Сжимая в руках палочку подруги, Ева неслась по коридору навстречу бабушке, мысленно прокручивая увиденное.
Она всегда знала, что Аяно умеет обращаться с катаной, ещё в самом детстве, когда она её только встретила. Но ей и в голову не приходило, что Аяно могла так просто убить кого-то. Её пробрала дрожь от этой мысли.
В этом и состояла невидимая пропасть между ними. Аяно и вся её семья имели совершенно иное представление об убийстве человека. Они не считали это преступлением против природы, зато принимали это за непоколебимый долг, который необходимо было исполнить. Выбора между спасением души и этим долгом даже не стояло.
Таков был закон их семьи.
Ева на мгновение испытала смесь жалости и злости. Ни Аяно, ни Драко она так и не смогла помочь...
Она угодила в гущу сражения. По пути ей попался Снейп, бегущий в сторону Астрономической башни, и на какое-то время Ева застопорилась, вспоминая предупреждение Гарри. Но пролетевшее мимо неё заклинание заставило продолжить путь. Она видела Джинни и Полумну, сражающихся против какого-то светловолосого Пожирателя, Невилла, сражающегося с Долоховым. Вокруг было сплошное месиво из крови, пыли, летящих камней и вскриков, полных боли.
— Ева, берегись!
Девушка инстинктивно пригнулась: одно из заклинаний, которые во все стороны разбрасывал белобрысый бугай, чуть было не попало в неё.
Ева обернулась, но Рон, окликнувший её, уже сцепился с новым противником. Тоненько улыбнувшись, девушка бросилась с лестнице.
Осталось всего ничего, и вот она! Миссис Блэк была прямо у неё перед глазами. Пожилая женщина с завидной резвостью сражалась с Редсебом. Их противостояние напоминало смесь фехтования и тенниса, и судя по сосредоточенному лицу молодого Пожирателя, сражаться с женщиной ему было тяжело.
Ева решила усложнить ему задачу.
Излюбленное заклинание невидимого хлыста ударило мужчину по шее, и он, вкрикнув, отскочил, бросив резкий взгляд на девушку. Та, направляя на него палочку, стремительно подбежала к бабушке.
— Что это ты тут делаешь? — мгновенно разозлилась миссис Блэк, тяжело дыша. — Ты должна была вернуться в гостиную!
— Ну уж нет! — пропыхтела Ева, вставая рядом с женщиной. — Одну я тебя не оставлю с ним!
Редсеб, убрав руку с шеи, выпрямился. Он был абсолютно спокоен, как и всегда, только в глазах его было какое-то беспокойство. Или же это было плодом воображения Евы.
— Ты пришла слишком рано, Ева, — мягко сказал он, и никто не успел понять, почему он это сказал.
Пожилая женщина вдруг сложилась пополам: с диким криком она схватилась за голову.
— Нет! — не своим от ужаса голосом закричала Ева, но её отбросило от женщины прежде, чем она успела что-либо предпринять. Веревки подобно змеям обвились вокруг её рук и ног, пригвождая к земле. Стоя на коленях, она всеми силами пыталась вырваться, дергаясь и крича от невыносимой картины, которую видела, но всё было бесполезно.
От тени оторвалась черная фигура с вытянутой рукой, в которой была черная волшебная палочка. Эту палочку Ева помнила очень хорошо, ведь она принесла ей немало боли в прошлом году. С совершенной ненавистью она посмотрела в черные глаза своего отца, Элайджи Хейга.
***
— Как тебя зовут? — сверкая глазами, спросил Иизакки.
— Кавагучи Аяно, — ответила японка, проходя в помещение. — И это имя ты запомнишь.
Она встала в боевую стойку. В одной руке она держала катану, в другой, которую завела за спину, саю — ножны для меча. Иизакки глядел на девушку, как пятилетний ребенок, углядевший за витриной магазина самую красивую и дорогую игрушку, однако эти черты не делали его краше. Наоборот — он стал казаться ещё более помешанным, как прежде.
Аяно это, однако, не пугало.
— Ты нравишься мне, Кавагучи Аяно, — вкрадчиво проговорил молодой мужчина, разглядывая её с головы до ног плотоядным взглядом. — Убить человека в шестнадцать лет, без тени сомнения, без малейшей эмоции на лице — выше всяких похвал. Ты убивала раньше, девочка?
Вместо ответа японка совершила выпад, и лезвие меча прошлось всего в милиметре от уха Иизакки. На мгновение в его глазах промелькнул испуг, но затем он улыбнулся.
— Мимо, — шепнул он, глядя на Аяно.
Лицо той было непроницаемо.
— Нет, — спокойно ответила она.
В следующее мгновение Маллиган заорал не своим голосом и отшатнулся, схватившись за окровавленное ухо.
— Что за хрень? — взвыл он, касаясь раны и поглядывая на руки в крови. — Ты же промахнулась!
— Я не промахиваюсь, — сказала Аяно и, не дав противнику передышки, бросилась к нему. Иизакки среагировал молниеносно: пустил неизвестное заклинание, но японка согнула ноги в коленях, словно собиралась подпрыгнуть, и взмахнула катаной, словно разрубая перед собой невидимого противника. Остатки заклинания растворились в воздухе.
Какое-то время было очень тихо, до звона в ушах, а затем раздались рванные смешки. С несчастным и испуганным лицом Маллиган смотрел в черные глаза японки и впервые за очень долгое время испытывал то, что не надеялся уже когда-либо испытать.
Страх.
Иизакки истерически расхохотался, выпучив глаза, а затем резко вскочил на ноги. Он был испуган до смерти, но и также невероятно счастлив, ведь в этот самый момент почувствовал себя невероятно живым. Аяно выпрямилась, взгляд её стал жестче.
Секунду они глядели друг другу в глаза, а в следующую сцепились в смертельной хватке.
***
Иизакки был повержен. Распластавшись на полу, он отхаркивался кровью, бешеными глазами поглядывая на черный приближающийся силуэт.
— Я не ошибся с самого начала! — выкрикнул он, с трудом отползая к выходу. — Ты умеешь пропускать магию через оружие, как это делали твои предки!
