Глава 14


Следующий день, наверное, не принес бы ничего нового, если бы не моя вчерашняя выходка. Стоило мне утром показаться в Большом Зале, как все тут же затихли и уставились на меня, словно я обзавелась головой Волдеморта. А затем они начали громко шептаться, и у меня не было никаких сомнений, что новость о моем поведении с профессором Снейпом облетела все факультеты.
Приняв гордый, независимый вид, и стараясь не смотреть на учительский стол, дабы избежать убийственного взгляда вышеобозначенного профессора, я села между Роном и Джинни и принялась невозмутимо поглощать завтрак. Когда шепот поутих, я, было, приободрилась и почувствовала себя более непринужденно. Но тут в зал влетели более сотни сов. Одна из них – Клавдия, новая почтальонша Уизли – подлетела к Рону и бросила прямо ему в тарелку письмо, в котором мы без труда узнали вопиллер. Красный конверт привлек не только наши взгляды, и скоро уже весь гриффиндорский стол смотрел на нас с опасением и легкой насмешкой.
Рон нервно сглотнул, а Джинни заботливо положила руку ему на плечо.
- Лучше открой, - прошептала она.
На лице Рона появилось страдальческое выражение, но он всё же разорвал конверт.
И в следующее мгновение зал заполнил громовой голос миссис Уизли:
- РОНАЛЬД И ДЖИНЕВРА УИЗЛИ! КАК ВЫ ПОСМЕЛИ СОТВОРИТЬ ТАКОЕ? И НЕ ОБМОЛВИЛИСЬ И СЛОВОМ! ЕСЛИ БЫ Я ТОЛЬКО УЗНАЛА, ЧТО ВЫ ПОСМЕЛИ СДЕЛАТЬ, ВАМ БЫ НЕ ПОЗДОРОВИЛОСЬ!
- В таком случае, её не должно удивлять, что мы промолчали, - пробормотал покрасневший до кончиков ушей Рон.
Щеки Джинни тоже порозовели, и она несчастным взглядом смотрела то на брата, то на меня. Передать мое собственное смущение я не в силах.
- Я УДИВЛЕНА, ЧТО ВАС НЕ ВЫГНАЛИ ЗА ПОДОБНОЕ ИЗ ШКОЛЫ! БУДЬ Я ДИРЕКТОРОМ, НОГИ БЫ ВАШЕЙ ТАМ НЕ БЫЛО! ОХ, Я ДО ВАС ДОБЕРУСЬ!
Более позорной сцены, казалось бы, вообразить нельзя, но тут миссис Уизли обратила свой гнев и на меня, чего я уж никак не ожидала.
- ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР! – прокричала она, - ОТ ТЕБЯ Я ПОДОБНОГО НЕ ОЖИДАЛА! ГДЕ ТВОЕ БЛАГОРАЗУМИЕ? ТВОИ РОДИТЕЛИ ВСЕ МНЕ РАССКАЗАЛИ, И Я НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ, ЧТО ТЫ ЭТОГО НЕ ПРЕДОТВРАТИЛА!
От изумления и возмущения я приоткрыла рот, но тут же его закрыла, понимая, что мои оправдания не достигнут цели.
- ЕСЛИ ВЫ ПРОВИНИТЕСЬ ОПЯТЬ, Я ЗАБЕРУ ВАС ИЗ ШКОЛЫ!
Письмо уже сгорело и превратилось в пепел, а мы с Джинни и Роном всё еще сидели, понурив головы, каждый размышляя о своем.
Другие ученики тихо обсуждали, за что же нам так досталось, и что же мы опять наделали, но к нам, к счастью, с расспросами никто не лез.
- С маминой стороны это просто ужасно, так нас опозорить, - подала, наконец, голос Джинни.
- Вот именно, как будто нам все еще двенадцать лет, - согласился Рон.
- Как будто бы так и есть, - недовольно откликнулась я, - Если бы в ваши взрослые головы не пришел тот глупый, нелепый, совершенно бессмысленный план с зельем, ничего бы не произошло, и мы бы сейчас спокойно готовились к Т.Р.И.Т.О.Нам, которые, между прочим, уже на носу.
- Какое зелье? – спросила Натали МакДональд, оказавшаяся рядом, и я едва не подпрыгнула от испуга – так неожиданно было её появление.
- Не важно, ты что-то хотела?
- Да, я… миссис Уизли была так зла, что я подумала… с Драко Малфоем и Гарри Поттером действительно все в порядке?
Мое лицо, должно быть, выражало такое неудовольствие и раздражение, вызванные её вопросом, что она тут же залилась краской и смущенно опустила глаза, но продолжала стоять рядом, ожидая ответа.
- Они чувствуют себя прекрасно. - Ответила я, подавляя эмоции. - Единственная причина, по которой они остаются в Больничном Крыле, это то, что им нравится там быть, и они успешно дурачат всех вокруг, притворяясь больными.
Натали понимающе кивнула и удалилась, а я взглянула на Джинни. Та проводила девушку взглядом, полным любопытства, но затем, очевидно вспомнив о нашем общем позоре, серьезно уставилась в тарелку.
- Может быть, мы уже пойдем на занятия? – предложила я, - У меня совершенно нет аппетита.
Друзья поддержали меня, и мы поспешили покинуть Большой Зал, провождаемые сотнями взглядов.
- Зачем твоя мама рассказала все нашей? – задал Рон мучавший нас всех вопрос, когда мы были у класса Защиты от Темных Искусств.
Я не видела Тонкс уже сотню лет, и еще пару дней назад я думала о том, с каким удовольствием поболтаю с ней после занятий. Но теперь мое настроение было испорчено, и радость предстоящей встречи омрачалась событиями утра.
- Я не имею не малейшего понятия, Рон, - ответила я другу, - Но и сильного удивления у меня это не вызывает. По правде говоря, это всё глупости по сравнению с тем, что было бы, если бы МОЯ мама умела посылать вопиллеры. Они приходили бы мне по сто раз на дню.
- Ты её переоцениваешь, - ответила Джинни шутливо, - На самом деле, как бы там ни было, сейчас главное сохранить всё в тайне. Потому что, я уверена, интерес к нашим…эм, «делам» возрос после завтрака многократно.
- Такая вероятность есть, - не могла не согласиться я, - И вся тяжесть устранения этого обстоятельства ложится на ваши плечи, друзья мои. Мне же предстоит нелегкая участь няньки.
Рон и Джинни фыркнули.
- Раньше тебе было правда хуже, чем нам,- сказал Рон, - но теперь Гарри и Малфой не такие мелкие, и за ними почти не надо присматривать.
- Ах да, я же не рассказала вам о том, что случилось вчера вечером…
Завершив историю, которая вызвала у друзей множество охов и вздохов, а также возмущений поведением профессора Снейпа и высокой оценки способностей Драко, я увидела, как к нам по коридору приближается Тонкс.
Радостно поприветствовав меня, она предложила нам троим пройти в класс, пока остальные ученики находились на завтраке.
Расспросив меня о Драко и Гарри – а она, конечно, была в курсе событий – она выразила свое мнение по поводу моего поведения на вчерашнем уроке Зелий.
- Ну ты даешь, настоящая гриффиндорка! Другой бы никогда не решился на такую шутку со Снейпом. Потрясающе!
Её восхищение приободрило меня. Я застенчиво улыбнулась и спросила, видела ли она, как профессор отреагировал на утреннее представление.
- Честно говоря, я была увлечена речью Молли, - ответила Тонкс, смахивая ненароком пергамент со своего стола, и тут же ловко ловя его, - но так как за завтракам Снейп сидел рядом со мной, я слышала, как он пару раз презрительно фыркнул, а когда Молли сказала, что, будь она директором, давно выгнала бы вас из школы, буркнул что-то вроде «Не она одна». В общем, как всегда – Снейп он и на Ямайке Снейп.
Мы кивнули, соглашаясь.
- А еще было смешно, когда Молли упомянула твою маму, Гермиона. В этот самый момент он делал глоток кофе, и закашлялся, чуть не выплюнув всё на стол. Ладно, может быть, я преувеличиваю, - тут же произнесла она, садясь за свой учительский стол, - Но он действительно подавился. Я заметила, потому что со Снейпом такие случайности обычно не случаются.
С этими словами она привстала, чтобы поправить стул, и уронила его. С грохотом тот упал на пол, и в этот же момент в класс вошел первый ученик – Чосер Харпер из Слизерина. Он пришел один, но наш разговор все равно был окончен, так как мы избегали дружеских разговоров с Тонкс на глазах у остальных студентов.
Я, Рон и Джинни расселись по своим местам и стали ждать начала занятия. Харпер сидел позади меня, и нервно покашливал. Обычно это весьма уверенный в себе мальчик, без обычной для многих слизеринцев заносчивости, но всё же знающий себе цену. Более того, он был вполне приятным внешне, и, насколько можно судить из рассказов Джинни, встречался с девушкой из Хаффлпаффа, что, на самом деле, многое говорит о его характере. Иной слизеринец просто постеснялся бы заводить отношения с представительницей этого факультета, боясь, что его засмеют. Но Харпер не скрывал своих чувств и своей горделивой уверенностью и умом заставлял злоязычников находить другой предмет для насмешек.
И вот этот уверенный в себе молодой человек сейчас был определенно взвинчен – его нервозность наполняла воздух вокруг напряженностью и почти осязаемой тревогой.
- Гермиона, - произнес, наконец, он, и я вздрогнула.
Обернувшись к нему, я вопросительно взглянула в его ясные голубые глаза.
- Я хотел сказать, что… сожалею по поводу вопиллера. Это всегда очень неприятно.
- О! Спасибо. Ничего страшного, это не самая большая неприятность в моей жизни.
- Да уж... Наверное, тебе досталось вчера от профессора Снейпа? Не знаю, что значил тот разговор между вами на занятии, но профессор был определенно зол. Я бы даже сказал, взбешен.
- Взбешен – подходящее слово, - согласилась я. – Но на самом-то деле взыскание не состоялось. Потому что…мм, Гарри почувствовал себя нехорошо и я не смогла оставить его. Поэтому вечер в компании профессора Снейпа состоится сегодня.
Харпер ободряюще улыбнулся.
- В таком случае, тебе не стоит волноваться. К сегодняшнему вечеру он успокоится, и наказание не будет таким страшным, как могло бы быть.
- Весьма оптимистично, но он представляется мне достаточно злопамятным человеком, не привыкшим прощать оскорбления, каковым он и считает мое вчерашнее поведение.
Харпер хотел ответить, но тут в класс вошли ученики. Двое слизеринцев презрительно взглянули на моего собеседника и демонстративно сели подальше.
- В чем дело? – шепнула я, - Кажется, ты чем-то разозлил своих друзей.
- Не бери в голову, - отмахнулся он, хотя было очевидно, что что-то терзает его.
Но мы не были настолько близки, чтобы я могла начать расспрашивать его, и поэтому поспешила закончить беседу. Урок начался, и я была полностью увлечена рассказом Тонкс о пусть и известных мне, но крайне интересных защитных чарах.
Лишь после последующих Трансфигурации и обеда, я снова увидела Харпера. Он выглядел подавленным, и часто бросал взгляды в мою сторону. Это меня встревожило. Но я решила не придавать этому большого значения прямо сейчас, так как множество других проблем терзало мои мысли и чувства.
После Нумерологии я поспешила в свою комнату, чтобы проверить, в порядке ли Драко и Гарри. Точнее, в порядке ли сама комната. К моей радости, жилище выглядело в точности таким, каким я видела его утром, уходя на завтрак. Но вместо мирно играющих мальчиков я обнаружила на полу клубок из двух дерущихся детей. Они катались по комнате и с таким остервенением и самозабвением лупили друг друга, что я сперва побоялась вмешиваться. Но, собравшись духом, я прочистила горло и громко произнесла:
- Гарри Джеймс Поттер и Драко Люциус Малфой! Какого дьявола вы здесь устроили?
Но должного эффекта мои слова не произвели. Тогда мне пришлось достать палочку и заставить драчунов отлепиться друг от друга.
Когда Гарри и Драко предстали передо мной во всей красе, вися в воздухе, похожие на двух воробышков, я едва сдержала смех. Оба они были в ссадинах и весьма вероятно готовящихся налиться синяках. Волосы их были взъерошены, одежда наполовину порвана, наполовину стянута или надета самым невообразимым образом.
- Сейчас я опущу вас на пол, и вы, как хорошие мальчики, не будете пытаться убить друг друга, а объясните мне, что произошло.
Но стоило мне поставить их на пол, как Драко тут же кинулся к торжествующему Гарри.
- Я первый его поймал! – заорал он, пытаясь отобрать что-то у своего друга.
Я подошла, и схватив обоих за шиворот, оттащила подальше друг от друга. Только тогда я заметила, что Гарри крепко сжимает в руке золотой снитч.
- О Небеса! Вы неподражаемы. Неужели вы подрались из-за снитча?
- Я первый его поймал, а этот идиот отобрал его у меня, - зло ответил Драко.
- Такие правила. Ты сам сказал, что у кого снитч, тот и выиграл, - отозвался Гарри, крепко сжимая трофей.
- Выиграл тот, кто его первый поймал, придурок! А поймал его…
- Довольно!
Я была зла, да и день выдался тяжелый. А ведь еще предстояло идти на взыскание к профессору Снейпу. Я была совершенно не настроена на выяснение отношений между этими двумя.
- Драко, прекрати обзываться. Гарри, ты действительно неправильно понял правила. Но поскольку вполне очевидно, что вы оба не умеете играть в подобного рода игры, я забираю снитч.
Я отпустила мальчиков и протянула руку. Гарри колебался, не желая отдавать игрушку.
- Гермиона! – тут же воскликнул Драко и, подойдя ко мне, нежно обнял, - Не забирай снитч, пожалуйста, мы будем хорошо себя вести. Честно!
Сказав это, он чуть отстранился, чтобы я могла видеть его чистые светлые глаза, полные искреннего желания вести себя как примерный ребенок. Но я была непоколебима.
- Вы получите его, когда я вернусь от профессора Снейпа. Если действительно будете хорошими мальчиками и докажете, что я могу оставлять вас без присмотра.
Драко недовольно поджал губы, но затем кивнул. Гарри плюхнулся на мою кровать и уставился в потолок. Я сочла это знаком согласия и поспешила переодеться для взыскания.
Профессор Снейп сидел за письменным столом в своем кабинете, когда я вошла. Он мельком взглянул на меня и приказал сесть и подождать, пока он закончит с делами.
Я послушно выполнила его указания, и, пока он делал какие-то пометки в большой книге, принялась размышлять, как бы сделать так, чтобы я могла контролировать поведение мальчиков, сохраняя при этом возможность посещать уроки. Было очевидно, что они все еще нуждались в присмотре, но я не собиралась говорить кому-либо об этом, поскольку это означало бы новое заключение, до тех пор, пока они снова не повзрослеют.
- Итак, мисс Грейнджер, - прервал мои мысли голос профессора.
- Да, сэр, - откликнулась я.
- Мы с вами говорили о том, насколько этичным можно считать мое поведение в отношении ваших родителей.
Я поджала губы, но затем, набравшись храбрости, ответила:
- Мне кажется, здесь больше нечего обсуждать. Я поняла вашу точку зрения, согласно которой ваше лживое поведение относительно моих родителей было ничем иным, как простая вежливость, и я не имею никакого права злиться на вас по этому поводу.
Снейп открыл было рот, чтобы прокомментировать мой выпад, но неконтролируемый поток слов, изливавшихся из моего рта было не остановить:
- Вот только вы не подумали о том, - продолжала я, - какие последствия может принести эта ваша вежливость. То, что я сказала насчет желания тети Роузи посетить нас на пасху – не было шуткой. И мама ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ждет вас на чай и просит передать горячие приветы. Я уже слышу звон свадебных колокольчиков, профессор Снейп, и вы напрасно думаете, что сможете так легко отделаться от моей мамы.
Очередная попытка профессора прервать меня вновь не увенчалась успехом:
- Да вы и сами стали жертвой своего поведения, когда профессор МакГонагалл обвинила вас в… - тут я немного смущенно замолчала, и неловко завершила предложение, - в том, в чем она вас обвинила. В глазах директора вы заслуживаете порицания, и пока что она – единственный судья ваших поступков. Но что, если этот нелепый слух – о наших воображаемых «отношениях» - распространится по школе. Люди могут быть глупыми и жестокими, и никто не станет искать правды. Я понимаю, вам это кажется невозможным, но сегодня утром вы были свидетелем одной примечательной сцены. Вообразите, если бы моя мама рассказала миссис Уизли больше, чем просто о детях! Хотя, я уверена, она и так поделилась с ней своими впечатлениями о том, какой вы во всех отношениях приятный человек. А миссис Уизли могла бы упомянуть это в своем послании, и вся школа сочла бы её слова правдой. А если вспомнить мое поведение, и ставшее причиной моего пребывания здесь, вся Хогвартская общественность уверилась бы в том, что между нами завязались недостойная связь.
Закончив свою пылкую речь, я, тяжело дыша, откинулась на спинку стула, стараясь избегать взгляда профессора.
- Весьма проникновенно, - прокомментировал он, спустя несколько мгновений, - Но я не вижу во всем, что вы описали своей вины. Если бы ваша мать не испытывала столь сильного желания выдать вас замуж, если бы Молли Уизли не понимала, что посылать вопиллеры взрослым детям, унижая их на глазах всей школы, не очень достойно, если бы, наконец, вы вели себя соответственно моему и вашему положению, и не позволяли себе столь дерзких выходок, мы бы с вами не оказались в подобной ситуации.
Я выразительно фыркнула.
- Естественно, вы не признаете своей вины.
- Мисс Грейнджер!
- Сэррр, - добавила я, выказывая полное неуважение.
- Что ж, - произнес профессор после некоторой паузы, - Я вижу лишь два пути выйти из сложившейся ситуации. Первое – вы в срочном порядке найдете достойного молодого человека и представите его своей матушке.
- Вздор! Я не сделаю ничего подобного, профессор! – тут же перебила я, но Снейп, кажется, не обращал на меня внимания.
- Второе – и это в большей степени зависит от меня, чем от вас – необходимо заняться вашим воспитанием. Хотя, боюсь, мы с этим несколько запоздали, но кто же знал, что за ликом примерной отличницы скрывается такая заносчивая дерзкая девчонка.
Я вспыхнула от негодования. Да как он смеет!
- И кто же, позвольте узнать, займется этим моим воспитанием? Уж не вы ли?
- Безусловно, я бы не стал браться за такое занятие. У меня и без вас масса дел. Но, я подозреваю, никто другой не видит в этом необходимости, и потому я буду так любезен, что возложу на себя еще и эту обязанность.
Во мне все трепетало от гнева. Если не брать в расчет мою своенравную натуру, мою гордость и моё отвратительное настроение, достаточно хотя бы упомянуть то, что мне было девятнадцать, и я привыкла ожидать соответствующего к себе отношения. В конце концов, он разговаривал с молодой женщиной, и подобное неуважительное, оскорбительное отношение… у меня не было слов, чтобы описать свое возмущение.
- Не стоит утруждать себя, сэр. Поверьте, вы не получите должной благодарности, - сказала я со всем возможным спокойствием.
- Я привык к этому, мисс Грейнджер, - был невозмутимый ответ.
Профессор с интересом рассматривал меня, очевидно, забавляясь моей реакцией. Конечно, от него не укрылось мое недовольство.
- Это не стоящая привычка, вам бы лучше от неё избавиться, профессор Снейп, - произнесла я, усмиряя собственный гнев, - Кроме того, ваша задумка кажется мне тщетной. Мне слишком много лет, чтобы какие-либо воспитательные меры могли изменить мой характер.
Снейп усмехнулся. Сложив руки домиком, он чуть прищурился, и ответил:
- Я не намереваюсь менять ваш характер, моя цель – научить вас хорошим манерам.
- Мои манеры кажутся мне весьма сносными, сэр.
- Сносность – не то качество, которое я привык ожидать от вас. Поскольку вы во всем стремитесь к безупречности, я льщу себя надеждой, что и в том, что касается вашего поведения, мы добьемся совершенства, которое свойственно вам в любом начинании.
- Я принимаю эти слова за комплимент, - ответила я без тени кокетства, - но все же настаиваю на том, что ваши старания ни к чему не приведут. Я слишком упряма, чтобы поддаться благостному воздействию вашего воспитания. И теперь, зная о ваших намерениях, буду целенаправленно демонстрировать вам полное неповиновение.
Стоило мне сказать это, как профессор поднялся из-за стола и подошел ближе.
- Я вижу, вы стали чувствовать себя в моем обществе несколько раскованнее, чем раньше, раз позволяете себе подобные выступления?
Я тут же напряглась, интуитивно чувствуя опасность. По мере приближения профессора, моя уверенность, равно как и красноречие, испарялись.
- Ну что же вы, мисс Грейнджер, замолчали? Когда я желаю, чтобы вы не произносили ни звука, вы безостановочно говорите, но стоит мне обратиться с вопросом, и вы тут же замолкаете.
- Дело не в вопросе, сэр, - ответила я несмело, - Вам и самому должно быть прекрасно известно, что нарушение личного пространства заставляет человека чувствовать себя не в своей тарелке.
- О, простите, мисс Грейнджер! – притворно воскликнул Снейп, - Я вовсе не намеревался нарушать ваше «личное пространство». Но видите ли – границы его никак не обозначены, и я не имею возможности знать, когда же совершаю этот тяжкий грех и нарушаю территориальную целостность вашего раздувшегося эго.
Завершена речь была злым голосом, и я сжалась в комочек от этого рассерженного тона.
Профессор уже нависал надо мной, как туча, и я сочла лучшим встать, чтобы не находиться в столь уязвимом положении. Не смотря на то, что Снейп был на голову выше меня, всё же я почувствовала себя увереннее.
Моя собственная злость придала мне и сил, и смелости, и я дерзко ответила, глядя ему прямо в глаза:
- Вы можете представить эти границы, это не составит вам никакого труда. Просто вообразите собственное эго, а затем поделите его вдвое.
- Нахальная девчонка! – возмутился профессор, делая однако, шаг назад – ему, так же, как и мне было некомфортно, когда мы находились так близко друг от друга.
- Не более нахальная, чем вы от меня ожидаете, сэр.
Разговор зашел в тупик, и, возможно, вечер завершился бы без кровопролитий, но что-то заставило меня сказать последнюю фразу:
- Вы не можете ожидать от меня проявления большего уважения, чем я испытываю. А поскольку вы делаете всё возможное, чтобы меня от этого обременительного чувства избавить, вполне возможно, что скоро я потеряю к вам последние его капли.
- В самом деле? - Лениво протянул профессор, но я еще не замечала поджидающей меня опасности.
- Я всегда защищала вас перед Роном и Гарри…
- Какое благородство.
- …Но всему есть пределы. И даже то, что вы – мой преподаватель, не дает вам права обращаться со мной так, как вам заблагорассудится. Если вы просите уважения, проявите в ответ свое.
- Непременно…
Только в этот момент я заметила, что профессор снова подошел ко мне непозволительно близко, а в следующий момент он одним легким, почти незаметным движением достал из рукава волшебную палочку. В следующую секунду я почувствовала, как её сухой теплый кончик упирается мне в шею.
- А теперь послушайте, что я вам скажу, - прорычал он, кажется, едва сдерживая эмоции, - Я буду вести себя по отношению к вам так, как мне заблагорассудиться, ибо пока вы в стенах этой школы, я остаюсь вашим профессором, а, следовательно, выше вас по положению. Более того, я сильнее вас как маг, и вынуди вы меня прибегнуть к силе, вы бы непременно оказались в проигрыше. Я, смею вас заверить, знаю такие заклинания, которые не обнаружит ни один детектор, но способные сделать вашу жизнь невыносимой. И, в завершение, хочу напомнить, что, как вам прекрасно известно, директор проиграла мне возможность безнаказанно снимать баллы с факультетов, поэтому я с удовольствием и без зазрений совести снимаю с Гриффиндора пятьдесят баллов.
Я приоткрыла рот от возмущения, но когда Снейп со злой насмешкой опустил взгляд на мои губы, изображавшие букву «о», я тут же упрямо сжала их.
- Далее, что касается вашего поведения. Вы уверяете меня, словно очень упрямы, и не поддаетесь дрессировке. Что ж, я докажу вам обратное. И поверьте, я не постесняюсь в средствах, достигая своей цели.
Я смотрела в глаза преподавателю, и не смогла не вспомнить о том, как часто нам приходилось сталкиваться с ним за последний месяц. И каждый раз при новых обстоятельствах. Всё это было так странно, и вызывало во мне столько смешанных чувств, что разобраться в них по сложности было бы равносильно созданию философского камня.
Как я могла испытывать перед ним благоговейный страх и трепет, вместе с постоянным желанием отвечать на каждый его язвительный комментарий очередной колкостью, демонстрируя всю дерзость, на которую только способна? Профессор всегда был для меня человеком-загадкой, и чувства и эмоции, которые он вызывал во мне, были не более понятными, чем его натура.
Не зная, что ответить на его речь, да и не полагая разумным искать ответа, когда в горло упирается палочка одного из сильнейших волшебников Британии, я просто молчала, должно быть, несколько испуганно глядя ему в глаза.
Только много позже, я подумала о том, что это было моей ошибкой. Не владея окклюменцией, я была перед ним как на блюдечке. Он, без сомненья, мог видеть вся мои чувства и волнения, а давать ему такое преимущество было крайне глупо с моей стороны. В голову тогда невольно пришло сравнение профессора с собакой, которой ни за что нельзя смотреть в глаза, и нельзя испытывать в её присутствии страх, иначе она непременно воспользуется этим.
Но там, в кабинете профессора, я не могла совладать с собой, и только когда он отошел от меня на почтительное расстояние, я обрела способность ясно думать.
- Сейчас, мисс Грейнджер, если мы разобрались с претензиями в адрес друг друга, я думаю, вы можете приступить к выполнению вашего задания на сегодняшний вечер.
Голос Снейпа был невозмутимым, словно не он сейчас угрожал превратить мою жизнь в ад.
- Что же за задание, сэр? – спросила я ядовито, желая показать, что на меня его угрозы никак не подействовали, что, конечно же, было совершенно не так.
- Верхние полки с заспиртованными гадами нуждаются в уборке. Необходимо стереть пыль и очистить банки от осевших на них осадков от зелий, которые варились в этом кабинете. Чистящие средства и тряпки вы найдете у шкафа.
Я молча кивнула и принялась за уборку. Существа в банках выглядели премерзко. Более отвратительных созданий мне, пожалуй, видеть не приходилось. Но, сжав зубы, и стараясь не смотреть на содержимое, я тщательно протирала каждую банку, в надежде оттереть несмываемые коричневые разводы и пятна.
Уверена, Снейп знал, что очистить эти банки практически невозможно, но я, с упорством, достойным лучшего применения, терла их, уверенная, что когда-нибудь ему надоест издеваться надо мной и он отправит меня к себе.
Так и произошло, но руки к тому моменту болели нещадно, а профессор перед моим уходом проинспектировал полки, и заявил, что я не справилась с заданием, а потому он ждет меня на следующий день, в это же время.
Я не стала спорить, слишком уставшая для этого, и поспешила к себе в комнаты.
Идя по коридору, я представляла, как сейчас упаду на кровать и засну сладким сном, но моим мечтам не суждено было сбыться.
Только спустя пару минут после того, как я оказалась у себя, я заметила отсутствие одного важного элемента. Точнее двух элементов.
Гарри и Драко пропали.

