Казалось, всё шло своим чередом, но Гермиона Грейнджер никак не могла справиться с охватившим её нервным возбуждением. В случае успеха этого проекта она гарантированно получала денежные средства, столь необходимые для её исследований. Победа была важна и ещё по одной причине: если план провалится, Министерство продолжит сокращать сотрудников её подразделения.

Со времён кончины Волдеморта репутация Отдела Тайн неуклонно катилась вниз. Многие волшебники, в том числе и работавшие в Министерстве, решили, что в мирное время нет смысла продолжать вкладывать галлеоны в то, о чём они так мало знали, а понимали еще меньше. Если бы её проект получил одобрение, Гермиона смогла бы доказать министерским чинушам, что её ведомство стоит тех денег, которые в него вкладывали. Она мечтала вернуть своему отделу должное и заслуженное уважение.

Мисс Грейнджер начала работать в этом подразделении три года назад, когда познакомилась с Алленом Ньюманом. Магглорождённый, моложе Гермионы на два года, он стал настоящей любовью всей её жизни. Именно он предложил ей оставить работу в Отделе магического правопорядка и перейти к нему в Отдел исследований и развития. Как и у любого другого невыразимца, вся его деятельность была суперзасекречена, и Гермиона знала только одно — это довольно опасная работа.

Они почувствовали взаимное притяжение с первого взгляда, встречались год, прежде чем решили съехаться, вскоре после этого обручились, а за четыре месяца до свадьбы Аллена по непонятной причине убили. И хотя никто его больше никогда не видел (тела так и не обнаружили, доказательств убийства тоже), однако Министерство объявило, что он мёртв. Смерть Аллена была связана с его секретной работой, так что Гермионе никто ничего больше не удосужился сообщить. Просто однажды он как обычно пришёл в отдел, которым руководил, и исчез там навсегда.

Поэтому мисс Грейнджер желала добиться успеха в равной степени и за себя, и за Аллена. Доказать, что он погиб не просто так.

Её подразделение изучало объекты тёмной магии, если точнее, использование обыкновенных бытовых предметов в тёмномагических целях. Гермиона задумалась об этом после того, как обнаружилось, что для создания крестражей Волдеморт использовал древние, но совершенно обычные вещи. Министерство относилось к её исследованиям довольно прохладно, так как считало, что в мирное время подобные изыскания неактуальны. А вот глава аврората (и по совместительству её друг) Гарри Поттер охотно помог с финансированием проекта. К тому же его поддержка на начальном этапе значила очень много, ведь в Министерстве он по-прежнему имел большое влияние.

Гермиона понимала: лишь тщательное изучение темномагических объектов поможет разобраться в том, как бороться с ними и каким образом усмирять таящуюся в них мощь. В Министерстве имелся целый архив конфискованных артефактов, именно там она и хотела начать свои исследования. Многие экспонаты были конфискованы во время и после войны у Пожирателей Смерти, входивших в ближний круг Тёмного Лорда.

Гермиона считала, что её работа по изучению темномагических объектов поможет будущим аврорам и студентам Хогвартса разобраться, как побеждать тёмных магов: понять, чему они противостоят, имея дело с подобными вещами.

В Министерстве полагали, что изучение подобных объектов лишь привлечёт нежеланный интерес к тёмной магии, или того хуже — кто-нибудь и сам захочет стать ещё одним Волдемортом. Однако Гарри, отстаивая точку зрения подруги, подчеркнул, что если бы во время учёбы в Хогвартсе им преподавали знания о крестражах и дарах смерти, то, возможно, Тома Реддла нейтрализовали бы намного раньше, чем он смог стать Тёмным Лордом, и многие люди остались бы живы.

Наконец сторонам удалось достичь компромисса. Мисс Грейнджер выделили небольшой коллектив из пяти человек и дали два месяца на то, чтобы добиться достойных результатов, а затем предоставить их на рассмотрение Визенгамота. Если полученные результаты убедят Министерство в необходимости и значительности подобных изысканий, отделу выделят грант для финансирования дополнительных исследований, на средства которого уже можно было бы начинать и реальную работу над проектом.

На благо науки Гарри пожертвовал Гермионе все бывшие крестражи Волдеморта. Она же хотела аккуратно каталогизировать все темномагические предметы, находящиеся во владении Министерства, мечтая однажды, в какой-нибудь прекрасный день открыть этакий центр обучения, который назывался бы, например, «Тёмный артефакт», для того чтобы будущие поколения могли учиться на чужих ошибках и не допускали своих.

Великое множество конфискованных предметов принадлежало Люциусу Малфою. Что было вполне понятно: ведь Тёмный Лорд очень долго находился в Мэноре, особенно в последние дни своего существования. Поместье Малфоев разобрали по кирпичику до самого основания и уничтожили. То, что оставили нетронутым, отдали команде Гермионы Грейнджер для изучения. С момента конфискации прошло уже много лет, и, хотя большая часть артефактов находилась в архиве довольно долгое время, Гермиона была уверена, что магия, заключённая в них, до сих пор действует и достаточно сильна. Было бы глупо и опасно очертя голову кидаться в изучение этих предметов, не разобравшись в природе той тёмной мощи, что таилась в них.

