Вся моя юность — сплош­ное ожи­дание. Ожи­дание приз­на­ния. Ожи­дание вни­мания. Ожи­дание люб­ви. Люб­ви че­лове­ка, быв­ше­го мне от­цом.

Отец пре­дан­но и неж­но лю­бил мою ма­му, но он ни­ког­да не лю­бил так ме­ня. Ни­ког­да. Да­же в дни мо­его рож­де­ния он поз­во­лял се­бе раз­ве что по­жать мне ру­ку и по­желать ус­пе­хов. Ма­ма, вся­кий раз ви­дя моё ра­зоча­рова­ние, при слу­чае уве­ряла ме­ня в том, что отец лю­бит ме­ня боль­ше всех на све­те, прос­то не уме­ет это­го по­казать. Я ве­рил те­бе как ни­кому, ма­ма. Но не тог­да. Отец не лю­бил ме­ня. Воз­можно, он да­же пре­зирал ме­ня. Мой отец ме­ня пре­зирал. Мой па­па…

Жа­лею ли я об этом? Я ска­жу: нет. Я то­же умею пре­зирать.

В то вре­мя отец яв­лялся гла­вой От­де­ла ма­гичес­ко­го пра­вопо­ряд­ка в Ми­нис­терс­тве ма­гии. Весь­ма от­ветс­твен­ная дол­жность, поз­во­ляв­шая це­ликом и пол­ностью пос­вя­щать се­бя ра­боте — толь­ко бы ре­же стал­ки­вать­ся со мной, сво­им сы­ном. О, ему неп­ло­хо уда­валось из­бе­гать ме­ня: ви­делись мы край­не ред­ко и так и не ста­ли близ­ки. За­то его ав­то­ритет дов­лел на­до мной буд­то тя­жёлая дож­де­вая ту­ча над го­ловой во вре­мя про­гул­ки, ког­да до неп­ри­личия лег­ко одет. И да­же во вре­мя ка­никул он стре­мил­ся от ме­ня из­ба­вить­ся — от­сы­лал ме­ня из до­му, вы­давая не­жела­ние ви­деть ме­ня за за­боту о мо­ей со­ци­али­зации. Ме­ня от­во­зили по­гос­тить к Блэ­кам, в их ро­довое по­местье. Отец был дру­жен с гла­вой их се­мей­ства и мог кон­тро­лиро­вать каж­дый мой шаг в их до­ме. Моя ми­лая ма­ма про­щалась со мной со сле­зами на гла­зах каж­дый раз, как он тя­нул ме­ня за ру­ку че­рез всю при­хожую к вы­ходу, а я ни­чего, ни­чего не мог сде­лать. Нам не бы­ло поз­во­лено да­же об­нять­ся. Я был все­го лишь сла­бым маль­чиш­кой, и в не­бе на­до мной сгу­щались чёр­ные ту­чи, и у каж­дой из них бы­ло ли­цо от­ца. А впро­чем, у Блэ­ков мне нра­вилось, ведь их дом был единс­твен­ным мес­том, где я мог ощу­тить приз­рачное по­добие сво­боды, свой­ствен­ной юнос­ти. Ес­ли бы ещё не это ду­шераз­ди­ра­ющее про­щание с ма­мой…

Блэ­ки счи­тались се­мей­ством древ­ней­шим и бла­город­ным. Чле­ны его блю­ли чис­то­ту кро­ви и ни­ког­да не име­ли ни­чего об­ще­го с гряз­нокров­ка­ми.

Из всех юных Блэ­ков я дру­жил с сёс­тра­ми, до­черь­ми Сиг­ну­са и Дру­эл­лы Блэк. Их бы­ло трое. Стар­шая, Бел­латри­са, пыл­кая и без­жа­лос­тная, ста­ралась все­ми спо­соба­ми прив­лечь к се­бе моё вни­мание, ис­пы­тывая ко мне чувс­тва, на­вер­ня­ка от­личные от дру­жес­ких. С пер­вых дней на­шего зна­комс­тва в её гла­зах пы­лал огонь, раз­го­рев­ший­ся, как толь­ко она впер­вые взгля­нула на ме­ня. Но упорс­тво Бел­латри­сы в ов­ла­дении мной бы­ло мне толь­ко в тя­гость — я бо­ял­ся её взрыв­но­го нра­ва, она ка­залась мне прос­то су­мас­шедшей, и я де­лал вид, что ни­чего не за­мечаю. Это поз­во­ляло мне вес­ти се­бя с ней как обыч­но. Со сред­ней до­черью Блэ­ков, Ан­дро­медой, де­ло об­сто­яло ина­че — она бы­ла жи­вой и при­вет­ли­вой, мне нра­вилось бол­тать с ней о том о сём, что вы­зыва­ло жгу­чую рев­ность Бел­латри­сы. Но рев­ность эта не име­ла под со­бой ос­но­ваний: нес­мотря на по­каз­ную от­кры­тость Ан­дро­меды, она всег­да дер­жа­лась особ­ня­ком и ни­ког­да не вы­дава­ла сво­их на­мере­ний. Что ка­са­ет­ся млад­шей, Нар­циссы… Нар­цисса бы­ла пре­лес­тна. Мяг­кая, ос­то­рож­ная, неж­ная. Из всех тро­их она вы­зыва­ла у ме­ня на­иболь­ший ин­те­рес. В её при­сутс­твии я те­рял дар ре­чи. В сво­их без­на­дёж­ных юно­шес­ких меч­та­ни­ях я пред­став­лял се­бя гу­ля­ющим в Зап­ретном ле­су толь­ко с ней. Мы наб­лю­дали за ма­гичес­ки­ми су­щес­тва­ми, со­бира­ли цве­ты, по­дол­гу си­дели у лес­ных озёр, лю­бу­ясь лу­ной… Но она не об­ра­щала на ме­ня ни­како­го вни­мания. Боль­шую часть на­ших встреч она мол­ча­ла или ог­ра­ничи­валась от­ве­тами на за­дан­ные ей воп­ро­сы, а ча­ще все­го прос­то слу­шала. Вре­мена­ми она пред­став­ля­лась мне обыч­ной гор­дячкой, и я не пы­тал­ся её раз­го­ворить, спи­сывая всё на её за­нос­чи­вость, а ес­ли от­кро­вен­но, прос­то ро­бея пе­ред ней.

