Гермионе Грейнджер всегда было интересно то, куда идут поезда с остальных дробовых платформ. Предполагать, что единственной магической платформой во всей Великобритании является именно та, с которой отправляется Хогвартс-Экспресс, — было по крайней мере глупо и очень узко.

Во-первых, достраивать одно единственное скрытое дополнение для ведьм и колдунов на абсолютно маггловском Кингс-Кроссе — банально непрактично. Дело не стоит того труда и, главное, потраченных нервов, чтобы отправлять юных волшебников в подходящую школу.

Во-вторых, слишком много шума стояло вокруг открытия, что не может не натолкнуть на мысль, что что-то да скрывает Министерство от простых магов и настырных журналистов, которые, впрочем, не написали в газетах, купленных побуквенно "от А до Я", о дополнительных платформах ни слова. Хотя, причина может быть и в том, что одного такого писаку однажды отправили куда-то по привычному маршруту одного из локомтивов. Надолго. В один конец. Вот они и боятся.

"В-третьих" она могла придумать и проанализировать за несколько секунд, но громкий гудок экспресса отвлек девушку от мыслей. Пора искать себе купе и наслаждаться тягучим предчувствием увлекательного учебного года.

Однотипно одетые люди, словно муравьи, начали суетливо кружить вокруг своих чад, по сто раз поправляя волосы, мантии, обнимая и целуя в обе щеки. Юные волшебники недовольно морщились и одергивали родителей, почувствовав себя уже взрослыми, гордыми первокурсниками одной из Величайших Школ Чародейства и Волшебства мира — Хогвартса.

...глупые, маленькие дети. Некоторые — безобидные нежные создания, которых дома чуть не из ложечки кормили, точно выращивая очередное комнатное растение, другие — пока неопытные детёныши, обещающие в скором времени превратиться в грациозных, сильных и очень опасных хищников, с которыми лучше не связываться.

Всю жизнь Гермиона причисляла себя к первым: низкорослая, ранимая, пытающаяся скрыть истинные чувства за маской уверенности и хладнокровия. Только сейчас приходит осознание того, что всё далеко не так. И Судьба предоставила ей шанс убедиться в этом.

...когда вокруг вспыхивали искры от мощных заклинаний, а твари, которых они едва могли увидеть на картинках в книге по УЗМС, помогали тому, кто принес её близким столько горя и страданий, она была одной из немногих, кто не поддался панике.

Бояться нормально. За себя, за друзей, за собственное будущее. Но паниковать нельзя. Наверное, это самое мерзкое чувство, которое только может быть. И его нужно было отсеять, чтобы не натворить глупостей, оставить разум холодным и ясным. Ей удалось, всем погибшим на Войне друзьям — нет...

Новый гудок заставил девушку встряхнуть головой, и отогнать всё от себя подальше. Воспоминания навсегда прочной паутиной переплетутся в памяти, не отпуская из своего омута, а сейчас есть кое-что более важное, чем самобичевание.

Она едет в Хогвартс.

Не можете заметить ничего странного? Казалось бы, семикурсница возвращается в Школу, чтобы получить образование. Тем более такая, как Гермиона Грейнджер. Не спешите строить предположения. Правда и раньше, в детстве, казалась невероятной, а после знакомства с волшебным миром стало абсолютно точно понятно, что подобное — невозможно по своей природе.

Но это случилось.

Неизвестно как, почему, что этому поспособствовало и какого чёрта именно её, но сегодня утром, как оказалось, 31 августа 1991 года, она проснулась в своей старой комнате и увидела то, что никак не ожидала: детское угловатое тело, растрепанные волосы и забавную пижаму с собачками.

Отец вновь ходил с той странной прической, а мама — в разноцветной одежде. Впрочем, сейчас все так ходят, но Слава всем Святым, что через несколько лет магглы устанут от бесконечных красок и начнут создавать что-то более спокойное.

Она не раз слышала, как экранным артистам все говорили: "Ну что ты, будто первый раз — в первый класс". Все смеялись: и в зале, и за кулисами, и на сцене, и она тогда тоже смеялась. Даже представляла себе когда-то, как приедет в школу и заново поступит на первый курс. Как будет всем помогать и в сухую утрет нос мелкому забияке Малфою, который только с золотым значком на мантии не ходил, что он — лучший на зельях.

