Уже никто и не вспомнит, какой это был день. Драко был уверен, что шла осень, и на Гермионе было надето синее пальто. Гермиона же считала, что шла весна. Она сомневалась между мартом и апрелем, но точно знала, что галстук Драко был черным.

Они помнят друг друга в мелких деталях, но понятия не имеют, что это был январь, самый теплый за долгие годы.

В кафе у министерства было так людно и шумно, что читать становилось невозможно. Гермиона вынуждено отложила книгу по рунам, возвращаясь в реальность. И заметила его.

Серые глаза. Платиновые волосы. Черный галстук.

— Малфой?

Конечно, он обернулся, узнал. На губах заиграла фирменная усмешка, которая заставила Гермиону мысленно вернуться в Хогвартс: кафе превратилось в Большой зал, посетители стали студентами, а они с Малфоем — прежними версиями себя.

— Грейнджер?

Его голос, ставший более мужественным и глубоким, вытащил ее из иллюзии. Да, они определенно больше не подростки.

Гермиона мягко улыбнулась. От воспоминаний уже давно не было больно, но она была рада, что помнила.

— Можешь присесть здесь. Мест все равно больше нет, — предложила она, указывая на соседний стул.

— Точно? — спросил он и, ощущая необходимость объяснить свое присутствие, продолжил: — Прости, это самое приличное вблизи Министерства кафе, а у меня до встречи ровно тридцать минут на обед.

Оправдываясь, он звучал как тот самый мальчишка из ее прошлого, заставляя иллюзию ожить вновь.

— Садись, Драко.

Несмотря на очевидное напряжение, он занял соседний стул и натянуто улыбнулся.

— Спасибо, Грейнджер.

— Уизли. Теперь Уизли.



— Я так понимаю, сейчас моя очередь делиться столиком?

Месяц пролетел так быстро. Казалось, их прошлая встреча состоялась лишь вчера. Но к синему пальто Гермионы уже прибавились перчатки и шарф в тон. Февраль выдался намного холоднее обычного.

Гермиона мягко улыбнулась, села к нему за столик, доверительно посмотрела прямо в глаза; это сбивало с толку. Драко было сложно понять, как можно так искренне улыбаться тому, кто все детство превращал твою жизнь в сущий ад.

— Тебе идет синий.

Слова сорвались с языка быстрее, чем Драко успел себя остановить. На его щеках выступил еле заметный румянец. В попытке исправить положение он выдал следующую фразу:

— А если к этому прибавить, что ты самая умная ведьма нашего времени, то шляпа явно ошиблась с факультетом.

Ее подобный перезвону колокольчиков смех разлился по кафе. Драко густо покраснел и спрятался за чашкой ароматного кофе.

Во время получасовой беседы они говорили обо всем и ни о чем сразу: вспоминали школу, преподавателей, войну. Он снова извинился за свое отвратительное поведение, и Гермиона примирительно накрыла его ладонь своей, убеждая, что все прощено и забыто, что он уже замолил все свои грехи.

Ее робкое прикосновение вызвало в нем волну эмоций. Драко с неверием отметил, что контролировать свои реакции получается так же плохо, как и мысли.

— Прости, Грейнджер. Мне пора, встреча уже через пару минут. Было приятно снова тебя увидеть.

Он суетливо собирал свои вещи, стараясь не смотреть ей в глаза, когда почувствовал легкое касание пальцев на своем запястье.

Она смотрела на него... умоляюще?

— Увидимся?

— Конечно.

Столь быстрый и, она была уверена, машинальный ответ, заставил ее просиять.

— Тогда столик занимаю я.



Они не договорились о дате, поэтому Драко появлялся в кафе каждый день. Разумеется, просто пообедать. Обдумывая подобное поведение, он корил себя за проявление слабости. За проявление интереса. К ней, такой красивой и такой замужней.

Драко много думал о сложившейся ситуации. Еще в их первую встречу он отметил, как Гермиона была красива, пусть и не в общепринятом смысле. В ней было много трогательности и тепла, которые притягивали.

Чем больше он об этом думал, тем отчетливее понимал — она всегда была такой: тонкой, светлой, чуткой. Только вот в детстве болтала много, чем постоянно раздражала окружающих. И война ее не сломила, ни капельки. Все изменились, даже он. Нет, он — в первую очередь. А Гермиона все та же: носится с охапкой книг и неизменно позитивным взглядом на мир.

Она появилась ровно через месяц после их последней встречи, когда Драко уже отчаялся ее дождаться. Вот только ни привычной улыбки, ни книги под мышкой не наблюдалось, только усталый взгляд и измученный вид.

Она тихо присела напротив и, не глядя на него, устало выдохнула:

— Привет. Прости, что опоздала.

