Худший день в жизни Драко Малфоя начался, как обычно, с того, что он проснулся. Спящие Крэбб и Гойл своим храпом и посвистыванием как всегда правдоподобно изображали Хогвартс-Экспресс, и Драко проснулся в шесть утра со смутным предположением, что его засунули в готовую вот вот взорваться мину.

Но как только Малфой, запутавшись в простынях, свалился с кровати, то сразу же сообразил, что это обычное утро в спальне юношей слизеринцев.

Он привык просыпаться на полу в самый первый год обучения в Хогвартсе, вспомнил Драко. Хорошо еще, что с тех пор он вырос, – теперь падать было невысоко...

Вообще то, в любом случае хорошо, что Драко вырос, потому что иначе личная жизнь шестикурсника ростом метр двадцать была бы, скорее всего, безрадостной, унылой, одинокой и… хм… «тихо сам с собой», короче.

Хотя, если бы Малфой был немного ниже, это значительно помогло бы ему в квиддиче. Лучшие ловцы были маленькими, совсем как те люди, что ездят на лошадях в мире магглов... Джеки или, стойте ка, это случайно не имя жены президента э э э…*?

Ладно, неважно какого президента.

Драко припомнил все то, что только что пронеслось у него в голове, и понял, что срочно нуждается в кофеине. Предпочтительно введенном прямо в вену.

«Я – Малфой», – подумал он. – «Злобное и ужасное порождение ночи. Так рано утром я просто ничего не соображаю».

Надо встать. OK, возможно, это потребует некоторого волевого усилия.

Вверх!

Ладно ладно, возможно это было несколько оптимистично…

Тогда, наверное, вперед…

Драко мужественно дополз до того места, где он бросил свою одежду предыдущим вечером. Как только Малфой напялил на себя наобум то, что там лежало, он с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, вышел из комнаты.

Он чувствовал себя, а, возможно, и выглядел, как только что выбравшийся из могилы вампир с жуткой жаждой крови. Только ему была нужна не кровь, а…

«Кофе! Мне. Нужен. Кофе»

К тому времени, как Драко добрался до Большого зала, он был уверен в том, что неудержимая жажда ко всему, содержащему кофеин – это ужасное проклятье, довлеющее над ним; к тому же, эта жажда будет передаваться всем его потомкам из поколения в поколение.

Н да, не надо было вставать так рано, Большой зал был почти пустой.

Парочка за столом Рейвенкло целовалась и делала домашнее задание одновременно – ха, типичное представление о романтике у рейвенкловцев…

– Подобное нельзя позволять, – начал размышлять Драко вслух, причем достаточно громко. – Они могут испортить кому-то аппетит.

– Так же, как твой вид испортил аппетит мне, Малфой?

О, просто великолепно... Выскочка из Золотого Трио. Как это типично для бога иронии... Как это типично для Гермионы Грейнджер – встать в шесть утра и сразу же начать заниматься. Ох, какое все с утра типичное…

– О, Грейнджер, наедине с книгой? Что за жалкое зрелище… Но почему-то я совсем не удивлен.

Ах, если бы взглядом можно было убить, Авада Кедавра была бы не нужна – так Грейнджер глянула на него сквозь пряди темных волос.

– Малфой, а где Крэбб с Гойлом? Разве та мозговая клетка, которая у вас одна на троих, работает, если вы находитесь далеко друг от друга слишком долгое время?

– А где Поттер и Уизли? Предаются удовольствиям запретной любви** там, наверху?

Гермиона перевернула страницу, с трудом скрывая злость.

– Только не говори мне, что ты цитируешь Оскара Уайлда. Он был магглом.

– Уверена? – ухмыльнулся Драко.

Грейнджер вздохнула и пробормотала:

– Хорек.

– Грязнокровка, – парировал Драко, не желая оставаться в долгу. Однако же, он позволил этой идиотке отвлечь себя от священных поисков…

Кофе.

За слизеринским столом никого не было. Малфой не имел ни малейшего представления о том, как получить кофе. А Драко абсолютно точно, несомненно должен был достать кофе.

Грейнджер отхлебнула из чашки.

Драко сдерживался с превеликим трудом, из последних сил, чтобы не начать вести себя как последний дикарь. Он сделал несколько глубоких, успокаивающих вдохов.

«Я не буду выпытывать у нее информацию. Я не стану вырывать чашку из ее рук и пытаться вылизать дно. Я сохраню достоинство».

ЯхочукофеЯхочукофеЯхочукофе…

– Гм, Грейнджер? – он начал привычно растягивать слова. – Что нужно сделать, чтобы тебя обслужили в этот гнусный час раннего утра?

«Кофе! – вопил крайне избалованный внутренний ребенок***. – Сию секунду, сейчас же!»

Грейнджер смотрела на него, слегка нахмурившись.

– За шесть лет ты ни разу не встал рано утром, чтобы позаниматься? Как, во имя Мерлина, тебе удалось стать префектом?

«Зачем ты тратишь мое время, женщина? Дай мне кофе!»

– Как всякий нормальный человек, – процедил сквозь зубы Драко, – я занимаюсь ночью.

– Да я уж вижу, ты точно не ранняя пташка, – фыркнула Гермиона. – Ты хоть представляешь, на что похожа твоя мантия? Ты в курсе, что ты не расчесал волосы?

– И все равно они выглядят лучше, чем твои... Слушай, Грейнджер, у меня нет времени на эти пререкания. Я всего лишь хочу чашечку кофе! Все, чего я хочу от этого мира – это немного кофе! И если бы у меня было одно желание, я бы истратил его на кофе!

Он потерял всякое достоинство...

Грейнджер смотрела на него как на сумасшедшего.

– Просто позвони в колокольчик, который стоит на твоем столе. Домовой эльф придет и обслужит тебя. Вообще-то, они не должны быть видимыми для нас, но сейчас так рано... Конечно же, это ужасно, что мы используем рабский труд...

Драко сделал жест рукой, чтобы Гермиона замолчала.

– Пожалуйста, Грейнджер, не надо... Думаю, у меня у самого будет дефекация, если я еще хоть секунду буду слушать твое бормотание про дерьмо...

Он подошел к столу Слизерина и позвонил в колокольчик.

– Это не дерьмо, – продолжала гнуть свою линию Грейнджер. – Это Г.А.В.Н.Э... Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов!

Драко уселся за слизеринский стол и уронил на него голову. Раздался глухой стук.

– Это, случайно, не ты должна быть очень умной, а? – пробормотал он неразборчиво. – Разве ты не понимаешь, что это просто ужасное название? Почему не Ф.О.Р.Т. хотя бы – Фронт Освобождения Рабского Труда, или как там его?

Грейнджер отчего то казалась сильно удивленной, но в этот самый момент Добби, бывший домовик Малфоев, появился в Большом зале.

Драко почувствовал такое облегчение, что был готов расцеловать Добби. И единственное, что помешало ему сделать это, было, возможно, нежелание проявлять нежные чувства на людях, отсутствие всепоглощающей любви к домовикам, а также недостаток кофеина в крови, лишавший Малфоя возможности двигаться.

Справедливо будет заметить, что Добби тоже был рад увидеть Драко.

– Молодой хозяин! Добби так рад вас видеть! Добби так давно надеялся увидеть вас!

– Да… э э э… Драко был очень занят, – пробубнил Драко, не поднимая головы со стола. – Драко обещает приходить и видеться с тобой чаще, если Драко может, пожалуйста пожалуйста пожалуйста, получить прямо сейчас чашечку кофе. У Драко слишком много крови в его кофеносной системе.

– Конечно, конечно...

Добби поспешно удалился. Драко почувствовал, как его накрыло приятнейшее ощущение облегчения. Но оно было почти сразу же испорчено раздражающим голосом грязнокровки:

– Откуда ты знаешь Добби?

– О, здрасьте, приехали. Он же работал в нашем доме первые двенадцать лет моей жизни, – пробормотал Драко. – Домашние эльфы фактически воспитывают детей-волшебников благородного происхождения... Не то чтобы ты могла знать об этом, грязнокровка...

– Вообще-то, я знала. Я вообще много прочитала о генеалогии так называемых «чистокровных», вместо «волшебников благородного происхождения» их следовало бы называть «жертвами инцеста» или еще лучше – «злобными неблагодарными поработителями эльфов».

– Грейнджер, лучше возьми книгу, которую ты читаешь, и углубись...

– Вот ваш кофе, молодой хозяин!

Добби семенил к столу, его поднос был уставлен тарелками с едой; перед глазами Драко словно зыбкий мираж возник сверкающий серебряный кофейник...

Драко жадно наблюдал за тем, как Добби наполняет его чашку.

– Ты похож на наркомана, Малфой.

– А ты похожа на бобра, Грейнджер.

Драко припал к чашке и осушил ее одним глотком.

«О, кофе, моя единственная настоящая любовь! Кофе, кофе, кофе, сладкий, сладкий кофе! Кофекофекофекофекофе…»

– Добби помнит, что вы любите черный, сэр.

Драко улыбнулся:

– Да, спасибо. Он действительно очень хорош.

– Мисс Гермиона желает что-нибудь еще?

– Разве что голову Малфоя на блюде, спасибо, – пробормотала Грейнджер якобы себе под нос, но на самом деле намеренно громко.

– Если ты пришла сюда заниматься, Грейнджер, то занимайся и перестань доставать меня.

– О, с тобой так интересно общаться, Малфой, но, думаю, я воспользуюсь твоим советом. Нумерология намного интереснее тебя.

Добби расстроился из за их пререканий и выглядел сбитым с толку.

– Особенно Призывающие Суммы, – надменно добавила Грейнджер.

– Ха, теперь я точно знаю, что у тебя не все дома, – огрызнулся Драко. – Самая интересная часть курса – Тригонология.

Малфой принялся намазывать маслом тост, хмуро глядя на девушку, которая получила на экзамене по Нумерологии на пять вшивых балов больше, чем он. К его безмерному удивлению, Гермиона обворожительно улыбнулась. Ее зубы действительно стали намного меньше со времен первого курса.

– О, этот раздел тоже интересный! – согласилась она с энтузиазмом. – Скажи, ты предпочитаешь использовать Теоремагию или накладывать заклинания вручную? Это занимает больше времени, но, по-моему, так ты больше проникаешься самим предметом...

– Ты спятила? Единственное стоящее заклинание – Калькулятус.

Приняв дозу кофе, Драко действительно почувствовал себя лучше и стал лучше соображать. Нумерология всегда была одним из его любимых предметов.

– На самом деле я почти никогда не пользовалась им, – призналась Грейнджер таким тоном, словно рассказывала Малфою о своей тайной жизни ведьмы-стриптизершы.

В смысле, голос ее звучал тихо и как-то слишком интимно...

– Ты, должно быть, полная дура, если ни разу не использовала его – ага, вот, почему ее голос так звучал, – смотри, это же очень просто.

Добби потихоньку убрался прочь. Драко провел следующий час в перекрестном состязании по Нумерологии, перекрикиваясь с Грейнджер.

В конечном счете даже поглощенная друг другом парочка из Рейвенкло заметила это.

