Привлекательный юноша, погрузившись в собственные мысли, молчаливо сидел в глубоком кресле. В опустевшем, но ещё сохранившем величественный вид родовом поместье не было никого, кто мог бы потревожить его задумчивый покой. Услужливые домовики, отдавшие свои жизни на служение целому роду, зная непростой характер хозяина и боясь внезапных проявлений его гнева, вели себя абсолютно незаметно. По затемнённым залам мягко разливалась чарующая мелодия пианино. Тонкие пальцы сжимали бокал, стенки которого, как и желудок юнца, согревало огневиски.

Вместе с грустными нотами, перерастающими в слаженные мотивы, ласкающие утончённый слух хозяина поместья, в памяти всплывали слегка затуманенные, но хорошо знакомые печальные картины из прошлого…

Возвращаясь домой, он каждый раз напряжённо прокручивал в своём воспалившемся сознании одно и то же.

Укор. Юноша корил себя за то, что во время финального сражения глупца Поттера и лорда Волдеморта, когда последний наконец-то одержал верх, он упустил столь ненавистную грязнокровку!

Конечно, в редкие минуты предания здравым и честным рассуждениям Малфой прекрасно понимал, что все многочисленные гневные слова, ставшие такими привычными, сросшимися с её образом, были ничем иным как попыткой отгородиться от действительно важного — более глубоких чувств.

— Гарри!

Громкий женский вопль отчётливо прогремел в ушах. Она издала его в тот момент, когда сражённый «Авадой» прямо в грудь Поттер упал замертво.

Всё случилось во дворе Хогвартса. После последнего, предсмертного выдоха одного из известнейших студентов и всеми любимого сироты начался полнейший хаос: в царящей повсюду атмосфере крикливого плача пожиратели, будто обезумевшие падальщики, добивали выживших, в чьих телах ещё теплились остатки сил, и истязали несчастных умирающих, которых эти силы навсегда покинули.

Но вся происходящая бойня была совершенно безразлична ему. Малфой вновь больше вспоминал не то сражение, а то бурлящее внутри тревожное возбуждение: она не должна попасться в лапы пожирателей. Никто не должен найти её раньше него! Горящими глазами он внимательно выслеживал её. С губ не сходил озлобленный звериный оскал.

Прихвостень Поттера Уизли был убит ещё в самом начале схватки избранного и лорда. А вот она… Теперь она осталась одна. И ей просто суждено стать его — он должен насытиться её мучениями сполна.

Очень скоро его надежда оправдалась. Он столкнулся с грязнокровной дизертиршей у лестницы, ведущей к потайному выходу в Хогсмиде.

—Ну привет, Грейнджер… — с мрачным желанием полушёпотом рыкнул он ей на ухо, крепко захватив тонкие запястья и заводя руки над головой.

<— Что тебе нужно от меня?! — выкрикнула Гермиона.

На лице не было и тени страха, всё её естество пылало жгучей злобой и неприкрытой ненавистью. Неподдельные эмоции.

Как же давно он нуждался в подобной искренней чистоте чувств. Ненависть, разбавленная горьковатыми нотками злости, была настолько осязаема, что юноша ощущал, как слова, вырвавшиеся с её строгих губ, прикоснулись к его бледной коже холодным и острым клинком.

Самодовольный Драко упивался этим.

—Куда-то собираешься, дорогая? — играя с ней, будто с невинной жертвой, попавшей по неосторожности в капкан, ласково спросил он.

— Подальше от тебя. Отпусти, урод!

Проницательная с раннего детства, Грейнджер с сожалением осознавала, что именно ему нужно от неё. Горячий взгляд парня обжигал её при их каждой случайной встрече — в нём отражалось самое несочетаемое: и манящее желание, и отторгающая ненависть.

Дерзкий воспитанник Слизерина воспользовался её замешательством и, яростно прикусив нижнюю губу в предвкушении близости с невинным женским телом, принялся нетерпеливо разрывать сильными руками молнию на толстовке.

— Не смей меня трогать! — прокричала перепуганная девушка, изо всех сил отпихивая настойчивые руки, чтобы спрятать едва показавшуюся через треснувшую ткань грудь.