Она опоздала на целых тридцать дней. Драко окинул ее обеспокоенным взглядом.

— Ты в порядке? Хреново выглядишь.

Усмехнувшись, она подняла на него взгляд, в котором — о Мерлин — таилось столько печали. Драко не понимал причин ее состояния, но ощущал острое желание сделать хоть что-нибудь, лишь бы все исправить.

— Ты очаровательно галантен. — Тяжелый вздох. — Все в порядке, я просто устала.

— Да ну? — сказал Драко резче, нежели хотел. — Может не будешь включать героиню войны и расскажешь, какого наргла ты наглоталась сыворотки вселенской тоски?

И она улыбнулась, от чего у Драко потеплело на душе.

— Не злись. Я правда устала. Рон получил новую должность и...

— Так и знал, что дело в этом гребаном Уизли!

— Прекрати, — немного сердито сказала Гермиона. — Я в порядке. Просто устала. Рон ни при чем.

— Но ты сказала...

— Он ни при чем, Драко. И давай на этом закончим обсуждение моей семейной жизни.

Повисло напряженное молчание. Гермиона была раздражена, но старалась, очень сильно старалась держать себя в руках. Выяснения отношений, скандалов и громких слов ей хватало и дома. Она приходила сюда за спокойствием, тем самым, которое получала только от него. Эта нелепая мысль была единственным, в чем она была уверена. В себе, своей жизни, своем муже — нет. В Драко Малфое — да.

Она вздрогнула, когда он резко поднялся и принялся собираться. Гермиона хотела попросить его задержаться, но боялась произнести хоть слово, боялась показаться нелепой и жалкой в своей попытке остановить его.

Перед ней на стол с громким хлопком опустились внушительных размеров книга и аккуратно запечатанный сверток. Гермиона удивленно подняла глаза на Драко, мысленно разглаживая морщинку между его сведенных бровей.

— Что это?

— Книга, Грейнджер. Для тебя, — он говорил нервно и быстро, до сих пор ощущая желание поскорее сбежать. — Не знаю, расшифровала ли ты те руны, но если нет, она тебе поможет. Сверток отдай Поттеру.

— Гарри?

— Я слышал, он отцом стал. Будь добра, передай это им с женой, скажи, что от меня.

— Почему бы не передать самому?

— Я уезжаю. Сегодня. Министерство отправляет в командировку в Карачи.

Сердце Гермионы пропустило удар.

— Надолго?

— Сначала полгода. А потом... если все будет в порядке, может быть, еще на столько же.

Она услышала — «если выживу». В Карачи всегда было неспокойно, как среди маглов, так и магов. Она знала, что в Министерстве искали сотрудника, готового отправиться туда с отрядом для урегулирования конфликта. Слышала, что такого самоубийцу все-таки нашли, но даже представить не могла, что это был он.

— Не надо, Драко, только не туда. Ты еще можешь отказаться.

— Нет, не могу. Ты могла бы, Поттер мог, даже Уизли. Я — нет. Не все грехи еще отпущены.

— Это настоящее самоубийство!

Она резко вскочила на ноги, привлекая внимание посетителей. Еще бы! Героиня войны и Пожиратель смерти устроили сцену кафе рядом с Министерством. Только Риты Скитер не хватает! Драко увидел волнение в глазах Гермионы, ощутил, как в душе разливается тепло, и улыбнулся.

— Я вернусь.

— Ты не можешь этого знать! — произнесла она громко, с чувством.

Его улыбка стала еще шире. Гермиона волновалась за него. Осознание этого факта подарило Драко причину вернуться. И сразу же захотелось отправить филина в «Пророк», чтобы все и каждый узнал о том, что Гермиона Грейнджер переживает за него, Драко Малфоя.

— Перестань, я все равно уеду. Выживу и вернусь за тобой. И тогда никакой Уизли меня не остановит.

— Знаешь что, Малфой, езжай! Езжай куда хочешь, и пусть в тебя там запустят всеми непростительными! Чего ты стоишь? Чего смотришь? Ты же так хочешь этого. Так катись, ради Мерлина, и не мучай меня больше.

Улыбаясь, он развернулся и пошел к выходу. Улыбка не покинула его лица даже тогда, когда он ощутил, как оставленная им книга с силой ударилась о его спину. Он обернулся через плечо и произнес:

— Полгода, Грейнджер. Полгода, чтобы разобраться со всем, а потом я заберу тебя.

В кафе было так тихо, что колокольчики, которые прозвенели, когда за ним закрылась дверь, показались оглушительным набатом. Слезы хлынули по ее щекам обжигающим потоком, а сердце сдавило от боли.

