С самого детства Драко помнит, что Париж пахнет особенно. И дело не в ароматах кофе и свежей выпечки. Что-то еще особенное есть в воздухе, что-то незнакомое, но такое ощутимое. Словно это что-то пытается проникнуть внутрь и дотронуться до сердца.

Драко представлял, как вернется в Париж, будет водить любимого человека по городу. Они будут пить кофе из бумажных стаканов, вытирать с губ сахарную пудру поцелуями, а крошки от круассанов стряхивать под ноги. И будут бесконечными в этот момент. Только вдвоем.

И вот спустя столько лет он возвращается и идет по знакомым улочкам с недовольной Грейнджер. Она — как Гринч из старой детской сказки, что перед сном накануне Рождества читала ему мама. Бурчит, возмущается, причитает, смотрит так, что хочется спрятаться.

— Грейнджер, ведешь себя так, словно тебе сто лет! — на очередную ремарку бросает Драко. — Хотя постой, Дамблдор в этом возрасте и то чаще развлекался.

— Мы на задании, Малфой. Некогда развлекаться.

— И как ты себя терпишь? — он передергивает плечами.

Грейнджер ничего ему не говорит и, ускорив шаг, уходит вперед. Драко закатывает глаза и спешит за ней. Невозможная. Просто невероятная Грейнджер.

— Посмотри вокруг! — Малфой хватает ее чуть выше локтя, заставляя развернуться к нему. — Все любят Рождество.

— Я не все.

— Это очевидно, Грейнджер, — Малфой закатывает глаза. — Неужели ты не видишь, как прекрасен мир вокруг?

— Знаешь, что я хочу, Малфой? Провести Рождество с родителями в нашем доме. Петь мимо нот песни, танцевать вокруг наряженной елки с мамой, сменяя папу, а перед этим приготовить с ней ужин. А вот это все — не хочу.

Драко не находит, что ей на это сказать, и просто отпускает ее руку.

— Это Поттер виноват, что мы тут.

— Давай хотя бы в этом не будем его упрекать, — выдыхает Грейнджер. — Может, кофе?


* * *


Драко приходит на летучки первый — боится, что если он опоздает, в аврорате передумают и выгонят его. Он до сих пор не понимает, как ему удалось пройти все экзамены и попасть в авроры. Магия вне Хогвартса, не иначе. Ему словно позволили начать жизнь с чистого листа. Но для этого ему пришлось перевернуть старый пергамент и, обмакнув перо в свежие чернила, продолжить набивать шишки, стремясь заполучить снитч в жизни.

Поттер в лучших традициях профессора Снейпа влетает в кабинет, а за ним, словно живя своей жизнью, его аврорская мантия. Это сравнение каждый раз вызывает у Драко приступы смеха. Издавать звуки на летучках он также боится. Чтобы не выгнали. Драко кажется, что манеру вести совещания и общения с подчиненными Поттер все же перенимает не у безызвестного профессора. Ругать нельзя хвалить — угадайте, где стоит запятая.

— Остается последнее дело. — Поттер взмахом палочки отправляет папки тем, кто над ним будет работать; картонка падает Драко на колени, и он оглядывается: кто еще. Сдерживает стон. — Информатор сообщил, что мошенники волшебного антиквариата следуют в Париж. Французский аврорат прислал запрос на наших специалистов для помощи. Мы первые, кто подобрался к ним настолько близко. Порт-ключ выдаст Отдел магического транспорта. Запрос я им отправил. Грейнджер, Малфой, надеюсь, планов на Рождество у вас не было?

Драко чуть не спрашивает: «Сколько лет дают за убийство Главы аврората?»


* * *


Они берут два кофе и идут дальше. Драко не решается завязать разговор после того, что услышал. В голове жужжат мысли, словно Ли комментирует матч. В эту самую секунд, когда в глазах Грейнджер мигают огоньки, которыми украшена улица, ему хочется сделать хоть что-то, что заставит ее улыбнуться. И почему-то это кажется важнее, чем задание.

— Малфой.

— Что?

— О чем ты мечтал в детстве?

— Ловить снитч под овации огромного стадиона.

— А в итоге ловишь преступников, а после еще неделю тратишь на идеальный отчет.

— Наконец-то! — Драко хлопает в ладоши, чуть не пролив на себя кофе. — Ты признала, что мои отчеты идеальные.

— Ты тратишь на них неделю!

— Но Поттер ни разу их не вернул, — он борется с детским желанием показать ей язык.

— Ну да, верни тебе отчет и еще неделю жди, — Гермиона качает головой, но все же улыбается.

— О чем мечтала ты?

— Открыть кофейню «Le renard», — спустя несколько минут отвечает она, словно решая, достоин ли Драко знать ее мечту. — Небольшое такое уютное заведение, от пола до потолка стеллажи с книгами. Домашняя выпечка, чай, кофе. Рисунки из «Маленького принца» на стенах и, возможно, цитаты. Хотелось создать особенное место, куда захочется возвращаться.

— Не похоже на мечты ребенка.

— Мечта была окончательно сформулирована в более взрослом возрасте.

— Что тебя останавливает сделать это сейчас?