Конечно, лучший, думала тогда она, ведь Снейп — его декан, который абсолютно не переваривает любого участия гриффиндорцев на своих занятиях. Но теперь, да, Гермиона признает, — сколько бы она не учила, сколько бы не практиковалась, но Малфой действительно был лучше. И не из-за того, что профессор начислял слизеринцам очки за каждое сказанное слово, а у гриффиндора с завидной скоростью снимал их. И даже не из-за того, что хорька считали любимцем Снейпа, а её — занозой в его заднице. Просто, и правда, это — единственное, в чём он смог её обойти.

— Здесь не занято? — противный мальчишеский голос раздался в купе, заставляя Гермиону вздрогнуть от неожиданности.

В последнее время, она стала совсем рассеянной, погружаясь в себя настолько глубоко, что перестала замечать всё вокруг. Это начинало пугать, но не так сильно, как то, что взрослая девушка, Героиня Войны, оказалась в собственном, почти двенадцатилетнем теле, по неизвестным причинам и непонятным способом.

Хотя...

— Можно сесть с тобой? — уже более настойчиво проговорил мальчик, заходя в купе. — А?

Ах да, нельзя забывать о реальности, а то грозишь попасть в такую же неловкую ситуацию, как эта. И будь Гермиона сама собой, домашним, тепличным цветком, как когда-то давно, она несомненно бы стушевалась и замялась под пронзительными серыми глазами ещё совсем юного, но уже расчетливого Слизеринского Принца.

— Мне казалось, что Наследники одних из Древнейших и Величайших магических Родов Великобритании должны быть более воспитанными, разве нет?! — кинула шпильку девушка, спокойно выдерживая колючий, но смущенный взгляд.

— Прости, виноват, — чуть поклонился Малфой, присаживаясь на указанное место. Неожиданно, но сидеть напротив хорька было не неприятно. Сейчас он всего-лишь ребенок, непорочный и незапятнанный всей чертовщиной, которая надвигается темной тучей. Ну, насколько может быть мягким и пушистым ребенок, воспитанный двумя поколениями Пожирателей Смерти. — Меня зовут Драко. Драко Малфой.

— Гермиона Грейнджер, — монотонно ответила она, пристально наблюдая за реакцией мальчишки.

И она её, признаться, удивила, но ни одна эмоция не проскользнула дальше сознания.

Блондин заинтересованно осмотрел её и чуть нахмурился. Не было ни провокационных фраз, ни громких речей о том, что она — в лучшем случае полукровка, и он — гордый павлин с раздутым самомнением чистокровный аристократ, сидят в одном купе, или о её немного непропорциональных зубах, из-за издевок над которыми она выплакала не один литр слёз...

Ни-че-го.

Захотелось достать палочку из внутреннего кармана мантии и несколько раз ткнуть ею Малфою по ребрам, чтобы убедиться, что это — точно он, а не оптическая иллюзия.

— На какой факультет планируешь поступить?

Вот так вот просто? Нет, ты не настолько прямолинейный, Малфой. Даже не пытайся. Возможно, с кем-то другим и прошло бы, но, увы... Хотя, он никогда с ней нормально и не разговаривал.

Хм, а что если так?

— Скорее всего, на Слизерин, — неожиданно, да, хорек?

Вот только реакцией насладиться нельзя, ведь этот Малфой значительно отличался от того, с кем она проводила время за отчетами, патрулировала коридоры и получала значки школьных старост в кабинете профессора Дамблдора.

— Вот и правильно, — важно кивнул он, удовлетворенный таким ответом. Да что такое? — Слизерин — лучший факультет, мне все об этом говорят.

— Мне следует выбрать между Гриффиндором и Слизерином, — поправила себя Гермиона, пустым взглядом смотря в окно.

После этих слов Драко моментально скривился, будто ему было болезненно неприятно любое воспоминание о вражеском факультете, хотя он ещё даже не перешагнул порог школы.