Шло вре­мя. Мы взрос­ле­ли и ста­ли про­водить зна­читель­но мень­ше вре­мени вмес­те, всё ча­ще за­нима­ясь каж­дый сво­им де­лом. Всё на­ше об­ще­ние сво­дилось к ред­ким раз­го­ворам об учё­бе. От­да­лялись друг от дру­га и сёс­тры Блэк. Не­уди­витель­но, учи­тывая раз­ность их на­тур. Нар­цисса об­ща­лась толь­ко с Бел­латри­сой, ко­торую за­мет­но по­ба­ива­лась. Они же ста­рались без на­доб­ности не об­ра­щать­ся к Ан­дро­меде, вне­зап­но ув­лёкшей­ся маг­гло­веде­ни­ем и по­пав­шей под се­мей­ную опа­лу. Ан­дро­меду это сов­сем не огор­ча­ло, а мо­жет, да­же и ра­дова­ло.

Од­нажды ут­ром я без­дель­ни­чал пос­ле зав­тра­ка, сло­ня­ясь по до­му, по­ка ме­ня не от­ло­вили и не от­пра­вили в биб­ли­оте­ку чи­тать вмес­те с де­вуш­ка­ми. Де­лать бы­ло не­чего, я пе­ре­одел­ся и от­пра­вил­ся вниз. В биб­ли­оте­ке я зас­тал всех тро­их за чте­ни­ем. Лишь Ан­дро­меда чи­тала с ув­ле­чени­ем. Нар­цисса толь­ко де­лала вид, что ей ин­те­рес­но, а Бел­латри­са неб­режно прос­матри­вала кни­гу, не­тер­пе­ливо пе­релис­ты­вая стра­ницы. Уви­дев, что я во­шёл, она вспых­ну­ла и от­верну­лась. Ан­дро­меда улыб­ну­лась мне, а Нар­цисса сов­сем ни­как не от­ре­аги­рова­ла на моё по­яв­ле­ние.

Я не­хотя по­дошёл к книж­ным пол­кам и, взяв в ру­ки пер­вую по­пав­шу­юся кни­гу, усел­ся в крес­ло у ок­на.

— Что чи­та­ешь? — спро­сила у ме­ня Ан­дро­меда, при­сажи­ва­ясь по со­седс­тву.

— Те­бе уже на­до­ело? — ехид­но по­ин­те­ресо­вал­ся я. — Хм… Сей­час взгля­ну. Вот: «Тём­ные си­лы: по­собие по са­моза­щите».

В сле­ду­ющие двад­цать ми­нут Ан­дро­меда не от­ста­вала от ме­ня, пы­та­ясь вы­яс­нить, что зас­та­вило ме­ня об­ра­тить своё вни­мание на пред­мет за­щиты от тём­ных ис­кусств. Она с упорс­твом мра­кобор­ца вы­яс­ня­ла, по­чему я взял в ру­ки имен­но эту кни­гу: по­тому ли, что бо­юсь тём­ных сил, или же по­тому, что имею к ним пред­распо­ложен­ность. Я не мог и не хо­тел от­ве­чать ей, а по­тому стал уви­ливать, и меж­ду на­ми за­вязал­ся спор, во вре­мя ко­торо­го я то и де­ло ощу­щал спи­ной кол­кие взгля­ды Бел­латри­сы, про­шива­ющие ме­ня нас­квозь. Вне­зап­но она не вы­дер­жа­ла, швыр­ну­ла кни­гу на пол и вы­лете­ла из биб­ли­оте­ки, гром­ко хлоп­нув дверью.

— Ну вот ещё, — раз­до­садо­ван­но про­мол­ви­ла Андромеда. — Ес­ли хо­чешь про­дол­жить, по­дож­ди па­ру ми­нут, я сей­час вер­нусь. Сто­ит ус­по­ко­ить Бел­лу, по­ка она что-ни­будь не раз­несла.

Ан­дро­меда под­мигну­ла мне и бро­силась до­гонять сес­тру. А мы с Нар­циссой ос­та­лись со­вер­шенно од­ни. В пол­ной ти­шине. Про­изо­шед­ший ин­ци­дент не выз­вал у неё ни­каких эмо­ций. Она про­дол­жа­ла чи­тать, да­же не сме­нив по­зы. А я… Я не мог по­верить сво­ему счастью. Ни ра­зу ещё не уда­валось мне зас­тать её в оди­ночес­тве, ведь она пос­то­ян­но хо­дила по пя­там за сес­трой. И вот мы вдво­ём. А я не на­хожу в се­бе сме­лос­ти да­же взгля­нуть на неё, и при од­ной толь­ко мыс­ли о том, что­бы за­гово­рить с ней, у ме­ня дро­жат ру­ки. Я оки­нул взгля­дом ком­на­ту в по­ис­ках ус­по­ко­ения, но не на­шёл ни­чего, что мог­ло бы при­дать мне сил. Я по­пытал­ся чи­тать даль­ше, но все мои мыс­ли за­нима­ла она, си­дящая нап­ро­тив в сво­ём длин­ном бе­лом платье из мяг­кой тка­ни. Хруп­кая, свет­ло­воло­сая, го­лубог­ла­зая — она выг­ля­дела нас­то­ящей кра­сави­цей в срав­не­нии с тем­но­воло­сыми и смуг­лы­ми ка­рег­ла­зыми сёс­тра­ми. Она си­дела, под­жав под се­бя но­ги. Уми­рот­во­рение ца­рило в её об­ли­ке, и лу­чи блед­но­го ут­ренне­го сол­нца иг­ра­ли в её во­лосах. Я и сам не за­метил, как, за­быв обо всём, стал гла­зеть на неё, по­ка не по­терял счёт вре­мени, и по­ка она вдруг не под­ня­ла ли­цо от кни­ги и ус­та­ло и от­ре­шён­но не пос­мотре­ла мне пря­мо в гла­за. Пос­мотре­ла — и тут же опус­ти­ла взор, так ни­чего и не ска­зав. Ме­ня бро­сило в жар. А по­том в хо­лод. А по­том и в жар, и в хо­лод од­новре­мен­но. Спус­тя мгно­вение я ощу­тил, как бе­шено за­билось сер­дце в груд­ной клет­ке. Неп­ри­вык­ший к яр­ким чувс­твам, я ни­чем не мог объ­яс­нить это и лишь нер­вно сглот­нул. Дро­жащи­ми ру­ками я от­ло­жил кни­гу. Я так хо­тел при­нять её взгляд за вы­зов, так хо­тел по­дой­ти к ней, за­вязать раз­го­вор. Я вско­чил с мес­та. Она про­дол­жа­ла си­деть и чи­тать, не ше­лох­нувшись. По­чему она не пос­мотрит на ме­ня ещё раз? По­чему не по­может мне? Я мет­нулся к ок­ну. За ок­ном шёл снег. Вся моя жизнь — ожи­дание. Я по­чувс­тво­вал, что не вы­дер­жу боль­ше ни се­кун­ды, соб­рал ос­татки ре­шимос­ти, пе­ресёк ком­на­ту и опус­тился в крес­ло око­ло неё. Ни­какой ре­ак­ции.