– Слушайте, – сказал им юноша, – если вы хотите поговорить, то почему бы вам просто не сесть рядом, а не орать через весь зал?

– Иди и сам сядь на соплохвоста, – вполне дружелюбно предложил ему Драко. – Теоремагия очень сильно переоценена, ты, лохматая дура.

Уже некоторое время они при помощи Акцио пересылали друг другу нумерологические диаграммы, начерченные на салфетках, когда дверь снова отворилась.

– Смотри сюда, мальчик-хорек, Теормагическая Теорема Пифагоруса – это же классика! – возбужденно доказывала Грейнджер.

– Ты имеешь в виду, что она старая и бесполезная, грязнокровка? Абсолютно с тобой согласен.

– Малфой! Почему ты пристаешь к Гермионе?

О, прекрасно. Ему не хватало только Самодовольного Мальчика Который Выжил и его верного подпевалы Уизли Веснушатого Чуда В Перьях.

Грейнджер оглянулась и просто просияла.

– Гарри, Рон! Как мило, что вы присоединились к нам!

– Нам? – эхом повторил Подлизли.

– К Грейнджер и голосам в ее голове, – надменно пояснил Драко. Он, наконец то, вспомнил о своем тосте, который уже давно стал холодным как камень. – Лично я собирался поесть, но один взгляд на вас стимулирует мой рвотный рефлекс...

– А один взгляд на тебя стимулирует мой специально для тебя припасенный рефлекс Хорошенько Надавать По Твоей Бесцветной Морде, – прорычал Уизли.

– Во-первых, я ничего такого не делал, Подлизли, во-вторых, хотел бы я посмотреть, как ты набьешь мне морду, в третьих, что ты имеешь в виду, называя мое лицо «бесцветным»?

Драко встал, прикидывая свои шансы. Он смог бы сам справится с Уизли-Подлизли, но вот внагрузку с Поттером, да еще... Хм м м...

– Просто забудь, Рон, – сказала Гермиона. – Ты не должен тратить время на слизеринских нарциссов.

– Что?

– Причем здесь мать Малфоя?

Драко закатил глаза и просто ушел из Большого зала. Неудивительно, что при таких друзьях Грейнджер иногда отчаянно нуждалась хотя бы в минутной интеллектуальной беседе…

Он брел обратно в подземелья Слизерина, задаваясь вопросом, готовы ли Крэбб и Гойл к очередной проверке их разумности – умения дышать через нос.

Драко подумал, что на Зельеварении сможет отдохнуть после более чем напряжного завтрака.

Драко должен был бы вспомнить закон Мерфи****, самого великого и самого неудачливого ирландского волшебника своего времени. (Непьющий ирландец чрезвычайно опасен. Он может начать думать. И тогда он может захватить весь мир).

Сидя за последней партой, Малфой бездельничал, задаваясь вопросом, что бы такое попоротивнее кинуть в Лонгботтома. Драко разрывался между слизняками и свежеснятой шкурой бумсланга, когда Снейп вошел в класс.
Драко нравился Снейп. Действительно нравился. Этот человек был странноватым, он был хорошим учителем и при этом был заодно со слизеринцами, против – о, против всего остального мира. Драко сказал бы, что у Снейпа всего два недостатка.

Во-первых, явное пренебрежение личной гигиеной, во-вторых, судя по вечному недовольству, перманентный предменструальный синдром (если этот термин вообще можно применить к мужчине).

Хотя и трудно было разглядеть сквозь грязные волосы, но Драко был готов поставить сотню галлеонов на то, что в глазах Снейпа всегда горел неприятный подозрительный огонек.

Он явно был способен убить кого угодно. Он был одержимым. Он был беспощадным человеком, выполняющим миссию смерти.

– Я хочу поддержать сотрудничество и дружеские отношения между факультетами.

Драко с трудом моргнул. Если ему это не показалось, конечно.

– Поэтому я пришел к выводу, что каждый студент должен работать над Многосущным Зельем вместе с напарником с другого факультета.

Снейп откинулся на спинку стула, слушая протестующее гудение потрясенных учеников с таким видом, словно это был Моцарт в лучшем исполнении.

К этому времени Драко уже вспомнил про Мерфи, а также и про свой извечный пессимизм как отношение к окружающей действительности. Он ждал, что же будет дальше.

– Поттер и Булстроуд.

Гарри Поттер выглядел несколько напуганным, глядя на Миллисенту. Та облизала свои толстые губы.

Теперь Поттер выглядел по настоящему, панически испуганным.

Драко не смог сдержать улыбку. Безумная тайная страсть Миллисенты к Поттеру стала достоянием общественности еще на пятом курсе и, по мнению Драко, эта любовь у Булстроуд никак не могла возникнуть по отношению к более приятному человеку. Чтобы Миллисента нашла себе другую пару… нет, это было бы слишком, слишком жестоким по отношению к тому человеку. Поттер для нее в самый раз. Любовь к Поттеру была просто идеальной, даже слишком, слишком идеальной.

Хихиканье разнеслось по классу, когда Миллисента зазывающе захлопала ресницами. Поттер выглядел так, словно он хотел срочно куда-нибудь спрятаться.

Даже Уизли и Грейнджер с трудом сдерживали смех.

Драко посмотрел на Гермиону, которая судорожно запихивала рукав мантии себе в рот, и подумал:

«Я выберу ее. Она единственная из всего Гриффиндора обладает хоть какими-то умственными способностями, и это будет настоящим ударом для нее, что уже само по себе будет весело, к тому же, мы не закончили наш разговор о Нумерологии...»

– Крэбб и Лонгботтом.

– Сэр, вы пытаетесь так разбить класс на пары, чтобы мы узнали обо всех тайных влечениях друг друга? – растягивая слова, произнес Драко.

Блэйз Забини упал со своего стула, хохоча как ненормальный. Глаза Снейпа опасно сузились.

– Вполне возможно, Малфой, вы, например, работаете вместе с Уизли.

Рон Уизли стал таким бледным, что веснушки на его лице загорелись словно флуоресцентные лампы. Драко почувствовал отвращение, но... Ха, ужас Уизли был настолько комичен, что Малфой предположил, будто тот втайне действительно хотел этого. Ну, немного, совсем чуть чуть.

Но Малфой никогда не позволил бы ставить себя в пару с Уизли другому учителю – кому-то, кроме Снейпа.

– И как это вы только узнали наш маленький секрет? – спросил Драко, дурачась, в то время как Уизли, судя по всему, отходил от сердечного приступа. – Мы думали, что ведем себя очень осторожно.

– Гойл и Грейнджер.

– Аллитерация*****, – сказал Драко. – Как это мило.

Он кинул мрачный взгляд в сторону Уизли, все еще парализованного гневом.

– Я не собираюсь идти к тебе, зайчик мой, – огрызнулся Рон.

– Просто сиди на своем месте и старайся не думать ни о чем разрушительном, глядя на мое зелье, а то мысли, знаешь ли, материальны, – приказал Драко тем особенным малфоевским тоном, который заставлял рабов отчаянно желать повиноваться ему, врагов – отчаянно желать удрать от него, а девушек... ну, просто отчаянно желать его.

Кажется, этот тон заставил Уизли отчаянно желать врезать ему по морде.

– Это наше зелье, – сквозь зубы выдал Рон.

– Это моя идеальная оценка, которая оставит желать лучшего, если ты начнешь вмешиваться и все испортишь, впрочем, думается такова уж твоя судьба – все портить. Ты вытянул несчастливый билетик в этой жизненной лотерее, – Драко открыто глумился над Роном. – Садись! Если ты, конечно, уверен, что умеешь сидеть.

– Не сяду!

– Представляю вам семейство Уизли, дамы и господа, – мозгов меньше, чем галлеонов, а это уже кое о чем говорит.

– Ах, так? Отлично, у меня тоже есть, что сказать тебе, Малфой...

– Рон, заткнись!

– Эй, – растягивая слова, протянул Драко в адрес влезшей в разговор Грейнджер. – Это была моя реплика.

Девушка стояла перед ними, перегораживающими ей путь к шкафчику с ингредиентами. Ее глаза зло сверкали.

– Он того не стоит, – продолжила Гермиона.

– OK, полностью согласен, – насмешливо перебил ее Драко, хотя Грейнджер обращалась к Рону.

Девушка перегнулась через парту, протянула руку и коснулась ярких волос Уизли, строго и напряженно глядя ему в глаза – к вящему изумлению Драко, от этого прикосновения ее не стошнило.

– Малфой же полный идиот, он так не только к тебе относится, а вообще ко всем. Мы должны смириться с этим, так уж его воспитали, а он, в свою очередь, слишком туп и вообще слишком противен, чтобы подвергнуть сомнению то, что впитал с молоком матери. И поэтому Малфой не стоит ни твоего времени, ни твоего гнева.

– Эй! Я здесь, грязнокровка.

Карие глаза Грейнджер даже не сверкнули в его сторону.

– Он не стоит даже того, чтобы его замечать.

– Жалко, что пару лет назад ты так не думала, – крикнул Драко после того, как Гермиона вернулась к своему столу. – Это спасло бы меня от сильной пощечины.

Грейнджер даже не обернулась. Уизли сел на стул с самодовольным выражением на лице.

– Валяй, порть зелье, Малфой, – сказал он.

– Вообще-то, так уж получилось, что я хорошо разбираюсь в Зельеварении, Подлизли. А вот ты, похоже, ни разу за всю жизнь не сварил зелье удачно, ну, разве что это...

Неожиданно самодовольный вид Уизли еще больше стал раздражать Драко. Он почти испытал облегчение, когда Рон начал хмуриться, пока Малфой устанавливал котел.

– Эй, я хочу задать тебе один вопрос.

– Нет нет, мое «нет» на твое предложение ужина при свечах – ответ окончательный, Уизли.

– Я знаю, что это генетически невозможно, но, может, ты попытаешься быть не такой задницей, а? Что, Салазар побери, вы делали с Гермионой этим утром?

– Предавались безумной страстной любви в ее комнате. Мы, Малфои, – многоталантливое семейство, все успеваем сделать.

Вид безмолвной ярости на лице Уизли был достаточно высокой наградой за те усилия, что пришлось приложить при разработке новой модели отвратительного поведения, которую Драко только что придумал и опробовал на Роне.

– Мы говорили о школе, Придурковатый Простачок Подлизли.

Бессмысленный расфокусированный взгляд Уизли напомнил Драко о Крэббе и Гойле.

– О школе?

– Да. Школа – это такое огроменное здание, в котором мы все учимся, и некоторые из нас действительно умеют колдовать после ее окончания. Подумай как нибудь над этим, придурок, если ты раньше об этом не знал.

– Ты говорил с Гермионой о школе?

– О Нумерологии. Помнишь, это тот самый предмет, для которого у тебя не хватает мозгов.

– Лучше тебе больше никогда этого не делать.

– Что, Нумерологию не делать? Слушай, даже если я брошу этот предмет, мои оценки все равно будут настолько же выше твоих, насколько положение моей семьи выше вашего.

– Да не Нумерологию! Оставь Гермиону в покое! Никогда больше не разговаривай с ней! – прорычал Уизли. – И даже не думай издеваться над ней.