Глава 15


Гарри и Драко пропали. Спустя полчаса после обнаружения этого факта я все еще не могла в него поверить. Я продолжала упорствовать, ища детей в комнате и ванной, испробовав все заклинания обнаружения – но тщетно. Двое паршивцев как сквозь землю провалились. Было очевидно, что я нуждалась в помощи.
Связавшись через камин с профессором МакГонагалл, я уже через сорок минут стояла рядом с ней у хижины Хагрида. Там же был профессор Снейп, Рон, Джинни, Тонкс и мадам Помфри. То есть все те, кто был посвящен в нашу тайну.
С помощью особого заклинания, Тонкс удалось проследить, что дети выбрались на улицу через окно, и если учесть то, что жили мы на седьмом этаже, можно вообразить, какую гамму чувств я испытала, услышав такое известие. К счастью, на земле не было и капли крови – не говоря уж о безжизненных тельцах моих подопечных, которые я себе без труда представила - а то же заклинание позволило Тонкс определить, что два бандита направились в сторону Запретного Леса. У хижины Хагрида их следы терялись: слишком сильно было магическое воздействие существ, населявших лес.
И вот мы стояли, решая, кто куда направит свои стопы в поисках мальчиков.
Профессор МакГонагалл разбила нас на пары: Рон отправлялся с самой директрисой, Джинни с Тонкс, я с мадам Помфри, ну а профессор Снейп сам по себе.
- Жаль, что Хагрида нет, - заметила Джинни, - Он знает лес, как никто другой.
- А может они с мадам Максим могли бы воспользоваться камином и помочь нам? – тут же предложил Рон.
Но профессор МакГонагалл не поддержала идею, ответив, что у нас нет времени на то, чтобы связываться с ними и вызволять из Франции. И мы все разбрелись кто куда, держа палочки наготове и беспрестанно окликая детей.
Прошло не меньше получаса, а мы с мадам Помфри все еще брели по полузаросшей тропе, так и не обнаружив никаких следов Гарри или Драко. Было темно, и лес был пугающе тих. Лишь где-то вдали раздавались завывания неведомых животных и крики их жертв. Вблизи же слышался лишь хруст веток под ногами и наше сбившееся дыхание.
Внезапно мне послышался какой-то шорох. Я обернулась, но увидела лишь темноту. В следующий момент задушенное «Ах!» раздалось со стороны мадам Помфри, но когда я повернулась, чтобы узнать, что случилось, её и след простыл. Я застыла, боясь пошевелиться. Внезапный страх парализовал все тело. Я сжимала палочку так крепко, что казалось, она может треснуть. Ногти впились во влажные ладони, тело было напряжено до предела. Тихий звук достиг моего сознания, и вскоре я поняла, что слышу рычание. Медленно повернувшись, я едва сдержала испуганный крик. В нескольких футах от меня стояло огромное трехголовое чудище и свирепо смотрело на меня шестью блестящими в темноте глазами.
- Пушок, - прошептала я.
С тех пор, как эта с позволения сказать собака была снята с охраны двери на третьем этаже в Хогвартсе, её отправили на постоянное место жительства в Запретный Лес. Но я, честно говоря, и не мечтала встретить любимца Хагрида снова.
Мое сердце бешено колотилось в груди, я пыталась понять, куда делась мадам Помфри, и как мне быть с трехголовым псом. Ответ на первый вопрос я получила скоро, когда услышала, как кто-то зовет меня. Опустив взгляд, я увидела яму. Очевидно, мадам Помфри упала в неё, и теперь звала меня на помощь. Но кто бы помог мне?
Вспомнив тот единственный способ, который мог заставить Пушка забыться безмятежным сном, я начала тихонько напевать, и даже немного оскорбилась, когда пес не принял мое пение за музыку.
Мне ничего не оставалось сделать, как оглушить его. Припомнив хорошее сильное заклинание, я подняла руку с палочкой, но Пушок, очевидно узнавший магический предмет, громко рыкнул и в два счета оказался передо мной. Не ожидая его нападения, я сделала шаг назад, споткнулась о торчащие корни дерева, и упала на землю, больно ударившись всем, чем только можно удариться при таком падении. Но синяки и ссадины были сущим пустяком по сравнению с тем, что моя палочка упала на землю.
Я принялась судорожно шарить рукой по сухой поверхности, но среди сучков и веток найти волшебную палочку было невероятно сложно. А Пушок тем временем подходил все ближе и ближе. Я уже чувствовала запах, исходящий от него, его горячее смрадное дыхание опаляло мою кожу. Я чувствовала, как мышцы его лап напряглись, готовые сделать финальный прыжок, слюна стекала с его челюсти, заставляя желтые зубы блестеть в темноте.
Все еще надеясь на чудо, я продолжала искать палочку, но та словно исчезла. Голос мадам Помфри звучал все глуше, мир вокруг сократился до бликов в черных маслянистых глазах. И вот Пушок совершил едва заметное движение, которое ясно дало мне понять, что ничто меня не спасет, как громкий голос, как мне показалось, где-то за сто миль от меня, произнес то самое заклинание, которое намеревалась применить я, прежде чем моя палочка так бесследно пропала.
Собаку отбросило на много ярдов, она упала, издав неприятный звук и затихла. Тут же моя рука наткнулась на гладкую поверхность палочки. Я позволила воздуху покинуть легкие, и затем, быстро встав, обернулась к спасителю.
- Рон! – воскликнула я, и кинулась ему навстречу.
Буквально упав в объятия друга, я зашептала:
- Я так испугалась! Как хорошо, что ты оказался рядом, как хорошо!
Рон нежно погладил меня по спине и заверил, что теперь все в порядке.
- Нужно достать мадам Помфри, - опомнилась я, - Она упала в яму.
Мы подошли к предполагаемому месту падения моей спутницы и услышали её голос.
- Сейчас мы вас достанем, мэм! – крикнула я, следом трансформировав длинную сухую ветку, валявшуюся на земле, в веревку, - Мы не можем просто поднять мадам Помфри, - пояснила я Рону, - Потому что мы её не видим. Но если она ухватится за конец веревки, а второй её конец будет у нас в руках, мы сможем просто поднимать веревку с помощью Вингардиум Левиоса.
Рон кивнул и принялся опускать конец веревки в яму. План оказался удачным, и уже через минуту колдунья была освобождена. Выглядела она, конечно, прескверно: волосы спутались, мантия сбилась и местами порвалась, на лице и руках были следы крови и грязи. Но я и сама, наверное, не была похожа на подсолнух на поляне. А вот действительно серьезно было то, что мадам Помфри сломала при падении ногу. И теперь нам с Роном пришлось сооружать импровизированные носилки и левитировать больную к Хогвартсу.
- А где профессор МакГонагалл? – спросила я, пока мы шли к школе.
- Мы повстречались с кентаврами, и у нас произошел неприятнейший разговор, - ответил Рон, поморщившись, - Она должна быть сейчас уже в Больничном Крыле, а я сказал, что не могу уйти, пока ты и Джинни еще в лесу.
- И она отпустила тебя одного! Но это же опасно! – тут же возмутилась я.
- Нет, она не отпустила. Просто у неё не было выбора.
Голос Рона звучал так бесшабашно, что я разозлилась. Как можно быть таким беспечным, он же мог погибнуть!
- И не думай меня отчитывать, - заявил Рон, - Если бы я не пришел, Пушок имел бы сегодня очень плотный ужин.
Я вздрогнула, вспомнив псину, и послушно замолчала.
- Как же нам быть с Гарри и Драко? – спросила я чуть позже, не сумев скрыть тревогу в голосе.
- Тонкс с Джинни прочесывают территорию, принадлежащую Хогвартсу. Там не так опасно, как здесь, в чаще, поэтому они еще поищут. Да и Снейп еще, скорее всего, не вернулся.
- Ох уж они у меня найдутся, маленькие проходимцы! – беззлобно сказала я.
Только тогда я поняла, как мама и папа, должно быть, волновались за меня, отпуская в Хогвартс. Они ведь могут только предположить, какие опасности таит магический мир! Ох, неведение убивает.
Как только мы вышли из леса, Рон оставил мадам Помфри на мое попечение, а сам поспешил вернуться в это полное опасностей место, чтобы помочь Джинни и Тонкс. Я, конечно, не хотела его отпускать, но он убедил меня, что его помощь может пригодиться и негоже оставлять девушек ночью в лесу одних. Даже не смотря на то, что одна из них – аврор.
Согласившись с доводами друга, я пожелала ему удачи, а сама продолжила путь к Хогвартсу. Оказавшись, наконец, в Больничном Крыле, я начала ухаживать за профессором МакГонагалл и мадам Помфри. Последняя, лежа в кровати, давала мне указания и объясняла, какие зелья где можно взять.
Играя роль целителя, я совсем не заметила, как прошел целый час – хотя я, конечно, ни на минуту не переставала думать о том, куда подевались Драко и Гарри, и все ли с ними в порядке. Моё волнение было столь сильно, что в какой-то момент я едва не дала профессору МакГонагалл Костерост вместо Заживляющего зелья.
Но, наконец, двери Больничного Крыла отворились и в помещение вошли помятые Рон и Тонкс. На руках у них были мои беглецы. Мальчики мирно спали, и я едва сдержала порыв обнять их так крепко, как только можно.
- Как вы их нашли? Где они были? С ними все в порядке? – засыпала я Рона вопросами, пока он клал Драко на кровать.
- С ними все хорошо, они просто немного устали, - ответила за Рона Тонкс, кладя Гарри на кровать рядом, - Как и все мы. Джинни уже пошла в гриффиндорскую башню. Она сказала, что после всех этих волнений и утомительных поисков просто валится с ног. И я, пожалуй, последую её примеру и пойду спать.
Рон согласно кивнул.
- Я тоже. И ты, Гермиона, иди спи.
Но я не могла оставить Гарри и Драко в Больничном Крыле и уйти без них. Да и профессору МакГонагалл или мадам Помфри могла потребоваться помощь.
- Я останусь здесь, - ответила я, а когда Рон и Тонкс уже почти ушли, я вдруг спросила, - А профессор Снейп! Он вернулся? Кто-нибудь видел профессора Снейпа?
Рон кивнул.
- Естественно! – ответил он, - Это же он…
- Грейнджер, Грейнджер, Худо-няня! – завопил вдруг кто-то, и мы все подняли головы, чтобы увидеть довольного Пивза, нарезающего круги под потолком.
- Заткнись, Пивз! – тут же крикнул на него Рон.
- Худо-няня Грейнджер детей потеряла, пока их волки ели, она в носу ковыряла! – верещало несносное создание.
Рон направил на полтергейста палочку, но тут суровый голос профессора МакГонагалл произнес:
- Пивз, тебе запрещено появляться в Больничном крыле!
И только тогда Пивз заметил директора и мадам Помфри. Показав всем на прощание язык, он, однако, тут же ретировался.
Рон покачал головой, и вышел, а я, заботливо укутав Гарри и Драко в одеяла, легла на соседнюю кровать, и сразу же уснула.
***
Проснулась я неожиданно. Открыв глаза, я несколько секунд прислушивалась к тишине. Сев на кровати, я тут же удостоверилась, что дети на месте. На дворе стояла глубокая ночь, и лишь тусклый свет свечей озарял Больничное крыло, вырисовывая причудливые тени на стенах. Внезапный шорох привлек мое внимание, я оглянулась на звук, и увидела профессора Снейпа.
Он стоял ко мне спиной у полки с зельями.
- Сэр? – прошептала я, - Вам чем-нибудь помочь?
Снейп замер, услышав звук моего голоса, затем его плечи опустились, и он, не оборачиваясь, ответил:
- Чем вы можете помочь мне, безмозглое создание? Вы уже достаточно помогли, глупая девчонка.
Нетрудно догадаться, что подобное обращение меня оскорбило.
- Кто дал вам право так меня называть? – тут же зло, впрочем, все еще тихо, спросила я.
- Говорить правду имеет право каждый, не так ли? – отозвался профессор.
Я лишь приоткрыла рот от негодования. Намереваясь что-то ответить, я встала с кровати, но Снейп настолько резко развернулся и так быстро прошел мимо меня, что я не успела произнести и звука. Уже через мгновение он покинул Больничное крыло, и последнее слово осталось за ним.
Раньше, я, наверное, могла бы снести и эти, и еще тысячу оскорблений с его стороны. Я воображала сотни извинений для его поведения – от необходимости все время притворяться, до нелегкой судьбы и, наконец, огромного ума, обладая которым, возможно, непросто оставаться добрым человеком. Ведь приходится постоянно видеть глупость вокруг.
Но теперь… теперь что-то изменилось – что-то, что заставляло меня каждый раз дрожать от гнева и обиды, стоило ему применить ко мне неприятный эпитет. Казалось бы, извинения оставались, но они уже ничего не значили, ибо доводы рассудка также потеряли вес в моем сознании. Дивясь той чувствительности и эмоциональности, которая стала присуща мне в последнее время, я поспешила за профессором.
Клокоча от злости, я без труда нагнала его в коридоре. Шел он непривычно медленно.
- Послушайте, профессор Снейп! – окликнула я его, и он остановился, всё еще не снисходя до того, чтобы повернуться ко мне лицом.
Я тоже не искала его взгляда, который лишь заставлял меня смущаться, и решила вести беседу с его спиной. Впрочем, и его позы было достаточно, чтобы понять, что ничего, кроме скучного безынтересного лепета мои слова для него не представляют.
- Мы уже говорили об этом, но я вижу, мои слова не достигли цели. Я уже не ребенок, чтобы вы могли позволять себе обращаться со мной подобным образом. Если бы не война, вы бы уже не были моим учителем, и должны были бы обращаться со мной как с молодой женщиной, со всеми вытекающими из этого правилами хорошего тона. Всякого рода оскорбления с вашей стороны всего лишь демонстрируют вашу невоспитанность и грубость. Пора бы начать вести себя как мужчина, профессор Снейп!
- Слишком много «бы» в вашей речи, мисс Грейнджер, - отозвался Снейп с явной насмешкой, чем сильно задел меня.
- Вы смеетесь надо мной, - сказала я, сохраняя спокойный тон, несмотря на в высшей степени раздраженное состояние, - Но где бы вы сейчас были, если бы ни я, Гарри и Рон? Если бы мы не дали показания в вашу пользу, вполне вероятно, вы сейчас находились бы в Азкабане, в компании Люциуса Малфоя. Это было бы подходящее для вас общество, в самом деле! Вы не уважаете никого, кроме себя, но на самом-то деле, вы – последний человек, достойный уважения. Всё, чего вы на самом деле заслуживаете – это презрение и неприязнь, и теперь вы добились того, что и я, человек, который всегда был на вашей стороне, проникся этими неприятными чувствами.
Мгновение – или вечность - Снейп не шевелился.
Затем он медленно повернулся, прислонившись спиной к стене и чуть закинув голову назад. Его лицо было скрыто в тени, но я чувствовала, как его взгляд, полный ненависти, прожигает меня.
- Какое несчастье, - произнес он с издевкой в голосе.
Мне было нечего ответить на это. Этого бесчувственного человека невозможно было пронять ничем, никакими словами или действиями, и я решила, что не хочу больше тратить свое время на самого отвратительного мужчину в Британии. Несколько секунд я просто смотрела на него взглядом, в котором была лишь ответная ненависть и отвращение, а затем вознамерилась уйти, но он тихо и с какой-то новой интонацией произнес.
- Мисс Грейнджер.
Я замерла, пытаясь разглядеть выражение его лица. Но тщетно – было слишком темно, а его поза тем более затрудняла выполнение моего намерения.
- Да, сэр? – спросила я с холодной вежливостью, когда пауза затянулась.
- Подойдите, - произнес профессор, но я заколебалась, - Подойдите же, я вас не съем.
- Не думаю, что могу доверять вам. Ваши намерения всегда скрыты, - ответила я, делая маленький шаг в его направлении.
- Не думайте, что я доставлю вам удовольствие отравиться вами. Подойдите же ближе. Мне нужно вам кое-что сказать.
Я была растеряна. У профессора определенно было что-то на уме. И подойти к нему означало бы совершить большую глупость, довериться заведомо известному лжецу и хитрецу. Но что он мог мне сделать? Он не стал бы причинять студентке физический вред – как бы отвратителен он не был, на такое он был не способен. К тому же, он мог использовать палочку, или, в конце концов, подойти сам. Мысли пронеслись в моей голове за считанные секунды. Я колебалась, но боясь показаться глупышкой или трусихой, все же сделала шаг к профессору.
Я подошла довольно близко – стоило мне протянуть руку, и я могла бы дотронуться до собеседника. Мог и он. Как только я оказалась достаточно близко, он схватил меня за мантию, дернул на себя и затем придавил к стене.
- Какого черта! – придушенно воскликнула я.
Снейп стоял рядом, облокотившись о стену, прижимая меня одной рукой к каменной кладке. Попытки выбраться не привели к успеху, я добилась лишь того, что он придвинулся ближе, так, что его грудь касалась моего левого плеча. Я почувствовала знакомый горьковато-мятный запах, но в тот момент не осознала, что это значило.
- Не дергайтесь, - довольно грубо сказал он, а затем добавил елейным голосом, - Мы же не хотим, чтобы «молодая женщина» пострадала или заработала новые синяки.
Во мне боролось два чувства: панический страх и праведное возмущение. Какое из них преобладало, я вряд ли смогу когда-либо сказать.
- Я лишь хотел сказать вам, мисс Грейнджер, что не предупреждаю по десять раз. Одно предупреждение было дано, вы его проигнорировали. Теперь вам придется за это поплатиться.
- И что же вы мне сделаете? – спросила я, как мне показалось, беспечно, - Убьете меня?
Вышло как-то жалко.
- Не будьте так патетичны. Кроме того, одной смерти на моей совести вполне достаточно… Но, может быть, мне действительно стоит забыть о том, что вы моя ученица, и начать вести себя с вами как с «молодой женщиной»?
Сказав это, он положил свободную руку мне на живот и медленно погладил его. Я едва не закричала от испуга.
- Да как вы смеете! – прошептала я, чувствуя, что глаза зажгло от слез.
- Вы правы, это не подходит, - его рука исчезла с моего живота, но на коже словно остался ожог.
Я снова попыталась освободиться, но он крепко держал меня, не позволяя сдвинуться с места. В глазах уже все расплывалось, и я боялась, что стоит мне моргнуть, и слезинка покатится по щеке, доставляя Снейпу еще больше радости.
- Потому что я, несомненно, испытал бы слишком большое отвращение, - продолжал он, - стоило бы мне только прикоснуться к вам как к женщине.
- Оставьте меня! Я вас ненавижу! – воскликнула я, не владея голосом.
- Для меня вы навсегда останетесь ученицей, - зло произнес он, - Настырной всезнайкой, которая доставляет одни неприятности и раздражает каждым своим словом. И никогда вы не дождетесь от меня другого к себе отношения!
Злость, обида, страх – все это смешалось, затрудняя дыхание и вызывая невиданную ярость. Мне хотелось ударить его, залепить пощечину, сделать хоть что-нибудь, чтобы задеть его!
- Слава Небесам! – ответила я почти истерично, - Потому что я бы не вынесла даже вашего прикосновения. Вы омерзительны, и мне противна одна мысль о вас! Я вообще сомневаюсь, что хоть в ком-то вы вызываете или когда-либо вызвали иные чувства. Не удивительно, что Лили Эванс предпочла вам Джеймса Поттера!
Как только эхо последних звуков, произнесенных мною, пронеслось по коридору, раздался свирепый рык, и профессор Снейп, оттолкнув меня в сторону, со всей бешенной силой и неукротимым неистовством, нанес каменной кладке сокрушительный удар. Сокрушительным, правда, он оказался для кулака Снейпа.
- Профессор! – воскликнула я испуганно.
Повисла гнетущая тишина. Снейп заботливо прижимал к себе руку, и, сгорбившись, прислонялся к стене. Черные волосы свисали, закрывая лицо, и я не видела, никак не могла увидеть, какое выражение на нем было – хотя теперь профессор и стоял ближе к свету.
Я же чувствовала себя так, словно искупалась в грязи. Ощущение безнадежности нахлынуло на меня, заставляя все другие желания и эмоции бесследно исчезнуть. Даже вина, которая затронула мое сердце после реакции Снейпа, не задержалась надолго. Всё было просто ПЛОХО.
Затем он гордо выпрямился, словно вспомнив, что не один, и… я увидела его лицо.
- Что с вами? – прошептала я.
Профессор был бледнее, чем когда-либо в его жизни. Кожа нездорово блестела, синяки под глазами казались просто неестественно темными в тусклом свете факелов. Словно кто-то нарисовал их углем. Вена на виске была видна так отчетливо, что казалась, она лопнет.
- Что с вами, сэр? – повторила я вопрос.
Но Снейп лишь молчаливо сделал несколько шагов в направлении подземелий. Оказавшись ко мне спиной, он холодно бросил:
- Убирайтесь отсюда, - и поспешил в свои комнаты.
- Извините, но я просто не могу оставить вас в таком положении, - ответила я, идя чуть позади.
- Убирайтесь ЖИВО! – прорычал он,- Я снимаю сто баллов с Гриффиндора за ночные прогулки по школе, и сниму еще столько же, если вы немедленно не уберетесь.
- Нет, - ответила я.
- Еще минус сто баллов с Гриффиндора.
- Профессор…
- ВАША помощь мне не нужна. Не хочу заставлять вас лишний раз прикасаться ко мне. Не хотелось бы, чтобы вам – или мне - стало дурно.
Я не успела даже оскорбиться, как вдруг пришло осознание…Этот запах! Мятный, с чуть горьковатыми нотками и едва ощутимым ароматом имбиря.
- Вы принимали Настойку Ньюмэна, – констатировала я, - Противоядие от укусов магических животных и разновидности ядов, основанных на секрециях этих существ. Имеет легко узнаваемый запах и приятный освежающий вкус. Начинает действовать в течение часа.
- Пять баллов Гриффиндору за правильный ответ… - произнес Снейп, - … я дал бы, если бы вы меня так не раздражали, а я имел бы привычку начислять баллы вашему факультету.
Я лишь покачала головой, сдерживая собственное недовольство. К счастью, шли мы небыстро, и мне не приходилось прилагать усилия еще и к тому, чтобы не отставать.
- Как давно вы приняли противоядие? – спросила я.
- Не ваше дело. Послушайте, мисс Грейнджер! – зло сказал он, - Я требую, чтобы вы немедленно вернулись в Больничное Крыло и оставили меня в покое. Это приказ, и если вы его не выполните, я сниму с вас еще сто баллов.
- Может говорить и делать что хотите, я вас в таком виде не брошу. Хотя мне и неприятно вам помогать, я не могу оставить человека в столь скверном состоянии.
- Какое самопожертвование... Прекрасно. Принесите мне из Больничного Крыла еще восстанавливающего зелья, а также Крем Крепкие Кости, я, похоже, сломал руку. Я буду в своих комнатах.
Я кивнула и побежала выполнять поручение. На поиск Крема Крепкие Кости у меня ушла масса времени, но я так и не обнаружила такого средства в хранилище мадам Помфри. Решив не будить ведьму, я заменила крем Целительным Эликсиром, который способствовал заживлению ран и восстановлению сломанных костей. Также захватив зелье, снимающее боль, я поспешила в подземелья. И лишь оказавшись у двери в кабинет профессора Снейпа, я осознала две вещи: мне не было известно месторасположение его комнат, как и пароль, и второе – Снейп знал об этом и послал меня в Больничное Крыло нарочно, чтобы избавиться от моей назойливой помощи. Вполне вероятно, что такого средства, как Крем Крепкие Кости вообще не существует. Не удивительно, что я никогда не слышала о нем раньше.
Не сдержавшись, и выругавшись вслух – то есть произнеся одно неприличное слово трижды – я побрела назад в Больничное Крыло. В конце концов, Снейп был прав – он мог сам о себе позаботиться. И мы слишком ненавидели друг друга, чтобы принимать и оказывать помощь друг другу без последствий.
***
Следующим утром я чувствовала себя отвратительно. Это было то самое утро, когда едва разлепив глаза, понимаешь – лучше из кровати не выбираться и проспать до следующего, более благоприятного пробуждения. Но я не могла позволить себе такой роскоши. Гарри и Драко уже проснулись, и в другом конце зала с ними о чем-то беседовала профессор МакГонагалл – судя по виду, также вставшая не так давно. Я поднялась, поправила мантию, в которой до сих пор была, и подошла к ним.
-…что означает, что вам и будет назначено взыскание, - говорила профессор МакГонагалл.
- А что нам нужно будет делать? – спросил Гарри испуганно.
- Это вы узнаете позже, - был ответ директора.
Тогда Драко поднял полный надежды и раскаяния взгляд голубых глаз и произнес самым своим кротким голосом:
- Пожалуйста, профессор МакГонагалл, не наказывайте нас. Мы больше никогда никому не причиним неприятностей. Мы понимаем, что мы и так всем только мешаем, - здесь он отвел глаза в сторону и горестно вздохнул, - А то, что мы убежали в лес совсем-совсем плохо, и мы принесли столько несчастья вам и всем остальным. Мы честно-честно никогда так не будем!
Договорив, он отчаянно закусил губу и уставился на профессора МакГонагалл огромными глазами, блестевшими от слез.
- Хороший спектакль, Драко, - директриса похлопала мальчика по спине, - Но вы БУДЕТЕ наказаны, потому что нужно уметь отвечать за свои поступки.
Драко сник. Мученическая маска спала с его лица, и он выглядел крайне раздосадованным и слегка испуганным.
- О, мисс Грейнджер, доброе утро, - заметила меня профессор МакГонагалл.
Я поздоровалась и взглянула на детей. Оба, увидев меня, приняли виноватый вид и потупили взоры. И даже Драко казался искренним.
- Здравствуй, Гермиона, - тихо произнес Гарри.
- А с вами двумя я разговаривать не хочу, - отрезала я.
Они продолжали стоять, глядя в пол, порозовевшие щечки выдавали смущение.
- Мы просто… мы просто… - начал Гарри.
- У вас всегда все очень просто, мальчики. А я волновалась так, как не волновалась никогда в жизни. Если бы с вами что-то случилось, я бы никогда себе этого не простила!
- Какой образец эгоизма, - послышался голос профессора Снейпа, и я удивилась, обнаружив его, сидящим у окна.
До этого из-за ширмы мне не было его видно.
Выглядел он мрачным и надменным, как и всегда. Значит, настойка Ньюмена подействовала.
Комментарий я пропустила мимо ушей, но теперь пришлось быть на стороже и следить за каждым словом.
- Мы больше так не будем, Гермиона! – воскликнул Гарри с отчаянием, - Честно-пречестно. Мы просто хотели посмотреть на тупоноса… как это…губоноса…
- Остроноса тупогубого, - произнес Драко, своим любимым тоном «какой же этот Гарри дурачок», - Мы прочитали о нем в твоей книжке. Там написано, что они водятся в Запретном лесу, и нам стало интересно.
- Небеса! А том, что кроме этих безобидных существ в лесу водятся сотни опаснейших тварей, вы не прочитали? – воскликнула я.
Мальчики молчали, уставившись в пол.
- Как вы выбрались из комнаты, позвольте узнать? – спросила я спокойнее.
Оба пожали плечами.
- Как это понимать?
- Ни один из них не помнит, - ответила за мальчиков профессор МакГонагалл, - По крайней мере, они так говорят. Поэтому я позвала профессора Снейпа.
- Без него-то нам не обойтись, - буркнула я.
Профессор МакГонагалл удивленно подняла брови, но сделала вид, что не услышала моего комментария.
- Он использовал легилеменсию, - пояснила она, - И, судя по всему, детям просто удалось аппарировать.
- Просто аппарировать?! – воскликнула я удивленно.
Но объяснения были прерваны, поскольку в помещение вошла мадам Помфри. Её нога уже была в порядке, и она, поприветствовав меня, забрала Гарри и Драко, чтобы отвести их в отдельную комнату для тяжелобольных. Вернуть их обратно в нашу комнату планировалось ночью, чтобы не было опасности встретить других студентов. Когда мадам Помфри ушла, профессор МакГонагалл продолжила:
- Они видели хижину Хагрида из окна, взялись за руки и принялись думать о том, где хотят оказаться. Четко представив себе цель, они приложили все желание, которое у них имелось к тому, чтобы переместиться. Так уж устроена магия – иногда она выполняет детские желания, очевидно, помогая им выживать даже в трудных условиях. Но порой она действует не на пользу, а на вред. Дети, не умея отличить хорошее от плохого, используют свою силу себе же во вред.
- Это звучит настолько неправдоподобно, что я готова в это поверить, - ответила я, растерянная.
Было просто страшно подумать, какой силой обладали эти малыши, и ЧТО они могли сделать, не обладая разумностью взрослых. Странно, что мир вообще до сих пор не перестал существовать, когда дети обладают таким оружием.
Очевидно, угадав мои мысли, директор сказала:
- Обычно родителям удается контролировать детскую магию. Или, по крайней мере, сдерживать её. Материнский инстинкт зачастую позволяет женщине во время предупредить шалости ребенка. Ведь между ведьмой и ее чадом существует гораздо более сильная связь, чем между матерью-маглой и её ребенком. Кроме того, не все дети проявляют свои магические способности так активно, а нам, к тому же, стоит учитывать необычность ситуации. Ведь не стоит забывать о том, что мальчикам восемнадцать.
Я кивнула, соглашаясь с такими доводами.
- Как же я хочу, чтобы они выросли, - проговорила я, присаживаясь на кровать.
- Я разделяю ваши чувства. Ведь это приблизит ваше наказание, - заявил Снейп.
- Не помню, чтобы спрашивала вашего мнения, - зло ответила я.
- Мисс Грейнджер! – возмущенно произнесла профессор МакГонагалл, не способная пропусить мимо ушей подобную наглость.
- Не стоит, Минерва. Мисс Грейнджер уверена, что может вести себя так, как ей заблагорассудится. Особенно со мной, ведь я стольким ей обязан.
Интонация, с которой это было сказано, почти заставила меня закричать от бешенства. Как же легко он выводил меня из себя!
- Нет, сэр, вы не совсем верно трактуете мое поведение. Дело лишь в том, что я решила отбросить вежливость при беседе с вами, поскольку это не что иное, как ложь и притворство. А я не люблю ложь и притворство. Кроме того, я решила демонстрировать к вам такое же отношение, какое вы демонстрируете ко мне. Другими словами, выказывая неуважение, вы вынуждаете меня отвечать взаимностью.
- Интересно, что наши с вами отношения построены на, скажем так, взаимной взаимности, поскольку мое поведение диктуется вашим. Раньше я относился к вам, как ко всем другим ученикам. Теперь же вы, пожалуй, опередили даже Поттера и занимаете в моем сердце *особое* место.
- Какая честь, сэр, - ответила я не менее саркастично, - Но здесь наши чувства не совпадают, потому что вы мне абсолютно безразличны.
- Вчера вы говорили другое, - притворно оскорбился профессор.
- Мы, девушки, так непостоянны.
- Не более, чем *молодые женщины*… Впрочем, откуда вам знать, - ответил Снейп сардонически, и я вспыхнула от гнева.
- Вы просто невозможный, отвратительный человек! – сказала я страстно, - Я мечтаю, когда окончу школу и расстанусь с вами навсегда!
- И чувства снова взаимны…
- Что здесь, в конце концов, происходит? – вмешалась профессор МакГонагалл, о чьем присутствии я совсем забыла, - Мисс Грейнджер, как вы позволяете себе разговаривать с профессором Снейпом? Он ваш преподаватель!
Говорила она со смесью удивления и возмущения. Конечно, ей было сложно поверить в то, что я способна на проявление такого неуважения.
- Я говорю ей то же самое, - глумливо ответил Снейп.
Мне стало ужасно обидно. Я понимала, что для профессора МакГонагалл я – наглая девчонка, возомнившая себя черт знает кем. Ведь она не знала всей предыстории. И мне так хотелось объяснить!
- Вы не знаете, как он ведет себя со мной, когда мы наедине! – сказала я эмоционально, - У меня есть все причины говорить с ним в такой манере. Вы просто не знаете всего… - я вдруг растеряла всё красноречие.
Чего я никогда не умела, так это оправдываться, потому что мне казалось, что меня заведомо считают виноватой, и каждое мое слово лишь усугубляет положение.
- Он… его поведение, оно просто неприемлемо! Стоит нам оказаться одним, и он…
- Мисс Грейнджер, - произнесла профессор МакГонагалл, и, как мне показалось, в её голосе звучало обвинение.
Конечно, она не верила ни одному моему слову. Или считала, что его оскорбления в мой адрес не являются достойной причиной грубить в ответ. Естественно, ведь «он мой учитель». Фраза, которую я возненавидела всем сердцем.
Почувствовав себя совсем беззащитной, я нервно всхлипнула, и выбежала из Больничного крыла.
Оказавшись за дверью, я прислонилась к ней спиной, чтобы перевести дух. И вдруг услышала возмущенный возглас профессора МакГонагалл:
- Северус Снейп! Что всё это значит?
Я совсем не хотела снова подслушивать их разговор. Но тон и слова директора заставили меня предположить, что она поняла меня, что она на моей стороне… Я просто хотела убедиться в этом. Честно.
- Я не могу поверить, что ты посмел так поступить с девочкой? – продолжала, тем временем она.
- Что ты имеешь в виду? – в свою очередь спросил Снейп, голос его был спокоен, как всегда.
- Ты обещал, что не причинишь ей вреда! – возмущенно сказала профессор МакГонагалл.
- Я ничего ей не сделал. К чему ты, черт возьми, ведешь? – в голосе Снейпа послышалось раздражение.
- Ты прекрасно знаешь, к чему. Она сказала, что ты недостойно вел себя, когда вы были наедине. Что ты сделал с ребенком?
- Ребенком? – прорычал зельевар, - Не далее, как вчера она заявила мне, что уже давно не ребенок, а «молодая женщина», требуя, чтобы я обращался с ней соответствующе. И как я должен реагировать на подобную дерзость?
- Ох! – у профессора МакГонагалл, кажется, не было слов, - А ты и рад стараться. Как же ты мог! Как ты можешь обвинять её в этом. Я не ожидала, Северус, что ты можешь так поступить… я просто не знаю, что делать.
- Выпороть её, - с трудом расслышала я ответ Снейпа, и сжала кулаки, сдерживая раздражение.
- Северус! Я просто отказываюсь понимать… Ты надругался над девочкой и теперь еще смеешь…
Я вздрогнула от этих слов.
- Надругался?! – вскричал Снейп.
Я быстро промотала в голове своё выступление, и с ужасом поняла, как восприняла мои слова директор. Но разве я не упомянула, что меня возмутили не действия, но слова?
- Да ты в своем уме? Я не прикоснусь к этой самодовольной пустоголовой дуре даже за деньги.
- Северус!
- Она просто девчонка. Глупая надменная девчонка. И как ты могла подумать, что я посмел… Она говорила о том, как я с ней РАЗГОВАРИВАЮ. Ей не нравится, что я груб с ней. Но не в физическом плане. Я бы никогда…
- Но Северус, - голос профессора МакГонагалл звучал несколько растерянно и с долей сожаления, - я бы не подумала так, если бы не слова мисс Грейнджер. Ваши отношения в последнее время действительно… перешли на новый уровень. Вам приходится много времени проводить вместе и…Она сказала это так, что у меня не осталось сомнений. Согласись, такое поведение для неё необычно…нет-нет, не фыркай, это действительно так. Она очень воспитанная и никогда не устраивает истерик без повода. А то, как она разговаривала сегодня с тобой могло означать лишь то, что между вами произошло что-то действительно серьезное… Кроме того, ведь уже был прецедент…
- Тогда была совершенно другая ситуация. Для начала, мисс Элизабет Брайан училась на МОЕМ факультете, а не на вашем чертовом Гриффиндоре. И именно она проявила инициативу, если можно применить это бесцветное слово к тем заигрываниям, ужимкам и откровенному соблазнению, которые она применяла ко мне. Более того, мне тогда было не многим больше двадцати, это было начало моей карьеры, а она была весьма развитой как в физическом, так и умственном плане девушкой, младше меня на каких-нибудь пять лет. Мне же требовалось что-то, что позволило бы мне снова почувствовать себя живым… Не думаю, что тот случай достоин теперь упоминания.
- Что ж… - профессор МакГонагалл, кажется, успокоилась и взяла себя в руки, - А что насчет мисс Кэндл?
- Наши *отношения* с мисс Кэндл, точнее миссис Рэйнсборо – студенткой так же моего факультета, прошу заметить – едва ли можно назвать выходящими за рамки приличия. До того, как она окончила школу, между нами не было ничего, что противоречило бы школьным правилам. В противном случае, как вам прекрасно известно, директор непременно узнал бы об этом.
- Да… красивая была девушка. Жаль, что ей пришлось выйти за того торговца. Эти «выгодные» браки по требованию родителей, сколько страданий они приносят молодым людям.
- Я уверен, миссис Рэйнсборо без труда забыла обо мне. Молодые девушки достаточно ветрены, чтобы едва прекратив отношения с одним мужчиной, выйти за другого. Тем более, если первый – это я, а второй – богатый или красивый настырный самовлюбленный тип.
В голосе профессора прозвучала горесть, а мне стало стыдно за слова, которые я сказала ему ночью в коридоре. Зачем же я упомянула Лили Поттер?
- Северус, ты слишком строг к себе, - заметила профессор МакГонагалл, - Ты мог бы быть очень привлекательным для женщин, если бы не отталкивал их от себя намеренно.
- Вы могли заметить, что ни одна история в моей жизни, связанная с женщиной, не закончилась для меня хорошо. Начиная с матери, и кончая, пожалуй, мисс Грейнджер.
- История с мисс Грейнджер еще не окончилась, - заметила профессор МакГонагалл, - Я запрещаю тебе позволять вашим отношениям заходить слишком далеко, пока она студентка Хогвартса, но показать, что она тебе не безразлична, и начать разговаривать с ней вежливо, тебе ничто не мешает.
Я едва не закашлялась от слов директрисы. Как могла она говорить такое? Да он, наверное, убьет её прямо сейчас просто за то, что она предположила нечто подобное!
- Я уже сознался ей, что она мне не безразлична. Она вызывает во мне такую злость, какую способен вызывать не каждый. Впрочем, это ответное чувство – она ненавидит меня не менее яростно.
- Ох, Северус, Северус. Может быть, мисс Грейнджер слепа, но не я. Я всё вижу, мальчик мой, всё вижу…
Я услышала стук каблуков – профессор МакГонагалл приближалась к двери, и я поспешила спрятаться за ближайшую колонну.
- Что же вы видите, позвольте узнать? – услышала я голос профессора Снейпа, когда профессор МакГонагалл раскрыла дверь.
- От любви до ненависти один шаг, - был ответ.
- Что за чушь вы несете? Я вам каких-то пять минут назад сказал, что она для меня лишь студентка, а десять секунд назад объявил, что не выношу её. И вы воспринимаете эти слова как завуалированное признание в любви?
Профессор МакГонагалл, неожиданно для меня направившись в мою сторону, поравнялась со мной, и обернулась к Снейпу.
- Именно так я их и воспринимаю. Ты можешь обманывать себя и мисс Грейнджер, но не меня. Твоя ненависть объясняется лишь тем, что ты сам решил для себя - ненавидеть её проще, чем любить. Но долго это не продлится.
С этими словами, она отвернулась от него, бросила на меня довольный взгляд и ушла. Снейп, для которого мое пребывание в коридоре так и осталось тайной, направился в сторону подземелий, недовольно бурча что-то себе под нос.
Я же осталась прятаться за колонной, не в силах пошевелиться. Снейп встречался со студентками? Снейп С КЕМ-ТО встречался? Снейп был влюблен в меня? Нет, последнее было, конечно же, не так. Профессор МакГонагалл заблуждается – заблуждается так глубоко, что глубину её заблуждений нельзя измерить, как нельзя измерить длину или ширину космоса.
Затем я подумала, что бы почувствовала, если бы Снейп был действительно влюблен в меня? Пришлось признаться себе самой, что мне бы это польстило. Не потому, что он стал нравиться мне больше, или потому, что я сама, как мог бы кто-нибудь подумать, была влюблена в него. Но если девушка узнает, что к ней питает чувства взрослый мужчина, может ли это не льстить её самолюбию? Может ли она оставаться равнодушной и не чувствовать собственного превосходства над ним? Ведь каким преимуществом я бы обладала над профессором Снейпом, влюбись он в меня.

