Ему абсолютно не нравилось возвращаться домой. Он поклялся себе, что ноги его больше здесь не будет, а Сириусу не нравилось нарушать свои обещания. И особенно, когда это были двери в прошлое – то самое, которое он желал забыть. Да, желал, но не смог, как бы ни старался. Смешнее всего было то, что воспоминания о лучших и худших моментах его жизни были так схожи, так противоречивы. Блэк не хотел заходить туда, но это было неминуемо. Он был сильным. Он сталкивался со многими вещами. Но вот с собственными воспоминаниями не совладал. Как и с этим запахом, проникающим в ноздри. Гнилостным, разъедающим, пропитывающим душу. Он был всем, что осталось - Блэк ухмыльнулся. Но почему она тоже оказалась частью этого? Она. Все напоминало ему о ней.

- Сириус, это мое! Отдай! - кричала маленькая девочка, молотя своего кузена кулачками. Ее собранные в конский хвост черные волосы растрепались от многочисленных прыжков.
- Вот как? Тогда подойди и забери, - он провоцировал ее, размахивая плюшевым единорогом над своей головой, где она не могла его достать.
- Я расскажу маме!
- Давай. Меня это не пугает.
- Ты идиот! - она подошла, пытаясь взобраться к нему на плечи, чтобы достать игрушку. И они оба скатились к подножию каменной лестницы, на которой стояли.
- Я отдам тебе ее при одном условии, - сказал он с озорной улыбкой под яростным взглядом Беллатрикс.
- Быстро говори и отдай ее мне! - несмотря на то, что они уже стояли на полу, она все равно не могла дотянуться до его руки.
- Успокойся... я отдам тебе игрушку, если ты поцелуешь меня.

Ему не хотелось возвращаться туда, не хотелось потому, что он ненавидел это место. Сириус ненавидел его всеми фибрами своей души. Он не мог вынести того, что Беллатрикс была частью этого и что она выбрала эту отвратительную эгоистичную жизнь. Да, жить своей жизнью, отнимая жизни других людей, было эгоистично. Ему хотелось хотя бы понять ход ее мыслей, и то, почему она сделала такой выбор. Это могла быть гордость. Да, ее гордость была непомерна. Она могла противостоять своим желаниям во имя гордости. Чертова гордость! Сириус должен был предвидеть это, ведь она всегда думала только о себе. Беллатрикс не могла так сразу измениться, как бы он ни желал этого, как бы ни пытался…

- С Рождеством, Белла! - он невинно улыбался, но все знали, что Сириус Блэк и невинная улыбка были несовместимыми вещами.
- С Рождеством, да? Тебе не обмануть меня, Сириус. Что ты задумал? - спросила она, приподнимая бровь.
- Ничего. Я только пожелал моей дорогой кузине счастливого Рождества, - заявил он как можно увереннее. - Смотри, у меня есть для тебя подарок.
- Хмм... - протянула она, беря маленькую цветную коробочку, которую он вытащил из своего плаща. - Если это какая-то шутка, то ты пожалеешь об этом.
- Это не шутка, ты увидишь.
Но не менее, чем через секунду после того, как он это сказал, коробка взорвалась, запачкав лицо и одежду Беллы пеплом.
- ИДИОТ! ПОСМОТРИ, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ! - ее измазанное пеплом лицо покраснело от ярости, и она начала бить Сириуса тем, что осталась от упаковки.
- Эй, подожди-ка. Кто сказал, что я говорил про этот подарок? - возразил Сириус, обхватывая ее за запястья и опуская руки вниз.
- Что ты имеешь в виду?
- Это... - он воспользовался своим положением и притянул ее к себе, и прежде чем она смогла хоть как-то среагировать, они уже целовались.


Это был первый раз, когда Сириус видел ее расслабленной, когда мог чувствовать ее губы, и это было так хорошо. Блэк был единственным человеком, который смог пересечь тот барьер, что выстроила вокруг себя Беллатрикс. Он был единственным, у кого было хоть немного власти над ней; или, по крайней мере, он так думал.

Ему хотелось, чтобы она не была такой эгоисткой, хотелось, чтобы она тогда подумала дважды. Но все было в прошлом. Она разрушила их жизни и уже ничего не исправишь. Белла не была счастлива, в этом он был уверен: счастье для нее не было важным. А если бы и было, то она приняла бы его предложение, и все сложилось бы хорошо. Ничего плохого бы не произошло, они просто были бы собой и никто бы это не испортил. Ему не пришлось бы проходить через все, что он прошел, ведь все было бы иначе.

- Белла, - прошептал он, лаская ее мягкие как шелк волосы.
- Хм, - пробормотала она вопросительно, пряча лицо на его голой груди.
- Ты хочешь выйти за меня замуж? - его голос слегка дрогнул, когда он сказал это, но он быстро справился с собой, продолжая массировать пальцами ее шею.
- Сириус, я... - она отстранилась от него, сев на постели.
- Что случилось? - он тоже сел, взяв ее руку в свои. Ее трясло. - Посмотри на меня.
- Я... Я не могу, Сириус. Я не могу... - она подняла голову, и по ее щеке покатилась слеза.
- Почему, Белла? Ты не любишь меня?


Это был единственный раз, когда он видел ее плачущей. Возможно, это был единственный раз, когда она плакала вообще – он не знал. Без сомнения, Беллатрикс Блэк не плакала. Целый континент боялся ее не просто так. Эта глупая гордость была всему виной. Она отреклась от себя, отреклась от собственного сердца. Как она мирилась с этим? Как? Белла была хладнокровна во всем: любви, дружбе, боли, чувствах, неопределенности. Неопределенность. Беллатрикс Блэк тонула в море неопределенности, но она спаслась, спаслась не на той лодке. То, что, как она думала, было спасением, стало ее погибелью. Беллатрикс Блэк больше никогда не была прежней, умерев в тот день, когда отклонила его предложение. С тех пор была только Беллатрикс Лестрейнж, отрекшаяся от любви, которую познала однажды.

- Мм... Не останавливайся, - прошептала она, открывая глаза.
- Ха, у нас есть все время мира.
- Ты сумасшедший.
- Я люблю тебя.
- Навсегда?
- На все дни моей жизни... пока смерть не разлучит нас.

«На все дни... моей жизни»... Ха! Он был прав. Он любил бы ее все дни своей жизни, отказался бы ради нее от всего. Всего, от чего она не смогла отказаться ради него.

Он упал на пыльный диван, зарывшись одной рукой в спутанные волосы, а другой нащупав что-то мягкое рядом со своей головой. Плюшевый единорог.
- Да, Белла... Пока смерть не разлучит нас.