Заскочить на стадион за Джинни в обеденный перерыв, чтобы вместе поесть, оказалось худшей идеей за всю неделю.

Они сразу же поругались.

Джинни, разгоряченная после тренировки, забыв о метле в руках, бросилась к нему со словами:

— В понедельник вечером мы играем с вами! — Древко метлы неприятно уперлось в ключицу, но ради поцелуя можно было и потерпеть. — Почему ты молчал? Хотел сделать мне сюрприз? Ты снова поднимешься в небо?

Чем больше она задавала вопросов, тем меньше Гарри понимал.

— Благотворительный матч, — Джинни взъерошила ему волосы, отпустив метлу, но та не упала, зажатая между ними. — Аврорат против гарпий. Ну же! Не делай вид, что слышишь об этом в первый раз.

Точно. Рон же рассказывал, что вторую неделю тренируется. Но для чего — Гарри упустил. А зря.

— Джинн, — произнес он с раскаянием. — Мне правда жаль. Я не могу. У нас заседание Визенгамота. Будут рассматриваться поправки к закону об оборотнях.

— Как будто без тебя не обойдутся.

Гарри слегка коснулся губами ее щеки, вдыхая медовый цветочный аромат.

— Я должен поддержать Гермиону и твоего отца. Они так долго работали над законом…

Джинни фыркнула:

— Вечно эта Гермиона! Ты же терпеть не можешь крысиную возню. Бумажки, законы, указы, отчеты. Ты даже над протоколами своих подчиненных засыпаешь, вечно приходиться тебя будить и гнать спать по-человечески.

Пряди волос выбились у нее из туго завязанного хвоста, и Гарри не удержался, отвел их от лица. Джинни подняла умоляющий взгляд.

— Позволь себе то, что на самом деле хочешь, а не что надо. Хотя бы один раз.

Отказаться от скучного заседания, чтобы провести день с Джинни над стадионом, как в старые добрые времена — выглядело очень заманчиво. Но Гарри покачал головой. Оставить Гермиону без поддержки с гиенами из Визенгамота — никогда.

— В следующий раз, Джинни. Честное слово.

Она зашипела, мгновенно превращаясь в гарпию. Очень опасную гарпию — лучшего игрока в этом сезоне: движения отточены и быстры, почти не отследить. В один миг оттолкнула его, левой рукой подхватив метлу, а правой поймав призванный чарами кваффл. Так смерила взглядом, что если бы им можно было убить, Гарри бы уже осыпался пеплом.

— Тревис, побудь вратарем! — крикнула она сидящей на запасной скамейке девушке и взмыла в воздух.

Похоже, придется обедать в одиночестве? Джинни могла летать часами, спуская пар. В отличной форме, приятно посмотреть: бросок в кольцо — на полной скорости с разгона. Тревис дотянулась до кваффла, но Джинни закрутила мяч так, что он сорвался с пальцев вратаря и улетел в соседнее кольцо. Джинни сделала резкий вираж на снижение за кваффлом, снова атаковала кольца на взлете на полном ходу, против солнца — и снова попала. В золотистом ореоле, как вспыхнувший феникс, разъяренная, как фурия, Джинни вызывала разные чувства. Пару капель горькой обиды, разбавить терпкой досадой и пьянящей гордостью. Пить, не остужая. Зелье «Джиневра».

Гарри перевел взгляд на руки, слепо щурясь, дожидаясь, пока перед глазами перестанут играть солнечные блики. Золотые часы на запястье безучастно показывали, что время обеда стремительно истекает. Джинни и не думала спускаться, и — как будто этого было мало, чтобы окончательно испортить настроение — на стадионе появилась Гвеног Джонс. Тренер «Холихедских гарпий», звезда квиддича, живая легенда и мужененавистница. Во всех сферах, за которые бралась, Гвеног достигала высот. В том числе и в ненависти.

— Не так просто поймать гарпию, особенно если перед этим ее разозлить, — оскалилась она в хищной улыбке. — Пожалуй, дам Джинни повидаться с тобой перед финальным матчем. У нее сильный удар, когда она в бешенстве.

Зачем? По очкам «Гарпии» уже заработали себе кубок, как и в прошлом году. Два оставшихся матча, «Соколов» с «Пушками» и «Гарпий» с «Сороками», не могли изменить победителя, ну разве что «Гарпиям» удастся проиграть с разгромным счетом, а «Соколам» удастся с таким же астрономическим счетом выиграть. Скорее Мерлин воскреснет.

— Кстати, Гарри, рада, что ты перестал меня избегать.

Кто о чем, а Гвеног о себе. Никого он не избегал. Ну, почти. Если бы он вздумал встречаться со всеми, кто пожелал, пришлось бы круглые сутки только улыбаться и жать руки.

— Я не избегал.

— Поэтому ты и к Слагхорну не ходишь, ведь так? Он очень сдал в последнее время. Ты бы проведал старика, а то переживает, что чем-то задел тебя. Или он на самом деле обидел?

Какая ерунда. Чтобы обидеть — надо хоть как-то пересекаться, а они почти не виделись. Во многом из-за того, что профессор пытался затащить Гарри на заседания своего клуба слизней.

— Просто нет времени. Распорядок дня расписан по минутам и отменить что-либо очень трудно.

— А в твоем распорядке учтен финал сезона? — Гвеног не сводила с него взгляда, и пришлось коротко кивнуть. — Очень на то надеюсь. Мы играем здесь, у себя, и я хотела тебя попросить вручить кубок чемпиону. Надеюсь, нам, гарпиям.

Финальный матч — через две недели, в субботу — ждали все. Даже Гермиона собиралась пожертвовать ради него празднованием своего дня рождения, хотя квиддич никогда не любила.

— Конечно, я не пропущу матч, Гвеног. У меня и билеты на руках. Но кубок… почему я? Я же не играю в квиддич.

По традиции кубок должен вручать самый популярный игрок прошлого сезона. Зачем нужно ее ломать? И зачем Гарри выходить на всеобщее обозрение, под вспышки колдокамер? Напоминать о себе «Пророку»? Нет уж, спасибо.

— А мог бы и играть. Насколько мне известно, ты не продул ни одного школьного матча.

Гарри усмехнулся.

— Неверные сведения. Один снитч поймал Седрик Диггори.

— Всего один! Это когда на поле заявились дементоры и ты упал в обморок?

Неприятно резануло, насколько Гвеног осведомлена. Джинни рассказала или нашлись другие доброхоты? Гарри хотелось ответить грубо, но он сдержался. Пожал плечами.

— Я любил квиддич. И мне подарили две отличные скоростные метлы, которые мало кто мог себе позволить.

Если честно, то «Молнию» не мог позволить себе даже Люциус Малфой, купивший место сыну в команде новыми «Нимбусами-2001». Широкий жест — подарить ребенку метлу, настолько дорогую, что выставлялась в витрине без ценника, с лаконичной надписью «изготавливается на заказ» — мог сделать только Сириус Блэк. А ведь он тогда только сбежал из Азкабана, скрывался, не думал о себе — носил лохмотья и питался крысами. Но приходил на стадион посмотреть, как Гарри играет. Узнал, что его «Нимбус» попал в дракучую иву, и заказал «Молнию» на Рождество. Немыслимо.

Гарри вспомнил, как они с Роном все Рождество провели, вцепившись в метлу, и как ее у них отобрали.

Сердце защемило, и пришлось брать себя в руки. Гвеног насмешливо наблюдала за ним, всем своим видом показывая, что словам не верит ни на кнат.

— Я кое-что умел, — неохотно выдавил Гарри. — Конечно, но на любительском уровне.

— А я слышала про особый талант.

Особый талант? Вряд ли. Передразнить Малфоя и отбросить его руку? Перегнать Чжоу? С тем же Виктором Крамом он бы не справился.

Гарри покачал головой.

— Естественно, на любительском, — снизошла Гвеног, — но тренировками из тебя вылепили бы настоящего ловца. Не это ничтожество, Уилла Робина, что позорит сборную Англии. А своего Крама.

Понимание пришло внезапно.

— Случайно не Робин вручал вам кубок год назад?

— И в этом году собирается тоже, если ты нас не выручишь. — Гвеног подошла ближе и подмигнула, будто они были заговорщиками. — У него очень потные ладони. А после огневиски и манеры, как в порту. Так что подумай хорошенько, кто полезет слюнявить щеки моего лучшего игрока.

И Гарри, и Гвеног синхронно посмотрели вверх на кольца, где золотисто-зеленым пятном закладывала убийственные виражи Джинни.

Глаза заслезились от яркого света — пора было уходить.
http://hogsland.com/uploads/posts/1427020032_1.1371240981.png


До конца обеденного перерыва оставалось еще сорок минут, когда к Рону, корпевшему над еженедельным отчетом, подошла Гермиона. Три ее бумажных самолетика, таранящих друг друга над его головой, Рон принципиально не замечал.

— Пойдем, поедим?

— Мне нужно успеть до часа сделать сводку, — пробормотал он, пытаясь отыскать среди бумажных баррикад на столе служебную записку от дежурных, но желудок дал о себе знать характерным урчанием.

— Успеешь. Все равно до Гарри с авроратом очередь дойдет в самом конце. Передашь бумаги Перси, а он уж найдет предлог заглянуть на совещание.

Рон замер, обдумывая ее слова. Действительно, чего спешить? На прошлой неделе он допустил промашку: подвели ребята с вызова, а он не проверил цифры, и никто ничего не заметил. Кингсли доверяет им, поэтому отчет уже давно превратился в формальность, а не необходимость. И если разрешение дает сама Гермиона — мисс Дотошность, то почему бы и нет?

Он мигом сгреб бумаги в ящик стола, запер его на ключ и наложил заклятие. Сладко потянулся:

— Идем в «Чучело»?

— Идем. Посмотрим на сентябрьское меню.

В начале лета они облюбовали небольшой ресторанчик в десяти минутах ходьбы от министерства — если идти через дворы, где редко встречались прохожие, потому что путь преграждал двухметровый железобетонный забор, пестрый от граффити. Забор легко преодолевался аппарированием, а дальше, нырнув от полуденного солнца в тень огромных лип и пятнистых платанов и обойдя дугой высокие кусты шиповника, дорога упиралась в краснокирпичный дом с лаконичной вывеской «Соломенное чучело». В ресторане каждую первую пятницу нового месяца меняли меню. Не всегда посетители успевали опробовать все блюда и привыкнуть к их забавным названиям — шеф-повар там работал явно с юмором. Рон за август упустил шанс познакомиться с «Овечкой из Стаффорда» и «Юго-западным ветром» и жаждал реванша.

Сам ресторанчик находился в подвале, но половинки окон поднимались над тротуаром. Очень удобно, не заходя, заглянуть и оценить, есть ли свободные места.

Свободные места нашлись — Рон каждый день опасался, что министерские работники прознают об их секрете и в «Чучеле» станет не протолкнуться.

— Хм. У них куча блюд из тыквы, — пробежав глазами по ярко-оранжевому меню, проворчал он. — Пирог. Суп. Каша. Даже сок. Бр-р. Мне его хватило в школе.

Вот тебе и новое меню. Сплошное разочарование.

— Все равно у нас мало времени. Возьми суп, а пирог попроси завернуть с собой. Иначе мы не успеем.

Рон горестно вздохнул. Гермиона, как всегда, права.

— Ты тоже торопишься на совещание к Кингсли?

— Угу.

— Странно. И отца вызвали. А у него давно уже никаких фальшивых оберегов не проходило, а зачарованная маггловская техника в последний раз попадалась неделю назад. Или он нашел что-то опасное, но не стал пугать маму?

Гермиона хмыкнула.

— Закон, Рон. Закон о правах оборотней. Артур мне очень с ним помог, вот поэтому нас и пригласили. Никто не хочет сюрпризов в понедельник.

— А никаких сюрпризов и не будет. Ты же самая умная ведьма. Во всяком случае, на четвертом этаже. Да и на нашем, втором, пожалуй, тоже.

— На вашем втором ведьм почти и нет. Или ты меня сравниваешь со всеми работниками, не считаясь с полом?

Рон почувствовал, что у него горят уши. И так каждый раз. Стоит только ему расслабиться и открыть рот, не подумав, как он своим комплиментом обижает Гермиону.

— Конечно, не считаясь, — почти не соврал он и сменил тему: — О! Вон и наш суп несут. Обалденный запах.

Гермиона улыбнулась. Уф, пронесло.

— Значит, все выходные ты будешь готовиться к заседанию Визенгамота?

— А ты к дружескому матчу с «Гарпиями»?

— Ты будешь сидеть за письменным столом, я на метле — какая разница?

— Мне бы пригодилась твоя поддержка.

— А мне — твоя. Так что мы квиты. Ужасно несправедливо, что ваше дурацкое заседание не считается с квиддичем. Честь министерства магии под ударом, а вы…

— Что мы?

— Вы не только не придете поддержать нас, но и забираете нашего лучшего ловца! Несправедливо.

— Ты о Гарри? Что тут несправедливого? Он — представитель молодежи в Визенгамоте. Это очень почетно, Рон. И налагает ответственность. Гарри должен посещать все заседания.

— Да он из них и не вылезает! Такой талант гибнет. Ты должна, должна его разок отпустить, Гермиона. Свежий воздух пойдет ему на пользу. Да и он любит летать. Вспомни, когда отец починил мотоцикл Сириуса, как Гарри обрадовался.

Гермиона нахмурилась.

— Скажи лучше, что случилось с Ральфом?

Мерлин! Она и правда быстро соображает — вокруг пальца не обведешь.

— Его позавчера пришибло бладжером, — признался Рон, — еле удержался на метле и теперь всего боится. Стоит кому-то хлопнуть дверью, вздрагивает и трясется, как осиновый лист. Как он будет на метле-то сидеть, не представляю. А нам нужно победить.

— Победить? — Ее брови поднялись вверх. — У профессиональной команды? Без пяти минут четырехкратного чемпиона премьер-лиги? Да ты шутишь!

— Они будут играть вполсилы. И если я не пропущу мячи… — Гермиона красноречиво посмотрела на него, и Рон поправился: — Если я не все мячи пропущу, а Гарри словит снитч…

— А когда Гарри в последний раз летал?

— В прошлое воскресенье.

— Не на мотоцикле. На метле.

Рон подвинулся ближе, беря Гермиону за руку.

— Ну зачем он тебе? Закон все равно примут. Ты же показывала свои предварительные прогнозы, эти графики и диаграммы. Из пятидесяти голосов «за» гарантированы уже тридцать. Пятеро колеблются. Часть вообще на заседания не ходит: за все пять лет пару раз появились в министерстве. И только трое категорично против. Но ты и их убедишь, у тебя отличная речь, очень справедливая. Отпусти Гарри.

Суп катастрофически остывал. Но не страшно. Если Рон втихую наложит чары, никто и не заметит, даже Гермиона. Хотя ради ловца можно и легкий голод потерпеть.

Гермиона отняла руку.

— Тебя Гарри попросил поговорить со мной?

— Нет. Ты что! Он совсем не в курсе. Я хотел ему сделать сюрприз.

— Да уж…

Гермиона все еще хмурилась, вызывая отвратительное чувство вины, пробуждавшее зуд немедленной деятельности: все пообещать, все исправить, покаяться. Да вот только в чем каяться? Если это именно она не хочет его поддержать.

«Какой-то» квиддич, «какой-то» матч. А они собирали деньги для Мунго. В том числе и пострадавшим от укусов разных темномагических тварей. Тоже важное дело. Не менее важное, чем закон.

Вкуса супа Рон не почувствовал.




Гарри наскоро простился с Гвеног и, не дойдя до выхода, аппарировал к Мерлину на кулички — но так далеко не вышло, он всего-то перенесся в «Башку борова», прямо в обеденный зал, вызвав у редких посетителей усиленное моргание.

— Поттер? Гарри Поттер? Нам не померещилось?

Не померещилось. Гарри, хотя и не афишировал этого, уже несколько лет жил над трактиром, снимая угловую комнату на втором этаже. Ни оставаться в Норе, ни стеснять Андромеду, ни мешать Рону с Гермионой в их квартире в пригороде Лондона Гарри не хотел — устал скитаться. Особняк на Гриммо,12 и дом в тупике Прядильщиков получили статусы музеев — то-то бы Сириус и Снейп удивились. И хотя дом Сириуса принадлежал полностью Гарри, и у него остались личные комнаты, куда посетители не допускались, встречаться с посторонними, которым гордый Кричер показывал гобелен, большую гостиную и кухню, где собирался Орден феникса, быстро надоело. Гарри временно перебрался туда, где никто не задавал лишних вопросов и не относился к нему с непомерным восторгом — к Аберфорту Дамблдору. Посетителям «Башки борова» не было никакого дела до постояльцев, особенно тех, что уходят на работу и возвращаются обратно, кутаясь в плащ-невидимку. И хозяину до знаменитого героя — тоже, разве что он, как и многие другие, считал, что Гарри нужно непременно подкармливать. Молли Уизли, Андромеда Тонкс (Блэк), Рон, коллеги из аврората и даже министр магии пребывали в уверенности, что Гарри забывает о еде, а когда вспоминает, не ест ничего существенного — будь их воля, он бы уже перегнал объемами Дадли.

Временное постепенно превратилось в постоянное, и хотя Джинни не любила «Башку борова», Гарри не стремился никуда переезжать. Да и не понимал, как можно не любить Хогсмид? Прохладный воздух по вечерам, густой вересковый запах летом, а осенью, зимой и весной — звонкие школьные голоса по выходным.

Дом. Почти дом. И встречи со старыми знакомыми, конечно.

— Гарри? Это ты? Здесь? В такое время?

Вот так сюрприз: за одним из столиков сидел Невилл собственной персоной. Перед ним стояла наполовину опустошенная тарелка чечевичного супа, чуть поодаль в миске лежали вареные яйца, ломоть хлеба и большой кусок козьего сыра; кексы на блюдце и чайник — отставлены к другому краю стола.

— Да вот, зашел что-нибудь перехватить перед совещанием.

— Садись, — Невилл палочкой сдвинул кексы с чайником в сторону, освобождая место.

В нагрузку к рукопожатию Гарри достался еще и добротный хлопок по плечу. Не успел он опуститься на крепко сбитый деревянный стул, как Аберфорт появился с тарелкой хаггиса. Над ней поднимался густой пар, а пахло так ароматно, что Гарри тут же схватился за вилку.

— А как ты здесь оказался? — поинтересовался он, когда прикончил хаггис на треть, а Невилл доел суп. — Хогвартские эльфы стали плохо готовить после закона о заработной плате, или ты соскучился по Аберфорту?

— Ни то ни другое, хотя Аберфорта я всегда рад увидеть. После Выручай-комнаты — он один из близких, сам понимаешь.

Гарри понимал. Он давно стал своим у Андромеды Тонкс и Тедди Люпина.

— У меня сегодня выходной день, — продолжал Невилл, разливая чай себе и Гарри. — Пятница, никаких уроков, теплицы в порядке. Вот я и решил прогуляться. Заодно и доставить в замок один волшебный кустик Thymus serpyllum, который оказался не нужен огороду Аберфорта. Можно было бы отправить эльфа, но зачем?

— Что за кустик? Будешь окультуривать? Или учить на нем новую смену?

— Корешок я посажу на развод, а листья отдам мадам Помфри. Пусть использует.

— А что он лечит?

— Ничего. Он возвращает жизненную силу. А дальше маг сам борется за свою жизнь. Зелье легко готовится, но я к котлу ни за что не подойду. Нечего портить ингредиенты и губить растения.

— Значит, зелье поддерживает иммунитет. Для Слагхорна?

— Нет. Зачем ему? У него и свои есть, хотя от листьев он никогда не откажется.

— Школьникам? Мне такого зелья вроде бы не давали.

— У тебя хороший иммунитет, Гарри. Живучий, как и ты сам. А зелье из тимьяна хорошо людям постарше. Минерве вот будет полезно.

Гарри не донес вилку до рта, моментально забыв об обеде.

— Профессор Макгонагалл заболела?

— Давно уже, то ли простыла, то ли еще чего. Лечилась по-своему, примочками из виски, компрессами, но сегодня слегла.

— И серьезно? Что говорит Помфри? Профессор Макгонагалл выздоровеет к понедельнику?

— Вряд ли. Мы уже занятия перенесли. Боюсь, ей придется ненадолго выйти из строя. — Невилл отпил чаю, поднес ко рту кекс и уставился на Гарри. — Ты чего так побледнел, будто кто-то умирает? С ней все будет хорошо, обещаю. Болезнь не такая серьезная, да и мы что-то можем. Поппи. Я. Гораций. В крайнем случае, доставим Минерву в Мунго, хотя она и категорически против.

— Знаешь, Невилл, я, кажется, опаздываю, — Гарри отложил вилку, повернул запястье и бросил взгляд на часы, не замечая стрелок. — Передай Аберфорту, что его обед мне очень понравился, хорошо?

— Хорошо. И Минерве передам, что ты беспокоился.

— А вот этого — не надо. Она, чего доброго, расстроится. Я лучше сам к вам загляну. На неделе.

Гарри, больше не глядя на Невилла, который так и застыл с кексом, подошел к камину, зачерпнул летучий порох и произнес:

— Приемная министра.

Так быстрей. Без аппарации, лифтов, длинных коридоров. В приемную могли попасть далеко не все: лишь главы департаментов, секретарь министерства, Перси, почему-то Артур Уизли и Гарри с Гермионой.




В Атриум Гермиона и Рон аппарировали, держась за руки, из «Чучела» — времени на прогулку не осталось, хотя погода всячески намекала. Спешили оба, но до лифта добраться не успели — перехватила Одри.

Губы сами собой расплылись в улыбке, да и Рон тоже засиял, как солнышко, хотя недавно куксился из-за своего квиддича. Одри любили все, да и как не любить ее ямочки на щеках и лучистые глаза, короткую озорную стрижку под мальчика и странное сочетание изящных платьев сочных цветов с грубыми ботинками. Мантии она не носила, предпочитая им шарфы и куртки немыслимых цветовых сочетаний. Немыслимых ни на ком, кроме нее. Раньше Одри работала в типографии, иллюстрировала книги колдографиями, но после свадьбы перешла на полставки в редакцию «Пророка». Очень живая, симпатичная, аккуратная и веселая. Трудно найти человека более непохожего на зануду Перси, и тем не менее этим летом они поженились. Наверное, противоположности в их случае удачно притянулись. Как у Гермионы с Роном.

В самом деле, Билл и Флер во многом совпадали: род деятельности, интересы, привычки. Джорджа с Анжелиной свела смерть Фреда — горевали вместе, поддерживали друг друга, и сейчас живут душа в душа. Поженились тихо, родили сына. А вот Одри и Перси — совсем разные, и очень почему-то хотелось, чтобы и у них все сложилось.

— Вы не видели Перси? — быстро заговорила Одри, будто они от нее убегали. — Нигде его нет. Я и к Артуру заходила. И Кингсли встретила в лифте. Мне начинать волноваться? Бежать к Молли, к чудо-часам? Пугать ее?

— Не стоит, — улыбнулась Гермиона. Интересно, она со стороны выглядит такой же наседкой, когда опекает Рона и Гарри? — Перси готовит документацию к еженедельному совещанию. Наверное, наложил чары на переговорную, чтобы не отвлекали. Передать что-нибудь?

— Только то, что он болван! У меня сюрприз, а показать некому!

— Сегодня прямо день сюрпризов, — пробормотал Рон, косясь на часы около стола регистрации.

— Вот вам тогда похвастаюсь! — Одри достала из изящной сумочки-рюкзака небольшой листок, взмахнула палочкой — и перед ними…

— Субботний выпуск «Пророка»? — удивился Рон.

— Нет. Пока только макет. Видите статью? О нападении на девочку Дженкинсов. На лечение собирают пожертвования. Очень грустная история..

Гермиона ощутила, что у нее немеют кончики пальцев.

— Что? Что это такое? — она, не веря своим глазам, выхватила газету. — Только этого еще не хватало!

Одри удивленно вскинула брови.

— Это мои колдографии. Смотри, — Одри показала на девочку с медвежонком наверху страницы. — Маленькая Нэнси. Все время печально просидела у окна палаты. А это, — она ткнула ниже в пожилого колдуна, протирающего очки носовым платком, — колдомедик готовится озвучить диагноз. А вот здесь родители в отчаянии — прекрасный кадр, правда? Ни одного постановочного снимка! Уверена, премия за лучший колдорепортаж будет моей этой осенью!

Рон заглянул Гермионе за плечо, уставившись на разъяренного мужчину, швыряющегося стульями. А потом прочитал заголовок и произнес безжизненным голосом:

— Этого не может быть. Полнолуние только на следующей неделе!

— На Нэнси напали тринадцатого июля, — охотно объяснила Одри. — В статье подробнее рассказывается. В Мунго поначалу не ставили диагноз, просто наблюдали. Увы, в августе при полной луне она обратилась в зверя.

Рон удивленно почесал нос.

— Странно, что «Пророк» пронюхал об этом только сейчас.

Какой же Рон простодушный.

— Ничего странного! Это же очевидно из-за закона! — неосторожно громко воскликнула Гермиона. Ее голос разнесся по всему Атриуму, и на них стали оглядываться. — Гм… Одри, а можно мне оставить макет?

Одри с сомнением покосилась на свои ботинки.

— Вообще правилами запрещено выносить его из редакции.

— А если я скопирую только твою страницу? И никому кроме Гарри и Кингсли не покажу? Ну и Артура, наверное. Обещаю.

Одри неохотно кивнула.

— Постарайся не показывать Перси, хорошо? Я ему вечером сама похвастаюсь.

— Спасибо! — Гермиона быстро произнесла заклинание и так же проворно убрала уменьшенную копию страницы в карман мантии. — Ты мне очень помогла.

— Мы почти одна семья. Надеюсь, скоро станем, — у Одри, получившей назад макет, на лице снова засияла безоблачная улыбка, — а в семье надо доверять друг другу. Такой пустяк точно не стоит, чтобы мы из-за него переживали.

— Да-да, — а вот Гермионе улыбнуться не удалось. — Именно. Пустяк. Увидимся!




Гарри повезло, он вышел из камина ровно за пять минут до начала совещания, как раз в ту секунду, когда Кингсли и Артур Уизли, беседуя, зашли в приемную со стороны лифтового холла. В открытой переговорной, слева от кабинета, уже сидели главы всех департаментов, за исключением отдела тайн — начальника невыразимцев никто и никогда не видел, кроме самого министра — и департамента магического правопорядка. Шеф Гарри находился в отпуске уже третью неделю и, судя по слухам, не собирался оттуда возвращаться.

— Минерва Макгонагалл заболела, — выпалил Гарри, накладывая заклятье от подслушиваний. — До понедельника вряд ли поправится.

Кингсли включился сразу:

— Чем это нам грозит?

— При худшем раскладе — минус пять голосов. Мы отследили, что на всех заседаниях трое голосуют всегда, как она: выживший из ума Демпси, осторожный Лливелин, который нашел после Дамблдора другой авторитет, и заискивающая перед директором Хогвартса миссис Грэттон. Еще есть Вейр, который любит быть в нейтралитете, но порой присоединяется к ним.

Лифт лязгнул дверьми, и Гарри, увидев Гермиону, включил и ее в заклинание.

— Минус пять голосов, — спокойно произнес Кингсли. — А у нас было тридцать, кажется? Остается двадцать пять. Не вижу причин для беспокойства. В полном составе Визенгамот не собирался с процессов над пожирателями смерти.

— Минус пять голосов? — Гермиона схватывала на лету. — Макгонагалл не будет?

— Не самый худший вариант. Вот с численностью могут выйти проблемы. Надо подумать, как собрать кворум, а уж собрав его, мы большинством голосов проведем закон.

— Легче простого. — Гермиона достала из кармана клочок бумаги, эффектно взмахнула им, увеличивая в размере. — Завтра «Пророк» выйдет с грустной историей о том, как шестилетнюю Нэнси Дженкинс в полнолуние укусил оборотень. Также выйдет интервью с членами Визенгамота, эпизодически посещающими заседания. Знаете, что сказала легендарная Гвеног Джонс о законе? «Опасная глупость». Разумеется, она собирается прийти и проголосовать против. Как и многие другие. Так что у нас теперь нет ни тридцати голосов, ни двадцати пяти. У нас больше нет нейтральных голосов. В лучшем случае мы можем надеяться на половину, но, руку на сердце, из нашей половины в понедельник побегут крысы.

— Субботний выпуск? — спросил Артур. — Ты уверена?

Гермиона передала статью ему.

— Откуда? — нахмурился он, разглядывая колдографии. — Одри?

— Нужно наложить вето на публикацию, — вмешался Гарри, выручая Гермиону. Судя по ее порозовевшим щекам, она не хотела выдавать своих информаторов, даже если тех и угадали.

— Ничего хорошего этим мы не добьемся, — покачал головой Артур. — Поползут слухи и быстро. И к той же информации отнесутся гораздо серьезнее, запретное всегда обладает мистическим ореолом. Воспаленные умы сразу сочинят заговор, мол, раз им есть что скрывать, значит, жертв больше. И понесется молва.

— Но и так оставлять тоже нельзя!

— А чего мы боимся? — спросил Кингсли, и все удивленно поглядели на него. — Ну будет статья. Поднимется шумиха. Истерики случатся, да, куда ж без них. И не ошибусь, если мы услышим о резервации для потенциально опасных существ. Ставлю галлеон, что заикнутся об этом уже в субботу.

— Все только и будут говорить о Нэнси Дженкинс, — тихо отозвалась Гермиона. — И закон отправят на доработку большинством голосов. А мы не сможем его оперативно вернуть на рассмотрение, когда шумиха стихнет. Его три года согласовывали со всеми отделами. Вряд ли во второй раз получится быстрее. Пока пройдут комиссии по доработке, пока новый виток согласования… да и кто гарантирует, что через три года не опубликуют историю еще про одну Нэнси?

Гарри почесал шрам, по привычке. Как будто тот помогал ему думать. Пробежался глазами по истории заболевания.

— А кто-нибудь проверял, действительно ли Нэнси заразилась? В «Пророке» не всегда за этим следят. Можно ли верить репортеру? Пусть он не лжет, но он может и заблуждаться, его могли провести. Статья написана с чужих слов. Работает ли этот врач в Мунго? Существует ли вообще на свете Нэнси Дженкинс?

— Верно, — кивнул Кингсли. — Гарри, выделяй людей, не из болтливых, чтобы проверить каждое слово. Гермиона, закон на доработку мы отправлять не будем. Мы перенесем заседание.

— Но это невозможно!

— И все-таки мы попробуем.

— Заседание Визенгамота не может быть перенесено, — Гермиона принялась за старое, цитировать, Гарри обожал ее такой, — если в повестку этого заседания включен вопрос, который согласно магической конституции имеет срок рассмотрения или предусмотрен пунктами двенадцать, тринадцать и четырнадцать третьей статьи действующего Закона.

— Да, ты права, — расстроенно кивнул Артур. — Третья статья регламентирует права магических существ. Не получается.

Гарри лихорадочно соображал. Они в тупике. Но выход есть всегда. Только где бы его найти?

— Визенгамот подчиняется департаменту магического правопорядка, так? Нельзя ли как-нибудь воспользоваться тем, что глава департамента болен? — спросил он.

— Говард не болен, — отмахнулся Кингсли. — Он хочет в отставку, а я ему ее не даю, заставляю работать. А он в отместку берет отпуска и больничные. Не знаю, кто из нас раньше сдастся. Мне страшно думать о смене главы магического правопорядка. Ведь это не обычный департамент. Тонны документов придется передать преемнику: по аврорату, по координации с группами быстрого реагирования из других департаментов. По уголовным и дисциплинарным слушаньям. По принятым и отправленным на доработку законам. По общественным вопросам. Ко всему прочему это означает приостановку всех дел на неделю-другую. В общем, кошмар и хаос, и их лучше оттянуть.

— Приостановка всех дел? — переспросил Гарри. — Всех дел, которые касаются департамента, в том числе и заседания Визенгамота?

Гермиона ахнула. Артур улыбнулся, блестя стеклами очков.

— Да, есть такая поправка, — Кингсли оставался совершенно спокоен, будто бы уже обдумывал такой вариант, чего исключать, конечно, было нельзя. — Правда, имелись в виду заседания Визенгамота по уголовным делам, но я не могу вспомнить, включено ли это уточнение. И если нет — у нас есть лазейка. Гермиона?

— Я проверю, — выдохнула та.

— А мы начнем совещание, все-таки. Я постараюсь потянуть время, чтобы ты успела.




На втором этаже, в соседней с авроратом комнате находилась библиотека законников. Заклинание поиска по контексту выдало дюжину томов и свитков, к счастью раскрытых и развернутых на нужных местах, причем необходимые абзацы подсвечивались — удобно, особенно если спешишь и некогда вникать в каждую строчку, а ошибаться никак нельзя.

Нужную поправку Гермиона нашла в пухлом административном уставе. Передача дел главы магического правопорядка расписывалась подробно, и да, подразумевала остановку всех заседаний. Не обязательно уголовных, подчеркивалось, что любых.

Превосходно.

Интересно, кого назначит Кингсли? Не обязательно кого-то из старой гвардии, но и не зеленых юнцов. Или проще взять человека со стороны?

Заклинание поиска по уставу выдало целую главу о требованиях к кандидату — довольно внушительный список. Кроме того, кандидат должен получить полное одобрение у глав департаментов. Интересно, кто на втором этаже самый достойный? Узнать у Рона, заодно забрать отчет? Успел ли он его доделать?

Гермиона легким движением палочки отправила книги и свитки по местам. Вышла из библиотеки и заглянула в аврорат. Тихо и скорее похоже на отдел клерков, а не оперативников. Заместитель Говарда Плата, Уильямсон — он работал еще при Фадже — читал «Квиддичное обозрение», удобно устроившись в кресле у окна с чашкой чая. Странно, почему он не ходит на совещания? Перекладывает свои полномочия на Гарри? Или не приглашают? Праудфут — еще один из старой гвардии — оформлял служебную записку. Рон подклеивал листы в брошюру. Столы остальных пустовали. Авроры на обеде или на вызове? Наверняка на обеде — мирное же время. Давно ничего экстраординарного не случалось. Рон шутил, что, как Гарри назначили старшим аврором, стало скучно работать: все темные маги и сочувствующие им — разбежались. Хотя Рон, конечно, выразился резче.

Так забавно наблюдать, как он поднимает голову, смотрит в упор и не видит, и только спустя несколько секунд замечает ее.

— Я за отчетом вместо Перси. Готов?

— Ага, держи! — Рон дернул палочкой, и последняя страница вклеилась с такой скоростью, что брошюру перекосило. — Спасибо, что прикрыла.

Гермиона широко улыбнулась:

— Пустяк.

Нет, ни Уильямсона, ни Праудфута Кингсли не назначит шефом. Ему нужен сильный союзник, авторитетный, на которого можно будет опереться. Надо будет после заседания с Гарри обсудить, кто из его коллег может подойти.

— Ты очень милая, когда так мечтательно улыбаешься, — Рон подошел ближе и понизил голос, но ни Праудфуту, ни Уильямсону не было до них никакого дела. — Разве ты никуда не спешишь? Тебя не ждут на первом этаже? Например, министр магии.

Время!

Гермиона кинулась к лифту, лишь глазами поблагодарив своего рыцаря — так было всегда, Рон ни капли не изменился, и как прекрасно, что он не изменился.

В приемной она перевела дух и как могла пригладила волосы. И только после этого вошла в переговорную.

Перед Кингсли отчитывался Скотт Фоули — глава магического транспорта. Старая песня о том, что запасы летучего пороха иссякают и нужны средства, чтобы строить альтернативные транспортные сети. Амос Диггори, возглавляющий департамент магических существ, тепло улыбнулся ей — он считался ее начальником, но пересекались они очень редко. Гораздо больше времени Гермиона проводила на первом и втором этажах, работая с Артуром, Гарри и иногда с Перси.

— Хорошо, что вы присоединились к нам, мисс Грейнджер, — кивнул ей Кингсли, и Гермиона, пробормотав извинения, проскользнула в кресло возле Перси — того посадили вести протокол, который обычно был за ней.

Как можно незаметней Гермиона передала ему отчет Рона, Перси благодарно кивнул — он трепетно относился к семейным связям и особенно опекал самого младшего брата.

Заседание текло по привычному руслу. Каждый глава департамента высказался о своих достижениях и провалах, в которых, конечно же, обвинил недостаточное финансирование. Не ново. Все привыкли к таким докладам, к тому, что к октябрю жалобы звучат все чаще и стихают только после принятия бюджета на будущий год.

Артур сообщил, что поправки к закону о правах оборотней готовы и от голосования он не ожидает сюрпризов. И что всем предстоит много работы, когда закон вступит в силу. Новые рабочие места, новые проблемы, разбор жалоб, апелляций — всего и не предусмотришь.

Превосходно, значит, министр решил не говорить ничего лишнего посторонним.

— Гермиона, у тебя есть что добавить? — спросил ее Артур.

— Да, благодарю.

Она поднялась, собираясь с мыслями, чтобы как можно точней передать смысл поправки. И чтобы поняли только свои.

