Для Гермионы Грейнджер этот день должен был стать еще одним обычным днем среди множества других. Она, как обычно, проснулась ни свет ни заря, умылась, привела в порядок спутавшиеся за ночь волосы, надела школьную форму и, схватив приготовленную с вечера сумку с книгами, отправилась в Большой Зал.

От последствий войны Магическая Британия оправилась быстро. Кингсли Бруствер, первоначально считавшийся временным Министром магии, был впоследствии выбран на эту должность. Благодаря ему в Министерстве начались постепенно уничтожаться коррупция и дискриминация по отношению к магглорожденным.

Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс также продолжила обучать старых и новоприбывших студентов. Ремонтные работы проходили длительное время, и, хотя некоторые коридоры все еще отстраивались, ученики были рады вернуться туда, где провели большую часть своей жизни. Но возвратились не все.

Гермиона вздохнула, глядя на пустующие места рядом с собой. Шесть лет они просидели вместе за этим столом, а теперь она одна.

Гарри Поттер и Рон Уизли… Когда пришло письмо о том, что им можно продолжить и закончить свое обучение в Хогвартсе, Гарри сразу ответил «нет».

– Гермиона, пойми, я не смогу вновь ходить по тем коридорам и знать, что там гибли из-за меня. Не проси, я не вернусь.

Рон колебался. С одной стороны ему не хотелось отпускать свою девушку одну в школу, а с другой – не хотелось быть там, где погиб его брат. Молли Уизли, все еще не отошедшая от смерти Фреда, не стала настаивать на возвращении сына в Хогвартс, сказав, что он уже большой мальчик и может принимать решения самостоятельно. Он и принял.

И теперь Гермиона, вяло допивая давно остывший чай, без особого интереса наблюдала, как столы в Большом Зале постепенно заполняются учениками. Минерва МакГонагалл поприветствовала всех и, пожелав приятного аппетита, завела разговор с сидевшей рядом Помоной Стебль.

Джинни Уизли, легко дотронувшись до плеча Гермионы, улыбнулась и, пожелав доброго утра, принялась завтракать. Лаванда Браун, пробормотав что-то о невозможности поспать хотя бы до десяти, села рядом с Джинни, раздумывая, что бы такого съесть на завтрак. Полумна Лавгуд, как всегда, задумчиво пила сок и, не моргая, вглядываясь в потолок.

Гермиона еще раз окинула взглядом весь Зал. Когтевранцы весело переговаривались, пуффендуйцы смеялись, гриффиндорцы спокойно завтракали, изредка смеясь над чьей-то шуткой. И только за столом Слизерина была тишина.

Не многие из слизеринцев вернулись в Хогвартс. Милисента Булстроуд, Блейз Забини, Малькольм Бэддок, Панси Паркинсон, Дафна Гринграсс и еще несколько учеников, имена которых Гермиона или не помнила, или не знала, – вот и весь факультет. Они старались не выделяться, а другие факультеты предпочитали их не замечать.

Все как всегда. Без изменений. Это должен был быть еще один обычный день, пока дверь в Большой Зал не открылась, и на пороге не появился Драко Малфой.

После победы над Волдемортом семье Малфой пришлось не сладко. Судебные разбирательства, всплывающие доказательства о причастности к деяниям Темного Лорда – Малфои и не надеялись на хороший исход. Но их оправдали, признали невиновными, хотя волшебный мир воспринял эту новость в штыки. В Хогвартсе уже и не думали увидеть младшего Малфоя, но вот он – стоит на пороге, не решаясь войти.

Гермиона, как в замедленной съемке, наблюдала, как он под взглядами учеников в гнетущей тишине идет к своему столу. И стоило ему только сесть, как по залу прокатилась волна удивленного шепота.

– Вот тебе и обычный день, – пробормотала Гермиона, искоса поглядывая на Малфоя.


Дни превращались в недели, недели – в месяцы. Хогвартс продолжал жить своей жизнью, и на Драко Малфоя уже не обращали столь пристального внимания, как в день его приезда. Да и он старался не выделяться. Когда его спрашивали, он отвечал, но сам никогда не начинал разговор первым. Казалось, от прежнего Малфоя не осталось ничего, и только несколько слизеринцев, знавшие его долгое время, видели огонек былого высокомерия в серых глазах.

