Духовно одарённые, как самые сильные, находят своё счастье там,
где другие нашли бы свою погибель, – в лабиринте, в жестокости к себе и другим, в исканиях;
их удовольствие – это самопринуждение; аскетизм делается у них природой, потребностью, инстинктом.
Трудную задачу они считают привилегией; играть тяжестями, которые могут раздавить других, – это их отдых.
Ф. Ницше, «Антихрист»

~~~~


Странно было так ехать в Хогвартс-экспрессе, будто ничего не произошло. Те же мягкие сиденья, те же пейзажи за окном – сначала индустриальный Лондон, потом бескрайние зелёные поля, потом горы Шотландии на горизонте. Даже компания в купе не изменилась – только не было вечных разговоров о квиддиче, обсуждения летних каникул, ожидания занятий. После убийства Дамблдора в конце прошлого года Гарри поклялся, что в Хогвартс он не вернётся. Гермиона сначала отказывалась в это верить – в её голове не укладывалось, как можно бросить учёбу, пусть даже ради войны. Сначала она думала, что Гарри сказал это в гневе, не подумав – и действительно, когда Хогвартс-экспресс оставил Кингс-Кросс, Мальчик-который-выжил сидел у окна, с грустной улыбкой обнимая свою девушку. Гермиона, хотя и была рада, что Гарри всё же не бросает учёбу, не могла понять, почему он передумал в последний момент. В результате произошедшего летом переворота в Министерстве Министром был назначен Пий Тикнесс – Гермиона подозревала, что он был человеком Тёмного Лорда, иначе бы не стал при помощи официальных рычагов власти начинать компанию по поимке Гарри Поттера и признанию Ордена Феникса террористической организацией. Из-за этого Гермиона почти не виделась летом с друзьями – Гарри, даже не возвращаясь к Дурслям, куда-то исчез с Орденом, Рон был со своей семьёй, а Гермиону родители на все каникулы увезли на континент.

И вот только три дня назад она смогла встретиться с Джинни и узнать все новости. За первым шоком пришла паника – Министерство проводило настроенную против магглов политику и уже не один магглорожденный волшебник лишился палочки, рассудка от бесконечных «Круцио», а то и жизни. Гарри и Джинни пытались уговорить Гермиону тоже бросить школу – и она уже была готова согласиться, когда пришло спасительное письмо от Макгонагалл. Декан её факультета настоятельно советовала – нет, просила – всю троицу вернуться в Хогвартс, невзирая ни на что, и была готова поручится за их безопасность. Слова любимой преподавательницы подействовали сильнее, чем все уговоры Гарри и Рона – и 31 августа Гермиона вместе с друзьями села в Хогвартс-экспресс.

За два дня до этого в «Ежедневном Пророке» вышла статья, оповещавшая, что новым директором Хогвартса стал Северус Снейп, бывший профессор зельеварения и один из самых сильных магов современности, на чьём счету множество изобретённых заклятий. О том, что это именно Снейп убил Дамблдора, в газете не было сказано ни слова. Гермиона пробежала статью глазами и отшвырнула газету в угол – она всегда соглашалась с отцом, когда тот говорил, что журналисты – это государственные проститутки, готовые лечь с любым правительством, лишь бы им платили за хвалебные речи. Конечно, мистер Грейнджер высказывался в более мягкой форме, но смысл был именно таким.

Больше всего возмущался Рон. Его гневные крики были слышны даже из комнаты Джинни, куда Гермиона ушла, чтобы не спорить с друзьями. Правда, что и кому пытался доказать младший Уизли, никто не понимал, и поэтому Рон вещал в пустоту.

– Нет, Гермиона, ты просто не можешь возвращаться в школу! – кричал он, пока девушка ещё сидела в кресле в гостиной Норы. – Снейп же тебя терпеть не может, а теперь что будет? И ты же знаешь, как Министерство относится к таким, как ты! Да тебя же Слизерин сожрёт и не заметит.

– Рон, я приняла решение, - Гермиона спряталась за учебник по нумерологии за седьмой курс. – Я, в отличие от вас, героем становиться не хочу, а Макгонагалл гарантировала мне защиту. Тем более я теперь Староста школы!

– Герм, твой значок старосты тебе не поможет, когда ты столкнёшься с Малфоем, а он ведь точно вернётся, если Снейп вернулся! – Рон выхватил у подруги книжку. – Ты же знаешь, сейчас убийство магглорожденной даже за преступление не считается, а уж Малфою тем более всё сойдёт с рук!

– Рон, дай сюда учебник! – Гермиона вскочила с кресла. – Меня совершенно не касается ни Малфой, ни Снейп, я всего лишь хочу получить диплом!

– Ну что вы раскричались? – в гостиную из кухни вышла миссис Уизли. – Вас в другом конце дома слышно.

– Мам, ну скажи хоть ты ей, что возвращаться в школу – чистое самоубийство!

– Самоубийство, молодой человек, – это идти против Пожирателей Смерти, будучи недоучкой! – прикрикнула на сына Молли Уизли. – А Гермиона правильно делает, что рвётся в школу! Жаль, ты у меня не такой. Так что марш собирать вещи!

– Но мам, я – это же совсем другое дело! А Гермиона…

Дальше Гермиона не слышала – она вскочила с кресла и пулей метнулась наверх. Ближайшие друзья её не понимали, а она не могла понять их. Даже Гарри согласился с тем, что надо вернуться в школу – с момента гибели Дамблдора главой Ордена Феникса неофициально стала Минерва Макгонагалл, и Гарри решил держаться поближе к ней, чтобы первым узнавать все новости. Гермиона была против – вот уж кого нельзя было пускать в школу, так это Гарри, тем более сейчас, когда всем заправлял Снейп. Вероятность того, что Мальчика-который-выжил убьют в тот же момент, как он сойдёт с поезда, превышала не то что сто, а все двести процентов. Но Гарри никто не мог отговорить – что-то в нём изменилось за эти короткие месяцы, он, казалось, повзрослел на много лет.

Джинни тоже изменилась – стала спокойнее, рассудительнее, не вмешивалась в разговоры, но всегда внимательно прислушивалась, запоминала малейшие детали. В её глазах стояла упрямая решимость больше никогда не оставлять Гарри, идти с ним до конца, пройти все передряги, поддержать его в трудный момент. Эта решимость пугала Гермиону. Такой же был и Рон – для него даже речи не шло о том, чтобы остаться дома, если его лучшие друзья едут в школу.

И вот теперь они все сидели в купе поезда. Неприятный осадок от скандала несколько дней назад ещё не исчез, и Гермиона чувствовала себя уставшей, как никогда раньше. Гарри пялился в туман за окном, делая вид, что больше ничего не замечает. Джинни сидела рядом с ним, поджав под себя ноги и положив голову ему на плечо. Рон что-то писал в тетрадке, держа её так, чтобы никто не мог подглядеть. Сама Гермиона забилась в угол и, спрятавшись за книжку, не проронила ни слова.

Пару раз в купе заглядывал Невилл – но не выдерживал гнетущей тишины и уходил. Прибежала Лаванда, всех расцеловала и опять умчалась со словами «меня зачем-то Парвати искала».

Наконец Гермионе всё это надоело, она бросила книжку на сиденье, не позаботившись заложить страницу, и встала с места.

- Пойду дойду до машиниста. Узнаю, сколько нам ещё ехать.

Конечно, это была заведомая ложь – все и так прекрасно знали, во сколько поезд прибывает в Хогсмид, и достаточно было просто взглянуть на часы, чтобы узнать, сколько времени осталось. Наверное, друзья поняли, что она наврала и ей просто было невыносимо сидеть и дальше в опостылевшем купе, но никто ей ничего не сказал. Гермиона вышла из купе, прошлась по вагонам. Поздоровалась с Дином Томасом и двумя девчонками из Рейвенкло – она не знала, как их зовут, но они бросили ей равнодушное «привет», так что не оставалось ничего другого, кроме как также равнодушно кивнуть в ответ. На самом деле дошла до головного вагона, поздоровалась с машинистом. Так и не спросила, когда они приедут, и ушла, оставив того гадать о цели своего появления.

В тамбуре остановилась, повернулась к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Надо было поспать, пока они ехали, не чувствовала бы себя сейчас такой разбитой. Но теперь уже некогда – и в самом деле скоро приезжают. И опять на неё всё навалится: учёба, занятия, а теперь ещё и обязанности старосты школы. Впервые в жизни Гермиона не обрадовалась своим успехам. Лучше бы вместо неё назначили эту Ханну Эббот, а она бы могла спокойно остаться рядом с друзьями – она же нужна им больше, чем школе.

– Что, Грейнджер, сигаретой угостить?

Гермиона подскочила на месте и резко обернулась, хотя и так знала, кто к ней обращается. Обратившийся стоял у противоположного окна, зажав в затянутых в перчатку пальцах сигарету, и взирал на гриффиндорку с высоты своего роста. Он и так был одним из самых высоких в школе, а за лето вытянулся ещё больше. Белые волосы отросли почти до плеч, он собрал их в хвост. Чёрная мантия поверх дорогого чёрного костюма-двойки, чёрная же шёлковая рубашка. Гермиона усмехнулась: Малфой – он и есть Малфой.

– Не курю, – буркнула она.

– А я думал, это привычка грязнокровок.

Что ж сам тогда куришь, – чуть было не ляпнула Гермиона, но прикусила язык. Спорить с Малфоем не хотелось.

– Здесь нельзя курить, – только и сказала она.

– И что ты сделаешь? Снимешь с факультета баллы, заставишь меня отрабатывать? – он затянулся и выпустил в потолок струйку дыма. – Учебный год-то ещё не начался.

– Привык, что всё сходит с рук, да? – Гермиона усмехнулась. – А если когда-нибудь не будет богатого папочки, чтобы прятаться за его спиной? Уверена, он ещё не раз попадёт в Азкабан…

Малфой одним движением оказался рядом с ней и прижал её к холодной стене.

– Не говори о том, о чём не знаешь, грязнокровка, – прошипел он сквозь зубы. – Скоро Азкабан станет местом для таких, как ты…

– Ты, главное, доживи до этого момента…

– Ради такого события – специально доживу! А ты вздумай мне мешать. – Малфой со всей силы ударил кулаком по стене рядом с её головой. От громкого звука Гермиона вздрогнула. – Поняла меня?

– Да чего ты орёшь, не глухая… – страшно не было, хотя что-то в глазах Малфоя подсказывало, что ещё немного – и он свернёт ей шею прямо сейчас. Просто так, голыми руками. Самый маггловский способ убийства.

– Ты в вагоне старост появиться собираешься или нет? – презрительно бросил он. – Просили тебе напомнить.

– Чёрт… – про себя выругалась Гермиона, глядя, как закрывается за Малфоем дверь в вагон, только она никак не могла решить, чему она злится больше – тому, что она забыла о своих обязанностях, или тому, что вторым старостой будет Драко Малфой. Но думать было некогда. Глубоко вздохнув, Гермиона направилась за Роном и Джинни – наверняка на собрании захотят видеть и старост факультета тоже.