— Не каждое заседание, по моему мнению, имеет такое значение для всего магического мира. Буквально каждый должен приостановить свои дела, чтобы узнать, вышли ли мы из средневековья или собираемся не только ждать нового темного лорда, который соберет вокруг себя недовольных, но и поспособствовать его приходу. Так что каждый должен хорошенько задуматься, каким он видит свое будущее. Спасибо за внимание.

Перси взглянул на нее, как на Сивиллу Трелони, навеселе предсказывающую нелепую кончину каждому встречному. Фоули вальяжно улыбнулся, мол, Гриффиндор — это так мило, зато честно. Диггори отвел глаза. А Гарри, Артур и Кингсли — поняли.

Гарри коротко улыбнулся ей, и очень трудно было сдержаться, не улыбнуться в ответ.

— Мы знаем, как долго вы трудились над этим законом, — вмешался убийственно вежливый Трейси Дэвис, международник — настоящий джентльмен, — и признаем, несмотря на небольшое преувеличение, правоту ваших слов. В понедельник мы вступим в эру Закона. И я очень ра…

Договорить он не успел: раздался хлопок, будто какой-то шутник проколол воздушный шарик, и посредине овального стола заседаний возник свиток, перехваченный алой лентой с серой вязью.

— Боюсь, с эрой Закона придется подождать, — вздохнул Кингсли, разглядывая вязь. — Перси, прочтите, пожалуйста, всем полученное прошение от Говарда Плата.

Перси торжественно встал, поправил очки, взял в руки пергамент, снял ленту и развернул его. Прочистив горло, он с выражением прочитал:

— Я, Говард Плат, слагаю с себя полномочия главы магического правопорядка по состоянию здоровья, прошу считать меня в отставке с момента прочтения данного прошения.




Шум, который поднялся после известия об отставке, был сопоставим разве что с криками спортивных болельщиков, когда их любимая команда нежданно-негаданно ловит снитч и заканчивает сложный матч с небольшим перевесом очков.

Кингсли — лиса. Знал, что написано в свитке, и держал его нетронутым, чтобы в нужную минуту, как фокусник — выудить из шапки подсаженного кролика. А потом наслаждался произведенным эффектом. Интересно, научился от Дамблдора? Или просто Дамблдор подбирал в Орден авантюристов и сорвиголов?

Нет, не зря Кингсли так легко сработался и с Люпином, и с близнецами — теми еще бедовыми ребятами.

Появление прошения об отставке проняло всех, даже Гарри, хотя он был готов. Но не к тому, что Кингсли объявит о ней так же, как спрашивал о показателях за неделю — буднично и деловито.

Главы департаментов успокоились не сразу, но как только шум в переговорной стих и стало слышно, как Диггори наливает себе воду из графина, Кингсли поднялся и прошелся взад-вперед.

— К сожалению, я не смог предотвратить этой потери. Никто не ожидал, что эта должность подорвет здоровье такого крепкого и сильного колдуна. Отличный сюрприз перед выходными, не правда ли? С понедельника у нас начнется передача дел, а значит, и внеурочные. Все департаменты так или иначе взаимодействуют с магическим правопорядком, поэтому попрошу вас ответственно подойти к делу и поощрять своих сотрудников сотрудничать с коллегами из магопорядка.

— Вы спешите, министр, — возразил Роджер Кэмпбелл, глава департамента магических происшествий и катастроф. — Необходимо сперва выбрать достойного кандидата.

— У меня уже есть человек на примете. — Кингсли не успел закончить предложение, как вокруг снова зашумели, но уже не так бурно, и он продолжил, не повышая голоса. — Очень достойный, уверяю вас. Меня осенило сразу, как только я услышал просьбу Говарда. Несомненно честный, может выступать как моральный авторитет, незапятнанный связями с пожирателями смерти. Воевал на нашей стороне. Очень сильный маг. Ответственный работник. Альбус Дамблдор весьма высоко ценил его и доверял.

Гермиона широко распахнула глаза: она явно догадалась. Догадалась раньше Гарри, раньше всех остальных. Хоть бы подсказку дала через зачарованный галлеон! А то Кингсли не очень-то торопится называть имя.

— Я спокойно доверю этому человеку свою жизнь. И, бесспорно, любой из вас. Несмотря на лишения, сердце его не ожесточилось. Он милосерден к оступившимся.

— Ваш кандидат — просто идеальный человек,— фыркнул Кэмпбелл. — Можно его, такого замечательного, прямо сразу выпускать на вкладышах к шоколадным лягушкам. В серии «Великие чародеи».

— Такие не ходят по грешной Земле, — улыбнулся Фоули.

Кингсли обвел всех глазами. Хитро улыбнулся.

— Вообще-то он сейчас сидит передо мной.

Гарри огляделся. Фоули разглядывал Артура, наверное, считая, что Кингсли назначит на такую должность своего знакомого из Ордена Феникса. Диггори удивленно озирался по сторонам, никак не находя среди них того человека, о котором рассказывал Кингсли. Дэвис и Кэмпбелл рассматривали друг друга и Фоули. Перси замер, не отрывая глаз от шефа, готовый немедленно записывать.

Похоже, Фоули прав. Наверное, Артур. Что ж — достойный выбор. Он компетентен, он знает многое, выходящее за рамки его служебных полномочий. Он верен своим принципам и он смел. Когда истинными убеждениями было опасно делиться даже с простыми магами, Артур не побоялся показать Ранкорну, что о нем думает и выказать гнев. Тогда под личиной Ранкорна был Гарри, искавший в министерстве медальон Слизерина, но Артур-то этого не знал! На него всегда можно опереться. Альбус Дамблдор несомненно уважал Артура и доверял ему. Не зря же Гарри разрешали проводить в Норе почти каждое лето. А еще Артур не был ни злым, ни взрывным человеком. Всегда мягкий, корректный, безукоризненно вежливый — в этом заключалась его сила, принимаемая многими за слабость. Да, с таким начальником интересно сработаться.

Но Кингсли считал иначе.

— Мой кандидат не стремится попасть на шоколадные вкладыши, Роджер. Он там уже есть. Да, я говорю о Гарри Поттере.

Что? Гарри растерянно перевел взгляд с Кингсли на сияющую Гермиону. Все разом заговорили, и не разобрать, кто и что. Или это Гарри не мог разобрать? Слова Кингсли его оглушили, выбили из головы все мысли, кроме одной: это розыгрыш?

— Гарри Поттер?

— Но он молод.

— Только двадцать два.

— Двадцать три.

— Он главный аврор. Почти четыре года в должности.

— Он очень юн.

Перси отчаянно строчил пером, пытаясь все записать, но довольно быстро сдался и даже отодвинул от себя чернильницу.

Кингсли дождался, когда его подчиненные иссякнут, выдерживая паузу ровно столько, сколько нужно, а потом заговорил вновь.

— Рад, что вы нашли только один недостаток у моего кандидата — возраст, и возражений к моему описанию не имеете.

— Вы спятили, — покачал головой Диггори.

— Есть у вас что-то по существу вопроса? Описание моего кандидата соответствует действительности?

Все, конечно, промолчали. Только уставились на Кинсгли, кто как: Фоули с усмешкой, Диггори удивленно. Дэвис и Кэмпбелл с любопытством.

Кингсли, Гермиона и Артур смотрели на Гарри. Кингсли твердо, уверенный в нем, Гермиона сияла, будто ее повысили. А Артур глядел с отеческой заботой.

— Гарри, а как ты сам, согласен? — спросил он.

Гарри поднялся, не чувствуя ни рук, ни ног. Голос тоже не слушался, хрипел так, будто снова ломался.

— Я не уверен, что подхожу.

— Почему нет? — спокойно спросил Кингсли. — Скажи, чем ты занимался после битвы за Хогвартс?

— Ходил на заседания Визенгамота. Готовился к тритонам экстерном.

Тогда, в мае девяносто восьмого, когда Кингсли стал исполняющим министра, они хорошо побеседовали о будущем Гарри. Кингсли спросил о планах.

Тритоны Гарри и не вспомнил. Но зато сразу сказал, что хочет присутствовать на судах. Участвовать в процессах.

«Обвинителем?» — понимающе кивнул Кингсли.

«Адвокатом», — ответил Гарри.

Он помнил свое дисциплинарное слушание. Он помнил, как судил Крауч в первую войну, как не пощадил сына. Он никогда не мог забыть, что Сириуса забрали в Азкабан, а его самого отдали воспитывать Дурслям. Он много чего помнил несправедливого.

«Я не хочу мстить, я хочу не давать мстить другим», — сказал тогда Гарри. И Кингсли назначил его представителем в Визенгамоте от нового поколения магов. Большая редкость в таком возрасте. До Гарри такая честь выпала только Альбусу Дамблдору.

— Ты поменял процедуру ведения дел.

Гермиона кивнула, поддерживая, и Гарри ровно произнес:

— Я использовал маггловское право. Презумпцию невиновности. Обвинителю требовалось доказать вину, а не наоборот, обвиняемому приходилось доказывать, что он ничего не нарушал. Слишком много было ошибок, сведения счетов, подтасовок и пренебрежения истиной в старых делах.

Гермиона тогда ему очень помогла с базовыми знаниями о праве. И порой участвовала с ним наравне в делах. Несправедливо, что отметили лишь его.

— Около года ты провел в комиссиях по амнистии, на заседаниях Визенгамота. А потом?

— Потом перешел в аврорат. Не хватало людей. Меня быстро повысили до старшего группы, потом до помощника главного аврора, потом и до главного аврора.

— Сколько фактически отсутствует Говард Плат?

— Три месяца.

— Все это время его обязанности кто выполняет?

— Частично его зам, Уильямсон, частично я.

— Его зам взял на себя Визенгамот и законников, а ты аврорат?

— Не совсем. Уильямсон занимается новым пополнением, снабжением, составлением расписаний. Я — авроратом, расследованиями и всем остальным. Но, разумеется, не один.

— Разумеется, — кивнул Кингсли. — Ну, господа, есть у вас еще возражения? Или более достойный кандидат?

— Ты же сам знаешь, что более достойного не найти, — проворчал Диггори.

— Перси, готовь магический контракт, бланк лежит в сейфе, туда нужно лишь вписать имя Гарри.

Перси выскочил из кабинета, как ошпаренный.

— Одно уточнение, господин министр, позволите? — заговорил Фоули. — Возможно, стоит пока назначить главного аврора исполняющим обязанности главы департамента. Во-первых, это предупредит протесты, связанные с возрастом кандидата. Во-вторых, позволит мистеру Поттеру немного расслабиться и постепенно войти в курс всех дел. В-третьих, мы можем собраться через квартал или полгода и обсудить, стоит ли убрать буквы «И. О.» перед должностью.

Гарри кивнул.

— Я согласен временно исполнять обязанности главы департамента магического правопорядка. Если я справлюсь, тогда эти две буквы никто не заметит. Если нет — то не потяну за собой вас.

Перси вернулся с пергаментом, куда лихо вписал название должности и полное имя, затем дал расписаться всем присутствующим, кроме себя и Гермионы.

Гарри подписывал последним.

Как только он оторвал перо от росчерка, появился еще один пергамент.

— Твой магический контракт, Гарри. Прочесть его можешь только ты, а вот нарушить — никто. Даже если уйдешь в отставку, пока будешь жив, будешь его придерживаться. — Кингсли протянул руку. — Поздравляю.

Гарри крепко пожал ее, и это стало своеобразным сигналом окончания совещания. Все поднялись с мест. Первой подошла Гермиона. Приобняла, и напряжение, которого он и не замечал, отпустило. Потом Артур хлопнул по плечу и пожал руку.

— Удачи и много сил, — искренне пожелал Кэмпбелл.

— Вы достойны, как никто другой, — произнес Дэвис.

— Поздравляю с повышением, — Фоули смотрел с интересом, но доброжелательно.

Диггори просто пожал руку.

— Очень рад твоему назначению, — пробормотал Перси.

— Гарри, не подведи! — сказал Кингсли. И тихо, чтобы никто не расслышал, добавил: — После совещания зайди ко мне. Нужно многое обсудить.




В кабинете Кингсли Гарри давно заметил старинный портрет надменной девушки с белым лицом и рыжими волосами. Немагический, как ни странно. На девушке было надето красное платье с расширяющими, как колокола, рукавами и пышной юбкой. Волосы зачесаны назад и убраны на затылке под шапочку. Никогда раньше Гарри и не думал спрашивать о ней. Но не сегодня.

— Кто это?

— Глориана, — отозвался Кингсли. — Королева фей. Магглы знали ее под именем Елизаветы Первой. Сквиб, увы. После ее эпохи началось разделение магического мира и мира магглов. Ее правление считается золотым временем. Присядешь?

Гарри рухнул в кресло, как подкошенный. Золотое время? Для всех ли? Магглы сейчас явно живут лучше. А вот волшебный мир, вероятно, — нет, застрял в прошлых веках. Не потому ли, что многие стремятся вернуться в свой золотой век?

— Ты прочел контракт?

— Еще нет.

— Тогда не буду тебя отвлекать. Ознакомься, а потом поговорим. Очень удачно, что мне нужно кое-что поручить Перси.

Кингсли вышел, оставляя Гарри с портретом и контрактом.

Общие слова о вступлении в должность. Перечисление отделов, которые ему подчиняются. Административные службы Визенгамота: законодательные и судебные. Силовые: аврорат, обеспечение магического правопорядка, выявление и конфискация поддельных защитных заклинаний и оберегов, борьба с незаконным использованием изобретений магглов, борьба с неправомерным использованием магии. Пока Плат отдыхал, часть его обязанностей тащил на себе Кингсли, а часть — Артур. А теперь Гарри отвечает за все.

«Глава магического правопорядка должен избегать конфликта интересов и в случае возникновения подобного конфликта сообщать о нем министру магии…

Глава магического правопорядка обязуется соблюдать закон и дух его…

Не обсуждать состав работников министерства с лицами, не имеющими допуска к подобным сведениям…»

И так далее, и тому подобное.

Гарри бегло просматривал текст, пока не обнаружил переливающуюся золотом строчку: «Глава департамента магического правопорядка обязуется не разглашать ни при каких обстоятельствах рядовой состав сотрудников отдела тайн и имя его руководителя».

— Обязуюсь, — пробормотал Гарри, и на пергаменте проявились полные имена сотрудников, работающих в отделе. Последним шло имя главы.

Гарри перечитал его несколько раз и даже ущипнул себя за руку.

Он никак не мог поверить написанному, хотя в душе, кажется, давно чуял правду.

Стало понятно многое. И в том числе — почему именно этого человека Гарри счел достойным должности главы правопорядка.

Должность главы отдела тайн занимал Артур Уизли.

Нелепый и даже порой смешной, увлеченный штепселями и батарейками, он не производил впечатления могущественного мага, разгадывающего секреты магии.

Как и Дамблдор. Кто его принял всерьез, когда он выпалил вместо приветственной речи: «Олух, пузырь, остаток, уловка»?

Очень умно: не прятаться, не секретничать, а быть собой, позволяя окружающим заблуждаться и судить по себе.

Но ведь правда многое стало понятно!

Вот почему Артур столько знал — то, что рядовой сотрудник знать не только не обязан, но и не может. В одиннадцать–тринадцать лет Гарри считал, что информация доступна всем работникам министерства, его удовлетворяли объяснения Рона. Став постарше, стал думать, что Дамблдор делился подробными сведениями со своим Орденом. Ага. Дамблдор. Делился. Еще смешней, чем предполагать, что работа в министерстве по умолчанию открывает доступ ко всему.

Вот почему Артур находился в отделе тайн, когда на него напала Нагини. Вот почему участвовал в рейдах, когда у пожирателей искали темномагические артефакты. Вот почему он вернулся в министерство, после того как Барти Крауч–младший запустил темную метку на чемпионате по квиддичу. И дневал и чуть ли не ночевал на работе при любом происшествии. А ведь он изначально числился в отделе, где следили за незаконным использованием изобретений магглов. А потом боролся с фальшивыми оберегами. Можно было догадаться, но ни у Гарри, ни у Рона, ни у Гермионы не возникло никаких подозрений. Казалось, что все министерские вышли на службу.

На чемпионате по квиддичу Артура с семьей пригласили в министерскую ложу. Перси только начал тогда работать, и никто не помнил ни его имени, ни фамилии. А к Артуру и Фадж, и Крауч, и Людо обращались по имени, как к равному. Почему это никому тогда не бросилось в глаза? Ни Гарри, ни Рону, ни Гермионе?

Интересно, кто-нибудь из семьи догадывался, что Артур фактически работал на двух должностях? Может быть, близнецы, они ведь были отцу ближе всех. Именно им он доверил фордик «Англия». Именно они, когда Артур стал бороться с фальшивыми оберегами, кроме приколов стали делать и защиту.

Альбус Дамблдор догадался точно. Не мог не догадаться, хотя он, будучи главой Визенгамота, мог и просто знать. А Кингсли, наверное, узнал только после победы, когда стал министром.

В курсе ли Молли? Она не может не знать. Или может?

А Гермиона? Она-то должна была давно заменить все несоответствия. И то, что Артур помогал ей с написанием закона. И то, что на рабочем месте его часто не застанешь. И то, что он посещает еженедельные совещания, куда допускаются только главы департаментов. А камин в приемной министра, настроенный только на избранный круг?

Как жаль, что нельзя поговорить с Гермионой. Сейчас очень бы пригодилось ее умение анализировать.

Гарри ведь и самого приглашали на совещания весь последний год. С очевидной теперь целью. Натаскивали. Проверяли. Видимо, Кингсли присматривался, решая кто станет его силовиком, намного раньше и не так спонтанно, как показалось.

Если задуматься, Кингсли продвигал Гарри все пять лет. Сперва — Визенгамот и апелляции. Гарри выбрал суды сам, но если бы министр не подписал назначения — ничего бы не вышло. Потом перевод в аврорат. В аврорах и старших аврорах Гарри задержался недолго — и двух месяцев не прошло, его сразу назначили главным. Сперва исполняющим обязанности, а когда убедились, что тянет — и постоянным. А теперь вот и главой магопорядка. Такая стремительная карьера любого другого сотрудника министерства вызвала бы скандал. Кингсли повезло, что Гарри Поттер — исключение из всех правил.

Артур, конечно, опытнее Гарри и куда лучше годится на пост руководителя правопорядка. Но, похоже, Кингсли выгоднее, чтобы два его сторонника занимали ключевые должности.

Интересно, а какие планы у него на Гермиону? Ее тоже неспроста ввели в курс дела. Министр явно затеял что-то масштабное. Исследователь, силовик и законник? Артур, Гарри и Гермиона? Что Кингсли затевает, какую реформу готовит? Если нужны они втроем. Неужели замахнулся на невыполнимое — привести все устаревшие нормы в соответствие международным стандартам? Соблюдение прав несовершеннолетних, права меньшинств — первые ласточки, поправки к закону о домовых эльфах, успешно принятые два года назад, и вот — права оборотней. Изменение отношения к магглам, к манипулированию памятью.

Даже если удастся воплотить только часть задуманного, то их дети — конечно, когда они появятся! — будут жить в куда лучшем мире, как о том и мечтал Люпин.

Гарри оглянулся в поисках воды: в горле пересохло. Интересно, ел ли он сегодня что-нибудь? Беседу с Невиллом — помнил, а съел ли свой обед — нет. Голову кружило то ли от голода, то ли от перспектив.




Гермиону задержал Диггори и долго расспрашивал о какой-то ерунде. Она отвечала, не вдумываясь в слова, все еще пребывая под впечатлением совещания.

В такие моменты особенно остро становилось понятно, почему Кингсли министр. Немного хитрости, напора, смелости, ума и много работы. Сортировочная шляпа гордилась бы, что качества всех основателей сошлись в одном человеке.

Но назначить Гарри? Сумасшедший, блестящий ход!

Диггори отстал, и ноги сами понесли Гермиону в аврорат, к Гарри. Но его там не оказалось— зато нашелся Рон с лихорадочно блестящими глазами, сразу утащивший ее в архив — длинную прямоугольную комнату без окон, где хранились отчеты и текущие дела.

— Мне Перси рассказал, — шепотом произнес Рон, прислоняясь к хлипкому стеллажу с папками. — С ума сойти. Гарри думает, как проставляться?

— Знаешь, на его месте я бы сейчас вообще ни о чем не думала.

Каково это, в двадцать три года занять такую должность? Рон прав — сойти с ума, не иначе. Но разве с Гарри когда-нибудь было по-другому? А как Кубок Огня выбросил его имя? Вот, пожалуй, и теперь случилось что-то подобное.

Неожиданное.

— Тогда мы должны ему помочь. Друзья мы или кто? Уверен, мама завтра устроит праздничный ужин. А сегодня можем куда-нибудь сходить. Отдел игр проводит какой-то чемпионат, я плохо запомнил какой, даже вроде сняли клуб для своих сотрудников. Можно пойти туда.

Рон радовался за Гарри. Чересчур бурно. Лохматил волосы. Пару раз пустил смешок. Размахивал руками. На лице сиял румянец.

— Ты рад за Гарри?

Вопрос захватил Рона врасплох. И он сразу забыл о глупостях.

— Конечно, я рад! А кто станет главным аврором — известно?

Гермиона улыбнулась. Серьезный и чуть взволнованный — прекрасное сочетание. Хотелось обнять и провести ладонью по волосам.

— Ничего не известно, совсем. Кингсли нас здорово всех ошарашил.

— Еще бы. Надеюсь, они не поставят на место Гарри Праудфута.

— А ты не думал, что Гарри может выбрать тебя?

Рон испуганно помотал головой.

— Ни за что! Это же круглосуточная работа. Внеурочное время, за которое никто не заплатит. Я не смогу ничего. Ни наведываться к Джорджу, ни играть с Фредди вечерами или в выходные. Ведь и в субботу могут вызвать, и в воскресенье. И отчитать за любой провал. Нет, спасибо.

— Ты не хочешь сделать карьеру?

— В магопорядке? Нет. Не хочу.

— И никаких амбиций? Тайных желаний?

— У меня была заветная мечта — стать старостой и выиграть школьный кубок в квиддич. Она сбылась. А когда-то казалась такой недостижимой. Сейчас и кресло министра магии таким не кажется. Даже наоборот: куча головной боли и гора критики в виде награды. У главы магопорядка — тоже.

— Не преувеличивай.

— Я даже преуменьшаю. Гарри и сейчас толком не бывает дома, да и дома-то у него нет. Иногда он ночует здесь, ты знаешь? У нас в дежурке есть диван. Боюсь, скоро совсем переселится жить в министерство.

— Джинни не даст.

— Джинни не до Гарри, она разъезжает круглый год со своими гарпиями. И ее я понять могу, у нее не работа, а квиддич. А Гарри любит больше всего на свете именно работу. И чем труднее, тем он счастливее. Если бы потребовалось держать небо, то он бы тоже попробовал.

— Кому-то надо держать небо.

— Кому-то надо расслабиться. И пожить в свое удовольствие. Иногда я... хочу написать заявление об отставке. И уйти в магазин ультрафокусов. Заниматься приколами, покупателями, жить в Косом переулке.

Рон неудачно двинул локтем, и папка с его отчетом полетела вниз. Гермиона взмахом палочки остановила ее и отправила на полку.

— Отчеты у меня уже в печенках. А сегодняшний никто и не смотрел, Перси сказал. Бессмысленная работа. На что я трачу половину пятницы?

Рон подвинулся к Гермионе, обнимая за плечи.

— Ты же не бросишь меня, если я уйду работать к Джорджу? И перестану спасать мир? Мама точно вздохнет с облегчением. Когда я на дежурстве, она дежурит вместе со мной, дома около часов.

— Рон, я люблю тебя не за спасение мира. Но подумай о Гарри.

— О Гарри? — не понял Рон.

— Первая бумага, которую Гарри получит после чтения должностных инструкций, первая, которую он подпишет — будет твоей отставкой?

— Гм.

— Если уж ты не веришь в него, если уж ты не поддержишь, то что же будут думать другие?

Рон помотал головой, будто прогоняя наваждение.

— Я не подумал. Да, это очень некрасиво.

— Именно, — перевела дух Гермиона, — и не только перед Гарри, но и перед Кингсли. Так что там за чемпионат в клубе организовал отдел игр? — спросила она растерянного Рона.

Пусть лучше он думает о вечеринке.




Гарри и предположить не мог, что Рон потащит их в клуб на международное соревнование танцовщиц бурлеска. Департамент игр снял ночной клуб в Сохо, но со своим персоналом, и почти все министерство отправилось смотреть на раздетых ведьм.

Прислушиваться к коллегам посреди грохочущей музыки было не просто, Гарри часть реплик считывал по губам, протискиваясь к столику у сцены — лучшие места заняли его бравые авроры. А на сцене…

Щеки запылали, и Гарри поспешно отвернулся. Хотя казалось бы, чего он в жизни не видел.

— Да, — Гермиона, как всегда, появилась элегантно, будто соткалась из воздуха, — ты совершенно прав. На них нет костюмов.

Но светящиеся кисточки вместо сосков?

— Метаморфы.

Значит, на головах тоже не парики. Волосы сами переливаются всеми цветами.

— Отличное место, — язвительно произнесла она. О смысле слов Гарри догадался, а ядовитый тон прочел по усмешке.

Бедный Рон, хотел устроить крутую вечеринку, а теперь получит недовольную Гермиону на все выходные.

Несколько столиков, сдвинутых прямо у сцены, накрывали чары, приглушавшие рев музыки: Рон и ребята из аврората постарались. Разгоряченные представлением и огневиски, Гарри и Гермиону они заметили не сразу, только когда номер закончился.

— Давно здесь? Я и не надеялся, что вы оторветесь от своих бумаг. — Рон улыбался, но уши у него покраснели. — Будете что-нибудь пить? У нас есть виски. Но в меню я видел коктейли попроще…

Француженок на сцене сменили шведки, и Рон забыл договорить.

— А это вейлы.

У Гермионы наметанный глаз: пять лет в департаменте магических существ не прошли даром.

Интересно, вся вечеринка так и пройдет? Рон и ребята будут пялиться на сцену, а они с Гермионой — выдерживать паузу вежливости, дожидаясь, когда можно уйти домой.

— Ну как, Гарри, тебе понравилась отвальная? — после третьей кружки огденского и под выступление горячих испанок спросил Рон. — Я чемпион, меня никому не переплюнуть. Когда будешь проставляться по поводу назначения — имей это в виду.

— Я попрошу прийти Джинни и привести с собой «Холихедских гарпий». Уверен, Гвеног не откажется поставить кое-каких чемпионов на место.

— Гарпии, конечно, чемпионы страны четвертый год подряд, почти четвертый год, и это круто. Но честно, Гарри, среди них только одна красотка, и та — моя младшая сестричка. А здесь погляди сколько.

Коллеги смотрели на них во все глаза.

— Гарри, ты уходишь из аврората?

— Как же так? И ничего не сказал!

— Пять лет вместе, и молчок?

— Тебе будет скучно без оперативной работы. Без нас.

— Рон, ты не сказал им? — удивился Гарри. — Поразительно. А что вы тогда отмечаете?

— Я подумал, что правильней будет, если ты сам все расскажешь.

— Что случилось?

— Не тяните соплохвоста за хвост!

Гарри поправил очки. Вздохнул. Деваться некуда. Когда-нибудь придется им сказать. Почему бы не сейчас? И почему он чувствует себя предателем?

— Парни, я не ухожу из министерства. Я даже из нашего департамента не ухожу. Но у вас будет другой начальник.

— Тебя понизили?

— Наоборот. Кингсли подписал приказ. С понедельника я шеф магопорядка.

— Ух ты.

— Поздравляем.

— Рад за тебя.

Гарри хлопали по плечам, произносили все, что положено, но смотрели уже иначе. Настороженно и будто ожидая подвоха.

Он отлично их понимал. В двадцать три года занять такую должность, пусть и после пяти лет оперативной работы, после руководства аврорами — несколько чересчур. Да, сразу после падения министерства, после битвы за Хогвартс, смертей Волдеморта и многих колдунов, составлявших костяк старого министерства, возможность возглавить аврорат казалась само собой разумеющейся.

Но за пять мирных лет многое изменилось. В том числе и благодаря ему.

Поэтому их настороженности стоило бы порадоваться, но не получалось. Получилось только показать, что все в порядке. А улыбнуться и весело произнести тост помогла Гермиона, под столом слегка сжав ладонь.

Она-то многое понимала. Даже порой слишком многое.

На сцене мельтешили девушки, красочное шоу катилось вперед, Рон с аврорами опять отвлеклись на призывное вращение бедер. Гарри и Гермиона, не сговариваясь, аппарировали на улицу, так и держась за руки.

— Не бери в голову, Гарри. Они привыкнут. Из тебя выйдет хороший глава департамента. Да и Кингсли на этом посту нужен надежный человек. Сам же знаешь…

Глава департамента магического правопорядка — отличная ступенька для должности министра. Правда, Гарри никто не назначит министром еще лет так двадцать, так что Кингсли не стоит беспокоиться.

— Многие все бы отдали за такую власть. Все силовики, вся администрация Визенгамота — в твоих руках.

— Эта должность — лишняя головная боль, Гермиона.

— Знаю. Но если не ты, то кто?

Вот этого Гарри особенно не любил. Он глубоко глотнул вечернего воздуха,и обнаружил, что они так и держатся за руки, стоя посреди улицы.

Пальцы разжались, и Гермиона поняла. Отошла на несколько шагов.

— Пройдемся до Гриммо?

— Может, мне лучше тебя проводить?

Гермиона махнула рукой.

— Я аппарирую с Гриммо или воспользуюсь там камином. Неважно. Тебе надо пройтись.

— Боишься, что со мной что-нибудь случится?

— Гарри, за эту должность могут и убить. Так что я тебя поохраняю, пока твои коллеги набираются и глазеют на раздетых девиц.

Гермиона преувеличивала и сильно. Максимум, чего стоило опасаться Гарри, так это Перси, удвоившего свое дружелюбие, да постоянного завала в делах.

— Не откажусь от компании.

Вот кто не станет его доставать, трещать без умолку, а вместе помолчит — так Гермиона. Привычная и родная, как сестра.

— Есть данные по делу Нэнси Дженкинс?

— Есть, — кивнул Гарри. — В «Пророке» не наврали, ну, кроме несущественных мелочей. Перепутали врача, диагноз ей поставили в начале лета, а сейчас пробовали модификацию ликантропного зелья.

— Жаль. А нашли виновного?

— Конечно, нет. Всего семьдесят пять оборотней. И для Нэнси они все выглядят одинаково после превращения, сама понимаешь. Помнишь Люпина? Смогла бы ты его отличить от другого? Дать какие-нибудь особые приметы?

Гермиона вздрогнула.

— Нам тогда повезло, что мы спрятали в лесу Клювокрыла.

— А помнишь, как мы на нем полетели спасать Сириуса?

— А помнишь, как Сириус удивился?

— А как возмущался Снейп? Как от него уплыл орден Мерлина первой степени. Как он обвинял нас, и Фадж не поверил.

— Каким же Дамблдор был авантюристом, что позволил нам такое.

Они переглянулись, счастливо улыбаясь. Уже почти показалась площадь Гриммо, и Гарри понял, что не хочет идти к себе, не хочет отпускать Гермиону.

— Не желаешь выпить чаю? Кричер будет доволен, он всегда столько готовит, а я почти и не появляюсь дома.

— С удовольствием, — мягко ответила Гермиона.

— Надо же отметить мое назначение без рева музыки и голых девиц.

— Не обижайся на Рона. Он хотел как лучше. Просто у него чуть иное представление о хорошей вечеринке.

— А мне еще недавно нравились его представления.

— Ты повзрослел, Гарри. А он соответствует своему возрасту. Беззаботный, веселый мальчишка.

— Поэтому он тебе и нравится?

— Гораздо чаще он меня раздражает. И мне нравишься и ты.

— Раздражает? — огорчился Гарри.

— Мы слишком давно встречаемся, так что ничего удивительного. Мы разные. Иногда различия умиляют, иногда бесят. И его тоже. Но я не унываю. У Одри и Перси же все замечательно. Значит, и у нас будет.

Они подошли к особняку, который уже не защищали чары Фиделиуса. Гарри открыл дверь, пропуская Гермиону вперед.

«Ты тоже мне нравишься», — так и не произнес он.

Как у Молли получилось собрать всех и устроить праздничный ужин за один день — Гарри мог только гадать. Если бы в министерстве работали такие Молли — они бы все жили уже в золотом веке. Никакой волокиты, комитетов, инстанций, сопротивления. Слаженный рабочий механизм. Все заняты делом, и ни на кого не надо давить, заставлять, уговаривать, словом, никакой головной боли. Но Молли Уизли, к сожалению, существовала в единственном экземпляре.

В Норе собрались все Уизли, за исключением Чарли, приславшего Гарри поздравления из драконьего питомника. Перси пришел вместе с Одри — и от них Гарри получил письменный набор, зачарованные маггловские перьевые ручки: строго деловое перо, перо разъярившегося шефа и так далее. Рон по секрету шепнул, что среди них есть сюрприз от Джорджа, а значит, это могла быть любая пакость. Самопишущие перья и ручки из ультрафокусов Уизли оскорбляли хозяина и читателей, вместо английского выдавали предложения на латыни и греческом, а экземпляры для взрослых — конечно, раскупаемые малышней — заменяли приличные обороты на ругань портовых грузчиков.

Пришла Андромеда с Тедди. Тедди тут же залез Гарри на колени, рассказывая о своих важных делах. Джордж и Анжелина выскочили из камина с двухлетним Фредом, и Тедди тут же переключился на них. Джордж показывал фокусы, а Фред заливался от смеха, когда Тедди менял цвет волос, а уж когда у того нос превратился в собачий, Фред с восторгом потянулся и сжал черный шарик. Тедди заревел от боли, Фреда тут же оторвали от живой игрушки, и он заревел от обиды. Но Джордж вытащил синий свисток, в который можно высвистеть плюшевую зверушку, и слезы тут же высохли. Тедди убежал показывать его бабушке, а Фред перекочевал к Гарри на колени и заулыбался. Это же было почетное место Тедди, и он его занял.

— Вот хитрюга, — восхитился Джордж.

— Джордж, — позвал со двора, где устанавливали столы, Ли Джордан. — Радио не ловит.

В итоге Гарри оказался в гостиной с Фредом на руках один. Но он нисколько не возражал. Суета вокруг, родные лица, разговоры, внезапно посерьезневший Фред — умиротворяли.

Гарри чувствовал, что он дома. Не в министерстве, не на Гриммо, не у Аберфорта, а именно здесь, в Норе. Когда-то домом для него был Хогвартс. Когда-то, когда он еще толком не понимал, что такое — дом. Гарри не отказался бы от своего собственного, но пока Джинни играет в квиддич, пока они не женаты — какой смысл в семейном гнезде? Все свободное время проходит в министерстве. И выходные, и вечера до глубокой ночи. Да порой и ночью могут поднять с постели по срочному вызову. Дом бы стоял заброшенным и быстро догнал в запущенности особняк на Гриммо, 12 — тех, допобедных, времен. Оттого Гарри и любил бывать в Норе, в ее теплой семейной обстановке.

— Не помешаю? — спросил Артур, усаживаясь в кресло напротив.

Гарри покачал головой. Совсем нет.

— Ты не злишься на меня? Из-за того, что я вводил вас всех в заблуждение?

Гарри рассеянно отодвинул руку Фредди, потянувшегося поиграть с его очками.

— Нет, — ответил он. — Совсем нет. Я удивлен.

Артур понимающе кивнул. И у Гарри лицо тут же запылало.

— Не из-за того, что эта должность не ассоциируется с вами. Нет. Скорее, из-за того, что я мог бы догадаться раньше. Как аврору — мне грош цена. Никакой наблюдательности и логических выводов. А ведь фактов и нестыковок было предостаточно.

— На привычное никогда не обращаешь внимание. Особенно если некоторые факты принимаешь за само собой разумеющееся.

— Молли знает?

— Не все. Но в общем, конечно. Такое невозможно скрывать от супруги.

— А еще кто-нибудь?

— Никто. То есть мы никому не говорили. Но не удивлюсь, если кто-нибудь из детей догадался. Они у нас все смышлёные.

— Это точно.

Рон и Джинни не знают и не догадываются, иначе бы Гарри знал. Перси? Вполне мог сопоставить полномочия отца и его служебные обязанности. Близнецы? Чарли? Билл? Они наблюдательны и умны. Близнецы с Артуром много чего делали вместе. Возились с машиной, с оберегами.

— А поездка в Египет? Вы действительно выиграли в лотерею?

Артур снял очки, протер их носовым платком.

— Скажем так, Гарри, — тщательно подбирая слова, произнес он. — «Пророк» действительно разыграл билеты, и мы действительно их выиграли. Но лотерею и выигрыш подстроил отдел тайн. В Египте нашли одно весьма нехорошее захоронение и запросили нашу помощь. Мы разработали операцию под прикрытием. Так как меня никто бы не заподозрил, пришлось ехать самому и брать с собой семью.

— И ваша фотография попала в газету. Которую министр взял с собой в Азкабан. Это тоже была операция отдела тайн?

Артур глубоко вздохнул.