— Работа. Много работаю, знаешь ли, — у нее вырывается смешок. — Мне некогда жить, а ты предлагаешь взять на себя ответственность и разрываться между кафе и авроратом?

Драко пожимает плечами:

— Ну, речь про выбор от меня будет смешной…


* * *


Люциус меряет шагами гостиную, Нарцисса прикладывается к успокаивающему зелью, что принесли заботливые домовики. Драко же стоит между ними, словно провинившийся павлин отца. Нужно что-то сказать, но он боится усугубить ситуацию.

— Выбор, Драко, непозволительная роскошь! — срываясь на повышенный тон, говорит Люциус, падает на диван рядом с женой и забирает у нее из рук зелье. — Как ты себе это представляешь?

— Но я хочу стать аврором, — упрямо гнет свою линию Драко.

— Ты хочешь начать Третью магическую войну? — Нарцисса одергивает мужа, но тот продолжает: — Скитер умрет, печатая статью «Сын Пожирателя смерти идет в авроры».

— Тебя волнует, что скажут люди, или буду ли я счастлив?

— Это твои гены, Нарцисса. Кровь Блэков проснулась в мальчике.

— Успокойся, дорогой. — Она поворачивается к сыну. — Ты уверен, Драко? Может, все же квиддич?

— Нет, мама, — выходит резче, чем он рассчитывает. — Я хочу быть аврором. И я достаточно взрослый принимать такие решения самостоятельно.

— Ты хочешь моей смерти, Драко.

— Отец, я хочу лишь получить поддержку от вас накануне важного дня в моей жизни.

— Ты правда будешь счастлив, бегая за преступниками?

— Я могу мыслить, как они.

— Может, в целители? — неуверенно предлагает Нарцисса.

— Только аврор.

Драко гордо расправив плечи идет в сторону лестницы на второй этаж. Почти поднявшись наверх, он слышит голос мамы:

— Нет, Люциус, это твои гены. Ты хотел быть аврором, пока не встретил Волдеморта.



* * *


Они сворачивают на улицу, ведущую к Эйфелевой башне. Решают, что свободный вечер можно потратить на ознакомление с городом. Осторожный Поттер отправляет их в Париж аж за два дня до операции. Драко тешит себя мыслью, что за практически сутки, проведенные вдвоем, он не захотел придушить Грейнджер. Она, конечно же, жутко раздражает, но без нее было бы скучно.

Драко очень хорошо помнит их первое совместное задание. Отцу он, конечно же, рассказывает героическую историю о том, почему у него под глазом красивейший, играющий красками синяк. Люциусу совсем не обязательно знать, что Грейнджер снова ему врезала.

Второе совместное задание закончилось тем, что Грейнджер оказалась в Мунго с переломом руки. А в третье — оба слегли с отправлением после командировки в Китай. Ну а после четвертого задания Поттер зарекся ставить их вместе. Подумаешь, на месяц выпали из строя из-за магического вируса, колбу с которым случайно разбили в подпольной лаборатории. Пусть Поттер скажет спасибо, что они не умерли. Тогда бы ему самому пришлось писать отчеты.

Где-то в глубине души Драко даже рад снова поработать с Грейнджер. А еще больше ему интересно, что с ними случиться в этот раз. Интересно, Поттер сделал ставку?

— Как красиво! — восхищенно говорит Грейнджер, когда они подходят к башне. Та в свою очередь мигает и выглядит очень величественно. — Когда-то я была здесь с родителями. Очень хорошие воспоминания.

— Знаешь, Грейнджер, чемодан с прошлым очень тяжело нести, даже если это самые лучшие воспоминания. Даже с помощью магии он неподъемный. Его лучше оставить где-то в укромном месте, куда можно вернуться и пролистать все колдоснимки памяти. Но ежедневно разбивать себе сердце — убийственно.

Гермиона выразительно смотрит на него.

— Я и вообразить себе не могу, что ты пережила, что чувствовала и как это сказывается на тебе сейчас. Но… — он делает паузу, собираясь с силами, и говорит: — Но всегда можно создать новые воспоминания. Потанцуй со мной, Грейнджер.

— Что?

— Потанцуй со мной, — он берет ее руку и тянет на себя.

Одну руку он кладет поверх зимнего пальто Грейнджер в районе талии, а вторую приподнимает так, как учила в детстве мама.

— Но здесь нет музыки. Мы не можем применить магию, — бурчит Грейнджер, сжимая его плечо.

— Забудь обо всем, прошу, — выдыхает Драко. — И разве для хорошего момента нужна музыка?

Он не дает ей времени ответить: делает шаг назад, втягивая ее в нежность и безумство танца. Драко, не отрываясь, смотрит ей в глаза, замечая, как на ее лице неуверенно появляется улыбка. Он улыбается в ответ и кружит еще быстрее.

Вокруг них собираются туристы и наблюдают за танцем. Но Драко плевать, что они могут подумать. Есть здесь и сейчас. Этот волшебный миг, когда абсолютно все не важно.

Они вальсируют по небольшому периметру, а с неба, словно добавляя магии, хлопьями начинает лететь снег. Зрителей становится все меньше, пока они не остаются только вдвоем.