Правда, скрывать что-то было поздно. Он был слишком близко, чтобы не увидеть её беспомощные попытки прикрыться. А стыдливый румянец на побелевших от начинающего постепенно подступать страха неизвестности щеках взволновал Малфоя ещё больше.

Со звериным рыком юноша толкнул Гермиону на пол, грузно навалившись сверху. Вздрагивая от грубовато требовательных прикосновений, она ощущала его тёплое дыхание и разгорячённое, жаждущее тело. Его же мысли были одурманены сладким нежным запахом хрупкого девичьего тела.

Он бы не придал никакого значения, не остановился бы ни на секунду, если бы прямо тогда кто-то посторонний увидел бы эту ужасную картину насилия.

Его волновала только предстоящая близость с ней. В серых глазах мерцало злобное наслаждение — ещё немного, и он получит то, чего так желал, смакуя и вынашивая план мести.

Не желая тратить время на неподдающуюся молнию на джинсах, Драко неожиданно замер, осторожно приподнял правой рукой подбородок девушки и медленно нагнулся как можно ближе к её щеке. Глаза Гермионы наполнились злыми слезами. Она не видела, но ясно ощутила довольную ухмылку на его губах. Малфой прошептал какие-то странные слова неизвестного ей заклинания, и по её телу пробежала дрожь — джинсовая ткань была мгновенно порвана.

Обезумевший парень был похож на маньяка, который с истеричным визгом набрасывается в тёмном переулке на свою очередную жертву. Резким движением он вошёл в напряжённую плоть. Гермиона вскрикнула, её щёки запылали диким огнём. Двумя тонкими, длинными пальцами Малфой начал свою ритмичную пытку. Девушка закричала, задыхаясь и поскуливая словно раненный зверь. Разгорячённый парень прижал её к себе ещё сильнее. Едва он начал ослаблять хватку и наклонился, чтобы припасть губами к её обнажённой шее, Грейнджер, изловчившись, со всей оставшейся силой ударила оголённым коленом ему в промежность и вырвалась. Драко согнулся и откатился на бок, корчась от адских ощущений, так внезапно заменивших горячее, сладострастное возбуждение на сковавшую, парализующую, острую боль.

— Гермиона, лови!

Откуда-то раздался затухающий голос. Оказывается, с другой стороны лестницы всё это время за происходящим, в яростном молчании сжав зубы, наблюдал прислонившийся к ледяной стене, истекающий кровью парень из Гриффиндора. У него не было сил, чтобы помочь девушке, поэтому, когда Гермиона вырвалась из рук Малфоя, он понял, что это тот самый единственный шанс помочь ей. Собравшись с последними силами, он бросил в её сторону что-то маленькое.

Драко мучительно приоткрыл глаза и успел увидеть, как обнажённая Гермиона вбежала в портал и, обернувшись к нему, скрылась в момент аппарации из Хогвартса.

— Я найду тебя! Слышишь?! — мстительно крикнул он ей вслед. — Найду, где бы ты ни была, где бы ни попыталась скрыться…

Еле-еле встав на ноги и покачнувшись, он направился к тому, кто помешал его планам и оборвал в считанные секунды мстительное, бешеное наслаждение. Единственным ударом он помог погрузиться спасителю Гермионы в вечный сон. Убив ненавистного воспитанника Гриффиндора — места, которое подарило ему столько душевных мучений, он двинулся на улицу неуверенным, подводящим шагом. Там он встретил своих людей и узнал, что Люциса убил Кингсли, а Нарцисса в ужасном состоянии — она тяжело ранена и ей срочно необходима медицинская помощь…

—Мерлин! — бесшумно подошедший незванный гость заставил Драко недовольно поморщиться. — Сколько можно, Малфой? Скоро ты станешь похожим на слюнявую, слабую девчонку!

—И я рад тебя видеть, Теодор.

—Привет-привет! Что за унылые мотивы, друг мой? — тепло спросил Нотт.

