14 июля 2017 года, где-то в космосе
Он снова и снова проваливался в пучину собственных кошмаров, между которыми был лишь липкий, холодный туман. Те картины, что рисовало его сознание и чары сестрицы, медленно выпивали из Локи все силы. Сопротивляться, пытаться вырваться? Нет, он едва умудрялся осознавать, что это все нереально. В какой-то момент Локи понял, что кошмары крутятся вокруг него, но он сам был просто тенью себя, безвольной, бессильной куклой, которой остались лишь боль и страх.
Он умирал, это было совершенно ясно.
Ну и пусть, Руну только было жаль — бедняжка потеряла обоих родителей. Но Поттеры присмотрят за ней, Локи в этом не сомневался.
Забавно, что, похоже, некоторая его часть не хотела умирать, цепляясь за малейший шанс. Нет, это было очень уж на него похоже, не зря Тор порой говорил, что Локи тот еще жук, который вывернется из любой передряги. И еще было неудивительно, что тем самым шансом, за который цеплялся Локи, был голос Гермионы.
Он слышал его, тихий, отдаленный, словно через стекло или толщу воды, но не мог до конца понять, откуда он исходил.
Между тем кошмары стали короче, но при этом еще страшней и больней. В них Локи видел смерти всех, кто был ему дорог, и какая-то отстраненная его часть умудрялась удивляться, что таких людей было на удивление много. Брат, Мышка, дочь... Бездыханное, искалеченное тело Руны приносило неимоверно много боли, от которой невозможно было укрыться.
В какой-то момент Локи перестал быть действующим лицом своих видений, они крутились в его сознании, но при этом он сам не принимал в происходящем непосредственного участия, а был лишь сторонним наблюдателем. На прочее просто не было никаких сил, последние уходили на попытки раз за разом сделать вдох.
Он не хотел умирать, но чары, навеянные Хелой, были сильнее его.
Даже держать глаза открытыми было выше его сил. Мир окончательно погрузился в темноту, из глубины которой доносился полный боли, сводящий с ума крик, и его невозможно было разобрать. Но Локи не нужно было слышать слова, чтобы понимать, кому принадлежал этот детский голос...
Внезапно хлынула сила. Немного, но по сравнению с зияющей пустотой в груди это был неостановимый, бурный поток. Локи сделал глубокий вдох и осознал, что до этого не дышал полной грудью.
В смрадном тяжелом воздухе вокруг отчетливо повеяло запахом полевого разнотравья, и Локи не мог до конца поверить тому, что он чувствовал. Он убедил себя, что голос Гермионы, который он слышал прежде, был лишь миражом, видением, созданным подарить ему надежду, а после беспощадно отобрать ее, чтобы сделать еще больнее.
Тем не менее теперь сил хватало на то, чтобы открыть глаза и подняться. Вокруг снова был липкий туман, который сменился очередным кошмаром. В нем два года назад Ньерд добился своего, и вместо живой дочери Локи нашел лишь ее труп.
Затем спустя несколько мгновений ему показали, как он-юноша собственноручно убивает обоих своих братьев, одного за другим.
Силы вернулись, но это означало и еще более рьяные нападки видений.
Он утопал в них, блуждал, как усталый путник, и это безмерно пугало. Предчувствие приближающейся смерти отступило, но сменилось страхом попросту никогда отсюда не вырваться. Локи просто не знал, как спастись. Чары здесь не действовали — он ощущал свою магию, но не мог в полной мере ее контролировать; попытки управления собственным сознанием тоже ни к чему не привели, и это все вселяло в него страх, почти животный ужас.
Если та робкая надежда, которую подарил ему легкий привкус магии Гермионы, не была каким-то мороком, то где-то там, в реальном мире Локи ждала его Мышка, вполне себе живая и, хотелось верить, здоровая.
Но кошмары даже подумать толком об этом не дали, снова утягивая Локи в свои непроглядные пучины.
— Папочка! — звенит в ушах дикий крик. — Папочка, помоги мне! Мне больно! Нет! Спаси меня! Спаси меня, папочка! Почему ты не хочешь меня спасти?!
Крик переходит в громкий, визгливый вой, от которого холодеет в груди. Локи всерьез кажется, что сейчас сердце его окончательно не выдержит.
Голоса и лица сменялись одно другим, чары, видимо отчаявшись выпить из Локи все жизненные соки, вознамерились свести его с ума этой нескончаемой пыткой.
Холод, вызванный страхом, пробирался прямо под кожу, проникал до самых костей. Он устал от всего этого, безмерно, невозможно, его попытки спастись не давали никакого результата. Локи не собирался сдаваться, но и что делать, тоже не знал.
Вдруг откуда-то извне, он четко это ощутил, пришло тепло. Оно омыло его лицо, снимая липкое и противное, словно паутина, ощущение безысходности, и вновь позволило сделать полноценный вдох.
— Локи! — донесся до него тихий, едва слышный шепот. — Локи! — уже громче.
Стоило сделать шаг навстречу голосу, как его тут же утянуло в новое видение.
Вдвоем с Мышкой они в доме у Поттеров. Он хорошо помнит их ритуальный зал, хотя с того самого дня почти пятилетней давности не был здесь ни разу.
Гермиона под ним мягкая и податливая, Локи слегка отклоняется, отвлекаясь на трепет полуопущенных ресниц и крошечные бисеринки пота, что появились на ее виске. От ее стона внутри все скручивает, и Локи, уткнувшись ей в шею лицом, кончает, чувствуя, как холодная ётунская магия наполняет тело.
Когда он принимает свой истинный облик, Мышка, вместо того чтобы слегка вздрогнуть от неожиданности, в ужасе вскрикивает и с удивительной для нее силой спихивает Локи с себя, отодвигаясь как можно дальше.
— Чудовище! — выдыхает она побледневшими губами, на ее лице написан непритворный страх.
Локи приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы помнить, что это все — не реально, но даже мысль об этом не делает его состояние лучше. Казалось бы, после сотен видений о смерти ее и их дочери это не должно было причинить хоть какую-то боль, но причиняет. Он уже и забыл, насколько дорого ему было ее принятие.
— Ты — мерзкий монстр! — тем временем вскрикивает Гермиона и крепко зажмуривается, словно не найдя в себе смелости и сил смотреть на него. — Убирайся!
Он опускает взгляд на свои посиневшие, покрытые узорами ладони и понимает, что те дрожат.
— Локи! — окрик заставил его вздрогнуть.
Ладони больше не были синими, но по-прежнему дрожали, и Локи сжал их в кулаки — крепко, до боли.
Нет! Он не даст этим чарам себя растоптать.
— Я здесь! — продолжал взывать к нему голос. Тепло распространилось уже и на тело. — Прошу, вернись ко мне!
В груди снова защемило, но уже не от боли и страха, а от тех чувств, что он, казалось, успел похоронить.
Локи следовал за голосом, и кошмары пытались остановить его, утянуть обратно, но уже не имели над ним такой всеобъемлющей силы. С каждой секундой он ощущал себя свободнее и счастливее, а после все погрузилось в темноту, но не холодную и страшную, а уютную и родную.
Теперь он просто спал.
Проснулся Локи внезапно, но вряд ли бы мог сказать, что именно его разбудило. Веки были тяжелыми, а все тело слегка одеревеневшим, да и в целом ощущал он себя разбито. Так, как мог бы после продолжительной болезни, когда уже идешь на поправку, но до полного выздоровления еще далеко.
Он находился в какой-то совсем небольшой комнате, вмещавшей в себя узкую односпальную кровать, маленький столик, тумбочку и шкаф. Напротив кровати было большое окно, на деле оказавшееся иллюминатором, — за ним застыли яркие, но не очень далекие звезды.
Это был космический корабль.
Но волновало Локи больше всего не это, и не обстановка окружающей его комнаты, а хрупкая девичья фигурка, примостившаяся на широком, словно кресло, подоконнике.
Мышка дремала, укутавшись в небольшой сиреневый плед, и Локи, сделав над собой усилие, поднялся, прогоняя ненужное, мешающее онемение.
Устало опустившись на подоконник у нее в ногах, он протянул руку, чтобы коснуться щеки, но внезапно не нашел в себе сил и едва не одёрнул ее. В голову ворвался безотчетный страх, что все это морок, совсем нереально и сейчас, коснись он Гермионы, видение развеется, а Локи был к этому не готов.
Разозлившись на себя, он свистяще выдохнул сквозь зубы, чем, видимо, разбудил Мышку. Она вздрогнула и распахнула глаза, встретившись с ним взглядом.
— Локи! — одними губами выдохнула она и стиснула его в объятиях прежде, чем он успел отреагировать.
В ответ он лишь крепче прижал ее к себе, спрятав горящие от влаги глаза в пушащихся локонах на ее макушке. Сердце гулко билось в груди, казалось, ему там было тесно и оно пыталось вырваться на волю.
— Я люблю тебя, — произнес Локи сорвавшимся, охрипшим голосом.
Гермиона отстранилась и посмотрела на него в легком удивлении, правда, продлилось оно недолго. Сморгнув застывшие в глазах слезинки, Мышка улыбнулась и ответила:
— Я знаю.
Фыркнув, он уткнулся лбом в ее лоб, прикрыв глаза и сделав несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть себе ясность мысли и контроль над своими действиями, но выходило откровенно плохо.
К Суртуру все!
Он накинулся на нее с поцелуем с жадностью усталого путника, отыскавшего в пустыне живительный источник. Ему отчаянно хотелось доказать себе, что они вместе, они выжили и все самое дурное осталось позади.
Локи зарылся пальцами в ее волосы, другой рукой распутывая Мышку из ее кокона и притягивая к себе за поясницу с такой силой, что она едва могла дышать, но ему было мало, он хотел растворить ее в себе, в своем безумии, сделать ее своей частью, чтобы больше никогда не потерять.
Когда он стал покрывать ее шею быстрыми, но наверняка болезненными поцелуями, Гермиона не выдержала.
— Ш-ш-ш-ш… — зашипела она ему успокаивающе. — Я здесь и никуда больше не денусь.
Локи оторвался от нее, тяжело дыша, и улыбнулся слегка извиняющейся улыбкой, признавая тем самым, что на самом деле потерял контроль.
Очередной поцелуй был по-прежнему требовательным, но более мягким.
Он снова опустил ладони на ее талию, но на этот раз его руки отправились выше, забираясь под футболку, но внезапно пальцы наткнулись на совершенно другую ткань, грубую и жесткую, и это отрезвило Локи похлеще ведра холодной воды, вылитой на голову.
Бинты.
Да, она ведь была ранена Хелой, а он, дурак, даже не вспомнил об этом, тут же бездумно накинувшись на нее со своими глупыми желаниями.
Отстранившись, Локи задрал футболку повыше, чтобы увидеть белую плотную ткань без следа крови, перетягивающую живот и низ ребер.
— Со мной все в порядке, — заверила его Гермиона, наверняка прочитав на его лице беспокойство и чувство вины. — Все уже зажило, просто еще…
— …болит, — сквозь зубы закончил за нее Локи.
— Ты ни в чем не виноват.
Хорошо бы еще убедить в этом самого себя. Он не смог защитить ее — и едва не потерял. И пусть даже не пытается напомнить ему, что сама во все это влезла.
— Хватит, — отрезала Мышка, не став мириться с его мрачным выражением лица.
Вместо этого она затянула его в долгий, головокружительный поцелуй, а затем оттащила обратно к постели, буквально силой заставив лечь, и Локи не стал сопротивляться.
Им обоим было это нужно.
* * *
— Как тебе удалось спастись? — спросил Локи, прижимая к себе обнаженную Гермиону.
— Мне повезло, — хмыкнула она ему куда-то в ключицу. — Когда меня выбросило из Моста, меня сразу же подобрали очень хорошие ребята. Они вылечили меня, добросили до Асгарда и помогли вытащить тебя. Сейчас мы где-то на расстоянии одного гиперпространственного скачка от Асгарда.
— Я должен сказать им огромное спасибо, — заключил он без какой-либо иронии или сарказма.
— Скажешь. Я познакомлю тебя с ними. Они обещали подождать меня, чтобы вместе поужинать, а я, похоже, уснула.
Напоминание об ужине заставило живот Локи предательски заурчать. Последние дни он не то чтобы очень плотно питался, да и вообще с момента фееричного возвращения сестрицы ему кусок в горло не лез.
Кроме того, о себе напомнили и другие вполне себе приземленные желания, так что нехотя пришлось подниматься, одеваться и уточнять у Гермионы, где здесь ванная комната.
Душ они принимали вместе, Локи банально не мог себе позволить выпустить Мышку из поля зрения хотя бы на минуту. Ему не нравилась эта слабость, уязвимость, и он дал себе зарок разобраться с ней, но… не сейчас.
— Локи, — позвала Гермиона, приобняв его со спины.
Они уже успели вернуться в комнату, одевались в новую, чистую одежду, которой, у Гермионы, слава богам, было в запасе.
Ее ладони скользнули по его обнаженной груди, и он перехватил одну руку и коснулся губами пальцев.
— А что в это время происходило с тобой? — вопрос застал его врасплох.
Локи зажмурился, отгоняя от себя страшные воспоминания.
— Я просто был в аду.
Он крепко сжал ее ладонь в своей, а потом резко отпустил, разворачиваясь к Гермионе лицом.
— Я не хочу сейчас все это вспоминать, — добавил Локи. — Это был самый тяжелый месяц в моей жизни, и я…
— Месяц? — Мышка недоуменно уставилась на него, заглядывая в глаза.
Пришлось вкратце рассказать про Сакаар и его временную аномалию.
— Я когда-нибудь поведаю тебе, — пообещал Локи, когда Гермиона снова его обняла. — Если ты захочешь. Но не сейчас.
Спорить она не стала, а вместо этого улыбнулась и потянула за собой, предложив, наконец, познакомить с ребятами.
Они вышли в общую комнату, держась за руки и перешучиваясь о каких-то глупостях, которые вылетали из головы сразу же, как были произнесены. Здесь царила точно такая же непринужденная атмосфера какого-то дружеского шутливого спора.
— Ребята, — широкая улыбка Мышки делала ее еще моложе, сейчас она выглядела недавней школьницей, простая футболка и джинсы не помогали исправить впечатление.
Так легко было позволить себе забыть о трудностях и опасностях, что ждали их за пределами этого корабля. И Локи позволил — хотя бы на час, хоть на пять минут. Просто быть рядом с Гермионой и наслаждаться тем, что она здесь и смотрит на него с нескрываемой радостью.
— Это мой муж, Локи, — тем временем представила она его остальным.
— Питер Квилл, — невысокий, чуть полноватый парень поднялся и по-земному протянул ему руку для рукопожатия. — Больше известен как Звездный Лорд.
Последняя фраза была произнесена с таким пафосом, что Локи с трудом удержался, чтобы уточнить, где конкретно известен, потому что он сам о нем не слышал.
Правда, последнее время он не слишком-то часто путешествовал.
Видимо, не дождавшись какой-то определенной реакции, парень продолжил уже слегка потухшим тоном:
— Это мои друзья: Ракета, Грут, Дракс, Мантис и Гамора, — представил он остальных по часовой стрелке, на последнем имени его голос заметно потеплел.
Локи усмехнулся.
— Давно не виделись, Гамора...
— Лет пять как, Локи, — ответила она не слишком воодушевленно.
Их диалог заставил лица остальных удивленно вытянуться.
— Почему ты мне не сказала, что знаешь его? — возмущенно воскликнул Квилл, обратившись к своей подруге. В его голосе отчетливо можно было услышать обиду и даже ревность.
— Сперва — потому что не узнала, — сказала Гамора, хотя Локи не думал, что так уж сильно изменился за пять лет. — Потом...
Она было хотела продолжить, но в итоге запнулась и не стала заканчивать мысль. Зато за нее это сделала Гермиона:
— Чтобы никто не воспринимал его предвзято.
Гамора утвердительно кивнула.
С Гаморой они встретились в не самый лучший момент его жизни, и при должном старании из ее рассказа о нем можно было вынести вполне себе однозначные выводы.
— Не ожидал встретить здесь одну из дочерей Таноса.
Он знал ее не то чтобы очень хорошо, она тогда казалась ему высокомерной и полностью приверженной своему отцу.
Раз она здесь, не были ли это последователи Ордена? Если так, то дело совсем плохо.
— Гамора больше не служит Таносу, она пошла против отца и не дала ему завладеть одним из Камней Бесконечности, — встал на ее защиту краснокожий Дракс.
— Люди могут меняться, — криво усмехнулась Гамора. — Не так ли? — с намеком добавила она.
— Истинно так, — ответил ей усмешкой Локи.
— Именно потому я и не выдала тебя, — пояснила она. — Гермиона многое рассказывала о тебе. Такого, что я сперва, увидев тебя, не поверила, что речь шла именно о тебе.
Хмыкнув, Локи повернулся к пунцовой Мышке.
— Хорошо, что мы все выяснили, — делано радушно прервал их Квилл. — Рад приветствовать тебя на нашем корабле, — продолжил он и, наклонившись к Локи ближе, добавил шепотом: — Будешь доставлять проблемы, я тебя в блин раскатаю.
— Если я решу доставить проблем, ты будешь сидеть вот под этим столом и думать, что ты цыпленок, — не остался в долгу Локи. Он не любил, когда ему угрожают.
Впрочем, они друг друга поняли, хоть ему самому и достался грозный тычок в бок от жены.
Постепенно все сгладилось, разношерстная компания весело загудела, внернувшись к обсуждению какого-то шуточного вопроса. Локи даже с удовольствием участвовал, отпуская забавные комментарии. Не потому что пытался понравиться ребятам, что так понравились Мышке (а они ей понравились, Локи даже в этом не сомневался), а просто потому что был безмерно, до неприличия счастлив. Возможно, опрометчиво, потому что ещё ничего не кончилось, но он отчаянно хотел сохранить в себе эту легкость и душевный подъем, что дарило тепло тела любимой женщины под боком.
Они доели, и Локи притянул Гермиону к себе еще ближе, почти вплотную, приобняв за плечи.
— Прекрати, Локи, — сдавленно шикнула на него Мышка, попытавшись слегка разорвать между ними дистанцию до более приличной. — Все смотрят.
— Ты думаешь, после всего, что я пережил, это меня остановит? — усмехнулся он, удивленно приподняв одну бровь.
Во взгляде Гермионы снова появилось чувство вины, но это было совсем не то, что Локи сейчас хотел в ней увидеть.
Вместо того чтобы отпустить ее от себя, он провёл носом по ее щеке, щекоча дыханием кожу и замечая, что та приятно покраснела.
— Ну хорош, — протянул Ракета тоном подростка, заметившего поцелуй родителей, — а то меня сейчас стошнит. Да, Грут?
— Я есть Грут.
— Что? Мило? Ладно у Квилла и Дракса мозги разъело, но ты-то?..
К дальнейшему разговору он не прислушивался, все его внимание отняло очаровательное аккуратное ушко, призывно торчащее из-под копны темных кудрей, но следующий вопрос Ракеты вернул его в жестокую реальность.
— А что мы, собственно, планируем делать дальше?
Гермиона напряглась в его объятиях и в этот раз легко отодвинулась, не получив никакого сопротивления, да и сам Локи ощутил, как что-то внутри него оборвалось. Очарование момента было окончательно разрушено. В это мгновение он всерьез рассматривал идею как-нибудь незаметно отомстить надоедливому еноту.
Бросив на помрачневшего Локи долгий взгляд, Мышка повернулась к остальным и хотела уже что-то сказать, но Квилл перебил ее:
— Но прежде, чем решать, вы, возможно, захотите еще немного отдохнуть...
Они, естественно, хотели. Локи бодрствовал всего ничего — и уже ощущал заметную усталость, еще немного, и он вряд ли сможет самостоятельно добраться до кровати.
Но слова Квилла прозвучали так, словно они сами не были уверены, что готовы в чем-либо участвовать.
На этом и разошлись.
— Локи, — позвала его Гермиона уже в комнате, но он не дал вопросу прозвучать, смяв ее губы в требовательном, жестком поцелуе.
Поняв его невысказанную просьбу, она больше ничего не говорила, и вскоре Локи уснул, крепко прижимая Мышку к себе.
* * *
Пробуждение было намного более легким, чем предыдущее, пожалуй, сейчас он чувствовал себя вполне бодрым и здоровым. Гермиона еще спала, и Локи позволил себе немного полюбоваться ей, но совсем недолго. Все же вопрос, заданный Ракетой, был очень животрепещущим и требовал скорейшего решения.
Поднявшись, Локи начал одеваться и услышал, как Мышка завозилась. Обернувшись и встретившись с ней взглядом, он улыбнулся и получил ответную теплую улыбку, которая, к сожалению, быстро сошла с ее лица под гнетом нависших проблем. Впрочем, как и его собственная.
— Локи, — снова позвала Гермиона, но на этот раз Локи не был намерен ее затыкать. Как бы он ни хотел, от этого вопроса невозможно бегать вечно. — Что мы теперь будем делать?
Он молчал, обдумывая ответ. Он обдумывал его еще с самого своего первого пробуждения, еще даже до того, как этот вопрос был озвучен.
— Мы будем бороться.
У них просто не было иного выхода. Хела могла уничтожить все то, что им дорого, и Локи просто не мог этого позволить. Нет, идея схватить в охапку Руну вместе с Мышкой скрыться в каком-нибудь мирке до сих пор казалась вполне перспективной, но…
Локи осознавал, что прежде в противостоянии с Хелой основной его движущей силой была месть, он мечтал расквитаться с сестрицей за жену, но, узнав, что Гермиона жива, вдруг понял, что для него ничего не изменилось.
Мышка бы вряд ли согласилась бежать, оставив в опасности своих друзей и близких, которые, как ни странно, за это время стали дороги и ему, Локи, а взять с собой тех же Поттеров или еще кого-то… У всех этих людей, в свою очередь, были свои друзья и близкие, у тех — свои, и так далее до бесконечности. А эвакуировать всю планету… Увольте.
Хелу надо было остановить еще здесь, в Асгарде. Знать бы еще как.
Посмотрев на Гермиону, Локи вместо одобрения и согласия увидел в ее глазах плохо прикрытое сомнение. Мышка сомневалась?
— Гермиона? — позвал он, не веря собственным глазам.
— Ты едва не погиб, — ответила она, отведя взгляд.
— Ты тоже, — усмехнулся Локи. — Но бывают ситуации, когда кому-то надо встать и бороться.
Она посмотрела на него, явно вспомнив свои же собственные слова, и изобразила на губах призрачную улыбку.
Подойдя к ней, такой уязвимой и испуганной, он обнял ее, прижав к себе. Так они стояли блаженных несколько минут.
— Если я попрошу тебя прямо сейчас вернуться на Землю, ты согласишься?
— Только если ты отправишься вместе со мной, — ожидаемо ответила Гермиона.
Фыркнув, Локи зарылся носом в ее волосы.
Будто бы он мог сомневаться в этом. Локи мечтал оградить Мышку от опасностей, но успел понять, что если она сама не согласна с его планом, то сделает все, чтобы вмешаться и настоять на своем. А сам Локи в таком случае просто окажется неспособен ее защитить.
— Пожалуйста, — выдавил из себя он.
— Не проси меня об этом… — не менее умоляющим тоном произнесла она, вцепляясь пальцами в его рубашку.
— Я не выдержу, если снова потеряю тебя, — добавил Локи совсем уж севшим голосом.
— Я тоже.
Они стояли, крепко держась друг за друга. Разомкнуть объятия было смерти подобно.
— Ну что ж, тогда пора, — он, наконец, нашел в себе силы отстраниться.
— Пора, — кивнула Гермиона с улыбкой.

15 июля 2017 года, где-то в космосе
— В первую очередь надо заняться эвакуацией жителей, — объяснял Локи, стоя над развернутой голографической картой Асгарда. Оказывается, Ракета умудрился отсканировать поверхность планетоида, когда висел над ним в поде.
— Большая их часть должна находиться вот здесь, — Локи ткнул пальцем куда-то в горную местность к югу от столицы. — Есть также немало маленьких городков и деревень, разбросанных по большей степени здесь, — он обвел рукой южные окраины планетоида, — и вот здесь, — теперь он указал на обширные равнинные земли на востоке. Запад был в основном покрыт горами, и там мало кто жил.
— Звучит так, словно ты хочешь эвакуировать всю планету, — хмыкнул Ракета.
— Примерно так оно и есть, — не стал отрицать Локи. — Я не знаю, на что окажется способна Хела, если начнет сражаться в полную силу. Я слышал, она тем сильней, чем дольше находится дома, Асгард питает ее, дает ей силы.
— Лучше увести людей, неспособных биться, подальше, — поддержала его Гермиона, — чтобы они в итоге не оказались в заложниках у царицы.
— Нам нужны корабли, и много.
— Сколько? — уточнил Квилл. — Сколько вообще асгардцев?
Локи задумался.
— Около полусотни тысяч.
Кажется, примерно такие цифры Квилл и ожидал услышать, но они не сильно его вдохновили. Он не слишком радостно переглянулся с Гаморой и остальным, а затем снова посмотрел на Локи и Гермиону.
— Мы что-то подобное ожидали, — выдохнул Квилл, — потому подняли кое-какие связи, бросили клич по знакомым, так что какое-то количество кораблей у нас будет, но...
— Но не все такие добрые и альтруистичные, как мы, — пояснила вместо него Гамора.
Ее слова заставили Локи нахмуриться.
— Тогда скажите, что мы заплатим, — решил он. — Царская сокровищница полна различных богатств и крайне ценных артефактов, которые вряд ли пригодятся асам, если никого из них не останется в живых.
— Локи... — выдохнула Гермиона, до конца не веря собственным ушам.
Сейчас перед ней был не просто ее любимый муж, это был Принц Локи — изгнанный, лишенный своих сил, но не сломленный и не сдавшийся.
— У нас нет иного выбора, — сдержанно улыбнулся он ей, — так что обновите информацию и скажите, что корабли нужны срочно. Пусть прибудут как можно скорее.
Квилл согласно кивнул.
— А что будет потом? — обеспокоенно и не слишком довольно уточнил Ракета.
— До этого гипотетического «потом» еще надо дожить. Сейчас наша главная задача увести людей, а после, вероятно, дать бой Хеле.
— У тебя есть какой-то план? — спросил Квилл.
Локи промолчал. Нет, у них не было пока совершенно никакого плана, кроме самого банального — идти напролом и победить Хелу в открытом бою. Для остального они о ней слишком уж мало знали.
— Круто, — скривился енот недовольно, поняв, что плана нет.
— Мы обязательно что-нибудь придумаем, — заверил его Локи.
— Убить можно любого, — неожиданно согласился с ним Квилл.
— Он знает, о чем говорит, — согласно кивнул Дракс. — Он своего отца убил, а тот целестиалом был.
— Целестиалом? — в один голос спросили Гермиона и Локи, только если она уточняла, потому что прежде не слышала об этой расе, то он — потому что явно слышал и крайне удивился.
Из объяснений Локи она поняла, что целестиалы — очень могущественные, можно сказать, бессмертные существа. Квилл же рассказал, что его отец пытался захватить Вселенную и Питер, узнав об этом, ему помешал.
Рассказ Квилла заставил Локи задуматься, а Гермиону — зажечься надеждой. Но в любом случае, обо всем этом следовало отдельно подумать.
На такой позитивной ноте совещание было закончено.
— Я пойду еще немного отдохну, — не слишком тихо сказал Локи, чтобы его услышали все, но обращался он при этом к Гермионе.
Она сжала его руку, решив пойти с ним, но он остановил ее:
— Узнай, пожалуйста, как у нас будет обстоять дело с кораблями, — попросил он, а потом добавил, спохватившись: — если ты, конечно, сама не устала.
Гермиона даже слегка растерялась.
— Нет, я не устала, — улыбнулась она. — Иди, я приду, как все узнаю.
Его можно было понять. Он пережил немало, и, конечно, присутствие Гермионы являлось для него чуть ли не жизненно важным, но были вещи, с которыми хотелось справиться в одиночку. Просто побыть наедине с собой.
А у нее и правда было немало дел.
— Иди, отдохни.
Вместо ответа Локи крепче сжал в руках ее ладонь, а затем поднес к губам и несколько раз поцеловал, не сводя с Гермионы взгляда.
— Иди, — со смешком поторопила она его.
Дальше тянуть Локи не стал и отправился на выход. Проходя мимо Ракеты, он наклонился к нему и что-то прошептал на самое ухо, отчего кислое, скучающее выражение морды сменилось сначала на сомнение, а затем почти детский восторг.
— Да ты заливаешь! — воскликнул он, на что Локи отрицательно помотал головой и, усмехнувшись в своей язвительной манере, продолжил путь.
— Ловлю тебя на слове, спящая красавица! — крикнул ему вдогонку Ракета уже радостно, чуть ли не с торжеством. — Давай, Квилл, — обратился он к товарищу, — шевели задницей, нам нужно еще кучу кораблей найти...
Гермиона сейчас не могла не удивляться, что Стражи все-таки решились и дальше им помогать. Ночью, когда Локи уснул, до конца не восстановившийся после потери магии и воздействия чужих чар, Гермиона все никак не могла последовать его примеру, потому аккуратно поднялась, выбравшись из крепкой хватки, отправилась попить воды и немного проветриться, и застала на капитанском мостике активное обсуждение сложившейся ситуации.
Квилл был не очень-то доволен, что Гамора скрыла от него факт знакомства с Локи, и теперь не то чтобы был против дальнейшей помощи своим гостям… просто в своей привычной манере бурчал и возмущался. Его поддерживал Ракета, так и не добравшийся до сколько-нибудь ценной награды за труды. Мантис и Гамора напротив, пытались каждая по-своему вразумить друзей, Дракс и Грут по большей степени отмалчивались.
Она так и не узнала, чем закончилась их дискуссия, оставлять Локи одного надолго не хотелось, да и быть замеченной в подслушивании — тоже, так что она быстро вернулась к себе. Впрочем, разговор Стражей оставил в душе неприятный осадок — нет, она понимала, что они не обязаны сломя голову бросаться на помощь малознакомым людям, но их сомнение, их недоверие печалило и даже злило. Сейчас для сомнений не было времени.
Потому, выйдя с утра из каюты, Гермиона всерьез ожидала, что им с Локи вежливо укажут на дверь, в лучшем случае — предложат подбросить до нужного места, но в итоге так ни слова об этом и не услышала. Стражи вели себя так, будто и не было никакого ночного разговора, похоже, они для себя все решили.
Даже енот не спешил слишком громко высказывать мнение. Теперь же он и вовсе как-то лучился хитрым довольством под косыми взглядами товарищей — всем было интересно, что же такого ему сказал Локи, что на Ракету это так повлияло.
Почти полчаса Гермиона следила за тем, как Стражи связываются со своими знакомыми через специальные передатчики. Но чем дольше она следила за ними, тем острее понимала тщетность своего занятия: информации было мало, многие «Опустошители» (так их назвал Квилл) не спешили сразу же давать конкретный ответ, беря паузу на раздумья. Так что за это время они обзавелись только двумя кораблями, которым еще требовалось несколько дней, чтобы добраться до Асгарда.
Решив, что ее присутствие здесь более не требуется, она вернулась к себе и застала Локи сидящим на подоконнике.
Он расположился боком к ней, опустив голову и прикрыв глаза — будто бы погрузившись вглубь себя. Он даже не обратил внимание на дверь, отъехавшую в сторону с тихим шипением.
— Локи? — обеспокоенно позвала его Гермиона, сделав к мужу неуверенный шаг, но он снова никак не отреагировал, и это неожиданно сильно напугало ее.
В голове роем пронеслось множество самых разнообразных мыслей, но одно Гермиона знала точно — сидя Локи спать не мог, не было ни смысла, ни нужды.
В несколько шагов преодолев разделявшее их расстояние, она коснулась его плеча, он вздрогнул и повернулся. Только сейчас она увидела, что его правый глаз был закрыт смутно знакомым окклюдером*.
(*Окклюдер — повязка на один глаз.)
Локи открыл глаза, и окклюдер упал ему прямо в руку, сам он выглядел при этом слегка дезориентированным.
— Что происходит? — нахмурилась она и кивнула на металлическую бляшку, внутри обитую мягким мехом. — Что это?
Повертев безделицу в пальцах, Локи как-то туманно, печально улыбнулся, медля с ответом.
— Скажем так, — выдохнул он наконец, когда Гермиона всерьез решила, что ответа не услышит, — это — личный дневник моего отца. Тайный настолько, что нашел я его только после его прямой подсказки.
На этот раз окклюдер удостоился еще более внимательного изучения, правда, коснуться его Гермиона так и не решилась.
— И что там? — спросила она, с трудом переборов неожиданную робость. Она все-таки не была до конца уверена, что имела право во все это лезть.
— Правда, — не стал увиливать от ответа Локи. — Правда о Хеле и о том, откуда она взялась.
— И… — Гермиона облизнула враз пересохшие губы. Это все в корне меняло дело, — откуда?
Долго думать он не стал, практически сразу решив:
— Я покажу тебе.
Протянув ей окклюдер, Локи помог Гермионе приложить его к правому глазу.
Это было странное ощущение: когда кругляшек коснулся кожи, она невольно зажмурилась, но стоило мягкой ткани плотнее прижаться к ней, как окружающее пространство внезапно вспыхнуло ярким белым светом.
Вокруг было пусто, и в этой пустоте раздался голос Одина.
— …В отличие от моего старшего брата Вили, рожденного еще до Переселения, я не знал ничего, кроме того Асгарда, что мой отец построил на небольшом, но щедром на магию планетоиде.
Когда мы прибыли сюда впервые, здесь уже обитали Темные альвы, коих очень заинтересовала эта земля. Они были первыми, но мы в своем самолюбии и эгоизме не собирались отступать, но ни альвы, ни асы не ведали, что решать судьбу планетоида им было не суждено. У этих мест был свой хранитель.
Белый свет перестал слепить, и, проморгавшись (она даже успела подзабыть, что сидела в тот момент в каюте космического корабля с окклюдером на глазу), Гермиона, наконец, смогла разглядеть окружающее ее пространство. Она была в поле, вокруг нее ковром раскинулись удивительной красоты травы и цветы. Легкие наполнили чудесные ароматы, сладкие и пряные.
Она обернулась, чтобы увидеть, что это прекрасное море, изредка нарушаемое валунами и небольшими скалами, сзади оканчивалось бескрайним лесом, спереди же цветочные волны ласково льнули к подножию величественных гор. Эти самые горы, куда более далекие, Гермиона нередко наблюдала из окон дворца.
Где-то сбоку шумела широкая, полноводная река.
Внезапно мимо Гермионы, едва не коснувшись ее плечом, прошел статный, высокий мужчина, одетый в золоченый доспех и яркий алый плащ. Она вздрогнула и отшатнулась — только что сзади нее ровным счетом никого не было, — но мужчина не обратил на Гермиону никакого внимания, будто совсем не видел.
— Мой отец, Бёр, — снова раздался голос, и Гермиона только сейчас узнала отца Одина, прежде виденного лишь на картинах и статуях, — встретил ее, когда странствовал по миру в поисках наиболее подходящего места для своего народа.
Впереди, у подножия гор, словно из тумана соткалась высокая женская фигура. Черные волосы ее трепал ветер, как и простое, похожее на сорочку белое платье без рукавов. Босые ноги ее утопали в ковре из трав и цветов.
— Аске*, так назвалась она Бёру, поведала, что этот мир со всей его магией принадлежит ей, и если он хочет подчинить его себе мечом, то пусть лучше воткнет его в свое сердце, ибо ничего у него не выйдет, а люди его умоются собственной кровью.
(*Aske (норвеж.) — ясень.)
Гермиона лишь издали видела, что Бёр и та самая Аске о чем-то говорят, но ветер не доносил до нее ни звука, сама же она не могла сделать вперед и шага.
— Отец ощущал ее силу, а потому не стал рисковать собой и своими людьми, что и так натерпелись за последние годы, он лишь спросил, чего именно желает хозяйка за свое гостеприимство, и та ответила: «Дитя». Ее дитя должно было занять асгардский трон.
Гермиона видела, как мужчина в сомнении оглянулся назад, где за лесом его ждал народ. Но не только.
— Но Бёр любил мою мать, свою супругу Бестлу, и не мог помыслить не то что жениться на другой, но даже просто возлежать с ней одну ночь для того, чтобы зачать дитя. У него уже был сын, и Аске пообещала, что дождется, пока его сын достаточно возмужает, чтобы выполнить свой долг.
А пока она предложила асам чувствовать себя как дома.
Картинка, распавшись туманом, сменилась, и через секунду Гермиона уже стояла на балконе знакомого дворца рядом с Бёром. Отсюда открывался изумительный вид на город.
— Также Аске дала Бёру и его людям прикоснуться к своим силам — она даровала им магию, а также возможность за секунды путешествовать в принадлежащие ей миры. Именно этот ее дар переломил ход войны с альвами, не желающими смиряться с тем, что в желанном им мире ныне живет другой народ.
Туман снова зашевелился, и вокруг Гермионы забурлила битва — асы бились против знакомых уже альвов на пустошах Свартальфхейма.
— При помощи Аске мир альвов превратился в бесплотную пустыню, и их уже ничто не могло спасти. Дни Темных эльфов были сочтены.
Картины битв сменялись одна другой.
— К сожалению, обещанный Аске Вили погиб в войне, по моей глупости ушел и Ве, остался лишь я, что был слишком молод, чтобы стать царем, а это было главным условием соглашения.
Уже немолодой Бёр о чем-то разговаривал с по-прежнему юной и прекрасной Аске, одетой едва ли не в то же самое легкое платье и все так же босой.
Туман сдвинулся, и перед Гермионой предстал Один во всей его молодой удалой красе.
— Я мужал, не зная предначертанной мне судьбы. Лишь спустя столетия, когда Бёр возвел меня на царство, он открыл правду о том, что мне предстоит сделать.
Вокруг был тронный зал дворца, битком набитый придворными. Один в своей золоченой броне, с красным, развевающимся за плечами плащом, потрясал в воздухе мечом перед ликующей толпой и торжественно шествовал по широкому проходу к крылатому трону, перед которым опустился на колено. Бёр возложил венец на его голову.
— Так я впервые увидел ее.
Вместе с Одином и Бером Гермиона двигалась к горам, а затем оказалась в каких-то каменных залах — наверняка, внутри того самого горного массива. Несмотря на то, что их окружали камень и грубое, необработанное дерево, здесь было приятно находиться. По стенам и переходам раскинулись живые цветущие лозы, небольшие кусты и даже деревца. В самой крупной зале, в которой они остановились, у дальней стены за обвитым плющом каменным троном стояла высокая чаша с пылающим в ней огнем.
На троне сидела все та же вечно молодая Аске, Один подошел и преклонил колено уже перед ней.
— Ни одна из женщин, что я видел прежде, не вызывала во мне такой страстной жажды обладания. Мне тогда казалось, что Аске воплощала собой все, о чем я только мог мечтать. Ее лицо, ее тело, голос — все будто было создано, чтобы мне угодить.
Картина сменилась скромной свадьбой во дворцовом саду.
— Я с радостью принял свою судьбу, и даже брак не страшил меня — я осознавал, что, надев на голову царственный венец, буду обязан взять себе супругу, и не обязательно, что она будет мне по сердцу. Но Аске — это лучшее, о чем я тогда мог только мечтать.
Со своего места Гермионе было видно, что Один глупо, по-мальчишески улыбается.
— Она настояла, чтобы обряд не был шумным, минимум гостей из тех, кто знал о ней и о ее роли в становлении Асгарда.
И правда, человек двадцать-тридцать — даже для простой земной свадьбы это был довольно маленький список, что уж говорить о свадьбе самого царя Асгарда?
— Но после первой же брачной ночи Аске исчезла. Я искал ее, поднял на ноги всю стражу, но так и не смог найти. Даже в той цитадели в горах, в которой она жила, было пусто.
Кадры поисков Одина сменялись один другим, мужчина рвался вперед, но в один из моментов Бёр придержал сына.
— Спустя пару месяцев она объявилась сама и накинулась на меня, будто голодная тигрица, без извинений, без объяснений. Но я не мог так просто этого снести и крупно повздорил с ней.
Грозный, злой Один что-то кричал своей новоиспеченной супруге, расшвыривая в разные стороны окружающие его вещи, но Аске не выглядела напуганной. Она смотрела на супруга словно на несмышленого ребенка, пытающегося добиться внимания матери капризами.
В один момент она плавно двинулась вперед и, подойдя к бушующему Одину, успокаивающе положила ладонь на его щеку, и ярость его стала заметно стихать.
— Прости меня, мой воинственный Игг, — внезапно услышала Гермиона ее голос, и правда глубокий и очень мелодичный, — но тебе стоит смириться. Я не буду тебе той прилежной женой, что ты себе вообразил. Прясть и вязать на ступенях твоего трона, улыбаться твоим людям и вить никому не нужные кружева словес — не мой удел.
— Но почему? — сейчас в его голосе было больше обиды, чем злости, а Гермиона отметила про себя, что Тор все-таки немало походил на своего отца в молодости.
— Однажды я скажу тебе, — пообещала Аске, — но не сейчас…
Притянув Одина к себе, она вовлекла его в долгий поцелуй, а затем туман снова сменился.
— Почему «Игг»? — спросил Один супругу.
Обнаженные, прикрытые одной только простыней, они лежали в огромной царской кровати.
— Я видела тебя, пылающего огнем битвы, — с улыбкой пояснила Аске. — Игг — самое меньшее, что могла бы я сказать...
Немного интересовавшаяся в свое время этой темой, Гермиона знала, что «Игг» означало «Страшный».
— Тогда, — молодой царь проказливо усмехнулся. Такого выражения лица Гермиона даже представить себе не могла на его более пожилой версии, — тебе имя — Иггдрасиль.
Услышанное заставило Гермиону захлебнуться воздухом, причем больше всего от того, насколько похабно и двусмысленно это прозвучало из уст Одина.
«Скакун Игга»...
Тем не менее Аске не оскорбилась.
— Да будет так, — кивнула она согласно. — Мое имя — не то, что мне бы хотелось полоскать в устах людей. Пусть Аске я буду лишь для тебя...
Даже в иллюзии Гермиона ощутила мощный всплеск магии.
— Годы медленно превращались в десятилетия, те — в столетия. Аске все так же огорчала меня своим непостоянством. Иногда она была рядом неделями, иногда — не выжидала и ночи.
Однажды я не видел ее четыре года, за которые едва не успел ее похоронить…
— Я думал, что больше не увижу тебя... — Один неверяще протягивал к Аске свою руку, и на лице его было написано неверие пополам с искренней радостью.
За это время он успел отрастить себе знатную бороду, которую заплел в косу, Аске же вновь не постарела ни на день.
— О, мой славный Игг... — тепло улыбнулась она. — Поверь мне, когда я уйду навсегда, ты обязательно об этом узнаешь...
— Но чем же ты все-таки...
— Тш-ш-ш-ш... — Аске приложила палец к его губам. — Меньшие знания — меньшие беды, поверь мне. Но кое-что я все-таки покажу тебе. Идем...
Туман дрогнул, и Гермиона увидела себя на Радужном мосту. Царь с царицей стояли чуть поодаль и одновременно заглядывали в Бездну, где в тумане, вызванные желанием Аске, плавали еще восемь сфер, связанных с Асгардом призрачными нитями.
— Мой мир не ограничен одним Асгардом, еще восемь миров требуют моего внимания. Все они — часть меня, и я не могу их бросить.
Один, устыдившись, отвел взгляд.
— Я показываю их тебе, потому что мне нужна твоя помощь. Эти миры — прекрасны, но не во всех спокойно. Народы, что живут в них, воюют как сами с собой, так и друг с другом, разрушая все то прекрасное, что я им даровала, и это печалит меня...
Аске и правда выглядела опечаленной.
— Я приведу их к миру — для тебя, моя царица.
— Аске исчезла снова, я же принялся за ту миссию, что сам себе назначил, — объединить и примирить все Девять миров и сложить их к ногам любимой женщины.
Дипломатия не была моей сильной стороной, я был юн, взбалмошен и импульсивен, и дела продвигались крайне медленно, без какого-либо успеха. Бёра уже не было рядом, а просто так присягать асам никто не хотел, даже после нашей победы над альвами, и торговля не сильно спасала то зыбкое перемирие, что я пытался выстроить.
Я боялся сделать неверный шаг, боялся встретить неодобрение своей Иггдрасиль.
Но она не корила меня — никогда. Зато всегда помогала.
Именно она открыла мне тайны магии, ее истинную силу и предназначение.
Гермиона осматривалась вокруг, и под ее взглядом картины сменялись одна другой: Аска лечит магией раны Одина, полученные в бою; вдвоем они в дворцовом парке склоняют голову над опавшим листом и Один при помощи своих сил пытается поднять его в воздух; в очередном из боев Один активно помогает себе магией — и одерживает сокрушительную победу.
— Те мгновения, что она была рядом, я ощущал себя счастливейшим человеком в Девяти мирах. Сейчас я осознаю, сколь разными мы были, но тогда тот неуловимый флер загадки не давал мне прозреть.
Я многое предпочитал не замечать...
Прежние картины, полные мирной и счастливой жизни омрачаются тревожными знаками. Гермиона видела, что Аске слабела: порой ее не держали ноги и ей приходилось хвататься за что-то, чтобы не упасть; в один момент она сильно закашлялась, оставляя на ладони что-то мерзкое, черное.
Один всего этого не видел, Аске старательно скрывала свое состояние.
— Со временем я смирился с тем, как мы жили, потому предпочитал наслаждаться теми мгновениями, что мы были вместе.
Они были в дворцовом саду, полном диковинных цветов и растений, Аске улыбалась, слушая какой-то рассказ Одина. Оба они выглядели беззаботно, что в сочетании с предыдущими картинками казалось пугающим затишьем перед бурей.
Чуть отстав от супруга, Аске ненадолго замерла у одного из деревьев, поглаживая его по шершавой коре. Она в принципе была очень близка к природе и любила растения, это легко было проследить по тем видениям, что Гермиона уже успела просмотреть.
Заметив, что супруги нет рядом, Один вернулся к ней и приобнял за плечи.
— Когда мой путь закончится, я бы хотела превратиться в какое-нибудь растение...
Один нахмурился, словно не представляя, как воспринять слова Аске всерьез, но Гермиона видела, что она не шутила.
Туман сдвинулся.
— Я любил мою Аске, предпочитая слепо не замечать, что с ней что-то не так.
В следующем видении Один и Аске о чем-то разговаривали, из окна его спальни наблюдая за мерцающими звездами, как вдруг она обмякла прямо в его руках. Ее пустой взгляд был направлен в никуда.
— Когда, наконец, мне показалось, что части мозаики сложились в верную картину, я решил поговорить с Аске начистоту, но та вновь исчезла — почти на год. Моему беспокойству не было предела — я, наконец, осознал, что некая хворь съедает мою Аске изнутри, и считал, что должен помочь ей найти лечение.
Гермиона видела Одина бледного, осунувшегося, не вылезавшего из библиотеки.
— Я созвал лучших лекарей Девяти миров, твердо намеренный настоять на своем мнении, невзирая ни на какие возражения. Но все мысли об этом стерлись из моей головы при следующем появлении Аске. Потому что вернулась она не одна.
Аске, закутанная в легкий плащ, прижимала к себе крохотный шевелящийся сверток. Прямо посреди покоев Одина она создала из воздуха колыбель и уложила туда младенца.
— Это наша дочь, — без всяких предисловий произнесла Аске, с нежностью смотря на девочку.
Очевидно, тут не могло быть никаких сомнений, что это действительно так — маленькая Хела была удивительно похожа на обоих родителей сразу.
Гермиона стояла достаточно близко, чтобы можно было легко склониться над колыбелью. Склонился и Один.
Сейчас, глядя на этого младенца, нельзя было сказать, что из нее вырастет ужасное, кровожадное чудовище. Никаких эманаций смерти, никакой давящей ауры.
Лишь дитя, что сладко посапывало во сне.
Переведя взгляд на Одина, Гермиона могла видеть смятение и радость на его лице. За прошедшие годы о детях он и думать забыл, как и об основном условии, на котором зиждился этот брак.
— Она красавица, — улыбнулся Один и поднял голову, но Аске в комнате уже не было.
Недолго думая, он ринулся за ней по коридорам дворца. Нашлась царица лишь в саду на небольшой полянке в самом дальнем его уголке, где обычно они прятались от чужих глаз.
— Аске, — позвал Один, заметив замершую на поляне фигуру.
Она стояла, подставив свое лицо под лучи закатного солнца, и улыбалась.
Один замер в нескольких шагах от нее в странной нерешительности.
— Нам придется попрощаться, — первой прервала она молчание.
Смысл ее слов не сразу дошел него, Гермиона видела, что он несколько раз пытался что-то сказать, но не мог найти слов.
— Но наша дочь...
— Ты справишься, — Аске обернулась, глядя на него с нежностью.
— Почему? — едва слышно проговорил Один.
— Я угасаю, — пояснила она мягко. — С каждым днем мне все труднее оставаться собой. Я слишком много отдала Девяти мирам и теперь теряю саму свою суть.
Выдохнув, Аске вновь отвернулась, и Гермиона успела заметить, что по щекам ее текли слезы.
— Не ведают люди, — заговорила она совсем другим, декламаторским тоном, — какие невзгоды у ясеня Иггдрасиль: корни ест Нидхёгг, макушку — олень, ствол гибнет от гнили...*
(*Старшая Эдда.)
Закрыв глаза, Один продолжал стоять в молчании.
— Я давно знала, что все этим кончится, — продолжила Аске. — Я готовилась. Я не умру в обычном для тебя понимании, я... закончу все так, как и хотела. Моя сила будет жить и питать Девять миров, управлять же ей суждено моей дочери.
Она обернулась на дворец, и Гермиона проследила за ее взглядом. Невольно стало жалко маленькую Хелу — Один убежал, оставив девочку в комнате одну.
— Эти годы... я пыталась произвести на свет сильное дитя. Много лет бесплодных попыток... Наша девочка... она будет сильной. Научи ее тому, чему обучала тебя я, и ее могуществу не будет предела в Девяти мирах. А после, — она протянула ему свиток, туго перевязанный лентой, — передай ей это, и тогда она сможет занять мое место и делать все то, что могла я. Только ей для этого не придется жертвовать собой.
— Не делай этого... — попросил Один непривычно жалобно.
— Если не сделаю — судьба Свартальфхейма, если не еще более ужасная, постигнет и остальные миры. И Асгард — в том числе. Я не смогу управлять собой, и миры ждут хаос и разрушение.
Глядя на Одина, легко можно было предположить, что до остальных миров, и даже до Асгарда, в этот момент ему не было никакого дела.
— Аске...
Не выдержав, она подошла к нему и запечатлела на его губах почти целомудренный поцелуй.
— Прости меня, мой славный Игг, — прошептала Аске. — И прощай.
Она отступила от него, и Гермиона всерьез задумалась, а не наложены ли на Одина чары, потому как смотрел на супругу он с непередаваемой мукой, но двинуться с места не мог.
Аске сделала шаг вперед по направлению к солнцу, раскинула руки в стороны и произнесла что-то на незнакомом Гермионе языке. Вспышка света заставила ее на мгновение зажмуриться; проморгавшись же, Гермиона увидела, что силуэт Аске стремительно рос и ширился, в процессе видоизменяясь. Всего несколько секунд — и на поляне во всем своем великолепии стоял по-настоящему огромный ясень. От его ветвей в разные стороны расходилось множество призрачных нитей, уходящих, казалось бы, в никуда.
Гермиона помнила это древо. В настоящем под ним стояла беседка, в которой так приятно было отдыхать после долгих прогулок по саду...
Проморгавшийся Один со страхом и болью смотрел на великое древо. Ноги не удержали его, и он рухнул на колени, пряча лицо в ладонях. Тело его содрогалось в рыданиях.
Позабыв, что ее здесь на самом деле нет, Гермиона хотела положить ладонь Одину на плечо. Ей было жаль его, она могла прекрасно себе представить, что он чувствовал в этот момент.
Но рука ее прошла сквозь доспех и плащ, отчего туман завихрился.