Понимая, что самостоятельно с решением этого вопроса не справится, мисс Грейнджер обратилась к министру магии Кингсли Шеклболту и попросила его порекомендовать эксперта по тёмно-магическим объектам. Когда спустя некоторое время министр пригласил её к себе и сообщил, что нашёл идеального кандидата, Гермиона была в восторге. А вот когда всего через два дня узнала, что этим «экспертом» оказался Люциус Малфой, захотела убежать куда-нибудь подальше и спрятаться.

Малфой променял свои услуги и знания о конфискованных тёмных артефактах на досрочное освобождение из Азкабана. Его предупредили, что вернут палочку только в том случае, если это потребуется в предстоящей исследовательской работе. К тому же, пока Люциус согласен помогать Гермионе Грейнджер и её команде, он будет находиться на испытательном сроке под домашним арестом.

И вот теперь Гермиона ждала Люциуса Малфоя и (стыдно сознаться!) трепетала, словно невеста перед алтарём. Он должен был встретиться с мисс Грейнджер и двумя её сотрудниками менее чем через десять минут, и с каждым утекающим сквозь пальцы мгновением нервное напряжение в кабинете становилось всё ощутимей.

Гермиона хотя и неохотно, но признавала, что предложенная им помощь пришлась как нельзя кстати и чрезвычайно ценна. Многие темномагические артефакты, хранящиеся в архиве, до сих пор оставались нераскрытыми загадками, а так как большая часть их была конфискована из Мэнора, Малфой должен был знать хоть что-то о том, для чего они могут использоваться и каким образом из них можно удалить тёмную магию.

Именно поэтому Гермиона Грейнджер и двое ее сотрудников, Джой Хамфрис и Марк Уивер, сейчас сидели за столом в конференц-зале и ожидали появления Люциуса Малфоя. Гермиона без конца поправляла и без того аккуратно сложенную стопку бумаг, лежавшую перед ней. Она была напряжена, но не хотела выказывать нервозность в тот момент, когда появится «эксперт».

Наконец вбежала её секретарь Дина.

— Два аврора доставили мистера Малфоя. Раньше оговоренного времени.

Мисс Грейнджер встала, занервничав ещё сильней.

«Почему Люциуса Малфоя привели авроры? Это не было частью договоренности. Пока он находится на территории Министерства, он должен считаться свободным человеком».

Когда Люциус вошёл в зал, конвоируемый по бокам двумя блюстителями закона, Гермиона напрямик поинтересовалась у тех:

— Джентльмены, спасибо, что сопроводили мистера Малфоя к месту назначения, но не думаю, что человек, который не имеет при себе даже палочки, нуждается в том, чтобы за ним тенью ходили авроры. Почему вы сопровождаете его?

— Приказ Гарри Поттера, мисс Грейнджер. Мы должны быть рядом с мистером Малфоем всё время. В основном — чтобы защитить его. В последнее время он получил множество смертельных угроз. Что поделать: людям не нравится, что он разгуливает на свободе.

— О… Ну, тогда спасибо, — смешалась она и кинула взгляд на Люциуса Малфоя, которому, казалось, уже наскучила вся эта история.

Он произвёл на Гермиону столь же сильное впечатление, как и в их последнюю встречу в битве при Хогвартсе. Десять лет заключения, проведённые в Азкабане, конечно, не пощадили его. Малфой очень похудел и теперь смотрелся на свой возраст. Однако он всё ещё выглядел потрясающе, одетый в мантию по последней моде, со связанными лентой в низкий хвост длинными светлыми волосами и внушительной тростью, которая (Гермиона была в этом уверена) служила теперь только в декоративных целях, поскольку палочки у него не было.

— Хорошо… Джентльмены, вы можете подождать снаружи. Это ведь допускается? — спросила она.

Гермиона подошла к двери и, открыв её, выпустила авроров в коридор. Вернувшись к столу, она представилась:

— Мистер Малфой, полагаю, вы меня помните. Я Гермиона Грейнджер, — села, указав Люциусу на место справа от себя, дождалась, пока он опустился на стул, после чего продолжила: — Напротив вас сидят мой главный исследователь, Марк Уивер, и его помощник, Джой Хамфрис.

— Прелесть какая, — лениво произнёс Малфой, даже не взглянув на её подчинённых, но презрительно уставившись на саму Гермиону. — Конечно, я помню вас, мисс Грейнджер. Могу я чего-нибудь выпить?

— Всё для вас. Мы бы хотели, чтобы вам было удобно.

Она уже начала отодвигать стул, чтобы встать, когда его трость с грохотом обрушилась на стол. Джой и Марк, не ожидавшие подобного, инстинктивно отшатнулись. Гермиона лишь спокойно взглянула на Малфоя и поинтересовалась:

— Что не так?

— У вас нет секретаря или сотрудника, который мог бы принести мне воды? Вы даже это должны делать сами? В Министерстве наступили настолько тяжёлые времена, что глава ведомства выполняет работу своих подчиненных?

— Я принесу воды, — робко пробормотал Марк.

Он подошел к бару, налил в стакан воды со льдом и, вернувшись к столу, поставил его перед Люциусом.