Драко слегка наклонился в сторону, уворачиваясь от снежка, посланного первокурсником Вингардиум Левиосой, и плотнее укутался в плащ. Зима уже вступила в свои права, и многие ученики вышли на улицу поиграть в снежки, испробовать новые приобретения из магазина «Зонко», слепить снеговика или просто насладиться морозным, но таким приятным воздухом. Предпраздничное настроение витало вокруг и окутывало всех своей невидимой сетью, только почему-то обходя стороной одиноко сидящего Драко Малфоя.

– Что не весел, друг мой? – услышал позади Драко и обернулся на голос.

С широкой улыбкой на лице и снежком в одной руке к нему подошел Блейз. Он кинул снежный снаряд в толпу веселящихся первокурсников и уселся на скамейку, попутно сгребая снег для нового снежка.

– Не вижу повода веселиться.

– О как! Рождество для тебя уже не повод?

– Рождество – семейный праздник, Блейз. А так как в этом году нашей семье вряд ли посчастливится собраться вместе, повторюсь: не вижу повода для веселья.

– Да брось! Последнее Рождество в этих стенах! Слышал, МакГонагалл собирается устроить мегапраздничный ужин, и не пойти на него будет просто преступлением с твоей стороны.

Драко бросил тяжелый взгляд в сторону однокурсника и поднялся со скамьи, направляясь обратно в школу. Блейз, тихо выругавшись, выбросил готовый снежок и последовал за другом.

– Слушай, прости. Я ляпнул, не подумав.

– Все нормально.

– Так ты пойдешь на ужин?

– Возможно.

– Ты сегодня многословен, – хмыкнул Блейз. – Ну, ладно. Не буду мешать твоему ничегонеделанию. Увидимся!

Драко в ответ только махнул рукой. Он едва успел коснуться ручки, как дверь резко распахнулась, и в него врезалась невысокая девушка. Он рефлекторно поддержал ее, и, как только она твердо стала на ноги, отпустил.

Все эти месяцы он пересекался с Гермионой Грейнджер только на смежных занятиях и ни разу в коридоре. Порой он даже удивлялся: когда Золотое Трио было в сборе, он сталкивался с ними чуть ли не на каждой перемене, обмениваясь «любезными» приветствиями. А сейчас…

Пару раз он ловил на себе ее любопытный и недоверчивый взгляд. Но когда он за несколько недель учебы не попытался ни разу оскорбить Грейнджер, она перестала обращать на него внимание.

– Малфой! – воскликнула Грейнджер, отходя на шаг назад.

– Грейнджер, – спокойно, с некоторой ленцой в голосе, ответил Драко и продолжил свой путь, оставляя удивленную девушку позади.


– …И пусть это Рождество станет для каждого особенным! – директор МакГонагалл закончила свою праздничную речь и взмахнула волшебной палочкой. На столах тут же появилась еда и напитки, а потолок Большого Зала зажегся сотнями свечей.

Многие ученики предпочли остаться в школе на праздничные каникулы: одни из-за невозможности попасть домой, другие – в основном семикурсники – чтобы отпраздновать последнее Рождество в стенах Хогвартса.

– Вы видели, какая сегодня красная луна? – спросила Полумна, не обращаясь ни к кому конкретно. – Говорят, что в такую ночь может произойти что-то сверхъестественное: как хорошее, так и плохое.

– Полумна, мы учимся в школе магии, где каждый день происходит что-то из ряда вон выходящее, – усмехнулась Джинни. – Что еще такого сверхнеобычного может произойти?

– Все, что угодно, – задумчиво ответила Полумна, неспешно попивая сок.

– Это всего лишь астрономическое явление, – пожала плечами Гермиона. – Обычное лунное затмение. И не такое уж и редкое. Луна становится красной из-за того, что во время затмения в какой-то момент она еще не закрыта тенью Земли, но уже полностью покрыта тенью земной атмосферы.

– Порой ты меня пугаешь, Гермиона.

– Да, брось, Джинни! Мы ведь проходили лунные затмения по астрономии. И ничего сверхъестественного в этом нет.

– Как знать, – загадочно сказала Полумна, переводя взгляд с Гермионы на Джинни.

– Ну да… Пойду, пожалуй, подышу воздухом, – хмыкнула Гермиона, допивая свой сок.

– Составить компанию?

– Нет, спасибо. Я недолго.

– Будь осторожна! – воскликнула Полумна, привлекая внимание других студентов. – Луна сегодня красная!