—Классика. Возможно, в ней и есть нечто унылое, но она одна способна раскрыть всю мощь такого музыкального инструмента, как пианино… Что за веселье в твоём голосе и в твоих фразах, «друг мой»? Новая рабыня, отличающаяся своей неизменной покорностью, набралась смелости и рискнула прямо во время вашего соития признаться в безграничной любви к тебе? — пришедший человек никак не отреагировал, поэтому Драко продолжил, его голос отдавал ироничными оттенками настроенческих переливов. — Когда же будет громкое празднество? Когда мне придёт персональное приглашение на свадьбу?

Нотт вальяжно растянулся в глубоком кресле, заняв почётное место напротив кресла хозяина поместья. Он сделал вид, что не услышал язвительную реплику друга. Лучезарно улыбаясь, молодой человек продолжал слушать монолог Малфоя, а когда тот закончил, сказал:

— Знаешь, друг, я искренне считаю, что тебе тоже не помешало бы обзавестись парочкой симпатичных и покорнейших рабынь. Это даёт такой прилив сил, знаешь ли!

Малфой раздражённо фыркнул.

— Что такое? — с ухмылкой спросил Нотт.

— Ничего, — с презрением ответил ему Малфой.

Парень понимал, что друг застал его именно в тот момент, когда все мысли были раздражены чувственными картинами недалёкого прошлого. И это могло сыграть с ним злую шутку, выдав его потаённое от всех желание овладеть лишь одной девушкой — Гермионой.

— Да ты просто не пробовал! Не спеши отказываться и отвергать мой совет. Овладевание рабынями… М-м-м… — чувственно протянул Теодор. — Это совсем-совсем другое. Ты чувствуешь своё полнейшее превосходство над маленькой, строптивой козочкой, которая лишь притворяется чистейшей девой.

Малфой напряжённо вслушивался в каждое слово. Он понимал, про что толкует Нотт. Слишком хорошо понимал. Во рту от досады на самого себя появился привкус горечи. Если бы его друг знал, как он мечтает поймать, сломать и подчинить своей воле одну строптивую гриффиндорку. Да только она сбежала, чёрт дери этого Мэрлина! Сбежала прямо из его рук. Все поиски оказывались безуспешными, тщетными. Он перевернул всё и вся, но не нашел ни одного крошечного следа, ни одной мельчайшей зацепки… Словно эта девушка провалилась под землю, спрятавшись от его глаз, сука!

— Допустим, Теодор. Я тебя действительно понимаю, — растягивая произносимые звуки, произнёс Драко. — Мне приходилось бывать на вашем «подневольном» рынке. Все девушки, которых ты так рьяно расхваливаешь, либо слишком страшны, либо чрезмерно худы, либо затраханы грязными охранниками и, одному святому Мэрлину известно, кем ещё до полусмерти. И это то, чем я должен восхищаться?

Казалось, что лицо Теодора расплылось ещё шире в ещё более хитрой улыбке.

Он лукаво поманил пальцем друга и воровато осмотрелся по сторонам, будто боясь внезапного появления лишних глаз и ушей в пустынных коридорах поместья. Во всех его движения ощущалась задорная наигранность. Убедившись, что кроме них в доме не было никого, он продолжил, говоря уже значительно тише.

—Отец во главе с Рудольфусом провели рейд в какой-то магловской провинции. Там они поймали несколько милейших грязнокровок. С Равенкло, если мне не изменяет память. Также они прихватили с собой в качестве трофея нескольких симпатичнейших маглянок, которым не посчастливилось избежать подобной участи…

— Маглянок?.. — Малфой сжал губы.

—А что? Ты разве забыл, что у многих наших в рабынях ходят именно маглы. Вспомни Гойла. У него весьма и весьма горячая малышка… К тому же, Забини тоже просил об услуге деликатного характера — очень уж ему пригляделась Меган Гойловская.

Несмотря на то, что Малфой внимательно слушал друга, по его лицу было заметно, что подробности интимной жизни и личных предпочтений других людей ему были безразличны.

Удовольствовавшийся его молчанием и не услышавший словесного отпора в виде «Мне не нужны рабыни!», Нотт продолжил:

— Подумай, дружище. Хорошенько подумай над моим предложением. Жду тебя завтра у нас. Скажем, к шести вечера. Пойдёт? Договорились? Желательно, чтобы ты был на месте без опозданий. Хорошеньких, знаешь ли, мгновенно разбирают!