— Если Шляпа даст тебе на выбор эти два факультета, отправляйся к грифам, Гермиона Грейнджер, — презрительно выплюнул Малфой, внутренне негодуя и не понимая, как вообще можно выбирать между лучшим школьным факультетом, который назван в честь Величайшего Темного мага их мира, и перловкой, в которой перемешались некоторые сильные волшебники и настоящие неудачники. Хотя, чего можно ещё ожидать от ведьмы, фамилии которой он не знал. Возможно она и полукровка, ведь держится хорошо, но если она сомневается, то точно не достойна быть с ним на ровне. Поэтому, можно ударить побольнее. А дальше время покажет.
— Тебе там самое место, грязнокровка.

И он вышел с купе, даже не взглянув на не пошевелившуюся девушку. Ей не было больно, или неприятно, как мог бы подумать мальчишка: наоборот, что-то теплое и приятное начало согревать её изнутри.

Гря-зно-кров-ка...

Лучше уж быть поганой грязнокровкой, как он всегда её называл, чем чистокровной сволочью, как зачастую парировала она его выкрики. Вот только что-то сокрытое глубоко внутри подсказывало, что эту историю ждёт совершенно другая развязка, ведь теперь решения, приняты ею, будут не столь прямолинейны и ожидаемы.

Она — девушка, которая пережила свою школьную жизнь, Войну с Волдемортом и своих лучших друзей, больше не будет бездумно прыгать в омут с головой. Нужно действовать продумано, наглее и хитрее...

Если это поможет изменить историю, предотвратить Его воскрешение и бессмысленные смерти, то значит так тому и быть. Гермиона готова сменить красно-золотые тона на изумрудно-серые. Тогда никто не удивится тому, что ей предстоит сделать.

— Одна против всего мира, да, Грейнджер? — грустно прошептала сама себе девушка и устало прикрыла глаза. — Добро пожаловать в прошлое...



Было забавно наблюдать за восхищенными и взволнованными первокурсниками, которые с величайшим интересом рассматривали всё вокруг и оживленно переговаривались между собой, делясь первыми впечатлениями от пребывания в Хогвартсе.

Когда-то и она поддавалась всеобщему возбуждению, чувствуя себя особенной от того, что смогла попасть сюда. Была не обычной девочкой из семьи дантистов, а самой настоящей волшебницей, как из какой-то сказки Шарля Перро.

Но с каждым годом интерес угасал, и всё вокруг казалось уже не таким невероятным, а привычным. Каждый день она сталкивалась с магией: во время приема пищи, на занятиях, да и в самих коридорах школы было столько энергии, что она буквально сбивала с ног своим величием. Чего только стоят знаменитые лестницы, с которыми она боролась примерно весь первый курс, пока досконально не выучила куда и когда они начинают менять своё положение.

— Первокурсники, все сюда, — она услышала знакомый голос и широко улыбнулась.

Хагрид.

Гермиона действительно была рада видеть этого доброго великана, чье большое сердце не раз помогало ей советами и успокаивало, когда в очередной раз кто-то больно задевал маленькую девочку своими издевками. Кто-то из Слизерина.

Больше всего на свете хотелось налететь на него с крепкими объятиями и рассказать обо всём, что навалилось, спросить совета как в старые-добрые времена, но она продолжала стоять на месте, с почти осязаемой болью наблюдая за тем, как к нему одними из первых подбежали Гарри и Рон.

Её лучшие друзья, которым не посчастливилось выжить в финальной битве. Люди, по которым она пролила не одну каплю слёз, и которых она любит всех сердцем. Ребята, с которыми она научилась проще смотреть на мир и с завидной регулярностью вляпываться в глобальные проблемы, нарушать установленные правила и от всей души веселиться.

Её храбрые мальчики, которые не заслужили того, что ждет их впереди. И, наверное, только за это можно на коленях благодарить Судьбу за неожиданную возможность всё исправить. Предотвратить то зло, которое разрушило её мир, подкосило и сломало многих, в том числе и её.

Мимо прошла Паркинсон, нечаянно задевая её плечом и даже не извиняясь. Конечно, могла ли она ожидать, что домашняя принцесса вроде Пэнси могла снизойти к недостойной вроде Гермионы? Нет, она не столь глупа и самонадеянна.

Хагрид повел всех к лодкам, попросив первокурсников рассаживаться по четыре человека, не больше. Как и ожидалось, мальчишки начали пугать девочек страшилками, услышанными от старших, что в воде живут страшные чудища, которые любят затягивать детей на самое дно, чтобы потом съесть.