Аяно вышла на свет, держа в руке лишь одну катану. Её сая лежала неподалеку разбитая вдребезги, но это не убавило сил девушки.
— Именно поэтому мои заклинания не действуют! — продолжал Иизакки, голос которого становился всё выше от отчаяния. — Они сталкиваются с мечом, с неодушевленным предметом, и не достигают цели! Нет! Убирайся!
Он вновь послал заклинание в Аяно, но та одним взмахом катаны выбила оружие из рук Пожирателя. Палочка отлетела в сторону и сломалась пополам. Маллиган был безоружен, и теперь жалобно хныкал, словно дитя, испуганно глядя на японку.
Она пугала его больше с каждым разом. И даже теперь на её лице не отображались эмоции. Аяно была близко, но в то же время далеко. Его нож, которым он владел достаточно искусно, валялся в стороне таким же разломанным, как и палочка: оба они не выдержали сражения с японским мечом, который от пропускаемой через него магии становился острее и мощнее прежнего.
Лязг лезвия по парте, и Иизакки, глотая слезы, сдавленно загоготал. Он трясся, словно осиновый лист.
— Иизакки Маллиган, — её голос напоминал скрежет её оружия в пустом кабинете, — ты мешал нам всем слишком долго. Ты удостаиваешься честью быть убитым "тсумэ". Пора прощаться.
Она замахнулась оружием, но мужчина, неожиданно найдя в себе силы, перевернулся и бросился прочь, хоть окровавленная нога не придавала ему скорости.
— Ну уж нет, — процедила девушка, бросившись за ним, но у самого выхода её внезапно остановили.
— Не надо! — крикнул кто-то, но Аяно готова была уничтожить в этот момент любого, кто решил бы помешать ей. Не глядя назад, она резанула катаной, но оно вдруг с лязгом впечаталась во что-то твердое.
Озлобленная девушка обернулась и замерла, глядя на то, как лезвие её оружия сдерживала рука... сделанная полностью из металла.
От изумления Кавагучи позабыла о сбежавшем противнике.
— Вы ещё кто? — выдохнула она, мгновенно высвободив своё оружие из хватки незнакомца.
— Меня зовут Айзекс, — спокойно сказал мужчина, опуская руку. Металлическая кисть руки тихонько заскрежетала. — Мою жену — Одри.
— Мы пришли сюда на помощь Еве, — сказала маленькая женщина, показавшись из-за его спины. — Где она?
***
Пожиратель, взглянув на пожилую женщину, опустил руку; крики тут же прекратились. Заклинание перестало действовать, но миссис Блэк всё ещё лежала на боку, прерывисто дыша. Одни лишь серые глаза горели таким неукротимым огнем, что Элайджа Хейг должен был сгореть дотла на месте. Но в реальной жизни он был цел и невредим.
Что-то в нём изменилось с тех пор, как девушка видела его в последний раз. Год назад он был несдержанным психом, похожим больше на Иизакки, сейчас же в нём было какое-то убийственное спокойствие, от которого внутри всё покрывалось льдом.
Еву же раздирала совокупность ярости и страха, что как только он сделал шаг вперед к миссис Блэк, она забилась с новой силой, сцепив от злости челюсти.
— Госпожа Блэк, — в голосе Элайджи скользнул намек на какое-то сожаление. — Очень жаль, я не узнал вас издалека.
— Если бы узнал, я бы мучилась на секунду больше? — женщина трясущимися руками принялась подниматься, но голос её был необычно твердым. По щекам Евы потекли злые слезы от этого зрелища.
— Нет, — спокойно ответил мужчина, не обращая внимания на свою дочь. — Вы единственный человек, которого я бы не хотел мучить.
— Занятно, ведь ты причинил мне боли больше, чем кто-либо в этом мире, — сказала женщина, поднимаясь на ноги. Стояла она очень нетвердо, но стояла изо всех сил, держа голову высоко и гордо. — Но твоя жалость мне не нужна.
— Понимаю, — спокойно сказал Элайджа.
Он взглянул на Еву, которая сразу же прекратила биться. Как бы сильно она не ненавидела это в этот момент, страх перед ним был живее всех живых.
— Увы, похоже, вы привязались к моей дочери, — сказал Элайджа, не спуская с девушки немигающего взгляда.
— Я сделала то, что должен был делать ты с самого её рождения, — сказала миссис Блэк. — Но ты не принес ей ничего, кроме боли. Ни крохи любви или нежности, которые она заслуживала получать от своего отца.
Девушка дрожала от переполнявших её эмоций, и на лице у неё блестели дорожки слез.
— Это верно, — согласился Элайджа. — И эту ошибку я должен был исправить уже очень давно.
Он шагнул в направлении Евы, и в этот момент миссис Блэк сделала молниеносный выпад, но, из-за того, что ей было всё ещё больно стоять, промахнулась. Зеленая вспышка пролетела мимо Элайджи, исчезнув в кромешной тьме. Это промашка стоила дорогого.
Элайджа лениво махнул палочкой, и женщину тут же связали веревки такие же, как и саму Еву. Миссис Блэк рухнула на землю, изнемогая от боли.
— Прекрати мучить её, ты, чудовище!
Элайджа резко обернулся к дочери, которая, заливаясь слезами, глядела то на него, то на бабушку.
— Ты меня хотел убить все эти годы, монстр, так убей же, черт тебя возьми! Ты и так убил достаточно! Убил невинных людей, свою музыку, убил самого себя! Так убей в последний раз и катись отсюда к Мерлиновой матери и никогда не возвращайся! Ты больше ничего не способен принести, кроме боли!
Нависло напряженное молчание.
— «... свою музыку, убил самого себя»? — повторил Элайджа, сощурившись. — Значит, ты слышала мои этюды. И где же ты их взяла?
Ева не отвечала ему, стиснув губы, но Хейг только лишь жестко усмехнулся.
— Первые люди, которых я убил, были семьи волшебников, — Элайджа говорил тихо, но, тем не менее, все присутствующие слышали каждое его слово. — Они зверски убили твою мать прямо в нашем доме. Знаешь, каждые из них оказались грязнокровками, все до единого, и это о многом говорит. Я убил их, — мужчина сделал шаг к дочери, и миссис Блэк забеспокоилась, — но перед этим каждого члена их семьи, чтобы они почувствовали то же, что чувствовал я когда-то. Мне было приятно их убивать, Ева.