– О-о-о-о-о-о-о, Ронни влюблен? О-о-о-о-о-о, неужели, как это мило. Ты стесняешь рассказать ей об этом? Скажи, Уизли, что получится если скрестить ласку****** и бобра?

Уизли стал пунцовым – интересное сочетание с его растрепанными ярко рыжими волосами... Он выглядел так, словно готов был убить.

– Помните, каждый из вас в конце урока должен выпить Многосущное Зелье с частичкой вашего напарника, – сказал Снейп.

Теперь казалось, что Уизли умрет от отвращения.

– Я лучше убью себя.

– Забери и меня с собой, – пробормотал Драко. – Но, по крайне мере, ты перестал краснеть, словно робкая школьница. О нет, подождите-ка, неужели ты снова начал краснеть?

– Отвали, Малфой!

Драко с Роном были слишком заняты ссорой, чтобы заметить, что кое-кто проскользнул мимо их стола.

– Дай ка мне клок этого отвратительного клоунского парика, который ты называешь волосами, Уизли, – скомандовал Драко. – Я уже положил несколько своих волос в твою мензурку.

– Стой, я только что решил, что лучше получу неуд, чем стану тобой – бледным хорькообразным альбиносом.

– Давай Уизли, пей, ты же знаешь, что всегда хотел быть богатым, красивым, очаровательным и... ну, короче, мной.

– Ты не сможешь очаровать даже бородавчатую жабу, Малфой...

Драко сделал выпад рукой в сторону Рона, и когда тот дернулся в сторону, Малфой вырвал у него несколько волосков, на что он и рассчитывал.

– Полегче, ты!

Драко уставился на разъяренное лицо Рона, задаваясь вопросом, врежет ли ему этот кретин, и не глядя бросил волоски в мензурку.

В пылу пререканий ни один из них не заметил, что волоски не попали в мензурку, упав мимо. Ни один из них не заметил фигуру, скользнувшую мимо их стола и бросившую что-то в мензурку Драко. Ни один из них вообще ничего не заметил.

Драко зажмурился и одним глотком выпил зелье.

***

– Я чрезвычайно разочарован! – цедил сквозь зубы Снейп. – Хотя, – сказал он, глумясь над Лонгботтомом, – в случае с некоторыми учениками я вовсе не удивлен. Я раздал колдографии с ясными инструкциями, как варить это зелье, но ни один из вас не смог выполнить все правильно! Разве что одна мисс Грейнджер справилась с заданием, превратившись в Гойла. Что же касается вас, мистер Малфой, я могу только предположить, что мистер Уизли отвлекал вас от вашей задачи.

– Вы правы, сэр, – спокойно согласился Драко. – Он отвлек меня своим повышенным и совершенно нежелательным вниманием к моей персоне.

– Десять очков с Гриффиндора, – огрызнулся Снейп.

Драко потянулся и лениво зевнул, чувствуя, как по телу распространяется приятное тепло от сознания того, что он был редкостным злобным ублюдком. Ах, как хорошо у него это получалось…

Он смотрел, как Грейнджер, вновь ставшая собой, и Уизли посылают ему взгляды а-ля Авада Кедавра, и подмигнул им. Уизли выглядел так, словно сейчас его от гнева хватит апоплексический удар, а Грейнджер смотрела на него с презрительной ухмылкой.

Поттер все еще казался слишком потрясенным шаловливым тисканьем Миллисенты, чтобы обратить внимание на перекрестную дуэль взглядов.

Драко был настолько занят рассматриванием лица Поттера, на котором застыло выражение испуга, грозящего не сойти с него всю оставшуюся жизнь, что не сразу заметил, что плохо себя чувствует.

«Думаю, что следует заглянуть в комнату приятного запаха до Ухода за Магическими Существами... Уф, целых две пары подряд в обществе гриффиндорцев – не удивительно, что меня тошнит...»

– Ты в порядке? – прохрюкал Крэбб, кладя руку ему на плечо, в то время как Снейп внушал им всем, что они идиоты, неудачники, сквибы и позор всего волшебного рода, что все, на что они способны – это стать помощниками Филча, если он их еще примет, и что больше они никогда, никогда, никогда не должны даже тень бросать на двери его подземелий (другими словами, он был сдержан как обычно).

Драко состроил гримасу, его лицо приняло то самое свирепое выражение, которое дало почву слухам, будто в Малфоях текла кровь вампиров.

Которые, конечно же, были неправдой.

Возможно.

– Нет, и тем лучше для тебя, любителя задавать глупые вопросы, Крэбб, – огрызнулся Драко, отбрасывая кувалдоподобную руку Винсента властным движением, а потом зашагал прочь, умудрившись по дороге злобно пихнуть всех троих членов Золотого Трио.

– Ой ой ой, неужели маленькому бедненькому Малфойчику плохо? – начал издеваться Уизли. – Попроси Снейпа уложить тебя в постельку и подоткнуть тебе одеялко.

– Я не по тем делам, Уизли. В отличие от тебя.

Драко зашагал прочь, до него все еще доносился голос Грейнджер:

– Гарри, что случилось? Ты выглядишь таким... потрясенным...

К счастью, Миллисента воспользовалась своим шансом и как следует оттискала Поттера, благодаря чему тот теперь проведет остаток своих дней в больнице Св. Мунго, что-то невнятно бормоча. Так ему и надо.

Стараясь не сложиться пополам от боли, Драко, бросился в мужской туалет со всей скоростью, на которую был способен.

Тупица Уизли, как, во имя Мерлина, ему удалось настолько испортить зелье? Или это Грейнджер еще утром как-то умудрилась отравить его кофе? О, предательский энергетический напиток!

Он ввалился в туалет, распахнув дверь, и растянулся на полу.

Боль просто ослепляла. Она пульсировала холодными серебряными волнами в желудке, его щека приклеилась к холодными плиткам пола, потому что на ней выступил пот, кровь, текущая из прокушенной губы, испачкала его одежду. Драко вздрагивал и пытался сжаться в комочек, чтобы стать меньше, связать все ниточки боли в один узел и...

Казалось, он действительно становился меньше...

Его одежда словно стала слишком жаркой и слишком тяжелой, грубая черная мантия царапала нежную кожу, отчего он пищал, его одежда казалась...

Слишком большой.

Подождите-ка. Пищал???

Малфои не пищат.

И в этот момент одежда будто поглотила его.

Гора черной одежды заваливала его, душила его, затягивала его словно в болото, а зуд по всему телу становился все сильнее, словно...

Словно у него росла шерсть.

Снова.

Драко помнил каково это – иметь шерсть.

Только не еще один инцидент подобный тому, что произошел с проклятым профессором Хмури два года назад, пожалуйста, пожалуйста, нет...

– Нет!!! – отчаянно выкрикнул Драко.

Он услышал только писк.

Малфой поспешно выбрался из-под одежды, охваченный одним единственным отчаянным желанием – убежать, убраться отсюда, пока кто-то не начал подбрасывать его от пола до потолка, как тогда. Его охватило дикое желание отомстить тому члену Золотого Трио, который решил, что сотворить с ним нечто подобное будет забавно...

А потом появилась пара ботинок, мчащаяся на него.

Ты не сможешь перегнать человека, Драко. Так будь пронырливым. Будь слизеринцем.

Драко замер, застыв от ужаса. Нет, это не просто фигура речи, он на самом деле замер, словно враз окаменев.

Когда к нему потянулась большущая рука, он укусил ее так сильно, что кровь брызнула струей.

А потом он бежал, бежал, бежал, остановившись только для того, чтобы поблагодарить Мерлина за то, что дверь в туалет осталась открытой, он бежал по внезапно ставшему огромным коридору, задаваясь вопросом, что же ему делать дальше…

И вдруг он врезался в другую пару ботинок и был подхвачен другой огромной рукой.

В этих ногах было что-то необычное. Даже в этом масштабе они были слишком уж габаритные...

– О, смотрите, ребята! Какая симпатичная крыска!

Первой мыслью Драко было: «Симпатичная КТО?»

И вторая мысль: «О нет. Только не Уизли».

Он был маленьким беспомощным грызуном в руках гриффиндорцев.
________________________________________________________

* Драко из-за созвучности путает жокеев и Джеки Кэннеди Онассис – жену Джона Кэннеди (35-й президент США (1917 1963). (здесь и далее примечания второго переводчика)
** строчка из стихотворения "Two Loves" Альфреда Дугласа, любовника Оскара Уайлда. Кому интересно само стихотворение, читать тут (на инглише): http://www.law.umkc.edu/faculty/projects/ftrials/wilde/poemsofdouglas.htm
***психологический термин – это часть личности, сформированная в детстве. Цитата: «Несмотря на то, что все мы давно взрослые, в каждом из нас живет свой «внутренний ребенок». Этот ребенок, это маленькое существо внутри нас – наше творческое начало, фантазии, воображение, все то, что делает нас поистине творческими и свободными личностями в этом взрослом и серьезном мире. Но не каждый из нас может услышать голос своего «внутреннего ребенка», не каждый способен почувствовать его желания и увидеть его возможности». (Н. Высоцкая) Для более подробной информации читаем Берна и Юнга))), кому не лень.
**** Принцип, состоящий в том, что если какая-нибудь неприятность может случиться, она случается. В русском разговорном языке это явление получило название «закон бутерброда», «закон подлости» и т.д. Подробнее тут: http://vorchun.boom.ru/murphy/index.htm
***** от лат. ad — к, при, со и littera — буква; собуквие) — древнейший стилистический прием усиления выразительности художественной речи, в особенности стиха, повторами согласных звуков. Аллитерация встречается в народной поэзии и в литературе всех народов мира.
****** Фамилия «Weasly» похожа на слово «weasel» – «ласка».

– Положи меня обратно на пол сейчас же, Уизли, ты полный, полный кретин, – хватал ртом воздух Драко. – Я нахожусь в ужасной опасности!

На огромном и от этого не менее уродливом чем обычно лице Узли появилось выражение, которое... почему-то напомнило Драко лицо дикаря Хагрида – идиота, который не мог даже прочитать в учебнике статью под названием – «Животные, которых безопасно изучать на уроке».

«О нет», – подумал Малфой. – «Именно так тот псих смотрел на своих драгоценных Соплохвостов».

– Ну разве он не лапочка? – проворковал Уизли.

– Уизли, отпусти меня сейчас же, у меня нет времени, чтобы иметь дело с твоей внезапно проснувшейся зоофилией!

Рон потряс Драко в воздухе, заставляя того страдать от морской болезни. Лохмы Грейнджер и растрепанные волосы Поттера теперь тоже попали в поле его зрения.

– Поставь меня обратно! – выл Драко. – Я не хочу играть в крысиный квиддич. Я тебе не бита, чтобы размахивать мной в воздухе. Я нашлю на тебя страшное проклятье Малфоев, Уизли! Трепещи в своей дырявой подержанной мантии, потому что скоро ты-ы-ы – о-о-о-о-ох, меня сейчас стошнит...

Похоже, все эти страшные угрозы не сделали Уизли более сдержанным и ничуть не напугали его.