— Нет, Гарри. Такое никто не планировал. И даже предсказать не мог. Одна случайность — мое задание и легенда для него — сложилась с другой — визитом Фаджа в тюрьму, и…

— Остался бы Сириус жив, если бы не сбежал тогда?

— А ты бы хотел, чтобы он остался в Азкабане?

Гарри пересадил Фреда на другое колено. Тот потянулся к запястью Гарри, к золотым часам, и с восторгом стал наблюдать за секундной стрелкой.

— Нет, — очень неохотно выдавил из себя Гарри, глядя на часы брата Молли, — он был свободен два года перед смертью, по крайней мере он был свободен.

— Ты хотел сказать три? — мягко переспросил Артур.

— Два. Фамильный особняк для него тоже стал тюрьмой. — Гарри немного помолчал, прежде чем признаться: — Иногда я думаю, как бы все сложилось, если бы он не убежал. Если бы Питеру не пришлось разыскивать Волдеморта. Если бы… Сколько много разных «если».

— И немало их еще будет. Не всегда ты сможешь предсказать развитие событий, спланировать благополучный исход, удержать контроль. Да и не надо, пожалуй. Одному стоит научиться, впрочем, ты и так это уже умеешь.

— Что именно?

— Извлекать ресурс из любой ситуации. Даже из проигрышной.

— Как поступал Дамблдор?

— Как поступает любой мудрый человек. А Альбус был именно таким.

— Это напутствие перед вступлением в должность?

— Дружеский совет. И его стоит относить не только к политике. Но и к обычной жизни, к повседневным делам.

Камин вспыхнул зеленым, и из него появилась Флер, а за ней Билл с трехлетней Виктуар на руках.

Флер защебетала:

— Папа, Гарри, Фредди, добрый вечер. Смотри, Вики, Фредди уже здесь.

Фред потянулся к Биллу и Вики, ведь у Билла на ухе висел клык, за который интересно дергать.

— Поздравляю, — сказал Билл Гарри, забирая и Фреда к себе. — Ну что, парень, пойдем смотреть на гирлянды? — обратился он к племяннику.

Но выйти он не успел, в гостиную зашли Молли и Гермиона.

И защебетали не хуже Флер. Из всех охов и ахов Гарри понял только, что Вики выросла очень сильно за ту неделю, что ее не видели, что у нее красивое платье, замечательный папа и мама тоже ничего.

Джинни опаздывала, и из-за детей за столы сели, не дожидаясь ее. Смеркалось, Джордж зажег разноцветные фонарики, развешенные на деревьях. Тихие разговоры, стрекот цикад, приятная простая еда: курица с запеченным картофелем, пикули, вкуснейшие пироги Молли с разными начинками. Джинни появилась к десерту — Тедди не дал ей сесть рядом с Гарри, пришлось ограничиться поцелуем в щеку в качестве извинения. Рон, сидевший напротив, отзеркалил Гарри по привычке: приобнял Гермиону и ткнулся носом в ухо.

Гарри поморщился, а Молли улыбнулась.

— Ну и когда ваша очередь? — спросила она, отпивая вино.

Лицо Рона пошло пятнами, а Гермиона выдавила из себя улыбку. И Джинни пришла ей на помощь.

— Мама, ты еще не женила Чарли. Наша очередь после.

— Ну, если вы собрались ждать Чарли, дорогая, вам придется ждать очень долго.

— Когда закон об оборотнях заработает и Гермиона сможет со спокойной совестью уйти из министерства, тогда мы подумаем о свадьбе, — нашелся Рон.

Гермиона замерла, ее губы сжались в тонкую линию, а в глазах сверкнул огонь. Попробовал бы Рон такое сказать Джинни, мол, после финального матча ты бросаешь квиддич.

— Тью! — махнула рукой Молли. — Ты не читал сегодняшний «Пророк»? Статью о малышке, которую укусил оборотень? После такой статьи Визенгамот вряд ли одобрит опасный закон.

— Опасный? — переспросила Гермиона своим особым тоном, и Рон тут же закашлял.

— Конечно опасный. Оборотни — разные. И говоря откровенно, мы знали лишь одного действительно здравомыслящего из них. Остальные вовсе не такие. Очень многие нападали на людей, обращали их или считали это естественным. И таким давать права, работу? Знаю, вы с Артуром хотите добра, но порой добро может обернуться большим злом. Министерство уже брало на работу темных существ, дементоров. Теперь ту же ошибку хотят совершить и с оборотнями.

Гермиона не отодвинула тарелку и не начала спор. Она лишь отложила вилку.

— Предполагается контролировать прием ликантропного зелья, — произнесла она. — И если какой-то оборотень будет пропускать прием — попадет под жесткие санкции. А если еще и причинит кому-то вред, то будет отвечать по закону.

— Он сможет напасть прежде, чем его накажут. Вот только пострадавшим будет на наказание плевать. — Молли выразительно посмотрела на Билла.

— Но и сейчас оборотень может напасть, убить, обратить.

— И в чем разница?

— В том, что сейчас он ничем не защищен и у него нет денег на зелье, потому что нет работы, нет прав.

Молли скептично поджала губы, и Рон отчаянно попытался вмешаться.

— А что случится, если закон отправят на доработку?

— Что случится? — переспросила Гермиона. — Бессмысленная потеря времени и сил. Доработка, согласование, повторное прохождение через комиссии…

— Так что, мама, — подытожил Билл, — тебе надо скрестить пальцы, чтобы в понедельник все прошло удачно. Иначе Рон и Гермиона не поженятся в ближайшие лет пять.

— В понедельник не будет голосования, — произнес Гарри.

— Не будет? — удивились все разом.

— Нет. Из-за моего назначения. Все заседания откладываются до тех пор, пока мне не передадут дела. Мораторий примерно на две недели.

— Только попробуй принять дела до финального матча! — заявила Джинни.

— Кто бы знал, от чего зависят права оборотней, — хмыкнул Рон.

Джинни даже не повела ухом.

— Значит, ты сможешь прийти в этот понедельник на матч с «Гарпиями»? — спросила она у Гарри.

— Более того, — усмехнулась Гермиона, — Гарри сможет теперь заменить ловца.

Она смотрела прямо в глаза Гарри, и он, кажется, начал понимать, почему она это сказала.

— Ты будешь играть в благотворительном матче? — улыбнулась Андромеда. — Мы с Тедди придем поболеть за тебя.

Гермиона перевела взгляд на нее, потом на Тедди. И едва заметно кивнула Гарри.

Ему большего и не потребовалось. Он все понял.

— А я потом его покатаю на метле. Если вы разрешите.

— Блеск! — расплылся в улыбке и Рон. — У нас появился шанс победить.

— Победить? — хмыкнул Ли Джордан. — Вы победите, если только вам поддадутся. У «Пушек Педдл» и то больше шансов стать чемпионом сезона, чем у вас победить.

— Надейся хотя бы не всухую продуть, Ронкин, — добавил Джордж. — Кто бы мог подумать, наша крошка Джинни в квиддиче может разделать под орех своих братьев.

Атмосфера разрядилась окончательно. И Гарри с легкостью пообещал Тедди сходить завтра в Косой переулок за квиддичной мантией. И себе заодно купить.




Вечер, нежный и теплый, превратил Рона в пудинг и толкал на разные глупости. Подхватить перед аппарацией Гермиону и закружить. Закрыть глаза и представить, как дома он положит голову ей на колени и попросит почитать вслух то, что она изучает перед сном. Пусть это будет законопроект.

Но Гермиона холодно отстранилась после аппарации и так поглядела, что на мгновение Рон подумал, что от вина у него голова пошла кругом и он забрал с собой по ошибке Флер.

— Что случилось, сладкая? — Рон попытался обнять ее со спины и шутливо положить подбородок ей на плечо. Но Гермиона досадливо увернулась.

— Ничего.

— Признаю, что болван, и сдаюсь, моя королева, — Рон сел на пол, на одно колено, и сделал вид, что отдает ей меч. — Шах и мат. Только расскажи, где я допустил ошибку на этот раз.

Он ткнулся носом ей в колено и шмыгнул, как щенок. Она всегда начинала улыбаться, когда он так извинялся, даже если была сердита, как тысяча разъяренных гарпий. Рон украдкой посмотрел наверх. Так и есть: уголки губ подрагивают и Гермиона делает все, чтобы не рассмеяться.

— Я прощен?

— Только если выкинешь из головы идею, что я собираюсь увольняться из министерства.

Рона будто окатило холодной водой. Или просто засквозило из открытого окна порывом северного ветра?

— Как не собираешься? Ты же сама говорила.

Ведь еще неделю назад она жаловалась на Диггори, с доброжелательной улыбкой вставляющего свои замечания в ее проект. И на миссис Эджкомб, которая не забыла, что именно проклятье Гермионы испортило лицо ее дочери Мариэтты.

— Я собираюсь уходить из отдела, Рон. А не из министерства. В этом отделе я все, что могла — сделала, изучила, поняла. Нужно двигаться дальше.

— И куда ты собираешься двигаться?

— Пока думаю. У меня несколько предложений. Посмотрю после заседания Визенгамота. Кингсли предлагал мне возглавить один из отделов в магопорядке. Есть вакансия в отделе по несовершеннолетним, есть в законодательной комиссии. Отдел тайн меня тоже зовет. Артур советует не спешить, поэтому я…

Гермиона говорила и говорила, явно оттаяв и не замечая, что теперь не по себе Рону.

— А как же свадьба? — вырвалось у него. — Мы же собирались пожениться.

И даже придумали, что у них будут сын и дочка. Умные в маму. Веселые в папу. И имена подобрали: Хьюго и Роза.

— А как свадьба может помешать моей карьере? — нахмурилась Гермиона.

— Но дети…

— Существуют зелья и заклятья, которые облегчат даже самое трудное положение.

— Ты собираешься работать до последнего?

— А что в этом такого?

Рон не нашелся, что ответить.

— А потом? Кто будет ими заниматься потом? До школы.

— Ты считаешь, что я должна буду стать домохозяйкой? Как твоя мама?

— Не только как мама. И как другие. Как Флер.

— Флер! Замечательный пример, — фыркнула Гермиона. — Приехала девушка стажироваться в Англию, работала в банке с заклятиями, стала учить английский у Билла, вышла замуж, и теперь все, что ее заботит — дом, дочка и муж.

— Но что в этом плохого?

— Ровным счетом ничего, Рональд. Кроме того, что я не Флер, не Молли и не другие. Поднимайся с колена, хватит дурака валять.

Ни одна шутка, как назло, не придумывалась, зато внутри сжало от обиды, но он помнил, что обиду показывать глупо. Он уже, обидевшись, наломал дров пять лет назад, поэтому больше — ни-ни.

Камин полыхнул изумрудным пламенем, Гермиона отступила в сторону, и в огне появилась голова дежурного.

— Сэр, — произнес тот, делая вид, что старший аврор, преклонивший колено посреди гостиной, самое обыденное зрелище, — в архиве сработали сигнальные чары.

— Мерлиновы подштанники, — недовольно проворчал Рон, радуясь внутри, что ему не придется продолжать разговор с Гермионой. Пока он осмотрит архив в министерстве, пока вернется, та ляжет спать, а утром — утром у нее будет уже другое настроение.




Тедди сморило прямо за столом, и Андромеда засобиралась домой.

— Давайте, я вас провожу и помогу уложить его, — предложил Гарри, и когда Андромеда кивнула, поднял крестника на руки. Джинни на мгновение надулась, но пока Молли заворачивала для Тедди и Гарри по пирогу на утро, оттаяла и беззвучно прошептала: «Встретимся у тебя».

Гарри и Андромеда вышли в темную ночь, немного прогуляться после плотного ужина перед аппарацией. Моросило, но после теплой Норы дождь приятно охлаждал.

— Спасибо, Гарри, что составил компанию.

— Мне совсем не трудно, Андромеда. — Гарри замялся. — Тем более, что мне надо с вами поговорить.

— Я так и поняла. Ты не хочешь, чтобы мы приходили на матч?

Гарри остановился.

— Откуда вы... нет, это не совсем так.

Андромеда положила руку ему на локоть.

— Ты не всегда умеешь скрывать чувства. И я заметила, что своими словами доставила тебе неудобство. Ты очень нарочито обрадовался.

— Понимаете, на матче будут журналисты…

— Они будут в любом случае.

— Да. Но если я буду играть, то их будет в разы больше. Они будут подлавливать меня повсюду. И Тедди тоже невольно попадет в центр внимания.

— А ты не хочешь, чтобы снова ворошили прошлое? Чтобы писали о Нимфадоре, о Реме?

Слова давались с трудом. Да, сейчас, стоя в ночи лицом к лицу с Андромедой, Гарри отчаянно трусил. Она спокойно ждала, не подгоняя его.

Она все понимала.

Гарри мотнул головой и как на духу выпалил:

— Правда заключается в том, что я очень этого хочу. Чтобы снова стали писать о них. Понимаете?

— Из-за сегодняшней статьи в «Пророке»? Про инфицированную ликантропией девочку?

— Да. Именно из-за нее. Срочно нужен другой пример, положительного оборотня. А кто еще может подходить лучше — чем Рем?

— Когда Дора сказала нам с Тедом, что встречается с ним, когда они поженились… мы были, мягко говоря, в шоке. Но Дора — упрямая. Упрямей и меня, и Теда. Ее выбор мы постарались принять, хотя искренне у нас и не получилось, мы знали, что Рем проклят, что девочка наша связывает свою жизнь с больным человеком. И что ребенок может быть тоже больным.

Гарри молчал, только невербально наложил на Тедди водоотталкивающие чары.

Так, по душам, Андромеда никогда с Гарри не говорила. И, возможно, ни с кем.

— А потом они погибли. Сначала Тед. Потом моя девочка и Рем. И у меня остался Тедди. Знаешь, Гарри, если бы он унаследовал от отца болезнь, я не стала бы меньше его любить. Нет, не стала бы. Я поняла Дору. Надеюсь, она там знает это. Что я поняла и приняла ее выбор.

— Она знает.

Андромеда покачала головой. Убрала руку. Не верит. И Гарри сказал то, что знали только Рон и Гермиона.

— Я видел Рема после того, как его убили. У меня был воскрешающий камень, и я позвал родителей, Сириуса и его. Они все знали обо мне. Тогда Рем сказал мне, что хотел сделать мир для сына чуть счастливее. И надеялся, что Тедди поймет.

— Тогда почему ты сомневаешься, стоит ли рассказывать забывшим о них?

— Потому что вовлеку в это Тедди. Потому что именно его будут дразнить «волчонком», считать неполноценным, а не меня.

— Гарри, не для этого они сражались. Тедди нечего стыдиться. И если он тебе поможет сделать мир чуть счастливее… если тебе нужно мое согласие... то оно у тебя есть. Выбирай из двух зол, Гарри.

— Я выбрал уже. И мне мой выбор не нравится.

— Тогда представь, что будет, если вы, выбирая этичные методы, не сможете настоять на своем и закон не примут. Кем будут считать Тедди, зная, что отец у него — оборотень? Человеком второго сорта? Ваш проигрыш, Гарри, и он станет неполноценным.

— Он в любом случае полноценный. Ведь он ни разу не обратился.

— Ты же сам знаешь, что это никого не будет волновать. Если его отец так и будет считаться недочеловеком.

— Андромеда, вы меня сегодня удивили. Как вы можете одобрять манипулирование своим внуком? Даже и ради благой цели?

— Гарри, во-первых, я доверяю тебе. А во-вторых, ты забыл, что я училась на Слизерине.




Чары сработали на стеллажах в самом дальнем закутке архива. Там пылились здоровые гроссбухи «Каминного пафа» — компании, что с тринадцатого века производила летучий порох. Рон провел рукой по корешкам. На каждый год — свой гроссбух. Толще в шесть раз «Чудовищной книги о чудовищах». До восемнадцатого века учет велся на латыни, потом соизволили перейти на местное вульгарное наречие.

— Никто не выходил из министерства? Ты точно не спал на рабочем посту?

Дежурный, Стюарт Акерли, новый стажер, год как закончивший Равенкло, помотал головой.

— Я сразу чары поисковые запустил. Никого.

— И ничего не пропало? Дела?

Стеллажи радовали сотнями томов, от тончайших в прошлом до объемных в новое время. Тринадцатый век отражался в трех книгах. С четырнадцатого столетия каждый гроссбух приходился на один год.

— С делами — порядок. Я и с заклинанием пересчитал, все на месте.

— Интересно.

Срабатывают чары, в министерстве — никого, кроме дежурных в Атриуме, Стюарта в аврорате, двух человек в транспорте и одного — в происшествиях. Заклинания показывают, что в здании из людей только пятеро — никаких посторонних. Отвлекающий маневр? Кому могла понадобиться эта отчетность?

— Давай посмотрим, не пропало ли чего еще? Опись есть?

— Кроме «Каминного пафа» все описи на местах.

— Хочешь сказать, что украли опись? А гроссбухи ты посмотрел? Не прерываются?

— Гроссбухи никто не крал.

Еще бы! Кому они нужны?

Вообще, бессмыслица какая-то. Никуда не годится. Может, дети шалили? Или какого-то новичка заставили выкрасть ерунду, провели что-то вроде посвящения — в некоторых департаментах чтили традиции.

Чары, конечно, можно и обмануть. Утром пройдет полное сканирование, нужно будет в понедельник проверить результаты: вдруг туда попадет что-то странное, что приведет к разгадке.

— Разделимся? — предложил Рон. — И проверим все остальное.

— Вот и я думаю, что интересного в том углу? Разве чтобы обмануть нас.

— Взять что-то втихаря и нарушить чары там?

— Может, он случайно. А может, оставил свою визитную карточку.

Рон поманил палочкой описи, разложил на две стопки.

— За работу.

Не так он представлял себе сегодняшнюю ночь. Не за ревизией документов в аврорате. Хорошо, что хоть существовали заклинания, связывающие опись, журнал посещений и секторы стеллажей.

Злоумышленник не мог всерьез нацеливаться на «Каминный паф». Копии этих гроссбухов хранятся в отделе хозучета департамента транспорта. Или мог? А вдруг никто ничего не выносил из архива? Просто заглянул внутрь книги?

— Сэр, а что если и не было злоумышленника? — Стюарт закатал рукава.

Рон понимал его: от пассов палочкой в воздухе у него самого затекли руки уже через четверть часа. Но если сверять без заклятий — уйдет неделя.

— Чары сами по себе сработали?

— Что если виновник — животное? Сова. Или кошка.

— Или крыса. Анимаг.

— Анимаг, сэр? Но глупо так подставляться. Если мы определим, что это было животное, то быстро отыщем злоумышленника.

— С чего бы это?

— Их всего семь было за это столетие.

— Зарегистрированных. А ты знаешь, сколько тех, кто не желает делиться своими секретами с министерством?

Стюарт удивленно приподнял брови.

— Считаете, так легко научиться обращаться? Самостоятельно?

— Нет, но знаю, что встречаются и самородки.

Стюарт ничего не ответил — возражать герою войны, да и старшему по званию и опыту, он не решился. Но усмешка так и приклеилась к его лицу.

К пяти утра стало ясно, что из архива ничего не пропало. Кроме злополучной описи гроссбухов.

Заговор века.

Наверное, Стюарт прав, какое-нибудь заблудшее животное и есть их преступник.

Ночь истекала, спать хотелось зверски. И есть. А ведь еще писать отчет о происшествии. Протокол проверки.

Лучше бы он ругался с Гермионой.




Гарри задержался у Андромеды — проснувшийся Тедди потребовал сказки крестного и уснул почти сразу, стоило начать читать «Мохнатое сердце чародея», — потом аппарировал недалеко от Воющей хижины и прошелся до «Башки борова» пешком. Дождя не было, но воздух приятно освежал, деревня тонула в тумане, и над единственной улочкой плыло марево рыжих фонарей.

Джинни! Она же ждет.

Гарри аппарировал сразу к номеру, на лестницу, не желая пугать Джинни своим появлением, и распахнул дверь. Ветер, засквозивший из открытого окна, надул занавеску, как парус, и когда Гарри отпустил дверь, окно захлопнулось, а занавеска смела со стола свитки и пару писем. Люмос показал, что комната пуста, Джинни еще не появлялась.

Гарри придирчиво осмотрелся. Они не планировали сегодня встречаться, Джинни нужно вернуться на стадион, завтра с утра у нее тренировка. Но раз планы изменились, стоило немного навести порядок.

Несколько взмахов палочки — и свитки с письмами снова лежат на столе, мантия, брошенная на кровати — висит в шкафу, носки, закинутые под кровать: вчера вечером не осталось сил, а сегодня — времени — заперты в сундуке. Свечи, подчиняясь Ассио и чарам левитации, выплыли из шкафа, расставились в подсвечниках, прикрученных к стене. Невербальное Инсендио, и Люмос не нужен.

Джинни появилась, когда Гарри раздумывал, стоит ли трансфигурировать «Пророк» в цветы. У Андромеды всегда стояли живые цветы в гостиной: розы, лилии, георгины, тюльпаны. Букет составляла сама хозяйка дома, и каждую неделю, а может быть, и каждый день, он менялся.

Интересно, какие цветы любит Джинни? Гермионе нравятся ландыши и георгины. Андромеде — полевые цветы в сочетании с лилиями и розами. А Джинни?

Джинни скинула мантию, и все вопросы испарились сами собой. Осталось только предчувствие чуда. Ее волосы светились золотом. От живого пламени свечей тени прыгали, меняясь, выхватывали из полумрака то влажные глаза, то белые плечи. Джинни сняла с Гарри очки, и он закрыл глаза, отдаваясь ощущениям. Вдохнул ее запах — и невольно представил совсем другое лицо.

Гермиона.

Джинни сменила духи? Поэтому ему чудится, будто он целует своего давнего и верного друга? Или просто он мыслями не здесь, а с Андромедой, с Тедди, с законом, с кивком Гермионы, в завтрашнем дне.

Гарри открыл глаза, промаргиваясь. Джинни смотрела прямо и ни о чем не подозревала.

— Останься, — попросил Гарри. Он загадал: если она останется, у них все будет хорошо. И никакие мысли не помешают им.

Но Джинни фыркнула.

— Здесь? На этой узкой кровати? Да в Хогвартсе у нас они были шире.

— Мы ее трансфигурируем, — Гарри призвал очки и надел их.

— И проснемся на полу, когда заклинание развеется. Нет. Никаких ночевок в походных условиях. В палатках — живи с Роном и Гермионой.

— Это временно.

— Твое «временно» длится уже пятый год. Пятый. Не понимаю, чем тебя не устроил дом на Гриммо.

— Там требовался хороший ремонт.

— И что? Это недолго, если есть деньги. У тебя они есть. И Кричер был бы только рад.

— Там на каждом шагу темномагические артефакты. Там портрет Вальбурги. Комната Сириуса с плакатами, фотографиями и гриффиндорским флагом. Комната Регула с заметками о Волдеморте. Гобелен с фамильным деревом. Библиотека с книгами, которым место в запретной секции. Я не мог все это уничтожить.

— Две комнаты мог бы и не трогать. Хотя это глупо. Про библиотеку я вообще молчу. Никто кроме тебя и Гермионы туда и не лезет. А портрет недолго и уничтожить.

— Сейчас уже долго. Это музейная ценность и национальное достояние.

— А кто мешал тебе разобраться с ним, когда ты еще не превратил дом в музей?

Гарри отвернулся. Джинни странно смотрела на него — или прыгающие тени виноваты? Иногда он не понимал ее, иногда казалось, что она зачем-то задает простые вопросы, будто пытается показать то, что он в себе не видит.

— Вальбурга на портрете невыносима, согласен. Но убирать ее из дома? Это ее дом. Она заперлась в нем, когда один сын пропал, а второго посадили в Азкабан. Из компании у нее был один Кричер, который пытался уничтожить медальон, наказывал себя, пытался снова.

— Чудесная компания, чтобы выжить из ума.

— Медальон добавлял уныния и усиливал самые худшие подозрения. Я иногда представляю себе, как она жила в последние годы. Как на нее действовала атмосфера дома, убивая, намного сильней, чем потом на Сириуса. Как она пыталась узнать, что случилось с младшим сыном, и каждый раз получала от Кричера намеки и истерики. Как Кричер не мог рассказать ничего хозяйке, связанный словом, как мучился, видел ее тоску и боль, как невнятно бормотал, оправдываясь, лупил себя кочергой…

Джинни провела рукой по его волосам. А потом легко коснулась подбородка, поворачивая лицо Гарри к себе.

— Я думаю, она была другой при жизни, — медленно проговорил Гарри. — Зная Сириуса, я думаю, она была вроде него.

— Скорее уж вроде Беллатрикс.

— Нет. В ней больше было от Андромеды или Нарциссы.

— Почему ты так решил?

— Она воспитала двух сыновей, очень разных сыновей. Гриффиндорца и слизеринца. Но очень достойных и умных. Оба нашли в себе мужество пойти против Волдеморта. Только Регул попытался еще и защитить свою семью, мать. Кроме того, она очень любила Сириуса.

— Вот не скажи. Орала она на него с портрета постоянно.

— Она не тронула его комнату. Он ушел из дома, и все осталось на своих местах. Даже то, что ей было ненавистно. Знаешь почему? Она надеялась, что он вернется.

— И оттого выжгла его с фамильного древа? Выжгла своего брата, когда тот сделал наследником Сириуса?

— Она его сильно любила. И он действительно разбил ей сердце. И я даже не могу представить, что она испытала, когда узнала, что он предал не только семью, но и тех друзей, ради которых ушел из семьи.

— Но ты ей рассказал, что он не предатель?

— Зачем? Она сама сложила два и два. Вряд ли бы сын стал общаться с предателем своих родителей. И потом, портрет — это не она сама.

— Если так, то тем более, почему бы его не уничтожить?

Гарри не ответил.

Гермиона бы поняла.

Джинни подвинулась ближе, касаясь кончиком носа его носа. И в каждом ее зрачке он видел свое лицо.

— Я и не думала, что ты так скучаешь по нему. Не думала, что ты настолько закопался в прошлое. Не пропадай там, ладно? Потому что тут, в настоящем, есть кое-кто, кто скучает по тебе.

Гарри хотел ответить, что мысли о Сириусе и Блэках не имеют ничего общего со скукой. Но она не дала больше вымолвить и слова.




Рон пришел под утро, и чтобы дать ему выспаться, Гермиона не стала завтракать дома, тихонько собралась, оставила записку и аппарировала в Косой переулок. И конечно, только заметив Гарри с Андромедой и розововолосым Тедди у Фортескью, вспомнила, что Гарри пообещал сегодня сводить своего крестника за мантиями.

Подойти? Или не мешать? Но Тедди махнул ей рукой, а затем и Гарри радостно улыбнулся.

— Доброе утро! А где Рон?

— Доброе. Всю ночь был на вызове, теперь отсыпается. Здравствуйте, Андромеда, Тедди.

— Позавтракаешь с нами? Мы ждем, когда магазин мадам Малкин откроется.

— Уже десять, он открыт, — Гермиона села за столик рядом с Гарри.

— Не очень удобно приходить впритык к открытию, — сказала Андромеда, — хотя бы полчаса надо дать хозяйке. К тому же начало сентября, в магазине никого не будет…

Она ошиблась. Когда они вошли и прозвенел колокольчик, никто не вышел навстречу. Зато они услышали голоса: их опередила весьма требовательная клиентка.

— Нет-нет, мадам Малкин, этот цвет убивает Дафну. Посмотрите…

— Если она немного загорит...

— Исключено. Давайте возьмем бланжевый. И кружева…

Андромеда, а за ней Гермиона с Гарри и Тедди, уцепившимся крепче за руку крестного, обошли ряды вешалок с мантиями всех цветов. Нарцисса Малфой и мадам Малкин увлеченно выбирали ткани, около них на столике лежали шелковые отрезы и ленты всевозможных оттенков белого, желтого и голубого. Неподалеку в глубоком кресле читал газету Драко Малфой. А на небольшом возвышении стояла несчастная Дафна Грингасс в трех мантиях: белой и накинутых поверх, на одно плечо — серебристой, а на другое — кремово-желтой.

Гермиона растерялась. Она ничего не успела сделать — Андромеда замерла, а Нарцисса, повернувшись, побелела, как привидение, и, чтобы скрыть дрожащие руки, вцепилась в кусок ткани.

— Мама?! — мгновенно вскочил Малфой. И тут же увидел Андромеду: глаза его расширились, а в руке молниеносно появилась палочка. Ни Гермиона, ни Гарри не успели отреагировать — Тедди шагнул вперед, загораживая бабушку, перехватывая внимание. Его розовые волосы стали бледнеть, а подбородок заострился, и лицо стало похоже на сердечко.

Малфой шумно выдохнул, опуская руку.

Гермиона перевела взгляд на Андромеду. Ее лицо будто разом постарело, и сходство с Беллатрикс Лестрейндж стало невыносимым. Настолько, что у Гермионы закололо на руке — там, где был шрам «грязнокровка».

Что ж, Драко Малфоя не так трудно понять.

Разрядил обстановку Гарри.

— Доброе утро, Нарцисса, Драко, Дафна. Мадам Малкин, простите, что оторвали вас от дела. Во сколько вы освободитесь?

Дафна дернула плечами, и две мантии свалились с нее на пол.

— Привет, — вежливо улыбнулась она. Малфои только и смогли, что кивнуть в ответ.

Мадам Малкин опомнилась и бодро заговорила:

— Мистер Поттер, вы могли бы пока осмотреться…

— Мне и этому молодому человеку нужны две мантии для квиддича на завтра. Это возможно?

— Конечно. Мой помощник снимет мерки, и вечером мантии будут. Присядьте, я сейчас…

— Андромеда, — произнесла Гермиона, глядя, как бьется у той жилка на виске, — мне очень нужен ваш совет. Вы не могли бы зайти со мной в один магазин?

Она не представляла, какой магазин и что за совет, да это было и неважно. Главное — увести Андромеду.

— Да, конечно, — неживым голосом отозвалась та, но двинулась к выходу.

Колокольчик прозвонил снова, и Гермиона, ощущая затылком провожающие взгляды, вышла из ледяной зимы в теплое лето.

— Через двенадцать дней у меня будет день рождения. И я даже не знаю, чем можно накормить гостей. Чтобы отличалось от обычных субботних ужинов Молли, но было так же вкусно. Может, стоит взять иностранную кухню? Что-нибудь экзотическое? Индия? Африка? Или что-то континентальное?

Гермиона говорила и говорила, любую чушь, которая только приходила ей в голову. Она не собиралась праздновать свой день рождения. Ведь на следующий день — финальный матч. Вряд ли к ней соберется толпа, а тесной компанией можно и сходить в ресторан. Маггловский.

— Когда родители брали меня в Швейцарию, кататься на лыжах, я там попробовала сырное фондю. Очень весело. Берут длинные вилки, на них накалывают хлеб и опускают в бурлящий котел с сыром. А во Франции мы ели вкусных улиток. А в Болгарии…

— Спасибо, — выдохнула Андромеда. Она положила ладонь на плечо Гермионы и чуть сжала его.

Гермиона слабо улыбнулась в ответ.

— Вы не простите их?

— И не забуду.

— Мне жаль. Но я понимаю.

Гермиона правда понимала: и одиночество Андромеды, и то, что забыть, как в поместье родной сестры отдали приказ убить твою дочь — невозможно.

И что убила ее другая сестра.

— Это неправильно, что ты понимаешь. Хотела бы я, чтобы ты не понимала, вы все не понимали.

Андромеда хмурилась, но хотя бы перестала походить на восковую куклу.

Гермиона тоже хотела бы. Чтобы все остались живы, не случилось никакой войны, а Волдеморт и не рождался.




Гарри не всегда понимал свои импульсы. Порой его озаряло прямо на пустом месте, и он поступал опрометчиво. На первый взгляд. Но понимал, что лучше и спланировать бы не смог. Пусть это и стоило нотаций Гермионы и долгих споров.

Но Гермионы не было, она увела Андромеду на улицу, и хорошо, что увела. Атмосфера в ателье накалилась так, что даже мадам Малкин чувствовала себя не в своей тарелке.

Избавившись от сантиметра, измерившего его с головы до ног, Гарри на минуту оставил взволнованного Тедди снимать мерки и, глянув пристально Малфою в глаза, направился к самой дальней стойке, туда, где на плечиках висели детские мантии.

Малфой все понял правильно.

— Это сын Нимфадоры и Люпина? — глядя на манекен в бирюзовой мантии, спросил он.

— И твой племянник. Двоюродный.

Малфой вспыхнул. Краска проявилась на скулах и остром подбородке.

— Чего ты хочешь, Поттер?

— Невозможного. Наверно, чуть сгладить отношения двух сестер.

— Какое тебе дело…

— Блэки мне не чужие, вообще-то.

Малфой усмехнулся, но перестал разговаривать снисходительно. Умеет же, оказывается.

— Все-таки решил изучить родословные? Выяснил, что крестный приходится тебе троюродным кузеном?

Гарри кивнул.

— Нас мало, неудивительно, что все в родстве друг с другом. Просто странно, когда это осознаешь.

— Поттер, тебе приспичило просто поболтать или есть дело? Я обещал Дафне не бросать ее наедине с матерью и мадам Малкин.

— Мы можем поговорить позже. Пообедать в кафе около министерства, в «Соломенном чучеле».

— Просто поговорить? Или?

— Или. Ты не хочешь сыграть в моей игре? На моей стороне?

— Символично, да? Начинать знакомство здесь, и что-то менять — тоже здесь?

Действительно, символично.

— Я освобожусь через три-четыре часа, не раньше.

— Идет. В половине третьего ждем тебя в «Чучеле».

— Ждете?

— С Гермионой, — брови Малфоя поднялись вверх, и Гарри добавил особым тоном, предостерегающим: — Если тебя не смущает обедать с магглорожденной.

— Хоть о нас и разное говорят, но… нельзя пройти такое и не измениться. Дафна Грингасс — моя невеста — полукровка.

— И как же тебя угораздило?

— Давняя договоренность родителей. И знаешь, ты прав, говоря, что мы все друг с другом в родстве. Трудно найти жену, которая не приходилась бы тебе кузиной. Особенно хорошую жену. Особенно после войны, когда многие роды вымерли, прервавшись.

— Даже не предполагал, что вопрос настолько острый.

— Еще бы, тебя же он не касается. Кровь матери снова выручает. Повезло.

— Твоему ребенку тоже может повезти, если ты женишься на магглорожденной.

Малфой повернулся, глядя прямо в глаза Гарри:

— Я бы, может, и женился, но она никогда… — и осекся, будто проговорился.

— Она? — тупо переспросил Гарри.

Неужели Малфой говорил о Гермионе?

Сумасшедшая догадка, но все догадки Гарри имели скверную привычку оказываться истинными.

Он выразительно покосился на витрину, за которой Гермиона разговаривала с Андромедой.

Малфой тоже смотрел в ту сторону.

Нет, Гермиона очень симпатичная, а на балу Тремудрого турнира так вообще выглядела самой красивой в Хогвартсе, несмотря на всех вейл вместе взятых, но ведь Малфой всегда ее ненавидел? Обзывал «грязнокровкой».

С другой стороны, когда егеря привели их в менор, Малфой Гермиону не узнал. Вернее, сделал вид, что не узнает.

Ну надо же!

— Поттер. Ни слова. Никому. Ясно? Не посмотрю на долг жизни…

Очень страшно. Гарри еле сдержался, чтобы не улыбнуться.

— Очень надо с кем-то обсуждать тебя.

Ответ Малфоя удовлетворил.

Малфой пришел с убийственной пунктуальностью, Гарри даже не успел ничего толком объяснить Гермионе. Они заказали ланч, и во время еды беседовали о всякой ерунде. О квиддиче: предстоящем финале и благотворительном матче в понедельник; о погоде; о выставке первобытных магических предметов, которую привезли из Танзании. Гермиона успела на нее сходить, Малфой — только собирался.

Со стороны могло показаться, будто встретились старые добрые знакомые. Никаких оскорблений и острот, но и никакой сердечной теплоты — Малфой ни жестом, ни словом не выдавал истинных чувств: ни пренебрежения, ни особого расположения. Раньше Гарри и не подумал бы, что за этой маской что-то скрывается. Слепец. Может, он был так же слеп в отношении себя самого?

Его взгляд раз за разом возвращался к Гермионе, изучая — такая же, как всегда: неукротимая грива волос, обычная мантия, темно-шоколадного, почти черного, цвета, умные живые глаза; фырканье, когда собеседники говорят чушь — и не мог наглядеться.

Гермиона ничего не замечала, зато Малфой кинул на Гарри чересчур понимающий взгляд.

О деле они заговорили только за чаем.

— Очень милый обед, Поттер, Грейнджер, — помешивая сахар в чашке, лениво протянул Малфой. — Но вы же не просто со мной поболтать хотели, так?

— Так, — кивнул Гарри, мгновенно собираясь: Гермиона все равно никуда не убежит. — У тебя есть связи в «Пророке»?

— Хм… — Малфой отпил чай и чуть приподнял левую бровь, копируя кого-то очень знакомого. — Слишком мало молока.

Он долил себе в кружку из молочника, попробовал и одобрительно кивнул. Только после этого снизошел до ответа:

— Официально — никаких. Неофициально... только без имен, хорошо? Есть связи.