Глава 16


За завтраком я рассказала Джинни всё о профессоре Снейпе и о моих чувствах к нему – о том, как ненавижу его и хочу поскорее распрощаться с этим невыносимым человеком. Рон, к счастью, был настолько поглощен завтраком – а завтрак Роном – что ни одного слова из нашего разговора не услышал.
- Это действительно смешно, - сказала Джинни, когда я замолкла, - Неужели МакГонагалл правда думает, что Снейп мог бы влюбиться в тебя? То есть, я не хочу сказать, что в тебя нельзя влюбиться, но Снейп?
- Я думаю также, - согласилась я.
- Хотя это было бы забавно… - она мечтательно закатила глаза, - Представь, как мы могли бы повеселиться!
- Джинни! Конечно же, ты не имеешь в виду, что стала бы шутить над чувствами профессора!
Джинни скорчила невинную рожицу, и сказала:
- Конечно же нет. Сама ситуация была бы настолько веселой, что необходимости шутить на эту тему просто не было бы.
- Когда же, наконец, все наладится, Джинни? – спросила я отчаянно, - Я устала нянчиться с детьми, я устала от постоянных споров с профессором, устала от маминых писем. - Я помахала перед подругой очередным посланием от родительницы, в котором она вновь интересовалась делами Снейпа. - Я хочу спокойно доучиться, сдать экзамены и начать, наконец, новую жизнь.
- Я тебя понимаю. Но осталось совсем немного. Во-первых, Снейп наверняка скоро приготовит антидот и Гарри с Драко повзрослеют.
- Я сомневаюсь, что их когда-нибудь постигнет такое несчастье.
- Вернутся в свой настоящий возраст тогда. - Поправилась Джинни. – И жизнь вернется в свое русло. Ты сможешь часами сидеть в библиотеке, а мы попытаемся выиграть кубок по квиддичу. Сейчас впереди Рэйвенкло. Хаффлпаф они разгромят, это точно, но…
- Джинни, не забивай мне голову еще и квиддичем, пожалуйста! – попросила я.
- Ладно, - легко согласилась моя подруга, - Тогда, пожалуй, поговорим об уроках.
Я вежливо улыбнулась на такое предложение, внутренне благодаря её за смену темы. Но моя благодарность тут же исчезла, стоило Джинни довольно улыбнуться и сказать:
- Помнишь ли ты о том, что сейчас у нас Зелья?
Я тут же поставила чай, который намеревалась выпить, на стол и уставилась в пространство.
- Плохие новости, - прокомментировала, наконец, я.
Джинни пожала плечами.
- Что касается меня, это первый раз, когда я жду Зелий с нетерпением! – сказала она, и я взглянула на неё как на сумасшедшую.
- Неужели?
- Конечно, потому что, во-первых, я хочу проследить за профессором Снейпом, чтобы проверить, насколько права профессор МакГонагалл…
- Но это же ерунда! Ты же сама сказала, что не веришь в то, что он мог бы… испытывать определенные чувства ко мне.
- Да, но если МакГонагалл сказала, что видит что-то, есть смысл понаблюдать за Снейпом и понять, что же такое могло натолкнуть на мысль о том, что он влюблен.
- Не думаю, что тебе удалось бы что-нибудь заметить, даже будь это правдой. Профессор МакГонагалл знает Снейпа уже много лет, и, возможно, считает, что видит, что творится у него в душе. Но тебе разглядеть, что скрывается за этой надменностью, не удастся никогда.
- Ты меня недооцениваешь, Гермиона.
- Он – шпион со стажем, - не сдавалась я.
- Но он не будет знать, что я наблюдаю за ним, не так ли? И в какой-то момент он непременно расслабится, потеряет бдительность – тут-то я его и поймаю!
- Ооо! Я поняла. Для тебя это просто очередное приключение! Но я бы на твоем месте ни на что не рассчитывала: он непроницаем, и он не влюблен. По крайней мере одно из этих утверждений верно, и значит, ты напрасно потратишь время.
- Посмотрим-посмотрим, - сказала Джинни скорее самой себе.
***
Когда мы пришли в класс Зельеварения, там уже были все, кроме Снейпа.
- Привет, Гермиона! – поспешно поздоровался со мной Харпер, стоило ему заметить меня.
Я вернула приветствие и заняла своё место. К моему удивлению, Харпер подошел и сел на свободный стул рядом.
Я вопросительно подняла брови.
- Как прошло твое взыскание? – спросил он, неотрывно глядя мне в глаза, что смущало неимоверно.
- О, терпимо. Я оттирала те банки, - я указала на верхние полки шкафа с заспиртованными гадами.
- Нет! – воскликнул Харпер возмущенно, - Он не мог быть так жесток к тебе! Все знают, что эти банки невозможно отмыть, и профессор заставляет их оттирать, когда хочет заставить студента вымотаться до изнеможения.
- Вероятно, именно это и было его целью, - сказала я, улыбнувшись.
- Но я бы, честно говоря, не удивился, если бы тебе удалось отмыть их, - произнес Харпер так, словно ему было трудно дышать.
Вероятно, мое лицо выдало мое замешательство и удивление, и юноша торопливо заверил меня, что не имел в виду ничего оскорбительного.
- Просто тебе всегда все удается, - пояснил он, - Кажется, нет ничего, с чем бы ты не справилась.
- Оу… это большое преувеличение, - ответила я, слегка покраснев.
- Нет-нет! – горячо заверил меня Харпер, - Скорее преуменьшение.
- Слышь, Харпер, если ты запал на Гермиону, так ей и скажи, - вдруг встрял Рон, - Она не любит, когда с ней кокетничают.
Я вспыхнула от смущения и возмущения.
- Рон! – воскликнула я, не зная, что еще добавить.
- Извини, - ответил в свою очередь Харпер,- но если ты привык вести себя как бабуин, это твое дело. Моё желание поговорить с Гермионой действительно объясняется большой симпатией к ней, но я не стану несчастнее, если ты не будешь давать мне советы, Уизли. Я предпочитаю вести себя как джентльмен.
- Джентльмен! – фыркнул Рон, но тут Джинни толкнула брата локтем в ребра, и тот замолк.
Я же не знала, куда деть взгляд.
- Извини, Гермиона, - произнес Харпер, вставая, - Я не хотел смутить тебя. Приятно было поговорить.
- О, нет! Это ты извини. Не твоя вина, что кое-кто из моих друзей до сих пор не научился хорошим манерам… - сказала я, недовольно взглянув на Рона.
- Прежде, чем осуждать чужие манеры, взгляните на свои, - неожиданно произнес профессор Снейп.
А я даже не заметила, когда он вошел в класс.
- Минус двадцать баллов с Гриффиндора за разговоры во время урока, - добавил он, прожигая меня взглядом.
Я демонстративно пожала плечами, мол, меня это не волнует.
Харпер прошел на свое место. Стоило ему сесть, как его друг Уркуорт начал что-то сердито ему нашептывать.
Но Снейп, конечно же, не обратил на это никакого внимания.
Начался урок, в течение которого Снейп в общей сложности снял с Гриффиндора семьдесят баллов. В каждом снятом балле была, естественно, повинна я. То ему казалось, что я разговариваю, готовя зелье – а я лишь шептала названия ингредиентов – то я слишком громко стучала ножом, то я просто была невнимательна.
Значит, это и была его попытка воспитать меня и отомстить за плохое поведение? Что ж, должна была разочаровать его – баллы давно не имеют для меня такого огромного значения. Конечно, это было неприятно, но я вполне могла восполнить всё растраченное на других уроках. Хотя те баллы, что он снял прошедшей ночью, восстановить будет непросто. Сколько там вышло, двести?
- А теперь мисс Грейнджер, пройдите сюда, к доске, - приказал профессор внезапно, когда мое зелье было уже готово.
Я подняла на него вопросительный взгляд. С какой стати?
- Выйдете и встаньте перед классом, - повторил преподаватель.
- Зачем, сэр? – спросила я, не думая вставать.
- Выйдете – и узнаете, - процедил Снейп.
Некоторое время он просто сверлил меня взглядом, и я была вынуждена послушаться.
- Итак, - он набрал немного зелья из моего котла в пиалу, проинспектировал его, и, наконец, подал мне, - сейчас мисс Грейнджер продемонстрирует нам действие эликсира Истинной Сущности.
Я взглянула на профессора с недоверием.
- Я не стану этого делать! – произнесла я с вызовом.
- Еще как станете, - был ответ.
- Я не буду пить это зелье на глазах у всего класса. Это… это слишком личное. Вы не имеете права!
- Вы так часто напоминаете мне о моих правах, мисс Грейнджер. Что ж, позвольте, я процитирую вам выдержку из школьного устава. «Преподавателю дозволяется требовать от студента выполнения любого задания, если только оное не причиняет необратимого вреда физическому или психическому здоровью второго. В случае отказа выполнить приказ преподавателя, студент может быть подвергнут наказанию вплоть до исключения из школы». Итак?
Снейп сложил руки на груди и самодовольно посмотрел на меня.
- Эти правила были написаны в средневековье, - пробормотала я.
- Мисс Грейнджер, вам нечего боятся. Зелье лишь покажет нам вашу истинную сущность, ни более, ни менее. Это не причинит вам никаких неудобств, я уверен… или, быть может, вы опасаетесь, что ваше зелье приготовлено не достаточно хорошо? В таком случае я поставлю вам ноль за работу на уроке, и вы можете занять свое место.
Я сжала пиалу крепче, заставляя все язвительные ответы умереть в моей голове. Достаточно я уже надерзила. Если бы не мой несдержанный язык, я бы здесь не стояла, находясь в близкой опасности от самого позорного разоблачения в жизни.
- Уверен, ваша сущность не может быть настолько нелицеприятна, чтобы была причина её скрывать, - добавил Снейп, когда я все еще не решалась выпить канареечно-желтую жидкость с приторно-лимонным запахом.
Я не могла быть так уверена на этот счет. Моей сущностью могло оказаться что угодно – от хнычущего младенца до огромной пыльной книги. И я не могу сказать с уверенностью, во что превратиться мне хотелось бы меньше.
Я взглянула на остальных учеников. Рон с отвращением смотрел на Снейпа, Джинни же не отрывала взгляда от сосуда в моих руках и медленно качала головой. Харпер казался очень напряженным, словно в любой момент готов был вскочить со стула и выбить пиалу у меня из рук. Его друзья же наблюдали за мной с нескрываемым интересом. Как, впрочем, и многие другие.
Посчитав паузу затянувшейся – а профессора Снейпа упрямым мстительным типом, чьей сущностью определенно является противный пятилетний ребенок – я сделала глубокий вдох и залпом выпила вязкую жидкость. Несколько секунд, кажется, ничего не происходило, как вдруг все вокруг засветилось мерцающим светом, сотни маленьких звездочек совершили круг вокруг меня и рассыпались в пыль, оставив меня стоять под любопытными взглядами.
- Что за черт! – раздался голос Снейпа.
Я вздрогнула и с опаской опустила взгляд. Я определенно осталась человеком – что уже приятно. Но почему-то я стояла на холодном каменном полу босиком. На мне было нечто вроде белой шелковой сорочки, что заставило меня стыдливо прикусить губу и покраснеть. Я осмотрела руки – это были мои обычные руки, только… бледнее и худее, чем обычно. Да и вся я казалась какой-то маленькой, худенькой и беленькой.
- И как это прикажете понимать? – спросил Снейп, наколдовав плед.
Он подошел ко мне, аккуратно укутал в мягкую ткань и внимательно посмотрел в лицо.
- В кого я превратилась? – спросила я не своим голосом.
- Я хотел бы узнать ответ на тот же вопрос, - ответил Снейп, подходя к моему котлу и вновь проверяя зелье, - Эликсир сварен верно.
- Профессор, нужно отвести её в больничное крыло, - подал голос Харпер, - посмотрите, ей же холодно.
- И она босая, - добавил с заботой – кто бы вы думали? – его друг Уркуорт.
- Позвольте мне отвести её, - предложила Джинни, поднимаясь из-за парты.
- Я помогу! – тут же воскликнул Рон.
- Я сам разберусь, - отрезал Снейп, подходя ближе ко мне, - Ни один из вас еще не закончил зелье.
Наколдовав для меня еще и мягкие темно-зеленые – под цвет пледа – тапочки, профессор жестом предложил мне выйти в коридор.
- Сваренные зелья оставить на моем столе, - бросил он напоследок, и мы вышли из класса.
До Больничного крыла мы шли молча. Снейп изредка поглядывал на меня, но я старалась делать вид, что не замечаю этого. Однако румянец на щеках выдавал меня с головой.
Ощущения были странными. Я казалась сама себе такой хрупкой, почти эфемерной. Это была как будто я и не я одновременно.
Внезапно споткнувшись о небольшой выступ, я едва не упала на пол, но профессор ловко подхватил меня и поставил на ноги. Я залилась краской пуще прежнего.
Профессор поправил плед, задержав руки на моих плечах. Я стыдливо опустила глаза. Но, не выдержав долго, подняла голову и взглянула на профессора.
- Ваше внутренне «я» - настоящее чудовище, мисс Грейнджер, - произнес профессор, всё еще держа руки на моих плечах.
- Но кто же я?
Но Снейп не стал отвечать на мой вопрос. Он резко отвернулся и пошагал в сторону Больничного крыла. Я поспешила за ним.
***
Там началась настоящая кутерьма. Мадам Помфри начала носиться со мной так, словно я – хрустальная ваза, которая может вот-вот упасть и разбиться.
- Но позвольте же мне взглянуть в зеркало! – жалобно попросила я, и моя просьба была тут же выполнена.
К кровати, на которой я лежала, подплыло небольшое зеркало, в которое я с жадностью взглянула.
Укутанная в сотни пледов, передо мной предстала видоизмененная я. Черты лица были те же, но кожа казалась более бледной, губы на её фоне напротив – алыми. А глаза… в эти глаза невозможно было смотреть без трепета. Большие, наивные карие глаза, кажется, умоляли вас помочь, позаботиться, защитить.
- Это значит, что внутри я – слабая? – спросила я, на глаза тут же навернулись слезы.
- Конечно же нет! – воскликнула мадам Помфри, - Ну же, дитя мое, не надо плакать, - она нежно погладила меня по голове.
- Всё это лишь значит, - ответил Снейп, сидевший рядом на стуле, - что, демонстрируя самоуверенность и нахальство, а также смелость и все прочие атрибуты Гриффиндора, внутри вы мягкий человек, нуждающийся в защите и внимании. Вы прячете эти черты, справедливо полагая их слабостью. Но сейчас, когда ваша внешность отражает этот внутренний мир, вы вызываете во всех желание защитить, с которым сложно бороться, - на последней фразе его в его голосе послышались незнакомые нотки.
Но внезапно меня окружил огонь. Всё вспыхнуло красным, невиданный жар охватил мое тело, но уже через секунду все прошло.
Я взглянула сперва на Снейпа, затем на мадам Помфри.
- Действие зелья закончилось? – спросила я, знакомым мне голосом.
- Судя по всему, да, - ответила мадам Помфри.
Профессор хранил молчание, неотрывно глядя на меня.
- Уф, слава Богу. Это так… неприятно, когда твоя душа обнажена и все видят тебя слабой и уязвимой. Словно я была неодета. Ох, кстати!
Я заглянула под плед и убедилась, что форма и мантия снова на мне.
- Так лучше, - прокомментировала я, выбираясь из кровати.
- Нет-нет, тебе нужно еще полежать! - Воскликнула мадам Помфри, а затем другим тоном добавила. – Странно, но хотя твой прежний вид вернулся, я всё еще вижу эту… ранимость в твоих глазах.
Я удивленно вскинула брови.
- Это, должно быть, побочное действие зелья. Но скоро это пройдет, наверняка.
Я перевела взгляд на профессора, ожидая, что он подтвердит мои слова.
Но он резко встал, и, не сказав ни слова, вышел из Больничного Крыла. Я еще продолжала удивленно смотреть ему в след, когда мадам Помфри заметила:
- Это не пройдет, мисс Грейнджер, ведь это часть вас.
- Какой же он невоспитанный нахал, - сказала я в свою очередь, не услышав слов собеседницы.
Узнав у мадам Помфри о том, как ведут себя мальчики, и услышав, что они втроем прекрасно ладят, я поспешила на Трансфигурацию, которая уже пять минут, как началась.
Стоило мне войти в класс, как все повернули головы в моем направлении и с живейшим интересом уставились на меня.
- Мисс Грейнджер, проходите. Мисс Уизли предупредила меня, что вы можете опоздать.
После Трансфигурации, профессор МакГонагалл попросила меня задержаться.
- Мисс Грейнджер, - произнесла она, и в течение последующих двадцати секунд молчала, решаясь сказать то, что хотела, - Завтра у профессора Снейпа день рожденья.
Мои брови взлетели вверх от удивления. Я ожидала многого, но не этого.
- Что ж, - ответила я, - он определенно козерог. Я всегда знала, что астрология – такая же наука, как и все другие.
- Да-да. Но видите ли… Он редко празднует свой день рожденья. Если говорить откровенно, едва ли я вспомню хотя бы один год, когда он устраивал бы настоящий праздник и был похож на именинника.
- Не могу сказать, что меня это удивляет. Но я могла бы предположить, что его это устраивает.
- Возможно. Но мне подумалось… почему бы не приготовить для него сюрприз?
Произнеся это, профессор МакГонагалл выжидательно уставилась на меня, и я готова поклясться – никогда еще на её лице я не видела такого выражения. Примерно такое же лицо было у Джинни, когда ей в голову приходила очередная гениальная идея.
Мне стало не по себе.
- Это прекрасная мысль, мэм. Но чем я могу помочь?
- Я думаю, будет замечательно, если мы устроим небольшое празднование в преподавательской комнате. Но приглашать одних только профессоров – неинтересно. Поэтому почему бы вам с мистером Уизли и мисс Уизли не придти? Я приглашаю именно вас, поскольку вас многое связывает. Жаль только мистер Поттер и мистер Малфой не смогут принять приглашение.
- Да, в самом деле, но профессор… - я была в замешательстве, - Я не думаю, что профессор Снейп будет рад увидеть меня или Рона с Джинни.
- О, на ваш счет я не сомневаюсь.
- Профессор МакГонагалл! – воскликнула я, но затем заставила себя успокоиться, и вежливо произнесла, - Мне кажется, у вас сложились неверные представления о наших с профессором Снейпом отношениях. Мы не выносим друг друга. И если вы видите в этом что-то большее, позвольте вас заверить, вы ошибаетесь.
Директриса откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на меня.
- Ясно, - произнесла она задумчиво.
- Вот и славно, - обрадовалась я, - Тогда, я пойду, мэм?
- Конечно…
Я уже почти подошла к двери, когда голос профессора МакГонагалл догнал меня:
- Вы ведь, конечно же, не хотели бы очаровать профессора Снейпа и доказать ему, что являетесь умной молодой девушкой, а не просто выскочкой-студенткой…
Я замерла.
- Что вы имеете в виду? – спросила я, медленно оборачиваясь.
- Я всего лишь хотела сказать, что этот праздник стал бы прекрасной возможностью для вас продемонстрировать, НАСКОЛЬКО вы выросли. Несколько заклинаний и красивое платье – и ни один мужчина не посмеет быть грубым с вами. Даже профессор Снейп. Но нет, вам это неинтересно. Вы предпочитаете, чтобы он видел вас лишь в вашей ученической мантии.
- Профессор МакГонагалл, мне показалось, или директор Хогвартса только что предложил мне соблазнить моего преподавателя? – спросила я, не веря ушам своим.
Профессор МакГонагалл поднялась из-за стола и серьезно посмотрела на меня.
- Мисс Грейнджер, я безусловно не стала бы предлагать вам такое. Это запрещено правилами школы. Но между соблазнением и очарованием есть огромная разница. Вы хотите добиться от профессора Снейпа уважительного отношения. Но вполне очевидно, что ваши методы, как то демонстрация ума и неукротимого нрава, не помогают достичь цели. И так уж повелось, что лучший способ для женщины добиться чего-либо от мужчины – очаровать его. Очарование, моя дорогая, ваше лучшее оружие.
Не согласиться с этим было трудно. Тем более в свете произошедших на Зельях событий. Но ведь во мне не было и капли настоящего очарования, того, которое помогало другим моим подругам по несчастью заставлять мужчин склонять перед ними головы или смотреть с восхищением и обожанием.
- Я не думаю, что заряд моего оружия достаточно силен, чтобы пробить броню профессора Снейпа, - ответила я.
- О, поверьте, вам это не составит никакого труда. Просто будьте уверены в себе. Забудьте на мгновение о том, что вы лучшая студентка школы, и вспомните о том, что вы – девушка.
Я вздохнула. Возможно ли было сделать из меня красавицу за сутки?
- И не просто девушка, но ведьма, - напомнила профессор МакГонагалл, и сдержанно улыбнулась.
Я улыбнулась в ответ.
- Но почему… почему вы позволяете это?
- С возрастом мы все становимся немного сентиментальными…
- Мэм?
- Не берите в голову, мисс Грейнджер. Просто послушайте моего совета.
- Спасибо, мэм… пожалуй, мы придем.
***
На следующий день, в субботу, намечался поход в Хогсмид, и мы с Джинни решили воспользоваться этим и зайти в магазин одежды.
Покупать праздничную мантию она запретила мне категорически. Поскольку я посвятила её в план профессора МакГонагалл о необходимости очаровать Снейпа, дабы добиться нормального к себе отношения, Джинни взялась за меня всерьез.
- Вчера я поняла, как тебе идет белый шелк, - заявила она, просматривая разные платья.
- Я не хочу белое, это слишком… привлекает к себе внимание.
Джинни повернулась ко мне, сложила руки на груди и строго спросила:
- А мы что хотим, затеряться в толпе или привлечь *чье-то* внимание?
Я недовольно вздохнула и принялась ждать, пока Джинни найдет что-нибудь подходящее. Никакого желания искать что-либо самой не было. Впрочем, у меня его никогда не бывает.
Наконец, было отобрано три платья для примерки. Четвертому, выбранному подругой, я сказала категорическое «нет», поскольку в ночном пеньюаре я выглядела бы скромнее, чем в этом кусочке шелка.
И к моей великой радости, нам не составило большого труда выбрать из трех одно платье из атласа, цвета, как сообщил продавец, «брызги шампанского». На мой взгляд, оно было белым, но, оказалось, что у белого существует множество оттенков, и именно этот носил столь интересное название.
- Гермионаааа, - протянула Джинни, - глядя на меня, - Какая у тебя потрясающая фигура!
Здесь я, конечно, не могла согласиться. И платье, которое лишь подчеркивало все недостатки, поддерживало меня.
- Ты что, посмотри на эти огромные бедра. Они размером с Африку, - ответила я, недовольно замечая, что Лаванда Браун могла бы сказать то же самое с той же интонацией.
Это не было мне комплиментом.
- Ты что, они идеальны. Именно такими должны быть бедра, - не согласилась Джинни.
Я же не без зависти посмотрела на её худенькую, субтильную фигурку. Я бы предпочла иметь такие формы, как у неё. Такая миниатюрная, аккуратная, с тоненькими ручками и совершенно плоским животиком. Я по сравнению с ней выглядела настоящей коровой.
- Джинни, я не хочу покупать это платье, - вдруг сказала я, - Давай уйдем отсюда. Я пойду в школьной мантии.
Магазины одежды действуют на меня удручающе. Мало того, что я становлюсь похожей на всех этих дурочек, помешанных на собственном весе и модной одежде, так еще и настроение становится хуже некуда.
- Нет, Гермиона, мы возьмем это платье. Если ты такая глупенькая, и ничего не понимаешь в женских фигурах, я буду заставлять тебя делать то, что считаю правильным. Пусть ты будешь думать всякие глупости, но зато окружающие будут восхищаться тобой.
- Ты говоришь полную ерунду, - сказала я, недовольно, - Платье красивое, я согласна, но я в нем никуда не пойду. Я буду чувствовать себя последней идиоткой.
- Потому что ты такая и есть! – воскликнула Джинни, - посмотри, как оно здорово обтягивает твою попку!
- Джинни! – взвизгнула я, бросая взгляд в сторону продавца.
Тот, не молодой уже мужчина, между прочим, кажется, был согласен с Джинни. По крайней мере тот взгляд, которым он смотрел на мое тело, говорил именно об этом.
- Я ухожу, - сказала я, прячась в примерочной.
Уже через пару секунд, платье сменилось моей собственной одеждой, и я вышла, протягивая наряд продавцу.
- Мы берем его, - сказала Джинни.
- Нет! – возмутилась я.
Но продавец уже заворачивал покупку.
- Я сама оплачу, если ты такая вредная, - заявила подруга.
Она знала, что я не позволю ей сделать этого. Как только я расплатилась, мы вышли из магазина.
- Ты отвратительна. Совершенно отвратительна, - сказала я ей.
- Ты права. И еще больше утвердишься в своем мнении, когда я скажу, что мне тоже нужно платье.
Я застонала.
- Пожалуйста, я больше не вынесу…
- Вынесешь. Тем более, я, кажется, знаю, что хочу.
К моему превеликому удовольствию, мы справились действительно быстро, и уже через полчаса направились к Трем Метлам, чтобы встретиться там с Роном.
- Как Гарри и Драко понравилось у мадам Помфри? – спросила Джинни, пока мы шли по улице.
- О, им очень понравилось. Мадам Помфри позволила им поиграть в целителей и они оживили стул.
- Что?!
- Да. Они долго ухаживали за ним, воображая, что это пес, а затем, пока мадам Помфри была на обеде, пробрались в её кладовую и украли несколько зелий. Драко уверяет, что они прежде прочитали, что было написано на этикетке.
Джинни, не веря, смотрела на меня, я же невозмутимо продолжала рассказ.
- После процедур стул начал бегать по комнате, вилять спинкой и ласкаться. Вообрази удивление мадам Помфри, когда она обнаружила это создание, вернувшись из Большого Зала.
Я вспомнила, как сама едва не закричала от ужаса, когда стул подскочил ко мне, сидящей на кровати, и поставил передние ножки на мои колени.
- Умертвить его не удалось, и теперь он живет в нашей комнате. Стульчик очень игривый и ласковый, легко обучается командам. Ест, как выяснилось опилки и иногда металлическую стружку. Только вот не знаю, как часто его нужно выгуливать…
- Гермиона, - робко произнесла Джинни, - Мне кажется… ты только не обижайся, но ты… сошла с ума.
Я рассмеялась.
- Может быть. Но посмотри… кто это с Роном?
Джинни посмотрела в направлении Трех Метел и увидела у входа брата, который чесал сидение довольно потягивающегося стула.
- Стульчик! – крикнула я.
Тот радостно побежал ко мне, и едва не сбил с ног, живо приветствуя, ласкаясь и ставя передние ножки мне на живот.
- Кошмар какой, - прошептала Джинни.
***
Целый день мы гуляли с Роном, Джинни и Стульчиком. Мое настроение, испорченное посещением магазина, поднялось, и мы отлично провели время. Правда, я иногда начинала грустить, представляя, что Дракои Гарри сидят сейчас в комнате совершенно одни, но что я могла поделать?
Ближе ко второй половине дня я начала нервничать из-за предстоящего вечера. Идея устроить Снейпу сюрприз уже не казалась мне такой хорошей. Напротив – я ощущала всю её опасность и в некотором роде глупость.
Но отступать было поздно. В любом случае, кроме меня Рона и Джинни, а также преподавателей, как я узнала, были приглашены старшекурсники-слизеринцы. То есть, откажись я придти, Снейпа это от предстоящего праздника, а гостей от его реакции, не избавило бы.
Хотя, оказаться в момент поздравления где-нибудь подальше от Хогвартса было бы очень разумно…
Джинни заглянула ко мне в комнату за полчаса до того, как нам надо было оказаться в преподавательской. Я боролась с непослушными локонами, вспоминая четвертый курс, и проклиная чертовы кудри.
- Очень красиво, - похвалила Джинни, внимательно осматривая прическу.
- Черта с два, - ответила я зло, - Видишь, эта прядь никак не хочет укладываться.
- А ты выпусти её из прически, вот так, - она подошла ко мне и быстро привела всё в порядок.
Я довольно повертелась перед зеркалом.
- У тебя золотые руки, спасибо.
- Покажи! – закричал Гарри, подлетая к Джинни и хватая её за руки, - Но они обычные, - разочарованно протянул он.
Джинни улыбнулась, обняла мальчика и начала объяснять ему значение поговорки.
- Так легко представить, что это ваш с Гарри сын, - заметила я, наблюдая за ним в зеркало.
Джинни порозовела и принялась щекотать ребенка. Тот захихикал и попытался вырваться.
- Идиллическая картинка, - прокомментировала я.
Затем резко встала и бросила последний взгляд на свое отражение.
- Джинни, я готова, - сказала я, словно меня собирались бросить в логово к змеям.
- Ты обворожительна, - ответила подруга.
- Драко, не шалите, не пытайтесь выбраться из комнаты, не используйте магию, перед сном умойтесь и выпейте молоко, - последние указания я всегда давала, обращаясь к Драко как к более ответственному, - Поздно не ложитесь. Ах, и уберите за Стульчиком.
- Я не буду трогать стульчиковые какашки! – тут же воскликнул белобрысый мальчишка.
- Это всего лишь ДСП, - ответила я, выходя в коридор.
- Не буду! – донеслось до меня, и я заперла дверь.
***
В преподавательской было уже довольно много гостей. Все суетились, перешептывались и нервно хихикали, прекрасно осознавая всю опасность затеи.
Комната была украшена в слизеринских тонах, в центре висела гирлянда с надписью «С днем рожденья Профессор Снейп!», на серебряных столиках стояли угощения и напитки, а в углу комнаты, очевидно, были сложены подарки. Я положила свою коробочку рядом с остальными и отыскала в толпе Тонкс. Та, ради случая, окрасила волосы в зеленый цвет.
- Фиолетовый тебе лучше, - заметила Джинни.
- Спасибо, а тебе зеленый, - ответила Тонкс, имея в виду изумрудно-зеленое платье, которое действительно очень шло рыжим волосам моей подруги.
- Он идет! – вдруг закричал кто-то, и в комнате поднялась невообразимая возня.
Но вот все заняли свои места – я, к счастью, оказалась хоть и в первом ряду, но где-то с краю – и погасили свет.
Несколько томительных секунд мы слышали лишь приглушенный стук каблуков. Но вот, наконец, со скрипом отворилась дверь, и Он вошел в комнату.
- Что за черт? – произнес знакомый низкий голос.
- СЮПРИЗ! – вдруг заорали все, и свет зажегся.
Этот крик еще долго звучал в моих ушах, хотя в комнате воцарилась гробовая тишина. Все наблюдали за именинником, который застыл, словно изваяние с вытянутой палочкой. И когда только он успел её достать?
- Вот это реакция… - прошептал стоящий рядом со мной Рон.
- С днем рождения, Северус! – громко произнесла профессор МакГонагалл.
- С днем рождения! – не слишком дружно произнесли все остальные.
Профессор Снейп всё еще не шевелился.
- Кто-то кинул в него Петрификус Тоталус! – предположила мадам Хуч.
- Нет, я в порядке, - «ожил», наконец, виновник торжества.
Хотя настороженное выражение не покидало его лица и на секунду.
- Мы решили устроить тебе сюрприз, Северус, - объяснила профессор МакГонагалл, - ты ведь никогда не празднуешь день рожденья! Это совершенно неправильно.
- В самом деле? – Снейп замялся, было видно, что в подобной ситуации он оказался впервые, - Что ж… благодарю.
Редко можно услышать менее искреннюю благодарность.
- Ну-ну, не будь нюней, Северус! – воскликнула мадам Хуч, и профессор одарил её таким убийственным взглядом, что я удивилась, почему преподаватель полетов не упала там же замертво.
Тем временем, по какой-то неведомой мне причине, мне пришла в голову идея разрядить обстановку.
- Похоже, нам действительно удалось удивить вас, сэр, - произнесла я, улыбаясь.
Взгляд Снейпа тут же метнулся ко мне, и, Боже, я хотела расхохотаться от выражения лица, которое появилось у него, когда он увидел меня. Точнее, когда понял, кто перед ним.
Несколько томительных секунд он не спускал с меня пронзительного взгляда, и я начала нервничать.
- Но это была не моя идея, - сказала я, опасаясь, что меня обвинят еще и в этом.
- Что ж, теперь можно перейти к угощениям,- провозгласила директор, - Северус налить тебе бокал вина?
- Я сам себя обслужу, благодарю, Минерва, - ответил Снейп, его глаза ни на мгновение не оставляли моего лица.
- Он похож на удава, - прошептал Рон, - Того и глядишь набросится на тебя и задушит.
- Ага, в объятиях, - хихикнула Джинни, за что получила мой неодобрительный взгляд.
Когда же я вновь повернулась к профессору, он уже стоял у одного из столиков, наливая себе и профессору МакГонагалл вина.
Набравшись смелости, я подошла к ним.
- Вы позволите? – произнесла я, протягивая пустой бокал.
- Студентам запрещено употреблять алкогольные напитки в стенах школы, отчеканил Снейп, теперь избегая смотреть на меня.
- Ох, Северус, но сегодня особый день, - вступилась за меня директор.
- Минерва!
- Тем более, я уже совершеннолетняя, - заметила я.
Снейп зло взглянул на профессора МакГонагалл, выхватил у меня из рук бокал и налил в него совсем немного вина.
- Спасибо, - ответила я, пытаясь поймать его взгляд, но профессор упрямо избегал смотреть на меня.
- Ну а теперь, когда наши бокалы полны, - провозгласила директор, - Давайте же поднимем их в честь нашего именинника, Северуса Снейпа!
- За Северуса Снейпа! – хором ответили гости, и пригубили напитки.
- Вы в самом деле никогда не празднуете день рожденья, сэр? – спросила я светским тоном.
- Нет, - был краткий ответ.
- Но почему?
- Не ваше дело.
Я закусила губу. Снести это оскорбление и продолжить, подобно воде, точить камень, или же оскорбиться и уйти? Но ведь он даже на меня не смотрит!
Конечно же, ведь я ему совершенно безразлична. Глупо было надеяться, что мне удастся очаровать его, не имея никакого очарования.
- Извините, - шепнула я, и вернулась к Рону и Джинни.
- Ну что? – тут же поинтересовалась подруга.
- Он груб, как всегда, - раздосадовано ответила я.
- Конечно, зачем ты вообще к нему полезла? – тут же влез Рон.
- Не твое дело, - отрезала Джинни, и принялась расспрашивать меня, о чем мы говорили.
Но у меня не было настроения отвечать. Все мои старания были напрасными, и я теперь чувствовала себя совершенно нелепо в этом платье и с этой вычурной прической. Нужно было продолжать демонстрировать ему свое безразличие! А теперь он может подумать, что я нарядилась ради него, и посмеется над глупой Грейнджер.
Я было надумала покинуть праздник, как передо мной возник Харпер.
- Гермиона, ты просто великолепна сегодня, - сказал он, и галантно предложил пройти к одному из столиков.
По совпадению, у того же столика стояли профессор Снейп и профессор МакГонагалл, и о чем-то спорили.
- Ох, мистер Харпер, - произнесла директор, - Не знала, что вы дружите с мисс Грейнджер.
А я не знала, мэм, что вы так интересуетесь моей личной жизнью.
- Разве можно оставить без внимания столь красивую девушку? – ответил Харпер, улыбнувшись.
Я не могла не улыбнуться в ответ.
- Действительно, разве можно? - сказала профессор МакГонагалл, глядя отчего-то на профессора Снейпа.
Тот стоял к нам спиной, накладывая в тарелку какие-то закуски и, кажется, демонстративно не поворачивался к нам.
- Вы всегда славились любовью к представительницам чужих факультетов, мистер Харпер, - сказал он внезапно.
Повернувшись, он впился взглядом в своего ученика.
- Не думал, что это запрещено, сэр, - ответил Харпер с достоинством.
- Конечно же нет. Если вас не беспокоит собственная репутация.
- Северус! – тут же воскликнула профессор МакГонагалл.
- Репутация Харпера куда лучше вашей, сэр, пока вы позволяете себе оскорблять девушек и вести себя не как джентльмен, - сказала я, не в силах больше терпеть его нападки и продолжать изображать Мисс Правильность.
- Как джентльмен я веду себя только с леди, - заявил он, и это переполнило чашу моего терпения.
Я залепила ему звонкую пощечину, и, не глядя ни на кого, поспешила покинуть комнату. Все провожали меня недоуменными взглядами.
- Гермиона! – крикнули в один голос Рон, Джинни и Харпер.
Но я не собиралась продолжать терпеть это. С меня было довольно! Я открыла дверь, но замерла, увидев там Люпина с рукой, занесенной, чтобы постучать.
- Ремус! – радостно воскликнула я, и буквально кинулась ему на шею.
- Гермиона, я тоже рад тебя видеть, - немного обескураженный таким приветствием отозвался он.
Я отпустила его и сделала шаг назад, позволяя Тонкс поприветствовать своего мужа. Затем с ним поздоровались остальные преподаватели. Снейп сдержанно кивнул, всё еще не отходя от того места, где я его оставила.
- Надеюсь, теперь ты не уйдешь? – спросила Джинни, когда шумные приветствия поутихли.
- Ты что, собиралась уходить? – спросил Ремус расстроено.
- Да… но теперь, пожалуй, останусь, - ответила я.
- Тогда я уйду, - надменно произнес Снейп, но вдруг замер, словно его парализовало.
- Никуда ты не пойдешь, Северус Снейп, - строго сказала профессор МакГонагалл, стоя с палочкой в руке, - Либо ты научишься цивилизованно общаться с людьми, либо будешь весь вечер изображать статую. День рождения без именинника проходить не может.
С этими словами она безмолвно взмахнула палочкой, и профессор обрел способность двигаться.
Гордо подняв подбородок, он удалился в самый темный угол комнаты и уселся там в кресло.
Я же решила, что буду веселиться, не смотря ни на что. И плевать я хотела на этого самодовольного, надменного, спесивого, грубого, чванливого человека.
Я болтала с Люпиным и Тонкс об их планах на будущее, о их новом доме, о работе Люпина, затем вдруг ввязалась в спор между мадам Хуч и профессором Вектор о возможностях Гриффиндора выиграть в этом году кубок школы. Точнее, об отсутствии этой возможности. После этого Харпер, который не отходил от меня и на минуту, ближе познакомил меня со своими друзьями – Уркуортом и Амендой Деррик. Мы довольно мило побеседовали о Т.Р.И.Т.О.Н.ах, погоде и о чем-то еще малозначительном.
Удивительно, но я перестала чувствовать себя неловко из-за своего внешнего вида, напротив – я наслаждалась комплиментами, которые делали мне все вокруг. Особенно Харпер – он был просто неутомим и придумывал все новые и новые слова, чтобы заставить меня смутиться.
Единственное, что доставляло мне беспокойство – это профессор Снейп и то, что он не спускал с меня взгляда. Если я не видела этого, то чувствовала. К концу вечера я поняла, что больше оставаться под его пристальным взглядом просто невозможно.
Я оставила Харпера с его друзьями, и подошла к Снейпу, одиноко просидевшему в кресле весь праздник.
- Я не желаю с вами разговаривать после оскорбления, которое вы мне нанесли, - произнес профессор, стоило мне открыть рот, но я была настойчива.
- Профессор Снейп, - надменный тон давался мне легко, - Я понимаю, что мое общество вам неприятно, и, возможно, даже находится в одной со мной комнате для вас – сущее наказание. Поверьте, я чувствую то же самое в отношении вас.
Вероятно, ему стало неудобно от того, что приходилось смотреть на меня снизу вверх, и он встал.
- Но я была бы вам крайне признательна, - продолжила я, - если бы вы были столь любезны и перестали сверлить меня взглядом. Ваша неприязнь и без того довольно ощутима, чтобы была необходимость преследовать меня таким образом.
Снейп молча смотрел на меня, не говоря ни слова.
- Сэр, я настоятельно прошу вас…
- Зачем вы пришли? – вдруг спросил он.
- Простите? – я недоуменно взглянула на него.
- Вы явились сюда в этом вашем белом платье, пытались быть милой, подарили подарок…
Я бросила взгляд в сторону коробок: моя лежала сверху, и на ней крупными буквами было написано «Профессору Снейпу от Гермионы Грейнджер».
- И я интересуюсь, зачем вам это нужно? Что вы задумали, мисс Грейнджер? Что у вас на уме?
Пришла моя очередь прятать взгляд, потому что испытать на себе его способности в легилименции мне бы не хотелось.
- Каждый человек заслуживает того, чтобы его поздравили с днем рождения, даже вы. Явиться без подарка было бы некрасиво, грубить имениннику - тем более. А что до платья – не понимаю, какие нарекания вызывает у вас ОНО?
- Нарекания? – спросил профессор сквозь зубы, - О нет, никаких нареканий, лишь удивляет ваше бесстыдство.
- Я не желаю это слышать, - сказала я, намереваясь уйти, но Снейп вдруг схватил меня за запястье.
- Нет уж, послушайте, - прошипел он, не желая привлекать внимание гостей, - Ваше платье, на мой взгляд, лишний раз свидетельствует о вашей распущенности, потому что ни одна воспитанная ведьма не позволила бы себе надеть что-либо подобное. Оно больше показывает, чем скрывает, и вы наслаждаетесь мужским вниманием к вашим оголенным ножкам и…
Повисла пауза.
- И…? Что же, профессор, у вас даже язык не поворачивается произнести слово «грудь»? Да вы самый настоящий ханжа, вот вы кто! Обвиняете меня черт знает в чем, а сами пялитесь на меня весь вечер. Теперь-то мне ясно, чем я заслужила подобное внимание, - издевалась я, - Дело вовсе не в неприязни. А что касается моей «распущенности», как вы соизволили выразиться, никогда мне еще не делали более нелепых и глупых замечаний!
- О да. Ваше поведение – образец скромности и добродетели.
- Именно так!
- Профессор, при всем уважении, - вдруг произнес неизвестно откуда взявшийся Харпер, - я не позволю вам оскорблять Гермиону. Мне очень неприятно это говорить, но я вынужден требовать у вас, чтобы вы извинились перед ней.
- Нет, Харпер, не стоит… - попыталась остановить его я, но тщетно.
- Сэр?
Лицо Снейпа исказила гримаса ярости.
- Щенок, - процедил он.
- Сэр, я повторяю, что мне это очень неприятно, но я буду вынужден вызвать вас на магическую дуэль, если вы немедленно не извинитесь перед Гермионой.
- Харпер! – воскликнула я, хватая его за рукав.
Но он лишь спокойно убрал мою руку и смело взглянул в глаза преподавателю.
- Дуэль. Прекрасно, - ответил профессор.
- Северус Снейп, ты не сделаешь ничего подобного! – сурово произнесла профессор МакГонагалл.
В тот момент я осознала, что уже все внимание в комнате было приковано к нам.
- Дуэль со студентом! – Возмущенно произнесла директор. – Совершенно возмутительно!
- Харпер, не глупи, - в свою очередь успокаивала я юношу.
Профессор Снейп презрительно взглянул на меня, потом на Харпера, и, бросив ему тихое «мы еще поговорим об этом», стремительно покинул комнату.
- Подарки он, я думаю, посмотрит завтра, - сказала профессор МакГонагалл.

Глава 17


Вокруг знакомые лица, одни и те же люди изо дня в день, из года в год. Как же много должен являть собой человек, чтобы представлять интерес для окружающих даже после многих лет знакомства! И что же должно быть в человеке, чтобы вызывать в тебе сумасшедшие чувства, когда кажется, ты понял его и разгадал, и знаешь, чего ожидать? А чувства – они как маленькие дети, такие же искренние и непослушные. Голос разума может заставить их вести себя тихо, разговаривать шепотом и пугливо озираться вокруг. Но разум – насколько он силен и могуществен, настолько же слаб перед чувствами. Я всегда знала, что мой разум – мое оружие, мой верный помощник и друг, мой спаситель и судья, это то, что всегда будет в моем распоряжении, даже если не останется ничего больше. Но так всегда случается с порождениями разума, со знаниями такого рода – они вдруг оказываются хрупкими ледяными скульптурами, которые тают под жаром эмоций, рушатся под давлением чувств. И они НЕПОНЯТНЫ. Их нельзя исследовать, найти рациональное объяснение, невозможно подчинить или найти способ избавиться.
За окном непроглядная тьма, а я вижу там, за стеклом, лицо профессора Снейпа. Он смотрит на меня недовольно и почему-то осуждающе. Мне неудобно сидеть на узком подоконнике, на твердых холодных камнях, но я не могу оторваться от этих черных глаз. Может быть, он мог бы объяснить мне, почему все так сложно, почему я не могу разобраться в себе, почему не могу установить диктатуру разума в собственном внутреннем мире, и, наконец, как заставить себя относиться ко всему безразлично? Но нет. Профессор умен, но чувства – и не его стезя. Откуда мне это знать? Но разве это не ясно по тому, как он ведет себя, как так же, как и я, не справляется с собственными эмоциями? Кажется, для него их в последнее время слишком много. Он похож на котел с зельем, в который я всё продолжаю и продолжаю добавлять ингредиенты, тогда как он давно полон и зелье выплескивается наружу. Неудивительно, что я получаю ожоги.
Новая попытка проанализировать себя не приводит ни к чему. Если бы я смотрела на себя со стороны, то приняла бы эту неспособность за нежелание. Что-то слишком опасное и неправильное виделось бы мне в глубине собственной души. Но я не склонна к такому самокопательству, поэтому решаю оставить всё, как есть. Кто-то назовет это слабостью? Пускай. А я назову это разумным решением.
Уткнувшись лбом в холодное стекло, я продолжала всматриваться в темноту за окном. Мысли расплавлялись, в голове звучала старая, давно забытая мелодия, а где-то вдалеке, за Запретным лесом, небо медленно становилось светлее. Забрезжил рассвет. Удивительные чувства вызывает созерцание рождения нового дня – ночь, которая казалась непобедимой, черной и густой, как старые чернила, вдруг с такой легкостью сдается перед кажущейся хрупкой силой утра, складывает свое оружие, забирая страхи и вымыслы, и медленно отходит.
Зарозовел восток, и я отчетливо увидела Гелиоса в его колеснице. Он был прекрасен, и я любовалась им сквозь запотевшее окно, находясь где-то на грани между сном и явью.
Чувство светлой тоски и печальной радости было нарушено звоном будильника. Я едва не упала с подоконника, когда этот ужасный звук разорвал тишину. Направив на нарушителя спокойствия волшебную палочку, я заставила его замолчать. Затем потерла глаза и удивленно уставилась в окно – на улице было всё еще темно. Удивительно – мне приснился рассвет. И каким реальным он казался! Тут же на ум пришло воспоминание из далеких времен. Однажды я пролистывала одну из книг по Предсказаниям, и, признаюсь честно, с некоторым любопытством прочитала несколько страниц о толковании снов. «Если вам приснился рассвет, - говорилось там, - это означает Начало Понимания, Просветление, Новое Начало». Сонникам я не доверяла, но Новое Начало – это именно то, в чем я нуждалась.
Не торопясь умывшись и одевшись, я подошла к кроваткам Драко и Гарри, чтобы посмотреть на спящих ангелочков, но к некоторому удивлению обнаружила там двух подростков. Оба спали, неудобно скрючившись, поскольку кроватки были им малы. Одежда на них порвалась, и я поспешила укрыть их пледами. Затем, было решено их разбудить.
Драко подскочил, стоило мне дотронуться до его теплого плеча. Он уставился на меня бешенным взглядом и несколько секунд не шевелился.
- Всё в порядке, Драко, - произнесла я успокаивающим ласковым голосом, - Ты в Хогвартсе. Произошел инцидент с зельем, и ты превратился в ребенка. Четыре недели я заботилась о тебе и Гарри, который также пострадал, и теперь ты, кажется, вернулся в свой прежний возраст. Возможно, действие зелья, которое вылилось на вас, закончилось. Ты помнишь, что произошло?
Драко медленно пожал плечами.
- Сколько тебе лет, Драко? – спросила я.
- Пятнадцать.
Стараясь не демонстрировать испытанное разочарование, я сказала:
- Что ж, значит, вы просто снова повзрослели. Что ты помнишь, Драко?
- Я не знаю, - ответил он неуверенно, - Мне кажется… почему ТЫ за нами… присматривала? – спросил он через мгновение со знакомыми надменными нотками в голосе.
- Потому что профессор Снейп и профессор МакГонагалл сочли меня главной виновницей, надо думать.
- Я тоже не испытывал огромного удовольствия жить с тобой в одной комнате столько времени, - ответил он, сложив руки на груди.
Я уперла руки в боки.
- Надеюсь, ты недолго пробудешь в этом возрасте. Кажется, в пятнадцать ты был совсем несносным. Так что же ты помнишь, ответь, наконец?
Блондин некоторое время смотрел на меня оценивающе, затем его плечи опустились, словно он сдался:
- Я помню как мы с Поттером были у тебя дома, кажется, виделись там с Уизли. И Снейп там тоже был. А, и твой отец! Он рассказывал про то, как работают часы.
Я едва заметно улыбнулась. Вспомнив о моем папе, Драко заговорил более искренне, без этой его глупой заносчивости.
- Помню, как мы с Поттером жили здесь, но почти не помню, что мы делали. А! Он превратился в рыбу, - сказав это, блондин рассмеялся, но вспомнив о моем присутствии, снова стал серьезен, - Еще мы… о, хотя, это неважно…
Щеки Драко внезапно порозовели.
- Что? – настороженно спросила я.
- Неважно, я же сказал. Еще я помню, как мы ходили в Запретный лес, и потом Снейп спас нас от дендрапента. Помню, как мы играли со стулом, представляя, что это собака и…
- Стоп, - резко сказала я.
Драко вопросительно взглянул на меня.
- Снейп спас вас?
Драко кивнул.
- СНЕЙП? – повторила я громче, и Гарри в соседней кроватке недовольно заворочался.
Драко скорчил рожицу, которая, вероятно, означала раздражение.
- Профессор Снейп? – переспросила я, все еще не доверяя собственным ушам.
- Грейнджер, ты что – тупая? Я же сказал - Снейп, - ответил Драко, недовольно вздыхая, - Профессор Снейп, мой декан, Мастер Зелий.
Я сделала несколько шагов назад, чтобы наткнуться на свою кровать и сесть на неё, глядя в пространство.
- Но я думала это Рон, Джинни и Тонкс нашли вас.
- Нет. Мы с Поттером забрели черт знает куда и не могли найти дорогу к Хогвартсу. Мы еле убежали от каких-то огромных сороконожек, как тут же наткнулись на гигантскую псину с десятью головами. Она почти заметила нас, но вдруг что-то её отвлекло, и она убежала. Тогда мы решили, что надо забраться на дерево и с верхушки можно будет увидеть огни школы. И как только мы попытались сделать это, как с дерева начали сползать эти твари. Я раньше не встречал их, но не думал, что они такие огромные. Вообще-то, я читал, что дендрапенты это небольшие животные, чуть больше метра длинной, похожие на змей с двумя головами и небольшими лапками с острыми когтями, которые помогают им карабкаться по деревьям. Якобы совершенно безобидные, если их не беспокоить. Но, тролль меня раздери, если они действительно такие «милые». Штук двадцать этих уродов окружили нас. Глазели на нас своими красными глазищами – наверное, думали, кого первым сожрать. Тогда-то и появился Снейп. Начал отбрасывать дендрапент от нас, и те стали бросаться на него. Он, конечно же, без проблем справился бы и с сотней таких уродов, но оказалось, что одна из этих гадюк всё еще была на дереве. Наверное, самая главная из них. Она незаметно подползла к нему со спины и набросилась. Яд дендрапент не смертелен, но вызывает сильную слабость, головную боль и снижение магических сил. Но Снейп все равно покончил со всеми этими гадами, и повел нас в Хогвартс. По пути мы встретили Уизли и, кажется, там действительно была Тонкс. Что было потом, я не уверен. Следующее, что я помню, это…
Драко замолчал. Я так заслушалась его рассказом, что эта неожиданная пауза словно вырвала меня из задумчивого состояния.
- Что? Вы, должно быть, проснулись в Больничном Крыле… - подсказала я, но Драко не торопился продолжать, - Ну же, Драко?
- То зелье, которое пролилось на нас с Поттером – как это произошло? – вдруг спросил он.
Я удивилась такой резкой смене темы, но ответила:
- Мы готовили его в туалете Плаксы Миртл. Вы с Гарри повздорили и уронили котел.
- Почему я готовил его с вами?
Драко прилагал немало усилий, чтобы сочетать в своем голосе нормальные интонации и присущую ему в пятнадцать лет надменность. Вероятно, он еще не определился, какую манеру поведения выбрать, и потому пытался компилировать.
- Потому что… - я, было, хотела сказать, что он сам напросился, что шантажом заставил нас принять его, но тут же поняла, что это было бы ошибкой, - мы подружились после войны.
Драко скептически посмотрел на меня.
- Мы? Подружились? – недоверчиво произнес он.
- Да, что тебя смущает? Или сейчас ты считаешь, что идеи Волдеморта были стоящими, и убивать грязнокровок – достойное чистокровного мага занятие? И поэтому тебе трудно поверить, что ты встал на нашу сторону и мы, в конце концов, нашли общий язык?
Драко какое-то время молчал.
- Я не знаю. Я… не хочу говорить об этом. Особенно с тобой.
Я какое-то время молчала.
- Что тебя беспокоит, Драко? Скажи мне. Мы друзья, и ты можешь доверять мне. Честно.
Драко сохранял тишину.
- После всех этих дней – этих недель – ты стал мне очень близок. До инцидента мы были друзьями, хотя отношения наши были довольно своеобразными…
- В каком смысле?
- Нууу, ты как будто в шутку заигрывал со мной, а я как будто в шутку сердилась, - ответила я, отчего-то смущаясь.
Драко сдержанно кивнул.
- Теперь же ты для меня как… не знаю, младший брат, что ли.
- Брат?! – воскликнул Драко, - Младший?!
Гарри недовольно заворчал во сне, но так и не проснулся. Я же сказала:
- После того, как я кормила тебя, купала, меняла подгузники и читала книжки на ночь, едва ли можно ожидать от меня других чувств. Но это очень теплые чувства, поверь. И еще поверь, что мне не просто в этом сознаваться. Просто я чувствую, что если мы сейчас же не разъясним это, то снова отдалимся, а я этого не хочу. Я слишком привыкла к вам двоим все время рядом.
Драко некоторое время сосредоточенно разглядывал свои ногти, затем поправил плед и взглянул на меня.
- Просто… - проговорил он медленно, - я ЗНАЮ, что не люблю тебя. Я знаю, что ты раздражаешь меня, что ты всего лишь…
Я прикусила губу. Было больно слышать это – больнее, чем я предполагала. Но Драко оборвал фразу на полуслове. Помолчав, он продолжил:
- Но я этого не чувствую. Понимаешь? Я помню, что должен грубить тебе, потому что я всегда так делал, но я не чувствую ненависти. Скорее наоборот. То есть, я имею в виду...
Юноша вдруг залился краской. Затем сердито взглянул на меня, словно я была повинна в его смущении:
- То, что ты сказала, насчет того, что я для тебя как младший брат – я, как будто, чувствую примерно то же самое. Как будто ты… я доверяю тебе. И чувствую себя… спокойно с тобой.
Я быстро подошла к нему и обняла его белобрысую голову. Прижав Драко к себе, я погладила его шелковистые волосы.
- Ээ, Гермиона. Несмотря ни на что, я всё еще парень. Так что постарайся сделать так, чтобы мое лицо не прикасалось к твоей груди, - я тут же отодвинулась и смущенно улыбнулась, - Иначе, - продолжил он, - братские чувства уступят место несколько иным.
Я хмыкнула и отошла к кроватке Гарри.
- Черт, - проговорил Драко, взъерошив свои волосы, - Это ужасно странно. У меня в голове полная каша, а уж что говорить о… об остальном. Как будто я – это два разных человека.
Я понимающе кивнула.
- Значит, ты помнишь только события, произошедшие до того, как тебе исполнилось пятнадцать? – уточнила я на всякий случай.
- Приблизительно, - ответил Драко, - Хотя я ни в чем не уверен.
- Надо разбудить Гарри, - проговорила я задумчиво.
Блондин кивнул.
- А потом дать нам одежду и покинуть комнату, - заметил он.
Я согласилась. Потрепав Гарри по плечу, я подождала, пока он откроет глаза и сядет на кровати, удивленно глядя на меня. Хотя он, казалось, был менее шокирован, чем Драко. Он просто вопросительно оглядывался, недоумевая, почему кровать такая маленькая, и что здесь делает…
- Драко? – спросил, наконец, он хриплым голосом.
- Поттер.
- Малфой, - тут же поправился Гарри и прокашлялся.
Затем он снова вопросительно взглянул на меня. Я объяснила ему ситуацию, и его взгляд стал более осмысленным. Наконец, когда ситуация прояснилась, я увеличила для них кое-какую одежду, и вышла в коридор.
Поразмыслив, я отправилась на поиски директора. Долго искать не пришлось – она уже завтракала в Большом Зале. К счастью, в связи с воскресеньем, студентов в зале было еще не так много, и поэтому то, что я подошла к профессору МакГонагалл, что-то прошептала ей, и мы вместе быстро покинули помещение, осталось почти незамеченным. Профессора Снейпа за преподавательским столом еще не было, и поэтому он компанию нам не составил.
Когда мы оказались в нашей с мальчиками комнате, те уже были одеты и тихо сидели в креслах с книгами в руках. Оба казались какими-то странно притихшими.
Оглядев Гарри и Драко, профессор МакГонагалл заключила, что их так давно не видели, что если двое объявятся на завтраке и начнут посещать занятия – никто и не заметит изменений во внешности. Проблемы с памятью можно будет объяснить долгой болезнью, а то, что они выглядели несколько моложе, чем те Гарри и Драко, которых мы знали, как было упомянуто, едва ли бросится в глаза. Я радостно согласилась. Но сперва мне надо было растолковать обоим некоторые моменты, связанные с их теперешней жизнью. Драко, например, стоило узнать о том, что некоторые слизеринцы его не жалуют из-за того, что он перешел в Орден Феникса. А также о том, что его отец находится в Азкабане. Последняя новость блондина очень удручила, но я просто не могла не сказать, помня о его привычке всем угрожать влиянием своего папы. Для Гарри у меня было больше приятных новостей – например, насчет Джинни. К сожалению, Гарри прелесть того, что он теперь встречается с мисс Уизли, не оценил. Более того, он невероятно этому факту удивился. Ну что ж, Джинни быстро заставит его изменить свое мнение...
Из-за долгого разговора, мы едва не пропустили весь завтрак.
Конечно, когда мы вошли в Большой зал, нам пришлось пережить несколько неприятных минут всеобщего внимания. Мне-то почти не досталось, а вот Драко и Гарри были окружены вниманием, которого не помнили давно. Особенно иронично это звучит в сложившейся ситуации.
К вечеру новость о возвращении юношей облетела весь Хогвартс и лишь тогда страсти немного поулеглись.
Драко весь день пропадал в подземельях, и мы его почти не видели. Гарри же, с немного ошалелым видом, отвечал на многочисленные вопросы однокурсников и вообще всех обитателей школы. Вечером нам, наконец, удалось собраться у камина в гостиной Гриффиндора, как в старые добрые времена, и просто помолчать.
Это был странно - сидеть в этом глубоком кресле, обитом бордовым бархатом, в знакомой с детства обстановке, и лениво листать книгу, слушая краем уха разговоры остальных гриффиндорцев, поглядывая иногда на Рона и Гарри, играющих в шахматы, на Джинни, мечтательно глядящую на своего бойфренда… Можно было даже представить, что всё стало «как прежде».
Только вот, к сожалению, оно не стало. Гарри исподтишка бросал взгляды на Джинни, и читался в этих украдких взорах панический страх, а не страстная любовь, как хотелось бы. Рон же со странным выражением смотрел на Гарри. Казалось бы, не такая большая разница в возрасте была сейчас между ними, но жизненный опыт был разным. Мы все вместе менялись, а Гарри вдруг вернулся назад, и Рона это сбивало с толку. Нет, едва ли он испытывал из-за этого какие-то негативные эмоции или вдруг стал хуже относиться к другу. Просто это было *странно* для него.
Что же до меня… мое состояние можно было охарактеризовать одним словом – апатия. Признаться честно, мне было немного жаль, что мальчики выросли. Потому что для меня это означало не «возвращение», а «перемены». Я привыкла жить в ТОЙ комнате с двумя маленькими непоседами. А теперь вот надо было переезжать в Гриффиндорскую башню, расставаться с малышами. Конечно, мы будем видеться и довольно часто, но то время, что мы провели, пока они были детьми, не вернётся никогда.
Кроме того, я скучала по Стульчику, которого было решено отдать под опеку Драко, поскольку мы все – Гарри, Джинни, Рон и я – были вместе, а Драко там, в слизеринских подземельях, совсем один.
Но всё это не беспокоило меня так сильно, как нечто другое. Раздумья прошедшей ночи привели меня к тому, что я начала мысленно постоянно возвращаться к профессору Снейпу. Мысли эти были неопределенного характера, как будто это были и не мысли вовсе, а просто его образ являлся мне, каждый раз говоря «помни обо мне, я всегда где-то здесь, на краю твоего сознания». Его имя вдруг всплывало в памяти, и я тут же старалась утопить его в потоке слов и образов. Его голос вдруг звучал в голове, и я углублялась в содержание книги, чтобы отвлечься.
Усугубляло ситуацию то, что я за весь день ни разу его не увидела. А мне бы хотя бы одним глазочком взглянуть, убедиться, что он, вообще-то, не плод моего воображения, а вполне реальный человек. Невыносимый, ужасный… почему-то эти слова приелись.
Каждый раз, проигрывая сцены прошедшего вечера – его дня рожденья – я задавалась одними и теми же вопросами: почему он так вел себя? А я почему? Зачем он говорил все те слова, и зачем я отвечала? Если мы были так противны друг другу, почему бы нам было просто не выбрать оружием игнорирование? И почему я не чувствовала той ненависти, которую должна была? Почему меня снедало чувство – нет, не вины, но сожаления? Все вдруг опротивело. Хотелось все исправить, вернуться назад и отменить этот чертов день рожденья. Не то чтобы это изменило бы ситуацию, но это определенно её не ухудшило бы.
Да еще этот открывшийся факт, свидетельствующий о том, что именно Снейп нашел Драко и Гарри. Да не просто нашел, а спас! Это предавало ситуации запутанности, а его образу – блеска рыцарских доспехов.
Уже ложась в постель – в общей спальне девочек – я дала себе твердое обещание: больше не спорить с профессором Снейпом. Я должна быть умнее, в конце концов, и просто не обращать внимания на все его оскорбления. Тогда и ему станет неинтересно издеваться надо мной.
Что ж, профессор Снейп, вы победили! Вы больше не услышите ни одного грубого слова от меня!
***
Следующим утром почти шокирующая новость облетела Хогвартс: профессор Снейп уехал. Все Зелья временно заменялись другими предметами – старостам были выданы расписания замен.
После Трансфигурации я подошла к профессору МакГонагалл.
- Извините, мэм, - сказала я, - но как скоро следует ожидать возвращения профессора Снейпа? Не поймите меня неправильно, но я волнуюсь за Гарри и Драко. Следующей трансформации можно ожидать когда угодно, действие зелья определенно не прекратилось, и есть большая опасность того, что они продолжат взрослеть и, со всей вероятностью могут состариться.
Профессор МакГонагалл жестом предложила мне присесть.
- Я понимаю ваше беспокойство, мисс Грейнджер. Меня это волнует не меньше. Именно из-за последних изменений мы с профессором Снейпом решили, что следует действовать решительно. Профессор отправился в Буркина-Фасо, чтобы собрать там некий редкий ингредиент. По его словам, это может занять неделю, возможно полторы. После он продолжит активные исследования, но он убежден, что с этим ингредиентом создание антидота будет делом времени.
Я была рада такому повороту дела.
- Это замечательно, мэм. Профессор Снейп – прекрасный зельевар. Уверена, скоро мальчики снова станут самими собой.
Прозвучало это, несмотря на искренность слов, неестественно, так мне показалось. Я виновато взглянула на профессора МакГонагалл, та вернула мне сочувственный взгляд.
- Всё будет хорошо, - сказала она, и я поспешила уйти.
Что ж, по крайней мере, целую неделю я буду держать данное мне обещание и не скажу Снейпу ни одного невежливого словечка!