Голос Поттера заставил Драко почувствовать тошноту еще сильнее.

– Это… э-э-э… симпатичная крыса, Рон, но я думаю, что он хочет, чтобы ты его отпустил. Он вырывается. Он может быть диким.

– Он может быть заразным, – добавила Грейнджер.

– Сама ты заразная, Грейнджер, – огрызнулся Драко.

– Нет, я ему нравлюсь, – высказался Рон в свою защиту, прижимая Драко к груди. – Он не пытался укусить меня.

– Думаешь, я хочу умереть, отравившись твоей кровью? Поставь меня на пол, ты, заблуждающийся психопат!

Три гриффиндорца стояли кружком, находясь в блаженном неведении относительно гневных тирад Драко.

– Я думаю, что ты должен отпустить его, прежде чем мы пойдем на Уход за Магическими Существами, – посоветовала Грейнджер своим излюбленным начальственным тоном.

– И вообще, вспомни, что случилось с твоей последней крысой, – сказал Поттер чуть тише.

Рон все еще укачивал Драко.

– Гарри, не будь параноиком. Это всего лишь маленький крысенок. Он даже еще не совсем взрослый. Ты хоть раз в жизни видел что-то более симпатичное и беззащитное?

– Ты ответишь за это, Уизли! – крикнул Драко во все горло.

– Ну и... что? – спросил Гарри. – Ты собираешься оставить его?

– Сначала я покажу его Косолапусу, – сказал Рон, занимая оборонительную позицию.

– Это так нежно ты называешь свою жирную мать, а, Уизли?

Рон ласково гладил Драко, который серьезно рассматривал вариант с укусом.

Грейнджер выглядела обеспокоенно.

– Мы опоздаем... Давайте обсудим это после занятия...

В итоге Драко обнаружил себя кувыркающимся в чертовых огромных лапищах Уизли, пока три мушкетера, отравляющие его жизнь в течение шести лет, бежали на занятия к безумному Хагриду.

Где были безумные животные.

Безумные, свирепые животные.

Челюсти, способные раздробить крысиные кости в один присест.

Будь ты проклят, Мерфи!

***

– Я… э-э-э… ну того, этого… хочу сказать, что, э-э-э… это прекрасная крысиная особь, – гудел Хагрид, держа Драко перед своим ужасным обросшим лицом.

– У меня на сегодня хватает приключений, ты грязный полувеликан, – фыркнул Драко в своей самой что ни на есть малфоевской манере. – Отпусти меня.

– Я просто проверю, мальчик это или девочка, – продолжал Хагрид.

– Простите, что-о-о?! Прости, но ты не... Ой! Нет! Перестань! Неужели непонятно, что я полноценный мужчина? Эй, эй – это очень интимно...

– Маленький, как его... мальчик, – удовлетворенно объявил Хагрид, возвращая Драко обратно Уизли.

– Что ты имеешь в виду, говоря «маленький»? – потребовал ответа Драко, возмущаясь.

– Спасибо, Хагрид, – улыбнулся Уизли.

– Спасибо? О да, оскорбление, сексуальное надругательство...

– Я хочу оставить его, – продолжал Уизли.

– Да ну? Ха-ха, ты и этот чурбан великан можете держать свои желания при себе!

– Не вижу в этом никакой… э-э-э… проблемы. Он выглядит вполне здоровым. И… э-э-э… того… чистым.

– Дементор возьми, да я принимаю ванну чаще, чем любой из вас!

Лицо Уизли сравнялось по цвету с волосами.

– Правда? Отлично. И я думаю, что я ему нравлюсь. Как мне его назвать? Ваши предложения.

– Ну... надо подумать... Он мне кого-то напоминает, – сказал Хагрид. – Эта его маленькая мордочка...

– Драко, – молил Мерлина Драко. – Драко Малфой! Ну давай, вспомни, твой самый «любимый» студент. Я напоминаю тебе Драко Малфоя!

– Ту милую трехголовую собачку, которая была у меня лет пять назад, – наконец заключил Хагрид.

– ТЫ ИДИОТ!

– Ты гений, Хагрид! – Уизли снова совершенно тупо уставился на Драко. – Ты знаешь, он действительно похож на Пушка.

– ПУШОК?!?!?!

О, вся его последующая жизнь в крысиной шкуре накрылась медным тазом.

– Итак, класс! – выкрикнул Хагрид. – Сейчас мы будем изучать эти милых саблезубых бабочек, знаете у некоторых особей размах крыльев достиг полутора метров...

Под всеобщий стон Хагрид повернулся к Уизли.

– Может, тебе лучше взять своего питомца и поиграть с ним в сторонке? Ты ведь не хочешь, чтобы его съели, а?

– Что ты имеешь в виду под «игрой»? – огрызнулся Драко, ворча все то время, пока Рон уходил, унося его прочь.

***

Драко не удалось осуществить ни один из хитроумных планов о побеге по одной маленькой причине – Уизли был ростом под метр восемьдесят, а его огромные ладони были подобны печным заслонкам.

Уизли отнес Драко в гриффиндорскую башню. Сейчас у него было «окно» в расписании, и Рон, казалось, испытывал жуткое нетерпение похвастаться своим новым питомцем.

Драко все больше и больше убеждался, что умер и попал в ад.

С другой стороны, Малфой был уверен, что даже в аду должны были быть люди поприятнее гриффиндорцев.

– Он самый восхитительный крысенок, которого я когда-либо видела, – ворковала Лаванда Браун.

– Мне действительно очень жаль, что твой ирландский дружок Шеймас Финниган не удовлетворяет тебя, Браун, но убери свои грязные гриффиндорские лапы от меня сейчас же!

– Посмотрите на него, мурлыкала Парвати Патил. – Держу пари, что он понимает каждое наше слово. Правда, мой холесенький?

– Мое имя – Малфой!

Лицо Уизли сияло от гордости. Он все время отбирал Драко у девочек, чтобы в очередной раз почесать ему за ушком.

– У него такая красивая шерсть, – продолжала Лаванда. –Такая необычная, она почти платиновая.

– Не напоминает вам ничьи волосы? – крикнул Драко. – Идиоты! Придурки! Проклятые, многоразпроклятые гриффиндорцы!

– Мы уже привязались друг к другу, – сказал им Рон с гордостью.

– Привязались? Ты похитил меня!

– Что вы делаете? – внезапно взвизгнула Лаванда.

На мгновение Драко подумал, что кто-то наконец его услышал.

Затем он понял, что это Поттер и Грейнджер вошли в гостиную. Грейнджер несла кота.

Если бы шерсть Драко уже не была платиновой, он бы точно поседел в это мгновение.

«Мерлин», – подумал Драко. – «Сейчас я умру. Но я же слишком молод и чертовски привлекателен, чтобы умереть!»

Хватка Уизли стала более напряженной.

– Только чтобы удостовериться, Рон, – сказал Мальчик- Который-Скармливал-Своих-Однокурсников-Представителям-Кошачьих.

И, несмотря на то, что Драко все это время отчаянно вырывался из его рук, Уизли поднес крысенка к самой морде Косолапуса.

– Я убью тебя, Уизли! – свирепо ревел Драко. – Я доложу о тебе в Гринпис! Я наябедничаю отцу! Я укушу тебя очень-очень сильно, вот увидишь!

Это было несправедливо. Он любил котов. Он даже кормил этого и гладил несколько раз, когда видел его в школе. Драко не делал бы этого, знай он, чей это кот.

Малфой не делал бы этого, знай он, что этот кот однажды съест его!

Кот прищурился, глядя на него.

– Есть здесь другие животные, которые на самом деле являются животными? – спросил он.

Драко чуть не задохнулся от удивления.

– Ты знаешь, кто я?

– Конечно. Ты тот милый мальчик, который кормит меня рыбьими головами и раздражает мою хозяйку – Драко Малфой. Сегодня ты выглядишь более крысоподобно, чем обычно.

– Ты можешь мне помочь?

О, прекрасно. Вот он – образец истинно малфоевского достоинства – просить о помощи домашних животных.

– Как я могу? Я всего лишь кот. Конечно, я постараюсь сделать все возможное, как я делал для Сириуса, но, если ты не возражаешь – я как раз флиртовал с Миссис Норрис. Вот это киска…

Косолапус спрыгнул с колен Грейнджер и отправился по своим делам.

«Сириус?» – удивился Драко. – «Сириус Блэк? Преступник?»

Конечно же! Это он превратил меня в крысу, и сейчас он явится убивать Поттера. Ему не удалось сделать это раньше, и сейчас он предпримет вторую попытку…

Это плохо...

– Видите? – торжествующе сказал Уизли. – Он просто миленький, славненький, маленький крысеночек.

О, пожалуйста, отвали.

Грейнджер наклонилась вперед, и ее волосы окутали Драко, чуть не задушив его.

– Осторожнее!

Ее волосы пахло... весьма приятно... Жалко, что ее шампунь не распрямлял волосы.

– Ты мешаешь подаче кислорода, тупая грязнокровка, я сейчас задохнусь.

Гермиона улыбнулась. Ее улыбка оказалась очаровательной.

– Он жутко симпатичный, – сказала девушка.

– О, нет, только не ты... Неужели ни у одного из вас, гриффиндорцев, нет никакого… О, ладно. Глупый вопрос.

Грейнджер начала гладить его.

– Мадам, впрочем, мадемуазель, не распускайте ваши ручки. Грабли убери, кому сказано? Я настаиваю – эй! По шерсти, а не против!..

Грейнджер продолжала гладить его. По крайней мере, ее руки были нежнее, чем у Лаванды.

Гермиона подсела к Уизли, Поттер присоединился к ним, усевшись рядом на стул. Драко был жутко благодарен, что тот не предпринимает никаких попыток погладить его.

– Эй, а можно мне подержать Пушка? – попросила Грейнджер.

Уизли просиял от гордости.

– Я знал, что он тебе понравится. Конечно, ты интересуешься всеми, кто хоть капельку симпатичный, – поддразнивал ее Рон.

– В миллион сто тысячный раз говорю – нет! – отрезала Грейнджер.

– В миллион сто тысяч первый раз говорю – да! – многозначительно промурлыкал Уизли, старательно прокашляв «Ло-кха-кха-рт!»

– О нет, Грейнджер, – сказал Драко. – Только не старый тупоголовый сердцеед Локхарт. И ты туда же. А я-то думал, что ты и правда умная!..

– Мне было двенадцать! – с негодованием выкрикнула Грейнджер. – И я вовсе не гонюсь за привлекательной внешностью. Иначе я бы поселилась в палатке у дверей в гостиную Слизерина с плакатом у входа: «Драко Малфой, я лю- у-у-у-у-ублю-у-у-у-у-у-у тебя!»

Она небрежно рассмеялась, оба гриффиндорца одновременно застыли от ужаса.

– Что? – в унисон переспросили потрясенные Уизли, Поттер и Драко.

Конечно, Драко никто не услышал.

Грейнджер выглядела слегка удивленной.

– О, да бросьте вы, ребята. Я не увлекаюсь хорьками, если вы из-за этого выглядите настолько сбитыми с толку.

