Кромешная тьма занимала абсолютно всё вокруг. Казалось, она была внутри него, заполняла всё его существо. Холод сковывал каждый позвонок, каждую клеточку тела. Почему, почему он до сих пор чувствует? Почему не исчез без следа в чёрном водовороте смерти?

Сколько раз он пытался кричать, но крик застревал в горле, тонул в бездонной пустоте и не мог вырваться наружу.

Он звал. Звал Гарри, звал Джеймса, звал даже мать. Бесполезно.

Он не знал, прошёл год, столетие или целая вечность. А может, весь мир уже вернулся в исходную точку, и начался новый отсчёт времени.

Он всё ещё был здесь. Здесь, в абсолютном одиночестве.


* * *

На улицах царила предпраздничная суета. Люди торопливо сновали между магазинчиками с яркими витринами, расцвеченными множеством переливающихся огней. Крупные редкие снежинки лениво опускались на землю и изящно дополняли мягкое белое покрывало под ногами, создавая ощущение настоящей рождественской сказки.

Несмотря на всеобщее оживление и воодушевление вокруг, Гермиону одолевала грусть. Нет, она ни на что не жаловалась. Семейная жизнь не сложилась, но с кем не бывает? Они с Роном остались хорошими друзьями. К тому же — дети. Роза и Хьюго. Её радость, её гордость. Нет, ей определённо нечего унывать. В тридцать пять лет жизнь только начинается!

Но всё равно сердце щемила непонятная тоска. Какая-то пустота поселилась в душе — где-то в глубине, в самом скрытом и потаённом от всех уголке. Гермиона с головой погрузилась в работу, и даже самые близкие друзья не замечали перемен в её состоянии.

Рассеянным взглядом она рассматривала витрины, пытаясь сосредоточиться. В этом году она решила купить детям несколько обычных магловских игрушек в подарок и сейчас выбирала подходящий магазин.

Наконец, тряхнув головой, Гермиона решительно вошла одну из дверей, украшенную разноцветными нитями гирлянд, и тут же вздрогнула от звона висящего над проёмом колокольчика. Изнутри витрины выглядели не менее красочно, чем снаружи, и она поймала себя на мысли, что всё это великолепие почему-то её раздражает.

Услужливый продавец сразу же подскочил и начал взахлёб рассказывать о замечательных товарах своего магазина. От его стрёкота Гермионе стало немного не по себе, и она вежливо, но твёрдо попросила позволить ей посмотреть ассортимент самостоятельно.

Дверь с мелодичным позвякиванием колокольчика отворилась, и снаружи повеяло морозным воздухом. Гермиона невольно обернулась и увидела старика без головного убора, одетого в коричневое пальто. Он бросил на неё быстрый взгляд и улыбнулся. Гермиона почему-то растерялась и отвернулась обратно к витрине.

Старик начал что-то говорить продавцу, но Гермиона слушала в пол-уха, сосредоточившись, наконец, на выборе подарков.

Колокольчик зазвенел снова: наверное, старик собрался уходить, так ничего и не купив.

— Ох, вы забыли! — вдруг закричал продавец, но дверь с негромким стуком захлопнулась.

Гермиона посмотрела в его сторону: на витрине лежала маленькая коробочка.

— Я догоню его! — повинуясь внезапному порыву, воскликнула Гермиона и схватила коробочку.

Вихрем вылетев на улицу, она быстро огляделась, но старика нигде не было. Словно он просто исчез, растворившись в пелене усилившегося снегопада. Гермиона лихорадочно вглядывалась в толпу, силясь разглядеть знакомый силуэт сквозь крупные снежные хлопья.

Наконец у поворота на другую улицу мелькнуло коричневое пальто. Она устремилась туда, на ходу запахивая шарф.

— Мистер, вы оставили... — выдохнула запыхавшаяся Гермиона, догнав неспешно шагавшего по тротуару старика и коснувшись его плеча.