Расслабившийся Теодор с чувством выполненного долга направился к пылающему, потрескивавшему камину в дальнем углу комнаты.

Слизеринцы давно присматривались к Драко. Они искренне переживали за своего друга, который слишком часто погружался в себя и своё одиночество. Товарищи пытались всячески свести его с разнообразными девками, но он неизменно реагировал негативно на подобные «услуги» — воротил нос и упивался одноразовыми свиданиями с обитательницами борделей.

Оставшись наедине со своими мыслями, которые теперь были отрезвлены сухостью очередного предложения Нотта, юноша призадумался.

Он потратил так много времени, убил столько нервов и лишился стольких галеонов, чтобы поиски этой желанной грязнокровки не принесли никакого результата…

А сколько разбитых в ослепляющих порывах ненависти вдребезги старинных вещей? Сколько оббитых от тоскливого, яростного отчаяния стен? Сколько, в конце концов, праздных похождений по аукционам и невольническим рынкам? Даже там, в этом злосчастном месте, он пытался найти хотя бы одну — ту, что будет похожа, пусть и отдалённо, на неё. Всё тщетно.

Решено. Завтра он идёт в поместье Ноттов. И отправится туда пораньше, чтобы выбрать себе самую лучшую рабыню из всех имеющихся.

Тёмный лорд слишком занят созданием нового магического мира, это отнимает большую часть его сил, поэтому он не обращает внимания ни на кого, ни на чьи распутства и бесчинства. Негласно аристократам было разрешено заводить рабынь-грязнокровок для удовлетворения личных нужд — какого именно характера, никогда не уточнялось, но лишь в редких случаях эти несчастные девушки просто помогали хозяйкам по дому. Увеличилось количество невольнических рынков и домов удовольствий. Каждый мог выбрать себе развлечение по вкусу и по карману. Лорд также не был против того, чтобы маги открыто демонстрировали своё превосходство перед маглами. Приветствовалось межкастовое насилие — маги, исходя из собственных интересов, распоряжались жизнями маглов. Кого-то порабощали, например, крепких и здоровых мужчин, которых можно было бы неплохо использовать в домашнем хозяйстве или на общественных работах; кого-то жестоко насиловали, такая участь выпадала чаще всего девушкам, которые, имея более-менее симпатичное личико, к своему несчастью, получали дарование жизни, но вместе с этим и продление сексуальных пыток; а с кем-то незамедлительно расправлялись, избавляясь от непокорных и пополняя гору трупов рядом с местным кладбищем.

При такой обстановке у молодых слизеринцев были «развязаны руки». Они не были никому подчинены. Их не сковывали никакие запреты. Работать? Не было необходимости. Кутить? Всегда готовые, они знатно гуляли. Во время гулянок позволяли себе всё, что только можно было позволить, в троекратных размерах: и насиловали, и убивали.

Прошло целых два года со дня смерти Поттера, дня воцарения диктатуры Тёмного лорда, дня, когда Малфой упустил Гермиону… После долгих отчаянных поисков он решил окончательно оставить свои надежды и отказаться от призрачной мечты когда-либо найти ЕЁ.

— Вперёд, цыпочки! — неприятный каркающий звук слетел с губ надзирателя.

В тесном коридоре испуганно жались друг к другу тонкие силуэты — четверо совершенно поникших в своей растерянности юных девушек. Пожиратель, которому на вид было лет сорок, торопливо разнимал их и «любезно» подталкивал каждую к небольшим ступеням, ведущим в затхлое подземелье.

Гермионы Грейнджер для всех больше не существовало. Она давно погибла. Бесследно исчезла. После произошедшего девушка взяла себе иное имя — Ребекка. И сейчас, кем бы она на самом деле ни была, её сердце разрывалось на части от страха быть узнанной.

Во-первых, по несчастному совпадению её угораздило оказаться именно в том кишащем Пожирателями районе, где её и схватили. Там же настигло терзавшее прошлое. Как бы ей ни хотелось думать, что после смены имени она стала совершенно другим человеком, в душе это была прежняя Гермиона.