– Увлекаешься... – казалось, Уизли бессмыслено повторяет ее слова, у него словно с головой плохо стало от одной только мысли об этом.

– Уизли, может, тебе это покажется странным, но не все разделяют твое отвращение ко мне, кстати говоря, как бы дико это ни звучало, именно я сейчас сижу у тебя на коленях.

– Гермиона, я думаю, что этот хрипящий звук, который издает Рон, означает, что он только сейчас осознал, что кто-то может считать Малфоя хоть сколько-нибудь привлекательным, – сбивчиво добавил Поттер. – Я уверен, что ты говорила не о себе.

– Эй, меня все считают привлекательным!

– Рон, Гарри. Эта личность губительнее яда тентакулы. Он противный, надменный мешок дерьма. Я бы хотела увидеть, как из него делают жаркое. Но если быть до конца объективным, вы должны признать, что он привлекателен.

– В точку! О, и все остальное тоже верно.

Все по-прежнему были абсолютно глухи по отношению к Драко.

– Ты не можешь говорить это на полном серьезе, Гермиона, – слабо возразил Поттер.

Булькающий звук, который вновь издал Рон, по звучанию немного походил на «крысиная рожа».

– Хорошо, это действительно довольно точное определение, – вынужден был признать Драко.

Грейнджер вздохнула:

– Парвати! Лаванда!

Девочки подошли с другого конца гриффиндорской гостиной и вновь начали крутиться вокруг Драко.

– Драко Малфой, – сказала Грейнджер.

Лаванда изобразила, что у нее кружится голова:

– Где?

– Перестань теребить мои уши, Уизли. Это становится интересным.

– Что ты думаешь о нем? В физическом смысле.

Парвати и Лаванда явно и не думали ни о каком другом смысле.

– Он великолепен, – вздохнула Парвати. – Я имею в виду, начиная с пятого курса, – не то чтобы он был плох до того, но теперь, когда он немного подрос...

– И еще эти мускулы, – добавила Лаванда. Она стрельнула в Поттера взглядом, который ясно говорил о том, что у Финнигана появился соперник. – У всех ловцов такое сексуальное, худощавое, но в то же время мускулистое тело.

Поттер покраснел.

– Возвращайся ко мне, – стал подговаривать ее Драко, хотя Парвати явно не нуждалась в том, чтобы ее подталкивали:

– Эти серебристо-серые глаза, видящие тебя насквозь...

– Эти белокурые волосы... – вмешалась Лаванда.

– Эти высокие скулы, – сказала Парвати.

– Это лицо, – добавила Лаванда.

– Это тело.

– Я слышала, что в нем есть кровь вейлы.

– Держу пари, что кровь вейлы в нем действительно есть.

- Эй, поаккуратнее! Хорошо знать, что у тебя есть фан-клуб, но вы так усиленно пускаете слюни, что недолго в них и утонуть, а ведь я очень маленькая крыса…

– Он получил шестьдесят три поющие валентинки в прошлом году. Надеюсь, что моя ему понравилась.

– Я очень внимательно наблюдаю за ним во время квиддичных матчей, – добавила Парвати огорченно, – но он всегда одевает брюки под квиддичную форму. А ведь многие игроки из волшебных семей так не делают.

– Cейчас все носят брюки, – уверенно высказалась Лаванда.

Лицо Поттера сделалось кирпичного цвета.

Драко поклялся Мерлину, что если он когда-нибудь выберется из этой переделки, он срочно предупредит каждого члена своей команды по поводу формы.

– Как-то я видела его без рубашки, – по-девчачьи смущаясь, призналась Парвати.

– ЧТО? – завизжали Драко и Уизли вместе.

Грейнджер выглядела шокированной.

– Спасибо, этого достаточно. Не нужно вдаваться в излишние подробности.

– Но при всем при этом он злобный слизеринец, – торопливо добавила Парвати. – Слизеринцы, бэ-э-э-э-э...

– Фу-у-у-у-у-у, слизеринцы, – быстро согласилась с ней Лаванда. – Долой слизеринцев. Кстати, кое-что не по теме, Парвати, можно тебя на минутку?

И Парвати с Лавандой быстренько удалились, хихикая.

– Хм, это было... познавательно, – сказал Драко.

– Хм, это было... отвратительно, – сказал Поттер.

– Теперь вы понимаете, о чем я говорю? – спросила Грейнджер. – Хотя, я не стала бы так категорично высказываться. Он ужасный человек, и ни одна уважающая себя девушка не захочет связываться с ним. Но факт остается фактом: Малфой намного красивее, чем он того заслуживает, и Драко хорошо знает об этом.

– Слушай, я имею доступ к зеркалам, знаешь ли. Как я мог упустить такое?

Драко сделал в уме пометку на будущее, чтобы понаблюдать за гриффиндорцами. Он встречался с несколькими девушками из Рейвенкло, но держался подальше от учениц Хаффлпаффа и Гриффиндора из принципа. Но если девчонки так этого жаждут...

А затем Малфой вспомнил, что в данный момент он является крысой, и близкие отношения у него могут быть разве что с куском сыра.

О-о-о-о, потрясающе…

Драко перелез украдкой через руки Уизли, стараясь не привлекать к себе внимания, и направился к чернильнице и листу пергамента, которые находились на небольшом журнальном столике рядом с софой.

Уизли, казалось, был в шоке, и поэтому ничего не заметил.

Драко обмакнул одну лапу в чернила и начал писать:

«Я – ДР..».

Уизли не глядя схватил Драко и сунул обратно к себе на колени.

– Меня не волнует, что ты говоришь, – сказал Рон. – Малфой – полное дерьмо и выглядит соответствующе. Ведь ты согласен со мной, а, Пушок? Ты мой славненький мальчик…

– Иди и поцелуй флоббер-червя, Уизли, – бросил Драко. – И отпусти меня! Я хочу... А-а-а-а… Что ты делаешь, Уизли? Никакого касания интимных мест!

«Моя жизнь кончена», – думал Драко. – «Я крыса, я нравлюсь гриффиндорцам, я не вижу выхода из этой ситуации, и Рональд Уизли, кажется, собирается пощекотать мой живот».

Ниже падать некуда.

– Ну все, базары кончились, – сказал им всем Уизли. – Я иду наверх готовиться ко сну. Сегодня я хочу лечь пораньше. Пошли, Пушок.

Эй, а я где буду, пока ты переодеваешься, готовясь ко сну?!

Теперь Драко осознал, что можно пасть еще ниже, еще как можно.

***

Драко не видел никакой причины, по которой Уизли мог бы не захотеть взять свою крысу на тренировку по квиддичу, например.

Этот садист-гриффиндорец может запросто угробить его.

Драко, как капитан команды, имел собственную раздевалку. И собственную комнату. И мог позволить себе побыть наедине с собой и имел возможность избегать противных, случайных взглядов на Крэбба и Гойла во всей их, явно не мытой, красе.

А сейчас...

Гриффиндорцы. Голые гриффиндорцы.

Даже и не женские особи.

Не то чтобы он стал смотреть, будь они девушками...

Ну, много не смотел бы, наверное…

– О, вот это ничего себе, Уизли!.. Маленькие розовые слоники?

Драко с достоинством развернулся и в ту же секунду свалился со скамьи с... куда как меньшим достоинством.

– Поттер! О, прекрасно! Теперь я слепой! Слепой и травмированный! Даже мой отец не будет в состоянии оплатить счета за лечение после ТАКОЙ травмы!

Он покрутился вокруг своей оси.

Финниган.

Томас.

Если бы Лонгботтом тоже был в квиддичной команде, Драко точно совершил бы самоубийство.

– Во имя Мерлина, вы же гриффиндорцы! Что – у всех розовые слоники?

***

– Не могла бы ты присмотреть за Пушком, пока я буду тренироваться? – жалобно попросил Рон Гермиону.

Для Драко сплошным удовольствием было видеть, что Грейнджер смотрит на своего рыжего дружка так, словно тот слабоумный.

– Я хотел взять его с собой и посадить на метлу, – признался Уизли, – но Гарри сказал, что Пушок может упасть...

– Я тронут вниманием и сообразительностью Поттера.

– Но я знаю, что он будешь скучать по своему папочке, правда, Пушистик?

– Ты сходишь с сума, – холодно сообщил ему Драко. – И ты, конечно же, не мой отец. Он гораздо бога... – тьфу, мой Мерлин, Уизли что ты делаешь?

Рон смотрел на Малфоя, его лицо снова приняло отвратительное, дурацкое выражение, при этом его голова медленно склонялась к Драко.

– Подожди. Нет. Мы можем найти другой выход из создавшегося положения. Я дам тебе столько денег, сколько ты захочешь. Нет. Стой. Сексуальное домогательство! Насилуют!

Грейнджер протянула руку и выхватила Драко.

– Рон, даже и не думай целовать свою крысу на прощание. У него могут быть блохи.

– Как ты посмела! Ты – грязная плебейка! Я моюсь каждый день! Я сияю чистотой и меня очень даже можно целовать!

Только потом Драко сообразил, что он только что сказал.

– Ну, если подумать, то это Рон мог бы одарить меня блохами.

«И это то, на что теперь будет похожа моя жизнь?» – думал он. – «Моя жизнь будет даже короче жизни Поттера, я навсегда останусь покрытым шерстью, буду жить в гриффиндорской башне и отбиваться от притязаний Уизли?»

Нет, это будет cлишком ужасно. Так не может продолжаться.

Охваченный отчаянием, Драко рванул к старой школьной сумке Грейнджер, к чернилам и пергаменту, которые лежали рядом с ней.

Он опрокинул чернильницу – не время для аккуратности, это же вопрос жизни и смерти! – сунул всю лапку в растекающуюся лужу чернил и начал писать:

«Я ДРА..».

– Рон! – позвала друга Грейнджер. – Твой крысенок делает что-то странное!

О нет, Уизли вернулся, как возвращается к владельцу фальшивая монета, хотя, вероятно, у их семьи в Гринготтсе и таких-то не было.

Вспышка ярко-алого, и Драко снова во власти Уизли.

– Ты понимаешь, что это значит? – проревел Уизли в состоянии жуткого волнения. – Моя крыса...

– Драко Малфой! – кричал ему Драко. – Малфой! Малфой! Малфой!

– Волшебная! – выдал Рон, сияя. – Разве это ни здорово?

Драко вырвался и снова принялся писать в отчаянии.

«ТЫ РЫЖИЙ ПРИДУРОК, Я...»

– Эй, вы все! – кричал Уизли. – У меня волшебная крыса!

– Да ерунда все это, – высказался Поттер, опирающийся на спинку сиденья Грейнджер, с подозрением глядя на Драко.

Драко почувствовал себя лучше, услышав хоть что-то разумное за этот сумасшедший день.

Земля станет плоской, морские воды обратятся кровью, но Поттер и я будем всегда ненавидеть друг друга.

– Эй! – крикнул он. – По крайней мере, ты не маленький и жалкий, и тебе не приходится жить среди гриффиндорцев, ты не покрыт шерстью и... о, подожди-ка, обожди…

По крайней мере, у Драко не было шрама.

***

Новость о том, что крыса Рональда Уизли волшебная, распространилась по школе со скоростью лесного пожара.