— Эх, что-то совсем я стал рассеянным, — спокойно, будто ждал её, остановился он, одновременно роясь в кармане. — Спасибо, милая, — он заглянул Гермионе в глаза.

— Счастливого Рождества! — та протянула ему коробку.

— А знаешь что? — старик вдруг лукаво улыбнулся. — Оставь её себе.

— Ну что вы! — запротестовала Гермиона. — Я не могу...

— Бери, бери. Думаю, я вполне обойдусь без неё. Пусть это будет моим маленьким рождественским подарком.

— Ну, даже не знаю, — Гермиона неуверенно вертела коробочку в руках. — Ведь у меня для вас ничего нет...

— Просто будь счастлива, — подмигнул ей старик. — Вам, молодым, это так к лицу.

Прежде чем Гермиона успела ответить, он зашагал прочь. А она так и осталась стоять посреди шумной улицы. Одна, в этот чудесный зимний вечер.

Раскрыв ладонь, она рассмотрела свой нежданный подарок. Невзрачная серая коробочка была простой прямоугольной формы и такая лёгкая, что казалась сделанной из тонкого пергамента. Но снежинки таяли на ней, не оставляя следов.

Осторожным движением Гермиона сняла крышку и в первый момент едва сдержала разочарованное восклицание: пусто. Но тут же увидела, что дно было зеркальным и, прищурившись, различила надпись на внутренней стороне крышки: «Посмотри и загадай желание».

Гермиона усмехнулась. Понятно. Милый рождественский сувенир.

Желание... Тут и магия не поможет. Не то что...

Хватит! Такими темпами она ничего сегодня не успеет. Она сердито сунула коробку в карман и уверенно направилась обратно в магазин. Однако, не пройдя и десяти шагов, снова остановилась.

Это было глупо, по-детски и совсем не в её стиле.

Но рука сама потянулась к карману, и вот Гермиона уже всматривалась в собственное отражение, кажущееся немного нереальным в свете мерцающих огней.

Задержав взгляд ещё на несколько секунд, Гермиона, стыдясь самой себя, нахмурилась и поспешно закрыла коробочку.


* * *

Бездействие было невыносимым. Тьма не рассеивалась ни на секунду, не давая возможности сдвинуться с места или хотя бы пошевелиться.

Он никогда не боялся смерти, но это было гораздо хуже. Он словно погрузился в абсолютное ничто, неподвластное человеческому пониманию. Он предпочёл бы ничего не чувствовать и обрести вечный покой, но кто-то не желал его отпускать.

Никто не откликался на зов. Он давно уже отступился от этого занятия, отчаявшись быть услышанным. Он один.

Боли здесь не было, только холод. Но холод леденящий и пронзающий душу насквозь.

Душу... Он не знал даже, дышит, или всё это лишь иллюзия, горькая насмешка судьбы...

И вдруг, сквозь мрак и отчаяние, в истерзанное сознание ворвалась мысль. Резко, без предупреждения.

Он вспомнил. Вспомнил её. Именно сейчас, в совершенно неподходящем месте и времени. Вспомнил её жесты, пышные волосы... И глаза, полные решимости, но в то же время светящиеся теплотой и сочувствием.

Тогда он считал её ребёнком, но она была невероятно взрослой и рассудительной. Не то, что он... Почему-то он понял это только сейчас.

Великий Мерлин, к чему весь это бред? Как такие мысли вообще могли прийти в голову? Его больше нет в том мире.

Надо просто перестать сопротивляться, и вечность в конце концов поглотит его и избавит от тягостных мучений.

Но её образ не желал выходить из головы. Навязчивая мысль стучала в сознании, не переставая.

А что если... Нет, это полное безумие! Наверное, прошло уже много лет, и она... Да и с какой стати сейчас это подействует? Он пытался миллионы раз, но ответом была только тишина.

Но вопреки здравому смыслу и своему положению, он сосредоточил всю свою волю и закричал.


* * *

С трудом приходя в себя, Гермиона присела на постели. Три часа.

Один и тот же сон. Уже четвёртую ночь подряд.