~~~~


И опять была толпа первокурсников вокруг Хагрида, и поездка в экипажах, запряжённых невидимыми лошадьми, и речь Распределяющей шляпы, которую на этот раз для разнообразия вынесла профессор Вектор. Первокурсников в это время было меньше, чем в предыдущие годы – не все родители рискнули отпускать детей в школу, полагая, что с гибелью Дамблдора Хогвартс перестал быть оплотом безопасности для молодых волшебников. Наконец, когда все новички расселись за столы, со своего места поднялась профессор Макгонагал.

– Я хочу поприветствовать вас всех в Хогвартсе, – начала она вступительную речь. – Предыдущий год выдался очень трудным для всех нас, и многие не верили, что школа вновь распахнёт свои двери, и тем радостнее мне видеть здесь новый учеников.

Вряд ли кто-нибудь слушал сейчас преподавательницу трансфигурации – все четыре стола смотрели на худого человека в чёрном костюме, сидевшего на директорском кресле. Слизерин смотрел с улыбками, Гриффиндор – с ненавистью, Хаффлпафф – с опаской и недоверием, Рейвенкло – как всегда равнодушно. Снейп молчал, да от него никто и не ждал приветственной речи.

Гермиона оглянулась на стол Слизерина – почему-то хотелось увидеть реакцию Малфоя. Староста мальчиков сидел, не обращая внимания на происходящее, и равнодушно вычерчивал ножом на гладкой поверхности стола какие-то бессмысленные символы. Вот он поднял голову, словно почувствовав её взгляд, усмехнулся, одними губами прошептал «грязнокровка». Гермиона отвернулась. От этого малфоевского взгляда стало тошно, хотелось содрать с себя одежду вместе с кожей, и выбросить, сжечь, только чтобы не помнить, не чувствовать его взгляд.

– И хочу представить вам новых преподавателей, – продолжала свою речь Макгонагалл. – Амикус Кэрроу – в этом году он будет преподавать Защиту от тёмных искусств. И Алекто Кэрроу – профессор Маггловедения. Хочу напомнить, что этот новый предмет является обязательным для посещения.

Гермиона посмотрела на новых преподавателей. Брат и сестра, судя по всему, оба уже не молоды, оба одеты в глухие чёрные мантии, у обоих на лице написала жестокость.

Слева выдохнул от бессильного гнева Гарри. Гермиона обернулась к другу.

– Что?

– Это они, – произнёс Гарри, не отводя взгляда от профессорского стола. – Они были тогда на Астрономической башне. Они Пожиратели.

– Проклятье… – Гермиона бросила взгляд на преподавателей. – Чему они нас учить будут…

– Поверить не могу! – Рука Рона сжалась в кулак. – Мало того, что Снейп на свободе и занял место Дамблдора, так ещё и своих дружков сюда притащил. Хотя бы ради одного стоило вернуться в школу – придушить эту гадюку своими руками.

– Нет, Рон! – зашептала Гермиона. – Пока успокойся. Лучше ты себе не сделаешь, а вот проблем огребёшь по самые уши.

Рон покраснел, сам понял, что сморозил глупость, не подумав. В этом была его беда. Гермиона вздохнула. Рон – замечательный, добрый, смелый, но очень часто сначала делает, а потом думает. Да и Гарри такой же. Они называли это смелостью, Малфой – безрассудством, Гермиона – самоубийством. Она помнила, как слышала однажды фразу: «Героями не рождаются, ими умирают». Это сказал как раз Малфой. Почему-то его слова врезались ей в память, заставили по-другому взглянуть на их приключения.

Малфой… Чёрт, почему мысли о нём так упорно лезут в голову? Гермиона обернулась на стол Слизерина, посмотрела на Старосту мальчиков – но тот уже был полностью поглощён ужином, наливая себе в кубок яблочный сок.

Она ещё не сказала Гарри и Рону, что ей придётся жить в одних апартаментах со слизеринским хорьком – они бы начали отговаривать её от поста старосты, доказывали бы, что это небезопасно. Как они могли понять, что Гермиона шла к посту Старосты всё время учёбы в школе, и теперь даже Малфой не заставит её отступится от своей цели. К тому же она не могла подвести Макгонагалл – она даже не представляла, чего стоило главе Ордена Феникса добиться, чтобы на столь важный пост Снейп поставил ненавистную ему магглорожденную гриффиндорку.