Безумные Пожиратели не распознали в ней близкую подругу погибшего Гарри Поттера — они просто взяли в свой плен очередную молодую и крайне симпатичную маглу, с которой можно было неплохо развлечься.

Во-вторых, бывшая гриффиндорка оказалась в заточении в малоприятном месте, обтянутом нитями скользких коридоров, среди всех этих порабощённых молодых девушек, которых хорошо внешне помнила — все они тоже когда-то учились в Хогвартсе и мечтали сделать мир чуточку светлее с помощью искр магии.

В-третьих, несмотря на всю старательную осторожность, которой она придерживалась, чтобы избежать столкновения с Магическим миром, Гермиона снова здесь. И это может стать причиной огромной опасности, в случае если её узнает хоть кто-то.

В такое непростое время многие маглы любили слегка изменять свою внешность на свой вкус.

Так поступила и Грейнджер. Первым делом она сменила цвет волос и саму причёску в целом — для этого пришлось обратиться за определёнными процедурами в дорогие салоны. Пропали озорные вьющиеся локоны. Вместо кудрей «Ребекка» носила длинные тёмные, почти иссиня-чёрные, волосы, которые спускались с плеч на спину густыми переливами глубокого оттенка. В тех же салонах ей слегка поменяли черты лица: не прибегая к хирургии, девушке подкорректировали форму бровей — сделали их немного шире и темнее в тон новому цвету волос, и форму губ — достичь желаемого помог один единственный укол. Совершенно иное лицо, совершенно иной облик. Изменения коснулись и стиля в одежде — «Ребекка» отныне носила совсем другую одежду и обувь. Она даже сделала несколько татуировок на своём теле, несмотря на то, что знала, насколько это будет больно.

Внезапно потребовавшиеся изменения в облике и имидже сильно угнетали Гермиону, потому что это была не она. Всё это было непривычно и неприятно, хотя она осознавала, что девушка, тревожно всматривающаяся в её глаза из зеркала, была достаточно красивой и очень ухоженной.

Несколько лет мучительных скитаний. Постоянно преследующий страх. А всё для чего? Чтобы вот так позорно попасть в грязные лапы Похитителей? Совершенно случайно, спокойно переходя… дорогу?! Грейнджер уже не раз гневно прокляла в душе себя за то, что так неосознанно переделала собственную внешность. Ведь её схватили только для того, чтобы она стала красивой куколкой для всевозможных утех. Миловидное лицо сыграло в этом решении немалую роль.

Где-то неподалёку звучно захлопнулась дверь. Шумный звук вернул девушку к реальности. Она зябко поёжилась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в царящей вокруг полутьме. Где находилось место, в которое их согнали, «Ребекка»-Гермиона не знала. Ей оставалось лишь с ужасом догадываться о том, что будет дальше…


***

— Хозяин желает что-нибудь ещё? — еле слышно пропищал домовик.

— Нет, ничего не нужно, — произнёс Драко. — И ужин можно не накрывать. Я пойду к Ноттам.

— Да, Хозяин, — робко, но вместе с тем поспешно домовик отходил от широкого стола, взирая с рабской любовью на своего повелителя.

Малфой, как и всегда, наслаждался полнейшим одиночеством. На этот раз сидя за столом в одной из своих любимейших зал. Эта комната каждый раз погружала его в тёплые семейные воспоминания — регулярные завтраки, обеды и ужины… Когда отец был жив. Когда мать была совершенно здорова. Когда не было этого сраного Лорда.

Конечно, сейчас здоровью Нарциссы уже ничего не угрожает. Мать Драко уединилась в личном поместье на Ла-Манше, покинув до боли родной дом, и он был рад, что ей там действительно спокойно. Малфой вообще никогда и ни в чём не обвинял её, в том числе в том, что к нему — родному сыну — она приезжала после бегства от трагедии, случившейся в прошлом, но оставшейся до сих пор слишком «живой», всего лишь раз. Он знал, что жизнь в Британии сильно тяготила эту благородную и преданную своим чувствам женщину; в её сердце до сих пор жил образ любимого и единственного мужа, которого она так рано и несправедливо лишилась.