То есть, Уизли всего-навсего шепнул об этом Парвати, по большому секрету, естественно, но не прошло и часа, как об этом узнала вся школа.

И внезапно все коридоры заполнились людьми, они теснили Гарри Поттера, отталкивали его и отшвыривали в сторону, чтобы посмотреть на Рона Уизли и его Удивительного Пушка.

– Руки прочь, хаффлпаффцы, – рявкнул Драко. – Ну-ка не давать волю рукам! Да не лапайте вы меня, идиоты! Ты придурок, Уизли, они ведь сейчас меня уронят! Говорю тебе, если они пришли в такое волнение из-за какой-то несчастной крысы – они представляют собой жалкое зрелище, их жизнь пустая и... стойте-ка, мы ведь говорим о хаффлпаффцах, да? А, ладно, проехали.

Каждый раз, когда кто-то просил подержать Драко, на губах гордого собой Уизли расцветала слабоумная улыбка, но как только кто-то брал его крысу в руки, Рон наблюдал за ними как ястреб-невротик, у которого выхватили добычу из-под самого клюва. Он даже умудрился предотвратить падение Пушка из неуклюжих рук Лонгботтома, что заставило Драко прийти к утешительному выводу, что Уизли обладает бОльшим умственным потенциалом, чем Малфой считал раньше.

Вся эта крысиная популярность привела к тому, что Уизли постоянно опаздывал на уроки, но зато теперь был повод посмеяться над ним.

Рон несся сломя голову на Травологию, как вдруг врезался в стену.

Это были Крэбб и Гойл.

Похоже, что слизеринцы тоже заинтересовались волшебной крысой.

Драко задался отчаянным вопросом, может ли этот интерес нанести ему какой-то вред, но пришел к неутешительному выводу, что люди, которых годами учили причинять боль, вряд ли могут быть безобидными.

– О, Уизли, – пропищал Гойл фальцетом. – Можем мы поиграть с твоей крыской?

Гойл имел в два раза больше мозговых клеток, чем Крэбб. Хотя, два – это дважды один, по сути-то.

Крэбб же просто хрюкал.

«Чудесно», – подумал Драко. – «Я буду затискан до смерти собственными подхалимами. Какая жестокая ирония судьбы».

– Нет, – сказал Уизли.

Он что, с ума сошел? Ну, вообще-то, он был высоким и не хлипкого сложения, но Крэбб и Гойл могли покрошить его в капусту.

Что они и собирались делать, судя по всему.

«И меня за компанию», – осознал вдруг Драко, чувствуя, как его накрывают волны холодного страха.

Холодный страх перешел в безотчетную панику, как только Крэбб ударил Уизли по лицу.

– Нет! – кричал Драко. – За избиение людей вас поймают и исключат, идиоты! Неужели я ничему вас не научил! Кроме того, это...

...неправильно.

..я!

Нет-нет, предпоследняя мысль не моя, вычеркните ее.

Уизли упал, Драко выскочил из его рук и понесся прочь, юркнув между ног Крэбба и Гойла, прямо к...

Другой паре ног, скрывающейся за углом.

Эй, я знаю эти ноги! Они были в туалете, когда я превратился в крысу!

Это значит, что...

О Мерлин, что мне делать? Со всей дури врезаться головой в большой палец его ноги? Представляю себе завтрашние заголовки в «Пророке»: Волшебная крыса получает сотрясение мозга, врезавшись в ботинок врага…

Страшновато.

Драко дождался, пока к нему потянулась рука, и затем сделал то, что поклялся больше никогда-никогда не делать.

Он укусил эту руку.

Блюэ-э-э-э, какая гадость, на вкус как пластик и маггловские артефакты. О, нужно срочно сделать глоток Волшебного Ротопрополаскивателя!

А потом Драко бежал, бежал, бежал по пустым коридорам, пока не почувствовал, как чья-то рука подхватила его и подняла к…

Встревоженному лицу. Копна темных волос.

– Пушок? – удивилась Грейнджер.

Сейчас он был готов расцеловать ее.

Если бы у него были губы...

Он открыл было рот, чтобы оскорбить ее, обвинить в своем нынешнем положении, нажаловаться на то, что его чуть не убили бывшие приятели, короче – поднять себе настроение. А вместо этого выдал...

– Иди и помоги Рону!

Эта исключительно самоотверженная речь Драко имела отрицательный результат, потому что Грейнджер не поняла ни слова из того, что он сказал.

– А где Рон? – спросила девушка с любопытством. – ОК, давай найдем его.

Она выглядела так, словно собиралась опустить его на пол.

Она упомянула Рона, как только он поду...

– Да, опусти меня на пол, – мысленно приказал Драко. – Я знаю, где Рон.

И она действительно отпустила его! И Гермиона бежала за ним, когда Пушок вел ее за собой, хотя можно было бы предположить, что Грейнджер просто боится упустить бесценную крысу Рона.

Они обнаружили Рона почти без сознания, Крэбб и Гойл по прежнему пинали его.

– Стойте! – крикнул Драко, в его голосе звенели приказные малфоевские нотки.

Крэбб и Гойл колебались всего одно мгновение, словно бы настороженно прислушиваясь к какому-то шуму на грани ультразвука.

Грейнджер выкрикнула:

– Петрификус Тоталус!

А потом рухнула на колени рядом с Роном.

– О, Рон... как получилось, что... почему... Почему ты не использовал против них волшебную палочку?

– О, перестань, Герм. Когда парни начинают махать кулаками, только сопляк вытащит волшебную палочку, – с трудом проговорил Рон разбитыми губами.

– И что? – раздраженно высказался Драко. – Тот, кто играет грязно, выживает, впоследствии же просто лжет о том, как именно он выиграл бой.

Это было девизом Малфоев, наряду с «Пришел, Увидел, Услужил» и «Во имя Темного Лорда ХХХ (вставьте-сюда-соответсвующее-имя)».

– Ты глупый придурок, Уизли, – добавил он.

– Я позову мадам Помфри, – крикнула Грейнджер, собираясь убежать за медсестрой. – Хорошо они тебя отметелили…

И в этот момент лежащий на земле, окровавленный Рон спросил:

– С Пушком все в порядке?

Грейнджер раздраженно вздохнула:

– Да, Пушок в порядке. Это Пушок привел меня сюда.

Лицо Рона расплылось в улыбке.

– Разве он не классный?

***

Грейнджер, которая теперь всегда находила время приласкать Драко с того самого дня, когда он фактически спас Рона, добровольно вызвалась заботиться о нем, пока Рон пребывал в больничном крыле. Мадам Помфри запретила приносить Пушка Рону, к обоюдному возмущению Рона и Драко, она сказала, что крысы – это антисанитария.

– Заботься о нем, – с тревогой сказал Рон. – Пушок любит, чтобы его гладили.

– Да не люблю я, Салазар тебя побери, Уизли.

– Ему нужно внимание.

– А тебе нужна подружка.

Грейнджер пообещала заботиться о Пушке и унесла его в гриффиндорскую спальню девочек, где – сюрприз, сюрприз – она принялась за домашнюю работу. Сразу же после того, как активировала какой-то маггловский артефакт, который немедленно обратился к Драко.

– Веришь ли ты в любовь с первого взгляда?

– А как же! В первый раз я посмотрелся в зеркало еще в раннем возрасте и... влюбился окончательно и бесповоротно, – ответил Драко.

– Да, я уверен, что с кем-то это случается постоянно...

Это была... музыка. Некий жанр маггловской... музыки.

Но она отличалась от обычной волшебной музыки, была более...

Веселой. Заводной. Зажигательной.

Это была легкомысленная привязчивая мелодия. Драко хотелось немного потанцевать, он вообще был неплохим танцором... в отличие от Мальчика-У-Которого-Обе-Ноги-Левые.

Хм, пока Грейнджер не смотрит...

Драко встал на задние лапки и начал танцевать ча-ча-ча, частично пытаясь удержать равновесие, частично пытаясь привыкнуть и смириться со странными неровными движениями крысы.

«Да, я выйду сухим из воды с помощью друзей,
О да, мне хорошо лишь благодаря друзьям...»*

Драко попал в ритм, и у него стало неплохо получаться.

И в этот момент он, ни о чем не подозревая, открыл свои крысиные глазки и увидел Гермиону, Парвати и Лаванду изумлено уставившихся на него.

Во все глаза.

Дементор подери.

– О, какой милашка, – пропищала Лаванда. – Гермиона, заставь его делать это снова!

– Никто не в силах заставить Малфоя сделать что-то против его воли, дамочка, – холодно сообщил ей Драко.

У него было собственное достоинство, как-никак. Возможно, его и застали отплясывающим под звуки маггловской музыки, но у него все еще оставалось чувство собственного достоинства...

А разве нет?

– Станцуй нам, Пушок, – уговаривала его Парвати.

А ведь отец говорил ему, что настанет тот день, когда девчонки будут умолять его... Только почему-то он забыл упомянуть, что для этого Драко придется стать крысой...

– Я не стану этого делать!

Грейнджер смотрела на него с улыбкой.

– Знаете, – сказала она, – Пушок – настоящее сокровище.

Но, с другой стороны, Драко всегда был немножечко эксгибиционистом. И, если уж девчонки собирались вокруг него кружком, умоляя потрясти сексуальной попкой, он задаст им жару, чтобы им было о чем рассказать внукам в старости.

И Драко снова встал на задние лапки.

В то время, как девочки визжали от восхищения (Ха! Его отец как-то сказал, что сомневается, что это когда-нибудь произойдет, и вот, пожалуйста, нате вам – это оказалось так легко!), Драко думал о Роне.

Уизли.

Рон.

Он постоянно думал о Роне с тех пор, как тот упал на землю под ударами Крэбба и Гойла. Уизли был проклятым дураком, слишком гриффиндористым, чтобы защищаться с помощью волшебства, разрешившим этим двум придуркам избить себя. Но это было...

Честно.

Драко не был большим поклонником честности, просто по отношению к нему так никто никогда не поступал. Но, кажется, это было не такое уж и плохое качество.

Кроме того, теперь он был должником этого глупого простофили. Да, Уизли был беден, и волосы у него были ужасными, и вдобавок у него была какая-то странная мания по отношению к грызунам, но при всем при этом Рон был не таким уж и плохим парнем...

Как только Драко вновь станет самим собой, именем Салазара, он заставит Крэбба и Гойла заплатить за свою выходку.

Хотя нет, хуже. Именем Малфоя.

«Так или иначе», – подумал Драко, вскидывая голову в танце, – «я тратил слишком много времени, доставая Уизли. Надо было выбрать Поттера и издеваться над ним. Если уделять ему внимание круглосуточно, он попадет в больницу Св. Мунго аккурат к Новому году!»

Ха-ха-ха-ха-ха...