— Еще бы, — хмыкнула Гермиона. — Если учесть, что в редакции забыли о твоей фамилии, когда освещали процессы после победы, то связей у тебя должно быть не просто много, они должны быть очень весомыми.

— Ну, с процессами нам всем помог Поттер, так что мне это ничего не стоило. А в остальном — ты почти права. По сути сейчас я работаю хранителем мира — не даю публиковать статьи, которые предоставят повод бывшим врагам для мести. Под врагами я имею в виду как сторонников Ордена Феникса, так и сторонников Пожирателей.

Гарри чуть наклонился вперед:

— И как хранитель мира относится к субботней публикации о Нэнси Дженкинс?

— А кто такая Нэнси Дженкинс? — Малфой поставил полупустую чашку на стол.

— Девочка, которую укусил оборотень и заразил ликантропией.

— А-а. О чем-то таком я слышал. Говорили на Совете попечителей.

— Ты входишь в Совет? — Гарри не сдержал изумления.

— Входит мой отец. Но я его замещаю, по понятным причинам. — Гарри продолжал смотреть, и Малфой объяснил: — Нас оттуда не выкинули, потому что школе нужны деньги, а мы можем себе позволить их тратить.

Логично.

— И что говорили на Совете?

Малфой пожал плечами.

— Что директор должна проголосовать против закона, иначе урежут дотации. Совет попечителей не в восторге от затеи министерства обучать в школе оборотней, и ни кната не собирается давать на них.

Вот почему Макгонагалл заболела. Заболела ли на самом деле?

— А ты сам как считаешь?

Малфой неопределенно пожал плечами.

— Мне не нравятся оборотни. Помнишь Грейбека? Садист и убийца. Любил обращать детей. Что ты хочешь услышать, Поттер? Что оборотни не темные создания? Темные. Исключения лишь подтверждают правило. Место им в резервации, по-моему, без возможности размножаться. Пусть живут, но под надзором. Их около сотни, так? Полпроцента, кажется, от магического населения Британии. И вот когда эта сотня угрожает пятнадцати тысячам, возникает вопрос, зачем с ними возиться? Помнится, Темного лорда и его сторонников пытались уничтожить. Каждого Темного лорда, если брать историю. Почему не уничтожили оборотней — я не понимаю.

— Темные создания. Вот как, — Гарри откинулся на спинку стула. — Насколько я помню, некоторым темным волшебникам дали второй шанс и не поразили в правах. Не загнали в резервации, как опасных. А с другой стороны, давай возьмем магглов. Их сколько? Шестьдесят миллионов?

— По прошлогодним данным пятьдесят девять миллионов пятьсот пятьдесят девять тысяч сто десять человек, — поправила его Гермиона. — Если считать грубо, что пятнадцать тысяч волшебников входят в эти цифры, а они входят наполовину, то нас даже не полпроцента, а почти ноль целых три десятитысячных процента.

— А мы опасны для магглов. Можем стереть память, можем манипулировать сознанием, управлять им, читать, вкладывать ложные воспоминания. Можем быть невидимыми, вывести их технику из строя. Они о нас не знают, но для них мы опаснее оборотней. Если бы они нас поместили в резервацию, стерилизовали и ждали бы, пока мы вымрем? Да, я в курсе, что многие считают статут секретности этой самой резервацией, но ты же понимаешь, в чем отличия?

Малфой резко побелел.

— К тому же не факт, что у оборотней дети тоже родятся оборотнями, — добавила Гермиона. — Поэтому вычеркивать из истории сотню людей и их потомков — весьма непредусмотрительно. Нас мало, и мы довольно стары, молодых не так много, особенно сейчас. Много родов прервалось в последних войнах.

— Если легализовать оборотней, дать им права, жестко ограничив свободу таким, как Грейбек, то мы можем выиграть.

— Я не знаю, кто прав в этом споре, и знать не хочу, — сдался Малфой. — Давайте считать, что у меня нейтралитет. Сами оборотни мне не нравятся. Но и поднимать шум против закона я бы не стал. Возможно, вы правы. Возможно, легализация пойдет на пользу, а явных садистов вы пересажаете, чтобы другим неповадно было. А может, вы ошибаетесь.

— Мы не ошибаемся, — возразила Гермиона. — Если человек загнан в угол, если он в отчаянном положении, у него нет работы, его не ценят — откуда появится лояльность к обществу, которое его отторгает? А если он социализирован, то он ему будет важно не потерять свое положение и контролировать проявления своей… гм… темной стороны. Он станет бороться с ней, пить зелье в полнолуние, например.

— Я читал твои доводы, Грейнджер. Логично, не спорю. Но проблема одна: ты используешь информацию, которую нельзя проверить. Пока нельзя. Если примут закон в понедельник, то только через несколько лет, если не десятилетий, мы сможем выяснить, используя реальные цифры: стало меньше нападений или их число не изменилось. Но пока — это все слова.

— А как быть с той девочкой, Нэнси, с жертвой? — вмешался Гарри. — Как быть с другими жертвами? Они не виноваты в своей пушистой проблеме, ведь так? Но наши законы и их отвергают.

Малфой устало потер лоб.

— Что ты от меня хочешь?

— Помоги мне, а я в ответ помогу тебе.

— Как?

— Хм. Например, могу прийти на твою свадьбу. Пресса будет в восторге. И никто не посмеет больше сказать, что Малфои не изменились.

— Заманчиво. Мне, конечно, все равно, а вот будущий наследник спасибо скажет, — Малфой прищурился, а потом усмехнулся. — А ты не сорвешь мне свадьбу своим появлением?

— Будущий наследник? — искренне улыбнулась Гермиона. — Поздравляю!

А у нее очень приятная улыбка. Черты лица смягчаются, и глаза лучатся.

— Рано, — отмахнулся Малфой. — Наследник только в перспективе. Мы еще не поженились даже. Только-только речь о помолвке идет. Но в будущем же будут дети? Будут. Один или несколько. И им будет лучше расти без клейма темных волшебников.

Гарри дождался, пока Малфой замолчит, и произнес, пристально глядя ему в глаза:

— А еще я не стану скрывать от Андромеды, кто помогает немного улучшить будущее ее внука.

Гарри давал шанс не только обелить имя, не только снова заняться политикой, но и вернуть семью. Если Малфой не схватится за него, значит, дурак.

— Сын Нимфадоры… он… оборотень? — на последнем слове голос у Малфоя дрогнул.

— Нет. Это он от отца не унаследовал. Зато унаследовал от матери дар. Он метаморф.

Малфой с облегчением выдохнул.

Гермиона кинула на него такой неодобрительный взгляд, что он заерзал и принялся оправдываться:

— Я все понимаю, логикой. Но сердцем трудно перестроиться. Трудно искоренить старые привычки. С другой стороны, вы ведь все тоже вздохнули с облегчением, когда поняли, что он не оборотень.

— Вздохнули, да, — кивнул Гарри. Уточнять, что в ту пору ему было не до проблем крестника, и радовались Люпин и Андромеда, не стоило. — Но если бы он был оборотнем, мы бы любили его не меньше.

— Понимаю.

— Он твой племянник.

— Двоюродный.

— Подумай, что больше родни у тебя нет. Подумай, что важнее, старые привычки или кровь?

— Я буду вам помогать, Поттер. Ради матери.

— Ты же понимаешь, я не могу тебе гарантировать, что они помирятся, что Андромеда простит ее.

Малфой долго молчал. Потом тряхнул головой.

— Понимаю. Также понимаю, что ты сам хочешь их помирить. Это больше, чем гарантия. Я в деле.

— Отлично. Значит, выждем, пока скандал наберет обороты, и повернем его в обратную сторону.

Метод Альбуса Дамблдора. Он давал разгораться истерии, чтобы потом развернуть ее, использовав энергию нападающего.

У них нападающих много.

— Повеселимся! — Малфой будто владел невербальной легилименцией, без прямого контакта глаза в глаза. Он сиял, как начищенный галлеон, предвкушая авантюру, и его задор выдавал в нем кровь Блэков, напомнив азарт и Сириуса Блэка, и Беллатрикс Лестрейндж, и Нимфадоры Тонкс.

Пожимая руку Гарри, Малфой тихо прошептал, так, чтобы не услышала Гермиона:

— Поздравляю. Смотри, не профукай.

Он старательно не глядел в сторону Гермионы, не глядел и на Гарри. И спрашивать, о чем это он, Гарри не стал. Сейчас не до загадок.
http://hogsland.com/uploads/posts/1427020542_2.1371241045.png


Рон честно проспал все утро после бессонной ночи и, вскочив в час дня, остро пожалел, что у него нет хроноворота. Хотелось, во-первых, отмотать часы назад и узнать, куда умчалась Гермиона. А во-вторых, вернуться в министерство и проверить, что там со сканированием посетителей за сутки — отчет составлялся автоматически каждое утро до половины девятого. И заодно заскочить в департамент транспорта, там свои дежурные, и у них можно спросить, кому могла понадобиться опись гроссбухов. Выходной день и свобода от начальства прекрасно развязывают всем языки. Можно иногда узнать полезные сплетни и местечковые секреты, которые не всегда покидают отделы и этажи.

А еще надо потренироваться с Гарри перед матчем. Нехорошо всухую проигрывать младшей сестренке.

Да и Джордж звал на испытание нового изобретения. Выглядело изобретение как паук, неотличимый от настоящего и сидящий в центре паутины, как ему и положено. А на самом деле оно запоминало происходящее. Искусственные нити воспоминаний позволяли восстановить полную картину событий не хуже, чем живой свидетель. Единственное ограничение, с которым Джордж никак не мог справиться, заключалось в том, что один паук не мог работать больше часа, новые воспоминания стирали старые. Поэтому для замены суточной засады из двух авроров требовались двадцать четыре паука, с чарами активизации и синхронизации. Вот с синхронизацией пока ничего не получалось.

Идея пауков целиком и полностью принадлежала Рону. Но когда он ее придумал, и сам бы не смог ответить. То ли в наискучнейшей засаде, где пришлось ради маскировки отказаться от согревающих чар и мерзнуть всю ночь (надо ли говорить, что засада не принесла никакой пользы: подозреваемые скрылись раньше, чем авроры получили разрешение на слежку). То ли подсмотрел в маггловской киношке, в которую с удовольствием ходил с Гермионой, а иногда и с Гарри? Джордж идеей загорелся, папа тоже — и вот они все лето возились с этими мерзкими насекомыми.

Отчет в министерстве не содержал ничего нового — пять фамилий дежурных, пара консультантов — Вудворд и Фарлоу — из финансового отдела, Кингсли, Перси и сам Рон.

А вот ребята в отделе транспорта угостили чаем и поделились печеньем «Нестрашные чудовища». Драконов почти не осталось, Рону попался только один перуанский змеезуб в окружении пяти мантикор.

Оэун Колдвел, два года назад закончивший Хаффлпафф, и Эдди Кармайкл, на год старше Рона, из Равенкло, следили за каминной сетью и откровенно скучали. Рон пожаловался на ночной вызов, откровенно дурацкий — дела по нему не заведешь, время он потратил зря.

— Пропавшая опись здорово вписывается в теорию заговора летучего пороха, — оживился Кармайкл, внимательно его выслушав.

— Что за заговор?

Рон ни о чем таком даже и не слышал. Несмотря на пять лет в аврорате. И на тридцать два года отца в министерстве — дома вечно обсуждалось все происходящее у того на работе, в том числе и слухи. В общем, стаж у Рона был пожизненный.

— Ты в курсе, что у нас только одной фирме разрешают изготавливать летучий порох? «Каминному пафу». Фирма очень подозрительная.

— И чем же?

— Как чем? Она совершенно непрозрачна для аудита.

— А как же гроссбухи в архиве? С тринадцатого века стоят. А как же представительство в Косом переулке?

Про гроссбухи Кармайкл рассуждать отказался, а вот за представительство уцепился, как клещ.

— Представительство! Вечно закрыто для посетителей. Да Гринготтс ограбить проще, чем попасть в это представительство.

Рон почувствовал, что уши у него начали гореть.

— Хотя ты с Гарри Поттером мог бы и туда вломиться, — добавил добрый Кармайкл.

— А вы правда ограбили банк? — не без любопытства спросил Колдвел.

— Не совсем,— Рону не хотелось развивать эту тему. — Так что там с секретной фирмой?

— Что-что? — Кармайкл скучающе зевнул. — Кому принадлежит фирма, неизвестно. Процесс изготовления пороха держится в секрете. Стоимость, два сикля за черпак, не менялась сто лет. Однако что-то идет не так. Ходят слухи, что пороха на складах становится меньше. И если «Каминный паф» поднимет цены, то мы ничего сделать не сможем. Это не метлы, где есть здоровая конкуренция.

— Сколько людей прибежит сдавать экзамен на аппарацию, — мечтательно проговорил Колдвел.

— А скольких из них потом будут собирать по частям, когда их расщепит, — подхватил Кармайкл.

Рона передернуло. Что такое неудачная аппарация, он знал не понаслышке.

— А нельзя устроить здоровую конкуренцию и с порохом? — спросил он.

— Зришь в корень, — нравоучительно поднял палец Кармайкл. Развлекается. Нечасто к ним заходят авроры с простыми вопросами. — Всем вроде выгодно, чтобы фирм таких было больше, кроме самого «Каминного пафа», конечно. Но если всем выгодно, почему министерство ничего не делает? Даже более того, секрет изготовления пороха хранят в отделе тайн. Министры, любые министры, даже те, кто не был замечен в коррупции, делают вид, что никакой проблемы не существует. И выходит что?

— Что?

— В бизнесе и в политике решение любого вопроса сводится к одному: «А кто за это заплатит?» И судя по всему, за все платит «Каминный паф». И правит через своих агентов влияния, даже если те и не совсем в курсе, что являются этими самыми агентами.

Ясно. Всеобщая паранойя. Аластар Хмури был бы счастлив жить в таком простом мире, где каждый человек другому враг.

— А твои слухи не говорят, почему на складах уменьшается количество пороха?

— Говорят. Но у каждого своя версия. Кто-то считает, что больше нет сырья. Кто-то — что идет передел и какой-то высокопоставленный чиновник хочет войти в совет директоров фирмы. Версий много.

— И как туда вписывается пропажа описи?

— Ну, хм… — Кармайкл задумался. — Например, в описи указано, что некий Смит брал отчетность за такой-то период. А этот Смит не хочет, чтобы об его интересе кто-то узнал. Может, Смит опасается слежки. А может, Смит — аудитор из бухгалтерии. У него не сошелся баланс, и он пытается вывести махинаторов на чистую воду. Он часто ходит в архив, привлекая к себе внимание, чтобы потом вычислить реальные имена махинаторов и начать их шантажировать…

Кармайкл разошелся не на шутку. Даже наивный салага Колдвел слушал его с большим скепсисом. А Рон вспомнил, как Кармайкл в Хогвартсе утверждал, что получил девять сов благодаря эликсиру для мозга Баррафио, и готов сделать одолжение Рону и Гарри, отдать пинту почти задаром — за двенадцать галлеонов. Хорошо, хоть Гермиона вмешалась — ей, единственной на курсе, предэкзаменационная лихорадка никак не помешала ясно мыслить.

Идею проверить, кто заходил в архив, но не указан в других описях, Рон отбросил, как малоперспективную. Все-таки человек мог зайти в одну секцию, а потом повернуть к гроссбухам. И не все из тех, что заскакивали в архив, отмечались.

Полная анархия. Надо бы это изменить. Пауков Джорджа бы туда.

Хотя зачем? Что Рон тут потерял, слушая Кармайкла? Дело? О пропавшей описи? О сигнализации в ночное время? О слухах?

С ума сойти — заговор фирмы летучего пороха. Агенты влияния. Переворот власти. Гарри на утренней летучке в понедельник будет смеяться. И не он один.




— Во всяком случае, Макгонагалл не согласилась голосовать против нас, — сказала Гермиона, когда Малфой ушел.

Гарри покачал головой. Минерва Макгонагалл? И вдруг струсить, отступить? Из-за Совета? Она не дрогнула, когда подняла палочку на Снейпа, а тут…

— Не верю. Я не верю, что Макгонагалл симулирует болезнь. Думаю, она на самом деле заболела. Хотя давление попечителей могло сказаться, стать катализатором. Вообще у Хогвартса весьма странный статус, ты не задумывалась? С одной стороны, он подчиняется министерству. С другой — попечителям. Не правильней ли, чтобы деньги шли из одного источника?

— Для этого, Гарри, нужно все изменить. Например, начать полноценно собирать налоги со всех волшебников. Министерство, конечно, получает свое за различные лицензии, процент с гоблинов за финансы, ну и по мелочам, но это все полумеры. Пока от попечителей никуда не деться.

— А как-то нейтрализовать их можно?

— Для этого нужна информация. Используй Малфоя, попроси у него настоящий состав попечителей, а не номинальный, узнай у кого какие слабости.

— Точно, — Гарри хлопнул себя по лбу. — Сегодня напишу ему.

Гермиона улыбнулась. Глаза ее засияли, и она показалась Гарри как никогда красивой.

— Лучше завтра. Пусть привыкнет к мысли, что работает с тобой. Вообще, Гарри, это очень удачная идея — привлечь Драко Малфоя. Ну что? В Нору?

Она поднялась, протягивая руку. Они вышли из «Чучела», держась за руки, готовые аппарировать, и столкнулись с Роном.

— О! Вы были здесь? — Рон радостно обнял Гермиону, и Гарри пришлось отвернуться. В последнее время Рон стал часто показывать их отношения, и эта явная демонстрация несколько раздражала. — А я из министерства, думал перекусить. Но могу потерпеть до Норы. Вы же в Нору собираетесь, да?

— Я собирался полетать, — неожиданно для себя произнес Гарри и понял, что да, ему очень хочется оказаться подальше от друзей, где-нибудь в небе.

Мотоцикл Сириуса стоял в гараже Норы, там, где когда-то Артур возился с летающим фордиком «Англия». Через год после победы, на день рождения, Артур сделал Гарри роскошный подарок — разбитый после стычки с Волдемортом у Тонксов мотоцикл он заново собрал, заменив многие детали. Таким, наверное, тот был, когда Сириус только закончил Хогвартс: мощный, красивый, надежный и без дурацкой коляски.

Летал мотоцикл просто классно. Никакого сравнения с метлой. Финт Вронского не сделаешь, конечно, зато очень удобно прокатишься в облаках.

К сожалению, летал Гарри не часто, хотя любил. Всегда оказывалось, что есть дела, есть что-то другое, важное, и только в редкие минуты он мог позволить оставить все побоку.

— Отлично! Вместе потренируемся, завтра все-таки матч. Как раз до ужина у нас вагон времени.

Вот тренироваться не хотелось совершенно, хотя выглядеть бледно на фоне блестящих «Гарпий» — тоже не дело. Гарри не желал ни идти на матч, ни играть, даже странно, ведь он любил квиддич. Но если Малфой постарается и запустит слух об участии Гарри, то завтра на стадионе его будут ждать — отличная возможность, которую не стоит упускать.

Кто бы сказал лет пять назад, что Гарри будет кривиться при мысли о квиддиче и сам искать репортеров — он рассмеялся бы в лицо. И покрутил пальцем у виска.

Они втроем аппарировали в Нору: «Молния» хранилась там же — как-то так вышло, что после школы Гарри ее не использовал, кроме редких матчей во дворе Уизли. Метла все еще находилась в неплохой форме, несмотря на переделки, на адский огонь в Выручай-комнате и обрушение стены Хогвартса, при котором погиб Фред.

— Может, купишь новую? — спросил с сомнением Рон, сжимая новенький «Чистомет».

— Зачем?

Ради одного мачта? Смешно. И потом, «Молния» больше чем метла. Это память о Сириусе.

Дело Гарри — поймать снитч, так? И уклониться от бладжеров. А Рону нужно защищать кольца. Вот и пора заняться делом. Когда-то Гарри был капитаном команды. Пора тряхнуть стариной.

— Бери клюшку, Рон. Будешь отбивать в меня бладжеры. А я попробую поймать снитч и не свалиться. Потом постоишь на воротах, а я покидаю мячи.

Час он пытался не искать снитч, а просто выписывал виражи, уклоняясь от мячей, которые Рон посылал в него с особым рвением. Потом они поменялись, и уже Рону пришлось отражать атаки на кольца.

Как давно Гарри не играл, по-настоящему, в команде? Очень давно — на шестом курсе. Да и то, финальный матч он провел на отработке у Снейпа — тот его еще мягко наказал за Сектумсемпру, примененную к Малфою, хотя тогда, разумеется, все считали иначе. Команда Гриффиндора выиграла матч у Равенкло с хорошим отрывом, но без своего капитана.

Тренировку пришлось закончить, когда Молли позвала всех ужинать, и после прекрасной еды они расположились в гостиной у камина, как в старые добрые времена.

Рон рассказал им про нелепое происшествие в министерстве, и легкость, которую Гарри всегда испытывал после полетов, наконец заполнила его. Они с Гермионой смеялись, слушая пересказ в лицах о тайном заговоре — Кармайкл не менялся.

— Веселитесь? — к ним подсел Артур.

— Ох, да, — икая от смеха, простонала Гермиона. — Рональд рассказывает о краже века — описи гроссбухов в архиве — и о зловещей фирме «Каминный паф».

— Секрет изготовления летучего пороха, между прочим, хранится в отделе тайн, — важно добавил Рон. — А министр не более чем агент влияния.

Но Артур даже не улыбнулся.

— Сплетничают о многих небылицах, но самое страшное, половина из них — чистая правда, — произнес он.

— Э-э, — протянул Рон, недоуменно глядя на отца.

— Кингсли любит повторять эту фразу, — пояснил Гарри.

— Это немного изменённые слова Черчилля, — добавила Гермиона, и так как Рон продолжил на нее смотреть с недоумением, раздраженно пояснила: — Честное слово, Рон, тебе бы стоило почитать историю Англии. Черчилль был премьер-министром полвека назад.

— А, тогда понятно, откуда Кингсли нахватался, — отмахнулся Рон. — Он же работал у магглов секретарем премьера.

— Может, тебе тоже стоит для расширения кругозора поработать у магглов?

— Значит, вы считаете, что в слухах есть рациональное звено? — обратился Гарри к Артура, только чтобы друзья перестали огрызаться.

— Несомненно, — кивнул тот. — Когда начинаешь изучать многие слухи, неожиданно обнаруживаешь, что они правдивы. А правда нередко оказывается — мифом. М-м-м. Странное происшествие. Рон, ты уверен, что этой ночью пропала опись?

— Опись пропала, ага, но неизвестно, когда, и связана ли она с ночной тревогой.

— И точно ничего другого не исчезло?

— Точно, все гроссбухи на месте, папа. Мы несколько раз проверили.

— А папка с аудиторскими проверками?

— С аудиторскими проверками?

Артур обвел всех глазами.

— С семнадцатого столетия министерство магии стало проводить аудит. Сначала раз в четверть века, потом чаще, в последнее время — каждые семь лет. Если я ничего не путаю, то недавно видел в министерстве Плиния Вудворда, как раз его десять лет назад и назначили аудитором летучего пороха. И приходил он, чтобы подшить в папку свой отчет.

— Никакой папки аудита в архиве не было… ты думаешь, опись украли из-за нее? Ты думаешь, в отчете нашли какие-то нарушения? — голос у Рона пресекся.

— Если это так, то разбираться будут невыразимцы, а не магопорядок, — сказал Артур.

— Почему?

— Потому что рецепт изготовления пороха действительно хранится в отделе тайн, как и эталонный черпак с порохом. И если отчет пропал, потому что в «Каминном пафе» решили изменить технологию, то… — Артур покачал головой. — Если они решили изменить технологию, не ставя никого в известность, то это может сказаться на безопасности нашего мира. Вы не представляете, сколько людей пользуются летучим порохом, сколько семей — ведь дети не умеют аппарировать.

Рон подозрительно посмотрел на отца:

— А откуда ты знаешь об аудите?

— Отчет — мое первое задание в магопорядке. Требовалось написать справку по нему для Визенгамота. Один незадачливый мошенник смешал порох с золой и разбил голову при перемещении по каминной сети. Подал в суд на департамент транспорта и «Каминный паф». Проиграл, конечно. — Артур снял очки, протер стекла, нежно улыбаясь. — Как давно это было. Тогда Молли ждала Билла.

— Значит, все-таки я не зря всю ночь проторчал в архиве? — спросил Рон.

— Я могу ошибаться, конечно, — ответил Артур. — Может, Вудворд забрал папку, чтобы сверить что-то на месте и случайно прихватил с собой опись. А чары сигнализации сработали просто так. Но е лишнем будет проверить, правда?

— Рон, — вмешался Гарри, понимая, что Артур не может прямо сказать всю информацию, — готовь дело, утром сделаем запрос невыразимцам, пусть либо разрешат нам пообщаться с этим Вудвордом, либо забирают его себе.

Рон кивнул, не особо довольный тем, что у него могут отобрать потенциально интересное расследование.




Что может быть популярней квиддича? Пожалуй, ничего. Даже благотворительный матч, где чиновники из министерства вышли против профессиональных спортсменов, лидеров высшей лиги, собрал полный стадион. При объявлении имени ловца — публику взорвало, Гермиона думала, что оглохнет. Люди, радостно приветствовали своего героя, вскакивая на скамейки, крича во все горло — особенно неприятно повизгивала полная женщина позади Гермионы, прямо ей в ухо. Но Тедди был счастлив, он тоже вскочил на скамеечку, надеясь, что Гарри его увидит, и когда Гарри повернулся к ним, он счастливо вскрикнул и замахал рукой. Андромеда доброжелательно улыбалась, и Гермиона улыбнулась тоже.

Игра началась.

Скорость, на которой она велась, была близка к профессиональной — «Гарпии» играли в полсилы, даже Гермионе это было понятно. Но то, что играли на порядок сильнее, чем в школе — тревожило. Выстоит ли Рон на воротах? И сколько соберет синяков и ушибов? А Гарри? Ведь он не тренировался давно, вчера не в счет.

Ужалило: как же Рон? Почему за Гарри она волнуется больше? Пожалуй, удар кваффлом не так страшен, как удар бладжером. Были же в истории смертельные случаи, когда ловцам бладжером сметали полголовы. Гарри, несмотря на всеобщее заблуждение, не неуязвимый герой.

Ну что за идиотская игра? Что за идиотские традиции?

Не паниковать. Ни в коем случае не показывать эмоции.

Чтобы отвлечься, Гермиона вспомнила сегодняшний «Пророк». На второй странице там поместили информацию о новом назначении Гарри, и о том, что он примет участие в матче — газета не стала ничего комментировать или брать интервью. Видимо эту колонку увидели многие. Интересно, а интервью Линтона Белби с вернувшийся из путешествия Луной Лавгуд на пятой странице сколько людей прочли? И кто инициатор статьи? Малфой стал выполнять договоренность или так удачно получилось?

Судорожное «ах», которым выдохнул стадион, заставил ее поднять глаза и посмотреть в омниокуляр.

— Столкновение охотника из «Стриженых львов» с загонщиком «Гарпий», — объяснил комментатор. — Оглушенный лев падает, а игра продолжается, опасный момент. Вратарь львов мужественно встречает кваффл животом, закрывая собой кольцо.

Гермиона нашла Рона и вздохнула. Наверное, ему больно. А у них нет ни одного серьезного зелья. Надо будет после матча забежать в аптеку.

— Гарри! — завопил комментатор тем временем. — Бладжер!

Гермиона оторвалась от Рона, отыскивая омниокуляром Гарри.

— Почти достали, — с облегчением проговорил комментатор. — Гарри Поттер успел уйти на вираж. А «Гарпии» снова атакуют кольца противника…

Гермиона посмотрела на повторе, как бладжер чуть не задел Гарри. Нет, не зря она не любит квиддич.

— Снитч. Два ловца пытаются догнать этот юркий золотой мячик. Этим пользуется лев и забивает гол в кольца «Гарпий». Что там со снитчем? Ушел…

Гермиона, прикрыла глаза, чтобы не видеть, и попыталась воспроизвести ту часть интервью, где коснулись нового закона, чтобы и не слышать ничего.

Л.Б. Луна, раз вы поделились с читателями радостным событием — предстоящей помолвкой с Ральфом Скамандером, то признайтесь, не планируете ли вы на время задержаться дома? В Англии тоже есть много тем для исследований.

Л.Л. Согласна с вами. Но мы с Ральфом планируем пожениться в Азии, недалеко от заповедника водяных драконов, а свадебное путешествие провести в Тихом океане, изучая подводных обитателей. Но потом мы обязательно вернемся в Англию.

Л.Б. А вы не хотите заняться проблематикой оборотней?

Л.Л. Во-первых, оборотни — это люди, которые насильно превращаются в животных в полнолуние. А я изучаю магические существа. А во-вторых, о какой именно проблематике вы говорите?

Л.Б. Люди? Боюсь, многие с вами не согласятся… а проблематика, стоит вопрос о существовании, имеем ли мы право рисковать своими близкими в полнолуния? Должны ли настоять на усилении мер безопасности?

Л.Л. Нравится вам или нет, но оборотни — это люди. А все, что касается людей, их прав — это вопросы, которыми занимается магический правопорядок.

Л.Б. Хорошо, что вы заговорили о правопорядке. В наших законах права оборотней находятся в статье о магических существах.

Л.Л. И это положение собираются в скором времени пересмотреть, не так ли?

Л.Б. По-моему, это ошибка. Простительная для автора закона, мало знакомого с магическим миром, она ведь магглорожденная.

Л.Л. А вы считаете, что магглорожденные не должны вносить поправки в законы, принятые во время Чумы?

Л.Б. Нет-нет, вы не так меня поняли, конечно, я ничего такого не имел в виду, просто для изменений нужно понимать реалии нашего общества. Давайте говорить о них.

Л.Л. Давайте. Вы считаете, на основании того, что человек раз в месяц или если не повезет дважды, превращается в зверя и себя не контролирует, он магическое существо?

Л.Б. Во всяком случае в момент превращения он — магическое существо. Не обычный волк, которого можно просто убить или обезвредить, и укус ничего вам не будет стоить, а магическое существо, которое может обратить другого, которое боится серебра, ну и так далее.

Л.Л. Удивительно, но есть один любопытный факт. Если рядом с оборотнем в полнолуние будет анимаг, то разум оборотня прояснится, и он вспомнит свою человеческую сущность.

Л.Б. Это какое-то исследование? Кто проводил такие опыты?

Л.Л. Это не исследование, Линтон, это жизнь. Вы помните историю о Мародерах? Они стали анимагами, чтобы помочь другу-оборотню. И им удалось. В полнолуния они даже прогуливались вместе.

Л.Б. Поразительно. Таких результатов нет ни в одной научной статье.

Л.Л. Никто не брался за серьезное исследование природы превращений, поэтому здесь нас ждет много открытий. Оборотнями нужно заниматься, с участием специалистов из Мунго, социологов, зельеваров и мастеров трансфигурации. Но пока ими интересовались только как темными существами, пытались ущемить права, ограничить свободу. Даже магглы освободили своих душевнобольных из тюрем, перестали заковывать их в цепи, уже больше столетия. А мы со здоровыми людьми, практически, ведем себя ужасно. Причем, на континенте довольно прогрессивное отношение к ним и либеральные законы.

— Снитч! — закричал рядом Тедди. — Снитч! Гермиона! Снитч!

Гермиона очнулась, растерянно оглядываясь. За снитчем летели две фигурки: в зеленой мантии — ловец «Гарпий», а в алой — Гарри.

— Гарри Поттер! — скандировал стадион.

Невозможно, чтобы Гарри не поймал снитч. Никто, похоже, не верил, что снитч возьмет гарпия.

Тедди потянул Гермиону наверх.

— Давай, Гарри! — вырвалось и у нее.

Зеленая и алая фигура замерли на мгновение, и именно алая рука вскинула руку вверх с пойманным снитчем.

Тедди помчался в проход, ни Гермиона, ни Андромеда не успели пошевелиться, перескочил через ограждение и по длинному проходу побежал вниз на поле. Министерские «Львы» приземлились, окружая Гарри, хлопая его по плечам. И среди них прошмыгнул Тедди.

Гермиона не могла слышать, что Тедди говорит, но в омниокуляр увидела, как Гарри сажает его на метлу, отдает снитч и взлетает вверх.

Сердце ее забилось часто-часто. Две фигурки на далекой метле облетали стадион, и Тедди размахивал зажатым в руке снитчем. На какое-то мгновение Гермиона чувствовала то, что и публика на стадионе: опьяняющий восторг и небывалую легкость.

Вспышки колдокамер ослепили ее на какое-то время, и она очнулась.

Хорошие получатся снимки.




Гарри не слышал стадион, его оглушили радостные вопли «Стриженых львов». Конечно, «Гарпии» не играли в полную силу, но и на поддавки этот матч похож не был. Рон свалился чуть ли не на голову, кинулся обниматься — он молодец, пропустил не так много мячей. Вратарю «Гарпий» не пришлось делать вид в ответ, что он не может взять мячи львов. Пойманный снитч уравновесил очки команды, будто они все долго репетировали именно такой исход.

— Гарри! Гарри!

Между игроками проскользнул Тедди. Гарри опустил снитч прямо в ладошку крестника. Пальцы того сомкнулись на трепыхающемся мячике.

— Садись!

Гарри чуть подвинулся, и Рон помог, подсадил Тедди вперед.

— Полетели?

Тедди, волосы которого стремительно окрасились в бирюзовый цвет — признак полного восхищения — кивнул.

Гарри направил «Молнию» вверх, не очень быстро, давая Тедди привыкнуть к скорости и высоте. Выполнил несколько разворотов. Тедди при последнем — получился очень уж резковатым — тоненько пропищал и сильней вцепился в древко метлы правой рукой, в левой у него жужжал снитч.

Гарри сделал круг, облетая ревущую публику, и мягко приземлился.

Тедди не улыбался, он светился от нечаянной радости. Гарри поднял его, сажая себе на шею, и Тедди повторил его жест: победно вскинул руку со снитчем.

Затихающий стадион вновь восхищенно загудел.

— Пошли к бабушке.

Ох, и намылит же Андромеда голову за выкрутасы в воздухе. Зато Тедди в полном восторге. И они собрали полный стадион. Замечательно. Все доходы от продажи билетов пойдут для Святого Мунго в фонд социально нуждающихся колдунов и их детей.

Интересно, получилась ли хоть одна колдография с Тедди?

Андромеда вместе с Гермионой ждали Гарри в коридоре, ведущим к раздевалкам. Рядом с ними скалилась в счастливой ухмылке Гвеног Джонс.

Гарри опустил Тедди на пол. И тот кинулся к бабушке.

— Смотри, бабушка, у меня снитч!

Андромеда улыбнулась. Кажется, она совсем не сердится.

— Тебе понравилось?

— Да! — с восторгом сообщил Тедди. — Я вырасту и стану летать, как Гарри. Я буду играть в квиддич, как Гарри. Буду самым лучшим ловцом Англии.

Гвеног Джонс рассмеялась.

Разубедить Тедди, что Гарри не ловец, было невозможно. Гвеног попыталась, но Тедди заявил, что все решил матч, и раз Гарри поймал снитч — он лучше самой сильной команды.

Стоя в коридоре, Гарри понял, что счастлив, вот ничего особого не произошло, просто рядом Андромеда и Тедди, рядом Гермиона не сводит с него сияющих глаз, и больше ничего не надо. Даже Гвеног не может испортить настроение.

Где-то на стадионе остался ошалевший от ничьи Рон, Джинни тоже где-то пропала, но это было не важно. Совсем не важно.

— С матчем ты справился, Гарри. Но попробуй только улизнуть с вечеринки!

Гвеног любила после матча выпить немалое количество сливочного пива. Что ж, ему тоже не помешает одна бутылка. Все равно, рабочий день сорван, хорошо, хоть матч начался в четыре, и он успел многое чего сделать. Передать дело Рона Артуру Уизли, например. И узнать, что аудит у «Каминного Пафа» был, и в пятницу вечером аудитор оставил отчет в архиве. А ночью с субботы на воскресенье отчет пропал.

Жаль, что Рону нельзя сказать ничего об Артуре. И об этом деле. Так непривычно — скрывать что-то от Рона, а обсуждать секреты с другими, но не с ним.

Душ, раздевалка — Гарри действовал машинально, отвечая только на поздравления и подколки своих ребят. А потом закрытая вечеринка. Уже без репортеров. Из министерства подтянулось начальство разного калибра, Скотт Фоули пришел даже со своим замом — Притчардом. Не обошли вечеринку и разные светские тусовщики, меценаты, «Чертовы сестрички».

Андромеда с Тедди ушли почти сразу, а Гермиона осталась. Гарри ощущал своим локтем ее локоть, и ее молчаливая поддержка и придавала сил, и делала вечер сносным. Невзирая на назойливое внимание малознакомых и малоприятных людей.

— А ты ничего, — заявила Гарри Гвеног, явно навеселе, — был бы девушкой, я уж бы тебя не отпустила к крысам в канцелярию. Вцепилась и не отпустила никуда. Я бы из тебя такого ловца вылепила.