Тем временем ужин продолжался – Снейп даже не пожелал ученикам приятного аппетита, ограничившись простым взмахом руки, и покинул зал. Гермиона лениво ковырялась вилкой в салате – неожиданно пришло понимание того, что через какой-то час она окажется наедине со своим врагом, и не будет Гарри и Рона, чтобы хоть как-то защитить её.

~~~~


Гермиона шла за профессором Макгонагалл, стараясь не отрывать взгляда от спины преподавательницы, только чтобы не видеть шедшего рядом с ней парня. Малфой, казалось, всем этим забавлялся – он шёл, распахнув мантию, и она весело болталась из стороны в сторону в такт его шагам. Пока шли, Гермиона раз пять успела подумать над предложением Гарри передать пост Старосты девочек Ханне Эббот с Хаффлпаффа, но всякий раз, уже собираясь заговорить с Макгонагалл, ловила на себе смеющийся взгляд Малфоя – он, казалось, знал, что она его боится, и ждал, что она отступится.

Наконец все остановились перед входом в Башню Старост. Макгонагалл назвала пароль, портрет Проклятого Рыцаря открылся, пропуская их на узкую винтовую лестницу. Здесь было темно, свет давали только несколько висевших на стене факелов. Гермиона поёжилась – в голову пришло предположение, что устроить комнаты Старост в столь мрачном месте было предложением кем-то из слизеринцев.

– Проходите, – наконец, они добрались до верха лестницы, Макгонагалл открыла дверь в гостиную Старост. Гермиона огляделась. Комната совсем не напоминала о том, что они только что поднимались по мрачной тёмной лестнице – большое окно с видом на стадион и горы за ним, диван под окном, два кресла у камина, письменный стол у стены. Две двери – в спальни. На одной двери был герб Гриффиндора, на другой – Слизерина.

– Как трогательно, – прокомментировал Малфой, бросая мантию на диван и садясь на подлокотник.

– Ваши вещи уже разложены, – сказала Макгонагал. – Кроме того, Старостам прислуживает отдельный домовой эльф, Этти. Можете пользоваться её помощью.

Гермиона кивнула. Малфой никак не отреагировал, продолжая сидеть на подлокотнике дивана и прокручивая в пальцах волшебную палочку. Макгонагалл ещё раз оглядела комнату, словно проверяя, ничего ли она не забыла сообщить, и вышла.

Стоило проходу за ней закрыться, как Гермиона бросилась к двери в свою спальню, желая только одного – спрятаться от этого хорька, чтобы не видеть его и не знать, что он рядом. Она не хотела признаваться себе, но она его боялась – боялась до дрожи в руках. Боялась его холодного взгляда, боялась его жестокого выражения лица, боялась всего, что он делал, будь то убийство Дамблдора или то, как он сейчас играется палочкой.

– Не беги, Грейнджер, – хлестнуло по ушам.

Боялась даже того, что он может приказывать, не применяя «Империо», и его будут слушаться даже самые заклятые враги.

Пальцы уже лежали на ручке двери, но она всё равно остановилась и через плечо оглянулась на Малфоя. Он так и сидел на подлокотнике, поставив ноги на подушки дивана, но перестал играть палочкой и теперь не сводил с гриффиндорки взгляда.

– Что, Малфой?

– Видимо, Снейп совсем лишился ума от «Круцио», раз поставил тебя на должность Старосты, – усмехнулся Малфой. – Странно, что он вообще не сдал тебя в комиссию по делам Магглорожденных.

Гермиона поёжилась. За два месяца работы комиссия уже снискала себя славу отдела смерти для магглорожденных волшебников. Бесконечные унижения, пытки, допросы с целью установления мнимой вины магглорожденных в убийствах чистокровных волшебников с целью присвоения палочки или содействие мятежникам из Ордена. Иногда маги предпочитали даже не дожидаться объявления приговора, лишая себя жизни.

Пока Гермиона была студенткой Хогвартса, она была под защитой школы. О том, что будет через год, она не хотела даже думать.

– Странно, что ты сам ещё не в Азкабане, за убийство Дамблдора…

Она даже не заметила, как Малфой двигался – просто вот только что он сидел на диване, а сейчас уже до боли сжимает ей горло, придавив к двери.

– Я не убивал старика, и очень сожалею об этом, – прошипел он. – И Азкабаном ты меня не запугаешь. Скоро это вообще станет местом для таких, как ты – грязнокровок, – последнее слово он не сказал – выплюнул. – Хотя ты и Азкабана не дождёшься – тебя как подружку Поттера сразу убьют. Если кто-нибудь руки захочет о тебя пачкать.

– Ты вот сейчас пачкаешь, – усмехнулась Гермиона, с презрением глядя на его лицо. – Перчатки забыл надеть, Малфой.

– Тварь, – Малфой замахнулся и ударил её по щеке тыльной стороной руки. – Не вздумай надо мной смеяться.

– А ты не ставь себя в смешное положение!

Гермиона вывернулась из его захвата и прошмыгнула к себе в комнату, захлопнув дверь и тут же наложив на неё несколько охранных заклинаний. Щека горела от удара, от обиды хотелось плакать, но Гермиона сдерживала слёзы. Плакать было нельзя, даже наедине с самой собой. Первый ход сделан, пешка шагнула вперёд, Е2-Е4. Пусть где-то там идёт война, Гарри Поттер сражается с Волдемортом, Орден Феникса борется против Пожирателей Смерти, у неё началась своя маленькая война за выживание. И давать слабину было нельзя. Следующий ход за ней.

– Гермивона, фто у тебя ф фекой? – было первым вопросом Рон, когда девушка следующим утром вошла в Большой зал на завтрак.

– Что? – Гермиона уставилась на друга, неожиданно поняв, что она совсем забыла про вчерашнюю пощёчину, след от которой, должно быть, до сих пор остался.

– Что у тебя с щекой? – повторил вопрос Гарри, и на этот раз он не переводил Рона, он спрашивал сам.

– Ничего, – буркнула Староста девочек, садясь за стол и стараясь спрятать лицо за волосами.

– Ничего! – не поверил Гарри. – Да у тебя там след от пощёчины. – Его лицо неожиданно стало суровым, в зелёных глазах скользнула столь знакомая Гермионе решительность защищать друзей до последнего. – Герми, это Малфой, да?

– Сколько раз я просила не называть меня так! – Гермиона сама не ожидала, что простая забота друзей может настолько вывести её из себя, что она сорвётся и начнёт кричать на них. Гарри удивленно посмотрел на неё сквозь линзы очков.

– Извини… – проговорил он. – Но всё же – что случилось? Это Малфой, да? Он решил подраться с тобой?

– Да какая вам разница! – с досадой воскликнула Гермиона, накладывая на тарелку тосты. – Кажется, я ни на что не жаловалась!

– Гермиона, Малфой тебя ударил, да? – слава Мерлину, Рон проглотил завтрак и не разговаривал больше с набитым ртом. – Да что он себе позволяет! Да я его за это…

– Сядь, Рон, – поморщилась Гермиона, цепляясь за свитер Рона, уже готового бежать к столу Слизерина вершить правосудие. – Я же предупреждала тебя – ты так только на неприятности нарвёшься.

– Гермиона, тебе надо поговорить с Макгонагалл, попросить, чтобы тебя сняли с должности Старосты, – серьёзно сказал Гарри. – Ты не можешь оставаться один на один с Малфоем…

– Да что вы все к нему прицепились! – Гермиона с такой злостью отпихнула от себя тарелку, что тосты соскользнули с неё и, перевернувшись, упали джемом на стол. – С Малфоем я сама разберусь! Можно подумать, вам больше заняться нечем, кроме как меня доставать!

Она уткнулась в кружку с чаем. Это ж можно было так сглупить – не спрятать синяк. Хотя бы волосами, ведь косметикой она не пользовалась. Гермиона с трудом подавила смешок – хороший повод начать пользоваться, скрывать синяки, которые наставил ей Малфой. Совсем как забитая жена при муже-тиране.

– Гарри, а ты поговорил с Макгонагалл?

– Нет ещё. Поговорю сегодня после занятий.

– О чём тебе надо поговорить с ней? – поинтересовалась молчавшая доселе Джинни.

– Да так… Неважно.

– Это насчёт прошлого года? – Джинни прищурилась – когда такое случалось, в подозрительности и проницательности Джинни могла соперничать с самим Снейпом. – О том, чем занимался Дамблдор?

– Джинни, давай не сейчас? – попытался уговорить свою девушку Гарри. – Я тебе потом всё расскажу.

– Ну да, когда тебя опять чуть не убьют! Хватит! – Джинни решительно ударила ладонью по столу. – Что здесь творится? Что вообще творится, а?

– Джинни, правда, давай не сейчас? – попросила Гермиона, глядя на подругу. Меньше всего пристало обсуждать дела Ордена на завтраке в присутствии всех факультетов.

Джинни ничего не ответила, только отвернулась и уткнулась в свою тарелку, давая всем понять, что она разозлилась. Гермиона вздохнула и поставила кружку с чаем на стол – аппетит пропал окончательно.

~~~~


Они с Джинни договорились встретиться после занятий в её комнате – с тех пор, как Джинни назначили старостой факультета, ей полагалась отдельная спальня. В редкие минуты отдыха они любили запереться в этой комнате, спрятавшись от Рона и Гермионы, и просто сидеть там, даже не разговаривая. Или пить сливочное пиво. Или целоваться, не думая ни о чём, пока голова не начнёт кружиться, а одежда не упадёт на пол.