«Ты злой гений, Драко», – сказал он сам себе, красиво вытанцовывая под звуки песни «Я верю в ангелов»**.
_______________________________________________

* полный текст песни the Beatles, перепетой Joe Cocker и bon Jovi: "With A Little Help From My Friends" http://www.allsongs.ru/accords.php?groupe=2160&song=214116

** полный текст песни: Heather Nova "I Believe In Angels" http://www.lyricscafe.com/n/nova_heather/043.htm

Это не взаправду
Это не взаправду
Это не взаправду
Это происходит не на самом деле
Ты жизнью клянешься, что это
Ты жизнью клянешься, что это
Ты жизнью клянешься...*

С тех пор, как Гермиона – э-э-э, Грейнджер – взяла его под свою опеку, Драко столкнулся с совершенно новой проблемой - переодевание.

«Я не буду смотреть», – заявлял он себе гордо.

Это ниже моего малфоевского достоинства. Мы можем насиловать, грабить, убивать и обманывать, но мы никогда не подглядываем. Да Малфои отродясь в пип-шоу участия не принимали!

Ну, не считая дядюшку Эзелфрайда, но о нем не принято говорить в обществе.

И уж тем более мы не глазеем на голых гриффиндорок.

Нижнее белье Парвати Патил плавно пролетело над Пушком, чуть не задев его по голове.

Это что – стриптиз? Почему соблазн так велик, что жалкая крыса, которой я стал, не может ему сопротивляться? Грязные, развратные гриффиндорки. Это просто непристойно... Да их просто надо изолировать от приличного общества!

О-о-о-о-о, соблазнять так крысу – да это же самая настоящая зоофилия! Это против всех законов Мерлина и человека!

Ну, для дядюшки Эзелфрайда, конечно, законы не писаны, но повторяю – никто и никогда не упоминает о нем в приличном обществе.

Разве не могли они оставить его в гостиной после Обучения Полетам? Но нет, они просто обязаны были взять своего драгоценного Пушка с собой в раздевалку...

Будьте вы прокляты, чары моей непреодолимой малфоевской привлекательности! Если бы только бабушка не была вейлой...

– Упс, с меня соскользнуло полотенце, – хихикнула Парвати.

«Я буду сильным», – убеждал себя Драко, словно читая бесконечную мантру. – «Я буду сильным...»

– Кто-нибудь видел мой топ? – спросила Грейнджер.

Да провались оно все к дементорам, мне надоело быть сильным, я смотрю. Я сейчас ка-а-а-а-ак посмотрю...

Драко развернулся на сто восемьдесят градусов и уперся взглядом в Рона Уизли.

– Ух!..

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – завизжала дюжина девочек-гриффиндорок.

– Э-э-э-э, – протянул Рон Уизли-Хогвартский-Казанова и мучительно покраснел. – Я... Мне очень жаль... я не хотел... простите меня. Гермиона, Парвати...

Гермиона прижимала к груди свою спортивную сумку, Парвати мертвой хваткой вцепилась в полотенце.

– Меня только что выпустили из больничного крыла, я... хотел увидеть Пушка...

«Мерлин свидетель», – с удивлением подумал Драко. – «А ведь он не врет!»

Да он же гей! Столько голых девчонок вокруг, а он внимания не обращает, ему крыса нужна... Хм, хорошо бы гей, а то еще хуже – зоофил.

– Забирай свою крысу и уходи! – визжала Парвати.

Рон неуклюже подошел к Драко и сграбастал его со скамьи. Драко был разъярен, что такое классное шоу с раздеванием, организованное специально для него, было прервано. Но, с другой стороны, он был тронут вниманием этого придурка, который, не успев выйти из больничного крыла, побежал искать его, поэтому он вырывался не особенно сильно.

Гермиона чуть выпятила нижнюю губу.

– Между прочим, он любит смотреть «Слабое Звено», – высказала она Рону. – Но у тебя нет телевизора...

Драко открыл для себя телевизор сразу же после радио и был просто очарован.

«Дементор подери», – подумал он. – «Я же пропущу все свои сериалы..».

– ДА УЙДЕШЬ ТЫ НАКОНЕЦ ИЛИ НЕТ?! – возмущенно кричали остальные девушки.

Драко не был уверен, но ему показалось, что как только Рон понес его прочь, Грейнджер послала воздушный поцелуй. Крысе, не Уизли.

***

– Неудобно вышло, да? – спросил Пушка все еще красный от смущения Рон.

– Ты самый большой идиот, которого я когда-либо видел, – вынес свой вердикт Драко. – Это были голые телки. Было забавно пялиться на них. Серьезно, если ты не перестанешь быть таким робким... Давай прикинем, что мы имеем: заурядная внешность, денег нет, жалкая личная жизнь, включающая одно свидание с Падмой Патил, несколько свиданий с Грейнджер и бессмысленное глазение на Делакур. Никто за тобой не бегает.

– Рон! Рон, стой, подожди!

– О-о-о, кажется, я поспешил с выводами.

Рона Уизли догоняла красотка-семикурсница из Рейвенкло, Главная-Староста-Девушек-Как-Же-Мы-На-Самом-Деле-Хотели-Чтобы-Именно-Она-Стала-Нашей-Старостой, «очаровашка» (или «потасканная куколка») Чо Чанг.

Драко не принадлежал к поклонникам миниатюрных девушек, но он хорошо знал ее репутацию по множеству фотографий, тайком передававшихся из рук в руки большинством слизеринских парней. Это была девушка, чьей последней несчастной любовью стал героически погибший хаффлпаффец, за которой жалким щенком бегал Поттер, вот уже в течение трех лет тщетно пытавшийся обратить на себя ее внимание.

Драко начал сомневаться в относительной справедливости своей оценки. Возможно, в Уизли было что-то такое, что он проглядел.

За рекордно короткое время уши Рона снова покраснели.

– Я... м-м-м... Чо!

– Да, именно так ее и зовут. Десять балов Гриффиндору за то, что ты умудрился выучить ее имя.

Чо Чанг смотрела на него сияющими глазищами и завлекающее улыбалась пухленькими губками.

К этому моменту Рон весь порозовел.

– Я хотела спросить, можно мне погладить у тебя...

– Ну же, девушка, договаривай! – оживился Драко.

– Крысенка? – закончила Чо.

– Э-э-э, да. Да, конечно, – пробормотал Рон. – Гм, его зовут э-э-э... Пушка. То есть Пушок, Пушок!

– Пушка? – повторил Драко убийственным тоном.

– Я знаю его имя, – сказала Чо, беря Драко и начиная поглаживать его. По мнению Драко, она была немного грубовата, и руки у нее были не такими нежными как у... – Все вокруг только и говорят о Роне Уизли и его удивительной крысе.

– Сыроезно? То есть – серьезно? – снова начал заикаться Рон.

– О да, ты настоящий сладкоречивый Салазар, – закатил глаза Драко.

Чо теперь шагала в ногу с Роном.

– Ну, и каково это – попасть в клуб самых обсуждаемых знаменитостей? – вздохнула она. – Не столь приятно, как это кажется со стороны, да?

– Я... м-м-м... Я думаю, тебе лучше спросить об этом у Гарри, – пробормотал Рон.

– О, во имя Мерлина, Уизли! Если целая стая вейл в пеньюарах заявится в твою комнату и будет танцевать на твоей кровати, спрашивая, могут ли они что-нибудь для тебя сделать, ты тоже ответишь: «Нет, но вы можете спросить у Гарри»?

– Скромно, скромно, – удивилась Чо, не отставая. – Нет, Гарри всегда был знаменит, я о другом... Когда все начинают внезапно пялиться на тебя... всем отчего-то кажется, что они хорошо тебя знают и вообще являются твоими лучшими друзьями – от этого немного не по себе, не так ли?

– Ну, у меня есть всего лишь необычная крыса, я-то сам совсем не при чем, – заметил Рон, наконец-то сумевший четко сформулировать мысль и произнести сложное предложение без запинки.

– Нет, ты не понял... – сказала Чо. – Не знаю почему, но я подумала, что ты меня поймешь... А ты знаешь, что меня уже два года никто не приглашал на свидание?

– Хренасе... – с трудом выговорил Рон, полностью теряя контроль над своим языком.

– Идиот! – взвыл Драко, но тщетно.

– Или все считают, что я предназначена Гарри Поттеру, или... – Чо пристально изучала свои ботинки. – Я просто... устала от этого. Я думала, что ты сможешь меня понять.

– Или ты подумала, что этот рыжий – такой-горячий-с-виду-парень – недотепа сможет дать тебе то, в чем ты давно нуждаешься?

– Я... Я понимаю, – поспешно заверил ее Рон.

Чо улыбнулась ему своей особенной великолепной-улыбкой-будущей-модели-Ведьмополитена.

– Я так рада, что мы поговорили.

– А он не так уж и много говорил, – ввернул Драко.

Чо позволила Драко мягко упасть в подставленные ковшиком ладони Рона. Свой разговор Чанг и Уизли закончили долгим взглядом друг другу в глаза.

– Э-э-э, Уизли, я, конечно, рад за тебя, пора уже начинать половую жизнь, но я не хотел бы быть раздавленным в порыве вашей безумной страсти... Помни о крысе ..

– Рональд Уизли! Чо Чанг!

Ну, кто еще это мог быть, как ни профессор МакЯУбежденнаяДевственница,ВсемЯсно?

Также известная под фамилией МакГонагалл...

Чо пошла красными пятнами и поспешно ретировалась. Рон выглядел несчастным и виноватым. Профессор МакЯОбожаюПортитьЛюдямУдовольствие выглядела шокированной.

Драко задался вопросом, действительно ли злобный ублюдок Мерфи до такой степени ненавидел абсолютно всех.

***

На следующий день Рон делился наболевшим с Драко.

– Заведи себе настоящего питомца, – советовал ему тот. – Заведи себе подружку. Заведи себе дневник, в конце-то концов. Только перестань доставать меня!

– Как я мог! – причитал Рон, стараясь делать это как можно тише. – Я хотел... э-э-э... нет, я не хотел делать ничего такого, правда! Гарри же мой лучший друг!

– Заведи нового лучшего друга, – порекомендовал ему Драко. – Чо выглядит намного лучше, чем Поттер. Плюс, это может быть твой единственный шанс.

Рон смотрел на Поттера и Гермиону, те с довольным видом играли во взрывающиеся шашки.

– Он любит Чо уже третий год! – пробормотал Рон, понизив тон.

– Это не твоя проблема. В конце концов, это его навязчивая идея, муха, раздутая им до размеров слона. Его, не твоя.

Драко не мог поверить всей этой гриффиндорской чепухе. Забудьте тот факт, что он был Драко Малфоем, и, хотя все буквы слова «мораль» (за исключением мягкого знака, но это сущие мелочи) можно было обнаружить в его имени-фамилии, само это слово не имело к нему ни малейшего отношения. Драко случайно узнал, что Уизли не был на свидании с самого лета перед началом пятого курса, когда у того с Грейнджер был чрезвычайно короткий роман.

Не то чтобы это Малфоя каким-то образом касалось, нет-нет, но было трудно забыть тот момент, когда Грейнджер вскочила со своего места в Большом зале во время завтрака и начала вопить при всех, что она не может больше встречаться с Роном, потому что он жутко ее ревнует, контролирует все ее действия, и что она больше не будет терпеть это.

Драко имел собственную тайную теорию, что она просто не могла больше смотреть на эти его рыжие клоунские патлы.