Ей удалось практически никем не замеченной проскочить до уборной, чтобы привести себя в порядок. Растрепанная, раскрасневшаяся, с мокрыми дорожками на щеках (она даже не поняла, в какой момент начала плакать) и припухшими от поцелуя губами — ей не следовало в таком виде появляться перед друзьями и знакомыми.
Быстро приведя себя в надлежащий вид, Гермиона вышла и отправилась на поиски Виктора. Впрочем, долго искать его не пришлось…
— Ты в порядке? — нахмурился он, выловив ее в толпе.
— Да, я… Все в порядке.
Что за ирония? Второй раз в жизни Гермиона вздорит на балу с дорогим для себя человеком. И оба раза после этого попадает на Крама.
— А то мне сперва показалось, что не очень… — Виктор ободряюще улыбнулся.
— Все сложно, — привычно ответила Гермиона.
Это уже, похоже, был гребаный девиз всей ее жизни!
Оказывается, Виктор захватил для нее бокал шампанского, и Гермиона, благодарно кивнув, слегка пригубила игристый напиток — после всего произошедшего неимоверно хотелось пить.
Пока Крам отвлекся на подошедшего к ним Невилла, Гермиона бегло осмотрела зал — она не была готова снова пересечься с Локи, поэтому зорко бдила, чтобы его не было в поле зрения.
Но он, похоже, и так как сквозь землю провалился.
Несмотря на это, настроение было испорчено на корню. Танцевать больше не хотелось — хотелось вернуться домой и закутаться в теплый плед, чтобы вытравить из души воцарившуюся там холодную, сосущую пустоту.
Правда, вечер и так уже подходил к концу.
— Гермиона, — позвал ее на прощание Виктор, привычно коснувшись губами ее ладони. — Возможно, я слегка не вовремя со своим вопросом, но… Не хотела бы ты поужинать со мной? В это воскресенье?
— Поужинать? — изумленно переспросила Гермиона, медленно убрав свою ладонь из его руки.
— Да, поужинать.
Это предложение выбило ее из колеи. Она относилась к Виктору как к другу, и ей казалось, что это взаимно, но… быть может, она ошибалась? По-серьезному, ей непросто было понять его мысли и чувства. Что им двигало?
Да и еще и эта дата: День всех влюбленных… В такой день «просто друзей» не приглашают в ресторан.
— Я… Я бы хотела подумать, хорошо? — уточнила она, натянуто улыбнувшись.
Если Виктора что-то и не устраивало, ему хватило такта не показать вида.
Снова поцеловав ее ладонь, он аппарировал, и Гермиона последовала его примеру.
Следующие два дня она никак не могла решить, что же ответить Виктору на его предложение. Пойти или нет?
— Сходи, — сказала Джинни, когда Гермиона рассказала ей о приглашении за пятничной вечерней чашечкой кофе.
Забавно, что о разговоре с Локи она подруге так и не смогла рассказать. И его отсутствие нисколько не решало проблему выбора — с того злосчастного поцелуя Гермиона больше не видела супруга, он пропал где-то в Южной Америке на очередной операции. Но тем не менее она не находила в себе желания тут же бросаться в чужие объятия.
— Это совершенно ни к чему тебя не обязывает. К тому же раз ты решила развестись, то тебе следует строить свою личную жизнь. Почему бы не обратить свое внимание на Крама? Ты же не будешь отрицать, что годы только пошли ему на пользу?
Кто бы отрицал? Но отчего-то все эти «изменения» не находили в Гермионе отклика. Она не ощущала к Виктору влечения, он был красивым и по-своему обаятельным мужчиной, толпы его яростных фанаток мечтали увидеть его без одежды — но Гермиона не входила в их число.
— Но он не интересует меня в этом плане…
— Ну и что? — пожала плечами Джинни. — Аппетит приходит во время еды — слышала такое?
— Слышала, — выдохнула Гермиона, все еще ни в чем не уверенная.
— К тому же я не заставляю тебя бросаться к нему в постель на первой же встрече! У вас много общего: вы оба умные, начитанные, интересные. У обоих за плечами не самые простые отношения. Почему бы вам хотя бы не попробовать пообщаться чуть поближе, чем раньше? Просто попробовать?
Просто попробовать? — повторила про себя Гермиона. Что ж, в этом был свой определенный резон.
К тому же, зная Поттер-бывшую-Уизли, понимала — та не отстанет, пока она, Гермиона, не сходит на это (дурацкое) свидание.
Под бдительным взглядом Джинни отправив Виктору СМС с предложением выбрать время и место встречи, она устало откинулась на диване.
Может, Джинни и права? Ей пора хотя бы попытаться оставить Локи в прошлом, и, возможно, благодаря этому ей удастся начать общаться с ним по-человечески — не грезя о его прикосновениях и поцелуях.
Всю субботу Гермиона провела с дочерью, хотя бы таким способом возмещая ей потерянное время. Они прогулялись по парку, посмотрели несколько старых диснеевских мультфильмов, играли, рисовали… Все это время Гермиона старалась не думать ни о ком, кроме Руны, но это было сложно. Как не думать о человеке, о котором вспоминаешь, просто глядя на дочь?
К обеду воскресенья Гермиона уже оказалась в настолько разобранном состоянии, что хотелось малодушно отказаться от встречи и никуда не идти. Стоило ей об этом подумать, как минут через пятнадцать пришло СМС от Джинни:
«Я знаю, что ты прокрастинируешь! Ноги в руки — и бегом на свидание. Приду — проверю!»
Нервно отсмеявшись, Гермиона начала неторопливо собираться. Джин Грейнджер уже возилась с ужином на кухне, Руна играла с куклами в гостиной…
Виктор должен был появиться в 19:00, однако в 18:40 из прихожей раздался хлопок аппарации. Скорее всего, Джинни решила исполнить свою угрозу и проверить готовность подруги к свиданию.
— Тебе не стоило беспокоиться! — крикнула Гермиона, спускаясь вниз по лестнице. — Я уже почти готова, так что…
— Готова к чему? — уточнил Локи, склонив голову чуть в бок.
Он еще не успел отойти от двери, в одной его руке был большой букет алых роз, в другой — спортивная сумка.
Неловко повисшее молчание оборвала выбежавшая в коридор Руна.
— Папа! — радостно воскликнула она, кидаясь к отцу и повиснув на его ногах.
— А вот и моя принцесса! — широко улыбнулся Локи, заставив сердце Гермионы пропустить удар.
Отставив сумку назад, к двери, он схватился за букет обеими руками, а затем просто разделил его на два.
— Будешь моей валентинкой, принцесса? — спросил он, протягивая дочери один из букетов.
Взвизгнув от счастья, Руна ухватилась за букет. Гермиона испугалась, что дочь уколется о шипы, но цветы, похоже, их не имели.
— Мама, смотри, какая красота!
— Вижу, — натянуто улыбнулась Гермиона дочери.
— А это тебе, — сказал Локи, протянув второй букет ей.
— Спасибо, — кивнула Гермиона, принимая подарок и надеясь, что со стороны не видно, как дрожат ее руки.
На шум из кухни выглянула Джин.
— Не знал, что вы тоже здесь, мэм, — Локи снова натянул на лицо свою обольстительную улыбку. Взмахнув палочкой, он выудил из воздуха третий букет и вручил его теще.
Та сперва выглядела не очень довольной, после решения о разводе ее отношение к зятю стало еще прохладнее, чем прежде, но тем не менее сейчас ее выражение лица слегка смягчилось.
— Спасибо. Пойду в вазу поставлю, — пробурчала она, снова исчезая на кухне.
— Это еще не все! — заметил Локи, подняв вверх указательный палец. Он продолжил, обратившись к Руне: — Помнится, я оставил тебя без подарка на день рождения? Я думаю, стоит исправить эту оплошность.
Подтянув к себе сумку, которая на поверку оказалась переноской, Локи дернул за молнию, и изнутри раздался короткий, больше похожий на писк мявк.
— Котик! — Руна захлопала в ладоши, пытаясь заглянуть внутрь.
Из сумки показалось нечто рыжее и пушистое. Это был явно котенок, довольно крупный и пушистый, с длинным, мохнатым хвостом и красивым изумрудным бантом на шее. Но когда Локи развернул его к Руне мордой, Гермиона обомлела: кривоватые лапы, широкая, приплюснутая морда…
— Живоглот…
Ее любимого кота не стало лет десять назад, и после этого Гермиона не особо хотела кого-то заводить — во-первых, было больно, во-вторых, они с Роном жили на съемной квартире. Когда же Гермиона переехала в новый дом… В общем, ей было не до домашних любимцев.
Руна просила себе кого-нибудь, но Гермиона считала, что девочка еще слишком мала, чтобы самой заботиться о зверье, ей же было некогда, так что уход свалился бы на плечи миссис Грейнджер…
Они с Локи это все обсуждали, и Гермиона даже была не против — когда-нибудь, в будущем. И вот оно.
Сходство котенка с ее прошлым котом было поразительным и проглядывалось, даже несмотря на его еще юный возраст — очевидно, что это был еще только котенок месяц-полтора отроду.
В нем так же, как и в Живоглоте, виднелись черты низлов, он наверняка обещал вырасти крупным зверем вроде мейн-куна.
Локи выпустил котенка на пол, и тот с ленивым интересом обошел прихожую, принюхиваясь к находящимся на полу предметам. Руна шла за ним по пятам, точно хвостик.
Не удержавшись, Гермиона присела и взяла котенка на руки, подхватив его под передние лапки. И тут произошло неожиданное — шерсть на спине котенка неестественно вздыбилась двумя бугорками, которые тут же превратились в обтянутые мехом крылья.
От неожиданности Гермиона выпустила котенка из рук, но тот не упал, а, немного неловко взмахивая крыльями, рывками спустился на пол.
Сложив крылья, котенок встряхнулся — и уже ничего в его виде не говорило о том, что с животным что-то не так.
— Он… умеет летать? — пораженно спросила Гермиона, все еще не до конца веря своим глазам.
— Пока не очень уверенно, — подтвердил Локи. — Но он и не будет заправским летуном. Так, скорее, как белка-летяга: планировать, зависать в воздухе на короткий промежуток времени.
— Но как?
— Хочу напомнить, что когда-то я создал восьминогого коня, — Локи снова очаровательно усмехнулся.
— Но тогда этот кот относится к разряду химер, их создание и разведение запрещено…
— Отдел одобрил, они проверили его и весь остальной выводок, не нашли никаких опасных отклонений и, оставив остальных котят себе, позволили мне забрать одного.
— Я назову его Мистер Пушистые штаны*! — возвестила всех Руна, привлекая к себе внимание родителей.
(*Мистер Флаффипантс.)
Кот, а это был именно кот, уже обнюхивал лестницу с важным видом. Руна, сияя, стояла рядом, то и дело поглаживая животное по макушке.
— Похоже, это наследственное, — усмехнулся Локи, бросив на Гермиону многозначительный взгляд. — Но ему подходит.
И правда, пушистые задние лапы кота казались словно одетыми в широкие штаны.
— На самом деле мы недавно смотрели фильм, где так же звали кота, — парировала Гермиона. — Так что я тут совсем ни при чем. И... Локи, спасибо тебе.
Локи ответил ей мягкой усмешкой. Несмотря на все прошлые обиды, внутри разлилось приятное тепло. Словно не было того глупого разговора в алькове... И куда делась вся та злость?
— Пойду покажу его бабуле! — решила Руна и, подхватив кота под подмышки, унеслась на кухню.
— Так ты уходишь? — нахмурился Локи, как только за дочерью закрылась дверь. Его улыбка мгновенно сошла на нет, сменившись холодной, пустой маской.
— Да, сейчас за мной зайдут... — Гермиона замялась, отведя взгляд.
Она не стала говорить о том, кто зайдет, но Локи и не спрашивал — он понял все и без этого. Тишина между ними тяготила, в подреберье засела ноющая боль, будто и не ее собственная.
— Мышка, послушай, я... — начал Локи, но именно в этот момент в дверь настойчиво постучали.
На секунду Гермиона осознала, что ей не хочется открывать, словно этот шаг станет для нее определенным рубежом, что отсечет прошлое, оставив ее один на один с неопределенным настоящим и не менее зыбким будущим.
Локи, видимо, прочувствовал это ее настроение, и уголки его губ едва заметно дрогнули в улыбке, но тут в дверь постучали снова.
— Прости, — извинилась Гермиона неловко и, обойдя Локи, открыла дверь.
— Здравствуй, Гермиона, — конечно же, на пороге стоял Виктор.
Одет он был по-магловски, в костюм и светло-серый обтягивающий свитер. Сверху на плечи Виктор накинул теплое темно-серое пальто.
— Привет, Виктор, — ответила Гермиона, искренне надеясь, что ее лицо не искажено болезненной гримасой.
— Я не вовремя? — не изменившись в лице, уточнил Крам, сперва скосив взгляд на руки Гермионы, а потом за ее спину на Локи.
Только в этот момент она осознала, что до сих держит в руках подаренный мужем букет.
Виктор тоже пришел не с пустыми руками, он протянул Гермионе красивый букет из белых лилий и светло-розовых роз.
— Нет, это я пришелся ни к месту, — фыркнул Локи с кислой усмешкой, обратив внимание на цветы. — Но я выполнил все, что хотел, и, наверно, пойду...
— Нет, Локи, — не дала ему закончить Гермиона. — Останься...
Ей мгновенно стало неловко под перекрестными взглядами мужчин.
— Руна обидится, если ты так быстро исчезнешь... — поспешила пояснить она. — Мы... Мы все равно сейчас уходим. Я думаю, Руна будет рада провести этот вечер с тобой.
— Хорошо, — кивнул он.
— Тогда пойдем? — напомнил Виктор, когда молчание слегка затянулось.
— Да, — растерянно кивнула Гермиона.
— Я помогу, — нашелся Локи.
Он приманил с вешалки ее темно-синее пальто и раскрыл его, предлагая Гермионе его надеть.
— Да... спасибо, — она просунула руки в рукава, и Локи накинул на нее пальто, при этом — всего на секунду, но все же, — задержав ладони на ее плечах, не желая отпускать.
На негнущихся ногах Гермиона дошла до Виктора, на автомате подхватила его под локоть и вместе с ним вышла на крыльцо. Вся эта ситуация напоминала какой-то сюр.
Спускаясь с крыльца на подъездную дорожку, Гермиона невольно обернулась. Локи все еще стоял в дверном проеме, лицо его было сокрыто в тени, а фигура — освещена из коридора, и этот образ неожиданно резко впечатался в память.
Отвернувшись, Гермиона крепче вцепилась Виктору в плечо и зажмурилась, пытаясь подавить охватившую ее дурноту.
— Аппарируем? — уточнил Крам, и она согласно кивнула, справившись с собой.
Воронка аппарации вынесла их в другом конце Лондона в тихом закутке рядом с небольшим, уютным ресторанчиком итальянской кухни. Гермиона была здесь однажды, лет семь назад, и тогда это место очень ей понравилось, «Итальянская вилла» радовала приятным глазу светлым дизайном, вкусной, разнообразной пищей и царившей здесь тишиной.
Но сейчас Гермиона не могла сосредоточиться на вечере. Разозлившись на саму себя, она постаралась взять себя в руки и вернуться к разговору, в который Виктор с присущими ему упорством и тактичностью пытался ее втянуть. Сам Виктор казался не менее задумчивым, но его серьезность скорее умиротворяла.
В конечном итоге они все-таки разговорились, продолжая темы, не раскрытые в предыдущих встречах. Ноющая боль в сердце отошла на второй план, стала менее заметной, и от этого Гермиона, наконец, могла вздохнуть спокойнее.
Отужинав в приятной, тихой обстановке, они решили прогуляться по Лондону. Погода располагала к небольшой прогулке: легкий морозец не давал слякоти прилипать к обуви, с неба падали редкие, крохотные снежинки.
Снова подхватив Виктора под руку, Гермиона пыталась понять, что же все-таки она чувствует. С Крамом было легко и приятно, он казался надежным, как скала, как монолит, на котором можно построить уверенное и крепкое будущее, но... Для Гермионы ли существовал этот монолит?
Она по-прежнему не ощущала влечения к идущему рядом мужчине. Ей не хотелось остановить его и, заглянув в его пронзительные глаза, поцеловать. При попытках представить, как Виктор касается ее, его плотно сбитые, крепкие пальцы профессионального игрока в квиддич быстро сменялись хорошо знакомыми ладонями с тонкими изящными пальцами. При повторении же настойчивых попыток представить себя в одной постели с Виктором, Гермиона не ощущала в себе ничего, кроме отторжения.
Сможет ли она когда-нибудь все это перебороть?
Конечно же, любые отношения должны строиться в первую очередь на взаимоуважении. Именно из-за его отсутствия ее брак потерпел крах. Ее тянуло к Локи, и тянуло до сих пор, но он всегда относился к ней как... сложно было подобрать эпитет, но в любом случае становилось ясно, что уважением здесь и не пахло. Она принадлежала ему, как Локи считал, и это давало ему право распоряжаться ее жизнью. Но, как она ему и сказала на приеме, она не его вещь, не его игрушка, которую можно приближать к себе, а затем просто выбрасывать за ненадобностью.
Ладно, она слегка утрировала, но в целом ситуация примерно так и выглядела. Он считал себя главным, и ее мнение в большинстве случаев его не интересовало, хотя иногда он великодушно делал исключения.
Но, с другой стороны, Виктор... Он всегда уважал ее, с самых первых дней знакомства. Это подкупило ее еще тогда, в бытность пятнадцатилетней девчонкой. Ее друзья, Гарри и Рон, часто относились к ней высокомерно-покровительственно. Мол, девчонка, что с нее взять... но в то же время, когда им требовалась помощь, они спешили к ней за советом. Порой это раздражало.
Крам же никогда не делал скидки на ее возраст и пол, он относился к ней как к равной, и его не смущала небольшая разница в накопленном опыте. С ним было интересно, и тогда, двадцать лет назад, она воспринимала этот интерес как то, что и должно было быть между мужчиной и женщиной. Первый опыт в поцелуе был довольно будоражащим, но все равно он не шел ни в какое сравнение с тем, когда целуешь человека, которого на самом деле любишь и жаждешь.
Сейчас же, спустя годы, Гермиона осознала, что никогда по-настоящему не интересовалась Крамом как мужчиной.
Опять же, отношения, основанные на одной страсти без какого-либо уважения, — тоже не самый лучший выбор. Но как быть, если только уважение и было? Если от мысли, что человека придется касаться в самых интимных местах, начинало по-настоящему воротить, невзирая на всю его внешнюю объективную привлекательность?
«Аппетит приходит во время еды», — так сказала Джинни...
Гермиона остановилась, заставив Крама недоуменно обернуться.
— Виктор, — позвала она, подняв на него взгляд, — поцелуй меня, пожалуйста.
Его не надо было просить дважды. Сделав к ней шаг, Виктор притянул ее к себе и, чуть склонившись, осторожно, не торопясь, коснулся ее губ своими.
Ничего похожего на пылкость Локи не было и в помине. Крам будто бы выполнял особо важное задание тренера, подходя к нему с присущей ему ответственностью. Мало того, что Гермиона сама не ощущала влечения, Виктор казался еще менее заинтересованным.
— Кажется, я слегка поторопил события с этим свиданием, — признался он, отстранившись первым.
— Почему? — уточнила Гермиона. Ей, конечно, и самой так казалось, но она хотела узнать, с чего такие выводы сделал Виктор.
— Очевидно, твой муж тебе очень дорог и ты не можешь до сих пор его отпустить...
Гермиона изумленно посмотрела на него. Неужто это было настолько заметно? Хотя да, о чем это она...
— Я... я хочу преодолеть это, — призналась Гермиона.
— Вряд ли ты сможешь сделать это полностью, — ответил он с какой-то кислой усмешкой. — Поверь моему опыту...
— Стоп. То есть ты?.. Габи?.. До сих пор?
Удивительно, поскольку именно Виктор от нее ушел, а она и не сильно горевала, уже через несколько месяцев скоропалительно выскочив замуж за другого. Сейчас они с мужем как раз ждали рождения своего первого ребенка.
Виктор не ответил, но по его лицу и так было все понятно.
— Но тогда почему ты ушел?
— Я любил ее, — пояснил он все с той же горькой, печальной усмешкой. — Но, видимо, не так, как ей того хотелось. Ты знаешь, я замкнутый и тихий человек, она же всегда была моим огнем, тем, что сподвигало меня на действия. Она могла мотивировать меня на что-то одним лишь взглядом, но ей при этом хотелось, чтобы я также «горел» чем-то вместе с ней.
Кажется, Гермиона понимала, что Виктор имел в виду. Габриэль была очень увлекающейся и яркой личностью, она то и дело меняла разные хобби, ей было интересно все вокруг, и от своего партнера она хотела того же. Ей было неинтересно чем-то увлекаться в одиночку, ей хотелось, чтобы ее вторая половинка так же легко следовала за ней.
Уравновешенный и спокойный Виктор, увлеченный квиддичем и книгами, тормозил ее.
— Мы постоянно ссорились, но в этих ссорах было свое особое очарование, мирились мы не менее бурно. Но чем дальше, тем тяжелее было примиряться — из раза в раз скандалили мы об одном и том же. Я не мог, не хотел тогда меняться, да и не до того мне было — сплошные игры и тренировки. И однажды она просто пришла ко мне и сказала, что встретила человека, который ее понимал, который был именно таким, каким она мечтала. Она не хотела лгать мне и вечно жить в обмане, она хотела, чтобы я отпустил ее, и я... я отпустил.
Он тяжко выдохнул.
— Отпустил здесь, — он постучал себя по лбу, — но не здесь, — закончил Виктор, коснувшись сердца. — По крайней мере, не до конца.
— Но... — удивленно протянула Гермиона, — зачем тогда вот это все? — она показала пальцем круг между ними.
— Прости, — повинился он. — Прошло достаточно времени, и я думал, что все забылось, но...
Его признания обескураживали. То есть Виктор, как и она сама, просто пытался настроить себя на определенные эмоции, ничего на самом деле к ней не чувствуя...
«Аппетит приходит во время еды», — так сказала Джинни, но... Что, если она ошиблась?
— Не принимай на свой счет, Гермиона, ты замечательная девушка и отличный друг...
— Ты тоже отличный друг, Виктор, — ответила она, притянув его в объятия, в которых не было и толики интима. Так могли бы обняться два старых друга, встретившись после долгой разлуки, или близкие родственники.
— Знаешь, Гермиона, — вдруг сказал он как-то очень проникновенно, — позволь один дружеский совет...
Она кивнула, побуждая Крама продолжить.
— Никогда не торопись рушить то, что еще можно починить.
Обещав себе, что обдумает эту мысль на досуге, Гермиона снова кивнула, принимая совет к сведению.
— Ты не будешь против, если мы пообедаем на следующей неделе? — спросил он после некоторой паузы. — Как друзья.
— Как друзья? — уточнила Гермиона. — Нет, я не буду против.
Она улыбнулась помимо воли.
— Тебя проводить?
— Нет, спасибо, я аппарирую сама.
Тепло попрощавшись, Гермиона закружилась в вихре аппарации, чтобы вышагнуть из него в собственной прихожей. Несмотря на теплое прощание, разговор с Виктором оставил в душе неподъемную тяжесть. Если он за столько лет не сумел перебороть в себе любовь к той, что ему пришлось отпустить, сможет ли она?
Как бы она ни злилась, как бы ни обижалась, между ней и Локи было немало хорошего. Гермиона любила его, и, несмотря на желание развестись, меньше любить она его не стала.
В этом-то и была загвоздка.
От размышлений Гермиону отвлек шум со второго этажа. Она уже поднималась по лестнице, когда услышала звонкие переливы гитары. Локи в последнее время нередко играл дочери, так что ничего удивительного.
— И пусть день был плох, — пел он, — и пусть ты устал, ты спой эту песню — и вернется запал. Не видно ни зги, ты просишь :«Не лги». Надень же улыбку и смело иди. И пусть день был плох, это все ерунда. Ты, главное, верь — счастье будет всегда! И пусть день был плох...*
(*Авторский перевод песни Daniel Powter — Bad day.)
Гермиона осторожно подошла к распахнутой двери в детскую и заглянула внутрь. Руна сидела на кровати рядом с Локи, с интересом и восторгом наблюдая за тем, как его пальцы бьют по струнам. Ей нравилась абсолютно любая песня, которую он только мог ей сыграть, а репертуар Локи был уж очень нестандартным — от заунывных романтичных баллад родом из Асгарда до современных мидгардских хитов.
Под самым боком Руны дремал Мистер Пушистые штаны, тем не менее настороженно шевеля ушами.
Очевидно, появление Гермионы не осталось для Локи незамеченным, потому что, как только закончилась предыдущая песня, он затянул следующую, которая явно предназначалась именно для ее ушей.
— Я не солгу тебе, я знаю, он не в твоей судьбе*, — начал Локи не очень громко, на пару мгновений подняв взгляд на Гермиону, замершую в дверях.
(*Здесь и далее полностью авторский перевод песни Shawn Mendes — Treat you better.)
От его слов, от этого змеиного взгляда, который гипнотизировал ее, заставляя замереть на месте, по телу Гермионы прошла мелкая дрожь.
И песня — настолько в его стиле, что могло бы быть даже смешно, если бы не проникновенный тон, полный самых разных чувств — от надежды до полной безысходности.
Почти признание...
— Дай же мне знак, — продолжил он, — что это все — не пустяк. Обещаю, я не подведу. Просто знай, никогда ты не будешь одна. Обещаю, я не подведу...
Зажмурившись, Гермиона сглотнула вставший в горле ком. Тело будто парализовало, не давая шевельнуться.
— Для тебя я буду лучшим, чем мог он. Ты заслужила больше, чем просто чемпион. Скажи, зачем ты тратишь дни, когда мы не одни, когда могу я быть с тобой? Для тебя я буду лучше, лучше, чем мог он.
Когда затих последний аккорд, она, не оборачиваясь, отступила к своей комнате и закрыла дверь, только после этого позволив себе обессиленно осесть на пол.
Вот как он мог, по-прежнему оставаясь самовлюбленным, заносчивым засранцем, быть настолько... притягательным?
Ничего не менялось, но при этом было совершенно по-другому...
Стоило ли Гермионе сдаться в своём стремлении развестись? Виктор посоветовал ей бороться до конца, только было ли за что ей бороться?

* * *

Для того, чтобы понять реакцию Гермионы, привожу весь переведенный мной текст песни
Локи Лафейсон — "для тебя я буду лучше" ^_^
Оригинал в исполнении Шона Мендеса — на стене в моей группе — https://vk.com/wall-190257254_355

Я не солгу тебе,
Я знаю, он не в твоей судьбе.
И ты скажешь, я не прав,
Но я вижу по тебе, когда ты говоришь, что хочешь быть с ним,
Ты просто тратишь свое время
Не с тем человеком
И на самом деле хочешь сказать «нет».

Для тебя я буду лучшим, чем мог он,
Ты заслужила больше, чем просто чемпион.
Скажи, зачем ты тратишь дни,
Когда мы не одни,
Когда могу я быть с тобой?
Для тебя я буду лучше,
Лучше, чем мог он.

Остановлю я время для тебя
Просто обними меня, любя.
Я лишь хочу дать тебе, что ты упустила,
Просто просыпаться с тобой.
Это все, что я желаю, и я могу быть разным,
Таким, каким захочешь ты.

Для тебя я буду лучше, чем мог он,
Ты заслужила больше, чем просто чемпион.
Скажи, зачем ты тратишь дни,
Когда мы не одни,
Когда могу я быть с тобой?
Для тебя я буду лучше,
Лучше, чем мог он.
Лучше, чем мог он.

Дай же мне знак,
Это все — не пустяк.
Обещаю, я не подведу.
Просто знай, никогда
Ты не будешь одна.
Обещаю, я не подведу.

Для тебя я буду лучше, чем мог он,
Ты заслужила больше, чем просто чемпион.
Скажи, зачем ты тратишь дни,
Когда мы не одни,
Когда могу я быть с тобой?
Для тебя я буду лучше,
Лучше, чем мог он.
Лучше, чем мог он.
Лучше, чем мог он.