Тот сделал большой глоток, и Гермиона начала объяснять:

— Марк является руководителем проекта, мистер Малфой. Знаю, что министр уже сообщил вам, какие цели мы преследуем и каким образом вы можете помочь нам. В нашем распоряжении находится ещё очень много темномагических артефактов, о назначении которых мы даже не подозреваем. Честно говоря, мы уже начали терять терпение. И тут на сцену вышли вы… — она помолчала и продолжила: — Вы будете помогать нам, раскрывая все те знания, что у вас имеются об этих тёмных объектах, например, для чего они созданы и как их обезвредить. Нам обязательно нужно узнать, насколько они опасны и кому изначально принадлежали. Как я уже сказала, руководитель проекта — Марк, и вы будете работать непосредственно с ним.

— С чего бы это вдруг? — вопросил Люциус.

Гермиона оторопела. Она переглянулась с Марком и Джоем и снова посмотрела на Малфоя.

— Таковы были условия вашего досрочного освобождения. Вы либо выполняете всё, что от вас требуют, либо продолжаете отсиживать остаток вашего срока (кажется, это ещё десять лет?) в тюрьме. Повторяю: вы будете работать непосредственно с Марком…

— Я имел в виду, — прервал её Люциус, — почему я должен работать с этим… Как его там? Ах, да… Кажется, вы назвали его… Марк?

— Потому что он — руководитель проекта, — терпеливо повторила Гермиона.

— Нет, — решительно возразил Люциус и откинулся на спинку стула.

— Простите? — не поверила она услышанному.

— Слово из трёх букв оказалось слишком трудным, чтобы вы смогли его понять, мисс Грейнджер? — саркастически спросил Малфой. — Я сказал «нет».

— Желаете вернуться в тюрьму? — ехидно поинтересовалась Гермиона, даже не пытаясь скрыть охвативший её гнев.

— И на этот вопрос отвечу «нет».

Она сердито уставилась на высокомерного наглеца.

— Тогда вы сейчас же выполните мои требования и согласитесь работать с Марком.

— Нет, — последовал тот же ответ.

Люциус довольно усмехнулся, и Гермионе до жути захотелось проклясть его.

Она стукнула кулаком по столу, и Марк с Джоем ошарашенно переглянулись. Малфоя же, казалось, сложившаяся ситуация только забавляла.

— Министр Бруствер обещал, что с вами не будет проблем, сэр, — возмутилась Гермиона.

— Ну, а мне он обещал, — отбил нападение Люциус, — что я буду работать исключительно с вами, мисс Грейнджер. Я подписал договор именно на таких условиях. И если они не будут соблюдены, что ж… Я действительно вернусь в тюрьму, а вот вы останетесь в удручающем одиночестве оправдываться перед министром магии, пожелания и рекомендации которого так и не выполнили. Желаю удачи в работе над вашим проектом. Без меня она вам точно понадобится.

— Пусть не напрямую, но вы и так будете работать со мной, ведь я — руководитель отдела и контролирую весь процесс, — попыталась переубедить его Гермиона.

— Я буду работать только с вами, мисс Грейнджер, — упрямо повторил он.

— Я буду постоянно находиться рядом, — пообещала она.

— Только с вами, мисс Грейнджер, — подчеркнул Малфой.

— Но Марк — руководитель проекта…

— Только с вами, — повторил он.

— Марк очень хорошо осведомлен…

— С вами, — отрезал Люциус.

— Он чистокровка, — наконец привела Гермиона последний аргумент.

Малфой в ответ лишь фыркнул и пригвоздил:

— С вами.

— Мистер Малфой, вы же не хотите сказать, что в выборе между чистокровным волшебником и грязнокровкой, отдадите предпочтение последней? Неужели вы готовы практически запятнать себя моей грязью? — нехотя спросила мисс Грейнджер.

Марк бросил на неё смущённый взгляд и попросил:

— Не говори так, Гермиона.

Люциус снисходительно вздохнул.

— Сильно сомневаюсь, что запятнаю себя грязью, просто работая рядом с вами. Ведь я не собираюсь прикасаться к вам. Никоим образом.

Гермиона раздражённо бросила перо на стол.

— Вы будете работать с тем, с кем я скажу вам работать, либо вернётесь в тюрьму, — отрезала она. — Это моё последнее слово.

— Я буду работать с тем, с кем я согласился работать, или вернусь в тюрьму. И тогда вы лишитесь эксперта по темномагическим артефактам и сможете послать вашему гранту воздушный поцелуй на прощание. Да, я знаю о гранте… Примете вы моё предложение или нет — мне плевать. И кстати, если уж мне суждено вернуться в тюрьму, предпочитаю сделать это немедленно: на обед там дают мою любимую овсяную кашку.

— Марк, Джой, пожалуйста, подождите в коридоре с аврорами, — попросила Гермиона.

Сотрудники неуверенно переглянулись, но всё же вышли, оставив вздорных собеседников наедине.

Люциус откинулся на спинку сиденья, с интересом рассматривая ногти.

— Чего вы добиваетесь, мистер Малфой? — прямо спросила Гермиона.