— При­вет, — вы­палил я, не зная, с че­го на­чать.

— При­вет, — ска­зала Нар­цисса го­лосом слад­ким, как ме­довые ирис­ки. Слов­но ми­нуту на­зад это бы­ла не она — хо­лод­ная и не­воз­му­тимая.

— Нар­цисса, — сам не знаю за­чем я ещё раз об­ра­тил­ся к ней.

— Бар­ти? — пе­рес­про­сила она. — Ты хо­тел что-то мне ска­зать?

— Да, хо­тел, — мне ста­ло лег­че от­то­го, что она про­из­несла моё имя, хо­тя сер­дце про­дол­жа­ло тре­петать, — но… Ты зна­ешь, мои мыс­ли… Все они ку­да-то уле­тучи­лись, вот пря­мо сей­час. Как буд­то их и не бы­ло.

— Иног­да так слу­ча­ет­ся, — ти­хо про­гово­рила она. — Ког­да хо­чешь ска­зать что-то очень важ­ное.

— На­вер­ное… Я толь­ко хо­тел ска­зать, что у те­бя… Ми­лая улыб­ка, — я хо­тел ска­зать, что вся, вся она не­воз­можно ми­ла, но это бы­ло бы слиш­ком для та­кого зам­кну­того юно­ши, ка­ким был я.

— Ты то­же до­воль­но мил, — ско­рее, веж­ли­во, чем ис­крен­не, от­ве­тила мне она.

— А ты… Что ты чи­та­ешь?

— Да так… Обыч­ный ро­ман. Оча­рова­тель­ные глу­пос­ти, — мяг­ко улыб­ну­лась Нар­цисса.

— Та­кие же оча­рова­тель­ные, как и ты? — жад­но вос­поль­зо­вал­ся я воз­можностью ска­зать ей что-то ещё бо­лее при­ят­ное.

— Ка­жет­ся, ты срав­нил ме­ня с глу­постью, — за­мети­ла она, при­под­няв бровь.

— О, нет, толь­ко с оча­рова­тель­ной глу­постью, — я улыб­нулся ей в от­вет.

На ко­рот­кий миг она умол­кла, слов­но вы­жидая. Сер­дце моё глу­хо би­лось о рёб­ра, про­бивая се­бе путь на­ружу — что­бы она уви­дела, что­бы она всё по­няла. Я так дол­го сдер­жи­вал се­бя. Всю свою ко­рот­кую жизнь я сдер­жи­вал се­бя, толь­ко что­бы быть та­ким, ка­ким хо­тел ви­деть ме­ня отец, толь­ко что­бы не выз­вать его не­доволь­ства. Но сей­час я не мог боль­ше тер­петь. Нап­ря­жение на­рас­та­ло, да­вило на вис­ки. Я взял её за ру­ку — и буд­то мно­голет­ний груз рух­нул с плеч.

— Ну и пусть, — ти­хо про­гово­рила Нар­цисса и по­дала мне вто­рую ру­ку.

Мы про­сиде­ли так па­ру мгно­вений, по­казав­шихся мне веч­ностью. До тех пор, по­ка в биб­ли­оте­ку чёр­ным вих­рем не вор­ва­лась Бел­латри­са — и всё ис­порти­ла. Не знаю, что по­буди­ло её вер­нуть­ся. На ка­кой-то миг мне по­каза­лось, что она и са­ма бы­ла это­му не ра­да. Нар­цисса вых­ва­тила у ме­ня свои ру­ки и ут­кну­лась в кни­гу, щё­ки её пы­лали. Бел­латри­са, слов­но оце­пенев от не­ожи­дан­ности, сто­яла в две­рях и не про­из­но­сила ни сло­ва. Я го­тов был её убить.

— Прос­ти­те, что по­меша­ла. Пра­во, я не ду­мала… — она ска­зала это на­иг­ранно, и бы­ло по­нят­но, что она го­ворит не­ис­крен­не.

Бел­латри­са изо всех сил сох­ра­няла спо­кой­ствие, по­ка я ос­та­вал­ся там, ста­ра­ясь не по­давать ви­да, что что-то мог­ло за­деть её са­молю­бие. Нап­ря­жён­ным ша­гом она нап­ра­вилась к нам, нак­ру­чивая на па­лец ло­кон чёр­ных во­лос. Это глу­пое чувс­тво. Слов­но те­бя зас­та­ли на мес­те прес­тупле­ния. Она ос­та­нови­лась нап­ро­тив Нар­циссы, в не­кото­ром от­да­лении, и оки­нула её злоб­ным взгля­дом. Ме­ня раз­дра­жало её по­веде­ние, раз­дра­жала её ту­пая уве­рен­ность в том, что я так или ина­че при­над­ле­жу ей. Я скри­пел зу­бами… Но по­чему-то не ре­шал­ся ни­чего сде­лать. Сво­ей же­лез­ной во­лей она буд­то по­дави­ла мою. Я от­ча­ян­но нуж­дался в ка­ком-то ис­хо­де сло­жив­шей­ся си­ту­ации. Я чувс­тво­вал се­бя как ре­бёнок, и не­бо на­до мной вновь за­волок­ло ту­чами. Слов­но не дев­чонка Бел­латри­са сто­яла пе­редо мной, а мой ти­ран-отец. На­вер­ное, я сло­мал­ся и не на­шёл ни­чего луч­ше, чем встать с мес­та и прой­ти к вы­ходу, на­мере­ва­ясь за­нять­ся чем угод­но ещё, толь­ко бы заг­лу­шить горь­кое ра­зоча­рова­ние, пе­реме­шан­ное с со­жале­ни­ем об упу­щен­ном счастье и жгу­чим сты­дом от собс­твен­ной не­реши­тель­нос­ти. Я с глу­пым вы­раже­ни­ем ли­ца про­шёл ми­мо Бел­латри­сы, изоб­ра­жая неп­ри­нуж­дённость, и пос­пешно скрыл­ся за дверью, да­же не обер­нувшись. Трус. Но как толь­ко я ока­зал­ся по дру­гую сто­рону, во мне опять взыг­ра­ла злость, а вмес­те с ней лю­бопытс­тво и стран­ная бо­язнь зас­та­вили ме­ня ос­тать­ся: я ос­то­рож­но заг­ля­нул в прос­вет меж­ду двер­ны­ми створ­ка­ми.