26 февраля 2016 года, Нью-Йорк
По спортивному залу раздавался глухой, монотонный звук ударов, наносимых по бойцовской груше. Несмотря на агрессивность, такое монотонное занятие «успокаивало», высасывая физические и моральные силы.
Всяко лучше, чем медленно кипеть в собственном соку, а после — сорваться на товарищах в самый ответственный момент.
Локи застрял на базе больше чем на неделю, Мстители готовили серьезную облаву на Кроссбоунса и всю его кодлу, так что его не отпускали на другой край света, и он не мог определиться, хорошо это или плохо.
С одной стороны, когда в твоем распоряжении осталось чуть больше месяца, необходимость тратить десять дней на ерунду нервировала, но с другой… Быть может, Мышке стоило отдохнуть от Локи и его пристального внимания?
Вот только мысль, что в этот момент «отдыхать» она могла не одна, заставлял его вновь и вновь с остервенением набрасываться на грушу. За это время в тренажерном зале Локи провел больше времени, чем где бы то ни было еще.
Ну и еще в собственной комнате, тренируясь в метании ножей на фотографии одного известного болгарского квиддичиста.
А что еще он мог поделать? Ворваться к Мышке, смять ее в своих объятиях и прорычать «мое!»? Что-то подобное он пытался провернуть на приеме в Министерстве магии и получил от Гермионы заслуженную пощечину.
Как бы Локи ни злился, она не заслужила и, главное, не одобряла подобного отношения, так что приходилось держать свои руки при себе, невзирая ни на какие душевные порывы.
Но, Суртур! Перед глазами до сих пор стояла картина того, как этот мрачный громила уводил его Мышку в неизвестном направлении, а сам Локи боялся даже глубоко вздохнуть, чтобы не сорваться и не наделать глупостей.
И даже взгляд Гермионы, когда он пел ей, не приносил в душу должного успокоения — после этого она малодушно скрылась у себя, и Локи даже не удалось переговорить с ней, а ведь ему очень о многом следовало сказать.
Но вот теперь он тут, без какой-либо возможности высказаться.
Он ненавидел чувствовать себя бессильным, но ничего не мог сейчас поделать. Очередное подтверждение, что любая привязанность — это слабость, брешь в броне.
И ему, чтобы добиться желаемого, приходилось собственноручно расширять эту брешь, делая себя непривычно уязвимым…
— Даже представить боюсь, кого ты мечтаешь так отделать, — раздался сзади знакомый голос.
— Разве что самого себя, — негромко выдохнул Локи, останавливая мотающуюся туда-сюда грушу.
— Не ожидал от тебя подобной самокритичности, — признал Роджерс.
Локи и сам не ожидал, но прекрасно понимал, что в собственных бедах кроме самого себя винить практически некого.
— Хочешь совет?
— Ты отвяжешься, если я скажу «нет»? Не самое лучшее время для задушевных бесед, Капитан.
— Понимаю, — хмыкнул Роджерс очень уж многозначительно. — Да и я не самый лучший советчик в вопросах отношений. Но что я понял за свою жизнь, так это то, что если нужная тебе дверь не открывается — это не всегда значит, что она заперта на ключ. Иногда это просто значит, что ты неправильно пытаешься ее открыть.
Не дав ему как следует обдумать эту мысль, Капитан продолжил:
— Но вообще я пришел не для задушевных бесед. Нам пора.
Отличная новость! Наконец-то они смогут прижучить этого ублюдка Рамлоу, и он вернется к Мышке и дочери.
— Замечательно, — протянул Локи, и лицо его превратилось в хищный оскал.
Враги, трепещите!
Квинджет перебросил их через Атлантический океан и север Африки в предместья Лагоса, Мстителям требовалось «на своих двоих», поодиночке добраться до точки сбора и начать наблюдение за целью.
Они не знали, что понадобилось Рамлоу в Лагосе, но не так давно его люди были замечены здесь, а по последним данным — и сам Рамлоу прибыл на место. Наемники облюбовали небольшой склад, и теперь необходимо было выяснить, куда и зачем они направятся.
В разведку отправили Ванду и Локи, как тех, кто мог при помощи магии менять свою приметную внешность, а также Романову — ее опыт шпионки немало значил. К тому же для Ванды это был неплохой опыт в оценке обстановки.
— Так, что ты видишь? — спросил Роджерс у Ванды, сидевшей в кафе в нескольких домах от склада.
— Вижу двоих копов, участок маленький, — заговорила Ведьма как можно тише. — Тихая улица. Хороший вариант.
Локи, расслабленно расположившийся чуть в стороне у стены под чарами гламура, отметил и наличие камеры слежения в банкомате, и узкость улицы, и затрудненное движение. Если Рамлоу захочет удрать, ему придется прорываться с боем, но тот, очевидно, не очень-то этого и боялся.
В разговор вступил спрятавшийся на крышах Уилсон, и Роджерсу пришлось оборвать шутливую перепалку между ним и Романовой.
— Так, следим за объектом, мы не можем упустить Рамлоу в очередной раз! — напомнил он.
— Да он на нас сам первый выйдет, — отмахнулся Сэм. — Мы у него наверняка уже в печенках сидим…
Нельзя было быть в этом настолько уверенным. За эти месяцы Кроссбоунс показал себя изворотливым и умелым бойцом, он каждый раз выходил из-под удара, выводя вместе с собой и большую часть своих людей, оставляя «на растерзание» Мстителям всякую шваль, которую даже толком ни во что не посвящали и которая не могла ничего рассказать на допросе.
Ситуация затруднялась тем, что складами пользовались не одни только наемники, и при атаке легко можно было нарваться на гражданского.
Вот и сейчас через широкие ворота складов на улицу выехал мусоровоз. Но кто его знает, что это за мусоровоз?
— Сэм, проверь, — приказал Роджерс, и на какое-то время все остальные замерли в ожидании. Локи периферическим зрением видел и Романову с Вандой, сидевших в кафе. Пьетро тоже был где-то неподалеку, все «летуны» же рассредоточились по крышам.
Водителем мусоровоза оказался хорошо экипированный мужчина, вооруженный автоматом, что само по себе о многом говорило.
— Его цель не здесь! — осознал Роджерс. — Работаем, работаем!
В срочном порядке пришлось перегруппировываться и менять дислокацию, но пока они «копались», мусоровоз отъехал вперед и на полной скорости протаранил въезд Института инфекционных болезней. Сразу же вслед за ним на территорию института въехали четыре больших желтых фургона.
Раздались звуки стрельбы.
Первым на место, что не удивительно, прибыл Роджерс.
— Бронежилеты АР-15, — сказал он. — Двадцать два налетчика на улице. Еще трое с Кроссбоунсом вошли внутрь.
— Уже двадцать, — с явной усмешкой произнес Сэм по общей связи, тоже оказавшись на месте.
— Шестнадцать, — поправил его Локи, сбивая с ног сразу четверых одним взрывом. — Считать научись.
Подоспели и остальные. Ванду едва не ранили, пока она расправлялась с одним из наемников, но Локи успел прикрыть ее щитом.
— Рамлоу на третьем! — доложил Сэм, просканировав здание.
Удобно, когда Тони Старк может доработать твои и без того крутые игрушки.
Роджерс кивнул, принимая информацию.
— Вижн, Роуди, следите, чтобы к ним не прибыло подкрепление. Ванда, Локи, все как отрабатывали.
— Что с газом? — уточнила Ванда, накапливая на пальцах алые сгустки магической энергии.
— Нейтрализуй. Локи, проверь, есть ли внутри выжившие.
— Да, Капитан! — ответили они в унисон.
Ванда, подтолкнув Роджерса магией, закинула его прямо на третий этаж, Локи же, набросив на голову чары пузыря, вошел в желтый густой туман.
Перед ним заранее поставили такую задачу — в случае опасности для мирного населения эвакуировать уцелевших в безопасное место порталами. Что поделать, никто, кроме него, не мог с этим справиться.
Очевидно, туман был смертелен при вдыхании, но все же не сразу, так что Локи удалось найти нескольких выживших — неизвестно, не умрут ли эти люди позднее, но это уже не его забота.
В один момент весь туман резко вытянуло на улицу, и ядовитый столб, закружившись в алых всполохах, рванул вверх, постепенно бледнея и растворяясь в воздухе.
— Рамлоу вышел с биооружием, — послышался в наушнике разочарованный и обозленный голос Кэпа.
— Встречаю, — ответила ему Романова.
— На подхвате, — добавили Роудс и Пьетро.
Локи тем временем продолжал свою миссию. Магия сильно упрощала дело по поиску и транспортировке, так что работа спорилась. Он уже успел подняться к Роджерсу на третий этаж.
Тот вышел на балкон, через который ушел Рамлоу, но практически сразу же влетел обратно из-за взрывной волны, которую принял на свой щит.
Роджерс, чуть прихрамывая, побежал в сторону Локи и проскочил мимо, обстреливаемый из гранатомета, асгардец успел отскочить и прикрыться щитом, когда взрыв, более мощный, чем предыдущие, сотряс здание, выбросил Кэпа на улицу через разбившееся окно, Локи же знатно приложило об стену и завалило сверху обломками.
На секунду мир вокруг померк, сгустившись холодной, липкой темнотой.
— Локи? — надрывался наушник голосом Роджерса, заставив его вынырнуть из небытия. — Локи, отзовись! Локи!
— Кажется, я просил называть меня «Бог», не иначе, — откашлявшись, ответил он. — Я негодую.
— Засранец! — в голосе Капитана сквозило облегчение. — Ты в порядке?
— Живой.
Тело ломило от удара об стену, левое плечо, похоже, было выбито из сустава, дышать удавалось с трудом из-за кружившей в воздухе пыли и острой боли в ребрах, но, несмотря на все это, Локи даже нашел в себе силы подняться. Хорошо хоть палочка уцелела…
Суртур, быть смертным — полное дерьмо!
— Рамлоу ушел на север, мы его уже преследуем, — добавил Роджерс. — Сможешь присоединиться? Или отдохнешь?
— И позволить вам развлекаться без меня? — наигранно оскорбился Локи. — Не дождетесь. Сейчас буду.
Сказать было проще, чем сделать, пришлось закинуться парочкой зелий, чтобы двинуться с места не со скоростью черепашки.
Хорошо, что у него с собой был уменьшенный мотоцикл.
Рамлоу, ловко уйдя от погони, впрочем, уехал не очень-то далеко, бросил машину у местного рынка и где-то затаился. Это была его излюбленная схема — несмотря на приметный вид, каждый раз он умудрялся исчезнуть из-под самого носа. Вряд ли в этот раз что-то изменится, так что они, скорее всего, в очередной раз упустили Кроссбоунса.
Но нет, когда Локи почти добрался до места, Роджерс подкинул в воздух свой щит, который тут же взорвался.
— Попался, звезднополосатый? — злорадно рассмеялся Рамлоу, накидываясь на Капитана врукопашную. — Как я этого ждал!
— Именно поэтому сбегал при каждом удобном случае, как трус? — уточнил Роджерс в ответ.
— А я не люблю торопить события, — парировал тот.
Толпа, сгрудившаяся вокруг места битвы, мешала Локи проехать.
— Разойдитесь! — крикнул он, но кто бы его послушал.
Ему пришлось использовать один из прилавков как трамплин, чтобы перелететь над головами зевак. Не очень удачно приземлившись, Локи уронил мотоцикл, надеясь сбить им Рамлоу с ног, но тот, увидев атаку, отскочил в сторону с удивительной легкостью для человека, снаряженного в тяжелую броню.
— О, а вот и твой карманный божок, — хмыкнул Рамлоу. Голос Кроссбоунса, искаженный маской, был хриплым, как у курильщика с пятидесятилетним стажем.
— Я свой собственный, — прошипел Локи, запустив в Рамлоу проклятьем. Неожиданно чары соскользнули с брони, не возымев на нее никакого воздействия. Мимолетное замешательство на лице Локи заставило Кроссбоунса издевательски усмехнуться:
— Что, божок, не ожидал? За годы работы на Щ.И.Т. я просек немало их интересных фишек…
Что ж, нетрудно было догадаться. Конечно, специалисты агентства работали над созданием противомагической брони и даже достигли в этом вопросе некоторых успехов, но создание подобной защиты требовало огромных затрат, потому агенты в большинстве своем гоняли без нее. Но неудивительно, что Рамлоу обзавелся чем-то подобным. Неизвестно, сколько всего он раздобыл за время своей работы на Щ.И.Т. и серии последних налетов.
В любом случае Локи достиг желаемого — Рамлоу в процессе их небольшой схватки придвинулся ближе к Роджерсу, чем Капитан не преминул воспользоваться.
— Что, полосатик, разве честно вдвоем на одного? — бросил Рамлоу, отражая удар.
— Считай, что я плохо на него влияю, — Локи атаковал противника со спины магией.
— Тогда надо уравнять шансы.
Развернувшись, Рамлоу обрушил на Локи град из пуль, от которого тот с трудом прикрылся чарами.
Толпа вокруг тут же пришла в движение, с криком начав разбегаться в разные стороны.
Да ладно, чего такого-то? Весело же, разве нет? Стояли бы и дальше…
Роджерс, переключив внимание Кроссбоунса на себя, дал Локи возможность обновить тающий на глазах щит.
— Это за то, что уронил на меня дом! — прорычал Рамлоу, накинувшись на Капитана с лезвием, выдвинувшимся из тяжелой перчатки.
Так эти штуки работают не только как автомат?
Атаковать магией было опасно, можно было попасть в Роджерса, так что Локи пришлось также пойти на сближение, вдвоем им в ходе непродолжительного боя удалось скрутить Кроссбоунса, невзирая на его броню. Локи проверил: несмотря на антимагическую защиту, Рамлоу удавалось удерживать магией, правда, приходилось тратить на это раз в пять больше сил…
Схватив противника за шлем, Роджерс стащил его с головы Кроссбоунса, открыв обезображенное ожогами лицо.
— Извини, забыл накраситься с утра… — оскалился Рамлоу на обескураженный взгляд капитана.
— Кэп, не тяни, долго я его не удержу…
Мстители не раз сталкивались с тем, что простые магловские транквилизаторы и электрошок не могли вырубить Кроссбоунса, именно из-за этих открытий он дважды от них уходил в самый последний момент. Единственная надежда на зелье, которое Локи лично сварил, и Кэп должен был сейчас влить его в Рамлоу, чтобы позже того можно было спокойно допросить.
— А он тебя вспомнил… — протянул вдруг наемник, хитро усмехнувшись.
Роджерс, уже занесший руку со шприцом, на секунду замер.
— Что?
— Кэп, — постарался достучаться до него Локи.
— Бедный малыш Баки, — продолжил глумиться Рамлоу. — Он вспомнил тебя. Сам видел.
— Капитан!
— Размяк, чуть слезу не пустил. А они его мозги снова в блендер… Но прежде передал тебе типа весточки.
— Роджерс! — процедил Локи сквозь стиснутые зубы. Сил почти не осталось.
— Скажи, говорит, Роджерсу: «Если загнали в угол — уйди достойно». Ты готов умереть?
Отмерев именно в тот момент, когда силы покинули Локи, Роджерс бросился вперед, но не успел перехватить руку, сжавшую детонатор.
Взрыв опять отбросил их в разные стороны, и Локи, который на самом деле еще не отправился от первого, снова потерял сознание, на этот раз — капитально.
Очнулся он в лазарете базы. Здесь было тихо и пустынно, легкий полумрак не давал большой нагрузки на глаза, в которые будто насыпали песка.
Слегка приподнявшись, Локи удостоверился, что более-менее цел. Ладони были обмотаны бинтами, как и половина лица, но ноги и тело почти не пострадали. Попытав пошевелить замотанными пальцами, он ощутил лишь легкое покалывание на ссохшейся коже. С лицом была та же история.
О том, что он, скорее всего, на всю жизнь остался обезображен, думать не хотелось. По крайней мере, пока. Главное — цел.
Осмотревшись вокруг, Локи увидел на прикроватной тумбочке целую батарею разных фиалов, флаконов и баночек, а под ними простенький детский рисунок, на котором схематически угадывались три фигуры: две побольше, одна совсем маленькая. Локи, Гермиона и Руна.
Она была здесь. Скорее всего, одна, вряд ли бы она позволила дочери увидеть его в таком состоянии.
Но даже так…
На душе стало непривычно тепло, а в груди вопреки этому — больно.
И ведь прилетела, невзирая ни на какие обиды — в этом вся Мышка…
В глазах предательски защипало, Локи откинулся на подушки и крепко зажмурился, пытаясь унять головокружение и легкий тремор в руках.
Суртуров взрыв — в нем все дело, определенно.
— Локи, — раздалось от входа.
Нет, это была не она, так что он даже не стал открывать глаза.
— Как ты? — спросила Ванда дрогнувшим голосом, в котором слышалось непомерное чувство вины. — Если ты хотел притвориться спящим, то помни, что я умею читать мысли…
— Ты ужасно назойлива, ты знаешь?
— Да, где-то слышала, — усмехнулась она, присаживаясь на самый краешек его кровати.
Забота с ее стороны — это, конечно, мило, но для них это, вроде, пройденный этап? Как же Вижн?
— А если я, как бедный раненый воин, просто хочу покоя и одиночества? — уточнил Локи, открыв глаза и вперив в собеседницу пристальный взгляд.
— Я… понимаю, — Ванда как-то разом сникла. — Я просто хотела удостовериться, что с тобой все в порядке.
— Жить буду, — пожал он плечами. — Надеюсь. Все остальное вторично.
— Врачи говорят, что все лучше, чем кажется, — признала она, ненароком слегка успокаивая Локи. — Возможно, даже следов не останется. А внутренние повреждения уже зажили, магия творит настоящие чудеса.
— Не без этого, — задумчиво протянул Локи, силясь понять, в чем же причина мрачности и чувства вины, отпечатавшегося на лице Ведьмы.
— Как остальные? — поинтересовался он, предполагая, что дело в пострадавшем Пьетро или еще в ком.
— О, все они в порядке, — махнула Ванда рукой, стараясь казаться беззаботной.
— Тогда почему у тебя такой вид, как будто кто-то умер?
— Потому что кто-то умер, — поджала губы она, доставая с тумбочки пульт, и включила телевизор.
— …тридцать семь человек погибли во время вооруженного столкновения Мстителей и группы наемников, произошедшего три дня назад в Лагосе, Нигерия. Еще сорок человек пострадали, шестнадцать из них находятся в больнице в крайне тяжелом состоянии. В настоящее время ведется разбор завалов центральной больницы Лагоса, восемь человек числятся пропавшими без вести. Среди погибших есть представители соседнего с Нигерией государства Ваканда, прибывшие в Лагос с гуманитарной миссией. Король Ваканды Т’Чака прокомментировал…
Ванда нажала на кнопку, выключив телевизор. В принципе, с Локи было достаточно и этого — зрелище руин лагосской больницы вызывало неприятные чувства.
— Когда Рамлоу нажал на детонатор, произошел взрыв, — начала Ванда, приглушенным голосом, спрятав лицо за волосами. — Вас отбросило, но мне удалось сдержать основную волну, иначе мы все, все, кто был на площади, погибли бы. Я… постаралась поднять Рамлоу наверх, но не успела, и взрыв снес целое крыло больницы… Из-за меня пострадали люди, и если бы еще и ты…
— Не вини себя. — оборвал ее Локи. — Ты пыталась сделать все, что могла, ты ни в чем не виновата…
— Скажи это им, — процедила Ванда, кивнув на телевизор.
— Люди, в большинстве своем, глупы. Один мудрый человек однажды сказал мне, что, не обязательно соответствовать тому, что о тебе говорят.
— Правильная мысль, — зашел в палату Роджерс, ободряюще улыбнувшись Ванде, но Локи видел мрак в глубине его глаз.
Капитан наверняка переживал о произошедшем, но старался держаться ради остальной команды. К тому же кому, как ни ему, знать, что Ванда — не единственная, кто виноват в произошедшем.
В первую очередь, стоило винить Рамлоу, именно он все начал, Мстители лишь с разной степенью успешности пытались минимизировать ущерб. Да и если бы не оплошка самого Роджерса…
— Локи прав, Ванда, — заговорил тот. — Твоей вины тут нет, если кого и покрывать позором, то это меня.
Кто бы спорил…
— Я должен был обезвредить Рамлоу до того, как он успеет активизировать заряд, но он сказал «Баки» и я… — он выдохнул, — будто снова стал шестнадцатилетним салагой в Бруклине. Замешкался, и вот результат.
Язвительный комментарий просился на язык, но Локи одернул себя — не то время и место. Да, Кэп проштрафился, но…
У самого Локи никогда толком не было друзей, но у него были те, кто ему по-настоящему дорог. Да и разве не он сам едва не потерял голову в разговоре с Фрейей от одной только мысли, что Руна мертва? Ему ли кого-то осуждать?
— Мы все хороши, — бросил он.
— Наша цель — спасти как можно больше людей… — продолжил Роджерс.
— Но спасти всех невозможно… — добавил Локи.
— И если зацикливаться на каждом промахе — то не удастся спасти вообще никого, — закончил Капитан.
— Какое удивительное единодушие… — кисло усмехнулась Ванда.
— У нас у обоих есть свои скелеты, которые не дают спокойно спать по ночам, — пояснил Локи. — А что твой брат? — уточнил он у Ванды.
Знал он мальчишку, тот за эти три дня мог ввязаться в неприятности.
— Мы с ним только вчера вернулись из Лагоса, — снова помрачнела Ванда. — Помогали с разбором завалов и поиском пропавших. Но сейчас, когда почти уже все разобрали, там стало совершенно невозможно находиться.
— И что же дальше? — спросил Локи на этот раз у Капитана.
— Рамлоу ликвидирован, почти вся его банда поймана, так что сейчас самым мудрым решением будет залечь на дно. Ты можешь вернуться в Лондон и какое-то время пожить там, решить все свои личные вопросы… Вернуться к привычному ходу вещей.
Слава богам, его не запирали снова, как уточнил потом Роджерс. Локи мог спокойно передвигаться по стране, так что подобное решение было самым настоящим подарком — ему на самом деле было чем заняться.
Пару дней потребовалось Локи, чтобы окончательно прийти в норму — как медики и обещали, следы от ожогов стремительно проходили благодаря мазям. О произошедшем говорили заметно укоротившиеся волосы и красные рубцы на лице и руках, которые ускоренными темпами бледнели.
Это не помешало ему в первых числах марта, наконец, вернуться в Лондон к семье. Хоть это было начало недели и Мышка, скорее всего, снова пропадала на работе, близился вечер, так что оставались все шансы, что она была сейчас дома. Но, даже если и нет, это не конец света.
Переместившись на подъездную дорожку, Локи поднялся по ступеням и постучал.
Как и ожидалось, дверь открыла миссис Грейнджер.
— Лукас? — удивилась она, пропуская его внутрь.
Она бросала нечитаемые взгляды на его обожженное лицо — наверняка видела по новостям его «звездный час» или Гермиона о чем-то рассказала.
Все это было неважно, главное — Локи хотел увидеть дочь. Та выбежала из гостиной и бросилась к нему в объятия, невзирая на его слегка устрашающий вид. Они так и сидели на полу в обнимку, когда из своего кабинета вышла Мышка.
Увидев Локи на пороге, Гермиона застыла на месте, и впервые за все прошедшее время в ее взгляде не было привычной настороженности и отчужденности. Вместо этого там были радость и облегчение, а также легкое беспокойство по поводу шрама.
— Тебе больно, папочка? — обеспокоенно спросила Руна, протянув руку к рубцам, но одернув ее в последний момент.
Такая неприкрытая забота казалась очень трогательной.
— Сейчас почти нет, — честно ответил Локи, прижав к себе дочь. В ее присутствии всякий дискомфорт отходил на второй план. — А как вы тут обитали без меня? Как Мистер Пушистые штаны?
Кот, как по команде, спикировал откуда-то с высоты прямо на плечи Локи, присевшего рядом с Руной на колени.
Выругавшись сквозь стиснутые зубы, Локи натянуто улыбнулся.
— Хороший котик. А теперь брысь!
Важно и высокомерно вильнув хвостом, кот спрыгнул на пол и скрылся на кухне, гордо задрав нос.
— Мы с мамой очень тебя ждали, — заговорщицки прошептала ему Руна.
— Правда? — с усмешкой протянул Локи, бросив беглый взгляд в сторону Гермионы, но лицо той уже совершенно ничего не выражало. Она лишь неопределенно пожала плечами и вежливо улыбнулась.
Ему пришлось отвлечься на Руну — девочка вознамерилась рассказать обо всем, что произошло за последние дни, и показать все рисунки, правда, довольно скоро Мышка напомнила дочери, что пора отправляться спать.
По-хорошему, Локи следовало бы уйти на квартиру, но он всячески оттягивал этот момент, убеждая себя, что ему еще нужно поговорить с Гермионой.
Мышка несколько задерживалась наверху, и Локи поднялся, чтобы удостовериться, что она снова не спряталась от него.
Дверь в детскую была чуть приоткрыта, и оттуда слышались приглушенные голоса, так что все стало очевидно — Руна никак не могла уснуть, несмотря на поздний час.
— Ну еще одну песню, пожалуйста, — канючила девочка.
— Я прочитала тебе три книжки и спела четыре песни, — укоризненно произнесла Мышка. — По-моему, достаточно, и тебе давно пора закрывать глаза и ложиться спать.
— Ну последнюю! Пожалуйста! — не отставала Руна.
— Хорошо, какую? — сдалась Гермиона.
— Про папу.
Хмыкнув, Локи прислушался. Подобной песни в репертуаре у Мышки он еще не слышал. Что-то новенькое.
— Но она же не про…
— А я хочу, чтобы про папу, ну пожалуйста…
Со стороны Мышки послышался нервный смешок.
— Ладно.
Снова фыркнув, она прокашлялась и негромко запела:
— Метель укроет склоны горных вершин, и белым-бела земля. Безмолвное королевство, я — на троне короля…*
(*Если кто не догадался, речь о песне «Отпусти и забудь» из м/ф «Холодное сердце».)
Аккуратно наклонив голову вбок, Локи заглянул в комнату и практически сразу столкнулся взглядом с Мышкой. Увидев его в дверях, она сперва удивилась, а потом захихикала, прикрыв рот ладонью, отчего следующие ее слова было очень сложно разобрать.
Но Локи и так уже понял, о чем речь — этот мультик он видел, потому что Руна очень его любила и пересматривала стабильно несколько раз в месяц.
Но то, чтобы песню главной героини переделывали подобным образом, он слышал впервые. Обескураженный вид Локи заставил Мышку расплыться в усмешке и более-менее взять себя в руки, так что куплет она допела ровно, при этом смотря на мужа с некоторым вызовом.
Не на того напала! В эту игру можно играть вдвоем…
— Отпусти и забудь, — шагнул он в комнату, наколдовывая целый рой искусственных снежинок, задорно сверкающих на свету, но не обжигающих холодом.
Из-под его руки выходили целые снежные узоры, часть снега даже собралась в снеговика, отдаленно похожего на персонажа из мультфильма.
— …холод всегда мне был по душе… — закончил Локи, приземляясь на постель у дочери в ногах.
Руна, весело хлопая в ладоши, сперва принялась ловить кружащиеся по комнате снежинки, а затем, бросившись к своему шкафу, вытащила из ящика шарф и нацепила снеговику на шею. Два цветных карандаша стали его руками.
Но Локи в тот момент почти не следил за дочерью, его взгляд был направлен на Мышку, которая от увиденного представления все же не сдержалась и, спрятав лицо в подушку, почти беззвучно хохотала.
В ее взгляде, когда она подняла голову, царило веселье, она несколько секунд смотрела на Локи с широкой, почти счастливой улыбкой — такой, какой она всегда смотрела на его игры с Руной до всего этого. Локи также не сводил с Гермионы пристального взгляда, ощущая, как сердце в груди выводит гулкое, неровное стаккато.
Из ее прически выбилась хорошо знакомая упрямая кудряшка, и Локи поднял руку, чтобы заправить ее Мышке за ухо. Улыбка Гермионы тут же померкла, она мгновенно отвела взгляд, вырываясь из этого морока, и отодвинулась от Локи на максимально возможное расстояние.
— По-моему, — начала Мышка, посмотрев на Руну и постаравшись придать дрожащему голосу больше строгости, — кому-то уже давно пора спать…
— Ну, мамочка… — расстроенно протянула Руна, обхватив снеговика руками и явно не желая от него отходить. — Олафу будет грустно без меня…
— Олаф будет охранять твой сон, малышка, — пообещал Локи, стараясь не поддаваться расстройству. — Но если ты будешь капризничать — он обидится и уйдет. Так что ложись скорее в кровать.
— Да, папочка, — перестав спорить, Руна бросилась в его раскрытые объятия и улеглась сверху. — А ты побудешь со мной? — жалостливо спросила она, поднимая на него щенячий взгляд.
— Куда же я от тебя денусь? — улыбнулся он в ответ.
— А я, пожалуй, не буду вам мешать, — с заметной скованностью произнесла Мышка и, поцеловав дочь в макушку, поспешила уйти.
— А меня? — крикнул ей вдогонку Локи, но она уже юркнула за дверь.
Прижимая к себе уснувшую прямо у него на груди дочь, он поклялся самому себе, что, как бы ни повернулась судьба, что бы Мышка ни решила, он ни за что не позволит себе отдалиться от Руны…
Гермиону он нашел в кабинете, закопавшуюся в бумаги.
— Много работы? — поинтересовался Локи, заходя внутрь и располагаясь на мягком кожаном диванчике в углу.
Вздрогнув, Гермиона едва не выронила ручку. Он ожидал очередной отповеди по поводу бесшумного перемещения, но на этот раз она сдержалась.
— А когда ее было мало? — ответила она чуть более раздраженно, чем могла бы, еще не отойдя от испуга.
Наверно, только сейчас Локи в полной мере смог осознать все причины ее побега на работу и то, каким он сам был дураком.
Прежде он воспринимал эту ситуацию как проявление стойкого трудоголизма и ответственности Мышки, у нее было свое дело, и она не могла его бросить. Кроме того, Локи и раньше понимал, что это была прекрасная возможность не проводить с ним все свое время, но прежде это казалось ему обидным и оскорбительным, почти предательством, потому что так они «терпели заключение» вместе, а потом она просто сбежала, но…
Мог ли он сейчас ее за это винить?
Но наверняка немаловажной причиной был сам Локи. Выросший во дворце, он не осознавал в полной мере стоимости денег, их у него всегда было в достатке, а если нет — он знал, где можно добыть еще. Из-за этого он совершенно не привык и не умел экономить, живя так, как ему заблагорассудится.
Так что такое «соседство» асгардского бога наверняка очень сильно пошатнуло ее карман. И пусть что-то оставалось у нее еще с покупки дома, что-то подкидывала Фригга, но… Локи знал себя.
Проживание на базе Мстителей слегка приоткрыло ему глаза. Там кормили довольно сносно, но не баловали изысками, из одежды — лишь унифицированная форма. Все, что сверх, должно было покупаться на «жалование», которое им платил, получается, Тони Старк, спонсируя всю эту историю. И проживя в таком формате несколько месяцев, Локи быстро осознал, что тех вполне приличных по местным меркам денег, которые ему выделяют, не хватает.
Естественно, она пошла работать! Куда ей еще деваться?
Нет, оказавшись в доме Мышки, он, конечно же, стал соизмерять свои «хотелки», но, очевидно, недостаточно.
Да, такая точка зрения тоже была неприятной, но совсем по-другому. От собственного поведения стало совсем мерзко. Хотя, казалось, дальше некуда.
— Я… — он выдохнул, — хотел сказать «спасибо».
— За что? — спросила Мышка, оторвавшись от документов и подняв на него пронзительный, настороженный взгляд.
И как бы ей объяснить?..
— За все, — выдохнул Локи. — Я видел зелья и рисунок, знаю, что ты была в Штатах…
— Не за что, — сказала Гермиона невозмутимо. — Не могла же я оставить нашу дочь без отца.
Вроде бы все так просто, но Локи заметил, как она слегка прикусила губу. Конечно же, она переживала, в этом вся Мышка, но она в этом ни за что не признается.
Впрочем, неважно. Локи давно стоило нормально выговориться, и он даже собирался, но в самый последний момент, когда он уже открыл рот, Мышке позвонили.
От мысли, что это мог позвонить Крам, что-то внутри оборвалось, но вскоре Локи понял, что это что-то связанное с работой.
— Прости, — Мышка выдавила из себя неловкую улыбку, прикрыв трубку рукой. — Мне сейчас срочно надо решить пару вопросов, давай завтра поговорим, хорошо?
Он понимающе кивнул, поднимаясь со своего места. Ну не настаивать же ему на разговоре?
Та небольшая квартирка, в которой он жил последние два месяца, встретила его холодом и запустением. Он старался практически не обживаться в этом месте, даже многие его вещи, хранившиеся здесь, лежали в сумках, но сейчас это навевало особую тоску.
Но, он и не собирался проводить здесь так уж много времени, так что подобное неудобство можно было перетерпеть.
Дни летели мимо, Локи старался как можно больше бывать с семьей, в первую очередь с Руной, но он также не оставлял попыток вытащить куда-нибудь и Мышку. Он уговорил ее на небольшие экскурсии по Лондону — прежде он не имел возможности осмотреть городские достопримечательности. Да и, будем честными, не особо ими интересовался.
Как оказалось, это было хорошим решением — Мышка, сдержанная и холодная в обычной жизни, изо всех сил старающаяся дистанцироваться от Локи, в такие моменты становилась более разговорчивой и довольной. Ее явно радовала возможность блеснуть своими поистине энциклопедическими знаниями.
Локи полагал, что Гермиона попытается позвать на эти прогулки Крама, но она не делала этого. Однажды, не выдержав, он поинтересовался почему и нарвался лишь на недоуменный взгляд.
— А зачем?
— Ну, вы же встречаетесь и…
— Локи, — она издала протяжный вздох. — Мы с Виктором не встречаемся. После того свидания мы решили не пытаться. Мы с ним хорошие друзья, но вряд ли у нас с ним что-то получится…
Эта новость заставила Локи воспрять духом. Правда, довольно скоро он понял, что, по сути, это практически ничего не меняет. Мышка по-прежнему держалась с ним отстраненно-вежливо, она спокойно общалась с ним, но стоило Локи «переступить черту», как она тут же наглухо закрывалась в своей броне, становясь практически неприступной.
Но порой она сама забывалась, и во взгляд Гермионы возвращалось то тепло, которое он когда-то умудрился в ней загасить или, по крайней мере, почти загасить. Но, быстро приходя в себя, Мышка снова надевала маску спокойной, холодной невозмутимости.
Это все явно показывало, что он по-прежнему ей небезразличен, но она отчаянно не хотела вновь попасться на его обаяние.
Тем не менее от прогулок все равно была польза. Мышке требовались эти короткие передышки — из-за большой нагрузки она начинала сильно уставать. К тому же, как он понял, между ней и Пратчетом стало нарастать напряжение, выливающееся в стойкое раздражение.
О причинах недовольства Пратчета стало известно неделю спустя, ближе к середине марта.
Локи, пришедший к Мышке субботним утром, застал ее разговор с одним интересным для него персонажем.
— Так что, Гермиона, прошу тебя тщательно все обдумать, — говорил ей Перси Уизли, сидевший на диване в гостиной. — Не хочется из-за ерунды упустить перспективного специалиста.
Неужели новый начальник Отдела тайн уговаривал Гермиону помириться с мужем? Удивительно!
Хотя нет, не очень. Им нужен был Локи, но если они с Мышкой все же разойдутся, это будет совершенно другой уровень взаимодействия с Отделом, ведь, скорее всего, его окончательно заберут к себе Мстители.
— Я бы не сказала, что все это — ерунда, — ответила Мышка. — И в ближайшем будущем не собираюсь ничего менять.
Она не сказала «никогда», и это слегка обнадеживало.
— Менять что? — не став больше скрываться, Локи зашел в гостиную.
— Да ерунда, — отмахнулась Мышка. — Перси пришел увидеться с тобой…
— Не скажу, что безумно рад, — хмыкнул Локи. — Но спрошу: чем обязан?
Улыбка Уизли была сдержанной и немного кислой. Он по-прежнему не любил отхождений от правил хорошего тона.
— Счел себя обязанным предупредить вас, мистер Лафейсон, — заговорил он, справившись с собой. — В правительствах многих стран сейчас идут нехорошие брожения после не очень успешной миссии Мстителей в Лагосе. В Совете ООН идет активное обсуждение так называемого «Заковианского договора», призванного ограничить полномочия вашей группы…
— Насколько я знаю, Щ.И.Т. и без того подчиняется Совету, так что не вижу здесь проблемы…
— Все… не так просто, — уклончиво протянул Уизли. — Щ.И.Т., как и поддерживающие его члены Совета, дискредитированы Гидрой. По факту, агентство так и не восстановилось после своего распада в 2013 году, потеряло почти все свое влияние и ныне имеет серьезные проблемы в отстаивании собственных интересов. Сейчас Щ.И.Т. — по большей степени призрак, останки которого спонсируются всем нам известным миллиардером. По сути, Мстители — лишь частная организация, Совет же не может упустить такую возможность и не заграбастать всю эту группу под свой полный контроль. Но если они добьются своего — вы просто превратитесь в цепных псов ООН, а это… не самая лучшая позиция, согласитесь.
Локи и не спорил. Что-то из сказанного Уизли он знал, о чем-то — мог только догадываться. В любом случае все это дело дурно пахло.
— Есть какие-то идеи?
— К сожалению, нет, — Уизли изобразил на лице огорчение. — Это такой паровоз, ход которого сложно остановить. Думаю, каждому из Мстителей будет дан выбор: или досрочно уйти «на покой», найти себя в мирной жизни, либо подписаться под Договором, добровольно нацепив на себя «поводок».
Такие себе перспективы.
— Самое отвратительное для вас, мистер Лафейсон, — продолжил Уизли, — что конкретно у вас нет возможности отказаться. Вы обязались сотрудничать, это обязательство было рассмотрено на уровне Совета и принято. Если вы откажетесь, это отбросит свою тень на вас и вашу семью, сделает вас нарушителем своего же слова, поставит под подозрение, а там… Можете представить себе закономерный конец истории?
О да, он мог…
Суртур! И почему всегда, когда казалось, что все налаживается, что-то опять летело под откос?
Ладно, если посудить здраво, даже такое неприятное событие можно повернуть к собственной выгоде, выбить некоторые преференции, договориться об уступках и поблажках. Для Локи с его размытой моралью все это как раз и не было проблемой…
Главное, чтобы в безопасности были те, кто ему дорог.
— Как я уже говорил тебе, Гермиона, мне все это небезразлично. Ты в какой-то степени часть нашей семьи, если я позволю тебе или твоим близким пострадать, мои родные сожрут меня заживо. Так что, мистер Лафейсон, надеюсь, вы сможете подобрать правильный курс собственной политики.
— Постараюсь, — заверил его Локи.
— Спасибо, Перси, — с улыбкой Мышка пожала его руки.
— После случившегося в конце того года я у тебя в некотором долгу, так что… вы можете обратиться к Отделу в сложной ситуации.
Поддержка Отдела неожиданно порадовала. Если Уизли не соврал, просто в ближайшем будущем не будет. Суртур, он с одним-то вопросом разобраться не успел…
Ситуация в магловском мире все больше накалялась. На самом деле, было видно, что кто-то баламутит воду, потому что мнение мировой общественности неплохо подогревалось разного рода обвинительными газетными статьями и телепередачами.
Насколько Локи знал, Мстители и правда залегли на дно, оставив Роджерсу и Романовой бодаться с упрямой прессой.
— Неважно, что пишут СМИ, — говорил с экранов Капитан, когда его спрашивали об отношении Мстителей к всеобщим упрекам. — Неважно, что говорят политики и повторяют за ними толпы. Неважно, если целая страна решит, что чёрное — это белое. Мы по-прежнему будем стоять на том, во что верим, не считаясь с обстоятельствами и шансами на успех. Когда и толпа, и пресса, и весь мир хочет тебя подвинуть, твой долг — врасти в землю, как дерево у реки правды, сказать, глядя им в глаза: «Нет. Подвиньтесь вы!».
Он словно бы обращался с экранов к собственной команде, слегка подрастерявшей боевой дух. Та же Ванда не особо спешила общаться с прессой и фанатами, выбираясь с базы в крайне редких случаях под чарами иллюзии.
Не проще ситуация была и в магическом мире. Не слишком-то позитивное отношение маглов к людям со сверхспособностями неслабо пошатнуло политику сближения двух миров, особенно здесь, в Британии, где министр исподволь занимался антимагловской агитацией уже несколько лет.
Гермиона, курировавшая этот вопрос как советник и заядлая активистка, рвала и метала. Насколько Локи знал, в Министерстве шли серьезные обсуждения и Заковианского договора, и всей нынешней ситуации, и несложно было догадаться, как непросто было Мышке.
В понедельник, когда она вернулась домой на максимальном взводе, Локи не выдержал:
— Не хочешь размяться? — спросил он у Мышки, кивнув в сторону входа в подвал.
Пару секунд она мерила его задумчивым взглядом, а потом махнула рукой.
— А, Мордред! Давай.
Руна к тому моменту уже спала, так что ничто не мешало им, переодевшись, спуститься вниз.
— Что ж, не стесняйся, — усмехнулся Локи, разведя руки в стороны.
— С превеликим удовольствием, — ответила она, отзеркалив его выражение лица и сняв со стойки шест.
Мышка практически сразу бросилась в атаку, и какое-то время Локи позволил ей наступать, давая выпустить пар. Из-за нерегулярного графика тренировок ее умения слегка страдали, но в то же время она не казалась совсем уж беспомощной.
— Мне уже страшно, — протянул Локи, когда Мышка уложила его на лопатки, приставив конец шеста к его горлу.
— Представила на твоем месте Пратчета, — призналась она.
— Это слегка оскорбительно.
— Что на самом деле оскорбительно — ты играешь в поддавки, — процедила Гермиона, резко поднявшись на ноги и подав ему руку, чтобы он мог встать.
— Хочешь оказаться снизу? — не сдержавшись, фыркнул Локи, подаваясь вперед.
Вспыхнув, Мышка отшагнула и снова нанесла удар, но на этот раз он не только парировал, но и контратаковал, заставив ее отступить.
Они «танцевали» друг вокруг друга, заменяя раздражение и злость будоражащим азартом битвы. В глазах Гермионы мелькали искорки задора, и сейчас желание смять Мышку в своих объятиях было как никогда острым, подогреваемое постоянными ненарочными касаниями — то, что в обычное время она жестко контролировала.
И в один момент он не выдержал.
Локи, сделав аккуратную подсечку, повалил Мышку на маты.
— Моя взяла, — усмехнулся он, и, когда Гермиона попыталась откатиться, он не дал ей этого сделать.
Перехватив ее ладони над ее головой и не позволяя Гермионе извернуться, Локи расплылся в еще более широкой усмешке. Язвительный комментарий просился на язык, но ее разгоряченное, влажное от пота тело в его руках напрочь вытеснило из головы какие-либо мысли.
Радовало, что и сама Мышка не могла не думать в том же направлении. Тяжело дыша, она перевела взгляд с его глаз на губы и обратно, и Локи воспринял это как сигнал, призыв к действию.
Склонившись над ней, он накрыл губы Мышки своими. Первые пару секунд она пыталась вырваться, но ее сопротивление было все менее активным, и в конце концов с легким стоном она слегка подалась вперед, ответив на поцелуй.
Можно было праздновать победу.
Окончательно отпустив ее, Локи сел, притянув Мышку в свои объятия так, что она оказалась у него на коленях. Пряный запах ее кожи дурманил, кружа голову, и Локи приник к бьющейся на шее жилке, проведя по ней языком.
Ее ладони легли на его плечи, прошлись по спине, отчего в его штанах стало невыносимо тесно... Локи и сам не остался в долгу, опустившись губами к ложбинке между грудей Гермионы, его пальцы уцепились за край ее футболки, поднимая его выше и оголяя светлую кожу живота, мягкие полушария груди, к которым хотелось припасть.
Исполнить задуманное не удалось — со скамейки раздалась заливистая трель сотового телефона Локи. Он был бы рад проигнорировать его, но посторонний звук «отрезвил» Гермиону.
Тяжело дыша, она отстранилась, и на ее лице царило выражение безмерного страдания. Локи протянул руку, но Мышка, увидев это, отшатнулась и снова поспешила ретироваться, почти бегом поднявшись наверх.
Выругавшись, Локи взял в руки телефон, и первым его желанием было запустить проклятое устройство в стену.
Звонил Роджерс.
— Да? — ответил Локи раздраженно.
— Привет, Локи. Я, возможно, не вовремя, но дело важное…
Глубоко выдохнув и взяв себя в руки, Локи бросил уже заметно спокойнее:
— Все нормально, говори.
— Здесь на базе госсекретарь Росс, он требует всех Мстителей. Тебе срочно нужно подключиться к нам по видеосвязи.
Суртур! Еще этого не хватало. Локи легко мог предположить, какой вопрос поднимется на собрании, но легче от этого не становилось.
— Хорошо, дайте мне десять минут…