Люциус Малфой действительно кое-чего добивался, но упрямая ведьмочка не должна была даже подозревать этого. На самом деле он просто хотел разозлить её. Вывести из себя. Даже в мыслях (не то что на бумаге) у него не существовало никаких договорённостей с Министром о том, с кем Люциус будет, а с кем не будет работать. Опять же ей о таких мелочах знать было совершенно не обязательно. Он очень сомневался, что мисс Грейнджер станет проверять его только что выдуманную легенду о договоре с министром.

Малфой и сам не понимал, почему одна лишь мысль о том, что ему удалось вывести Гермиону Грейнджер из себя, доставляла ему столь сильное удовольствие, тем не менее так оно и было. Правда, в одном ему пришлось себе признаться: мисс Грейнджер была прелестна. Она не всегда блистала красотой, но сейчас… Сейчас она выглядела великолепно!.. Люциус помнил, что она умница: ему приходилось выслушивать многочисленные сетования сына в адрес «заучки» на протяжении всего обучения в школе. Малфой восхищался её интеллектом, но ещё сильней восхищался всем тем, чего она достигла. Хотя он скорей бы умер, чем признался в этом кому-нибудь. А выпуклость в брюках недвусмысленно намекала, что и тело его ощущало не меньший восторг. Люциус, однако, всячески старался списать подобную реакцию на то, что провёл в тюрьме слишком много лет, к тому же напрочь лишённый женского общества.

В свои лучшие годы он состоял в интимных отношениях со многими ведьмами и, повстречай он мисс Грейнджер в то время, даже не взглянул бы на неё второй раз. За один только сегодняшний день Малфой уже столкнулся с несколькими женщинами, начиная с момента освобождения из тюрьмы (крошка-медиковедьма оказалась довольно мила) и заканчивая допросом, который проводил болван Поттер (его сотрудница выглядела соблазнительно, хотя Люциус подозревал, что она «играет за другую команду»). Да, он видел сегодня много красивых ведьм, некоторые из них откровенно пялились на него, кое-кто практически предлагал себя и свои прелести, но только Гермиона почему-то вызвала у Малфоя эрекцию. С одной стороны, подобная реакция на Гермиону Грейнджер пробуждала тревогу. С другой стороны, это было… любопытно.

С момента самоубийства Нарциссы прошло уже два года. И хотя за время брака с ней Люциус много раз сбивался с пути истинного, он действительно любил жену, и она была единственной женщиной, которую Малфой на самом деле желал и в ком нуждался. Однако Нарциссы было уже не вернуть, а вот он остался в одиночестве и с неудовлетворёнными мужскими потребностями к тому же. Поэтому Люциус, естественно, не вышвырнул бы грязнокровную малышку Грейнджер из своей постели. В том случае, конечно, если бы она сама захотела присоединиться к нему (что, правда, вызывало некоторые сомнения).

«Было бы… неплохо, если бы и она возжелала меня. Мне даже не пришлось бы надевать ей на голову мешок, поскольку она очень красива…» — довольно цинично подумал он и заметил, что мисс Грейджер о чём-то спрашивает его.

— Мистер Малфой, вы меня слушаете?

— Нет, на самом деле я ни слова не слышал, — честно сознался он, — потому что фантазировал о сексе с вами.

Гермиона застыла, словно громом поражённая. Её маленький милый ротик непроизвольно открылся, и Люциус невольно задумался, что именно мисс Грейнджер умеет им делать.

Наконец, отойдя от шока, Гермиона скривилась.

— Вы мне отвратительны! Уходите прямо сейчас! В конце концов, мы можем обойтись и без вашей помощи.

— Не будьте дурой. Я вам нужен. На будущее обещаю воздерживаться от подобных пошлостей. Пожалуйста, сделайте скидку на то, что я много лет провёл в тюрьме и забыл, как следует разговаривать с женщиной, — ровно произнёс Люциус.

«Следует успокоить её. Ещё ни одна женщина не могла сопротивляться моему обаянию».

Гермиона встала, открыла дверь и сказала аврорам, ожидавшим в коридоре:

— Можете сопроводить мистера Малфоя обратно в тюрьму. Оказалось, что мы не нуждаемся в его услугах.

Малфой изумлённо уставился на неё, подумав:

«Вот же мелкая… стерва! Я ведь вроде извинился!»

И торопливо произнёс:

— Хорошо-хорошо! Я действительно прошу прощения. Вы этого добивались?

Гермиона закрыла дверь (авроры не слышали её, так как находились в самом конце коридора) и твёрдо сказала:

— Если вы готовы проявить уважение ко мне, я постараюсь оказать вам ту же любезность. Нам придётся работать вместе до конца проекта, поэтому прошу... Нет, требую, чтобы вы относились ко мне с должным почтением, иначе я, не задумываясь, отправлю вас обратно в тюрьму. Вам всё ясно?

Поднявшись с места, Малфой подошёл к ней и усмехнулся.

— Ты — мегера.

Мисс Грейнджер недовольно нахмурилась, и он тут же поправился:

— Ой, простите, вырвалось. Я хотел сказать, что согласен.

Люциус протянул руку, и мисс Грейнджер насторожённо взглянула сначала на неё, потом — ему в глаза и снова — на протянутую ладонь.

Нетерпеливо закатив глаза, Малфой фыркнул:

— Никакого понятия о манерах.

Подхватив изящную ладонь, он секунду подержал её в своей и несколько раз встряхнул, подтверждая договорённость.