Вместо того, чтобы выпустить Грейнджер из плена после окончания танца, Драко притягивает ее к себе и крепко обнимает. Куда-то в воротник пальто она шепчет ему: «Спасибо».


* * *


Поттер шагами меряет кабинет, а Драко жалеет о порыве, которому поддался. Вероятно, так на него подействовала статья, прочитанная утром в «Пророке» о Тайном Санте, что дарит подарки тем, у кого никого не осталось. Захотелось перед Рождеством очистить карму и сделать что-то хорошее. Возможно, Санта заглянет к нему и подарит то, о чем Драко мечтает долгие годы.

— Поттер, я тебя никогда и ни о чем не прошу, — Драко барабанит пальцами по столу.

— Я не знаю, где они.

— Поттер, ты — главный аврор! И если знаю я, то и ты должен знать о реестре тех, кому стирали, изменяли память или проводили еще какие-либо манипуляции с нею.

— И что?

— Узнай.

— Я не буду превышать свои полномочия из-за тебя.

— Ради нее.

— Хорошо, — выдыхает спустя несколько мстительно долгих секунд Гарри и, прищурившись, спрашивает: — Зачем тебе это, Малфой?

— А вот это не твое дело, Поттер.

Драко идет к камину. Словно передумав, оборачивается:

— Спасибо.



* * *


Драко чуть ли не взвизгивает от радости, получив через пару часов сову от Поттера. Он даже обещает себе зайти в лучший алкогольный магазин Парижа и купить ему виски. Поттер заслуживает, как никогда.

Он быстро собирается, вылетает из отеля так, словно за ним гонится гиппогриф, забегает в кондитерскую за углом и покупает пару круассанов и два кофе. На такой же скорости возвращается, но останавливается перед дверью в номер Грейнджер и нетерпеливо стучит.

— Что тебе нужно, Малфой? Стучишь так, словно Волдеморт воскрес и пришел за тобой.

— Он бы пошел за Поттером, я не в его вкусе. Собирайся.

— Сегодня Рождество, Малфой, и мы не работаем.

— Пожалуйста, Грейнджер, ты можешь не спорить со мной и просто сделать то, о чем тебя просят?

Она приподнимает удивленно брови, но берет пальто с вешалки и надевает.

— Мы не совсем так уходим, — Драко показывает, чтобы она вернулась в номер и заходит за ней.

В одной руке у него бумажный пакет, а второй он достает из кармана пальто порт-ключ.

— Малфой…

— Помолчи, хорошо? Просто дай руку.

— Ты странный, — выдыхает Гермиона.

Их утягивает в воронку и спустя пару мгновений они оказываются у незнакомого дома, сияющими огнями.

— Во-первых, только не кричи, Грейнджер, хорошо? — она щурится и нехотя кивает, а Драко продолжает: — Нет такой магии, чтобы исполнила твое желание, но есть я, который сделает все, что в моих силах, чтобы оно хотя бы немного стало реальным.

— Малфой…

— В-третьих, примени парочку заклинаний, а то у меня заняты руки. Не будем пугать людей.

Пока Гермиона колдовала, он достал кофе и поставил его на подоконник, рядом на бумажный пакет положил круассаны.

— Что это за дом, и почему мы тут?

— Это дом твоих родителей. — Он видит, что Грейнджер собирается открыть рот, и добавляет: — Ты обещала не орать. Это не ваш — их дом. С приготовлением еды, прости, не смогу помочь, но кофе еще горячий, как и круассаны. Насчет елки… — Драко достает из кармана пальто елочную веточку и одним взмахом превращает в небольшую елку.

Он поворачивается к Гермионе. Она, смахнув слезы, взмахом палочки добавляет украшения.

— Спасибо, Малфой, — отчего-то шепотом говорит она.

Драко протягивает ей стаканчик с кофе, а после за плечо прижимает к себе. Они заглядывают в чужое окно. Смотрят, как накрывают на стол, поджигают свечи и тушат свет, включают гирлянду на елке. Он крепче сжимает плечо Грейнджер, когда она всхлипывает.

Мистер Грейнджер подходит к окну и открывает наполовину. Они слышат его голос:

— Раз у нас нет дымохода, то как-то же Санта должен попасть внутрь.

Он подходит к граммофону, что стоит на каминной полке и ставит пластинку. Подходит к жене и протягивает ей руку.

— Et si tu n'existais pas, dis-moi pourquoi j'existerais, — не попадая в ноты, начинает Драко, ставя пустой стакан из-под кофе на подоконник. — Pour traîner dans un monde sans toi, sans espoir et sans regrets. Ну же, Грейнджер, давай петь и танцевать.

Гермиона обвивает его шею руками, и они топчутся на месте, под поющего мимо нот Драко.

— Малфой…

— Почему тебе обязательно испортить момент, Грейнджер?

— Я снова верю в чудо. Спасибо.

Драко ничего не говорит ей, лишь продолжает обнимать, танцуя на месте. А насчет ее мечты о кофейне он подумает в Лондоне. Для него нет ничего невозможного.