В эту секунду она поняла, что за две встречи Драко удалось сделать ее по-настоящему счастливой и несчастной одновременно. И с этим нужно было что-то делать.



На следующий день после произошедшей в кафе сцены первая полоса «Пророка» была занята новостью о том, что Драко Малфой отправился в Карачи на выполнение особо опасной мисси. Следом за двумя строчками о его задании шли четыре колонки текста об их с Гермионой выяснении отношений в кафе. Рон узнал обо всем еще до выхода статьи. Как и предполагалось, ему донесли сразу же, и вечером дома Гермиону ждал еще один скандал. Громкий и грязный.

От нее отвернулись если не все, то многие, и она искренне не понимала причин. Хотя кого она обманывала, конечно, она все понимала. Каждый в магической Британии считал, что она спит с Драко Малфоем, бывшим Пожирателем смерти. Где бы она ни появлялась, везде ощущала преследующие ее взгляды. Люди смотрели на нее по-всякому: одни с презрением, другие с завистью. Гарри и Джинни смотрели на нее с жалостью. Они были единственными, кто продолжал с ней общение.

От Драко не было никаких вестей. Она знала, что переписка запрещена, но все равно продолжала писать ему, складывая неотправленные письма в ящик рабочего стола.

По истечении четвертого месяца отсутствия Драко ее вызвали в кабинет министра.

Когда она там появилась, внутри уже находилась Нарцисса Малфой, от вида которой сердце Гермионы ухнуло куда-то вниз. Обе женщины обменялись напряженными взглядами, поскольку понимали, что вызвали их явно неспроста.

— В Карачи произошло нападение на группу урегулирования, произнес Кингсли.

Нарцисса вздрогнула всем телом и попыталась подавить всхлип. Гермиона сильно сдавила ее плечо, и почувствовала, как холодные пальцы сжали ее ладонь в ответ.

— Драко жив, но серьезно ранен.

— Возвращай его, Кингсли! — голос Гермионы звучал громко, грозно.

— Я не могу, Гермиона.

— Нет, можешь! Возвращай его домой немедленно. Ты — министр магии. Если не ты, то кто. Я подниму на уши всю Британию...

— Гермиона... — Голос Нарциссы был еле слышен.

— Кингсли, верни его. Прошу тебя. Неужели ты позабыл обо всем, что мы пережили во время войны? Пожалуйста, Кингсли. Я ни о чем тебя не просила, но сейчас… пожалуйста.

— Прости, Гермиона.

— Тогда зачем ты нам рассказал? Чтобы мы с миссис Малфой не находили себе места?

Гермиона зарыдала, не в силах остановить поток слез. Она испытывала отчаяние, глубокое и скорбное. Нарцисса крепко обняла ее, пытаясь утешить, и с достоинством произнесла:

— Спасибо, министр, за информацию. Прошу, держите нас в курсе.

— Конечно, леди Малфой.

— Пойдемте, милая.

Нарциса перенесла их прямо к главным воротам Малфой мэнора. Как только домовики заметили присутствие хозяйки с гостьей, тут же принялись готовить чай, а тем временем две женщины рука об руку направились к беседке в саду позади особняка.

Они сидели в молчании. Истерика Гермионы прекратилась, и теперь она бездумным взглядом всматривалась в пустоту.

— Он обещал, что вернется.

— И он вернется. Мой сын всегда сдерживает обещания.

Тишина между ними была умиротворяющей. Находиться с этой женщиной сейчас было приятней, чем с кем-либо за последнее время. Они понимали друг друга, и это дорогого стоило.

— Знаете, мисс Грейнджер, мне он тоже обещал вернуться. А еще обещал познакомить с кое кем особенным. — Ее тихий смех заставил Гермиону поднять взгляд. — Мой сын будет возмущен, когда поймет, что я познакомилась с его возлюбленной до официального представления семье.



— Гарри Поттер, терпеть тебя не могу! Ты не имеешь никакого права рыться в моем столе, и тем более отправлять адресату найденные письма.

— Нет, имею, — его улыбка была широкой, открытой, а неприкрытое самодовольство обескураживало.

— Мерлин, ты что, действительно отправил ему все мои письма?

— Ага, еще месяц назад. Этого хорька нужно было как-то ставить на ноги, пока мятежники его окончательно не заавадили.

Гермиона обессилено опустилась в кресло. После той, самой первой облавы на группу Драко совершили еще три набега. Слухи ходили разные. После одного из таких нападений у Гермионы в отделе заговорили, словно он погиб. Пока бежала до кабинета министра, она пережила долгие, наполненные отчаянием мгновения. Но все обошлось. Оказалось, что Драко жив, хоть и тяжело ранен. Тогда Гермиона снова устроила скандал в кабинете Кингсли, требуя вернуть его немедленно.