Она икнула, и Гарри галантно усадил ее в ближайшее кресло. Собственный пол и выбор занятия его более чем устраивали.

Канцелярская крыса — вот от кого Джинни взяла это сравнение.

Гермиона сочувственно накрыла его ладонь своей и хотела что-то сказать, но не успела. К ним подошел Малфой, вертя в руках бокал с наколотой на нем оливкой и прозрачным напитком.

На нем был летний светлый костюм. И никакой мантии.

— Поздравляю, Поттер, интересный матч, — кивнул Малфой, но на лице его застыло такое выражение, будто ему чрезвычайно неприятно даже дышать одним воздухом с Гарри.

Неплохая игра на публику.

Малфой достал из кармана конверт и протянул его Гарри.

— Предложение от благотворительного фонда. Репортаж: выходной день с героем. Наш корреспондент и колдограф проведут с тобой день, снимут и опишут каждый час. Публика такое любит. Деньги от тиража пойдут на первый магический детский приют.

Гарри взял конверт.

— Малфой! А ты что здесь делаешь? — раздался звонкий голос Рона. И на них сразу начали оглядываться. Не то, чтобы Гарри и до этого не был в центре внимания, но после реплики Рона — внимание стало чересчур бесцеремонным.

— Уизел, — Малфой скривился, будто увидел соплохвоста, — я, между прочим, один из организаторов этого матча. Фонд «Искра надежды», слышал? Разумеется, нет. Половина фонда принадлежит моей семье. Ты сперва разберись, кто есть кто, а потом возмущайся. Всего хорошего, Грейнджер. Поттер, найди минуту, чтобы посмотреть предложение.

И отошел.

Гарри распечатал конверт. Пробежался глазами по списку из двенадцати фамилий с краткими пометками.

Малфой ухитрился на глазах у всех передать ему совет попечителей Хогвартса.




Каждое утро Гермионы теперь начиналось с «Пророка» и другой прессы. Она читала все газеты, даже спортивные и женские журналы, не избегая рекламных объявлений. Ничего не ела, в остывший чай нередко добавляла шестую ложку сахара, отпивала и морщилась. Во вторник Рон, увидев ее с газетами, сбегал за булочками в маггловскую пекарню через дорогу. Гермиона не заметила. В среду Рон залил хлопья молоком и себе, и ей, и съел обе порции, потому что Гермиона отказалась. В четверг мама передала ему тыквенный пирог. В пятницу они завтракали в «Чучеле» блинами с апельсиновым джемом, вернее завтракал Рон, а Гермиона читала и делала пометки в блокноте.

Она странно себя вела.

Во вторник хоть было с чего — вышла статья Риты Скитер «Новый глава магопорядка — новый подход». Где Рита со всей своей язвительностью и умением передергивать факты рассказала, что в первый рабочий день глава магопорядка отменил заседание Визенгамота и отложил принятие важного закона. А ведь после истории с маленькой Нэнси этот закон не оставил равнодушных в обществе. Но у главы магопорядка нашлись важные дела — товарищеский матч с «Гарпиями».

Дальше Рита, сравнивая скорости и маневры, доказывала, что «Гарпии» позорно поддались сопернику, что «Гарпий» заставили отдать снитч Гарри Поттеру, и Гвеног Джонс, в прошлом ярая мужененавистница, из-за Джиневры Уизли — лучшей своей охотницы — обеспечила ее жениху снитч.

Отвратительная статья, полная вранья и передергивания.

Но Гермиона улыбалась.

Рон не понимал. Он перечитал ее трижды. И каждый раз, едва закончив, хотел лишь одного: поймать Риту в ее анимагической форме и прихлопнуть, как надоевшее насекомое.

Гарри так вообще отмахнулся, не пожелав ставить Риту на место.

— Пусть пишет. Так даже лучше. К тому же колдографии хороши. Интересно, с Тедди на метле — можно выпросить для семейного альбома? За плату, конечно.

Гермиона потратила обед, объясняя, почему Рита ничего не делает плохого.

— Рон, она пишет о квиддиче.

— И пишет чушь! Это же ясно всем, кто хоть чуть-чуть понимает в игре.

— Именно! Значит, многие заметят, как она передергивает факты. В кое-то веки популярность квиддича полезна. А колдографии и правда очень хорошие. Жаль только, что они черно-белые, не видны бирюзовые волосы Тедди.

Рон подивился этому замечанию, но решил не ломать над ним голову. А также почему Гарри перестал уходить с работы в мантии-невидимке. После матча репорты обезумили, они караулили Гарри везде, одного Рон выкинул из туалета в министерстве. А второго — из Норы. Колдографии, как Гарри идет на работу рано утром, как возвращается домой ночью, как во время обеда посещает с крестником кафе Фортескью — появлялись везде, где только можно.

В среду в журнале «Квиддич вчера и сегодня» напечатали разбор ошибок Риты и высмеяли ее понимание квиддича. Автор, некий Р. Верити, приводил в доказательство колдографии Гарри до поимки снитча и после с Тедди на метле. А в «Пророке» читательница из Брука поинтересовалась у редакции, с кем это обедает глава магопорядка у Фортескью и кого катает на метле. И редакция сразу откликнулась небольшой заметкой про Тедди Люпина: крестник, пяти лет отроду, внук Андромеды Тонкс. Метаморф. Репортеры даже взяли интервью у Флориана Фортескью — тот охотно поделился своими наблюдениями: Гарри Поттер часто заказывает шоколадное мороженое. Тедди любит пробовать разное, но когда ест любимое клубничное мороженое с карамелью и орехами, волосы у него становятся бирюзовыми. А когда он хочет что-то попросить, волосы розовеют.

В четверг «Пророк» и, судя по всему, другие издания завалили письмами, поэтому на двух полосах репортеры рассказали о Тедди, что он еще любит: летать, крестного, бабушку, игрушечного дракона и далее по списку. О судьбе Андромеды Блэк, полюбившей магглорожденного Теодора Тонкса. О том, как она ушла из дома, как ее выжгли с родового гобелена за брак с недостойным, по мнению чистокровного семейства. О том, как ее дочь-метаморф стала аврором. И как погиб муж, скрываясь от егерей. Как пала дочь в битве за Хогвартс (статью перепечатал «Ведьмополитен», разбавив ее цветными колдографиями молодой Андромеды и Теда Тонкса и показав бирюзовые волосы Тедди). Об отце Тедди упоминалось только, что он год преподавал в Хогвартсе защиту от темных искусств и был верным другом отца Гарри Поттера.

Естественно после такой душевной истории «Пророк» завалили посланиями, и в пятницу вышла подробная статья о судьбе Ремуса Люпина и Нимфадоры Тонкс. Теперь читательницы лили слезы над тем, как бедного мальчика укусил бешеный Грейбек, прямо как малютку Нэнси, как Альбус Дамблдор нашел выход, как друзья не бросили Люпина, а помогли. Очень романтичная история вышла. Подействовала она на всех, Рон убедился сам, зайдя в Нору в обед: рыдающую маму папа отпаивал ромашковым чаем с каплей огневиски, пока по радио надрывалась Селестина Уорлок.

Естественно в пятницу письма и вопилеры заполонили не только «Пророк», но и министерство. Гермиона сама получила десяток с предложением подумать еще раз, прежде чем принимать такой закон и давать права извергам, которые калечат хороших людей, вроде Ремуса Люпина или Нэнси Дженкинс. Рон злился, но Гермиона продолжала маниакально улыбаться, а Гарри чуть ли не присвистывал от радости.

Рон устал уничтожать вопилеры дома и в аврорате и ничего не понимал.

В субботу «Пророк» превзошел себя. В нем снова появилась статья о Люпине, но упор был сделан на его бедность и нужду. Уравновесили минусы педагогическим даром и взяли короткие интервью у его «лучших» учеников (в число которых отчего-то не вошел ни он, ни Гермиона, ни Гарри).

«Он научил меня смотреть в лицо своему страху, уметь брать над ним вверх, — признался Невилл Лонгботомм. — Без преодоления я бы не смог заниматься в Армии Дамблдора. Не смог бы бросить вызов Волдеморту. Не смог бы убить змею. Именно Люпин научил меня мужеству, поверил в меня».

Зато Малфой не стал скромничать.

— Мистер Малфой, вы помните профессора Люпина?

— Еще бы. Его поношенную мантию, чемодан перевязанный обрывками веревки, худой изнеможенный вид. Он своим внешним видом позорил занимаемую должность.

— А как он знал предмет?

— Разве это важно? Да, провожают по уму, но встречают по одежке же.

— И все-таки. Были ли случаи, когда он был некомпетентен?

— Если бы были, я с этого и начал. У него были любимчики. Поттер. Патронус свой хваленый Поттер выучил не на раз-два-три. Его профессор Люпин натаскивал. Зато Поттер потом научил всех остальных.

— А создавал ли Люпин угрозу для учеников? Было ли опасно на его уроках?

— Он? Угрозу? Вы шутите? Этот мягкий тюфак?

— А в полнолуния...

— В полнолуния он не вел предмет, а запирался у себя, и никто его не видел.

— Вы не боялись, что рядом с вами в замке живет оборотень?

— Приятного мало, конечно, но бояться? Дайте подумать… на первом курсе у нас преподавал учитель, в затылке которого сидел Волдеморт. Гилдерой Локхард на втором курсе не в счет, хотя на его уроках нужно было постараться, чтобы не умереть со смеху. На третьем — вел Люпин, и кое-чему нас научил. На четвертом — свихнувшийся Барти Крауч-младший показывал на пауках непростительные заклятия и накладывал на каждого Империо, делая вид, что учит, как его сбрасывать. На пятом — Амбридж, та самая, что устроила показательные процессы над магглорожденными два года спустя, поила нас веритасерумом, да заставляла писать ложь пыточными перьями. На шестом предмет вел Снейп и мы тренировались применять заклятья невербально. А на седьмом Кэрроу учили отрабатывать Круцио на провинившихся. Так что страшнее всего было, пожалуй, с Кэрроу. А единственные преподаватели, которые действительно нас чему-то научили, Снейп и Люпин, как бы мне не хотелось хвалить последнего.

— Хорек! — выплюнул Рон. — Ну, попадись мне еще раз. Я тебе покажу «позорил занимаемую должность»!

Как ни странно, Гермиона и Гарри снова были довольны.

Мир Рона перевернулся.

Приглашения от Слагхорна на заседание клуба слизней Гарри и Гермиона получили во вторник. Более удачного предлога, чтобы навестить профессора Макгонагалл, и выдумать было нельзя.

— Слагхорн тебе просто прислал приглашение? — Гермиона появилась в кабинете Гарри после окончания рабочего дня. Интересно, как она прошла мимо секретаря, Маркуса Тига, который умудрился не пропустить Рона, вызванного в понедельник с делом о пропавшей описи? Тиг — работал с Говардом Платом, а до него — с Руфусом Скримжером, и к новому шефу отнесся с долей предубеждения, мол, вы приходите и уходите, а я работаю.

— Нет. Написал небольшую записку. Что очень будет рад видеть, что будут интересные люди. И поздравил с победой.

— Мне он тоже написал про интересных людей. Ты знаешь, что двое из его гостей — попечители Хогвартса? Герберт Сплин — известный профессор из Мунго. И Бертрам Обри — из общества зельеваров. Очень много публикуется и весьма авторитетная личность в своих кругах.

— Ты считаешь хорошей идеей в неформальной обстановке поговорить с ними?

— Почему нет?

А Гермиона права. Расслабленная обстановка, случайный разговор, который можно свести к будущему бюджету.

Джинни и Рон идти к Слагхорну отказались. У Джинни начиналась напряженная неделя перед финалом, а Рон не захотел из принципа.

— Я никогда не был у него, когда учился, и сейчас не пойду.

Гарри никогда так не ждал субботы, и даже не думал, что будет рад заседанию клуба слизней. Он приобрел бутылку хорошо выдержанного меда, а Гермиона — засахаренные ананасы. Джинни забежала после тренировки с настойкой шиповника — для Макгонагалл.

— Ты собираешься пойти именно в этом? — придирчиво оглядывая Гарри, спросила она. — В кедах?

— Да брось, — миролюбиво отозвалась Гермиона, даже не отрываясь от «Пророка», — пусть идет в чем хочет.

— У Невилла, не вылезающего из теплиц, изящные туфли. Даже Рон ходит в приличных ботинках. А ты?!

— Что значит даже? — Гермиона резко выпрямила спину. — Рон может позволить себе приличные ботинки.

— А Гарри нет?

Гермиона и Джинни сверлили друг друга глазами, и Гарри растерялся. Иногда на девчонок находило, и каждое слово друг от друга принималось в штыки. Только обычно ему выговаривала что-то Гермиона, а Джинни защищала. Впервые они сцепились, когда он применил Сектумсемпру к Малфою и его отстранили от квиддича. Можно сказать, повезло, а ведь мог бы стать убийцей, если б не вмешался Снейп. И Гермиона была тогда совершенно права с нотациями. Но заступничество Джинни стало приятным сюрпризом.

Сейчас же все обстояло ровно наоборот.

— В том и дело, что Гарри многое может себе позволить, — произнесла спокойная Гермиона. — Все как бы в курсе наследства родителей, завещания Блэка, должности в министерстве. Поэтому Гарри лучше казаться демократичнее.

— Что за чушь?

— Кеды создают эффект, что он не думал, когда собирался, что он не готовился к этому вечеру. Схватил первое, что удобно и надел. Поэтому мантия выходит на первый план. Посмотри, какая она у него. Судить будут именно по ней. Хорошее сочетание традиций и удобства, пусть взятого у магглов. Это политика, Джинни.

— У вас уже и одежда стала политикой? Вы доигрались уже и до гардероба? Гарри, ты что, одеваешься с одобрения Гермионы?

Гарри замялся. Одежда? Он не особо задумывался, что надевает. Привык с детства — сперва носил старые вещи Дадли, потом форменные мантии в Хогвартсе. Удобно? Тепло? Значит, хорошо. Гермиона порой давала рекомендации, но очень редко.

— А что плохо в советах друга? Я ей доверяю.

Джинни шмякнула настойку на стол.

— Совершенно ничего плохого. Вот только тебе никто не сказал, что руководить магопорядком не стоит в джинсах и клетчатой рубашке?

— Почему нет?

— Тебя не будут воспринимать всерьез. Рон рассказал, что даже секретарь не подчиняется тебе. Конечно, ты же выглядишь, как будто случайно оказался в министерстве. Эксцентричный мальчишка, который заблудился и зашел не в тот кабинет. Знаешь, какие ходят слухи? Что тебе дали эту должность, чтобы присматривать, как бы ты еще куда не вляпался. А вот если ты бы хоть раз надел вот такую мантию в министерство, то увидел бы, что тебя начали воспринимать серьезно, уважать и доверять. И я не понимаю, почему к Слагхорну можно в ней идти, а на работу ни-ни?

— Джинни, так это замечательно, если обо мне ходят такие слухи. Пусть недооценивают!

— Кроме того, на заседания Визенгамота Гарри ходит в мантии, — добавила Гермиона.

Джинни недовольно цокнула языком, и Гарри попытался ее обнять.

— Ну чего ты злишься? Кеды, да… я правда не подумал, что лучше обуть.

— Кто бы сомневался, — фыркнула Джинни.

— Ты на это сердишься?

— Нет! На то, что за тебя думает Гермиона. Наверное, она еще и ходит вместо тебя по магазинам.

— Иногда. И я за это ей благодарен. Терпеть их не могу.

Гарри не успел заметить, как у Джинни появилась в руках палочка. Короткий взмах, вспышка, и его отбросило в сторону.

— Передавайте привет Макгонагалл и Слагхорну, — бросила Джинни и резко аппарировала.

— Что это с ней? — спросил Гарри у Гермионы.

Она вздохнула, закатывая глаза.

— Гарри, ты не меняешься. Мне ее даже жаль. Ты точно такую же ошибку допустил с Чжоу, помнишь? Тебе надо было сказать: милая, я так хочу, чтобы ты выбрала на свой вкус, что мне идет, а то надоедливая Гермиона со своим мнением у меня поперек горла.

— Но это же неправда. Я не хочу носить, что ей по вкусу. Эти туфли, которые жмут, штаны из драконьей кожи — в них жутко потеешь.

— Тогда не удивляйся, что она обижается. Ты выделяешь меня. Секретничаешь со мной. Доверяешь вкусу. Джинни это неприятно. Вполне естественно.

— Ты мой друг. С самого первого курса. И вполне естественно, что я тебе доверяю.

Гермиона не ответила. Лишь довольно улыбнулась. Но она действительно единственная, кто ни разу его не предавал и всегда оказывал поддержку. Никому так он доверять не может. Даже Рону.

— Что там в газете?

— Что Малфой нам и обещал. — Гермиона зачитала вслух его интервью. — В следующем номере будет интервью с отцом Нота. Тот поддержит запрет на права оборотней и добавит, что Волдеморт считал браки с оборотнями — нечистыми. И что именно он приказал Беллатрикс убить свою племянницу.

— Да, это будет не хуже навозной бомбы. С такой поддержкой противникам закона не захочется иметь дела.

Гарри набросил мантию на плечи.

— Подарим Макгонагалл цветы?

— Хорошая идея. Я знаю неплохую оранжерею в Косом переулке. Быстро заскочим туда, а потом камином доберемся до кабинета директора.

— Значит, Снейп и Люпин лучшие учителя? — хмыкнул Гарри.

— А ты не согласен?

— Я бы поменял Снейпа на Барти Крауча. Во всяком случае, тот действительно научил меня сбрасывать Империо.

— Крауча никак нельзя упоминать, сам понимаешь. У нас другая цель.

— Понимаю. Мне просто жаль, что недосказанная правда превращается в ложь.

— Не забывай, что для Драко Малфоя Крауч не может быть хорошим учителем. Он же его наказал, превратив в…

— Да-да, ты права. Как всегда.

— Я уже говорила тебе, что идея привлечь Малфоя — отличная? Я ошиблась, недооценив Малфоя. Она великолепна.

Гарри рассмеялся.

— В школе он был скорее гриффиндорцем и порой хаффлпаффцем. Но теперь стал настоящим слизеринцем.

— Нам повезло.

Гарри призвал чарами настойку и мед, уменьшил и рассовал по карманам мантии. Протянул руку Гермионе, глядя ей в глаза, мягко улыбнулся:

— Точно.




Директор Макгонагалл, очень бледная, закутанная в клетчатый плед, обрадовалась, увидев бывших учеников. А огненные георгины, что принес Гарри, заставили ее потерять на некоторое время все слова.

— Мне никогда не дарили цветы, — пробормотала она, когда георгины уже стояли в вазе, а они пили чай. — В смысле, ученики никогда не дарили. Книги, разные настойки и ликеры, шотландский виски, но не цветы. Чудо.

— Это новый сорт, обещали, что простоит до Хэллоуина, — смущенно ответил Гарри. — Но вам не обязательно терпеть их так долго.

— Нет-нет, немного гриффиндорских цветов в этом кабинете не помешает, — быстро проговорила Макгонагалл. — Немного тепла.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Гермиона.

— Сносно. Я так переживала, что не смогу быть на голосовании нового закона. А теперь у меня впереди еще неделя, так? Я обязательно приду. Очень, кстати, рада, Гарри, что тебя повысили. Ты будешь на своем месте. Вот только как у тебя дела? Не слишком ли много времени ты тратишь на работу? И ты, Гермиона. Вы молоды, вам бы сейчас развлекаться.

— Нам нравится работа, — ответила Гермиона. — Я не представляю, чем бы занималась, если бы не она.

— Вставала бы поздно утром, не спеша завтракала, гуляла бы в парке. Ходила по магазинам, общалась с людьми.

— Вы не поверите, сколько мне приходится общаться с людьми! — Гермиона с облегчением рассмеялась. — И Гарри тоже. Так что после работы не хочется куда-то идти, кого-то видеть и слышать. Хочется посидеть и помолчать.

— Вы сами, директор, разве вы когда-нибудь отдыхали? — спросил Гарри.

— Ну, после окончания Хогвартса я не кинулась работать, как вы. Но отдыхала я и правда не так много.

— И чем вы занимались после тритонов? — Гермиона подалась вперед.

— Я? — Макгонагалл хитро взглянула на нее. — Я влюбилась. Как и многие до меня, как и многие после меня.

— И вы вернулись в Хогвартс? — вопрос был бестактным и вырвался раньше, чем Гермиона успела подумать. Гарри удивленно посмотрел на нее, и Гермиона почувствовала, как краснеет. — Простите.

— Все в порядке, моя девочка. Роман закончился полным фиаско, я вернулась в школу. И нашла свое призвание. Несмотря на то, что я люблю Хогвартс, люблю преподавать, я бы не хотела, чтобы мои львята повторили мой путь.

— Профессор, то есть директор, поверьте, у нас все в порядке, — Гарри говорил очень серьезно, так серьезно, что глаза у Макгонагалл заблестели. — Нам повезло, мы нашли свое призвание сразу, без разочарований и разбитых сердец. У нас получается, вроде бы. Да, Гермиона?

— И очень неплохо получается.

Действительно ли все сложилось так уж удачно? Призвание само нашло их, отметив еще на первом курсе, когда судьбой, да и взрослыми, они оказались вовлечены в большую политику. Она в меньшей степени, но Гарри, Гарри с того момента, как Волдеморт выбрал его — оказался обречен. Но он смог взять ситуацию в свои руки и не стать жертвой.

Гермиона вскользь посмотрела на него, на твердый выступающий подбородок, на решительную линию губ. Он изначально не был лидером, но шаг за шагом, с каждым днем становился им все больше и больше. Кингсли прав, сто раз прав, что повысил его. Когда-нибудь Гарри станет министром, очень неплохим, сильным, и она, конечно, будет рядом.

Он харизматичен, умеет располагать людей, многое понимает. И много работает, не жалея себя. Как жаль, что у Рона нет и процента его силы воли.

— Вы же знаете, профессор, — продолжал тем временем Гарри, — что выбора особого и не было. Или бы я стал игрушкой в руках политиков, или бы сам стал политиком.

— Ты мог бы уехать из Англии.

— Предлагать бежать — это так не по-гриффиндорски. Да и потом, никому бы не помешало использовать мое имя и мое отсутствие в свою пользу.

— Ты прав, — кивнула Макгонагалл. — И я горжусь тем, как ты пользуешься своим именем. Я горжусь и тобой, Гермиона, и всем вашим выпуском. Но тобой Гарри — особо. — Она неловко отвела влажные глаза. — Что-то я расклеилась. Будете печенье?

Гермиона ощутила, как внутри разливается теплое приятное удовлетворение от этих слов. Макгонагалл видела то же, что и она. Не эксцентричного мальчишку, как Джинни, а человека, который не стоит на месте, а развивается.

— Профессор… — начал Гарри.

— Минерва. Называйте меня Минервой. Мне будет приятно.

Гарри неловко поежился.

— Не смущайся, Гарри. Невилл давно зовет меня по имени. Долго привыкал, но… мне, действительно, приятно.

— Минерва, — заговорил Гарри, — мы хотели узнать, как сильно нуждается Хогвартс и чего ему не хватает. Думаю, мы могли бы что-нибудь сделать.

— Услышали про ультиматум совета попечителей и примчались спасать своего бывшего декана? — усмехнулась Макгонагалл. — Рыцари, мои рыцари. Как всегда. До сих пор помню, Гарри, как ты применил Круцио к Кэрроу только из-за плевка.

— Он вас оскорбил!

— Круцио? — не поверила Гермиона, Гарри открывался с новой стороны. Вроде кажется, что знаешь его, а он вдруг удивляет. — Непростительное?

— Империо в Гринготтсе тоже не Вингардиум Левиоза.

Ага, если учесть, что тролля Рон оглушил именно чарами левитации.

— Ты не рассказывал о Круцио.

— Это было перед битвой за Хогвартс. Гарри и Луна пришли в башню Равенкло, столкнулись с Алекто Кэрроу и оглушили ее. Прибежал Амикус, потребовал, чтобы я его впустила, увидел сестру и стал вести себя отвратительно, — охотно поделилась Макгонагалл. — Оскорблял школьников, меня. А когда плюнул в лицо, Гарри не выдержал.

— Я его накладывал всего дважды в жизни, Гермиона, — произнес Гарри таким тоном, будто ему гордость Макгонагалл была не совсем приятна. — Первый раз на Беллатрикс, когда она убила Сириуса. У меня не получилось. Беллатрикс посоветовала прочувствовать пыточное заклятье, пожелать причинить боль, наслаждаться ею. И глядя на ничтожество, на этого Кэрроу, вспомнив рассказы Невилла, увидев, как он ведет себя, я понял, о чем говорила Беллатрикс. Не скажу, что жалею или переживаю. Совсем не жалею. Но не горжусь.

— Тогда была война, — Гермиона отозвалась ровным тоном. Имя Беллатрикс до сих пор вызывало дрожь. И рука начинала чесаться, хотя шрам сразу же вывели.

Гарри понял. Протянул руку и сжал ее ладонь.

— Так что со школой, Минерва?

Макгонагалл вздохнула.

— Если примут закон, то нам будет нужно нанимать специалиста, для приготовления ликантропного зелья, нужно будет выделить отдельное помещение для специально оборудованного лазарета. Ну и компоненты для зелья будут требоваться каждый месяц. Если закон выйдет сейчас, то в следующем году в Хогвартсе окажется двое больных. А через год — уже пять. Вот и считайте: расходы на питание, на обучение, на экипировку. Социальный фонд рассчитан только на здоровых. И увеличивать его совет попечителей не дает. Помимо этого нужен капитальный ремонт… после войны не все было сделано для долгосрочного использования. Старались быстрее открыть школу, все временно… чары, заклятья — накладывались впопыхах, использовались дешевые материалы…

— У вас есть конкретный список того, что необходимо сделать в первую очередь с ремонтом и чарами? — спросил Гарри.

Макгонагалл взмахнула палочкой, и к Гарри из другой комнаты приплыл туго скрученный пергамент.

— Отлично, покажу Кингсли. А что касается зелий и прочего, не волнуйтесь. С законом будет принята социальная программа, и в ее рамках министерство покроет ваши расходы на зелья и лазарет. Что касается экипировки — попробуем собрать нужное с помощью какого-нибудь благотворительного фонда. Книги подержанные точно можно собрать. Я, например, свои учебники могу хоть завтра отдать какому-нибудь нуждающемся школьнику.

Гарри прав. Можно использовать Малфоя с его «Искрой надежды», а можно обойтись и самим. Обратиться с объявлением в газету. Может даже привлечь Андромеду. Неужели магическое сообщество не сможет собрать двух учеников в школу?

Минерва вскинула голову. Провела пальцами по лепесткам георгина.

— Прекрасно, — сказала она. То ли отвечая Гарри, то ли имея в виду цветы.




— Ты забыл отдать профессору Макгонагалл настойку? — спросила Гермиона, после того, как они прошли мимо горгульи, направляясь в подземелья.

— Нет. Я подумал, что лучше ее отправить совой. С карточкой. Я не смог, Гермиона. Почуял, что не надо сейчас. Она так обрадовалась цветам.

Гермиона тряхнула волосами.

— Главное, не забыть отправить завтра.

— В понедельник. Попрошу Тига. Заодно избавлюсь от него на некоторое время.

— Если он тебе не нравится, уволь его и найми нового секретаря.

— Не могу. За что его увольнять? Потом, человек всю жизнь работал на этом месте. Куда же ему деваться?

— Это его проблемы, не твои. Ты слишком много взваливаешь на себя.

Спорить с ней не хотелось.

— Тиг, ты непочтительно посмотрел на меня. Прощай, — Гарри изобразил высокомерный тон, подражая Малфою, и Гермиона рассмеялась.

— Гарри, Гермиона, как я рад вас видеть! — к ним навстречу кинулся Слагхорн в изумрудной мантии и профессорской шапочкой с кисточкой. Его брюшко стало еще больше, придавая облику еще большую доброжелательность. — Позвольте вас познакомить с Гербертом Сплином. Бывший мой ученик, как варил зелья, не поверите, но выбрал совсем другую стезю. И там блеснул талантом. Талантливый человек — талантлив во всем.

— Ты как всегда мне льстишь Гораций, — ответил профессор Сплин.

Невысокий, с проницательными светлыми глазами за стеклами очков, с седыми висками, он вызывал расположение.

— Гарри Поттер, наш герой. И прекрасная Гермиона Грейнджер, умница, моя лучшая ученица. Даже такой затворник должен был слышать о них.

— Конечно, я о вас слышал, молодые люди, — произнес профессор Сплин. — «Пророк» вас очень любит, да и не только он. Хотя чего удивляться, вам посчастливилось, или не посчастливилось, как посмотреть, пережить настоящие чудеса. Бессильное убивающее проклятье, полную обструкцию. Безрассудные поступки, вызванные вашим юношеским максимализмом, тем не менее, удавались. Фортуна любит дерзких. А вы очень дерзкие. И этот закон ваш тоже дерзкий. Он ни много ни мало — переворачивает основы нашего общества. За вас!

Он поднял стакан меда.

— За вас профессор, — в ответ произнесла Гермиона.

— Значит, вам не нравится наш закон? — спросил Гарри, когда они пригубили меда.

— У вас добрые сердца. И то, что вы делаете — правильно. Но! — Профессор Сплин приподнял указательный палец. — Преждевременно.

— Вот как? — спросил Гарри, чтобы только не молчать.

— Наше общество еще не находится на той стадии гуманизма, где подобные законы будут работать на благо.

— И как же он может сработать во вред? — лукаво спросил Слагхорн.

— Банальная коррупция, — отозвался профессор Сплин. — Приходит, скажем, Грейбек в аптеку, за пару сиклей аптекарь ставит штамп, что зелье продано. А никого зелья никто и готовить не станет, зачем тратить время и компоненты? Скажите, как в такой ситуации вы будете продавать зелья? Я молчу о том, чтобы контролировать их прием.

— И мне тоже интересно, — вклинился в разговор худой человек средних лет в серой мантии.

— Бертрам Обри, ты кстати, — прогремел Слагхорн, дружелюбно хлопая по спине своего гостя.

— Закон — это не конец, а начало, — ответила Гермиона, — начало большой социальной программы. Во-первых, мы считаем, что первое время зелья должны приниматься под надзором колдомедиков. В госпитале святого Мунго, который коррупция пока не разъела.

— Вы представляете, дорогая, сколько понадобится колдомедиков? — спросил профессор Сплин.

— Не колдомедиков. Достаточно будет обычный мед. персонал. Официально ликантропией заражено полпроцента от численности всех магов.

— Заражено. Ликантропией. Полпроцента, — фыркнул профессор Сплин. — Так и говорите, среди нас живет семьдесят пять оборотней.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Зараженные ликантропией. Когда мы их называем оборотнями, мы отделяем их от себя, начинаем считать существами, отличными от нас, и начинаем вести себя не так, как с людьми. А они все-таки люди.

— Хорошо, хорошо, люди. И кто согласится работать с этими людьми без оплаты? Принимать амбулаторно семьдесят пять человек несколько раз в месяц — достаточно серьезная нагрузка.

— А если с оплатой? И с неплохой оплатой? — спросил Гарри.

— И откуда же возьмете деньги? Банк ограбите? — усмехнулся Бертрам Обри.

— Нет, деньги на эту программу заложены в новом бюджете, — ответила Гермиона. — Бюджет будут принимать в ноябре, как раз будет уже известно, пройдет закон или нет.

— И на какую же сумму министерство собирается нас облагодетельствовать? — спросил профессор Сплин.

— Вам хватит, чтобы построить еще один корпус, набрать полноценных колдомедиков и закупить зелье у лучших зельеваров на пять лет вперед, — ответил Гарри. — У министерства есть один резерв, он планировался на развитие новых видов транспорта, но проекты от департамента транспорта не удовлетворили внешних экспертов. А деньги есть. И их решили поделить между зельеварами и колдомедиками, но в рамках социальной программы. Если я ничего не путаю, там несколько миллионов галлеонов.

Профессор Сплин выдохнул и махом опрокинул внутрь себя мед. Закашлял.

— А что министерство планировало предложить зельеварам? — поинтересовался Бертрам Обри.

— Покупать у них зелья для зараженных ликантропией. Каждый месяц. Поначалу. Потом дать возможность выдавать лицензии, контролировать качество, иметь право штрафовать и отбирать лицензии. Министерство решило навести порядок и затруднить жизнь шарлатанам. Ну и частично — вернуть себе налог с продаж.

Качественное зелье у хорошего зельевара стоило не меньше двадцати пяти галлеонов. Если учесть, что в году от двенадцати до тринадцати полнолуний, учесть, что зелье нужно семидесяти пяти больным, то зельевары могли стабильно получать до двадцати пяти тысяч галлеонов в год. Гарантированный заработок. Примерно столько же получил бы и госпиталь. Остальные деньги могли пойти на создание запаса зелья, на обучение нового персонала, на оборудование и на исследования.

— А насколько министр разделяет ваше мнение? — спросил Бертрам Обри.

— Вы хотите услышать гарантии от него? — спросил Гарри.

— Да, хотя это и из разряда чудес.

— Дорогой друг, — вступился Слагхорн. — Ты имеешь дело с Гарри Поттером, человеком, который совершает чудеса постоянно.

— Я могу устроить встречу с министром, — пообещал Гарри. — Не очень долгую, полчаса от силы. Вас это устроит?

— Вполне, — кивнул Бертрам Обри.

— Я вам верю, молодой человек, — осторожно произнес профессор Сплин, — но от разговора с министром тоже не откажусь.

— Тогда ждите от меня совы. В понедельник.

Они с чувством пожали Гарри руку, а протянутую руку Гермионы поцеловали, вызвав у нее небольшой румянец.

Слагхорн отошел вместе с ними, Гарри и Гермиона двинулись к столику с закусками.

— Кингсли захочет нам помогать? — спросила Гермиона.

— Он заинтересован в этом законе. Поэтому захочет. Не волнуйся.

— Гарри? — позвал его знакомый голос.

Обернувшись, он увидел Гвеног Джонс.

— Я надеюсь, малышка Джинни соблюдает режим, и ты здесь один.

— Я здесь с Гермионой, помните ее?

— Да, конечно, встречались на вечеринке в понедельник. Отличный был матч. И денег собрали немало. Не думала, что будет столько зрителей.

— Очень хорошо, что люди любят помогать обездоленным.

— Ох, брось. Они пришли не из-за душевной доброты, а чтобы посмотреть на тебя.

Гарри ничего не ответил. Взял стакан с соком у пробегавшего мимо эльфа с подносом на голове и отпил немного.

— Твой крестник, такой красивый мальчик, с таким удивительным даром, — заговорила вдруг Гвеног. — Почти такой же хорошенький, как девочка. И такая история. Я не знала, что его отцу столько пришлось пережить, а бабушке — вообще молчу. Никогда не верила книгам, все эти душевные терзания — полная чушь. Жизнь всегда искуснее. Плетет такие сюжеты, ни одному автору не сочинить.

— Это точно.

— Я думала всю неделю, пока читала… что будет с этой Нэнси? С малышкой, которую заразили ликантропией. Она не пойдет в Хогвартс, она будет лишней? Маленький человек ничего плохо не сделал и уже наказан на всю жизнь?

— Если примут закон, она будет жить почти как обычная волшебница, — осторожно произнесла Гермиона.

Гвеног посмотрела на нее с удивлением.

— Тогда что вы делаете здесь? Вы должны перевернуть небо и землю, но добиться, чтобы Нэнси не стала изгоем.

— Вот ты где, Гвеног, — появился Слагхорн, спасая их. — Тебя очень ждут школьники. Они очень взволнованы встречей с самой легендой.

Гвеног довольно улыбнулась.

— Увидимся, — бросила она Гарри, забыв и о Нэнси, и о Гермионе.

— Ты отлично держался, мой мальчик, — Слагхорн приобнял Гарри одной рукой, а Гермиону другой. — Ну а ты, дорогая, неотразима, как всегда. Вы молодцы, такую работу проделали. Я буду за вас болеть. Хотя вам это и не нужно. Вы же непобедимые Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер. Для вас нет слова «невозможно». Дерзкие. Все правильно, не спорьте, только дерзкие могут перевернуть мир.




Рон урвал у сна полчаса, чтобы перед работой забежать к Джорджу отдать неудачного паука — весь вечер, поджидая Гермиону из Хогвартса, он накладывал заклятье за заклятьем, но паук так и не научился включаться и выключаться по часам. Энжи, ранняя пташка, как всегда усадила его завтракать — от Гермионы теперь по утрам не дождешься ничего, сидит, уткнувшись в газеты. Упаковки овсяных хлопьев, залитые горячим молоком — надоели. Игра в молчанку или разговоры о законе — приелись. Как давно они просто не разговаривали, о пустяках, о бытовых вещах? А вообще, они когда-нибудь говорили не о делах?

Энджи любила готовить. Оладьи, вафли, блинчики. Покупала наивкуснейшие джемы. Горячие вафли с апельсиновым джемом и веселая болтовня заряжала хорошим настроением на весь день — то, что надо для тяжелого дежурства.