14 марта 2016 года, Лондон
Чтобы собраться с мыслями и привести себя в порядок, Локи потребовалось минуты три. Его снедало стойкое желание подняться наверх и продолжить начатое с Мышкой или хотя бы наконец все с ней обсудить, но нетрудно догадаться, что госсекретарь не будет ждать, а если и будет, то каждая минута этого ожидания встанет Локи в копеечку.
Поэтому, переодевшись из спортивной в повседневную одежду, Локи аппарировал в предоставленную ему квартиру. Дело за малым — подключиться по заранее настроенной видеосвязи к разговору в зале переговоров.
Локи сел за небольшой стол, который подразумевался как обеденный, направил на себя специальную камеру, а сам надел очки, разработанные Старком. Благодаря всему этому оборудованию в зале для совещаний на базе возникнет его объемная голограмма, сам же Локи видел все так, будто сам находился в зале наряду с остальными Мстителями.
Росс был пожилым мужчиной с выправкой военного, его цепкий взгляд зорко следил за всеми собравшимися, при этом лицо выражало напускное добродушие, не затрагивающее глаз. Внутри мужчина был холодной, стальной фигурой, и Локи ощущал это даже через видеосвязь.
— Пять лет назад схлопотал я инфаркт, — начал Росс издалека. — Хлопнулся наземь прямо с клюшкой в руке. Как оказалось, то был мой звездный раунд, ведь после тринадцати часов операции и тройного шунтирования я обрел то, чего мне не дали сорок лет армейской службы: понимание, — он выдержал некоторую паузу. — Мир перед Мстителями в неоплатном долгу. Ведь вы сражались за нас, защищали нас, рискуя собой. Народ, по большей части, видит в вас героев, но есть и те, для кого вы, скорее, линчеватели…
— И к кому бы нас отнес госсекретарь? — спросила Романова без какого-либо пиетета.
Они все если и не знали точно, зачем здесь Росс, но могли догадываться, и эти догадки наверняка им не нравились. По крайней мере, подавляющему большинству — насколько Локи успел понять, именно Старк привел госсекретаря на базу, он поддерживал все происходящее в полной мере.
Глупец.
— Пожалуй, к угрозам, — ответил Росс. Говорил он выразительно, с расстановкой, будто выступал с трибуны перед ассамблеей. — Как назвать группу лиц, обладающую чудовищной силой, не признающую суверенность государственных границ и никому не подчиняющуюся? И, что самое главное, признаемся честно, чихать они хотели на возможные последствия. Нью-Йорк, Вашингтон, Заковия, Лагос…
После каждого города Росс делал значительную паузу, во время которой на экране за его спиной шел видеоряд о последствиях. Разрушенные здания, пожары, крики людей, смерти… Все, чтобы надавить на совесть Мстителей.
— Ну все, достаточно, — оборвал его Роджерс резко.
Остальные опустили взгляды, даже Романова, которая, в принципе, была не очень согласна с обвинениями.
— Думаю, не слишком-то честно выставлять Мстителей виновными во всех бедах, — вклинился Локи, в полной мере осознавая, что ступает на зыбкую почву. — По крайней мере, всех Мстителей за все беды, — добавил он выразительно. — Но раз уж вы начали, давайте по пунктам: да, я не снимаю с себя ответственность за произошедшее в Нью-Йорке, хоть и уточнял, что действовал не совсем по собственному желанию, которое, по сути, ничего не решало. Поверьте, ситуация была такова, что, если бы не я, то нашелся бы другой «смельчак», возглавивший армию Читаури. Вы вменяете Мстителям сопутствующий урон, но, давайте будем честными — если бы не Тони Старк, то такого города, как Нью-Йорк, сейчас бы не существовало в принципе. И виновны в этом были бы люди из ваших правительств, принявшие скоропалительное, непродуманное решение.
— Также вы называете Вашингтон, — продолжил его мысль Роджерс. — Но хочу напомнить, что Гидра с попустительства Совета, а скорее, под его прямым руководством едва не устроила массовый геноцид, который с трудом удалось остановить. Да, пострадали люди, но если бы мы ничего не сделали — пострадало бы несоизмеримо больше.
— Заковия, не спорю, просчет Старка, — забрал обратно эстафету Локи, — но после Мстители предприняли все возможное, чтобы все исправить с минимальным ущербом. Лагос? Что ж, не мы активировали бомбу, и взрыв вызвал самый настоящий политический скандал, но с другой стороны, если бы Мстители ничего не предприняли, погибло бы большее количество народа. И та же больница, скорее всего, все равно пострадала, поскольку мощный взрыв у самого основания — не то, что способствует устойчивости здания.
Росс смотрел на Роджерса и Локи с практически нечитаемым выражением лица.
— Винить Мстителей во всех бедах, когда без их участия все могло быть только хуже, — немного нечестно, согласитесь… — с улыбкой заметил Локи.
— К тому же мы по мере своих сил выполняем поставленную перед нами задачу — защищаем мир от опасностей, — не отставал Капитан. — Пусть и не без ошибок и случайностей…
— Случайностей? — уцепился за слово Росс. — Назовете ли вы случайностью уход Тора и исчезновение доктора Беннера. И если первое обусловлено личными делами представителя знатной инопланетной династии, то пропажа Брюса Беннера… Вы убедили всех, что сможете держать в узде это чудовище, что оно будет безопасно для общества под вашим неусыпным контролем. И что? Знаете, пропади у меня пара тридцатимегатонных бобм, я бы не на шутку всполошился.
Локи вдруг вспомнил, почему фамилия Росса была для него такой знакомой. Это ведь с его дочерью крутил роман Беннер? Что ж, теперь понятно, откуда столько плохо прикрытой ненависти в адрес Халка…
— Возможно, в чем-то вы правы, — внезапно согласился госсекретарь. — Но ничто не отменяет того факта, что последние четыре года у Мстителей были безграничные возможности и никакого надзора, и теперь мировая общественность с этим мириться не желает. Впрочем, мы нашли выход, — он положил на столе перед остальными достаточно увесистую книжку. Целый кодекс. — Заковианский договор. Одобрен ста семнадцатью странами. В нем прописано, что Мстители отныне будут действовать под надзором Комиссии ООН, и только в тех случаях, когда Комиссия сочтет это разумным.
Никто не выглядел удивленным.
— Это скорее свод ограничений, — скривился Уилсон.
Да, он-то уже привык к отсутствию жесткого контроля со стороны властей. Удобно быть другом Капитана Америка.
— Через три дня Совет ООН встречается в Вене для ратификации договора, — проговорил Росс, явно устав от препирательств. — А пока — обмозгуйте все.
Конечно же, их трепыхания совершенно бессмысленны. Если Совет ООН решил прижать Мстителей к ногтю, то они добьются этого рано или поздно. И их особо не волновало, сколько крови ради этого прольется.
— А если наше решение вам не понравится? — опасливо уточнила Романова, тоже наверняка зная ответ.
— Уйдете в отставку, — без всяких компромиссов бросил Росс и покинул зал, оставив Мстителей обсудить предложение, от которого нельзя отказаться.
— Что за хрень? — первым отмер Пьетро, до этого сидевший тише воды, ниже травы.
— Не хрень, парень, а разумные ограничения, — осадил его Старк.
Роджерс, поднявшись, взял в руки договор, начав его листать. Локи тоже бы не отказался, но, впрочем, ему наверняка вышлют текст по почте.
— И что думаете, ребята? — вздохнула Романова, откинувшись в своем кресле.
— Что, как парень правильно выразился, это полная хрень, — ответил Уилсон.
— Я бы на твоем месте не спешил с выводами, — притормозил его Роудс.
Со стороны было интересно понаблюдать за небольшой перепалкой этих двоих, которая грозила очень скоро перейти на личности. Все сводилось к одному — Роудс был готов взять под козырек и без обсуждений подписать договор (впрочем, он так и не переставал все это время служить своей стране, просто был прикомандирован к Мстителям, так что его приверженность была понятна), Уилсон же выступал категорически против подобного решения.
— Я вывел уравнение… — оборвал их спор Вижен. — За те восемь лет, что мистера Старка знают как Железного Человека, количество людей со сверхспособностями увеличивается по экспоненте. И за тот же период число потенциальных концов света показывает соразмерный рост.
— То есть все дело в нас? — уточнил Роджерс, отрываясь от чтения.
— Возможно, существует корреляция, — согласно кивнул андроид. — Там, где сила, — там и противление. Противление порождает конфликт. Конфликт грозит катастрофой. Контроль. Насчет контроля стоит подумать, прежде чем отвергать…
— Не думаешь ли ты, — вступил Локи, — что если все Мстители сейчас сложат оружие, то вся та шваль, с которой нам приходится бороться, тут же обрадуется и побежит сдаваться правоохранительным органам? Ерунда. Взаимосвязь есть, но, скорее, обратная — чем больше ублюдков поднимает свою голову, тем больше героев встают, чтобы им противостоять.
— Соглашусь с Локи, — кивнул Капитан.
— А ты, Тони? — позвала Романова Старка, который сидел откинувшись в своем кресле и прикрыв лицо ладонью. — Я тебя не узнаю… Сидишь как воды в рот набрал.
— Он уже со всем определился, — фыркнул Пьетро, сложив руки на груди.
— А ты теперь тоже телепат? — усмехнулся он, выпрямляясь и убирая от лица руку. — На самом деле обычная электромагнитная мигрень. Так что мимо, Скороход. Обычная боль. Дискомфорт.
И Старк поведал историю о «замечательном американском мальчике Чарли Спенсере», отправившемся в Заковию нести мир и счастье, но погибшем во время схватки Мстителей с Альтроном.
— Решать-то тут по сути и нечего, — подытожил Старк. — Нам нужны вожжи. Я за контроль в любом виде. Без ограничений мы неуправляемы, а значит, ничем не лучше врагов.
— Не думал, что тебе настолько хочется надеть на себя ошейник, Старк, — усмехнулся Локи. — Только давай ты подобные причуды оставишь для своих развлечений с твоей мисс Поттс.
— Локи, прекрати, — осадил его Кэп. — Тони, то, что он погиб, — не повод сдаваться.
— Кто сказал «сдаваться»? — возмутился Старк.
— Мы перекладываем ответственность за свои действия на кого-то другого, стороннего...
На самом деле Локи был согласен с Капитаном. Легко можно догадаться, во что превратится команда под подобным «контролем» — в цепных собачек Совета.
— Так вот потому я и здесь! — продолжал настаивать на своем Старк. — Когда я понял, на что способно мое оружие, я сразу же прикрыл производство…
— А теперь представь, что они «попросят» тебя его возобновить, — хмыкнул Локи. — Для общего блага. А в случае твоего отказа сошлются на какой-нибудь пункт из этого талмуда. Я, конечно, не так давно в вашем мире, но прекрасно представляю, как это все работает…
— Локи прав, это был твой выбор, Тони! — поддержал его Роджерс. — Если подпишем — выбирать нам уже не придется. Что, если нас отправят куда-то против нашей воли? Или НЕ пошлют куда-то, где мы на самом деле нужны? Пусть мы не совершенны, но надежнее нас нет никого…
Их аргументы явно заставили Старка задуматься, но тем не менее молчать он не стал.
— Не подпишем — нас заставят, — вздохнул он. — Договор нам навяжут без вариантов.
— Сделав крайней меня, — скривилась Ванда.
— Мы тебя защитим, — в один голос отозвались Пьетро и Вижен.
Какое завидное единодушие.
— А ты, Локи? — спросил его Пьетро. — Что думаешь ты?
— Поверьте, что думаю я — никого особо не будет волновать.
Уже удивительно, что ОНИ решили его спросить.
— Если у вас еще есть какой-никакой выбор — уйти в отставку или надеть на себя ошейник, то я-то уже в ошейнике. Просто сменится хозяин.
— Мне кажется, ты несколько утрируешь, — с сомнением произнес Роудс.
— Это я еще смягчаю ситуацию. Совету есть чем на меня надавить, и я уверен, что они надавят, если я надумаю взбрыкнуть или попытаюсь отсидеться. И, кстати, в подобном положении не я один, — напомнил Локи, бросив выразительный взгляд в сторону близнецов.
Близнецы Максимофф, хоть формально и были свободными, еще не до конца «отработали» свое освобождение. Такой себе «условный срок».
Очевидно, сами ребята об этом слегка подзабыли, так что им стоило немного поумерить собственное возмущение.
Как и ему самому.
— Может, Тони прав? — риторически спросила Романова. — И с одной рукой на руле можно рулить, а вот без рук?
— Не ты ли послала правительство куда подальше пару лет назад? — удивился Старк.
— Я просто исхожу из ситуации, — пожала она плечами. — Наши ошибки вызвали гражданский протест, надо вернуть доверие общества.
Обрадованный ее поддержкой, Старк начал подтрунивать над Романовой. Глядя на все это сборище, Локи понял, что дальнейшего разговора не будет — они так и продолжат переливать из пустого в порожнее, каждый оставаясь при своем.
С девяностодевятипроцентной уверенностью Локи знал, какое решение в конечном итоге примет каждый из них, и подобная перспектива слегка настораживала. Разбитые на два фронта герои — совершенно не то, что нужно этому миру.
Извинившись, Роджерс покинул компанию. Посчитав это за сигнал, Локи также решил отключиться.
В голове зрел целый ворох мыслей и планов о том, как выйти из всей этой ситуации наименее безболезненно.
Стоило кое-кому позвонить.
— Не думал, что хоть когда-нибудь увижу твое имя на дисплее, — хмыкнул голос на той стороне.
— Есть разговор, желательно не через эти суртуровы аппараты.
Обещав прибыть ранним утром, Фьюри отключился.
Хотелось вернуться к Мышке, но было уже слишком поздно — она наверняка спала…
Звонок от Фьюри раздался даже раньше, чем Локи ожидал. Было решено встретиться в ближайшем парке, чтобы избежать посторонних ушей.
Вдвоем с Фьюри они шли по покрытым инеем дорожкам, вдыхая холодный утренний воздух. До рассвета было неблизко, так что только фонари освещали им путь сквозь предутреннюю мглу.
— Какие есть мысли? — сразу перешел к делу Локи, его удивило, насколько быстро мужчина явился на встречу, это многое значило. — Только не говорите, директор, что вы никоим образом не подслушивали тот разговор…
— Если меня спросят — я буду отрицать, — предупредил его Фьюри с усмешкой. — Но в целом мысли сплошь нецензурные. Агентство сейчас слишком слабо, нас практически не существует… Так что то, что сейчас происходит, — закономерный итог.
— Я в курсе.
— Тогда чего ты хочешь от меня, Локи? — нахмурился мужчина.
— Я? — Локи спрятал руки в карманы теплого плаща. — На самом-то деле ничего сверхъестественного. Это даже не просьба — совет, предложение. Воспринимайте как хотите.
— Я весь внимание.
Он, конечно, обдумывал, что хотел сказать практически бывшему директору Щ.И.Т.а., этот разговор в какой-то мере должен был состояться давным-давно… Но все равно собраться с мыслями было неимоверно трудно.
— Этот договор поставит точку на всей инициативе Мстителей… — начал Локи издалека. — Мне, как ни странно, это не очень выгодно. Как я вижу дальнейшее развитие событий: Роджерс, скорее всего, будет игнорировать подписание договора по-максимуму. И либо не подпишет его совсем, либо все равно будет действовать по своему усмотрению. Рано или поздно это выльется в конфликт между ним и Старком, за Капитана вступится Уилсон, за Старка — Роудс. Я постараюсь максимально остаться в стороне, но несложно догадаться, какую позицию мне придется занять, если на меня надавят. Романова пока на стороне властей, но она сама признала, что действует по ситуации, так что в ее приверженность сложно верить до конца. Остаются близнецы, которые взбрыкнут, стоит кому-то их прижать, и Вижен, который поддерживает Старка, но, если перед ним поставить выбор между создателем и Вандой…
— Я тебя понял, — непривычно задумчиво кивнул Фьюри.
— Не совсем, — отрицательно покачал головой Локи. — Признаюсь, я слегка пристрастен. Не хотелось бы, чтобы близнецы оказались в самом эпицентре разборок, потому их нужно отвлечь. И Вижена заодно.
— Что ты предлагаешь?
— Сперва я кое-что должен пояснить. То, что должен был рассказать давным-давно…
Он начал рассказ с Камней Бесконечности, с миссии, которую выбрал себе Тор, и, самое главное, той опасности, которая могла поджидать брата в его поисках.
— То есть ты хочешь сказать, что какой-то инопланетный захватчик придет к нам, чтобы ополовинить человечество и забрать Камень Разума, что хранится у Вижена во лбу?
— Вероятность этого достаточно велика, другой вопрос: когда это случится? Сейчас, после полной потери одного из Камней, Танос провалился в своей мечте собрать их все, чтобы разом исполнить свою «миссию». Но не думаю, что он упустит возможность поквитаться со мной и вернуть себе Камень Разума — просто чтобы был. Другой вопрос — когда это произойдет? Он может заявиться и через год-два, и через столетие…
— В любом случае — не самая радужная перспектива.
— Она становится еще более нерадужной, если вспомнить, что в случае изъятия Камня погибнет сам Вижен. И вот тут мы как раз и подходим к самому основному вопросу — Старк создал Вижена, он разбирается во взаимодействии андроида и Камня. Если пообещать Ванде и Вижену помощь Железного человека — они уже почти никуда не денутся.
К тому же кто предупрежден, тот вооружен. С Таносом лучше держать ухо востро.
— Мне понятен ход твоих мыслей, — задумчиво проговорил Фьюри. — Но почему ты рассказываешь мне это только сейчас?
Закономерный вопрос.
— Скажем так, за последнее время я несколько пересмотрел свои жизненные приоритеты.
Локи, конечно же, давно предполагал, что Танос сюда когда-нибудь доберется, но это казалось настолько туманной и далекой перспективой… К тому же он всерьез полагал, что в случае каких-либо проблем Фригга поможет защитить Руну и Мышку, но похищение дочери неплохо ткнуло Локи носом в его собственные заблуждения. Никто, кроме него самого, не сможет защитить его семью, и, чтобы минимизировать угрозу, ему следует как можно более плотно сотрудничать с Мстителями и сделать все возможное, чтобы они не распались.
Как все это сопоставить с попытками удержать Мышку — тот еще вопрос…
— Хорошо, что это так, — отозвался Фьюри, вырвав Локи из размышлений. — Но все это вряд ли удержит Стива Роджерса от необдуманных шагов…
— Я попробую с ним поговорить, — выдохнул Локи, даже не представляя пока, с какого бока подступить к Капитану. Ничего, он умеет давить на больное…
— Я тут случайно узнал, что завтра Роджерс будет здесь, в Лондоне…
— Это хорошая новость, — кивнул Локи, усмехнувшись. Не надо будет тратить лишнее время на дорогу.
— Если бы мне кто-то сказал пару лет назад, что ты будешь пытаться отстаивать целостность команды Мстителей, я бы ни за что не поверил, — бросил Фьюри насмешливо.
— Я и сам не верю. Но я уже в лодке, управление которой в руках вашего правительства. Оставаться в ней в одиночку у меня нет никакого желания.
— Тонуть — так всем вместе, да, Локи?
— Между прочим, — заметил Локи, — что-то похожее говорил сам Роджерс. Так что это не моя идея.
— Что ж, я тебя услышал, будь уверен, я попытаюсь сделать все возможное, чтобы тебе помочь. Но не думай, сейчас я могу не так уж и много…
Локи лишь пожал плечами. На этом этапе он сам сделал что мог.
Если он попытается заговорить со Старком о Камне Разума — это наверняка будет выглядеть несколько подозрительно, а вот не менее хитрый и опытный в словесных кружевах Фьюри мог легко добиться желаемого.
Ему же нужно будет поговорить с Кэпом и достучаться до его здравомыслия.
Попрощавшись с Фьюри, Локи, наконец, смог вернуться мыслями к Мышке — хотелось оказаться дома и закрепить свою победу. Хотя подобное вряд ли будет уместно прямо с утра — Гермиона обычно очень сильно торопилась на работу.
Что ж, посмотрим.
Аппарировав прямо в прихожую, Локи разделся и как можно тише прокрался на кухню. До пробуждения Мышки оставалось меньше получаса, хотелось снова порадовать ее кофе, невзирая на…
Но всем планам Локи не суждено было сбыться — шагнув на кухню, он обнаружил там Гермиону, колдующую над туркой у плиты. Ее фигуру скрывал объемный, толстый халат — в доме частенько бывало прохладно, особенно по утрам, когда никто не топил камин, — но это нисколько не портило картины.
Максимально бесшумно преодолев разделявшее их расстояние, Локи прижался к Мышке и обхватил ее за талию, уткнувшись носом в копну еще непричесанных локонов на затылке.
— Локи! — вздрогнув от неожиданности, возмущенно зашипела она.
Вырвавшись из его объятий, Мышка отскочила в сторону, запахнувшись в свой халат по самое горло.
— Доброе утро, — улыбнулся Локи. — Не думал, что ты уже встала.
В этот момент начал закипать кофе, так что Локи взмахнул палочкой, снимая турку с огня, и перелил кофе в чашку, которая по воздуху подлетела к Гермионе.
— Доброе, — кивнула она сдержанно, принимая чашку. — Спасибо.
Эта скованность настораживала. Да, она вчера сбежала, но Локи верил, что, все обдумав, Мышка поймет, что хочет быть с ним…
Либо вдарит вторую пощечину, вспомнилось вдруг ему. Причем мрачность ее лица отчетливо говорила, что Гермиона ближе ко второму варианту.
— Локи, — выдохнула она, прикрыв глаза и явно на что-то решаясь. Отставив чашку на столешницу, Мышка нервно облизнула губы и продолжила: — Вчерашний вечер был ошибкой…
Слова ее прозвучали громом среди ясного неба.
— Пожалуйста, не… — начал Локи, но она оборвала его:
— Я прошу тебя, — Мышка крепче зажмурилась, словно абстрагируясь от него, от самого его присутствия. Где весь тот пыл, с которым она целовала его вчера? — Довольно.
Он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Меньше всего он ожидал подобного поворота событий. Того, что она закроется от него наглухо, не давая подступиться.
— Прости меня! — почти выпалил он — резко, почти невпопад, — но это, как ни странно, помогло. Мышка, явно вознамерившаяся не дать ему вымолвить и слова, лишь открыла рот — и тут же закрыла его обратно. — Прости! Все это время я вел себя как самый настоящий идиот, говорил много глупостей и раз от раза делал тебе больно. Не хочу и не буду оправдываться, просто скажу: я постараюсь исправиться…
Суртур, он должен был сказать ей это давным-давно, еще три месяца назад, если не раньше… Вот именно так. Прямо, без иносказаний и недомолвок.
— Локи, ты не… — начала она, но на этот раз Локи сам не дал ей закончить:
— Что я должен сделать, чтобы ты меня простила?
— Я… — она заметно растерялась. — Я на самом деле не знаю, Локи. Что ты подразумеваешь под «прощением»? Я не злюсь на тебя больше, это все в прошлом. И «мы», Локи, тоже в прошлом. Если ты хочешь, чтобы мы начали все заново… Я не понимаю, зачем тебе это? Ты можешь видеть Руну в любое время дня и ночи, ты проводишь в моем доме времени больше, чем я сама. Что еще тебе нужно?
— Ты, — отрезал он. — Ты мне нужна.
— Зачем?
Этот вопрос вогнал Локи в некоторый ступор. Что ей на это ответить? Как объяснить? Если он не мог до конца сформулировать это для себя самого.
Но Мышка, похоже, расценила его молчание по-другому.
— Ты сам признаешь, что совершил немало ошибок и во многом заблуждался, — продолжила она тем же холодным, безэмоциональным тоном, — но почему ты уверен, что не заблуждаешься сейчас?
Заблуждался ли он? Ему так не казалось.
— А ты? — бросил Локи ей в спину, когда она уже собралась уйти. — Ты говоришь, что все кончено и что тебе все это не нужно, но… Я видел твой вчерашний взгляд, Гермиона, ты по-прежнему хочешь быть со мной. Ты обманываешь саму себя, утверждая, что для тебя все в прошлом. Дай нам шанс — самый последний — и если я не справлюсь, то мы действительно оставим все это.
Он напряженно смотрел на ее сгорбившуюся спину, ожидая ответа, ожидая хоть какого-нибудь вердикта. Но Мышка молчала.
— Ну же, чего ты боишься? — спросил Локи как можно мягче.
— Того, что если я поддамся на все это снова и ты опять сделаешь мне больно, от меня уже просто ничего не останется…
Бросив на него мимолетный, опустошенный взгляд, Гермиона вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Этот ее пронзительный взгляд поражал до глубины души. Разве мог он представить свою всегда такую сильную Мышку, которая когда-то ринулась за ним в Асгард, боролась с темными альвами, с Альтроном и противостояла ради него Мстителям, такой уязвимой? Это не укладывалось в голове!
Нет, Локи знал, что благодаря живущим в Гермионе чувствам он имеет над ней большую, просто огромную власть, и прежде этот факт был для него предметом гордости и самодовольства. Ему нравилась эта власть, нравилось дергать за ниточки и получать правильный отклик…
Но именно сейчас эта власть напугала его. Мышка прямо призналась — один его неверный шаг уничтожит ее.
С одной стороны, хотелось верить, что она сгущала краски. Такая сильная личность, как Гермиона, не могла сломаться от подобной... ерунды. Но ведь в том-то и дело, что для нее все это не было ерундой.
Очередная его ошибка вряд ли убила бы ее, но она УЖЕ не была такой, как прежде, и до точки невозврата осталось всего ничего.
Был ли он готов взять на себя подобную ответственность? Стал бы тем, на кого Гермиона на самом деле могла положиться, в ком бы черпала силу, чтобы вернуться себе прежней?
Впервые за эти месяцы Локи засомневался, стоит ли ему так упорно настаивать на воссоединении. Мышка отдавала в этих отношениях всю себя, но что он мог дать ей взамен?
Это все требовалось тщательно обдумать…