— Он ответил хоть на одно? — спросила она с надеждой в голосе.

Гарри молчал и внимательно всматривался в ее лицо. Зрелище на самом деле было так себе. За эти семь месяцев она сильно осунулась. Вечно счастливые карие глаза давно не лучились светом, Гермиона с каждым днем буквально чахла.

— Мерлин, Гарри, не молчи. Он ответил? Он в порядке?

— Спроси его сама.

Он хитро улыбнулся, и сердце Гермионы пропустило удар. А потом понеслось вскачь с такой скоростью, что дыхание сбилось.

— Что значит «спроси сама»? Я могу ему написать? Ты сможешь еще раз отправить ему письмо? — Гарри усмехнулся и покосился на наручные часы.

— Он аппарирует в Мэнор минут через тридцать.

Сердце снова замерло. Дыхание застряло поперек горла. Через все тело словно прошел разряд тока. В руках и ногах ощущалась мелкая дрожь, а мысли беспорядочно носились в голове, мешая вспомнить, где в кабинете хранился летучий порох.

— Они смогли обезвредить лидера мятежников неделю назад. Видимо, твои письма подействовали на хорька. Стой, ты чего носишься?

Гермиона металась по кабинету в поисках коробочки с порохом. На лице сияла широкая и немного пугающая улыбка.

— Гермиона, ты же не собираешься туда прямо сейчас? Твой рабочий день еще как минимум...

— Иди к черту, Гарри. Я не собираюсь задерживаться здесь ни на секунду.

С этими словами она ступила в камин и дрожащим голосом произнесла название поместья. Гарри широко улыбнулся зеленому пламени, почувствовав легкость на душе. Она была счастлива. Это точно. И он уже принял, что такой ее мог сделать только Малфой.



— Нарцисса! — Гермиона появилась в главном камине поместья и, споткнувшись, рухнула прямо на ковер. — Нарцисса, идите скорее сюда. Он возвращается! Драко возвращается! Он появится с минуты на минуту.

На столике возле кресла она заметила стакан с недопитым огневиски. Нарцисса не пила крепкий алкоголь. А значит…

— Как у тебя вообще хватило наглости познакомиться с моей матерью до официального представления семье? Ты отобрала у меня самый волнительный момент в жизни, женщина.

Она не верила. Она так давно не слышала этот голос — с привычным сарказмом и каплей высокомерия. Драко стоял за ее спиной, и повернуться было страшно. Ведь все может оказаться лишь сном, а слухи в ее отделе — правдой. Тут два варианта: он либо действительно умер, либо выжил и вернулся.

— Да повернись же ты, Грейнджер. Посмотри на меня.

Его тихий голос звоном колокола звучал в ее ушах. Она повиновалась ему, развернулась, в неверии прикрыла ладонью рот, сдерживая всхлип.

Он был не похож на самого себя: стал болезненно худым, аристократическую белизну кожи сменил загар, волосы выгорели под палящим пакистанским солнцем. На его шее, как и руках, виднелись еле заметные шрамы. Он стоял, опираясь на трость, и только родные серые глаза и знакомая улыбка давали понять, что это действительно был он. Ее Драко.

— Мерлин... — чуть слышно произнесла она.

— Нет, Грейнджер, всего лишь я.

И она не сдержалась. Бросилась к нему и сжала в своих объятиях так крепко, как только могла. Гермиона беззвучно плакала, прижимая его к себе, и не могла поверить, что все происходит на самом деле. Он выжил. Он вернулся.



С Драко было тепло и уютно. Казалось, они просидели у камина в объятиях друг друга целую вечность. Кто бы мог подумать, что этот человек сумеет сделать ее бесконечно счастливой. И сейчас, ощущая ласку его нежных рук, она поняла, что ей было абсолютно плевать на все, что творилось за пределами этой комнаты. Только он имел значение. С ним она была счастлива, любима, и ее друзьям придется смириться с этим.

— Ты меня любишь, Грейнджер?

— Нет.

Гермиона почувствовала, как замер Драко. Казалось, он даже дышать перестал. Усмехнувшись, она обернулась на него и заметила, насколько он был напряжен. Он прекратил свою ласку, и Гермиона с нежностью заглянула ему в глаза.

— Сегодня — нет. Повтори этот вопрос завтра, ровно в это же время, когда Визенгамот вынесет решение по поводу расторжения нашего с Роном брака. Вот тогда мой ответ тебя удовлетворит, а пока довольствуйся тем, что есть.

— Грейнджер, ты абсолютно несносна, но именно за это я тебя и люблю.