***
Прошло две недели, а профессор Снейп не объявился. Я уже дважды разговаривала с директором, но она отвечала лишь, что зельевар проводит какие-то исследования, и не может сейчас вернуться в Англию. Я говорила, что волнуюсь за Драко и Гарри, профессор МакГонагалл отвечала, что всё понимает.
Ах, если бы она действительно понимала! Да, я, конечно же, переживала из-за мальчиков, но это ни шло ни в какое сравнение с тем, как я извелась от желания увидеть самого профессора Снейпа.
Сперва я убеждала себя, что это связано лишь с любопытством относительно «редкого ингредиента», за которым он отправился в Африку, затем я объясняла себе эту странную жажду надеждой проверить собственную силу воли и узнать, смогу ли я действительно быть с ним предельно вежливой и не выходить за рамки отношений учитель-ученик.
К исходу второй недели я больше не могла обманывать себя подобными уговорами. Я – сейчас, я скажу это – сильно, ужасно, невыносимо, скучала. Каждая клеточка моего тела прибывала в нетерпении, ожидая его возвращения. Я мечтала увидеть его за завтраком, каждый раз, стоило мне войти в Большой Зал, смотря на преподавательский стол, но каждое утро мои мечты разбивались о суровую действительность.
От друзей не укрылось мое странное состояние. Рон поначалу постоянно спрашивал меня «чего я такая кислая», но когда он задал этот вопрос уже в тысячный раз, и я сорвалась, не слишком вежливо попросив оставить меня в покое, он стал проявлять заботу более сдержанно. Джинни пару раз пыталась откровенно поговорить со мной, убеждая, что видит, что со мной что-то не так. Но я не хотела ни о чем говорить. Я молчала, как партизан, и на все ее вопросы отвечала «всё нормально». Гарри, довольно быстро пришедший в себя, был так занят личными делами, что не слишком часто тормошил меня. Он влюблялся в Джинни и этот процесс поглощал его полностью. Драко я часто видела одиноко выгуливающим Стульчика, и иногда мы беседовали на отвлеченные темы. Нет, он общался и с обоими и Уизли, и особенно с Гарри, но видимо он был слишком горд, а может, стеснителен, чтобы лишний раз подойти к нам без приглашения, и поэтому с независимым видом прогуливался в гордом одиночестве. Мне было интересно разговаривать с ним, когда мы были наедине, и он, кажется, приветствовал мою компанию. Но слишком личных разговоров мы не заводили никогда.
Харпер – вот кто порой действительно действовал мне на нервы. Нет, он был само обаяние. Я не могу сказать, что он делал или говорил что-то не так, и его навязчивое внимание в другой ситуации, наверное, показалось бы очень милым ухаживанием. Он был внимателен, романтичен, но не слишком, что бы вызывать ощущение сахара на зубах, он был идеален, но он был Харпером. Этот единственный недостаток портил совершенно все и делал его любовные игры бессмысленными и раздражающими.
Не его вина была в том, что мои мысли были заняты другим человеком, но я порой так злилась на него, что могла быть грубой и даже жестокой. Но он прощал мне все. Это тоже злило. Я удивлялась, как у человека может отсутствовать элементарная гордость, которая заставила бы бросить все ухаживания после первого же моего невежливого слова? Но потом отвечала самой же себе – он был слишком хорошим и умным человеком, чтобы сердиться на меня и принимать мои слова близко к сердцу.
Но, в конце концов, он всё же понял тщетность своих ухаживаний. В тот вечер он попросил меня прогуляться с ним по Хогвартсу, и я согласилась, желая развеяться.
- Гермиона, - произнес он твердо, - Я никогда не скрывал от тебя своих чувств. Ты мне очень нравишься… ты нравишься мне настолько сильно, что я не вижу ничего и никого, кроме тебя, словно остального мира не существует. Я готов сделать что угодно, чтобы ты была счастлива. Ради тебя, я пойду на всё.
- Да, - ответила я задумчиво, - Я помню, как ты вызвал профессора Снейпа на дуэль. Сумасшедший, совершенно сумасшедший поступок.
Харпер едва заметно улыбнулся.
- Жаль только, он уехал на следующий же день, - сказал он.
- О нет! Это большая удача для нас всех. Особенно для тебя. Я не имею в виду, что ты слабый, но профессор гораздо более опытный волшебник. Гораздо, - весомо сказала я.
- Возможно… но я хотел поговорить не об этом. Ты знаешь, что я… восторгаюсь тобой и боготворю тебя. И готов подтвердить искренность моих чувств любым самым безумным поступком. Тебе нужно лишь попросить. Но… я не слепец. Я вижу, что что-то тревожит тебя, и у меня есть основания полагать, что твое сердце уже занято.
Последние слова дались ему с большим трудом, но я не могла сделать ничего, чтобы сделать это проще для него.
- Гермиона, прошу, скажи мне правду, если это так. Скажи прямо, не тая, каковы мои шансы завоевать твое расположение?
«Этот человек прибыл из прошлого века» - мелькнула в голове мысль, прежде чем я попыталась сформулировать ответ. Не смотря ни на что, Харпер был мне симпатичен, и я совсем не хотела сделать ему больно. Хотя, едва ли мой ответ – в какую бы форму он не был обличен – мог стать более приятным для него.
- Ты… я… я не хочу говорить банальностей. Уверена, ты и так знаешь, какой ты хороший человек. Ты привлекателен и внутренне и внешне, но… не для меня. Извини.
Какое-то время мы шли рядом, молча.
- Ничего, - произнес он, наконец, но я отчетливо понимала, что для него это вовсе не «ничего».
- Мне правда очень жаль! – заверила его я, - Я хотела бы, о как хотела бы, чтобы я могла ответить на твои чувства взаимностью. Но я не могу. И, боюсь, никогда не смогу.
Я остановилась и дернула Харпера за рукав мантии, заставляя остановиться. Он замер, глядя на меня своими печальными карими глазами, заставляя меня задаться вопросом, как же он попал на Слизерин с таким благородством и честностью. Я не сдержала порыва, и обняла его. Его руки тут же сжали меня крепко-крепко, с какой-то отчаянностью.
- Так-так-так, - промурчал знакомый баритон, заставив нас вздрогнуть, и отскочить друг от друга на добрых полметра.
- Профессор Снейп! – воскликнула я со смешанными интонациями.
Кто-то мог услышать в них радость, кто-то удивление, а кто-то, может быть, и возмущение.
- Мисс Грейнджер, я должен был догадаться… - проговорил он, пристально глядя на меня.
Я не менее пристально смотрела на него в ответ. Вечность спустя, мы, наконец, оторвались от созерцания друг друга и синхронно посмотрели на Харпера.
- О Мерлин, - вдруг прошептал он и посмотрел на меня с выражением такой обреченности на лице, что мне стало страшно – что же такое ему пришло на ум?
- Ээ, сэр, как ваши успехи с исследованием? – спросила я, голос мой нервно дрожал.
Взгляд Снейпа снова метнулся ко мне. Какое-то время он молчал, очевидно, решая, стоит ли отвечать. Затем он все-таки произнес:
- Есть все шансы, что нужное зелье будет готово через две недели.
- Две недели, - повторила я бессмысленно.
- Именно. Две недели, - таким же бесцветным голосом произнес профессор.
- Прекрасно, - сказала я.
- Да, это вполне удовлетворяет нашим требованиям. Если только не произошло каких-либо новых изменений?
- Нет, никаких изменений, - поспешно ответила я.
- Хорошо.
- Хорошо.
Воцарилась тишина. Нарушил её Харпер.
- Что ж, я пойду. До свиданья, Гермиона. Профессор Снейп.
Я взглянула на юношу. Он что, собирался бросить меня с профессором наедине?
- Мне тоже нужно идти, - быстро сказала я, избегая смотреть на Снейпа.
- Но нам в разные стороны, - напомнил Харпер, когда я сделала шаг в его направлении.
- Да конечно…
И Харпер ушел. Ушел так поспешно, что я едва успела сообразить, как мы остались со Снейпом в коридоре совершенно одни.
Он смотрел на меня непроницаемым взглядом, лицо его не выражало никаких эмоций. И тогда я разозлилась на собственную нервозность. Заставив себя успокоиться, я произнесла:
- Гарри и Драко уже посещают занятия.
- Я знаю, - тут же ответил Снейп, кажется, еще до того, как я закончила предложение.
- Никто не заметил, что они стали младше.
Профессор кивнул.
- Я так и думал, - ответил он.
Я немного помолчала.
- Что ж, я пойду…
- Идите.
- До свидания, - сказала я, и поспешила оставить профессора Снейпа одиноко стоять посреди коридора, растерянно глядя мне вслед.
***
Какое-то время я шла, но сердце билось так быстро, а все тело было так напряжено, что я, не в силах сохранять спокойный ритм шага, побежала. Бежала я до самого портрета Толстой Дамы, и лишь у неё остановилась, чтобы отдышаться. Согнувшись и уперев руки в колени, я стояла, пытаясь понять, что же меня так разволновало.
Конечно, ответ был очевиден – уж определенно не признание Харпера. Но почему мое тело выбрало именно такую реакцию на встречу со Снейпом – трясущиеся руки, быстрый пульс и неровное дыхание? Тысячу раз я представляла эту первую встречу после его отсутствия, и все они были какими угодно, но не такими.
В моих мыслях – фантазиях? – я была то мисс Холодная Уверенность, всем своим видом демонстрирующая гордость и независимость, и поражающая его своей сдержанностью и спокойствием, то мисс Солнечная Улыбка, вдруг широко и по-доброму ему улыбающаяся, и обезоруживающая этим проявлением сердечности. В других, моделируемых моим мозгом ситуациях, я входила в Большой Зал – не замечая никого и ничего вокруг – отчего-то очень красивая и невозмутимая, проходила к преподавательскому столу, чтобы сказать что-то профессору МакГонагалл, и вдруг, подойдя совсем близко, замечала Снейпа. Он тоже замечал меня в последний момент и его рука с чашкой кофе замирала на пол пути ко рту, который, к слову сказать, слегка приоткрывался. Всё выдавало то, что профессор удивлен преображению, произошедшему со мной, и рад встрече. В следующий момент он вспоминал, где находится, и что вокруг полно народу, но посылал мне такой горящий взгляд, что я знала – я полная идиотка, потому что никогда такого не произойдет!
Я всё еще пыталась убедить себя, что то, что я чувствую – желание нравится. Нормальное для девушки желание, и даже то, что я хотела нравиться совершенно определенному мужчине, а не всем вокруг, можно было назвать типичным. И то, что мне хотелось, чтобы он поскорее вернулся, вполне объяснялось этой теорией. Как же я могу нравиться ему, когда он где-то в Африке?
И да, я хотела не просто «очаровать» его. Я не хотела, чтобы он воспринимал меня как милую девушку, издеваться над которой – нехорошо. Добиться такого отношения мы пытались с профессором МакГонагалл на треклятом дне рождения. Теперь я брала выше – я мечтала, чтобы он был от меня без ума. Шутка ли, обворожить профессора Снейпа!
И вот теперь, после двух ужаснейших недель постоянных переживаний, внутренних споров, многочисленных теорий, ярких фантазий и цветных снов, эта встреча произошла. И что же?
А – он увидел меня, обнимающейся с Харпером.
B – я не была ни красива, ни спокойна, ни жизнерадостна, я была всё – только не это.
C – наш разговор был менее чем содержательным и более чем нелепым
D – все мои переживания, теории и проч. остались при мне.
Из этого списка только пункт «А» можно было назвать более или менее удачным. То, что я пользуюсь успехом у мальчиков, должно было заставить его подсознательно понять, что я привлекательна. НО… больше жирное НО – этим «мальчиком» был Харпер, о симпатии ко мне которого профессор уже знал, более того, был вызван им на самую нелепую в мире дуэль. То есть, в мыслях Снейпа, вероятно, я нравилась глупому наглому парню, позорящему имя Салазара Слизерина.
«Может ли быть хуже?» – спросила я себя мысленно, и тут же заставила заткнуться, ибо каждый раз, когда ты задаешь себе такой вопрос, непременно случается что-то, что позволяет тебе твердо и уверенно ответить: «ДА».
…Может быть, это такая попытка Судьбы заставить тебя быть оптимистом? Ведь помогает! Сто раз ты задашь себе этот проклятый вопрос, столько же раз убедишься, что, вообще-то, раньше всё было не так плохо по сравнению со сложившейся ситуацией, и уже в сто первый раз ты сам скажешь себе «Могло быть и хуже», не дозволяя Судьбе совершить очередную шутку.
***
- Гермиона! Гермиона! Проснись! Гермиона, вставай! – шептал кто-то мне в ухо.
- Драко, я еще посплю, - проворчала я, переворачиваясь на другой бок.
- Ой, хорошо, что кроме меня, этого никто не слышит, - произнес голос Джинни, - А то тебя могли бы не так понять.
Я с трудом разлепила глаза. Сев на кровати я уставилась на довольную подругу. Она была уже накрашена и одета лучшим образом.
- Боже, сколько времени? – прогнусавила я, потирая глаза.
- Пол шестого.
- И чего тебе не спится?
- Вставай скорее. Мне надо тебе что-то показать!
- А до утра это не подождет? – спросила я, зевая.
- Уже утро, глупая! Вставай же!
Зная, что если Джинни что-то взбрело в голову, она не отступится, пока не добьётся желаемого, я сладко потянулась, и слезла с кровати.
Наспех собравшись, я пошла за подругой. Спустившись по лестнице, мы вышли в Гриффиндорскую гостиную. На диване у камина сидел Гарри.
- Так, я решительно отказываюсь понимать, что происходит, - сказала я, недовольно, - Если вам обоим не спится, зачем было будить меня? И что такого срочного случилось, что я не могла проспать до звонка будильника?
Джинни нетерпеливо вздохнула и подвела меня ближе к Гарри. Тот смотрел на меня немного рассеянно.
- Ну? Ничего не замечаешь?
Я посмотрела на Джинни, затем снова на Гарри.
- О боги! – проговорила я, наконец, поняв, в чем дело, - Ты повзрослел!
Гарри кивнул.
- И сколько тебе сейчас? – спросила я, рассматривая новое лицо друга.
Оно как будто бы осталось прежним, но погрубело и стало более мужественным. В тусклом свете факелов разглядеть это было непросто, но вот при свете дня, должно быть, Гарри выглядел совершенно иначе, чем двенадцать часов назад.
- Тридцать один, - ответил он знакомым, но чуть хрипловатым голосом.
Я села в кресло напротив него. Джинни же устроилась рядом с ним, любуясь как новой метлой.
- Какой он сексуальный, правда? – спросила она с придыханием.
Гарри усмехнулся – знакомая смущенная улыбка смешалась с уверенной ухмылкой. Я предпочла не отвечать на вопрос, хотя должна была признать, что в нем действительно появилось что-то новое, что-то интригующее.
Но довольно быстро мои мысли сфокусировались на проблеме.
- Гарри, что ты помнишь? – задала я уже приевшийся вопрос.
- Да в принципе всё, - ответил он, на лице его появилось сосредоточенное выражение.
- Пока ты был ребенком, у тебя были воспоминания Гарри того возраста, в каком ты был. То есть, когда ты превратился в семилетнего, ты помнил, что живешь у Дурслей, когда тебе стало пятнадцать, ты помнил только то, что произошло с тобой до пятого курса. Сейчас у тебя должны быть все воспоминания, которые были у Гарри до инцидента, и затем, начиная от смутных воспоминаний проведенного у меня дома Рождества, и кончая, что логично, воспоминаниями до настоящего момента.
Я замолчала на мгновение.
- Я понимаю, что все это звучит несколько запутанно, но английский язык вдруг кажется слишком бедным, чтобы описать всю ситуацию более доступно.
- Не беспокойся, я понял тебя, - ответил Гарри, задумчиво потирая подбородок, - Все именно так, как ты описала.
- Но откуда ты знаешь, сколько тебе лет?
Он просто пожал плечами.
- Не знаю. Просто знаю. Меня, честно говоря, волнует другое, - сказал Гарри, – почему сначала я взрослел медленно, а теперь совершаются такие большие скачки?
- Думаю, дело в том, что зелье как бы моделирует человеческую жизнь. Знаешь, есть поговорка: в детстве время ползет, в юности – идет, в старости – бежит?
Гарри кивнул.
- То есть дальше он будет взрослеть еще быстрее и скоро состарится? – спросила испуганно Джинни.
- Вот именно, так что наслаждайся, пока есть возможность, - насмешливо произнес Гарри, за что получил шутливый толчок.
- Кажется, скачки идут почти с математической точностью. Сперва вам с Драко было совсем мало, лишь несколько месяцев, а затем вы превратились в годовалых детей. Следующий скачок – три года. То есть на два больше, чем было. Дальше – семь лет. На четыре больше, чем было. Следующий – пятнадцать лет, на восемь больше, и теперь тридцать один – на шестнадцать больше.
Гарри и Джинни одинаково нахмурили брови.
- Сколько же это выходит… - бормотала Джинни, - В следующий раз ему будет… будет…
- Шестьдесят три, если моя логика верна.
Джинни испуганно распахнула глаза.
- Надо, чтобы Снейп срочно приготовил антидот! – воскликнула она.
- Он делает все, что возможно.
- А нужно делать невозможное!
- Всё будет в порядке, не волнуйся, - сказал Гарри, обнимая разволновавшуюся девушку, и она притихла, пряча лицо у него на груди.
У меня в груди что-то ёкнуло при виде этой сцены, но я поспешила сосредоточиться на вопросе о взрослении Гарри.
- Предположим, что в следующий раз тебе, как и Драко, станет шестьдесят три. Тогда после следующего скачка вам исполнится сто…двадцать…семь? Да, верно. Что ж, этот возраст для волшебников вполне нормален. Думаю, еще два скачка вы переживете. А вот следующий – уже маловероятно, - добавила я, нахмурившись.
- Снейп приготовит нужно зелье, я уверен, - сказал Гарри, - Может быть, прямо сейчас он добавляет последние компоненты.
Мы с Джинни грустно взглянули друг на друга.
- Эй, не кисните. Кстати, надо еще Рону сказать. А то он опять обидится, что узнал последним.
- И так обидится, - сказала я, вздохнув.
Поразмыслив, я решила, что Гарри не стоит идти на завтрак в Большой Зал и правильнее всего будет отправить его в Больничное Крыло. Не стоит ему появляться в своем новом обличии на глазах у всех. И не только чтобы избежать лишних расспросов. Вряд ли Джинни захочется, чтобы у неё появилось пару десятков лишних соперниц, а это вполне могло бы произойти…
Мы решили идти в Больничное Крыло немедля, чтобы избежать возможных свидетелей. Дружно посетовав на то, что теперь Рон точно рассердиться – ведь мы пустились в запрещенную прогулку по Хогвартсу без него. Всё, что мы могли сказать в свою защиту – до дозволенного времени подъема, то есть до шести утра, оставалось всего десять минут. Так что наше путешествие в Больничное Крыло едва ли было так увлекательно, как могло бы, пустись мы в него глубокой ночью.
Открывая дверь во владения мадам Помфри, я ожидала увидеть там тусклый свет факелов, возможно, спящих на кроватях учеников и услышать тишину. Но, к моему удивлению, в Больничном Крыле было светло, как днем, мадам Помфри стояла в центре зала, громко споря о чем-то с профессором Снейпом, директором и неким высоким статным блондином с длинными волосами.
Услышав звук открывающейся двери, спорщики обернулись на нас, и я удивленно уставилась на лицо блондина.
- Мистер Малфой? – вырвалось у меня, но в следующее мгновение, когда я встретилась со взглядом смеющихся голубых – таких молодых и задорных – глаз, я воскликнула, - Драко! Какая же я глупая.
Драко, улыбаясь, подошел к нам, внимательно посмотрел на Гарри. Они обменялись рукопожатиями, затем он снова взглянул на меня.
Я, честно говоря, была несколько растеряна. Если Гарри стал просто казаться более уверенным в себе и спокойным, то Драко… у меня не было слов описать это. Гордая осанка, уже не такие тонкие, но по-прежнему красивые черты лица, и что-то в его ауре… он словно источал сексуальность.
- А вот и твой младший братик, - насмешливо произнес он, заставив меня смутиться.
- Да, действительно, - вот и всё, что смогла пробормотать я.
Затем нас посвятили в суть спора. Оказалось, что профессор Снейп почти приготовил антидот – оставалось сделать совсем немного. Но была небольшая проблема – чтобы сделать это, нужно было два человека. А Снейп категорически отказывался работать с кем-либо еще. Он настаивал, что справится сам, и что ему потребуется не намного больше времени, чем если у него под ногами будет путаться какой-нибудь «помощник». Профессор МакГонагалл настаивала, чтобы зельевар перестал упрямиться и взял ассистента. Драко предлагал собственную кандидатуру, а мадам Помфри просила всех перестать шуметь в Больничном Крыле.
Я в свою очередь рассказала о своих подсчетах, касающихся следующих трансфигураций.
- Совершенно очевидно, что нужно торопиться, - сказала профессор МакГонагалл, - Нельзя терять и минуты.
- Именно поэтому я предлагаю завершить этот бессмысленный спор и позволить мне отправиться в лабораторию и заняться делом, - ответил Снейп, сложив руки на груди.
- Северус, ты сам сказал, что завершить зелье в одиночку практически невозможно, - не сдавалась директриса.
- Верно. А пятью минутами позже я же заметил, что вполне в состоянии преодолеть подобные трудности и завершить начатое без постороннего вмешательства. Почему же, в таком случае, ты доверяешь одним моим словам, и не доверяешь другим?
- Потому что первые ты сказал честно, а вторые – из гордости и упрямства.
- Ты так уверена, что знаешь меня, Минерва…
- Такова обязанность директоров Хогвартса, - тут же отозвалась профессор МакГонагалл.
Снейп стал мрачнее тучи. Он смотрел куда-то в пространство и теперь упрямо молчал, игнорируя все доводы директрисы.
- Почему вы не хотите, чтобы я вам помог? – спросил Драко, кажется, уже не в первый раз.
И Снейп, наконец, снизошел до ответа:
- Потому что, во-первых, не смотря на определенные способности в зельеварении, ты не достаточно внимателен к мелочам, которые в данном случае могут быть смертельно опасными. Поверхностный подход здесь может убить и тебя, и Поттера. Мерлин с тобой, но убийство спасителя волшебного мира мне точно не простят, - тон профессора был саркастичен, и я приоткрыла рот от возмущения.
Но внезапно Драко рассмеялся, а за ним и Гарри. Губы профессора чуть дрогнули в некоем подобии улыбки, но тут же он снова стал сосредоточенным и недовольным.
Какое-то время профессор МакГонагалл продолжала толочь воду в ступе, как вдруг Джинни тихо произнесла:
- Тогда, может быть, Гермиона вам поможет?
Внезапная тишина воцарилась в помещении. Все взгляды устремились на меня, и сам Снейп впервые посмотрел мне в глаза за все время моего пребывания в Больничном Крыле. Я почувствовала, как сердце бешено заколотилось где-то в горле. Проклиная себя за нервозность, я молча смотрела на профессора, сверлившего меня взглядом.
- Это прекрасная идея, - произнесла, наконец, МакГонагалл, - Как мне самой это в голову не пришло, ума не приложу… Северус?
- Исключено, - выплюнул он, едва директриса произнесла его имя.
- Но поче…
- Я не подпущу её к… лаборатории ни на шаг.
- Почему?
- Для неё туда вход закрыт.
- Почему? – не сдавалась профессор МакГонагалл.
Снейп уже не смотрел на меня, упрямо сжав губы, он снова устремил взор вникуда.
- Северус, объясни. Если ты приведешь весомые доводы, я перестану тебя убеждать, и ты сможешь отправиться в свои подземелья, варить зелье в гордом одиночестве.
Снейп продолжал молчать. Затем он, наконец, снизошел до ответа:
- Я не думаю, что мисс Грейнджер также способна справиться с заданием. Её успехи в зельеварении также посредственны, как и успехи всех других студентов.
- Но это не правда, дядя Северус! – возмутился Драко.
- Я тебе не дядя, - процедил Снейп.
Но Драко это, кажется, только позабавило.
- Все здесь прекрасно знают, что Гермиона – лучшая в классе Зелий, и она легко справится с любым заданием. Так зачем же вы говорите неправду? Почему вы НА САМОМ ДЕЛЕ не хотите, чтобы она вам ассистировала?
- Я уже сказал, что не хочу, чтобы кто-то путался у меня под ногами. Особенно мисс Грейнджер.
- Чем она тебе не угодила? – спросила профессор МакГонагалл, недовольно поджав губы.
- А чем она мне угодила? – отозвался Снейп, - Давайте посмотрим… - он изобразил задумчивость, словно подсчитывал что-то в уме, - она считает, что имеет право не выполнять мои указания, что является недопустимым качеством для ассистента, обязанного делать всё, что скажет Мастер; она считает нужным спорить со мной каждый раз при любых возможных обстоятельствах, что выведет из себя и святого, коим я не являюсь и даже в младенчестве не мог приблизиться к этому образу; она считает, что достаточно взрослая, чтобы вести себя со мной невежливо и грубо, что совершенно не соответствует действительности, и даже будь она старше меня, я бы не позволил ей обращаться со мной таким образом; НАКОНЕЦ, она считает допустимым оскорблять меня, более того, оскорблять на глазах у других. И ты, Минерва, спускаешь все это ей с рук.
- Ради твоего же блага, - тихо произнесла профессор МакГонагалл.
- Профессор Снейп, я прошу прощения за то, что вела себя подобным образом, - громко сказала я, и все снова удивленно уставились на меня.
Я же избегала смотреть на кого-либо, избрав предметом внимательнейшего изучения каменный пол. На самом деле, я не совсем чувствовала себя виноватой, и на эту длинную тираду профессора могла много чего возразить. Но мне подумалось, что я уже достаточно наговорила, и уж если я не могла взять свои слова обратно – я могу за них извиниться. Подобное публичное унижение – я хотела сказать извинение – вполне могло искупить мое прошлое поведение. Ну и, в конце концов, как бы я обворожила его, если бы он злился на меня?
- Мне действительно стыдно за то, что я наговорила вам на вашем дне рождения, и тогда в коридоре, и на уроке… - я определенно должна научиться держать язык за зубами! – Эта ситуация с Гарри и Драко, постоянная ответственность расшатали мои нервы, и я не совсем владела собой.
Я и теперь не владею.
- Очень проникновенно, мисс Грейнджер, - сухо ответил Снейп, его глаза изучали мое лицо, - Извинения приняты.
Я прикусила губу, чтобы не выдать собственного разочарования. Нет, конечно, я не ожидала, что он снизойдет до того, чтобы извиниться в ответ, хотя он был ни чуть не более вежливым со мной, чем я с ним! Но он мог бы хотя бы не сообщать мне о том, что я прощена с таким надменным видом. Словно от этого зависела моя жизнь.
- Прекрасно, Северус, прекрасно, - сказала профессор МакГонагалл с довольным блеском в глазах, - теперь ты можешь позволить мисс Грейнджер ассистировать тебе.
- Абсолютно нет, - тут же ответил Снейп, слегка закатив глаза, когда директриса начала убеждать его с еще большим энтузиазмом.
Драко подхватил МакГонагалл, аккомпанируя ей по мере возможностей. Иногда помогал Гарри.
Это было как небольшое соревнование: кто упрямей – профессор Снейп или трое его уговаривающих. Наконец, спор мне порядком наскучил, и я, вспомнив, кстати, о богатом выборе моделей поведения, которые я для себя придумала, решила побыть мисс Солнечная Улыбка.
- Профессор Снейп, позвольте мне вам ассистировать. Это была бы честь для меня, - сказав это, я мягко улыбнулась.
Снейп медленно перевел взгляд с разъяренного лица профессора МакГонагалл на мое. Его брови удивленно поползли вверх.
- Простите? – произнес он.
- Я действительно хотела бы помочь вам закончить это зелье, сэр. Позвольте мне сделать это.
Я старалась смотреть на него невинным взглядом, улыбаясь, возможно, слегка идиотской улыбкой. Он, со свойственной ему подозрительностью, сузил глаза, пытаясь понять, во что я играю. Но я была сама честность и простота.
- Позволь ей, Северус, - произнесла профессор МакГонагалл.
- Вы же знаете, что вам пригодится её помощь, - поддержал её Драко.
- Не будьте же таким упрямым, - подал голос Гарри.
- Иначе мальчики состарятся и умрут, - едва не плача, сказала Джинни.
Снейп молчал, неотрывно глядя на меня.
- Ну же, Северус, - прошептала мадам Помфри.
Профессор продолжал сверлить меня взглядом.
- Нет, - громко сказал, наконец, он, и, эффектно взмахнув мантией, направился к выходу из Больничного Крыла, - в этом месте совершенно невозможно работать. Вы идите или нет, мисс Грейнджер? Я по сто раз вас звать не буду.
Все просияли. Профессор МакГонагалл облегченно вздохнула.
- Уу, я главный Бука Британии, - прошептала Джинни, и я, усмехнувшись, поспешила догнать профессора, уже покинувшего Больничное Крыло.