Не то чтобы ему было до этого дело.

Ничуть.

Да совершенно наплевать.

– И что же мне делать? – вопрошал Рон.

Парвати Патил вбежала в комнату.

– Профессор МакГонагалл хочет видеть всех пяти- и шестикурсников. Немедленно!

Ответ, казалось, был прост: умереть от стыда.

– О нет! – запаниковал Рон. – Что она собирается сказать?

***

Как оказалось – немного.

Профессор МакГонагалл, казалось, больше интересовалась своими туфлями, чем своими студентами.

– Я... – высказалась она. – Это что, очень... Прийти, рада, что вы смогли... Сказать о том, вы возможно... Хочу.

– Что-о-о? – прошептала Джина Уизли, сидевшая рядом с братом и взъерошивающая Пушку шерсть.

По крайней мере, Драко думал, что ее звали Джина. Ну, как-то так, в общем.

– Один инцидент заставил меня... э-э-э... подумать... – продолжала профессор МакГонагалл.

Кажется, этот же самый инцидент заставил Рона Уизли болезненно поежиться.

– И я подумала, что это было бы подходящей... Я... это... да. Снейп со профессор согласился мной.

Драко с удовольствием прикидывал, что же такого она предложила Снейпу, с чем он умудрился согласиться, причем сама МакГонагалл от этой мысли начала заикаться и путать слова. В голову ему пришла разве что брачная ночь, и внутренний взор Драко сразу же стыдливо затуманился.

– Э-э-э... это... кхм, – откашлялась профессор МакНесвязноГоворящая. – Ну, матери рассказывают истории об аистах и специально заколдованных грядках капусты. Но, м-м-м, удивительно то, что...

Хм, явная массовая мистификация среди гриффиндорцев.

– ...это неправда, – выдавила, наконец, профессор МакЛепет.

– О чем, дементор подери, она говорит? – шептал Рон Грейнджер, которая покачала головой.

Бедные невинные маленькие гриффиндорчики, абсолютно сбитые с толку...

Им повезло, что в их стройные ряды затесался Драко Малфой. Его голова работала чуть-чуть иначе.

– Секс! – выкрикнул он.

Этот крик, должно быть, подействовал на чье-то подсознание, совсем как тогда на Крэбба с Гойлом, потому что в этот момент кое-кто вскочил на ноги.

– Секс! – выкрикнул Мальчик-Который-Всегда-Выглядит-Идиотом-Перед-Остальными.

У Джины Уизли отвисла челюсть.

Профессор МакГонагалл покраснела словно школьница.

– Э-э-э... да, мистер Поттер. Вы правы. М-м-м, если вы не... садитесь.

– Неужели она серьезно думает, что мы ничего не знаем об этом? – шепнула Гермиона Рону, который трясся от беззвучного смеха.

– Ну, вы ведь являетесь гриффиндорцами, – заметил Драко. – Кстати говоря, для Лонгботтома, например, это на самом деле целое открытие...

Гермиона подняла руку.

– Профессор, следует ли нам записывать конспект? Это войдет в тест?

– Я... м-м-м... нет, – пробормотала профессор МакРастертаяВопросамиВПорошок.

Гермиона пустилась во все тяжкие:

– А будет практическая демонстрация?

Рон чуть не задохнулся от смеха и свалился со стула.

– Я хотела сказать... м-м-м... насчет защиты, – пробормотала профессор МакПритворявшаясяЧтоОнаНеСлышалаПоследнийВопросГермионы.

Рука Лонгботома взлетела вверх.

– Это как заклинание Ридиккулус, профессор?

– Скорее уж, как заклинание анти-Родителюс, – пробормотал Драко.

– Я, м-м-м... да, Невилл, но м-м-м... в несколько усовершенствованной форме... ну, не... – продолжала профессор МакЛепет, чью речь постоянно прерывали вопросы.

– Вы только что cказали «предохранитель»?

– Простите, я был в туалете и не застал начало лекции. «Колпачок», «Резинка», «Спираль» – это что, обсуждение конкурсов для праздничного вечера розыгрышей?

– Чтобы продемонстрировать нашу готовность защитить себя и свою партнершу когда придет время должны ли мы сейчас показать вам наши палочки?

Для Драко момент истины наступил тогда, когда Парвати Патил, которая до этого слушала в полуха, попросила продемонстрировать, как правильно вставлять спираль, и осведомилась, можно ли это сделать самой в домашних условиях, а заодно спросила, пробовала ли это сама МакГонагалл.

Рон лежал на полу, содрогаясь от смеха и дыша через раз. Поттер краснел всякий раз, когда Джина Уизли смотрела в его сторону.

Гермиона делала какие-то пометки.

– Эй, подождите-ка... – сказал Драко. – Профессор Снейп сейчас должен заниматься тем же самым...

Рон приподнялся на локте.

– Снейп, – пробормотал он. Его лицо расплылось в коварной улыбке. – Гарри, Снейп...

До Поттера сразу же дошло, о чем это он.

– Ну, мы же не можем.. – усмехнулся он.

– О да – вы можете, – сказал Драко. – Вы не только можете, вы просто обязаны!

И Гермиона, Рон и Гарри быстренько улизнули из кабинета.

Конечно же, Рон не забыл захватить Пушка с собой.

***

– Мантия-невидимка? – бормотал Драко, высовываясь из ее складок. – Я знал, я точно знал, что на третьем курсе видел не просто плавающие в воздухе головы! И я еще удивлялся, почему вас никогда не ловят. Вы не просто удачливые гриффиндорцы, которым всегда невероятно везет, на самом-то деле у вас есть мантия–невидимка...

Гермиона, Рон и Гарри уже с трудом умещались втроем под одной мантией. Драко задался праздным вопросом, достаточно ли хоть в одном из двух парней слизеринистости, чтобы воспользоваться моментом и...

Он в этом сомневался.

И правильно делал.

Гриффиндорцы резко остановились перед входом в слизеринскую гостиную, взволнованно перешептываясь о том, как же они собираются войти туда без пароля.

Как это типично для гриффиндорцев – никогда не продумывать все наперед.

– Ядовитый паслен**, – гадала Гермиона. – Да здравствует Темный Лорд. Салазар Слизерин.

Драко откашлялся.

– Хорошие предположения. Но вообще-то это «Блэйз Забини – «голубок». Но мы как раз собирались придумать что-нибудь действительно зловещее! – торопливо добавил он.

– Блэйз Забини – «голубок», – повторила Грейнджер автоматически.

Проход открылся.

– Вау, как это ты догадалась, Гермиона? Интересно, а он и вправду «голубок»? – заинтересованно спросил Гейрри Поттер.

Драко искренне бесило то, что его никто никогда не хвалил.

Они все тихонько пробрались внутрь и под чутким и молчаливым руководством Драко направились в Слизеринскую Залу Собраний.

Посреди Залы стоял Снейп, лицо кирпичного оттенка было умело скрыто длинными немытыми космами.

– Я не понимаю этого, профессор, – ныл Крэбб.

– Я думаю, что вы объясняете это неправильно, – печально вторил Гойл.

Поттеру пришлось поддержать Рона за плечо.

– Я знаю, что вы объясняете это неправильно, бормотал Блэйз Забини.

Миллисента Булстроуд подняла руку.

– Сэр?

– Да, мисс Булстроуд?

– А гриффиндорцы сейчас тоже изучают этo, да?

– Да, мисс Булстроуд, – голос Снейпа звучал утомленно.

– И Гарри Поттер тоже изучает это?

– Да, в третий раз да, мисс Булстроуд.

– О, – взгляд Миллисенты похотливо расфокусировался. – Вау-у-у-у-у...

Теперь уже Грейнджер пришлось поддержать за плечо Поттера, который, казалось, сейчас рухнет в обморок от ужаса.

– Так или иначе, – сказал Снейп раздраженно, – если у кого-либо есть вопросы НЕ касающиеся Гарри Поттера ... или Драко Малфоя, что подразумевает вас, мистер Гойл...

– Фу-у-у-у-у-у-у-у-у-у!

– Да, мистер Забини?

– А могут они включать Гарри Поттера и Драко Малфоя?

– Бэ-э-э-э-э-э-э-э-э...

– Конечно же нет!

– Давайте-ка уже пойдем, а? – настаивал Драко. – Я пришел сюда для того, чтобы насмехаться и глумиться, а не для того, чтобы получить психологическую травму...

– Сэр, а вот если бы у вас была жаба, то...

– Я полагаю – это незаконно, мистер Нотт. Да, даже в Швеции! Хоть кто-нибудь на моем факультете интересуется нормальными здоровыми отношениями?

– Сэр?

– Да, мисс Паркинсон?

– А что вы делаете после этой лекции?

Рон издал какой-то шипящий звук, с трудом затыкая рот ладонями. Поттеру и Грейнджер пришлось увести его прочь, поддерживая под руки.

***

На следующий день все вернулось на круги своя.

По крайней мере, так было запланировано...

Едва профессор МакГонагалл подошла к своему столу, как Драко решил воспользоваться своими необычными способностями влияния на чужой разум.

– Э-э-э-э-э-эй, МакГонагалл... – позвал он.

– Откройте учебник на странице 32, – сказала профессор сухо.

– МакГонагалл, ты помнишь, о чем разговаривала с этими детишками вчера вечером?

МакГонагалл слегка порозовела.

– Они тоже помнят об этом...

– Мисс Грейнджер, откройте окно, пожалуйста...

– Они все думают об этом! Они не могут перестать думать об этом! Они все пялятся на тебя!

– На что это вы уставились, Лонгботтом? О, извините, простите...

– Особенно юноши, – неумолимо продолжал Драко. – Знаешь, эти мальчишки – озабоченные, беспокойные, себе на уме, непредсказуемые маленькие существа... ты подожгла фитиль, и теперь секс-бомбы начнут взрываться по всей школе... Парням нельзя доверять. Ты хоть представляешь, о чем думают подростки? Хотя, наверное, ты точно знаешь, о чем именно они думают после вчерашней лекции...

МакГонагалл бросила возмущенный взгляд на искренне сбитого с толку Шеймаса Финнегана.

– Они – маленькие порочные сексуальные маньяки!

– Сексуальные маньяки... – лепетала профессор, вытирая выступивший на лбу пот.

– Извините, профессор, что вы сказали? – переспросил Рон.

– Они услышали тебя... – бубнил Драко. – Ха-ха-ха-ха! Они все услышали тебя. Все подростки мужского пола – настоящие животные!

И профессор МакГонагалл позорно ретировалась. Все прекрасно провели внезапно образовавшееся «окно», которое было потрачено, главным образом, на восхищение Пушком.

Драко нежился на руках у Грейнджер.

– По крайней мере, некоторые из нас действительно животные, – хмыкнул он.

________________________________________________
* Понятия не имею, стихи это или песня, и откуда это взято. Единственное, что выдал Яху – ссыль на чей-то блог. http://spacedog26.blogspot.com/2006/02/this-is-not-real-this-this-is-not.html
**Родовое название некоторых трав, кустарников и полукустарников (напр., картофеля, помидоров, табака), образующих особое семейство. Некоторые представители ядовиты (белена).