– Конечно, Полумна, непременно.

Гермиона встала со своего места и, попрощавшись с преподавателями, вышла из Большого Зала.

– Кто-кто, а Полоумная ни капли не изменилась, – хмыкнул Блейз. – Все такая же странная.

– Хоть какая-то стабильность, – ответил Драко, вяло пережевывая пищу.

Блейз все-таки уговорил его прийти на праздничный ужин. Однако не сказал, что вместо четырех обычных факультетских столов будет один общий. И теперь Драко сидел прямо напротив гриффиндорцев, между которых каким-то образом затесалась Лавгуд. Он не слышал, о чем они разговаривали, но восклицание Полоумной о красной луне заставило его усмехнуться.

Ходило множество легенд и преданий о красной, или, как некоторые ее называли, «кровавой» луне. Одни говорили, что в такую ночь любое загаданное желание может исполниться, другие твердили, что это предвестник смерти. Каждый сам выбирал, во что ему верить.

Драко тяжело вздохнул, осматривая сидящих за столом студентов. Все веселились, галдели и напевали рождественские песни. Даже Блейз подпевал, постоянно обнимая Панси, что очень раздражало последнюю, судя по выражению ее лица. Драко почувствовал себя лишним на этом празднике жизни, поэтому, попрощавшись с Блейзом и кивнув на прощание преподавателям, встал из-за стола. Драко быстро дошел до своей комнаты, взял теплый плащ, шарф и перчатки и направился к выходу из школы.

На улице шел небольшой снег, застилая деревья и землю белым покрывалом. Луна, и вправду красная, ярко светила на небе, давая возможность рассмотреть дорогу не прибегая к магии.

Драко плотнее закутался в плащ, пожалев, что не захватил еще и шапку. Он натянул шарф практически до глаз и пошел в сторону озера. Ветер выл в ушах и закрадывался под одежду, но Драко это не остановило. Дойдя до небольшого дерева у озера, он наколдовал себе покрывало, накинул его на корень и, удобно устроившись на нем, посмотрел на водную гладь. Лед еще не успел покрыть всю поверхность озера, и отражение луны было поистине мистическим: красная, почти кровавая дорожка тянулась по воде к самому берегу, словно зазывая пройтись по ней в другой мир.

Драко тряхнул головой, прогоняя странные мысли. И что это с ним? Может, луна так воздействует?

– Красиво, правда? – раздалось у него за спиной и он повернулся на голос. Там, облокотившись о ствол дерева, стояла Грейнджер. Она куталась в плащ и чему-то улыбалась. – У меня чувство, что луна обладает какой-то силой. На душе становится легко, как будто она разговаривает со мной, успокаивает.

Грейнджер перевела взгляд с луны на Драко и улыбнулась еще шире:

– Понятия не имею, почему я тебе все это говорю. Ты, наверно, хотел побыть один. Прости, что помешала.

Она развернулась, чтобы уйти, но остановилась, услышав хриплое:

– Останься. Если хочешь, конечно. Ты мне вовсе не помешала.

Грейнджер удивленно посмотрела на него и, кивнув, подошла ближе. Наколдовала плед, положив его на тот же корень, и села рядом с Драко. Они сидели молча, думая каждый о своем и изредка поглядывая друг на друга.

– Странно.., – пробормотал Драко, нарушая тишину.

– Что?

– Сидеть рядом с гр… гриффиндоркой. И молчать, не пытаясь оскорбить или еще чего хуже.

– Хм… Да уж. А еще более странно то, что ты не назвал меня, как обычно, грязнокровкой.

Он внимательно посмотрел на нее. После всех судебных разбирательств он стал проще относиться к магглорожденным. Не то, чтобы он полюбил их всех сразу, но и былой ненависти не испытывал. А слово «грязнокровка», которым он любил бросаться, постепенно исчезало из его лексикона.

– Времена изменились, – просто сказал он, вновь поворачиваясь к озеру.

– Не только. Мы все изменились.

Они вновь замолчали. Снег прекратился, и даже ветер слегка утих. Над озером начали загораться яркие огоньки: они летали над поверхностью воды и издавали странные звуки.

– Что это? Светлячки?

– Не знаю. На них не похожи.

Грейнджер подошла к кромке озера, наблюдая за непонятными огнями. Несколько отделились от общей группы и направились прямо к ней.