Она отдышалась и доковыляла до окна. Тонкий серп месяца на ясном морозном небе и дрожащие холодные звёзды. Звёзды... В груди кольнуло. Странное чувство.

Через мгновение всё прошло, и Гермиона, постояв у окна ещё несколько минут, вернулась в постель.

Праздники уже закончились, и завтра — то есть уже сегодня — рано вставать. А может, попросить ещё пару выходных? Или вообще взять отпуск и съездить куда-нибудь с детьми?

С этими мыслями она начала засыпать.

Ты слышишь? Слышишь меня? Гермиона! Я здесь...

Она моментально вышла из состояния дремоты. Опять! Что же происходит? Она закрыла лицо руками.

Кто-то звал её, надрывно и настойчиво. Этот голос... Казалось, она уже слышала его раньше, когда-то очень давно.

Нет, она просто сходит с ума. Пора признаться хотя бы себе, в каком душевном состоянии она пребывает. Длинные, серые вечера и одинокие бесконечные ночи. Ничто не проходит даром... Но что же делать? Нет никого, кто бы оказался рядом...

Вопреки желанию она снова забылась беспокойным сном.


* * *

Первый рабочий день определённо не задался с самого утра. Гермиона чувствовала себя совершенно разбитой. Обычно собранная и внимательная, сегодня она была такой рассеянной, что не могла даже сосредоточиться на проблемах, обсуждаемых на совещании Министерства.

Клонило в сон. Странный ночной голос не выходил из головы.

— ...иначе это дело будут вынуждены передать в Отдел тайн... — будто в тумане услышала она монотонный голос одного из чиновников.

«Отдел тайн...» — мысленно повторила она, безуспешно пытаясь вникнуть в суть разговора.

Стоп! Отдел тайн!

Сонливость как рукой сняло. Она вспомнила, вспомнила!

Но... как такое возможно? Ведь он... Нет, она точно уверена! Ошибка исключена!

Оставшаяся часть совещания была безнадёжно пропущена. Весь день Гермиона односложно отвечала на вопросы и машинально выполняла свою работу. В сознании билась только одна мысль.

С огромным трудом Гермиона дождалась вечера и специально легла спать пораньше. Но уснуть никак не получалось. Сердце предательски колотилось и ни на минуту не давало сомкнуть глаз.

В окне забрезжил холодный рассвет. Неужели больше ничего не будет? И тут незаметно подкралась лёгкая дымка мимолётного сна, и она услышала.

Она попыталась закричать, позвать его, но ничего не вышло. Он не слышал.

Через мгновение сон растаял. Но теперь сомнений не осталось. Это был он.

Это было давно, и его образ уже почти стёрся из памяти. По крайней мере, раньше она так думала. Но этот голос...

Воспоминания восстанавливались буквально на ходу. Она вспомнила этот взгляд, как будто они виделись вчера. Почему-то казалось, что он бы понял и принял её сейчас. Он был ей нужен...

Великий Мерлин, такая глупость... Откуда это всё взялось? Она давно уже не наивная девочка. Но душа вопреки здравому смыслу улетала куда-то ввысь, и Гермиона уже не могла его забыть.


* * *

Теперь это повторялось каждую ночь. Каждую ночь Гермиона с замиранием сердца ждала, когда он её позовёт. Она кричала, но крик безнадёжно тонул в бесконечном лабиринте затуманенного разума.

Голос манил и казался таким близким, что стоит лишь протянуть руку... Но Гермиона понимала, что это не так. Зачем тешить себя напрасными иллюзиями? Надо отпустить несбыточные мечты и начать жить настоящим.

Она с тоской вгляделась в своё отражение в зеркале. Усталые, измученные практически бессонными ночами глаза. На лбу залегли морщины. В кого она превратилась...

Вдруг взгляд упал на серую коробочку, лежавшую на столике перед зеркалом. Она всё это время была здесь, и Гермиона о ней ни разу не вспоминала.