На самом деле Малфою было достаточно частых писем, написанных знакомым и родным почерком, которые обычно содержали в себе незамысловатые рассказы о жизни тех или иных дальних родственников — порой он уже не помнил некоторых людей, о которых писала мать, но всегда внимательно вчитывался в каждую строчку. Это не только убивало излишне свободное время, но и успокаивало его — отвлекало от одинокой агонии, которая постепенно становилась привычным состоянием его души и тела.

Посидев в задумчивости ещё немного, он встал из-за стола и неторопливо направился в душ. Уже стоя под холодным проточным потоком воды, льющимся, будто шумная лавина мощного горного водопада, на его утончённое обнажённое тело сверху, Малфой пытался расслабиться. В болезненном томлении он ощущал каждое прикосновение мельчайших капель. Его член встал колом — он слишком давно не разделял постель с женщиной.

Сегодня это своеобразное недоразумение должно исправиться. Драко купит для своего пользования хорошенькую рабыню, и плевать, что выбирать придётся из простых маглов.

Облачившись в изысканный чёрный костюм, который прекрасно подчёркивал каждую линию его мужественной фигуры, Малфой взял в руки свой любимый дорогой парфюм. Этот аромат оставался неизменным для него вот уже больше трёх лет. В последний раз взглянув на своё отражение, молодой человек нетерпеливо стукнул каблуком идеально вычищенных и натёртых воском туфель. Он подумал, что явиться к Нотту можно и пораньше, поэтому незамедлительно отправился в кабинет, к тому самому камину.

— Дра-а-ако! Друг мой! Ты пришёл, — как и обычно, с довольным выражением лица встретил друга Нотт. — А мы с Блейзом как раз ожидали тебя. Даже успели открыть огневиски!

Не говоря ни слова, Малфой прошёл глубже в зал и, изящно оправив костюм, опустился в кресло, стоящее рядом с креслом другого его товарища. В следующую секунду, не нарушая воцарившейся после весёлого приветствия Нотта тишины, он поднял взгляд и красноречиво посмотрел Блейзу прямо в глаза. У них всегда было так — ребята понимали друг друга без слов. Блейз ободряюще похлопал Малфоя по плечу и плеснул в стакан для него добротную порцию огневиски.

— Старый пройдоха Эрни клятвенно заверял, что девочки — парное молоко! —  и мечтательно протянул Тео. — И я думаю, пора уже начинать. Драко, я любезно предоставлю тебе первому сделать свой выбор, — обратился он сначала к немного смутившемуся Малфою, а затем к остальным собравшимся. — Никто ведь не будет против пропустить нашего дорогого друга? Такое дело, наконец-то общими усилиями удалось его уговорить! Никки!

— Да, Хозяин?

— Скорее приводите рабынь. Мы заскучали и заждались.

— Сию же минуту будет исполнено, Хозяин Теодор, — удаляясь, произнёс пожилой домовик.

Блейз в предвкушении потёр ладони.

Через несколько минут появились девушки. Красивые наряды и благоухающие тела не выдавали ночи в холодной темнице.

Они стояли не двигаясь, широко раскрыв глаза, будто ничего не видя перед собой.

Малфой с интересом разглядывал их, но не подходил.

Игривый Блейз в нетерпеливом предвкушении потирал ладони.

Едва Теодор отдал приказ, все девушки были выстроены в аккуратную, ровную шеренгу. В холодной темнице наступила глубокая ночь, но она не была мрачной и покойной, по крайней мере в этих каменных стенах — пространство будто освещалось и освежалось одновременно благоухающими всеми вкусовыми нотками, стройными женскими телами, едва прикрытыми тончайшей тканью красивых нарядов. Невольницы беспомощно стояли, боясь пошевелиться, широко раскрыв перепуганные или отчаявшиеся, отрешённые или пылающие яростью глаза, но никто из них до спор ясно не осознавал, что прямо здесь и сейчас решается их дальнейшая судьба.

Малфой продолжал сидеть в своём кресле. Не желая приближаться ни к одной из них, он очень внимательно разглядывал каждую.

