Он стоял на берегу Черного озера, засунув руки в карманы и чуть покачиваясь с пятки на носок. Промозглый ветер норовил пробраться под мантию, всегда идеально уложенные волосы намокли и потемнели, а отросшая за лето челка настырно лезла в глаза, но ему было все равно. Глядя на бегущую по воде рябь, он думал о своем позоре. А еще о том, что теперь навсегда возненавидит этот странный букет из запахов яблок, летнего дождя и полевых ромашек.

Вернуться в Хогвартс Драко пришлось по приговору суда. Альтернативой могло бы стать длительное — на целых десять лет — заключение в Азкабан, но Макгонагалл, драная гриффиндорская кошка, занявшая пост директора школы, лично поручилась за каждого из представших перед Визенгамотом студентов Слизерина. Гойл, Нотт, Паркинсон и этот смешливый гаденыш Забини — все они, как и Драко, были вынуждены заново сесть за парты, чтобы быть допущенными к министерским экзаменам и иметь возможность в дальнейшем хоть как-то устроиться в этом новом мире, где всем заправляют маглолюбцы и грязнокровки.

Но не все студенты приехали доучиваться в Хогвартс по принуждению. Несмотря на то, что участников финальной битвы, сражавшихся на стороне Ордена Феникса, в любой отдел Министерства были готовы принять с распростертыми объятиями и без всяких экзаменов, некоторые все же решили прослушать школьный курс до конца. Двое хаффлпафцев и четверо гриффиндорцев первого сентября дружной компанией сели в Хогвартс-экспресс. Джастин Финч-Флетчли, тот самый, что когда-то принял Поттера за наследника Слизерина; Уэйн Хопкинс, тихий, неприметный приютский мальчишка, ничего не знающий о своих родителях и, как и Дин Томас, не имеющий возможности подтвердить статус крови и вынужденный скрываться от егерей; Невилл Лонгботтом, возглавивший в минувшем учебном году партизанское движение против диктатуры Кэрроу и, поскольку назначенное за его голову вознаграждение было почти таким же, как и за голову Поттера, не посещавший занятий весь последний семестр, да Гермиона Грейнджер, помогавшая Поттеру в поисках крестражей — магических хранилищ обломков души Того-Чьё-Имя-Должно-Быть-Предано-Забвению — вот и все из почти сорока юных волшебников, поступивших в Хогвартс в один год с Драко, кто снова надел школьную мантию. Поттер, по слухам, принял предложение Кингсли Шеклболта, уже через месяц после победы избранного новым министром Магии, и теперь возглавляет Аврорат, а его рыжий приятель заправляет делами в «Волшебных Вредилках». Вот только отсутствие Рональда на количество Уизли на квадратный ярд школьной площади никак не повлияло. Оставив магазин на младшего брата, в Хогвартс вернулся Джордж, которому за каким-то дракклом понадобилась лицензия зельевара. Совету Гильдии, штаб-квартира которого расположена в Мадриде, нет никакого дела до геройского прошлого претендентов, предпочтение отдается соискателям с высшим аттестационным баллом по зельеварению. И теперь этот одноухий балагур часами просиживал в библиотеке, разумеется, в компании Грейнджер. Или прогуливался с ней вдоль Черного озера. Или, сидя рядом с Гермионой за обеденным столом, что-то оживленно рассказывал ей, а она весело смеялась в ответ. Или… Да что бы ни было, они всегда и везде появлялись вдвоем, и это почему-то жутко бесило Драко.

Он не знал, когда это началось. В ночь битвы, когда она изящно, будто исполняя танцевальные па, отбивалась от заклятий Пожирателей смерти, посылая ответные, радужными вспышками срывающиеся с кончика волшебной палочки? Во время святочного бала, когда Грейнджер в воздушной нежно-голубой мантии вошла в Большой зал под руку с Крамом? Или в тот далекий сентябрьский день, когда смешная девчонка с копной растрепанных пушистых волос заглянула к нему в купе в поисках какой-то жабы? А может, когда она, крича от боли, корчилась на полу гостиной Малфой-мэнора, пока обезумевшая Беллатрикс пытала ее «Круциатусом»? Или несколько недель назад, когда она с жаром аплодировала каждому присоединившемуся к гриффиндорскому столу первокурснику, а потом, радостно улыбаясь, подбадривала смущенную Джинни Уизли, назначенную новой старостой школы? Грейнджер с первых дней в Хогвартсе стала неотъемлимой частью его жизни. Неудивительно, что Драко пропустил момент, не заметив, как она стала частью его самого.