***
Жизнь начала налаживаться – вот что я решила после четырех дней ассистирования профессору Снейпу.
Во-первых, я занималась любимым делом – всё свое свободное, а иногда и несвободное, время я тратила на зелье. О, это было поистине прекрасно! Я так погружалась в процесс, что порой не замечала, как проходило несколько часов. И профессор давал мне столько новых знаний, сколько я, наверное, не получила за все семь лет обучения. Я чувствовала, что оказалась в своей колее, что это именно то, чем я хотела бы заниматься, что моя жизнь теперь станет пустой и бессмысленной, если в ней не будет места этой науке.
Во-вторых, Гарри и Драко, снова поселившиеся в комнату, в которой провели свои «детские недели», больше не доставляли мне хлопот. Теперь мне не надо было бояться, каждый раз открывая дверь их обиталища, что сейчас обнаружу двух уток вместо мальчиков, или потоп в комнате, или что они случайно аппарировали в другую страну, или что они создали собственных клонов, или еще что-нибудь в этом роде.
Нет, теперь мы с Джинни и Роном приходили к Гарри и Драко, болтали, пили чай или сливочное пиво, играли во взрывного дурака или шахматы, в общем, общались. Я, правда, проводила с ними не так много времени, поскольку постоянно была занята зельем, но часа – или сорока минут – в день мне вполне хватало, чтобы отдохнуть, расслабиться и получить удовольствие от дружеской беседы.
В-третьих, Харпер перестал навязывать свою компанию так активно. Мы все еще иногда беседовали, но он всеми силами старался не проявлять чувств и не говорить лишнего. Когда мы встретились в последний раз, он предложил на выходных как друзья сходить вместе в Хогсмид. Я согласилась, предупредив, правда, что с нами еще пойдут Рон, Джинни и Стульчик.
Ну, и в-четвертых, хотя это, пожалуй, было самым главным для меня. Ну или таким же главным, как первый пункт. Я, кажется, наладила отношения с профессором Снейпом. Всегда вежливая, я не получила от него за эти четыре дня ни одного настоящего оскорбления. Конечно, он, как всегда, ворчал что-нибудь, выражая недовольство то моей нерасторопностью, то тем, что я слишком много говорю, то еще чем-нибудь в этом роде. Но большую часть времени он просто угрюмо молчал, и я могла назвать это настоящим прогрессом.
Ах, а один раз он даже похвалил меня!
- Вы нарезали эти стебли так, словно пользовались линейкой, мисс Грейнджер, - сказал он, - Кубики вышли идеально *кубическими*. Ваше бы усердие да в правильные руки…
- Ну, ваши руки кажутся мне достаточно *правильными*, сэр, - ответила я тогда, стараясь избежать фривольных ноток в голосе.
Профессор промолчал в ответ и вновь вернулся к работе.
На пятый день такой жизни, после утомительной работы в подземельях, я, как всегда пришла в комнату Гарри и Драко. Джинни и Рон уже были там, первая сидела на коленях Гарри, второй играл с Драко в шахматы.
- Наконец-то ты пришла! – воскликнул Драко, когда я вошла.
- Мы уже не надеялись тебя дождаться, - поддакнул Рон, - Снейп тебя скоро совсем замурует в своих подземельях.
- А что, - удивилась я, - у нас что-то намечается?
- О дааа, еще как! – довольно ответила Джинни.
Я тут же подобралась и посмотрела на подругу недобрым взглядом.
- Если это была ТВОЯ идея, то я отказываюсь, что бы это ни…
- Вообще-то, это моя идея, - перебил меня Драко.
- Шах и Мат! – возвестил Рон, но Драко даже ухом не повел, поднимаясь из-за игрового столика и подходя ко мне.
Я вопросительно подняла бровь.
- Гермиона, ты умеешь плавать? – спросил блондин, откидывая за плечо длинную светлую прядь.
Я лишь ухмыльнулась на подобное манерное поведение. Я, как истинный ценитель кошачьей грации, как и всего кошачьего вообще, конечно, не могла не любоваться Драко, но воспоминания о том, как меняла ему пеленки и видела его самозабвенно плачущим, как-то мешали мне поддаться его очарованию.
- Умею, - ответила я, всем своим видом показываю, что ожидаю объяснений.
- Тогда сегодня ночью ты это продемонстрируешь, - заявил он.
Я сложила руки на груди и родительским тоном спросила:
- Что вы задумали?
- Просто немного искупнуться. Ничего более, - был невозмутимый ответ.
- Где, простите? В ванной?
- Ванной тоже неплохо, - заметил Гарри, - особенно когда у тебя есть хвост.
- Мальчики предложили пойти на озеро, - прояснила, наконец, ситуацию Джинни.
- На какое озеро? – спросила я, тон мой означал только одно: я считала их полными кретинами.
- На хогвартское озеро, какое еще, - отозвался Рон.
Я закатила глаза, даже не думая задавать вопросы, которые у меня, безусловно были. Я просто сказала, что более глупой и нелепой идеи не слышала с тех пор, как Джинни предложила шутки ради сварить зелье.
- Но ведь это действительно очень… разнообразило нашу жизнь, разве нет? – сказала подруга.
Я одарила её взглядом, заключающим в себе многословный ответ с непечатными выражениями.
- Это будет весело, Гермиона, соглашайся! – высказался Рон.
- Нет, хорошо, - сказала я, якобы принимая их предложение, - Но только после того, как вы ответите мне на пару вопросов. Во-первых, подумали ли вы о том, что будет, если нас поймают? После этого эпизода с зельем за такое нарушение нас просто выгонят из школы – это как пить дать.
- Нас не поймают, - твердо заявил Драко, - потому что я знаю одно место, где нас никто не заметит.
- Пойдем дальше. Что насчет существ, которые обитают в озере? По-моему, в нем купаться просто опасно.
- Мы поставим магический щит, - тут же ответил блондин, явно обо всём подумавший.
- И, наконец, как быть с тем фактом, что на дворе ЗИМА?
Драко насмешливо посмотрел на меня сверху вниз.
- Мы волшебники, или кто?
Я, сердито насупившись, недовольная тем, что все мои аргументы были разбиты, прошла внутрь комнаты, села на одну из кроватей, и уставилась в пространство.
- Мерлин, как же она похожа на Снейпа! – воскликнула Джинни, и я, оскорбившись, сложила руки на груди и уставилась на неё возмущенным взглядом, - Он выглядел в точности так же, когда мы просили взять тебя в ассистентки.
- То, что они похожи, давно известный факт, - заметил Гарри, - Оба упрямые до невозможности и любят, чтобы их уговаривали.
- Я не люблю, чтобы меня уговаривали! – тут же возмутилась я.
- А еще оба любят командовать, - заметил в свою очередь Рон, - и заумно говорить.
- Идите к черту, - рыкнула я.
- Мерлин, и вправду похожа! – воскликнул Драко с явной насмешкой в голосе.
Все, кроме меня, рассмеялись.
- Ладно, - вдруг сказал Гарри, - если Гермиона не хочет идти, пусть не идет.
Джинни хотела возразить, но Гарри прижал палец к её губам.
- Нет-нет, это её дело. Если она не хочет рисковать – это вполне понятно. Для одних самое важное в жизни веселье, для других учеба. Одни готовы совершать бесшабашные поступки, другие нет. Мы не можем заставить Гермиону пойти против своей натуры и вдруг стать душой компании.
- Да, Поттер абсолютно прав, - согласился Драко, тяжело вздыхая, - с нашей стороны это просто некрасиво, заставлять её вести себя как если бы она была какой-нибудь легкомысленной девушкой, легкой на подъем и тому подобное. Она серьезный, уравновешенный человек. Логичный и всегда продумывающий все наперед. Такие внезапные немного глупые поступки – не для неё.
В комнате повисла тишина, а я вспомнила, совсем не к месту, как на первом курсе Гарри и Рон не хотели со мной дружить, считая меня занудой и заучкой, как на третьем курсе Трелони назвала меня «безнадежно приземленным человеком», как множество раз меня называли скучной и закатывали глаза, стоило мне сказать что-нибудь.
Но я была не настолько глупа, чтобы купиться на этот психологический трюк. Я твердо стояла на своем, и не собиралась сдавать позиций.
***
Три часа мы сидели в комнате Гарри и Драко. Ребята собирались отправиться в предстоящее приключение в полночь. Я бы, наверное, уже сотню раз отговорила их от затеи, если бы вдруг не выяснилось, что у мальчиков – не ясно откуда, возможно это как-то связано с Тонкс – к шкафу хранятся две бутылки вина.
Сперва я согласилась выпить лишь один бокал, чтобы расслабиться. Но Драко так ловко подливал мне еще и еще, что я, сама того не заметив, выпила достаточно много. Я не опьянела настолько, чтобы у меня заплетался язык или я не могла подняться из кресла, но определенные, сдерживающие меня тормоза, испарились, а здравый рассудок был временно подавлен Бесшабашной Гермионой, которая решила пуститься во все тяжкие.
- А почему бы мне не пойти с вами! – заявила я, когда все засобирались.
Радостный гул моих друзей заставил меня широко улыбнуться, и мы с Джинни скрылись в ванной, чтобы преобразовать свое нижнее белье в купальники.
Вскоре мы уже бежали по коридорам Хогвартса, тихо перешептываясь и хихикая. Карта Мародеров, которую Рон всегда носил с собой, помогла нам избежать и Филча, и Снейпа, и уже через несколько минут мы стояли у закрытых дверей школы.
- Черт, стоило догадаться, что её не оставляют открытой на всю ночь, - прошептала я.
- Она закрыта для студентов. Но изнутри любой взрослый, я так полагаю, может открыть её, - проговорил Драко, толкнул массивную дверь, и та легко открылась.
- Потрясающе! – взвизгнула Джинни, и мы оказались на улице.
Жуткий холод заставил меня немного протрезветь – ровно настолько, чтобы земля перестала качаться у меня под ногами – но настроение ничуть не ухудшилось, и мы бегом добрались до озера, а затем обогнули его и примерно через двадцать минут оказались на противоположной от Хогвартса стороне.
- Надо пройти вот туда, там среди деревьев что-то вроде маленькой бухты, - сказал Драко, показывая направление, - Ни из Хогвартса, ни с дороги её не видно. Мы уже купались там однажды.
Осознание того, что мы нарушали правила, приятно щекотало нервы, но вот желание купаться немного поубавилось – зимой ночью в Шотландии действительно чертовски холодно.
И вот мы оказались в той самой бухте. Драко деловито прошелся по местности, затем направил палочку на озеро и отгородил бухту от всего озера магическим щитом.
- Сейчас Поттер, помоги мне, - сказал он, и Гарри тоже достал свою палочку.
Они вместе произнесли неизвестное мне заклинание, и начали поворачиваться вокруг своей оси, держа палочки на вытянутой руке. Когда палочка Драко оказалась направленной на меня, я почувствовала приятное тепло, и уже через несколько секунд, оглядевшись, я увидела, что в радиусе метров пятнадцати не было и следа снега.
Почувствовав, что мне стало жарко в зимней мантии, я начала раздеваться. Начали и мои друзья.
Весело переговариваясь, смеясь и шутя, мы готовились окунуться в прохладу.
Первыми пошли Гарри и Джинни. Они подошли к кромке воды, и Джинни протянула ножку, чтобы кончиком большого пальца узнать температуру. Довольно вскрикнув, она с разбегу нырнула в воду. Вынырнув, она крикнула:
- Вода теплая, как парное молоко! Так здорово! Гарри, скорей иди сюда!
Дважды уговаривать его не пришлось.
Драко и Рон уже освободились от одежды, оставшись в боксерах, и ждали, пока я стяну с себя остатки наряда. Оставшись в одном нежно-голубом купальнике, я предложила ребятам тоже пройти к воде. Рон тут же поспешил вперед, а Драко же немного отстал.
- Хватит на меня пялиться, - шутливо сказала я ему, ударив по накачанному животу.
- Я не пялюсь, - притворно возмутился он.
- Тогда иди впереди меня, - сказала я.
- Чтобы ты могла на меня пялиться? – спросил он, - Без проблем.
Сказав это, он довольно обогнал меня, спеша к озеру. Я лишь покачала головой.
Рон, чуть замедлив ход, кинул на меня критический взгляд, и заметил:
- Ты как-то похудела. С этими твоими зельями, скоро ты совсем исчезнешь.
- Ты прямо как миссис Уизли, - ответила я.
- Да? Разве мама поступила бы так…? – он вдруг подхватил меня на руки, бегом добежал до озера, зашел в него по пояс, и бросил меня в воду.
Побарахтавшись в действительно теплой воде, я вынырнула, и начала брызгать в Рона водой, заставляя его уворачиваться и убегать.
Вскоре к игре присоединились и все остальные. Сколько времени мы так провели, веселясь и купаясь, я не знаю, но вдруг кто-то случайно зацепился за мой купальник, и сильно дернул за лямочку. Та оторвалась.
Держа её так, чтобы это было не заметно, я вылезла из воды, направляясь к своим вещам.
- Гермиона, ты куда? – крикнул Драко.
Я обернулась и ответила:
- Сейчас приду, я на минуту.
Блондин кивнул, и скрылся под водой, а я еще не успела повернуться обратно, чтобы смотреть, куда иду, как врезалась во что-то твердое и сухое.
Застыв, словно изваяние, я даже перестала дышать. Затем медленно – очень медленно – я стала поворачивать голову, чтобы упереться взглядом в ряд черных пуговиц на черном сюртуке. Так же медленно я подняла глаза и увидела бледное лицо профессора Снейпа.
Его губы были плотно сжаты, подбородок чуть выдвинут вперед, словно он стискивал зубы, но взгляд, вместо того, чтобы прожигать меня, заставляя сгореть со стыда или умереть от страха, блуждал по моему телу. Я нервно сглотнула.
- Мисс Грейнджер, - процедил Снейп, смотря куда-то в район моего живота.
Больше всего на свете в тот момент мне хотелось провалиться сквозь землю, или хотя бы добраться до мантии.
- Сэр… это… не то, что вы думаете, - прошептала я, совершенно не понимая, что говорю.
Я обняла себя, чуть ли не со слезами на глазах глядя на профессора. Его взгляд медленно поднялся от моего живота к лицу, заставляя все внутри сжаться то ли от ужаса, то ли от чего-то другого.
Несколько секунд он смотрел мне в глаза, затем быстро взглянул на плещущихся в воде друзей. Те, кажется, не заметили нежданного гостя.
Никто не ожидал испанскую инквизицию.
- Следуйте за мной, - бросил вдруг Снейп, и, развернувшись, пошагал к ближайшему толстому дереву.
Я, дрожа, последовала за ним, но в последний момент решила сперва взять свою мантию и палочку. Снейп, словно почувствовав мое намерение немного изменить траекторию, зло сказал:
- Я сказал «за мной».
Обнаруженная в такой компрометирующей ситуации, я не смела ослушаться. Мы обогнули дерево, встав так, что ребята с озера не могли нас видеть. Меня немного трясло. Чтобы как-то объяснить это, я произнесла:
- Мне холодно, сэр. Могу я взять свою палочку и высушить себя?
Снейп некоторое время смотрел на меня, затем достал из кармана идеально белый носовой платок и легким жестом превратил его в небольшое полотенце.
- А вы не могли бы просто произнести высушивающее заклятие, профессор? – спросила я, с удивлением глядя на то, что протягивал мне Снейп.
Он лишь пожал плечами, продолжая держать полотенце. Мне ничего не оставалось, как принять его. Одной рукой все еще держа оторвавшуюся лямочку, я пыталась вытереть мокрую кожу.
- А купальник вы мне не почините, профессор Снейп? Или, может быть, вы все же позволите мне взять пало…
Снейп взмахнул волшебной палочкой, и купальник стал как новый.
Наконец, вытерев тело и немного просушив волосы, я обратила любопытный взгляд на профессора. Он снова смотрел на мое почти обнаженное тело, но едва заметив, что я наблюдаю за ним, отвел взгляд в сторону.
Моя дрожь прекратилась, но я всё еще нервничала – отчасти от того, как Снейп смотрел на меня, отчасти от того, что я не знала, что у него на уме.
Я подумала о том, что можно было бы обернуть бедра этим небольшим полотенцем, потому что стоять в одном купальнике перед полностью экипированным профессором было неуютно. Но стоило подобной мысли придти ко мне в голову, как Снейп взмахнул палочкой, и полотенце исчезло.
Я закусила губу, и, сложив руки на груди, выжидательно уставилась на него. Он молчал, задумчиво глядя на меня. Я тоже молчала, краснея от смущения.
- Сэр? - произнесла я вопросительно, а затем вдруг поток слов полился из моего рта, выдавая внутренне волнение, - Я понимаю, что мы нарушили правила, и уже в который раз. Я осознаю, что наше поведение совершенно не лезет ни в какие рамки, и это просто ужасно, действительно ужасно, что мы совершили то, что совершили, и мне просто нечего сказать в наше оправдание, кроме того, что мы молоды и нам хочется развлекаться. И, я знаю, это наглость высшей степени, но я прошу вас… не выдавайте нас! Я понимаю, я всё понимаю, но профессор, наша судьба в ваших руках, и… ох, вы, конечно, с удовольствием выгнали бы нас из школы, и теперь это точно произойдет, если только вы не сжалитесь над нами. Пожалуйста, профессор, - я сложила руки в молитвенном жесте, - пожалуйста, будьте… совершите этот добрый поступок, и я буду вечно вам благодарна. И я обещаю, что мы никогда не сделаем ничего подобного опять! Я обещаю!
Снейп продолжал смотреть на меня изучающим взглядом. Оттолкнувшись от ствола дерева, на который он опирался, он подошел чуть ближе ко мне.
- Вы действительно думаете, что я укрою ваш проступок от директора? – спросил он.
Я смотрела в его глаза точно запуганная лань.
- Я не знаю, сэр. Это вам решать, - прошептала я, и его взгляд отчего-то стал подозрительным и удивленным в одно время.
Он вдруг коснулся пальцами моего подбородка и чуть склонился к моему лицу, шумная вдыхая.
- Вы употребляли алкоголь! – произнес он строго, чуть отходя.
Я тут же виновато опустила глаза.
- Если бы не это, меня бы здесь сейчас не было, - проговорила я, не желая смотреть на профессора.
Тот поплотнее укутался в мантию, хотя в зоне, заколдованной Драко и Гарри было очень жарко.
- Что же мне с вами делать, мисс Грейнджер? – спросил он вдруг совсем беззлобно, но скорее хитро.
Моё сердце ёкнуло от этих интонаций. Я сглотнула и тихо ответила:
- Не знаю…
- Что ж… ваш поступок действительно абсолютно возмутителен и вам впору идти собирать вещи и катиться из школы на все четыре стороны.
Я страдальчески взглянула на суровое лицо учителя.
- Но, пожалуй, есть кое-что, что могло бы спасти вас, - он сказал это столь двусмысленным тоном, что меня бросило в жар.
- Сейчас от вас, мисс Грейнджер, зависит не только ваша судьба, но и судьба ваших друзей. Готовы ли вы на что угодно, чтобы остаться в Хогвартсе.
- Ну… не то чтобы на ВСЁ, что угодно, но на многое, определенно, - произнесла я неуверенно.
- Прекрасно. Дать мне то, чего я хочу от вас, не составит для вас никакой проблемы. Я хочу, чтобы вы стали должны мне.
Я несколько раз глупо моргнула.
- Магический долг? – уточнила я, - Вы хотите, чтобы я оказалась у вас в долгу?
- Совершенно верно. Сейчас я ухожу, делая вид, что ничего не видел, и тогда вы будете обязаны мне. И вы будете должны выполнить любую просьбу, с которой я к вам обращусь. Ну, естественно не совершенно любую, но равную той услуге, которую я оказываю вам.
- Да, я знаю, я читала об этом, - поспешила его заверить я.
- Ну естественно вы читали.
Я задумалась. С одной стороны, у меня не было выбора, но оказываться в долгу у СЛИЗЕРИНЦА? У профессора Снейпа? Не опасно ли это?
Набравшись смелости, я всё-таки согласилась.
Снейп дотронулся до меня кончиком палочки, мы произнесли необходимые слова, и я почувствовала, что, возможно, совершила самый роковой поступок в своей жизни. В доказательство тому Снейп одарил меня самой слизеринской из своих улыбок.
- Гермиона! – послышался голос Драко.
- До встречи, мисс Грейнджер, - произнес довольный собой Снейп и исчез в кустах.
Я же откликнулась на зов.
- Где ты так долго пропадала? – спросил Драко, который уже вылез из воды и искал меня.
- Не думаю, что тебя это касается, - многозначительно ответила я.
Вернувшись к друзьям, я уговорила их вернуться в замок. Чудом нам удалось добраться до своих комнат без приключений.
Как только я оказалась в постели, сотни мыслей закрались в мою голову. Преимущественно они касались некоего профессора, который одним своим появлением на озере устроил в моей душе совершеннейший хаос. Если не считать того, что я до ужаса боялась возвращения долга, не желая даже представлять, что Снейп мог бы потребовать, я просто не могла забыть, как он смотрел на меня. Тогда мне было некомфортно и страшно, ведь в его руках была моя судьба. Но теперь, в темноте комнаты я снова и снова вспоминала этот взгляд, и легкая дрожь проходила по моему телу. И вызвано это было далеко не испугом или недостатком тепла.
Долго ворочаясь, пытаясь запрятать ненужные мысли в самые дальние уголки сознания, я, наконец, отдалась во власть Морфея.

Глава 18


Дорогие читатели,
Спешу вас порадовать - это предпоследняя глава, а последняя почти дописана. Так что, осталось совсем чуть-чуть *рыдает*
Спасибо вам за вашу поддержку



Вопрос доверия никогда не был для меня слишком сложным. Я, по-детски деля людей на хороших и плохих, всегда знала, на кого могу положиться, и кому могу доверить себя полностью, а кого стоит избегать и ни в коем случае не позволять вводить себя в заблуждение. Хотя, казалось бы, в моей жизни случилось множество событий, которые должны были заставить меня изменить отношение к этому вопросу. Но в последнее время жизнь стала более спокойной, и я снова смогла составить для себя список тех людей, кто заслуживал моего доверия и, вроде бы вернуться к тому состоянию уверенности, которое было присуще мне раньше. Моуди часто любил повторять одну и ту же фразу: «Полная Бдительность!», рычал он, заставляя нас подпрыгивать от испуга. Но я никогда не умела быть столь подозрительной, и если человек не раз показывал себя с лучшей стороны, я предпочитала верить ему. Постоянное ожидание подвоха превратило бы мою жизнь в ад.
Но вот, когда в руках профессора Снейпа оказалось мое обещание выполнить любую его просьбу, я начала сомневаться. Я доверяла ему, но можно ли НА САМОМ ДЕЛЕ доверять человеку, когда он обладает таким оружием против вас? Я уверяла себя, что он никогда не потребует ничего, что причинит мне вред, и, в принципе, на то были причины. Никогда раньше он не делал ничего, что могло бы действительно угрожать моему физическому или психическому здоровью, но напротив – защищал всех нас. Не думаю, что стоит принимать во внимание его постоянные придирки и наши сложные взаимоотношения в последнее время. В конце концов, если он потребует от меня чего-нибудь вроде «ежевечерних взысканий до конца учебы» или «молча сносить все оскорбления», я переживу. Потому что первое будет хоть и жестоко, но терпимо, а второе я и так пообещала себе делать после треклятого дня рождения.
Но маленький червячок сомнения, намекавший, что фантазия профессора может подсказать ему что-нибудь более изощренное, не давал мне покоя.
Следующие два дня прошли почти незаметно. Уроки, работа над зельем почти в полной тишине. К Гарри и Драко я не заходила, поскольку свободное от работы со Снейпом время проводила в библиотеке, составляя сочинение для профессора МакГонагалл и выполняя задание по Нумерологии, оказавшееся очень сложным и требующим полной концентрации.
Но вот, наконец, настала суббота, а значит – поход в Хогсмид. Харпер поджидал меня, Рона и Джинни внизу у входа. Стульчик весело бежал рядом, предвкушая долгую прогулку. Пока мы шли до деревни, Рон весело болтал о матче по квиддичу между аргентинской командой La Escoba Nueva и Wirbel, представительницей Германии. На этом матче, состоявшемся неделю назад, был поставлен рекорд по количеству повреждений. Каждый игрок каждой команды получил хотя бы один перелом, вывих или сотрясение мозга. Более жестокой игры, по словам Рона, магический мир не видел. Джинни тут же вспомнила другой случай, когда встретились две команды, совершенно разные по уровню мастерства, и тогда ловцу досталось столько ударов бладжерами, сколько никому и не снилось. Слово за слово, брат и сестра настолько увлеклись историями из жизни игроков в квиддич, что совершенно забыли о нас с Харпером. Последний тут же воспользовался ситуацией и начал разглагольствовать о том, как не выносит грубость и драки.
- О чем же ты думал, когда назначал дуэль профессору Снейпу? – спросила я, когда рассуждения молодого человека показались мне слишком затянутыми.
- О тебе, конечно! – воскликнул он, но тут же взглянул мне в глаза несчастнейшим взглядом, - Извини, я не хотел. Просто мне так тяжело сдерживать свои чувства. Но я постараюсь, я ведь сильный.
Я хотела было заметить, что иногда он бывает излишне патетичным, но не стала, пожалев его чувства. В конце концов, в последнее время я очень отчетливо поняла, как чувствует себя человек, когда кто-то, кому он хочет понравиться, груб с ним. А Харпер все еще хотел мне понравиться, в этом у меня не было сомнений.
- Ничего, я понимаю, - ответила я, вздохнув, - И всё же постарайся в следующий раз не ввязываться в такие переделки. Если бы профессор Снейп не уехал, я бы сейчас выбирала цветы на твою могилку. А на надгробном камне написали бы «Здесь покоится Чосер Харпер, совершивший самое изощренное самоубийство, какое видел мир». Честно говоря, я вообще удивлена, что профессор оставил это дело. Это на него совсем не похоже.
Харпер некоторое время молчал.
- В самом деле, это очень странно, что он как будто о нем забыл, - произнесла я, на это раз задумчиво.
- Вообще-то… - проговорил слизеринец неуверенно.
Я вопросительно подняла брови и посмотрела на него.
- По правде говоря…
Он закусил губу и посмотрел куда-то вдаль.
- Я не должен говорить об этом, - сообщил он, наконец, слова определенно давались ему с трудом, - Но дуэль в некотором роде состоялась.
- В каком смысле? – спросила я, не сумев скрыть удивления.
- Я пришел к профессору Снейпу в то утро, когда он уехал. Гермиона… я совершенно точно не должен говорить об этом, извини, - сказал вдруг он.
Но я, конечно, не могла оставить этого просто так, теперь, когда знала, что есть что-то еще, о чем я и понятия не имела.
- Нет уж, говори, раз начал, - настойчиво произнесла я.
- Нет, это нечестно по отношению к моему декану. Я пообещал ему, что ни одна живая душа не узнает об этом, и я сдержу обещание.
На этот раз губу закусила я.
- Эй, Гермиона, - позвал меня Рон, - нам с Джинни нужно зайти за полиролью для метел. Вы с нами?
- О, нет. Увольте, - ответила я, прекрасно зная, что это непременно обернется получасовым пребыванием в магазине, полном метел, всяких приспособлений по уходу за ними и прочей ерунды, - Мы подождем вас здесь. Тем более, Стульчику вряд ли можно входить в магазины. Мистеру Флюму не понравилось, когда мы зашли с ним в Сладкого Герцога.
Рон кивнул, и они с Джинни исчезли из виду.
- Итак, Харпер, расскажи, что произошло между тобой и профессором Снейпом, - тут же сказала я заговорщицким тоном.
- Я не...
- Отказ не принимается, - подумав мгновение, я коснулась его руки, - Ты же не хочешь расстроить меня, Чосер?
Прикосновение ли, или то, что я впервые назвала его по имени, развязало ему язык.
- Что ж. Но помни, ты сама меня попросила. Итак, когда я пришел к профессору, он выглядел как-то… скверно. И тогда я сказал ему, что пришел из-за дуэли, но вижу, что он, кажется, не здоров, и будет лучше, если эта дуэль не состоится. Но профессор не согласился со мной, сообщив, что это невозможно, и коль скоро я вызвал его, то не должен быть таким трусом и теперь пытаться увильнуть. Я пытался объяснить ему, что дело вовсе не в этом, но я просто не хочу сражаться с соперником, который слабее меня. Но ведь его невозможно уговорить!
Я согласно кивнула, пытаясь представить, насколько ужасно должен был выглядеть Снейп, чтобы Харпер решил, что профессор слабее его. Я видела Харпера на защите от Темных Искусств, и могу сказать, что он никогда не блистал. Хотя, как представитель чистокровного семейства, знал несколько фамильных заклинаний, которые передаются из поколения в поколение. И, кроме того, у него были определенные способности к невербальным заклинаниям.
- Тогда мы прошли в класс зелий – разговор проходил в его личном кабинете – встали спиной друг к другу, сделали по десять шагов, и в тот момент, когда я развернулся и кинул невербальное заклинание, которому научил меня отец, то понял, что с профессором что-то не так. Он тоже развернулся, но слишком медленно. Я удивился, поскольку знал о его прекрасной реакции. А он даже не успел произнести заклинание. От моего он упал на пол и его начали бить судороги, но я тут же снял свое проклятье.
Я не могла поверить в то, что он рассказывал.
- Бедный профессор Снейп! – воскликнула я, - Он, должно быть, чувствовал себя совершенно ужасно! Что же с ним случилось?
Я тяжело дышала, пытаясь вообразить, что за напасть постигла профессора Снейпа, что он проиграл дуэль своему студенту.
- Бедный-то бедный, - продолжил Харпер, после некоторой паузы, - но когда он встал, то вместо того, чтобы признать поражение, бросил в меня сильнейшее проклятие. Кровь начала покидать мое тело, жуткая боль скрутила все внутренности. Я едва не погиб.
Я огромными глазами уставилась на юношу. Удивленная, медленно опустилась на Стульчик, который как раз оказался рядом, видимо, почувствовав мое состояние.
- Он не имел права так с тобой поступать, это… это просто бесчестно!
- К счастью, все обошлось, - произнес он успокаивающе, - Профессор вовремя остановился и сам залечил меня. Когда я пришел в себя, то сказал, что несмотря на то, что он проиграл дуэль и едва не убил меня, я никому не скажу о произошедшем. Ведь это позорит честь моего декана! Я не из тех, кто стал бы гордиться подобным. Но ты так просила меня рассказать, зная, как сложно мне отказать тебе. Да, к тому же, это имеет к тебе некоторое отношение.
- Да, ты правильно сделал, что рассказал мне, - произнесла я, несколько потерянно, - Хотя мне трудно во все это поверить.
Тут вернулись Джинни и Рон. Мы пошли гулять по Хогсмиду, заглядывая в разные магазинчики, и, наконец, оказались в Трех Метлах. Мадам Розмета, к счастью, позволила нам войти со Стульчиком, только Джинни пришлось на него сесть. Ребята весело болтали, а вот я была задумчива и тиха.
История Харпера потрясла меня до глубины души, и особенные душевные страдания доставляло то, что я не знала – на чьей я стороне. Казалось бы, Харпер поступил честно и благородно, в итоге чего пострадал. Но с другой стороны – в каком же состоянии должен был быть профессор Снейп, чтобы позволить произойти подобному! Мое сердце разрывалось от жалости к нему, и в то же время – от разочарования... Да, это чувство, оно горше чем девяносто девяти процентный шоколад и кофе без сахара.
Наконец, настала пора возвращаться в Хогвартс. Я была очень рада этому обстоятельству, так как общество Харпера стало тяготить меня как никогда. Считая его виновником, пусть и невольным, этой истории с дуэлью, я, сама того не желая, злилась на него.
Когда мы уже вошли в школу, Рон и Джинни сказали, что собираются пойти навестить Гарри и Драко, которые, по официальной версии, снова оказались в Больничном Крыле. Мне же нужно было идти в библиотеку, но я пообещала, что присоединюсь к ним позже.
Харпер вызвался проводить меня, и мы вместе направились к перемещающейся лестнице, чтобы подняться на пятый этаж.
Уже когда мы оказались в пустынном в субботний вечер коридоре, ведущем в библиотеку, он вдруг коснулся моей руки, призывая остановиться.
- Гермиона, насчет той истории с профессором Снейпом…
- Да?
- Я бы попросил тебя никому о ней не говорить. Особенно самому профессору. Для него мысль о том, что тебе все известно, будет невыносимой.
Я согласно кивнула.
- Конечно, я понимаю.
Намерившись идти дальше, я попыталась сделать шаг, но почувствовала, что Харпер взял меня за руку.
- Гермиона, я…
Он хотел что-то сказать, но затем взгляд его устремился в темноту коридора за моей спиной, и в следующий момент он притянул меня к себе и поцеловал.
Каким был этот поцелуй, я сказать затрудняюсь, потому что удивление, которое обрушилось на меня в тот момент, а затем шок от последующих событий напрочь лишили меня возможности прочувствовать момент и осознать свои эмоции. Уверена лишь, что это не было приятно.
А последующие события, о которых я упомянула, начались с того, что я услышала звенящий от гнева голос профессора Снейпа.
- Мистер Харпер. Мисс Грейнджер, - произнес он.
Я отскочила от слизеринца, который менее охотно убрал руки с моей талии, и испуганно уставилась на профессора. Его взгляд вызвал во мне непреодолимое желание оправдаться.
- Профессор, сэр, я не имела в виду. Мы просто… Это Харпер, он…
- Оставьте свои заикания для профессора МакГонагалл, мисс Грейнджер, - произнес холодно он, - Минус двадцать баллов с Гриффиндора за неподобающее поведение в стенах школы.
- Но сэр! – воскликнула я, против воли, однако тут же умолкла.
- Не хочу ничего слышать от вас, распущенная, испорченная девчонка, - отрезал в свою очередь профессор с такими интонациями, что я почти поверила в то, что являюсь отвратительнейшим созданием в Британии.
Причины сего крылись, вероятно, в том, что в это верил Снейп. Снейп, который, было, вознамерился уйти гордой поступью, оставив нас упиваться собственным позором. Но в последний момент он передумал и сообщил:
- Вы противны мне, мисс Грейнджер. У вас нет никаких понятий о приличиях.
Я промолчала, не желая спорить.
- Вы не просто ветреная, пустоголовая дурочка, каких я видел много. Вы – тот самый отвратительный тип женщин, падких на бравады и широкие жесты, которые купаются в мужском внимании, не разбирая, кто с ними рядом и почему, погрязая в пороке и разврате.
Обида обожгла мое сердце, но я проглотила и это, не желая злить его еще больше.
- Если бы у вас была хоть капля собственного достоинства, вы бы никогда не стали связываться с этим ничтожеством, - произнес, наконец он, указывая на Харпера.
На этот выпад не ответить я не могла - во мне заложено вечное стремление бороться за права униженных и оскорбленных. Я могу стерпеть многое, если придется, но когда вижу, как угнетают ни в чем неповинных людей – или других живых существ – во мне просыпается мощнейшее чувство, с которым невозможно совладать. Сердце сжимается, как от боли, щеки вспыхивают, нескончаемая энергия ищет выхода, и, как правило, находит его.
- Ничтожеством, сэр? Ничтожеством? Да как вы смеете так его называть! Вы даже пальца его не стоите, - сказала я, едва сдерживая рвущийся наружу крик, - Вы не имеете никакого понятия о достоинстве, иначе никогда не поступили бы с ним так, как поступили.
- Гермиона, - тихо произнес Харпер, хватая меня за руку.
- Простите? – произнес Снейп, сложив руки на груди и глядя на меня со смесью веселого любопытства и едва сдерживаемого гнева.
- Вы знаете, о чем я говорю, - ответила я.
- Гермиона, я прошу… - снова произнес Харпер.
- Не имею малейшего представления, просветите меня, мисс Грейнджер.
Профессор чуть приблизился ко мне, грозно нависая над моей маленькой хрупкой фигуркой – такой, по крайней мере, она казалась мне в тот момент. Но ощущение быстро прошло, и, питаемая гневом, я заставила себя перебороть страх и ответить:
- Я говорю об инциденте с дуэлью.
- Гермиона, замолчи, - строго приказал Харпер, но я не обращала на него никакого внимания, все мое существо сейчас было способно воспринимать только один голос, реакцию только одного человека, и только его эмоции.
Снейп же, кажется, сохранял способность различать и посторонние, кроме моего голоса, звуки.
- Нет-нет, мистер Харпер, я настаиваю. Мисс Грейнджер, продолжайте.
- Когда он пришел к вам, чтобы выполнить вызов, вы плохо себя чувствовали, и Харпер предложил вам отказаться от дуэли. Но нет, вы слишком упрямы, слишком горды и тщеславны, чтобы принять заботу. Вы так жестоки, что не упустите момента, чтобы выместить злобу на ком-нибудь. Хотя вам было прекрасно известно, что Харпер слабее вас, и вы без труда можете победить его. Конечно, возможно, тогда вам показалось, что ваши силы равны из-за вашей слабости, но это не меняет того, что вы отвергли предложение Харпера отменить дуэль.
Профессор смотрел на меня с удивительным спокойствием, и мой энтузиазм немного поутих. На какое-то время я замолчала.
- Продолжайте же, мисс Грейнджер, мне очень интересно.
- То, что вы не смогли принять поражение от его руки и нанесли удар, когда он этого совсем не ожидал… я могла бы ожидать от вас многого, но не такой подлости.
Эти слова я произнесла более спокойно, с нотками сожаления в голосе. Профессор же, кажется, наоборот, распалился пуще прежнего.
- Поражение? – спросил он, сохраняя вежливый тон, но по его лицу и позе было очевидно, что он едва сдерживает гнев, - Должен сказать, мисс Грейнджер, сейчас меня интересует не столько то, что наговорил вам этот крысеныш, а то, как вы могли в это поверить. Неужели вы действительно считаете меня настолько низким человеком, который…
Я испуганно отпряла, когда руки Снейпа сжались в кулаки. На какое-то мгновение мне показалось, что он хочет ударить меня.
- Харпер! – прорычал он вдруг.
- Да, сэр? – тихо отозвался слизеринец.
- Вон с глаз моих. Сейчас же.
И мой «рыцарь» скрылся с места преступления в мгновение ока, оставив меня на растерзание бешеному тигру.
Глядя на профессора, я начала медленно отступать к библиотеке.
- Стоять, - приказал он, и я замерла, не смея дышать.
- За мной, - бросил он, и, развернувшись на каблуках, понесся по коридору к узкой винтовой лестнице, по которой можно было спуститься в подземелья.
Замешкавшись лишь на секунду, я поспешила за ним, понимая, что сердить его еще больше не стоит. Да и разговор не был окончен.
Когда мы оказались в его кабинете, он наложил на двери Запирающие и Заглушающие чары, снял с одной из полок тяжелую каменную чашу с рунами по краю и поставил её на стол. Движения его были резки, а выражение лица выказывало упрямую решимость.
- Я понял, что вы считаете меня полным ничтожеством, раз смогли поверить мистеру Харперу, и отсюда делаю вывод, что не поверите моим словам. Посему я предлагаю вам своими глазами увидеть, что произошло в то утро.
Сказав это, он прикоснулся палочкой к виску, и серебристая нить потянулась от его головы к кончику палочки.
Когда воспоминание оказалось в Думосбросе, коим и являлась каменная чаша, профессор резким жестом предложил мне подойти. Когда я оказалась рядом, он двумя пальцами коснулся моего плеча, заставляя склониться над чашей, и только светящаяся субстанция коснулась моего лица, как меня закружил водоворот.
Я оказалась в том же кабинете, в каком и была секунду назад, но только профессор Снейп сидел за своим столом, склонившись над пергаментом так низко, что его черные волосы вполне могли размазать чернила, наносимые тонким белым пером. Он был сосредоточен, но при этом абсолютно спокоен.
Внезапно раздался стук в дверь. Когда Снейп дал разрешение войти, в комнату просочился Харпер. Он встал перед столом своего декана, исследуемый цепким взглядом черных глаз.
- Чем я могу помочь, мистер Харпер? – спросил профессор с холодной вежливостью.
- Сэр, я хотел поговорить с вами о том, что произошло вчера. Я понимаю, что вел себя совершенно недостойно, и совершенно точно не должен был вызывать вас на дуэль. И не только потому, что это глупо и слишком по-гриффиндорски, но еще и потому, что любому ясно – от меня не останется и горстки пепла, стоит вам взмахнуть палочкой.
Мое сердце бешено забилось. Начало было явно не похоже на то, что рассказывал Харпер, и уже тогда мне стало ясно, что мерзавец просто обманул меня. На душе стало беспокойно, но увлеченный диалогом, разум еще не до конца осознал всю унизительность, весь ужас ситуации, в которую меня завел мой острый язык.
- Но вы должны понять меня, сэр, - продолжал тем временем Харпер, - Гермиона Грейнджер должна принадлежать мне, и ради её расположения я готов изображать доблестного рыцаря. Но изображать и быть – совершенно разные вещи. Я не настолько глуп, чтобы идти на верную смерть ради «чести прекрасной дамы», зато достаточно находчив – прошу простить мне мою нескромность – чтобы ИЗОБРАЗИТЬ этот шаг.
- И что же вы предлагаете, мистер Харпер? – спросил Снейп, брезгливое выражение сменило бесстрастную маску.
- Я предлагаю сочинить какую-нибудь историю, которая удовлетворит и вас, и меня. Сэр, мы можем сказать, что дуэль не состоялась по определенным обстоятельствам…
- Для этого нет необходимости. Если кто-либо, в том числе она сама, спросит меня о том, что произошло, я не стану лгать, и отвечу, что вы попросили аннулировать вызов… Однако, сегодня я вынужден покинуть Хогвартс на несколько дней, возможно на неделю. Если бы вы не пришли спозаранку, то, несомненно, не застали бы меня, - многозначительно закончил он, а затем, после паузы, добавил, - Быть может, мисс Грейнджер ко времени моего возвращения забудет о вашем намерении устроить драку ради её снисходительной улыбки.
Харпер расплылся в довольной улыбке, которую мне видеть раньше не доводилось, и ответил:
- Это прекрасно, сэр. Я уверен, что через неделю все её мысли буду занимать только я, а о вас она уже и не вспомнит.
Я взглянула на профессора, чтобы увидеть его реакцию на эти слова, но тот уже склонился над своим пергаментом, выцарапывая на нем мелкие буквы.
- Вы свободны, - бросил он.
Когда Харпер уже коснулся ручки двери, профессор Снейп, все еще не поднимая головы, холодно произнес:
- В любом случае, не думаю, что вам удастся завоевать её сердце. Она слишком умна для вас.
Харпер уже стоял спиной к профессору и ко мне, но я уверена, что слышала усмешку.
- Уповаю, моя молодость и привлекательность привлекут её, а там природа возьмет свое. Спасибо, сэр, вы очень добры.
Едва только за Харпером захлопнулась дверь, как профессор гневно смял пергамент, и бросил его вдогонку за своим студентом. Я, удивленная такой реакцией, хотела посмотреть, что будет дальше, но что-то вырвало меня из этой реальности, закружив в вихре, и опору под ногами я обрела только, оказавшись у чаши Думосброса. Снейп стоял рядом, держа меня за плечи.
Едва я успела отметить, что он касался меня лишь пальцами, не позволяя всей ладони лечь на плечо, как он убрал руки.
Некоторое время я стояла неподвижно, пытаясь осознать полученную информацию. Харпер обманул меня как последнюю дурочку. Как я могла быть так наивна? Как я могла поверить ему? Как могла решить, что профессор мог бы проиграть дуэль этому никчемному, отвратительному типу? И, о Боже, что я наговорила профессору в коридоре! Что он должен был почувствовать!
Удивительно, но оскорбив другого человека, я чувствовала такую боль, словно оскорбили меня. Кроме того, я ощущала всю тяжесть вины за нанесенную обиду, и мое раскаяние за слова, обращенные к профессору Снейпу, еще никогда не было таким искренним и опустошающим.
Глаза мои, отражая внутренние переживания, увлажнились, и мир вокруг стал размытым и искривленным. Заставляя себя успокоиться, судорожно сглатывая, надеясь избавиться от кома в горле, я думала о том, что теперь можно сделать. Извиниться? Разве может этого быть достаточно? Быть может, он простит меня, но никогда теперь – НИКОГДА – не сможет полюбить. Как бы ни были эгоистичны эти мысли, но они разрывали мое сердце на части.
- Что ж, мисс Грейнджер, - произнес профессор достаточно сухо, - теперь вы можете идти. Надеюсь, то, что я открыл вам глаза на некоторые нелицеприятные черты характера вашего избранника, не испортит ваших чудесных отношений.
Я хотела ответить, что нет никаких отношений, и не было вовсе, что мне не нужен Харпер, что в моем сердце давно поселился другой образ. Но из-за нахлынувших чувств и просящихся наружу слез, мне было сложно дышать, не то что говорить. К тому же, я не могла доверять своему голосу, подозревая, что он сорвется на середине первой же фразы, что слезы непременно польются ручьем из моих глаз и Снейп увидит самое мерзкое зрелище, какое ему когда-либо доводилось видеть. И его отвращение ко мне только возрастет.
- Вы можете быть свободны, - отчеканил профессор, но я продолжала стоять, словно статуя.
- Идите прочь из моего кабинета! – приказал он, и я, резко развернувшись, рванула к двери, надеясь, что он не заметит моих слез, вырвавшихся на свободу.
Но в последний момент, когда я готова была повернуть ручку двери и покинуть комнату, он поймал меня за плечи, развернул к себе и гневно спросил:
- Вы еще имеете наглость плакать? И что же вы оплакиваете, мисс Грейнджер? Неужели теперь, когда выяснилось, что мистер Харпер – обычный лжец, вы перестанете оказывать ему знаки внимания… а если быть точным, принимать их? Не будьте так мелочны, мисс Грейнджер, - он встряхнул меня разок, - Не будьте ханжой, вы ведь тоже далеко не ангел.
- Простите меня, сэр, - прошептала я, задыхаясь, - Я так обидела вас.
- Обидели? – насмешливо спросил профессор, отпуская мои плечи и отступая назад, - Вы? Не пытайтесь рассмешить меня, мисс Грейнджер. Вы не можете задеть ни одной струны моей души. Вы даже жалость вызвать во мне не способны. Тем более вам не дано обидеть меня.
Но я не слушала. Я знала, им говорит уязвленная гордость и злость. Вместо столь же жгучего ответа, я произнесла:
- Профессор Снейп, простите меня, прошу, я не знаю, как я могла быть так глупа, чтобы поверить Харперу. Ведь он мне совсем не нравился, почему я продолжала общаться с ним? Почему позволяла быть рядом, входить в доверие? Неужели я не видела его лживой натуры? – теперь, кажется, я спрашивала саму себя, - Но он был так обходителен, так вежлив…
Снейп усмехнулся.
- И снова к вопросу о вежливости, - произнес он.
- Профессор Снейп…
- Уходите. Я не желаю быть свидетелем этой поистине душераздирающей сцены, - язвительно сказал он.
Я всхлипнула.
- Пожалуйста, не надо ненавидеть меня, - мой голос был совсем тихим, но я повторила, - Не надо ненавидеть меня, сэр.
Я обняла себя и прислонилась спиной к двери. Закрыв глаза, я позволила слезам катиться по щекам, оставляя холодные следы на коже.
- Прекратите немедленно, - снова потребовал Снейп, - Я не терплю слезы.
Я вздрогнула и открыла глаза. Затем, взмахнув палочкой в направлении собственного лица, я прошептала заклинание, и слезы бесследно исчезли. Мое лицо теперь не оставило и тени истерики, случившейся минуту назад.
Профессор смотрел на меня, стиснув зубы. Я глубоко вздохнула, и произнесла:
- Извините меня, пожалуйста, сэр. И за то, что я вам сказала, и за слезы. В последнее время я сама себя ненавижу за всё, что делаю, и просто глупо с моей стороны ожидать, что другие люди станут питать ко мне другие чувства. Но все же, профессор, я прошу вас, забудьте всё, что я когда-либо сказала вам. Забудьте о моем существовании. Пожалуйста.
Не дождавшись ответа, я вышла из кабинета и побежала в свою комнату так быстро, словно за мной гнался тролль. Возможно, если бы я не спешила так сильно, а мой слух был более тонок, я бы услышала, как мне вслед профессор Снейп тихо произнес:
- Если бы я только мог.