Бел­латри­са гроз­но воз­вы­шалась над млад­шей сес­трой и вы­жида­ла, слов­но да­вая ей шанс оп­равдать­ся. Нар­цисса мол­ча­ла. Ей не в чем бы­ло оп­равды­вать­ся. Ни вне­зап­ное по­яв­ле­ние сес­тры, ни её ожи­дания как буд­то сов­сем её не тро­гали. Мож­но бы­ло толь­ко по­зави­довать её са­мо­об­ла­данию.

— Я жда­ла под­во­ха от од­ной сес­три­цы, — вновь за­гово­рила Бел­латри­са, — а пре­дала ме­ня дру­гая — та, ко­торой я до­веря­ла. Пре­датель­ни­ца!

Она сор­ва­лась на крик. Нар­цисса еле за­мет­но из­ме­нилась в ли­це, но по-преж­не­му сдер­жи­валась.

— Прек­ра­ти мол­чать! — слы­шал­ся мне раз­дра­жён­ный тон Бел­латри­сы. — От­веть мне!

— Я за­нята, Бел­ла. По­гово­рим поз­же, — сры­ва­ющим­ся го­лосом на­конец от­ве­тила ей Нар­цисса.

— Ме­ня не ин­те­ресу­ет, чем ты там за­нята. Я хо­чу, что­бы ты объ­яс­ни­лась! — нас­та­ива­ла Бел­латри­са.

Но Нар­цисса про­дол­жа­ла мол­чать, и она, взбе­шён­ная, под­ле­тела к сес­тре и с си­лой сжа­ла её за­пястье, дру­гой ру­кой схва­тив её за гор­ло так, что она по­беле­ла.

— От­пусти ме­ня! — вскри­чала Нар­цисса.

— Ес­ли ты ре­шила оболь­стить его, луч­ше те­бе об этом за­быть, — ши­пела Бел­латри­са в ис­ступ­ле­нии.

— Что ты се­бе при­дума­ла? От­пусти ме­ня сей­час же, мне боль­но! — не сда­валась Нар­цисса.

— Кра­уч — мой, ма­лень­кая мер­завка! А ес­ли я ещё хоть раз уви­жу, как ты к не­му лип­нешь, рас­ска­жу обо всём его от­цу, и боль­ше он здесь не по­явит­ся! — она от­тол­кну­ла сес­тру — та, по­теряв рав­но­весие, упа­ла, уда­рив­шись пле­чом о край ко­фей­но­го сто­лика, — и, слов­но фу­рия, вся в сле­зах вы­лете­ла из биб­ли­оте­ки. Я ед­ва ус­пел спря­тать­ся от неё за створ­кой две­ри.

Мне хо­телось тут же бро­сить­ся к Нар­циссе. Уте­шить её и ус­по­ко­ить. За­щитить, хо­тя за­щищать бы­ло уже не от ко­го. Но я выж­дал ка­кое-то вре­мя и толь­ко по­том от­пра­вил­ся ей на по­мощь.

Она си­дела на по­лу у крес­ла, спря­тав ли­цо в ла­донях, и горь­ко пла­кала. Я ти­хо по­дошёл к ней и при­сел ря­дом.

— По­жалуй­ста, не плачь, — с болью в го­лосе поп­ро­сил я. Сер­дце моё раз­ры­валось на час­ти.

— Ос­ту­пилась, — ста­ла оп­равды­вать­ся Нар­цисса. — Пла­чу, как ма­лень­кая. Са­ма не знаю, по­чему. Ведь мне сов­сем не боль­но. Это прой­дёт.

Она слов­но уте­шала са­ма се­бя. Мне хо­телось об­нять её, при­жать к се­бе, не от­пускать, обе­регать. Но ни­чего из это­го я не сде­лал. Не сде­лал тог­да и не сде­лаю впредь.

— Спа­сибо, что при­шёл мне на по­мощь, — ти­хо про­гово­рила она, об­ра­тив ко мне влаж­ное от слёз ли­цо. — Ду­маю, мне сто­ит прой­тись. Ещё уви­дим­ся.

Она по­няла, по­няла, что всё это вре­мя я сто­ял за дверью и не де­лал ни­чего, что­бы ос­та­новить её бе­зум­ную сес­тру. Мне хо­телось про­валить­ся сквозь зем­лю.

Нар­цисса вста­ла, оп­ра­вила платье и дви­нулась к вы­ходу. Она ус­коль­за­ла. А я без­дей­ство­вал. Я по­думал, что ес­ли ни­чего не пред­при­нять сей­час — всё вер­нётся к на­чалу, всё бу­дет как и преж­де, до се­год­няшне­го дня. Это бы­ло слиш­ком да­же для ме­ня, ведь толь­ко в ней, в ней од­ной я ви­дел своё спа­сение.

— Пос­той, — поз­вал я, и зов мой был по­лон на­деж­ды. — Я бы с ра­достью про­гулял­ся.

Она по­мед­ли­ла:

— Встре­тим­ся вни­зу, Бар­ти Кра­уч, — от­ве­тила мне она.