На весь день Локи остался с дочерью, пытаясь найти ответ и успокоение в своем взаимодействии с ней. Правда, помогало не очень, и в итоге Локи вернулся к себе прежде, чем с работы пришла Мышка, оставив дочь на попечении бабушки.
Следующим утром в Британию прибыл Роджерс — умерла его подруга из сороковых, и он хотел почтить ее память.
— Не ожидал увидеть тебя здесь, — грустно улыбнулся Роджерс, пожав ему руку, когда Локи подошел к нему в опустевшем соборе.
— Интересно было посмотреть на ваши погребальные традиции, — ответил Локи не менее вымученной улыбкой.
Кроме него из Мстителей здесь были Уилсон и Романова, причем последняя явно прибыла, чтобы уговорить Капитана отправится вместе с остальными в Вену на подписание договора, но выходило у нее не очень. Наверно, потому что в глубине души она сама не до конца верила в то, что говорила.
— Ну, а ты что мне скажешь? — поинтересовался Роджерс без какого-либо энтузиазма, бросив на Локи пристальный взгляд.
Они сидели на самой первой лавочке в том странном месте для поклонения богам, все вместе, в ряд.
Пахло благовониями, отчего Локи непроизвольно кривился, морща нос.
— Старк на самом деле прав, — проговорил он, собравшись с мыслями. — Ты думаешь, твой отказ что-то решит? Ты им нужен, так что спокойно жить мирной жизнью тебе никто не даст, да и ты сам, согласись, не сможешь. Что тебе мешает сейчас подписать этот гребаный договор? Дело принципа? Порой нам приходится засовывать свои принципы настолько далеко, что легко можно о них забыть, и я думаю, это тот самый случай. Ты всегда успеешь «взбрыкнуть» и высказать им свое «фи», но пока… Вы со Старком столько сделали, чтобы Мстители не загнулись вместе со Щ.И.Т.ом, неужели ты хочешь все развалить именно сейчас?
— Тони будет главным, и он… — попытался высказаться Роджерс, но Локи не дал ему закончить.
— Ты, как мне кажется, слегка переоцениваешь Тони. Он даже управление собственной компанией сплавил на хрупкие плечи управляющего. После всего произошедшего он — последний, кто захочет брать на себя какую-либо ответственность.
— Наташа, — кивнул он в сторону Романовой.
— Она хороший шпион, помощник, работник. Но ставить ее во главе — пожалей старушку.
— Эй, я вообще-то тоже здесь! — возмущенно воскликнула та.
— Роуди, — продолжил Капитан.
— Ты прекрасно знаешь и сам, что он отличный солдат, но никак не руководитель. У него нет необходимой харизмы. У близнецов и Вижена мало опыта и репутации, Сэм уйдет следом за тобой. Кто тогда?
— Ты.
А вот этого Локи никак не ожидал.
— Я? — переспросил он, сомневаясь в услышанном. — Конечно, спасибо, но никто в здравом уме не позволит мне командовать группой супергероев. Не в ближайшие лет десять-пятнадцать. Если у близнецов и Вижена репутации почти нет, то у меня она есть — и не самая положительная.
Роджерс расплылся в широкой улыбке.
— Если честно, я думал, что ты сейчас ухватишься за эту идею. И вообще, никак не мог себе представить, что ты яростнее всех остальных будешь бороться за единство команды…
— Еще несколько месяцев назад я бы только стоял в сторонке и гнусно насмехался над вашей мелкой грызней. Но последние события в моей жизни заставили несколько… пересмотреть приоритеты. И понять, что мне есть что терять.
— Хорошо, Локи, твоя взяла, — печально усмехнулся Роджерс.
Эта была практически победа — в Вену Мстители вылетели в полном составе. Здесь, на внеочередном заседании ООН, собралась целая толпа народа. Все желали поглазеть, как на крутых супергероев наденут ошейник.
Зал, где они собрались, был полон политиков и журналистов, люди перемещались из стороны в сторону, как на любом светском приеме, и обсуждали текущие дела. Роджерс не казался довольным, но скрывал свое отношение за вежливой полуулыбкой, остальные следовали его примеру.
Локи в деловом костюме стоял чуть сбоку, рядом с ним околачивалась Романова.
— Все никак не могу осознать, что ты не любишь разных сборищ… — проговорила вдруг она, едва заметно усмехнувшись.
— Нет ничего веселого в сборище, на котором люди лишь хотят над тобой понасмехаться и увидеть твое унижение, — ответил ей Локи. — Тысячу лет терпел, рано или поздно должно было осточертеть.
— Отрадно видеть всю вашу команду в полном составе, — к ним подошел молодой темнокожий мужчина, которого Локи смутно узнавал.
— Герои должны держаться вместе, — тут же дипломатично улыбнулась Романова.
— Но вижу, что далеко не всем из вас нахождение здесь приходится по вкусу…
— Далеко не все из нас любят оказываться в центре внимания, — оправдалась шпионка.
— Хоть и привыкли к этому с рождения, — добавил Локи, пожимая мужчине руку.
Т’Чалла, вспомнил он. Сын правителя Ваканды, его часто можно было увидеть с отцом на пресс-конференциях.
Сам король Т’Чака разговаривал в тот момент с Роджерсом, но явно заинтересовался тем, с кем сейчас общается его наследник.
— Но я все равно благодарен, что Мстители здесь в полном составе.
В Вену приехали даже близнецы, чтобы показать, что «готовы идти на уступки ради мирного будущего». Воля Локи — ноги бы их тут не было, подписаться под договором можно и не участвуя во всем этом балагане, но Ванде нельзя было пропадать с радаров. Когда тебя винят во всех смертных грехах, худшее, что ты можешь сделать, — забиться в щель и не отсвечивать.
— Такое ощущение, что вы не очень-то одобряете все происходящее, — заметил Локи.
В отличие от своего отца, Т’Чалла не выглядел довольным.
— Договор — одобряю, — ответил принц. — Политику — не очень. В подобных делах двое решают больше, чем сотня…
— Только если не нужно передвинуть рояль, — вклинился в разговор Т’Чака.
Отец с сыном тепло поприветствовали друг друга, это было даже не в простых, ничего не значащих словах, а во взглядах — так друг на друга смотрят глубоко уважающие друг друга люди. И Локи заметил за собой некоторую грусть при мысли, что на него самого его приемный отец никогда так не смотрел.
Хм… А ему-то казалось, что он давно это отпустил…
Романова принесла королю извинения за инцидент в Лагосе, и король едва заметно улыбнулся.
— Капитан Роджерс уже высказался от лица всей вашей команды, но мне отрадно, что для вас все это — не просто формальность.
— Конечно же нет, — ответила Романова.
Она хотела было добавить что-то еще, но на весь зал раздалось:
— Просьба всем занять свои места. Заседание начинается.
— А вот и зов будущего, — скованно улыбнулся Т’Чалла. — Рад был с вами познакомиться.
— Взаимно, — Локи пожал протянутую руку.
Для Мстителей определили отдельный стол, который те поспешили занять — так сказать, в первых рядах. Сзади амфитеатром расположились представители ста семнадцати стран, поддержавших подписание Договора.
После приветственных слов руководства Австрии к трибуне перед столами вызвали короля Т’Чаку, его сын поднялся вместе с отцом и встал чуть позади, у самого окна.
Мужчина говорил о трагедии в Лагосе, о том, что вакандцы стремятся к миру и сделают все возможное для его достижения.
Громкие заверения для небольшой, закрытой страны аборигенов. Очевидно, что вакандцы скрывали реальное положение вещей, раз настаивали на том, что могут серьезно помочь остальному миру. К этой версии склонял и тот факт, что именно в этой стране был найден один из самых редких и ценных в Мидгарде металлов.
— Я благодарен Мстителям за поддержку этой инициативы, — продолжил король. — Ваканда с гордостью протягивает руку тем, кто…
Внезапно Т’Чалла, в те мгновения не отрывавший взгляда от огромного, от пола до потолка, окна, отпрянул от него с криком:
— Ложись! Все на пол!
Локи пожалел, что палочку пришлось оставить в сейфе гостиницы — на входе его досматривали, и никто бы не позволил ему пройти на мероприятие с оружием.
Остальные Мстители тоже были безоружны, все, кроме близнецов. Но даже полная экипировка вряд ли спасла бы их от проблем — уже через доли секунды раздался взрыв, сотрясший здание.
Ванда успела создать какой-никакой щит, так что это более-менее спасло зал от влетевших внутрь осколков.
Но вот кому уже было не помочь — это королю Т’Чаке, которого буквально изрешетило стеклом и швырнуло вперед, к алому щиту. Что странно — несмотря на большую близость к эпицентру взрыва и более долгий «полет» по комнате, его сын Т’Чалла почти не пострадал.
Когда слегка осели осколки и улеглась пыль, он сидел рядом с отцом, баюкая его тело на своих руках.
— Надо выводить людей! — голос Роджерса оторвал Локи от созерцания этой душераздирающей картины.
Следующие пару часов слились для Локи в один сплошной кошмар. Они помогали напуганным, раненым людям покинуть здание, помогали с поиском погибших…
Через некоторое время его отвлек звонок.
— Локи… — раздался в трубке перепуганный голос Мышки.
— Я в порядке, — заверил ее он.
Она переживала за него, и эта мысль позволяла Локи дышать свободнее. Словно часть тяжкого груза разом спала с его души.
— Что это было?
— Пока никто не знает, но все уверены, что это теракт.
— Будь осторожен.
Она права, никто не отменял возможности повторного взрыва. Но пока было тихо.
— Я буду, — пообещал он и вернулся к своей работе.
Еще через час, когда поиск людей был завершен, Мстители, наконец, смогли расслабиться, предоставив дальнейшую работу пожарным, все это время занимавшимся ликвидацией возгорания.
К этому же моменту стал известен предполагаемый виновник теракта, вот только его имя заставило Локи грязно выругаться.
Суртур побери, почему именно сейчас?
Несмотря на то, что они все вместе старались следить за Роджерсом, они упустили его во всей этой суматохе. Вместе с ним исчез и Уилсон.
— Это мое дело, — заявил Капитан, когда Романовой удалось до него дозвониться и переключить разговор на громкую связь.
— Я знаю, как много Барнс для тебя значит, — попыталась вразумить его она. — Я все понимаю, но это — не твой бой. Если вмешаешься — будет хуже для всех нас. Тебя станут расценивать как угрозу…
— Если он настолько съехал, его должен брать я.
— Почему?
— Потому что у меня больше всего шансов выжить, — отрезал Роджерс и повесил трубку.
Чертыхнувшись, Романова сжала руки в кулаки, явно борясь с желанием впечатать телефон в асфальт.
Мстители стояли кругом у полуразрушенного здания и не знали, что можно сказать в этой ситуации. Роджерс был оплотом, на котором держалась их команда, и в его отсутствие все грозило рухнуть в тартарары.
Зато на горизонте появился Старк.
— Что ж, ребятки, — кисло усмехнулся он. — Нам пока велено разбежаться по домам и сидеть тихо, как мышки. Влезать во все это дело, — он махнул рукой на здание, — нам официально запретили.
— А как же Стив? — нахмурился Роудс.
— С ним будут разбираться власти в зависимости от того, что он успеет за это время наворотить.
— Не логичнее было бы перехватить Роджерса? — уточнил Локи. — Самим найти его прежде, чем он успеет натворить глупостей.
— Мне жаль, ребята, но пока приказ такой, — покачал головой Старк.
— А где же твое «К чертям приказы!»?
— Последний раз, когда я действовал по этому принципу, закончился не очень хорошо.
Чего и стоило ожидать…
— Не могу поверить, что нас затыкают за пояс! — возмутилась Романова, но без особого огонька. Очевидно, она не собиралась, вопреки приказу, сразу же бежать за Роджерсом.
— Пока да, — подтвердил Старк. И предупредил: — Если кто из вас, ребятки, тоже начнет хулиганить — лично найду и надеру задницы.
На это Локи лишь хмыкнул:
— То есть ты открыто предлагаешь сесть и показательно сложить лапки?
— Я не предлагаю. Я требую. Пока все не разрешилось, мы своими действиями можем сделать только хуже. Возвращайтесь по домам, если будет нужна помощь — я сообщу.
Оставить все на Старка казалось Локи не самой лучшей идеей, но, с другой стороны, а что сейчас Локи мог сделать? Им всем открыто дали понять, что их вмешательство не просто не приветствуется, оно строжайше запрещено. Сидеть и преданно ждать, пока позовут? Увольте, у Локи и без этого было немало важных дел.
Так что, посоветовав Старку не ломать дров и тщательно обдумывать свои действия, Локи оправился в Англию.
Лондон встретил его привычным уже дождем. Был поздний вечер, так что Локи сразу же отправился на квартиру, мечтая хотя бы ненадолго отдохнуть за этот бесконечно долгий день. Он настолько вымотался, что стоило ему лечь, как он тут же уснул.
Проснувшись утром, Локи осознал, что проспал пробуждение Мышки — она уже час как была на работе.
Что ж, возможно, так даже и лучше. После их последнего личного разговора Локи не представлял, как к ней подступиться, его терзали смутные сомнения насчет будущего.
Вечером, уложив Руну спать, Локи спустился вниз и столкнулся с Гермионой в прихожей.
— Привет, — улыбнулась она немного скованно. — Я рада, что с тобой все в порядке.
— Спасибо, — невольно он и сам шире расплылся в улыбке.
Опустив взгляд, Мышка прошла на кухню.
— Руна уже спит? — спросила она, поняв, что Локи последовал за ней.
Она подошла к плите и практически сразу стала наколдовывать себе кофе.
— Да.
— Как она сегодня? Руна видела тебя в новостях, она очень переживала.
— Очень радовалась, что я вернулся. Как и всегда.
Выдохнув, Мышка оперлась ладонями о столешницу и как-то вся сгорбилась.
— В чем дело? — обеспокоенно спросил Локи, делая шаг вперед.
— Все… — она нахмурилась, — все в порядке, но… Знаешь, никак не могу отделаться от мысли, что я отвратительная мать.
Это заявление заставило Локи поперхнуться воздухом. Вот уж кого бы он не назвал плохой матерью, так это Мышку.
— Всю эту неделю я ее почти не видела. Ухожу — она еще спит, прихожу — уже.
— Ты стараешься ради ее блага.
Искренняя попытка приободрить Гермиону лишь заставила ее невесело хмыкнуть. Она явно не была согласна с Локи.
Но что еще он мог ей сказать? Прежде он был согласен с ней на сто процентов — вечно пропадающая на работе Мышка мало внимания уделяла дочери. Точнее, меньше, чем хотелось самой Руне. Но, в конце концов, что еще Гермиона могла поделать? Почти любой другой доступный для нее вариант означал сильное ухудшение материального благополучия…
Локи, конечно же, мог и хотел бы чем-то помочь, и в случае, если Мышка все же настоит на разводе, он не собирался бросать все на самотек, но согласилась бы она принимать от него какие-либо крупные суммы, если такие у него бы появились? А они должны были в скором времени появиться. Не так давно к Мстителям обратилась одна кинокомпания, желающая снять о них художественный фильм — а это немалые деньги за использование образа.
Но что поделать. Ладно, в любом случае проблемы следует решать по мере их поступления.
Несмотря на пару мирных дней, Локи ощущал себя как на иголках. К проблемам с Мстителями и желанию Мышки развестись неожиданно подключилась новая проблема в виде травли в магическом мире.
Конфликт Гермионы и Пратчета достиг своего апогея. На второй день после взрыва в Вене «Ежедневный пророк» выпустил объемную статью о Договоре с комментариями Министра Магии.
«Магический мир скоро окажется под колпаком у маглов — именно этого сейчас и добиваются те, кто ратует за полноценное сближение нашего и обычного мира, — вещал со страниц газеты Пратчет. — И то, что некоторые из нас (под этими словами было расположено статичное фото с заседания, сделанное на несколько минут до взрыва. На первом плане вырисовывался сам Локи) продолжают поддерживать эту инициативу, многое говорит об этих людях. Очевидно, что "наш всеми любимый герой" Лукас Колдсон, известный в магловском мире как Локи, выступает на стороне маглов.
С таким рвением мы все в ближайшем будущем окажемся на месте оборотней и других разумных существ, чьи права много лет отстаивала всем нам знакомая Гермиона Грейнджер, известная героиня войны.
С трибун она кричит о равноправии, но из-за решений ее супруга можно лишь догадываться о ее истинных мотивах и мнениях.
Многие могут сказать: "Но как же слухи о разводе? Может, мисс Грейнджер не так уж согласна с мужем?" — вот только этим самым слухам уже немало времени, но дальнейших шагов в бракоразводном процессе никем из супругов предпринято не было, что позволяет считать…»
Дальше читать Локи так и не стал. В очередной раз поражало количество беспочвенных инсинуаций в магической прессе. Маглы законом ограждали себя от сплетен и недостоверной информации, магический мир же в этом вопросе сильно отставал от своих «собратьев».
Но меньшее, чего Локи ожидал, что во всей этой ситуации под ударом окажется его семья. Нетрудно догадаться, что если руководство страны размышляет в подобном ключе, то карьера Мышки оставалась под большой угрозой…
Но тщательно все это обдумать и попытаться предпринять какие-то шаги в этом вопросе Локи не успел — неожиданно на первый план опять вышла проблема с Мстителями.
Сбежавший Капитан нашел своего друга в Румынии, но им тут же «сели на хвост» спецслужбы, которым таки удалось взять обоих суперсолдат и сражавшегося с ними человека в костюме большой черной кошки, на поверку оказавшимся новоиспеченным королем Ваканды Т’Чаллой. И Уилсон тоже попал под раздачу, последовав за Кэпом в Бухарест.
Их перевезли на базу в Берлине, с которой они сбежали меньше чем через сутки. Госсекретарь Росс тут же приказал схватить их, дав «хорошим Мстителям» тридцать два часа на все.
Но дело в том, что благодаря Старку число «хороших Мстителей» резко сократилось. Запертые Жестянкой близнецы взбрыкнули и при помощи невесть откуда взявшегося Бартона скрылись в неизвестном направлении.
Что самое отвратительное, обо всем этом Локи узнал из новостей и звонка Старка уже после произошедшего. Мог бы он сам что-то изменить, оказавшись в нужном месте в нужное время? Возможно. Но уже ничего не поделаешь. Поздно посыпать голову пеплом.
А теперь этот «Херой» звонит и в ультимативной форме требует присутствия Локи.
И ведь он сам только начал верить, что не является тут чужим…
— Вот признайся мне, Старк, тебя в детстве на пол не роняли? — уточнил Локи, когда услышал на том конце провода знакомый голос.
— Давай сейчас без твоего искрометного юмора, — огрызнулся очевидно не очень довольный собой Старк.
— Если бы я еще шутил…
— Ты нужен, — проигнорировал его ответ Старк. — Я уже выслал за тобой квинджет.
— Очевидно, мое мнение не учитывается?
— Ты его уже высказал, согласившись подписаться под договором.
И ни слова о том, что никто из Мстителей формально так под ним и не подписался — официальная церемония была сорвана терактом.
— Да ладно, тебе, Олень, — бросил Старк, уловив сомнение в голосе собеседника. — Уж лучше их скрутим мы, чем кто-нибудь из спецагентов. Начистим рожу Кэпу, выбьем из него дурь — и дело в шляпе.
Если бы все еще было так просто…
Каким-то неведомым Локи способом Роджерса удалось отследить до аэродрома. За прошедшие с побега сутки он умудрился объединиться с близнецами и Соколиным глазом, а также заручиться поддержкой неизвестного супергероя в коричневом костюме.
Как оказалось, и в их рядах было пополнение — Т’Чалла в виде Черной Пантеры и какой-то парень в костюме Человека-паука.
— Ребенок? — не поверил своим ушам Локи, когда мальчишка, отобравший у Капитана щит, подал голос — слишком высокий для мужчины. Почти детский. — Я в тебе разочарован, Старк…
— При всем уважении, сэр, — возмутился Паучок, — но я не ребенок.
Что еще больше убедило Локи в собственной правоте. Суртур! Как он ненавидел, когда детей втягивали в подобный опасный бред…
Только разбираться с этим уже не было времени.
— Подсуетился? — хмыкнул Роджерс, кивнув на окруживших его супергероев.
— А ты ведешь себя как идиот! — потерял терпение Старк. — Втянул Клинта, выдернул близнецов оттуда, где им тихо-спокойно сиделось. Я пытаюсь уберечь Мстителей от раскола!
— Тем самым делая только хуже, — бросил Локи.
— Эй, я думал, ты на нашей стороне! — возмутился Роудс.
— Я обязался помочь, а не соглашаться, — пожал он в ответ плечами.
— Нас расколол этот чертов Договор, — встрял Роджерс. — И твое нежелание слушать, — он выразительно посмотрел на Старка.
— Ну, раз так… — слова Капитана явно задели того за живое. Он заметно повысил голос: — Либо отдаете нам Барнса, либо мы повяжем вас всех скопом. Еще вариант: вас повяжут бойцы спецназа, а они рассусоливать не будут!
Но оказалось, что у Роджерса все было схвачено: при помощи Бартона освободившись от паутины, он вернул себе щит, при этом его люди были удачно рассредоточены, так что и Мстителям пришлось разделяться.
Первым делом Локи столкнулся с близнецами и Бартоном.
— Что, Лучник, наскучило на пенсии? — спросил он Соколиного глаза.
Из них всех он не понимал именно Бартона. Бросить семью, детей, чтобы участвовать в какой-то непонятной заварушке? Причем одно дело, если бы он по старой дружбе поддержал Романову, но встать на сторону Роджерса?
Неужто Кэп не врал насчет той якобы угрозы в лице нескольких суперсолдат?
— А вы? — обратился Локи к близнецам. — Обида на Старка снова взыграла?
— Он запер нас на базе, как каких-то бешеных собак, — возмутилась Ванда, — потому что якобы опасался угрозы для людей. Но мы — не угроза!
Старк, конечно, идиот, и свою мысль он не донес до близнецов как следует (если вообще с ними поговорил), но зерно логики в его поступке было.
— Когда общество нападает на тебя — очень сложно не нападать в ответ, — пояснил Локи. — Думаю, именно этого хотел избежать Старк.
— Мы бы не стали ни на кого нападать, — отрезал Пьетро.
Это он так думал. На самом деле все зависело бы от градуса накала. Если бы кто-то попытался обидеть или оскорбить Ванду, Пьетро первым бросился в бой, отчего имидж Мстителей непременно пострадал бы еще больше.
Но, Суртур! Это — не пятилетние дети! Можно же было объяснить им все словами. Вряд ли они бы не поняли. На крайний случай Ванда могла использовать чары гламура…
— Давай просто сойдемся на том, что Старк — идиот, — миролюбиво предложил Бартон, — и разойдемся тихо-мирно?
— Не буду спорить по первому пункту. Но отпустить вас так просто я не могу.
Локи поднял палочку, в это же время Пьетро стартовал с места, бросившись к нему, но тут же затормозил перед возникшим вокруг Локи непроницаемым туманным облаком, сквозь которое ничего не было видно. Наверняка мальчишка здраво опасался, что это какой-нибудь парализующий яд.
В облако влетела целая россыпь стрел, следом за этим само облако смялось и стало стремительно уменьшаться в размерах под управлением знакомых алых всполохов, вот только Локи там уже не было.
— Помоги там, — бросила брату Ванда, прислушавшись к чему-то, что слышала она одна. Похоже, кто-то связался с ней по их общей связи. — Мы здесь справимся.
— Хватит мной командовать! — процедил Пьетро, но тут же исчез, направившись куда-то в здание аэропорта.
Не медля ни секунды, Локи напал — со спины, но, видимо, Ванда то ли что-то услышала, то ли наплевала на свой принцип не использовать легилименцию. Чары Локи увяли в щите, но он этим не ограничился — их противостояние с Ведьмой переросло в самую настоящую магическую дуэль. За Вандой была сырая мощь, за Локи — опыт и мастерство.
Бартон тоже в какой-то степени участвовал, пытаясь отвлечь Локи стрелами и ловко уворачиваясь или прикрываясь от ответных заклинаний. Последняя его стрела почти попала в Локи, но он отбил ее в землю перед собой.
— Теряешь сноровку, Лучник, — ухмыльнулся он.
— Ты тоже, — пожал плечами Бартон.
И улыбнулся, когда из этой последней стрелы Локи прошило электрическим током. Голова мгновенно закружилась, а тело перестало слушаться. Когда разряд иссяк, он рухнул на асфальт, находясь на грани потери сознания.
Забавно. То ли они изначально не планировали действовать слишком жестко, то ли сам Локи был несколько крепче, чем они ожидали… Но он склонялся к первому варианту — Ванда могла добить его или обезвредить так, что Локи вряд ли бы встал в течение нескольких дней, но не стала этого делать.
Они с Бартоном просто… ушли.
Где-то сбоку прозвучал довольно мощный взрыв, тут же запахло гарью и горящим топливом.
Да, наверняка вопросы про сопутствующий урон к Мстителям будут все больше нарастать.
Пока Локи собирался с силами, группа Роджерса собралась вместе и рванула к приготовленному для них квинджету. Но их остановил возникший перед ними Вижн.
— Капитан Роджерс! — заговорил он привычно размеренно. — Я знаю, вы верите, что поступаете правильно. Но ради общего блага вы обязаны сдаться.
На несколько секунд обе группы замерли в пятидесяти метрах друг от друга, а затем команда Роджерса начала движение.
— Они ведь не остановятся? — с легкой паникой в голосе уточнил Паучок.
— Мы — тоже, — отрезал Старк и сделал первый шаг.
За пару секунд до того, как две волны схлестнулись друг с другом, Пьетро попытался сорваться на бег, но тут же был стреножен паутиной. Но после — все превратилось в сущий ад, общую драку, у которой не могло быть настоящего победителя.
Локи снова пришлось схлестнуться с Вандой, и в этот раз действовал он намного осторожнее, чем прежде. Вскоре им пришлось поменять противников, так и не закончив бой — Ванду отвлек Паук, Локи же дорогу перешел тот самый Баки.
Барнс оказался не самым удобным противником, с которым быстро пришлось перейти на рукопашную — его металлическая рука неплохо отражала чары. Впрочем, тут снова вмешался случай в виде жаждующего мести Т’Чаллы.
Сам Локи хотел было вернуться к Ванде, но тут заметил совсем уж детскую возню Бартона и Романовой. Отправив Лучника в нокаут одним заклинанием, Локи недовольно бросил:
— Хорош тут играть в поддавки!
Почти сразу он столкнулся с Роджерсом, только-только оставившем Паучка под слегка придавившим его многотонным контейнером. Впрочем, как ни странно, мальчишка справлялся и сам, а вот Кэп уже норовил уйти.
— Они все-таки тебя привлекли… — выдохнул Роджерс.
— Ты знаешь, что не могло быть иначе.
— Именно поэтому я с первой минуты был против всего этого, — Капитан обвел рукой кипящие то тут, то там битвы.
— Твое мнение вряд ли кого-то бы заинтересовало, — ответил Локи. — Но вот то, что ты делаешь, доставляет немало проблем. Так что в моих интересах скорее разобраться со всем этим и вернуться домой.
— Поверь, если нас остановить сейчас, то скоро все будет намного хуже.
— Старк убеждает меня в совершенно противоположном.
— И кому ты склонен верить? — Роджерс склонил голову вбок.
— Никому, — фыркнул Локи, краем глаза отмечая, что прямо на них в метре над землей летел Старк, уже поднимая ладони для выстрела. — Я же Бог лжи и обмана.
Первый луч энергии ударил в щит, которым Кэп успел прикрыться в последнюю секунду, а вот второго не последовало — по каким-то причинам костюм Старка слегка вышел из строя и подзаглох, упав на землю вместе с содержимым.
Только Локи уже было не до Капитана — перед ним на всей скорости пробежал Пьетро, со всей возможной силы отталкивая его в один из стоящих поблизости контейнеров.
Выведя из боя Т’Чаллу и Паучка, Пьетро вернулся к Локи, но… не добежал — Вижн лазером пропахал перед ним широкую борозду, заставив на секунду притормозить и замешкаться, что позволило Локи достать Ртуть чарами.
Именно в это мгновение раздался глухой хлопок — оказалось, парень в коричневом костюме может не только уменьшаться в размерах, но и увеличиваться. Став ростом с настоящего великана, он схватил за ногу Роудса и запустил в пролетающего мимо Старка.
Отметив, что Капитан и Баки направились к ангарам, Локи хотел переместиться к ним, но, по-честному, здесь он был нужнее. Кроме того, за беглецами уже отправился Пантера, а Вижн попытался перегородить им дорогу, обрушив диспетчерскую башню.
Хорошо, что незадолго до столкновения аэропорт был эвакуирован.
При помощи Роудса Паучок стреножил великана, Локи создал под его ногами скользкую поверхность, Старк и Роудс толкнули его, заставив рухнуть на землю.
Но стоило этому произойти, как из ангара вылетел квинджет — с Роджерсом и Барнсом на борту. Роудс бросился наперехват, с некоторой заминкой за ним взлетел Старк, Уилсон же попытался им помешать.
Один неверный выстрел отвлекшегося на Ванду Вижена проскочил мимо сделавшего кульбит Сокола и сбил летевшего перед ним Воителя. Это заставило обоих — и Старка, и Уилсона — все бросить и попытаться поймать стремительно несшегося к земле Роудса, управление которого отказало из-за повреждений.
Аппарировав ближе к месту падения, Локи вскинул палочку. Падение замедлялось, и на землю Воитель опустился уже со скоростью медленно планирующего пера.
В долю секунды Старк оказался рядом с другом, проверяя его состояние, Уилсон же, удостоверившись, что все в порядке, взмыл вверх и унесся вслед за исчезающим вдали квинджетом.
— Спасибо, Олень, — скованно, одним уголком губ улыбнулся Старк, словно ему было совестно выражать собственную благодарность.
Хотя Локи отдавал себе отчет, что в какой-то мере все дело в характере самого Старка — тот просто не любил быть кому-то обязанным, — это неимоверно разозлило.
— Не пошел бы ты к Суртуру, Старк! — выплюнул в его сторону Локи, развернувшись на месте и аппарировав обратно к аэропорту.
Он не мог до конца определить, на что же конкретно он злился. На бесчисленные косяки и твердолобость Старка? На упрямство и принципиальность Роджерса? На безрезультатную возню остальных?
А может быть, на собственное бессилие?
Распад Мстителей грозил хаосом, катастрофой, как правильно говорил Вижн, и пусть прежде Локи считал хаос лестницей, по которой легко можно было взобраться на самую вершину, сейчас для него это был пологий спуск вниз.
Во что превратится его существование в этом мире в подобных условиях?
Нет, конечно, он как-нибудь выкрутится, но… где-то в глубине души Локи было больно за всех этих ребят. Близнецы, Бартон, Уилсон, Роджерс… Он привык к ним, они стали его товарищами, и, пусть он не верил в настоящую дружбу, это не значит, что он не начал ценить их компанию.
А теперь всем без исключения грозила строгая тюрьма.
Пока Локи занимался спасением Роудса, членов группы Роджерса успели «спеленать» и ссадить в одну кучу.
Локи мог бы вволю поглумиться над тем же Бартоном, отыграться на нем за унижение две тысячи двенадцатого года, когда они оказались в диаметрально-противоположной ситуации, но…
Не было никакого желания.
Довольно быстро прибыли военные, они скорее всего только и ожидали окончания. Старку явно грозила головомойка от госсекретаря, но и это не особо радовало.
Команду Роджерса тут же погрузили по фургонам, и Локи был уверен на сто процентов, что уже к сегодняшнему вечеру все они будут в Рафте. Остальных же, кто был на «официальной» стороне, отправили обратно на базу до выяснения всех деталей. После признания Т’Чаллы, что Романова сама отпустила Роджерса, помешав Пантере схватить его, было решено прошерстить остальных на этот же самый.
Исследовались видео, снятые в полете Старком и Роудсом, а также даже видео с камер наблюдения аэропорта.
Естественно — им же надо кого-то чихвостить.
У самого Старка было немало вопросов к Вижену — непонятно, как он умудрился промахнуться. Локи же догадывался, что все дело в лежавшей в его руках Ванде, но это уже частности.
К вечеру их вроде как собрались отпускать, но официального разрешения не поступало, так что оставалось только ждать. Но тут Локи заметил, что Старк как-то слишком сильно суетился и явно куда-то засобирался.
— Решил свежим воздухом подышать вопреки приказу? — уточнил Локи не без ехидства в голосе.
— Я отправляюсь в Рафт, поговорить с нашими, с Россом, — неожиданно признался Старк. Он явно был напряжен и сильно взволнован, словно узнал нечто очень важное и крайне сильно хотел с кем-нибудь поделиться. — Похоже, Кэп был отчасти прав…
Это легко было предположить. Без доказательств Роджерс не стал бы бездумно защищать своего друга, пусть даже и бывшего когда-то лучшим.
Будь Барнс виновен хоть в чем-то, Капитан бы лично притащил его за шкирку к властям. Удивительно, что Старк об этом прежде не задумывался.
Хотя нет, не удивительно.
— Я с тобой, — отрезал Локи.
Еще не хватало, чтобы Жестянка что-нибудь наворотил по дороге.
В Рафт они долетели на вертолете, но выходить Локи не спешил — не хотелось попадать под горячую руку госсекретаря. К тому же, если Старку и могли простить отъезд с базы без всякого предупреждения, то вот Локи — вряд ли.
Буквально через тридцать минут он легко смог убедиться в собственной правоте — вернувшийся Старк был слегка раздражен.
— Росс не собирался даже меня выслушать, — пояснил он.
— Чего и следовало ожидать, — пожал плечами Локи и пояснил под непонимающим взглядом: — Или ты думал, что они будут относиться к тебе иначе, чем к дворовому псу?
— Ох, захлопнись, — скривился Старк, которому очевидно не понравилась правда, режущая глаз. — Главное, что я узнал, где искать Роджерса, так что лечу за ним.
— Ты про меня-то не забывай. Не думай, что я позволю тебе отправиться туда одному и наломать больше дров.
— Меня убедительно просили отправиться одному, — попытался возразить Старк, но не слишком-то активно.
— А ты закрой глаза и представь, что меня тут нет.
Отмахнувшись от его глупой шутки, Старк сменил курс своего квинджета.
— И что ты планируешь делать? — спросил Локи, все же не желая в будущем неожиданностей и сюрпризов.
— Найдем Роджерса, поможем ему разобраться с теми чертовыми суперсолдатами… а там — решим. Возможно, Кэп пойдет на уступки в вопросе договора, если ему пообещают более внимательно и аккуратно отнестись к делу Барнса.
Несмотря на вроде бы грядущий успех, Локи нутром чувствовал, что что-то не так. Отправляться на эту захолустную базу не стоило, так говорил внутренний голос, но и не отправиться не было никакой возможности.
Приземлился квинджет на заснеженном пласте, здесь, несмотря на март месяц, толстым слоем лежал снег. Чуть в стороне стоял другой самолет, угнанный Роджерсом и Барнсом, так что они, конечно же, уже были здесь.
— Ну что, пойдем подсобим старым товарищам, — выдохнул Старк, облачившись в свой костюм и выходя на улицу. Локи, одетый в доспех, последовал за ним.
Впереди в небольшом холме была прорублена дверь, сейчас открытая едва ли не настежь.
— Как гостеприимно, — протянул Локи.
— И не говори.
Капитана и Солдата не пришлось искать слишком долго, они, похоже, и сами пришли совсем недавно. Вот только встретили они гостей не очень дружелюбно, нацелив на них оружие.
— Что так неприветливо? — наигранно возмутился Старк и тут же бросил подозрительно поглядывающему на него Барнсу. — Вольно, солдат, я не за тобой.
— И зачем вы прилетели? — Роджерс бросил недоверчивый взгляд на Локи, но затем снова посмотрел на своего старого товарища. — И ты с ним.
— Нянчу младенца, — усмехнулся Локи.
— А по зубам? — прищурился Старк, выставив в его сторону руку с репульсором. Но затем снова вернул свое внимание Кэпу. — Возможно, твой бред — не бред. Возможно. Росс не знает, что мы здесь, и хорошо бы не узнал. Иначе, придется самого себя арестовывать… Хотя я скажу, что меня Олень похитил.
— Давай, вини во всем меня, — отозвался Локи. — Давно не сидел в темнице.
— Спасибо, что вы оба здесь, — прервал их препирательства Роджерс. — Уверен, ваша помощь нам пригодится.
— Не за что, — кивнул Старк, легко отвлекаясь. — Эй, Ледышка номер два, опусти оружие. Сказал же — не обижу.
Баки послушался только после утвердительного кивка своего друга, но при этом продолжал держать оружие так, что от выстрела его отделяла всего одна секунда.
— И часто они так? — спросил Барнс, когда они двинулись с места, и Локи впервые услышал его негромкий, чуть хрипловатый голос человека, отвыкшего много и долго говорить.
— Каждый раз, как друг друга видят, — ответил Кэп.
Под руководством Роджерса они стали продвигаться вглубь базы, прочесывая помещение за помещением. На развилках Барнс одним взглядом указывал нужное направление — очевидно, он был здесь не первый раз.
Вскоре они вышли в просторный зал с высоким потолком. С обеих сторон от входа рядами располагались огромные установки — криокамеры, в которых много лет «хранились» суперсолдаты, созданные вместе с Барнсом.
Вот только чем дальше их группа проходила вперед, тем больше недоумевала. Они предполагали, что тот парень, Земо, прибыл сюда, чтобы собрать себе целую армию солдат, но вместо этого те по-прежнему были в своих криокамерах… с простреленными головами.
Интуиция буквально кричала об осторожности…
Впереди в самом центре неожиданно зажегся свет. В небольшом окошке очередной камеры, не очень-то похожей на остальные, показалось молодое, слегка небритое лицо.
— Если вас это утешит, — раздался из динамиков исковерканный голос, — то они умерли во сне…
Злорадство в голосе парня было неприкрытым, он явно добился того, чего хотел. Но вот чего именно он добивался?
— Вы всерьез думали, что мне нужны такие, как вы? Впрочем, они сыграли свою роль — как наживка…
Не выдержав, Роджерс бросил щит в ту установку, в которой прятался парень, но звездно-полосатый диск отскочил от нее, не причинив никаких повреждений.
— Полно, Капитан, — расплылся в широкой улыбке парень, — это бомбоубежище выполнено на совесть. Оно выдержит прямое попадание сотни баллистических ракет.
В принципе, если знать, что здесь творилось, нетрудно понять о предназначении этого бомбоубежища — спрятать руководство базы от вышедших из-под контроля испытуемых. И Локи не сомневался, что здесь было понаверчено немало интересного, так что следовало держать ухо востро.
— Ты нас недооцениваешь, — хмыкнул в ответ Старк, поднимая руку с репульсором.
— Да, вы сможете меня достать, — не стал спорить собеседник, — но тогда не узнаете, зачем вы здесь.
Капитан взял на себя переговоры. Он выяснил, что этот парень, Земо, был родом из Заковии и мстил за свою семью, погибшую во время разборок Мстителей с Альтроном. Он не хотел воскрешать никаких чудо-солдат, он хотел... уничтожить команду героев изнутри.
В любое другое время Локи бы ему даже поаплодировал — план, достойный самого Бога Лжи и обмана. Но сейчас было не до веселья.
На небольшом старинном телевизоре рядом с убежищем зажглась надпись «16 декабря 1991». Почуяв неладное, Локи вскинул палочку, чтобы разбить телевизор — вряд ли им нужно было видеть то, что Земо хотел им показать.
Вот только парень среагировал быстрее, явно готовый к такому повороту событий. Откуда-то с потолка в Локи ударил электрический разряд, заставивший его рухнуть на пол и потерять контроль над телом.
Опять! К Суртуру!
Остальные не спешили прерывать этот спецпоказ, не отрывая своего взгляда на видео. Запись слегка тряслась — камера была закреплена на чем-то движущемся, скорее всего, на мотоцикле. Было достаточно темно, только чуть впереди горели габаритные огни какой-то машины, к которой водитель мотоцикла стремительно приближался. Хлопок — и машина теряет управление и влетает в дерево на обочине. Остановив мотоцикл так, чтобы на камере было видно машину, водитель подошел к водительской двери, и в эту секунду Локи понял, кто это был.
Это поняли и остальные, скосив взгляд на помрачневшего Барнса.
Зимний солдат на записи резким рывком открыл дверь и практически выволок водителя из машины прямо за короткие седые волосы.
Водителем был пожилой, статный мужчина в явно дорогом светлом деловом костюме, на заднем плане в машине угадывался контур еще одного человека.
По напряжению Старка легко можно было догадаться, что он знал этих людей…
— Отец? — нахмурился он, бросив еще один взгляд на Барнса, который уже стоял просто прикрыв глаза с выражением огромной вины на лице.
На записи Зимний солдат поднял в воздух свой железный кулак и, невзирая на мольбы своей жертвы, нанес мужчине несколько мощных ударов прямо по голове.
Усадив водителя на место, Барнс обошел машину, заглянул внутрь и хладнокровно задушил пассажира, которым, видимо, была мать Старка…
Естественно, первым порывом Старка была попытка наброситься на Барнса, но его перехватил Роджерс. Заметив это, Локи приложил все силы, чтобы встать.
— Ты знал? — просипел Старк едва слышным шепотом.
— Что именно он — нет.
— Не увиливай, Роджерс! Ну!
— Да, — ответил Кэп, прикрыв глаза.
В ту же секунду Старк сорвался с места, бросившись за побежавшим от него Барнсом.
— Он не виноват в том, что произошло, Тони! — Роджерс еще пытался вразумить старого товарища. — Его запрограммировали убивать! Он не виноват!
Втроем они выскочили в коридор, продолжая играть в «салочки», Локи же только сейчас удалось, в конце концов, полностью овладеть собой. Кинув взгляд в сторону бункера, он убедился, что там уже никого нет — либо Земо затаился, либо ушел через какой-то другой ход, который, скорее всего, должен был здесь быть.
Догнал троицу Локи уже практически на самом выходе из базы. Старк, несмотря на численное преимущество соперников, неплохо держался. В процессе боя он умудрился отстрелить Барнсу его железную руку, щит Капитана был знатно поврежден…
Старк и Роджерс молотили друг друга кулаками, ярость первого и самоотверженность второго давали им силу. Капитан медленно, но верно сдавал позиции, вот только ослепший от собственной ярости Старк этого не замечал, без всяких сомнений планируя дойти до конца.
Он желал убить Барнса, вот только для этого ему нужно было перешагнуть через труп Роджерса.
Парализующие чары вырвались из палочки Локи, ударяя Старка прямо в затылок. Если бы не поврежденный шлем — Суртура с два у него что-то бы вышло.
Поняв, что продолжения не будет, Роджерс отступил.
— Тони, он мой друг… — обреченно выдохнул Кэп, понимая, что это конец.
— Им был и я… — ответил Старк сквозь зубы, пытаясь совладать со своим онемевшим телом.
Роджерс медленно дошел до Барнса, помог ему подняться, перекинул его здоровую руку через себя и, подобрав по пути свой щит, двинулся на выход.
— Щит не твой! — крикнул ему вдогонку Старк. — Не заслужил! Его мой отец сделал! Ты!
Остановившись, но не обернувшись, Капитан выпустил из руки щит, и тот с громким звоном упал на пол.
Локи мог бы остановить и их, но что бы это дало?
К тому же он полагал, что, несмотря на невиновность Барнса касательно Вены, так просто они с Роджерсом все равно бы не отделались. Со стороны Локи то, что он отпустил их, было актом благодарности конкретно к Капитану, сделавшему все возможное, чтобы Локи сумел своевременно отправиться на поиски дочери. А благодарным Локи быть умел…
Тяжелые шаги двух друзей затихли, те уже давно вышли на улицу, погрузились в свой квинджет и улетели.
— Роджерс ушел? — голос Черной Пантеры, раздавшийся откуда-то сбоку, поневоле заставил Локи вздрогнуть от неожиданности. Он был удивлен, что кому-то удалось застать его врасплох, но, скорее всего, все дело было в кошачьей ловкости, позволявшей Т’Чалле не производить ни звука при перемещении.
— Да.
— Убийцу, Земо, я поймал и собираюсь забрать с собой в Берлин, — предупредил новоиспеченный король, на что Локи лишь пожал плечами.
Главное, что не к себе в Ваканду, потому что судьбу Земо Т’Чалла не мог решать единолично.
— Позволю себе спросить: что Мстители планируют делать дальше?
— Если бы я знал…
Да и что сейчас осталось от этих Мстителей…
Понятливо кивнув, Т’Чалла откланялся. Локи видел, как на удивление оснащенный воздушный корабль взмыл в воздух и скрылся в толще облаков.
Не став дожидаться, пока со Старка спадут чары, Локи поднял его с земли магией и отлевитировал в квинджет, где на всякий случай обновил парализующее заклинание.
— Пятница, возьми курс на базу в Нью-Йорке, — сказал Локи, устало опустившись на место пилота.
За время «обучения» всем Мстителям объясняли, как управлять этими машинами. К тому же наличие крайне разумного автопилота упрощало дело во стократ.
— Хорошо, мистер Олень, — отозвалась ИскИн с изрядной долей издевки. Чувствовалось, что эту мадам Старк создавал еще более самодостаточной, чем Джарвиса.
Квинджет взмыл в воздух и взял курс «домой», и Локи позволил себе устало прикрыть глаза. Несмотря на тускло проглядывающее через облака утреннее солнце, на улице было мрачновато. Как, впрочем, и у Локи на душе.
Чары, в этот раз еще более крепкие, не давали Старку вымолвить и слова, но Локи был уверен, что Железяка попытается закопать его при первой удобной возможности.
Грядущие перспективы были совсем уж не радужными. Непонятно, как после всего произошедшего работать со Старком в одной команде. Да и хотелось ли?
Все оставшееся до приземления время мысли Локи по кругу гуляли вокруг обуревавших его проблем: Мышка, Мстители, Старк, пресса…
Где-то он мог найти достойный выход, над чем-то следовало еще поработать, а где-то дальнейший путь был покрыт туманом неизвестности. К сожалению, последний пункт превалировал с большим перевесом…
Когда квинджет приземлился на территории базы, встречать их вышел Роудс.
— Вы знаете, что вам будет за то, что покинули Берлин без официального разрешения?.. — крикнул он в открывшуюся дверь, но тут же умолк, увидев, что Локи левитирует его друга в супергеройском костюме. — Что происходит?
— Забирай, — бросил Локи, опустив Старка прямо у ног напряженного Роудса, явно жалеющего, что не взял хотя бы пистолет.
— Что происходит? — повторил Воитель требовательно.
— Решили помочь Роджерсу с его делом, но все повернулось совсем не так, как ожидалось. Земо не хотел возвращать к жизни суперсолдат — он хотел показать кое-какое кино об убийстве его родителей, — Локи кивнул на Старка. — Скажем так, Тони не оценил сюжет и главного героя…
Во взгляде Роудса зажглось понимание.
— Барнс? — уточнил он и чертыхнулся, когда Локи утвердительно кивнул.
— Нам разрешили разъехаться по домам? — уточнил он.
— Да, но предупредили, чтобы оставались на виду, — ответил Роудс слегка заторможенно, все еще обдумывая услышанное.
— Отлично.
Сняв со Старка чары, Локи развернулся и двинулся к КПП, но через несколько секунд слегка сместился в сторону, пропуская мимо летевший в него энергетический заряд.
— Тони! — возмущенно воскликнул Роудс, практически повисая на закованном в потрепанный костюм друге.
— Ты… — процедил Старк зло. — Ты помог им уйти…
— А что я еще должен был делать? — Локи наигранно изумленно вскинул бровь. — Позволить вам поубивать друг друга? Замечательно! И можно повесить на грудь этого Земо медаль за блестяще проделанную работу! Знаешь ли, у тебя немало товарищей, знающих, каково это — действовать по принуждению. Что-то ты не спешишь обвинять того же Бартона в нападении Читаури в две тысячи двенадцатом, хотя он сыграл в нем немаловажную роль…
— Это другое, — отрезал Старк, медленно, шаг за шагом приближаясь к Локи, невзирая на повисшего на его плечах друга.
— Конечно! Потому что напрямую касается тебя любимого! А еще, помнится, тебя очень возмущала ненависть близнецов в похожей ситуации… Барнс — был лишь оружием, роботом с промытыми мозгами. Он — такая же жертва всего произошедшего, как и твои родители…
В один слитный рывок Старк оказался с Локи вплотную и схватил его за грудки.
— Не ровняй моих родителей с ним! — прошипел он прямо в лицо Локи, едва ли не брызжа слюной. Роудс тщетно старался оттащить его прочь, но без сломанного Виженом костюма они были в разных весовых категориях.
— Вижу, злость затмила твой разум… — проговорил Локи с холодной вкрадчивостью. — Знаешь, Старк, я это уже тебе говорил — иди к Суртуру. Если нас когда-нибудь захотят видеть вместе на одном и том же задании, в твоих интересах убедить Совет, что это очень плохая идея. А теперь будь добр, отпусти меня, меня дома уже заждались…
— Тебя за это в порошок сотрут…
— Давай, пожалуйся Россу и сдай самого себя с потрохами. Тонуть — так вместе, да, Жестянка? — ломаная улыбка Локи была для Старка как красная тряпка для быка. Не менее жесткой была отсылка на слова Капитана, заставившая собеседника вспыхнуть от злости.
Впервые на памяти Локи Старк не решился оставить последнее слово за собой. Разжав руки, он сделал шаг назад, но взгляд его был испепеляющим.
Вновь развернувшись, Локи направился к КПП, внутренне готовясь уворачиваться от очередной атаки в спину. Но то ли у Старка проснулась какая-никакая совесть, то ли присутствие Роудса оказывало свое влияние — базу Локи покинул без каких-либо проблем.
Магловски-несупергеройский путь до Лондона занял довольно прилично времени, пришлось ждать ближайшего самолета, так что в Британию Локи попал только к вечеру. Несмотря на позднее время, он все же аппарировал к дому Мышки — хотелось увидеть ее, переброситься хотя бы парой слов…
В доме было пустынно и тихо, что логично — Руна уже должна была спать, а сама Гермиона наверняка закопалась в рабочие бумаги где-нибудь в своем кабинете.
Мышку он и правда нашел в кабинете, но только она уже не работала, а просто спала, устало положив голову на сложенные прямо на бумаги руки.
Только это было совсем уж не дело. Аккуратно подняв Гермиону на руки и удивившись ее легкости, Локи поднялся со своей ношей на второй этаж и уложил девушку в постель, аккуратно укутав ее одеялом. Мышка была настолько вымотана, что даже не проснулась в процессе переноса…
Позволив себе опуститься на краешек кровати, Локи некоторое время просто сидел рядом, смотря, как мерно вздымается во сне ее грудь, как разглаживаются залегшие на лбу легкие морщинки, как пропадают тени с лица…
В этот момент он окончательно понял, что не хочет все это отпускать. Мышка была ему нужна, и он приложит все усилия, чтобы вернуть ее доверие, вернуть все, что по собственной глупости потерял.
О нет, сдаваться он был не намерен. Хотя бы здесь.
Только жизнь вносила в его решение свои коррективы. Нападки прессы совершенно никуда не делись, и трудности Гермионы с работой — тоже. Мрачнее тучи, она целыми днями пропадала в Министерстве, и Локи даже не мог найти минутки, чтобы с ней нормально переговорить…
Сам он невольно перенимал ее настроения, но хуже всего было от осознания, что, несмотря на его решение бороться, эта самая борьба могла сделать все только хуже.
Время водой утекало сквозь пальцы, до обозначенного срока оставалось всего три дня, и самому Локи казалось, что какой-никакой выход он нашел, вот только он ему совсем не нравился…
В тот день их с Руной навестила Фригга, Мышка в очередной раз пропадала на работе, так что пропустила визит царицы. Но это даже и к лучшему, поскольку Фригга хотела поговорить с сыном обо всем, что сейчас происходит в его жизни.
Конец марта неожиданно радовал теплой, солнечной погодой, так что к вечеру они втроем вышли на улицу — Фригга и Локи сели на веранде, согреваясь горячим, ароматным чаем, Руна же радостно рассекала по подъездной дорожке на своем трехколесном велосипеде.
Какое-то время Локи с матерью просто уютно молчали, не спеша потягивая чай, и это времяпрепровождение привносило в его душу толику умиротворения. Но ничто хорошее не длится вечно.
— И что ты планируешь теперь делать? — наконец не выдержала Фригга, отставив в сторону опустевшую чашку. — Твоя новая команда распалась…
— Ну, формально Мстители все еще существуют, и я даже вхожу в их число, но… Это уже не те люди. Если мое участие будет нужно — меня вызовут, а в остальном… Ход на базу мне закрыт, да и делать там нечего.
Вряд ли Старк приедет сюда, чтобы набить ему лицо, но вот воспользоваться случаем, если Локи сам покажется на глаза, скорее всего не откажется.
Возможно, рано или поздно Старк осознает собственную неправоту, но при упрямстве этой Железяки на подобный исход надеяться не приходилось.
— Пока я возвращаюсь к тому, с чего начал. Буду сотрудничать с Отделом Тайн, они предлагают мне стать их полноправным сотрудником, что бы это ни значило.
— А Гермиона? Она…
— А что она? Знаешь, — вздохнул Локи устало, — я и правда Бог лжи и обмана. Вот только тот, кого я лучше всего обманываю, — это я сам.
— Не кори себя, каждый может заблуждаться, — попыталась успокоить его Фригга.
— Но далеко не каждого эти заблуждения приводят к полному краху. Нет, — он вскинул руку, не давая матери начать спорить, — я понимаю, что еще не все потеряно, и я не собираюсь сдаваться…
Внутри дома что-то хлопнуло, и через секунду раздались громкие поскребывания — Мистер Пушистые штаны, похоже, опять не очень удачно спрыгнул с полки для головных уборов, а теперь просился на улицу. Приоткрыв коту дверь, Локи с легкой усмешкой посмотрел, как животное горделиво прошествовало мимо сидящих на веранде людей и скрылось в ближайших кустах.
— Я не собираюсь сдаваться, — продолжил он, спустя некоторую паузу. — Но и напирать не буду. Сейчас она не хочет идти мне навстречу, и я не собираюсь ее уламывать. Если я сейчас отойду в сторону — то сделаю только лучше для нее и ее карьеры. А там… Мы оба с ней знаем, что Руну я не брошу, мы будем часто видеться с Гермионой. Возможно, когда-нибудь нам удастся все вернуть.
— Ты так хочешь этого? Все вернуть? — спросила Фригга. — Ты сейчас очень популярен в Мидгарде, многие здешние девы наверняка захотели бы обратить на себя твое внимание. И ты по-прежнему сможешь видеться с Руной…
Мысль найти кого-то еще Локи совсем не устраивала. Он не видел с собой никого, кроме Мышки. И даже не собирался искать.
— Хочу, — кивнул Локи. — Она нужна мне, — сказал он уверенно. И добавил уже тише: — Вот только мое желание мало что значит, пока я ей не нужен.
Ободряюще ему улыбнувшись, Фригга чуть склонилась вбок, сжав его ладонь в своей руке.
Вообще Локи понимал, что тянуть с разговором не было смысла — чем больше времени проходило, тем тяжелее становилось Мышке.
Решено, он дождется Гермиону и подпишет эти суртуровы документы. Сегодня же.
От принятого решения легче не стало, но оно уже помогало хоть как-то двигаться дальше.
Ладно, не он ли когда-то справлялся и с более важными и, казалось бы, невыполнимыми задачами?
Они с Фриггой проговорили больше часа — в основном обсуждали Руну и ее успехи в магии и не только. Царица засобиралась домой, Локи тоже было пора уводить дочь греться — вечерело, а внезапно поднявшийся прохладный ветер и вовсе пробирал до костей, несмотря на еще не зашедшее солнце.
Усадив Руну ужинать, Локи зашел в гостиную за оставленной там книгой, но замер на пороге — на диване, укутавшись в теплый плед и попивая горячий кофе, сидела Гермиона.
— Хэй, Мышка, — Локи знал, что улыбка его была донельзя натянутой, но сделать ее более живой не мог. Да и не та ситуация. — Не знал, что ты уже вернулась. Давно?
— Достаточно, — ответила она, не отрывая своего взгляда от пляшущего в камине волшебного огня.
— Почему не сказала?
Мышка лишь пожала плечами.
Локи выдохнул, не ощущая в себе прежней решимости, но и не собираясь отступать. Если он решил поговорить — надо поговорить
— Гермиона, слушай, я… — он вздохнул. — Знаешь, я не хочу больше мучить тебя. Если ты так желаешь, чтобы я подписал те документы, — я подпишу.
Она уставилась на него с нечитаемым выражением лица.
— Почему ты передумал? — уточнила Мышка почти без всякого любопытства.
Спрятав подрагивающие пальцы в карманах, Локи подошел ближе к камину. Внутри было пусто и холодно, и он надеялся согреться хотя бы так. Лицо его продолжало изображать улыбку,
— Я не передумал. Я до сих пор хочу, чтобы ты дала нам шанс, но я вижу, что мои попытки начать все сначала все портят. Не думай, что ты так легко от меня отделаешься, — попытался пошутить Локи, впрочем, не очень удачно. — Я буду приходить к вам, и если вдруг ты когда-нибудь сама захочешь все вернуть…
Черта с два он отпустит эту ситуацию просто так. Он сделает все, чтобы она захотела все вернуть, но пока стоило слегка сбавить напор.
О том, что будет, если она все же так никогда не даст Локи шанс, он предпочитал не думать.
— Локи, — перебила его Мышка, отрицательно покачав головой, отчего его сердце ухнуло куда-то вниз.
Она взмахнула рукой с зажатой в ней палочкой, и откуда-то из кабинета прилетела та треклятая синяя папка. Поднявшись, Гермиона пересекла гостиную, в процессе доставая всю кипу листов из папки, и, подойдя к Локи, протянула ее ему.
Но когда он поднял руку, чтобы взять бумаги, она размахнулась и выбросила их в огонь.
Наблюдая, как бодро магический огонь занялся бумагой, превращая ее в пепел, Локи не мог поверить собственным глазам. Он уставился на Мышку, пытаясь найти в ней подтверждение той робкой надежды, что зародилась в нем.
— Ты просил второй шанс — вот он, — усмехнулась Гермиона и тут же охнула, когда Локи притянул ее к себе и впился в губы страстным поцелуем.
— Стой, а как же твоя карьера? — прищурился он, с трудом заставив себя оторваться от ее губ.
— К Мордреду карьеру! — отмахнулась Мышка, но ему хотелось объяснений.
— Что ты имеешь в виду?
Его напор в желании понять происходящее явно несколько ее расстроил, Гермиона отступила на шаг, и то озорное выражение, которое было на ее лице еще секунду назад, пропало почти без следа.
— Я говорила, что мне надоело. Надоело выполнять порой совсем уж бредовые поручения, по пять раз переделывать отчеты только из-за того, что Пратчету они, видите ли, не нравятся… Надоело, что меня продолжают ужимать только за то, что я маглорожденная, надоело, что я столько времени трачу на работу, практически не видя дочь, и все это — едва ли не впустую.
Она замолчала, исчерпав запал, но Локи не стал ее подталкивать продолжить, просто ожидая, пока она сама сформулирует мысль.
— Не так давно Перси предложил мне бросить все это бесперспективное дело и уйти к нему в отдел. Ему нужны не только ученые, но и толковые управленцы, только…
— Только?
— Я сперва отказывалась — знаешь, мое собственное тщеславие мешало мне разглядеть все плюсы его предложения. Как же? Уйти из политической жизни страны в отдел, о котором ходят одни только слухи? Глупость! Но сейчас… Перси предложил мне более чем гибкий график с возможностью периодически работать прямо из дома за вполне умеренную плату.
— Но ты понимаешь, что для них это, скорее всего, просто способ добраться до Руны? — нахмурился Локи.
— Конечно, понимаю. И это еще одна причина согласиться. Изнутри проще их контролировать — так я смогу сама участвовать в исследованиях, контролировать их на каждом этапе. Это — одно из первых условий моего поступления на работу.
Оставалось только поражаться, насколько Перси хитро сработал, чтобы добиться своего, убив этим сразу двух (если не больше) зайцев.
В любом случае, Локи будет рядом, чтобы защитить свою семью.
Улыбнувшись, он протянул руку к Гермионе, обводя контур ее лица самыми кончиками пальцев, вторую ладонь он запустил в ее волосы, чтобы вновь притянуть ее к себе для поцелуя — сначала медленного, почти невесомого, но затем все более требовательного и жадного.
Боги, как же он по ней скучал!
— Стой, — отстранилась вдруг она. — Ты же хотел начать все сначала?
— Да?.. — протянул Локи, не понимая, к чему она клонит.
— На первом свидании не принято целоваться, — отрезала Мышка, гордо вскинув нос.
— Кто бы говорил!
Его замечание заставило ее возмущенно вспыхнуть.
— Ненавижу тебя, Локи Лафейсон! — воскликнула Гермиона, вместе с этим ударив его кулаком в грудь, когда он вновь попытался ее к себе притянуть.
— Врешь, — прошептал он ей на самое ухо.
— Вру, — буркнула она Локи в плечо, заставив его рассмеяться ей прямо в шею. — Прекрати! Щекотно же.
— Не прекращу.
Не отпуская Мышку из своих объятий, Локи опустился на пол у камина, усадив свою ношу себе на колени и призвав оставленный на диване плед.
Долго наслаждаться тишиной не пришлось — уже через пару минут кудрявая темная макушка заглянула в дверной проем:
— Папа, я поела, — доложила Руна, но, увидев Мышку, радостно бросилась к ним. — Мама!
Протянув руки, Гермиона поймала дочь и усадила к себе на колени, закутав в плед и ее.
Так они и сидели втроем, наблюдая за танцующими языками пламени и отсветами, бросаемыми ими на стены. Было уютно и тихо, словно во всем мире не осталось никого, кроме них троих.
Под ладонями Локи в мерном перестуке бились два родных ему сердца, умиротворяя и привнося покой в его душу, и впервые за много столетий он поймал себя на мысли, что наконец-то дома…

Конец второй части.

«Где же память твоя, низа оловянных колец?
Где же сердце твое — серебряный бубенец?
Обронил дорогой? Заплатил в трактире?
Отобрали воры за гнедой горою?
Я тебя впустила, я тебя простила,
Не горюй о сердце — я скую другое».
Мельница — «Чужой»