Лениво поинтересовавшись:

— Готовы к сотрудничеству? — Люциус неожиданно притянул Гермиону к себе, а услышав, как она нервно сглатывает, довольно ухмыльнулся.

«Так и знал, что она согласится. У неё просто не было выбора».

В течение нескольких дней Гермиона и Люциус оказались погружены в приятную рутину. Уже почти неделю они работали, проводя много времени вместе, в уютной тишине. У них не возникало особой нужды в беседах друг с другом, но если подобное случалось, им не приходилось заставлять себя или выдумывать поводы.

Каждое утро Люциус Малфой под конвоем появлялся на работе. Там же обедал вместе с мисс Грейнджер. И каждый вечер уходил, по-прежнему сопровождаемый по бокам двумя аврорами.

Он проронил как-то, что живёт под домашним арестом у сына, но очень редко встречается с ним лицом к лицу. Это было всё, что Люциус позволил себе рассказать о Драко.

Гермиона и Малфой сотрудничали довольно тесно, но попыток сблизиться не делали. Люциус рассказывал ей о каком-либо артефакте: каково его предназначение и кому раньше принадлежал, а мисс Грейнджер прилежно документировала полученную информацию. Затем Малфой давал инструкции, как обезвредить темномагический объект (если знал как), и она снова записывала все его слова.

Случалось, Гермиона делилась с ним воспоминаниями о детстве, о бывшем женихе, но только, если Люциус сам интересовался этим. В свою очередь, он рассказал кое-что о пребывании в тюрьме, о смерти жены, но, опять же, только отвечал на вопросы, которые задавала она.

Время от времени Малфой в прежней надменной манере подшучивал над ней, а Гермиона непринуждённо смеялась. Однако по большей части они работали хотя и в тандеме, но предпочитали заниматься делами в тишине.

Дня через три после начала сотрудничества Люциус поинтересовался у мисс Грейнджер: как она может быть уверена, что он не обманывает её, выдавая секреты опаснейших артефактов?

Не отрываясь от записей, она невозмутимо ответила:

— Вы дали слово. За неимением прочего, надеюсь, честь ваша осталась при вас.

Она даже представить себе не могла, что для Люциуса Малфоя значили её слова!

Уже который раз за время их совместной деятельности Малфой обнаруживал, что мысли его неизменно возвращаются к работающей рядом Гермионе Грейнджер. Иногда он представлял её обнажённой. Иногда заходил настолько далеко в своих похотливых фантазиях, что видел в мечтах, как подминает под себя её маленькое горячее тело и занимается с ней любовью. В такие моменты Люциус старался не смотреть ей в глаза, потому что, даже не зная точно, владеет ли она легилименцией, чувствовал: следует быть крайне осторожным. Ему не хотелось показаться слабаком, а фантазии о сексе с ней — это, несомненно, слабость.

Склад, на котором они работали, находился вне территории Министерства. Со стороны здание казалось вполне безобидным, но при этом очень хорошо охранялось. Количество темномагических артефактов, которое Министерство накопило за долгие годы, впечатлило даже Малфоя. Некоторые из них удивили его самим фактом своего существования, какие-то он считал давно утерянными, о третьих же думал с нежностью, ведь когда-то они принадлежали ему и его семье.

Как-то раз, на четвёртый день совместной работы в привычной тишине, когда мисс Грейнджер передавала Люциусу артефакты, а он рассказывал о них всё, что знал, и возвращал обратно, Гермиона подтащила к столу огромный ящик. Она попыталась его приподнять, но тот сразу же вывалился у неё из рук. Малфой снисходительно закатил глаза, поднялся и подошёл к ней.

— Вы ведьма или маггла? Для поднятия тяжестей следует использовать палочку, женщина.

Упёршись руками в бока, мисс Грейнджер запальчиво огрызнулась:

— Ну, вы могли бы просто показать себя джентльменом и поднять его вместо меня! Или рыцарство ныне мертво?

— А я-то думал, что современные ведьмы терпеть не могут рыцарей, — хмыкнул Люциус.

— Не мешайте в одну кучу свои архаичные представления о современных ведьмах и конкретно меня. Я не против того, чтобы мужчины поднимали коробки, уничтожали пауков или открывали даме дверцу автомобиля. Мне кажется, большинство мужчин делают что-то подобное просто потому, что они… сами по себе милы.

— Тьфу, — саркастически отозвался он, — милы… То самое слово из четырёх букв, которое я терпеть не могу.

Тем не менее Малфой наклонился, поднял ящик и поставил его на стол.

— Спасибо, — помолчав, поблагодарила Гермиона.

И в эту секунду Люциус понял, что они здесь совершенно одни. Первый раз за всё время из совместной работы один из её сотрудников по какой-то причине не пришёл на работу. По правде сказать, любой из них был совершенно некомпетентен в своей области и ни одного решения не мог принять без участия начальницы. Люциус Малфой невольно задался вопросом: не слишком ли много она взвалила на себя тревог и хлопот за те деньги, что ей платят?

— А где ваши подчинённые? — как бы между прочим поинтересовался он.