Сто­яла поз­дняя вес­на.
Их бы­ло двое на бе­регу Чёр­но­го озе­ра. Они пря­тались от сол­нца под рас­ки­дис­тым бу­ком. Он ле­жал пря­мо на тра­ве. Го­лова его по­ко­илась у неё на ко­ленях. Она зак­ры­вала ему гла­за уз­кой ла­донью.
— Ну, что ты ви­дишь? — спра­шива­ла она его.
— Как же хо­рошо… — толь­ко и мог про­мол­вить он ей в от­вет.
— Пе­рес­тань ду­рачить­ся, Бар­ти! — оби­жен­но про­гово­рила она. — Ведь я уже рас­ска­зала те­бе о том, что уви­дела. Те­перь твоя оче­редь.
— Хо­рошо, как ска­жешь, — он по­шёл у неё на по­воду, нес­мотря на то что ни­чего не шло ему в го­лову, и со­вер­шенно не хо­телось что-то при­думы­вать.
Он нас­лаждал­ся тёп­лой по­годой, ше­лес­том листь­ев на вет­ру, плес­ком во­ды. Её прох­ладной ла­донью, ле­жащей у не­го на гла­зах. Её го­лосом — слад­ким, как ме­довые ирис­ки.
Он по­пытал­ся во­об­ра­зить: она ле­жит на тра­ве, в её го­лубых гла­зах от­ра­жа­ет­ся изум­рудная лис­тва, сол­нечные бли­ки иг­ра­ют в её во­лосах. Он скло­ня­ет­ся над ней и це­лу­ет её слег­ка при­от­кры­тые гу­бы, неж­ную шею, уз­кие пле­чи. Тон­ки­ми ру­ками она об­ни­ма­ет его…
— Нар­цисса, — на од­ном ды­хании он про­из­нес её имя. Улыб­ка бла­женс­тва зас­ты­ла у не­го на гу­бах.
— Бар­ти? — пе­рес­про­сила она. — Ты что, ус­нул? Что я ска­зала пе­ред этим?
— Я не знаю, — сдал­ся он. — Прос­ти. Ка­жет­ся, я и вправ­ду зад­ре­мал.
— Ну вот ещё, — она скрес­ти­ла ру­ки на гру­ди и от­верну­лась, нах­му­рив­шись. — Так не­чес­тно.
Он от­крыл гла­за. Сол­нце, про­бивав­ше­еся сквозь вет­ви де­рева, на ко­рот­кий миг ос­ле­пило его. Он под­нял го­лову с её ко­лен и сел ря­дом с ней.
— Ну прос­ти ме­ня, — он об­нял её за пле­чи. — Прос­ти, прос­ти, прос­ти. По­жалуй­ста, не оби­жай­ся.
— Я на те­бя не оби­жа­юсь, — она улыб­ну­лась ему. — Но ты дол­жен ска­зать!
— Ска­зать что? — уди­вил­ся он; ему ка­залось, иг­ра окон­че­на.
— Ты дол­жен ска­зать мне, что те­бе толь­ко что сни­лось, — за­вер­ши­ла она свою прось­бу. — Ты про­из­нёс моё имя.
Он пой­ман, и нет пу­ти на­зад. Бес­по­лез­но при­думы­вать глу­пые при­чины не го­ворить ей — она смот­рит на не­го с вы­зовом и ждёт. Её ли­цо пре­датель­ски близ­ко. Сей­час он поп­ро­сит её зак­рыть гла­за — и будь что бу­дет. Ког­да-ни­будь это дол­жно бы­ло слу­чить­ся.
— Нар­цисса, — го­ворит он. — По­целуй ме­ня.
— Зак­рой гла­за, — го­ворит она.

Он был мо­ей тенью. Он сле­довал за мной, ку­да бы я ни нап­ра­вилась, где бы ни ока­залась; он был ря­дом, и сто­ило мне ос­мотреть­ся — как я тут же за­меча­ла его скром­ный си­лу­эт.

Он был хо­рош со­бой, умён, крас­но­речив, сре­ди луч­ших в шко­ле, а глав­ное, чис­токро­вен. Он ис­крен­не лю­бил ме­ня. Как сес­тру, дру­га или ина­че — мне бы­ло не из­вес­тно и не важ­но, но всё это де­лало его ми­лым мо­ему сер­дцу. В то же вре­мя он мог не­ожи­дан­но сдать­ся, пой­ти на по­воду у сла­бос­ти, за­та­ить­ся. И это от­талки­вало ме­ня. Од­на­ко, я не при­дава­ла это­му зна­чения и от­но­силась к не­му с ог­ромной теп­ло­той и неж­ностью. Но не бо­лее — так мне тог­да ка­залось. Мы бы­ли весь­ма близ­ки. Нам бы­ло ве­село вмес­те. Вот и всё, что я мог­ла бы ска­зать о на­ших от­но­шени­ях.

В один из тех прек­расных зим­них дней, ког­да све­тит сол­нышко, и воз­дух свеж, а снег ве­село хрус­тит под но­гами, мы воз­вра­щались из Хог­сми­да. Мы шли вмес­те с Бел­латри­сой и раз­го­вари­вали об Ан­дро­меде, сов­сем не­дав­но свя­зав­шей­ся с ка­ким-то гряз­нокров­кой.

— Чем она толь­ко ду­ма­ет? — не­годо­вала Бел­ла. — Хо­чет нас опо­зорить?

Я ма­шиналь­но пос­мотре­ла в сто­рону и уви­дела Ан­дро­меду, бол­та­ющую со сво­им низ­ко­род­ным зна­комым. Она то­же уви­дела ме­ня и по­маха­ла мне ру­кой. Я пос­пешно от­ве­ла взгляд.

— Ан­дро­меда пос­ту­па­ет без­рассуд­но, но я не ду­маю, что она де­ла­ет это нам наз­ло, — я пос­та­ралась ох­ла­дить пыл сес­тры. — Воз­можно, она прос­то хо­чет до­быть све­дения по сво­ему пред­ме­ту.

— Не будь ду­рой, Цис­си. Она втрес­ка­лась в не­го по уши. Ты раз­ве не ви­дишь? Раз­ве те­бе это не зна­комо?

— О чём ты? — я да­же за­дер­жа­ла ды­хание.

— Ты ведь и са­ма прек­расно по­нима­ешь, о чём, не при­киды­вай­ся, — рез­ко от­ве­тила она. — Кста­ти, где Кра­уч? Обыч­но он от те­бя не от­хо­дит.

— Те­бе так толь­ко ка­жет­ся, — я по­чувс­тво­вала, что крас­нею. — И при чём здесь он?

— Брось, я те­бя нас­квозь ви­жу, — Бел­латри­са под­мигну­ла мне, зло­рад­но улы­ба­ясь, слов­но хо­тела до­бить­ся от ме­ня приз­на­ния. — Эй, Лес­трей­ндж! Где мой учеб­ник?

Как вдруг она от­влек­лась, за­видев при­яте­ля, и я вздох­ну­ла с об­легче­ни­ем. Ро­доль­фус Лес­трей­ндж по­манил её ру­кой.

— А, чёрт с ва­ми. Не оби­дишь­ся, ес­ли я те­бя ос­тавлю? — спро­сила у ме­ня Бел­ла.

— Всё в по­ряд­ке, мо­жешь ид­ти, — я на­тяну­то улыб­ну­лась ей, пы­та­ясь не вы­дать сво­ей ра­дос­ти.

Бел­латри­са сор­ва­лась с мес­та и ум­ча­лась, ос­та­вив ме­ня в оди­ночес­тве.

