Гермиона переступила порог, и любопытные глаза помощницы тут же просканировали ее с ног до головы.

— Доброе утро, Джина, — как всегда вежливо поздоровалась Гермиона и, игнорируя взгляд, природу которого знала доподлинно, уверенно зашагала к своему кабинету.

— Доброе. Еще какое доброе, — ответила Джина и, дождавшись, когда Гермиона уже повернула дверную ручку, чтобы скрыться, добавила: — Читала утренние газеты? На всякий случай, свежий выпуск «Пророка» у тебя на столе.

Гермиона прикрыла на секунду глаза, глубоко вздохнула и поняла, что крохотная надежда, тлевшая где-то глубоко-глубоко внутри, растаяла без следа.

— Спасибо.

Газета и правда лежала в самом центре аккуратно прибранного стола. Даже странно, что Джина не открыла ее на соответствующей странице, чтобы ткнуть в нужную статью носом. Медленно, с осторожностью, так, словно перед ней была не газета, а неизвестный ни маггловской, ни магической науке зверь, Гермиона подошла к столу и опустилась в кресло, не отрывая взгляда от первой страницы и просматривая анонс номера. Турнирная таблица нового квиддичного сезона и последние тенденции волшебной моды волновали ее мало, так что Гермиона смело пролистала несколько страниц и решительно открыла разворот. Морально она была готова ко всему. Но огромные буквы, запрыгавшие перед глазами, все равно повергли в состояние шока.

«Гарри Поттер больше не одинок!»

Уже от одного заголовка хотелось забиться в самый дальний угол и больше никогда из него не показываться. Тем не менее, Гермиона наступила себе на горло и прочитала статью, которая, к слову, оказалась совсем небольшой, а львиную долю оставшегося пространства разворота занимали движущиеся фотографии. Причем Гермиона была уверена, что раньше эти снимки не публиковались, их словно специально берегли для этого самого момента, когда бомба наконец взорвется. Ну, вот и случилось. И виноват в этом не кто иной, как сама Гермиона.

Не успела она прикинуть, во сколько ей обойдется полугодовой отпуск в какой-нибудь далекой малоизвестной стране, как дверь кабинета распахнулась, явив взору Гермионы ошарашенного друга, сжимавшего в руках сестру-близнеца газеты, что продолжала лежать посреди стола.

— Ты это видела? — Гарри потряс в воздухе продуктом магической прессы, закрывая за собой дверь.

Первую трусливую мысль: «все отрицать!» — Гермиона отмела сразу.

— Гарри, я все объясню... — слабо пискнула она, но Гарри, похоже, не услышал.

— Ага, значит, в курсе, — он бросил свою газету поверх уже разложенной. — Они там совсем обнаглели. Видимо я недостаточно внятно объяснил им в прошлый раз, что врать нехорошо. Я собираюсь пойти в редакцию и устроить там маленький апокалипсис, ты со мной?

По зеленым глазам за стеклами очков ясно читалось, что в ответе их обладатель не сомневается нисколько. Гермиона, как могла, вжалась в кресло и вцепилась в подлокотники.

— Гарри, они не соврали.

Смысл слов до героя магического мира дошел не сразу.

— В каком смысле?

Гермиона сглотнула и повторила свою мысль:

— Все, что там написано, — правда.

— А... так ведь...

Гарри несколько раз открывал и закрывал рот, переводя взгляд с газеты на Гермиону и обратно.

— Я ничего не понимаю, — выдал он, наконец. — Хочешь сказать, что там действительно твои собственные слова?

— Да. Пожалуйста, дай мне объяснить...

— Уж будь так любезна, — Гарри придвинул стул, сел напротив Гермионы и приготовился слушать.

Выглядел Гарри хоть и сбитым с толку, но вполне миролюбивым, так что Гермиона немного успокоилась.

— Понимаешь, — начала она, — они осаждают меня уже не первый месяц. Тебе ли не знать, каково это! Я устала делать вид, что не слышу одни и те же вопросы, устала все отрицать, устала захлопывать перед журналистами двери, в надежде прищемить хоть один любопытный нос, устала от нескончаемых писем, которые Живоглот гоняет по всему дому... И я подумала, а не проще ли хоть раз согласиться с их бредом, и, может, меня хотя бы ненадолго оставят в покое?

Гарри фыркнул.

— Ну да, — протянул он, недоверчиво глядя на нее. — Вот прям так просто взяла и призналась, что встречаешься со мной? Потому что решила, что после этого они отстанут?

Не купился... Но попробовать стоило.

Гермиона обреченно вздохнула.

— Ладно, ты прав. Я об этом тогда вообще не думала. Но это определенно было лучше, чем швыряться вокруг непростительными, а я, поверь, в тот момент была на это очень даже способна.

Гарри долго изучающе смотрел на нее, после чего губы его растянулись в широкой ухмылке.

— Хотел бы я на это посмотреть. Хотя бы на фотографии.

Гермиона была слишком занята ожиданием кары за собственную несдержанность, приведшую к таким плачевным результатам, чтобы огрызаться на подколы. Пускай себе веселится, раз хочется.

— Кстати, о фотографиях, — продолжил меж тем Гарри. — Из каких закромов они смогли достать эти снимки? Вот это я помню — рождественский прием в Министерстве. А этот?

Гермиона проследила за тем, куда указывал палец друга. На волшебной картинке Гарри стоял позади нее и придерживал за плечи, что-то старательно объясняя, а она периодически оборачивалась к нему, улыбаясь, ни дать, ни взять как влюбленная дурочка. В тот день Гарри помог ей достать книгу, которую она так долго искала для своих исследований. Как еще можно было выглядеть в такой момент?!

— А, кажется, вспомнил, — Гарри наклонился, подробнее рассматривая снимок. — Это же то сокровище, из-за которого мы перерыли все книжные лавки и хогвартскую библиотеку, верно? Уже больше года прошло...

Гермиона только кивала в такт его словам, гадая, каким образом фотограф умудрялся поймать столько двусмысленных моментов, которые, будучи вырванными из контекста, смотрелись совершенно отлично от того, как происходили события на самом деле.

Гарри, похоже, думал примерно о том же.

— Работники «Пророка» определенно заслуженно свой хлеб едят. Однако я все же просвещу их на тему правдивости показаний, данных под пытками.

— Брось, Гарри. Я эту кашу заварила — мне и расхлебывать. А впрочем... — меланхолично произнесла Гермиона, — может, оставим все как есть?

Второй раз за это короткое утро зеленые глаза смотрели на нее с изумлением.

— Хуже уже все равно не будет, — она откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди. — А у меня впереди два месяца тяжелейшей работы. И если бы ты мне немного подыграл... не думаю, что это сильно повредило бы твоей репутации.

Мысль о том, что после расставания с Джинни друг мог успеть обзавестись новыми романтическими связями, в голову как-то не пришла. Хотя с чего бы он стал от нее это скрывать?

— Допустим, так все и будет, — медленно проговорил Гарри. — А что насчет твоей репутации, Гермиона? Что мы будем делать потом?

— Разбежимся по формулировке «не сошлись характерами». Или любой другой, какая придется тебе по вкусу, — пожала плечами Гермиона. — С кем не бывает?

Наблюдать за сменой эмоций на его лице было забавно, но спектакль уже изрядно затянулся.

— Расслабься, Гарри. Не бери в голову, — Гермиона улыбнулась. — Это просто шутка. Я сегодня же зайду в редакцию и дам опровержение.

Провожая все еще озадаченного друга и закрывая за ним дверь, она думала о том, что в каждой шутке есть доля шутки. В пользу безумной идеи говорило хотя бы то, что Джинни Уизли в свое время не была обременена репортерским вниманием, а все неприятности посыпались как раз после расставания самой знаменитой пары волшебной части страны.


Утро следующего дня, теплое и солнечное, удачно контрастировало с предыдущим. Под бодрую мелодию оптимизма Гермиона вошла в кабинет, где ее ждал целый день кропотливой и плодотворной работы. В Министерство она пришла если не первой, то уж, во всяком случае, одной из. Дело было даже не в том, что ей не хотелось никого встречать по пути — просто в такие минуты раннего утра средоточие политической жизни магической Британии нравилось ей больше всего. Ни тебе суеты, ни истошных воплей по поводу и без, ни раздражающего запаха лака для ногтей со стороны рабочего места Джины Баркер (и не важно, что все вокруг при смерти от нехватки свежего воздуха, главное — мисс Баркер довольна). В общем, Гермиона безмятежно впитывала мгновения тихого будничного счастья, собираясь запить это стаканом апельсинового сока, прежде чем с головой погрузиться в работу.

Когда маленькая стрелка на часах оказалась совсем близко с девятичасовым делением, за дверью послышалась возня, возвестившая о приходе помощницы. Гермиона неторопливо потягивала сок, машинально прислушиваясь к звукам отодвигаемого кресла и стука пряжек и бесчисленных брелоков на сумке о поверхность стола. Не прошло и минуты, как в кабинет постучали.

— Войдите, — отозвалась Гермиона, удивленная сменой привычной последовательности событий. Маникюр сегодня был сдвинут в расписании чем-то более глобальным.

— Привет, — Джина, со свежей корреспонденцией и не менее свежим кофе в руках, скользнула внутрь. — Подумала, ты захочешь узнать пораньше. Тут снова по твою душу.

— В каком смысле? — нахмурилась Гермиона, наблюдая за тем, как девушка выкладывает на стол письма с официальными ответами, запрошенными пару дней назад, и свежий номер «Ежедневного Пророка».

Внешняя почта приходила в Министерство централизованно и, по большому счету, в обязанности мисс Баркер ее перемещение до адресата не входило, но явно не обременяло и даже доставляло какое-то удовольствие, источник которого крылся в банальном любопытстве.

— Сама пока не знаю, — пожала плечами Джина, пряча свой экземпляр газеты подмышку и перехватывая стакан с горячим кофе другой рукой. — Встретила девчонок в атриуме, они обсуждали какую-то новую статью, проскочило твое имя. Ушла читать.

Оставшись наедине с газетой и недопитым соком, Гермиона на секунду задумалась. Если «Пророк» уже разместил ее объяснения в новом номере, то глобального ажиотажа оно вызвать не могло (на этот раз слова Гермиона подбирала очень тщательно). Оставалось надеяться, что все не скатится к глупым сплетням касательно мотива ее поступка. Иначе про пусть и не мирную и спокойную, но хотя бы прежнюю жизнь можно забыть.

Отпив немного и с сожалением отставив в сторону прохладный стакан, Гермиона развернула газету. В следующее мгновение страница оказалась забрызганной апельсиновым соком.

«”Конечно, я люблю ее!” Сенсационное интервью Гарри Поттера!»

Гермиона с ужасом смотрела на заголовок и помещенную под ним фотографию с довольной физиономией лучшего друга. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица, и немеющими пальцами открыла указанную страницу.

«Была ли это любовь с первого взгляда? Определенно нет», — взгляд выцепил из статьи цитируемые слова. — «Столько лет страдать от неразделенных чувств — я бы свихнулся.

Это обескураживает — однажды поймать себя на мысли, что ты влюблен в лучшую подругу. Не то чтобы для этого не было причин... Гермиона — замечательная. Про ее потрясающий ум легенды ходят (и я могу подтвердить их правдивость), но это, конечно, далеко не все. Если бы вы знали, как она поет! Даже если, не дай Мерлин, мы расстанемся, я до конца дней своих останусь ее самым преданным слушателем. Жаль, она не часто балует нас своим исполнением: слишком занята на работе. По этой же причине мы теперь почти не бываем на семейных вечерах в кругу ее близких родственников, на которых Гермиона, кстати, — всегда душа компании. Она почти постоянно такая серьезная и сосредоточенная, но, поверьте, это ничуть не вредит ее чувству юмора, а ее феноменальная память позволяет ей помнить просто уйму анекдотов. Однажды она на спор рассказывала их полтора часа кряду (Гермиона удивительно азартна), и, уверен, продолжала бы дольше, если бы задыхающаяся от смеха аудитория не упросила ее остановиться.

Так или иначе, мне потребовалось время на то, чтобы смириться с мыслью, что я никогда уже не смогу смотреть на нее просто как на подругу. Утаить это от Гермионы было бы нечестно, ведь мы никогда ничего друг от друга не скрывали. И то, что мои чувства оказались взаимны, — это невероятное чудо, в которое я до сих пор с трудом верю. Так что с недавних пор мы тайно встречаемся. Не знаю, почему Гермиона не хотела в этом признаваться. Может, стесняется она меня. Мне ведь гордиться, по большому счету, и нечем. В квиддич неплохо играю, да если темный лорд какой появится — с ним помогу, но это больше хобби. А так я простой аврор. Мечтаю, что когда-нибудь Гермиона полюбит меня так же сильно, как того рыжего обормота, покорившего ее сердце. Нет, не подумайте ничего... Я про кота ее говорю. Ревную к нему по-страшному...»

Дальше читать она уже не могла. Гермиона вылетела из кабинета, машинально прихватив злополучную газету. Джина что-то кричала ей вслед, но обращать на это внимание не было никакой возможности. Вся энергия уходила на то, чтобы не взорваться прямо на месте, а донести клокочущую ярость до одного очкастого брюнета. Волшебники и волшебницы, попадавшиеся на пути, расступались перед Гермионой, как волны перед авианосцем. А она продолжала стремительно продвигаться к аврорату, сжимая зубы всякий раз, как в поле зрения попадал выпуск «Ежедневного Пророка» в чьих-нибудь руках.

Завидев в дверях пышущую от гнева ведьму, авроры разом притихли и постарались незаметно спрятать — кто за спину, а кто под стол — утреннюю периодику.

— Гарри Джеймс Поттер, — звенящим голосом сказала Гермиона, — не будешь ли ты так любезен подойти на минутку?