Рон только и успел выйти из магазина ультрафокусов, сыто потянуться, глядя на бледнеющее солнце. Резкий удар в грудь, как будто приложили Ступефаем, вышиб воздух из легких и опрокинул его на землю. Рон выхватил палочку, прежде чем понял: никто на него не нападал.

Все хуже.

От громкого и резкого хлопка, запоздавшего после удара, такого громкого, будто взорвались все фейерверки и у Джорджа, и в «Зонко», заложило в ушах. Пыль поднялась, заслоняя кафе Фортескью, вернее то, что от него осталось.

Рон смотрел и не верил, как двухэтажный домик складывается, будто кто-то применил к нему разом уменьшающие чары и трансфигурацию.

Он поднялся рывком, уткнулся носом в ворот мантии и побежал вперед.

Несмотря на раннее утро у Фортескью были посетители. Рон чарами левитации убрал обломки. Перед ним лежало семь человек. Кто-то не двигался, кто-то громко стонал. Больше всего досталось колдуну среднего возраста — у него оторвало руки выше локтей. Кровь хлестала из ран, но самое страшное было не это — человек находился в сознании и кричал.

Да вот только Рон ничего не слышал.

От крови замутило, в горле першило от пыли, глаза слезились. Надо было сразу наколдовать себе головной пузырь.

Когда к кафе подтянулись зеваки, Рон опомнился и отправил патронус к Гарри.

К нему подскочила блондинка, кажется, он ее видел раньше в Хогвартсе — Равенкло? Слизерин? — что-то заговорила, ее губы двигались, а глаза блестели.

— Не слышу, — Рон показал на уши.

Она опустила левую руку ему на плечо и достала палочку.

Он понял.

— Давай!

Она произнесла заклинание, и Рон еле устоял на ногах. Звуки заполнили все: плач, стоны, крики перекрывал невыносимый, почти звериный рев.

— Он умирает. Помоги мне, — сказала блондинка, склонившись над человеком без рук.

— Как помочь?

Палочка в руке отчетливо затряслась. Но Рон попытался успокоиться. Он сможет, он и не такое видел. Потом, девушка-то не паникует.

— Ты же аврор, заклятье пережима, давай, левая рука.

Рука? Скорее кусок плеча.

Рон поднял палочку. Длинная витиеватая фраза на латыни. Девушка повторила за ним, без запинки.

— Эпискей! — проговорил Рон, указывая на грудную клетку, после того, как удалось остановить кровь.

— Энервейт! — быстро бросила девушка, так как у колдуна стали закатываться глаза.

Знакомиться было не время, но надо же как-то общаться.

— Я Рон.

— Я знаю. Я Дафна.

— Ка… — забился колдун у них в руках.

— Не разговаривайте, — быстро произнесла Дафна. — Нам не нужно ваше имя. Поберегите силы. Сейчас прибудет помощь. Рон послал за помощью.

Недалеко от них девочка плакала, обнимая маму. Та была без сознания, одно ребро выпирало наружу.

— Эпискей! — указала на нее Дафна.

— Энервейт! — Рон указал на пожилого колдуна без сознания.

— Фортескью, под завалом, — показала Дафна.

Восьмая жертва. Он лежал дальше всех, полностью засыпанный обломками крыши, кроме крошечного носка туфли, который и заметила Дафна.

— Вингардиум Левиоса, — Рон легко поднял балку и кирпичи с оглушенного колдуна.

— Анапнео, Энервейт! — добавила Дафна. Фортескью застонал, поднимая голову.

Им удалось привести в себя еще две семьи и одного сотрудника министерства, департамента игр, судя по цвету мантии, когда раздались хлопки аппарации.

Колдомедики. А за ними с секундным опозданием — авроры.

Колдуна без рук подняли заклятьем первым.

— Камин, — произнес он, глядя Рону в глаза, прежде чем окончательно потерять сознание.

Не сразу Рон понял, что его и Дафну колдомедики тоже утягивают за собой.

— Со мной все в порядке, — отбивалась Дафна.

— Мы были далеко от взрыва, — поддакнул Рон.

— Приказано всех осмотреть и задержать. С вами должны побеседовать авроры.

— Я сам аврор.

— Тогда тем более, вы должны подчиниться. И подать пример гражданским.

Рон выпрямил плечи. Дафна приникла к его плечу. Колдомедик коснулся их и утянул в воронку порт-ключа.




Патронус Рона появился прямо посреди кабинета Кингсли, как раз когда Гарри рассказывал о вечере у Слагхорна.

— Поднимай группу реагирования, — быстро сориентировался Кингсли, — а я свяжусь с Мунго. Заодно будет официальный повод поговорить с твоим профессором Сплином.

Несколько минут ушло, чтобы спуститься на лифте вниз. Полминуты — собрать команду. Еще минуту, чтобы добраться до Атриума и аппарировать.

Колдомедики успели раньше. Гарри подал знак, но Уильямсон уже оттеснил зевак подальше от разрушенного кафе. Праудфут с несколькими помощниками начал опрос свидетелей.

Рона Гарри едва успел заметить, как его увели колдомедики. Фортескью сидел на полу, качая головой, серой от полугаллона пыли.

— Прямо у витрины с мороженым остановился колдун, не знаю его имени, но иногда он заходит. В руке держал портфель. Взорвался портфель, Гарри. Меня отбросило, я попытался выставить щит.

— Но он сделал только хуже?

— Обрушил мне на голову мою же крышу.

— Сэр, вам нужно в Мунго.

— Гарри, найди этих трусливых слизняков.

— Постараюсь, Флориан. Давайте-ка в Мунго. И я за вами. Уильямсон заканчивайте без меня. Экспертизу о причинах взрыва и эпицентра мне на стол. Показания свидетелей, у всех проверить палочки. Я в Мунго.

Аппарация прошла так стремительно, что в глазах потемнело, а когда он получил возможность видеть, то у входа заметил Рона и Дафну.

Те весело болтали, будто мимо них не носились колдомедики и они сидели на пикнике в парке. А Мунго вокруг напоминал разбуженный улей.

— Откуда ты знаешь столько лечебных заклятий? — спросил Рон у Дафны.

— Седьмой курс, Кэрроу. А… тебя же не было. Мне они ничего особого не делали, но у меня в школе была младшая сестра, и вообще, мы все были готовы ко всему.

— Значит, знала в теории.

— Нет. Приходилось пользоваться. Не часто, часто было опасно: наказанного бы еще раз наказали, если бы следы так быстро исчезли.

— Ясно. Равенкло?

— Слизерин.

— Надо же. А ты достаточно храбрая для Слизерина.

— А ты достаточно умен для Гриффиндора.

Гарри тряхнул головой. Шагнул ближе.

— Рон, Дафна, рад, что с вами все в порядке.

— Гарри, здравствуй, — приветливо ответила Дафна, откидывая серые от пыли волос за спину.

— Вы знакомы? — удивился Рон.

— Мы же учились на одном курсе, — пожал плечами Гарри. — Несущественно. Рассказывайте.

— Я вышла из Дырявого котла. Собиралась купить мороженое.

— Так рано? — скептически спросил Гарри.

Дафна покраснела.

— Мама запрещает. Боится, что перед свадьбой я поправлюсь. И пока она спит…

— Ясно.

— Ты выходишь замуж? — заинтересовался Рон. — Ты ничего такого не сказала.

— А у нас было время на разговоры, ага! Выхожу замуж, но, слава Мерлину, не сейчас, может через год. Я вообще не уверена, что…

— Прости Дафна, — прервал ее Гарри. — Рон?

— А что? Я позавтракал у Джорджа. Вышел. И тут меня оглушило. Поднялся, вижу, как кафе складывается, будто карточный домик. Я к нему. Убрал обломки, тут Дафна, попросила помочь человеку, которому оторвало руки. Ну, мы остановили кровь. Еще кому-то помогли. А потом появились колдомедики.

— Это был самый тяжелый пострадавший? Ты подсчитал, сколько было жертв?

— Не знаю, лучше у колдомедиков узнать. Кажется восемь.

Дафна кивнула.

— Восемь. Самое тяжелое ранение было у того бедолаги, без рук. Я думала, он за несколько секунд истечет кровью. Надеюсь, он не умрет.

— Он что-нибудь сказал вам?

Рон и Дафна переглянулись.

— Только что-то про камин, — проговорил Рон.

— Что именно?

— Только одно слово: «Камин».

— Есть идеи, почему?

Рон почесал макушку.

— Он стоял недалеко от камина. Может, там что-то заметил?

Гарри отправил патронус Уильямсону проверить камин, вернее то, что от него осталось.

— Дафна, если тебя проверили колдомедики, наверное, мы можем тебя отпустить домой.

— Я провожу, — вызывался Рон. Гарри почувствовал, как лицо у него вытягивается, а брови приподнимаются.

— Нам дали укрепляющее зелье,— принялся объяснять Рон. — И временно запретили аппарировать. Думают, что оглушение может иметь последствия, может быть легкое сотрясение мозга. Так что лучше проводить.

— А как ты сам?

— Я вернусь в аврорат камином. Не волнуйся.




Министерство лихорадило. Пять мирных лет стерли из памяти ужасы войны, и взрыв в Косом переулке вызвал резонанс.

А может, никто ничего не забыл. И кошмары, которые Гарри перестали сниться, видят другие.

Гарри прошел Атриум, здороваясь со знакомыми, ощущая себя, как в Запретом лесу тогда, в мае, когда его окружили дементоры, а он никак не мог вызвать патронуса.

В глазах пожилой ведьмы, из отдела катастроф и происшествий, невысказанное вслух «если».

Если пять мирных лет — это передышка? И все начнется снова?

Завтра об этом спросит «Пророк», и хоть не просыпайся завтра.

В аврорате взволнованный Артур кинулся навстречу.

— Джордж сказал, что Рон вышел от них в это время. Он каждый день проходит мимо Фортескью. Он даже иногда покупает там кофе. С ним все в порядке? В Мунго его не нашли.

Он не подумал даже отправить патронус. Или спросить у Молли, что там на часах. Паника — это плохо. Паника даже стойких и здравомыслящих превращает в испуганных обывателей.

— Артур, я его видел. С ним все в порядке, он был далеко от взрыва. Нет, не пострадал. Наоборот, постарался спасти людей. И не один он.

Эта девочка, Грингасс, молодец, быстро сориентировалась. Малфою повезло.

Гарри перевел взгляд на подчиненного.

— Уильямсон, есть предварительные данные?

— Да. Эксперты говорят, что взорвалась жидкость громамонта, эквивалент три рога. Эпицентр —рядом с тем пострадавшим, которому оторвало руки. Судя по показаниям, жидкость находилась в его портфеле. Личность уточняем, в сознание он не приходит.

Да, колдомедики говорили, что будет чудо, если он протянет до утра.

— Если этот идиот перетаскивал опасное вещество, то может туда ему и дорога, — фыркнул Тиг.

Гарри смерил его взглядом, да так, что усмешка стерлась с лица секретаря.

— Больше ничего не нашли. Протоколы и отчеты у вас на столе. Другие потерпевшие вне опасности? — быстро спросил Уильямсон.

— Да, с ними все в порядке, — кивнул Гарри. — Артур, зайдете?

Они прошли в кабинет Говарда Плата — нет, уже в кабинет Гарри.

— Артур, Рон слышал последние, — Гарри споткнулся и быстро поправился, — пока последние слова подозреваемого. Он сказал «Камин».

— Камин?

— Это может быть началом фразы. Может быть, просто словом. Может быть, в камине что-то было, хотя Уильямсон ничего там не нашел. Как ваше следствие о взломе в архиве? Удалось поговорить с Плинием Вудвордом?

— Пустой след. Прости, что сразу не сказал. Папку с отчетами аудитор взял полторы недели назад. Я был прав, что подходит срок проверки. Возможно, он нечаянно забрал с собой опись. К концу недели отчет будет у нас, спросим. Но скорее всего, это, действительно, похоже на посвящение нового стажера: взломать чары и украсть что-то безобидное, подтверждая взлом.

— Хорошо, если так. Спасибо, Артур.

Он собирался встать, пожать Артуру руку, но за дверью раздался шум, крики Тига — кто-то решил идти на штурм аврората? Гарри кинулся к двери, Артур, выхватив палочку, двинулся за ним.

Дверь распахнулась сама, и в кабинет ввалилась, прямо в объятия Гарри, Гермиона. Облако ее волос, на редкость непослушных, ее решимость и некоторая взвинченность в лихорадочном блеске глаз и кривой усмешке, показались Гарри невероятно притягательными. Опасная, настоящая колдунья, сильная и хладнокровная — смотреть и не насмотреться. Рону очень повезло.

Тиг маячил за ее спиной, подавая знаки. Гарри кивнул, мол, докладывай.

— Сэр, — зачастил тот, — я пытался не пустить мисс Грейнджер, но она, не слушая, применила ко мне Ступефай, и пока я его сбрасывал, сняла чары, вернее протаранила их своими, и…

— Значит, Ступефай, — усмехнулся Гарри, выпуская Гермиону из рук. — Если бы мисс Грейнджер применила его, вы бы лежали без сознания до сих пор, Тиг. А вообще, это вам урок. Мисс Грейнджер нужно пропускать всегда и без церемоний. Если, конечно, вы хотите остаться на своем посту.

Тиг хотел поспорить, он даже открыл рот, но Гарри просто закрыл дверь перед его носом.

— Муффлиато! — бросил он, чуть двинув палочкой. — С Роном все в порядке.

— С Роном? — удивилась Гермиона.— Причем здесь Рон? У меня письмо от Малфоя. Артур, вы же из отдела тайн, да? Посмотрите тоже.

Ни Артур, ни Гарри не успели удивиться — Гермиона протянула конверт. В нем лежали две записки.

В одной Малфой спрашивал: «Пришло в редакцию “Пророка”. Придержать?»

Во второй руническим почерком было выведено: «Пока Гарри Поттер не уйдет в отставку, взрывы будут продолжаться».




— Странно, что в Мунго нет каминов, — произнесла Дафна.

Они с Роном вышли на улицу, заполненную магглами, и сразу привлекли внимание. Пыльные мантии, конечно, выделялись. Как и их грязные волосы.

— Ничего странного, представь, какая бы была толкучка, если бы в Мунго были камины. Нет, одного раза мне достаточно.

Мимо них проносились машины, магглы неодобрительно косились, а какие-то странные старушки даже сняли их на маггловскую камеру. Но Рон не обращал внимания. Он слышал только Дафну.

— А ты был в межкаминном пространстве? — оживилась она.

— Был. Перед чемпионатом по квиддичу, когда еще Ирландия стала чемпионом. Я, мой отец и братья. Мы по одному отправились к Гарри, а его родственники замуровали камин.

Они обошли пару с картой в руках.

— Зачем?

Рон пожал плечами.

— Им он был не нужен.

— И как вы выбрались?

— Отцу пришлось разрушить часть стены, магглы были в восторге от ужаса. Или в ужасе от восторга?

— А как там оказались магглы?

Рон вздохнул, запуская пятерню себе в волосы.

— Гарри жил у тети. А та...

— Замуж за магглом?

— Мама Гарри — магглорожденная. Ее сестра — не волшебница. Совсем нет. Даже больше чем не волшебница. Она ненавидит волшебство. Ну и Гарри заодно...

Рон прикусил язык, понимая, что слишком много болтает. Странно, ни с кем, кроме Гермионы и близнецов, он не обсуждал родственников Гарри, а тут — вдруг все выложил, как на духу. Сейчас Дафна проедется по магглам, она же со Слизерина, скажет, что магглы хуже домовых эльфов, что те не понимали своего счастья — жить рядом с волшебником, да еще и с самим Гарри Поттером. И ему придется грубить. И больше никогда они не заговорят, даже здороваться не будут, лишь брезгливо отворачиваться при встречах.

— Ох, ужас, — произнесла Дафна. — Так вам пришлось разрушить их гостиную? Ну не удивительно, что они не любят волшебство.

— Отец все починил. Правда... — Рон покраснел.

— Что?

— Фред или Джордж подкинули кузену Гарри конфету, увеличивающую язык. С учетом того, что тремя годами ранее Дадли получил свинячий хвостик, то увеличивающийся язык вызывал панику.

Дафна прищурилась и произнесла весьма холодным тоном:

— А разве ваша семья не получила прозвище предателей крови за любовь к магглам?

— Не совсем. Мой дед не отрицал, что наша чистая кровь не такая уж чистая, что у каждого семейства в роду найдется маггл или сквиб или магглорожденный.

— У меня мама — полукровка. Мой дедушка — маггл.

—Тогда почему ты училась на Слизерине?

— Потому что меня туда отправила сортировочная шляпа.

— Но ты же тоже получаешься полукровкой!

— Имеешь что-то против?

— Нет, нет, что ты. Наоборот. Папа у меня любит магглов, их технику.

— Что-то не похоже. Иначе зачем твои братьям так зло шутить над кузеном Гарри?

— Папа тогда очень расстроился и рассердился на близнецов. А те — ну да, они не очень красиво себя повели, но ты не видела родственников Гарри. Очень неприятные люди, и не из-за того что магглы.

— Рада, что мы прояснили этот момент.

Несколько минут они молчали, Рон смотрел на машины, а Дафна в витрины магазинов. Промчавшийся красный автобус, им просигналил, со второго этажа незнакомая компания принялась махать.

Рон фыркнул.

— Мне казалось, что Грингассы — чистокровный род.

— Так и было до середины двадцатого века, — охотно заговорила Дафна, снова повернувшись к нему. — Но войны здорово уменьшили нашу численность. Да и рождаемость низкая, в основном. Прости, твоя семья исключение из правил. В общем, отцу пришлось выбирать осторожно, потому что со всеми девушками, подходящими по возрасту для брака он был в том или ином родстве.

— И ты выходишь за Драко Малфоя? За человека, который ставит чистоту крови выше всего?

— Увы. Не знаю, правда, насколько он верит в это, но ведет себя, как высокомерный сноб.

— Почему ты тогда не откажешься от брака?

— Потому что все его ждут. Все уже решено, мое мнение ничего не изменит. Да я даже не могу выбрать цвет мантии для помолвки!

— Ужас какой. Я бы так не смог жить.

— Ха-ха! Ты живешь точно так же!

— Неправда!

— Правда-правда. Все ждут, что ты женишься на Гермионе Грейнджер. Твои попытки встречаться с кем-то еще, кажется с Браун на шестом курсе, встретили в штыки. Или я неправа?

— Неправа. Они знали, что Лаванда — это несерьезно.

— Конечно! Они знали. Так же и мои — знают. И потом, разве твоя мама не обиделась на Грейнджер, когда в «Пророке» написали, что та бросила Поттера ради Крама?

— Откуда ты знаешь... м-м-м... взяла это?

— Об этом говорили все в Хогвартсе.

— Обо мне? О Гермионе? — Рон не мог поверить своим ушам.

Дафна одарила его таким взглядом, что Снейп бы позавидовал.

—Вы всегда были возле Гарри Поттера. Раз, — Дафна загнула палец. — Виктор Крам влюбился в нее и о них писал «Пророк». Два. Конечно, ходили слухи и пересуды.

— Ну и ну. Никогда не знал, что я такая популярная персона.

— А то, что после войны не только Гарри, но и вы появились на карточках в шоколадных лягушках, тебя не удивляет?

Рон покраснел.

— Не удивляет. Тогда знай, что вас давно уже поженили. Тебя на Грейнджер. Гарри Поттера на твоей сестре. И не только родители. Но и те, кто собирает эти карточки, те, кто читает «Пророк». Простые обыватели. И если вы вдруг их разочаруете... жди статей про себя. И влюбленные письма от поклонниц.

— Как это — разочаруем?

— Станете врагами, например. Да даже просто разойдетесь.

— Ну это вряд ли, — с облегчением произнес Рон.

Дафна притормозила.

— Кстати, а куда мы идем?

— К метро. Доедем до музея Блэков, а оттуда камином...

— Камин закрыт, — Рон замотал головой, но Дафну трудно было сбить с толку. —Говорю тебе точно, закрыт. Я там была в прошлом году с Драко. Он очень расстроился, что не все можно посмотреть и камин закрыт.

Рон наклонился к ней и заговорил тихо, будто доверял страшную тайну:

— Он не закрыт. Просто на нем установлен пароль. Секретный. Знают его несколько человек. В том числе и я.

— И ты мне его скажешь?

— Если ты дашь слово, что об этом не узнает Драко Малфой.

— Хоть нерушимую клятву! — восторженно воскликнула Дафна. — Только перед метро давай найдем безлюдный угол и наложим друг на друга очищающие чары. И какое-нибудь отвлекающее заклятье, чтобы мантии не бросались в глаза. Ты аврор, ты лучше знаешь.

Рон расплылся в улыбке.




Кингсли вызвал к себе главного редактора, Родри Райта, и, глядя мимо него, на Артура и Гермиону, пояснил, что пока идет следствие — никаких писем «Пророк» публиковать не будет, если, конечно, сотрудники не хотят пойти под статью за пособничество.

Гарри в кабинете не было, он вышел отправить письмо Малфою, и вертикальная морщинка на его лбу рассказала Гермионе о многом. Сердце заныло. Несправедливо. Гарри только назначили, он еще ничего не успел, только принимал дела, но кто станет разбираться в нюансах? И без писем свяжут взрыв с этим назначением. Уже говорят, что при Плате все было тихо.

— Это сокрытие информации! — возмутился Родри Райт.

— Именно, — кивнул Кингсли, — сокрытие, на время следствия. Вы сотрудничаете с авроратом или нет?

— Но...

Райта стоило бы переманить на свою сторону, а не давить. Гарри бы нашел нужные слова. И раз его нет, она должна попробовать его заменить.

— Как только мы схватим виновных, вы можете хоть все полосы отдать под эти письма. А пока вы будете передавать их нам и молчать. С вас взять клятву?

— Надеюсь, вы знаете, что делаете...

— Мистер Райт, — вмешалась Гермиона, — если наш подозреваемый — сумасшедший, то опубликовав его письма, вы, возможно, поощрите его на новые подвиги. Некоторым преступникам нужно внимание. И слава. Пусть даже такая. Поэтому разумнее игнорировать. И дать нам его найти.

Райт нехотя кивнул, сдаваясь.

— В вашей редакции будет дежурить наш сотрудник, — продолжил Кингсли. — Никто, кроме вас, не будет знать, что это автор. Ясно?

— Предельно, министр.

— Рад, что мы нашли взаимопонимание.

Встреча закончилась, и редактор, не скрывая досады, встал. На выходе он столкнулся с Гарри.

— Для вас будет лучше, мистер Поттер, если вы умеете не только ловить снитчи.

И вышел.

— Не слушай его, Гарри! — попросила Гермиона. — Ты ни в чем не виноват.

— Согласен, — кивнул Кингсли. — Но он прав в одном. Нам нужно найти преступника, как можно быстрее. И предотвратить новые диверсии.

Гарри не успел ничего ответить, в кабинет заглянул Перси.

— Все, кого вы вызывали, министр, собрались. Запускать в кабинет? Или в переговорную?

— В кабинет.

Конечно в кабинет, Кингсли прав — здесь чар от подслушивания больше.

Первым в кабинет вошел Фоули — будучи руководителем магического транспорта он ухитрялся всегда успевать в лифт первым. За ним шел озадаченный Диггори. Увидев Гермиону, расцвел:

— Ох, дорогая, как хорошо, что вы в порядке. А то ходили слухи, будто вы с Роном были в кафе и сейчас в Мунго. Эджкомб очень расстроилась, отправилась в госпиталь, но авроры ее не пустили.

Гермиона почувствовала легкий укол вины.

— Простите, Амос, что не предупредила. Я была в аврорате.

— Вам, дорогая, стоит перевестись в департамент магопорядка, — хмыкнул Фоули. — Раз уж вы постоянно там находитесь.

— Резонное замечание, Скотт, — поддакнул Кингсли. — Как только Гарри примет дела, мы обсудим, где мисс Грейнджер будет приносить большую пользу. Я тоже считаю, что Амосу пора искать нового помощника.

— Где же я найду такого помощника? — сокрушенно развел руками Диггори, но сам подмигнул Гермионе.

Гермиона закусила губу. Неприятно, будто выставили на всеобщее обозрение. Так же неприятно было на первом курсе Хогвартса, до Хэллоуина. Когда у нее не было друзей.

Гарри и Артур, словно чувствуя ее досаду, сели по бокам. Артур улыбнулся, а Гарри под столом взял ее за руку.

— Мне тоже жаль, Амос, уходить от вас, — только тогда смогла солгать Гермиона.

Последним вошли происшествия и дипломатия —Роджер Кэмпбелл и Трейси Дэвис.

— Взрывы? — спросил Роджер, усаживаясь. — Хорошо, что в Косом переулке и магглы ничего не знают. И никто не пострадал.

— Пострадавший есть, — покачал головой Гарри. — В тяжелом состоянии в Мунго, не факт, что выживет. Остальные отделались легким испугом.

— Выяснили имя?

— К сожалению, нет. Завтра «Пророк» выйдет с его колдографией, может кто-нибудь из читателей его узнает. Дежурные ждут заявления о пропавших без вести, но пока ничего не поступало.

— У вас есть при себе колдография? — поинтерсовался Фоули.

— При себе — нет, но могу попросить принести.

Гарри посмотрел на Кингсли, тот остановил его жестом, сам нажал кнопку селектора и произнес:

— Перси, будьте добры, раздобудьте нам из аврората колдографию потерпевшего, который до сих пор не пришел в сознание. Благодарю. Пока мы ждем, хочу попросить вас не разглашать никому то, что сейчас расскажем. Гермиона?

Она не стала вставать. Подняла голову и ровно произнесла:

— В редакцию «Пророка» пришло письмо с ультиматумом. Неизвестный отправитель грозится продолжить взрывы, если глава магопорядка не уйдет в отставку.

Артур передал Фоули копию письма.

— Не уйдет в отставку? Но ведь он как раз ушел в отставку, — недоуменно почесал затылок Диггори.

— Речь идет о Гарри Поттере? — уточнил Фоули.

— Именно, — подтвердила Гермиона.

— И какие меры вы приняли? — спросил Роджер Кэмпбелл.

— Авроры дежурят в Косом переулке, Хогсмиде, Мунго, — Гарри говорил ровным голосом. Молодец, пока отправлял письмо, успел собраться. Хотя он всегда в таких ситуациях собирается. За это Гермионе и нравится. В том числе за это. — Ведется оперативная работа и следствие. Главный редактор «Пророка» согласился с нами сотрудничать. Ну и у нас есть свидетель, который возможно что-то видел.

— Это не он, случайно, лежит в Мунго без сознания? — усмехнулся Фоули.

Гарри коротко кивнул.

— Плохо.

— Обстановка скверная, — согласился Кингсли. — Фоули, нам срочно нужны списки тех, кто пользовался каминами и порт-ключами перед взрывом в кафе. Роджер от вас сводка необычных происшествий. Амос, использовали жидкость громамонта, проверьте по вашему департаменту не приходило что-нибудь. Трейси, а вы узнайте, не могли ли эту дрянь как-то завезти к нам, может, вместе с каким-нибудь дипломатом. Аптеки и зельеваров проверяют авроры.

— А вы не рассматривали возможность подчиниться требованиям? — спросил Фоули.

— С шантажистами мы переговоров вести не будем, — отрезал Кингсли.

— Вы меня не поняли. Может быть, на время стоит притвориться...

Писк селектора прервал его.

— Входите, Перси, — Кингсли не смотрел на Фоули.

На стол легла колдография пострадавшего. Ее посмотрел Роджер, покачал головой, затем Амос, Трейси.

— В аврорате сказали, только что пришло сообщение из Мунго. Он умер.

— Не может быть! — одновременно воскликнули Артур и Фоули, разглядывая колдографию. — Это же аудитор летучего пороха, Плиний Вудворд.

Гермиона переглянулась с Гарри.

Аудитор летучего пороха, последним словом которого было «Камин». Или «Каминный паф»?




На полпути Дафна остановилась.

— А как мы попадем в метро?

— Купим билеты. Ничего сложного, я уже ездил так.

Дафна подняла палец.

— Именно! Купим билеты. А на что? У меня только галлеоны. Но сомневаюсь, что магглы их принимают. Будем колдовать? Или рискнем и аппарируем?

— У меня есть немного фунтов, нам хватит, — улыбнулся Рон, у него уже улыбок болели щеки, но он давно так не наслаждался общением, ему давно так не было хорошо. — Можно и аппарировать, но колдомедики просто так перестраховываться не будут.

— Это в корне все меняет, — Дафна подцепила Рона под локоть и пошла вперед, — если у тебя есть маггловские деньги, то я просто не могу не поучаствовать в приключении.

— В приключении?

— Ну да. Дом Блэков. Закрытый камин. Метро. Мунго. Взрыв в Косом переулке. У нас насыщенное утро, не правда ли? А как мне нравится эта иллюзия.

Она снова затормозила у витрины, глядя на свое отражение.

Рон применил чары иллюзии, и теперь казалось, что на Дафне обычная одежда магглов: джинсы и футболка.

— Так одевалась Тонкс, — пожал плечами Рон. — До того, как влюбилась в Люпина она была забавной. С розовыми волосами. Могла по просьбе Джинни свой нос превратить в пятачок.

— Тонкс? Дочь Андромеды Блэк? — задумчиво пробормотала Дафна. — Кажется, ее звали Нимфадорой?

— Она любила, чтобы ее звали Тонкс.

— Розовые волосы… — Дафна оглянулась. — Прикрой меня.

Рон распрямил плечи, не понимая, что от него требуется.

Дафна достала палочку и поднесла к волосам.

— Помнишь, на трансфигурации у Гарри Поттера одна бровь окрасилась в желтый цвет, а ты отрастил себе усы?

Липкая волна стыда накатила так, что Рон чуть не задохнулся. Да, конечно, он помнит, как встречался с Лавандой назло Гермионе и Джинни. И как передразнил ее на том уроке.

— Попробую повторить то, что сделал Поттер. Если вдруг что-то пойдет не так — ты же расколдуешь меня?

— Или доставлю в Мунго, — пообещал Рон.

Он старался не думать, что они ни много ни мало — нарушали статут. Он, аврор, нарушал статут. Но магглы шли мимо по другой стороне улице, около них никого не было, и никто на них не обращал внимания. Чары отвода глаз работали отлично.

Медленно волосы Дафны розовели: сперва подрумянились кончики, потом цвет расползся выше, до самых корней.

— Ну как? — спросила она, поворачиваясь к Рону.

Тот придирчиво осмотрел ее голову, проверяя ровно ли лег цвет.

— Да, хорошо.

— Как у Тонкс?

— У нее был ядовитый, такой вырви глаз розовый. А у тебя нежный. — Дафна дернула палочкой, и Рон поспешил ее остановить: — Нет, не вздумай. Тебе так хорошо.

— И отлично. Раз мне не доверяют выбрать цвет мантии, пусть терпят мои волосы. Давно хотела их перекрасить. Ненавижу.

— А мне они нравились, — признался Рон. — Мне вообще нравятся блондинки.

Мадам Розмерта. Флер. Лаванда. Дафна.

http://hogsland.com/uploads/posts/1427020898_3.1371241149.png

— А как же Грейнджер?

Гермиона — это Гермиона. Как объяснить, чтобы поняла?

— Это исключение, подтверждающее правило.

Дафна покачала головой. Снова взяла Рона под руку. И медленно побрела по тротуару.

— Нет, не думаю, — проговорила она. — Тут другое. Вам много раз грозила опасность. Даже не опасность, неминуемая гибель. И вы успешно избегали ее. Каждый год с вами что-то да случалось. Или случалось с Гарри Поттером, но вы тоже попадали под удар…

Еще бы. Первый курс — Рон пожертвовал собой в шахматах. Второй — у него сломалась палочка, а Гермиона сперва превратилась в кошку, а потом окаменела. Третий — Сириус, пока ловил Питера, нечаянно сломал ему ногу. Четвертый — вроде бы обошлось, но не потому ли, что на Гарри он обиделся и почти не общался? Нет, не потому — из-за Турнира рядом были другие, Седрик, Флер, Крам. Они и попали под удар. Флер и Крам еще легко отделались, а Седрика убили. Пятый курс — и он, и Гермиона пострадали, а Сириус погиб. Шестой курс — он съел кексы Гарри, приправленные любовным зельем, потом выпил отравленное вино. А потом… потом действительно они могли погибнуть каждое мгновение. И он бросил Гарри и Гермиону, обидевшись на ерунду. Нагини, Пожиратели, а потом и Беллатрикс — нет, об этом лучше не думать. Как и о битве в школе.

— Известно, что люди, которые совместно переживают смертельную опасность, начинают казаться друг другу очень привлекательными, — продолжила Дафна.

— Тогда почему Гарри не влюбился в Гермиону?

— Потому что ты успел раньше? А он не хотел мешать вам? Или у него созревание началось чуть позже, чем у тебя. Или он был занят тем, чтобы выжить? Или ему вообще не нравятся девочки?

— Мерлиновы подштанники! Ты серьезно?

— А ты спроси у него, считает ли он Грейнджер привлекательной?

— Гарри мне уже объяснял, что Гермиона для него, как сестра.

— А ты ревновал?

Рон вздохнул. Конечно, ревновал. А кто бы не ревновал на его месте?

Дафна поняла.

— Во всяком случае, ты его опередил, так что теперь совершенно не важно, что могло бы быть, так?

Рон неуверенно кивнул.

— А вот ты считаешь меня привлекательной?

— Конечно! Что за глупый вопрос? Или ты нарываешься на комплименты?

— Нет. Не нарываюсь. Просто уточняю. И привожу факты в пользу моей теории. Ну, про смертельную опасность. Вот я тебя тоже нахожу весьма интересным. Хотя до взрыва это очевидно было не так. А вот Драко не находит меня красивой. Он вообще считает меня чем-то вроде бледной моли.

— Ох, посмотрел бы на себя в зеркало, хорек!

— Хорек? — Дафна рассмеялась. — А подходит! С виду милейший человек, а как цапнет, мало не покажется.

— А ты не видела, как Крауч, когда был под оборотным зельем и делал вид, что он Аластар Хмури, трансфигурировал Малфоя в хорька? — Дафна покачала головой. — Хм, мне казалось, что вся школа знала. Вообще жестоко вышло. Макгонагалл тогда вмешалась. А мы, идиоты, смеялись.

— Нет. Надо же… даже у Драко были приключения.

— Ты бы не хотела таких приключений, поверь мне.

— Верю-верю. И завидую. Знаешь, нам надо нашу взаимную симпатию как-то использовать. Я имею в виду, в мирных целях.

Рон, сбитый с толку, промолчал. Пусть сама объясняет. Гриффиндорцу совсем не обязательно понимать сходу, что слизеринцы имеют в виду под «использовать взаимную симпатию», так?

— Мы можем дружить!

Рон, ожидавший чего угодно, но не этого, снова промолчал, ограничившись кивком.

— Это так будоражит кровь, — Дафна на короткое мгновение прижалась к нему. —Никогда не дружила с Гриффиндором! Так, какие у тебя сейчас приключения?

Рон рассмеялся, чувствуя, что напряжение из-за щекотливой темы блондинок и Гермионы, исчезло, как снитч, выпущенный в начале матча.

— Я аврор, у меня много тупой и скучной работы, иногда бывают дурацкие вызовы и почти не бывает приключений. — Он немного подумал, прежде чем продолжить. — Еще я помогаю Джорджу с его приколами. Помимо продукции для школьников, он продает и серьезные вещи. Сейчас мы пытаемся создать сеть пауков, которые заменят наружное наблюдение.

— Ого. И на чем основан принцип их работы?

— Они каждую секунду делают колдографию, но только со звуком. Похоже чем-то на воспоминания. Такая искусственная нить воспоминания. Но емкость каждого паука — час наблюдений. Вот надо научиться запускать следующего по расписанию, а предыдущего отключать и, желательно, переносить.

— Не пробовали сделать что-то вроде порт-ключа, но чтобы он работал вхолостую, без касания и переносил только себя?

— Да, мы думали об этом. Но мы столкнулись с синхронизацией. У каждого паука свое время, которое не совпадает с общепринятым. И понять отчего так — мы не можем. Вероятно связано как-то с заклятиями, которые колдографии кодируют в воспоминания.

— А если использовать зелье? На одном нанести одним слоем, на другом — толще…

— И?

— Есть зелья, которые испаряются. Медленно. Можно подобрать такие компоненты, чтобы испарялось час. А потом бы на какой-то эффект от зелья срабатывал порт-ключ.

— М-м-м…

— Ты не так хорош в зельях? — хмыкнула Дафна.

— Я тебя на высших зельях тоже не видел.

— И ты делаешь вывод, что я бездарна?

— Удиви меня.

—У меня высший балл по зельям. А после СОВ я их не выбрала, только потому, что решила заняться нумерологией и рунами. На старших курсах эти предметы не очень легкие, поэтому я решила не распыляться.

— О! Разумный подход.

Не то, что Гермиона, жадная до всего.

— Кстати, можно и не возиться с зельями. Руны. Можно сделать что-то в виде зеркала. Твой паук будет передавать воспоминания так же, как ты можешь разговаривать по зеркалу.

— Хорошая идея! Но остается проблема, как эти воспоминания хранить. Если их преобразовывать в настоящие…

Они переглянулись.