Я ос­мотре­лась. Бар­ти ниг­де не бы­ло. В этот мо­мент я по­чувс­тво­вала се­бя страш­но оди­нокой. За все го­ды учё­бы в Хог­вар­тсе я так и не за­вела дру­зей и об­ща­лась бо­лее-ме­нее близ­ко толь­ко с сёс­тра­ми, но ни с од­ной из них мы так и не ста­ли под­ру­гами: од­на пред­по­чита­ла моё об­щес­тво об­щес­тву маль­чи­шек, у ко­торых поль­зо­валась по­пуляр­ностью бла­года­ря сво­ей са­мо­уве­рен­ности и дер­зости; с дру­гой нам и вов­се бы­ло не по пу­ти. Ах, ес­ли бы толь­ко Бар­ти про­чёл мои мыс­ли, он на­вер­ня­ка спро­сил бы: «А как же я?» Но его ниг­де не бы­ло.

Мы приб­ли­жались к шко­ле, и я при­села на ска­мей­ку в на­деж­де встре­тить его сре­ди от­ста­ющих. Я бол­та­ла но­гами, слу­шала ше­лест листь­ев и выс­матри­вала его в тол­пе, как вдруг со мной по­рав­ня­лись трое уче­ниц Рэй­вен­кло, ко­торые, уви­дев ме­ня, ста­ли пе­рего­вари­вать­ся на по­нижен­ных то­нах и хи­хикать при этом. Я при­няла как мож­но бо­лее над­менный вид и от­верну­лась.

— Ка­кая встре­ча, мисс Блэк, — вдруг ус­лы­шала я го­лос од­ной из них.

— Блэк? — ус­мехну­лась дру­гая. — Вы ви­дели её сес­тёр? Она сов­сем на них не по­хожа!

— Ты уве­рена в том, что ты дочь сво­их ро­дите­лей, Нар­цисса? Спро­си их об этом на до­суге, — про­тив­но про­пища­ла третья. — Мо­жет, у те­бя нет ни­како­го пра­ва ки­чить­ся сво­им про­ис­хожде­ни­ем? Ты не ду­мала об этом?

Это бы­ло слиш­ком. Я бы­ла в ма­му и цве­том во­лос, и цве­том глаз, но от­ку­да им знать? Как они сме­ют! Внут­ри ме­ня вски­пела ярость, но я не мог­ла поз­во­лить се­бе дать ей во­лю и, ко­неч­но же, не со­бира­лась пе­ред ни­ми оп­равды­вать­ся. Вмес­то это­го я с гор­дым ви­дом под­ня­лась со ска­мей­ки, ре­шив вер­нуть­ся в шко­лу — бли­зил­ся обед:

— Вы мо­жете ду­мать всё, что вам угод­но, — спо­кой­но, из пос­ледних сил сдер­жи­ва­ясь, от­ве­тила я не­вос­пи­тан­ным де­вицам, — но знай­те: ва­ши гад­кие сплет­ни ос­та­нут­ся на ва­шей со­вес­ти, о чём од­нажды вам при­дёт­ся горь­ко по­жалеть.

Я за­кон­чи­ла и хо­тела прой­ти, но од­на из них прег­ра­дила мне путь, сжав в ру­ке па­лоч­ку. Двое дру­гих де­вочек вста­ли по бо­кам от неё, так­же дос­тав свои па­лоч­ки. Я не лю­била кон­флик­ты и всег­да ста­ралась их из­бе­гать, а по­тому рас­те­рялась и не зна­ла, как пос­ту­пить. Бар­ти всё ещё не бы­ло вид­но, и я ли­хора­доч­но со­об­ра­жала, как зас­та­вить их про­пус­тить ме­ня.

— Раз­ве прис­та­ло ле­ди вы­яс­нять от­но­шения по­доб­ным об­ра­зом? — вдруг ус­лы­шала я чей-то го­лос у се­бя за спи­ной.

Я обер­ну­лась и уви­дела вы­соко­го строй­но­го юно­шу. У ме­ня пе­рех­ва­тило ды­хание — так он был кра­сив. У не­го бы­ли пла­тино­вые во­лосы до плеч, соб­ранные в хвост, и се­рые гла­за, ль­дис­тый взгляд ко­торых прон­зал нас­квозь. Весь он из­лу­чал бла­городс­тво и уве­рен­ность в се­бе. Он го­ворил со мной, а я зас­ты­ла на мес­те, не в сос­то­янии вы­мол­вить ни сло­ва. При­дя в се­бя на­конец, я уз­на­ла его: он был ста­рос­той на­шего фа­куль­те­та, — мы час­то встре­чались то тут, то там, — и сы­ном Аб­ракса­са Мал­фоя, с ко­торым мой отец сос­то­ял в по­печи­тель­ском со­вете шко­лы и ко­торый до­воль­но час­то бы­вал у нас до­ма по приг­ла­шению па­пы.

— Вам не сто­ит об­ви­нять мисс Блэк в том, в чём вы её толь­ко что об­ви­нили, — про­дол­жал мой спа­ситель, на этот раз об­ра­ща­ясь к мо­им со­пер­ни­цам, по­ражён­ным не ме­нее ме­ня. — Во-пер­вых, по­тому, что ва­ши об­ви­нения лож­ны и не име­ют под со­бой ни­каких ос­но­ваний, а во-вто­рых, все вы рож­де­ны от кро­ви маг­глов, что поз­во­ля­ет объ­яс­нить ва­ши на­пад­ки на мисс Блэк эле­мен­тарной за­вистью.

Он по­пал в точ­ку. Уче­ницы Рэй­вен­кло из­ме­нились в ли­це и по­торо­пились уб­рать­ся. Я же ос­та­лась сто­ять на мес­те, ед­ва ды­ша.

— Поз­воль­те пред­ста­вить­ся, — Мал­фой про­тянул мне ру­ку ла­донью вверх. — Лю­ци­ус Мал­фой, сту­дент седь­мо­го кур­са и ста­рос­та фа­куль­те­та Сли­зерин. Мы уже не раз встре­чались ра­нее…

— Нар­цисса Блэк, — я вло­жила свою хо­лод­ную от вол­не­ния ру­ку в его ла­донь, и он га­лан­тно по­цело­вал её. — Ска­жите, как я мо­гу от­бла­года­рить вас за то, что вы так вов­ре­мя приш­ли мне на по­мощь? И от­ку­да вам из­вес­тно, что эти де­вуш­ки — маг­гло­рож­дённые?

— Мне из­вес­тно мно­гое, — он ос­ле­питель­но улыб­нулся мне. — А эти осо­бы… На­до ска­зать, я по­пал паль­цем в не­бо. Поз­воль­те соп­ро­вож­дать вас?