— Сегодня пятница, поэтому я отпустила всех после обеда. Марк в субботу женится, и весь персонал либо непосредственно участвует в свадьбе, либо приглашен на церемонию, так что я позволила им насладиться длинными выходными, — ответила мисс Грейнджер, пожимая плечами.

— А вы приглашены?

Гермиона растерянно взглянула на него и пробормотала:

— Ну… Да.

— Вы идёте туда? — осведомился он.

— Вам-то какое до этого дело? — удивилась она.

— Никакого, — честно ответил Люциус, — просто считаю, что молодая особа вроде вас должна позволять себе жить. Если будете проводить слишком много времени наедине с древними книгами и пожилыми мужчинами, умрёте старой девой.

— Во-первых, вы совсем не пожилой, — невольно улыбнувшись, возразила мисс Грейнджер. — Во-вторых, полагаю, что и так останусь старой девой, по крайней мере, пока, ведь на эту свадьбу я точно не пойду.

Улыбнувшись в ответ, он откинулся на спинку стула.

— А-а… Я понял. Вас пригласили, но идти туда вы не собираетесь, а почему — сказать не хотите. Надеюсь, вы хотя бы соблюли приличия и сообщили о своём отказе?

— Кто вы мне — отец?

— Небеса мне в помощь, если бы это было так, — насмешливо отозвался он, закатив глаза. — Просто поинтересовался.

— Знаете, я не нуждаюсь в ваших уроках этикета! Меня пригласили, но я не пойду, разговор закончен, — отрезала она.

— Вы грустите, потому что вам одиноко? — задумчиво спросил Малфой, и губы его дрогнули в кривой полуулыбке.

Гермиона пристально смотрела на него. На самом деле он был не так уж далек от истины.

«Что бы он сказал, узнай, что я каждую ночь засыпаю, скорчившись в центре кровати и обнимая подушку Аллена, словно это он сам? Что я даже наволочку не поменяла со дня его смерти?.. Он бы посчитал меня такой жалкой…»

Люциус же думал, что она выглядит очень грустной и одинокой, поэтому, так и не дождавшись ответа, бодро произнёс:

— Всё это пустяки. Голову выше, мисс Грейнджер. Папочка здесь, с вами, присядьте ко мне на колено, и вам сразу станет веселей, — он протянул к ней руки и улыбнулся.

Гермиона невольно рассмеялась.

— Ну вот, я же говорил, что мне удастся развеселить вас.

— Меня рассмешила сама мысль о том, что вы можете называть себя «папочкой», вот и все. Думаю, если я усядусь к вам на колени, единственным человеком, кого это обрадует, будете вы. И, Мерлин свидетель, уж точно я не думаю о вас, как об отце, — заявила она.

— Слава Мерлину за это, — подхватил Малфой.

Он вернулся к работе и начал что-то строчить на листе пергамента. Гермиона смотрела на него ещё некоторое время, а затем тоже занялась делом.

Несколько минут спустя Люциус оглянулся и спросил:

— Разве в приглашении не было указано «мисс Гермиона Грейнджер со спутником»?

Гермиона непонимающе уставилась на него.

— Простите?

— Свадебное приглашение… Там ведь написано: «мисс Гермиона Грейнджер со спутником»?

— Мы, что, ещё не закончили эту тему? — спросила она и раздражённо стукнула ладонью по столу (если честно, Люциусу очень нравилось наблюдать за тем, как она злится). — Да, там именно так и написано. И что?

— А у вас нет молодого человека, которого вы могли бы пригласить с собой на свадьбу? — поинтересовался он.

Гермиона продолжала изумлённо пялиться.

— О, ради всего святого, неужели вы всё ещё думаете об этом!

— Просто ужасно, что вам придётся либо отправиться на свадьбу одной, либо вообще туда не ходить. Невесёлая сложилась ситуация на самом деле, поэтому я переживаю за вас, — искренне ответил Малфой.

— Согласна, всё это очень печально. Теперь вы счастливы? — съязвила Гермиона, но тут же вздохнула и упавшим голосом повторила: — Печально…

— Вы не найдёте любовь всей вашей жизни, уткнувшись носом в книгу и водя по ней испачканными пальцами, — сказал он, а затем, потянувшись через стол, схватил её за руку и стёр чернильное пятно.

От этого неожиданного прикосновения по всему её телу побежали мурашки.

Люциус теперь смотрел ей прямо в глаза и заметил, что мисс Грейнджер выглядит изумлённой... или даже смущённой.

Она нервно отдёрнула руку.

— Я уже нашла любовь всей своей жизни.

Он перебил её, проронив:

— Я польщён.

— Я имела в виду Аллена, моего бывшего парня. Вот только он мёртв. Я уже рассказывала вам о нём. Иногда человек получает всего лишь один шанс на счастье, понимаете?.. Можем мы оставить в покое мою личную жизнь?

Малфой вынул из её пальцев перо, развернул его и, мягким кончиком прикоснувшись к щеке Гермионы, нежно провёл им по коже.

— Если будете слепы и безразличны к тому, что происходит рядом, жизнь ваша действительно окончится печально и одиноко, — и бросил перо на стол.

«А он, и правда… привлекателен… — Гермиона мысленно вздрогнула. — Когда я поняла это? Ведь я всегда его немного побаивалась, никогда он мне не нравился… Так почему всё изменилось сейчас?»