Малфой и себе не смог бы объяснить, как случилось, что он не узнал зелье, которое Слахгорн показывал им ещё на шестом курсе. Как он мог не обратить внимания на характерный перламутровый блеск и на пар, поднимающийся над котлом дурацкими завитушками? Он просто хотел сорвать на ком-нибудь накопившиеся злость и раздражение, вот и ляпнул, не подумав:

 — Профессор, а что, Министерство наконец-то разрешило пускать на ингредиенты грязнокровок? От вашего зелья воняет точь-в-точь как от Грейнджер…

Реакция присутствующих в этот момент однокурсников оказалась непредсказуемой. По классу пробежал шепоток, кто-то тихонько хихикнул, смешок подхватили остальные, а через мгновение раздался взрыв хохота. Безухий Уизли, вместо того, чтобы броситься на Драко с кулаками, защищая подружку, утирал выступившие от смеха слёзы. Только Панси бросила на Драко полный разочарования и обиды взгляд и прошипела что-то о поганых грязнокровках. Грейнджер, покраснев до корней волос, вскочила со своего места и выбежала из класса, забыв про сумку с учебниками. Слахгорн ухмыльнулся в усы и покачал головой:

 — Мистер Малфой, в любом другом случае я был бы вынужден доложить о вашем неподобающем поведении директору, но в данных обстоятельствах я накладываю на вас взыскание за попытку оскорбить человеческое достоинство. Не слишком удачную попытку, должен заметить. А теперь… Кто-нибудь объяснит нам, в частности мистеру Малфою, что это за зелье?

Над партами взметнулся просто лес рук. Добродушно улыбаясь, Слахгорн кивнул Блейзу:

— Знаете ответ, мистер Забини?

— Это Амортенция, сэр, — Блейз самодовольно хмыкнул и выразительно посмотрел на медленно осознающего весь ужас ситуации Малфоя. — Это зелье имеет свой неповторимый запах для каждого человека. Для меня, например, оно пахнет морем, свежесваренным кофе и сандалом с лёгкой примесью бергамота и оттенком цитруса, — самовлюбленный Блейз, конечно, не мог не упомянуть свой любимый одеколон. — Ну а для мистера Малфоя… — Забини выдержал театральную паузу и многозначительно вздохнул, — Амортенция пахнет как Гермиона Грейнджер. Кстати, Драко, не расскажешь, что это за запах?

— Достаточно, мистер Забини, — осадил его вмиг посуровевший Слахгорн. — А теперь, когда все успокоились, продолжим урок…

Едва прозвонил колокол, оповещающий об окончании занятий, Драко подхватил сумку и выскочил из кабинета зельеварения. Он не слышал, как его окликнула Панси, не видел недоуменного взгляда только что подошедшего Грегори. В голове молоточком стучала только одна мысль: «Бежать. Бежать как можно дальше от насмешек однокурсников. Бежать, чтобы не видеть, не слышать, как над ним потешается вся школа. Уж лучше Азкабан». Он остановился на крутом обрывистом берегу Чёрного озера. В Азкабан совсем не хотелось. Но и возвращаться в замок после того, как в присутствии дюжины человек чуть ли не открытым текстом признался в своих чувствах к грязнокровке — тоже. Оставалось одно — прыгнуть с обрыва в ледяную воду. Вот только ему не хватало смелости сделать пару шагов.

— Малфой! — маленькая ладошка на мгновение коснулась его плеча. — Идём в замок, простудишься.

— Какое тебе до этого дело, Грейнджер? — огрызнулся Драко. — Пришла посмеяться — пожалуйста! Драко Малфой настолько жалок, что не способен ни выдержать насмешки однокурсников, ни прыгнуть с этого чертова обрыва, чтобы покончить со своей никчемной жизнью.

— Никто не собирается над тобой смеяться, — Грейнджер поджала губы и скрестила руки на груди. — Тем более что ты вполне можешь сказать своим приятелям, что всего лишь хотел поиздеваться надо мной, а на самом деле сразу понял, что это за зелье. И если ты продолжишь вести себя как заносчивый ублюдок, можешь поверить, они совсем скоро забудут о случившемся.