Он пред­ло­жил мне взять его под ру­ку, и я охот­но сог­ла­силась.

Мы дви­нулись в нап­равле­нии шко­лы. Лю­ци­ус дер­жал ме­ня за ру­ку. Щё­ки мои пы­лали, и что-то не да­вало мне по­коя, но я спи­сала всё на вол­не­ние от этой встре­чи и по­забы­ла обо всём на све­те.

— Нар­цисса! — ок­ликнул ме­ня зна­комый го­лос по­зади нас.

Я не обер­ну­лась.

После воскресной прогулки все возвращались в школу. Близился обед. По пути я невыносимо устал одёргивать несносных первокурсников. Они носились друг за другом, обдавая проходящих мимо снежной пылью, бросались снежками, которые то и дело прилетали не по адресу. Это было утомительно, и я порядком заскучал, как вдруг увидел кое-что поинтересней: девичьи разбирательства.
Трое девиц с Рэйвенкло приставали к четвёртой, блондинке... Хм. Внезапно я понял: четвёртая была младшей дочерью Блэков, хотя совсем на них не походила. Я был заочно знаком с ней благодаря отцу. Впрочем, всё это значило одно: Слизерин. Я не мог позволить ей выставить факультет в плохом свете и вступить в стычку с грязнокровками. Откуда я это знал? О, просто предположил. Их манера держаться говорила о многом. Дочь Блэков же мастерски сохраняла достоинство. Она была недурна собой. Я не мог не вмешаться.
И я вмешался. Указал ей на то, кем она является прежде всего:
- Разве пристало леди выяснять отношения подобным образом? - обратился я к ней.
Она обернулась. Застыла на месте, не произнося ни слова. Неужто моё появление произвело на неё такой эффект? Она явно была поражена. А в её широко распахнутых голубых глазах можно было с лёгкостью утонуть, если не соблюдать осторожность. Я соблюдал.
Ученицы Рэйвенкло покинули место конфликта после некоторых моих слов в их адрес.
— Нарцисса Блэк, - представилась спасённая мною.
Будучи джентльменом, я предложил проводить её к школе. Она согласилась.
Я вёл её под руку. Она дрожала - то ли от холода, то ли от нашей близости. Зачем она мне? Я не знал.
На площади у школы кто-то долго звал её по имени. Она делала вид, что ничего не слышит.
Перед самым входом что-то холодное и твёрдое ударило меня в затылок и через мгновение рассыпалось колючим снегом. Попало даже за воротник.
- Проклятье.
Я развернулся, намереваясь снять несколько десятков баллов с невоспитанных детей, но те уже разбежались в разные стороны, не оставив мне ни малейшего шанса наказать их. На площади было совсем уже пусто.
- Ну вот мы и пришли, мисс Блэк, - сказал я. - Желаете здесь же и расстаться? Или хотите отправиться вниз вместе?
Я видел, чего ей хотелось. Это было заметно. Но она молчала. Я не понимал этого. Почему бы ей не сказать прямо: "Я хочу, чтобы ты взял меня за руку; хочу, чтобы поцеловал меня на прощание"? О чём там ещё мечтают девушки?
Она молчала, но вдруг зачем-то протянула ко мне руку:
- У тебя вся спина в снегу, - она принялась отряхивать моё пальто. - Если хочешь, давай пойдём вместе.
"Если хочешь", - сказала она. Внутри меня что-то оборвалось.
Признаться, я был удивлён её смелостью. И даже не сразу нашёлся, что ответить. Какое-то время я просто смотрел на неё, как романтичный болван. На морозе её лицо раскраснелось. Глаза сияли. Она сняла шапку, и светлые волосы рассыпались по плечам, мокрые на концах. Она была прекрасна.
Ответ пришёл сам собой:
- Пожалуй, я действительно этого хочу, - я улыбнулся ей. - Да, хочу.
- Тогда идём? - она взяла меня под руку.
- Ну что же, - я сжал её замёрзшую ладонь в своей, - идём.
Вся моя жизнь изменилась в тот день.

