В Косом переулке снова царило Рождество. Повсюду играла музыка, сияли огнями гирлянды и пахло вкусностями. Волшебники, почти сошедшие с ума от предпраздничного энтузиазма, осаждали в пух и прах разряженные магазины с единственной целью: купить тот самый пресловутый «идеальный подарок».

По запруженной людьми улице медленно пробирались два молодых человека. Один из них, черноволосый и зеленоглазый, выглядел несколько озабоченно. Нервно проведя пятернёй по непослушным волосам, он повернулся к другу и сказал:

— Я не знаю, что на неё нашло в этом году. Раньше она просто говорила мне, что именно хочет в подарок, и это было легко и удобно для всех. Правда ведь? Так нет же! Видимо, в это Рождество я должен показать, как сильно люблю её, придумав что-нибудь сам.

Он нахмурился и тяжело вздохнул. Зимний холод превратил выдыхаемый им воздух в белое облачко пара, от которого сразу же запотели стёкла очков.

Друг кинул на него сочувствующий взгляд, покачал лохматой рыжей головой и пожал плечами.

— Ведьмы, приятель, — только и ответил он, задумчиво жуя хрустящий картофель.

— Боже ж мой! Где и как, пресвятая метла мне в помощь, я смогу найти ей что-нибудь экстравагантное?

— Эктра... Что?

Голубые глаза рыжего расширились, и он на мгновение даже перестал жевать.

— Экстравагантное, — повторил черноволосый с измученным, безнадежным вздохом и поправил очки.

— Ты должен спросить у Гермионы, — предложил друг и бросил в рот еще одну хрустяшку. — Хотя, — продолжил он, с оглушительным звуком перемалывая чипсы, — она никогда не требовала от меня каких-то особых подарков, даже когда мы поженились. Ни разу. О! Может, щенка купить, Гарри? Ведьмы любят такую ерунду.

— Не знаю, Рон. Я вот просто сердцем чувствую — не щенка она в подарок хочет.

Гарри вдруг остановился, и глаза его сверкнули надеждой.

— Подожди-ка, — сказал он, глядя на витрину одного из самых роскошных ювелирных магазинов в Косой аллее, — у меня появилась идея.

С этими словами он двинулся в сторону магазина и уже собирался войти, когда что-то заставило его застыть на месте, словно ему кто «Петрификусом» в лоб зарядил. Он замер возле витрины, с огромным удивлением пялясь на происходящее внутри.

Рон догнал его через секунду, на полном ходу чуть не врезавшись в стекло.

— Чёрт побери! — воскликнул он, заглянув внутрь. — Какого дьявола они тут делают?!

— Это вроде и так понятно.

— Чтоб мне провалиться! Интересно, Гермиона знает?

Гарри пожал плечами.

— Понятия не имею. Скорей всего, нет. Давай-ка уберёмся отсюда подобру-поздорову, пока нас не заметили.

И они бросились вниз по улице, вскоре затерявшись в толпе.



— Как думаешь, моя задница не кажется большой в этом платье?

Пэнси покрутилась, давая подруге возможность со всех сторон оценить обтягивающее, словно вторая кожа, алое платье. Они стояли в центре зеркальной примерочной магазина мадам Малкин, куда Паркинсон притащила Гермиону минут двадцать назад. Сегодня в Малфой-Мэноре должна была состояться Ежегодная святочная вечеринка, и Пэнси с чего-то осенило, что она должна пойти туда обязательно в красном платье.

Гермиона закатила глаза и кинула на Паркинсон быстрый оценивающий взгляд.

— Ты и твоя задница потрясающе выглядите, и тебе это хорошо известно. Хватит напрашиваться на комплименты.

Грейнджер фыркнула и укоризненно покачала головой, осуждая поведение подруги. Однако спустя минуту она нахмурилась.

— Гарри сказал, что они наткнулись на Драко и Блейза в Косом переулке.

Гермиона вздохнула и, не боясь помять кружевное платье, которое примеряла, опустилась на стул.

— И-и-и?.. Ты мне рассказываешь об этом с таким тяжёлым вздохом, потому что?.. — подсказала Паркинсон, выгибая бровь.