Гарри послушно вышел ей навстречу, безуспешно пытаясь скрыть улыбку. Едва он покинул пределы кабинета, Гермиона схватила его за руку и потащила в дальний конец коридора, где их никто не мог услышать.

— Ты что творишь? — прошипела она, получив наконец возможность излить свое негодование. — Это что вообще?! Какое пение? Какие, к мерлиновой бороде, анекдоты?!

— Твоя идея показалась мне интересной, — без тени раскаяния отбился он. — Не вижу причин не попробовать.

— Великий Мерлин, это была просто шутка! Мстишь ты мне, что ли, так? — последние слова были сказаны уже довольно громко, и переходившие из кабинета в кабинет министерские работники недоуменно оборачивались на гневные возгласы.

— Тише, — шикнул Гарри, беря Гермиону за предплечья и загораживая своей спиной от посторонних глаз. — Хочешь все испортить? Я специально вчера сам договорился, что буду раз в несколько дней давать интервью, а они, взамен, не будут преследовать нас с утра до ночи. Так что можешь спокойно работать свои два месяца, как и планировала.

Несколько секунд Гермиона молча смотрела в горящие энтузиазмом глаза.

А он ведь действительно гордился своей идеей...

— Ох, Гарри, — Гермиона возвела глаза к потолку. — Ты не забыл, что в волшебном мире издаются не только «Пророк» и «Придира»? Со всеми собираешься такие сомнительные договоры заключать? Даже если будем обсуждать всерьез — вся соль была в том, что ты больше всего интересен прессе, пока свободен. А после того, что ты насочинял, ну кто поверит, что мы вместе?

— Я бы не был так категоричен, — покачал головой Гарри. Он явно был разочарован отсутствием должного интереса к своей затее. — Для тех, кто с нами лично не знаком, вполне нормальная история. Ну приукрасил немного, чуть-чуть пошутил, что с того? Дамочка, что за мной записывала, так и вообще чуть в обморок от счастья не падала, пока я говорил. Ты это видела? Слово в слово все оставила!

— Счастливой она могла быть и по другой причине, — проворчала Гермиона, но развивать тему не стала. — Ты представляешь, что с нами будет, когда раскроется, что мы всех за нос водили?

— Разберемся. К тому же, это было весело, — голос Гарри прозвучал так по-мальчишески беззаботно, что Гермиона поперхнулась своими протестами и возражениями.

Ах, весело, значит? Что ж, это был не тот случай, когда Гермиона Грейнджер собиралась поверить на слово.


Гарри быстро прошагал по коридору и открыл первую дверь.

— Гермиона у себя? — на ходу спросил он у спрятавшей лицо за свитком пергамента Джины.

Из-за свитка послышалось утвердительное мычание, но, по правде говоря, сам вопрос был чистой формальностью. Гарри был абсолютно уверен, что Гермиона сидит в собственном кабинете и наслаждается творением уст своих.

Джина все же решила проявить заинтересованность и оторвала взгляд от пергамента, чтобы идентифицировать пришельца, прежде чем тот достиг цели. Глаза ее расширились, когда она узнала Гарри.

— К ней нельзя! — закричала девушка, вскакивая с места. Но было уже поздно.

— В чем дело, Гермиона? — елейным голосом произнес Гарри, распахивая дверь. — Когда-то ты потратила целый год на меня и мои проблемы, а теперь не можешь уделить лучшему другу и любимому парню пару минут? Как-то нехорошо...

Подруга с невозмутимым видом сидела за столом, листая журнал с яркой обложкой, на которой без труда угадывалось лицо Мальчика-Который-Выжил.

— Гарри! — с наигранным удивлением воскликнула Гермиона. — Признаться, ждала тебя немного позже. Не знала, что ты выписываешь «Ведьмин досуг».

— О, несомненно я бы его выписывал, если бы знал, что ты в нем публикуешься! — Гарри захлопнул дверь перед любопытным носом мисс Баркер и прижался к ней спиной. — С другой стороны, Парвати его постоянная читательница, и ее восторженные вопли были слышны даже через несколько этажей.

Гарри наложил на помещение заглушающие чары, но все равно инстинктивно понизив голос, произнес:

— Что еще за брачный контракт, Гермиона? Издеваешься?!

— Вовсе нет. Ты должен быть благодарен, Гарри, — Гермиона театрально вздохнула. — Я пекусь о твоем финансовом благополучии больше, чем ты сам. Теперь ни один человек не сможет сказать, что легкомысленная девица вроде меня просто позарилась на твой баснословный банковский счет.

— Легкомысленная девица? — Гарри задохнулся от возмущения. — Я тебя так не называл!

С лица Гермионы исчезла маска вдохновенной снисходительности, и она взглянула на друга, приподняв бровь.

— На спор полтора часа травить анекдоты? Ты серьезно? — в голосе сквозила неприкрытая ирония.

— Брось, вот если бы я сказал, что ты согласилась на спор выпить за раз пять литров сливочного пива — претензии были бы приняты.

Гермиона всем видом давала понять, что в таком случае не было бы никаких претензий. Просто на свете стало бы одним очкариком меньше. И раз уж для обороны звезды выстроились не в том порядке, Гарри решил перейти к нападению:

— Ну прости, что не угодил! А из твоих слов прямо следует, что я скряга и жадина!

— Мудрый распорядитель фамильного состояния, — тут же поправила его Гермиона, вновь переключая внимание на содержимое журнала. — Не забывай, у нас все серьезно. А вдруг до свадьбы дойдет? Надо быть предусмотрительнее.

Не выдержав, Гарри подскочил и выхватил из рук подруги несчастный выпуск «Ведьминого досуга».

— Ладно! — воскликнул он, просматривая статью. — А вот это зачем? «Я знаю, что Гарри бесконечно предан двум вещам: своим друзьям и квиддичу. Именно поэтому я не задумываясь подписала условие о том, что никогда не встану между ним и игрой. Такого я себе не могу позволить. Это разбило бы ему сердце». По-твоему, это нормально?! На кого я после всего этого похож?

Нельзя сказать, что Гарри сильно волновало общественное мнение, но выставлять себя хладнокровным жмотом, готовым променять любимую девушку на квиддич, — удовольствие сомнительное.

— Не переживай ты так, — беззаботно отозвалась Гермиона. — Это условие в любом случае будет признано недействительным как не носящее имущественный характер. Кстати, привет тебе от Живоглота.

Гарри бросил журнал на стол и прищурился.

— Ты понимаешь, что это война?

Глаза Гермионы сверкнули.

— О, да. Кровавая, жестокая и беспощадная.


— Да-а-а... — протянул Рон, почесывая затылок и сверля взглядом страницу. Потом оглянулся, словно боясь, что Гермиона стоит у него за спиной, снова посмотрел на статью и хихикнул. — Гарри, я бы на твоем месте сел на метлу и летел не оглядываясь. За такое она и побить может.

— Не может, — мотнул головой Гарри, легкомысленно улыбаясь. — Я же это... как они меня там обзывали?.. Национальное достояние! Меня беречь надо.

— Это для нации ты национальное достояние, — заметил Рон. — А отдельно взятая Гермиона вполне может счесть тебя не заслуживающим снисхождения. Ты ступил на запретную территорию, приятель. Учеба — это святое.

— Она высмеивала квиддич, — напомнил Гарри. Уж тут-то друг точно должен его поддержать.

— Она высмеивала тебя, играющего в квиддич, — поправил Рон, но тут же добавил: — Что, впрочем, сути дела не меняет. Виновна, определенно виновна.

Гарри удовлетворенно кивнул, стянул из стоящей на столе вазочки печенье и отправил его в рот. Он был очень доволен собой. Последнее интервью имело оглушительный успех. И пусть вся соль шутки была понятна лишь друзьям и тем, кто был в курсе непростых отношений, сложившихся между Гермионой и такой специфической учебной дисциплиной как Прорицания, Гарри сумел дать достойный ответ на последнее заявление подруги.

Последствия были непредсказуемы. И это странным образом, до легкой щекотки в животе, волновало, рождало в душе азарт, давно позабытый, а может и вовсе незнакомый. Гарри впервые за долгое время чувствовал ничем не замутненную радость, детскую, светлую и беспредельную.

— Все же я не могу понять, — сказал Рон, возвращая Гарри в реальность, — как это у вас началось? В смысле... Никогда бы не подумал, что наша Гермиона станет участвовать в чем-то подобном.

Гарри на секунду напрягся, а потом только пожал плечами, продолжив жевать печенье.

— Далеко не каждую занозу получится шантажировать так же успешно, как Скитер. А абсурд содержания даст разумным людям понять, что это просто очередная выдумка.

Несколько секунд Рон разглядывал его с таким видом, словно ему было доступно некое знание, в которое Гарри не посвятили, и он сомневался, а стоит ли им вообще делиться.

— Ну и как оно? — чуть понизив голос и подавшись вперед, спросил Рон.

— Что? — непонимающе переспросил Гарри.

— Как тебе... встречаться с Гермионой?

Гарри бросил взгляд на газету, затем с подозрением посмотрел на Рона.

— Нормально, я же говорил, мы не...

Рон жестом заставил его умолкнуть.

— Целовались уже?

Гарри поперхнулся и закашлялся. Никогда еще его мысли не сменяли друг друга с такой скоростью. Они взрывались в голове, как фейерверки, и множились тысячами разноцветных искр. Рон в своем уме? Или общение с Лавандой сказалось на нем сильнее, чем можно было предположить? А может это он сам сошел с ума и у него слуховые галлюцинации? Но сияющие жадным любопытством глаза Рона явно говорили об обратном. Нет, он определенно издевался.

— Брось, Гарри. Первое время это действительно было забавно. А теперь выкладывай, как все было на самом деле. Давно вы вместе?

Гарри не раз слышал этот вопрос за последние дни, но... Рон? Однако пока мозг лихорадочно сколачивал достойный ответ, рот уже выдал:

— С чего ты взял?

— Хотя бы с того, что раньше вы каким-то образом справлялись без таких... радикальных методов. Даже Джинни...

Гарри сумел не закатить глаза и придушил свое изумление. Неужели и Джинни?..

— ... в течение пары недель дала понять, что у нее для каждого излишне заинтересованного найдется подходящий сглаз.

Вот тут Гарри не удержался.

— Я об этом ничего не знал.

— А ты думал, это из-за тебя они в ужасе разбегались? — хмыкнул Рон. — Честное слово, вы с Гермионой не могли придумать лучшего способа опровергнуть все слухи, кроме как признаться в их правдивости таким вот образом. К тому же, что-то не очень ты торопился рассказать мне о вашем плане, а я, между прочим, был бы не прочь поучаствовать. Да и сейчас приходится давить из тебя по чайной ложке. Гермиона говорит, это равносильно надписи на твоем лбу «Я что-то скрываю».

— Да неужели? Что же еще она говорит?

— Что надо давить до последнего, — припечатал Рон безжалостно.

Ну, удружила!

Гарри изрек столь же бессмысленное, сколь и многозначное «Пф-ф-ф», скрестил руки на груди и уставился на чайную ложку, которую Рон крутил в руках.

В последнее время лучшие друзья откровенно шокируют его своими идеями. С другой стороны, сам он в данном случае едва ли выгодно от них отличался. Ему действительно не хотелось рассказывать Рону все подробности произошедшего, и это было как-то... неправильно. Ведь он не собирался скрывать правду. Полчаса назад, когда он пришел в Нору, чтобы похвастаться своими успехами, он вообще не думал, что ему придется отвечать на подобные вопросы.

Но Рон... Разве Гарри мог подумать, что Рон тоже станет жертвой их розыгрыша? Рон, который... который... Который, если честно, заблуждался уже не единожды. Который уже когда-то подозревал их с Гермионой в том, чего Гарри и вообразить не мог. И хотя с памятных событий в лесу прошло уже три с лишним года, да и с момента, когда на отношениях Рона и Гермионы был поставлен крест, немногим меньше, неужели он до сих пор...

Гарри не собирался скрывать правду. Но это было до того, как Рон задал свой вопрос. Неожиданно очень захотелось узнать, на что же друг рассчитывает и будет ли разочарован, если...

А Рон, видимо, все-таки заметил тень, пробежавшую по лицу Гарри, изогнул губы в хищной улыбке и с явным намерением поддеть протянул:

— Неужели я не зря подозревал вас тогда, в лесу? Хотя ты так убедительно отнекивался... Быть может, и у меня есть дар предвидения?

Гарри отложил в сторону печенье, которое уже крошилось у него в руках.

— Послушай, Рон, между нами тогда ничего не было, честное слово.

— Да знаю я, — отмахнулся он, откидываясь на спинку стула и запрокидывая голову. — Эгоистично, наверное, с моей стороны, но, возможно, оно и к лучшему. В моей жизни достаточно вещей, которыми я не особенно горжусь и, боюсь, что если бы я тогда оказался прав, их стало бы еще больше. Не могу сказать, что вся эта история вызывает во мне бурю восторга: о подобном я бы предпочел узнать от вас лично, а не из газет. Но я рад за вас. Правда.

Гарри хотел было сказать, что своей фразой вовсе не собирался подтверждать сегодняшние заблуждения друга, но промолчал. Бдительная совесть тут же легонько куснула его за это молчание. Конечно, Рон не обрадуется, когда узнает, что его надули. Да и Гермиона едва ли одобрит его поступок. Но потом они обязательно посмеются над этим все вместе. Ведь Гарри не собирался обманывать Рона, а раз Рон сам обманываться рад, то пусть участвует во всем этом безобразии на общих основаниях.

— Пошли полетаем, — предложил Рон, поднимаясь на ноги. — Покажу тебе новый финт. Пару раз чуть шею не сломал, пока его отрабатывал. Кстати, ты всегда заранее знаешь, где будет печататься новая статья? А то мама выписывает все подряд, чтобы не пропустить вашу очередную исповедь.