Сейчас эти истории не вызывали ничего, кроме легкой улыбки и чувства ностальгии от того, что когда-то и она испуганно обхватывала себя руками, хотя всем своим видом показывала, что ни за что не поверит в то, что Альбус Дамблдор может подвергнуть детей опасности.

Оказалось, может...

Лодка легко раскачивалась от движений юных школьников, погружая девушку всё глубже и глубже в собственные мысли, пока сидевший рядом Теодор Нотт не окликнул её, смеясь, что её настолько поразил Хогвартс, что она даже слова вымолвить не может.

— Ничего необычного, — пожала плечами Гермиона, всё ещё не до конца понимая, что говорит она не с привычным парнем, а с его младшей копией.

Мальчишка критически осмотрел девушку, заточенную в тело ребенка, и хмыкнул своим мыслям. Он повернулся ко второму, Блейзу Забини, который, впрочем, остался для неё абсолютно незамеченным.

— Странная какая-то, — тихо проговорил Теодор и вновь покосился на ровно сидящую Грейнджер. — Когтевранка, неверное. Они там любят таких.

Но темнокожий мальчишка не спешил с выводами, как это сделал его друг. Было в этой незнакомке что-то такое, что заставляло мимовольно отшатнуться, будто она хранит в себе такие секреты, от которых стоит держаться подальше. А эти тёмно-серые, почти чёрные глаза? Пустые, пугающие, цепкие...

В ней чувствовалась скрытая Сила, мощная, прекрасная и опасная. И он не ошибётся, если предположит, что эта девочка имеет все шансы попасть на змеиный факультет, если ненавистные предрассудки не собьют её с пути, как с Поттером, например.

Безразлично хмыкнув, он вновь прокручивал в голове, как Малфой моментально настроил против себя Мальчика-который-выжил. А Уизли, очередной, только подлил масла в огонь и полностью убедил болезненно худощавого мальчишку в том, что на их факультете ему делать нечего и ему там будут рады только из-за того, чтобы укрепить свой статус в обществе.

Глупый Поттер, последовавший на поводу эмоций, напрочь забыв о голосе разума; глупый Уизли, который поддался влиянию родителей и теперь относится с опасением и омерзением ко всему серо-зелёному; глупый Малфой, которого отец должен был с детства учить держать язык и чрезмерную вспыльчивость в себе, хотя, здесь скорее вступает в права жгучая кровь Блэков по материнской линии.

Теперь Слизерин гарантировано потерял Национального Героя из своей копилки, упустил шанс на то, чтобы разрушить фундамент странных предрассудков о том, что они выпускают из своих рядов Тёмных волшебников.

Каждый из факультетов выпустил свою долю подобных магов, но только слизеринцы добились настоящего величия, постоянно оставаясь на слуху. Ещё один промах Министерства, хотя, если задуматься, прекрасный ход. Большая часть магической Британии свято верила, что тёмные маги — худшее, кем может стать уважающий себя волшебник. Но есть разница между тёмной и чёрной магией. Впрочем, об это сейчас помнит только аристократия.

— Осторожно, — громко выпалила Гермиона, отвлекая Блейза.

Она не шевелилась и не сводила рассеянного взгляда с завораживающих огней школы, но вовремя предупредила полноватого мальчишку через две лодки об опасности в виде низкорослых лиан. Тот неловко нагнулся, отчего цепкие ветви лишь слегка прошлись по его мантии, и смущенно поблагодарил.

— Я же говорю, — усмехнулся Нотт, через чур близко наклонившись к Грейнджер, — стран-на-я...

— Советую не нарушать границы моего личного пространства, — волшебная палочка угрожающе уткнулась в ребра.

Мальчишка стушевался, не ожидая такого резкого выпада со стороны девочки, которая вела себя так, будто не от мира сего. Но он поразительно быстро вернул самообладание и успокоился.

— И что же ты сделаешь? — поинтересовался он. — Засветишь Люмосом до смерти?

Гермиона наконец перевела на него взгляд и с удовольствием отметила то, как мальчишка вздрогнул и по его коже пошли мелкие мурашки. Похоже, Забини тоже это заметил, но отреагировал спокойно, будто предвидел такой поворот событий.