— А пока можно просто повесить зеркало, замаскировать его, — медленно произнес Рон, — и следить за нужным объектом из дома. Ты бесподобна! — А если повесить несколько небольших зеркал в разных углах, то можно будет видеть картинку с разных ракурсов. А в засаде ты можешь смотреть только с одного!

— С помощью рун можно даже крошечные осколки зеркал нанести на лапки вашим паукам. И маскировать ничего не потребуется. Для начала. Но в дальнейшем, если решить проблему хранения ненастоящей памяти…

У Рона голова кружилась от возможностей.

— Мы сейчас же идем к Джорджу!

— А как же дом Блэков? Запароленный камин?

— Оттуда и пойдем.

— А твоя работа?

— У меня еще час–полчаса в запасе. Ты как?

— За! — улыбнулась Дафна. — Но с тебя завтра мороженое. В два часа. Хорошо? Ты должен будешь мне помочь не пойти с Малфоем на какую-то дурацкую африканскую выставку. Терпеть не могу музеи.

— И я! — восхищенно воскликнул Рон.

Удивительная девушка. С ней просто и легко. Легче даже, чем с Гарри, чем с Дином или Симусом. И гораздо легче, чем с Гермионой.

Умная, яркая, смешная.

И он с ней не чувствует себя дураком. Вот что удивляет.

* * *
Гарри не мог поверить. Пустяковое дело Рона превратилось в серьезное преступление и повлекло за собой гибель человека. Почему взорвался портфель аудитора? Вряд ли тот решил так с собой покончить. Что было у него в отчете? И как это связано с письмом в «Пророке»?

Что-то не склеивалось.

— Желтый уровень тревоги, — объявил Кингсли. — Скотт, аппарацию временно запретить во все стратегические места. Министерство, Косой переулок, Хогсмид, Мунго. И возле редакции «Пророка» поставьте антиаппарационные барьеры. Не будем облегчать жизнь нашему знакомому по переписке. За каминами следить, каждый час собирать отчеты. Поднимите всех сотрудников, пусть разбираются с ними. Порт-ключи никому не выдавать. Временно на них мораторий.

— Предлагаю все-таки сделать ключи для нас и некоторых сотрудников. Группе авроров, группе Мунго. Порт-ключ выделить одному надежному человеку из группы, пусть хранит в сейфе, — предложил Фоули.

— Выполняйте. И еще, придумайте объяснение какое-нибудь. Ну вроде: начальство перестраховывается, проводит учебную тревогу. Можно озвучить, что по предварительным данным следствия, взрыв в кафе Фортескью — несчастный случай.

— Не слишком ли натянуто? — Фоули смотрел на Кингсли с сомнением. — Мало кто поверит.

— Это неважно. Главное — не допустить паники. Трейси, временно перенесите все визиты к нам. Нам не хватало только еще ломать голову из-за иностранцев. Роджер, помогите Скотту, поставьте чары «гибель грабителей» около «Пророка» и в Атриуме, нам не нужны двойники под оборотным зельем. Поставьте сигнальные чары на Империо и Конфундус. Гарри, отправляй авроров, пусть проверят всех легальных и нелегальных зельеваров — не покупал ли кто оборотное зелье. Если они уже обошли всех, спрашивая про жидкость громамонта, пусть обойдут еще раз. Артур, твои пусть сегодня не надеются уйти домой. Узнайте все о письме: где куплен пергамент, кем, когда, что за чернила, любую пылинку проверяйте. Если будут зацепки, передавайте Гарри. Амос, пожалуйста, помоги коллегам, нужно сделать так, чтобы не могли аппарировать и домовые эльфы. Гермиона, это не по твоей части, но тебе придется сверить гроссбух с некоторыми документами из отдела тайн. Артур передаст тебе бумаги. Вряд ли что там найдется, но это тоже будет результатом. За дело! Все свободны. Гарри, Артур, Гермиона, задержитесь на минуту.

Гарри послушно опустился на свое место. Гермиона бросила на него и Артура виноватый взгляд. Когда в кабинете никого кроме них не осталось, Кингсли подошел к сейфу, достал пергамент и пересел за стол, проигнорировав министерское кресло.

— Мне интересно, Гермиона, ты сама вычислила кое-что или тебе подсказал Гарри?

— Что Артур руководит отделом тайн? — спокойно спросила Гермиона. — А разве это не секрет Полишинеля?

— Кого-кого? — Кингсли переглянулся с Артуром. Оба нахмурились. И Гарри приготовился искать этого самого Полишинеля.

Гермиона обвела их всех таким потрясенным взглядом, какого не бывало даже у Рона, когда его «Пушки Педдл» начинали выигрывать.

— Это же из Мольера, персонаж из «Мнимого больного». Не слышали? — Гарри честно помотал головой за себя и за других. — Честное слово! Все-таки это ненормально, так отгораживаться от мира. Да, в средние века существовала иллюзия, что магглы не обойдутся без нас. Но сейчас-то двадцать первый век наступил. Мы же лишаем себя знаний, искусства, технологий — все проходит мимо.

— Давай про образование и лишения мы поговорим потом как-нибудь. Это интересная тема, но слишком объемная, — мягко перебил ее Кингсли. — Что за персонаж?

— Комический. Секретно рассказывал всем очевидные факты.

— Вот как. Очевидные факты, — Кингсли задумчиво почесал подбородок.

— Я не хочу сказать, что реальная должность Артура очевидна для всех, — моментально сориентировалась Гермиона, правильно поняв задумчивость министра. — Но когда на собраниях руководителей департаментов нет отдела тайн, зато присутствует Артур — невольно начинаешь задаваться правильными вопросами. Меня, конечно, смущало поначалу, что и я, и Гарри — тоже приглашены. Однако потом я подумала, что если вы изначально планировали заменить Плата, натаскивали Гарри — то все логично.

— А почему ты думаешь, приглашают тебя?

Гермиона очаровательно смутилась. Щеки ее порозовели, но взгляд остался таким же прямым.

— Может быть, вы хотели мной заменить Перси. Или еще кого-то в магопорядке. Не знаю, а гадать не люблю. У меня мало информации.

— Тогда у меня больше нет вопросов. Тебе придется подписать, — Кингсли развернул пергамент, — магический контракт. Наверняка ты знаешь, как они действуют? — Гермиона кивнула. — Отлично. Нарушить его невозможно. И обхитрить тоже.

Гермиона недоверчиво усмехнулась:

— Если это так, почему вы предположили, что Гарри мне как-то намекнул на правду?

— Потому что у Гарри, как нам всем известно, нет слова «невозможно».

Гарри закатил глаза. Ну вот, и Кингсли туда же. Сколько можно объяснять, что все его чудеса — результат действий Волдеморта, заигравшегося с магией. И попытки Дамблдора нейтрализовать вред. Не более того. Он обычный волшебник, и он многое не может. Не может воскрешать людей, не может сделать так, чтобы другие не умирали. И сам он тоже не бессмертный, кто бы что по этому поводу не считал.

Да что там чудеса! Он не может и примитивное: аппарировать всюду, несмотря на барьеры, как домашние эльфы. Превращаться в какого-нибудь зверя, как отец. Варить зелья, как мать.

А еще он не может просто так сказать Гермионе, что она хорошо выглядит, особенно когда смущается, когда рассержена или когда глубоко задумывается — как сейчас, внимательно изучая контракт.

— Сегодня у нас комиссия, — напомнил Кингсли, когда Гермиона обмакнула перо в чернильницу и аккуратно расписалась. — Я пригласил туда Бертрама Обри от общества зельеваров и Герберта Сплина. Обсудим социальный проект, я попросил Моргана Фарлоу, известного эксперта, провести репетицию внешнего аудита, чтобы потом, после принятия закона, мы не затянули принятие бюджета. Надеюсь, он укажет вам на ошибки и покритикует немного, по-дружески, постарайтесь отбиться. Иначе ноябрь будет не горячим, а пылающим. Так, — он глянул на часы на своем запястье. По циферблату летали планеты и звезды. — У вас есть час на безотлагательные дела, а потом прошу сюда, в переговорную. После вернетесь к своему расследованию. Да, можете отправить домой сов, чтобы рано не ждали. Артур, ты тоже.

Артур, не промолвивший ни слова, лишь сверкнул очками, будто спрашивая: «Какие могут быть вопросы?» И был совершенно прав. Он всегда оставался на работе, без напоминаний, когда ситуация выходила из-под контроля.



* * *
Гроссбух вызывал тоску: колонки цифр, счета-фактуры, которые надо было сопоставить с копиями из отдела тайн и рецептурой. Даже не анализировать, просто сверять, тупо, страницу за страницей, выписывая результаты, иногда складывая их между собой. Отчет по пятницам у Рона и то требовал больше фантазии и интеллекта.

Но она понимала, что заняться этим больше некому: отдел тайн работал над уликой, Гарри собирал оперативные данные, читая рапорты подчиненных. Через час, когда серебристая рысь позвала в переговорную, Гермиона вздохнула с облегчением.

Дружеский аудит, про который говорил Кингсли, оказался совсем не таким. От проекта Морган Фарлоу, сухопарый старик с толстыми щеками, не оставил камня на камне.

— Я не понимаю, зачем нужно тратить столько денег, — оригинально начал он. — У вас других проблем нет?

Кингсли хмыкнул довольно, а Гарри иронично улыбнулся.

— Есть проблемы. Например, с численностью. Всего пятнадцать тысяч населения, и средний возраст постоянно растет. Мы с каждым годом стареем, а рождаемость падает.

— И вы хотите, чтобы плодились оборотни? Отличное решение, что сказать.

— Во-первых, не факт, что их дети тоже будут оборотнями…

Фарлоу фыркнул.

— Зря веселитесь, — поддержал Гарри профессор Сплин. — Юноша совершенно прав. Вероятность рождения оборотня в первом поколении составляет менее одной двенадцатой. Если дети у оборотня родятся здоровыми, то внуки оборотнями уже точно не будут. Вам нужны полные расчеты? У меня пятнадцать лет назад выходила статья по этой теме.

— Благодарю, поверю на слово, но статью лучше подшить в проект. Допустим, вы ждете, что дети от зараженных под присмотром профессора Сплина родятся здоровыми. Допустим, вы хотите, чтобы министерство дотировало затраты оборотней на зелье. Но вам же этого мало. Вы хотите, чтобы оборотни работали, сами платили за себя, и для этого собираетесь платить тем, кто примет их на работу? Так мы потеряем гораздо большие суммы, чем если будем просто дарить оборотням бесплатные зелья. И вообще, с чего вы взяли, что оборотни захотят работать? Или профессор Сплин и тут проводил испытания и теоретически доказал, что все любят труд?

— Нет. Я сужу по обстановке на континенте, — пожал плечами Гарри, и Гермиона расслабилась. Гарри не злился, был предельно собран и спокоен. А еще — разговор его забавлял, судя по блеску в глазах и едва заметной улыбке.

Но он хорошо подготовился к нападкам Фарлоу. Про Европу они вместе искали информацию все лето, игнорируя и Рона, и Джинни. И Гарри нашел немало аргументов, не меньше, чем она, но Фарлоу этого не мог знать.

— Конечно, когда нечего возразить, кивают на другие страны.

— Вы ошибаетесь. Мне есть что возразить. В других странах до того, как Гриндельвальда посадили в Нурменгард, к больным ликантропией относились точно так, как относятся у нас сейчас. У них многое изменилось пятьдесят лет назад. В Испании оборотни — полноправные члены общества, и у них за все это время не зафиксировано никаких нападений на детей и обращения детей. Особенно мирно живут в Барселоне. Работают, платят налоги. Жертвуют деньги на исследования зельеварам. В Швеции общество настолько толерантно, что недавно оборотень, доктор маггловских наук по макроэкономике, стал министром финансов, и экономические показатели за прошлый год у них выросли. И самое главное, за эти пятьдесят лет у них не появилось никакого нового Темного лорда. И вовсе не потому, что там не рождались такие маги, как Волдеморт. Либеральные законы позволили решить многие социальные вопросы, разрешить конфликты между разными группами, и ни один авантюрист не мог воспользоваться недовольными, чьи права ущемляли, и начать экстремистскую деятельность.

— Не будем спорить о политике. Все эти либеральные законы — как говорят магглы — мина замедленного действия. Но предположим, что вы правы, а я нет. Ответьте тогда на другой вопрос: вы хотите готовить зелья и раздавать их бесплатно, прежде чем оборотни подыщут себе работу?

— Верно, — кивнул Гарри.

— И рассчитываете стоимость, исходя из стоимости одной порции?

— В проекте взяты такие цифры. Мы понимаем, что это предварительные данные…

— Это не предварительные данные. Это попытка заложить в бюджет лишние деньги, которые легко можно будет потом потерять. Во-первых, почему бы вам не давать зелья в кредит? А во-вторых, почему бы вам не варить сразу все семьдесят пять порций в одном большом котле? Это же существенно снизит расходы.

Гарри повернулся к Гермионе, и она сразу пришла на помощь:

— Мы привлекли к нашей проблеме зельеваров, в частности, Бертрама Обри. Скажите, Бертрам, как быстро можно перейти от индивидуальных доз к одному котлу?

Обри иронично приподнял бровь.

— Вы хотите точных цифр, но увы, у меня их нет. Я не шарлатан, поэтому ничего не могу сказать сходу. Задача масштабирования не настолько тривиальная, как может казаться финансисту, — он злорадно улыбнулся Фарлоу. — Потребуются исследования, время, и, разумеется, из-за этого расходы только возрастут. Очень сильно.

— Неизбежное зло, — отмахнулся Фарлоу. — Но потом, когда вы решите все свои задачи и оптимизируете варку зелья разом на всех, эффект станет очевиден. Так что я бы рекомендовал в первую очередь заняться именно этим.

— Спасибо, Морган, — кивнул Кингсли. — Ну что, Бертрам, Герберт, вы поможете нам с оптимизацией?

Никто не отказался: оптимизация приносила и Мунго, и зельеварам чистую выгоду.

Гермиона попробовала прикинуть, на сколько подорожает их затея. Сотни тысяч миллионов галлеонов — уж очень круто. А значит, такой проект могут и завернуть во время принятия бюджета. Советы аудитора во вред?

Гарри черкнул на салфетке пару слов: «Морган! Не возражай. Потом».

Он пришел к такому же выводу, что и Гермиона: Морган — вредитель. И просил ее не спорить сейчас. Пусть зельевар и профессор считают, что у них сотни тысяч миллионов в кармане, пусть поддержат их при принятии закона. А вот потом, потом можно будет и чуть умерить их аппетиты и прийти к приемлемому для всех компромиссу.

Гермиона, скомкав записку, откинулась на спинку стула и улыбнулась.

Как же хорошо, что Гарри понимал ее с полуслова. А она — его.



* * *
Как-то само собой вышло, что Гермиона расположилась с гроссбухами в его кабинете. Тиг несколько раз приносил рапорты оперативников и неодобрительно косился на нее. Гарри не обращал внимания, погрузившись полностью в дела.

Четыре человека недавно приобретали оборотное зелье, один из них приходился дальним родственником Яксли. Уияльмсон напротив него поставил вопросительный знак. Мог ли семнадцатилетний юноша сочувствовать Пожирателям? Побеседовать и установить наблюдение — написал в резолюции Гарри.

Мариэтта Энжекомб, рассказавшая Амбридж о занятиях в Выручай-комнате, недавно получила в отделе транспорта несколько двусторонних порт-ключей: дом — Косой переулок, дом — министерство, дом — Мунго, дом — «Пророк». У нее мог быть мотив — Рон подчеркнул ее имя. Надпись из прыщей на лбу «Предательница» в Мунго так и не свели, и Мариэтта их прятала под чарами, почти не показываясь на людях — порчу за нарушение клятвы Гермиона наложила от души. Да, Тигу повезло, что Гермиона просто откинула его в сторону, а не злилась по-настоящему.

Могла ли Эджкомб захотеть взорвать аудитора? Сомнительно. Хотя, вероятно, могла его видеть иногда в отделе матери. Но если бы ей приспичило взрывать, то она бы выбрала скорее Гермиону.

Да, Мариэтту видели около редакции «Пророка» перед тем, как письмо подкинули на стол входящей корреспонденции. Ну и что с того?

Гарри задумчиво обвел имя Мариэтты. Нет, взрыв — это или устранение неугодного человека, или экстремисты. Какие-то слишком тайные экстремисты: ничего о них не было слышно все эти годы, никаких оперативных данных не поступало ни от авроров, ни от информаторов. Да даже газеты не писали о недовольных — все конфликты удалось погасить в год после битвы, во многом благодаря справедливым судебным заседаниям и амнистиям.

В час ночи прилетел бумажный самолетик от Артура:

«Судя по новому составу и цвету, пергамент купили во “Флориш и Блоттс” в день взрыва — он только появился в продаже. О покупателе ничего не известно, приходило несколько респектабельных колдунов, среди них профессор Сплин. Зато чернила — интересные. При встрече утром подробнее расскажу. Не работайте всю ночь, отдохните, завтра вам понадобятся свежие головы».

— Странно, — пробормотала Гермиона, отрываясь от своих цифр. — С середины двадцатого века численность магического сообщества падает, а «Каминный паф» ведет себя так, будто его доходы растут. При том что цена на порох остается той же, что и сто лет назад, а продажи снижаются. Я думала, что подешевело сырье или производство, но нет, сырье и расходы на производство идут по одной фиксированной стоимости.

— Что за сырье? — моментально включился Гарри.

— Нет данных. Его так и называют «сырье для пороха». И в рецепте Артура. Состав я не могу видеть, наверное, он зачарован так, чтобы его могли видеть только невыразимцы.

— Получается, что расходы «Каминного пафа» превышают доходы?

— На первый взгляд да. Я не совсем разобралась в их отчетности, но они стали больше тратить денег, чем раньше, больше, чем зарабатывают. Вопрос — откуда? Нет, у них могут быть резервы, но странно их спускать так быстро.

— Может, правда сырье заканчивается, и не сегодня завтра «Каминный паф» закроется?

— Все равно не вижу смысла тратить деньги.

— А на что они их тратят?

— На премии себе. На акции. Они являются мажоритариями «Улета», не знаю, чем там занимаются. Есть небольшая доля и в производстве метел. Но акции разных производителей метел они скупали всегда. А сейчас хорошая доля идет в этот «Улет». Странно. Я понимаю — вкладывать деньги в «Нимбусы» или «Чистометы», квиддич популярен всегда. Надо будет разузнать, чем так хороша эта компания. Может, тоже купим акции?

Гарри рассмеялся. Гермиона сладко потянулась.

— Как хочется есть! Как ты думаешь, что-нибудь еще работает? «Чучело»?

— Сомневаюсь. Можно попытаться сунуться к магглам, но можно зайти на Гриммо. Кричер очень запасливый. И очень рад гостям, хоть и будет ворчать, как обычно.

— Гриммо так Гриммо, — легко согласилась Гермиона. — А потом назад... к цифрам...

— Потом по домам и спать. Вот и Артур нас отправляет, — Гарри помахал бумажным самолетиком.

Гермиона выхватила его.

— Чернила? Что за чернила? Профессор Сплин? Нет, он не стал бы заниматься такими глупостями.

— Это уж точно. С другой стороны, а кто мешает злоумышленнику стащить волос у профессора Сплина и прийти под его обликом в магазин?

— Ну ты уж чересчур перегибаешь.

— Вспомни нас в семнадцать лет. Проникновение в министерство под чужими личинами, в банк. Надо будет у профессора уточнить, был ли он вчера во «Флориш и Блоттс».

— Почему бы не пойти дальше? Не предположить Империо?

— Но Империо же можно различить? По глазам, по попытке человека скинуть чужое влияние?

— Много мы поняли, когда под Империо была мадам Розмерта?

— Малфой!

— Что Малфой?

— Он отлично знает, как работают эти чары. Попрошу посмотреть на профессора со стороны, когда с ним буду общаться. Вдвоем мы больше заметим.

Разговаривая, они вышли в приемную — Тига на месте уже не было; ушел, как француз, ни с кем не прощаясь. Зато в аврорате люди остались, в том числе и Уильямсон, перед которым высилась башня из старых дел.

В холле лифта Гарри с Гермионой столкнулись с Крайтоном — тот дежурил сегодня ночью.

— Все в порядке, сэр, — отрапортовал он, — Атриум проверен. Дежурный внизу начеку, посторонних не замечено. Транспорт и происшествия свои заградительные чары установили к концу рабочего дня. Ни пройти под оборотным, ни аппарировать. Камины отслеживают — сегодня у транспортников дежурят трое. Происшествия наложили надзорные чары на Империо и Конфундес. Если их кто-то произнесет — наша группа быстрого реагирования немедленно прибудет на место, невзирая на защитные и отвлекающие чары. Нам сделали специальный порт-ключ.

— Отлично, — кивнул Гарри.

Они с Гермионой уже зашли в лифт, когда в холле появился филин с письмом в клюве. Малфоевский филин. Что ж он так небрежен — не пользуется наемной совой? Или случилось что-то экстраординарное?

Гарри дернулся остановить лифт, но не успел на долю секунды. Застывшее лицо Крайтона и внимательный взгляд филина остались по ту сторону дверей, а лифт двинулся вниз, хотя Гарри и нажал на кнопку «открыть двери».

И тотчас погас свет, пол провалился под ногами, а хлопок со страшным скрежетом и крик Гермионы: «Гарри!» — слились в одно.



* * *
У фестрала была жесткая спина, и Гермиона, зажмурившись, вцепилась в него сильней, чтобы не упасть. Как хорошо, что она еще не стала Уизли и в Норе нет часов, где стрелка с ее именем переместилась бы к часу «Опасность». Они бы все испугались, а ведь с ней все в порядке. Она же с Гарри.

Гарри звал ее, почти неслышно, и Гермиона, преодолевая себя, открыла глаза — смотреть на облака и игрушечный город далеко внизу не хотелось: страшно — но Гарри... Однако вокруг царила такая тьма, что разглядеть ничего не получалось.

— Энервейт! — произнес Гарри совсем близко. Голос у него дрожал. Глупый. С ней все нормально. Не считая ушибленного затылка.

Кажется, Гарри пытался привести ее в сознание. И кажется, она лежала на полу лифта. Никаких фестралов и полета не было, они зашли в лифт, а лифт взорвали.

Гермиона попробовала пошевелить руками, прислушиваясь к себе. Вроде бы, обошлось. Она достала палочку и ради проверки наколдовала Люмос. На конце палочки зажегся свет.

В лифте ничего не изменилось: стены, пол, потолок, панель с кнопками — будто ничего не взрывалось, а ей приснился дурной сон.

Гарри сидел рядом на коленях, бледный и взволнованный. Надо его успокоить.

— Все в порядке, Гарри.

Она приподнялась, и Гарри очнулся, подхватил ее за плечи. Неожиданно приятно оказалось находиться в его объятиях. Тепло и надежно.

Вместе они справятся.

— Нас подорвали? — спросила Гермиона.

— Ага, — кивнул Гарри, бережно прижимая ее к себе.— Но щиты устояли, и сработала амортизация, хоть и отправила нас в нокаут. Сигнальные чары здесь не работают, наверное, потому что нас завалило сверху, такой барьер отдел происшествий не предусмотрел.

— Ты произнес Империо?

— Раз сто. Без толку. Но взрыв они должны были услышать. Думаю, все уже подняты по тревоге.

— Значит, надо ждать. Жаль, что нельзя получить по чашке чая.

— Я пробовал позвать Кричера. Увы, Амосу удалось закрыть доступ и для эльфов.

Гарри сел удобнее, притягивая Гермиону к себе, спиной к своей груди, будто боялся ее отпустить.

— А это уже выглядит, как покушение на тебя, Гарри, — помолчав немного — привыкая к ощущениям — произнесла Гермиона. Они и раньше с Гарри легко вторгались в пространство друг друга, но никогда так близко и так надолго.

— Или на тебя, — возразил Гарри. — Мне в сводках попалась несколько раз Мариэтта Эджкомб. Рон заметил, что она крутилась около «Пророка», была в Косом переулке. Вполне могла сталкиваться у матери в отделе с аудитором. Возможность подложить ему взрывоопасную жидкость у нее была.

— Удивительно, что его портфель взорвался утром. И удивительно, что он ничего не заметил. А еще удивительнее — Мариэтта. Зачем ей его подрывать, если она решила отомстить мне?

— Может, она мстит всем? Кингсли? Мне? Тебе?

Гермиона покачала головой.

— Ты не можешь всерьез ее подозревать.

— Нет, — засмеялся Гарри, утыкаясь носом ей в макушку.

— Ты чего?

— Твои волосы залезли мне в нос. И в рот. Они очень упрямые. Прямо в хозяйку.

Гермиона попыталась отстраниться, но не тут-то было.

— Нет-нет, ты не так меня поняла. Мне нравится. Они у тебя пахнут так приятно…

— Гарри, мне не нравится, что тебя хотят убить.

— Мне самому не нравится. И не нравится, что ты возле меня и чуть не пострадала сейчас.

— Давай подумаем лучше, кому не понравилось твое назначение?

— Амосу Диггори?

— Ну, он добрый человек…

— Он радовался, что я упал с метлы, а Седрик смог поймать снитч.

— Нормальная реакция родителя, ревниво следящего за успехами своего чада.

— Мать Мариэтты? Департамент транспорта? Да, не сходится. Не знаю, кому мы мешали?

— Мы? — возмутилась Гермиона.

— Ну, пока неизвестно, на кого из нас ведут охоту. Кроме того, несколько самонадеянно пытаться убить меня, если у Волдеморта не получилось, как ты считаешь?

— Тебя могли попугать немного. Заставить поверить, что они не шутят. Наверное, в «Пророк» поступило письмо. И Малфой попытался нас предупредить. Жаль, что не успел.

Гарри перебирал ее волосы, пропуская между пальцами. Это было так приятно. Так же, наверное, приятно Косолапсусу, когда она гладит его по рыжей шерстке. Свернуться в клубок и уснуть — только перед этим желательно попасть домой. Но можно и здесь, в конце концов, раз их не торопятся доставать.

— Подозрительно, — проговорил Гарри, будто читая ее мысли, — что никто из дежурных не попытался связаться с нами. Даже если бы разгребали завал, мы бы что-то слышали.

— Действительно, подозрительно. Ты отправил кому-нибудь патронус?

— Пытался, но защитные чары лифта, которые нас спасли, не пропустили его.

— Скверно.

— Попробуем выбраться сами?

— Давай!

Он нехотя ее отпустил, и они медленно поднялись.

— Интересно, весь заряд сработал или есть еще? — спросила Гермиона, озираясь. Из-за щитов не проведешь диагностику.

— Не знаю, но надеюсь, что весь.

— Как жаль, что нельзя аппарировать! И порт-ключи мы не успели получить.

— Да, сейчас бы они пригодились. Интересно, мы долго падали или лифт застрял между этажами? Может, вскроем крышу?

— Если там обломки, то лучше не надо. Давай трансфигурируем ее в стекло?

— А если наверху серьезный завал и стекло не выдержит давления?

Серьезный завал? Неужели взорвался не только их лифт, но и второй этаж?

— Тогда давай я подержу щит, а ты применишь трансфигурационное заклятье, — предложил Гарри. — На счет три…

— Погоди! Если не превращать крышу в стекло, а взять только прозрачность, то... у тебя нет бумаги и пера?

— Есть. Самолетик Артура и карандаш.

— Пойдет. Посвети мне.

Гарри смирно стоял с Люмосом, пока Гермиона на стенке лифта выводила формулу превращения.

— Мерлин, как неточно, — простонала она. Макгонагалл была бы недовольна такими грубыми прикидками. — Ничего не получится!

— Пока не испытаешь, не узнаешь. Давай, Гермиона, смелей! Ты же с Гриффиндора!

Она глубоко вздохнула и подняла палочку. Гарри наколдовал банку с синим огнем вместо Люмоса и укрыл их мощнейшим щитом, не оставляя времени на сомнения.

Длинное замысловатое движение палочкой — и потолок растворился. Над ними темнели обломки кирпичей, штукатурки и Мерлин знает чего.

Гарри осторожно снял щит. Прозрачный потолок надежно защищал их от того, что давило сверху.

— Сколько у нас воздуха? — пробормотал Гарри. — И что внизу?

Гермиона хмыкнула и применила трансфигурацию к полу.

Вниз уходила пустая шахта лифта.

— Отлично! Нам сегодня везет! — Гарри приподнял Гермиону и покружил по лифту.

— Везет? Это называется везет?

Взрыв, вынужденная изоляция — и везет?

— Мы спустимся вниз и выйдем на другом уровне.

— И как же?

— Мы волшебники, Гермиона. Уберем пол, я применю к тебе чары левитации и аккуратно опущу до лифтовых дверей. Ты их раздвинешь, а потом поможешь мне.

— Гарри, а где ты будешь стоять, если уберешь пол?

— Левикорпус? Ты меня подвесишь вверх тормашками, а я тебя спущу.

— Давай лучше наоборот, я тебя спущу, а ты потом притянешь меня. Ассио у тебя замечательно получается. А у меня чары левитации. И не спорь.

— Ты хочешь, чтобы я тебя притянул простым Ассио? А сработает? Ты же не предмет.

— Можно попробовать. Ассио, Гарри Поттер!

Гарри влетел в нее так, что вышибло дух. Хорошо, что он умудрился подставить ладони и ее затылок не ударился об стенку лифта еще раз.

— Кажется, получилось, — хрипло произнес он.

Его глаза блестели из-под очков, он счастливо улыбался, и Гермиона поддалась порыву. Притянула его за шею и поцеловала.

И ошарашенный за миг до соприкосновения, Гарри ей ответил.

— Это на удачу, — соврала Гермиона минуту спустя, старательно не глядя на него.



* * *
Они ходили по лифту, собираясь с мыслями и припоминания заклинания и чары, на случай если что-то вдруг пойдет не по плану. Чары замедления падения, чары амортизации, чары трансфигурации — можно попытаться превратить далекий пол шахты в батут. Хотя зачем же ждать? Когда пол лифта можно превратить в большой мат и спустить его со стоящим на нем человеком. Если заклятья перестанут действовать, это смягчит им падение.

— Ты уверена? — спросил Гарри, останавливаясь рядом с Гермионой. — Что хочешь повисеть вниз головой?

Она хмыкнула.

— Это развлечение прошло мимо меня.

Ее волосы лезли в лицо, в глаза, и он не утерпел, отвел их, мимолетно коснувшись губами виска.

— Не так это и весело.

— Эй! Кто из нас ловец? Ты или я?

Гарри рассмеялся. И наставил на нее палочку.

— Левикорпус!

Вспышка — и невидимая сила потянула Гермиону вверх за лодыжку. Мантия задралась, открывая чертовски красивые ноги.

Гарри бросил заклятье преобразования на пол.

— На счет три?

Одновременно он вышиб пол, применяя заклятье, которым обычно вышибают пробки из бутылок и засор из труб, а Гермиона применила чары левитации.

Он еще никогда не спускался в шахте лифта на парящем мате. Год в аппеляциях и четыре в аврорате прошли скучно, без приключений. Кто же знал, что у шефа магопорядка такая интересная жизнь?

— Стоп, Гермиона, — наложив Сонориус, усиливающий голос, сказал он.

Двери.

Небольшое силовое воздействие магией, и створки раздвинулись. Гарри подтянулся на руках и вывалился на пол Атриума. Хорошо они свалились, пролетев шесть этажей.

Теперь Гермиона. Гарри наложил на мат заклинание приклеивания к стенкам шахты. Потом поднял палочку вверх.

— Либеракорпус, — произнес он, отменяя заклятье подвешивания. Не успела моргнуть вспышка, как он кинул невербально Аресто моментум и Ассио.

Гермиона мягко упала ему в руки. И он даже почти устоял на ногах: пошатнулся, пытаясь поймать равновесие, и аккуратно присел на пол, так и не выпустив Гермиону из объятия.

— А ты говорил, что это не весело, — произнесла она. — Не соглашусь.

Гарри хотел сказать, что рад, но первый же звук оглушил их, эхом разнесся по пустому Атриуму. Сонориус же! Мерлин. Он поспешно отменил заклятие.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как пойманный снитч, — ее радостная улыбка притягивала к себе, и Гарри наклонился и вернул ей поцелуй.

Он предпочел забыть о Джинни и Роне. О взрыве и расследовании. От волос Гермионы пахло чем-то знакомым, нежным, горьковато-сладким, а от ее мягких губ он не оторвался бы, даже если б воскрес Волдеморт или налетели репортеры с камерами и отвратительной Ритой Скитер. Внутри разливалось тепло, в гортани сделалось сладко, а в крови будто завелись снитчи.

Джинни советовала ему хотя бы раз в жизни сделать то, что хочется, а не то, что надо. И, кажется, он понял, что она имела в виду.

Он хотел быть с Гермионой, быть вместе, быть постоянно рядом, он хотел, чтобы никто не стоял между ними, и она была только его.

Ужалило: а как же Рон? И забылось.

Но голос Кинсгли быстро вернул его с небес на землю.

— Гарри? Гермиона? Что происходит?

Гарри с сожалением оторвался от нее. Гермиона поднялась первой, невозмутимо глядя на министра, ее выдавал только яркий румянец.

— Взрыв в лифте. Мы выбрались самостоятельно, только что.

— Дежурный у стола регистрации оглушен, — вяло сказал Кингсли. Выглядел он, мягко говоря, неважно. Не ощущалось стержня, силы воли.

Устал.

Ночь. А его подняли по тревоге.

Стоп. Если дежурный оглушен, если никто им не помогал в лифте, значит, тревоги не было?

— А как вы попали сюда?

— Чары. Вы простите, что не предупредили, но Артур наложил на вас чары, точно такие, какие у него на часах дома.

— О! — только и могла вымолвить Гермиона.

— Ну и мы поставили сигнализацию. Когда она сработала на опасность, я попытался связаться с министерством и не вышло. Аппарировал в ближайший переулок. И никак не мог попасть — все входы были тщательно заблокированы.

Гарри кивнул, принимая к сведению. Подошел к столу информации.

— Энервейт.

Дежурный вздрогнул, открывая глаза.

— Что случилось?

— Крайтон. Он напал на меня.

— Достань палочку и любого, кто покажется подозрительным — оглушай, а потом выслушивай. Ясно? Справишься?

Дежурный медленно кивнул.

— Наверх по лестнице. —Кинсгли молчал, и Гарри решил не ждать, пока тот проснется. И побежал.

В департаменте транспорта, тремя этажами выше, никто ничего не заметил. Среди дежурившихся оказался и Кармайкл, согласившийся выйти вне очереди. Кингсли безучастно стоял у входа, пока Гарри объяснял ситуацию, а Гермиона осторожно проверяла, нет ли на сотрудниках чар подчинения. Нет, здесь все было чисто.

Вот только Кармайкл напросился с ними.

— Вам лишняя палочка не помешает. Кто знает, что там наверху.

Гарри и Гермиона переглянулись. Стоит приглядывать за ним. Возможно, это и есть их преступник. В ночь, когда сработали чары в архиве — дежурил тоже он.

По-хорошему стоило бы вызвать подкрепление. Артура, Рона, других ребят. Но Рона видеть сейчас не хотелось, а Артура совестно было беспокоить.

Кингсли настораживал. Наложили Империо? Или Конфундес?

Гарри применил невербально отмену всех заклятий — Фините Инкантатем, но Кингсли не изменился, по-прежнему напоминая свою тень. Странно.

Четыре пролета вверх, и они нашли спящих дежурных в департаменте происшествий.

Гермиона отреагировала молниеносно, накладывая на себя заклятье головного пузыря.

Сонное зелье. Мерлин! В аврорате, наверное, то же самое.

Чары проветривания, несколько Энервейтов, краткий рассказ о событиях ночи, напутствие починить лифт — и они побежали к себе.

Уильямсон спал, уронив голову на стопку с делами. Группу реагирования частично усыпили, частично оглушили. Крайтон сидел у лифтового холла и гладил уснувшего филина.

Как они раньше не увидели, что на Крайтона наложили Империо?



* * *
Рона разбудило яркое солнце. Он и закрывался одеялом, и подушку натягивал на голову — ничего не помогало.

— Гермиона?

Глупо. Ведь если бы она ночевала дома, то аккуратно задернула бы шторы и ровно в восемь подняла его будничным: «Доброе утро».

Из-за расследования взрыва они вчера и несколькими словами не обменялись. Рон полдня провел в Мунго, потом провожал Дафну через магазин ультрафокусов, где они умудрились наклеить зеркала, зачарованные Дафной, на пробную партию пауков и воодушевили Джорджа. «Женись на ней!» — бросил на прощание тот, сияя от восхищения. Дафна была польщена. А Рон, как дурак, заблеял о Гермионе.

Потом он бегал по Лондону с мелкими поручениями, проверял списки людей, которым утром в понедельник не сиделось дома и они шастали туда-сюда.

Сегодня они с Дафной проведут испытания пауков. Во время обеда. Надо будет как-то сказать Гермионе, что он не сможет пойти в «Чучело». Сказать, что работает над проектом Джорджа. Про Дафну та не поймет. Хотя странно: почему-то считается, что Гарри умеет дружить с девушками, дружит же он с Луной и Гермионой, а Рон — нет. А Рон ведь тоже дружил с Гермионой. Раньше. Хотя порой с ней было невыносимо: вечные нотации, пугающая серьезность, желание закопаться в библиотеке самой и их с Гарри закопать — как они смогли пережить Хогвартс?