С горькой усмешкой она взяла коробочку в руки.

Загадай желание... Дешёвая магловская поделка.

Но внезапно её осенило. Она ведь загадала... Может, эта штука не такая уж и магловская? Или это очередной бред, и она просто пытается найти хоть какую-то зацепку?

Как бы то ни было, всё случилось совсем не так, как она думала. Его нет. Давно. Если бы можно было всё исправить... Она тяжело вздохнула и открыла коробочку, чтобы немного отвлечься.

И здесь отражение... Она скривилась и отвела взгляд, но тут же снова прильнула к зеркальному дну.

Маленькое прямоугольное зеркало! Ну конечно! Как она не догадалась сразу!

В сердце вспыхнула новая надежда, и Гермиона, стараясь не раздумывать о шаткой логике своих суждений, схватила пальто.


* * *

— Что-то случилось? — сразу спросил Гарри, с беспокойством вглядываясь ей в лицо.

Они не виделись с самого Рождества. Ей совершенно не хотелось нагружать Гарри своими проблемами. Но теперь...

— Ты же сохранил зеркало? Правда? Оно у тебя? — нетерпеливо выпалила Гермиона.

— Зеркало? — растерянно переспросил Гарри.

— Сквозное... — выдохнула Гермиона.

Гарри побледнел.

— Я знаю, мы договаривались не вспоминать о... — Гермиона запнулась. — Но сейчас это очень важно, — она почти умоляюще посмотрела на Гарри.

— Может, всё-таки объяснишь, что происходит? — тот немного пришёл в себя.

Неловкое молчание затянулось. Гермиона не хотела давать ложную надежду. Ведь Гарри до сих пор не смог победить в себе эту боль. Потом будет только тяжелее. Она это знала. Но ничего не предпринимать тоже не могла.

— Ну и? — выжидающе уставился на неё Гарри.

— Всё очень странно, — Гермиона опустила взгляд. — Я сама до конца не понимаю, но... он зовёт меня.

Гарри шумно выдохнул.

— Знаю, звучит фантастически, — быстро, пока он не начал возражать, сказала Гермиона. — Но я чувствую, — она заглянула Гарри прямо в глаза.

— Конечно, оно у меня, — глухо ответил тот. — Пойдём.

Он всё понял.

— Но... — вдруг неуверенно продолжил он. — Я ведь тогда пытался. Оно не действует там.

— Я попробую ещё, — Гермиона нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пока Гарри рылся в шкафу. — Мы ведь никогда не возвращались к этому после, правда? — она больше пыталась убедить себя саму, чем Гарри.

— Вот, — наконец тот извлёк из-под груды вещей маленький ящичек и дрожащей рукой достал с самого дна мутный пыльный осколок.

Гермиона осторожно взяла его и виновато улыбнулась:

— Прости, что потревожила. Но вдруг...

Она не договорила, но глаза Гарри на миг вспыхнули.


* * *

На столе высились две стопки увесистых фолиантов. В этот поздний час в министерской библиотеке уже никого не было, и Гермиона сидела в дальнем углу при свете несгораемой свечи в полном одиночестве.

Она чувствовала себя неловко: детей пришлось отправить к бабушке. А их мать в это время гонялась за несбыточной иллюзией... Ладно, ещё рано унывать.

Но гора книг неумолимо уменьшалась, а ответов по-прежнему не было.

Гермиона ни на минуту не переставала думать о нём. За прошедшие дни его образ так прочно вошёл в её сознание, что, казалось, так было всегда. Удивительно, она ведь так мало о нём знала. Любил ли он когда-нибудь, и любили ли его?

Незаметно для себя она задремала, подложив руки под голову.

Гермиона! Гермиона! Помоги мне... Я здесь...

Она мгновенно очнулась.

Почудилось, что голос стал ближе и чётче. Она с надеждой постучала по осколку зеркала, но увидела лишь своё отражение.

Что же делать? Что?

В отчаяньи Гермиона закрыла лицо руками. Ни в одной из этих дурацких книг не было ни слова!