***
Не добежав до гриффиндорской башни и собственной комнаты, я спряталась в одной из ниш в стене коридора на четвертом этаже, и попыталась отдышаться. Сердце мое колотилось, как сумасшедшее, щеки горели, а на душе было невыразимо тоскливо.
Когда дыхание выровнялось, я выпрямилась и огляделась.
Вот она я, Гермиона Грейнджер, умный, как мне всегда казалось, человек, стою в темной каменной нише, под ногами хрустит что-то, жутко напоминающее крысиный скелетик, рядом никого, и можно услышать как горит факел, прикрепленный к стене. Но где бы я ни была, в каком бы нелепом месте ни оказалась, одно было неизменно, и я больше не могла скрывать это от себя. Я влюбилась в профессора Снейпа, что мне ни в коем случае нельзя было делать. И дело даже не в том – хотя это тоже важно – что он мой преподаватель, и старше меня, и так далее, и так далее. Дело в том, что эта любовь будет губительной для меня, если я ей поддамся. Он никогда не ответит мне взаимностью, и я буду постоянно страдать, осознавая безнадежность собственного положения.
И в тот момент, когда я, наконец, приняла свои чувства, вдруг воспрял разум. «Ты же сильная Гермиона, - сказал он мне, - Ты справишься с этим. Главное, не давать себе поблажек, не позволять надежде касаться твоего сердца, а фантазиям завладевать сознанием. Твердость характера и сила воли не подведут тебя, только прикажи себе не поддаваться соблазнам, не позволять чувствам расцветать, но прятать их, заточая в сердце, как стыдливый секрет. Пройдет время и те оковы, которые ты налагаешь на собственную душу, сами собой исчезнут, оставив лишь пустоту. Однако это будет не сухая пустошь, но невозделанная сырая земля, готовая взрастить новые, благодатные ростки, которые принесут пользу и тебе, и тому, кто будет пожинать плоды твоей любви».
Так сказал мне мой разум, так я и поступила. Я отправилась к Гарри и Драко с твердым духом и ровно бьющимся сердцем. Теперь ничто не поколеблет моего спокойствия, ничто не заставит пульс учащаться, а дыхание сбиваться. Вернулась прежняя Гермиона, всегда уравновешенная и разумная.
Однако стоило мне войти в комнату мальчиков, как уверенность в собственном рассудке пошатнулась. Я совершенно точно помнила, как подошла к двери и постучала в неё. Та открылась и я вошла, как вдруг осознала, что нахожусь… на потолке.
Сперва я ничего не поняла, потому что мантия задралась вверх, и я с большим трудом стянула её с себя. К моему изумлению, та подлетела к потолку. Я подняла голову, и увидела, что на потолке вверх тормашками висела вся мебель, а ребята, едва сдерживая смех, наблюдали за мной. Оглянувшись, я уже через мгновение поняла, почему пол был перекрыт деревянными балками, мои волосы стояли торчком, а голова вдруг закружилась, и появилось неприятное ощущение в носу. Оглянувшись, я увидела, что дверь начинается не от пола, но выше.
- Гермиона, что ты там делаешь? – спросил Драко насмешливо.
Подняв голову, которая в таком положении кружилась меньше, я потребовала вернуть комнату в нормальное положение.
- Но она в нормальном, это ты почему-то оказалась на потолке, - ответила Джинни, уткнувшись затем Гарри в плечо и начав хихикать.
- Прекратите сейчас же! – крикнула я, голова казалась свинцовой, а шутка совсем не казалась смешной.
- Пусть спускается, - произнес Рон, видимо, услышав угрозу в моем голосе.
Драко согласно кивнул.
- Просто подойди к стене и иди по ней.
Я не совсем поняла указания, но попыталась их выполнить. Стоило мне поставить ногу на стену, как комната словно перевернулась и теперь стена стала для меня полом, а пол и потолок – стенами. Поняв систему, я прошла, перешагнув через окно, к следующей стене, и вскоре оказалась в одной со всеми присутствующими в комнате плоскости.
Голова кружилась, и я поспешила сесть на Стульчик, который, как всегда, услужливо оказался рядом.
- По-вашему, это смешно? – спросила я, когда немного пришла в себя.
- Вообще-то, мы с Малфоем надеялись, что ты будешь в юбке, - заметил Рон, но тут же получил суровый взгляд от Драко.
- Я ни на что подобное не надеялся. Это ты со своими подростковыми желаниями только и мечтаешь, как бы заглянуть ей под мантию.
- Заткнитесь оба, - приказала я, - Драко, сделай мне чай.
Желания разбираться с их детскими забавами не было. Тем более что поставить их в угол или наказать я не могла. Пусть и хотелось.
Драко, очевидно почувствовавший за собой некоторую вину, беспрекословно выполнил мою просьбу, как я и рассчитывала.
- Гермиона, - произнес он, протягивая мне чашку и присаживаясь рядом на ручку кресла, в котором восседал Рон, - Джинни сказала, что вы ходили в Хогсмид с Харпером, и что он с тебя глаз не сводил?
Я лишь пожала плечами в ответ.
- Я просто хотел предупредить тебя. Это, конечно, твое дело, но если у вас действительно что-то серьезное, ты должна знать, что он тот еще малый. Не хотелось бы, чтобы он обманул тебя, или… эрм, кхм, сделал что-нибудь еще.
Я с улыбкой посмотрела на блондина. Сейчас он выглядел обеспокоенным, но в серых глазах его мелькало любопытство.
- Спасибо, Драко, но ты немного опоздал.
Все удивленно и с некоторым испугом уставились на меня.
Поняв, что теперь придется всё рассказать этим несносным шутникам, я принялась излагать события последнего часа. Лишь вскользь я упомянула собственные слезы и извинения, и уж конечно, промолчала о своих размышлениях в нише.
- Какой он, оказывается, мерзавец! – воскликнула Джинни, - А мне он показался таким милым.
- Малфой тоже часто кажется мне милым, - заметил Гарри, - но это не значит, что он такой и есть. Такая уж у них природа, у слизеринцев.
Драко обернулся на Гарри и насмешливо поднял одну бровь.
- Почему это я не милый? – спросил он иронично, - Что заставляет тебя думать, что я не такой?
Гарри ответил ухмылкой.
- Ну что же, если не поминать, как ты постоянно склонял меня к нарушениям различных правил, пока мы были детьми, и как пытался потом загладить вину перед Гермионой невинными взглядами и лестными словами… - произнес он, и Драко поднял руки, словно защищаясь.
- Нет-нет, так не пойдет, - произнес блондин, - Кто между старым и новым не видит разницы – тому метлу в его белую…эрм… глазницу, - неловко закончил он.
- Что ж, хорошо. Тогда рассмотрим тот раз, когда ты убеждал Снейпа – да-да, я знаю, профессора Снейпа, Гермиона – взять тебя в ассистенты. Как будто бы ты действительно хотел помочь… Но мы-то с тобой знаем, что, на самом деле, ты хотел добраться до хранилища зелий и стать счастливым обладателем Веритасерума. Подозреваю, что и Снейп об этом знал.
- Что? – воскликнула я, - Зачем тебе Веритасерум, Драко?
Он пожал плечами.
- Это всегда интересно, - ответил он безразлично.
- Ах ты… - я не договорила, потому что Драко приложил палец к моим губам, - Побереги силы, детка, Поттер, надо полагать, еще не закончил.
Гарри ухмыльнулся.
- А ты хочешь, чтобы я замолчал? – спросил он.
- А есть вероятность, что ты исполнишь мое желание?
- Тебе нужно лишь вежливо попросить…
- Тогда, пожалуйста, Поттер, заткни свою пасть, - тон Драко был светским, а лицо безмятежным.
Но вот глаза настороженно следили за Гарри.
- Интересное понятие о вежливости. Но, на этот раз, я приму такую просьбу. В будущем же советую тебе научиться употреблять меньше таких грубых фраз.
На этом их обмен любезностями закончился, но меня не покидало ощущение, что они что-то скрывают. Однако думать об этом не хотелось, и я постаралась просто расслабиться.
***
Неделя прошла незаметно. Я углубилась в учебу целиком и полностью, постоянно пытаясь заставить и ребят прилагать больше усилий. Драко и Гарри, например, нужно было как можно скорее нагонять нас, ведь они столько пропустили! Но эти лентяи делали все спустя рукава. Под натиском моих уговоров и выговоров, они занимались два-три часа в день, но этого было недостаточно. Когда у меня было свободное время, я пыталась разобрать с ними некоторый материал, и тогда они были весьма прилежны, но стоило мне заняться своими делами, как они тут же доставали игрушечный снитч и гонялись за ним по комнате, как ненормальные. Соперничество между ними в те дни иногда доходило до предела.
- Предполагается, что вы – взрослые, - говорила я им, на что они лишь усмехались, трепали меня по плечу, и говорили, что я ничего не понимаю.
Рон начал целыми днями пропадать на квиддичном поле, тренируясь не только с гриффиндорской, но и с хаффлпаффской командой. Амалия Уитби, капитан Хаффлпаффа, как я поняла по словам Рона, питает к нему определенные светлые чувства, и Рон с удовольствием принимает знаки её внимания.
Только Джинни разделяла мой энтузиазм в учебе. Конечно, ей недоставало моего усердия, а время от времени, когда мы сидели в библиотеке, или в гостиной, выполняя важное задание, ей на ум вдруг приходила какая-нибудь тема для беседы, которую никак нельзя было отложить. Я не могла этого понять, поскольку, когда я читаю книгу или пишу эссе, то всегда вся поглощена процессом. Как в это время могут возникать посторонние мысли – я ума не приложу.
Но в общем, мысль о предстоящих экзаменах немного пугала её, и она старалась сделать всё, чтобы получить хорошие оценки. Нередко она прибегала к моей помощи, и однажды заметила, что я хорошо объясняю и могла бы стать отличным преподавателем.
- Не думаю, что мне хватило бы терпения, - ответила я, - Через пару лет я превратилась бы в профессора Снейпа и дети с ужасом плелись бы на мои уроки, а за спиной придумывали б мне обидные прозвища. Я почти вижу этого маленького запуганного мною мальчика, шепчущим своему другу «Сегодня у меня взыскание у профессора Воронье Гнездо», и личико его искривляется в ужасе и отвращении.
Джинни рассмеялась на такой ответ, и заверила меня, что я себя недооцениваю.
- Во-первых, тебе же хватило терпения нянчиться с Драко и Гарри. Больше того, тебе хватает терпения общаться с ними сейчас, хотя иногда они ведут себя просто ужасно. И я думаю, ты бы стала не Снейпом, а МакГонагалл. На нее ты похожа больше. Такая же правильная и строгая.
- Чопорная, ты хотела сказать? – уточнила я с легкой насмешкой.
- Ну, иногда…
- А насчет правильности – я уверена, что мы совсем не знаем профессора МакГонагалл. Известно ли тебе, например, что она вышла замуж за своего преподавателя, который работал в Хогвартсе?
- Нет! – воскликнула Джинни, её глаза тут же загорелись, - Не может быть! Откуда ты знаешь?
- Мне сказал профессор Снейп, - ответила я, уже жалея, что заикнулась об этом.
Вообще-то, я не сплетница, но теперь чувствовала себя именно ею.
- Профессор Снейп? – удивилась Джинни, - И… зачем же он тебе это сказал? – спросила она подозрительно.
- Ты задаешь слишком много вопросов, - отмахнулась я, - Давай вернемся к Чарам.
- Нет, но постой… вдруг он сказал это…ну, с намеком? – в глазах Джинни плескалось чисто девчоночье любопытство с нотками восторженного ужаса.
- Нет, он не сказал это с намеком, - ответила я бесстрастно.
- Откуда ты знаешь?
- Сова на хвосте принесла. Давай заниматься, - сказала я, не сумев скрыть раздражение.
Одно только упоминание его имени заставляло меня прилагать все усилия, чтобы сердце не ёкало, а щеки не алели. Подобный же разговор мог вполне свести меня с ума. Моя воля была крепкой, но не несгибаемой.
А ведь мне все еще приходилось помогать ему с зельем! Он, по всей видимости, намеренно, старался сократить мое пребывание в лаборатории к минимуму, обращаясь к моей помощи только когда это было действительно необходимо, но эти часы – или чаще минуты – были самым тяжелым временем суток. Несмотря на то, что приготовление зелья проходило в полной тишине, нарушаемой лишь фразами вроде «профессор, передайте пожалуйста нож» или «Мисс Грейнджер, убавьте огонь», я постоянно чувствовала себя напряженной.
Наконец, мои мучения подошли к концу. После очередного урока зелий, в течение которого Снейп не обращал на меня, как и всю прошедшую неделю, никакого внимания, он попросил задержаться.
- Зелье готово, я думаю, стоит опробовать его на мистере Малфое и мистере Поттере, - сказал он, когда мы остались одни.
- Да, сэр, - ответила я.
Он прошел к своему личному кабинету и вышел оттуда с несколькими бутылочками.
- Следуйте за мной, - сказал он, пряча бутылочки в карманы, и мы направились в комнату Гарри и Драко.
Когда мы вошли, двое валялись на своих кроватях с книжками в руках.
- Надеюсь, вы читаете что-нибудь полезное, а не тратите драгоценное время на всякую ерунду, как обычно? – спросила я.
- Конечно, Гермиона, - ответил Драко серьезным тоном, - Я как раз дошел до главы «Как сбить спесь с властной девчонки вроде Гермионы Грейнджер».
- Неужели? – отозвалась я язвительно, - И каковы твои успехи? Или ты еще не дочитал этот раздел?
- Почти дочитал. Автор предлагает несколько интересных способов, но если ты все еще относишься ко мне как к младшему брату, то они будут походить на извращение.
- Я всегда думала, что подобная сексуальная озабоченность свойственна лишь подросткам, и с годами притупляется, - ответила я невозмутимо.
- Не знаю, - пожал плечами Драко, - Спроси у дяди Северуса.
Я тут же покраснела, а профессор из-за моей спины привычно прорычал:
- Я тебе не дядя.
Я оглянулась, чтобы посмотреть, что он делал. Снейп расставлял на столике баночки с зельями, тщательно проверяя каждое.
- Мисс Грейнджер, подойдите, - сказал он, и я послушалась.
- Сначала нужно будет дать вот это, - профессор показал на баночки с молочно-белой жидкостью, - Обязательно проследить, чтобы было выпито все до последней капли, но ничего не пролилось. Ясно?
Я кивнула, но он этого не увидел, поэтому произнесла:
- Да, сэр.
- Далее, по всей вероятности, они потеряют сознание, и нужно немедля влить вот это зелье, - теперь он указывал на две бутылочки с янтарным зельем, похожим на мед.
- Да, сэр, - ответила я.
- Как вы помните, это должно начать превращение, и следующее зелье должно быть дано до того, как они вновь станут младенцами и исчезнут с лица земли.
- Да, сэр.
- Вопросы есть?
- Нет, сэр.
- Тогда начнем.
- Да, сэр.
Профессор издал утробный звук, но когда он повернулся ко мне, его лицо выражало хладнокровное спокойствие. Он передал мне три флакончика, и мы синхронно подошли к Гарри и Драко.
Я встала рядом с Гарри, поставив зелья на тумбочку в том порядке, в каком нужно было их давать. Снейп проделал то же самое рядом с Драко.
Мгновение в комнате царила напряженная тишина.
- Начинаем, - сухо сказал профессор, и мы начали неторопливо открывать первое зелье.
Я протянула бутылочку Гарри, чтобы он сам его выпил, но Снейп, заметив это, бросил:
- Из ваших рук, мисс Грейнджер.
И вскоре мне стало ясно, с чем было связано такое решение. Гарри начал терять сознание еще до того, как половина зелья оказалась внутри него, и мне пришлось держать его подбородок, чтобы он не закрыл рот, а затем надавить на горло, чтобы он сглотнул.
Удивленно заметив, что руки совсем не дрожат, хотя волнение было сильным, я быстро открыла вторую бутылочку, и, глубоко вздохнув, влила её содержимое Гарри в рот. Он еще не успел проглотить медовую субстанцию, как я потянулась за следующим флакончиком с болотисто-зеленым зельем.
Черты лица Гарри на моих глазах стали постепенно сглаживаться, кожа приобретала большую упругость, щетина вскоре совсем исчезла, и я поспешила, так как изменения происходили очень быстро. Когда он, наконец, проглотил зелье, передо мной уже лежал восьми- или десятилетний мальчик. Я мельком взглянула на Драко – он казался старше, ближе к двадцати годам.
Мы с профессором Снейпом застыли над нашими пациентами. Те лежали неподвижно, последнее зелье пока только остановило действие второго, но не вернуло мальчикам прежний вид.
- А что, если последнее зелье не подействует, и они останутся такими, как сейчас, профессор Снейп? – спросила я. – Драко кажется почти нормальным, а вот я не успела так быстро дать третье зелье, и Гарри сейчас не больше одиннадцати.
- Имейте терпение, мисс Грейнджер, - ответил профессор, попеременно глядя то на Драко, то на Гарри.
Спустя семь минут напряженного молчания, я снова произнесла:
- По моей вине Гарри навсегда останется ребенком.
- Прекратите паниковать. Вы все сделали правильно, - ответил Снейп, и вдруг его брови едва заметно дернулись, а в глазах мелькнуло… что-то, похожее на радость или триумф.
Я взглянула на мальчиков: с Драко, кажется, ничего не происходило, а вот Гарри начал меняться - теперь в обратную сторону. Его подбородок стал менее узким и острым, скулы - заметнее, брови - гуще.
Почти одновременно они с Драко открыли глаза и сели на кроватях. Оба оглядели себя, затем посмотрели друг на друга.
- Кажется, всё пришло в норму, - заметил Гарри.
- Вероятно, да, - подтвердил Драко.

Глава 19


Я немного погорячилась, когда сказала, что это будет последняя глава. Она получилась просто огромной, но все равно не последней, а предпоследней =)


***
Жизнь начала входить в привычную колею. Гарри и Драко снова стали посещать занятия, я продолжала готовиться и готовить своих ленивых друзей к экзаменам. Необходимость видеться с профессором Снейпом так часто, как и прежде, отпала, и теперь я почти не сходила с ума от его присутствия, поскольку теперь это самое присутствие озаряло мою жизнь только на уроках. На уроках, которые теперь пролетали со скоростью снитча. А я – о, ирония судьбы – все бы отдала за возможность находиться с ним в лаборатории, только вдвоем, и бросать на него взгляды исподтишка...
Харпер, который так долго от меня прятался, был пойман Гарри, Роном и Драко и, по их словам, сурово наказан. Мальчики отказались сказать мне, что же они сделали, но знаю, что профессор Снейп и профессор МакГонагалл имели с ними затем длинную беседу.
Что касается наказания за изготовление зелья, которое грозило нам еще давно – меня от него освободили. Профессор МакГонагалл посчитала, что я уже была наказана необходимостью следить за детьми, и что это было достаточно сурово. Профессор Снейп, к моему удивлению, спорить не стал. Лишь сардонически произнес:
- Ну, естественно.
Зато Гарри, Рону, Драко и Джинни было назначено ежевечернее взыскание до конца учебного года. Освобождались они от него лишь по воскресеньям, в дни матчей по квиддичу, в праздники, в каникулы и во время подготовки и сдачи экзаменов. Директор решила, что отрабатывать взыскания они будут с тем преподавателем, которому нужна будет помощь в тот вечер. А поскольку всему педагогическому составу было сообщено, что вышеозначенные студенты тяжело провинились, и теперь будут служить в качестве бесплатной рабочей силы, работы ребятам предстояло немало. Филч, на свою радость, также был оповещен о возможности использовать несчастных на свое усмотрение.