20 августа 2016 года, Лондон
— Локи! — донесся из кухни требовательный голос Мышки.
— Я не знаю, что произошло, но сразу скажу, что это был не я, — тут же среагировал он. — Я тут ни при чем.
— Да? — возмущенно продолжила Гермиона, зайдя в гостиную. — И последнюю порцию рисового пудинга тоже не ты доел? Мою порцию!
— Я буду все отрицать.
— Я серьезно!
— Я тоже.
Она недовольно прищурилась, очаровательная в своем негодовании.
— Не злись, — усмехнулся Локи. — И почему ты думаешь, что это не могла быть Руна?
— Она сказала, что это был ты, — ответила Гермиона, уперев руки в бока.
— Предательница, — цокнул он языком. — В кого она такая?
Впрочем, это был скорее риторический вопрос.
— Ладно, — сдался Локи, — будет тебе новый пудинг.
— Ловлю тебя на слове, — отрезала Мышка и только сейчас обратила внимание на то, чем до этого Локи занимался. Она присела рядом с ним на диван и в течение минуты просто молча следила за происходящим на телеэкране. — Ты что, смотришь тот самый фильм?..
На экране шел новый фильм о битве в Заковии, о создании команды Мстителей. Конечно, в связи с последними событиями и массовым побегом группы Роджерса из Рафта некоторые акценты пришлось сместить, что-то (например, мотивы участия в самой битве Локи) — откровенно переврать…
В основном, это было развлекательное зрелище для неискушенного зрителя, попытка нажиться на массовой истерии.
Сам Локи не имел ничего против — его вполне устраивало то, каким его показывали в фильме. Актер, его играющий, справлялся на высоком уровне, хотя, казалось, в некоторых моментах сильно переигрывал.
— Да. Слушай, где-то я уже видел этого актера…
От утверждения каста на эту роль Локи самоустранился — в тот момент ему было откровенно не до этого. Тот же Старк, например, актера выбирал себе сам.
— В фильме про астронавта, который на Марсе застрял? — припомнила Мышка не слишком-то уверенно.
За гримом сложно было разглядеть.
— Точно!
— Я слышала, что фильм вышел посредственным, — поджала губы Гермиона.
Ее недовольство нетрудно было понять, у киношного Локи тоже была семья, но всю его историю вольно переврали, основываясь на не менее лживой легенде для маглов, выдуманной когда-то Щ.И.Т.ом. Женой «киношного» Локи была высоченная красавица-блондинка, больше смахивающая на ту же Фрейю. Возможно, Мышке не нравилось как раз это самое сходство.
Ох уж эти женские комплексы…
Хотя на самом деле причина такого мнения была и в том, что выпускали кино впопыхах, ориентируясь на среднего непритязательного зрителя. Так что…
— Не буду спорить, — пожал Локи плечами и добавил, намекая на самого себя: — хотя первоисточник-то отличный…
— Кажется, у кого-то непомерное чувство собственного величия, — закатила она глаза.
— И это говорит мне женщина, несколько раз прочитавшая от корки до корки все книги, в которых упоминается ее собственное имя? — воскликнул он, обиженный в своих лучших чувствах.
Вспыхнув, Гермиона отвернулась, вместе с тем гордо вскинув голову.
— Должна же я знать, что они не понаписали ничего лишнего!
Ну да, ну да…
От дальнейшей шуточной перепалки их уберег раздавшийся телефонный звонок. Звонили Мышке, и Локи ближайшие несколько минут мог только слышать ее односложные ответы:
— Да? Что? Я помню. Сейчас уточню.
— В чем дело? — спросил Локи, когда она убрала трубку от уха.
— Джинни срочно нужно отлучиться по делам, и она напомнила, что сегодня ребята хотели погостить у нас.
Признаться, он уже успел подзабыть о визите младших Поттеров, но в принципе против не был.
— Если ты так хочешь… — протянул Локи не слишком довольно.
Радостно улыбнувшаяся Гермиона клюнула его в щеку, попрощалась с Джинни и хотела было уйти, но Локи не дал ей этого сделать, схватив за ладонь и фактически опрокинув себе на колени.
— Руна может войти в любой момент! — шикнула на него Мышка, на что Локи лишь усмехнулся.
Дочь сейчас играла в своей комнате, и, если она решит спуститься вниз, — они оба это услышат, так что ничто не могло помешать ему тискать собственную жену. Ну, кроме ее пуританских взглядов на уместность подобного поведения вне стен спальни.
Впрочем, Локи и не собирался настаивать на продолжении…
— Ладно, — последний раз поцеловав Мышку в шею, он ссадил ее со своих колен и поднялся на ноги, — пойду тогда немного поработаю.
Фактически за это время Локи вернулся к тому ритму жизни, в котором провели предыдущие два года. С тем небольшим отличием, что сейчас он не был заперт в четырех стенах — когда утряслась шумиха после ухода Мышки с поста советника иинистра и улеглось недовольство магического мира после подписания Локи Заковианского договора, они смогли спокойно все вместе выходить на улицу, бывать как в магловском, так и в магическом мире.
Были на первый взгляд ничем не примечательной семьей.
С Мстителями Локи теперь почти не пересекался, отдел тоже пока не слишком наседал, лишь изредка приглашая, словно стороннего консультанта, разобраться с тем или иным загадочным магическим вопросом.
По большей степени Локи занимался исследованиями, пытаясь адаптировать к ослабленной мидгардской магии мощные асгардские заклинания и ритуалы. Получалось где-то лучше, где-то хуже, но он уже делал нечто подобное — когда спасал Мышку и дочь четыре года назад.
Вот только приходилось очень много писать — больше, чем если бы он просто вел свой дневник, потому что некоторые моменты, очевидные для самого Локи, для специалистов из отдела приходилось уточнять. Вот и сейчас он исписал целую кипу листов, осталось только все перепроверить — и можно будет сдавать.
Особо поработать Локи так и не успел. Сперва прибыли младшие Поттеры и пришлось отвлечься, чтобы их поприветствовать. Еще минут через сорок в кабинет заглянула Мышка, и по ее лицу легко можно было понять, что…
— Что-то случилось? — уточнил Локи, надеясь, что гости не нанесли дому и его обитателям какого-то непоправимого урона.
— Звонили из Отдела, — чуть виновато вздохнула Гермиона, — попросили заглянуть на пару часов.
В настоящее время Мышка числилась помощником начальника оперативного отдела. Перси Уизли утверждал, что в недалеком будущем она сможет занять место самого начальника — тот уже был немолод и планировал уйти на покой.
Что удивительно, на этом месте очень сильно пригождались управленческие навыки Гермионы, они стали для нее отличным подспорьем в работе.
Да, должность была менее оплачиваемая, чем ее место при министре магии, но зато в ней было немало плюсов. Здесь было намного спокойнее, никто не пытался «осадить» Мышку, если кому-то казалось, что она куда-то не туда лезет. Кроме того, как Уизли и обещал, самой Гермионе не требовалось пропадать на службе двадцать четыре на семь, у нее появилось больше свободного времени, которое она могла уделять дочери.
Но, конечно, это не значило, что не появлялись такие вот «сверхурочные» вызовы.
— А это не может подождать до завтра? — спросил Локи, впрочем, без всякой надежды на положительный ответ.
Если бы было можно, Гермиона бы осталась, даже ничего ему не говоря.
Она ожидаемо отрицательно покачала головой и печально улыбнулась.
Не успев спросить, куда же девать Поттеров, Локи услышал:
— Ты же приглядишь за ребятами?
— А у меня есть выбор? — усмехнулся он, удивленно подняв бровь. — Конечно же, я за ними пригляжу.
— Может, маму позвать?
— Ты хочешь натравить четырех детей-волшебников на собственную мать-маглу? Ты ее настолько не любишь?
— Локи!
— Что? — пожал он плечами. — Не переживай, все будет в порядке. Я же справляюсь с одним ребенком, неужели не справлюсь еще с тремя?
Недоверчивый взгляд Гермионы слегка обидел, но, если бы Локи знал, чем все обернется, он разделил бы ее недоверчивость. И, возможно, на коленях умолял все бросить и остаться.
Но в тот момент он на самом деле полагал, что справится с четырьмя детьми, трем из которых было уже больше пяти лет, а четвертая — его собственная дочь.
Выпроводив Мышку и захватив с собой свою кипу листов, Локи уселся за столом прямо на кухне и погрузился в работу, через приоткрытое окно слушая, как все четверо его подопечных носятся по тротуару, запуская воздушного змея.
Правда, вскоре оказалось, что носились там не все.
— Мистер Локи, а что вы делаете? — детский голос, раздавшийся над самым ухом, заставил Локи вздрогнуть.
Повернув голову, он встретился с пытливым взглядом среднего из Поттеров. Из всех троих он больше всего походил на собственного отца со школьных фотографий — невысокий, темноволосый, взлохмаченный, в очках. Его старший брат очков не носил, казался выше и более… ухоженным. По-подростковому.
— Я, Альбус, пишу кое-какие заметки о своем последнем опыте, не уверен, что тебе будет инте…
Но договорить ему не дали.
— Вау! Правда? А можно почитать? Можете звать меня Алом, кстати. А о чем опыт? А правда, что вы с тетей Гермионой работаете в Отделе тайн? Я тоже хочу там работать, когда вырасту. А правда, что вы…
Парнишка выстреливал вопросы со скоростью пулемета, перемежая их с известными ему фактами, домыслами и собственным мнением. Казалось, что ответы не нужны ему вовсе — он просто рад быть рядом с Локи и купаться в лучах его внимания.
Насколько Локи знал, мальчишка и раньше интересовался им, но чтобы вот так... Похоже, раньше родителям удавалось немного усмирять этот пыл.
Но спасение пришло и на этот раз — в лице Джеймса Поттера.
— Оставь в покое дядю Локи, — шикнул он на брата, осаждая его. — Наверняка у него немало более важных дел, чем отвечать на сотни твоих вопросов. Правда, дядя Локи? — спросил он, слегка толкнув Локи в плечо своим.
Не то чтобы у него был настолько плотный график… Нет, соглашаясь приглядеть за этой сумасшедшей компанией, Локи предполагал, что на дела времени почти не будет, так что он вполне мог бы и поговорить с заинтересованным им ребенком.
В данном случае больше удивляло поведение самого Джеймса — прежде старший из выводка Поттеров относился к нему с некоторой прохладцей, но Локи списывал это на попытки мальчишки казаться старше и весомее, чем он был на самом деле. Вроде: «Мне нет дела до ваших малышовых историй про супергероев…»
Так что нынешние перемены слегка настораживали.
— Ну, Джим! — жалобно протянул Альбус, пытаясь вырвать свою руку из крепкой хватки брата, когда тот ненавязчиво попытался отвести его в сторону.
— Никаких «Ну, Джим», — бескомпромиссно отрезал тот.
Но уйти мальчикам с кухни все равно не дали — с улицы прибежали Лили и Руна.
— Папочка, — позвала последняя, — мы кушать хотим.
— Да? — для проформы уточнил Локи, с сомнением оглядывая окружившую его ребятню.
— Спасибо, я не голоден, — попытался откреститься Джеймс, но заурчавший в этот момент живот выдал его с головой.
— Так не пойдет, — кивнул Локи своим собственным мыслям о том, чем же можно по-быстрому накормить всю эту ватагу. — Никто не уйдет отсюда… — «живым» просилось на язык, но он продолжил иначе: — голодным. Особенно я!
Сделав резкий выпад в сторону стоявшей сбоку Руны, Локи подхватил дочь на руки с глухим рычанием и изобразил, будто кусает ее.
Ал и Лилс с веселым визгом отскочили назад, Джеймс же, закатив глаза и цокнув языком, отступил в сторону.
— Ладно, малышня, давайте сообразим что-нибудь на обед.
Отложив свои бумаги, Локи принялся за еду — у них, конечно, было на обед что-то уже готовое, но на всех не хватило бы. Так что пришлось что-то наспех выдумывать, благо магия сильно упрощала дело.
На обед были рубленные говяжьи бифштексы с жареными овощами. С трудом усадив всех за стол, Локи старался вовремя осаживать с вопросами Ала, напоминая ему, что рот сейчас нужен, чтобы в него есть. Лили что-то вполголоса рассказывала Руне, Джеймс выглядел невозмутимым, заставляя теряться в догадках. Дурное предчувствие подняло свою голову, напоминая Локи о себе, но он отмахнулся, полагая, что не стоит ожидать чего-то сверхъестественного от детей.
— Папа, мы пойдем порисуем, ладно? — сказала ему Руна после и, не дожидаясь ответа, повела свою подругу наверх.
Мальчишки остались внизу, Джеймс, выскользнув из кухни, ушел залипать в телефоне в гостиной, зато Ал тут же начал отрываться за двоих, не затыкаясь ни на секунду.
Работать в такой атмосфере было практически невозможно, так что Локи решил переместиться в гостиную, чтобы не утонуть под многочисленными вопросами Альбуса, в надежде отвлечь его телевизором.
Правда, дойти до дивана он не смог, запнувшись о собственную ногу. Упасть Локи не упал, но попытка сохранить вертикальное положение, очевидно, выглядела глупо. Настолько, что от смешка не удержался и благоговейно настроенный Ал.
Казалось, что ноги были чем-то спутанны, словно кто-то связал друг с другом шнурки его ботинок. Но в качестве домашней обуви Локи использовал легкие теннисные туфли без каких-либо шнуровок.
С трудом, не очень ловко добравшись до дивана, он прикрыл глаза и попытался ощутить какое-либо магическое вмешательство. Что это вообще могло быть? Чужие чары в доме, где кроме него только четверо детей? Глупости.
Локи нахмурился и, запустив руку в карман брюк, достал оттуда небольшой пластиковый жетончик, похожий на монетку с показывающим язык смайликом с одной стороны и тремя заглавными «В» с другой.
Ну конечно же, как же без продукции этого замечательного магазина в руках племянника хозяина!
Джеймс усиленно делал вид, что он здесь ни при чем. Локи, конечно же, мог бы в это поверить…
Да, помнится, он последний раз надевал эти брюки недели две назад, Локи с Гермионой тогда как раз посещали Косую Аллею и виделись там с Джорджем Уизли, так что это легко могла быть его проказа. Кроме того, эти жетончики нередко действовали с отсрочкой, так что это тоже можно было зачесть как подтверждение версии.
Но что-то подсказывало Локи, что настолько глубоко копать не стоит. К тому же насмешливый, победный взгляд Джеймса говорил о многом.
Ну что ж, война — значит, война.
Только оставалась одна-единственная загвоздка — противником Локи был ребенок, что более неприятно — это был обычный смертный ребенок, а не рожденный в Асгарде потомок богов. Ну и самое отвратительное — если с этим простым смертным ребенком случится что-то серьезное, его смертные, но совсем не простые родители снимут с Локи шкуру. И Гермиона вряд ли встанет на защиту мужа.
Это автоматически отметало больше половины возможного арсенала. Шутки, уместные в стычках с братом, здесь могли оказаться смертельно опасными.
Разыграв легкое удивление и полное отсутствие интереса к безделице в руках, Локи отложил ее в сторону, а сам вернулся к разговору с Алом. Краем глаза он уловил, каким разочарованным выглядел Джеймс — он явно рассчитывал на более бурную реакцию.
Правда, попытка отвлечься на Альбуса оказалась не самой идеальной — шквалом своих вопросов, порой совершенно друг с другом не связанных, он едва ли не сбивал Локи с ног. Причем некоторые интересующие мальчика вопросы заставляли мужчину всерьез задумываться над ответом.
Примерно в это же время Джеймс завозился в кресле и заозирался по сторонам, будто пытался что-то отыскать.
— Что-то не так? — уточнил Локи с вежливой полуулыбкой.
— Здесь где-то пчела жужжит, — пожаловался Джеймс.
— Он боится пчел и ос, — доверчиво «сдал» брата Альбус. — Его однажды у бабушки Молли ужалилшершень.
— Ничего я не боюсь, — огрызнулся Джеймс, не забыв «испепелить» Альбуса взглядом.
Вспыхнувшие щеки выдали мальчишку с головой.
Еще раз оглядевшись и не найдя источник звука, Джеймс с подозрением посмотрел на Локи и сделал вид, что успокоился, Локи же вернулся к разговору с Альбусом.
Хлопок, раздавшийся прямо у собеседников над ухом, заставил Альбуса вздрогнуть и от испуга вскочить с места, Локи же, чего-то такого и ожидавший, просто перевел на Джеймса укоризненный взгляд.
— Пап, а можно чаю, пожалуйста? — попросила заглянувшая в гостиную Руна, разрядив чуть накалившуюся обстановку. — С печеньем.
Окинув взглядом мальчишек, Локи согласно кивнул.
Перерыв на чай — это как раз то, что нужно. К тому же у него появилась забавная идея. Возможно, слишком ребяческая, но…
Он знал, что поведение Джеймса нельзя было спускать с рук. Слишком уж неприятные в таком случае вырисовывались последствия. Да и Локи не был бы собой, если бы не нашел, чем ответить.
Потому, прихватив с кухни чайник и вазочку с круглыми, покрытыми белой шоколадной глазурью печеньями, Локи вернулся в гостиную, где его дожидались все четверо ребят. Руна, Лили и даже Ал практически сразу накинулись на печенье, расхватав половину, один только Джеймс подозрительно косился на вазочку, не решаясь ничего из нее брать.
Локи, разливавший в тот момент чай, посмотрел на мальчишку с легкой насмешкой, буквально говорившей «зайчишка-трусишка». На Тора в детстве всегда действовало, поймать братца на «слабо» было проще простого.
Джеймс Поттер в этом смысле был почти что копией Тора в плане характера. Не зря, как говорила Гермиона, его отправили на алознаменный факультет Хогвартса.
Хотя стоило отдать мальчишке должное — он взял печенье из вазочки, но сразу на подначку не повелся, задумчиво покрутив покрытый глазурью кругляшок в руках. Только убедившись, что с остальными все в порядке и проследив, чтобы и Локи тоже взял себе печеньку и с удовольствием закинул ее в рот, Джеймс последовал его примеру и, недолго думая, запил печенье чаем.
Очевидно, чай не вызвал у него никаких подозрений — разливал его Локи при нем, да и ребята за это время успели ополовинить свои чашки.
А зря, ведь что-то сделать можно было не только с самим чаем.
Стоило Джеймсу сделать глоток, как он вдруг, неожиданно для самого себя икнул, и из его рта вырвались несколько небольших цветастых мыльных пузырей.
Хорошо, что Поттер не один был в хороших отношениях с Джорджем Уизли, Гермионе на разные праздники часто перепадала та или иная продукция «Вредилок» (Гермиона всегда злилась, вспоминая школьные проделки близнецов, но Локи предполагал, что именно такая реакция Мышки и была целью Уизли).
Джеймс, осознав, что все-таки попался, удивленно округлил глаза, на что Локи лишь пожал плечами.
Руна и Лили весело рассмеялись, пытаясь поймать кружащиеся вокруг них пузырьки, Альбус тихо подхихикивал в кулак, не желая нарываться на гнев брата, Джеймс же, весь багровый от злости, тщетно пытался сдержать икоту.
Наверняка, это было не очень приятно и, возможно, Локи в какой-то момент следовало пожалеть мальчишку и найти для него антидот — он должен был лежать в той же коробочке, из которой Локи взял икательный порошок, — но подростку следовало преподать серьезный урок.
Да и действие порошка должно было сойти на нет минут через пятнадцать-двадцать. Уизли неплохо продумывал этот аспект своих розыгрышей.
— Воды? — предложил Локи Джеймсу, пряча за чашкой чая растянутые в усмешке губы.
Вместо ответа Джеймс, вспыхнув еще больше, выбежал из гостиной. Остальные проводили его смешками.
Закончив пить чай, девочки снова убежали наверх в комнату Руны, в гостиной остался один Ал, и тот сразу же набросился на Локи. Мальчишку прямо-таки распирало от желания увидеть «что-нибудь крутое», узнать новые заклинания, заглянуть за ту завесу тайны, которой был овеян образ Локи и его умения — о том, что асгардец мог, а чего не мог на самом деле, знала только Мышка.
Альбус упрашивал Локи показать ему хоть что-то, и сам Локи уже, в принципе, был готов согласиться, когда сверху с воем сбежали девочки. Выскочив к ним в коридор, Локи застал картину, от которой его сердце пропустило удар, — Лили и Руна были в чем-то красном.
В крови.
— Где он? — возмущенно воскликнула Лили, вся нижняя часть лица и грудь которой были залиты кровью. Она, в отличие от сбежавшей за ней следом Руны, испуганно цеплявшейся окровавленными руками за подругу, была не напугана, а, скорее, зла.
— Папа! — Локи поймал кинувшуюся к нему дочь и сперва удостоверился, что с ней все в порядке.
— Что произошло? — спросил он у Лили, из носа которой продолжала течь кровь.
Он поднял палочку, чтобы проверить ее, но она отмахнулась:
— Все в порядке, дядя Локи, это просто кровопролитная конфета, ее нам Джеймс подсунул.
Приманив с кухни полотенце и очистив одежду девочек, Локи поднялся на ноги.
Дурацкие «Вредилки»…
Успокоив не привыкшую к подобным розыгрышам Руну, он остановил порывавшуюся найти брата Лили:
— Я сам с ним поговорю, — с некоторой угрозой процедил Локи. — Альбус, присмотри за девочками… — попросил он, невзирая на укоризненный взгляд Лили, которая явно считала себя самой взрослой и адекватной из детей Поттеров.
В принципе, пока Локи готов был с ней согласиться.
Но, обернувшись, он не нашел Ала ни в коридоре, ни в гостиной.
— Суртур!
Активность и любознательность мальчишки напрягала. Не то чтобы у Локи и Гермионы дома было что-то опасное, но в ту же лабораторию, например, детям не стоило заходить от слова совсем. Да и кабинет…
Не хотелось бы, чтобы посторонние лезли туда, куда им не следует. Конечно, все «недетские» помещения всегда закрывались на специальные заклинания, но десятилетний оболтус — это вам не трехлетняя Руна, которая, убедившись, что войти нельзя, отступалась.
— Посидите пока на кухне, я скоро подойду, — улыбнулся Локи девочкам и, убедившись, что никаких возражений с их стороны нет, поспешил в тот закуток, где располагалась дверь в кабинет.
Мальчишка, конечно же, нашелся именно там.
— Кхм, — откашлялся Локи, привлекая к себе внимание гостя.
Альбус резко повернулся, застигнутый с поличным — он в тот момент пытался рассмотреть что-то через замочную скважину, — но на его лице при этом не виднелось ни грамма раскаяния.
— О, мистер Локи, — радостно воскликнул он. — А я вот еще хотел спросить…
— Вряд ли ты смог бы у меня что-то спросить в моем кабинете, особенно учитывая, что меня там нет. Тебя родители не учили, что лезть туда, куда тебя не приглашали, — не слишком воспитанно?
— Говорили, сэр, — тут же выпрямился он, помрачнев. Но вины опять же не было. — Простите, — Альбус опустил голову, но тут же снова вскинулся как ни в чем не бывало: — Я просто слышал, что вы сейчас занимаетесь химерологией и…
— Не думаешь же ты, что я прячу химеру в кабинете?
— Эм… Нет?
— И в будущем, — вкрадчиво добавил Локи, — учти, что излишнее любопытство может довести до беды…
— Хорошо, — покладисто кивнул Альбус, на несколько мгновений задумавшись о чем-то своем, пока Локи уводил его от своего кабинета на кухню. Но надолго его это не остановило: — А правда, что…
Мужчина зажмурился, уже устав от мальчишки, но раздавшиеся крики из кухни не дали ему закончить.
Не успел он даже войти внутрь, как его чуть не сбил с ног выскочивший из комнаты Джеймс, по пятам за которым гналась Лили, ругающая брата на все лады.
— Стоять, — Локи взмахнул палочкой, и оба Поттера замерли на месте.
— Ты мне кровопролитную конфетку подсунул! — воскликнула Лили, когда Локи позволил им отмереть. — А если бы ее Руна схватила?
— Простите, — повинился Джеймс, вот только отчего-то слишком сложно было поверить в его чувство вины. В этом смысле его младший брат был его полной копией. — Я не думал, что кто-то испугается. Особенно Руна.
Не хотел он, как же…
— Кстати о Руне, где она? — уточнил Локи, чуть нахмурившись.
— На кухне, рисует, — синхронно махнули рукой Поттеры.
Локи заглянул внутрь. Руна на самом деле сидела за столом и что-то рисовала. Уточнив у нее, все ли в порядке, он обернулся к гостям, чтобы продолжить разбираться с ними, но тут внезапно осознал, что у него снова некомплект.
— Где Альбус?
Джеймс и Лили переглянулись, а затем уставились на Локи непонимающими взглядами. С трудом удержав так и рвавшееся с губ ругательство, он поспешил к кабинету, но в закутке было пусто.
— Суртур! — не выдержал Локи.
Неужто мальчишка додумался сунуться в лабораторию?
Спустившись в подвал, он застал Альбуса у самой двери в свою святая святых. На лаборатории стояла неплохая защита: любого, кто туда сунется без спроса, ждало довольно болезненное заклятье. Лишь только Локи и Гермиона могли входить внутрь, Руне же вход был воспрещен, но у нее дверь просто не открывалась. Да и она сама сюда не лезла, боялась подвала.
Мальчишка сидел на полу и, тихо всхлипывая, прижимал к себе обожженную руку. Локи знал, что ему было очень больно, но ничего смертельного или на самом деле хоть сколько-нибудь опасного не произошло.
Будет ему хороший урок — в конце концов, Альбусу не три года, чтобы не понимать обычных правил приличия.
— Идем, — кивнул Локи на лестницу. Мальчишка, явно ожидавший жалости и сострадания, насупился, но под хмурым взглядом хозяина дома ничего не сказал, послушно поднялся и пошел наверх.
Наверху снова раздавались крики и ругань — Лили, сырая с ног до головы, вновь гонялась за братом, пытаясь достать его кухонным полотенцем.
Под тихие поскуливания Альбуса Локи сжал пальцами переносицу. Головная боль казалась совсем не фантомной, и он в очередной раз невольно посочувствовал старшим Поттерам. Как они справляются с этими бесенятами?
Несмотря на разгорающуюся междоусобную войну, Лили и Джеймс, заметив состояние брата, замерли и с негодованием посмотрели на Локи. Правда, его рассерженный вид не позволил им выразить всю глубину их возмущения, но за Альбуса они явно волновались.
— Что с ним случилось? — спросил вмиг посерьезневший Джеймс, подойдя к брату и поближе разглядывая его обожженную руку.
— С ним случилось неуемное любопытство, правда, Альбус? — с нажимом уточнил Локи, отчего мальчишка насупился еще больше. — Похоже, родители все-таки не учили тебя, что лезть в чужом доме в закрытые комнаты не только невежливо, но и опасно.
— Это пройдет? — нахмурилась Лили обеспокоенно.
— Возможно, — расплылся в хищном оскале Локи.
И тут же пожалел об этом, потому что от гомона, который подняли младшие Поттеры, голова начала болеть еще больше.
— Так, хватит! — оборвал их Локи. — В гостиную. Все трое.
Убедившись, что Руна спокойно рисует на кухне, он усадил ребят в гостиной и вышел. Во-первых, ему нужно было сходить за мазью для Альбуса, а во-вторых, хотелось банально выдохнуть и успокоиться.
Прежде младшие Поттеры никогда не вели себя подобным образом, в присутствии родителей и Мышки они были намного спокойнее и сдержаннее.
Локи, конечно, мог бы сейчас отчитать каждого и раздать наказания, но… он вспомнил себя в детстве и осознал, что, если сейчас поведет себя как типичный взрослый (почему-то в первую очередь вспомнился Всеотец, нравоучения которого в свое время успели Локи изрядно надоесть), это довольно серьезно испортит отношения с Джеймсом, Альбусом и Лили. Вроде бы и Суртур с ними, но эти ребята были важны для Гермионы, и Локи, так или иначе, не хотел все рушить и нагнетать обстановку.
Кроме того, если он сейчас перегнет палку, это настроит ребят против него, а начинать с ними войну, как та, с которой начался этот день… увольте.
Потому возвращался Локи в гостиную в смешанных чувствах. На его счастье, все трое были на месте — Лили и Альбус сидели рядышком на диване, Джеймс же расположился в кресле, отвернувшись от брата и сестры.
— Держи, — Локи вручил Лили баночку с мазью. — Нанесите на покрасневшие участки кожи.
Кивнув, девчушка открыла баночку и занялась братом. Выглядела она по-деловому сосредоточенно, и это даже было немного забавно.
— Ну что, шутки кончились? — протянул Локи. — Весело вам было? — он бросил на Джеймса пристальный взгляд, заставив мальчишку съежиться в кресле. — Познавательно? — перевел он взгляд на Альбуса.
К Лили никаких претензий не было. Она хоть и вела себя достаточно буйно, оставалась в своем праве.
— Простите, — почти синхронно буркнули братья. Интересно, раскаиваться искренне им не пристало?
— Я просто напомню, что шутить тоже нужно с умом, под некоторые шутки могла попасть и Руна… И еще, что порой любопытство нужно брать под контроль. На двери лаборатории могла стоять защита, бьющая на поражение. Я очень трепетно отношусь к собственным секретам, знаете ли…
Оба, и Джеймс, и Альбус, заметно побледнели.
Пусть.
Хотя Локи всерьез был уверен, что Джеймс начнет возражать, — в продукции для розыгрышей не должно было быть чего-то сколько-нибудь опасного для физического здоровья Руны, но испугаться она могла сильно. Видимо, потому мальчишка и молчал, что в какой-то мере немного успокоило Локи и дало надежду, что все не так запущено.
Но как же забавно вышло. Сам он в детстве любил розыгрыши и посерьезнее, за что нередко получал от взрослых, и оказаться «по другую сторону баррикад» было несколько непривычно.
— Спасибо, дядя Локи, — поблагодарила его Лили, вернув баночку.
— Не за что. Можешь идти. И у меня к тебе просьба — выгляни на улицу, позови Мистера Пушистые штаны…
Лили просияла и с радостью кинулась в прихожую — ей особо не разрешали тискать кота, а тут Локи фактически выдал ей карт-бланш.
Он пообещал себе, что, если переживет этот день без потерь и без истерик со стороны Лили, выведет ей такого же кота.
— Теперь вы, — повернулся он к братьям.
— Простите, — снова повинились они, неловко ерзая под его пристальным взглядом.
— Только маме не говорите, — едва слышно попросил Альбус, чем едва не вызвал у Локи смешок.
Ну вот и что с ними делать?
Требовалось их чем-то занять на ближайшее время, чтобы они не натворили еще каких-либо дел. Вот только чем?
— Раз у вас столько нерастраченной энергии, я найду, куда ее потратить, — решил Локи. — Идем.
Он привел их в подвал, туда, где обычно тренировался с Мышкой. Мальчишки с интересом и опаской озирались вокруг, очевидно гадая, зачем они тут. Альбус невольно жался к брату, и тот, глянув на Локи исподлобья, шире расправил плечи, готовый защищать себя и брата от возможной опасности.
Похвально.
— Ты усиленно пытался вывести меня из себя, Джеймс. Считай, что у тебя вышло. Даю тебе возможность напасть на меня. Давай.
Братья явно не ожидали такого поворота событий.
— Ты, Альбус, можешь присесть, — обратился к младшему брату Локи. — А ты, — он снова посмотрел на Джеймса, — давай. Разрешается все: и магические, и физические атаки. Я даже обещаю, что нападать в ответ не буду, — он выдержал паузу и добавил, усмехнувшись: — Или твоей смелости хватает только на то, чтобы нападать исподтишка?
Локи не сомневался, что это сработает, и так и вышло. Палочки у Джеймса с собой, конечно же, не было, поэтому мальчишка просто бросился вперед. Он явно прежде занимался дуэлингом (с таким отцом было бы странно, если бы не занимался), так что движения его были неплохо отточены, профессиональные тренеры дуэлинга всегда немало внимания уделяли физической форме своих подопечных.
Но все же опыта ему не хватало.
Локи, как и обещал, не атаковал, он лишь уворачивался и направлял атаки Джеймса против него самого. Но самое унизительным для Поттера было то, что Локи не стеснялся делать довольно язвительные замечания и пояснять (как бы только для Альбуса) типичные ошибки.
Сам Альбус первый осознал всю подоплеку происходящего и с жадностью впитывал новую информацию. Джеймс же, слегка ослепленный злостью и собственным унижением, ничего не понимал, но вскоре и он осознал, чего же пытался добиться «дядя Локи».
Эта тренировка заняла и самого Локи. Он с удивлением осознал, что тренировать ребят ему интересно.
Вскоре он поставил Джеймса и Альбуса друг против друга и стал наглядно объяснять тот или иной прием, и то, как легко вплести в это кружево магическую составляющую.
— Но нам запрещено пользоваться магией до Хогвартса, — расстроенно заметил Альбус на очередной такой комментарий.
— Вам запрещено использовать волшебные палочки, — поправил его Локи. — Использовать магию при этом никто не запрещал.
— Но?.. — хотел было возразить мальчишка, на что Локи лишь махнул рукой — и тяжелая гантеля сбоку от них поднялась со стойки и замерла в воздухе, вращаясь вокруг своей оси.
Зря он это сделал, потому что в ту же секунду мальчишки чуть не разорвали его пополам, прося научить делать так же, и только его враз посерьезневший взгляд немного погасил их пыл.
— Ну пожалуйста! — протянул Альбус.
Усмехнувшись, Локи отвел их обратно в гостиную и усадил «медитировать» над двумя маленькими перышками, которые братьям требовалось поднять в воздух без использования волшебной палочки.
Джеймс и Альбус пыхтели над этим заданием больше часа, с недоверием поглядывая на Локи, невозмутимо потягивающего кофе. К началу второго часа Альбус готов был поклясться, что у него что-то получилось — во всяком случае, перо сдвинулось с места.
— Ты на него просто дунул! — возмутился Джеймс, слегка расстроенный собственной неудачей.
Но вскоре перо сдвинулось и у него.
— Отлично, — кивнул Локи. — Вы будете очень сильными магами.
— Но если все так просто, почему тогда этому не учат в школе? — удивился Альбус. — Колдовать без палочки — это же так круто!
— Потому что с палочкой — проще, — пожал Локи плечами. — Если сейчас без палочки Джеймс едва-едва может пошевелить перо, то с ней — с легкостью возможно поднять в воздух автомобиль. Не нужно много тренироваться, многое постигать…
Им явно требовалось все тщательно обдумать.
— Перерыв, — объявил Локи и предложил снова попить чаю — уже без икательного порошка.
Альбус с радостью унесся на кухню — похвастаться Лили своими успехами. Отчего-то Локи не сомневался, что в ближайшем будущем девочка тоже присоединится к братьям в их тренировках.
— Джеймс, — позвал Локи, когда мальчишка уже хотел выйти, и взглядом предложил присесть в кресло.
Немного поколебавшись, Джеймс все же послушался.
— Что-то мне подсказывает, что вся эта история с розыгрышами началась не из-за твоей любви к подобного рода шуткам. В чем дело?
Но Джеймс не спешил признаваться, отведя взгляд. Вот только Локи нутром чуял, что здесь все же что-то кроется.
— Чем я тебе так насолил?
— Ты обидел тетю Гермиону.
Хм, похвальная забота.
— И?
— Ей без вас будет лучше.
Интересно, а старшие Поттеры такого же мнения? По крайней мере, весной они довольно прохладно относились к Локи и его возвращению, сейчас ему казалось, что все нормализовалось.
— Мама с папой говорят, что она сама неплохо все решит, но… — произнес Джеймс как ответ на невысказанный вопрос.
— Но ты думаешь, что нет? — поднял бровь Локи.
— Ну, вы же тут.
— Да, потому что она сама так решила. А ее решению стоит доверять, разве нет?
— Она тоже может ошибаться, — стоял на своем мальчишка.
— Все могут, — глубокомысленно заметил Локи. — Давай договоримся так: я не обижаю ее, но, если вдруг — тогда и вернемся к этому разговору. И к тому, что мы начали в подвале. Идет?
Локи протянул Джеймсу руку, и тот после недолгого размышления ее пожал.
В это самое мгновение камин вспыхнул, и из него вышли Гермиона и Джинни, что-то бурно обсуждающие.
— Привет, — улыбнулась Джинни. — Как вы тут?
Джеймс посмотрел на Локи с некоторой опаской, явно ожидая, что тот сейчас их всех сдаст.
— Отлично, — ответил с усмешкой он после некоторой паузы.
— Прекрасно. Джим, приведи остальных, мы уходим домой.
— Они правда не доставили тебе проблем? — с сомнением уточнила Мышка, когда за Поттерами погас камин.
Они втроем как раз собирались садиться ужинать. Локи выписывал палочкой узоры, создавая из ингредиентов обещанный Гермионе пудинг.
— Нет, что ты. Замечательные дети!
— Точно? — переспросила Мышка, и в ее взгляде читалась крайняя степень сомнения.
— Конечно. А что? — теперь пришла очередь Локи пытливо ее разглядывать. — Или ты специально оставила меня одного с детьми, надеясь, что они сведут меня с ума? В отместку за пудинг?
— Нет, что ты! — в тон ему воскликнула Гермиона без капли фальши в голосе.
Встретившись взглядами, они оба рассмеялись.
— Прошу, — Локи торжественно поставил перед Мышкой блюдо с пудингом, когда они с Руной уселись за стол.
— Благодарю, — так же чинно ответила та, продолжая улыбаться.
— Так что все было просто замечательно, — уверил ее Локи. — Я все держал под контролем. Хотя стоит заметить, что наша дочь намного тише, спокойнее и безвреднее…
— Безвреднее, говоришь? — уточнила Гермиона с каким-то странным ехидством, заставив Локи нахмуриться.
Она достала откуда-то из-под стола и протянула ему стопку бумаг, над которыми он работал все эти дни, — на каждой странице было что-то нарисовано детской неуверенной рукой…

Неизвестно когда неизвестно где…
Он брел по бесконечным серым пустошам, казалось бы, целую вечность совершенно один. Оставив всех своих «детей» там, за пределами этого ужасного места. Отказавшись от их помощи и поддержки.
И дело было даже не в том, что он беспокоился за тех, кого называл своей семьей. Все они были достаточно сильны, чтобы не переживать об их благополучии даже на столь гиблой и недружелюбной планетке.
Просто было то, что он должен был сделать в одиночку.
Некоторые назвали бы это место адом и в принципе несильно бы погрешили против истины — примерно им оно и было.
Пыль, пепел и песок везде, куда хватало взгляда, темные, почти что черные скалы, растущие прямо из песка, в тенях которых чудилось чье-то шевеление… Светило, чьи лучи освещали унылые, вызывающие тревогу пейзажи, совсем не грело и было тусклым, видимым будто сквозь мутное, грязное стекло.
Казалось, что окружающий ландшафт играет с ним, меняясь практически прямо на глазах, не давая сориентироваться и понять, где находишься. Все, чтобы он задержался здесь как можно дольше, отдавая свою жизненную силу ненасытному чреву этого места.
Места, куда стекались неприкаянные души.
А еще оно являлось одной из самых надежных и неприступных тюрем во всей Вселенной. Ту, что была пленницей этой планеты, он не смог бы увести при всем старании. Самому бы ноги унести.
Но он поклялся себе, что сделает все возможное…
Он не мог посадить Ее на свой корабль, не мог открыть для Нее портал при помощи артефакта или какой-либо магии.
Нет, выход был, и довольно простой — требовалось лишь убить того, кто посадил Ее в эту клеть. Только когда он предложил Ей это, то неожиданно наткнулся на ярый протест.
Нет, Она сама мечтала отомстить, убить своего пленителя собственными руками и умыться его кровью.
И кто он такой, чтобы противиться Ее желанию?
В один миг скалы, что едва виднелись где-то на горизонте, выросли перед ним непреодолимой стеной. В центре этой гряды, на самой ее вершине располагалось нечто, лишь отдаленно напоминающее дворец. Острые башни, похожие на тонкие черные каменные пики, вонзались в тяжелое низкое небо уродливыми, искривленными шипами, узкая тропка-лестница, ведущая к зияющему провалу-входу, крошилась и осыпалась прямо под ногами.
Здесь, в двух шагах от замка, отток сил ощущался в разы сильнее, и он с неприязнью вспоминал то, как все это ощущалось уже внутри — в этой жадной до силы цитадели страха, боли и отчаяния.
Краем глаза он уловил где-то сбоку едва заметное шевеление. Присмотрелся. Это были тени — человеческие полупрозрачные силуэты, что притягивал этот замок и впитывал в себя, словно вечно голодный дикий зверь. Этих силуэтов было множество, но из-за их полупрозрачности прежде он почти их не замечал, здесь же, когда они грудились, накладывались один на другой, разглядеть их было проще. Большие и маленькие, высокие и низкие, плотные, будто едва видимая вуаль, и совсем прозрачные, точно легкий морок от сильной жары.
Неприкаянные «души» тех, кому не повезло оказаться здесь в своем посмертии. Особенно странно было осознавать, что многих из них отправил сюда лично он и его «дети».
Вот только он не ощущал за собой каких-либо угрызений совести, потому что в данном случае цель оправдывала средства, и, кроме того, он всерьез полагал, что здесь всем этим сущностям было лучше. Он отправлял сюда существ из разных миров, совершенно разных и порой совсем непохожих друг на друга, но всех их объединяло одно — ужасные условия жизни.
Умирающие, захолустные планетки, снедаемые голодом и войнами… Он и его «дети» приносили мир и процветание в эти забытые всеми богами уголки Вселенной, платя кровавую цену. И оно того стоило.
Он не торопясь начал подниматься по этому жалкому подобию лестницы, невольно отмечая, что черный, блестящий и, казалось, влажный камень стен очень уж походил на живое существо — мерзкое и отталкивающее по своей сути.
Провал входа встретил его темнотой — густой и непроницаемой, словно полотно, завесой охранных чар. Не медля ни секунды, он перешагнул рубеж и оказался внутри, в полумрачном пустынном зале, больше напоминающем пещеру. Стены слегка излучали слабый зеленоватый свет, позволяя увидеть несколько коридоров и широкую, выщербленную из камня лестницу, ведущую куда-то вверх.
Выбрав ее, он поднялся наверх и почти сразу попал в еще один просторный, слегка вытянутый зал, в глубине которого на троне из черного камня восседала Она.
Ту минуту, что он шел по проходу, Она смотрела на него с замершей на губах торжествующей полуулыбкой. В Ее глубоких, темных глазах почти ничего не отражалось, но он был уверен — она как никогда прежде была рада его видеть.
На самом деле виделись вживую они всего лишь третий раз — это место не было слишком уж дружелюбным и близким, чтобы постоянно сюда наведываться, но он бы остался здесь с Ней, сколько бы Она ни пожелала, но тогда они всего лишь были бы оба заперты здесь. А так у него была возможность Ее освободить. Нужно было только время.
— Моя госпожа, — преклонил он колено перед самым Ее троном. Ему это ничего не стоило, а Ей явно было приятно.
Вряд ли кто-то за последнюю тысячу лет преклонял перед Ней колено.
— Мой храбрый воин, — произнесла Она в тон ему. — Не ждала тебя так скоро. Но рада.
— Ты позвала, и я не мог не прийти.
Где-то глубоко в Ее глазах сверкнуло удовлетворение. Поднявшись со своего места, Она неторопливо спустилась по нескольким ступеням и подошла вплотную к нему. Это место не могло умалить ни Ее красоты, несмотря на бледную кожу, измученный, истощенный вид, небрежно разбросанные по плечам темные волосы и глубоко залегшие под глазами тени; ни Ее силы, по-прежнему поражающей своей холодной, тяжелой мощью. Ее черный, как камень замка, доспех явно говорил об официальности встречи.
— Хорошо, — кивнула Она, едва ощутимо коснувшись холодной, как лед, ладонью его щеки, отчего он прикрыл глаза. В реальности все это ощущалось совсем иначе, чем в самом правдоподобном видении, — потому что у меня есть для тебя сюрприз.
— Подарок? — удивился он.
Откуда ей что-либо здесь брать? Единственное, что приходило на ум, — что все его старания увенчались успехом, и теперь Она свободна. Но что-то подсказывало ему, что это не так.
— Мне в руки попала одна занятная вещица, — произнесла Она. — Я сама была поражена, когда получила этот «презент» от неизвестных доброжелателей…
Она явно ожидала его вопроса, но он, завороженный ее близостью, не сразу уловил это Ее желание.
Видя Ее так близко, он не мог не вспоминать о том, с чего все началось. Рожденный на одной из «издыхающих» планет, он с самого детства видел лишь боль, грязь и отчуждение. Никому не нужный, всеми отвергаемый урод, которому не было места среди остальных жителей этого мира, он видел, как подобных ему гнали и принижали. Позже видел он подобное и на прочих планетах, где ради превосходства и обогащения одних другие втаптывались в грязь.
Позже он понял истоки подобной вражды — недостаток ресурсов и вытекающее из этого желание отдельных жителей забрать себе как можно больше, чтобы хватило не только себе, но и следующим поколениям. Это, конечно, все было крайне субъективно, но, тем не менее, во многих случаях цепочку логических измышлений можно было легко привести к подобному выводу.
Медленно, шаг за шагом неприятие ко всему этому перешло у него в страстное желание нести в другие миры процветание и благосостояние. Число его последователей неумолимо росло, со временем заменив другой немаловажный аспект жизни, которого ему так не хватало, — семью.
С каждой новой планетой, освобожденной от гнета бедности, он ощущал себя все более… не счастливым, но нужным. Он делал благое дело, пусть многим это и казалось варварством и геноцидом, и чем дальше он заходил, тем больше крепла в нем уверенность в собственной правоте.
Эта уверенность, порожденная каким-то внутренним особым чувством, все нарастала и нарастала; каждый раз, задавая себе вопрос, стоит ли оно того, он получал положительный отклик, и только со временем он осознал, что отклик имеет собственный голос.
Тихий, отчетливо слышимый только в первые часы после успешно завершенной работы, он помогал двигаться дальше и дальше.
И однажды ему довелось увидеть хозяйку этого голоса.
В тот день сражение на очередной из планет шло не очень хорошо, местные защитники давали смелый отпор ему и его детям, и в один не самый прекрасный момент он сам получил тяжелое ранение, от которого любой другой умер бы практически сразу. Он же сражался почти десять минут, пока силы окончательно не покинули его.
Он всерьез полагал, что погибнет, и мысль эта неожиданно сильно напугала его — он не был готов уйти так рано, фактически в самом начале своего пути. Но он ощущал, будто его тянет куда-то, и в один миг услышал тот самый голос.
— Твое время еще не пришло, — сказал голос тогда.
В тот момент он до конца уверился, что голос принадлежит женщине. Она была высокой для человека и худой, в черных, как смоль, тонких доспехах, облегающих тело как вторая кожа.
— Где я? — нахмурился он тогда. — И кто ты?
Его интерес вызвал на ее губах легкую улыбку, от которой по телу пошла дрожь. В этой улыбке было что-то потусторонее.
— Ты там, куда попадают все неприкаянные души, в мире за Гранью, в мире, где царит Смерть. Где царю я.
Она выпрямилась, и он готов был поклясться, что на мгновение Она обзавелась короной из острых шипов, больше напоминающих паучьи лапы.
— Сам того не зная, ты много и хорошо служил мне, мой верный воин, — продолжила Она тем временем. — Ты — один из немногих, кто взялся за наведение порядка во Вселенной, и твой путь не должен закончиться так рано и так глупо.
— Ты отпустишь меня? — не поверил он.
Кто бы мог подумать, что вырваться из цепкой хватки Смерти так просто.
— Обычно я этого не делаю, — все еще усмехалась она, — но в твоем случае — могу. Но у меня есть условие.
— Какое?
— О, поверь, тебе понравится. Ты вернешься и продолжишь воплощать в жизнь то, что задумал.
Он был готов услышать любое задание, что-нибудь почти невыполнимое или требующее серьезных жертв.
— Зачем тебе это? — попытался понять он.
Из Ее не слишком подробных объяснений он понял, что Она, Богиня Смерти, была заперта здесь собственным отцом, позавидовавшим Ее силе и способностям. И что он сам волей-неволей помогал Ей добиться свободы, пресыщая Ее темницу необходимой энергией всех тех существ, что отправлялись сюда после встречи с ним. Вкладывая в свое дело всего себя, принося Ей кровавые жертвы из года в год, он приоткрыл для Нее тонкую щель, благодаря которой Она могла выйти с ним на связь.
— Я согласен, — не стал спорить он. Для него такое предложение было сродни подарку богов. Он получал все, ничего не отдавая взамен.
— А это — чтобы скрепить наш договор, — усмехнулась Она, на мгновение прикоснувшись к его губам своими.
Его вернуло обратно, и, приведенный в порядок своими товарищами, он смог закончить то дело. Намного позже он узнает, что это была небольшая уловка и что все происходило не в Ее «владениях», из которых возврата для него в таком состоянии просто не было. Все, что Она сделала, — еще больше связала их и, поделившись толикой силы, скрепила вот-вот готовую оборваться нить его жизни. Если бы он сам не захотел вернуться, у Нее бы ничего не вышло. Но он был благодарен и за это.
Тогда он всерьез полагал, что больше не увидится со своей «спасительницей», но, как оказалось, ошибался. Он продолжал слышать Ее голос, уже более отчетливый и явно чужой, но в то же время становящийся ему все ближе. Очень странно было осознавать, что их так много объединяло, со временем их разговоры становились все длиннее и теплее. Благодарность, что он ощущал к Ней, постепенно перерастала в жгучую, сводящую с ума привязанность.
В какой-то момент к голосу прибавились сны — совершенно реальные, как после подтвердила Она. В них он мог быть рядом с ней, видеть и чувствовать ее.
Они обсуждали многое: прошлое, настоящее и будущее. Он был уверен — настанет день, и они оба займут положенное им место, приведя Вселенную к миру и гармонии.
Но этот день пока был далеко.
О, как он хотел приблизить его всего одним щелчком, но для этого следовало собрать воедино артефакты невероятной мощи, раскиданные по всей Вселенной. Порой казалось — он совсем близко к цели, но потом все рушилось.
Он даже был готов взяться за эту задачу собственноручно, но один из артефактов, по слухам, канул в небытие.
Это все усложняло, но он не собирался сдаваться.
— И каков же твой «сюрприз»? — все-таки не выдержал он, не дождавшись от Нее пояснений. — И как это, интересно, кому-то удалось его тебе доставить?
Неожиданно для себя он уловил в своих словах отголоски ревности. Он всего себя положил на то, чтобы освободить Ее, но не помнил, чтобы прежде в Ее взгляде было столько предвкушения и радости.
— Через один из порталов, конечно, — его эмоции, очевидно, от Нее укрылись, но они не огорчили, не напугали ее, а лишь заставили еще больше оскалиться. — Не думал же ты, что души из дальних, затерянных уголков пересекают всю вселенную, чтобы попасть сюда? Для них есть порталы-ловушки, и в одну из них не так давно попалась не душа, но живое существо. И то, что это существо несло в себе, несказанно меня обрадовало.
Она выдержала небольшую паузу.
— Он для меня совершенно бесполезен здесь, моей темницы изнутри он не откроет. Но вот для тебя… — Она даже облизнулась от удовольствия. — Для тебя это — тот самый ключ, что ты искал так давно.
Сделав едва уловимый жест ладонью, она зажала меж пальцев нечто небольшое, тускло светящееся красным.
Небольшой, похожий на плодовое семя камень, внутри которого вихрился алый туман.