Но сейчас, поднимаясь в гостиную Гриффиндора, Гарри думал о том, что с гораздо большим удовольствием скрылся бы в спальне мальчиков и просидел бы там, накинув мантию-невидимку, лишь бы не встречаться с Джинни и избежать неприятного разговора. Наверное, он бы так и поступил, но не то хвалёная гриффиндорская отвага, не то повышенное чувство справедливости подтолкнули его к спальням старост.

Джинни сидела с ногами на кровати, читая книжку – в последнее время она, к неудовольствию Рона, становилась всё больше и больше похожей на Гермиону, тоже не вылезала из-за книжек и старалась учиться только на «превосходно».

– Джинни…

Рыжеволосая девушка оторвалась от чтения книги, подняла голову, улыбнулась одними губами.

– Как прошёл первый день?

– Нормально. Хорошо, что Снейп у нас теперь не преподает, а то устроил бы контрольную на первой же неделе. – Гарри грустно усмехнулся. – Хотя Макгонагалл не хуже его, тоже любит проверочные давать.

– У вас тоже была? Видимо, это у них хобби такое. Или распоряжение Снейпа – он это любит.

Гарри резко помрачнел, недовольный, что разговор повернулся в такое русло. Меньше всего сейчас хотелось обсуждать нового директора школы.

– Гарри, расскажи, о чём говорила Гермиона утром, – попросила Джинни, беспокойно следя за ходящем по комнате парнем. – Это как-то связано с Дамблдором, да?

– Джинни, я… – казалось, он сомневался минуту, стоит ли рассказать или умолчать, наивно веря, что этим самым уберегает её от опасности. – Я не могу тебе рассказать.

– Ты мне не доверяешь?

Такого вопроса Гарри не ожидал.

– Что ты, Джинни, конечно, доверяю…

– Тогда почему не рассказываешь? Я же знаю, что что-то происходит. О чём вы в прошлом году разговаривали с Дамблдором. И Гермиона с Роном в курсе, так ведь? Я же знаю, ты им всё рассказал.

– Взяла бы у Фреда с Джорджем «удлинитель ушей», послушала бы… – проворчал Гарри, мельком подумав, что они с Роном так бы и поступили. – Тебе бы с твоей честностью на Хаффлпаффе учиться…

– У нас Гриффиндор – это семейное, – усмехнулась Джинни, но снова стала серьёзной. – Так что?

– Джинни, я не могу, пойми, – Гарри отвернулся. – Просто… есть такие вещи, которые тебе лучше не знать. Не хочу тебя впутывать.

– Да во что впутывать, Гарри?! – Джинни вскочила с кровати, подбежала к нему и ударила ладонями в грудь. Вот она, Уизли – в любой момент может взорваться. – Мы это уже проходили! Хватит придумывать идиотские причины ради моей же безопасности! Мы все повязаны ты, я, Рон, Гермиона, Невилл, Луна, Дин, Симус, Чжоу… Если нас будут убивать, то я хочу хотя бы знать, за что я умираю!

– Джинни, успокойся! – Гарри схватил девушку за запястья и прижал к себе. – Хватит. Ты просто не понимаешь.

– И не пойму, если ты мне ничего не расскажешь! Знаешь, как мне всё это надоело? Строишь из себя героя, спасаешь мир, в одиночку борешься против Того-кого-нельзя-называть! – Джинни вырвалась из его объятий и теперь, растрёпанная, зло глядела на него из-под рыжей чёлки, напоминая обиженного щенка. – Только вот когда тебя убьют, вряд ли нам будет от этого легче!

– Дамблдор не хотел, чтобы я кому-либо рассказывал!

– А ты, можно подумать, его всегда слушался! Открой глаза, Гарри, или ты уже совсем ничего за своими очками не видишь? Дамблдора нет, он погиб, его убил Снейп, и сейчас мы все находимся в его руках! А ты знаешь, что он Пожиратель! И что, ты по-прежнему хочешь, чтобы я так ничего и не узнала? Да ты просто трус, Гарри! Или эгоист!

Гарри молчал, не зная, что ответить. Сейчас перед ним была не привычная Джинни, не та спокойная тихая девочка, которая всегда могла создать вокруг себя ощущение дома. И Гарри понимал, что сейчас она права на все сто процентов.

– Надоело… – пробурчала вдруг Джинни, не обращаясь ни к кому конкретно, и, махнув рукой, вышла из комнаты. Гарри остался один.

~~~~


Вечером Джинни нашла Гарри на поле на квиддича – хотя все квиддичные матчи и были отменены, ни одна команда не захотела бросить тренировки, а тем более Гарри, у которого кроме полёта на метле и друзей и так не осталось радостей в школе. Но сейчас он не летал – сидел посреди поля, положив метлу рядом, и бесцельно выдирал траву из газона.

– Гарри! – окликнула его Джинни так, словно и не было днём того неприятного разговора в её спальне. – Я тебя искала.

Гарри бросил своё занятие и повернулся к девушке.

– Как ты меня нашла?

– Если тебя нет ни в спальне, ни в гостиной, ни в зале, то есть только одно место, где ты можешь быть. – Джинни опустилась на траву рядом с ним.

– Логично, – только и ответил Гарри, снова отворачиваясь.

– Я хотела поговорить…

– А я – нет. – Получилось грубее, чем он думал, но Джинни, казалось, не обратила на это внимание.

– Не о том. С тем ладно, сам расскажешь, когда поумнеешь. Просто, я сегодня разговаривала с Луной. Нам надо опять собрать Армию Дамблдора.

Щёлк! Казалось, она повернула какой-то выключатель – только что Гарри сидел, не зная, чем себя занять, не понимая, что и зачем он делает, а тут вдруг резко вскинул голову, лицо приобрело сосредоточенное выражение.

– Зачем?

– У вас уже была защита от тёмных сил?

– Нет, только в пятницу первое занятие. Со Слизерином, – со вздохом добавил Гарри.

Кажется, это было уже традицией – иметь со Слизерином спаренные ЗОТС и зелья. В этом году, в ознаменование назначения на пост директора, Снейп решил изменить традицию – зелья теперь у Гриффиндора были с Рейвенкло. Предмет сразу стал намного интереснее, и Гарри не мог не улыбаться, представляя, как бесится Малфой.

– А у нашего курса Рейвенкло и Слизерина уже была, - проговорила Джинни. – Луна мне рассказала. Знаешь, как проходит занятие? Кэрроу отбирает чистокровных учеников, а на остальных демонстрирует заклятия тёмной магии. Те, кто отказываются, тоже становятся подопытными крысами. Знаешь Дункана Инглиби?

Гарри кивнул, припоминая одного из членов команды Рейвенкло по квиддичу.

– Он сейчас в медицинском крыле. После ЗОТС. Луна всерьёз задумывается о том, чтобы не продолжать учёбу в школе, тем более, если у Кэрроу будет власть.

– Ей-то чего бояться, она же чистокровная…

– Снейпу известно, что она поддерживала Дамблдора. Да и в прошлом году она сражалась против Пожирателей.

– Чёрт… – шёпотом выругался Гарри и сплюнул на траву. Он как-то не задумывался о том, что будет происходить на занятиях по защите от тёмных сил. Похоже, из названия предмета можно смело вычёркивать слово «защита», оставив просто – «тёмные силы».

– Если я скажу, что Луна права на все сто процентов, и вам с Гермионой следует немедленно свалить из школы, вы меня послушаетесь?

– Нет, ты же знаешь, – ответила Джинни.

– И почему с вами так сложно…

– Может быть, потому что мы тебя любим?

Впервые за весь день Гарри по-настоящему улыбнулся, хотя улыбкой это мимолётное движение губ назвать было трудно. Проклятье, и почему всё так запутано? Они же только приехали в школу, по какому праву на них сразу вываливается столько дерьма? Снейп, Малфой, Кэрроу, не хватало ещё личного явления Волдеморта и парочки дементоров.

– Так что мы будем делать с ДА? – напомнила Джинни, когда тишина затянулась.

– Будем собираться, – кивнул Гарри. – Даже если и не из-за Кэрроу, то мне всё равно не нравится, что здесь происходит. Школой заправляют Пожиратели. Защитить нас некому, Макгонагалл против Снейпа не попрёт. Значит, придётся самим…

Джинни вздохнула, положила голову Гарри на колени и замерла так, глядя на пустые трибуны стадиона.

– У тебя никогда не было ощущения, что происходит что-то очень важное, о чём мы даже не догадываемся? – спросила она.

– Джинни, если ты опять на эту тему…

– Нет-нет, – поспешно сказала Джинни. – Просто… чёрт, не могу объяснить. Просто, мы всегда делали то, что говорил нам Дамблдор. У него был какой-то план, он знал, что делать. Чёрт, да у него была причина держать Снейпа в школе! А сейчас? Ничего не знаем, тычемся, как слепые драконята. И ничего не знаем! Тебе не кажется, что что-то от нашего внимания ускользает?

– Джинни, мне это кажется с самого рождения, – вздохнул Гарри, обнимая девушку за плечи. – От меня всё время что-то ускользает. Сначала то, что я волшебник, потом то, что Сириус не предавал моих родителей, потом что Волдеморт вернулся…

Ну да, естественно, Волдеморт должен быть прислать письмо с совой, извещая о своих планах… Что за мысли иногда лезут в голову…

– Я ничего не знаю. От меня все чего-то ждут, а я сам не знаю, что делать. Это не моя война, Джинни. Я никогда не хотел воевать и тем более от кого-то спасать мир и становиться героем. Это их война, Волдеморта и Ордена. Дамблдора. Были два гроссмейстера. А из меня сделали пешку…