Они покинули дом, а позабытая газета, раскинув страницы, продолжала лежать на столе. Над фотографиями Гарри и Гермионы крупными буквами значился заголовок: «Она предсказала нашу победу».

Гарри остановился в дверях комнаты, отведенной в доме Гермионы под библиотеку, и привалился плечом к косяку, скрестив руки на груди. Сидевшая за столом Гермиона на секунду оторвалась от пергамента и бросила на друга полный непередаваемых эмоций взгляд. По крайней мере, она надеялась, что именно так это и выглядело. Видеть его ехидно-довольную физиономию было просто невыносимо.

— Скройся, — произнесла она, глянув на него исподлобья.

Гарри вопросительно изогнул брови.

— Ты от счастья так светишься, что я боюсь ослепнуть, — недовольно пояснила Гермиона.

— Работать мешаю? — участливо поинтересовался он, ни на дюйм не двигаясь с места. — Прости, не привык еще, что ты теперь трудишься дома. Не напомнишь причину?

Перо едва не сломалось в пальцах. Гермиона прикрыла глаза и глубоко вздохнула. На войне как на войне...

— Потому что возле моего кабинета выстроилась целая очередь жаждущих получить предсказание. Позволь, не буду уточнять чьими стараниями.

— Ах да, припоминаю, — Гарри задумчиво покачал головой. — А я было решил, что ты открыла у себя курсы чайной церемонии. Так это к тебе Дин ходил на днях? Он был немного расстроен. Что произошло?

— Я сказала, что если он немедленно не уберется с моих глаз, то я превращу его в канделябр, — процедила Гермиона сквозь зубы.

Сосредоточиться было невозможно, но она упорно, с остервенением продолжала вчитываться в документ.

— Гермиона, Гермиона, — Гарри удрученно покачал головой. — Неужели ты пропустила занятие, на котором многоуважаемая профессор Трелони объясняла разницу между банальной угрозой и истинным пророчеством? Такой пробел в образовании... А Дин ведь собирался на днях делать Падме предложение. Могла бы просто сказать, что у него все будет хорошо.

Гермиона сочла за лучшее промолчать и в пятый или шестой раз пробежала глазами одну и ту же строчку.

Следующие несколько минут Гарри был подозрительно тих, и, не выдержав, Гермиона снова подняла на него взгляд. Он смотрел как будто на нее, но по задумчивому лицу было не понять — видел ли. Словно обдумывал что-то, в чем не был до конца уверен. В последнее время она узнавала это выражение довольно часто. Впрочем, может, все дело было в том, что они слишком редко виделись в последние месяцы? Короткие «Привет! Как дела?» в атриуме, случайные встречи в коридорах, рваные разговоры в кабинете за чашкой чая, в которые без конца вклинивалось что-то или кто-то... Все это никак не располагало к обстоятельной беседе по душам. И становилось неуютно от мысли, что в жизни Гарри могли случиться перемены, которые она не заметила.

Эта странная, завязавшаяся сама собой игра неожиданно стала еще одним мостом между ними, таким необходимым после окончания школы. И больше не нужно было выдумывать дурацкие поводы, чтобы лишний раз встретиться. Теперь «дурацкий повод» сам вынуждал к этому. А в душу закрадывались сомнения: быть может, они уже не контролируют процесс, а просто стали фигурами там, где, казалось, сами придумали правила? Но как бы там ни было, Гермиона соврала бы сама себе, если бы сказала, что это вызывает у нее хотя бы малую толику недовольства.

Очнувшись от своих мыслей, Гарри заметил ее взгляд, и Гермиона поспешила сделать вид, что посмотрела в его сторону чисто случайно и ничего кроме доклада, который она никак не могла начать писать, ее не интересует.

— Признай, тебе же это нравится, — вновь нарушил молчание Гарри.

Гермиона вздрогнула. Когда этот нахал научился читать мысли?! Но когда он продолжил, она с облегчением выдохнула.

— Тебе нравится работать дома. Тихо и никто не докучает — я не в счет, правда? — всегда тепло, светло и уютно, и в перерыв никто не загрузит своими проблемами...

... а еще можно перебраться в мягкое кресло у окна со стаканом теплого молока. Живоглот пристроится на коленях и будет дремать, забавно посапывая. И тогда даже резкие официальные строчки вдруг покажутся не такими сухими и безжизненными.

Гермиона не заметила, как улыбка сама собой тронула губы, а воображение и память легко дорисовали картину минувшего вечера.

— Эй, так я прав! — ликующе произнес Гарри.

Опомнившись, Гермиона стерла мечтательное выражение с лица, хотя было уже поздно.

— Даже если и так, я тебе об этом никогда не скажу, — проворчала она, разглаживая чистый пергамент и макая перо в чернила.

Гарри прыснул в кулак, и маска обиженной серьезности, держать которую у Гермионы уже все равно не получалось, рассыпалась окончательно.

С минуту Гарри стоял молча, прислушиваясь к скрипу пера, после чего выдал:

— Гермиона, пошли на свидание?

По пергаменту расползлась жирная клякса.

— Ч-что?

— Ну... мы же вроде как встречаемся, — Гарри прошел вдоль стены и, засунув руки в карманы, принялся внимательно разглядывать корешки книг на одной из полок. — Подозрительно, что мы давно нигде не появляемся вместе. Похоже, в наш обман почти не верят.

Будто что-то горьковатое стекло по горлу, вызывая желание поморщиться. Благоразумнее всего было отшутиться. Или промолчать. Вместо этого вырвалось резкое:

— Газетчики надоумили?

Стараясь не обращать внимания на ошеломленное лицо Гарри, Гермиона достала палочку и сосредоточилась на ликвидации собственноручно сотворенного чернильного безобразия.

— Нет, я просто подумал, что это неплохая идея. Ты же знаешь, фотографиям зачастую верят больше, чем словам.

Гермиона отложила в сторону перо, от греха подальше, и глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок.

— Может ты и прав, но, Гарри, ты же знаешь, у меня сейчас совсем нет времени. И я, правда, не думаю, что нам стоит так...

— ... глубоко входить в образ? — закончил за нее он. — Брось, давай рассматривать это как еще одно приключение? К тому же в этот раз смертельная опасность никому грозить не будет. И я думаю, ты сможешь выкроить пару-тройку часов на отдых.

По мере того, как он говорил, голос его звучал все увереннее, а в глазах появлялся азартный блеск. Гермиона чувствовала, как ее сопротивление тает, как мороженое под июльским солнцем.

— Ну же, Гермиона, подыграй мне!

Видя, что она все еще колеблется, Гарри на секунду задумался, пошарил в карманах и протянул вперед левую руку. На раскрытой ладони лежала бронзовая монетка.

— Давай доверимся судьбе и твоим провидческим талантам? — произнес он с лукавой улыбкой. — Поскольку я — уж прости — знаю, что предсказать ты не сможешь, а удача, конечно же, будет на моей стороне, то я тебе даже немного помогу. Если угадаешь, в какой руке я прячу кнат, то мы идем на свидание. Если нет — твоя взяла, я с этим вопросом больше не пристаю.

Прекрасно, он еще и считает ее неудачницей! Гермиона была слишком удивлена предложением и задета очередной шпилькой в сторону ее мнимой связи с предсказаниями, чтобы спорить с условиями игры, в которых логика даже не ночевала. Получалось, что чтобы выиграть, ей нужно проиграть. Какая, в сущности, разница? Вероятность исхода от этого никак не менялась.

— Хорошо.

Гермиона откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Гарри спрятал свои руки за спину и через минуту представил ей на выбор два сжатых кулака.

Тянуть время и симулировать муки сомнений смысла не было. Но когда Гермиона уверенно произносила: «Левая», — она успела в панике подумать, что совершенно не уверена, какой именно результат желает увидеть.

Гарри не двигался.

Гермиона переводила взгляд с его ничего не выражающего лица на левую руку и обратно. Сердце колотилось едва ли не так же быстро, как в тот далекий день на первом курсе, когда она должна была выбрать из семи сосудов два нужных. И пусть тогда она была уверена в ответе, волнений от этого не убавлялось.

А Гарри будто наслаждался ее неведением, сверля взглядом, и ждал, когда она не выдержит и открыто проявит свое нетерпение.

Медленно, ужасно медленно он стал разжимать пальцы. Но еще прежде, чем увидеть ответ в его руке, Гермиона прочитала его по широкой улыбке, в которой растянулись губы Гарри.

На левой ладони лежал кнат.

— От судьбы не уйдешь, — понизив голос и добавив в него потусторонних ноток, произнес Гарри.

Гермиона рассмеялась и прикрыла глаза чуть подрагивающей рукой, подавляя вздох облегчения.

И что она творит?

В этот момент кто-то настойчиво забарабанил в дверь.

— Ты кого-то ждешь? — спросил Гарри.

Гермиона отрицательно покачала головой и поднялась из-за стола, гадая, кого это могло принести посреди рабочего дня. Стук не прекращался.

Она приблизилась к двери и уже потянулась к замку, но Гарри опередил ее, кладя ладонь на дверную ручку и кивком головы прося отступить в сторону. В другой руке он уже сжимал волшебную палочку.

— Гарри, у тебя паранойя, — прошептала Гермиона, но все же отошла. — И твоя работа вовсе не идет тебе на пользу.

— Если ты уже нашла мне замену, то я предпочту разобраться с мерзавцем немедленно, — отшутился он, но взгляд его оставался серьезным.

— Открывайте, я знаю, что вы там! — донесся из-за двери полный негодования женский голос.

Гарри обалдело уставился на Гермиону, и она знала, что сама выглядит примерно так же.

— Неужели это...

— Не может быть.

Гарри открыл дверь, и едва не был сбит с ног ворвавшейся в проем дамой в ярко-желтом плаще.

— Рита, какого дьявола вы здесь делаете? — возмутилась Гермиона.

Но Рита Скитер ее не слышала.

— Вы самые бессовестные люди из всех, кого я знала! — с порога завопила она. — А это, поверьте, показатель! В то время как одни вынуждены зарывать талант в землю, другие бездарности нагло воруют их идеи с молчаливого покровительства так называемых героев магической Британии! Куда катится этот мир?!

— Что вам нужно? — спросил Гарри, закрывая дверь и становясь рядом с Гермионой.

— Прежде всего — извинения, — прошипела Рита, поочередно тыча в них пальцем с длинным наманикюренным ногтем.

— За что? — оторопело уточнила Гермиона.

— Вы двое — моя сенсация! Это я вас придумала!

Гермиона искоса посмотрела на Гарри, который, судя по всему, готов был расхохотаться. Она чувствовала, как ее собственные губы дрогнули в улыбке.

— И что я получила взамен? — словно не замечая их взглядов, продолжала Рита. — Запрет писать о том, что сама же и создала своим трудом!

— Прямо-таки потом и кровью, — саркастично вставил Гарри.

— Не похоже, чтобы вы сильно нуждались, — добавила Гермиона, окидывая Риту с ног до головы оценивающим взглядом. — Неужели больше не осталось ни одной личности, чью биографию можно было бы смешать с грязью пополам с драконьим навозом, и ваших профессиональных навыков теперь хватает только на нашу с Гарри личную жизнь?

— Не льсти себе, милочка, — фыркнула Рита. — Никакой вашей личной жизни там нет и никогда не было. Однако даже от вас можно было ожидать большего. Только и слышу повсюду: «Даже Скитер писала правдоподобнее»! Это совершенно не тот след в истории, который я рассчитывала оставить. Я могла бы написать для вас сюжет века, в который поверили бы все: от министра магии до последнего гоблина. Однако, — Скитер скорчила кислую мину, глядя на Гермиону, — творить на эту тему мне, увы, не положено. Позволь спросить, как твоя кристально чистая совесть позволяет тебе спокойно спать по ночам, после того как ты выпускаешь в прессу очередную порцию такого третьесортного вранья?

— Мое спокойствие не ваша забота, — холодно отрезала Гермиона.

— Ну разумеется, — в тон ей ответила Рита, после чего переключила свое внимание на Гарри. — А как насчет тебя, Гарри? Ты не считаешь, что пора отставить в сторону детские обиды и здраво оценить компетентность лиц, которым ты доверяешь писать о своей жизни? Нет? А ты не думал над тем, чтобы выпустить книгу своих воспоминаний, пока они еще свежи, но уже не так болезненны? Детали очень важны для истории. Тебе ли не знать, сколько бед приносят неправильно интерпретированные факты.

— Вряд ли мы когда-нибудь еще будем заинтересованы в ваших услугах, — твердо произнес Гарри, отворяя для нее входную дверь. — Вам лучше уйти.

Несомненно, Рита еще много чего могла бы им сказать, но у них был способ заставить ее подчиниться. И она об этом знала.

— Позволь дать тебе один совет, Гарри, — оказавшись по ту сторону порога, сказала Скитер. — Жизнь волшебника в среднем длиннее жизни магла, однако молодость и у тех, и у других проходит одинаково быстро. И пока ты тут играешь в отношения со своей очаровательной подругой, — она задержала взгляд на буйной гриве каштановых волос Гермионы, что взбесило ту окончательно, — другие девушки могут устать ждать.

Гарри молча захлопнул дверь и обернулся к Гермионе.

— С ума сойти, — прокомментировал он в наступившей тишине.

— Похоже, мы только что поспособствовали добавлению к твоей биографии, которую она рано или поздно все равно напишет, еще с полсотни страниц помоев, — уныло произнесла Гермиона, прислоняясь спиной к стене и обхватывая себя за плечи.

— Плевать. Это все равно уже не сделает ее хуже.

Он смотрел на нее, но Гермионе сейчас совершенно не хотелось встречаться с ним взглядом.