— А ты? — Драко посмотрел на неё, склонив голову набок. — Ты тоже забудешь?

Гермиона нахмурилась и как-то совсем не весело усмехнулась:

— А разве тебе не этого хотелось бы?

— Я… — Малфой протянул руку и дотронулся до ее ладони. Сначала осторожно и неуверенно, но Гермиона не отнимала руки, только взглянула на него — с недоверием и любопытством — и Драко, осмелев, переплел ее пальцы со своими. — Я не знаю.

 — Ясно, — отвернувшись, Гермиона попыталась высвободить ладонь, но Драко не отпускал, и Грейнджер снова подняла на него взгляд.

 — Это так… — Драко замялся, подбирая слова, боясь случайно ляпнуть очередную глупость и окончательно разочаровать ее. Она ведь могла бы сейчас, сидя в гостиной, в окружении друзей, смеяться над оскандалившимся Малфоем, но вместо этого стоит рядом с ним, глядя ему прямо в глаза и держит его за руку, а не пытается убежать. — В это трудно поверить. После всего, что я наговорил, после всего, что сделал… Только знаешь… Если это всего лишь жалость, Грейнджер, то тебе и правда лучше об этом забыть.

 — А если я не хочу забывать? — Гермиона осторожно улыбнулась, и Драко показалось, что его сердце забилось с удвоенной силой. — Я не знаю, когда мое отношение к тебе стало другим. Но я помню тебя в день битвы, помню, как ты не позволил Крэббу напасть на Гарри там, в Выручай-комнате, я видела, как ты бросил Гарри свою палочку, помню, каким ты был в зале суда… И в школе… Иногда мне казалось, что ты продолжаешь задирать нас с ребятами — с Джорджем и Невиллом — просто по привычке, в твоем голосе не было прежней злобы. И знаешь, даже если у нас ничего не получится, это не значит, что не стоит хотя бы попытаться.

— Получится, — свободной рукой Драко обнял Гермиону за талию, привлекая к себе. И уже наклонился к ней, собираясь поцеловать, как вдруг услышал знакомый веселый голос, успевший в одно мгновение стать ненавистным.

 — Вот вы где! А я вас уже обыскался! — Драко только сильнее прижал к себе Гермиону, увидев Джорджа Уизли, приближающегося к ним широким, размашистым шагом. Нет уж, отдавать этому одноухому рыжему шутнику доставшуюся такой дорогой ценой любимую девушку Малфой не собирался. Но Джордж, кажется, даже не заметил того, что слизеринец обнимает его подругу. — Можете возвращаться в школу, там все обсуждают новую сплетню, и про конфуз Малфоя на зельеварении уже забыли.

 — А с чего ты взял, что это конфуз? — ухмыльнулся Драко, обнимая Гермиону уже двумя руками. — Может, это было спланировано?

Гермиона повернула голову, удивленно глядя на Драко и, заметив смешинки в его глазах, улыбнулась в ответ. Джордж только махнул рукой:

 — Ну как знаете. А я побежал, а то пока я тут с вами разговариваю, чертов слизеринский хлыщ охмуряет мою сестру! Тебя, — обратился он к Гермионе, — за время моего отсутствия, похоже, уже охмурили. Надеюсь, хотя бы Джинни спасти получится. И что вы, девчонки, в них находите? Нет, это же надо, «сандал и бергамо-о-от!» — спародировал он томный голос Блейза.

 — И что это было? — спросил Драко, когда рыжая шевелюра Уизли исчезла из виду. Гермиона в ответ только пожала плечами:

 — Кажется, Джордж, чтобы отвлечь внимание от тебя, все же исхитрился подсунуть Забини зелье Честности. Кто ж знал, что Блейзу нравится Джинни? — аккуратно высвободившись из его объятий, Гермиона протянула руку. — Ну что, возвращаемся в замок?

Драко молча кивнул, снова переплетая их пальцы. И плевать, что будут говорить о них в школе. Главное — он сумел заполучить самую лучшую в мире девушку. А родители… Отец сумеет понять все преимущества и выгоду этого союза, мама же… Мама его просто любит и, как любая мать, желает своему ребенку счастья. Ну а если она будет против, то отец всегда сможет ее уговорить.