Решив, что тему разговора необходимо сменить как можно быстрей, она поднялась с места и начала суетливо рыться в артефактах, беспорядочно расставляя их тут и там, как вдруг Малфой произнёс:

— Что там у вас? Похоже, в этом ящике лежат вещи, конфискованные из Малфой-мэнора.

Он подошел к столу, желая помочь с сортировкой, и взял в руки красивое зеркальце.

— Милая безделица. Если в него посмотрится тщеславный человек, то предмет его нездоровой гордости превратится во что-то нелепое или совсем исчезнет.

— Вот как! Значит, если в него посмотритесь вы, то сразу станете лысым? — не сдержавшись, фыркнула Гермиона и засмеялась.

— А причём тут мои волосы? — с достоинством проронил он. — Я же не виноват, что они такие красивые.

Она снова рассмеялась. А потом взяла со стола небольшую табакерку.

— А для чего служит вот эта вещица?

— Откройте и узнаете, — усмехнулся он.

— Думаю, не стоит этого делать, — сказала она.

Осторожно, прикасаясь одними лишь кончиками пальцев, он забрал её у Гермионы, открыл и протянул на ладони обратно.

— Это всего лишь табакерка. Небольшая декоративная коробочка для хранения высушенного измельчённого табака. Если министерские идиоты надеются найти в ней что-либо ещё, они горько разочаруются.

Мисс Грейнджер улыбнулась и забрала у него безделушку. Люциус улыбнулся в ответ. Первый раз за то время, что они работали вместе, между ними возникла какая-то связь, появилось что-то общее. И ему нравилось это ощущение.

Он взял со стола серебряную ложку.

— А вот это просто приятная вещица. Придаёт вкус любимого блюда всему, что ешь этой ложкой.

— И что же в ней темномагического?

— Ничего. Зато есть немного порочности и испорченности, — снова улыбнулся он.

Мисс Грейнджер вытащила из ящика маленький красный шар. Он напоминал глобус, покоящийся на чёрной деревянной подставке. Сделан он был, кажется, из стекла, а внутри наполнен густой красной жидкостью.

— Что это? — поинтересовалась Гермиона.

— Предсказатель смерти, — последовал беспечный ответ.

— Предсказатель смерти?

— Он показывает, каким образом умрёт тот или иной человек. Держите его между ладонями, произносите заклинание и вам являют картину того, как вы умрёте.

— Это ужасно. Зачем кому-то знать, как он умрёт?

Малфой пожал плечами, а Гермиона спросила:

— А можно изменить ход предсказанных событий, предотвратить трагедию? Например… Вы увидели, что завтра вас собьёт автобус... А если весь завтрашний день вы проведёте в постели, сможете ли избежать смерти?

— Автобус? — переспросил он, отрицательно качнув головой, и пробормотал: — Автобус… Клянусь, это так по-маггловски… — затем громко добавил: — Нет, это невозможно. У него стопроцентная точность. Всегда и во всём, что бы он ни показывал. Я наблюдал за тем, как люди пытались изменить увиденные в нём события, но всё равно умирали так, как и было предсказано.

— Он может показать смерть только того, кто держит его в руках, или любого другого человека?

— Ну, если вы возьмёте его первой, а я положу свои ладони поверх ваших (неважно, кто из нас произнесёт заклинание), именно вашу смерть покажет шар, и мы оба её увидим, — пояснил он. — Довольно удобно использовать Предсказатель подобным образом. Он приносил много пользы на допросах, ну, и остальных подобных процедурах.

— Я по-прежнему думаю, что это отвратительный, ненормальный артефакт. Его следует уничтожить, — решила Гермиона.

— Ну же, дайте мне его, — попросил Люциус, протягивая руку.

— Нет. Вы можете произнести заклинание и заставить меня увидеть собственную смерть. Поэтому говорю вам: забирайте его сами, — возразила она и потянулась к столу, чтобы положить артефакт.

— Не доверяете мне? Я оскорблён до глубины души, — возмутился Малфой и тут же поддразнил: — Что вы боитесь увидеть в нём? Как я вас убиваю, что ли?

Смущённо взглянув на него, Гермиона спросила с опаской:

— А вы хотите убить меня?

— Сейчас нет, — ответил он честно.

Скорчив гримаску, она проронила:

— Всё-таки, я думаю, это ужасная вещь, — и аккуратно вернула шар на стол.

Люциус Малфой солгал. Красный шар действительно являлся Предсказателем смерти, и он на самом деле показывал, как умрёт тот, кто держит его в руках… Но абсолютной точности в его предсказаниях не было: человек мог изменить события.

Люциус видел свою смерть в битве за Хогвартс, поэтому в последний момент, не ставя никого в известность, кроме жены и сына, сменил сторону и этим изменил ход будущего. Он остался жив. Не умер в бою. И всё, о чём после просил министерских тупиц: не забирать шар... Если бы артефакт остался во владении семьи Малфой, возможно, Нарцисса увидела бы собственное самоубийство, и можно было как-нибудь предотвратить это несчастье.

Взглянув на Гермиону, он улыбнулся и, решив немного подшутить над маленькой нервной ведьмой, попросил:

— Передайте мне Предсказатель смерти, и я аккуратно верну его на место. Обещаю.

