Он не уверен, что хорошо подумал, когда соглашался на эту авантюру.

Он даже не уверен в том, что был на тот момент трезв.

...Сначала ему кажется, что из камина выходит Грейнджер. Его Грейнджер.

Тот же рост, та же фигура, даже платье, на первый взгляд, то же. Но видение уступает место реальности, как только девчонка делает шаг на ковёр и поднимает голову, отряхиваясь от пыли. Она худее и бледнее матери, а её волосы отливают не золотом, а медью. Возможно, со стороны это не так заметно, но Драко видит разницу. Драко знает разницу. По крайней мере, ему хочется в это верить.

— Мистер Малфой, — Роза Уизли смотрит на него грейнджеровскими глазами, и только стальная выдержка позволяет ему вежливо улыбнуться и проводить её в столовую, ни разу не споткнувшись на этих безвкусных персидских коврах.

И зачем он только повёлся на уговоры жены? Нормальный в поместье пол, ни капельки не холодный. А если она мерзлявая рохля, то пусть носит шерстяные носки. Нарцисса постоянно вяжет их у себя в Италии, непонятно только кому.

...Роза Уизли знает этикет, эрудированна и свободно ведёт светскую беседу с его женой, которая только притворяется милой наседкой. На самом деле, если Асторию что-то не устроит в девчонке, она сожрёт бедняжку с потрохами, а из оставшихся костей сделает себе ожерелье.

Скорпиус знает об этой материнской особенности и держит ухо востро. Драко его понимает, сам проходил через подобное. Вот только ему не хватило духу, и его магглорождённая невеста так и не стала ему женой. Интересно, женись он тогда на Грейнджер, каким бы вышел Скорпиус?

Драко пытается представить своего сына с тёмными вьющимися волосами и невольно вздрагивает. Он точно был бы похож на Сириуса.

— Дорогой, — прямая, как штык, и тонкая, как струна, Астория смотрит на него, не мигая. Кажется, он отвлёкся и не услышал вопрос, — мисс Уизли интересуется требованиями к кандидату на стажировку в твой отдел.

Драко поворачивает голову и сталкивается с девчонкой взглядом.

Грейнджер.

Роза смотрит в точности как её мать — всегда серьёзно и сосредоточенно, чуть сводя брови к переносице. Если она так же закусывает губу, когда чем-то озадачена, то он понимает, почему Скорпиус женится именно на ней.

И не понимает, почему много лет назад сам не довёл дело до конца.

— Мистер Малфой, если нужно письменное разрешение из университета или ещё какие-нибудь документы, я не думаю, что с этим возникнут вопросы в деканате.

Обвинительное «Трус!» и звук удаляющихся шагов навсегда отпечатались в памяти Драко. В своих худших кошмарах он видит, как Гермиона корчится на полу от Круцио Беллы, а её губы беззвучно шепчут одно-единственное слово.

Трус, трус, трус, трус...

— Вы нам подходите, мисс Уизли, — Драко делает небольшой глоток вина, чтобы промочить внезапно пересохшее горло, — вряд ли с этим будут проблемы.

— Спасибо, — будущая миссис Малфой улыбается ему открыто и без лести. Так, как ему не улыбались уже очень давно.

— Какая у вас специализация, Роза? — он задаёт вопрос быстрее, чем успевает понять, зачем ему это.

— Законодательное право, как у мамы, — при упоминании Грейнджер Астория чуть сильнее сжимает столовые приборы и едва заметно приподнимает бровь. Конечно, она в курсе его прошлого. И знает, на ком он собирался жениться до того, как всё пошло наперекосяк. — Стажировка в Отделе магического правопорядка — лучший из вариантов летней практики.

Драко соглашается и задаёт еще пару вопросов. А потом ещё один. И ещё несколько.

Девчонка отвечает резво, строго по сути, не уклоняясь и не увиливая. Так, как отвечала Грейнджер, когда сидела на этом же месте почти двадцать лет назад. И если бы не голос Розы, который чуть ниже материного, и не эти медные кудри, Драко мог бы спорить на что угодно, что перед ним сейчас сидит помолодевшая миссис Уизли. Заместитель министра магии, счастливая жена и мать двоих детей.

Его несбывшаяся мечта.

Драко замечает, как успокаивается и расслабляется Скорпиус, понимая, что отец проявляет благосклонность к его невесте. Видит, какой отрешённой становится Астория, уходя куда-то вглубь себя, где нет места никому, кроме неё. Подмечает, что девчонка Уизли (хотя она куда больше дочь Грейнджер, чем Вислого) начинает задавать вопросы, приводить аргументы и даже затевает с ним небольшой спор.

Он наслаждается этим вечером. Он упивается этой радостью, этой живой атмосферой в доме. Он практически счастлив.

Много лет назад, когда Драко был ещё слишком юн и труслив, скован тысячами устаревших традиций, оплетён бесконечными предрассудками, он умудрился влюбиться. И не в абы кого, а в Героиню Войны, мозг Золотого Трио, Гермиону-для-него-навсегда-Грейнджер.

Очень долго он сопротивлялся самому факту влюблённости. Ещё дольше — тому, чтобы признаться в своих чувствах. И, казалось, прошла целая вечность, прежде чем Гермиона ответила ему «Да».

Драко не был так счастлив ни до, ни после её ответа. Даже день рождения единственного сына мерк перед заветным воспоминанием о фамильном перстне на её тонком пальчике. Ей очень идут изумруды, почему она их не носит?..

...Потому что с весны две тысячи пятого года изумруды носит его жена. И это не Грейнджер.

— Спасибо за вечер, мистер Малфой, миссис Малфой, — Роза кланяется по очереди будущим родственникам, и когда Драко целует ей руку, чуть сжимает его пальцы. Он смотрит ей в глаза и видит всё: уважение, благодарность, понимание и... Прощение.

Она тоже знает.

Почему-то Драко становится от этого легче, словно железная рука, сжимавшая сердце все эти годы, наконец отпустила.

Астория сухо кивает на прощание, но не говорит ни слова, пока Скорпиус с Розой не скрываются в пламени камина. Она понимает, что дети не должны расплачиваться за грехи отцов.

Об этом сказал Люциус с портрета, когда Драко впервые привёл Скорпиуса в галерею Малфоев, чтобы познакомить с дедом. Наверное, Люциус уже тогда видел, что это будет первый «львёнок» в их семье.

— Такими темпами, милый, — шипит Астория, разворачиваясь к выходу из гостиной, — наш внук женится на маггле.

— Не уверен, что смогу принять это легко, но успокоительные зелья ещё никто не отменял, правда?

Взгляд, которым она одаривает Драко на прощание, скорее всего, уничтожил бы и дементора. Но ему всё равно.

Драко видит, как счастлив Скорпиус, как светятся его глаза, когда он смотрит на свою невесту. Как трепетно он придерживает её под локоть, с какой заботой подаёт ей мантию, отодвигает стул, поправляет выпавшую из причёски прядь.

И Драко, как любой нормальный родитель, безмерно за него рад.

Но он совсем не был бы против, если бы волосы его сына немного отливали охрой или золотом.

Хоть чуть-чуть.