В общей гостиной было довольно шумно: Уилсон, Роудс и Пьетро Максимофф устроили настоящее соревнование в бильярд, Ванда с насмешкой наблюдала за ними с дивана, вместе с этим умудряясь читать книгу, Вижн сидел в другом углу дивана и, казалось бы, думал о чем-то своем, но взгляд его то и дело скользил в сторону девушки. С ее способностями вряд ли она этого не замечала, но, очевидно, изо всех сил игнорировала.
Или, внезапно осенило Локи, за эти полгода Ванда Максимофф научилась «отключать» фоновое чтение мыслей, иначе с такой способностью слишком легко было сойти с ума.
Взгляды, которыми наградили его новые Мстители, заставили Локи скривиться. Он тоже не горел желанием с ними общаться, так что, ни на кого не оглядываясь, прошел в свою комнату, по пути схватив пару интересных книг, которые приметил еще утром.
Правда, здесь было не особо интересное собрание книг, в основном представленное разнообразной художественной литературой. Локи предпочитал что-либо научное. Но не идти же за этим к тому же Селвигу? Хотя, это было бы даже забавно.
Кстати о Селвиге. За ужином Локи уже его не застал — тот то ли не жил здесь круглосуточно, то ли решил пропустить ужин, избегая самого Локи. Не удивительно. Слабый, трусливый смертный.
Следующий день обещал стать самым первым выходным, но, как Локи подозревал, ничего с этим не выгорит. И как в воду глядел — слишком уж мало времени они провели здесь, чтобы заслужить отдых.
Тем более вне стен базы.
С утра в воскресенье их снова собрали на тренировку.
— Сегодня я бы хотел преподать вам очень важный урок, — обратился Роджерс к не сильно довольному Пьетро.
— О том, что нельзя никому доверять, — бросил Локи, скрестив руки на груди.
— О том, — выразительно продолжил Роджерс, повысив голос и глянув на Локи укоризненно, — что ваша помощь может понадобиться людям в любое время. У геройства нет выходных и отпусков, и вам важно никогда об этом не забывать…
Локи насмешливо хмыкнул, отведя взгляд. Как же, как же. В любом случае, Кэп его совсем не убедил.
Благо Роджерс не стал комментировать его реакцию, да и вдохновенную речь тоже свернул практически сразу. Или, возможно, ее и не планировал.
В этот раз Локи поменяли с Виженом, и он оказался в одной команде с Роудсом и Уилсоном. С одной стороны, это был плюс — оба опытные вояки, умели работать в команде, вот только они привыкли вести открытый бой с высоты, Локи же предпочитал не лезть на рожон.
На самом деле близнецы могли быть для Локи идеальными сокомандниками, вместе они представляли собой отличную диверсионную группу, способную тайно действовать в самом тылу врага. Но что Пьетро, что Ванда были слишком слабыми и неподготовленными для открытых схваток, им не хватало умений и опыта, чтобы представлять собой серьезную угрозу.
Нянчиться же с ними Локи совершенно не хотелось, хоть и приходилось.
Что касается Сокола и Воителя — они сами не спешили работать с Локи, но другого отношения он и не ждал.
— Отвлеки внимание близнецов, — приказал Роудс как само собой разумеющееся, — а там мы разберемся.
— Не скучай, принцесска, — добавил Уилсон, и они оба взмыли под потолок тренировочного ангара, оставив Локи на земле.
Вокруг теснились ящики различных размеров, а также огромные сорокафутовые контейнеры, из которых были сооружены запутанные узкие кварталы. Самое то, чтобы затеряться.
Поймать в ловушку Ванду оказалось не слишком сложно, и уже минут через пять она спала крепким магическим сном, а вот с Пьетро за счет его скорости пришлось повозиться, но несколько прицельных замедляющих заклинаний сделали свое дело. Сокол и Воитель увязли в схватке с Виженом, но планомерно загоняли его просто потому, что у того не было возможности сражаться сразу с двумя, не нанеся им при этом серьезного урона.
В этом был значительный минус — как сражаться, когда противник должен остаться невредим? Уж если и выбивать, то серьезно, а еще лучше — насмерть.
Убедившись, что близнецы больше не представляют угрозы, Локи вновь постарался затеряться среди окружавших его конструкций. Занятый ветеранами Вижн представлял собой неплохую мишень, другое дело что двигался он на одной скорости с заклинаниями, потому попасть в него было той еще задачей. Впрочем, оглушившему Ртуть Локи это оказалось не слишком трудно, главное — не промахнуться, потому что второго шанса могло и не быть.
К рухнувшему прямо в груду коробок Вижену тут же подлетели и Сокол, и Воитель, вот только на их лицах не было радости победы.
— Ты мог убить товарища! — недовольно заметил Роудс, помогая Вижену выбраться из завалов, хотя тот, в принципе, не выглядел слишком поврежденным, на нем не было даже мелких ссадин — все же Локи учитывал, из чего состоит тело андроида.
— Это ведь нечестно! — возмутился Пьетро, когда их собрали после тренировки на разбор полетов. — Он ударил прямо в спину!
Что логично, потому что Локи уступал Ртути в быстроте реакции, и если бы тот заметил атаку, то смог бы увернуться.
— Зато я одержал победу, — ответил Локи с высокомерной насмешкой в голосе. — И, как минимум, избавил свою команду от серьезных проблем, а как максимум — спас их жизни? Теоретически.
Что Роудс, что Уилсон по-прежнему светили кислыми минами. Возможно, переживали, что весь бой вытянул один Локи.
— В чем-то Локи прав, — согласился Роджерс вдруг. — Враг не будет вызывать вас на честный бой и ждать, пока вы будете готовы к его атаке. Бдительность и осторожность — вот что может уберечь вас от провала и, что хуже, смерти. Ванда, будь уверенней, не бойся использовать свои способности для защиты. Пьетро, — он перевел взгляд на фыркнувшего Ртуть, — тебе, напротив, стоит убавить свою самоуверенность. Не забывай, что ты быстр, но не неуязвим. Вижн, у тебя есть команда, не стоит бросаться в бой, забывая про них. Да, их тоже надо защищать, но они, в свою очередь, в нужный момент могут прикрыть и тебя. Роуди, Сэм, вы хорошо работали вместе, дополняли друг друга. Вы — отличная команда, — те переглянулись и улыбнулись, но Локи ощущал здесь какой-то подвох и не прогадал: — но в команде вас было трое. Бросать товарища, не координироваться с ним действиями — не слишком хорошо. Локи, — Роджерс замолчал, а потом неожиданно бросил: — молодец. Но все слова про командную работу касаются и тебя.
Локи, скривившись, отвел взгляд.
— Послеобеденных тренировок не будет, так что можете быть свободны, — продолжил Капитан. — Пока — в пределах базы, — добавил он, и Пьетро картинно застонал.
Что показательно, последнее касалось исключительно их «прокаженной» четверки: и Роудс, и Уилсон — оба не были ограничены в своих перемещениях, а потому практически сразу куда-то исчезли.
Но вернулись ближе к ужину в компании Тора и Старка, решивших устроить для новых Мстителей небольшую вечеринку. В итоге в общую комнату набились оба состава Мстителей — и старый, и новый, а также узкий круг приближенных к ним оперативников Щ.И.Т.а — тех, кого им представили, как их будущих инструкторов по разным военным дисциплинам.
И Фрай.
Умеренная музыка, легкие закуски, немного выпивки — неплохой способ отдохнуть, но не для Локи. Правда, выбора ему не оставили — он должен был поприсутствовать хотя бы чуть-чуть.
Ему не очень-то было весело, но он остался, не желая устраивать конфликт на пустом месте, хотя его никто и не спешил трогать.
Старк, Роудс, Уилсон и Роджерс, разбившись на две команды, устроили партию в бильярд, за ними с интересом наблюдал Пьетро Максимофф. Романова и Хилл о чем-то негромко переговаривались в сторонке, потягивая вино. Большая часть остальных гостей, а также Ванда и Вижн, с интересом слушали байки, что травил им порядком захмелевший Тор.
Локи устроился на диване с книгой в руках, демонстративно в нее уткнувшись, пока рядом не возникла Фрай.
— И чем это ты занят? — с ленцой поинтересовалась она, скинув куртку и по-хозяйски устроившись рядом. Для такого «праздничного» вечера Свобода принарядилась, сменив кожаные брюки и майку-борцовку на миниатюрное малиновое, в цвет волос, платье, почти не скрывающее объемной груди и длинных стройных ног. Только кожаная мотоциклетная куртка и мощные высокие сапоги остались на месте.
— Между прочим, Отдел не снимал с меня обязанности каждый месяц предоставлять им информацию, — заметил Локи, не отрываясь от своего занятия.
— Скука, — протянула Фрай и зевнула. — Лучше присоединяйся к остальным, — она кивнула на бильярд, — Или, еще лучше, прошвырнемся где-нибудь. Хочу город глянуть.
— Иди, — пожал он плечами.
— А ты разве не хочешь?
Хотел. О, как он хотел просто выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха, не испытывая при этом на себе ничьих взглядов. Скажи ему кто раньше о том, что он будет мечтать о подобной мелочи, — ни за что б не поверил.
— Нас пока никуда не выпускают.
— Не думала, что ты так ревностно решишь соблюдать все правила, — оскалилась Свобода.
Он бы и не соблюдал, но, как узнал Локи, здесь особо не разгуляешься. Аппарация в пределах базы была кем-то ограничена, так что так просто не исчезнешь, а количество разных датчиков поражало воображение. Чтобы сбежать отсюда, надо было знатно постараться. И рисковать всем просто ради нескольких часов на свободе не хотелось.
— Я могу быть хорошим мальчиком, когда захочу, — улыбнулся он, подняв взгляд.
— А если я скажу, — произнесла она томным шепотом, наклонившись к Локи так, что было сложно смотреть на нее и не опускать взгляда в слегка приоткрывшееся декольте, — что могу помочь выбраться отсюда? На этот вечер.
Удержав лицо, Локи продолжал смотреть Свободе в глаза с отстраненным интересом. Заманчиво, если бы только он мог ей доверять.
— Интересное предложение, — протянул Локи. — Но сегодня вынужден отказаться.
И отвернулся, так и не опустив взгляда.
— Как хочешь, — она цокнула языком и отстранилась. — Если захочешь оторваться — только скажи.
— Обязательно, — кивнул он.
— Ваша очередь, мисс, — на горизонте внезапно возник Старк, и Локи никогда прежде настолько не радовался его появлению.
Внимание Фрай, как ни странно, угнетало его. Она, объективно, была привлекательной молодой женщиной, те же Пьетро Максимофф, Уилсон и Роудс провожали ее заинтересованными взглядами, но что-то в Локи отвергало саму мысль принять ее заигрывания всерьез.
Нет, он не думал резко отгонять ее от себя, в какой-то степени опасаясь проблем с Отделом и не желая терять такой рычаг влияния на нее. Но и подпускать ее, позволяя вцепиться в себя коготками… Нет.
Еще в самом начале вечера к бильярдному столу образовалась небольшая очередь из игроков, и теперь к столу спешили два агента, чьих имен Локи не знал, а также мальчишка Максимофф.
Хмыкнув, Свобода поднялась, оправила чуть задравшуюся юбку и двинулась к столу. Ее место на диване занял Старк.
— Где ты берешь таких надсмотрщиц? — поинтересовался он. Провожая Фрай долгим любопытствующим взглядом.
— Там, где взял, уже нет, — отозвался Локи, снова утыкаясь в книгу.
Он скорее слышал, чем видел, что вокруг быстро собрался старый состав Мстителей.
— Нет, серьезно, — продолжил Старк. — Уже вторую сменил, и обе вьются вокруг тебя, как кошки. Мне даже интересно, что было бы, если бы на ее месте был мужчина. Тоже его охмурил? Черт, я бы на это посмотрел…
— Никогда бы не подумал, что тебя интересуют однополые отношения в принципе, — усмехнулся Локи ехидно. — Решил сменить ориентацию, Старк? Или ты всегда был?…
Старк хотел было еще что-то сказать, но его вкрадчиво оборвал Роджерс:
— Хватит, Тони, — он выразительно посмотрел на Старка, и тот пожал плечами. Всячески показывая, что вообще ничего плохого и не замышлял.
Романова перевела разговор, и Локи перестал прислушиваться. Слова Старка напомнили ему о Мышке. Вряд ли она обрадуется, узнав, что Локи пытался заигрывать с другой. Да и сам Локи ничего подобного не хотел — если бы все вскрылось, по местным законам Руна осталась с матерью, и тогда вероятность видеться с дочерью стремительно приближалась к нулю.
Нет.
Но, Суртур побери, как было заманчиво так вот легко вызнать все, что знала эта Фрай, просто охмурив ее.
Самое смешное, что об охмурении думал не он один. Пьетро Максимофф изо всех своих сил распускал свой павлиний хвост, пытаясь произвести на Свободу впечатление крутого супергероя. Но выглядело это как перечисление собственных заслуг, и Локи на мгновение стало интересно, с чего все началось, но застал он лишь конец разговора.
— …Конечно, — продолжал он свою мысль, стараясь выглядеть внушительнее, — я — самый быстрый парень, которого ты когда-либо видела.
Но Фрай не очень-то повелась на его выпендреж.
— Тогда сочувствую тем девушкам, с которыми ты трахался, Скорострел, — едко произнесла она, точным ударом отправив шар прямо в лузу.
Локи поймал ее насмешливый взгляд, после чего Свобода выпрямилась, обошла стол, встав к дивану спиной, и стала примеряться к одному из тех, что еще остались на столе. При этом и без того узкое платье сильнее обтянуло ее задницу.
Фыркнув, Локи опустил взгляд в книгу. Все это еще нужно было не раз обдумать, а уже после решать. Да и если что-то предпринимать — то явно не у всех на виду.
Отбросив все эти мысли до лучших времен, Локи погрузился в работу — он сомневался, что в будущем у него останется много времени на отчеты.
И был прав, потому что, начиная с понедельника, интенсивность нагрузок на тренировках возрастала по экспоненте. Кроме командной работы у каждого из Мстителей были занятия по общей физической подготовке, рукопашному бою, работе с холодным и огнестрельным оружием, а также, самое главное, тренировки личных «суперспособностей».
Что-то назревало, Локи ощущал это нутром, но Роджерс и Романова, непосредственно курирующие их тренировки, отмалчивались и делали вид, что все нормально.
Правда вскрылась в следующую пятницу вечером.
— Команда, — выразительно начал Роджерс, придя к ним в общую гостиную, и Локи поневоле ощутил дурноту. Когда Капитан обращался к ним подобным образом, ничем хорошим для них это не оборачивалось. — Завтра вас ждет ваше первое боевое задание.
Пьетро и Ванда напряженно переглянулись, Вижн, по обыкновению, казался невозмутим, Уилсон и Роудс же не казались сильно пораженными этой новостью — они, скорее всего, уже все знали.
Ливийские террористы планировали ввести в США огромную партию контрабандного оружия и взрывчатки, завтра их танкер должен подойти к морской границе страны.
План казался незамысловат: высадить десант в лице Мстителей и устранить угрозу. Мелковато по сравнению с тем же Альтроном, но, как пояснил Роджерс, — это было самое то, чтобы «набить руку» и потренироваться командной работе.
Если бы еще кто-то хотел нормально работать с Локи в команде.
Роудс и Уилсон и так не уставали подкалывать его по любому поводу, Пьетро с удовольствием присоединился к ним, пытаясь мелко мстить за поражение в предыдущее воскресенье, совершенно забыв о том, кому вообще обязан жизнью. Ванда и Вижн занимали нейтралитет, но от этого не становилось легче.
Конечно, сам Локи не без удовольствия колол в ответ, что только накаляло обстановку, но как по-другому — он даже не представлял. Позволять им вытирать об себя ноги он не собирался.
Утром близнецов и Локи уже ждали их личные костюмы — они единственные, кто еще не был экипирован.
Локи с удивлением разглядывал новую амуницию, очень похожую на свои старые доспехи: переплетения плотной темно-зеленой и черной ткани образовывали кафтан с аккуратными металлическими вставками, к плечам которого двумя зажимами в виде литеры «М» крепился ярко-изумрудный плащ. Кожаные штаны и сапоги были более универсальными и, скорее всего, являлись обычной частью стандартной униформы оперативников Щ.И.Т.а. Шлема не было, но Локи его бы и не надел. По крайней мере, не сейчас.
Все это означало, что, с одной стороны, Мстители не желали совсем уж избавлять его от прежнего образа, но в то же время не хотели, чтобы он ассоциировался с тем чародеем, напавшим три года назад на Штутгарт.
Примерив форму, Локи хмыкнул и вышел в общую гостиную. Остальные уже собрались там, полностью готовые к вылету: Роудс в костюме Воителя выглядел громоздко даже в этом обширном помещении; Вижн облачился в свое привычное одеяние, которое создал себе в первые минуты после своего «рождения», хотя все это время носил обычную человеческую одежду, предложенную Мстителями; за плечами Сокола виднелся ранец с его крыльями, пока сложенными, но сейчас на нем дополнительно было что-то вроде легкого бронежилета, хотя на тренировках тот защитой несколько пренебрегал; костюм Ванды отдаленно напоминал доспехи самого Локи — тот же приталенный камзол, только с темно-бордовым отливом и без какого-либо плаща, брюки также были черными, а вот сапоги — красными; наряд Пьетро очень напоминал тот, в котором он был в Заковии, — черные штаны, кроссовки на толстой пружинистой подошве, плотная толстовка асфальтного цвета, но на вид она была чуть плотнее (вероятно, из более прочного материала), и через всю грудь на ней шла светло-серая зигзагообразная полоса.
И у всех на груди напротив сердца была выгравирована скошенная буква «М».
— Мстители, — в дверях появился Роджерс в своей обычной форме, за его спиной маячила Романова. — Сегодня для вас важный день, но я уверен, что вы справитесь. Особенно если будете работать сообща.
Выразительный взгляд в сторону Локи заставил того закатить глаза. Будто бы причина была в нем одном.
Их проводили на крышу центрального здания и усадили в квинджет, который практически сразу взмыл в воздух. Пока Роджерс раздавал каждому вставляющиеся в ухо мини-коммуникаторы, он продолжил свой инструктаж, напоминая:
— Работаем в командах по трое. Локи и близнецы должны незаметно проникнуть внутрь и аккуратно захватить как можно больше членов террористической группы, не убивая их. Нам в будущем понадобится больше информации. Сэм, Роуди и Вижн — прикрывают и вмешиваются, если поднимется шум.
Основные принципы атаки, методы защиты и отступления — все это они так или иначе разбирали на тренировках.
И, если честно, Локи не отрицал мысли, что это неожиданное задание тоже может быть лишь особой тренировкой, потому что кто в здравом уме пустит их сражаться без острой необходимости.
Но им этого, естественно, никто не скажет. Даже если это и представление, все будет как можно более правдоподобно вплоть до степени опасности, в которой они окажутся, если что-то пойдет не так.
В любом случае, лучше не расслабляться.
Затерявшись среди облаков, нависших над водами, квинджет открыл люк, выпустил группу летунов, затем сделал широкий крюк, спрятался за невидимостью и, опустившись над самой водой на расстоянии в несколько десятков ярдов, вновь опустил рампу.
Ртуть, усмехнувшись, исчез из поля зрения, пронесшись на полной скорости прямо по воде; Ведьма, разбежавшись, применила силу и взмыла вверх, не без труда удерживая себя на некотором расстоянии над водной гладью. Локи, обернувшись на Роджерса, оставшегося в квинджете, пожал плечами и просто аппарировал прямо на борт.
Он как раз успел вовремя, чтобы заклинанием выдернуть Ртуть вверх. Ведьма приземлилась рядом пару секунд спустя.
Вокруг еще было тихо, «летунам» было приказано держаться в стороне, так что Локи, недолго думая, наложил на всех троих дезиллюминационное заклинание.
— Мы на месте, — тихо проговорила Ванда.
Из-за ящиков вышагнул один из террористов, держа в руках автомат. Нет, он не готовился к бою, его взгляд был направлен куда-то в сторону, и он явно не ожидал, что противник окажется у него «за спиной». Локи среагировал первым, вскинув палочку, и мужчина рухнул на палубу прямо на середине шага.
— Эй, я хотел сам это сделать! — раздался откуда-то сбоку возмущенный голос Ртути. Основная проблема — что Локи сам не видел свою команду.
— Тогда иди и делай, — оскалился он в пустоту, понимая, что и его самого тоже не видно. — Здесь целый корабль преступников, на всех хватит.
С тихим скрипом открылась ближайшая дверь, заставив Локи вздрогнуть, но за ней никого не было, и он понял, что Пьетро убежал.
— Я найду его, — вздохнула Ванда, затем послышался приглушенный звук торопливых шагов.
— Не разделяйтесь без крайней необходимости! — напомнил им Роджерс через коммуникатор, и Ведьма замерла.
Вздохнув, Локи тихо шикнул:
— Идем, — и добавил уже в коммуникатор: — Ртуть, возвращай свой зад сюда.
Но на том конце была тишина.
Методично прочесывая корабль, они медленно продвигались вперед, периодически натыкаясь на бессознательных противников — эдакий след из «хлебных крошек», оставленных Ртутью. На его счастье, он догадался прятать побежденных, чтобы никто не поднял тревогу раньше времени.
Но террористы встречались и им, и тогда Локи давал Ведьме возможность действовать самой.
Внезапно ожила сирена, а откуда-то спереди раздался звук выстрелов.
— Пьетро! — сдавленно воскликнула Ванда и бросилась на шум, Локи ничего не оставалось, как последовать за ней.
По пути он потерял концентрацию, и дезиллюминационное заклинание с них обоих спало.
Они оказались на развилке, и Ведьма напряженно заозиралась, пытаясь понять, куда идти.
— Вы чего копаетесь так долго? — возмущенно воскликнул Ртуть, неожиданно оказавшись рядом. — Все веселье пропустите!
И снова исчез в одном из коридоров. С другой стороны послышался взрыв — или террористы что-то пытались предпринять, чтобы нанести Мстителям урон, или вступила в бой вторая часть команды.
— Надо проверить, — кивнул Локи, но Ванда покачала головой.
— Нам приказано не разделяться. Мы должны найти Ртуть и только после этого пойти туда.
— Нам приказано не разделяться, а не искать идиотов, которые не могут приказ выполнить.
— Я уже тут, — снова возник Ртуть.
— Ты бесишь, — бросил ему Локи. — Еще раз — и будешь разбираться с Роджерсом сам.
Пьетро поднял ладони вверх, признавая поражение.
— Хорошо, мамочка, только не говори папочке.
Заклинание ватных ног скосило Ртуть неожиданно — Локи не говорил ни слова, а рука его почти не шевельнулась.
— Продолжишь в том же духе — и оставлю тебя здесь вот в таком состоянии. Посмотрим, сколько ты проживешь.
И, не дожидаясь ответа, снял заклинание.
Безалаберность Ртути его раздражала, он очень напоминал ему Тора в его первые годы нескончаемых геройств, но у того хотя бы была асгардская регенерация.
Дальше свой путь они уже продолжили втроем, Пьетро больше не пытался так рьяно выделываться, Ванда казалась более собранной. Локи же смог немного расслабиться, несмотря на то, что вокруг стало оживленнее.
Все это время Локи не покидала мысль, что все это на самом деле подстроено. Слишком все как-то... карикатурно. Да и приказ никого не убивать это в какой-то степени подтверждал. Зачем так много потенциальных источников информации? Хватало бы и одного-двух.
Закончив с трюмами, они поднялись наверх. Роудс, Уилсон и Вижн кружили над кораблем, отвлекая на себя внимание более трёх десятков террористов, и потому не очень ожидаемый удар тем в спину решил почти все дело.
Несмотря на это, на палубе было жарко, что заставило Локи в какой-то момент усомниться, что это все — просто представление.
Защитное поле Ведьмы не выдержало напора и растаяло, и она просто не успела возвести новое. Шальная пуля влетела ей куда-то в район груди, пробив кости и отбросив ее назад. Локи при всем желании никак не успел бы среагировать, к тому же он не ожидал, что все зайдет так далеко.
Чертыхнувшись, Локи аппарировал перед ней, тут же возводя щит и прикрывая от новых ударов. Что интересно, Вижн повторил его маневр, приземлившись рядом и развернув энергетическое поле.
— Она жива, — облегченно выдохнул Пьетро, оказавшийся рядом с сестрой.
— Прикрой, — бросил Локи андроиду и, дождавшись согласного кивка, развернулся, подхватил Ванду на руки и аппарировал обратно на квинджет, видневшийся чуть вдалеке.
— Захвати Ртуть, — приказал ему Роджерс, сидевший до этого за штурвалом. — Пятница, прими управление.
— Да, сэр, — отозвался приятный женский голос.
Локи уложил Ванду на специально развернутую для этого лежанку и вновь аппарировал, чтобы вернуться уже с Пьетро. Тот первым делом бросился к сестре, но Роджерс успокоил мальчишку:
— Угрозы жизни нет, — заверил он Ртуть, но тому явно не стало спокойнее.
Да и Локи ощущал неприятное, гадливое чувство, будто бы это лично он не уберег, не защитил. Суртур!
Отогнав от себя мрачные, кровавые видения собственного прошлого, вновь неожиданно и непрошенно нахлынувшие, он занял свое место и устало прикрыл глаза.
— Пятница, на базу, — приказал Роджер спустя минуту, когда Сокол и Вижн также вернулись на квинджет, закончив дело. Роудс заверил, что дождется вызванные команды Щ.И.Т.а и доберется своим ходом.
— Да, Капитан, — квинджет плавно развернулся и начал набирать ход.
Где-то на подсознательном уровне Локи ожидал, что вот сейчас начнется разбор полетов, но Роджерс упорно молчал даже тогда, когда, по факту, уже закончил оказывать Ведьме первую помощь. После этого он вернулся за штурвал и перехватил управление у ИскИна.
Но и без него никто не спешил что-либо говорить.
В таком гнетущем молчании квинджет прибыл на базу. Роджерс, Пьетро и Ванда сразу же отправились в медблок, последняя уже пришла в себя и тоже сильно радостной не выглядела, несмотря на то, что выжила. Вероятно, собственный промах расстраивал ее больше.
Остальных Капитан распустил, разрешив отдохнуть. Едва Локи успел дойти до своей комнаты, на пороге объявилась Фрай. Признаться, он не очень-то хотел ее пускать, но Свобода в своей беспардонной манере разрешения и не спрашивала. Решив отвлечься работой, Локи погрузился в свои записи, Фрай же по-хозяйски расположилась на его кровати, сбросив куртку, но оставив сапоги.
Он ожидал от нее надоедливости и был готов разъяриться, но она просто… молчала. На какое-то мгновение Локи даже подумал, что она уснула, но, обернувшись, понял, что она все это время пристально, но ненавязчиво разглядывала его. На его вопросительный взгляд она лишь пожала плечами, но после все же достала телефон и уткнулась в него.
Удивительно, но ее присутствие почти не раздражало, и Локи не стал настаивать на том, чтобы она ушла.
Хорошо, что переживание о Ванде удалось легко загнать в дальний угол, — Роджерс заверил, что ничего серьезного, и, в принципе, у Локи не было оснований ему не верить…
Но и верить — тоже.
В любом случае, он ничего не мог сделать, но эта нервозность душила, и сейчас Локи как никогда раньше захотел оказаться где-то не здесь. Просто выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха, прочистить мысли.
Сбросить все, что накипело. Но кто бы ему дал.
Роджерс вызвал его под самый вечер, уже после ужина, одного. Локи был одним из последних, остальные уже ходили не слишком довольные разговором.
Капитан ждал его в комнате, чем-то напоминающей небольшой кабинет — строгий и по-кэповски минималистичный. Территория, на которой он мог вести дела как руководитель Мстителей.
Локи опустился на предложенный Роджерсом стул, откинулся назад и закинул ногу на ногу, всячески показывая уверенность в себе и том, что происходит, постаравшись хотя бы на время отделаться от той тяжести, что на него навалилась.
— Отличный бой, — похвалил его Роджерс с ничего не выражающим лицом. — Ты неплохо справился. И даже на какое-то время взял на себя обязанности лидера…
Кто бы сомневался, что это так и было. А если бы мальчишка не валял дурака — было бы еще лучше. Но Локи все равно был не очень-то доволен тем, как все прошло. Да и Роджерс, в принципе, не должен был.
— Пытаешься меня подбодрить? — удивился он, выпрямившись и сцепив ладони перед собой. — Зачем?
— Потому что знаю, что ты способен на большее, — сдержанно улыбнулся Капитан. — И я говорю правду — справлялся ты неплохо.
— Тогда, возможно, я заслужил немного свежего воздуха?
— Не в эти выходные, — с сожалением произнес Роджерс.
Локи невольно подавился воздухом.
— Мы с Наташей не против, но руководство Щ.И.Т.а считает, что одной миссии недостаточно, чтобы…
— Фьюри? — раздраженно уточнил Локи, нагло перебив собеседника.
— Есть люди и повыше, — он продолжал выражать напускное (как Локи казалось) сожаление, чем еще больше раздражал. — Старый Щ.И.Т. скомпрометировал себя. То, что ты видел в Заковии полгода назад, — нечто новое, построенное на старых идеях и особо рьяных энтузиастах своего дела. Но нам не доверяют. Поэтому не доверяют и тому, что мы им говорим, в том числе и о тебе. Твоя возможность свободного выхода в город еще находится на стадии согласования.
— И сколько, позволь спросить, «они» будут думать?
— Этого никто не знает. Но им не нравятся твои проблемы с командной работой.
Последняя фраза заставила Локи изумленно изогнуть бровь.
— Ты не слишком-то стараешься взаимодействовать с товарищами, — пояснил Роджерс все тем же тоном, но во взгляде его появилось нечто холодное.
Локи бы не удивился, узнав, что Капитан считает именно такое его поведение причиной того, что Алая Ведьма оказалась в лазарете.
— И у меня для тебя есть предложение.
— От которого я не смогу отказаться? — уточнил Локи с ядовитой усмешкой. Ему не нравилось, что Капитан начал ходить вокруг да около.
— Вполне можешь, — помрачнел тот, словно мысль, что Локи откажется, была для него неожиданной и по меньшей мере неприятной. — Но, если не откажешься, это скажется в твою пользу при принятии решения.
Дав пару секунд осмыслить сказанное, Роджерс продолжил:
— Я хотел поговорить с тобой о близнецах. Им тяжело дается использование их сил, а мы мало что можем предложить в качестве помощи, разве что кроме… тебя.
Мысли о близнецах в принципе не были радужными, сейчас же они были приправлены горечью. Все то, что Локи пытался отогнать от себя хотя бы на время этой короткой встречи, вновь подступилось к нему, протягивая склизкие, неприятные щупальца.
— Их силы даны Камнем Бесконечности, — Роджерс говорил, не замечая окаменевшего выражения лица собеседника, — его магией, а ты знаешь эту тему, ты также пользовался этой силой. Потренируй их. Пожалуйста.
— Даже так? — усмехнулся Локи одними губами и замолчал.
— Они… — начал Капитан, но он его безжалостно перебил:
— Почему именно сейчас?
— Что?
— Почему эта просьба возникла именно сейчас? У вас было полгода, чтобы обратиться ко мне, но вы делаете это только сейчас. После того, как девчонка пострадала.
Роджерс смерил его долгим, мрачным взглядом.
— Тех знаний и навыков, что даем Ванде мы, недостаточно, это стало понятно сегодня. Мы ничем не можем ей больше помочь.
— Если вы не хотите нянчиться с ней, почему это должен делать я? — Локи удивленно повел бровью.
— То, что мы не можем помочь Ванде, еще не значит, что не хотим. Ей нужна помощь, им обоим нужна. Твоя. Неужто ты откажешься от возможности показать всем свое мастерство?
Локи молчал, и тогда Роджерс продолжил:
— Если ты не поможешь им, кто знает, как они пострадают в следующий раз? — вкрадчиво сказал он.
— Не выпускайте их в «поле», пока они не наработают опыт, и тогда они не пострадают.
— Не самый лучший способ научить их.
— Самый лучший способ научить их — это научить их. Здесь, на базе.
А не бросать в самое пекло, заставляя вчерашних детей проливать свою и чужую кровь.
— Именно для этого они здесь. Чтобы учиться. Вы все здесь за тем, чтобы учиться — каждый своему.
«И тебе бы тоже не помешало», — говорил его взгляд, и губа Локи нервно дрогнула.
Он ощутил, что и руки его мелко подрагивают. Сжал их в кулаки, оперся ими о стол и медленно поднялся, сделав глубокий вдох.
— Я отказываюсь, — процедил он, едва сдерживая внезапно нахлынувшую ярость. — Я не собираюсь идти вам на уступки, не видя ответных шагов. Я согласился жить здесь, согласился слушаться и выполнять ваши приказы. Но нянчиться с двумя оболтусами, решившими поиграться в супергероев… увольте.
— Локи…
— Хватит, — бросил он и, не став слушать оправданий Роджерса, вышел, громко хлопнув дверью.
Да, возможно он был не прав, утрируя ситуацию. Пьетро на самом деле, казалось, лишь игрался в супергероя, для него все это было слишком уж несерьезно, но Ванда искренне старалась. Вот только одно желание без всякого таланта мало что дает.
Локи даже не хотел сейчас думать обо всем этом. Его жгло изнутри, магия грозила вырваться наружу стихийным всплеском, и ему чудом удавалось сдерживать себя.
Он летел по коридору, собираясь закрыться в своей комнате, но в какой-то момент столкнулся с кем-то, неожиданно выскочившим из-за угла.
— Воу, полегче, приятель, — воскликнула Свобода, едва не потеряв равновесие, но восстановив его не без помощи Локи, ухватившего ее за плечи. — Что? — спросила она, когда он, глубоко дыша, задержал ладони на ее плечах дольше, чем было необходимо.
— Твое недавнее предложение еще в силе? — спросил он с нечитаемым выражением лица.

Шумный клуб где-то в центре Нью-Йорка давил своей громогласностью, стены сотрясались от мощных басов, за прерывистым гулом которых, казалось, не слышно и собственных мыслей. Яркие вспышки стробоскопа перемежались с мельканием разноцветных лазеров и светодиодных прожекторов, к чему глаза Локи все никак не могли привыкнуть, но даже вся эта какофония была лучше, чем удушливое заточение на базе.
Лениво потягивая виски со льдом за барной стойкой, Локи перевел взгляд на танцпол, где в толпе людей танцевала Фрай.
Вытащить его с базы оказалось для нее не слишком-то сложным делом. Он сам не мог ни аппарировать оттуда, ни уйти — волшебство, датчики и камеры не оставляли Локи простора для фантазии, но вот Свобода не была настолько ограничена в перемещениях. Предупредив Роджерса, что уедет на вечер, Фрай проводила Локи до его комнаты, где превратила его в какой-то предмет, — небольшой изумруд, как она позже призналась. Затем она просто создала для него незамысловатую оправу в виде ожерелья, надела на шею и так пронесла наружу, заклинанием заперев его дверь и наложив на нее отталкивающее заклинание. Теперь все, кто захотели бы проведать Локи, вдруг нашли бы дела поважнее.
Это, конечно, слабая защита от целой команды супергероев, но ему было все равно.
Превратив Локи обратно уже в центре города, Фрай дождалась, пока он накинет на лицо иллюзию, затащила его в ближайший ночной клуб, и он в тот момент решил не сопротивляться, хотя лучше прост бы прогулялся по все еще оживленным улочкам.
Медленно, с каждым ударом сердца, Локи ощущал, что может дышать свободнее. Невидимые путы, стягивавшие его грудную клетку, спадали один за другим, груз на плечах становился все меньше.
Локи бросил задумчивый взгляд на танцпол. Свобода была одна, но ей, казалось, для веселья и не нужна компания. Ее высокий рост, короткое красное платье, трансфигурированное из обычной майки, мощные сапоги, придающие образу агрессивности — все это неплохо обращало на нее внимание окружающих. Но это самое внимание не составляло для нее никакого интереса. Фрай будто закрылась в себе, ритмично и неожиданно эстетично двигалась под музыку, лишь пару раз кинув многозначительный взгляд в сторону Локи.
Вот и сейчас, каким-то неведомым образом уловив на себе его внимание, она посмотрела на него, усмехнулась и поманила пальцем, приглашая присоединиться. Ответив ей невеселой ухмылкой, Локи отвернулся, почти залпом осушив свой бокал.
— Никогда бы не подумала, что ты — такой бука, — раздалось над самым ухом, и Фрай, отстранившись, присела на соседний стул.
— Какой есть, — ответил он приглушенно, отведя взгляд.
Он понимал, что если он хочет с ней играть, то надо действовать, но что-то неприятно зудело внутри, не давая начать пудрить девчонке голову.
— Хочу воздухом подышать, — решил Локи, поднимаясь из-за стойки и коротким, незаметным взмахом палочки заставив бармена подумать, что гость расплатился.
Свобода скуксилась, явно желая остаться, но Локи на это не купился. Все же он хотел вырваться из душной, тесной базы не для того, чтобы снова забиться куда-то.
Центр Нью-Йорка был не тем местом, где было спокойно и тихо ночью. Город гудел, как разворошенный улей, сверкал, как рождественская гирлянда, и неприятно поражал количеством людей на улицах.
Это ему не очень нравилось, но всем этим прохожим не было никакого дела до Локи. Никто не смотрел на него больше необходимого, во взглядах окружающих не было откровенной ненависти и призрения, и наконец Локи отпустило.
Он не торопясь брел, особо не разбирая дороги, и Фрай безмолвно следовала за ним. Локи ожидал чего угодно — нытья, флирта, откровенных приставаний… чего угодно. Но не этой спокойной тишины, которая с той же Мышкой, например, показалась бы ему даже уютной.
Мысль о жене оказалась внезапной и не очень привычной, но от того не менее неприятной. Он легко мог себе представить, что она подумает, увидев его прогуливающимся в подобной компании, и от этой мысли стало неуютно. Он должен был выудить информацию из этой девчонки, ради Руны и Мышки, но смогла бы последняя это правильно понять?
Вытряхнув из головы все лишнее, Локи скосил взгляд на Фрай. За это время она успела обратно накинуть свою куртку и вернуть одежде первоначальный вид. Засунув руки в карманы брюк, Свобода шагала рядом, отставая всего на шаг, на Локи она не смотрела, погруженная в собственные размышления.
Он притормозил, чтобы с ней поравняться, и это не ушло от ее внимания. Она окинула его вопросительным взглядом, и Локи нацепил на лицо самое свое миролюбивое выражение лица.
Еще какое-то время они шли бок о бок в тишине, пока Локи не спросил:
— Почему же все-таки ты отдала мне палочку? — уточнил он, особо не надеясь на какой-либо ответ.
Этот вопрос мучил его всю неделю, но не пришелся к слову, чтобы его задать.
— Если не нравится — могу забрать, — повторила она свою прежнюю угрозу, но Локи не собирался так легко сдавать позиции.
— Это не ответ, — отметил он укоризненно, на что она лишь хмыкнула.
Он уже начал думать, что так и не услышит ответа, когда она заговорила — непривычно тихо и как-то… не-по своему.
— Потому понимаю тебя, — Фрай отвела взгляд на сверкающие витрины, но свет их не отражался в глубине ее глаз. Там было непривычно пусто. — Понимаю, что значит быть взаперти, среди завышенных требований, предрассудков и всеобщего презрения…
Что-то неприятно заскреблось в душе, то, чему Локи пока не мог найти названия. Это не было похоже на сочувствие, но в то же время было к этому близко. К тому же он никак не мог отделаться от ощущения, что что-то не так.
Свобода задумчиво затеребила висевшее на шее ожерелье с довольно крупным рубином — Локи видел его и раньше, но никогда не придавал значения. Сейчас же он, скосив взгляд, всмотрелся внимательнее.
Достаточно неплохо разбираясь в украшениях (сколько он повидал на матери, и сколько при этом носил сам), Локи мог сказать, что украшение было старинным, скорее всего передавалось в каком-нибудь древнем британском роду из поколения в поколение.
Проследив за его взглядом, Фрай скривилась и пояснила:
— Папашин подарок. Богатый, зараза. Я нечистокровна, родилась вне брака. Долгое время папаша и не вспоминал обо мне, а потом, когда его семья передохла, вдруг показался на горизонте. Признал, хотел пристроить «в хорошие руки», пытался дрессировать, но я не комнатная собачка. Послала его на хрен и свалила.
Локи хмыкнул, отведя взгляд. Такую, как Свобода, сложно было представить в шелках и бархате на богатом приеме. Но это было ее особой изюминкой, некой харизмой.
Он нутром чуял, что Фрай не врет, хотя и не договаривает до конца. Впрочем, ему не было особого интереса до тех деталей, что девчонка скрывала, но сам факт откровений и их смысл позволял ощутить с ней некое… родство?
Это даже было несколько странно, но Локи решил подумать об этом, когда останется один.
— И он позволил? — поинтересовался он.
— А кто его спросил? — задорно усмехнулась она. — Там, где я сейчас, у него нет никакого влияния.
Отдел, насколько знал Локи, защищал своих сотрудников от всяких посягательств «извне». Видимо, это был как раз тот случай.
Локи невольно вспомнился Один, от его внимания тоже хотелось сбежать куда подальше — он был таким же любителем дрессировки. В душе всколыхнулась волна гнева в адрес приемного отца, и Локи пришлось приложить усилие, чтобы ее погасить.
— Прокатиться не хочешь? — вдруг спросила Фрай, доставая откуда-то из внутреннего кармана куртки свой мотоцикл, уменьшенный до размеров указательного пальца. — Могу даже дать порулить.
— С чего такая щедрость? — Локи вопросительно повел бровью, заставив Свободу неприязненно скривиться.
— Далеко не во всем обязательно искать подвох, она кивнула на байк в своих руках. — Лично мне это помогает мозги прочистить, когда психую. Или можем вернуться на базу.
— Нечестно играешь, — фыркнул Локи, хотя был не прочь проехаться.
Конкретно на местных мотоциклах Локи еще не приходилось ездить, но он не думал, что это сложнее, чем на инопланетных средствах передвижения.
Они отошли в более уединенное место, и Фрай вернула мотоциклу его первоначальный размер. Она села позади Локи и без всякого стеснения обхватила его поперек груди руками.
— Насколько я знаю, сзади есть специальная ручка, — бросил он через плечо, но Свобода лишь усмехнулась и ответила:
— Тут газ, там — тормоз, и осторожнее на поворотах. Погнали.
Долго упрашивать Локи не пришлось, и, немного повозившись с зажиганием, он медленно двинулся вперед, стараясь привыкнуть к управлению. Первые несколько минут они неторопливо петляли по ближайшим улицам, пока Фрай не прокричала ему на самое ухо:
— Прибавь газу! Не дрейфь, нас никто не видит.
Это окончательно решило дело, и Локи, начавший потихоньку приноравливаться, увеличил скорость.
Сам того не замечая, он расплылся в широкой, чуть сумасшедшей улыбке, ощущая ни с чем несравнимое чувство… свободы. Пока они летели по полупустым улицам, двигаясь от центра города к его окраинам, Локи чувствовал, как окончательно спадает давление, как вскипает в груди легкая эйфория. Холодный встречный ветер не мешал, он словно сдувал с него все лишнее, наносное, оставляя одну только голую суть.
И даже присутствие Фрай, чьи руки по-прежнему вольготно лежали на его груди, не мешало наслаждаться этим пьянящим чувством полета.
Очнулся он только тогда, когда Свобода похлопала его по плечу, попросив остановиться. Они давно уже покинули пределы Нью-Йорка и колесили по окраинам. Было еще темно, но, посмотрев на часы, Локи понял, что время близится к утру.
Пора было возвращаться на базу. Как бы он ни хотел продолжить прогулку, он понимал, что подставляться не стоит. Со скрипом вновь позволив Фрай наставить на себя палочку, Локи ощутил, как весь мир вокруг померк, оставив только странное ощущение невесомости и пустоты, как и в первый раз.
Все вернулось обратно неожиданно. Раз — и Локи оказался в своей комнате на базе. Уже светало, но сегодня был выходной, так что никакую тренировку он не должен пропустить. Если, конечно, Роджерс не решит устроить внеочередное собрание.
Отдав Фрай, как прикрытие ее внезапного раннего прихода, свою тетрадь с законченным, наконец, отчетом, Локи проводил ее до двери.
— Спасибо за прогулку, — произнес он приглушенно, чуть изогнув губы в усмешке, и открыл дверь.
— Не за что, — ответила Свобода игриво и, наклонившись к Локи ближе, прошептала: — обращайся.
Подмигнув ему, она ушла. Локи, оставшийся на пороге собственной комнаты, встретился с осуждающим взглядом сидевшей в общей комнате Романовой.
— Не слишком ли часто она вьется вокруг тебя? — спросила она.
— Не слишком ли сильно тебя интересует то, что тебя не касается? — парировал Локи без всякого стеснения. — Она — мой куратор, и этим все сказано.
Он закрыл дверь, погасив в себе легкое раздражение ненужным вопросом. Да, Фрай вилась вокруг него, но что он мог безболезненно сделать? Да, он мог бы попросить другого куратора, сославшись на то, что та имеет в деле слишком личный интерес, но пока был шанс хоть что-то вызнать, он не собирался что-либо предпринимать.
А та же Романова, да и все остальные могли думать, что хотят.
Главное, чтобы, если эти глупые слухи все же возникнут, они не дошли до Мышки.
Весь оставшийся день Локи провел у себя, вначале отсыпаясь почти до самого обеда, а после — занимаясь самостоятельными тренировками в магии.
Во время ежедневных тренировок с Мстителями он вдруг осознал, что его магические умения недостаточно развиты для того, чтобы использовать их в бою. Нет, заклинаний и чар знал Локи предостаточно, но он все-таки порой сталкивался с ситуациями, когда приходилось медлить, чтобы выбрать и произнести то или иное заклинание, а это в определенный момент могло стоить ему жизни. Не было наработанного автоматизма в действиях, это Локи взялся исправить.
Что можно было повторять в своей комнате, он повторял, составляя порой целые связки из последовательно составленных друг с другом заклинаний.
На личных тренировках он взялся отрабатывать остальное. Раз он как-то предложил спарринг Свободе, но та отказалась, заявив, что все это — скука, и быть грушей для битья она не намерена.
Не забывал Локи и о новых заклинаниях. В принципе, ему неплохо давалась высшая трансфигурация, а также сложные чары иллюзий — все это, так или иначе, он умел и прежде, механизм отчасти был похож, отличаясь лишь нюансами и наличием волшебной палочки.
Сентябрь начался внезапно и сразу же полетел стремительными темпами. Общие тренировки продолжались, хотя общих вылазок больше не было. Довольно скоро к занятиям вернулась Ванда, более собранная и целеустремленная, чем прежде, она с головой окунулась в самосовершенствование, хоть давалось ей все со скрипом. Да и Пьетро, глядя на сестру, стал меньше валять дурака, но занозой от этого быть не перестал.
В какой-то момент Локи, наблюдая за усердием близнецов, пожалел, что отказался помочь, но идти на уступки Мстителям не собирался — те продолжали нарушать свое обещание выпускать его в выходные.
Впрочем, Локи справлялся без них. Раз-два в неделю Свобода подпольно утаскивала его в город (удивительно, как Мстители этого не замечали), где они прогуливались по улицам, сидели в кафе или катались на мотоцикле.
В одну из прогулок Локи решил рискнуть, спросив Фрай, зачем она все это делает.
— В отделе никто не будет высказывать претензии, что ты позволяешь мне так свободно разгуливать? — поинтересовался он.
— Ну ты же под моим присмотром… — она повела бровью, многозначительно улыбнувшись.
— То, как ты за мной «присматриваешь», тоже может никому не понравится.
— Ну, главное, что это нравится тебе.
Локи не стал отвечать на такую явную провокацию.
— Какая им, нахрен, разница? — продолжила Свобода. — Ты никуда не лезешь, ведешь себя примерно. Они мне сказали: делай, что хочешь. Вот я и делаю — что хочу.
Это было настолько в ее стиле, что даже не удивляло. Порой Локи склонялся к мысли, что весь флирт с ее стороны — это ее личная инициатива, никак не связанная с работой, но пока он не был уверен до конца, он не думал отступать.
И вообще, чем больше он узнавал Фрай, тем более двойственные чувства ощущал. Она была довольно легкой в общении, если хотела, и очень простой, но при этом… Свобода совершенно не знала никаких границ, удивительно еще, как с ее замашками ок оставалась в Отделе.
Она без зазрения совести могла что-либо украсть, пробраться на закрытые объекты просто потому что это весело, да и в целом словно вообще плевала на такое понятие, как закон.
Фрай была свободна, и Локи помнил, что раньше сам мечтал о чем-то подобном, и даже уверенно шел к этому, но сейчас настолько беспринципно агрессивное поведение его коробило. Где-то на задворках сознания звучал возмущенный голос Мышки: «Так же нельзя!», — говорила она, и это, в свою очередь заставляло Локи злиться.
Причем, он сам не мог определиться, что же конкретно ему не нравится во всем этом.
Тренировки и прогулки, прогулки и тренировки — все сливалось в однообразную массу, и Локи уже не понимал, для чего он здесь. Он бы предпочел вернуться в Лондон — все равно его держали взаперти, так какая разница, где находиться? Там хотя бы была дочь…
Но нет, Роджер вознамерился сколотить из них команду, похоже, не осознавая, что все это — дохлый номер.
К концу сентября рутина окончательно стала сводить Локи с ума. Очередной отчет шел со скрипом, общие и личные тренировки перестали так сильно выматывать, прогулки уже особо не радовали, оставляя после себя неприятный осадок, занятия магией застопорились на не самом сложном, как казалось Локи, заклинании…
От нечего делать он даже заинтересовался игрой на гитаре, которую как-то в выходной приволок откуда-то вездесущий Пьетро. Ртути она быстро надоела, а вот Локи решил вспомнить молодость, когда мать пыталась привить своим сыновьям любовь к искусству. У него раньше неплохо получалось музицировать, но из-за насмешек брата, считавшего это все девчачьей ерундой, со временем забросил. А вот сейчас вспомнил…
Сентябрь плавно перетек в октябрь, но легче не становилось. Вполне ожидаемое предложение от Фрай прогуляться где-то не слишком прельщало, но отказываться было глупо.
Локи, отложив тетрадь, поднялся, на ходу натягивая лежавшую рядом куртку. Как знал, что позовет — в этом она была довольно предсказуема.
— Только чур в клуб, — произнесла Свобода, с громким стуком опустив передние ножки стула на пол и вскочив на ноги.
— Делать там тебе нечего, — хмыкнул Локи, после того первого раза отказывавшийся посещать ночные клубы. Слишком уж шумно и бесцельно.
— Мне-то как раз есть, что, — протянула она, и тут же продолжила на его саркастичный взгляд. — Но, если такой взрослый мальчик, как ты, не знает, зачем люди ходят в подобные места, то очень жаль…
— Просвети.
— Ну… — снова протянула Фрай, делая шаг в его сторону, — хотя, так не интересно. Я и забыла, что ты женат. Правда, многим это не мешает.
Она продолжила подходить, остановившись рядом с ним. Несмотря на то, что за это время Локи слегка привык к ее дурной привычке нарушать личное пространство, он он насторожился. Только на лице при этом не дрогнул и мускул — он продолжал смотреть на Свободу с легким, чуть ехидным любопытством, как, в принципе, и всегда.
— Может, я из тех, кому мешает?
— Ты? — она выразительно фыркнула. — Верится с трудом.
С поразительной скоростью и ловкостью Свобода преодолела остатки разделявшего их расстояния, и, повиснув у Локи на шее, втянула его в требовательный, откровенный поцелуй. Ее цепкие пальцы затерялись в его шевелюре, и ему пришлось приложить определенное усилие, чтобы отстранить ее от себя.
— Ну и что ты творишь? — непонимающе спросил Локи, сделав шаг назад.
— Должна же была подтвердить или опровергнуть твои слова, — непринужденно произнесла Фрай, будто для нее не произошло ничего сверхъестественного.
Вдруг она перевела взгляд на дверь и слегка изменилась в лице — там было удивление со странной долей злорадства.
Локи и сам понял, что что-то произошло. Краем глаза он отметил, что дверь открыта, и на пороге кто-то стоит, и предположил, что это, скорее всего, Романова — по росту подходило.
Но реальность оказалась неприятнее — в дверях стояла Мышка с нечитаемым выражением лица.
Заметив, что на нее смотрят, она, вопреки ожиданиям Локи, не побежала, а лишь поправила сползающую с плеча сумку и сделала решительный шаг вперед.
— Убирайся, — отчеканила Мышка, испепелив Фрай взглядом.
Та хищно усмехнулась, но подняла ладони в знак капитуляции и выскользнула за дверь.
Напускная невозмутимость в выражении лица Гермионы была подобна гулу земли, предвещающему извержение вулкана. Ощущение назревающей катастрофы стало отчетливее, когда Локи понял, что его чувства не обманывают — чужая магия прокатывалась по комнате мелкой рябью.
— Прекрати истерику, — бросил он, не изменившись в лице.
— О какой истерике ты говоришь? — уточнила Мышка наигранно-спокойным тоном.
Локи скосил взгляд на дребезжащий на столе стеклянный стакан. Тот мгновенно остановился, но ощущение жаркой, удушливой силы никуда не ушло.
— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — спросила Гермиона все тем же тоном, но в нем появились требовательные нотки.
«Мне нечего тебе объяснять», — хотел, было, сказать он, но это была бы неправда.
Все, что крутилось у Локи в голове, больше походило на пустые, комедийные отговорки. Но что он еще мог сказать? «Ты все не так поняла»? «Это не то, о чем ты подумала»? «Она первая начала»?
Суртур. И нужно было Мышке появиться так не вовремя! И что она вообще здесь делала?
Именно это он и решил спросить.
— Что я здесь делаю? — повторила она его вопрос, в удивлении изогнув брови и ответила таким тоном, будто говорила самую очевидную на свете вещь: — Приехала навестить мужа, который за полтора месяца ни разу не позвонил, даже чтобы узнать, как там поживает его дочь.
Ее слова всколыхнули в нем неприятное чувство вины.
— Я делал все, чтобы поскорее вернуться к ней.
— Я вижу, как много ты делал, — едко выплюнула Мышка, вызвав в нем новую вспышку злости — он и сам, наверно, не смог бы сказать, на что конкретно.
— Отдел что-то задумал, и я пытаюсь узнать, что именно, — все же попытался объясниться он.
— Притащив его сотрудницу в свою постель?
— Между нами ничего не было.
— Совсем ничего…
Необходимость оправдываться вытаскивала загнанный до поры гнев из самых глубин, поднимала на поверхность все самое неприятное, что копилось в Локи месяцами. Но он все равно попытался сдержаться.
— Ты мне поверишь, если я скажу, что она первая налетела на меня с поцелуем всего за секунду до твоего прихода?
— Какое милое совпадение, — фыркнула Мышка язвительно, скрестив руки на груди.
— Не понимаю, в чем проблема, — прищурился Локи. — Когда вокруг тебя увивался этот мальчишка Фоули — я должен был молчать и верить твоим искренним заверениям, что вы лишь друзья…
— Он хотя бы не пытался засунуть свой язык мне в рот! — запальчиво воскликнула она.
— Пока, — осадил ее он. — Пока не пытался, хотя только слепой бы не заметил, что он очень хотел.
Мышка выдохнула и спросила более спокойно:
— То есть, Уолти во всем виноват?
Он бы с удовольствием согласился с ее словами, если бы это не выглядело самым настоящим ребячеством.
Нет, Фоули, хоть и был безмерно доставуч и глаз с Гермионы не сводил, оставался до отвратительности честным. Он бы ни за что не перешел границ, как это сделала та же Фрай.
Не дождавшись ответа, Мышка сделала глубокий вздох. В ней в раз будто что-то перегорело, и от былого праведного гнева не осталось и следа, но вместе с ним пропало и то тепло, с которым она всегда на него смотрела. Не было ничего, будто злость выжгла в ней все остальные чувства и эмоции, оставив после себя пустую оболочку.
Она выглядела уставшей, поблекшей и Локи, не выдержав неприятного, досадливого чувства вины, отвел свой взгляд.
— Я приехала сюда, чтобы увидеть тебя, — заговорила Мышка тихо. Глаза ее были закрыты, голова опущена. — Чтобы поговорить. Понять, что вообще происходит. Тебя нет полтора месяца, новости о тебе я узнаю из третьих рук…
— Могла бы попросить эти «третьи руки» позвать меня к телефону.
Она невесело хмыкнула и снова посмотрела на него.
— Могла бы, но скажи, что бы это дало? Ты уехал, даже не попрощавшись со мной, за ту неделю, что ты готовился к отъезду, ты не сказал мне и десятка фраз, делая вид, что обижен на весь мир. Для чего мне было тебе звонить? Чтобы услышать, что ты занят и не хочешь со мной разговаривать?
Локи не нашелся, что ответить. Он мог бы попытаться что-то соврать, в очередной раз постараться запудрить ей мозги, но не был до конца уверен, что это сработает. Он был слишком зол для того, чтобы правдоподобно играть.
— Знаешь, Локи я… — она снова вздохнула, — я устала. Устала от твоих насмешек и пренебрежения, от того, что ты ни во что не ставишь мои чувства и мое мнение. Устала от твоего постоянного брюзжания и попыток вину за все проблемы свалить на меня. Устала слышать, что тебя все не устраивает. В том числе и мы…
Тишина, возникшая следом, угнетала, но Локи не решался ее нарушить. Мог ли он найти подходящие слова?
— Знаешь, что обиднее всего? — спросила она с горечью, склонив голову на бок. Локи бросил на нее взгляд и видел в ее глазах лишь боль и пустоту. — Я любила тебя! Все это время! Пыталась сделать так, чтобы ты не чувствовал себя здесь чужим. В глубине души я верила, что ты поймешь все и оценишь, что все же сможешь найти себе место рядом со мной, но… тебе ведь все равно?
Она продолжала испытующе смотреть на него, и тогда Локи, наконец, ответил:
— Любовь — самое глупое из всех возможных чувств. Брешь в броне.
Мышка замерла, будто превратившись в мраморную статую, ее лицо побледнело сильнее обычного, отчего отчетливее проступили залегшие вокруг глаз темные круги.
— Знаешь, — произнесла она вдруг, чуть звенящим от эмоций голосом. — Тебе стоит остаться жить в Нью-Йорке. Здесь теперь есть, кому тебя развлекать…
И аппарировала в неизвестном направлении.