Шёл последний месяц перед зимними каникулами. Все в школе пребывали в радостном предвкушении Святочного бала. Кто-то подыскивал себе пару, кто-то с нетерпением ждал приглашения. Со мной же всё было ясно.
Пару дней назад во время ужина в Большой зале царила особенно весёлая атмосфера. Что было тому причиной - никто не знал, а потому всё списали на предпраздничное настроение.
В тот день она находилась в прекрасном расположении духа. Она радовалась чему-то своему - так, что я не мог не радоваться вместе с ней. Она была необычайно разговорчива и то и дело приставала с расспросами к сестре:
- Белла, что было в том письме, что ты получила утренней почтой? Приглашение на бал, верно? Кто он? Кто пригласил тебя? - сияя, она обрушила на неё град вопросов.
- Этот дурацкий бал - последнее место, куда я хочу попасть, - мрачно ответила ей та. - Я лучше объемся шоколадных лягушек у себя в комнате и буду мучиться от боли в животе, чем соглашусь отправиться туда с каким-нибудь маменькиным сынком и танцевать там с ним до самого утра.
На словах о "маменькином сынке" она посмотрела на меня, будто показывая, кого имеет в виду. Я ответил ей безразличием во взгляде.
Нарцисса взяла меня за руку под столом, переплела свои пальцы с моими. Я пал. Ещё мгновение назад я был не прочь схлестнуться с её сестрой, но сейчас всё это потеряло для меня всякий смысл. Нежность накрыла меня с головой, и всё перестало существовать. Я лишь снисходительно улыбнулся Беллатрисе.
- А я потанцевала бы с одним маменькиным сынком, - вдруг мечтательно проговорила Нарцисса, глядя в глаза сестре и прервав тем самым паузу, возникшую за столом.
- Мне кажется, он будет совсем не против, - поддержал я её. - Нет, он будет только за!
- Тогда договорились? - спросила она у меня, а я удивился, что ей вообще нужен ответ.
- Разумеется, - весело ответил ей я.
Беллатриса, чернее тучи, вскочила из-за стола:
- Делайте что хотите! Мне плевать! - вскипела она. - Вернусь-ка я в гостиную. Здесь так приторно пахнет телячьими нежностями, что у меня пропал аппетит.
Она убежала, оставив нас.
Из-за гриффиндорского стола послышался хохот Андромеды и её друзей.
Остаток ужина мы провели за непринуждённой беседой. На душе у меня было легко и радостно. А под конец она вдруг куда-то исчезла, стоило мне отвлечься на пару мгновений. Я нагнал её в коридоре факультета.
- Постой, - окликнул я её. - Скажи, ты действительно хочешь пойти на бал со мной?
- С кем ещё мне идти туда, как не с тобой? - она улыбнулась мне, но взгляд её был полон сожаления и разочарования.
- То есть, - я, наверное, заметно изменился в лице, - будь у тебя выбор...
- Будь у меня выбор, я выбрала бы тебя, - закончила она, давая понять, что не желает больше продолжать этот разговор.
- В самом деле?
Я подошёл к ней вплотную - так близко, что она вжалась в стену. Она смотрела на меня снизу вверх, в глазах её читалась уверенность в её власти над моим сердцем. Я тяжело дышал. Она замерла. Мне хотелось показать, что и я имею над ней власть - возможно, даже большую:
- Поцелуй меня, - почти потребовал я.
- Ты, - она и не думала поддаться, и я прильнул губами к её губам.
Целовать её было так сладко, так радостно - так естественно. Я так любил её в тот момент, что верил, будто и она любит меня. С каждой секундой меня отбрасывало всё дальше и дальше назад - к тому слабому мальчишке, с которым я покончил раз и навсегда. Тогда, когда после того, как она обошлась со мной неделей ранее, дал себе слово не жить ею. Я черпал силы в её привязанности ко мне, но источник её чувств не иссякал, я же пил из него - и не мог напиться, пока не осознал, что давно уже привязался сам.
Я почувствовал, что готов пасть окончательно и бесповоротно, готов открыться ей и отдаться на её суд, как вдруг услышал, что кто-то вошёл в коридор, где мгновение назад мы были одни.
- Кхм, - хмыкнул он.
Она тут же отпрянула, обернулась, увидела его, стоящего в пятне света из гостиной. Она узнала его сразу. В её взгляде отразились испуг, досада и сожаление. Когда мои глаза привыкли к свету, я тоже узнал его: то был староста факультета, Люциус Малфой - скользкий тип.
- Ради всего святого, можете продолжать, - обратился он к нам, ухмыляясь, словно всё это никак его не касалось.
Утром прошлого воскресенья она шла с ним рука об руку, а я довольствовался видом их спин. Я звал её, привлекая к себе внимание любопытных, но она не оборачивалась. Я знал, чувствовал, что нарочно. И ошибся, решив, что то был всего лишь эпизод. Зачем, зачем ты так со мной, Нарцисса?
Малфой прошёл мимо нас к выходу. У самых дверей он задержался:
- Завтра. После занятий. Кабинет декана. Оба, - проговорил он ледяным тоном и вышел.
Я был повержен. И не мог в этом сомневаться. Мне было достаточно того её взгляда.
- Что будем делать? - предательски дрожащим голосом спросил у неё я.
- Пойдём спать, - она опустила глаза. - Спокойной ночи, Барти.
И, резко развернувшись, отправилась к спальням девочек, а я остался ни с чем. Я чувствовал: таков мой удел. И ошибался, надеясь, что это было всего лишь случаем.

Она не была нужна мне. Я был в этом уверен или просто хотел в это верить.
Она была прекрасна и волновала. Но не больше. Чувства - бесполезное приобретение. Они мешают учиться, мешают работать - мешают жить.
Каждое утро я давал себе слово, что, встретив её, не заговорю с ней, дам понять, что между нами всё кончено. За всё то время, что мы были вместе, я стал рассеянным, стал хуже выполнять свои обязанности. На занятиях мне нередко делали замечания из-за моей невнимательности. Во всём этом была виновата она и только она. Ведь вместо того, чтобы слушать и фиксировать услышанное, совершать необходимые действия, я только и делал, что размышлял о том, что бы ещё такое ей показать. А когда во время очередной нашей встречи она обнимала меня, я и вовсе терял голову.
Это было скверно. Скверно и неправильно. Я не планировал заводить серьёзные отношения до тех пор, пока не получу диплом и не устроюсь на работу. Тем более, я не планировал влюбляться.
- Я люблю тебя... Люблю тебя, Нарцисса... Слышишь? - шептал я ей в Выручай-комнате.
- Я люблю тебя, - твердил я в секретной секции.
- Люблю... Люблю, - признавался в пустой гостиной под треск пламени в камине.
- И я люблю тебя, - всякий раз отвечала мне она. - И всегда буду любить, что бы ни произошло.
Я не планировал влюбляться. Но раз уж это случилось со мной столь внезапно... "То так тому и быть", - мог бы продолжить я, но подумал лишь, что нужно покончить с этим как можно скорее. По крайней мере, взять паузу до окончания седьмого курса.
Мне нужен был случай. И он мне представился.
Однажды я возвращался от декана. Я был удручён. Профессор Слизнорт предложил мне передать значок другому студенту, раз уж я не справляюсь. С Нарциссой на тот момент мы толком не встречались уже около пяти дней. Каждый раз, когда у меня находилось время, она была не одна: в компании своей полоумной сестры или же этого выскочки Крауча. В итоге, я так и не поговорил с ней. Мне было досадно от этого, как и от того, что мы не виделись, но более всего от того, что чёртов Крауч не отходил от неё целыми днями. Мне оставалось делать вид, что я страшно занят, и только поэтому не могу поставить его на место.
Что и говорить, в тот вечер я чувствовал себя кошмарно. Никогда бы не предположил, что нечто подобное способно выбить меня из колеи. Я думал только о том, как поскорее добраться до постели и лечь спать.
Я прошёл через гостиную, где было совсем безлюдно, - чему я, признаться, порадовался, - и уже подходил к проходу в коридор, ведущий к спальням, как вдруг услышал её голос. Он доносился из темноты передо мной. Она с кем-то разговаривала и смеялась так радостно. Я никогда не любил медлить, а потому ступил в проход как ни в чём не бывало.
Вот он - тот случай, которого я ждал. Нарцисса стояла у стены. Барти Крауч стоял прямо перед ней и целовал её, запустив руку ей в волосы. Целовал! Целовал ту, что обещала любить меня вечно. Сердце ухнуло вниз, но я предпочёл перенести увиденное стоически. Она испугалась, заметив меня, и оттолкнула этого придурка.
Мне могло бы быть страшно грустно, если бы не было так мерзко. Я пригласил их к декану на завтра, воспользовавшись тем, что отбой был минуту назад. На большее у меня не было сил. Совершенно раздавленный, я вернулся к себе в комнату и лёг спать, не обменявшись с соседями и парой слов.