А вот Теодор, однозначно, — нет. Он никак не ожидал, что маленькая девочка посмотрит на него таким взглядом, как отец, когда он в ярости. Вот только в её стеклянных глазах пылала опасность и блестело чувство собственного превосходства, что, впрочем, было не менее обезоруживающе.

Она так и не ответила на вопрос, но поставила в этом разговоре точку, что заставило Блейза проникнуться уважением. Молча заткнуть Нотта — дорогого стоит, особенно, если он распалился и заинтересовался. Тень улыбки проскользнула по лицу мальчишки, когда девочка, чьего имени он так и не узнал, грациозно и плавно ступила на твердую землю, даже не попрощавшись взглядом.

Она бы, определенно, удивительно к месту смотрелась бы на Слизерине, пусть и не чистокровна. Процент того, что она принадлежит аристократии и они за одиннадцать лет не встретились ни на одном светском приеме — ничтожно мал, так что не стоит тешить себя призрачными надеждами.

Великан проводил их к двери старинного замка, где его поблагодарила профессор Макгонагалл, как она представилась, и повела в холл, удовлетворенная тем, с каким любопытством дети рассматривали свой будущий дом на ближайшие семь лет.

— Ждите здесь, — остановилась преподавательница и повернулась к первокурсникам. — Надеюсь на ваше благоразумие.

И она удалилась, буквально паря над полом. Возбужденные ребята начали громко переговариваться, а некоторые особенно невоспитанные — даже тыкать пальцами, из-за чего некоторые маглорожденные, полукровки и почти все чистокровные брезгливо морщились.

— Я хотел бы узнать твоё имя, — одернул Гермиону Блейз, чего она не ожидала.

На сколько она помнит, единственный, с кем она общалась на распределении, это — Невил, и то, из-за того, что в поезде она помогла найти ему его абсолютно отвратительного вида жабу. А тут — слизеринец, тем более, Забини, который входил в негласную элиту факультета, не столько из-за своего происхождения, как из-за таланта к Боевой магии и Рунам.

Но не успела она ответить, как буквально из воздуха материализовался Малфой, который по-дружески поприветствовал темнокожего и придирчиво посмотрел на неё.

— Не ожидал, что ты будешь общаться с подобной, — скривился Драко, силясь подобрать подходящее слово, но его не находилось, — ведьмой.

Гермиона показательно хмыкнула и опалила его в ответ презрительным взглядом, который очень позабавил Блейза. На его памяти все девчонки Малфою чуть ли не в рот заглядывали, восхищенно ловя каждое его слово, а тут такой накал страстей. Вот бы Паркинсон увидела эту картину — волосы бы на себе рвала от экспрессии и летевших во все стороны искр от этих двоих.

— У тебя язык, как помело, Малфой, — показательно недовольно покачала головой девушка, выводя из себя наследника ещё больше. — Мне казалось, что слизеринец должен в первую очередь налаживать связи и искать перспективу в каждом новом знакомстве, но ты не подходишь на роль ни первого, ни второго.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился блондин, по-кошачьи сузив глаза.

— Из тебя получится никудышный представитель змеиного факультета, — она лукавила, но уверенно и скрыто.

Кто, как не Малфой, мог похвастаться всеми качествами истинного слизеринца? Он был красив, но своей, холодной красотой, хитер и всегда добивался своего, любыми средствами, с высоко поднятой головой проходя любые преграды на своем пути. Но признаться в этом сейчас, перед этим зазнавшимся снобом, который пока и в половину не так хорош, как привычный ей Малфой, означает наступить на горло самой себе и дать этому мелкому засранцу ещё один повод для того, чтобы втаптывать людей в грязь, ссылаясь на собственное великолепие и превосходство.

Но Драко не успел достойно ответить, ведь в холл вернулась профессор и повела первокурсников в Большой Зал, призвав их к тишине и порядку. И вот, ступая по ровному полу и собирая на себе многочисленные взгляды учеников, Гермиона мазнула взглядом по учителям, задержавшись немного дольше на одном, которого всегда несправедливо считала одним из самых мерзких и недостойных...

...человеке, который в скором времени станет её новым деканом, Северусе Снейпе, а пока ей предстоит дождаться момента, когда шляпа вновь коснется головы и провозгласит свой вердикт: в этот раз совершенно иной, но не менее судьбоносный...