11 октября, Нью-Йорк
Тор зашел в комнату брата на базе и недовольно поджал губы, тот лежал на своей кровати и лениво перебирал струны какого-то местного музыкального инструмента. Его длинные тонкие пальцы двигались ловко, и получавшаяся музыка была красивой, но немного печальной.
Услышав, что кто-то вошел, Локи поднял голову и тут же изменился в лице: холод во взгляде быстро заменили злость и презрение.
— Кого я вижу! — протянул он ехидно. — Мой братец, наконец, решил почтить меня своим присутствием.
— Я был занят делами.
Они на самом деле не виделись почти месяц, да и до этого Тору было не до брата. Узнав о Камнях Бесконечности, он засел в Асгарде в дворцовой библиотеке в попытках найти о них как можно больше информации. Но той было тревожно мало, и долгое время Громовержец разрывался между необходимостью отправляться на поиски и желанием остаться в Мидгарде.
— Знаю я, как зовут твои дела, — фыркнул Локи, снова откидываясь на подушки.
Упоминание о Джейн — а Локи явно намекал именно на нее — всколыхнуло болезненные воспоминания. Тор видел ее буквально вчера, и итог этого свидания был крайне печальным.
Их отношения вообще складывались не слишком-то просто. Она вечно была занята своими исследованиями, он — геройством, но вначале это не мешало им всецело наслаждаться друг другом. Только последний год становилось все сложнее. Множество недомолвок, обид и потраченных нервов — вот во что все вылилось.
Бог и смертная — что их ждало? Порой Тор искренне жалел, что смог вернуть свое бессмертие, потому что тогда все было бы намного проще. Локи на троне, он — в Мидгарде с Джейн…
Каждый бы получил что хотел.
Чего Тор хотел сейчас — он не знал. То, что могущественные космические артефакты были разбросаны непонятно где, пугало его. Он считал себя обязанным найти их и хотя бы удостовериться в их сохранности.
Именно так он и сказал Джейн, когда она сама вызвала его на важный разговор к себе домой. Сидя на ее диване, Тор ощущал себя пловцом, решившим сигануть в открытое море. Но утаивать от нее все он тоже не собирался.
— Ты должен улететь? — переспросила она его, враз побледневшая и какая-то растерянная. — Надолго?
В том-то и дело, что он и сам не представлял. Поиски могли занять годы, и для него, асгардца, это не казалось таким уж страшным. Но для нее могла пройти вся жизнь.
— Не знаю, — ответил Тор. Что еще можно сделать или сказать? Одно он мог обещать: — Я буду возвращаться. Так часто, как смогу, я…
— Стой, — остановила она, подняв на него свой взгляд.
В глубине ее глаз зажглась отчаянная решимость, и Тор послушно умолк, ожидая того, что Джейн хочет сказать, но она медлила.
— Я как раз об этом хотела с тобой поговорить, — произнесла она, наконец. — Тор, так не может больше продолжаться. Эти свидания урывками, встречи от случая к случаю. Ты нужен своему царству, нужен землянам, а я… я устала жить в постоянном ожидании. Нам надо разойтись.
Тор не верил, что она это говорит.
— Ты уверена, что этого хочешь, Джейн? — спросил он.
— Да, — сказала она, не засомневавшись ни на секунду.
Он не стал ее уговаривать, что-либо просить или объяснять. Мысль, что он портит ей жизнь, удерживая рядом с собой, уже давно засела в нем. Что он мог дать Джейн? Одни пустые обещания и крохи отношений? Никогда смертной не стать царицей Асгарда, отец не уставал напоминать ему об этом каждую их встречу. Тор не принадлежал себе в полной мере, а если он не мог отдать себя Джейн целиком, для чего тогда это все?
Смертная жизнь скоротечна, и разве милая, умная и славная Джейн заслужила провести ее в ожидании непонятно чего?
— Прости меня за все, — с горькой улыбкой сказал ей Тор на прощание и целомудренно поцеловал в лоб.
— Спасибо тебе. За все, — ответила ему Джейн, прикрыв глаза.
И он ушел. Оставшийся вечер и всю ночь он мотался по Нью-Йорку без всякой на то цели, и только здравый смысл останавливал его от желания зайти в какой-нибудь бар, чтобы заглушить тупую, ноющую боль в алкоголе.
Он любил Джейн, любил всем сердцем так, как никого прежде не любил. Но, удерживая ее рядом с собой, он только портил ей жизнь, и хорошо, что хотя бы у нее самой хватило духа это признать.
Все, что ни делается, — к лучшему, зато теперь Тор мог со спокойной душой отправляться на поиски, не разрываясь на части от желания быть с той, кто ему дорог. Его здесь больше ничто не держало.
Нет, здесь, конечно, оставался Локи, но у него были Гермиона и Руна, да и Мстители тоже могли за ним присмотреть… Но все же стоило со всеми попрощаться.
И начать Тор решил с племянницы.
В Лондоне он оказался утром и уже с восходом солнца постучался в дверь к Гермионе. Та открыла спустя всего пару минут, одетая в простой домашний халат, но было видно, что встала Гермиона не только что.
— Тор? — спросила она настороженно.
Выглядела она бледной и не слишком радостной, складывалось ощущение, что она либо вообще не спала эту ночь, либо спала очень мало и, возможно, плакала.
— Гермиона? — нахмурился Тор. — Все в порядке?
Первым делом он испугался, что что-то случилось с Руной.
— Нет, все… — Гермиона отвела взгляд, не справившись с голосом, — все в порядке. Проходи.
Она сделала шаг в сторону, пропуская Тора внутрь, и он увидел в конце коридора с любопытством выглядывающую из-за угла Руну.
— Дядя Тор! — радостно воскликнула малышка, бросаясь к нему в объятья. Поймав неугомонную пигалицу, Тор поднял ее на руки и прошел внутрь.
— Прости, что столь рано, — повинился он, обернувшись к Гермионе.
Та скованно улыбнулась, обняв себя руками, и жестом пригласила Тора на кухню.
Получив объемную кружку с кофе, он с интересом слушал сбивчивый рассказ Руны о последних событиях в ее жизни, не забывая краем глаза следить за ее матерью. Гермиона, налив кофе и себе, также разместилась за столом напротив Тора. На гостя или дочь она не смотрела, погрузившись в свои мысли, и выглядела непривычно мрачной.
— Дорогая, пойди поиграй в игрушки, — сказала она Руне спустя минут десять ожидания. — Нам с дядей Тором надо серьезно поговорить.
Руна чмокнула его в щеку и нехотя слезла с его коленей. Тор и сам не очень хотел ее отпускать, но говорить лучше было наедине.
Весь вид Гермионы — ее мимика, поза, движения — говорил о том, что ее просто подмывало спросить, зачем же он пришел, но она отчего-то не решалась.
Потому решился он сам.
— Я улетаю, — выдохнул Тор, — надолго. Просто подумал, что вы должны знать.
Она посмотрела на него удивленно и спросила:
— Куда?
— Все это время я искал любую информацию о Камнях Бесконечности. Здесь и в Асгарде, но все тщетно. Три из шести Камней всплыли всего за три последних года, оставшиеся — неизвестно где, и я хочу удостовериться, что они не попадут в дурные руки, но… — Тор замялся, опустив взгляд на сложенные на столе руки.
— …сколько это будет длиться, ты не знаешь, — закончила за него Гермиона.
— Да.
— А Джейн в курсе?
Вопрос напомнил о самом больном, но Тор не видел необходимости скрывать правду.
— Мы говорили с ней вчера и… решили расстаться, — сказал он, прикрыв глаза.
Гермиона как-то непонятно хмыкнула, устремив свой взгляд в кружку с кофе.
— Что? — не понял Тор такой страной реакции.
— Нет, ничего, — махнула она рукой, разом снова помрачнев. — Просто… Я ушла от Локи.
Эта новость ошеломила Тора.
— Как?
— Долгая история. — она устало прикрыла глаза. — Признаться, я вначале думала, что он сказал тебе. И ты пришел сюда уговаривать меня вернуться.
Нахмурившись, Тор покачал головой.
— Нет, я… Нет. Боги, я даже предположить не мог. Нет, Локи, конечно, тот еще засранец, но… Но почему?
Гермиона фыркнула.
— Потому что Локи тот еще засранец, — горько улыбнулась она. — А если серьезно — мы не нужны ему. Совсем. Он считает любовь, привязанность — глупостью. Для него находиться рядом с нами подобно пытке, и я… решила не мучить его.
— Но мне казалось, он любит вас…
— Мне тоже так казалось, — вздохнула Гермиона.
Разговор на этом как-то иссяк. Тор не мог найти слов, чтобы посочувствовать Гермионе или попытаться уговорить ее вернуться, — все же он переживал о брате и не хотел, чтобы тот остался один.
Но Локи слишком уж хорошо отпугивал от себя окружающих без какой-либо посторонней помощи.
— Удачи тебе, Тор, — пожелала Тору Гермиона, когда он спешно засобирался дальше. Перед отправлением ему еще следовало навестить братца, наворотившего дел со своей жизнью. — Береги себя.
Он кивнул, крепко прижав ее к себе.
— Дядя Тор! — в его ногу вцепилась Руна, Громовержец подхватил и подкинул ее, отчего малышка радостно взвизгнула. — Пока-пока! А ты скоро еще приедешь?
— Постараюсь, — пообещал Тор, с горечью подумав, что вряд ли может выполнить свое обещание настолько скоро, насколько это считает его племянница.
Весь обратный перелет до Нью-Йорка Тор не мог не думать обо всем, что происходит. Почему они с братом не могут быть просто счастливы здесь? Почему все хорошее вечно оборачивается для них бедой?
Хотя в данном конкретном случае они оба сами виноваты.
Локи предавался рефлексии в своей комнате и, завидев Тора, по обыкновению стал плеваться ядом, но Громовержец и не думал на это вестись. Мысли о Джейн, на которые его навел брат, заставили уйти его немного в другое русло.
— Мы с Джейн решили расстаться, — признался он брату, разом сбив с него язвительность.
К чести Локи, он не стал глумиться над этим, лишь бросил мало что говорящее «Сочувствую».
— Локи, — вздохнул Тор, пройдя в комнату и усевшись на протяжно скрипнувший под ним стул. — Я знаю про вас с Гермионой и…
— Тебе не стоит лезть в то, что тебя не касается, брат, — предостерег его Локи, опасливо прищурившись.
— Неужели тебе и правда все равно? — удивился он, не веря в это.
Да, Локи оказался в доме Гермионы не совсем по своей воле, точнее, совсем не по своей, но… Тор не мог и подумать, что для брата это настолько в тягость. Руна, Гермиона… разве он не полюбил их?
Локи ничего не ответил, вернувшись к прерванному занятию — игре на гитаре, но на лице его Тор заметил целую гамму чувств.
— Пора перестать быть таким засранцем, Локи, — вздохнул Тор. — И без того единственную, что любила тебя по-настоящему, ты потерял…
— К твоему удовольствию… — выплюнул брат, невольно напомнив Тору их разговор трехлетней давности в Свартальфхейме.
Тогда Локи с радостью бросился спасать Гермиону из лап темных эльфов, он признавал, что она небезразлична ему. Что же переменилось за эти три года? Почему он так сильно к ним остыл?
— Я никогда и не помышлял о вашем расставании, — произнес Тор, у него даже не было сил, чтобы оскорбиться.
То ли все последние события вконец его измотали, то ли он разучился злиться на брата за все его глупые выходки.
— Мне жаль, что так получилось, — продолжил Тор, но Локи оборвал его, резче, чем нужно.
— И ты пришел, чтобы «вправить мне мозги»?
— Нет, я пришел, чтобы сказать, что улетаю.
С каждым новым разом объяснение давалось Тору все проще и проще, вот и сейчас Локи слушал его с пристальным вниманием, глядя исподлобья.
— Что ж, иного я и не ожидал, — хмыкнул Локи чуть презрительно и вновь пару раз провел пальцами по струнам.
— Прощай, брат, — вздохнул Тор и, не дождавшись ответа, развернулся, чтобы выйти.
— Тор, — негромкий голос заставил его замереть в проходе. — Не ты один ищешь Камни, и… Если встретишь бугая с сиреневой кожей, зовущего себя Таносом, или кого-то из его команды… Не лезь на рожон.
— Я буду осторожен, — улыбнулся Громовержец, обернувшись, чтобы встретиться с братом взглядом, но Локи не смотрел на него, вернувшись к своему занятию. — Спасибо.
Такая нехитрая забота брата приятно грела душу. Быть может, он ещё не до конца потерян? Жаль, что у Тора совсем не было времени как-то помочь Локи и Гермионе исправить все то, что они натворили со своими отношениями. Да и смог бы он? Такта и тонкости в словесных манипуляциях Громовержцу сильно не хватало...
Закрыв за собой дверь, Тор отправился к Роджерсу. Осталось попрощаться со старыми товарищами.

31 октября 2015 года, Лондон
— Ты уверена, что все в порядке? — уточнила Джинни настороженно.
Гермиона, Ханна и Луна сидели за столиком в кафе, краем глаза наблюдая за детьми, завороженными представлением, которое для них разыгрывал аниматор. Тот показывал театральную постановку при помощи специального разноцветного дыма, по его указке обретающего определенные силуэты.
Беспокойство Джинни было легко оправдать — именно ей пришлось приводить в чувство вернувшуюся из Штатов подругу.
Сбежав тогда с базы, Гермиона сразу же переместилась в аэропорт на специальную площадку для магов. Ей казалось, что она вот-вот задохнется от сковавшей грудь боли, от которой хотелось выть в голос. Перед внутренним взором Гермионы то и дело возникала картинка того, как Локи и Фрай слились в жарких объятиях, и от одного этого видения становилось дурно.
Первым делом она поменяла билет, выбрав ближайший рейс до Лондона. Все, чего сейчас хотелось Гермионе, — это оказаться дома. Ощущение загнанности не покидало ее, казалось, что остановись она хоть на секунду, ее догонят. Умом она понимала, что ее никто не будет преследовать, что страх ее — непонятный, нерациональный — не имел под собой никаких оснований.
Позже, уже в Лондоне и не без помощи той же не в меру мудрой Джинни, до Гермионы дошло, что боялась она самой себя и той власти, что Локи имел над ней все это время.
Мог бы он в тот момент что-то изменить? Исправить?
Страшнее всего, что у Гермионы не было на этот вопрос однозначно отрицательного ответа. Если бы Локи попытался остановить ее всерьез, еще в Нью-Йорке, смог бы с ней поговорить, попытаться убедить ее — Гермиона сдалась бы во власть своих эмоций и чувств.
Но Локи даже не попытался.
Скорее всего, он и не мог, и в тот момент она была даже этому рада — это позволило Гермионе остыть, тщательно обдумать произошедшее и понять, что поступила она верно.
Ей осточертело в одиночку пытаться преодолеть ту стену, что Локи воздвигал вокруг себя. «Грядут холода, не разбейся об лед», — предупредила ее когда-то Луна, но Гермиона слишком поздно поняла, что подруга имела в виду. Тогда, когда разбилась и медленно, с трудом собирала себя по осколкам.
И Джинни была права, ей не стоило тянуть с этим разговором так долго. Потому что, когда Гермиона все-таки решилась на него, он уже не имел никакого смысла. Даже для нее самой.
Какое-то время она всерьез опасалась, что Локи, вопреки ее словам, появится и попытается как-то манипулировать Гермионой, чтобы вернуть все обратно, но он не предпринял даже этого. Что неплохо подтверждало ее собственные слова, сказанные ему «на прощание». Она просто была ему не нужна, вот и все.
От подобных мыслей становилось горько даже сейчас, хотя Гермиона убеждала себя, что переболела всем этим и теперь очень медленно шла на поправку. Расставание с Локи далось ей намного тяжелее, чем расставание с Роном. Убрав из своей жизни младшего Уизли, Гермиона через какое-то время поняла, что стало намного легче, словно груз, что держала она на плечах много лет, был сброшен в один момент. С Локи же ее не покидало ощущение, что она совершает глупую ошибку.
— Все отлично, — ответила она, улыбнувшись подругам.
Иногда их жалостливые взгляды злили, заставляя чувствовать себя какой-то неполноценной. Все трое были много лет счастливы в браке, и одна Гермиона второй раз так обидно обжигалась.
Впрочем, она не собиралась показывать девочкам свои негативные эмоции — поскольку все эти мысли были иррациональны. Глупо обижаться на искреннее сочувствие и желание помочь, к тому же почти ненавязчивое.
Почти.
— Все правда нормально.
— Он так и не позвонил? — печально спросила Ханна, выразительно кивнув в сторону сидевшей среди остальных малышей Руны.
Ее красивое пышное кремовое платье сверкало пайетками, когда она двигалась, в уложенных в высокую прическу черных кудрях блестела золоченая диадема.
Настоящая маленькая принцесса.
Гермиона грустно улыбнулась, ощущая свою вину перед дочерью.
— Нет, не позвонил, — ответила она.
Не считать же за звонок короткое сообщение, присланное с незнакомого номера на ее сотовый недели полторы назад. «Я имею право видеть дочь», — гласил его текст, и Гермиона не стала бы с этим спорить.
Нет, на самом деле Локи имел право видеть Руну, девочка отчаянно скучала по отцу и ежедневно спрашивала, когда же он вернется. Да и Локи можно было назвать неплохим отцом, вот только все это время Гермиона не могла решить, как же организовать их встречу. Самой пересекаться с мужем ей отчаянно не хотелось, просить родителей слетать в Штаты ей не хватало духу, обращаться к кому-то из друзей тоже пока не было никакого желания.
Зато вина перед Руной неумолимо разрасталась, давя своим весом на и без того загруженные плечи Гермионы. Она уже почти дозрела до принятия решения и уверяла себя, что в ближайшее время тщательно обо всем этом подумает, но результат пока оставался все тем же.
Снова посмотрев на дочь, Гермиона вздохнула. Совсем не верилось, что уже прошло три года с тех самых пор, как она впервые взяла ее на руки. Казалось, что было это только вчера.
— Козел, — скривилась Джинни, вернув Гермиону к теме разговора, и та не стала напоминать подруге, что она сама когда-то подталкивала ее в объятия Локи.
Потому что тогда Гермиона сама была рада в эти объятия прыгнуть, причем, что самое обидное, прекрасно представляя, на что подписывается.
— Давайте не будем об этом, — попросила она, не желая ворошить больную тему в такой день.
Девочки согласно кивнули, нацепив на лицо улыбки.
Луна ни с того ни с сего начала рассказывать о своей недавней поездке куда-то в Южную Америку, отвлекая этим всех. К вопросам о Локи больше не возвращались, и Гермиона была за это очень благодарна. Ей нужно было проветриться, за прошедшие несколько недель она выходила из дома исключительно на работу, не находя в себе желания и сил выползать куда-либо еще.
Даже сегодня с утра она ощущала себя неготовой к подобным подвигам, но оставлять ребенка в такой день без праздника было бы слишком жестоко. Зато сейчас, сидя в шумном людном месте, в компании хороших подруг, Гермиона чувствовала, как отступает боль, сковавшая сердце, как становится легче дышать, как отступает апатия.
Хотя бы на чуть-чуть — но это уже был прогресс.
— Быстро они растут, — вздохнула Джинни, глядя на толпу ребят со светлой грустью.
Среди них не было Джеймса Сириуса, первого сентября тот впервые отправился в Хогвартс, и разлука с сыном, очевидно, сильно печалила миссис Поттер.
Гермиона понимала, что ее саму в будущем ждет что-то подобное, но пока эта перспектива казалась бесконечно далекой.
И был ли смысл отправлять асгардку-полукровку в обычную школу для смертных? Руна уже заметно превосходила окружающих ее ребят в магической силе, ее мощи и насыщенности. Локи, скорее всего, справился бы с ее обучением лучше, но…
Мысленно отругав себя за всколыхнувшуюся в душе печаль, Гермиона протянула руку и ободряюще сжала ладонь подруги в своей. Ханна со своей стороны повторила жест — она лучше всего могла представить, что сейчас чувствовала Джинни, поскольку ее сын, Фрэнк, в следующем году тоже станет первокурсником.
Снова погрузиться в невеселое настроение им в очередной раз помешала Луна, ее туманные, сюрреалистичные реплики в духе «а вы знали, что…» неплохо разряжали обстановку.
Время, отведенное под праздник, неумолимо заканчивалось, день клонился к вечеру, пора было собираться домой.
— Если хочешь, — предложила Джинни, — могу отправить Ала и Лилс к бабушке и заглянуть к тебе в гости…
— Не стоит, — сдержанно, но благодарно улыбнулась Гермиона, — нас дома ждут мои родители, так что скучать мне будет некогда.
Она слегка лукавила. Нет, Джин и Джон и правда собирались навестить внучку, чтобы поздравить ее с днем рождения, но основной причиной отказа было то, что Гермиона сама желала побыть одной.
Да, встреча с подругами развеяла тоску, заставила встряхнуться и позволила отвлечься, но по прошествии некоторого времени она начала ощущать определенную тяжесть. Слишком много тем приходилось избегать им всем, чтобы Гермиона не возвращалась к своим мрачным мыслям, а это, к сожалению, убивало всю легкость, все удовольствие от общения.
И если до этого все было вполне выносимо, то ближе к вечеру стало совсем плохо. Похоже, Гермиона еще не излечилась полностью и ей требовалось какое-то время, на восстановление.
Оказавшись вместе с дочерью и ее многочисленными подарками в прихожей своего дома, Гермиона смогла облегченно вздохнуть. Но ненадолго.
— Гермиона, это вы? — раздался с кухни окрик матери.
— Да, — крикнула она в ответ и добавила для Руны приглушенно: — Слышишь, дорогая, — улыбнулась Гермиона дочери, помогая ей снять верхнюю одежду, — бабушка и дедушка уже здесь, пришли тебя поздравить. Так что зря ты переживала, праздник еще не закончился.
— А папа тоже придет? — спросила Руна с надеждой во взгляде.
И как же больно было эту надежду рушить.
Отчасти Гермиона полагала, что в такой день Локи заявится сам, не дождавшись от нее ответа, она одновременно и ждала, и страшилась этого. Не мог же он забыть о дне рождения собственной дочери?
— Он сейчас очень занят, котенок, — ответила Гермиона, поправив Руне выбившуюся из прически прядь. — Не грусти, иди поздоровайся с бабулей.
Вздохнув очень по-взрослому, Руна кивнула и без всякого энтузиазма пошла в кухню. Но уже на пороге она значительно оживилась и с криком «Бабуля!» бросилась внутрь.
Улыбнувшись, Гермиона сняла теплую мантию, обувь и прошла на кухню вслед за дочерью, ожидая увидеть там родителей. Чего она не ожидала — что рядом с Грейнджерами за столом на почетном месте гостя будет сидеть и Фригга, а за ее спиной, чуть в отдалении, — стоять бессменная Лив.
— Моя царица, — скованно поприветствовала ее Гермиона и почтительно поклонилась.
Нет, она была рада видеть Фриггу, та не заглядывала в гости едва ли не полгода, и Гермиона искренне успела соскучиться, но в свете своего расставания с Локи она вдруг почувствовала себя неуютно. Она опасалась, что эта замечательная женщина будет ею недовольна.
Но, вопреки ее ожиданиям, Фригга открыто и искренне улыбнулась, одной рукой крепче перехватив сидевшую у нее на коленях Руну, а вторую протянув Гермионе. И она, не сдержавшись, подошла ближе, оказавшись в теплых материнских объятиях.
— Помнится, я просила тебя называть меня Фриггой, дорогая, — заметила царица, и Гермиона крепко сощурилась, ощутив, как непролитые слезы жгут глаза.
Она вдруг подумала, что, Фригга, возможно, не знала всей правды. Да, Хаймдалл по ее просьбе «присматривал» за ними, но все ли он видел и знал? Все ли передавал своей царице?
— Давайте все-таки поужинаем, — вклинилась Джин Грейнджер с улыбкой.
К приходу гостей она уже накрыла на стол, так что ждать и правда не было смысла. Гермиона сомневалась, что сможет съесть хоть кусочек, но тем не менее заняла свое место между Руной, размещенной во главе стола, и своей матерью.
За ужином Фригга завела с миссис Грейнджер какой-то пространный разговор, Гермиона даже не стала прислушиваться, погрузившись в свои невеселые мысли. Что скажет Фригга, узнав всю правду?
После ужина Лив увела Руну в гостиную, родители Гермионы, бросив на нее ободряющий взгляд, улизнули следом, оставив ее наедине с Фриггой.
В комнате повисла удручающая тишина, и Гермиона впервые за долгое время не находила в себе смелости ее нарушить.
Сейчас Фригга спросит, почему не приехал ее сын, и…. Но, подняв на царицу взгляд, Гермиона вдруг поняла, что та все знает.
— Я… — она сглотнула, прикрыв глаза. — Простите меня, Фригга, я…
— За что ты просишь прощения, дорогая?
— Когда-то вы сказали, что я смогу сделать его счастливым… — с горечью ответила Гермиона. — Я не смогла.
— Я ошиблась, — повинилась Фригга печально. — Но не тогда, когда это сказала. Я ошиблась, когда навязала вас друг другу, заставила жить вместе. Я не учла его строптивый характер — Локи ненавидит, когда им пытаются манипулировать, руководить. Как и все мужчины, впрочем.
— Я тоже наделала немало глупостей, — призналась Гермиона тоскливо. — Но это его нисколько не оправдывает!
— Я и не пытаюсь никого оправдать, дорогая, — вздохнула царица. — Ты поступила так, как сочла нужным, и я не вправе тебя отчитывать. А боль... — Фригга смахнула с щеки Гермионы слезинку, которую та даже и не заметила. — Она пройдет со временем. Время — субстанция волшебная, она лечит не только физические, но и душевные раны, меняет людей и их взгляды на мир. Жаль, что Смерть ей неподвластна…
Говоря это, Фригга становилась все более задумчивой и отстраненной, а последние слова вообще вызвали у Гермионы невольную дрожь.
Но царица быстро вернула прежнее выражение лица.
— Я хотела поговорить о Руне, — перевела Фригга тему. — Думаю, в такой значимый для нее день девочка хочет встретиться со своим отцом…
Гермиона, вздохнув, опустила взгляд. Царица заботилась в первую очередь о собственном сыне, и она могла это понять и принять, к тому же Фригга не давила, давая право выбора.
— Она хочет, — призналась Гермиона. — Только я… еще не решила, как это все устроить.
Ей самой было стыдно от собственной трусости, но по крайней мере сейчас она бы предпочла второй раз сразиться с Волдемортом, чем снова видеть Локи. Гермионе отчаянно не хотелось вновь попасть под его отравляющее душу влияние.
— Я понимаю, — кивнула Фригга, и у Гермионы не было причин полагать, что это не так. — Потому предлагаю тебе принять помощь Лив.
— Лив? — удивилась Гермиона.
Фригга утвердительно кивнула.
— Ей будет только в радость, ты же знаешь, как она любит нашу маленькую принцессу.
Лив всегда сопровождала царицу во время ее визитов на Землю и с удовольствием нянчилась с Руной с самого младенчества, да и Руна с интересом играла со служанкой бабушки.
Вот и сейчас девочка хвасталась Лив, показывая ей игрушки, что ей надарили на день рождения друзья и родные. Гермиона и Фригга, пришедшие в гостиную, смотрели на это с улыбками.
Насчет помощи… Гермиона доверяла Лив в достаточной степени, чтобы отпускать с ней дочь, так что здесь проблем не было. Но, Мерлин, как же тяжело было отправлять малышку так далеко от дома, пусть даже к родному отцу.
К тому же непонятной оставалась еще и техническая сторона вопроса.
— Хаймдалл протянет Радужный мост, — пояснила Фригга вполголоса. Грейнджеры, сидевшие рядом, внимательно прислушивались. — Могу поклясться, что ничего дурного с ней не произойдет. К тому же на первый раз я отправлюсь тоже.
— Радужный мост точно безопасен для нее? — уточнила Гермиона обеспокоенно.
Царица утвердительно кивнула, и Гермионе ничего не оставалось, кроме как согласиться.
— Руна, детка, не хочешь вместе с бабушкой и Лив отправиться к папе? — спросила она, окликнув дочь.
Девочка посмотрела на нее, и от радости, зажегшейся в ее взгляде, стало совестно.
Конечно, она хотела!
— А ты пойдешь с нами, мамочка? — спросила Руна без всякой задней мысли, и Гермиона с трудом удержала на лице ответную улыбку.
— У меня появились срочные дела, дорогая, — пояснила она, и от необходимости лгать она ощутила самую настоящую дурноту. — Так что как-нибудь в другой раз.
Когда Гермиона будет уверена, что встреча эта произойдет без потерь с ее стороны.
Собирались они на удивление быстро, непоседливой Руне не терпелось увидеть отца как можно скорее, так что минут через двадцать вся троица погрузилась в предоставляемый Отделом автомобиль, и водитель увез их на специальную площадку, с которой царица вместе с сопровождающими могла спокойно, не привлекая внимание маглов, отправиться в Асгард.
Грейнджеры порывались остаться, но их отослала сама Гермиона.
— Ничего, идите, — сказала она им. — Кто знает, сколько придется ждать?
— Ты точно не хочешь, чтобы мы побыли с тобой? — в последний раз уточнила Джин, и Гермиона ощутила, как ее скулы свело судорогой в попытке удержать на лице мягкую, вежливую улыбку.
Словно то, что она ушла от мужа, было какой-то смертельной болезнью…
На самом деле больше злило то, что такое поведение окружающих заставляло Гермиону жалеть себя, чего она совершенно не хотела.
Так что родителям пора было возвращаться домой — и так она сегодня провела в обществе времени больше, чем могла бы вынести.
В сотый раз заверив родителей, что все в порядке, Гермиона наконец закрыла за ними дверь, оставшись наедине с самой собой. В доме стало непривычно тихо, и она, пройдя в зал, уселась на диван.
Но почти сразу ее заставил подскочить достаточно громкий стук в дверь. Поспешившую открыть Гермиону одолевали сразу сотни мыслей: что-то случилось с Руной? Вернулись родители? Джинни все же решила навестить подругу?
Но никакие ожидания не оправдались, поскольку за порогом внезапно обнаружился Уолти.
— Здравствуй, — немного скованно улыбнулся он, глянув на Гермиону из-под растрепанной челки, отросшей за последние несколько месяцев больше обычного.
С того самого разговора они больше не виделись, Фоули снова заслали в длительную командировку, так что его даже не было в Британии. Но, видимо, сейчас он вернулся.
— Здравствуй, — кивнула ему Гермиона, изобразив на лице улыбку.
— Поздравляю с рождением дочери, — он протянул ей небольшой, милый букет алых роз.
Гермиона, смутившись, поблагодарила его и пригласила войти.
— А где именинница? — спросил Уолти, и она только сейчас заметила большой бумажный пакет, который он держал в руках.
— В гостях, — пространно ответила Гермиона, чтобы не вдаваться в ненужные подробности.
— Ну тогда я отдам ей подарок в следующий раз, — немного нахмурился он, но уходить не собирался.
После некоторой паузы, которая показалась Гермионе слишком уж неловкой, Фоули продолжил:
— Я хотел поговорить с тобой, Гермиона.
Вдвоем они прошли на кухню, и Гермиона взмахом палочки поставила турку на плиту.
— Говори, — сказала она, повернувшись к нему лицом и сложив руки на груди.
Получилось немного агрессивно, но Гермиона ничего не могла с собой поделать. О чем хотел поговорить Уолти? Уж не о своих ли чувствах? Подобная перспектива пугала ее и вызывала злость, но Гермиона постаралась взять себя в руки и успокоиться.
Фоули смерил ее долгим, внимательным взглядом и только затем заговорил.
— Я слышал, что Смит рассчитывает забрать Руну в Отдел и посадить под надзор.
Внутри Гермионы все оборвалось, совсем не это она ожидала услышать.
— На каком основании? — спросила она, хотя догадывалась, что Уолти мог на это ответить.
Когда Руна только родилась, Гермиону предупредили, что за ней будут тщательнейшим образом наблюдать. Шутка ли — первый асгардец-полукровка за последнюю тысячу лет, ее до сих пор едва ли не ежемесячно обследовали в Отделе, впрочем, пока не замечая ничего сверхъестественного. Да, магически она развивалась намного быстрее, чем ее сверстники, но Гермионе удавалось кое-как контролировать всплески стихийной магии. Правда, за последние месяца полтора случались инциденты, когда Руна начинала сильно капризничать, один из таких произошел на Косой Аллее, но Гермиона искренне надеялась, что почти никто ничего не заметил.
Оказалось, что она ошиблась.
Еще мистер Грей предупреждал Гермиону, что, если Руна выйдет из-под контроля, он будет вынужден максимально изолировать ее от общества. Гермионе тогда пришлось согласиться, но она считала, что Джонатан Грей был человеком чести и, если что-то такое случиться, это на самом деле будет вынужденная мера и только тогда, когда она сама не будет видеть иного выхода.
Смит же легко мог злоупотребить такой договоренностью, используя любой надуманный повод как, например, сейчас. Каждый стихийный магический всплеск даже у земного ребенка был потенциально опасным, но никто не спешил изолировать других детей вплоть до самого Хогвартса. Да, магия Руны проявила себя раньше, чем это обычно происходило с другими, но она и не была обычной.
Гермиона худо-бедно справлялась со всем этим и совершенно не видела смысла в столь кардинальных мерах. Очевидно, что это все подковерные махинации самого Смита.
Злоба вмиг развеяла всякую усталость и уныние, Гермиона сжала ладони в кулаки, прикрыв глаза.
Пусть он только посмеет…
— Гермиона, — позвал Уолти обеспокоенно. — Я постараюсь помочь, чем смогу. Я уже отказался от очередной поездки, в которую меня хотели услать, буду следить за тем, что происходит в отделе…
Фоули говорил и говорил о том, каким образом собирается помочь ей и Руне, а Гермиона, хмыкнув, поджала губы. Для многих его симпатия в ее адрес была достаточно очевидной, именно по этой причине Уолти постарались убрать из Британии, так что вряд ли ему удастся вовремя узнать что-то стоящее.
— Я найду способ, — заверил ее Фоули, когда она высказала ему свои опасения. — Они даже не поймут, что за ними следят.
Не став спорить, Гермиона налила кофе и себе и присела рядом с Уолти за стол.
— Если бы не Фрай, я бы посоветовал вам найти защиту у Мстителей… — вздохнул он после некоторой паузы.
И он тоже все знал. Такое ощущение, что новость о ее разрыве с мужем напечатали все центральные газеты! На самом деле никакого официального объявления сделано не было, для всех интересующихся Лукас Колдсон отбыл по важным делам в Штаты, но, несмотря на это, слухи все равно пошли. Это было неудивительно, та же Фрай, скорее всего, доложила начальству свежие новости.
Да, впрочем, это было не очень-то важно.
Взволновало Гермиону немного другое.
— Скажи, Уолти, — проговорила она, смерив его пристальным, въедливым взглядом, — как ты думаешь, это все могло быть спланированной акцией?
Он поджал губы, задумавшись, и в итоге ответил:
— Сомневаюсь. Я не слишком-то хорошо знал Фрай до всего… этого. Она и прежде вела себя довольно… свободно, так что ее интерес к твоему мужу мог быть ее личной инициативой. К тому же я ничего об этом не слышал, — и добавил, заметив ее скепсис: — Да, знаю, что это не аргумент. Даже если ей не дали прямого указания…
— Ее могли назначить куратором только потому, что знали о ее характере.
Уолти согласно кивнул, подтверждая эту мысль. Но это все равно ничего не меняло.
Если бы Локи не захотел — она не подошла бы к нему и на милю, уж Гермиона знала, каким ее муж мог быть «колючим» и неприступным.
Уловив ее нерадостное настроение, Уолти попытался изобразить на губах улыбку.
— Если тебе понадобится помощь — любая, даже самая маленькая, — обращайся, — проникновенно сказал Фоули, всего на мгновение коснувшись лежащей на столе ладони Гермионы и тут же чуть нервно отдернув руку. Его щеки предательски заалели, и она в очередной раз поразилась тому, насколько он все еще мальчишка — это было в его мимике, жестах, зажатости. Он явно не ощущал себя взрослым, несмотря на свои годы, стеснялся себя и своих поступков, что, правда, не мешало ему всегда поступать так, как то диктует совесть.
— Спасибо, — кивнула Гермиона благодарно. — Уолти, спасибо, но тебе не стоит…
— Ты мой друг, Гермиона, — оборвал он ее, — один из немногих, и я никому не позволю причинить вам вред.
Она не нашлась, что на это ответить, и потому лишь просто кивнула. Почувствовав все нарастающую неловкость, Уолти спешно засобирался домой, и Гермиона не стала его останавливать. Не давали покоя слова, сказанные Локи о том, что Фоули спит и видит себя рядом с ней…
Оставшись наконец одна, