Драко едет в Ирландию вовсе не с целью отдохнуть — он не любит здешнее море, которое постоянно штормит, он не любит самонадеянных, рисковых ирландцев, их белозубые улыбки, от которых противно и даже, порой, смешно. Драко сбегает от такого знакомого и довольно мирного Лондона, от суеты на работе, от бесконечных споров с коллегами сюда, в Ирландию, от одного названия которой его передергивает.

Драко бы вообще никуда не ездил, будь его воля — в отпуске запирался бы дома на все замки и не выходил по несколько дней. Но в Ирландии у Драко есть кто-то, кто неизменно притягивает его обратно — у этой девушки длинные рыжие волосы и голубые глаза, которые всегда взирают на него с вызовом.

Имя этой девушке, на чьи поцелуи он выменял бы годы жизни, Джиневра Уизли. Девчонка, которая в школе вызывала в нем странное восхищение своей непохожестью на ее недалеких родственников, своим умом и необычной внешностью; девчонка, интерес к которой он скрывал под постоянной злостью и старался меньше смотреть в ее сторону.

Джиневра Уизли, которая так и не вышла за героя-Поттера, которая теперь переселилась в Ирландию к брату, Биллу Уизли, и к которой сам Драко уже давно неравнодушен. Билл, кстати, еще один представитель семейства Уизли, который не вызывает в Драко должного раздражения. К Биллу он относится довольно спокойно и даже с некоей благодарностью, что тот каждый месяц по несколько дней терпит его у себя в доме.

Драко даже не помнит, как это началось — кажется, пару лет назад он увидел Джиневру на каком-то мировом съезде волшебников, увидел впервые после того памятного дня всеобщей победы. Джиневра была холодна, даже неприступна, но все-таки разрыв с Поттером и, возможно, желание отомстить взяли свое — она согласилась на свидание, за которым последовало множество других до тех пор, как Драко стал регулярно к ней ездить.

Поначалу для Драко все это было игрой, способ заполнить чем-то свободные часы — он и не заметил, как его душа стала рваться к Джиневре, как он, порой, бросал все свои дела и приезжал к ней по первому зову.

Любил ли он ее? Драко самому это было неведомо, он никогда не чувствовал ничего подобного, но, что он был уже не в силах отрицать, Джиневра была нужна ему как воздух, как вода бывает нужна человеку, проведшему много дней в пустыне.

И вот теперь он снова едет к ней, чтобы обнять ее тоненькую фигурку, чтобы зарыться пальцами в ее длинные рыжие волосы, чтобы поцеловать ее всегда плотно сжатые губы, чтобы почувствовать — она рядом, он не один. Он каждый раз собирался предложить ей вернуться в Англию, каждый раз хотел позвать ее за собой — и не мог. Он боялся нарушить их жизнь, боялся сломать то, что было еще так хрупко и так ненадежно, боялся испугать Джиневру и все испортить. Его устраивали эти постоянные поездки в Ирландию, эти разлуки и долгожданные встречи — Джиневра была для него всем, но изменить что-либо в их жизни он был попросту не готов.

Драко знает — Джиневра спасла его, спасла от вечного чувства одиночества, от последствий войны, от простой нехватки близкого, родного человека рядом. Она дарит ему не только себя, но и бесконечную верность, понимание, желание помочь ему в любую трудную минуту. За самонадеянной, уверенной и дерзкой девчонкой скрывается тонкая душа, нежное сердце — от одного касания ее девичьих пальчиков до его ладони Драко становится тепло и спокойно.

Он — не один.

Но Драко до сих пор не понимает, что это спасение взаимно. Драко спас ее, когда она ломалась, когда гибель Фреда уже собиралась наложить на нее тягостный отпечаток. Драко избавил Джиневру от мучительного осадка на душе после разрыва с Поттером, Драко показал ей, что Поттер — не важен, главное — она с ним, главное — она нужна ему, и Поттер еще пожалеет, какое сокровище он потерял.

И вот теперь Драко вновь стоит перед дверью в дом, где она живет с братом, и не решается позвонить. Он всегда не решается, всегда боится, но он знает — еще чуть-чуть, и это чувство пройдет. Просто пора привыкнуть, что ему есть к кому идти, у него есть кто-то, кто всегда будет ждать его.

Наконец, Драко нажимает указательным пальцем на звонок. Дверь открывает Билл — как всегда растрепанный, с собранными в небрежный хвост огненными волосами, недовольный, но все-таки вытягивающий из себя хмурую улыбку. Драко вежливо улыбается в ответ, здоровается и входит. Он знает — Джиневра наверху, ждет его в своей комнате.

Когда он заходит к ней, то сразу понимает, что-то не так. Она стоит у окна и даже не оборачивается на звук его шагов, хотя обычно всегда бросается ему навстречу. В руках у нее — письмо, и она слегка растерянно взирает на него.

— Что-то случилось, Джинни? — спрашивает Драко, не у силах погасить в голосе беспокойство.

— Гарри случился, — горько говорит она, оборачиваясь и глядя Драко в глаза.

От этих двух слов его сердце ухает куда-то вниз, а душу окутывает промозглый страх.

— Пишет, что все его оставили, что у нет ни одной родной души, Гермиона с Роном все время вместе, заняты собственной жизнью, делами, детьми — на него времени не хватает. Пишет, что раскаивается, — продолжает Джиневра.

— Это через два года-то? — Драко старается, чтобы его голос прозвучал как можно более язвительно, Драко старается, чтобы Джиневра ничего не поняла.

— Да, через два года, — вздыхает она, отходит от окна и садится на кровать. — Проходи, садись, что же ты застыл на пороге.

Драко лихорадочно соображает.

— И что ты решила? — спрашивает он, и его голос звучит взволнованно, хотя он и пытается это скрыть.

— Что я могу решить? Мне хорошо в Ирландии, с Биллом. С тобой, — Джиневра приподнимает уголки губ в легкой улыбке, показывая, что все хорошо. — Гарри, может быть, и всемирный герой — этого у него никто не отбирает. Главное, что он не мой герой, и никогда им не станет.

— Это почему? — говорит Драко и сам начинает улыбаться непонятно, отчего.

— Потому что мой герой сейчас стоит в дверях и глупо улыбается, — говорит она, поднимается с кровати и подходит к нему.

Обнимает его, легонько целует в уголок губ.

— Чувствую, у меня совсем немного времени до того момента, как еще какой-нибудь так называемый "влюбленный из прошлого" не напишет тебе. Пора переезжать в Ирландию, приобретать здесь дом и жениться на тебе, пока кто-нибудь не украдет тебя, — полушутливо говорит Драко, крепче прижимая к себе Джиневру.

— Не сможет, пока у меня есть ты, — вновь улыбается она и целует его.

— Солнце мое, Джинни, я так люблю тебя! — эти слова вырываются совсем неожиданно, совсем вдруг, но Драко уже не жалеет.

Он знает, что это — правильно, и мысленно говорит Поттеру спасибо за это чертово письмо. Теперь он знает, Джиневра — только его; его маленькое солнце, которое целую жизнь будет освещать ему путь и дарить свое драгоценное тепло.