***

- Гермиона, я хотел бы с тобой поговорить, - сообщил однажды Драко, пока мы вдвоем прогуливались во внутреннем дворе.
Стоял февраль, и было довольно холодно, поэтому я посильнее закуталась в мантию и попросила его быть кратким.
- Кратким… - повторил он, - Хорошо. Что с тобой происходит?
- Прости? Не уверена, что понимаю, о чем ты.
- Мне кажется, у тебя увеличилась грудь, - сказал он вдруг, - Можно потрогать?
Я устало вздохнула.
- Драко, хватит, - ответила я, разглядывая тяжелое серое небо.
- Вот видишь! – торжественно воскликнул он, - С тех пор, как мы с Поттером избавились от действия зелья, ты ведешь себя странно. Когда я шучу, ты не смеешься, когда я говорю пошлости, ты лишь устало вздыхаешь, когда Джинни начинает болтать без умолку, ты просто её слушаешь, но никогда ничего не отвечаешь. Ты не заставляешь Поттера и Уизли готовиться к экзаменам, ты почти ничего не ешь, на уроках бываешь рассеянной, а вчера целый час сидела над книжкой, не перелистнув и страницы.
- Не думала, что ты так внимательно за мной наблюдаешь, - ответила я без каких-либо эмоций.
- Я не один это заметил. Вчера мы вчетвером отрабатывали взыскание в теплицах у Спраут, и обсуждали твое поведение.
Я остановилась в одном из арочных проемов галереи, прислонившись спиной к стене.
- Значит, вы обсуждаете меня за моей спиной? – уточнила я.
- Нет, разговор шел о другом, и случайно мы затронули в нем тебя. Слово за слово, и оказалось, что все давно подмечают твои странности, но никто не решался поговорить с тобой.
- Не решался? Я что, похожа на тролля?
- Скорее на трехголового пса, живущего в Запретном Лесу, которого, оказывается, зовут – представь себе - Пушок. Я всегда считал этого вашего полувеликана абсолютным… эрм, чудаком… не важно, я хотел сказать, что ты иногда бываешь действительно пугающей, и только сладостные речи, увещевания и комплименты могут растопить твое сердце и позволить подойти ближе. Вот как я сейчас.
Он действительно подошел ко мне довольно близко, и я почувствовала дискомфорт, о чем поспешила сообщить блондину.
- А мне очень комфортно, - отозвался он.
- Драко, иногда ты переходишь границы, - заметила я.
- Я тебе не нравлюсь? – спросил он спокойно, почти равнодушно.
Я же растерялась. Не желая его обидеть, и не желая врать, я не знала, что ответить.
- Гермиона, не томи себя, - произнес он почти нежно, - Просто ответь.
- Нет, - сказала я, - Ты, конечно, хороший человек, и…
- Вот не надо, - оборвал он, но тут же сменил тон на прежний, ласковый, и спросил, - Тогда кто же терзает твои мысли, мм? Не пытайся выкрутиться, я точно знаю, что ты влюбилась, причем окончательно и бесповоротно.
Я закусила губу.
- Ну же, не бойся. Ты можешь всё мне рассказать, - он ободряюще положил руку мне на плечо, - Поделись с Драко своими переживаниями, и тебе сразу станет легче, я обещаю. Даже самым скрытным людям нужно иногда давать выход своим чувствам. Нужно с кем-то поговорить о том, что их терзает.
«Наверно, именно так говорит змей-искуситель», - подумалось мне, пока я наблюдала за сочувственным выражением лица Драко и его наполненными добротой глазами.
- Ну же, Гермиона, скажи мне, кого ты любишь? – увещевал он, - Кому отдано твое сердце? Что за человек не дает тебе покоя ни ночью, ни днем?
Я продолжала молчать, язык словно приклеился к небу. Мне почти хотелось сказать. Я почти произнесла ответ, но сухие губы не разомкнулись, чтобы издать эти сладостные звуки – звуки Его имени. Тогда Драко продолжил, взяв теперь мою холодную ладонь в свои теплые большие руки.
- Тебе, наверное, снятся сны, правда, Гермиона? И он всегда там. Скажи своему младшему братику Драко, он прав?
Я лишь кивнула.
- И что он делает? Он целует тебя?
Я отрицательно покачала головой. Драко обнял меня, и тихо прошептал:
- Он делает что-то еще?
Снова отрицательный безмолвный ответ.
- Что же он делает?
Наконец, я смогла еле слышно произнести:
- Он просто там. Всегда.
- Моя маленькая бедная Гермиона, - Драко по-отечески погладил меня по голове, - Ты так страдаешь, так мучаешься. Я же вижу это. И тебе не с кем поговорить, некому облегчить душу. Но если бы ты только позволила Драко помочь тебе. Это ведь так просто. Просто расскажи ему, что тебя терзает, и на сердце станет легче.
Я чувствовала себя такой маленькой и беспомощной, а Драко дарил ощущение защищенности и уюта. И, не желая больше бороться с собой, поддавшись его ласковому тону и успокаивающим словам, я кивнула.
- Хорошо, тебе тяжело сразу назвать его имя, - произнес Драко, обнимая меня крепче и прижимая к себе, - Я буду задавать вопросы, а ты просто отвечай, да, или нет.
Я кивнула.
- Он учится в Гриффиндоре?
Я отрицательно покачала головой.
- В Слизерине?
Снова нет, хотя менее уверенно.
- В Рейвенкло?
Ни в коем случае.
- В Хаффлпаффе? – в голосе Драко послышалось легкое изумление.
Но я снова ответила отрицательно.
Драко замолчал. Я несмело подняла голову, чтобы увидеть его сосредоточенное лицо.
- Значит, это все-таки профессор Снейп, - произнес он, скорее констатируя факт, чем спрашивая.
Я кивнула, спрятав лицо в складках его мантии.
- Ну-ну, всё в порядке, - сказал Драко, хотя я различила в его голосе некоторое сомнение.
Я судорожно закачала головой, сообщая таким образом, что вовсе не считаю, что всё – или что-либо – в порядке.
- А он что?
Я резко подняла голову, случайно ударив Драко затылком по челюсти. Он зашипел от боли, но меня не отпустил.
- Извини, - прошептала я, - просто ты спрашиваешь такие глупости, что я не могу не удивляться.
Драко тут же поинтересовался, когда это он спросил глупость, и я ему объяснила.
- То есть, ты считаешь, что профессор терпеть тебя не может, основываясь на его поведении? – уточнил Драко, почти улыбаясь.
- Нет, я гадала на чаинках! – возмущенно ответила я, - Естественно я сужу по его поведению и по его словам.
- Как наивно. Гермиона, я не перестаю тебе удивляться. Ты кажешься такой умной, когда дело касается учебы, и такой глупенькой, когда речь идет о мужчинах.
- Замолчи. Ты обещал помочь мне, а не оскорблять.
- Хорошо.
Я помолчала, ожидая продолжения. Но оно так и не пришло.
- Что, «хорошо»? – спросила я.
- Я помогу, - ответил Драко невозмутимо. – А сейчас нам пора возвращаться в Хогвартс. Мы рискуем остаться без ужина.

~~~~~~~~~~~~~~
Драко шел по тихому коридору, ведшему к кабинету его декана. Никто не встретился ему на пути, никто не отвлек от мыслей о коварном плане. Вчера он выяснил, что тревожит Гермиону, и хотя и был немного разочарован тем, что влюблена она была все-таки не в него, твердо решил сделать всё, что сможет. Сегодня утром она рассказала ему историю её с профессором отношений, и у Драко возникли некоторые предположения… Удивляясь самому себе и собственному порыву альтруизма, он постучал в тяжелую дверь темного дерева.
- Войдите, - раздался голос профессор Снейпа, но чтобы увидеть его, Драко пришлось сперва пересечь класс зелий и пройти еще через одну дверь, заметно меньшего размера, чем первая.
- Мистер Малфой, чем могу помочь? – спросил Снейп, перечеркивая целый абзац из чьего-то сочинения по зельям.
- Дядя Северус, у меня к тебе одно дело, - заявил Драко нахально, решив, что с той деликатной темой, с которой он пришел, нельзя оставлять эти «сэр» и «мистер Малфой» между ними.
- Драко, - угрожающе произнес Снейп, жирно обводя очередной фрагмент сочинения, надписав сверху «Чушь».
- Да ладно тебе, ты же действительно мой троюродный дядя.
- Родственники моей матери, как тебе прекрасно известно, отказались от любых родственных связей со мной. Поэтому официально мы с тобой никак не связаны.
- Но ведь кровь не водица…
- Ясно, - Снейп, наконец, поднял глаза от пергамента, и посмотрел на молодого человека перед собой, - Что тебе нужно? Что бы это ни было, я говорю «нет», но удовлетвори мое любопытство.
Драко едва заметно улыбнулся.
- Мне просто нужно поговорить с вами. О Гермионе Грейнджер.
- Я вас слушаю, - сухо ответил Снейп.
- По правде говоря, это я вас хотел послушать.
- В самом деле?
Драко надменно ухмыльнулся и произнес:
- Мне стало кое-что известно о ней. А если быть более точным, то о вас…
Сейчас наблюдательные серые глаза заметили, как плотнее сжались тонкие губы профессора, как сузились его глаза.
- И, кстати, не стоит утруждать себя и пытаться применить лигелеменсию, - на всякий случай заметил Драко,- Как вы помните, тетя Белла постаралась обезопасить меня от подобного, совершенно невежливого, вторжения в мой мозг.
- Я прекрасно помню об этом, - процедил Снейп, - Что же вы имели в виду, говоря, что знаете «что-то»?
- Вы сами знаете.
- Напомните же мне.
Драко колебался лишь мгновение. Да, он блефовал, но не собирался сдаваться. Он решил идти ва-банк.
- Мне известно о ваших чувствах к Гермионе, - ответил он, старясь сохранить максимальное спокойствие.
Снейп резко встал из-за стола, обогнул его и подошел к молодому человеку. Последний не шевельнулся, не смотря на то, что им начал овладевать страх. Больше всего он боялся ошибиться, ведь уверенность в собственных словах была минимальной. Лишь некоторые события из прошлого, да пару взглядов, украдкой брошенных профессором на Гермиону и замеченных Драко, давали ему повод надеяться, что его предположения верны.
- О каких чувствах идет речь? – спросил, тем временем, профессор Снейп, нависая над Драко.
Хотя, к досаде первого, юноша был достаточно высок, и нависать над ним было довольно сложно.
- Право же, дядя, ты не хочешь, чтобы я произнес это вслух! – воскликнул Драко в притворном изумлении.
На несколько секунд в комнате повисла тишина.
- Откуда было бы взяться такой информации? – профессор внимательно и подозрительно изучал лицо своего студента.
- Всего лишь наблюдательность. Гермиона много рассказывала о ваших отношениях, и я, в отличие от неё, не думаю, что ваше поведение вызвано ненавистью. Особенно если вспомнить тот случай с Харпером – вас должно было действительно беспокоить, что о вас думает Гермиона, чтобы вы стали тратить свое время на демонстрацию воспоминаний. Но позвольте, я начну сначала…
Со словами «разреши, дядя», Драко вольготно расселся на стуле, и, дождавшись, пока профессор медленно пройдет к своему и устремит взгляд черных глаз на своего племянничка, начал:
- От разных людей я слышал ту историю про Рождество, когда вам пришлось провести его в гостях у Грейнджеров. Да я и сам кое-что помню. Но тогда я не придал этому значения, просто обрадовавшись, что вижу знакомое лицо. Теперь же я обдумал то событие и попытался представить это: дядя Северус, Грозный декан Слизерина – празднует рождество у магглов? Наслаждается праздничным ужином в обществе собственной студентки? Это же просто нонсенс. В любом случае, что бы вас не сподвигло на такой шаг, очевидно одно – никакой ненависти к Гермионе вы не питали.
Профессор Снейп сидел неподвижно, не подтверждая, и не опровергая слов Драко, поэтому молодой человек продолжил.
- Но что-то меняется в вашем к ней отношении. Вдруг вы начинаете цепляться к ней по поводу и без. Вы просто не можете не задеть её, как только выдается такая возможность. В чем же причина? В том её глупом высказывании, что-то насчет письма её мамы? Мерлин с вами, вы злопамятны и не терпите вольностей, но то, как вы стали обращаться с ней, даже для вас было слишком. Если бы я совсем вас не знал, я бы действительно решил, что Гермиона смертельно вас оскорбила, и вы мстите ей за это. Но, во-первых, я знаю, что ничего подобного она не совершала – ну, по крайней мере до эпизода с пощечиной - а, во-вторых, вы всегда наиболее жестоко обходились с теми, кто вам дорог. Или может стать дорог. Вы всегда стараетесь держать окружающих на дистанции, опасаясь, что кто-то станет вам слишком близок, а ведь для вас близость – это зависимость, следовательно – слабость. Дело в том, что мой отец всегда был таким же. Вы с ним вообще во многом похожи, наверное, поэтому я, позвольте уж говорить откровенно, к вам так привязан. Кстати, что касается Поттера, для меня многое теперь стало ясно в вашем отношении к нему. Отец вкратце рассказывал вашу историю, касающуюся Джеймса и Лили Поттер – не надо сердиться, я имею право знать о судьбе моего дяди, не так ли? – и, на первый взгляд, ваше отношение к Гарри Поттеру было вполне объяснимым. Но, я думаю, тут кроется кое-что еще. Вы опасались, что тоже проникнитесь к нему симпатией, ведь он был сыном своей матери, чьи глаза, как я слышал, он унаследовал. А это было бы не допустимо, если помнить о том, кем был его отец. Ведь, что бы там не говорили, вам симпатины многие люди! Мой отец, например, или профессор Дамблдор, или я…
- Вы скромничаете, - произнес, наконец, профессор Снейп тихо, но саркастично, - вы просто сводите меня с ума.
- Ну что ты, дядя, не стоит, - Драко изобразил притворное смущение, - Итак, я продолжу, если ты не против. Оставим Поттера, он отношения к нашему разговору не имеет. Итак, в один момент из строгого преподавателя, прекрасно знавшего, что такое хорошие манеры, вы стали монстром в человеческом обличии. Но, вы не учли одного – доводя Гермиону до исступления, вы, сами того не желая, пробудили в ней ответные чувства.
Снейп резко встал.
- Мистер Малфой, я понял вашу точку зрения. Позвольте мне оставить право соглашаться с ней или не соглашаться за собой. А теперь…
Драко тоже встал.
- Теперь я точно вижу, что не ошибся, - сказал он.
- Я настаиваю, чтобы вы покинули мой кабинет, сейчас же, - строго произнес профессор, и Драко не мог ослушаться.
- Я оставлю вас, сэр. Но я еще вернусь, и мы продолжим разговор.
- Здесь не о чем разговаривать, - отрезал Снейп.
- О, почему же! Напротив, тут есть много о чем поговорить. Например о том, что…
- Мистер Малфой…
- Хорошо-хорошо, профессор Снейп. Я покидаю вас. Спасибо, что уделили время.
С этими словами Драко покинул кабинет, оставив Снейпа в задумчивости сидеть за своим столом.
Теперь, уверенный в своих подозрениях, юноша намеревался навестить дядю Северуса чуть позже, когда полученная информация переварится, и он будет готов продолжить беседу.
***
Через два дня Драко снова постучался в кабинет своего декана. На этот раз Снейп обнаружился за письменным столом в классе Зелий.
- Здравствуй, дядя, - поприветствовал его молодой человек и присел на переднюю парту.
- Здравствуй, Драко, - отозвался профессор, очевидно, пребывая в лучшем, чем обычно, расположении духа.
Отложив книгу, декан Слизерина внимательно взглянул на своего студента и по совместительству родственника.
На самом деле, профессору нравились их странные отношения. Пока Драко был маленьким, Снейп часто проводил с ним некоторое время – достаточно короткое, чтобы не утомиться от компании малыша, но достаточно длительное, чтобы привыкнуть к нему. Затем, в школе, он всегда выказывал Драко некоторое предпочтение, но больше не ради самого мальчика, самомнению которого это только вредило, но скорее назло всем остальным: Поттеру, Минерве, иногда даже Альбусу. Однако за стенами классной комнаты они нечасто виделись, разговаривали редко и в основном по делу.
Но во время войны им пришлось провести довольно много времени бок обок, Снейп стал настоящим учителем для юного слизеринца – как в искусстве шпионажа, так и в искусстве игнорирования чужих мнений, согласно многим из которых теперь они были гнусными предателями.
И поэтому грозный профессор позволял Драко Малфою некоторые вольности при общении с собой – по крайней мере, когда они были наедине. Он почти привык, что наглый мальчишка, дразня его, называет дядей, и даже не убил за то, что он наговорил при последней встрече. Хотя, как только юноша покинул кабинет Мастера Зелий, последний тут же представил себе надгробный камень: «Драко Люциус Малфой. Он слишком много знал. R.I.P.».
- Итак, я полагаю, ты пришел не любоваться мной, - произнес профессор Снейп, удобно устроившись на стуле и приготовившись выслушать продолжение истории Драко.
- Если бы у меня было больше времени, я мог бы зайти и за этим. Но, к сожалению, я - что хозяйка большого дома перед Рождеством, весь в хлопотах.
Голос Драко был притворно сожалеющим, и Снейп в той же манере выразил ему глубочайшее сочувствие.
- А поговорить я хотел о вызвавшей у вас такое отвращение в прошлый раз теме – о Гермионе.
- Я предполагал такое развитие событий, - откликнулся Снейп, сложив руки домиком, и Драко лишний раз убедился, что профессор был в приподнятом настроении.
- Я так понимаю, вы уже приняли тот факт, что мне известно о вашем к ней расположении? – деликатно спросил молодой человек.
Профессор Снейп некоторое время молчал.
- Я не думаю, что хочу говорить о моем воображаемом расположении, - сказал он, - Давайте лучше вы расскажите мне о том, о чем я не позволил вам рассказать в прошлый раз.
- О, нет, профессор. Это будет нечестно. Прежде, чем я совершу этот без сомненья низкий поступок, и раскрою вам чувства Гермионы, я должен быть уверен, что вы дадите мне что-то взамен.
Бровь профессора вопросительно взлетела вверх.
- И это…?
- И это подтверждение моих слов о том, что вы – простите, что использую это неприятное для вас слово – влюблены в Гермиону Грейнджер. Не надо так морщиться, дядя, что естественно, то небезобразно.
- Когда-нибудь ты поплатишься за это, Драко. И если возмездие настигнет тебя не в моем лице, то в лице какой-нибудь пустоголовой красотки.
- Не знал, что вы такой фаталист. Но прочь эту болтовню. Признайтесь в своих чувствах, и мы продолжим.
- Зачем мне это делать, если вы и так уверены, что правы? – спросил Снейп, играя пером в своих длинных пальцах.
- Теперь это что-то вроде дела принципа, дядя, - ответил Драко, - Но послушайте, если вы не можете признаться в своих чувствах мне, как вы признаетесь в них Гермионе?
Профессор тут же фыркнул.
- Я не собираюсь ни в чем ей признаваться!
- Нууу, - протянул Драко, закатывая глаза, - Хорошо, об этом мы поговорим позже. Для начала давайте мы получим ваше подтверждение.
Профессор какое-то время сверлил Драко тяжелым взглядом.
- Хорошо, предположим, я признаю.
- Не предположим…
- Я признаю! – громко ответил Снейп,- Доволен?
- Вполне. Теперь вернемся к Гермионе. Представьте, она, чем больше споря с вами и скандаля, тем больше чувствовала какое-то притяжение. Переломным моментом, по её мнению, стал ваш день рождения. Тогда, после всего, что произошло, она не спала целую ночь, и раскаялась во всем, что сказала и сделала.
- О, да, эти гриффиндорцы всегда сперва говорят, а потом думают и извиняются, - ответил профессор, - Тогда как гораздо лучше с их стороны было бы не извиняться на каждом шагу, а просто меньше разговаривать и помнить о манерах.
- Право же, профессор, представьте, как сложно с ними бы тогда было! Но, к счастью, даже самыми умными из них довольно легко манипулировать. Знали бы вы, как легко мне удалось вытянуть из Гермионы её признание. Итак, на чем я остановился? Ах, да, затем вы уехали. И те две недели, по её словам, были для неё настоящим кошмаром.
- Для меня это тоже был не отпуск, - заметил Снейп.
- В самом деле?
- Вы бывали в Африке? – осведомился профессор светским тоном.
- Нет, не случалось, - ответил Драко, хотя его декан и так знал ответ.
- И не надо. Для англичанина там совершенно невыносимый климат и ужасающая фауна.
- Спасибо за совет, дядя. Но что же насчет Гермионы, вы думали о ней?
- Время от времени, - уклончиво ответил профессор.
- О, понятно, - многозначительно протянул Драко, правильно переведя слова Снейпа на язык людей, склонных выражать свои чувства более открыто, - Мысли о ней вам тоже не давали покоя. Итак, наконец, вы вернулись – и о Мерлин – увидели её обнимающейся с Харпером! И, наверное, подумали тролль знает что. А на самом деле, Гермиона лишь сказала ему, что её сердце уже занято, и они не могут быть вместе. Дружеские объятия закрепили их договор общаться только лишь как друзья.
- Могли бы закреплять свой договор где-нибудь, где не ходят порядочные маги, - вставил Снейп, и Драко едва заметно ухмыльнулся.
- Не думаю, что имеет смысл пересказывать дальнейшие события, если вы взгляните на них с новой точки зрения, с новым знанием, уверен, откроете для себя в поведении Гермионы много нового. Скажу лишь, что она, как и вы, пытается отречься от своей любви, осознавая её безнадежность. Но не очень-то у неё это получается, скажу я вам. Она конечно, сильная и упрямая, как маленькая львица, но совершенно не умеет подавлять чувства. Видели бы вы её беззащитную фигурку, когда она рассказывала мне о том, как сильно вас любит, её несчастное лицо, когда говорила о том, как сильно ненавидите её вы…
- Драко?
- Простите, сэр, я тоже поддаюсь эмоциям. С самого начала знал, что общение с гриффиндорцами до добра не доведет. Поттер – это вообще катастрофа. Он такой наивный и честный, что иногда обманешь его – и становиться не по себе. Словно младенца вокруг пальца обвел. «Что это? - спрашиваю я себя в такие моменты. – Неужели совесть?». Хотя, тут выяснилось, что он не так прост…
- Вы отвлекаетесь, - заметил профессор Снейп, которому было куда как более интересно слушать об определенной гриффиндорке, чем о славном Гарри Поттере.
- Ах да, прошу меня извинить. Гермиона. Она совершенно уверена, что вы её презираете, и, судя по тому, что она мне рассказала, у неё есть на то причины. Не всякий поймет, что за словами «Вы мне противны» скрывается «Я себе противен, за то, что люблю вас».
- Мистер Малфой. Вы слишком много на себя берете, - строго сказал Снейп, которому не нравилось, с какой точностью Драко удавалось объяснить каждый его шаг.
- И снова прошу прощения. Вот видите, я и эту привычку перенял у моих друзей с вражеского факультета. Итак, позвольте мне обрисовать ситуацию: вы любите Гермиону, она любит вас, вы оба страдаете, и не желаете признаваться в своих чувствах, считая, что они безответны. Но нет, постойте! Ведь вы теперь знаете правду!
Снейп сузил глаза, с подозрением взглянув на Драко.
- Что же вы намерены делать? – спросил тем временем молодой человек.
- Ничего.
- Что? Вы что, не слышали всего, что я вам рассказал?
- Во-первых, мистер Малфой, откуда мне знать, что всё, что вы рассказали, не является маленькой шуткой, подстроенной вами и вашими новыми друзьями, просто чтобы посмеяться надо мной?
Брови Драко удивленно поползли вверх.
- Вы действительно считаете, что я стал бы участвовать в подобном мероприятии? Да это, просто напросто, опозорило бы честь моего факультета. Но знаете что, у меня есть план, который поможет вам узнать всю правду, и у вас не будет никаких сомнений по поводу моих слов. А там вы уж сами решите, что делать с этим подтверждением.
- Я обратился в слух, - отозвался профессор.



***
С того разговора с Драко прошло четыре дня и настал самый страшный день в году. День Святого Валентина. Я надеялась избежать слишком частого выхода в свет, прячась то в собственной комнате, то в библиотеке. Но уроки и приемы пищи пропускать я не могла, а потому мне все же приходилось сталкиваться с результатами работы чьей-то больной фантазии: ярко-розовыми сердечками, парящими в воздухе, маленькими – о боги! – розовыми совами, летающими по школе и разносящими валентинки, огромным диваном в виде сердца в Холле, на котором все парочки могли сделать совместные фотографии. Для чего предназначались розовые облачка с блестками, летающие то тут, то там, я узнала только к вечеру. Это были Тучки Любви, которые, оказавшись над двумя влюбленными друг в друга людьми, поливали их розовым дождичком из блесток, маленьких блестящих камушков и бутончиков роз размером с ноготь. Бррр.
В знак протеста, я оделась во все черное, перебегая от кабинета к кабинету с полузакрытыми глазами, чтобы не видеть царящего вокруг ужаса.
Гарри и Джинни появлялись только на уроках, всё остальное время они наслаждались прелестями, которые приготовила школа для влюбленных. Тем же занимался и Рон с капитаном квиддичной команды Хаффлпаффа.
После обеда, когда у меня не было урока, я отыскала Драко. Он сидел на высоком дереве во внутреннем дворе.
- Забирайся сюда, - крикнул он мне.
- Нет, спасибо. Лучше ты спускайся.
Но Драко отрицательно покачал головой, и, достав палочку, поднял меня над землей и посадил на ветку рядом с собой.
- Она не сломается под моим весом? – опасливо поинтересовалась, я, озираясь.
- Смотря сколько ты весишь, - отозвался Драко, - Если больше тонны – то вероятность есть.
- Как тебе день Святого Валентина? – поинтересовалась я.
- Я только что получил валентинку, - отозвался Драко, помахав перед своим носом белым конвертом.
- Эта девушка, кто бы она ни была, достойна тебя, - сказала я серьезно.
- С чего ты взяла?
- Конверт белый. Не многие изберут из многообразия розовых и красных конвертов и конвертиков с золотистыми и серебристыми каемочками простой белый.
- Ну что ж… посмотрим, что она пишет…«Милый Драко!» - блондин начал читать валентинку, которая оказалась вообще зеленой и необычайно радовала глаз.
Но я его остановила.
- Не надо читать вслух! Ведь это личное послание.
Слизеринец лишь пожал плечами.
- Я даже не знаю, кто это такая. Натали Макдональд…
- Да ну! – воскликнула я, едва не упав с ветки.
- Да, ты должна её знать, она гриффиндорка, только сейчас на пятом курсе. Мелкотня.
- Она очень красивая, между прочим. У нее такие же белые волосы, как у тебя, а личико, как у куколки. Но я была уверена, что она влюблена в Гарри. Теперь все понятно!
- А мне нет.
И я рассказала Драко, о том, как эта Натали справлялась о его и Гарри здоровье, и мы с Джинни были уверены, что главным интересом девочки был известный Гарри Поттер.
- Хорошо же, покажи мне её, - попросил Драко, кажется, девушка его заинтересовала.
Я согласно кивнула, и прежде, чем он спустил меня на землю, сказала:
- По-моему, зеленая валентинка делает ей чести.
Ближе к вечеру, после того, как расстались на время урока и ужина, мы с Драко снова встретились всё в том же внутреннем дворике.
- Я поговорил с Натали, - заявил он, очевидно, довольный, - Она очень даже ничего. Красивая, и фигура на месте.
- А какая она сама по себе? – спросила я.
- Я же сказал, красивая.
- Я имею в виду характер.
- Гермиона, за кого ты меня принимаешь, за чтеца мыслей или великого предсказателя? Я поговорил с ней в лучшем случае пятнадцать минут, и все, что заметил, это её красивое лицо, ухоженные волосы и отличную грудь. Даже побольше, чем у тебя, кстати.
Я ткнула друга локтем, зная, что он специально говорит это, чтобы подразнить меня.
- Ну а ты, - спросил он, - послала валентинку?
- Нет, конечно, - отозвалась я.
- Почему?
- Я даже отвечать не стану.
Драко остановился, уперев руку о стену, преграждая мне путь.
- Ну а получила? – спросил он.
- Нет.
- Еще есть время… - многозначительно произнес он.
Я лишь отмахнулась.
- Кстати, ты слышала о том, что вечером приедет предсказательница Опхтальма? – спросил он.
- Нет. Что еще за предсказательница?
Драко сделал круглые глаза.
- Ооо, это бабка из Греции. Опхтальма – одна из самых известных предсказательниц в мире. Специализируется на любовных делах. Профессор МакГонагалл знакома с ней лично и попросила приехать, погадать студентам.
- Какие глупости, - ответила я, - Я в это все равно не верю. Да даже если у этой Опхтальмы и есть дар предвидения, я бы не хотела узнать свое будущее. Вдруг скоро со мной случится что-то плохое? Не хочу знать об этом наперед и бояться всё оставшееся время.
- Как можно быть таким скептиком, учась в школе магии? Твои взгляды на этот вопрос совершенно маггловские.
- Пусть так, - отозвалась я.
Когда мы вернулись в школу, я заметила, что всюду висели плакаты, оповещающие о скором визите необычной гостьи. Впрочем, неудивительно, что я ни разу не заметила их за целый день – я так быстро старалась проходить по коридорам, не смотря по сторонам и не вдыхая приторный запах сахарной ваты, которую разносили маленькие леприконы, что могла бы упустить из виду даже дракона.
Когда я, наконец, встретилась с Джинни, Гарри, Роном и его новой подружкой, они в один голос начали кричать мне о том, как же это здорово, что приезжает Опхтальма, и что они обязательно к ней пойдут, и мне тоже очень советуют. Но я отклонила все их предложения.
- В конце концов, представьте, какая здесь будет очередь. Наверняка, все захотят посетить гадалку.
Джинни широко раскрыла глаза, а потом защебетала о том, что нужно срочно занять очередь, если она есть, и создать её, если её нет.
Встречали Опхтальму торжественно, всей школой собравшись в Холле. Ученики, что не поместились на большой лестнице, на верхней площадке, на лестницах, ведущих в подземелья слизеринцев и к кухне, расположились вдоль стен Холла, а также выглядывали из Большого Зала, едва не взбираясь на столы, чтобы получше разглядеть ведьму.
Я, не желая участвовать в этом фарсе, как только открылась массивная входная дверь, поспешила скрыться в одном из коридоров, ведущих к передвигающимся лестницам, но тут же остановилась, так как едва не сбила с ног профессор Снейпа.
- Спешите занять очередь, мисс Грейнджер? – спросил он, не смотря на то, что я шла в противоположную от предполагаемого места расположения шатра предсказательницы сторону.
Я опустила взгляд, и спросила у его ботинок:
- Какую очередь в имеете в виду, сэр?
- К старухе Опхтальме, конечно, - был ответ.
- Нет, я не собираюсь посещать её, - ответила я.
Профессор на мгновение замолчал.
- Неужели вам не интересно, что ждет вас в будущем? – спросил он.
- Нет, сэр, - произнесла я, обращаясь к его коленям.
- Может быть, вы соизволите смотреть мне в глаза, когда я с вами разговариваю?
Удивленная, я подняла взгляд и посмотрела ему в лицо.
- Так-то лучше, - прокомментировал профессор, - Итак, вы уверяете меня, что вам совершенно неинтересно ваше будущее. Но разве не вы всегда так стремились к знанию?
- Это не то знание, которое я хотела бы получить. Я уверена, что люди слишком слабые существа, чтобы доверять им столь ценную информацию. Лишь избранные способны воспользоваться ею по достоинству, - эти слова я произнесла чуть смелее.
- Хорошо, но неужели нет ничего, что вы хотели бы узнать о настоящем? – задал Снейп еще один вопрос, обескураживая меня собственным любопытством.
- Не думаю. О настоящем мне и так все известно.
- А что, если нет? – спросил он, и его тон – чуть хитрый и двусмысленный – заставил меня широко раскрыть глаза.
- Я… я не знаю, сэр, но думаю, что все же права. В любом случае, сейчас там будет такой ажиотаж, что вряд ли мне повезет попасть на сеанс.
Почти минуту Снейп смотрел на меня задумчивым взглядом, и я, почему-то, не хотела уходить и позволяла ему изучать меня.
- Что же, мисс Грейнджер, - заговорил, наконец, он, - Я совершенно уверен, что вам нужно посетить предсказательницу. Настолько уверен, что прошу вас сделать мне такое *одолжение*.
Я опешила.
- Вы хотите, чтобы я вернула вам долг… посетив гадалку?
- Совершенно верно. Мисс Грейнджер, - официальным тоном произнес профессор, коснувшись кончиком палочки моего лба, - Прошу вас вернуть мне долг, посетив Опхтальму, - убрав палочку, он попрощался и растворился в темноте коридора.
А я всё еще стояла неподвижно, с удивленным выражением на лице.
***

Несколько часов в Большом Зале царствовал хаос. Все столы были убраны, остались лишь длинные деревянные скамьи, на которых сидели довольные студенты. В углу зала был сооружен небольшой лиловый шатер, вышитый золотыми звездами и рунами. Примерно каждые пять минут туда входил какой-нибудь студент, или реже влюбленная парочка, и выслушивал, что его ожидает.
Когда к гадалке входили «первопроходцы», все остальные с замиранием сердца ждали, когда они выйдут и поделятся впечатлениями. Разговаривали ученики тихо и почти не покидали своих мест.
Но когда уже больше тридцати студентов были посвящены в загадки будущего, общественность потеряла интерес к чужим предсказаниям, и каждого волновало только одно – что же скажет гадалка именно ЕМУ. Ну, и еще его друзьям. Разговоры стали вестись в полный голос, ребята стали бродить туда-сюда, стараясь обсудить Опхтальму, гадания и предсказания с как можно большим числом людей.
Преподаватели не слишком старались навести порядок, позволяя ученикам немного расслабиться. Лишь самым шумным из них были сделаны замечания.
Мы сидели втроем – я, Гарри и Джинни, да еще Стульчик бегал рядом, пытаясь играть с подолом моей мантии. Рон куда-то исчез со своей новой подружкой, а Драко болтал в стороне с Натали Макдональд.
По словам Джинни, мы с ней были семьдесят второй и семьдесят третьей в очереди к гадалке (к слову сказать, Гарри отказался идти к ней, сообщив, что с него довольно прорицаний) и наше время должно было настать очень скоро. Пока Гарри рассуждал о преимуществах отработки взыскания у профессора Спраут над отработкой у профессора Флитвика, Джинни нервно плела маленькие косички на кончиках своих длинных волос, а я рассматривала зал.
Во-первых, я пыталась отыскать глазами Харпера. Мне было просто любопытно, нашел ли он мне замену. Не потому, что меня это могло задеть или разозлить… просто женское любопытство. Но его нигде не было: вероятно он решил отказаться от услуг предсказательницы. Затем я принялась озираться в поисках профессора Снейпа, но и его не было в зале. Зато профессор МакГонагалл, прохаживающаяся между студентами и следящая за порядком, вскоре оказалась совсем рядом с нами.
- И вообще, - вещал в это время Гарри, - Тонкс могла бы вызывать нас на взыскания почаще, и мы бы просто пили чай и болтали о всякой ерунде. Почему она не хочет облегчить нашу учесть, хотя бы немного?
- Может быть потому, что ей было запрещено это делать? – произнесла директриса, стоя прямо за спиной Гарри.
Тот покраснел и осторожно поднял голову.
- Эээ, - протянул он.
- Вы не первый, мистер Поттер, кому пришло в голову использовать личные отношения с преподавателем себе на пользу, - произнесла профессор МакГонагалл и вдруг многозначительно посмотрела на меня.
Мои глаза округлились. Она не могла иметь в виду себя!
- И я не собираюсь потакать подобным планам. По крайней мере, не в вашем случае, - и еще один красноречивый взгляд в мою сторону.
Я покраснела с головы до пят и мечтала спрятаться от этого взгляда под скамейку, на которой сидела.
- Хотя именно сегодня строгие школьные правила немного смягчаются. Немногие знают, - произнесла она, понизив голос, - что в день святого Валентина и студентам, и преподавателям дозволяются некоторые вольности. Влюбленные могут выразить свои чувства друг к другу, даже если это не совсем… законно.
Пока она говорила это, её глаза не покидали моих. У меня пересохло во рту, и я просто молча смотрела на преподавателя.
- Ну, я бы не сказал, что мы влюблены в Тонкс, мэм, - промямлил Гарри, который не совсем понял смысл речи директора,- И тем более наши отношения вполне…эээ, законные.
- Конечно, мистер Поттер, - профессор МакГонагалл взглянула на Гарри, кивнула и пошла дальше.
Когда она отошла, Гарри изобразил удивление. Джинни же была более наблюдательна и понятлива.
- Гермиона! – шепотом произнесла она, - Что все это значит?
Я пожала плечами, делая вид, что не знаю, о чем идет речь.
- Не притворяйся! Она обращалась к тебе, - настаивала подруга.
- Может быть. Но я не хочу говорить об этом. По крайней мере не сейчас.
Джинни несколько секунд смотрела на меня, сощурив глаза, словно пытаясь прочитать мысли, но потом кивнула и обратила взгляд к шатру. Туда как раз вошел Драко.
- О, я следующая! – воскликнула она, - Гермиона, пойдем, сядем поближе.
Я подчинилась. Стульчик побежал за нами, но вскоре его внимание привлекли какие-то младшекурсники. Дети давно хотели познакомиться с нашим домашним любимцем, и теперь всеми силами пытались уговорить его поиграть с ними. Стульчик, всегда готовый веселиться, с радостью принялся скакать среди мальчишек и девчонок, им на радость, и хватать их за кончики мантий.
Через десять минут рядом со мной сидел Драко, а Джинни уже слушала речи Опхтальмы.
- И ты думаешь, всё, что она сказала – правда? – поинтересовалась я у слизеринца, который отказался рассказывать, что именно узнал.
- Похоже на то. Знаешь, она ведь не рассказывала мне распорядок каждого последующего дня моей жизни. Предсказания были довольно расплывчатыми, и трактовать их можно по-разному. Хотя, в свете последних событий, у меня есть предположения... В общем, не важно. Если всё произойдет так, как я думаю всё произойдет, я тебе расскажу.
- Боже, я уже не уверена, что хочу знать, - ответила я шутливо, - Звучит слишком запутанно.
- Думается мне, скоро твое собственное предсказание завладеет твоими мыслями и тебе уже будет плевать на моё.
Я пожала плечами.
- Кто знает…
Вскоре из шатра вышла Джинни. Лицо её светилось счастьем. Я улыбнулась подруге, и, откинув тяжелую ткань в сторону, вошла во временное обиталище провидицы.
Внутри оказалось довольно просторно. Множество маленьких сиреневых свечей витало в воздухе, тяжелый запах лаванды кружил голову. В центре стоял маленький столик с тяжелой бархатной скатертью. На нем располагались хрустальный шар, чашка и толстая высокая свеча, рядом лежали колода карт, зеркало, расческа и толстая книга. Самой старухи не было.
Я немного растерялась, не зная, что делать. Но тут раздалось звяканье браслетов, и из-за многослойной белой шторы вышла гадалка.
Она была укутана во множество шалей фиолетового и синего цветов. Её черные волосы аккуратно лежали на плечах, открывая морщинистое лицо с мелкими чертами и ярко-голубыми глазами, которые наблюдали за мной цепким проницательным взглядом. Высокая, но горбатая, она на удивление проворно обогнула стул и села за столик. Рукой, затянутой в черную перчатку, она предложила мне присесть на стул напротив. Я послушно села.
- Здравствуйте, мэм, - произнесла я без каких-либо эмоций.
- Здравствую, здравствую. И ты не хворай. Ну, рассказывай, что же тебя интересует?
Я пожала плечами.
- Ааа, вижу, не по своей воле пришла. Не хочешь, значит, свое будущее узнать?
- Нет, мэм.
- А настоящее?
- Оно мне известно, мэм.
- Ты так считаешь, дитя моё. Но я вижу, на душе у тебя неспокойно. Кто же не дает этому сердцу биться ровно?
Я отвела глаза в сторону.
- Никто, мэм.
- Как не хорошо обманывать пожилую леди. Не пытайся лгать мне, я вижу тебя, как на ладони, девочка.
- В таком случае, мне нет необходимости рассказывать вам что-либо, ведь вам все и так известно.
Взгляд Опхтальмы, цепкий и расчетливый, заставил меня поежиться.
- Хммм, - протянула она, - Как только ты вошла сюда, я сразу поняла, что ты упряма. Хорошо же.
С этими словами она взяла в руки потрепанную колоду.
- Если ты не хочешь рассказать мне, что у тебя на сердце, карты расскажут.
Я нервно сглотнула.
- Я вижу, что ты влюблена в одного человека… - произнесла она, когда несколько карт оказались перед ней.
Я ничего не ответила, продолжая наблюдать за манипуляциями колдуньи.
- Он черноволос, - произнесла она и бросила на меня пронзительный взгляд.
Сама того не желая, я согласно кивнула.
- Так-так, и много старше тебя?
Я снова кивнула, на лице отобразилось легкое удивление. Старуха, увидев такую реакцию, принялась раскладывать карты нетерпеливыми, жадными движениями, словно ей самой стало интересно.
- Расстояния вас не разлучают, он всегда рядом с тобой. Но что-то другое не позволяет вам… поддаться чувству.
Я покраснела, но продолжала смотреть на длинные пальцы гадалки, которые ловко перетасовывали колоду и доставали из неё новые и новые карты.
- Вас разделяет социальное положение, и, вероятно, разница в возрасте?
- Разница в возрасте не имеет значения, - тут же ответила я, - По крайней мере, для меня, - закончила я тише.
- Но ты еще совсем юна. Ты не видела жизни. Он, должно быть, очень красив, раз сумел заинтересовать тебя? – спросила предсказательница, словно заведомо зная, что ответ будет отрицательным.
- Нет, совсем нет. Я бы даже сказала, наоборот.
Опхтальма выглядела довольной подобным ответом.
- Тогда он, должно быть, обаятелен и добр? – и снова вопрос прозвучал так, словно ответ был заранее известен.
Я вздохнула.
- Нет, он саркастичен, часто угрюм и хмур. Кажется, ненавидит детей, большинство взрослых и меня. Или меня он ненавидит потому, что тоже считает ребенком.
- Какой честный, но печальный ответ.
Я пожала плечами.
- Но, наверное, в нем есть что-то, за что ты его любишь, дитя мое?
- Я люблю в нем все, но не потому, что это «все» так привлекательно – скорее наоборот, это все так привлекательно, потому что я люблю.
На это ведьма лишь хмыкнула.
- Теперь я вижу, что не ошиблась в тебе.
- Что вы имеете в виду, мэм?
- Ты совсем не глупа, если не считать того, что влюбилась в своего преподавателя, вдвое старше тебя, уродливого морально и физически. Но ведь это не признак скудного ума, а скорее связано с твоими душевными качествами.
- Я не говорила, что он мой преподаватель, - сказала я, удивленно.
- А я не права? – тут же спросила ведьма.
Я замялась. С одной стороны, мне все еще претила мысль рассказать совсем незнакомому человеку о своих чувствах. С другой – кажется, ей и так все было известно.
- Да, но… - я замолкла, не зная, как продолжить предложение.
- Я ведь предсказательница, не так ли? – насмешливо произнесла старуха, - Итак, ты влюблена в некоего профессора, но мой внутренний глаз видит, что твоя влюбленность не продлится долго. Ты окончишь школу, уедешь отсюда, поступишь в университет и забудешь его.
Я пожала плечами.
- Я знаю, что вы правы, я сама убеждаю себя в этом, - ответила я, - Это единственная мысль, которая спасает меня, когда я сижу на его уроках. Но сейчас этому так сложно сопротивляться. А мысль о том, что он ненавидит меня делает ситуацию еще более невыносимой. Если бы только он мог… Мне было бы достаточно, чтобы он просто хорошо относился ко мне, чтобы не смотрел с таким презрением.
Повисла тишина. Ведьма внимательно рассматривала свои карты, иногда доставая из колоды новые. Её взгляд был сосредоточен, и даже хмур, и я не решалась прервать её.
- Сильно любишь? – спросила вдруг она.
Ответила я не сразу. Какое-то время я обдумывала вопрос, которым до сих пор ни разу не задавалась.
- Я не знаю, раньше я никогда не испытывала подобных чувств, и не знаю, насколько они сильны, мне просто не с чем сравнивать. Определенно, это нельзя назвать простой симпатией, потому что этот человек, кажется, просто не может нравиться. Он умный, очень умный, талантливый зель-волшебник, безусловно, смелый, сильный, пожалуй, хитрый, но в хорошем смысле этого слова. Долг для него превыше всего. Он сдержанный, в нем чувствуется уверенность, рядом с ним я чувствую себя защищенной. Но это, кажется, всё, что можно сказать о нем хорошего. В остальном он язвителен, груб, иногда похож на маленького ребенка, капризного и вредного, а иногда на каменную глыбу, такую же непрошибаемую и бесчувственную. Мне кажется, худшее, что с ним может случиться в жизни это любовь. Других это чувство возвышает, делает добрее, а он… не могу представить, чтобы он поддался чувству, признался в нем, или попытался насладиться. Нет, он, скорее всего, предпочтет замкнуться в себе, никому ни о чем не рассказывать и страдать, упиваясь собственным одиночеством и гордостью.
- А ты не такая? – спросила Опхтальма с нотками язвительности.
- Я? Может быть в чем-то я похожа на него, но, все же, способна принять любовь. Я добрее него, и не только к окружающим, но и к себе. Если бы – гипотетически – оказалось, что он тоже в меня влюблен, я бы не стала отказываться от возможного счастья. Он же в такой ситуации, узнай о моих чувствах, только посмеялся бы над ними, а затем, уединившись в своих комнатах, принялся бы сетовать о своей несчастной любви к студентке, которая моложе его, да к тому же подружка Гарри Поттера и прочее, и прочее. И ни за что бы не позволил нам… узнать друг друга ближе. Я имею в виду, - мои щеки заалели от смущения, - что ничего бы мне не сказал, и не дал бы нам шанса, заведомо решив, что мы обречены на страдания.
- Ты так уверена, что хорошо знаешь его, - заметила предсказательница.
- Нет, конечно. Это всего лишь мои предположения. Мне просто трудно представить его, говорящим мне, что любит меня, или…ну, целующим.
- Конечно, он не мог бы поцеловать тебя, иначе об этом сразу же узнала бы Минерва. А та, в свою очередь была бы обязана сообщить об этом совету попечителей, и твоего профессора уволили бы.
- Да, это так. Хотя профессор МакГонагалл сказала, что сегодня можно.
- Что можно?
- Ему можно было бы поцеловать меня. Потому что в день Святого Валентина все влюбленные имеют право признаться в любви и закрепить признание поцелуем. Об этом написано и в Истории Хогвартса, в дополнительных главах. Пока профессор МакГонагалл не сказала, я об этом и не помнила.
- В самом деле?
- Да, но это не важно. Все это только слова. Мы говорили о другом. Вы спросили, сильно ли я люблю его. Так вот, как я уже сказала, мои чувства к нему определенно нельзя назвать простой симпатией. С другой стороны – я совсем его не знаю. Да, я как будто нарисовала его психологический портрет, но это все наблюдения, мелочи, подмеченные за семь лет знакомства, мои предположения. На самом же деле мы с ним никогда по-настоящему не разговаривали. Ну, может быть на Рождество, когда он гостил у меня. Но это было так давно, кажется, вечность назад. И он никогда не общался со мной на равных. Конечно, ведь я для него всего лишь глупый ребенок. Значит, это не может быть глубокой любовью, привязанностью, ведь так? Но это и не влечение, потому что, - здесь я смущенно запнулась, но все же продолжила, - я, конечно, хотела бы, ну, обнять его или даже поцеловать. А иногда мне просто ужасно хочется к нему прикоснуться. К руке или лицу. Знали бы вы, как сложно бывает сосредоточиться на занятиях, и думать о том, что я делаю, а не о том, что… ох, в общем-то, это не важно. Удивительно, как вам удалось так разговорить меня, практически не разговаривая.
- Синдром попутчика, - предположила предсказательница, казавшаяся увлеченной моими рассуждениями.
- Да, наверное. Так вот, не смотря на то, что мне хочется прикоснуться к нему, я почти не думаю ни о чем таком. В смысле, я даже представить не могу что-то большее, чем поцелуй. Выходит, я не знаю, как ответить на ваш вопрос, потому что не знаю, что это за чувства, которые я испытываю к нему. Знаю только, что я постоянно думаю о нем. Каждую секунду мои мысли возвращаются к нему, его образ постоянно в моей голове, профессор снится мне почти каждую ночь, и это похоже на проклятье. Честно говоря, я даже проверяла, не проклял ли меня кто-нибудь на самом деле, и не подлил ли в тыквенный сок любовного зелья. Но, вообще-то, всё это началось давно. Сначала я узнала, что он может быть приятным – насколько это слово можно применить к такому человеку, как он. Возможно, услышь он такое определение, непременно оскорбился бы, - предсказательница едва заметно улыбнулась на подобное замечание, - Затем меня начало волновать, что он думает обо мне, и вскоре я больше всего на свете захотела понравиться ему. Поначалу я думала о нем только с этой точки зрения, и сама не заметила, как он начал занимать все мои мысли. Когда он рядом, то все мое внимание посвящено только ему. Я ловлю каждое его слово, каждое движение, приходится прилагать просто нечеловеческие усилия, чтобы готовить зелье, а не смотреть на него, как будто он какой-то редкий цветок. Я просто в ужасном состоянии – я, кажется, знаю, чего хочу, но знаю, что никогда не получу этого. А если вдруг, по какому-то сумасшедшему стечению обстоятельств, получу, то не представляю, что с этим делать. Неопределенность сводит с ума, а то, что я не могу совладать с собственными мыслями, заставляет меня задуматься о зелье Холодного Сердца...
- Ни в коем случае! – воскликнула Опхтальма, и я едва не подпрыгнула на месте.
- Я еще не решилась…
- Если вы сделаете это, это будет глупейший поступок в вашей жизни. Эффект зелья практически необратим. Вы исковеркаете себе судьбу.
- Можно сварить антидот…
- Он работает лишь в пятидесяти процентах случаев и с вашей рациональностью, подозреваю, в эти пятьдесят процентов вы не попадете.
Я нахмурилась. Гадалка знала о зельях на удивление много. В конце концов, Холодное Сердце – не то зелье, о котором можно прочитать в «Зельеварении для чайников».
- Итак, дитя мое, - произнесла Опхтальма спокойнее, - Я вижу, что твое положение действительно тяжело. Но ты заметила, что, ответь он тебе взаимностью, не знала бы, что с этим делать. Что ты имела в виду?
- Именно это и имела, мэм. Но я не хочу думать об этом, потому что стоит мне представить, что я симпатична ему, как мысли уносятся в бескрайние края фантазий и снов наяву. Мне приходится постоянно контролировать себя, только бы не поддаться слабости и не начать мечтать.
- И всё же, представь, что ты узнала, что он разделяет твои чувства, - настаивала гадалка.
И я решила подчиниться её просьбе. Прикрыв глаза, я вообразила, что профессор говорит мне, что любит меня…
Неожиданный смех сотряс комнату.
- В чем дело? – спросила изумленная предсказательница.
- Простите, я пытаюсь представить профессора, признающимся мне в любви. Почему-то, на нем белая мантия, а волосы завиты в тугие локоны.
Опхтальма закатила глаза.
- Мисс Грейнджер, будьте серьезней. В конце концов, сейчас решается ваша судьба.
Я стыдливо опустила глаза.
- Простите, мэм.
- Итак, представьте, что вы узнаете о том, что ваши чувства взаимны, каким-нибудь другим способом. Скажем, об этом вам сказал не он сам, а кто-нибудь другой, кому вы доверяете.
Я снова закрыла глаза и вообразила Драко, который выдает мне тайну профессора Снейпа.
- Гермиона, он любит тебя, - шепчет Драко, обняв меня за талию, - Любит тебя, так же сильно, как я…
- Ой! – воскликнула я, - Это ужасно.
- Что именно? – поинтересовалась Опхтальма.
- Драко, мне кажется, он… уф, я надеюсь, это не правда.
- О чем идет речь? – кажется, ведьма была немного раздражена, и мне стало неловко.
- Не важно. Просто один мой друг. Мне показалось, что он относится ко мне не просто как к другу.
- Вы должны были представить, что он говорит вам о профессоре, а не о себе.
- Я знаю, - капризно сказала я, - Я не виновата, что он сначала сказал о профессоре, а потом о себе.
- Мерлин! Это же ВАШЕ воображение. И в нем происходит то, что хотите вы, а не то, что вздумается ему самому.
- Может быть, у вас это происходит именно так, мэм, - ответила я, - А мой мозг иногда создает образы, которые не подвластны мне. И они ведут себя так, как им хочется, не зависимо от моего желания.
- Хорошо, - согласилась Опхтальма, недовольно, - Представьте, что вы получили письмо от профессора, в котором он сознается в своих чувствах.
Я закрыла глаза и попыталась сделать это. Затем промычала, дав гадалке понять, что смогла настроиться на нужную волну.
- Что вы чувствуете?
- Я не верю. Мне кажется, что это чья-то шутка.
- Вы получили письмо за завтраком в Большом Зале?
Я согласно промычала.
- Тогда представьте, что вы взглянули на профессора за преподавательским столом, и он послал вам недвусмысленный взгляд.
- Теперь я думаю, что это шутка профессора.
Колдунья пробормотала что-то сквозь зубы, а затем мягко произнесла:
- Это не шутка. Вообразите, что это не шутка. Что вы намерены делать дальше?
- Я намерена подойти к нему после урока и поговорить.
- Прекрасно. Вы подошли. Все студенты покинули кабинет, вы остались наедине. Что вы говорите?
Картинка в моем воображении была так отчетлива, что мне не составило труда представить наш со Снейпом разговор.
- Я говорю, что хотела бы узнать, что он имел в виду своим посланием, - ответила я.
- Представьте, что он отвечает, что имел в виду именно то, что написал.
- Тогда я говорю, что… что…
Мое сердце учащенно забилось. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО представила, что это правда, и мне стало трудно дышать от переполнявших чувств.
- Я не могу говорить, мне сложно дышать, - прошептала я.
- Почему? Что вы чувствуете?
- Я счастлива, - ответила я, не раздумывая.
- Вы не можете стоять так вечно, наслаждаясь своей радостью, не так ли? – поинтересовалась Опхтальма, - Что вы делаете дальше?
- Может быть, я подожду, пока он что-нибудь сделает? Может быть… может быть…
- Может быть что?
- Может быть, он обнимет меня? – вопрос был задан осторожно, словно я боялась спугнуть эту хрупкую фантазию.
- Мне кажется, он проявил достаточно инициативы. Теперь ваша очередь сделать что-то, показать, что вы принимаете его чувства.
Я согласно кивнула.
- Тогда я подхожу к нему. Он смотрит на меня и мне немного страшно. Мне кажется, что он может исчезнуть в любой момент.
- Но он здесь, он рядом, - произнесла предсказательница тихо.
- Да… я обниму его.
- Он принимает объятие. Что дальше?
- Я…я не знаю. Ничего. Наверное, нам нужно поговорить.
- Снова разговоры…
- Но я не могу ничего сделать! Ведь я не хочу, чтобы его уволили, а меня выгнали из школы!
- Да, верно, - согласилась предсказательница.
- Тогда что же вы намерены делать? Как вы будете продолжать учиться, сдавать экзамены, не имея права даже прикоснуться друг к другу?
Я задумалась лишь на мгновение.
- Зато у нас будет время лучше узнать друг друга. Мы могли бы иногда просто разговаривать, быть рядом, просто в одной комнате. Это ведь не запрещено. Мы с Хагридом часто пили вместе чай, а с Тонкс вообще хорошие друзья. И что позволило бы нам проверить чувства лучше, чем подобное общение?
- Действительно так, - согласилась гадалка.
И затем я почувствовала резкую боль, словно кто-то дотронулся каленым железом до моего сердца. Я так ярко представила себе ситуацию, настолько оживила фантазию, что начала представлять дальнейшее развитие событий, чувствуя непередаваемую радость. И вдруг я поняла, что все это неправда. Что жизнь моя сера и безрадостна, а остаток учебного года я буду видеться с профессором Снейпом только на уроках. Я упала с небес на твердую землю, усыпанную острыми камнями и осколками от разбившихся надежд.
Вздрогнув, я открыла глаза… чтобы встретиться со взглядом черных пронзительных глаз профессора Снейпа.
Вскрикнув, я дернулась в сторону и упала со стула. Гадалка – или профессор? – подбежала ко мне, чтобы помочь подняться.
- В чем дело? – спросила она, всё еще своим голосом.
Я села, упираясь руками о каменную кладку пола и тяжело дыша. Первое, на что наткнулся мой взгляд, когда я немного пришла в себя – черные кожаные туфли со знакомыми серебряными змейками по бокам. За последнее время я изучила каждый миллиметр профессора Снейпа, доступный взгляду. И эти туфли я узнала бы из тысячи. У змейки на левой туфле был малюсенький зеленый глазик, а у второй камушек выпал и вместо него зияла черная пустота. На правом туфле по лини сгиба ноги шла небольшая трещина. Ошибки быть не могло.
Я медленно подняла взгляд, и увидела облако сиреневых тканей. Еще выше – все то же облако, и, наконец, я увидела лицо – это было лицо профессора Снейпа. В моей голове все быстро встало на свои места.
Всё это время Опхтальмой притворялся профессор Снейп, но он наложил чары только на лицо, решив всё остальное спрятать в шалях. Во мне заклокотала ярость. Как он мог? Как он только посмел?!