Гермиона на мгновение удивилась:

«Как им всем: Драко, Блейзу, Пэнси и особенно Люциусу удаётся почти одинаково выгибать брови. Может, долгом каждого слизеринца было научиться делать это настолько снисходительно?»

— Потому что они увидели Драко, покупающего кольцо! Вот почему, — слегка раздосадованно ответила она.

— Откуда они знают, что это было то самое кольцо, а не просто кольцо?

— Гарри сказал, что это и так было понятно. Они оба видели его, и Рон невероятно живописно выразился: «Охренительно блестящее!»

Гермиона ещё раз тяжело вздохнула. Это точно была не та ситуация, с которой хотелось разбираться на Рождество. Она отлично понимала, чего пытался добиться Драко, и не могла поверить в такое наглое предательство с его стороны.

— Ну, честно говоря, я очень сомневаюсь, что нужно многое, чтобы произвести впечатление на Рона, — услышала она голос Пэнси. — И почему ты так удивлена? Драко любит тебя — это очевидно уже несколько месяцев. Что плохого в том, что он хочет сделать предложение?

Паркинсон попыталась сесть, но платье оказалось слишком узким для такого манёвра.

— Чёрт!

Пробормотав ругательство, она расстегнулась и, облегчённо вздохнув, плюхнулась на стул рядом с Гермионой.

— Но мы же договорились, когда только начали встречаться! Я его сразу предупредила, что о замужестве и речи быть не может. С меня достаточно этого цирка. Дважды я пыталась выйти замуж, и дважды моя затея с треском проваливалась, — Гермиона покачала головой. — Не знаю, Пэнс. Не думаю, что готова попробовать ещё раз.

— Конечно, ты готова! — ответила подруга с завидной уверенностью. — Всё будет хорошо, милая. Не понимаешь ты своего счастья! Знаешь, некоторым даже один шанс не выпадает сходить к алтарю.

Она насмешливо хлопнул Гермиону по плечу и выудила тонкую сигарету из сумочки.

— Здесь нельзя курить, — прошипела Гермиона. — Я думала, что ты бросила.

— Я и бросила. Расслабься. Просто сейчас мне жизненно необходимо сделать несколько быстрых затяжек. Ничего страшного, — Пэнси зажгла сигарету, затянулась и, выпуская в воздух облачко дыма, продолжила: — Твой первый брак можно даже не считать. Жаль, мы не дружили в то время, я бы тебе быстро объяснила что к чему. У вас с Роном никогда не было искры, а знаешь, как говорят: нет искры, не будет и пламени. Вы оба сделали себе одолжение, прекратив это издевательство. Ну, правда же!

Гермиона откашлялась, подавляя сильную потребность покурить.

— Да? А что насчет Августа? Искры между нами летали такие, что можно было весь чёртов Лондон сжечь! Но это тоже не сработало, и тебе это известно лучше всех, потому что на тот момент ты уже была моей подругой. Эти отношения отняли у меня несколько лет жизни и закончились полнейшей катастрофой и одиночеством.

Пэнси пренебрежительно пожала плечами.

— Я не провидица. Никто не мог предсказать, что он так быстро перегорит. Мне жаль, дорогая, честно. Он выглядел как порядочный зрелый парень, целитель к тому же, и действительно казался влюблённым. Я знаю, что ты тяжело переживала ваше расставание.

И Паркинсон выдохнула ещё одно облачко дыма.

— Правда, всё это не имеет ничего общего с Драко, — добавила она и уничтожила сигарету заклинанием.

Гермиона не ответила: мысли и воспоминания затопили её разум.

«Перегорит...»

Точней и не скажешь. Обе её попытки построить уютное семейное гнёздышко закончились именно так: чувства перегорели. Со дня свадьбы прошло всего семь месяцев, и её брак с Роном начал рушиться. Пэнси права: глупо было даже надеяться на успех. Они были чертовски счастливы, что вообще остались живы, поэтому бросились в семейную жизнь без всякой задней мысли. Просто чудо, что после этого они сумели спасти дружбу. Слава Мерлину за это!

Вторая попытка тоже кончилась неудачей, хотя и совершенно не походила на первую. Гермиона встретила Августа и потеряла голову. История их отношений воплощала неземную любовь и однажды должна была превратиться в «жили они долго и счастливо». Увы, этого не случилось. Однажды утром Август просто исчез, не сказав на прощание ни слова. Как оказалось, он уехал в Италию. Насовсем. Гермиона нашла документы о разводе на кухонном столе вместе с крошечной запиской, содержащей только одно слово: «Прости». Удар был настолько тяжёлым, что прямо там, на кухне, Гермиона твёрдо решила:

«Никаких больше замужеств и свадебных колоколов. Никогда. Спасибо, сыта по горло».

Этот ублюдок... Он разбил ей сердце, полностью уничтожил её. Несколько лет Гермиона не могла собрать себя воедино, и только два года назад, наконец, поддалась уговорам Пэнси и согласилась пойти на свидание с Драко. С которым встречалась до сих пор.

— Ты его любишь?

Голос Пэнси нарушил ход её мыслей, и Гермиона не сразу поняла, о ком речь.

— Что?

— Ты. Влюблена. В Драко? — переспросила Паркинсон, насмешливо проговаривая каждое слово, как будто Гермионе было четыре года. — Если ты его любишь, тогда придётся взять себя в руки и сходить к алтарю ещё разок, дорогая.

Гермиона задумалась, хмуря брови. Любила ли она Драко? Сейчас, когда она вспомнила о нём, первым, что приходило на ум, был аромат его одеколона. Господи, как она любила его запах! Потом припомнила его руки с длинными ловкими пальцами; его улыбку, ту, которую он приберегал только для неё; его интеллект и сухой, саркастический юмор и, конечно, его глаза цвета расплавленного серебра.

— Я не знаю, Пэнс, — сказала Гермиона в конце концов. — Не думаю, что любовь напрямую зависит от брака или обязывает к нему. С меня достаточно прогулок к алтарю.

— Не думаю, что тебе удастся отвертеться. К тому же третий раз обычно бывает счастливым.

Пэнси сказала это как само собой разумеющееся, но тут же, словно ей что-то внезапно пришло в голову, прищурилась на Гермиону, и в голосе её сквозила настороженность:

— Я надеюсь, ты не собираешься отказать ему на глазах у всех? Он явно намеревается сделать это сегодня во время вечеринки... Грейнджер?

Гермиона почувствовала, как волна раздражения захлёстывает её.

— Именно это и бесит меня больше всего: он знает, что я не смогу отказать ему, когда столько людей вокруг будет глазеть на это представление. Хитрый, изворотливый змеёныш, — пробормотала она.

— Это приходит с опытом, дорогая, — Пэнси усмехнулась, — Подожди-ка здесь, я хочу померить другое платье, — добавила она и исчезла за дверью.

Гермиона вздохнула, скинула цепляющиеся за всё кружева и надела мантию. Спустя несколько минут Пэнси появилась, держа на вытянутых руках белоснежное облако из шёлка и гипюра.

— Пэнси, Бога ради, что... ЭТО?! — Гермиона вскрикнула от ужаса.

Подруга задорно усмехнулась.

— Я нашла тебе свадебное платье. Примерь-ка.

— Нет!

— Ой, да ладно, оно великолепно!

— Мне всё равно! Я не собираюсь его надевать, потому что мне уже до смерти надоели белые платья.

Лицо у Паркинсон стало совершенно мрачным, и она проворчала:

— Ты иногда такая зануда.

Пэнси уже повернулась, чтобы уйти в примерочную, но, сделав несколько шагов, передумала.

— Знаешь что, я его примерю. Скорей всего, мне никто не предложит выйти замуж и надеть такую красоту на мою свадьбу . Так хоть попробовать...

Гермиона, удивленная внезапной сменой настроения подруги, молча помогла застегнуть платье. Когда все перламутровые пуговицы уютно устроились в своих петельках, она взглянула в зеркало и восхищённо выдохнула:

— Боже мой! Ты потрясающе выглядишь! У меня прямо дух захватило!

Критично разглядывая себя в зеркале, Пэнси только пожала плечами в ответ. Внезапно Гермиона почувствовала себя эгоисткой, которая за своими стонами совершенно не обращала внимания на чувства подруги, и спросила:

— Пэнс, в чём дело?

Паркинсон кинула на неё нечитаемый взгляд и начала раздражённо расстёгивать пуговицы.

— Ничего.

Гермиона решила коснуться запретной темы и, собравшись с духом, поинтересовалась:

— Как долго вы с Блейзом вместе?

Ей было известно только, что до того, как Пэнси начала работать в Министерстве, парочка уже встречалась.

— Я не знаю, если брать с перерывами — около шести лет, может, чуть дольше.

Пэнси бросила платье на стул и надела свою мантию.

— Мерлин! Почему же он до сих пор не сделал предложение?

Это был риторический вопрос, конечно. Нежелание Блейза связывать себя брачными узами было хорошо известно в магических кругах.

— Потому что он мудак, вот почему, — сказала Пэнси. — Ладно, пойдем. Я решила, что надену чёрное платье.

— Почему?

— Чтобы показать, как я убита потерей ещё одной подруги, поддавшейся печально известным дьявольским узам брака.




В конце концов не Пэнси, а Гермиона нарядилась в красное платье. Почему-то оно показалось более подходящим к такому случаю, чем то, бледно-персиковое, которое она выбрала вначале. Гермиона прибыла в поместье с опозданием почти в час, в основном из-за расшалившихся нервов и вечных попыток укротить непослушные волосы.

Когда она, спотыкаясь, вывалилась из камина в тускло освещённую гостиную поместья, вечеринка, как и ожидалось, была уже в самом разгаре. Проклиная высоченные каблуки, Гермиона поспешила в сторону бального зала, ориентируясь на звуки голосов и смех. Но не успела сделать и несколько шагов, когда почувствовала, что сильная рука обвилась вокруг талии, и она оказалась прижата к крепкому мужскому телу. Приятный запах любимого одеколона обернул её уютным коконом, и Гермиона расслабилась в объятиях Драко, мгновенно забыв все тайные сомнения и заботы.

— Ты опоздала.

Он бормотал ей на ухо, а рука его в это время лениво рисовала круги на её животе, чувственно лаская сквозь красный шёлк платья.

— Извини, — шепнула Гермиона, откинув голову ему на грудь и наслаждаясь близостью.

Скользнув губами по шее, он оставил лёгкий поцелуй в мягкой ямочке над ключицей.

— Выглядишь сегодня изумительно.

Нежно посасывая мочку её уха, он стал ласкать языком чувствительную кожу, отчего Гермиона вздрогнула всем телом. Тихо простонав, она обвила руки вокруг сильной шеи и втянула его в глубокий поцелуй, на который Драко охотно ответил.

«Ну, вот почему он так невыносимо хорош в этом?» — ещё успела подумать она, прежде чем утонула в водовороте ощущений.

Между тем в бальном зале заиграла музыка, и мягкая сдержанная мелодия эхом отразилась в гостиной.

— Могу я пригласить тебя на танец? — спросил Драко, когда их губы наконец расстались, не дожидаясь ответа, крутанул её, выполняя пируэт из танго, и повёл в бальный зал.

Они величаво прошли между столиками с едой и остановились в центре зала. Вокруг покачивалось в танце довольно много пар, а десятки свечей, мерцающих под потолком, придавали атмосфере какое-то особенное, волшебное тепло, которое так нравилось Гермионе.

«Электричество определенно переоценивают», — подумала она.

Взгляд выхватил из толпы Люциуса и Нарциссу, изящно выполняющих ряд продуманных шагов и движений, и она улыбнулась. Эта пара излучала такое умиротворение, что сердце у Гермионы невольно сжалось от тоски. Сможет ли она когда-нибудь испытать нечто подобное? Вздохнув, она перевела взгляд на Пэнси и Блейза, которые слились в совершенно нескромном танце.

— Эти двое совсем совесть потеряли, — усмехнулся Драко. — Ну же, давай покажем им, как это делается.