Он вырос над дочерью, глядя на неё сверху вниз немигающим взглядом.
— А после её смерти я узнал, что Иннанель... — больные слова даже после стольких лет застревали у него в горле, — не была мне верна. Вся моя месть потеряла всякий смысл, когда правда вылезла наружу. Хочешь знать, что я чувствовал в этот момент?
Он поднял на неё волшебную палочку, нацелив прямо в лоб.
— Это, — тихо сказал он. — Иннанель убила меня тогда.
Больше он ничего не говорил. Секунды, отпущенные Еве, текли очень медленно, а сердце билось всё быстрее и быстрее, словно хотело жить ещё больше, сильнее, быстрее!
Не в силах справиться со своим страхом, она трусливо закрыла глаза. Вся правда свалилась на неё подобно лезвию гильотины.
Ничего не происходило ровно секунду.
Затем все услышали быстрые шаги. Ева открыла глаза, и в этот момент произошло несколько вещей. В её сознании всё происходило словно в замедленной съемке.
Краем глаза она заметила движение: миссис Блэк незаметно для всех освободилась от пут и поднялась на ноги, она направила палочку на бывшего зятя.
Из-за поворота выскочил насмерть перепуганный и окровавленный Иизакки с её палочкой в руках, и его взгляд сразу же напоролся на миссис Блэк.
Он направил руку на неё.
Ева видела, как его губы произносят заклинание, и хоть она не слышала его, она понимала.
Она чувствовала.
Она пронзительно закричала прежде, чем зеленый луч добрался до цели. И прежде, чем пожилая женщина словно подкошенное топором дерево, рухнула на землю.
Время остановилось.
Ева глядела на миссис Блэк, а она — на внучку, но девушка видела, как стремительно стекленеет её взгляд...
Всё было словно в тумане.
Она услышала такой дикий крик, словно где-то поблизости было смертельно раненное животное, и не сразу поняла, что кричит она сама. Природа, словно ошалевшая от чудовищного преступления, взметнула настоящий ураган, в центре которого сидела Ева. Её противники отлетели от неё на несколько метров, но это девушку не волновало. Она кричала, сдирая с себя веревки ранее её сковавшие, и как только почувствовала свободу, то в два шага ринулась к женщине и перевернула её на спину, словно надеясь, что это было простым оцепенением. Но в глубине души она чувствовала, что это безнадежно.
Миссис Блэк широко открытыми глазами глядела в ночное небо. Она была неподвижна и больше никогда не сможет вздохнуть полной грудью.
И девушка поняла это окончательно.
Заливаясь слезами, Ева уткнулась лицом в её грудь и, сжав воротник мантии до боли в пальцах, зашлась безутешным воем.
Это был черный-черный день, который Ева почти не помнила, потому что ей едва исполнилось четыре и потому, что это был один из самых ужасных дней.
Миссис Блэк и девочка возвращались из дома на площади Гриммо, где проходили похороны Сагитты Хейг (Блэк), дочери миссис Блэк. Это было одним из самых тяжелых испытаний для Лиры и для Евы — появиться среди семьи, которая их не очень-то жалует. Вальбурга Блэк после смерти Альфарда, мужа и потери обоих сыновей стала совсем плоха, и миссис Блэк чувствовала, что совсем скоро состоятся новые похороны.
Впрочем, Вальбурга не упустила возможности ткнуть каждого гостя лицом в грязь. То же самое произошло и в этот раз.
Лира Блэк вдруг остановилась, услышав всхлип. Повернув голову, пожилая женщина увидела, как маленькая Ева зарылась лицом в шарф, всеми силами стараясь не показывать своего лица, но она видела, как плечи девочки вздрогнули.
Миссис Блэк присела на корточки, коснувшись рукой щеки девочки. Та, сдавленно всхлипывая, подняла на неё глаза, полные слез. Её губы дрожали. Женщина должно быть решила, что похороны для маленькой девочки — слишком тягостное событие, а потому пожалела, что взяла её с собой.
— Почему ты плачешь, Ева? — мягко спросила она.
Ева явно не знала, как выразить словами то, что накопилось у неё в душе.
— Они сказали… что ты не моя бабушка, — заикаясь, проговорила девочка дрожащими губами. — Они сказали, что ты не любишь меня, потому что мой папа убийца... Он убил тетю Сагитту!
Не в силах сдерживаться, она расплакалась, закрыв лицо ладонями. Женщина, не выдержав, прижала Еву к себе так сильно, как только могла, несмотря на то, что ей самой было больно, как никогда. Чувствуя, как детское тельце содрогается от рыданий, она зажмурила глаза. Отвращение к семье мужа потоком влилось в неё, и она чувствовала в этот момент как никогда остро, что эта девочка ей роднее всех в мире, несмотря ни на что.
Они были одни в этом огромном и жестоком мире. Теперь уж наверняка.
— Никогда не думай об этом, моя милая, — сказала женщина, поглаживая Еву по спине. — Не думай об этом ни секунды, потому что эти люди ничего не знают о нас. Ни о тебе, ни обо мне. Ты моя и только моя внучка. И ничья больше.
Она была стойкой, сильной, повидавшая многое и испытавшая сильнейшую боль, и казалось, что никто уже не мог причинить ей боли, но глядя на то, как слова злых людей расстроили её внучку, сердце просто разрывалось. Лира Блэк обняла девочку крепче, прижав её головку к себе, желая того, чтобы эти объятия могли защитить её от всех бед и напастей.
Вот, какой была Лира Блэк. Белой львицей, защищающей своего волчонка.
***
— Альбус, я знаю, как никто, какие строгие законы в Хогвартсе, но вы должны понять — ей грозит опасность.
Еве десять, и она притаилась за приоткрытой дверью. Маленькое сердечко колотилось от волнения. Ещё бы, в библиотеке сидит не кто-то там, а сам Альбус Дамблдор! У Евы целых шесть карточек от шоколадных лягушек с директором Хогвартса!