~~~~


Они собрали Армию Дамблдора на этой же неделе, сразу после того, как Амикус Кэрроу провёл первое занятие по защите от тёмных сил у Гриффиндора и Слизерина. Гарри до сих пор было больно смотреть на Гермиону – Староста девочек, гордая, как и всегда, ходила, высоко подняв голову, но Гарри помнил, как она сжимала зубы, чтобы не закричать от боли, когда Амикус Кэрроу демонстрировал на ней запрещённые заклятия. Или теперь они разрешённые. Интересно, для кого? Для Пожирателей смерти? Для чистокровных волшебников?

Малфой всё занятие просидел на парте, даже не стараясь выбраться в первые ряды своих однокурсников-слизеринцев, чтобы посмотреть, как пытают ненавистную ему грязнокровку. Он улыбался – и Гарри ещё больше хотелось заехать ему по челюсти, чтобы стереть эту улыбку с его лица, хотя бы немного отомстить за подругу. Ведь наверняка он знал все эти заклятия, и сам не раз применял их.

Наверное, если бы рядом не было Рона, Гарри бы так и поступил. Но сейчас приходилось держать Уизли, который рвался на помощь подруге и не замечал ничего вокруг. А Гарри замечал. И главное, что он видел – это взгляд Гермионы, который приказывал им не вмешиваться, не ставить под удар ещё и себя.

Потом они отвели Гермиону в комнату Джинни и там она, превозмогая боль, держа палочку в трясущихся руках, счищала с форменной рубашки кровь.

– Нет, Гарри, я сама виновата, – тихо отвечала она на требования немедленно пойти рассказать всё Макгонагалл. – Не надо было спрашивать… Сама нарвалась. Что ж, урок мне, нельзя всегда думать, что я всё знаю. Видишь, каких-то заклятий не знала…

Гарри и Рон переглянулись поверх её головы. Оба подумали об одном и том же – что не всё можно узнать из книг. Тем более из книг, которые были в школьной библиотеке.

Уже в четверг все собрались между стеллажами книг, чтобы обсудить организационные вопросы. Хотя все – это было громко сказано, помимо Гарри, Рона и Гермионы, Невилла и Джинни присутствовали только Луна, братья Криви и Эрни Макмиллиан из Хаффлпаффа.

– Думаю, надо обсудить всё как можно быстрее, пока мадам Пинс не погнала нас отсюда, – сказал Невилл, окидывая всех взглядом. – С Кэрроу уже все знакомы. Вы как хотите, а я не хочу, чтобы в Хогвартсе воспитывали ПСов.

– Невилл, даже если бы не было Кэрроу, не забывай, что во главе школы стоит Снейп. А он, сам знаешь, Пожиратель, - тихо сказал Гарри. Гарри, казалось, самоустранился от руководства Армии Дамблдора, предоставив всё Невиллу, которому рассказал об их идее ещё вчера.

Гермиона уже не прислушивалась к тому, что говорил Невилл, только что-то о Выручай-комнате и новом способе связаться, поскольку использовать фальшивые галлеоны теперь было нельзя, о них знал Малфой. Мысли опять вернулись к Старосте мальчиков. Вот уж кого, пожалуй, устраивала ситуация в школе. Наверняка он будет рад, если здесь будут тренировать следующее поколение Пожирателей. Да что там рад – он лично возьмётся учить первокурсников-слизеринцев применять «Авада Кедавра» и «Круцио» на магглорожденных – таких, как она.

Договорились, что Джинни придумает новый способ связи, Невилл и Луна попробуют привлечь в Армию Дамблдора ещё больше участников (строго говоря, теперь любой магглорожденный или полукровка был её потенциальным членом), Гарри попытается узнать о делах Ордена, чтобы быть в курсе событий. Гермионе досталась самая кропотливая работа, но вот как раз против неё она ничего не имела против – её предстояло ещё раз просмотреть библиотечные книги на предмет защитных заклинаний от тёмной магии. Пока решили больше ничего не обсуждать, тем более что мадам Пинс уже неодобрительно поглядывала на них со своего места.

Гарри и Джинни предложили Гермионе провести вечер в гостиной Гриффиндора, но она почему-то отказалась, и пошла к себе, понимая, что тем самым обрекает себя на очередную стычку с Малфоем. Предчувствие её не обмануло – слизеринец сидел с ногами на подоконнике и молча курил, повернувшись к окну. Гермиона поморщилась – в комнате было прокурено, словно он выкурил уже всю пачку. Что наверняка являлось правдой, учитывая, сколько окурков было смято в пепельнице рядом с ним.

– Ты бы хоть окно открыл… – устало произнесла Гермиона, помахав рукой у себя перед носом. От дыма это не помогло, только почувствовала себя окончательной идиоткой.

Малфой медленно повернулся к ней, смерил её презрительным взглядом. Чёрт, ну почему ей вечно становится страшно в его присутствии? Ведь это не страх перед ним, это страх из-за него, необоснованный, беспричинный, не поддающийся рациональному объяснению. Страх, который даже нельзя объяснить тем, что он Малфой.

– Не смей мне указывать, грязнокровка, – равнодушно бросил он, снова отворачиваясь. – Мне казалось, Кэрроу показал тебе твоё место. Или ты слишком тупа, чтобы догадаться?

– Я тебе не указываю, я всего лишь не хочу, чтобы ты задохнулся.

– Какая трогательная забота, Грейнджер! – рассмеялся Малфой. – Уверяю когда захочу покончить жизнь самоубийством, я придумаю более оригинальный способ.

– Меня не забудь позвать, – скорее выплюнула, чем сказала, Гермиона, и бросилась к себе в комнату. Отшвырнула сумку в угол и рухнула на кровать, лицом в подушку. Она молчала при Гарри, Роне и Невилле, но она видела, что их затея с Армией Дамблдора заранее обречена на поражение. Сколько бы книг она ни прочитала, сколько бы боевых заклинаний ни знал Гарри, они всё равно никто против Малфоя и его друзей, за которыми стоят такие опытные Пожиратели, как Снейп, Люциус Малфой, теперь ещё и Кэрроу. А они? Подростки, которые будут учиться на своих ошибках, в вечном страхе, что о них узнают Пожиратели. А они обязательно узнают, Снейп узнает. И что? что потом? Они не выстоят против настоящей Тёмной магии, а та демонстрация на уроке ЗОТС, во время которой Гермиона чудом не умерла, ни разу не показывала настоящей силы тьмы. Обычным «Протего» от неё не защитишься. Тогда что, что делать?

Гермиона села на кровати, отбросила волосы с лица. Шахматные фигурки застыли на доске, ожидая, когда игрок сделает ход. Только не было игрока, фигурки были брошены, им предстояло сами выбирать стратегию игр и защиты. А знать, с чем ты борешься – это уже защита. Гермиона усмехнулась. Ничего, другие пока подождут её хода. А у неё пока есть гораздо более важные дела.

И она, даже не обращая внимания на Малфоя, побежала обратно в библиотеку.

Нужных книг в библиотеке не оказалось, но уже на следующей неделе Гермиона сидела в общей гостиной старост, держа перед собой увесистый том, неизвестно какими правдами и неправдами принесённый в школу Макгонагалл. Странички в толстом тяжёлом переплёте пожелтели от старости, текст изобиловал старинными оборотами, но Гермиона могла с уверенностью сказать, что книгу не читали очень и очень давно. Она знала, что Макгонагалл несколько раз проверяла том на наличие охранных и предупреждающих заклинаний, но всё равно открывала его с опаской. А, открыв, долго не могла заставить себя не только просматривать текст, но и внимательно читать его, анализируя и делая для себя пометки на будущее.

Макгонагалл не сказала, откуда у неё эта книга, да Гермиона и не спрашивала. Ей было достаточно знать то, что за применение описанных в книге заклятий можно было загреметь в Азкабан, если не встретиться с дементором сразу. Поправочка: раньше можно было. Сейчас всё зависит от того, кем и против кого направлено это заклинание.

Неслышно открылась и закрылась дверь на лестницу, в комнату вошёл Малфой. Гермиона даже не заметила его, пока он не остановился прямо перед ней.

– А ты кроме книг ничего так и не замечаешь… Неудивительно, что даже твой Уизли встречался не с тобой, а с этой Браун.

Гермиона подняла голову, взглянула на Малфоя. Несмотря на идеальный костюм, аккуратную причёску и всегда презрительно-безразличное выражение лица, по глазам было видно, что он смертельно устал. Сегодня у них не было совместных занятий, и Гермиона вспомнила, что и за завтраком его не было. Интересно, где он пропадал, что так вымотался?

– А тебе какое до этого дело?

– Никакого. – Малфой бросил мантию на диван. – Но я хотел бы посмотреть на идиота, который будет с тобой встречаться.

Гермиона ничего не ответила, только вновь повернулась к книге. И неожиданно поняла, что нельзя было допустить, чтобы Малфой её видел. Но было уже поздно – слизеринец, придерживая страницы рукой, с интересом читал текст.

– Грейнджер, тебе никто не говорил, что читать такие книги опасно? – усмехнулся он, забрал весь талмуд и лениво пролистывал его.

– Нет, тебя забыла спросить, – буркнула Гермиона, злясь на себя, что позволила ему вообще узнать про книгу. – К тебе-то каким чёртом это относится?

– Просто интересно, почему лучшая студентка Гриффиндора читает историю тёмной магии.

– Малфой, если ты не заметил, то нас тут тёмной магии уже вовсю учат. – Гермиона рассмеялась. – А я всегда стараюсь узнать больше, чем дают.

– Гиблое дело, – Малфой усмехнулся и презрительно бросил книгу на стол. – По-моему, тебе пора распрощаться со званием самой умной в школе. Согласись, нынешняя программа не по твоим барсучьим зубам.

– Почему, Малфой? – Гермиона придвинула к себе книгу и вцепилась в неё, как будто боялась, что её сейчас заберут. – Не хочешь признать, что я лучше тебя?

– Нет, Грейнджер, – он открыл окно и, усевшись на подоконник, закурил. – Просто ты гриффиндорка.

Какой простой ответ! Как диагноз. Слизеринец, гриффиндорец! А Малфой, кажется, впервые сказал об этом без своего обычного презрения, только с какой-то грустью.

– И что?

– И всё! – Парень развёл руками. – Что-то не помню, чтобы на Гриффиндоре увлекались тёмной магией.

– А я ей и не увлекаюсь! Я всего лишь хочу знать, что это такое!

– Да брось ты! – Малфой откровенно смеялся. – Ты вспомни себя на четвёртом курсе! Ты чуть в обморок не свалилась, когда спросили про «Авада Кедавра».

Гермиона вздрогнула – настолько спокойно и привычно Малфой произнёс это смертельное заклинание. Интересно, а ты убивал, Малфой? Кого? Был ли это волшебник, маггл или домашний эльф, проливший кофе на твои идеально отполированные ботинки? И что ты чувствовал? И о чём ты тогда думал?

– А сейчас лезешь в тёмную магию! Тебе самой-то не страшно?

– Без тебя разберусь! – буркнула Гермиона и, подхватив книгу, направилась к выходу из гостиной. Подумать над философскими аспектами применения тёмной магии она всегда сможет бессонными ночами, а сейчас надо поговорить с Гарри.

~~~~


– В общем, так.

Гермиона шлёпнула книгу на стол в комнате Джинни, отчего маленькая фигурка ангелочка – подарок Гарри на пятнадцатый день рождения – по-настоящему подпрыгнула на месте, хотя и была маггловской и шевелиться не могла.

– Аид Карлайл, История тёмной магии, теория и практика, – прочитал Рон название книги, глядя Гермионе через плечо. – Ничего себе у тебя чтиво теперь! Только не говори, что это ты тоже нашла в школьной библиотеке.

– Нет, в библиотеке такого нет, это мне дала Макгонагалл, а откуда она у неё, я не спрашивала, – Гермиона открыла книгу и принялась лихорадочно листать страницы. – Вот, смотрите, заклинание «Эльтёрни» - то самое, под которое я попала на занятии. А вот – способы защиты от него, только защита тоже тёмная, обычные «Протего» или «Экспеллиармус» против него не действуют.

– И что, здесь собраны все подобные заклинания? – Гарри с сомнением посмотрел на оглавление книги.

– Нет, не все, – Гермиона с грустью вздохнула. – Книга, сам понимаешь, не новая, так что здесь собраны только самые простейшие заклинания, базовый уровень, так сказать. Но зато здесь описана защита от них!

– И что ты предлагаешь? – опять спросил Гарри. – Тренироваться на собраниях АД? А толку? Против кого?

– Да какая разница! – возбуждённо взмахнула руками Гермиона. – Но это будет хотя бы что-то! А иначе из нас и дальше будут делать кукол для битья!

– Они узнают, - задумчиво проговорила Джинни, но глаза её загорелись. – Стоит любому из нас поставить такой блок, как они поймут, что мы учимся где-то ещё.

– Они и так узнают, – Гермиона раздосадовано вздохнула и закрыла книгу. – Малфой её видел.

– И что?

– Посмеялся. – Староста девочек пожала плечами.

– Зато нам потом не до смеха будет, – пробурчал Рон.

– Я вас не понимаю! – взорвалась Гермиона. – Сначала вы хотите, чтобы я вам помогала и перерыла библиотеку в поисках новых заклинаний, а вот когда я что-то нашла – так нет же, это вам не подходит! Не сможем воспользоваться этим на уроках – поможет в другой ситуации! Или у вас есть предложения получше?

– Не злись, – улыбнулся Гарри. – Просто, когда мы просили тебя что-нибудь найти, мы не думали, что это тоже будет тёмная магия.

– Клин клином вышибают – слышал такую поговорку? – Гермиона оставила книгу и уселась на кровать Джинни. – Думаешь, мне нравится, что приходится лезть в тёмную магию? Но что-то я не вижу другого выхода.

Она демонстративно принялась рассматривать шов на рукаве свитера. Гарри, Рон и Джинни молча переглянулись. Гермиона могла поспорить на что угодно, что сейчас они все думают об одном и том же – а стоит ли игра свеч? Пешки сами начинают играть в игры по правилам гроссмейстера. От какой фигуры избавятся первой?

~~~~


Ночью, уже лёжа в своей кровати, Гермиона смотрела на потолок и думала. Сначала – о домашнем задании по заклинаниям, которое она не успела сделать, и плевать, что его задали только на следующую неделю. Это было совершенно не в её привычках – делать уроки не в тот же день, когда их задали. Но сейчас было не до этого. Она хмыкнула – неужели у Гермионы Грейнджер появились более важные дела, чем учёба? Да. Выживание. Надо выжить во чтобы то ни стало, а при нынешних порядках в школе это будет ох как непросто.