— Эй, ты чего? — обеспокоенно спросил Гарри, кладя ладонь ей на плечо. — Не позволяй этому насекомому портить себе настроение. Люди с гораздо большей охотой верили в обманы, по сравнению с которыми наш и рядом не валялся, и я совершенно не чувствую себя виноватым.

— Я вовсе не... — беспомощно начала Гермиона, но, все же посмотрев Гарри в глаза, осеклась. — Ты прав. Все в порядке. Просто я бы предпочла, чтобы этого увлекательного события сегодня не случалось.

— Ты знаешь, — усмехнулся вдруг Гарри, запуская пальцы в свои лохматые волосы, — а Рита оказалась проницательнее некоторых. Сегодня я разговаривал с хорошо знакомым тебе человеком, который очень даже верит в наши отношения.

— Кто это? — машинально спросила Гермиона.

— Рон.

Она решила, что ослышалась.

— Я тоже ошалел, когда узнал, — торопливо добавил Гарри. — Он усмотрел в нашем плане двойное дно. Сказал, что самый верный способ скрыть, что мы вместе, — это рассказать всем, что так оно и есть.

— Наверное, он просто решил над тобой пошутить, — все еще недоверчиво предположила она.

— О нет, поверь, он был необычайно серьезен.

Гермиона вздохнула.

— Рон не перестает меня удивлять. Но ты же ему все рассказал, да? — на всякий случай уточнила она.

Гарри выглядел виноватым. Немного. Совсем чуть-чуть.

— Гарри?

— Ничего ведь страшного не случится, если он узнает правду немного позже? — осторожно спросил он, словно шкодливый школьник, тайком разбивший любимую вазу своей матери и теперь интересующийся, сильно ли она расстроится, если такое вдруг произойдет.

Гермиона зажмурилась и прижала пальцы к вискам.

— Что же мы натворили? — прошептала она.

Теперь Рон... нет, все Уизли... Великий Мерлин! Как они будут потом им все объяснять?

— Надо сейчас же пойти к Рону, чтобы он не продолжал плодить недоразумения.

Гермиона уже шагнула в сторону гостиной, чтобы воспользоваться камином, но Гарри ее остановил.

— Не надо. Я беру на себя всю ответственность за последствия, но не надо ничего говорить Рону.

Она посмотрела на него с недоумением.

— Почему?

Он снова выглядел каким-то сомневающимся и потерянным.

— Просто... мне кажется, что не стоит этого делать сейчас.

— «Мне кажется» — это плохой аргумент, Гарри, — устало возразила Гермиона.

Впрочем, во всей их затее изначально не было ничего хорошего, и она прекрасно знала об этом.

— Давай просто сделаем вид, что я тебе ничего не говорил о догадках Рона? — предложил Гарри. — Вы вроде бы нечасто видитесь сейчас. А если он что-нибудь спросит — вали на меня.

Гермиона тяжело вздохнула и возвела глаза к потолку, но спорить не стала. Во что же они вляпались? Ей ведь просто нужно было одним прекрасным вечером держать язык за зубами...

Маленькая ложь — как катящийся по склону снежный ком, Гермиона хорошо помнила эту нехитрую мудрость. И с необъяснимой покорностью судьбе чувствовала, что, в конце концов, несущийся на огромной скорости массивный шар вранья похоронит под собой именно ее.

— Я пойду, — Гарри покосился в сторону библиотеки, где ее ждал так и не начатый доклад. — Не забывай, следующее интервью за тобой.

Гермиона только покачала головой. Как об этом можно забыть?

— Гарри! — она окликнула переступавшего порог друга. — Хотела спросить: почему из всех возможных способов предсказаний ты наделил меня даром гадать по чаинкам?

Он встал в пол-оборота к ней, улыбаясь.

— Хм... Честно говоря, не думал об этом особо. Никто никогда не видел у тебя ни карт, ни хрустального шара, ни магических кристаллов, а чашка чая ни у кого не вызывает вопросов.

— Тогда почему тебе я победу якобы нагадала по ладони? — недоуменно поинтересовалась Гермиона.

— Даже не знаю, — Гарри пожал плечами и усмехнулся. — Наверное, захотелось быть немножко особенным.


Гермиона тронула Гарри за плечо и тот резко обернулся.

— Ты опоздала! — выдохнул он вместо приветствия.

Выглядел он так, словно Гермиона только что спрыгнула с Астрономической башни без парашюта, а не слегка задержалась. Всего на каких-то тридцать-сорок минут.

— Совершенно забыла о времени, — легкомысленно бросила Гермиона, вглядываясь в высокие окна кафе, возле которого они договорились встретиться.

Первой мыслью было не прийти вообще. Во-первых, это стало бы неплохим заделом их будущего «разрыва». А во-вторых... настораживала собственная нервозность по незначительному, казалось бы, поводу. Липовое свидание — ничего более. Просто ерунда.

— Ничего ты не забыла, бессовестная лгунья, — произнес Гарри, прищурившись, после чего схватил ее за руку и повел внутрь кафетерия. — Специально надо мной издеваешься.

— Всего лишь следую созданному тобой образу, — Гермиона едва поспевала за широким шагом друга. — Не ты ли с неделю назад в одном небезызвестном издании сетовал на мою непунктуальность?

— Вынужденная мера, — Гарри прошел к ближайшему столику у окна и отодвинул для Гермионы стул. — Уж прости, но ты получалась чересчур идеальной. Пришлось придумывать тебе пороки. Иначе на твоем фоне недостойный я, по твоим же словам ни разу не подаривший тебе цветов, смотрелся совсем кошмарно.

— О, а ты дарил? — изогнула бровь Гермиона, принимая из рук официанта меню. — Кажется, я что-то пропустила.

— И не подарю, — сердито произнес Гарри, чем заставил Гермиону рассмеяться. — Я только недавно узнал, что... — тут он запнулся. — Короче, учитывая краткосрочность наших отношений, могла бы и не заострять на этом внимание.

Он спрятал лицо за папкой с упакованными в пластик листами с перечнем блюд. Вскоре оттуда донеслось его бурчание:

— К тому же Рон однажды сказал, что ты не любишь, когда тебе дарят цветы.

— Да неужели? — произнесла Гермиона, рассеянно просматривая названия салатов, рожденные чьей-то измученной, бившейся в творческой агонии фантазией. — Подозреваю, что его убежденность основана на том достижении селекции, что он наколдовал мне некоторое время назад. Я оценила его старания, но это чудо оказалось способно за пару мгновений выпускать шипы длиной в полтора дюйма.

— Какая же ты, оказывается, привереда, — вздохнул Гарри. — И как прикажешь завоевывать твое расположение? Могу подойти к процессу творчески и высадить у твоего дома клумбу.

Гермиона было снова рассмеялась, но, увидев по выражению его лица, что он серьезно рассматривает этот вариант, поперхнулась и поспешила сказать:

— Тебе не нужно ничего завоевывать, Гарри. Поверь, это лишнее.

— Все же я возьму себе на заметку, — сверкнул глазами Гарри. — Можешь не переживать за сохранность своей лужайки. Старания тети Петуньи по вдалбливанию в меня азов садоводчества не прошли даром.

Гермиона хотела напомнить, что они вместе посещали Травологию, и она прекрасно осведомлена о его талантах в этой области, но вернувшийся за заказом официант прервал беседу.

Дальнейшие события Гермиона не могла назвать иначе как «странные». Практически все время пока они обедали, Гарри сверлил ее непонятным взглядом, жутко этим нервируя и раздражая. Когда она не выдержала и спросила, зачем он это делает, Гарри ответил, что должен сделать все, чтобы это свидание действительно соответствовало своему названию, а потому первым делом он обязан достоверно изображать влюбленного. Судя по всему, прожигать в партнерше взглядом дырку в лучших традициях начинающего гипнотизера, у которого от усердия разве что пар из ушей не валит, а также задавать вгоняющие в ступор вопросы — это, по его мнению, именно то, что должно помочь отразить глубокие и нежные чувства.

Интересно, как в таком случае проходили его свидания с Джинни?

Думать об этом не хотелось.

Так или иначе, Гермиона была рада покинуть в конце концов кафе и выйти на свежий воздух. Они прошли несколько футов, прежде чем Гарри попытался что-то сказать. Гермиона остановилась и, тыча пальцем ему в грудь, пригрозила:

— Гарри, если ты еще раз спросишь что-то вроде того, сколько раз в день я кормлю Живоглота или какого цвета шнурки у моих новых ботинок, то гарантирую, у нас состоится первая ссора.

— У тебя новые ботинки?

— Гарри!

Он примирительно поднял ладони.

— Прости, прости. Но разве я не должен больше интересоваться тем, что происходит в твоей жизни?

— Раньше тебе удавалось это делать и не вести себя при этом так, что я начинаю сомневаться в твоем здоровье.

Гарри рассеянно провел рукой по волосам, а потом обреченно вздохнул.

— Действительно, глупо было пользоваться советами из... а, неважно! Знаешь, Гермиона, далеко не все книги бывают полезны.

Гермиона остолбенела.

— Ты что... читал о свиданиях прежде чем прийти сюда? — выдавила она наконец.

Гарри засунул руки в карманы и отвернулся. Видимо это была та информация, которую он изначально не собирался выдавать.

Сердце замерло и пропустило пару ударов.

— Гарри, ты...

Он не дал ей продолжить.

— Дурак, знаю. Я просто хотел сделать спектакль, в который тебя втянул, немного разнообразнее.

Спектакль. Просто спектакль.

Гермиона на секунду прикрыла глаза, а затем решительно тряхнула головой.

— Пока тебе это удается. И я совершенно точно не собираюсь убегать отсюда в слезах и облегчать тебе работу.

Гарри хмыкнул, оборачиваясь.

— В таком случае, я могу пригласить тебя погулять со мной?

— Я думала это само собой разумеется в соответствии с концепцией твоего идеального свидания, — ответила Гермиона с улыбкой.

Всю дорогу до парка Гарри не выпускал ее руку. Переплетенные пальцы — пожалуй, единственное, что выбивалось из картины их обычной дружеской прогулки. Гермиона с облегчением отметила, что Гарри снова стал самими собой, и завести адекватный разговор стало гораздо проще.

Она старалась не думать о том, какой уютно-теплой была его ладонь и как приятно видеть его неомраченное войной и рабочими неурядицами лицо. Стараться не думать — это было в последнее время практически ее новое хобби.

— Как продвигается твой доклад? — спросил Гарри, когда они шагнули в тенистую парковую аллею. — Он стоил того, чтобы мучить меня двухнедельным ожиданием?

— Пока рано говорить, но не думала, что он пойдет так легко. Все благодаря тебе. Похоже, на следующей неделе уже смогу вернуться к себе в кабинет.

— И в чем же тут моя заслуга?

— Ну, знаешь, в родном доме и стены помогают. А если бы не ты, распространивший чайную эпидемию, обстоятельства едва ли сложились бы так же удачно. Думаю, мы оба получили от мероприятия то, что хотели.

Гарри замедлил шаг.

— Хочешь сказать, это и был тот проект, ради которого все затевалось?

Гермиона отвела взгляд. Еще одной темой, на которой она старалась не останавливать свои мысли надолго, было неминуемое завершение их творческой импровизации. Какой смысл думать о неизбежном и лишний раз портить себе настроение?

Впрочем, у них ведь был уговор...

— Да, — ответила Гермиона после паузы, — но я пока не вижу причин менять наш изначальный план. Слава Мерлину, мои родители не читают магическую прессу.

— Думаешь, они не одобрили бы меня на роль твоего парня? — хмыкнул Гарри.

— О чем ты? Разумеется, нет! — Гермиона картинно закатила глаза. — Учитывая твою уникальную способность притягивать к себе неприятности и постоянный интерес общественности к твоей жизни, думаю, они были бы категорически против.

Она едва успела заметить, как на короткое мгновение его улыбку словно сдуло порывом теплого летнего ветра.

— Тише, Гермиона. Еще немного, и я начну думать, что встречаться со мной — это такая изощренная разновидность пытки, — не без сарказма произнес Гарри, не глядя на нее.

Как-то неожиданно остро он отреагировал на ее слова.

— Перестань, я же пошутила. Куда ты дел свое чувство юмора? Оставил вместе с чаевыми? На самом деле...

Гермиона резко замолчала. Поддавшись панике, чуть было не сболтнула лишнего. Ей вспомнились разговоры с родителями о школьных приключениях, расспросы о смелом и безрассудном черноволосом парнишке и уже позднее мимоходом, с деланным безразличием брошенный матерью вопрос, не из-за него ли разладились отношения с Роном.

Нет. Не думать.

— Что «на самом деле»?

Очнувшись, Гермиона поймала на себе пристальный взгляд Гарри и начала спешно придумывать, чем закончить фразу.

— На самом деле, у моих родителей очень хорошее мнение о тебе. О чем мы вообще говорим? Ты самый завидный жених магической Британии!

— Чувствую, это станет эпитафией на моем надгробном камне, — закатил глаза Гарри. — Пускай уж лучше «Избранный».

— Ладно, похоже, ты меня неправильно понял. От своей геройской репутации тебе никуда не деться. Но суть не в том, что в ближайшие лет сто о тебе будут писать книги. Ты смелый, ты прекрасный друг, — Гермиона принялась загибать пальцы. — С тобой не соскучишься. Не то чтобы это всегда было плюсом и все же... Еще могу добавить, что вы, мистер Поттер, ко всему прочему, наделены завидным талантом ненавязчиво нарываться на комплименты. Если угодно, я могу дать твою развернутую характеристику в следующем интервью.

— Да, расскажи о том, как я ужасен и невыносим. Без перегибов, чтобы выглядело поправдоподобнее.

— Нет, Гарри. Во-первых, это бесполезно, и мне мало кто поверит. А во-вторых, это грозит мне неприятностями. Вообще удивительно, что я еще не получаю десятками громовещатели от желающих оказаться на моем месте. Кстати об этом, — Гермиона огляделась по сторонам, — на какое время ты назначил сегодняшнюю фотосессию?

— Я передал время и место нашей с тобой встречи. А еще сказал, что они могут снимать до тех пор, пока мы их не замечаем. Кого засеку — прокляну без предупреждения.

— Ты этого не сделаешь, — качнула головой Гермиона. — Помнишь еще о Статуте о секретности?

— Не сделаю, — подтвердил Гарри. — Но им об этом знать не обязательно.

— Жестоко, — рассмеялась Гермиона и ткнула его локтем в бок.

Гарри пожал плечами.

— Они не делают мою жизнь проще, почему я должен упрощать им работу? Видишь того, в серой шляпе? Он обогнал нас минуту назад.

Гермиона скользнула взглядом по фигуре мужчины, присевшего на скамейку и разворачивавшего газету.

— Он преследует нас от самого кафе, — продолжил Гарри. — Увидишь в его руках камеру — сматываемся. Пусть разомнется.

Неторопливо прогуливаясь, они вышли к небольшой площадке с расположившимся в центре фонтаном, вокруг которого развлекалась местная детвора. Гермиона присела на невысокий каменный борт фонтана, оказавшись лицом к аллее, из которой они вышли. Господин в серой шляпе уже поправлял сумку на плече, стоя у лотка мороженщика, пока тот заканчивал беседу с продавцом воздушных шариков.

Похоже, Гарри был прав.

— Подожди меня минуту, — попросил он и направился в сторону незадачливого преследователя.

Гермиона движением головы отбросила за спину терзаемые ветром волосы. Громко галдя и весело смеясь, группа детей человек из восьми резвилась поблизости, привлекая ее внимание. Рыжий мальчишка в перепачканных на коленках штанах, пробегая мимо девочки в синем платье, дернул ее за косичку и умчался прочь. Последовал возмущенный крик, и девчушка понеслась вслед за обидчиком.

Гермиона вздохнула. Было время, когда из всех граней проявления симпатии, Рон тоже предпочитал именно эту. И она действительно считала себя умнее, когда велась на поддевки и, закусив удила, спорила с ним до хрипоты? Холодный ясный ум — ее роль в их трио. Пожалуй, она слишком сильно сжилась с этой мыслью и в какой-то момент честолюбиво предположила, что даже счастье сможет разложить на нумерологические формулы. Рон незаслуженно стал жертвой ее эксперимента, который — ей до сих пор казалось — мог бы завершиться чем-то лучше полного провала. Слишком много она сделала допущений, все глубже погружаясь в работу. Даже Рон успел прийти к выводу, что он слишком далеко от пьедестала ее приоритетов. Все это время его спина в какой-то мере защищала ее от непрошеных взглядов в сторону Гарри и Джинни. Но когда он ушел, она осталась наедине с тем, что оказалось невозможно задушить и вырастить искусственно.

А что до них с Гарри... Что ж, стоит отдать должное Рите Скитер: если она не пишет правды, это вовсе не значит, что она о ней не знает. Гермиона очень дорожила дружбой с ним. Это было уникальное и абсолютно бесценное чувство, расстаться с которым она могла только вместе с последней каплей собственной жизни. Это был нерушимый фундамент всего ее существования, на котором воздвиглось нечто, заточившее ее в плен и не дававшее покоя. После поступления в Хогвартс она не думала, что когда-то ей снова придется учиться жить заново.

Она собиралась все ему рассказать — уже столько раз! — набирала в грудь воздуха, открывала рот и замирала, ощущая ком в горле. А потом произносила отвлеченные фразы, которые сами собой подбирались так до обидного легко. И что-то совсем негриффиндорское и даже не когтевранское шептало в ней: «В другой раз».

Она оправдывала себя тем, что смогла бы перебороть свою неспособность сказать несколько слов, если бы увидела в Гарри... пусть не ответ, хотя бы полунамек на него.

Но она не видела.

Если не считать эту игру.

С самого начала Гермиона поняла, что ступила на узкое лезвие, и не было никакой гарантии, что она сможет на нем удержаться. Но шагнула добровольно, а значит — приняла правила. Разделять игру и реальность — главное, о чем следовало помнить. Чувства и эмоции грозили нарушить режим строгой изоляции и вырваться на волю, натягивая до предела короткий поводок. В любом случае, она знала, что не сможет разлюбить Гарри. Так же как не смогла полюбить Рона, по крайней мере так, как он того хотел. Только запутаться она себе не даст. И Гарри не позволит.

Девочка в синем платье вновь появилась в поле зрения Гермионы. Она шагала с гордо поднятой головой, а чуть позади угрюмо следовал рыжий паренек, обиженно потирая щеку. Внезапно они оба остановились и, приоткрыв от удивления рты, уставились куда-то вперед. Гермиона проследила за их взглядами и поперхнулась воздухом: Гарри возвращался, держа в руках огромную связку воздушных шариков. За его спиной продавец самозабвенно пересчитывал купюры, а мороженщик завистливо косился в сторону коллеги.

— Я не знал, какой тебе понравится, — почти извиняющимся тоном произнес Гарри, приблизившись и протягивая ей связку.

— О... А я уже собиралась сказать, что если ты хочешь, чтобы я улетела, то этого будет маловато, — все еще не отойдя от шока, выдавила Гермиона.

— С чего бы мне этого хотеть? — с подозрением спросил он. — И вообще, ты же боишься летать.

— Вот именно. Положительные эмоции способствуют преодолению страха, ты знаешь? А воздушные шары... — Гермиона закусила губу, чтобы не расхохотаться над вытянувшимся лицом Гарри, и замахала руками. — Забудь. Я не знаю, почему это пришло мне в голову.

Гарри пару раз удивленно моргнул, а потом рассмеялся.

— И вот это вместо «спасибо»? Я тебя обожаю, Гермиона.

— Это взаимно, — хмыкнула она и оглянулась.

Детвора рядом с ними собралась в кучу и с одинаковым выражением благоговейного трепета на юных лицах взирала на Гарри.

Гермиона тихо засмеялась, глядя на них. Потом встала и потянула Гарри за рукав.

— Идем.

Они подошли к замершей ребятне, Гермиона присела на корточки и стала один за другим вытягивать шарики из связки и вручать их не верившим в свое счастье мальчишкам и девчонкам. Шаров было гораздо больше, чем детей, поэтому волей судьбы и Гарри с Гермионой сюрприз для каждого удвоился. Сопроводив неожиданный подарок наказом вести себя хорошо и отдать второй шарик другу, которого здесь не оказалось, Гермиона повернулась к Гарри.

Она знала, что он не станет возражать против того, что она сделала. Его сияющие глаза и широкая улыбка были лишним тому подтверждением.

Гарри поднял взгляд к единственному оставшемуся в его руке шарику.

— Винни-Пух? Тебе нравится Винни-Пух?

Гермиона цокнула языком, вытягивая ленту из его пальцев.

— Всем нравится Винни-Пух, Гарри. Он добрый, милый и веселый.

— Я мог бы сказать это практически обо всех персонажах, которых ты не оставила, — не унимался он.

— Ну хорошо, — сдалась Гермиона. — Если ты ждешь трогательную историю о том, что это была моя любимая книга, которую я все детство хранила под подушкой, то вынуждена тебя разочаровать. И мое отношение к этому созданию не подкрепляется ничем, кроме самого себя. То есть он мне нравится, потому что он мне нравится. Я удовлетворила твое любопытство?

— Вполне, — коротко ответил он. А потом, поймав на ладонь несколько брызг воды из фонтана, добавил: — По-моему лучший способ нравиться — это нравиться просто так.

Не в силах спокойно выносить его взгляд, Гермиона отвернулась.

— Не хочешь мороженого? — спросила она дрогнувшим голосом. — Я угощаю.

Весь лоток они скупать, конечно, не стали, но два больших рожка гарантировали еще долгую, полную наслаждения прогулку.

Парк давно остался позади, но Гарри и Гермиона продолжали бесцельно идти по сменяющим друг друга городским улицам.

— Обожаю это мороженое, — неожиданно сказал Гарри, вонзая пластиковую ложку в остатки сливочного шарика. — Флориан Фортескью — волшебник во всех смыслах, но связанные с этим вкусом воспоминания — бесценны.

Гермиона подняла не него вопросительный взгляд. Если он имел в виду воспоминания со времен жизни у Дурслей, то неужели эти люди умудрились оставить в его памяти хоть что-то хорошее? Не иначе как по недосмотру.

— Мне было года четыре, — подтвердил ее догадку Гарри. — Мы ехали из магазина, дело было летом, и вторая порция купленного для Дадли мороженого — да-да, практически такого же — начала таять, грозя заляпать новые чехлы в дядюшкиной машине.

— И тетя с дядей по доброте душевной отдали тебе пропадающий продукт, — саркастично закончила за него Гермиона.

— За что и были вознаграждены классической истерикой. В некотором смысле меня всегда восхищала способность Дадли орать и одновременно поглощать все, до чего дотягивались его руки. В результате усиленной работы челюстями он прикончил свое мороженое, едва я успел попробовать то, что досталось мне, и благополучно у меня его отнял.

— Действительно бесценные воспоминания.

— Так ты не дослушала, — Гарри облизал ложку, жмурясь от удовольствия. — Я тогда дико разозлился, и — как я гораздо позже понял — магия среагировала. Надо было видеть лицо Дадли, когда мороженое полезло у него из ушей. Буквально. Немного конечно, там едва ли набралось бы полстакана... Будь я постарше — решил бы, что это вытек весь его мозг. Тетя Петунья потом кудахтала, что Дадлик просто испачкался. Интересно, кого она сильнее старалась убедить — нас или себя? В любом случае, вкус этого мороженого стал для меня вкусом справедливости, — торжественно закончил Гарри и, прикончив остатки вафли, выбросил ложку в урну.

Несмотря на озорной тон Гарри, Гермиона видела в этой истории мало веселого.

— Я сильно ошибусь, если предположу, что воздушные шары ты сегодня держал в руках в первый или, максимум, второй раз в жизни? — мрачно спросила она.

— Не самый большой повод для грусти, на мой взгляд, — усмехнулся он, пряча руки в карманы. — А после того, как попадаешь в Хогвартс, такие мелочи вообще перестают впечатлять.

— То есть тебе совсем-совсем не понравилось?

Гарри немного смущенно улыбнулся. Так и подмывало его поддеть, и она, не сдержавшись, добавила:

— Или почтенному аврору просто несолидно признаваться в обратном?

— Не в этом дело, — произнес он, потирая шею и искоса бросая на нее насмешливый взгляд. — Ты же у меня их сразу отняла, я и понять-то толком ничего не успел.

— Прости, действительно, моя ошибка.

Размотав накрученную на пальцы узкую ленту, Гермиона хотела вложить ее Гарри в ладонь, но он сжал руку, не позволив ей убрать свою. Наполненный гелием любитель меда рвался ввысь и летел чуть впереди, подгоняемый ветром, натягивая голубую нить, тянувшуюся от их соединенных рук.

— Нравится? — тихо спросила Гермиона, не отрывая взгляда от доброй, немного наивной улыбки сказочного медведя.

— Да, — просто ответил Гарри.

Вечер наступил разочаровывающе быстро. В глубине души Гермиона надеялась, что преследовавший их фотограф (о котором они, кстати, напрочь забыли), сделал достаточно снимков, и у нее останется подтверждение этого непозволительно чудесного дня, который может больше не повториться. И как-то совсем не вспоминалось, что еще утром она собиралась отлучиться из дома всего на пару часов.

— Что ж, по-моему, нам вполне удалось изобразить свидание, — подвела итог Гермиона, останавливаясь у двери своего дома. — Ты даже по-джентельменски не дал мне замерзнуть, — она сбросила с плеч и протянула Гарри его куртку.

— По-твоему, при других обстоятельствах я бы этого не сделал? — принимая вещь, спросил Гарри. — Очаровательно, сегодня просто день откровений. Что еще вы обо мне думаете, милая леди?

— Думаю, что вам, дорогой сэр, пора выйти из образа и отпустить свою партнершу домой, ибо она валится с ног от усталости.

— А мне кажется, для полноты картины чего-то явно не хватает, — он сделал шаг вперед, не отрывая от Гермионы взгляда.

Она инстинктивно отступила назад. Кровь гулко зашумела в ушах.

— Ты о чем? — пробормотала Гермиона почти испуганно, мигом позабыв про шутливый тон их разговора.

— За весь день ни одного поцелуя, — отставив в сторону туманные объяснения и вновь приближаясь на шаг, сказал Гарри. — Это не свидание.

Гермиона нервно заправила за ухо прядь волос, стараясь не поддаваться панике, и восстановила прежнюю дистанцию. Еще чуть-чуть и отступать будет некуда.

— Не знаю, чего ты там начитался, но на первом свидании, особенно фальшивом, целоваться вовсе не обязательно, — она с трудом собирала слова в предложения, не до конца понимая, что вообще говорит.

— Что с твоей памятью, Гермиона? По легенде это далеко не первое наше свидание. Не дай провалиться кульминации всего действа. Когда-то, на пятом курсе, ты сказала, что уверена в том, что я замечательно целуюсь. Не в твоих правилах оставлять теории неподтвержденными.

Гарри остановился в дюйме от отметки «непозволительно близко». Гермиона чувствовала, что тонкая грань, по которой она осторожно ступала, растворилась, просочилась дымом сквозь пальцы и рассеялась в небытие. А ей теперь оставалось только падать. Мысли отхлынули, подобно волнам, разбившимся о скалистый берег, оставив после себя лишь рваные брызги сознания.

Игра. Все это — игра.