Как она мечтала попасть туда! Бабушка рассказывала много разных историй про это место. Про страшных каменных горгулий, про столы, наполненных самыми изысканными вкусностями, небо над потолком Большого зала, Запретный лес, в котором живут фантастические твари... Ева помнила каждую из этих историй, они снились ей чуть ли не каждую ночь, и вот пожилой сребробородый директор этой школы находится у неё дома! С ума сойти!
— Расскажи мне, что происходит, Лира, — спокойно сказал Дамблдор. — Почему это дитя так важно для тебя?
— У неё никого больше нет, — сказала женщина, взглянув в сторону. — Собственный отец желает ей смерти, её настоящая мать, возможно, мертва, а моя дочь Сагитта не сумела заменить её... А я люблю эту девочку, словно вторую дочь. Я не хочу, чтобы она пострадала.
— Элайджа Хейг находится в Азкабане, насколько мне известно. Что в таком случае угрожает юной Еве?
Девочка заволновалась пуще прежнего. Она знала, что именно сейчас ответит миссис Блэк.
— Маллиган, — просто сказала она.
Повисло недолгое молчание. Ева вцепилась в дверной косяк.
— Эти безумцы готовы далеко зайти ради Евы. Они даже отправилась в Африку за ней, потому что сочли, что там она в меньшей безопасности, и были правы. Чудовищная случайность, что Ева ушла гулять тогда к реке; если бы она осталась в деревне, то погибла бы вместе с остальными.
Дамблдор выглядел более чем мрачным, слушая пожилую женщину.
— Вот значит, почему они объявились.
— Да, всё дело в ней. Поэтому я прошу вас, Альбус, сделайте исключение ради неё, иначе они до неё доберутся и убьют. Я постоянно в разъездах, и все эти годы Ева путешествовала со мной, но больше это не может продолжаться. До поступления в Хогвартс ей остался ровно год... а я боюсь, что этот год она не переживет.
Маленькая Ева, слушающая двух волшебников, внезапно икнула, но тут же захлопнула рот. Дамблдор и бабуля повернулись к ней, и как бы не была напряженна ситуация мгновение назад, на лицах обоих мелькнули улыбки.
В тот день она получила своё собственное письмо о зачислении в Хогвартс, чему была несказанно удивлена и рада. А потом хвасталась, что письмо ей пришло не совиной почтой, а вручил его сам директор школы!
Это письмо она хранила по сей день.
***
— Бабушка? — воскликнула Ева и, сбежав по ступенькам, угодила в её объятия.
Это был третий курс, середина ноября. Ева как раз спускалась с ужина с небольшим свертком еды, как вдруг встретилась с бабушкой. Удивлению Евы не было предела.
— Что ты тут делаешь? — с легким подозрением спросила девочка. Не иначе, как вчера она схлопотала замечание от профессора Снейпа.
— Добрый вечер, дорогая, — слабо улыбнувшись, сказала женщина, проведя морщинистой рукой по щеке внучки. — У меня тут в Хогвартсе было кое-какое дело, а сейчас, я надеюсь, ты мне поможешь.
— Это чем же?
Миссис Блэк улыбнулась, но улыбка у неё получилась совсем невеселая. Ева знала эту улыбку: так женщина улыбалась в министерстве из вежливости, не от души. Ей стало не по себе.
— Ты писала, что в Хогвартсе появился большой черный пес, — ласково сказала женщина. — Мне бы хотелось на него взглянуть!
— На Оджи? — недоуменно спросила девушка. — Зачем?
— Из чистого любопытства, — мягко сказала женщина, но вот в глазах ее мягкости не было и подавно. Ева начала волноваться.
— Что произошло, бабуля? — тихо спросила она.
Миссис Блэк рассмеялась.
— Ничего страшного, уверяю тебя. Давай сходим вместе, накормим твою собаку. Вдруг я захочу взять его в наш дом!
Ева, умасленная последним предложением, пошла с бабушкой к Гремучей иве, однако всё равно беспокоилась. Несмотря на абсурдность этого предположения, ей почему-то показалось, что миссис Блэк прибыла в Хогвартс именно поэтому.
Они спустились во двор, пройдясь сквозь арочный свод, и вышли прямо на полянку к Гремучей иве. Неподалеку от неё большой лохматый пес уже ждал девочку, виляя хвостом. Он уже знал, что если приходить сюда каждый вечер к семи часам, то девочка по имени Ева всегда его накормит.
— Привет, Оджи! — обрадовалась Ева, ускоряя шаг. Пес поднялся, завилял хвостом, но потом вдруг резко замер, как вкопанный, и его хвост сразу упал. Он увидел спутника Евы.
Какое-то мгновение Лира Блэк и черная собака смотрели друг на друга. А затем пес ломанулся в чащи Запретного леса, а миссис Блэк (о, боже!) выхватила палочку и ринулась за ним.
— Что ты делаешь? — вскричала Ева, выронив от удивления еду. — Что ты делаешь?!
Но миссис Блэк уже скрылась в чаще. Ева бегом за ней.
Ломая ветки и задыхаясь от бега, она услышала совсем рядом собачий визг, от которого у неё внутри всё разом похолодело, и бросилась туда, откуда он доносился.
Когда она нашла бабушку и пса, то как раз стала свидетелем того, как огромный черный пес превращается в человека. Ева была так глубоко ошеломлена, что замерла неподалеку, глядя на эту картинку.
Оджи был вовсе не псом. Оджи был человеком.
— Ну здравствуй, Сириус, — сухо сказала миссис Блэк, держа мужчину на прицеле волшебной палочки.
Ева вздрогнула от этого имени, взглянув на бабушку, а затем на мужчину. Это и в самом деле был он.
Сириус Блэк, не сводя взгляда с Лиры Блэк, неспешно поднялся на ноги. Выглядел он ещё ужаснее, чем на фотографии в газете: ужасно измученный, оголодавший и грязный. Но глядя на него, Ева не испытывала отвращения или страха, наоборот — жалость.
— Когда моя внучка написала мне о том, что вокруг неё ошивается большой черный пес, я сразу поняла, в чём дело, — голос миссис Блэк был непривычно твердым и жестким. — Было не очень разумным пытаться совершать свои злодеяния, кушая еду из рук девочки, которая живет с твоей тетей, Блэк.
— Ты хорошо воспитала эту девочку, — буркнул Сириус, и от его голоса у Евы пробежали мурашки. Словно что-то давно забытое коснулось её сознания. — Она единственная, кому интересна судьба беспризорного пса.
— Я плохой воспитатель, — отрезала женщина. — Ведь моя внучка подвергала себя смертельной опасности на протяжении двух с половиной месяцев, а мой племянник предал друзей, убил людей и сбежал из Азкабана, чтобы убить маленького Поттера.
— В ней ты не ошиблась, — тихо сказал Блэк, кивнув на девочку. — Ей бы я никогда не причинил боли. Только не ей или Гарри.
— Пока в этом нет надобности, — тут же возразила Лира. — Впрочем, кое в чём ты прав. Больше ты не сможешь причинить им боли.
— Послушай... — хрипло начал Сириус, но миссис Блэк покачала головой.
— Нет, Сириус, — непоколебимо сказала женщина. Её рука дрожала. — Кончилось то время, когда ты мог рассказать мне о своих переживаниях, а я тебя выслушать. Всё кончилось, Сириус.
Наверное, она и в правду готова была покончить со своим племянником раз и навсегда, но ей помешали. Ева буквально повисла у неё на руке, умоляюще глядя в глаза пожилой женщине.
— Не надо, подожди! — воскликнула она, вцепившись в её руку. — Он же столько раз мог убить меня, если бы только захотел, а он спасал меня! От старшекурсников, от щенка рейема, который хотел загрызть меня во время урока!
— Это неважно, — жестко сказала миссис Блэк.
— Нет, важно! Хотя бы послушай, что он скажет!
Ева на мгновение обернулась, взглянув на Сириуса Блэка. Теперь он смотрел на неё так, словно увидел впервые. Этот взгляд она запомнит навсегда.
Этот поступок тогда изменил многое. Сириус сумел убедить двух людей в своей невиновности. Миссис Блэк вернула себе любимого племянника, а Ева обрела первого друга, а затем и настоящего отца. В тот день доброта Лиры Блэк, благодаря которой она приютила чужого ребенка, вернулась к ней вдвойне.
***
Ева лежала на коленях у миссис Блэк с закрытыми глазами, получая удовольствие от того, как пожилая женщина перебирает её пряди. Миссис Блэк давно решила, что она спит, но девушка только притворялась.
Это было тёплое Рождество, первое и последнее, которая Ева проводила в компании Сириуса — на пятом курсе.
И вот он не заставил себя ждать — Сириус плюхнулся с бокалом медовухи в соседнее кресло. Чуть-чуть приоткрыв один глаз, Ева увидела, как он глядит на неё с улыбкой.
— Она спит? — тихо спросил он.
— Похоже на то, — Ева буквально слышала, как пожилая женщина улыбается.
— Ну и замечательно, — кивнул Сириус. — Что там на свободе интересного? — как бы между прочим спросил он.
— Так же, как и всегда, без изменений, — ответила женщина. — Сириус, послушай, тебе необязательно быть здесь. Ты можешь жить у меня.
— Всё нормально, — привычно сказал Блэк, не желая показывать слабину, но Ева всё равно слышала, как его голос стал более мрачным. — У тебя постоянно кто-то появляется в доме, а здесь... никого.
— Я поговорю с Дамблдором ещё раз, — твердо сказала миссис Блэк, и Сириус спорить не стал. Он знал, как и Ева, что это заведомо гиблое дело.
Некоторое время они дружно молчали, каждый погрузившись в свои мысли. Сириус на какое-то время помрачнел, после чего отпил из бокала, словно хотел запить медовухой все свои открывшиеся раны от времяпровождения в злополучном доме.
— Почему ты так привязался к Еве? — спросила вдруг миссис Блэк. — Мне всегда было интересно узнать, что ты в ней такого увидел, когда она училась на третьем курсе.
Ева заинтересовалась и принялась ещё сильнее делать вид, что она спит.
— Я же знал, кто её бабушка, — вяло ответил Сириус. — Поэтому и привязался.
— Не увиливай, Блэк, — мягко сказала женщина. — Ты никогда не был так уж силен в легилименции. Есть же ещё какая-то причина? Ты всегда относился к ней по-особенному.
Сириус помолчал какое-то время, затем сказал:
— Я хорошо знал её отца.
— А-а, этого, — голос миссис Блэк сразу опустился вниз на несколько градусов.
— Да, его. Когда я увидел Еву впервые... мне было интересно, несколько сильно она похожа на своего отца.
— И что же, похожа?
— Ни капли, — твердо сказал Сириус.
Они помолчали какое-то время, затем Лира Блэк спросила:
— А что насчет её матери, Сириус? Есть идеи, кто это может быть?
Сириус не отвечал, и обстановка становилось слегка напряженной. Ева так волновалась, что хотела открыть глаза, но этого не понадобилось.
— Никаких, — сказал Сириус таким тоном, какого девушка от него ни разу не слышала, и покинул их.
Сириус никогда не был объективен. Ненавидя её отца, он не желал признавать, что Ева похожа на него куда больше, чем на ту, в которую он был влюблен когда-то. Куда проще ему было поверить в то, что Ева её копия.
Совсем как Элайдже Хейгу.
***
— Сириус?...Что это? — спросила Ева. Мерцающая небесно-голубая жидкость колыхнулась во флаконе, который Ева держала в руках.
Мужчина обернулся, и такого взгляда как в этот момент, Ева не видела никогда. Блэк сглотнул, отведя взгляд.
— Зелье... которое помогает.
Легкая тревога поднялась в девушке.
— Помогает чем? — тихо спросила она, опустив руку. Сириус забрал флакон, взглянув на него так, словно в нём было нечто, приносящее боль.
— Ева! Очнись! — Так чем? — спросила она. Сириус посмотрел ей в глаза.
— Не смей умирать, слышишь?! — Видеть близких.
Картинка вновь пропала, и на мгновение девушка почувствовала себя так, словно вынырнула из толщи воды. Кто-то определенно пытался её убить; в её рот заливали тонны воды, заставляя организм изрыгать это наружу.
— Давай ещё, девочка, вот так! — приговаривал женский голос, и вместе с ним в неё влили новую порцию воды.
Горло ужасно саднило, её рвало, и тогда она начала осознавать — что-то пошло не так.***
Прошла, похоже, целая вечность и одно мгновение прежде, чем Ева разлепила глаза. Это удавалось ей с большим трудом, словно её пробуждение приходилось на особенно интересный сон, который непременно хотелось досмотреть. Но девушка, собрав все свои силы в кулак, заставила себя подняться.
Зрение было размыто, но она отчетливо ощущала, что в лицо ей бьет солнце.
— Ты проснулась, — сказал очень знакомый голос, и в этот момент солнце прикрыл чей-то силуэт. Ева не могла узнать того, кто перед ней сидит и собеседник это, видимо, понял.
— Кто я? — тихо спросил он, чуть подавшись к ней.
Ева вспомнила вдруг бескрайнюю дорогу, песню Дэвида Боуи и дитя огненного солнца, которого она любила до боли.
— Джордж, — прошептала она, слабо улыбнувшись. Её зрение сфокусировалось, и она поняла, что не ошиблась.
Он выглядел просто ужасно. Огромные синяки под глазами, сонный взгляд и сам он был совершенно растрепаный. Джордж явно плохо спал и весь его разбитый вид говорил о глубоком переживании, которое он испытал.
— Что произошло? — спросила Ева, силясь что-либо вспомнить. — Где я?
— В Мунго, — сказал Джордж, и тон его сразу остыл. — Ты наглоталась чертового зелья и... чуть не умерла.
Его голос дрогнул, а девушке стало не по себе. Джордж был очень, очень зол, его кулаки даже побелели от злости, а взгляд потемнел. Это было очень плохим знаком.
— Я этого не помню, — обескураженно сказала Ева, чувствуя громадную слабость. — Это правда?
— Хотел бы я, чтобы это было ложью, — процедил Джордж. — О чём ты вообще думала?
Ева не ответила, вспоминая, наконец прошедшие события. Она помнила, как месяц ничком лежала у себя на кровати и тупо смотрела в потолок, периодически глотая слезы. Помнила гробовую тишину особняка. Помнила, как капала вода с крана, когда она изредка спускалась на кухню. Помнила зияющую дыру там, где должно было быть её сердце. И помнила, как нашла пузырек Сириуса и воспряла. Инструкция была немного стерта, но она вроде бы распознала, что принять нужно было семь маленьких глотков, что Ева потом и сделала.
— Я не понимаю, — хрипло сказала Ева, отчаяно копаясь в собственных воспоминаниях. — Там было написано семь глотков...
Джордж вдруг схватил что-то с её тумбы и со всей силы шарахнул об стену. Ева, всё ещё слишком слабая, нашла в себе силы только для того, чтобы прикрыть лицо руками, однако тот сразу перехватил их.
— Один, — процедил Джордж. Его лицо было в нескольких сантиметров от её, а самого Джорджа трясло. — Один, Ева.
Смотря ему в глаза, Ева чувствовала, как ледяная рука сжала её внутренности от осознания того, что она чуть было своими руками не убила саму себя. Теперь-то она поняла, насколько сильно Джордж переживал.
— Ты хоть представляешь, что я испытал, когда увидел тебя бездыханной? — с болью прошептал Уизли. Его глаза слезились, и это пугало девушку больше всего остального.
— Я не хотела этого, клянусь тебе, — прошептала она огромными глазами глядя на него. — Я бы никогда... ты же знаешь, ни за что.
Потеряв над собой контроль, Джордж опустился ей на грудь, и его затрясло пуще прежнего. Сглотнув образовавшийся ком в саднящем горле, Ева обхватила его руками и постаралась обнять так крепко, как только могла. Уткнувшись подбородком в его макушку, она прикрыла глаза, и несколько слезинок прокатились по её щеке.
***
После того, как девушка поняла, что её бабушка мертва, она почти ничего не помнила, только отрывками. Она слышала в основном только голоса: Аяно, рухнувшая рядом на колени, пыталась оторвать её от бездыханного тела, истеричные крики Иизакки, которого её отец насильно оттаскивал к Запретному лесу, чтобы транссгрессировать вместе с остальными Пожирателями, Снейпом и Драко, и Айзекса с Одри, которые гнались за ними до самых ворот, но не успели. Голоса Редсеба слышно не было, и гораздо позже она поняла, почему. В тот момент, когда произошел тот странный и необъяснимый ураган, его отбросило на несколько метров. Он врезался в дерево и потерял сознание, вследствие чего его единственного из всей шайки Пожирателей удалось засадить в Азкабан навечно. Об этом Ева узнала из газет, но эта новость её нисколько не тронула. Она почему-то чувствовала, что рано или поздно Редсеб вновь окажется на свободе, тем более теперь...
Дамблдор был мертв, а Ева ошиблась в очередной раз, ведь именно он был целью Драко, а не Гарри, которого она так хотела защитить. И даже когда сам он пришёл к ней в особняк и рассказал о том, что Дамблдора убил Снейп, легче ей не стало. Если бы она нашла в себе смелости прийти к пожилому волшебнику раньше, всё могло бы сложиться иначе. Ни Дамблдор, ни её бабушка не были бы сейчас мертвы...
Она потеряла бесценное время и поплатилась за это сполна.
Смерть министерской работницы не вызвала и половины того резонанса, которую вызвала смерть Дамблдора. Но всё же в день похорон миссис Блэк явилось огромное колличество людей, больше половины из которых девушка и не знала. Этот день был практически вычеркнут из её воспоминаний, поскольку она находилась в глубокой прострации. Лишь один человек выводил её из оцепенения одним лишь прикосновением. Джордж был всегда рядом, не отходил ни на шаг, а девушка как никогда была ему благодарна. Но сказать не могла.
Они почти не разговаривали в те дни. Бывало, молча лежали на её кровати, она смотрела в пасмурное окно, положив голову ему на грудь, а он, обнимая её, смотрел в потолок. И так день за днём, пока ему однажды не пришлось уходить на работу. У Джорджа были и другие обязанности, и девушка о них прекрасно знала.
Она слонялась по дому, заглядывая в комнаты, словно надеялась увидеть бабушку в них. Вот здесь она обычно сидела по утрам с чашкой зеленого чая, свежими тостами и читала «Ежедневный пророк». Старый его номер до сих пор лежал на столе вместе с её чистой чайной чашкой, которую Ева не смела трогать и запретила это другим. Здесь же бабушка сидела и периодически листала старые альбомы в кожаном переплете, вспоминая дни минувшей молодости, которые принесли ей так много радости и боли. А эта комната была всегда заперта, но однажды Ева видела её открытой. В этот день, когда она заглянула в неё, она видела, как бабушка, сгорбившись, сидела на чужой кровати и плакала, глядя на снимок очень красивой черноволосой девушки. Эта комната и сейчас оставалась запертой, и Ева не смела в неё заходить даже после смерти.
Комнаты, в которых непременно теплилась жизнь, сейчас были пусты и мертвы. Еве всё казалось, что мгновение, и сюда зайдет ее бабушка, но с каждым днем это чувство тускнело и блекло, а на его место уступало осознание: это уже никогда не произойдет.
Ева много спала. В детстве она свято верила, что если когда-нибудь очень нескоро миссис Блэк умрет, то они непременно будут общаться во снах. Но нет, как бы Еве того ни хотелось, бабушка ни разу не приснилась ей. Ева видела призрак Сириуса, но миссис Блэк ей не являлась даже в этой ипостаси. И тогда девушка поняла, что та, должно быть, ужасно разочарована где-то там и не желает видеть свою внучку. Ведь Лира сокрыла от Хейг столько важных вещей, о которых она должна знать, и, в конце концов, виновата в том, что произошло в конце обучения в Хогвартсе.
А потому, когда Ева обнаружила пузырек с небесно-голубым зельем в комоде, в ней мгновенно затеплилась жизнь, а сердце забилось так часто, что руки у неё задрожали. Вот же оно! Теперь она сможет увидеть бабушку, Сириус говорил, что ему это помогает.
Она и в самом деле не хотела умирать, лишь до боли увидеть женщину, которая положила свою жизнь к её ногам. А потому приняла его...
Обо всём об этом Ева рассказала Джорджу, когда он немного успокоился и лег рядом с ней на кровать прямо в ботинках. Он, несмотря на усталость, слушал её очень внимательно, не перебивал, а когда она закончила, не стал ничего говорить, лишь молча сгреб её в охапку и уткнулся лицом в её шею. Ева в который раз была ему благодарна, поскольку, если бы он упрекнул её хоть в чем-то, она бы не выдержала.
— Миссис Блэк ни за что бы не отвернулась от тебя, — невнятно сказал Джордж, засыпая. — Она защищала тебя и Сириуса, что бы вы оба ни сделали, и всегда готова была поверить в вас. И верила до последнего. И то, что произошло с тобой... ничего бы не изменило.
Джордж заснул моментально, но объятия его были крепки. И Ева, хоть и хотела дать ответ на его слова, устало прикрыла глаза и расслабилась.
Так спокойно она не спала уже очень и очень долгое время.
***
Накануне выписки из больницы произошел ещё один инцидент. Ева и Джордж как раз собирали небольшую сумку вещей девушки, как вдруг дверь палаты открылась, и в неё вошли люди, которых Ева очень ждала увидеть.
Девушка замерла, уставившись на них тяжелым взглядом, а через мгновение её затрясло.
— Как вы... посмели? — задыхаясь от возмущения, проговорила девушка.
— Ева, послушай, — спокойно начал Айзекс, проходя вперед с вытянутыми ладонями, но девушка, не выдержав, схватила лампу с тумбы и запустила прямо в пришедших. Те, конечно, увернулись, но лампа с грохотом разбилась о дверь.
— Убирайтесь! — вскричала Ева, скребнув по пустой тумбочке, но запоздало вспомнила, что её волшебная палочка всё ещё оставалась у Иизакки. Это воспоминание распалило её ещё больше.
— Тебе стоит нас выслушать, — испуганно сказала Одри, выглядевшая в этот момент на редкость хрупко, особенно с покрасневшими глазами, словно очень долго плакала. Ева в это просто не верила, наоборот — её вид приводил в бешенство.
— Я не желаю слушать вас, — прорычала Хейг. — Я желаю, чтобы вы убрались к Мерлиновой матери и никогда больше не появлялись у меня на пути!
— И всё же тебе придется выслушать, — твердо сказал Айзекс, но в этот момент вмешался Джордж.
— Я так не думаю, сэр, — сказал он, подойдя к любимой ближе. В его руках была волшебная палочка. — Ева ясно сказала, что не хочет вас видеть и слушать то, что вы говорите.
— Ты можешь не верить нам, но мы понятия не имели, что миссис Блэк погибнет в ближайшие дни, — словно не услышав Джорджа, продолжил Айзекс, глядя только на Еву.
— Ложь! — процедила она. — Аяно сказала мне, что именно вы помешали ей разобраться с Иизакки! Ты лично её остановил!
Об этом Джордж ничего не знал, а потому он изумленно уставился на Еву.
— Моя бабушка никогда не доверяла вам, потому вы и решили её убрать! — кричала Ева, наступая на них. — Она всегда говорила мне, что я должна быть с вами начеку, ведь вам явно что-то нужно от меня! Вас не было, когда папаша угодил в Азкабан, или когда Маллиган сожгли поселение в Африке и чуть не убили меня! Или когда Сириус погиб! Вас не было! А появились вы только тогда, когда вам что-то понадобилось от меня!
— Ева, ты прекрасно знаешь, что мы не знали о твоем существовании до тех пор, пока ты не соприкоснулась с Аркой, — в глазах Одри стояли слезы, но Еву это бесило. — И если бы мы только знали, что у нашего дорогого друга есть дочь, мы бы ни за что не стали игнорировать этот факт.
— Ну так это с ваших слов! А по-моему, вы оба только и хотите, чтобы я сделала что-то ради вас! На меня же вам наплевать. А смерть бабули вам была как нельзя кстати!