– Это… – она протянула руку и один огонек сел ей на ладонь. Грейнджер присмотрелась и, охнув, воскликнула: – Это феи! Малфой, это феи!

Драко спрыгнул с корня и тоже подошел ближе к озеру. Огоньки тут же окружили его голову, а звуки, издаваемые ими, становились все громче.

– Уверена? Маловаты они для фей.

– Присмотрись – у них тело и крылья! Это невероятно!

Огоньки зажглись еще ярче, а затем потухли, осыпая Гермиону и Драко снопами искр. Они оба тряхнули головой и несколько раз моргнули, прогоняя остатки бликов в глазах.

– Рады приветствовать вас, друзья! – раздался тоненький голосок позади. – Нечасто удается нам поговорить с людьми.

Гермиона в удивлении открыла рот, всматриваясь в чащу леса. Там, среди деревьев, вновь зажигались огоньки, но теперь их можно было подробно разглядеть: они были небольшого роста – около двух дюймов, тело – идеальных пропорций, одеты в яркие одежды, которые и издавали свечение; крылья перепончатые и разукрашены, как у бабочек, они находились в постоянном движении и с них сыпалось что-то, похожее на пыльцу. Фей было много – они группами сидели на деревьях, наблюдая за Драко и Гермионой. Одна из них, которая и заговорила, подлетела ближе, внимательно рассматривая нежданных гостей. Она была особенно прекрасной: одетая в переливающийся золотой свет, с высокими крыльями, каждое из которых делилось на верхнюю и нижнюю части.

– Вы… феи? – несмело заговорила Гермиона.

– Да, дорогая, мы лунные феи. Появляемся только в полнолуние.

– Почему раньше о вас никто не слышал? – спросил Малфой, внимательно разглядывая фей. – Хоть кто-то должен был видеть вас.

– О, нас видели многие, но рассказывать о нашем народе не позволено никому, – пропищала фея, а остальные затрепетали крыльями. – Нас осталось очень мало, и мы держим в секрете свое существование.

– Тогда почему показались нам?

– Сегодня ночь Кровавой Луны, а для нас это большой праздник – Перерождение.

– Перерождение? – спросил Малфой. – И что это значит?

– Мы становимся мудрее, смелее, сильнее – каждый получает то, что ему необходимо больше всего. И для нас большая честь принимать вас на нашем празднике, – фея подлетела к деревьям и остальной малый народец последовал за ней. – Меня зовут Элси. Добро пожаловать! – она взмыла вверх в окружении других фей. Они пролетели над озером, осыпая лунную дорожку пыльцой, отчего та загорелась ярким светом.

– Это самый странный день из всех, что у меня были, – сказал Малфой, наблюдая за действиями фей. – Если бы мне кто-нибудь сказал, что я вместе с тобой, Грейнджер, буду присутствовать на каком-то празднике, устроенном феями, швырнул бы в него Авадой, не задумываясь.

– С тебя станется, Малфой. Ты во всем видишь только негатив!

– Негатив? Ну что ты, я тебе сейчас позитивно заявляю, что мы сошли с ума. Не обзываемся, не ссоримся, да еще в придачу разговариваем с феями. Нам впору давать палату в Мунго рядом с Локонсом. А лучше две.

– Ой, Малфой, заткнись лучше! Ты только посмотри, как красиво! Неужели в твоем черством сердце нет ни капельки хорошего и светлого? Нам выпал шанс увидеть такое чудо, а ты нудишь! Не хочешь смотреть – уходи. Тебя никто не держит.

Гермиона развернулась и быстро зашагала в сторону небольшой полянки возле озера, где собрались все феи. Драко пробурчал что-то про зазнавшихся гриффиндорок, но последовал вслед за ней.

На поляне феи уже веселились: они корчили смешные рожицы, пели и танцевали. Одна из фей сидела на траве и стучала коленкой о коленку; несколько других встали в круг, танцуя, а в центре почти неподвижно стояла Элси; некоторые, взявшись за руки, образовывали арку, давая возможность другим пробегать под ней. Гермиона заметила, что в результате этих танцев и игр над поляной начал появляться вихрь, который при свете луны становился все ярче и больше. В какой-то момент вихрь остановился, создавая легкий дымчатый навес над поляной, и лунные лучи, пройдя сквозь него и достигнув земли, вырисовывали на ней странные узоры, напоминающие руны.