Гермиона цеплялась за эти слова, прокручивая их снова и снова, как молитву, на которую надеялась и в которую не хотела верить одновременно.

Неожиданно для себя, она ступила вперед, сократив расстояние между собой и Гарри практически до нуля. Успела увидеть, как расширились от удивления его глаза. Нельзя допустить, чтобы все шло по его плану. С него станется проворачивать с ней такие шуточки.

— Нет смысла, Гарри, за нами уже не следят.

Ему не потребовалось много времени для ответа.

— Неправда. Я видел чью-то тень на той стороне улицы.

Всего на короткое мгновение Гермиона разорвала зрительный контакт, чтобы посмотреть Гарри за плечо. Она отвлеклась. И этого оказалось достаточно. В следующую секунду Гермиона почувствовала губы Гарри на своих губах.

Она не успела ничего понять. Не успела ни о чем подумать. Да и не смогла бы, даже если бы очень захотела.

Руки сами собой взметнулись к его плечам, так и не решив, притянуть ли его ближе или оттолкнуть и надавать таких тумаков, чтобы запомнилось на все реинкарнации, если таковые имеют место быть. А в итоге опустились обратно без сил.

Гермиона не запомнила, кто что сказал на прощание. Скользнув в дом, она прислонилась спиной к закрывшейся двери и прижала к губам дрожащие пальцы.

За пару секунд мир раскололся на части. И она не представляла, как будет собирать его обратно.

Молодец, Гермиона.

Доигралась.

Гарри чувствовал себя растерянным.

— С такой насыщенной жизнью, наверное, трудно удивить, но, может, был какой-нибудь запоминающийся подарок?

— Подарок? Пожалуй, очки. Треугольные. Но я пока не готов так радикально менять имидж.

Гарри чувствовал себя сбитым с толку.

— Расскажите о вашем первом свидании.

— Я его выиграл. Было несложно, мне понадобился всего один кнат. Оно было потрясающим.

Гарри чувствовал себя так, словно из него выбили весь дух, лишили кислорода, швырнули на дно расщелины, а потом подбросили к самым звездам.

Один. Единственный. Поцелуй.

Который он не планировал. Который не был обязателен для игры. О котором он теперь не мог не думать.

Гермиона его избегала. Он был в этом уверен. Всё было как обычно, когда они сталкивались на работе случайно. Она всегда была слишком занята, чтобы остановиться с ним хотя бы на минуту. Поймать ее специально, чтобы нормально поговорить, стало практически невозможно. Гарри подозревал о существовании некоего аналога Карты Мародеров с изображением на ней Лондона в целом и Министерства в частности. Подруга словно чувствовала его приближение и испарялась из кабинета, когда он хотел застать ее там. Он приходил к ней домой, но на стук никто не открывал. Он ждал наступления темноты и сидел под окнами в мантии-невидимке, подстерегая момент, когда в одном из них загорится свет и выдаст ее присутствие.

Всё напрасно.

— А как в настоящий момент складываются отношения мисс Грейнджер с Рональдом Уизли? Всех очень интересует, как он отреагировал на известие о вашем романе? Это сильно повлияло на вашу дружбу?

Гарри поднял глаза на молодую волшебницу, словно только сейчас начиная осознавать ее существование.

— Интервью окончено. Перечень тем, которые я не желаю обсуждать, был озвучен. Он не так уж велик, чтобы его нельзя было запомнить. Всего доброго.

Гарри оставил разочарованную журналистку смотреть ему вслед, а сам направился в Косой переулок. До его дежурства там оставалось еще больше часа, но чем еще себя занять, он так и не придумал, а потому решил заступить на пост раньше и дать отдохнуть коллеге.

Вытащив из сумки форменную мантию и облачившись в нее, Гарри шагал вдоль магазинов, вежливо кивая в ответ на приветствия узнававших его. Лето еще только начиналось, студенты Хогвартса переживали пору экзаменов, а потому народу в Косом переулке было не так уж много. Большинство столиков в кафе Флориана Фортескью были свободны, сквозь витрину легко просматривалось, что почти пустовал Флориш и Блотс...

Неожиданно Гарри увидел знакомую фигуру в дверном проеме и замер у крыльца магазина.

— Гермиона? Разве ты не должна быть на совещании в Министерстве?

— Оно уже закончилось, — подруга быстро посмотрела на часы. — А ты разве не через час заступаешь на дежурство?

Гарри прищурился.

— Откуда ты знаешь?

— Я любознательная, — вздернув подбородок и расправив плечи, Гермиона шагнула с крыльца и отправилась дальше по переулку.

Гарри не отставал.

— Обманываешь, — ловя ее запястье, сказал он.

— Не удивительно, что тебе такое мерещится, — Гермиона нервно смотрела по сторонам. Волшебники бросали на них многозначительные взгляды, улыбались и перешептывались. — Разве мы не этим занимаемся последние полтора месяца?

Она попыталась высвободить руку, но Гарри не позволил, легко подавляя ее слабое сопротивление.

— Раньше ты не бегала от меня как от чумы! — он изо всех сил старался, чтобы его голос не превысил допустимую громкость, но сдерживать скопившуюся горечь становилось невозможно. — По-прежнему дуешься за тот раз? Я же извинился... Прости снова! Неужели было так неприятно, что ты не можешь об этом забыть?

— Да лучше бы это было неприятно! — вырвалось у Гермионы, и она резко потянула Гарри в сторону.

Они остановились в тени одного из магазинов, спрятавшись от любопытных глаз за широким рекламным плакатом, прикрепленным к деревянному каркасу.

— Гарри, пожалуйста, давай заканчивать со всем этим, — умоляюще произнесла Гермиона, избегая его взгляда. — У меня больше нет ни времени, ни сил, ни... — она шумно вздохнула. — Желания продолжать тоже на самом деле уже нет.

Он сглотнул и посмотрел на ее руку, которую продолжал сжимать в своих пальцах.

Следовало ждать подобного. Но он почему-то не ждал.

— Пора придумывать завершающую статью, Гарри, — тихо сказала Гермиона. — В следующий раз сыграем во что-нибудь попроще? В шахматы, например?

Шахматы...

Гарри вскинул голову.

— А Рон предложил дать последнее интервью в «Придиру». Ты же знаешь, как взлетают после этого продажи. Думаю, Луне будет приятно.

— Нет проблем, — улыбнулась Гермиона. — Но ты действительно думаешь, что это столь значительный материал, чтобы публиковать его в «Придире»?

— Не узнаем, пока не попробуем, — пожал плечами Гарри.

— Что ж, желаю удачи. И, ради всего святого, постарайся не выставлять меня полной дурой, — шутливо нахмурилась она и, прежде чем он успел что-то ответить, добавила: — Извини, мне пора.

И она ушла.

А Гарри блуждал взглядом по прохожим, чувствуя, что что-то шло совсем не так. Он словно был пассажиром поезда, свернувшего не на те пути и катившегося теперь с крутого склона. И только что в окне его купе мелькнула табличка, сообщавшая, что дальше дороги нет.


— Здравствуй, Гарри, — Луна тепло ему улыбнулась, пропуская в дом. — Я очень рада тебя видеть! Ты давно не заходил.

— Да, прости, я... виноват, — он неловко улыбнулся в ответ.

— Подожди меня на кухне. Я скоро приду.

Гарри послушно пересек прихожую и, войдя в кухню, пристроился за широким столом. Пока он рассматривал висевшую на стене картину с изображением пестрых многоногих существ, о которых нельзя было сказать наверняка, существуют ли они на самом деле, Луна вернулась, неся с собой пергамент, перо и чернила. Разложив все это на столе, она задумчиво спросила:

— Что еще нам нужно, Гарри? Я несколько раз делала заметки для журнала, но интервью еще ни у кого не брала.

Гарри растерянно улыбнулся и пожал плечами.

— Прости, что втянул тебя в это, но сейчас мне хотелось бы иметь дело с кем-то, кого я знаю и кому доверяю.

— Что ты! Я очень рада, что ты обратился ко мне! — сказала Луна совершенно искренне. Хотя Луна всегда все делала искренне, так что на этот счет можно было не беспокоиться. Возможно, в этом она и Рон были в чем-то похожи. Не в характере Рона было скрывать свои истинные чувства (какими бы они ни были).

— Ты хочешь чаю, Гарри? — выдернула его из размышлений Луна.

— Не откажусь, — с благодарностью ответил он.

Она потянулась к кухонному шкафу и следующие пару минут до Гарри доносился шорох передвигаемых предметов.

— Странно, — протянула Луна, едва не засовывая голову внутрь ящика, — еще вчера был тут. Ах, вот же он! — она извлекла наружу искомую жестяную банку. — Последнее время часто не замечаю то, что стоит на самом видном месте. Так глупо, правда?

Она посмотрела на Гарри своими удивительно большими глазами, и тот смог пробормотать лишь что-то вроде: «Вовсе нет».

Луна заварила чай и, поставив перед Гарри кружку, сказала:

— Он очень вкусный, попробуй.

— Спасибо.

Луна села напротив и сложила руки на столе. Пару минут она просто смотрела на Гарри, чуть склонив на бок голову. Под ее взглядом Гарри чувствовал себя неловко и очень скоро не выдержал.

— Хм... я думал, ты что-нибудь спросишь, — с надеждой произнес он.

— Это правда необходимо? — удивилась Луна. — Я решила, что ты еще просто не готов говорить.

Гарри вздохнул и устало потер лоб.

— Возможно, ты и права.

Как ни тяжело было это признавать, что говорить Гарри просто не знал. Назначая эту встречу, он в глубине души надеялся, что решение придет само. Сейчас, по крайней мере, стоило хотя бы объяснить до конца суть своего визита.

— Это все мозгошмыги, — со знанием дела поведала Луна. — Но ты не должен им поддаваться, Гарри.

— Нет, конечно, не должен, — усмехнулся он. — Видишь ли, пару месяцев назад мы с Гермионой решили провернуть одну шутку...

И Гарри изложил Луне весь их нехитрый план. Скрывать дальше правду, независимо от того, подозревала ли Луна о ней, уже не имело смысла. Все равно пришла пора раскрывать карты.

— ... и теперь оговоренный срок подходит к концу. Сейчас я, по идее, должен сочинить что-то такое, что после публикации даст Гермионе повод сказать, что мы расстаемся. Наверное, это было бы проще всего. И тогда все будет как раньше. Но у меня нет ни одной идеи, — Гарри развел руками, демонстрируя свою беспомощность.

Во взгляде Луны появилось сожаление.

— Гарри, мы очень стараемся, чтобы статьи в «Придире» всегда были достоверными. Ты не хотел бы рассказать правду, вместо того, чтобы что-то выдумывать?

В любой другой ситуации этот вопрос не вызвал бы у него таких сложностей. Но теперь...

Пару минут Гарри усиленно собирался с мыслями, но и чай, каким бы вкусным он ни был, не обладал магическими свойствами и нисколько ему не помогал, позволяя лишь создавать видимость того, что он чем-то занят. За неимением лучшего Гарри решил начать издалека.

— Что ж, для начала, я ненавижу давать интервью.

О да, это была абсолютная истина. Наверняка были занятия, которые подходили бы ему еще меньше, но в данный момент на ум они совершенно не шли. Гарри отлично представлял, по каким принципам жил мир, с которым ему — так уж случилось — пришлось соприкоснуться. Тем, кто наполнял содержанием разделы светской хроники, не было дела до искренности его рассказов, покуда он сам позволял этим небылицам увидеть свет. После знакомства с Ритой Скитер было сложно избавиться от предубеждения ко всем работникам магической прессы. Они были разными: откровенно алчущими, равнодушно деловитыми, слепо восхищенными, открыто сочувствующими — но ни с кем из них, ни при каких обстоятельствах, он не стал бы обсуждать свою личную жизнь. И он каждый раз вздыхал с облегчением, когда интервью подходило к концу. И каждый раз с нетерпением ждал публикации. Нет, ему не было дела до степени сенсационности статьи и уровня продаж. Очень скоро ему даже стало совершенно неважно, верит ли в них хоть кто-то. Ему было интересно мнение только одного человека.

Гарри казалось, никогда еще они с Гермионой столько не смеялись, как в последние несколько недель. Когда ему надоело ждать выхода их очередного «шедевра», он стал находить любой предлог, чтобы увидеться с ней. В конце концов, она же была его девушкой, разве нет? Было невозможно представить, как же раньше он мог встречаться с ней всего раз в неделю или того реже.

Он не знал, когда начал думать вслух, но Луна не останавливала его и не перебивала, хотя из его сумбурных разглагольствований едва ли можно было что-то понять. Слова толкались в его голове, торопясь вырваться наружу. Гарри словно стряхивал с себя пепел догоревшего обмана, необычайно остро ощущая прикосновение реальности к своей коже.

Самым смешным во всей истории было то, что безумная авантюра, в успех которой, уж если честно, ни один из них не верил, действительно работала. Издания грызлись между собой за право опубликовать очередное интервью, отвлекаясь на время от самих виновников этого безобразия.

И теперь Гермиона решила в один миг все разрушить. Ему хотелось злиться на нее! Ведь это был их проект! Они вместе его придумали! Неужели для нее он совсем ничего не значит? Как может она так просто говорить о том, чтобы все закончить?

Втайне Гарри даже начал надеяться, что Гермиона забудет о назначенных крайних сроках. В конце концов, она не обманывала его, когда говорила, что ее в сложившейся ситуации тоже, в принципе, все устраивает. А его все не просто устраивало — ему это нравилось.

Ему нравилось сбегать к ней в кабинет в любую свободную минуту. Ему нравилось готовить с ней ужин, на который он заявился без приглашения. Ему нравилось разговаривать с ней, смеяться, держать за руку. Просто сидеть рядом и наблюдать, как она играет с Живоглотом, ему тоже нравилось.

В какой-то момент Гарри понял, что завидует сам себе.

Он был не настолько глуп, чтобы не сообразить, что это значит. И тогда, когда он почти поверил, что у него есть шанс и решил рискнуть...

Не в силах больше от волнения сидеть на одном месте, Гарри встал и принялся расхаживать из стороны в сторону. Луна следила за ним взглядом, продолжая хранить молчание.

— Я бы никогда не стал заставлять ее, но она же была счастливой! И если бы не тот злосчастный поцелуй!.. — он запнулся.

Да, определенно вся проблема была в нем. Когда сумасшедшая идея поцеловать Гермиону и по ее реакции определить вероятность благополучного для себя исхода прилетела в его голову, он не раздумывал ни секунды. И вовсе не потому, что последние годы сделали его таким решительным — просто стоило ему на секунду замешкаться, как он весь извелся бы в сомнениях, а настроение того вечера всецело вдохновляло на безумства. У него до сих пор при воспоминании об этом горели уши от собственной наглости! В худшем случае можно было все списать на розыгрыш. Но Гарри совершенно точно не ожидал такого финала.

«Да лучше бы это было неприятно!»

Эти слова до сих пор звучали в его голове, как незатихающее эхо.

Она не обманывала: Гарри не заметил в ней ни грамма неприязни. В тот момент он увидел в ее глазах абсолютный, совершеннейший ужас. Самая храбрая ведьма из всех, кого он знал, испугалась настолько, что у него самого все внутри покрылось ледяной коркой.

Уж явно не от большого восторга она испытала такой страх! Чего она испугалась? Что он разрушит их дружбу? Какая глупость! Что он оправдал старые опасения Рона, которые она, получается, разделяла? Значит, она все еще любит его? Тогда какого черта они расстались?!

Гарри утратил возможность мыслить связно.

В таких ситуациях его выручали советы единственного человека, к которому он теперь совершенно точно не мог обратиться. И что прикажете делать?!

Гарри резко обернулся к Луне.

Уголки ее губ дрогнули, и мечтательная улыбка стала на мгновение чуть шире.

— Что может сильно, до панического ужаса напугать человека? — спросил он у нее.

— Очевидно, что-то неожиданное, жуткое и совершенно непоправимое, — почти без паузы ответила Луна.

Гарри разочарованно выдохнул. А чего он, собственно, ждал?

Но несколько секунд спустя Луна задумчиво добавила:

— Или что-то совершенно невозможное, пусть и очень хорошее. Потому что это будет значить, что ты сошел с ума. Это очень страшно — когда сходят с ума, — серьезно закончила она.

— Да, наверное, — растерянно пробормотал Гарри.

Ему нужно было подумать. Очень хорошо подумать.

— Извини, я должен уйти, я...

Ее, казалось, это совершенно не удивило.

— Конечно. Жаль, что нам так мало удалось поговорить. Заходи еще, Гарри.

Он закивал.

— Ты тоже приходи, — сказал он, задвигая стул. — Может, соберемся как-нибудь — ты, я, Рон и...

Взгляд его упал на закрытую склянку с чернилами и чистый лист пергамента.

— Прости, из-за меня ты ничего не написала, — с искренним раскаянием произнес он.

— Не переживай, Гарри, — без тени сожаления ответила Луна. — На свете будет еще множество открытий помимо того, что ты сделал сегодня.


Гермиона распахнула дверь и переступила порог, клокоча от ярости.

— Где он? — рявкнула она, и не ожидавшая подобного Джина подпрыгнула на месте.

Долю секунды во взгляде помощницы плескалось недоумение. Потом она виновато улыбнулась и указала пальцем на кабинет Гермионы.

Сжав кулаки, Гермиона сделала несколько шагов и рванула на себя дверную ручку.

Как она и предполагала, Гарри ждал ее там. Рассевшись в ее рабочем кресле, он медленно крутился из стороны в сторону, запрокинув голову.

— Гарри Поттер, какого дьявола ты делал у моих родителей?! — прорычала Гермиона, захлопывая дверь с такой силой, что послышался нехарактерный треск.

— Здравствуй, родная, — произнес Гарри с улыбкой, делая вид, что не замечает, как она в гневе едва не изрыгает пламя. — Наконец-то я тебя дождался. Поговорим?

— О, еще как поговорим! — Гермиона достала волшебную палочку. — Отвечай немедленно, зачем ты приходил к ним домой? Что ты им рассказал?

Завидев угрожающе направленную в его сторону палочку, Гарри спрыгнул с кресла и, отступив к стене, выставил его перед собой.

— Спокойно! Я рассказал только правду!

— А кто тебя об этом просил, чудо ты лохматое?! — Гермиона хотела подойти к потенциальной жертве, но Гарри тут же двинулся в сторону, оставляя между ними стол.

— Так было надо. Для дела!

— Ах, для дела! — Гермиона попыталась поймать Гарри, перегнувшись через столешницу, но он отпрыгнул назад, прижавшись к стеллажу.

Устраивать гонки по периметру Гермиона не собиралась, поэтому просто пустила в ход палочку. Видимо, от эмоционального перенапряжения оружие ходило у нее в руках ходуном, потому что она умудрилась промазать даже с такого расстояния. Гарри оставалось лишь инстинктивно чуть уклониться.

Раздался звон битого стекла.

— Гермиона, спокойно! — крикнул Гарри, вытаскивая свою палочку и восстанавливая кувшин. — Прекрати хулиганить! Ты же кого-нибудь покалечишь!

Глаза Гермионы сверкнули.

— В этом можешь не сомневаться. Я тебе не какой-нибудь Волдеморт, от меня ты одним шрамом не отделаешься!

Гарри расхохотался и бросился к выходу, толкая выкатившееся на середину кабинета кресло Гермионе наперерез. Он успел выскочить за секунду до того, как ее пальцы сомкнулись бы на его мантии.

Притаившаяся у двери Джина с визгом отскочила в сторону.

Канцелярские принадлежности со стола мисс Баркер один за другим полетели в героя магической Британии под чутким руководством волшебной палочки его верной подруги. Гарри отступал спиной вперед, едва успевая выставлять щит.

— Я ждала две недели, пока ты закончишь со своим интервью! — возмущалась Гермиона. — Думала, ты занят на работе! А ты опять задумал какое-то безумие и ни слова мне не сказал!

— Ты же от меня бегала без конца! — воскликнул Гарри, уворачиваясь от очереди зажимов для бумаг. — А теперь рта открыть не даешь!

Оправдания пролетели мимо ушей. Гермиона взмахнула палочкой, и свиток пергамента, под действием увеличивающих чар превратившийся в рулон размером с биту, принялся лупить Гарри по плечам и спине.

— Ну всё, хватит! — крикнул Гарри, когда подставка под перья просвистела у него нал головой и, отскочив от стены, покатилась по полу к остальным рассыпанным там предметам. — Экспеллиармус!

Гермиона была на взводе, поэтому об обороне даже не думала. Палочка вылетела из руки, и Гарри отработанным движением поймал ее. Успокаиваться на этом Гермиона не собиралась.

В два прыжка она преодолела расстояние между ними. Гарри больше не выказывал стремления убежать. Его глаза — его бесстыжие зеленые глазищи — смотрели прямо и открыто. И он улыбался.

А Гермиона все не могла остановиться и говорила, уже гораздо тише, почти задыхаясь:

— Ты просто ужасный, невыносимый, невозможный...

— Выходи за меня! — выпалил Гарри, обрывая ее тираду.

Джина, пытавшаяся слиться со стеной, громко охнула и прижала ладони ко рту. В помещении повисла звонкая тишина.

Гермиона стояла парализованная услышанным. Лишившись голоса, она произнесла одними губами:

— Что?

Гарри глубоко вздохнул и повторил:

— Ты выйдешь за меня замуж, Гермиона?

Силы покинули. Связь с реальностью утратилась резко и начисто. Его слова порхали во вмиг опустевшей голове как заблудшие бабочки. И снова ощущение падения в бездну.

Это невозможно. Это просто невозможно.

По спине пробежал холодок.

У всего есть причина, Гермиона.

Она нахмурилась, отходя от шока. Понимание скользнуло к ней змеей и застряло комом в горле.

План Гарри был гениален и потрясающе прост. Естественно, он ждал, что она ответит «нет». И тогда можно будет официально считать, что между ними все кончено. Спасибо и на том, что не догадался позвать репортеров. В любом случае, какую бы причину отказа она теперь ни придумала, все шишки все равно посыплются на нее.

Стало до слез горько и обидно.

Гарри, какой же ты...

Черта с два она станет ему после этого помогать! Пусть сам выкручивается.

Расправив плечи и собрав волю в кулак, Гермиона сказала:

— Я согласна.

И посмотрела на Гарри с вызовом.

А он, вопреки ее ожиданиям, не был ни удивленным, ни напуганным, ни разочарованным. Он достал из кармана руку, другой взял Гермиону за запястье и надел ей на палец кольцо.

Гермиона в растерянности открывала и закрывала рот, не зная, что теперь делать. А Гарри стоял, смотрел на нее и улыбался, как последний...

Не успев додумать мысль, Гермиона раздраженно тряхнула головой и отступила на шаг.

— У тебя всё? — спросила она, отбирая у него свою волшебную палочку и глядя на стену у Гарри над плечом. — Мне нужно работать.

Он кивнул, и Гермиона, развернувшись на каблуках, стремительно направилась обратно в кабинет, на ходу взмахом палочки ликвидируя учиненный беспорядок. Проходя мимо ошарашенной Джины, она услышала:

— Не забудь, миссис Уизли пригласила нас на ужин сегодня вечером.

Гермиона ничего не ответила, в очередной раз громко хлопая дверью.


Вернувшись домой, Гермиона упала на диван, чувствуя себя полностью опустошенной. У нее было чуть больше часа, чтобы привести мысли в порядок и продумать свои дальнейшие действия.

Гарри мастерски поставил ее в тупик. Он словно предлагал новую игру, чтобы проверить, как далеко каждый из них может зайти, и кто сдастся первым. Но играть в нее Гермиона не собиралась. Достаточно того, что она уже совершила одну глупость, не просчитав до конца последствия.

Сняв с пальца тонкий блестящий ободок, она повертела его в руках. Превосходная работа. Не определить на глаз без разрушения самого заклинания, были это обычные чары или трансфигурация. Никаких изъянов. Гарри старательно подготовил реквизит.

Воображение работало против воли и рисовало, как однажды Гарри, бледнея от волнения, задаст главный вопрос той, которой будет суждено провести с ним всю оставшуюся жизнь. Которая будет носить вот такое кольцо каждый день, зная, что колдовство не развеется к полуночи в лучших традициях детских сказок.

А у Гермионы останется эта история, которую они будут со смехом вспоминать через многие годы во время неторопливых прогулок лучших и уже по-настоящему старых друзей. Перестав быть тайной, история все равно сохранит в себе что-то сокровенное, что-то, имеющее значение только для нее и Гарри. Как полет на Клювокрыле во время спасения Сириуса. Как те недели, проведенные вдвоем в одной палатке. Что-то, о чем можно поговорить, только не произнося ни слова, лишь обмениваясь взглядами.

Глаза неумолимо наполнялись предательскими слезами. Злясь на себя, Гермиона смахнула соленые капли и зажмурилась. Но это мало помогло. И не было уже никакой гарантии, что к тому моменту, как нужно будет отправляться в гости к Уизли, она сможет привести себя в порядок.

Прерывисто вздохнув, Гермиона сжала в кулаке кольцо. Она прекратит игру и развеет чары. Но только когда минутная стрелка на часах сделает еще один круг. А пока... Позволить себе немного помечтать — не такое уж преступление. Забыть на короткий час о насмехавшейся реальности. Украсть чуть-чуть времени из вымышленной жизни, не боясь больше свалиться в ее манящую пропасть. Уже упала. Куда уж больше?


Гарри едва успел постучать, как дверь тут же распахнулась.

— Привет, Гарри, — Рон улыбнулся, пропуская его внутрь. — Чего не через камин?

— Захотелось прогуляться. К тому же, я их терпеть не могу, ты же знаешь, — успел ответить он, прежде чем его заметила спускавшаяся по лестнице Молли Уизли.

— Гарри, милый! Я так давно тебя не видела! Как ты? Как дела на работе? — быстро спрашивала она. — Проходи-проходи, я как раз зову всех за стол. Гермиона не с тобой?

Гарри нахмурился.

— А она еще не пришла?

— Нет, — рассеянно ответила женщина, вытирая руки о передник. Рон отрицательно качнул головой, откусывая кусок пирога, который держал в руке. Его мать моментально это заметила. — Рональд Уизли, я же просила не таскать еду со стола, пока все не соберутся!

— Ты просила Джорджа, — не растерялся он. — Я никаких указаний не получал.

Миссис Уизли только всплеснула руками и ушла на кухню заканчивать последние приготовления.

— Идем, — подмигнул Рон, — а то все пироги стрескают, и тебе не достанется.

Гарри поздоровался с уже сидевшим за столом мистером Уизли и спустившимися вскоре Джинни и Джорджем. Он поглядывал на часы, и хотя до назначенного времени оставалось еще несколько минут, его уже терзало смутное беспокойство. Гарри знал, что Гермиона не поняла подлинного смысла его поступка, и хотя просил мистера и миссис Грейнджер ничего ей не рассказывать, все же надеялся, что подруга сама обо всем догадается, когда успокоится.

Прежде чем он успел начать переживать по-настоящему, раздался стук в дверь. Миссис Уизли сама встретила гостью.

— Здравствуй, дорогая, — сказала женщина, обнимая Гермиону. Отстранившись, она внимательно рассмотрела лицо девушки. — Ты в порядке? Выглядишь неважно.

— Все хорошо, миссис Уизли, — коротко улыбнулась Гермиона. — Было много работы.