Его руки сжали Гермиону в собственнических объятьях, и Малфой повёл её в танце с той обманчивой лёгкостью, которая достигается только постоянной практикой.

Увы, Гермиона не могла, как следует, насладиться моментом. Чёрное платье Пэнси вернуло её в реальность, и беспокойство и досада нахлынули с новой силой. Не в состоянии контролировать себя, она чуть отстранилась, глядя Драко в лицо и пытаясь понять его душевное состояние. Увы, если он и нервничал, то никак это не показывал, потому что лицо его было абсолютно непроницаемо. На мгновение ей почудилось, что за маской спокойствия промелькнул отблеск какого-то чувства, но Гермиона решила, что, скорей всего, это было отражение её собственной тревоги.

— С тобой все в порядке? — спросил Драко, резко останавливая танец. — Ты кажешься несколько... несколько взвинченной.

Гермиона настолько погрузилась в собственные заботы и размышления, что вопрос застал её врасплох.

— Я в порядке, — поспешила она ответить. — Пожалуй, мне нужно немного отдохнуть: я хочу пить, и эти каблуки меня просто убивают.

Она была не готова к его вопросам, поэтому и сама почувствовала, что ответ прозвучал неубедительно.

Драко прищурился и некоторое время смотрел на неё задумчиво, а возможно даже и подозрительно, но после неловкой паузы согласился:

— Конечно.

Они уже собирались направиться к столикам, когда музыка резко умолкла, а количество парящих свечей увеличилось вдвое, наполняя зал ярким светом. Драко пробормотал что-то себе под нос, а потом, глядя ей в глаза, сказал:

— Прости. Я скоро вернусь.

Развернувшись на каблуках, он куда-то заспешил. Гермиона наблюдала, как он пробирается сквозь толпу, а сердце её неистово колотилось в груди.

— Дамы и господа, прошу вашего внимания, пожалуйста.

Словно сквозь вату Гермиона услышала спокойный голос Люциуса и заметила спешащую к ней Паркинсон.

«Боже!» — мелькнуло в её голове.

— Ну, подруга, понеслось! Ты готова? — возбуждённо пробормотала Пэнси, как только оказалась рядом.

— Нет! — выпалила Гермиона.

Оглянувшись вокруг, она и вовсе запаниковала: в центре зала остались только они с Пэнси, все гости разошлись и встали кругом. И тут она увидела Драко и Блейза, энергично шагающих в их сторону.

— Мерлин, они так сексуальны, — одними губами произнесла Пэнси.

Гермионе пришлось согласиться: Драко был невероятно красив... А его глаза...

— О чёрт, — прошептала она и приготовилась.

Она знала наверняка, что не собирается отвергать его предложение: слишком далеко всё зашло, чтобы в последний момент Гермиона позволила себе струсить.

То, что случилось дальше, было полной неожиданностью и для Пэнси, и для неё, а возможно, и для некоторых гостей. Как и ожидалось, дойдя до девушек, один из молодых людей преклонил колено. Но это был не Драко!

Как в тумане Гермиона наблюдала за Блейзом, который ослепительно улыбнулся своей девушке и низким тягучим голосом произнёс:

— Ну вот, солнышко, я наконец готов покориться. Окажешь ли ты мне честь?

Он сделал эффектную паузу и вытянул руку в направлении Драко, который ловко выудил из кармана и подал небольшую бархатную коробочку. Блез, щёлкнув замочком, открыл её, и у Гермионы в голове заезженной пластинкой стала повторяться только одна мысль:

«Рон был прав. Кольцо, на самом деле, охренительно блестящее».

— Я люблю тебя, детка... Любил все эти годы. — Блейз заговорил снова, его улыбка исчезла, и лицо вдруг стало очень серьёзным. — Ты — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Выйдешь за меня, дорогая?

Пэнси ахнула, а потом, кажется, всхлипнула.

— Много же тебе потребовалось времени, чтобы понять это, бессердечный ублюдок, — сказала она после паузы дрожащим голосом.

— Так ты согласна?

— Да.