– Элси, что это? – тихо и неуверенно спросила Гермиона, боясь нарушить праздник фей.

– Это имена тех, кто сегодня переродится. Луна сама выбирает, кому пришло время получить дар от нее.

– Луна? – вклинился в разговор Малфой. – Хочешь сказать, что луна умеет думать?

– Я слышу в твоем голосе недоверие, Драко, сын Люциуса! – слегка повысив тон, пропищала Элси.

– Откуда ты знаешь мое имя?

– Луна сказала. Она многое о тебе знает. О вас двоих. Ей было всегда интересно наблюдать за вашими ссорами, и то, что сегодня вы оба присутствуете здесь, тоже ее заслуга.

– Пфф… как же, луна – повелитель судеб? – фыркнул Малфой, но тут же отпрянул, когда Элси с грозным видом подлетела прямо к его лицу.

– В твоей жизни было много плохого, Драко. И сейчас есть. Так почему бы тебе не спрятать свою гордость в самые далекие уголки твоей души и открыться для чего-нибудь хорошего? Неужели так трудно не быть засранцем? – Элси остановилась напротив глаз Малфоя, и некоторое время просто смотрела в них.

Гермиона, затаив дыхание, наблюдала за этой сценой, а другие феи продолжали веселиться как ни в чем не бывало. Внезапно поляна озарилась красным свечением, и все феи затихли. Элси охнула и полетела обратно к своим друзьям. Красный луч, пройдя сквозь туманную дымку, остановился на одной из фей, и та, как завороженная, плавно поднималась вверх до границы дымчатого навеса. Феи вновь начали напевать, но теперь звуки, что они издавали, напоминали звон колокольчиков.

– Регли! – воскликнула Элси, возводя руки к взлетающей фее. – Да прибудет с тобой Луноликий!

В ту же секунду Регли прорвала дымку, и ее тело окутало золотое сияние, а через мгновение она расправила крылья и взлетела вверх, делая умопомрачительный кульбит. Она подлетела к Элси и ее тут же окружили другие феи. Они начали смеяться и переговариваться, но понять их Гермиона и Драко не могли. Но судя по восторженным возгласам, Регли получила от Луноликого то, что ей нужно было больше всего.

– Почему мы не можем понять их? – шепотом спросила у Драко Грейнджер. – Элси ведь с нами разговаривала…

– Я похож на того, кто знает ответ? – так же шепотом ответил Драко в своей излюбленной язвительной манере. – Спроси у Полоумной, Грейнджер. Вдруг она тебе ответит?

– Какой же ты все-таки засранец!

– Не переживай, дорогая, – улыбнулась Элси, подлетая к ним. – Он свое еще получит. А не понимаете вы других по одной причине: волшебная пыльца, что осыпала вас, была моей. Поэтому и разговаривать вы можете только со мной. Другие феи еще не столь сильны и опытны, чтобы дать людям возможность понять их разговор.

– Ясно. А что случилось с Регли?

– О, с ней все хорошо! Она давно мечтала о больших крыльях, и вот Луна исполнила ее желание.

Красный луч вновь прорвал дымку и выбрал следующую фею. А затем еще одну, и еще. Гермиона с восторгом наблюдала за всеми действиями, боясь упустить даже маленькую деталь из виду. Так, она вскоре начала различать, где фея мужского пола, а где – женского, где феи постарше и где молодые. Также заметила, что среди них нет детей, из чего сделала вывод, что на Перерождение детям вход воспрещен.

Драко, в отличие от Грейнджер, особо не вглядывался в малый народец. Он наблюдал за луной, которая становилась все ярче по мере того, сколько фей уже получили желаемое. Он смотрел в небо и понимал, что ему действительно повезло стать частью чего-то хорошего, чего-то редкого и необычного. Похоже, что за эти внезапно появившиеся чувства тоже нужно благодарить Луноликого.

Он повернулся к Грейнджер и усмехнулся, увидев, как с каждой секундой ее лицо озаряется радостью. Да, ему определенно повезло быть здесь сегодня. Пусть даже и с ней.

Туманная дымка над поляной вскоре развеялась, и феи, радостно загалдев, постепенно начали исчезать. Драко заметил, что Элси зависла в воздухе и кивала головой, смотря на луну, а затем, поклонившись, подлетела к Грейнджер.