Дафна — другая. Пацанка. Озорная, веселая. И с ней действительно интересно. Не приходится делать вид, что внимательно слушаешь. Они вчера еле расстались. Сперва Рон ее проводил до дома: рассовали там несколько пауков в большой гостиной — в которой давно никто не принимал гостей. И Рон понимал почему — гостиная напоминала музей: белый мрамор, позолота, мебель, на которую страшно садиться. Так и ждешь, что зайдет смотритель и погонит тебя на улицу.

Затем Дафна отправилась провожать Рона до министерства. И если бы не Уильямсон, Рон бы не дошел до работы.

Причем ему совершенно не хотелось заводить роман. Дафна, конечно, красивая, но зачем портить такую прекрасную дружбу? И неважно, что дружбе и нет суток.

Рон мечтательно улыбнулся, глядя в потолок. Джинни появилась из гостиной внезапно — странно, он не услышал, как сработал камин.

— Мерлиновы подштанники! — заворачиваясь в одеяло, как в кокон, выпалил он. — С ума спятила. А если бы… если бы я тут был с Гермионой?

Джинни одарила его таким взглядом, что он замолчал.

— Доброе утро, братец. Гермиона в министерстве. На них ночью напали. Говорят, Пожиратели.

Рон вскочил и заметался по комнате, одеваясь и ничего не соображая. Носки попались разного цвета, а правый туфель почему-то наделся на левую ногу. И если бы не Джинни, Рон так бы и помчался в министерство. Мантия тоже норовила удрать от него: в рукав попасть никак не получалось.

— Гермиона мне вчера прислала записку, что задержится на всю ночь, — сбивчиво рассказывал он. — И я совершенно не переживал, что ей что-то там угрожает.

— Ну откуда ты мог знать? — Джинни не выдержала, подала ему мантию. — Тем более, что нападение было после часа ночи. Ты уже спал.

— Министерство и сейчас захвачено?

— Что? Нет конечно, они отбили атаку. Ну, так говорит мама, ей папа прислал сову. Он пошел на работу, а там — сюрприз.

— А мне почему никто не написал? — обиделся Рон.

— Не хотели будить? Не знаю. Мне вот тоже ничего не пишут. И если бы не мама… никогда не думала, что быть девушкой Гарри Поттера — так неудобно. Он вечно занят, у него куча секретов и вообще… — Джинни махнула рукой. — Готов? Аппарируем в Атриум?

— На министерстве барьер. Как на Хогвартсе. Можно аппарировать в «Чучело», потом пешком.

— Вечно ты думаешь в первую очередь о своем желудке!

— Эй! Неизвестно, куда меня отправят, возможно, я больше ничего не поем.

— Пять минут. Ты возьмешь кофе и бутерброд с собой. И по дороге все съешь.

— Идет.

В «Чучеле» оказалось людно — вот и накрылись их уютные завтраки и обеды. Нет, для хозяев популярность — это, конечно, хорошо. Ну и для Рона с Гермионой тоже, если подумать — значит, кафе не разорится. Но стояние в очереди убивало, и чтобы отвлечься, Рон решил поговорить с Джинни.

— Не понимаю, чего ты беспокоишься, — начал он. — Гарри любит тебя с шестого курса.

Но Джинни не была настроена разговаривать.

— Угу. Любит.

— Ты его первая влюбленность.

— Первая влюбленность у него была в Чжоу. Я уж тогда вторая.

Рон помотал с головой.

— Чжоу ему нравилась, но влюбленности никакой не было. Гарри был в ужасе от того, что она постоянно ревет, говорит о Седрике и ревнует к Гермионе.

— О! Тут мы с Чжоу совпадаем.

— Ты ревнуешь Гарри к Гермионе?

— А ты как будто нет?

Рон призадумался. Они это уже проходили, так? Когда Рон от них уходил. Свою ревность Рон уничтожил вместе с медальоном Слизерина.

— Она всегда в курсе его дел. Я не знала о его назначении, ему не пришло в голову мне сообщить. Зато Гермиона знала. В поход за хоркруксами вы пошли втроем, а меня не взяли. С Гермионой он проводит больше времени, чем со мной. Да она ему даже одежду выбирает!

Ну и дела! Малышка Джинни злится на полном серьезе?

— Гарри говорил, что относится к Гермионе, как к сестре.

— Пф! Ко мне он тоже так относился. До шестого курса. И тоже так говорил!

— Ты красивее Гермионы, — привел последний аргумент Рон.

Нет, он не считал, что Гермиона не привлекательна. Вполне привлекательна, особенно когда оденется, уложит волосы, накрасится, но Джинни-то, если посмотреть объективно, красотка.

— Какой же ты дурак, Рон. Опасаться надо не сногсшибательных красавиц, а тихих сереньких мышек, которых никто не замечает.

Гермиона не мышка. Не серая, не тихая. И ее многие замечают. Рон хотел все это сказать, но подошла его очередь, и он забыл.

Министерство лихорадило. Все стояли на ушах, одновременно пытаясь выполнить кучу предписаний и носиться по этажам. Лифт чинили, и семь пролетов пришлось топать пешком. Джинни даже не сбила дыхание, а у Рона лоб и виски вспотели.

Дверь в кабинет Гарри была распахнута настежь. Тиг хотел их не пустить, но Джинни одним движением брови остановила его.

Гермиона обнаружилась там же: расположилась за столом в окружении толстенных гроссбухов и пергаментов, будто это ее рабочее место.

— Ты теперь работаешь в кабинете Гарри? — удивилась Джинни.

— Мы работаем вместе над этим делом, — ответил Гарри.

Рон плюхнулся в удобное кресло за конференц-стол.

— Рассказывайте!

Гарри вздохнул. Видимо, за ночь ему надоело объяснять, что случилось. Но начал говорить. Джинни ахала. Гермиона, собранная и далекая, задумчиво крутила прядь волос.

А Рон соображал. Преступники оглушают дежурного в Атриуме. Поднимаются и усыпляют дежурных в департаменте происшествий. Спускаются вниз, блокируют входы. Накладывают Империо на дежурного аврора, тот делает все остальное, пока они минируют лифт.

А дальше? Куда делся тот или те, кто все это провернул? Зачем уходить из захваченного министерства, зачем давать спастись Гарри?

— Схема точно такая же, какую использовали Пожиратели в девяносто седьмом. Только у тех не получилось. Слишком много людей было в министерстве. Пришлось драться.

— Выходит, это подделка под знакомый нам почерк? Чтобы мы подумали на них?

— Сейчас рассматриваются две версии. Но да, — Гарри устало потер переносицу, — я тоже считаю, что это не Пожиратели. Но профессионалы. Не знаю, добивались ли они паники или просто взяли хорошую готовую схему нападения.

— И кто это был — тоже не знаешь?

— Нет. Империо наложили со спины. Крайтон не видел нападавшего.

— Зачем такое устраивать и уходить?

— Напугать? Заставить считаться?

— Кроме лифта и шахты нет разрушений?

— Будут, — зловеще пообещал Гарри. — Фоули добился того, чтобы в министерстве отключили камины. И теперь выдает порт-ключи. Как понимаешь, не всем. Довольных мало.

— И ругают авроров?

— В точку.

— А зачем вам это терпеть? — спросила Джинни. — Что хорошего в этом министерстве? Вы днюете и ночуете здесь. Вы не можете ради разнообразия пожить безопасной жизнью? А адреналин получать как-то попроще?

Гарри покачал головой.

— Нет, не можем. И потом, нам нравится работать. Правда, Гермиона? Рон?

Гермиона кивнула, а Рон замялся. Нравилось ли ему работать в аврорате? Не особо. Вот у Джорджа — другое дело. Ему не хотелось бегать по улицам и составлять график передвижений Мариэтты Эджкомб, ему хотелось испытывать пауков.

Вместе с Дафной.

— Ненавижу вашу работу! — выплюнула Джинни. — Вами играют, как шахматными фигурами, а вы… вы тоже становитесь, как ваши противники, хитрите, скрытничаете — и проигрываете.

Хорошее сравнение. Пожалуй, лучше и не скажешь. Странно, что не слишком сильные шахматисты Гарри и Гермиона в министерстве спокойно играют во все эти игры, строят свои стратегии, корректируют их. А у Рона здесь ничего не получается.

Гермиона, разглядывавшая Джинни, рассмеялась:

— Джинни, в министерстве никто не играет в шахматы. Это слишком сложно для жизни. Все проще. Намного проще. Шашки. Выставляешь пешки, свои и чужие, так, чтобы перескочить сразу в дамки. Все упирается в ресурсы. Тот, кто получает их — выиграл.

Звучит по-слизерински как-то.

Джинни наигранно зевнула:

— Значит, ты хочешь просто выиграть?

— Да, — сказал Гарри. — Хотим. Но не для себя. Чтобы дать возможность оборотням работать, для начала.

— И потому ты готов использовать любые средства? — спросила Джинни.

— Приняв правила игры — можно начать на них влиять. Но что ты подразумеваешь под «любыми средствами»?

— Тедди! Ты ходишь с ним везде, где тебе могут попасться репортеры. Чтобы засветить его, чтобы о нем писали? Нехорошо в свои игры втягивать ребенка. Не удивлюсь, если вы оба спелись с Малфоем.

— Ну, это ты загнула, — хмыкнул Рон. — Гарри бы никогда не стал доверять хорьку.

— Не знаю, — пожала плечами Джинни. — Я его так редко вижу, что даже не знаю, что бы он стал делать, а что — нет.

— Прости, — тихо отозвался Гарри. — Но у нас обоих напряженные графики, подстроиться друг под друга сложно.

— Несложно, если ты уйдешь из министерства. Ты бы мог играть в квиддич. Или вести репортажи. Или…

Гарри внезапно резко остановил ее:

— Джинни, я вырос из квиддича, неужели ты не понимаешь?

— Вот как? — она выпрямилась, откинула волосы назад. — Значит, я занимаюсь детскими играми. И наверное, я сама для тебя еще ребенок. Когда передумаешь, дай знать.

И вышла из кабинета.



* * *
Гермиона, хоть и сидела, обложившись документацией по «Каминному пафу», но думала о другом. Вчера Кингсли хотел порт-ключом отправить их в безопасное место, но Гарри отказался. И они отправились на Гриммо.

Кричер подал ужин в малую гостиную на втором этаже, отреставрированную и уютную. Он — впервые за восемь лет! — не назвал Гермиону «грязнокровкой». Принес сказки Барда Бидля с примечаниями Дамблдора, которые Гермиона готовила к публикации, и показал ей сноску:

Изредка в немагических семьях «случайно» появляются люди, способные к волшебству (хотя при внимательном рассмотрении, как правило, оказывается, что в их генеалогическом древе все-таки присутствуют маги), но магглы колдовать не могут.

— Хозяйка не из магглов, — прошмякал он, прежде чем поставить чашку чая на стол и исчезнуть.

Они не обратили внимания на оговорку эльфа и вспомнили только наутро. Кричер первым понял.

Близость с Гарри — правильная, естественная, само собой разумеющаяся. После того как помутнение рассудка закончится, полагалось чувствовать вину за адюльтер, но Гермиона мало того, что ничего не чувствовала, она и не считала произошедшее адюльтером.

И Рона, примчавшего в министерства, она была рада видеть. Но и только. Любви больше не было, будто Гермиона выплакала всю ее тогда, в палатке, когда они остались с Гарри вдвоем против целого мира. А что не выплакала — отдала во время битвы, когда между поединками не могла нацеловаться с Роном.

Пять лет она жила по инерции. И поняла только вчера ночью.

Неужели она такая черствая?

А Гарри метался. Он не показывал, но Гермиона чувствовала, что внутри его разрывают противоречивые желания: остаться с ней — но и остаться в семье Уизли. Гарри решит правильно. Неизвестно, будет ли ей хорошо от его решения, но не верить Гарри она не умела. И потому не подталкивала его к выбору.

Пусть выберет сам.

И пусть выберет ее.

Но в любом случае, чтобы Гарри ни решил, с Роном она оставаться не могла.

Она даже составила себе аналитическую записку, почему.

Считать, что любовь налагает обязанность, долг — значит не уметь дарить ее даром, не считать ее бесценной, постоянно оценивать. Идти на поводу у долга — значит эксплуатировать себя, изменять себе, врать другому. Обратное тоже верно: своей любовью я не должна покупать чужую любовь. Никаких покупок и продаж. Другие вольны проявлять свою любовь ко мне или не проявлять и ничего мне не должны, как и я им.

После чего перестала беспокоиться о том, что совершенно не беспокоится о Роне и Джинни.

Вот что задевало за живое, так это взрывы. С разницей в шестнадцать часов в Косом переулке и в министерстве магии — работоспособный преступник. Трудоголик. Если, конечно, один. А если группа? А если группа — значит, Гермиона не предусмотрела ее появление. Смотрела на опросы, изучала срез общественного мнения, а такое вот — проморгала.

Гарри подошел сзади, обнял ее.

— Мы справимся.

— Я не просчитала эти взрывы, этих людей, их интересы.

— Такое нельзя просчитать. Особенно если это один человек.

Покашливание у дверей заставило Гарри отступить на шаг. На целый шаг от нее.

Министр. Не одобряет. Со вчерашней ночи, как увидел их поцелуй в Атриуме, так и не одобряет. А рядом с ним — Артур Уизли.

Только увидев растерянный взгляд Артура, Гермиона почувствовала что-то, похожее на сожаление. Она могла бы стать своей в дружной семье Уизли.

— Рад, что вы в порядке, судя по всему, в полном, — холодно бросил Кингсли, присаживаясь.

Гарри наклонил голову, но ничего не ответил.

— Гарри, Гермиона, хорошо, что все обошлось, — Артур протер очки, прошелся по кабинету. — Неприятная новость. Чернила, которыми написаны записки, первая, пришедшая днем, и вторая, которую принес филин ночью, — наши. Из отдела тайн. Такими чернилами пишут определенные государственные бумаги. И такие же чернила используются в «Каминном пафе». Список людей, у которых они могут быть, составляется. Будет готов через час.

— Скажите, Артур, а насколько правдивы слухи о том, что сырье для изготовления летучего пороха заканчивается? — спросила Гермиона.

— Сырье есть в достаточном количестве, — улыбнулся Артур.

— А что за компания «Улет», акции которой активно скупает «Каминный паф»? — поинтересовался Гарри.

— Я где-то слышал о ней, но не помню где, — Артур развел руками.

— На заседании комитета по альтернативным видам транспорта, — сказал Кингсли. — Фирма предлагала сделать порт-ключ в виде комнаты. Перемещения не чувствуется. Мол, передовая технология, а традиционные порт-ключи и камины — двенадцатый век. Фоули, кстати, большой поклонник этой идеи. Поговорите с ним.

Гермиона поднялась.

— Я поговорю.

Она видела, что и министр, и Артур хотят сказать Гарри несколько слов. Зачем мешать? А с Фоули поговорить самой интересно. Тот всегда поддерживал и относился с интересом и симпатией. Заодно можно будет взять в отделе отчет о том, кто вчера камином перемещался в Атриум.

— Грейнджер! Ау! Прием!

Она обернулась и увидела Кармайкла. А, да, после сегодняшней ночи он считает себя в их команде. Что ж, никогда не помешает свой человек в чужом отделе.

— Я знаю, что вы ищете опись, — ошарашил Кармайкл. — Скрывать это как-то уже опасно, дело набрало такой оборот... В общем, опись украл Оуэн Колдвел, его взяли на слабо ребята из отдела. Никто не думал, что из-за этого будут взрывы, нападение. Оуэн точно не при чем.

Гермиона мигом подобралась.

— Где опись?

— У меня. Я тебе ее сейчас пришлю. А ты куда направляешься?

— К вам, на шестой. Поговорить с Фоули об «Улете».

Кармайкл оглянулся, будто их кто-то мог подслушать:

— «Улет», ага. Новый вид перемещения. Амбициозное детище нашего шефа. Фоули очень хотел в этом году выбить из бюджета деньги для него. А тут вы со своими оборотнями и социалкой. У него проект века, благое дело, а тут права семидесяти пяти человек. Вот он и постарался вас переиграть.

— У тебя есть доказательства?

—Я из Равенкло. Умею видеть, слушать, запоминать и анализировать. Да и он любит отправлять меня с поручениями, почти ничего не скрывая, считает, я тупой хаффлпаффец. Думаешь, кто надоумил «Пророк» писать статью про девочку, укушенную монстром, накануне голосования? Он. Ваш аудитор вчера — его друг. И ему доверять не стоит. Скорее всего, он вас прощупывал. Чтобы потом проект похоронить намертво. А знаешь, чем это грозит? Закон примут, а работать он не будет.

— Ну, они плохо нас знают, мы еще поборемся. А эксперт ничего не решает.

Кармайкл хмыкнул.

— Формально не решает. Но повлиять на решение может. На голосовании никто не станет вникать в детали и спор ваш слушать не станет. Все будут ориентироваться на экспертизу.

Гермиона собиралась с мыслями. Информацию, конечно, стоит проверить. Кармайкл обвинял своего шефа в довольно серьезных вещах.

— Слухи про летучий порох — что он подорожает, что иссякает сырье, тоже Фоули распускает?

— Зачем? — удивился Кармайкл. — И без него любителей много. Ты лучше подумай вот над чем. Один из боссов «Каминного пафа» учился с Фоули в Хогвартсе на одном курсе, другой, чуть пониже рангом — его старший брат, которому пакет акций перешел в наследство от дяди совсем недавно.

— Конфликт интересов?

— Он самый.

— «Улету» и «Каминному пафу» слухи на руку.

— Не всему «Каминному пафу», а только руководству. Обычным работникам — наоборот не выгодно, чтобы фирма разорялась, порох выходил из употребления, а их сокращали.

— Кто у тебя там работает?

Кармайкл отвел глаза.

— Мама.

— А как Фоули думал обойти тендер?

— Грейнджер, ну нельзя же оставаться таким Гриффиндором, проведя пять лет здесь. Тендеры выиграют те, кто надо. Для этого существуют откаты. Кстати, новый транспорт должен запоминать, кого и когда перемещал. За ним не надо наблюдать, как за каминами. Это действительно перспективный проект.

— А что с аудитором? Плинием Вудвордом?

— Понятия не имею, кому понадобилось его взрывать. И захватывать вчера министерство. Фоули — хоть и политик, он честный политик. Он будет интриговать, но не убивать, не взрывать.

— Ты не сможешь показать мне воспоминание о том, как вы подбили Колдвела взлезть в архив за описью?

— Нет проблем.

— Спасибо, Эдди. Я не забуду.


* * *
Рон попытался предупредить Гермиону, что не пойдет обедать, но в кабинете нашел только одного задумчивого Гарри. Тот явно что-то затевал, и Рон, недолго думая, оставил у него на столе паука.

— А где ты собираешься обедать? — спросил Гарри, окликая Рона уже у двери. Вопроса тот не ждал и ляпнул правду:

— В засаде с Дафной.

— В засаде?

— Потом расскажу. Мы кое-что испытываем. Изобретение Джорджа и Дафны. Идея моя.

Гарри мигом оживился.

— Ого, как вы быстро сдружились. Она тебе нравится?

— Нравится, — признался Рон. И зачем-то уточнил: — Как друг. Что?

Гарри скептично приподнял брови. И усмехнулся.

— Я что, не могу дружить с девушками? Не надо так ухмыляться. Ты же дружишь с Гермионой. Так и я с Дафной.

Гарри буквально подавился своей усмешкой. На лице снова появилось отрешенное выражение.

— А! Ну да, — пробормотал он, возвращаясь к своему столу.

На Гарри периодически находили приступы молчаливости или меланхолии, Рон привык. Он махнул рукой на прощание и метнулся к редакции «Пророка». Разместил второго паука над входом и отдал зеркало связи дежурившему там под оборотным зельем Уильямсону.

Испытания начались! Джордж будет доволен.

Засаду они устроили в «Дырявом котле», сняли номер, чтобы никто не глазел в их зеркала, заказали обед. Рон пришел раньше и пятнадцать минут пялился, как Гарри читает бумаги. Скукота. Пунктуальная Дафна появилась ровно в два часа дня ноль-ноль минут ноль-ноль секунд, Рон специально посмотрел на часы и свистнул пару раз, выражая полный восторг. Министерское зеркало убрал. Зеркало связи с пауком в гостиной Грингассов, естественно, было у Дафны. Она достала его, и они успели съесть жаркое, прежде чем в гостиной кто-то появился.

— Астория! — воскликнула Дафна. — Как она некстати. Я же попросила эльфов убрать комнату. Интересно было послушать, как они общаются между собой, пока нет волшебников. Мерлин!

Рон присмотрелся. Несомненно, сестры были очень похожи внешне, но очень различались по поведению. Астория скорее напоминала Нарциссу Малфой, чем живую Дафну.

— Не расстраивайся. Возможно, она сейчас уйдет.

Но не тут-то было. В гостиную вошел Малфой. Оба чинно уселись в кресла. На столике между ними появился серебряный поднос с чашками из тонкого фарфора и чайник.

— Спасибо, Драко, за вчерашнюю выставку первобытных предметов. Я и не думала, что в Танзании столько интересных артефактов. Чаю?

Он наклонил голову в знак согласия. Астория махнула палочкой, и чайник сам разлил чай по чашкам.

Паук передавал отличный звук, казалось, Астория сидит в той же комнате, что Рон и Дафна.

— Я рад, что Дафна не смогла пойти, — медленно проговорил Малфой. — Спасибо, что составила мне компанию. Я, признаться, не думал, что нам будет так приятно находиться в обществе друг друга.

— Он флиртует с ней! — возмутилась Дафна. — Мой жених с моей сестрой!

— Я бы хотел, — продолжил Малфой, будто услышав ее — хотя никак не мог: связь с пауком настроили одностороннюю, — переиграть помолвку. И обручиться не с твоей сестрой, а с тобой. Но я не хочу ставить в неудобное положение Дафну. Не очень красиво, когда девушке дают отставку. Как ты считаешь, могла бы она нам помочь?

— Дафна очень своевольная, и я никогда не знаю, что у нее на уме.

— Не могу поверить! Она обо мне говорит такое? — возмутилась Дафна.

— Ох уж эти младшие сестренки, — со знанием дела проговорил Рон. — Все-то они видят, все-то знают.

Дафна фыркнула. Астория в гостиной изящно передала чашку Малфою.

— А если она откажется нам помогать, как ты поступишь? Побоишься ставить ее в неловкое положение и женишься?

— Нет. Тогда я просто вспомню, что считаюсь капризным и неучтивым человеком.

— Драко, если ты действительно делаешь мне предложение таким вот оригинальным образом, то ты должен понимать, что я хочу заранее знать о тебе некоторые важные вещи.

Она отпила чай.

— Справедливое требование, — наконец ответил Малфой.

Стоило, конечно, перестать наблюдать за ними, но Рон ни за что бы не отказался послушать страшные тайны Малфоя. И, судя по всему, Дафна — тоже.

— Политические взгляды. На чьей ты стороне?

— На своей, — быстро ответил Малфой.

— Что у тебя за переписка с Поттером?

Малфой натурально подавился чаем. Пока он кашлял и плевался, доставляя удовольствие Рону, Астория скучающе рассматривала свои руки и несуществующие складки на юбке.

— Откуда ты взяла это?

— Твое интервью о Люпине. Оно очень помогло Поттеру и Грейнджер в их кампании. И мне кажется, что ты с ними заодно.

— Чушь! — восклинул Рон.

— Ты поставил на Поттера?

Малфой очень медленно кивнул Астории.

— Лжец! — прокомментировал Рон.

— Почему? — спросила Астория.

Малфой повертел чашку в руках.

— Меня позавчера отец спросил примерно о том же. Что тебе это дает? Возвращение нашей семьи в политику? Обеление имени?

— И что ты ему ответил?

Малфой поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.

— Хочу, чтобы Андромеда Тонкс (Блэк), в девичестве Блэк, ответила на письмо моей матери. Они последние остались из всей семьи.

— А что думает твоя мама?

— Она не знает о мотивах. Просто видит, что я занялся делом. Она рада, что я взялся за ум. Да и отец. Он не понимает, как можно недооценивать Поттера. Все, кто ошибся — проиграли. А те, кто не поняли — глупцы.

Астория чинно поднялась, расправляя юбку.

— Твое предложение об обручении — принято.

Драко улыбнулся и вскочил на ноги. Дафна, зашипев, тут же перевернула зеркало.

http://hogsland.com/uploads/posts/1427021321_4.1371241174.png

— Ты же не хотела за него выходить.

— Объясни это моей гордости.

— М-м-м… хочешь посмотреть на кабинет начальника магического правопорядка?

— Ты подбросил паука Гарри Поттеру? — удивилась Дафна.

— Я беспокоюсь о нем и о Гермионе. Что тут странного? Вчера чуть не захватили министерство. Вот паук и пригодился.

Он достал зеркало, хотя внутри все зазвенело, будто он врубил сирену. Нельзя, нельзя показывать, что происходит в аврорате, гражданским. Нельзя раскрывать тайны. Нельзя даже раскрывать рта. Но именно Дафна придумала зеркала и руны, и она никому и ничего не скажет, ведь так?

У Гарри в кабинете находились отец и Кингсли.

— Ой, мамочки, — пискнула Дафна. — Министр.

— Для Гарри Поттера ничего невозможного нет? — саркастически спросил Кингсли.

Видимо, они о чем-то своем спорили уже какое-то время. Потому что отец поднял руку.

— Не надо, Кинг. Сердцу не прикажешь. Это же не прихоть, верно, Гарри?

Гарри с очень большой неохотой кивнул.

— Мне бы очень хотелось и тебя, и Гермиону назвать своими детьми. Если бы ты женился на Джинни, а Гермиона вышла бы замуж за Рона, я приобрел бы сына и дочь. Но если нам не суждено породниться, это не значит, что я начну хуже к тебе относиться.

— Гарри порвал с Джинни? — спросила Дафна.

— Вроде нет…

— Только у меня одна просьба. Не расстраивай Джинни до финала. Осталось четыре дня, Гвеног не позволит ей отлучаться со стадиона.

— Хорошо, Артур.

Дафна присвистнула.

— Все-таки да… он расстается с ней. Надо же. А казались такой счастливой парой.

— Кингсли, — заговорил Гарри, и она замолчала. — Вы должны понимать, что моя личная жизнь — приватна. Это не большая политика.

— Гарри, все, что касается тебя — политика. Подумай лучше, как правильней объявить обществу, что вы с Гермионой решили встречаться.

Стакан со сливочным пивом раскололся прямо в руке Рона.

— Репаро! — сориентировалась Дафна. — Дай посмотрю руку.

— Все в порядке, — Рон схватил салфетку, вытирая ладонь. — Так странно. Приходишь на работу зеленым салагой. Все старше тебя. Проходит пара лет, ровесников все больше и больше, а потом внезапно ты старший и не только по должности. Оглушает.

— Тебе только двадцать три, не стоит паниковать раньше времени.

— Я не о возрасте. Просто ходишь, как слепец, и не замечаешь очевидного. А потом тебя оглушает.

— Мне жаль, Рон.

— И мне тоже, Дафна. Тебя тоже бросили сегодня.

— Мог бы не напоминать, — фыркнула она.

Рон перевернул зеркало.

— Были у меня девушка и друг. И вдруг не стало ни друга, ни девушки. И почему-то именно я чувствую себя виноватым. Хотя виноваты они.

— Потому что ты подсматривал. И даже пойти поскандалить не можешь.

— Я беспокоился за них. Хотел, как лучше.

— Что делать будешь?

— А что я могу один?

— Один? Пф! Ты не один, у тебя я есть.

— Будешь работать со мной и Джорджем над всякими штучками вроде пауков? — загорелся Рон.

— Запросто!

— Тогда я сегодня же подам в отставку.



* * *
Артур подошел к столу, наклонился и очень странно произнес.

— Гарри, что это у тебя?

На столе сидел паук с блестящими кончиками лапок.

— Интересно, — оживился Кингсли, вновь напоминая себя прежнего. — Поздравляю, у тебя жучок.

— Я такие видел у Джорджа, — скорее сам себе сказал Артур. — У него никак не выходило добиться стабильной работы.

— Джордж подкинул мне жучка? Зачем?

— Не обязательно Джордж. Но это может быть безобидной шуткой. А может и наоборот. Дай мне какую-нибудь коробку.

Гарри вытряхнул из упаковки несколько ластиков и освободившуюся коробочку отдал Артуру. Тот ловко подцепил паука и спрятал себе в карман.

— Разберемся в отделе тайн.

Договорить он не успел: росреди кабинета материализовалась серебристая гончая. И голосом Уильямсона произнесла:

— Мы взяли ее. С поличным. Пыталась подкинуть письмо в редакцию «Пророка» о взрыве в Мунго. Будем через десять минут в аврорате.

— Министр, — сориентировался Гарри. — Прошу разрешить использование веритасерума.

— Разрешаю, но останусь при допросе.

— И я, — сказал Артур, — если ты не возражаешь, конечно.

— Мне кажется, что дело все-таки касается «Каминного пафа». И вы как раз очень нужны.

Гермиона пришла одновременно с Уильямсоном, и по ней было видно — есть информация. Но увидев помощника Гарри с Мариэттой под локоть, она передумала говорить.

— Тиг, — приказал Гарри. — Веритасерум, быстро. Три капли на стакан воды. И никого не пускать в кабинет.

Мариэтту разместили в кресле и заставили выпить воды, несмотря на то, что она вырывалась. Гарри достал дикционное перо и пергамент.

— Имя, деятельность.

Мариэтта, глядя на них остекленевшими глазами, открыла рот и заговорила.

— Морган Фарлоу, аудитор, внешний консультант министерства магии. Владею контрольными пакетами акций «Каминного пафа» и «Улета».

— Он под оборотным зельем, — сквозь зубы выплюнул Уильямсон. — А я думал — девчонка, цацкался.

Гарри пресек его одним взглядом.

— В кого вы еще превращались и зачем?

— В Мариэтту Эджкомб несколько раз пятого, шестого и седьмого сентября. Потом пятнадцатого и шестнадцатого. Чтобы получить порт-ключи, чтобы выкрасть волосы у Плиния Вудворда, чтобы добраться до «Пророка». В Плиния Вудворда с шестого на седьмое сентября, чтобы подложить ему в портфель взрывающуюся жидкость и выкрасть отчет. Пятнадцатого числа я под профессором Сплином покупал пергамент и перья. Под аврором Уильямсоном я вчера ночью проник в министерство.

— Зачем?

— Аудит Вудворда заставил бы отдел тайн применить жесткие меры к нам. Последние годы мы экспериментировали, пытались удешевить сырье и производство. Сократили работников. По стандартам за каждый этап должны отвечать два специалиста, у нас почти везде был один. По мелочам — много набралось.

— И вы решили устранить аудитора?

— Мы предлагали ему взятку. Предыдущий, семь лет назад — взял. И тот, что был перед ним, — тоже. А этот уперся. Мы пытались его шантажировать. И в итоге решили убить. Он должен был взорваться дома. Взрыв в кафе мы не предусмотрели.

— И решили продолжить взрывать и дальше?

— Нет, отвлекали внимание. Хотели заставить поверить в оппозиционную группу, в новых Пожирателей. Никого убивать мы больше не собирались.

— Что именно заминировано в госпитале Святого Мунго?

— Киоск на шестом этаже.

Гарри кивнул Уильямсону, и тот тут же выскочил из кабинета.

— Скажите, — заговорила Гермиона, когда у Гарри закончились уточняющие вопросы по каждому пункту. — Фоули ваш сообщник?

— Да. И нет. Он должен был обеспечить выигрыш тендера «Улетом». И дискредитировать вас. Уизли. Артур — глава отдела тайн. Будущий муж его дочери — руководит всем магопорядком. Будущую жену его младшего сына лично министр натаскивает на руководящую должность. Средний сын — секретарь министра. Некрасиво выглядит, не правда ли? Уизли браками прибирают к своим рукам власть. Этот расклад многим не нравится. Но действовать начал Фоули. Статья в газете про девчонку, аудит.

— Ко взрывам и письмам с угрозами он причастен?

— Нет, он белоручка и чистоплюй в некоторых вопросах.

— А Кармайкл?

— Вроде кто-то с такой фамилией работал у нас. Сократили перед Рождеством, почти год назад.

— Как вы дошли до такой жизни? — спросила Гермиона.

И неожиданно получила ответ:

— Обычно от легального бизнеса до полулегального — недалеко идти. Шаг первый — манипуляции с законом. Потом с налогами. Следующий шаг — с госзаказами и госпроектами.

Моргана затрясло: оборотное зелье заканчивало свое действие. Волосы втягивались в голову, рост удлинялся.

Уильямсон снова заглянул в кабинет. Посмотрел на корчившегося преступника и оскалился в улыбке.

— Все в порядке, сэр, министр. Мунго разминирован.

— Вы отлично поработали, Уильямсон… — начал Гарри, но тот перебил его:

— Если бы не паук Рона, то мы этого верткого типа не поймали бы.

— Паук Рона? — изумились все. — А как он действует?

Уильямсон вздохнул и зашел внутрь, чтобы все рассказать и показать.



* * *
Гарри приснился чудный сон, как он идет к поезду на вокзале Кинг-кросс с девочкой под руку — со своей дочерью, провожать в школу своих сыновей. Хогвартс-экспресс стоял в клубах пара, и в глазах саднило от непролитых слез.

Как хорошо умеют рыдать навзрыд малыши и, успокоенные после плача, испытывают душевный подъем.

Гарри проснулся со слезами на глазах в своем кабинете, на втором этаже под землей, испытывая тот самый подъем, когда грусть светла, а на душе легко.

Грустно, что к Джинни он не испытывает того, что испытывает к Гермионе. Они с Гермионой сироты в магическом мире. Им бы лучше было влиться в чью-то семью. Такую теплую, как Уизли. Но не сложилось.

Их так же будут приглашать в Нору, но семьей они уже не станут.

Будут ли они счастливы с Гермионой? Все ли получится? Не проще ли удовлетвориться тем, что есть? Тем более к Джинни он относится с большой симпатией. И Гермионе не трудно с Роном. Синица в руке? Или журавль в небе?

Что толку задавать вопросы, когда выбор сделан.

Разрыв с дорогими людьми — как шаг в бездну. Реальность зыбкая, впереди — неизвестность и стремительный полет, от которого сердце уходит в пятки. И страх. Как бы не разбиться. Как бы не разочароваться. Выбери они другое, точно знали бы — у них есть семья, обещания и гарантии. Жизнь полностью распланирована. Хорошая жизнь.

Гарри резко поднялся, чувствуя: необходимо прочистить голову. Мотоцикл он перегнал из Норы к Аберфорту, и тот ждал во дворе «Башки борова».

После Лондона воздух Хогсмита приятно освежал, Воющая хижина тонула в тумане, и над единственной улочкой плыло марево рыжих фонарей.

Кингсли советовал продумать, как правильно представить публике их роман с Гермионой.

Прошло три дня; Гермиона жила у родителей, Рон разрабатывал пауков для авроров — его прошение об отставке удовлетворили, но сделали предложение, от которого ни он, ни Джордж, ни Дафна не отказались — работать на министерство.

Мотоцикл разогнался на мокрой дороге; и как только дома вокруг пропали, Гарри яростно надавил на газ, взлетая к облакам. Злость постепенно сходила на нет, все чувства замерзли — так же, как онемели пальцы.

http://hogsland.com/uploads/posts/1427021319_5.1371241196.png

У Гермионы сегодня день рождения, и неправильно, что она одна. Увезти ее на Гриммо, устроить праздник, а утром спуститься вдвоем в большую гостиную. И улыбаться посетителям музея. Пить чай и греться у камина, случайно касаться друг друга и никого не замечать.

Гарри опустился на дорогу и подкатил к телефону-автомату, не особо понимая, как им пользоваться. У магглов техника не стоит на месте, все меняется с огромной скоростью. Но желание позвонить запустило стихийную магию, как в детстве. Телефонная трубка потеплела, в динамике щелкнуло, и пошли длинные гудки.

Завтра Артуру придет доклад от отдела происшествий о заколдованной маггловской технике, о том, что какой-то злостный нарушитель-колдун решил обмануть телефонную компанию и не платить за услугу.

Гудки прекратились внезапно, обрывая все мысли.

— Алло, — раздался голос Гермионы, такой родной и любимый, что перехватило горло.

— Это я…

Гермиона молчала, и слов не находилось. Гарри смотрел на аппарат, на собственную руку, замершую на корпусе, на секундную стрелку старых, но точных часов Фабиана Прюэтта. Никогда уже Гарри Поттер не станет частью большой и дружной семьи. Часы тикали так громко, будто его сердце перекочевало в золотой корпус. Секундная стрелка отщелкивала время, и у него ничего, кроме времени, и не оставалось.

— Встретимся на Гриммо? — предложила Гермиона.

http://hogsland.com/uploads/posts/1427021438_6.1371241219.png