Гарри встревоженно приподнялся с места. Гермиона его заметила, и от ее взгляда Гарри стало не по себе.

— Садись за стол и забудь о делах, — сопровождая девушку к остальной компании, сказала миссис Уизли. — Джордж, подвинься, дай Гермионе сесть рядом с Гарри.

— Как будто они и так все время не проводят вместе, — фыркнул Джордж, пересаживаясь ближе к отцу. — Если они устанут друг от друга, кого же мы будем обсуждать за завтраком?

Помогавшая матери Джинни поставила на стол блюдо с пудингом и не поленилась отвесить брату подзатыльник. Миссис Уизли шикнула на сына и стала возмущенно что-то объяснять. Гарри не вникал. Гермиона схватила его за руку и оттащила чуть в сторону, чтобы никто не мог услышать их разговор.

— Гарри, оно настоящее, — яростным шепотом произнесла она, доставая из кармана и показывая ему кольцо.

Он посмотрел на нее с недоумением.

— Разумеется, настоящее. А ты думала, наколдовал я его что ли? Послушай, Гермиона, мне...

— Эй, чего это вы там прячете? — с подозрением спросил Рон. Гермиона быстро сунула кольцо обратно в карман. — Мы есть сегодня будем или как?

— Поговорим потом? — шепнул Гарри. Немного поколебавшись, Гермиона кивнула.

Они вернулись за стол, и все собравшиеся принялись за еду. Ужин, скрашенный вкусными блюдами и домашними разговорами, прошел бы для Гарри отлично, если бы не одно «но». Он то и дело бросал тревожные взгляды на Гермиону, которая почти все время нервно мяла в руках салфетку. Лицо ее выражало непонятную ему решимость, и он ждал, когда можно будет улучить момент и отвести ее куда-нибудь, чтобы наконец всё объяснить.

— Гермиона, что произошло? — спросила Джинни во время десерта. — Ты прямо сама не своя.

Гермиона глотнула воды из стакана. Повернувшись к Гарри, она прошептала:

— Не вздумай меня останавливать.

У него все внутри похолодело.

— У меня... вернее, у нас с Гарри есть небольшое объявление, — сказала она, поднявшись на ноги. Все Уизли смотрели на нее заинтригованно. Гарри судорожно соображал. — Дело в том, что...

В эту секунду в окно влетела сова, привлекая всеобщее внимание. Заложив вираж над столом, птица бросила перед Джинни письмо и отправилась восвояси. Девушка озадаченно взяла в руки послание.

— Извини, Гермиона, — пробормотала Джинни, вскрывая конверт. — У Трейси еще никогда не было такого ужасного почерка. Может, что-то случилось?

Пока она бегло просматривала текст послания, Гарри дернул Гермиону за руку, пытаясь привлечь внимание подруги. Но сказать что-либо не успел.

— Бред какой-то, — прокомментировала Джинни, переворачивая листок в поисках продолжения. — Она пишет, что Гарри едва ли не только что сделал Гермионе предложение прямо в Министерстве, — она перевела взгляд на объекты предполагаемой сплетни. — Ой...

Гарри почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Конечно, он знал, что произошедшее невозможно будет скрыть. Но неужели все должны были узнать настолько быстро?!

Одного взгляда, брошенного на Гермиону, хватило, чтобы понять, что она думает о том же.

Секунду стояла тишина. А потом заговорили все разом.

— Так это что, правда?! — воскликнула Джинни, еще раз проглядывая письмо. — Извините, конечно, но во всем этом потоке сплетен и слухов с полпинка не разберешься. Стоп, — она посмотрела на каменное выражение на лице Гермионы. — И что ты ответила? — не дождавшись ответа, Джинни повернулась к Гарри. — Что она ответила?

— Что за вопросы, сестренка? — хмыкнул Джордж. — Естественно, она согласилась.

Гарри не отрывал взгляда от Гермионы, молясь всем богам, чтобы она не убила его на месте. Джинни, видимо, удовлетворившись молчанием и приняв его за подтверждение, направилась к Гермионе, чтобы обнять подругу.

Рон встал и хлопнул Гарри по плечу.

— Поздравляю, дружище, — сказал он, широко улыбаясь.

Миссис Уизли промокала платком выступившие на глазах слезы, а мистер Уизли обнимал ее за плечи, переводя наполненный теплом взгляд с Гарри на Гермиону.

С момента, как сова своим неожиданным появление прервала Гермиону, та не произнесла ни слова. Джинни посмотрела на ее руки и начала расспрашивать о кольце, с подозрением поглядывая на Гарри.

— Кто бы мог подумать, что наш Гарри решится на подобный шаг так скоро, — покачал головой Джордж.

— И не говори, — согласился с братом Рон. — Для меня вообще вся эта история стала в определенном смысле сюрпризом. Никогда не забуду, как Гарри убеждал, что Гермиона ему как сестра.

Гарри едва не застонал. Он почти с ужасом смотрел, как Гермиона замерла после этих слов. Плечи ее опустились. Извинившись перед терроризировавшей ее вопросами Джинни, она сказала, что ей нужно выйти и, почти переходя на бег, направилась к входной двери. Гарри бросился следом, физически ощущая на себе недоуменные взгляды собравшихся на кухне. Выскочив на улицу, он крикнул успевшей спуститься с крыльца подруге:

— Гермиона, подожди!

— Хватит, Гарри, — произнесла она. От ее голоса, усталого и обреченного, ему стало совсем не по себе. — Я просила тебя перестать ломать эту комедию. Мы переступили границу, и ситуация теперь касается не только нас двоих. И если у тебя достаточно сил и правильных слов для того, чтобы сказать людям, которые искренне радуются за тебя, что все это просто шутка, то вперед! Потому что у меня ни того, ни другого нет.

Они отошли от дома уже на несколько футов, и Гарри остановился.

— Ты это серьезно? — спросил он, глядя в спину продолжавшей идти Гермионы. — Неужели то, что подумают о нас, — единственное, что тебя волнует?

Гарри не мог в это поверить. Он не хотел в это верить. У него была гипотеза, и чтобы ее подтвердить, он поставил на кон всё. Рискнул, поступил по наитию — как делал всегда, когда приходилось самому принимать важные решения, а логика не спасала. Понадеялся на удачу, на то, что в этот раз его трактовка событий окажется верной.

Гермиона резко обернулась.

— Чего ты добиваешься, Гарри?

— Чтобы ты сказала то, что думаешь на самом деле. Чтобы ты перестала играть.

— Что?.. Ты надо мной издеваешься?! — гневные интонации и нотка раздражения сменили обреченность и усталость в ее голосе.

Для начала этого было достаточно.

— Два месяца уже истекли, Гермиона. И я, горгулья меня раздери, не помню, когда был так счастлив, как в эти несколько недель. И только один момент который день меня беспокоит: что все это — шутка.

За взволнованным стуком своего сердца он едва различал собственный голос.

Гарри стал медленно сокращать расстояние между ними. Он скажет, обязательно все скажет, когда останутся позади эти пять-шесть шагов. Но, может быть, она уже догадалась? Ведь из них двоих это он, Гарри, балбес и жуткий тормоз.

И когда оставалось три шага, он почувствовал, что вся уверенность, которую он собирал по крупицам последние две недели, уходит как вода через сито. Да и была ли она на самом деле?

И когда оставалось два шага, он в состоянии близком к панике всматривался в глаза Гермионы. Потому что где еще ему было искать проблеск надежды для своего беспокойного сердца?

И когда оставался один шаг, он жалел лишь о том, что не сделал эти несколько шагов раньше, нарушая правила, как произнесенные, так и оставшиеся невысказанными, но такие чертовски глупые.

— Я следую уговору, Гермиона. И с сегодняшнего дня я уже не играю. А ты?

Гермиона открыла рот, чтобы что-то сказать, быть может, возразить или уличить в очередном обмане, но так и не произнесла ни звука. Потом было недоверие. Удивление. Смятение. Эмоции сменяли одна другую с поразительной быстротой, не оставляя шанса для ответа.

И, наконец...

По короткому вдоху, переменившемуся взгляду Гарри понял, что был самым удачливым человеком на свете.

Он шагнул вперед, и его руки скользнули по предплечьям Гермионы. И она подалась ему навстречу. Но еще за мгновение до этого он неведомым образом ощутил отклик ее души, и такая важная, запутанная задача наконец обрела решение, до которого он худо-бедно доковылял сам.

— Гарри, я думала...

— Я знаю.

Этот поцелуй был не похож на прошлый, случайный, едва-едва взаправдашний и по сути украденный. Теперь можно было осторожно, но уже не боясь, что она отстранится, коснуться ее волос, притянуть ближе, обнять крепче и заглянуть в такие невыносимо родные глаза, которые были так близко-близко.

— Теперь ты понимаешь? — пару минут спустя спросил Гарри, касаясь носом виска Гермионы и не имея ни сил, ни желания выпускать ее из объятий. — Все же было кое-что, о чем я не соврал во время этих дурацких интервью.

— Помню-помню, — фыркнула Гермиона. — Свидание, которое ты выиграл при помощи одного кната.

— Брось, ничего я не выигрывал. Неужели ты действительного думала, что я могу довериться в этом вопросе воле случая? Я достаточно обеспечен, чтобы иметь при себе пару монет. Так что у тебя не было ни единого шанса.

— Жулик, — констатировала Гермиона.

— Да, — легко согласился Гарри. — Но я... люблю тебя. И вот это всегда было правдой.

Руки Гермионы сильнее сжали рубашку на его спине.

— Не дай Мерлин тебе, Гарри, потом сказать мне, что всё это розыгрыш. Даже в шутку. Не знаю, что я с тобой тогда сделаю.

— Я скорее откушу себе язык, — улыбнулся Гарри. — Мне удалось убедить даже твоего отца, а это, поверь, было ой как непросто.

Гермиона чуть отстранилась, чтобы видеть его лицо, и спросила:

— Неужели ты действительно отправился к моим родителям за благословением?

Гарри слегка смутился, вспоминая, как он четверть часа топтался на пороге дома Грейнджеров, прежде чем постучать в дверь.

— Я не очень знаком со всеми обычаями в таких вещах, и спрашивать было особенно не у кого, но хотелось все сделать правильно. Я потом все тебе подробно расскажу. Это был долгий разговор, в течение которого я, кажется, прошел добрый десяток психологических тестов.

Гермиона застонала и снова спрятала лицо у Гарри на груди.

— Это новое папино хобби. Он просто невыносим.

Гарри усмехнулся, но не стал говорить, что будь он на месте мистера Грейнджера, тоже не отдал бы свое сокровище просто под честное слово. И, может быть, тот разговор больше всего был нужен самому Гарри, чтобы окончательно разложить по полочкам собственные мысли и заново взглянуть на свою жизнь. Кажется, это был самый длинный монолог, который он когда-либо произносил.

— Гермиона...

Ставший необычайно серьезным тон его голоса заставил ее отступить на полшага и тревожно заглянуть в его глаза.

Гарри сглотнул и продолжил:

— Я не отказываюсь ни от одного сказанного сегодня слова. Однако поскольку я дал повод неправильно толковать мое поведение, хочу, чтобы ты знала, что твое согласие ни к чему тебя не обязывает. Я обязательно задам свой вопрос снова, когда...

Пальцы Гермионы на его губах заставили Гарри замолчать. Она отрицательно покачала головой.

— Прости, Гарри, — в карих глазах вспыхнули насмешливые искорки, — но еще одного предложения я боюсь просто не пережить.

Гарри широко улыбнулся в ответ.

— Уверена? У тебя больше не будет шанса передумать. Придется прожить со мной всю жизнь, бок о бок, до самого последнего дня, что бы ни случилось.

— А разве могло быть иначе?

У Гарри перехватило дыхание. Возникло острое желание подхватить Гермиону на руки и закружить, разделяя с ней рвущуюся из самых глубин души радость. И он не стал ему противиться.

Мир постепенно расцветал новыми красками. И ощущая мягкость травы под ногами, ловя взглядом лучи заходящего солнца, путающиеся в каштановых кудрях, слушая звонкий смех Гермионы, Гарри думал о том, что иногда маленькие глупости приводят к безграничному счастью.


«Здравствуйте, дорогие читатели!

Вчера состоялось событие, которое с нетерпением ждали многие из вас: свадьба Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер. В последние недели в редакцию приходили десятки писем с вопросом, не известно ли нам, где будет проходить церемония. Сообщаем, что данная информация нам известна, но по причине того, что само торжество уже завершилось, мы не видим смысла об этом упоминать. Поскольку свадебная церемония носила закрытый характер и на ней присутствовали только близкие друзья и родственники, рады также сообщить, что мы являемся единственным журналом, которому самими виновниками торжества поручено осветить данное событие.

Праздник получился очень радостным, милым и трогательным — таким, каким должна быть свадьба. Те, кто уже бывал на подобных мероприятиях, безусловно, поймут, о чем речь, а тем, кому еще не удалось это испытать, желаем непременно получить такой положительный опыт.

На вопрос о свадебном путешествии жених ответил, что они отправятся в кругосветное турне на гиппогрифе. Замечательная идея! Пожелаем им удачи!

Гарри Поттер на этот раз выглядел самим собой. Вероятно, его привычка менять внешность на свадьбах не совсем соответствовала случаю. По мнению близких друзей, собственный внешний вид Гарри подходит ему лучше любого другого, и с этим сложно не согласиться.

В соответствии с древним преданием считается, что если за все время праздника поблизости от жениха и невесты не объявятся мозгошмыги, то совместная жизнь их будет долгой и счастливой. В силу этого не может не радовать тот факт, что за время церемонии поблизости не наблюдалось ни одного мозгошмыга.

Подробнее о мозгошмыгах вы сможете прочитать в следующем номере.