– Луноликий благодарит вас за то, что присутствовали сегодня здесь.

– Но… мы же ничего не сделали.

– Вашего присутствия достаточно. Видишь ли, Гермиона, аура человека сильнее многих существ, в том числе и нашей. И Луне было легче сегодня находить фей благодаря тому, что вы находились поблизости. Уже далеко за полночь, но все закончилось раньше, чем я предполагала, и теперь мы можем отдохнуть.

Элси взмыла вверх и, покружив над головами Драко и Гермионы, осыпала их волшебной пыльцой.

– А это зачем? – спросил Драко, смотря, как пыльца впитывается в кожу.

– Когда взойдет солнце, вы забудете эту ночь. К сожалению, Луноликий не разрешил оставить вам воспоминания – в прошлый раз мой народ едва не убили из-за раскрытия нашей тайны.

– А кому вы рассказали? Если это не секрет, конечно.

– Вы ее знаете – Батильда Бэгшот. Кажется, в вашем мире она довольно известна. Ох, простите, была известна, – Элси тяжело вздохнула и перевела взгляд на озеро. – Она написала книгу о лунных феях, о том, где можно нас найти и как увидеть, и многие злые маги захотели себе в коллекцию наши золотые крылья.

– В крыльях содержится ваша магия, – сказал Драко, подходя ближе к фее. – Без них не будет волшебной пыльцы и ночи Перерождения.

– Ты прав, Драко. Тогда мы нашли Батильду и стерли ей все воспоминания о нас, но место нашего обитания было рассекречено и нам пришлось искать другой дом. А вскоре, когда никто так и не смог найти лунных фей, о нас и вовсе забыли. С тех пор Луноликий не позволяет никому хранить воспоминания о нас.

– Да, мы понимаем, – улыбнулась Грейнджер. – Спасибо, Элси, что позволила быть с вами в такую важную ночь. С Рождеством тебя и весь твой народ! Надеюсь, что вы никогда больше не познаете бед.

– Благодарю, Гермиона! Я также поздравляю вам с этим светлым праздником. А Луноликий готов даже сделать вам подарок: загадайте желание – все, что угодно, – и оно обязательно исполнится.

– А если я пожелаю не забывать эту ночь? – поинтересовался Драко.

– Все, что угодно, кроме этого, – засмеялась Элси. – Драко Малфой, играй по правилам!

Гермиона улыбнулась и, посмотрев на Малфоя, а затем – на Луну, загадала желание. Почему-то в этот момент ей захотелось чего-то не для себя, а для гадкого слизеринца, с которым она провела последние часы, чтобы, в конце концов, несмотря на все беды и поражения, он обрел свое счастье.

А Драко, который всегда думал только о себе, внезапно понял, что в этот момент ему ничего не нужно. Что если он чего-то захочет, то добьется этого сам – без загаданных желаний, а собственными усилиями. Поэтому пожелал счастья заучке-гриффиндорке и народу лунных фей.

Элси улыбнулась, когда Луна на мгновение осветила поляну ярким красным светом: желания загаданы, желания будут исполнены.

– Время прощаться. Пусть у вас все сложится хорошо! С Рождеством, Драко, Гермиона, – она описала вокруг них еще один круг, а затем исчезла в золотистом свечении.

– Хотела бы я сказать, что никогда не забуду эту ночь, – вздохнула Грейнджер. – Жаль, что мы ничего не вспомним.

– Как ни странно, но мне тоже, – ответил Драко и, взглянув последний раз на Луну, развернулся к школе. – Ты идешь?

Гермиона мысленно попрощалась с Луноликим и последовала вслед за Малфоем. Всю дорогу они шли молча, пребывая в раздумьях от прожитой рождественской ночи.

Войдя в школу, Драко прокашлялся, пожелал спокойной ночи и направился в сторону подземелий. Гермиона буркнула ответное пожелание, а затем, улыбнувшись, воскликнула:

– Драко!

Она заметила, как он вздрогнул при звуке собственного имени в тишине коридора и как нерешительно обернулся.

– С Рождеством, Драко.

Он удивленно приподнял бровь, а затем усмехнулся. Но усмешка была другая – не злая, а лукавая и по-малфоевски добрая.

– С Рождеством… Гермиона.

А Луна смеялась. Она смотрела, как двое расходятся в разные стороны, и смеялась, зная, что очень скоро они вновь будут встречать Рождество вместе.