Она нерешительно подняла шар и пока, сомневаясь, держала его в руках, Люциус резко накрыл её ладони своими и произнёс заклинание. Прежде чем Гермиона поняла, что произошло, перед глазами их возникла картина её смерти.

Она видела нож, пронзивший её, и кровь… Так много крови… Слышала свой собственный крик… Но больше всего её встревожила трость Люциуса Малфоя на полу. Она наконец заметила, что всё происходит в том же помещении, где они находятся прямо сейчас… Она видела, как тело её падает на пол, а кровь быстрыми толчками вытекает из груди… И человека под чёрным капюшоном, выбежавшего из комнаты, в то время как Люциус Малфой метнулся к ней…

Словно в замедленной съёмке Малфой высвободил её ладони, и она уронила красный шар. Тот упал и укатился к его ноге. Гермиону затрясло, всё тело покрылось холодной испариной. Колени подогнулись, она без сил рухнула на пол, так и оставшись сидеть в этой позе возле его ног. Дыхание стало прерывистым, и рыдания начали сотрясать её тело.

С тревогой глядя на неё сверху вниз, Люциус протянул руку, чтобы помочь подняться, но Гермиона оттолкнула её. Прежде чем он успел предупредить, что ей не о чем волноваться, мисс Грейнджер вскочила, схватила сумочку, выбежала из помещения и аппарировала домой.

Около семи часов вечера в дверь её дома постучали, хотя Гермиона никого не ждала.

«Кто бы это мог быть?..»

Правда, она звонила Гарри, потому что хотела поговорить с ним, но его не было дома, поэтому пришлось оставить лишь сообщение.

«Может быть, он вернулся домой пораньше? Скорей всего, это он».

Гермиона подошла к двери, открыла её и замерла в изумлении, увидев того, кто стоял снаружи.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — поприветствовал её человек, от которого она вовсе не ожидала, что он почтит своим присутствием порог её дома.

— Мистер Малфой?

— Можно войти?

— Нет! — отрезала она. — Почему вы здесь? Как попали сюда? Как нашли мой дом? Подождите! Я же выставила дополнительные охранные заклинания! Как вы прошли мимо них? Разве вы не под домашним арестом?

Малфой нахмурился.

— Вы задаете слишком много вопросов, — укорил он, затем осмотрел её с головы до ног и спросил: — Что это?

— Пижама.

Гермиона была одета в хлопчатобумажный топик красного цвета и такие же шорты в красно-розовую полоску.

— Что за «пижама»? — спросил он.

— Вы серьезно? Это то, в чём спят.

— Вы имеете в виду ночное бельё?

Люциус знал, что такое «пижама». Просто он никогда не видел ничего подобного.

— Ну да, — подтвердила Гермиона. — Также известное как «пижама». Ваша жена не носила ничего подобного?

— Она надевала ночную рубашку, иногда просто нижнее бельё или халат, а время от времени — пеньюар.

— Ну, а я вот ношу пижаму, — сказала она.

Люциус подумал, что мисс Грейнджер весьма мило выглядит в этой своей «пижаме». Рубашка (если это можно так было назвать) плотно обтягивала грудь, и он мог видеть чуть выпуклые очертания сосков. Нижняя часть «ночного костюма», почти не скрывая длинные загорелые ноги, висела низко на бёдрах. Он даже заметил узкую полоску кожи между двумя этими предметами одежды. Ему точно нравилось, как Гермиона выглядит в «пижаме». Хотя он полагал, что без неё маленькая ведьма смотрелась бы ещё лучше.

— Почему вы в пижаме? — спросил Малфой.

— Я собиралась ложиться в постель.

— В постель? — удивился он. — Странно, ещё только семь вечера. Вы заболели?

Люциус шагнул через порог, и Гермиона вынуждена была отступить. Он потрогал ладонью её лоб.

— У вас, кажется, нет температуры, однако нос красный, а глаза опухшие. Вы плохо выглядите.

— Я плакала, — пояснила она, хотя и не была уверена, зачем докучает ему оправданиями.

— Почему?

Люциус Малфой притворился, что ничего не понимает, хотя отлично знал ответ на свой вопрос. Он прошёл в гостиную и уселся на диван.

— Кровь, нож, боль, смерть — помните? — ответила Гермиона. — Сегодня вечером я видела свою смерть, и она оказалась… не очень приятной… И вы сказали, что всего этого невозможно избежать… Так что, да, вполне понятно, почему я немного поплакала.

— Нет никаких причин для слёз, — попытался успокоить её Люциус.

Вообще-то он думал, что у неё как раз есть идеальный повод для слёз. И чувствовал небольшую, мизерную вину за причинённые ей страдания. Вот почему он находился здесь: чтобы излечить её боль.

Но была ещё одна причина, приведшая Малфоя в её дом: собственная безопасность. Если бы она упомянула кому-нибудь в Министерстве (а особенно Гарри Поттеру), что он посмел применить к ней такой тёмный артефакт, Люциус не только вернулся бы в тюрьму, ему были бы предъявлены новые обвинения. Так или иначе, следовало убедиться, что ничего подобного не произошло...

Гермиона вздохнула и присела рядом с гостем. Ночь обещала быть долгой.