Гости встретили согласие Пэнси громкими возгласами и рукоплесканиями. Блейз надел ей на палец кольцо, поднялся, и они снова слились в совершенно неприличных объятиях, которые на этот раз были увенчаны ещё и колоритной версией французского поцелуя.

Оставшаяся часть вечеринки прошла как в тумане. Гермиона пила, танцевала и даже смеялась, но как-то через силу, сама не понимая, почему ей вдруг стало так грустно. Первая, лучшая её половина была искренне рада за Пэнси, но вот вторая... Вторая половина точно была недовольна ситуацией. Откровенно говоря, несмотря на все её опасения и сомнения по поводу брака, сейчас она чувствовала себя разочарованной, оставшейся в дураках и... и вдобавок туфли просто убивали её, сил уже не было терпеть! Но хуже всего было то, что Драко, похоже, заметил её состояние. Он ничего не говорил, но Гермиона постоянно ловила на себе задумчивый взгляд серых глаз.

Два часа спустя, когда Малфой проводил последнего гостя, Гермиона, сняв наконец осточертевшие туфли, медленно поковыляла к камину. Она даже подумала, не удрать ли тайком, но Драко поймал её, лишая этой возможности. Не говоря ни слова, он повернул Гермиону к себе, прижал к каминной полке, а потом обхватил ладонями лицо и обрушился на её губы горячим, страстным поцелуем. Когда уже не хватало дыхания, грудь вздымалась часто и тяжело, а губы опухли от пьянящих поцелуев, Гермиона, наконец, смогла отступить и, взглянув на него, встретилась с таким напряжённым пылающим взглядом, что у неё дыхание перехватило.

— Я хочу показать тебе кое-что, — сказал Драко и повлёк её к камину.

Спустя несколько секунд они вышли в незнакомую комнату, и Гермиона недоумённо и вопросительно посмотрел на Малфоя.

— Где мы?

— В новом доме, на который ты засматривалась из окон своей квартиры.

— Ой!

Она и правда частенько любовалась этим домом, хотя даже не могла объяснить, чем он ей понравился.

— И зачем мы здесь? — спросила она осторожно.

И вот, наконец, проступила та нервозность, которую Драко так тщательно прятал от неё. Гермиона могла поклясться, что рука, лежащая на талии, задрожала, а взгляд лихорадочно заметался по её лицу. Мерлин, она никогда не видела его таким уязвимым!

— Я купил его... для нас.

Минуту, показавшуюся вечностью, она только и могла, что моргать и хватать ртом воздух.

— Ты... что? — наконец смогла она выдохнуть.

— Я надеялся, что... Может быть... Ты готова попробовать ещё раз.

Резким движением Драко провёл рукой по своим волосам и наклонился к ней так близко, что их лбы соприкоснулись.

— Я люблю тебя, Грейнджер, — произнёс он хриплым от волнения голосом. — Я люблю твои нелепые волосы, твои смешные маленькие ступни, и, что самое ужасное, я люблю эти твои окаянные мозги. Мне нравится, как легко краснеет кончик твоего носа, когда тебе холодно, и как ты закрываешь глаза, когда пьёшь горячий шоколад. Мне нравится то, что ты не можешь ходить на высоких каблуках более трёх часов. Я... Я просто люблю тебя.

Он умолк, задыхаясь так, словно только что пробежал марафон, и сверлил её взбудораженным взглядом серых глаз.

— Я... — Гермиона всхлипнула, не в силах продолжать.

Её сердце было настолько полно чувствами, а все слова казалось такими ничтожными и неуместными, что она просто не могла найти те самые, правильные.

Драко хмыкнул и чуть отстранился.

— Я лишил тебя дара речи, Грейнджер? Думаю, я первый, кому это удалось. Но, полагаю, ты всё поняла? Я хочу, чтобы всю мою жизнь ты была рядом, делилась бедами и радостями, и чтобы умерли мы в один день.

Потрясённая Гермиона отказалась от безуспешных попыток найти нужные слова: красноречие подвело её в такой важный момент. Она просто судорожно вцепилась в его невероятно шелковистые волосы, подтянула поближе его голову и прошептала на ухо:

— У нас здесь есть спальня?