— Они ничего не видят, — с ехидной усмешкой сказал Теодор.

— Mamma Mia! Все они действительно хороши, Тео… — пропел Заббини. — Давай же, Драко! Смелее выбирай. Иначе первенство достанется мне.

Едва он произнёс эти слова, как с губ одной из стоявших девушек слетел едва слышный вздох не то испуга, не то разочарования. Белокурый слизеринец заметил необычную реакцию.

С по-звериному уверенной грацией он бесшумно приподнялся с кресла и подошёл к темноволосой девушке. Замерев в полуметре от неё, Малфой стал пристально рассматривать её. Странное волнующее ощущение овладело юношей.

Ослеплённая, но не потерявшая своей чуткости, она с шумом втянула воздух в лёгкие, чтобы задержать его там как можно дольше. Выражение её лица прямо на глазах у Драко переменилось — она морщилась, неприятно морщилась, будто… будто почувствовала рядом с собой запах дерьма.

Это взбесило его — загнанная, беспомощная девка смогла задеть его самолюбие одним единственным движением своего миловидного лица. Внутри нарастало яростное напряжение. Определённо, в черноволосой магле было нечто такое, что приковывало его взгляд и не позволяло двинуться дальше, чтобы рассмотреть всех остальных.

Незнакомка была невысокого роста. Сексуальная брюнетка — это ему могло бы прийтись по вкусу. Пухлые нежные губы. Тонкие, хрупкие запястья. Ровные, слегка загоревшие ножки. Бесспорно, в ней есть черты, которые нравились молодому человеку и смогли бы вызвать у него чувственное наслаждение, но ведь это не отменяло того факта, что стоящая не была Ей…

— Хвосторога тебе в жопу! — выругался за его спиной Заббини. — Долго ты будешь тут стоять и мяться?! Выбирай немедленно, или эту прекрасную нимфу приберу к своим рукам я! — вдобавок прикрикнул нетерпеливый друг, эмоционально жестикулируя руками и покачивая головой.

Наблюдая за происходящим, Теодор громко и искренне рассмеялся.

Малфой же будто не слышал того, что продолжал выкрикивать Заббини, не видел раззадоренных лиц других товарищей. Он сосредоточенно наблюдал за одним лишь лицом — лицом влекущей к себе незнакомки. Он молча отметил про себя, что чем сильнее раскалялся пылкий Заббини, тем сильнее она сжимала свои пухловатые губы в строгую линию. Яростное предложение друга заставило её сжать губы добела. Весь её силуэт выдавал внутреннее и внешнее напряжение.

Наконец, слегка отрезвев, Драко решил не выставлять более себя нерешительным посмешищем. Он резко развернулся, оторвавшись от волнительной незнакомки, и хладнокровно махнул в её сторону рукой.

— Эта.

— Блядь, — расстроено скривившись, выдохнул Заббини.

— Интересно, и какого чёрта именно ему достаются все самые аппетитные и сладкие вишенки с общего, казалось бы, торта? — шутливо и слегка капризно спросил у Тео Блейз.

Реакция Драко последовала незамедлительно — теперь настала его очередь звонко, от души рассмеяться.

— Благодарю за приятную, впрочем, как и всегда, компанию, джентльмены! — учтиво произнёс он. — К сожалению, прямо сейчас вынужден вас покинуть… Появились неотложные дела, — убрав одну руку в карман своего костюма и многозначительно улыбнувшись, произнёс Драко.

Он вновь подошёл к всё ещё ослеплённой девушке и уверенно взял её под локоть. «Ребекка» предприняла последние попытки, чтобы воспротивиться — она отдёрнула руку и неистово заметалась по залу.

— У-у-ух… И досталась же строптивая кошечка, — нараспев, с загоревшимся похотью взглядом ляпнул Заббини.

— Петрификус Тоталус, — спокойно произнёс Драко.

Ему показалось, что бороться с подобной строптивостью будет весьма захватывающе. В последний раз взглянув на охмелевших от такого количества девушек друзей, он подошёл к камину, левитируя свою рабыню за собой, и исчез вместе с ней в взметнувшихся зелёных языках пламени.