Но невероятным усилием воли я заставила себя промолчать. Я поняла, что профессор не заметил, как исчезла его маскировка. Такое возможно, если человек не имеет в этом деле достаточной практики, потому что сам волшебник видит себя таким, какой он есть на самом деле, а исчезновение того едва ощутимого чувства чар на твоем лице можно легко не заметить.
И я решила воспользоваться ситуацией. Хотя внутри меня бушевали эмоции, я злилась, мне было ужасно стыдно, и я пыталась вспомнить все, что успела сказать, внешне я сохраняла полное спокойствие.
Настала моя очередь поразвлечься.
Я поднялась и села обратно на стул. Снейп вернулся на своё место.
- Извините, но я так углубилась в фантазии, что совсем не ожидала, открыв глаза, увидеть вас. Я была уверена, что сейчас передо мной окажется сам профессор.
- Я вас понимаю, - ответил подлец женским голосом.
- Итак, - произнесла я, - Поскольку уж я пришла к вам, скажите же мне, какие чувства питает ко мне мой профессор?
- А вы уверены, что готовы услышать? – спросил меня Снейп.
- Конечно, разве не за этим я сюда пришла? Только прошу вас, не щадите меня.
Поборов желание добавить, что всё, что я сказала до этого – наглая ложь и глупая шутка, я выжидательно уставилась на лже-гадалку.
- Ваша правда, - ответил профессор, взглянув на столик перед собой, - Что же… карты говорят, что ваши чувства более чем взаимны.
Ну конечно.
- А ваше внутренне око? – спросила я.
- И оно тоже, - был ответ.
- А хрустальный шар?
- Не думаю, что есть необходимость прибегать и к его помощи, - отозвался профессор.
Было очень забавно слышать, как грозный зельевар разговаривает голосом старухи. Но мне было не до смеха.
- Но эта новость кажется мне настолько неправдоподобной, что, на мой взгляд, просто необходимо проверить её правдоподобность как-нибудь ещё.
Профессор на мгновение задумался.
- Я могу посмотреть на вашу ладонь.
- Прекрасная идея!
Я склонилась над столом и протянула ему праву руку.
- Не эту, левую, - сказал он.
Было глупо надеяться, что я подловлю его на такой мелочи, но попытаться стоило.
Как только его пальцы, пусть и обтянутые перчаткой, коснулись моей ладони, по телу пробежала дрожь.
- Вам холодно, дитя мое? – поинтересовался Снейп.
- Нет, я просто нервничаю. Кто знает, что написано на моей руке? Что предначертано мне судьбой? Это всё очень волнительно.
- Ну конечно.
Он начал разглядывать мою руку.
- Может быть, вам стоит снять перчатки? – поинтересовалась я, пока его указательный палец следовал по линии сердца.
- В этом нет необходимости.
Он ответил так потому, что его руки не были зачарованы. На мгновение мне стало невероятно смешно от того, что профессор Снейп сидел передо мной в облаке органзы и шелка, сосредоточенно разглядывая ладонь, чтобы рассказать будущее. Но я сдержала смешок, внимательно следя за ним.
- Так и есть, - вдруг сказал он, отпуская мою руку, - Он тоже.
- Тоже что? – уточнила я, возвращаясь на свой стул.
- Тоже испытывает к вам чувства.
- Почему вы так морщитесь каждый раз, произнося слово «чувство»? – спросила я, издеваясь.
- Вам показалось.
- Может быть… а скажите, каковы его чувства? Это любовь или просто душевная привязанность.
- Я склонна думать, что первый вариант.
- Это какой?
- Любовь, - недовольно отозвался профессор, но потом произнес уже менее раздражительно, - Поверь мне, дитя мое, это так. Это так же очевидно, как то, что завтра начнется новый день, и так же точно, как то, что ему будет предшествовать ночь.
- Но я всё еще не уверена…
Я задумалась лишь на мгновение, и тут же в моей голове родился план.
- Я знаю, что нужно сделать.
- В самом деле? – бровь профессора удивленно поднялась.
Я достала волшебную палочку, сделала ею петлю, с последующим взмахом вверх.
- Фантом Эссентия профессор Снейп, - произнесла я, и перед нами возникла точная копия профессора.
Единственное, что отличало её от оригинала – мягкое свечение и легкая прозрачность. Наколдованный профессор не был похож на приведение, но и человеком назвать его было никак нельзя.
Зато у фантома был целый ряд преимуществ: он был осязаем, молчалив и готов исполнить всё, что я пожелаю. Правда, времени на это было совсем немного – минута, максимум полторы.
Поэтому, не теряя ни секунды, я мысленно приказала ему подойти.
- Что вы делаете? – спросил изумленный профессор.
- Проверяю.
Фантом подошел ко мне настолько близко, насколько это было возможно.
Профессор Снейп встал из-за стола.
- Каким образом фантом может помочь? – спросил он, стараясь сохранять спокойствие.
- Сейчас увидите.
«Положи руки на мою талию и прижми к себе», - послала я еще одну ментальную команду, и созданный мною профессор тут же послушался.
- Мисс Гр… ффр дитя мое! – воскликнул настоящий, смотря на меня удивленно.
«Поцелуй меня»
Лицо фантома склонилось к моему, его губы нежно коснулись моих.
- Что вы делаете? – раздался настойчивый голос Снейпа, но я его не слушала.
«Целуй еще. Больше страсти!» - руководила я мысленно, и невсамделишный Снейп углубил поцелуй, заставив настоящего зарычать. «Гладь мою спину. Так, опусти руки ниже. Еще ниже…»
К сожалению, поцелуй фантома не мог дать тех ощущений, какие дал бы настоящий поцелуй профессора. Этот наколдованный Снейп даже не ощущался как настоящий человек – он был каким-то ненастоящим, эфемерным.
Но мысль о том, что профессор Снейп наблюдает, как я целую его копию, будоражила кровь.
Внезапно фантом был отброшен в сторону, вслед за чем он растворился в воздухе. Передо мной стоял разъяренный Снейп в лилово-синих пышных одеяниях. Вспомнив об этом, он сорвал с себя наряд гадалки, оставшись в привычном черном сюртуке. Хотя, без мантии поверх он выглядел немного странно, но не более странно, чем в сиреневой шали.
Достав палочку, он произнес «Фините Инканататем», на что я лишь усмехнулась.
- Не трудитесь, сэр, чары спали еще несколько минут назад.
Глаза профессора опасно сверкнули, а я лишь улыбнулась.
- По-вашему, это смешно? – прорычал он.
- А, ПО-ВАШЕМУ, это было смешно, - тут же воскликнула я, улыбка исчезла с моего лица, - выдавать себя предсказательницей, заставлять меня рассказать всё?
Профессор подошел чуть ближе.
- Но вы же не рассказали бы по-другому? – спросил он, чуть спокойнее.
- Нет, конечно! Чтобы вы насмехались надо мной?
- Насмехался?
- Конечно. Ведь именно за этим вы затеяли весь этот маскарад. Хотя это совершенно глупо, притворяться предсказательницей, чтобы поиздеваться над учениками.
- Причем тут «ученики»? – спросил Снейп, словно не веря, что я это сказала, - С другими студентами беседовала действительно Опхтальма. Я бы не стал изображать её с другими ни за какие деньги. Мне были интересны только вы.
- За что же такая честь, сэр? – спросила я со смесью злости и обиды.
- А почему бы нет? – откликнулся профессор.
- Когда вам надоест издеваться надо мной?
- Я над вами издеваюсь? В самом деле? Может быть, это я создал фантома, чтобы целовать его на ваших глазах? – спросил Снейп издевательски.
- Это же был ваш фантом! – ответила я, повышая голос, - И я вас не обманывала, выпытывая информацию таким подлым образом!
- Таким «подлым образом» я не только выпытывал информацию, но и делился ею.
- Я не верю ни одному вашему слову! Я вас ненавижу! – выкрикнула я отчаянно.
Снейп фыркнул, неприятная ухмылка появилась на его лице.
- Совсем недавно вы утверждали обратное, - заметил он.
- Я врала! – ответила я.
Он сделал шаг в моем направлении.
- Неужели? Зачем?
- Я… я знала, что вы – это вы с самого начала, и решила пошутить над вами, - заявила я, понимая, как неправдоподобно это звучит.
- Ооо, что вы говорите! – сардонически отозвался профессор, подходя ближе.
- Да, я хотела, чтобы вы подумали, что я действительно вас люблю, а потом почувствовали разочарование, когда узнали, что это не так. Потому что… потому что вас невозможно любить, потому что вы эгоистичный, подлый, хитрый слизеринец, который забавляется другими людьми, словно они игрушки, вы…
Но я не смогла закончить фразу, поскольку профессор решил заставить меня замолчать, избрав самый банальный, самый действенный, и, должна признать, самый приятный способ.
И мир перевернулся вверх дном. В Атакаме пошел снег, в Антарктиде – дождь, люди научились летать, а собаки разговаривать человеческим языком; черное стало белым, а белое черным, ночь обратилась в день, а днем засияли звезды; Волдеморт восстал из мертвых и пригласил Гарри на медленный танец, а все его верные приспешники пожертвовали деньги на строительство приюта для маггловских детей. Но всё это было ерундой по сравнению с тем, что произошло в этом маленьком полуосвещенном шатре посреди Большого Зала, наполненного десятками учеников, ожидающих возможности узнать свое будущее.
Профессор Снейп поцеловал меня!
Шквал эмоций, обрушившихся на меня, мог бы снести с лица земли небольшое графство. То, что я почувствовала невозможно описать ни словами, ни жестами, ни какими-либо другими средствами коммуникации. И, может быть, этот поцелуй не был ни нежным, ни осторожным, но больше похожим на попытку жаждущего напиться из ведра, когда вода льется вокруг него бурным потоком, но он не может остановиться, не может заставить себя пить аккуратными маленькими глотками. Это было неважно. Сам факт того, что мои губы касались вот этих самых профессорских губ, которыми он говорил, которыми произносил свои едкие замечания, которые поглаживал указательным пальцем, когда размышлял о чем-то, был просто ошеломляющим.
«Я целуюсь с профессором Снейпом!» - говорила я себе, и не могла поверить.
- Нельзя, - вдруг выдохнул он, отстраняясь.
- Сегодня можно, - прошептала я, цепляясь за его мантию.
Он мягко усмехнулся, послав мурашки по телу, и убрал мои руки от себя, отходя подальше.
Я тоже сделала пару шагов назад, стараясь увеличить дистанцию между нами.
- Вы же понимаете, мисс Грейнджер, насколько все это… неуместно, - произнес он.
Я кивнула.
- Пока я ваш преподаватель, невозможно, чтобы между нами были какие-либо… - он замолчал на пару мгновений, а потом почти отчаянно воскликнул, - черт возьми, я не могу говорить об этом!
Настала моя очередь криво усмехнуться.
- Странно, что вам так тяжело даются разговоры о любви. Ведь у вас уже были отношения со студентками, - заметила я.
- Они не имели ничего общего со, скажем так, романтическим аспектом дела.
- Оу, ясно. А сейчас, значит, общее имеется?
- В некотором роде, - ответил профессор, сложив руки на груди.
Я повторила его жест.
- Что значит, в некотором роде?
- Это значит «да, вполне, но я не хочу говорить об этом», - откликнулся Снейп, и в его голосе было столько недовольства и раздражения, что я не рискнула рассмеяться.
- Но ведь вы знаете все о моих чувствах, почему же не хотите позволить мне узнать хоть что-то о ваших?
- Вам известно достаточно. Кроме того, вы рассказали о своих не мне, а гадалке.
- Но я подозреваю, вы узнали всё еще раньше, иначе не решились бы на этот маскарад?
- Возможно, - был туманный ответ.
Тут меня озарила догадка.
- Драко, - процедила я сквозь зубы, и когда профессор ничего не ответил, устремив взгляд куда-то в сторону, я поняла, что не ошиблась, - Я убью его.
- Я сделаю вид, что не слышал. Не хотелось бы стать сопричастным к подобному преступлению. А укрывательство…
- Прекратите уходить от темы, - потребовала я.
- А разве у нас была какая-то тема? – спросил Снейп удивленно.
Я плотно сжала губы, не позволяя больше ни единому звуку вырваться из моего болтливого рта. У меня тоже была гордость, в конце концов. Теперь была его очередь что-либо предпринимать.
Но он хранил молчание, словно дал обет безмолвия.
- Хорошо, - сказала я немного позже, стараясь скрыть разочарование, - Я думаю, на сегодня достаточно эмоций для нас обоих. Да и там еще масса студентов, которые хотели бы побеседовать с Опхтальмой…
Профессор продолжал упрямо молчать, рассматривая парящие в воздухе свечи.
- Я сейчас пойду, сэр. А завтра зайду к вам вечером… чтобы поговорить… насчет зелья?
Я неуверенно смотрела на Снейпа, который, наконец, удостоил меня своим – удивленным - взглядом.
- Какого зелья? – спросил он, но увидев мое озадаченное и растерянное лицо, тут же спохватился. – Ах, да, конечно. Я готов обсудить с вами любое зелье. Это может пригодиться для экзамена. Жду вас завтра после ужина.
Я несмело улыбнулась и поспешила покинуть шатер.
Я с ужасом представляла, что сейчас окажусь в светлом Большом Зале, полном людей. Но, к моему удивлению, отодвинув ткань, я увидела лишь темноту. Большой Зал был пуст. Факультетские столы уже стояли на своих местах, единственным источником света была большая луна на волшебном потолке.
Через несколько секунд из шатра вышел профессор Снейп.
- Я подумал, что мне стоит проводить вас. Уже был объявлен час отбоя.
- Да, сэр, конечно. Но где все?
- Как только вы вошли в шатер, было объявлено, что Опхтальма продолжит «прием» завтра, - пояснил Снейп, когда мы вышли в тускло освещенный коридор.
- Аа, - протянула я, - ясно.
Несколько минут мы молчали, и, должна сказать, это не была приятная тишина между двумя близкими людьми. Это было напряженное молчание, когда ты перебираешь в голове все возможные темы, на которые можно было бы поговорить, но не находишь ни одной.
- Только не думайте, что это изменит что-либо между нами, - внезапно произнес мой спутник.
- Только не думайте, что это совсем ничего не изменит, - отозвалась я, лукаво улыбнувшись.
Профессор устало потер лицо.
- Мисс Грейнджер, поймите…
- Я всё понимаю, - перебила я его, меняя тон с шутливого на серьезный, - Я не стану прибегать к вам в кабинет после отбоя или сдавать эссе на бумаге с сердечками. Я не начну называть вас Севви, - профессор поднял на меня мятежный взгляд, стоило мне произнести это слово, - или рассказывать кому-либо о наших… нашей ситуации. Но и вы должны понять, что всё будет по-другому. Не внешне, но внутренне. Я не буду больше страдать, думая о вас, но мое сердце будет наполняться радостью. И ваш образ перестанет быть для меня призраком дяди-утопленника. Он не будет тяготить меня. Нет, теперь это будет как маленькое солнце в моей душе. Если только все это не снится мне сейчас.
- Я хочу верить, что это не сон, - произнес он.
Я довольно улыбнулась. До портрета Толстой Дамы мы дошли молча, но теперь тишина не была такой гнетущей. Скорее, она была волнительной, ведь предстояла минута расставания – нашего первого расставания. Во мне все трепетало, я боялась думать о том, как это произойдет. Поцелует ли он меня? Или я должна попытаться сделать это? Даст ли он мне такую возможность? Или, быть может, он просто уйдет, не сказав ни слова? Мое сердце бешено колотилось, словно мне предстоял сложнейший экзамен.
Вот мы оказались у входа в гриффиндорскую гостиную, и мы с профессором одновременно остановились. Я повернулась к нему лицом.
- Что же, - произнесла я тихо, - спокойной ночи, сэр.
- Спокойной ночи, мисс Грейнджер, - ответил он, напряженно глядя в мои глаза.
Затем он протянул руку. Я неуверенно вложила свою ручку в его длинную узкую ладонь, и он легонько сжал мои холодные пальцы. Чуть склонившись, он приблизил мою руку к своим губам и едва ощутимо коснулся ими кончиков моих пальцев. Я тяжело дышала, неотрывно глядя на его склонившуюся голову, на его руку, держащую мою. Тот момент казался мне смущающим, но волнующим – настолько волнующим, что румянец не сошел с моих щек ни когда я вернулась в гостиную, застав там Рона, Джинни и Гарри, поинтересовавшихся, что со мной случилось, ни когда бегом поднялась в спальню и увидела свое отражение в зеркале. Уснуть в ту ночь мне удалось не сразу, но на этот раз моему безмятежному сну мешали не муки любви, а непомерное счастье.



P.S. Спасибо за вдохновление Ш.Бронте и Маркизе!

Действительно последняя глава


А это действителльно последняя глава, которую я выкладываю совсем сырой - перечитала её только два раза, так что, возможно, заметила не все ошибки. За ранее прошу прощения.
И, да, еще будет эпилог.


Начиная с того дня Святого Валентина всё действительно изменилось, как я и предсказывала. Я приходила к профессору после занятий раз или два в неделю, якобы чтобы поговорить о каком-нибудь зелье, задать мучавший меня вопрос или уточнить что-нибудь по поводу предстоящего экзамена. Он всегда сидел за своим столом в классе зелий, я садилась за первую парту, и мы начинали обсуждение проблем зельеварения. Плавно разговоры переходили в другое русло. Стараясь сохранять видимость отношений преподаватель-студент, мы пытались узнать друг о друге как можно больше. И хотя иногда он вел себя так холодно, что я даже забывала, что он меня любит, большую часть времени он был спокоен и отвечал почти на все мои вопросы.
- Извините, сэр, - сказала я однажды, когда мы покончили с формальной частью, и беседа о форме сдачи Т.Р.И.Т.О.Н.ов подошла к концу, - Могу я задать вам нескромный вопрос?
- Вопрос не может быть нескромным, - отозвался профессор, - нескромным может быть ответ.
- Я хотела узнать насчет мисс Брайан и мисс Кэндл, - я старалась сказать это кротко, но нотки ревности, кажется, скрыть не удалось.
Снейп тем временем, сощурившись, посмотрел на меня.
- Так-так, мисс Грейнджер и откуда же вам известно об этих леди? – спросил он, ухмыляясь.
- Я подслушала ваш разговор с профессором МакГонагалл, - ответила я, потупив глазки.
- Ай-ай-ай, мисс Грейнджер, как нехорошо. И это уже не первый известный мне случай вашего шпионажа. Вы просто испорченная девчонка.
Мои губы расплылись в усмешке.
- Простите, сэр, у меня не было намерения следить за вами, это вышло случайно.
- Ну конечно… Итак, что же вы хотите узнать о мисс Брайан и мисс Кэндл?
- Нууу… просто всё. Расскажите мне о них.
- Манеры, мисс Грейнджер.
- Пожалуйста, сэр, - добавила я, закатив глаза.
- Так-то лучше. Итак, мисс Брайан. Когда я начал преподавать, она была на шестом курсе. Я еще не был деканом Слизерина, но благосклонность к этому факультету выражал уже тогда. Мисс Брайан, как это свойственно некоторым молодым девушкам, захотела добиться еще большего расположения от человека, от которого во многом зависела её оценка на экзамене, а значит и дальнейшая судьба, применив свои женские чары. Долгое время я давал ей повод думать, что ей это удается, не позволяя, естественно, ничего лишнего. Так было до тех пор, пока она не сдала экзамен, едва не провалившись. Можете представить, каким разочарованием для неё была новость о том, что все её старания были напрасны. Узнав свои оценки, она заявилась ко мне домой и начала выяснять отношения. Я сообщил ей о том, что её намерения были ясны мне с самого начала и – вообразите – ей стало стыдно. Или уж не знаю, какое чувство заменяет стыдливость у таких, как она. Но, в конечном счете, она… скажем так, загладила свою вину. Больше мы не встречались.
Я слегка покраснела, за что тут же себя отругала. Нельзя постоянно смущаться, стоит ему только намекнуть на что-то более интимное, чем поцелуи! Но румянец жег мои щеки против моей воли, и я поспешила заговорить о второй девушке.
- Мисс Кэндл… - произнес профессор задумчиво, - Долгое время я не замечал её, как и всех других студенток. Не надо думать, что я испытываю удовольствие, когда мое внимание вдруг привлекают такие юные девушки, как вы, или что это происходит очень часто. Собственно говоря, после мисс Кэндл я зарекся иметь дело с собственными студентками. Пока вы не…
- Я что? – спросила я, умирая от любопытства и желания узнать, как же все-таки случилось, что он обратил на меня внимание.
- Это не тема нашей сегодняшней беседы, - отрезал Снейп, и я разочарованно вздохнула, - Мисс Кэндл долгое время была для меня обыкновенной ученицей. Ничего выдающегося: посредственные способности в зельеварении, глупенькая, пустоголовая девица, не обладающая ни умом, ни хитростью, ни свойственным женщинам особым обаянием. Но когда она приехала в Хогвартс после летних каникул на седьмом году своего обучения, я был крайне поражен. Она изменила прическу, и черты её лица чуть вытянулись, стали более взрослыми. Тогда-то я и заметил, как сильно она похожа на одного человека…
- Лили Эванс, - констатировала я, стараясь произнести имя без эмоций.
- Лили Поттер, именно, - отозвался Снейп. – Когда я увидел её, входящей в мой класс, я сперва решил, что это призрак. Схожесть с Лили была просто ошеломляющей. К сожалению, внешностью сходство ограничивалось. Ни умней, ни интересней мисс Кэндл не стала. Однако, она не избежала моего особого внимания. Я назначал ей взыскания так часто, что она волей-неволей начала принимать их за нечто большее, чем просто воспитательные меры. К моему неудовольствию, когда она сделала это открытие, то решила, что может вести себя со мной более откровенно и стала часто разговаривать. Мне пришлось объяснить ей, что разговоры – не то, чего от нее ожидают. После того, как она окончила школу, мы встречались с ней несколько раз, а затем она вышла замуж за некоего богатого джентльмена. На этом история закончилась. Итак, надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?
- Да, вполне, сэр. Спасибо, - ответила я, - А скажите, когда я привлек…?
- Боюсь, сегодня мы не сможем больше продолжать нашу беседу, - неожиданно перебил меня профессор, - У меня есть несколько неотложных дел.
Я раздосадовано прикусила губу, но согласно кивнула и ушла.
О профессоре со мной часто разговаривал Драко, но я почти ничего ему не говорила. Чаще я просто слушала детские воспоминания друга о том, как Снейп играл с ним или читал книги вслух. Рассказывал он и том, как они вместе притворялись Пожирателями Смерти, часто стоя на самом краю пропасти.
- Это было страшно, - признался однажды Драко, - Так страшно, что иногда мне хотелось просто убежать оттуда и никогда не возвращаться. Но я знал, что даже если мне это удастся, наказание понесут мой отец и профессор. А может быть, и моя мать. Единственное, что поддерживало меня тогда, это мысль о том, что профессор Снейп занимается этим уже не первый год, и что он очень разочаруется во мне, если я провалюсь.
- А что твой отец? – спросила я тогда.
- Мой отец подозревал Снейпа в том, что он ведет двойную игру. И заметив, как много времени я с ним провожу, понял все и на мой счет. Но он знал, что будучи шпионом, я получаю больше шансов. Веришь ты или нет, но для него главным было вовсе не то, стану я настоящим Пожирателем, или нет. Для него всегда самым важным было, чтобы я и мама были в безопасности. И уж если я был втянут в эту войну, я должен был иметь как можно больше шансов остаться в выигрыше. В той ситуации, в которой я оказался, в случае победы любой стороны я был бы на коне.
- То есть, если бы победил Волдеморт, ты бы…
- Я бы постарался сделать всё, чтобы выжить. И чтобы защитить свою семью.
- Но профессор Снейп сказал, что ты отказался ехать на рождественские каникулы домой. Почему?
- Всё оказалось сложнее, чем я думал. Мне… не хотелось видеть дом без отца.
Вторым человеком, который вскоре узнал о моих, если можно так сказать, отношениях с профессором была Джинни. Её проницательность в амурных делах не могла не удивлять. И хотя весть о том, что моим сердцем завладел ни кто иной, как наш зельевар, лишила её дара речи минут на десять (что, надо заметить, совсем немало для такой общительной особы, как она), вскоре моя подруга не могла остаться со мной наедине, и не заговорить о нем.
- А он целовал тебя еще хоть раз после дня Святого Валентина? – спрашивала она, и я была вынуждена объяснять ей невозможность такого поступка без нежелательных последствий.
- Но тебе хотелось бы? – не отставала Джинни.
- Я не хочу говорить об этом.
- Значит хотелось бы!
Иногда она заводила совершенно смущающие разговоры.
Однажды мы шли по коридору, когда она спросила:
- Как ты думаешь, какой он в постели?
- Кто? – спросила я, слишком погруженная в мысли об эссе для профессора МакГонагалл.
- Снейп, конечно.
- Джинни! – воскликнула я, мое лицо и шея тут же покраснели.
- Что? Это обычный, как ты любишь выражаться, «девчачий разговор», не надо так реагировать. Мне просто интересно, он такой же холодный и сдержанный, как всегда, или в нем просыпается дикое необузданное животное, которое…
- Джинни! – повторила я свое восклицание, на этот раз я, наверное, была похожа на смущенного Рона, у которого краснеют даже уши, - Прекрати сейчас же! Здесь не место и не время обсуждать такие вопросы, - прошипела я, - Точнее, для этого вопроса место и время не будут подходящими никогда. Твое любопытство и непомерно болтливый язык ни к чему хорошему не приведут. Я уже жалею, что все тебе рассказала.
- Хорошо-хорошо, - отозвалась Джинни, и после паузы добавила, - Я всё же думаю, что второй вариант…
Сзади послышался смешок, и мы с Джинни одновременно остановились и обернулись. Мимо нас на скорости снитча пронеслись профессор Снейп и Драко. Первый пролетел невозмутимо, сохраняя суровое выражение на лице. Драко же, когда они оказались впереди нас, обернулся, положил одну руку на живот и, тыча в нас пальцем второй, изобразил безмолвный хохот. Это дало мне понять, что они слышали каждое слово.
Я медленно повернулась к Джинни, с яростью глядя на неё.
- Еще раз выкинешь что-нибудь в этом роде…
- Прости, прости! – воскликнула она, теперь тоже красная от смущения, - Я была идиоткой. Ужас…
Через пару дней после того случая я собиралась навестить профессора, но он попросил задержаться после урока и сказал, что мы не сможем «обсудить то сложное зелье, о котором я спрашивала в прошлый раз», поскольку у него опять появились неотложные дела. И когда мы снова сможем встретиться, он не знает, но обязательно сообщит, как только у него появится свободный вечер. Я попыталась извиниться за наш с Джинни разговор, но он не дал мне такой возможности и попросил уйти.
Две недели я пребывала в подавленном состоянии. Две недели от профессора не было никаких вестей, более того, он старательно избегал меня. Поняв, что такими темпами у него не обнаружится ни одного свободного для меня вечера до конца года, я пошла на военную хитрость.
Решив рискнуть всем, я устроила небольшую аварию на уроке зельеварения. При этом испортила я не свое зелье, а Драко, котел которого был рядом с моим. И сделала я это достаточно демонстративно, чтобы у профессора Снейпа не было другого выхода, как назначить мне…
- Взыскание.
- Да, сэр.
- Сегодня.
- Да, сэр.
- С Филчем!
Последнее он произнес с таким триумфом, что я с трудом удержала себя от того, чтобы пустить в него какое-нибудь заклинание. Но на выручку пришла Джинни.
- Простите, сэр, но сегодня Филч разбирается с какими-то первокурсниками. Поэтому и нам назначено взыскание у профессора МакГонагалл.
- В таком случае, завтра, - процедил Снейп.
- Завтра тоже, сэр, - тихо произнесла Джинни, потупив глазки.
Я видела, что это притворство, я видела, как удивленно смотрели на неё Рон и Гарри, и понимала, что всё это наглая ложь. Понимал и профессор.
- Но сэр, вы же не можете оставить эту подлую выходку безнаказанной, - заметил Драко, выражение обиды на его лице было настолько натуральным, что я, было, испугалась, что он на меня сердит.
Но когда Снейп, недовольно бросив, что в таком случае взыскание мне придется отрабатывать у него, Драко весело подмигнул мне и принялся счищать остатки зелья с парты.
- Впрочем, этим займешься ты на взыскании, - пробормотал он, бросив утомительное занятие.
На взыскании профессор заставил меня, как и предположил Драко, ликвидировать последствия моей «хитрости», отказываясь начинать разговоры на какую-либо тему.
- Вы же понимаете, что я сделала это специально, - сказала я, раскрасневшаяся от тяжелой работы.
- Понимаю, - ответил Снейп, - именно поэтому делаю всё, чтобы вы поняли бесполезность подобных фокусов.
- Но, сэр. Вы не можете вот так без объяснений перестать разговаривать со мной! – воскликнула я, - Или вы врали мне? Вы солгали о ваших чувствах, надеясь повеселиться, но развлечение вам наскучило, и теперь вы решили избавиться от меня?
Я не верила в то, что дела обстояли именно так, я была уверена, что есть какая-то причина поведению профессора. Но я постаралась придать голосу как можно больше слезливости и тоски.
- Конечно, нет, - отозвался Снейп угрюмо.
Затем он взглянул на меня, и удивление отразилось на его лице.
- Что вы делаете? – спросил он.
- Снимаю мантию. Тут жарко.
- Тут не бывает жарко, особенно в начале апреля, это подземелья.
Я выразительно фыркнула.
- Попробуйте потереть эту парту полчаса, вам не только мантию захочется снять.
- В таком случае, не стесняйтесь. Снимаете всё, что вам покажется нужным.
Профессор, очевидно, наслаждался собственным остроумием, но я не собиралась позволять ему победить в этой маленькой битве.
Сказав «Оу, спасибо, сэр», я демонстративно вытащила заправленную рубашку из юбки и принялась расстегивать пуговицы.
- Что вы делаете, мисс Грейнджер? – воскликнул профессор.
- Как, вы же сказали, что я могу не стесняться, - отозвалась я невозмутимо, надеясь, однако, что он меня остановит, поскольку застегнутыми оставались только три пуговицы.
Снейп сузила глаза, а затем откинулся на спинку стула, сложил руки и заявил:
- Тогда продолжайте, мне очень интересно.
Я уперла руки в боки.
- Какой вы бесстыжий нахал!
- Не более бесстыжий, чем вы.
Какое-то время мы просто молча смотрели друг на друга. Затем я улыбнулась, и он тяжело вздохнул.
- Драко сказал, что по Слизерину пошли слухи, - сказал он. - Якобы мы с вами слишком часто встречаемся у меня в кабинете.
- Он мне ничего не говорил, - удивилась я.
- Я его об этом попросил.
- Но зачем? – мое удивление возросло, - Чтобы я мучилась, не зная, что и думать, как понимать ваше нежелание видеть меня?
- Именно за этим, - саркастично отозвался профессор.
Я стиснула зубы, надеясь все же услышать достойное объяснение. И оно не заставило себя долго ждать.
- Я не хотел, чтобы вы волновались из-за таких вещей. Для вас ваша репутация важнее, чем многое другое, и я…
- Решили всё за меня, - закончила я за профессора, - Моя репутация для меня важна, но не настолько, чтобы прекращать общение с вами. Кроме того, мы могли бы что-нибудь придумать вместе. Да даже если и нет, я бы, по крайней мере, знала, что мы не видимся не потому, что я вам надоела, или вы разочаровались во мне.
- Мисс Грейнджер… - Снейп устало потер лицо, - Я думаю, это не те отношения, о которых вы мечтали, и которых вы заслуживаете.
- Ооо, теперь мне все понятно! – тут же воскликнула я, подходя к его столу, - Вы просто струсили.
Его глаза опасно сузились.
- Очень любопытная теория, - произнес он сквозь зубы.
Я прикусила язык, решив, что вовсе не к чему злить его сейчас.
- Вы так легко заводитесь, - пошутила я, попытавшись придать голосу томные нотки.
Профессор растерялся от такой перемены и не сразу нашелся, что ответить. Я же, вздохнув, пододвинула стул к его столу, уселась на него, и, облокотившись на столешницу, посмотрела Снейпу в глаза.
- Послушайте, сэр, я тоже боюсь. Я не знаю, куда нас все это заведет, и что будет, когда закончится учебный год. Мне страшно не меньше, но даже, скорее всего, больше чем вам. Ведь у вас гораздо больше опыта в таких делах.
Он фыркнул на это заявление, но перебивать не стал.
- Я не знаю, как это всё будет, как… я никогда не слышала о таких странных отношениях, и совершенно не могу вообразить, как они будут развиваться.
- Да, я помню, что у вас проблемы с воображением, - отозвался Снейп, усмехнувшись.
Я улыбнулась в ответ.
- Ну, так что же, сэр?
- Что же… вы не справились со своим заданием, - он указал на недочищенную парту, - Поэтому я жду вас на взыскание завтра.
Моя улыбка стала еще шире.
- И, кстати, когда увидите мисс Уизли, передайте ей, что я снимаю с Гриффиндора десять баллов за её враньё.
Я хотела было возразить, но нарочито невозмутимый взгляд профессора дал мне понять, что любое мое слово будет использовано против меня. Вздохнув, я попрощалась и покинула кабинет профессора. Моего профессора.
***
Не раз еще после того случая между нами разгорались ссоры. Иногда совсем нешуточные. Он ругался на меня, я смеялась в ответ, он снимал с меня баллы, я негодовала, он дразнил меня на глазах у других учеников или преподавателей, и я ничего не могла ответить.
- Как я могла влюбиться в такого бесчувственного человека? – спрашивала я у него, на что он лишь пожимал плечами и едва заметно улыбался.
Но к концу учебного года он стал для меня самым родным человеком. Я не могла представить жизни без него и с ужасом ожидала выпускного вечера. Будущее представлялось неясным, а жизнь безрадостной.
- Завтра у тебя экзамены, - сказал он мне, когда я пришла к нему в очередной раз, - Тебе нужно лечь пораньше и как следует выспаться.
- Вы пытаетесь меня выпроводить, профессор? – спросила я, занимая своё привычное место за первой партой.
- Вовсе нет. Мне прекрасно известно, что от тебя не так просто избавиться.
Он усмехнулся, и я усмехнулась в ответ.
- Профессор? – я научилась произносить это слово с настолько разными интонациями, что иногда он мог сразу понять, что последует за этим обращением.
- Какой этап моей личной жизни интересует тебя на этот раз? – тут же отозвался он.
- Последний.
- О последнем тебе, по-моему, все известно, разве нет?
- Нет, не всё. Ты так ни разу и не рассказал мне, как же всё началось.
Мой профессор тут же недовольно поморщился. Он рассказал мне и о Лили Эванс, и о своем тяжелом детстве, и даже немного о том, как стал Пожирателем Смерти – хотя эта тема ему совсем не нравилась. Но разговоров о том, как же он «дошел до жизни такой» и влюбился в меня, он избегал с тщательностью, достойной лучшего применения.
- Ну, давай же. Я изнываю от любопытства, - подбодрила его я, чем заработала уничижающий взгляд, - Тогда я тоже тебе что-нибудь расскажу.
- Тоже мне, Шехерезада, - фыркнул он, - Ну хорошо, я попытаюсь что-нибудь вспомнить, но ничего обещать не могу. С тех пор прошло уже полгода, и я почти ничего не помню о тех временах.
- Ну, конечно, - иронично отозвалась я.
- Я затрудняюсь сказать, с чего именно все началось. Может быть, меня задело то, как ты обращалась с детьми.
- Я никак с ними не обращалась, - хмыкнула я, - Я еле справлялась. Вряд ли я была похожа на Мадонну с младенцем.
- Будешь перебивать, сама будешь рассказывать, - заметил Снейп, и я прижала ладошку ко рту, давая понять, что больше он от меня не услышит ни слова, - Так. Как я сказал – дети. Видеть Поттера и Драко снова маленькими детьми было несколько странно, поскольку я видел их обоих в том возрасте – ведь им был меньше года после первого превращения, не так ли? Это вызвало некоторые воспоминания, не все из них были приятными, но всё же я как будто увидел тебя с новой точки зрения. Впрочем, тогда ты еще не перестала раздражать меня. А уж когда ты отравилась и потребовала, чтобы я поцеловал тебя… мне хотелось тебя задушить.
- Почему? – спросила я, но суровый взгляд заставил меня замолчать.
- Я не целую своих студенток, - я откровенно издевательски усмехнулась, - Если только они не… если я не захочу, - я закатила глаза на такую формулировку, - Затем я согласился на рождественский ужин у тебя дома. И это было главной ошибкой.
- Ошибкой?... Молчу, молчу!
- То Рождество, кажется, расположило меня к тебе, чему я, естественно, не обрадовался. А затем я просто возненавидел тебя. Ты злила меня так, как редко кому удавалось, требуя, чтобы я увидел в тебе женщину. Что же, могу поздравить, ты этого добилась. Особенно жестоко с твоей стороны было надеть то белое платье…
- Оу, твой день рожденья…
- Именно, - Снейп сжал руки в кулаки, в то время как взгляд его скользнул по моему телу, словно я и сейчас была в том платье.
- Я не хотела. Я просто хотела выглядеть нарядной, хотела, понравиться тебе. Просто чтобы ты перестал меня так ненавидеть.
- Но достигла обратного эффекта. В то время как я постоянно напоминал себе о том, что ты всего лишь студентка, ты делала все мои усилия напрасными подобными выходками.
- Подобными выходками? – тут же возмутилась я, - Я не делала больше ничего подобного.
- Неужели? Разве ты не спорила со мной? Разве не целовалась с этим Харпером прямо в коридоре? Разве не являлась передо мной едва одетой у озера?
Напоминание о встрече у озера заставило меня слегка покраснеть.
- Ты слишком часто краснеешь для такой дерзкой девчонки, - заметил он, кончики его губ чуть приподнялись в некоем подобии улыбки.
- Я не краснею, это… отсвечивает от галстука.
- Ну да, ну да.
- А как…?
Я замолчала, не решившись задать вопрос.
- Что «как»? – спросил профессор.
- Как я тебе без мантии? – спросила я смущенно, но все же внимательно глядя на него.
Его лицо тут же окаменело, как это случалось каждый раз, когда он пытался скрыть свои эмоции.
- Чего ты добиваешься, Гермиона? – спросил он строго, а я в ответ лишь бесшабашно улыбнулась.
- Угадай, - сказала я игриво.
- Уходи, - вдруг сказал он, - мы увидимся завтра после экзамена.
Я вздохнула. Вот так всегда – стоит мне начать флиртовать с ним, как он тут же просит меня уйти. Я изобразила обиженное лицо – в конце концов, он мог бы быть и повежливее.
- И не надо дуться, как пятилетний ребенок. Ты дразнишь меня, а я не могу и слова в ответ сказать?
Я пожала губы. Пятилетний ребенок, значит? Постояв с руками, сложенными на груди, и упрямо поджатыми губами с полминуты, я сдалась. Профессор уже усердно делал вид, что занят какими-то бумагами, и на меня внимания не обращал.
Я обогнула его стол, подошла к нему и обняла со спины. Он, как всегда, напрягся, но ничего не сказал. Прижавшись своей щекой к его, я произнесла:
- Я не дразню тебя, я просто хочу большего, чем просто разговоры. Я знаю, что нам *нельзя*, но я больше не могу терпеть.
- Разве наши «отношения» - не лучший способ проверить наши чувства? – спросил он сдержанно.
Я усмехнулась.
- Отойди, пожалуйста, - в его голосе послышались просительные нотки, что происходит нечасто, даже если он просит о чем-то.
Я провела рукой по его волосам, и отошла.
- Помнишь ту песню, которую мы слышали у меня дома? – спросила я, - «Не стой так близко ко мне».
Профессор кивнул.
- Она про нас.
- Какое меткое наблюдение. А теперь иди. Иначе Минерва опять сделает мне выговор по поводу того, что я держу тебя у себя в подземельях слишком долго.
- Она делает тебе выговоры? – удивилась я, впервые об этом слыша.
- О, да. И как минимум раз в неделю напоминает о том, что может стать причиной увольнения преподавателя. Кстати, хотел поблагодарить тебя за то, что ты посвятила в нашу тайну еще и Тонкс.
- Это не я! Это Джинни. Ты же знаешь, у неё язык без костей.
- Меня не волнует, кто это сделал. Теперь Тонкс постоянно делает двусмысленные намеки в мой адрес и шепчется о чем-то с Минервой. Я не привык быть объектом женских сплетен и прошу тебя избавить меня от подобной участи в дальнейшем.
Голос его был строг, и я серьезным тоном ответила:
- Это не от меня зависит, сэр. Женские сплетни не в моей компетенции. Хотя, возможно, нам придется пережить еще одну небольшую бурю. Мы с Джинни постепенно намекаем Рону и Гарри на то, что ты можешь быть вполне сносным, и в тебя даже можно влюбиться, а также на то, что мне нравятся мужчины постарше. Когда-нибудь, я верю, они поймут, к чему мы клоним, и надежда на их спокойную реакцию крайне мала.
- Если они тоже вздумают вызвать меня на дуэль, скажи им, чтобы катились к троллям, хватит с меня неуравновешенных подростков.
- Да, сэр. Будет исполнено, - отозвалась я шутливо.
- А теперь иди уже. У тебя завтра экзамен.
- Я не забываю об этом ни на минуту.
Я на прощание коснулась его руки и упорхала из кабинета.
***
Экзамены прошли как в тумане. После каждого испытания на прочность начиналась подготовка к новому, и казалось, что эта череда никогда не закончится. Я потеряла счет и дням, и экзаменам, когда всё, наконец, подошло к концу. Наша учеба в Хогвартсе закончилась. Восемь лет мы были связаны с этим местом, и теперь пришла пора покидать его. Все относились к этому по-разному: кто-то был счастлив покинуть школу, строя грандиозные планы на будущее, кто-то относился к этому безразлично, просто понимая, что один этап их жизни закончился, и скоро начнется новый. Другие же, как, например, я, или Гарри, для которого Хогвартс стал не вторым, но первым домом, с тоской думали о том, что больше ничто нас здесь не держит. Когда экзамены и уроки, строгие правила и взыскания были позади, мысли то и дело возвращались к более приятным воспоминаниям. Что может быть печальнее расставания с детством? Конечно, для нас оно закончилось уже давно, но этот последний год словно дал нам шанс вернуть то время, что мы потратили на борьбу со злом и спасение мира.
Конечно, мы старались делать вид, что счастливы. В некотором роде, ожидания, предвкушения будили в нас сладостные чувства, но то, насколько неясным представлялось нам будущее, пугало и заставляло думать о Хогвартсе как о лучшем месте на земле.
Меня угнетало еще и то обстоятельство, что тогда как я покидала школу, мой профессор оставался. Хотя он намекнул, что у нас есть всё лето, чтобы надоесть друг другу, я переживала по поводу дальнейшего развития наших отношений.
Как бы то ни было, расставанию со школой предшествовал выпускной бал. В Большом Зале намечалась небольшая вечеринка, и каждый счел своим долгом нарядиться так, чтобы никто не забыл его костюм до встречи выпускников десять лет спустя. Джинни попыталась уговорить меня снова пойти по магазинам, но я сообщила ей, что у меня есть прекрасное белое платье и я не вижу причин покупать новое. Она, конечно же, сообщила мне, что это просто дурной тон, надевать одно и то же платье на две вечеринки подряд, но я была непреклонна. Последним аргументом был намек на то, что в прошлый раз платье пленило профессора Снейпа.
Большой Зал был украшен цветами всех факультетов, почти как в тот день, когда объявлялось, кому достался кубок школы. Кстати, о кубке, он, впервые за многие годы, достался Рейвенкло. Слизеринцы в некотором роде были довольны, гриффиндорцы приняли этот удар судьбы с достоинством, решив, что Рейвенкло – не Слизерин, и такую подножку от фортуны пережить можно.
Факультетские столы стояли вдоль стен, ломясь от всяческих вкусностей, а в центре было освобождено место для танцев.
Когда я, Гарри, Рон и Джинни вошли в зал, там было уже довольно много народу, играла танцевальная музыка, но почти все стояли небольшими компаниями рядом со столами. Учителя восседали за преподавательским столом, кто с умилением, кто с радостью, а кто со злорадством (угадайте, кто) смотрели на студентов. Когда профессор Снейп заметил, что я вошла, он, окинув меня цепким взглядом, покачал головой и отвернулся. Отвернулся, чтобы встретиться взглядом с довольной профессором МакГонагалл. Последняя сразу же начала что-то говорить ему, и Снейп закатил глаза. Наблюдая эту сцену, я рассмеялась.
Едва мы успели немного перекусить, как со своего места поднялась директор. Началась официальная часть. Профессор МакГонагалл произнесла проникновенную речь, после которой добрая половина собравшихся в зале девушек прослезилась. Затем несколько слов произнесли другие преподаватели.
Наконец, были объявлены танцы. С кем я только не успела потанцевать: с Люпиным, который был гостем на нашем выпускном, с Гарри и Роном, с Колином Криви, с профессором Флитвиком, и, наконец, с Драко. Последний во время танца так сильно прижимал меня к себе, что я начала опасаться за собственные ребра.
- Гермиона, - прошептал он, когда танец уже подходил к концу, - как бы мне хотелось, чтобы всё сложилось по-другому.
- Что ты имеешь в виду? – спросила я.
Он помолчал, а затем ответил:
- Ничего, - и музыка затихла, а Драко растворился в толпе.
В растерянности стоя посреди зала, я вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, я, конечно, увидела, что на меня пристально смотрит профессор Снейп. Он стоял рядом со столом, недалеко от выхода из Большого Зала, и я поспешила в его сторону. Встав между ним и столом, я сделала вид, что выбираю сладости.
- А вы почему не танцуете, сэр? – спросила я.
- Есть области, в которых я не могу продемонстрировать хотя бы удовлетворительных способностей. Танцы – одна из них, - ответил профессор безразлично.
- Вы просто стесняетесь, - ответила я.
- Мисс Грейнджер, - процедил Снейп, глядя на меня сверху вниз, - Вы испытываете мое терпение.
- Да, сэр, - ответила я, - И испытание подходит к концу.
Бросив на него многозначительный взгляд, я добавила:
- Знаете, я решила совершить небольшую прогулку по школе. Напоследок посмотреть на родные стены.
- Поздравляю, - отозвался Снейп, - Надеюсь, вы не намерены почтить своим присутствием и подземелья.
- Намерена, - отозвалась я, и покинула Большой Зал.
Мой путь лежал прямо к кабинету зелий. О нет, я не наслаждалась прогулкой по Хогвартсу, который скоро должна была покинуть. Я не любовалась «родными стенами». Я спешила в подземелья, и мое сердце колотилось как сумасшедшее.
Класс оказался открыт. Я прошла к ставшей такой родной первой парте и села за неё. Мои руки дрожали, а щеки горели. Через минуту я услышала, как дверь приоткрылась, а потом также тихо захлопнулась.
Какое-то время в классе стояла тишина, и я тщетно прислушивалась, надеясь услышать знакомую мягкую поступь. И я тихонько взвизгнула от испуга, когда холодные руки прикоснулись к моему плечу. Профессор мягко рассмеялся, и я повернулась к нему, глядя со смесью недовольства и смущения.
- У тебя холодные руки, - тихо произнесла я, поднимаясь.
Он кивнул, смотря на меня напряженным взглядом.
- Профессор…
- Теперь ты можешь звать меня Северус, - произнес он, привлекая меня к себе.
Я, сама того не желая, хихикнула. Называть его по имени – это так странно.
- Северус, - прошептала я и покраснела.
Почему-то это казалось гораздо большей вольностью, чем прижиматься к нему всем телом. Он ухмыльнулся.
Мы стояли так близко, я смотрела на его губы с такой жадностью, словно это был оазис в пустыне, по которой я бродила уже неделю. Но он, намеренно дразня меня, очень медленно склонялся к моему лицу, не позволяя моим губам дотянуться до его.
Наконец, наши губы встретились, и это был самый сладостный поцелуй в моей жизни.
Спустя какое-то время, когда Северус устроился на стуле за своим письменным столом, а я на его коленях, я тихо спросила:
- Так что же, мы теперь вроде… встречаемся?
Он скривил лицо, и я дотронулась пальцем до его морщинок.
- Нам обязательно придумывать какое-то название? – спросил он.
Я пожала плечами.
- Просто мне нужно как-то представить тебя родителям, когда ты придешь к нам в гости. «Мой экс-профессор» звучит как-то не очень. «Мой профессор», как я называла тебя последние месяцы тоже не совсем то, что нужно.
- Ты так меня называла? – удивился он.
- Да. Согласись, это лучше, чем Летучая Мышь или Сальноволосый Мерзавец.
- Мне казалось, с эпитетом Сальноволосый используется другое определение.
- Тебе виднее, как правильно… - ответила я, за что получила шутливый шлепок по бедру.
Какое-то время мы просто сидели так, прижавшись друг к другу, целуя друг друга и наслаждаясь долгожданной близостью.
- Тебе уже нужно идти, - сказал, наконец, Северус, - Как бы тебя не хватились.
Я согласно кивнула, нехотя покидая его колени. Он сжал мою руку на прощание и коснулся внутренней стороны запястья губами.
- Пульс учащенный, - констатировал он, ехидно улыбаясь.
- Продолжи в том же духе, и я покажу тебе, что такое учащенный пульс, - отозвалась я.
- Звучит заманчиво. Но стоит помнить о том, что мы всё еще в школе и определенные правила на нас по-прежнему распространяются.
Я изобразила невинное личико.
- Не знаю, о чем ты говоришь. Я ни на что не намекала.
- Я тоже, - ответил он, и я залюбовалась им.
Удивительно, как любовь может изменить твое восприятие человека. Теперь для меня не было никого красивее Северуса Снейпа. Все, кто хоть раз видел его, решили бы, что я сумасшедшая.
- Я люблю тебя, - прошептала я и поспешила покинуть класс зелий.

Эпилог


Ну, вот и эпилог. Теперь можно считать этот рассказ завершенным. Спасибо всем, кто читал, всем, кто оставлял комментарии, я вас обожаю!!!

Эпилог маленький и почти никакой смысловой нагрузки не несет. История Северуса и Гермионы "закончилась" в предыдущей главе, а в эпилоге... в общем, Гермиона сама всё расскажет :)



Когда в рассказе можно поставить точку? Обычно счастливые истории любви заканчиваются описанием пышной свадьбы и перечислением многочисленного потомства влюбленной пары. Но самое интересное-то произошло не в день нашего бракосочетания(единственное, что мне запомнилось с торжества это то, что Гарри случайно поджег шевелюру тети Роузи и нам пришлось применить к ней Обливиэйт). И о наших двух отпрысках я могла бы написать целую книгу. Наша с Северусом история после моего окончания школы, начни я её рассказывать, обернется в новый роман, что пока что моей целью не является.
Намерение же мое – рассказать о том, что стало с моими родными и близкими.
Начать хотелось бы с Драко. Через два года после окончания Натали МакДональд школы, после четырех лет серьезных с ней отношений, Драко сделал ей предложение, которое она, конечно же, приняла. И я была бы счастлива за него, если бы меня не терзало неприятное чувство, которое я, стоило вспомнить о друге, тут же прятала в дальний угол сознания. В психологии это, кажется, называется вытеснением… Вместе эти двое казались прекрасной парой. Оба белокурые, красивые настолько, что захватывает дух, они приковывали к себе взгляды и заставляли любоваться собой всех вокруг. И Натали любила Драко до беспамятства, но вот в чувствах блондина я сначала не была так уверена. Нет, никто никогда не заподозрил бы, что Драко неискренен… если бы только не увидел, как он смотрел на меня, когда нам случалось оказаться наедине. Взгляд его холодных голубых глаз выражал в такие моменты столько потаенных желаний и чувств, столько эмоций! Он ни разу не позволил себе сказать хотя бы слово о своих душевных переживаниях, сделать мне хотя бы один непристойный намек, но я не могла не видеть, как меняется его голос, взгляд, манера разговаривать, стоило мне оказаться слишком близко. Более того, не могла этого не видеть и Натали. Однажды я попыталась поговорить об этом с Северусом, но он ответил, что Драко справится, а мне надо просто забыть об этом. Бесчувственный чурбан! Как я могла, ведь Драко был моим другом?
Впрочем, со временем у него всё наладилось. Еще после школы Драко занялся налаживанием отношений с отцом, а Натали была чистокровной ведьмой, идеальной женой для Малфоя. Именно такой, какой её хотел бы видеть Люциус. Через год после свадьбы, у четы Малфоев родился сын, и Драко устроил грандиозное представление встречи деда с внуком. По такому поводу он сумел убедить министра (уж это-то Малфои умеют), позволить Люциусу прибыть в Святого Мунго, чтобы подержать на руках своего наследника. Посмотреть на слезную сцену были приглашены репортеры и некоторые министерские работники. Слезу пустили все, включая Драко, Люциуса, и ребенка. Впрочем, Скорпиус, самый младший из Малфоев, дал форы всем. Он, мирно сопевший на руках у Люциуса, разразился оглушительным плачем, стоило целителю попытаться забрать мальчика с рук деда. Подозреваю, что и этот момент был продуман Драко, дабы заставить сердца всех присутствующих дрогнуть. Сердца дрогнули, и срок мистера Малфоя был заменен на меньший. Всего двадцать лет вместо ста, которые были даны ему изначально. Если учесть, что пять лет в Азкабане он уже провел, оставалось всего пятнадцать. А если учесть хитрость и любовь к работе на публику у всех представителей семейства Малфоев, можно предположить, что будет применен еще какой-нибудь «гениальный слизеринский план», чтобы свободный волшебник Люциус смог помахать Скорпиусу платочком с платформы 9 ¾, когда тот в первый раз будет отправляться в Хогвартс.
Но даже не это почти-воссоединение явилось важной вехой в судьбе Драко. С рождением сына, изменилось и его отношение к Натали, что было особенно приятно и для меня, и для Натали, и даже, думаю, для Драко. Они стали ближе друг другу, что, как признался мне однажды Драко, началось с чувства огромной благодарности. Благодарности за то, что она подарила ему сына, мальчишку, который стал для моего друга самым дорогим созданием на земле. Он никогда об этом не говорил, но достаточно было увидеть их вместе – красивый молодой папаша и похожий на ангела белокурый малыш – и было ясно, что эти двое души друг в друге не чают.
В тот же год, в который родился Скорпиус, моей двоюродной племяннице исполнилось два. Дочка моего кузена Дерека и его жены Анжелины была очаровательным созданием, похожим на свою мамочку как песчинка может быть похожа на песчинку. Впрочем, такие нежные чувства я испытывала к девочке только если мне не предстояло провести в её обществе более часа, потому что она была настоящим сорванцом. Тоже мамины гены. Ведь мама-то её – бывший капитан гриффиндорской команды по квиддичу. Когда Дерек впервые представил меня своей жене, я не могла поверить своим словам. Передо мной стояла Анжелина Джонсон, собственной персоной. Темнокожая девушка казалась не менее удивленной, чем я. Но еще больше был удивлен Дерек, поняв, что я тоже колдунья, как и его возлюбленная. Стоит ли говорить, насколько ближе мы стали друг другу. Кроме того, если не считать Драко и Натали, Дерек и Анжелина, что удивительно, были единственной парой, компанию которой Северус переносил без душевных травм, поэтому мы иногда приглашали их к себе в гости на семейный ужин. Правда, маленькую Меган Северус всё время запугивал до полусмерти, чтобы она не бегала вокруг стола и не дергала его за мантию. Поэтому девочка не прониклась теплой любовью к своему дядюшке. Это, кстати, послужило одной из причин, по которым я долго думала над тем, готова ли выйти замуж за Северуса и родить от него детей. Я не хотела, чтобы мой сын или дочь дрожали перед своим отцом в священном трепете. К счастью, к своим детям он оказался более терпим.
Мечта Джинни о маленькой копии Гарри также сбылась, притом многократно. Рекорда семейства Уизли по количеству детей они не побили, но магически мир обзавелся еще тремя полноценными членами общества.
Один только Рон долгое время не вносил посильный вклад в этот детский сад, являясь всеобще любимым дядей Роном, популярным квиддичным игроком, сваливающимся периодически как снег на голову и заявляющим, что приехал погостить на пару деньков, превращающихся в неделю, а то и две. Гарри с Джинни, правда, страдали гостеприимством больше, чем мы с Северусом, поэтому Рон чаще останавливался у них, но на выходных он непременно забирал всех-всех детей, оказывающихся под рукой, и вел их куда-нибудь развлекаться и объедаться мороженным до тошноты.
Однако недавно пошли слухи, что Рон уже целых четыре месяца встречается с одной журналисткой из Испании… может быть, скоро в нашей огромной семье появится прибавление. И это замечательно, ведь дети это цветы жизни. Венерины мухоловки, как любит в ответ на это утверждение шутить Северус.