Сегодня Колина Криви отправили в медицинское крыло – Кэрроу назначил ему наказание, которое проявлялось в том, что на шестикурснике демонстрировали режущее заклинание для третьего курса Слизерина. Смех застыл в горле – на третьем курсе их учили превращать боггарта в клоуна, а для неё самым большим кошмаром была оценка «выше ожидаемого» на экзамене у Макгонагалл. А сейчас… Гермиона не могла даже сказать, что может напугать её так, как недостаточно высокая оценка тогда.

Терри Бут уже второй день ходил по школе с перевязкой на щеке – одно из его замечаний по поводу магглов не понравилось Алекто Кэрроу, и она решила наказать его таким образом. Мадам Помфри хотела оставить студента Рейвенкло у себя в лазарете на пару дней, но ограничилась наложением швов и требованием регулярно менять повязку.

В бинтах ходила даже Джинни – за то, что отказалась послать тёмное проклятие в магглорожденного хаффлпаффовца на уроке тёмных сил. Кэрроу заставил её писать заколдованным пером фразу «Я – чистокровная ведьма». Гарри и Рону она соврала, что всего лишь прищемила руку дверью, но Гермионе, перевязывавшей ей раны, рассказала всю правду.

Интересно, как много пройдёт времени, прежде чем их на самом деле будут учить убивать?

Мысли опять вернулись к Малфою и их разговору сегодня днём. Интересно, а смогла бы она убить? Взмахнуть палочкой и произнести «Авада Кедавра»? Или она действительно для этого «слишком гриффиндорка»? Если от этого будет зависеть её жизнь, сможет ли она поступиться со своими принципами и убить? Кажется, среди маггловских адвокатов есть такой термин – «убийство в целях самообороны», которое даже не рассматривается, как убийство. Или она что-то путает? Гермиона плохо знала маггловскую юриспруденцию.

Она со вздохом перевернулась на бок и скосила глаза на окно – в щель между портьерами были видны несколько звёзд на чёрном небе.

Интересно, на чём зиждется вера Гарри в то, что почти в каждом человеке есть частичка добра? Или это ей тоже так только казалось? Она была уверена, что Гарри ни за что не убил бы человека, даже ради спасения своей жизни. Вот ради спасения друзей – да, но не ради себя. А Малфой? Ха! Гермиона не смогла сдержать смешок. Этот ради своей шкуры убьёт, не задумываясь, даже друзей.

Интересно, а есть ли у него друзья? Такие, как Гарри и Рон, готовые на всё ради друг друга? Ответ был простым и очевидным – нету. Это же Малфой, у него не может быть друзей. Он может дружить только с тем, с кем ему выгодно, и с ним будут дружить только те, кому от такой дружбы будет хоть какая-то польза.

Завтра идти на занятия к Алекто Кэрроу. Сидеть на самом последнем ряду и делать вид, что внимательно случаешь и даже с чем-то соглашаешься. Слушать о том, что магглы – низшие существа, недостойные существовать в этом мире. И сдерживать чувства, чтобы не наколдовать себе пистолет и не пристрелить Кэрроу. Убить самым простым маггловским способом. Чтобы она поняла, что магглы ничуть не хуже волшебников, и тоже умеют убивать.

Чёрт, похоже, все мысли у неё в голове крутятся вокруг двух пунктов: убийства и Малфой. Убить Малфоя… Гермиона опять улыбнулась – идея была заманчивой, но неосуществимой. А ведь так хотелось…

Малфой. Гермиона сама злилась на себя, из-за того, что в последнее время так часто о нём думает. Слизеринский принц, хорёк, отморозок, сын Пожирателя Смерти, готовящийся вот-вот сам получить Чёрную Метку, если уже её не получил. Парень, которые переспал с половиной старшекурсниц всей школы. Человек, который должен был убить Дамблдора.

– Какая же ты тварь… – прошептала Гермиона, обращаясь в пустоту комнаты, зная, что ни за что не скажет эти слова настоящему Малфою. Из элементарного страха. Если раньше его угрозы ограничивались «Я расскажу отцу» и за ними ничего не стояло, то сейчас он был по-настоящему опасен. Сейчас отца за ним не было, он был один. И – вот что странно. Не сломался, не отступил в тень. Наоборот – ещё больше ожесточился, но теперь уже не бросал слов на ветер. Почему-то Гермиона не сомневалась, что за угрозой «убью» последует настоящее убийство. Интересно, как скоро мир получит нового Люциуса Малфоя?

Гермиона опять перевернулась на спину. Наверное, уже давно перевалило за полночь, но сон всё так и не шёл – его отгонял образ светловолосого парня, сидящего на подоконнике и с сигаретой. С тех пор, как он стал открывать окно и курить в общей гостиной, это стало его любимым местом. Гермиона не раз видела его так – сидящим на подоконнике, положив руку с сигаретой на согнутое колено, рядом пепельница и стакан с огневиски. Картина была настолько привычной, что она уже начинала замечать изменения – вот он собрал волосы в хвост, хотя обычно носит их распущенными. Вот он пьёт коньяк, а не огневиски. Как он стряхивает пепел с сигареты, как выпускает в окно струйку дыма изо рта. Как проводит рукой по волосам, зачёсывая назад выпавшие пряди. Почему-то Гермиону очень раздражал именно этот жест. Настолько неряшливый, настолько маггловский, что просто не вязался с Малфоем. Она привыкла, что вид Малфоя иначе как идеальным назвать было нельзя – идеальная причёска, идеальный костюм, даже выражение лица идеальное, никаких эмоций. И тут – эта привычка, так знакомая Гермионе по Рону. Рон тоже всегда так убирал волосы с лица.

Только почему-то, когда Рон так делал, она сразу же вспоминала Малфоя. А вот когда волосы откидывал Малфой – никогда не задумывалась о Роне, а лишь молча наблюдала, как светлые пряди проскальзывают между бледных пальцев.

Едва не зарычав, Гермиона уткнулась лицом в подушку и стукнула кулаком по одеялу. Надо заснуть. Хорошо, что завтра у неё нет первого урока, но потом сидеть на древних рунах, а если она придёт на них, не выспавшаяся, то наверняка не ответит на простейший вопрос и профессор Бабблинг снимет баллы с факультета.

Опять разобрал смех. Ну вот, вернулись на четыре года назад. Опять боится, что из-за неё факультет потеряет баллы. Только что думала о том, сможет ли убить человека, а тут опять – главное учёба.

Гермиона резко села. А ведь смогла бы. Смогла бы, не задумываясь. Взмахнула бы палочкой и произнесла два страшных слова, за которые многие волшебники поплатились жизнью. Убила бы, и вовсе необязательно ради спасения своей жизни. Просто если перед ней будет кто-то, кто будет заслуживать смерти. Снейп. Или Кэрроу. Ненависти и смелости хватит.

Почему-то от этой мысли стало страшно. Страшно до дрожи. Гермиона обхватила себя руками, пытаясь успокоиться, сжала зубы. Казалось, она только что приняла решение – она убьёт человека. Просто, как манящие чары. Только вот от манящих чар так не колотит, как наркомана при ломке.

Часы показывали половину первого ночи. Гермиона выбралась из-под одеяла, нащупала ногами балетки и быстрым шагом вышла из комнаты. В гостиной было темно – огонь в камине давно потух, и зажигать его Гермиона не стала – она и так неплохо ориентировалась, к тому же вполне хватало света луны. Гриффиндорка прошла к столу, открыла тумбу, разгребла завал бумаг. За завалом стояла бутылка огневиски – Малфой почему-то не уносил её в свою комнату, не наносил чары невидимости, и прятал от учителей таким вот дилетантским способом. Хотя – кому проверять? Пароль в гостиную старост, кроме них двоих, знали ещё только Макгонагалл и Снейп. Первая никогда не опустится до того, чтобы обыскивать столы учеников, а второй только посмеётся.

Палочкой призвала стакан, вытащила пробку из бутылки.

– Мне не нальёшь? – знакомо растягивая слова, произнёс хрипловатый голос сзади.