Хватит! Она подскочила, повинуясь внезапно возникшей в голове мысли, и вихрем вылетела из библиотеки.


* * *

Он звал её. Звал, не переставая.

Иногда казалось, что он слышит собственный голос — где-то далеко, будто в другом измерении. Но через миг всё вокруг снова окутывал беспросветный вакуум, не пропускающий абсолютно ничего.

Почему, почему он до сих пор не перестал бороться? Ведь это так просто. Отпустить всё и позволить чёрной пучине поглотить его. И больше не будет никаких мучений.

Но её глаза, тёплые и улыбающиеся, заполняли всё сознание. Она не может не услышать. Нет. Он был уверен.


* * *

Чёрный изорванный занавес колыхалась буквально в нескольких дюймах от её руки. Потусторонние приглушённые голоса были совсем рядом. Они пугали и затуманивали сознание, но в тоже время непреодолимо манили к себе. А если один из них — его?

Гермиона внимательно прислушалась, но разобрать слов было невозможно.

Наконец, собравшись с духом, она громко и чётко произнесла:

— Сириус! Я здесь! Я пришла! Ответь, прошу тебя!

Тишина.

Она повторила. Потом ещё и ещё. С каждым разом её голос становился всё громче и вскоре перешёл на крик.

Она выкрикивала его имя. Она умоляла сквозь слёзы, перехватывающие дыхание и застилавшие глаза.

Но ответа не было.

— Сириус, вернись! Я люблю тебя! — прокричала она в последний раз.

Снова ничего не произошло.

С ненавистью она подняла заплаканные глаза на чёрный проём, и вдруг, не думая ни о чём, протянула руку вперёд.

Великий Мерлин, что она делает?! Но рука уже была внутри Арки.

Гермиона, не успев даже удивиться собственному поступку, застыла на месте и с ужасом ждала неминуемой смерти.

Холод медленно приникал в каждую клеточку тела. Всё кончено.

Но тут всё тело обдало волной невыносимого жара, и через мгновение какая-то неведомая сила отбросила её прочь от Арки.


* * *

Он услышал. Нет, почувствовал. Почувствовал свет. После бесконечной тьмы он казался несбыточным и нереальным. Он просто не мог физически здесь оказаться.

Но свет настойчиво бил в глаза, становился ярче и завлекал вечного пленника Арки в какой-то бешено вращающийся поток.

Голова закружилась, и свет превратился в беспорядочные размытые пятна.

Он попытался зажмуриться, но ничего не вышло. Свет гипнотизировал и не позволял ни на миг отвести взгляд, вытесняя мрак и холод, столько времени казавшиеся непреодолимыми, и проникая в самое сердце.

Наверное, судьба, наконец, сжалилась и решила отпустить. Навсегда.

Но внезапно беспорядочное движение вокруг прекратилось, и всё исчезло без следа.


* * *

Глаза застилал туман, сквозь который едва просматривались смутные очертания.

Она умерла? Конечно, разве могло быть иначе?

Гермиона! Я здесь!

Голос... Совсем близко...

Она попробовала пошевелиться, но ничего не почувствовала.

Через мгновение, а может быть, целую вечность, голос раздался снова.

Гермиона!

Кто-то прикоснулся к её лицу.

Наконец, собравшись с силами, она открыла глаза и увидела...

Сириус. Он улыбался и нежно гладил её по щеке.

— Ты... — ошеломлённо прошептала она.

Он был точно таким же, как в тот самый день, когда они виделись в последний раз.

— Я здесь... — едва слышно сказал он. — Я вернулся.

Только сейчас она заметила, что всё ещё находится в Отделе тайн, в комнате Смерти. Но это значит...

Она несмело коснулась его руки:

— Не может быть...

Вместо ответа он просто поцеловал её в губы.

Тепло, сладкое и томное, мгновенно разлилось по всему телу, заставив поверить в реальность происходящего.

Он был здесь. Настоящий. Живой. Он был с ней.