Повисло напряженное молчание.
— Нам очень жаль, что у тебя сложилось такое впечатление, — спокойно сказал Айзекс. — Даже если мы и не спасаем все жизни подряд, это не значит, что мы на всё в этом мире закрываем глаза. То, что произошло с госпожой Блэк — чудовищно, и если бы мы поспели раньше, этого можно было избежать. Теперь же её смерть на моих руках. Но как бы то ни было, ещё больше смертей мы не хотим. Мы хотим избежать их и спасти как можно больше людей.
Ева прикрыла глаза, справляясь с вспышкой злости, после чего отвернулась, понимая, что если продолжит на них смотреть, швырнет в гостей чем-то потяжелее.
— Желаю удачи, — сухо сказала она, — а теперь уходите.
Но ни Одри, ни Айзекс не сдвинулись с места.
— Ева, ты ещё несовершеннолетняя, — неловко начала Одри, сделав мизерный шаг к ней навстречу. — И если бы ты была не против... мы бы хотели стать твоими опекунами.
Джордж взглянул на девушку, ожидая, что она взорвется вновь, однако она не поворачиваясь, сказала:
— Нет, я против. Мистер и миссис Уизли согласились стать опекунами на несколько месяцев, и никого другого в этой роли я видеть не хочу. Прощайте.
Мистер и миссис Айзекс, переглянувшись, направились к двери. Джордж подошел к Еве и обнял её за плечи, но у самой двери Одри остановилась.
— Как бы тебе ни хотелось, Ева, до «прощай» нам очень далеко.
Ева резко обернулась, но женщина уже покинула палату, оставив после себя звенящую тишину.
***
— Ого! Ты кинула лампу в таких могущественных волшебников? Ну даешь.
Можно подумать, что Аяно было всё равно, так как её лицо мало что выражало, но Ева знала, что вопреки всему подруга веселится.
— Угу, — сказала она. — Но я промахнулась, что очень жаль.
— Да ты всегда промахиваешься!
— Отвали.
— Как грубо!
И снова молчание. Ева вспомнила, как раньше им было тяжело общаться из-за пропасти во взглядах, и сейчас они словно бы вернулись к исходной точке. Убийство Пожирателя легло между ними новой трещиной, но не такой большой, какой могла бы быть, ведь Аяно могла убить и Иизакки в тот день... и тогда Ева бы не знала, как к этому относиться.
Лицемерно, но... сейчас бы девушка очень хотела, чтобы Аяно тогда не остановила механическая рука Делмара Айзекса. И сама ужасалась своим мыслям.
— Что собираешься делать дальше? — спросила японка, устроившись в плетенном кресле и наблюдая за садом.
— Я не знаю, — сказала девушка. — Наверное, я больше не вернусь в Хогвартс.
Ева ждала, что Кавагучи удивится, но этого не произошло.
— Я точно не вернусь, — спокойно сказала она. Вот этого Ева не ждала.
— Почему? — спросила она, взглянув на подругу.
— После того, что произошло, я должна вернуться домой, в Киото, — сказала Аяно. — Это не моя война, и я не желаю в ней участвовать. Сегодня мне пришло письмо от мамы: я буду учиться в Мохотокоро.
Еве стало по-настоящему грустно. Теперь, помимо бабушки, она лишается ещё и единственной подруги.
— Но всё же я зову тебя с собой.
Девушка изумленно смотрела на Кавагучи, а та, наконец, посмотрела на неё.
— Ты серьезно?
— Конечно, — кивнула она. — Моя семья готова принять тебя и укрыть от любого, кто посмеет тебя обидеть. Мы будем вместе учиться в Японии, это легко устроить.
Ева смотрела какое-то время в лицо девушки, всерьез думая над этим предложением, и потом, повернув лицо к саду, со вздохом сказала:
— Нет, Аяно, прости. Я не могу с тобой поехать.
— Это почему же? — спросила девушка.
— Потому что людей, которые охотятся за мной, не остановят никакие расстояния.
Японка фыркнула.
— Если бы мне не помешали, одна из твоих проблем уже была бы решена, — сказала она. — Для меня они теперь не выглядят и в половину такими опасными, как прежде.
— Иизакки просто бешеный пес, — возразила Ева. — Но отец и Редсеб... куда сильнее. А я уж точно не хочу, чтобы ты или кто-то из твоей семьи пострадал из-за меня.
Кавагучи помолчала какое-то время, затем сказала:
— Ну что ж, дело твоё.
Они помолчали какое-то время, затем японка засобиралась в путь. Ева проводила подругу до ворот, откуда она могла бы трансгрессировать, и крепко обняв, распрощалась. Девушка постаралась вложить в объятия всю свою благодарность и положительные чувства. Какими бы ни были взгляды её подруги, что бы она ни сделала, Ева чувствовала, что не хочет от неё отворачиваться. Аяно готова была пожертвовать своей жизнью, а это дорогого стоит.
— Двери Киото для тебя всегда открыты, — сказала Кавагучи, выдав слабую улыбку. — В любое время.
Ева тоже грустно улыбнулась, хоть радоваться девушкам было особо нечему.
— Двери моего дома тоже будут для тебя всегда открыты, — сказала Ева. — Для любого из твоей семьи.
Аяно с улыбкой кивнула и отвесила традиционный японский поклон полный уважения. Ева знала, как его нужно делать, а потому ответила тем же. Подруги распрощались, и Ева, прислонившись к красивой резной ограде, наблюдала за тем, как Аяно выходит за пределы защитного поля и трансгрессирует. Какое-то время Ева тупо смотрела на пустое место, где мгновение назад была подруга, а потом, повернув голову в сторону, взглянула на человека. Сегодня Сириус был непривычно красив: в черной мантии её отца он держал старую черную скрипку с инициалом «J», но он, конечно же, не играл на ней.
Ева вновь слабо улыбнулась. Больше она не боялась призраков.
— Скоро мы увидимся, Сириус, — тихо сказала она, развернувшись и направившись к дому. — Совсем скоро. Для этого у нас будет целая вечность.
Конец работы «След», второй из трех фанфиков цикла «Круг». Продолжение в работе «Вечность».