Гермиона резко повернулась, задев стакан локтём – тот полетел на пол и со звоном разбился, но Гермиона не обратила внимания – на подоконнике сидел Драко Малфой.

~~~~


Реакция у Драко была быстрее – сразу же достал палочку, взмахнул ею.

– Репаро.

Осколки хрусталя собрались обратно в стакан и вернулись на своё место на столе. А гриффиндорка так и продолжала пялиться на него, держа в руке бутылку огневиски.

– Удивительная картина – главная заучка школы ночью пьёт огневиски. Я сплю, – усмехнулся Малфой, окидывая девушку взглядом.

Она даже не накинула халат, так и вышла, как спала – в майке без рукавов и мягких бриджах. Волосы заплела на ночь в косу, но, видимо, ворочалась в кровати, так что коса растрепалась.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Гермиона.

– Курю. – Драко достал из пачки сигарету и прикурил, щёлкнув зажигалкой. Можно было прикурить и от палочки – но почему-то маггловский способ ему нравился больше. Он позволял отвлечься от магии и не задумываться. Ни о чём.

Он до сих пор помнил свою первую сигарету – полтора года назад. А вот откуда те сигареты взялись – не помнил. Может, угостил кто-то из слизеринцев с тогдашнего седьмого курса, может, нашёл пачку в гостиной факультета. Да нет, скорее, купил сам, когда был в Лондоне. От первой затяжки он закашлялся, как любой новичок, от второй у него закружилась голова, от третьей похолодели пальцы рук. Отец, узнав, что он начал курить, только презрительно скривился и сказал, что это привычка абсолютно маггловская, и лучше бы он курил трубку, как уважающий себя чистокровный волшебник, и чтобы не дымил в гостиной, столовой, библиотеке «и вообще во всём доме, кроме своей комнаты». Наверное, из противоречия он стал курить именно маггловские сигареты, даже покупал их в маггловском Лондоне, накладывая на себя старящие чары, чтобы у продавцов не возникало вопросов – в мире магглов пацанам шестнадцати-семнадцати лет сигареты никто не продавал.

– Так ты мне виски нальёшь или нет?

Гермиона очнулась от ступора, налила виски в стакан, передала ему.

– А что себе не налила?

– Не хочу.

– А минуту назад хотела. Или это я тебе всё испортил?

Она не ответила, только продолжала смотреть на него. Необычно она сейчас выглядела – растрёпанная, в мятом костюме, в мягких балетках. По-домашнему.

– Почему ты не спишь? – спросила она.

– Потому что не сплю.

– Сейчас почти час ночи.

– И что?

– Ничего. – Гермиона пожала плечами. – Просто удивлена, вот и всё.

– Разумеется, ты даже не могла подумать, что у кого-то в такое время могут быть дела, – он хмыкнул и сделал глоток. Виски привычно обожгло горло, оставив после себя странный горько-сладкий привкус во рту. Драко затянулся. А всё-таки он устал, хоть и сидел сейчас тут перед Грейнджер, делая вид, что всё как обычно. Адски хотелось выпить, но даже идти за бутылкой было лень – так что слава Мерлину, что это грязнокровка вообще вылезла из своей кровати.

– Ты что, только что пришёл? – глаза Гермионы округлились – видимо, она только сейчас заметила, что на нём надет тёплый чёрный костюм и дорожная мантия.

– Пять баллов факультету за догадливость, – хмыкнул Малфой, откидывая с лица волосы и опять затягиваясь.

Грейнджер каким-то странным взглядом проследила за его рукой, потом резко отвернулась, призвала к себе второй стакан, налила виски и себе.

– Где ты был?

– А вот это тебя не касается, – с неожиданной даже для самого себя злостью сказал он.

Она пожала плечами, давая понять, что и не рассчитывала на ответ. Поднесла стакан к губам, сделала осторожный глоток. Поморщилась от вкуса напитка. Драко поспешно затянулся, чтобы скрыть ухмылку. Грейнджер, золотая девочка. Поздно ночью стащила у ненавистного слизеринца огневиски и теперь ещё что-то пытается узнать у него.

Он отвернулся, посмотрев в окно. Что творится в этом мире… Он находится в одной гостиной с грязнокровной гриффиндоркой, угощает её огневиски из фамильных запасов, отвечает на её вопросы. Не на все, конечно. Он бы ни за что не сказал ей, что встречался с семейным адвокатом. Грейнджер это было совершенно незачем знать.

Краем глаза заметил, что она пошевелилась – села на стол напротив него, согнула ногу, опёрлась рукой с бокалом о колено. И смотрела теперь на него. Смотрела с едва скрываемой ухмылкой, в тёмных глазах плясали чёртики, видные даже при голубом свете луны.

– Что уставилась?

– Могу не смотреть, – она равнодушно отвернулась и сделала ещё один глоток. Теперь уж Малфой смотрел на неё. Странно, а он никогда её такой и не видел. Хотя – когда ему её видеть, все предыдущие шесть лет они жили в разных общежитиях, а в этом году старательно избегали друг друга, пусть и жили через стенку. Он привык, что она всё время носит школьную форму, затягивает на аккуратно застёгнутой рубашке ненавистные ему красно-оранжевый галстук, прячет фигуру под мантией. А оказалось, у неё красивые ноги, да и вообще хорошая фигура – не анорексичная, как Пэнси Паркинсон, и не «песочные часы», как Дафна Гринграсс, а просто стройная девушка, с оформившейся для семнадцати лет грудью и тонкой талией. Хотя фигура – это не главное, у неё есть другое богатство – волосы. Длинные, почти до пояса, тяжёлые, насыщенного тёмно-каштанового оттенка. Драко знал, что волосам Грейнджер завидовала почти вся женская половина Хогвартса, хотя слизеринки скорее бы вытерпели «круцио», чем признались в этом.

Мерлин, что я делаю? Малфой заметил, что сигарета дотлела, и выбросил окурок в окно. Сижу и рассматриваю грязнокровку Грейнджер как девушку. Хотя, надо признать, она похорошела. Из вечно лохматой смешной девчонки превратилась в красивую молодую девушку. Если бы она захотела – могла бы стать первой красавицей школы, от парней бы проходу не было. Но нет, для неё важнее учебники. Поэтому и ходит постоянно одна. Интересно, а Поттер с Уизли хоть замечают, что она девушка, или она в первую очередь мозг? Да и вообще интересно – был ли у неё хоть один парень, не считая того болгара-ловца?

Такие мысли приносили какое-то извращённое удовольствие. Малфой редко позволял себе задумываться о грязнокровках как о людях. А если позволял, то всегда с интересом наблюдал за ходом собственных же размышлений. Приятно было ломать установки.

– Малфой, скажи, ты убивал? – вопрос подействовал, как ведро холодной воды. Сразу – не красивая девушка, а грязнокровка Грейнджер, гриффиндорская заучка, подружка Поттера, со своими моральными устоями и вечной верой в добро.

– Зачем тебе знать?

Она пожала плечами, сделала глоток из стакана, опять поморщилась.

– Незачем. Просто пытаюсь понять.

– Понять что, Грейнджер? На чьей я стороне? А разве не видно?

– Ты ведь не такой, каким кажешься. Ты же не смог убить Дамблдора. – Ему показалось, или её голос на самом деле дрогнул.

– Грейнджер, не строй из себя всепонимающую святую. Ты же не Поттер. А мне казалось, что вести душеспасительные беседы – его привилегия.

– Неужели так сложно просто ответить?

– А ты сама подумай, хочешь ли ты услышать ответ.

Он почти пожалел, что так сказал. Лицо Гермионы изменилось, стало из задумчивого настороженным, недобрым. Нет, Грейнджер – это точно не Поттер, она не так привязана к понятиям добра и зла, как чёртов Золотой мальчик.

– Грейнджер, не лезь ко мне с расспросами, хорошо? – Драко вздохнул и откинул голову назад. – Я же не спрашиваю, сколько у тебя было парней. Я вообще не понимаю, какого хера я сижу тут с тобой и отвечаю на твои идиотские вопросы.

Тук. Стакан с недопитым огневиски опустился на столешницу, Грейнджер спрыгнула со стола. Драко скосил на неё взгляд. Она стояла перед ним, сощурив глаза, и он вдруг неожиданно понял, что будь у неё с собой палочка, он бы уже корчился на полу от какого-нибудь проклятия. На миг он даже испугался. Но потом внутренне усмехнулся – это же Грейнджер, великая миротворица, которую надо очень постараться вывести из себя, чтобы получить от неё что-либо сильнее, чем пощёчина.

– Тогда избавляю тебя от своего общества, – прошипела она и направилась к себе, так и не допив виски. Малфой подождал, пока закроется дверь, и достал опять сигарету из пачки. На сегодня эта – последняя. Докурит – и спать.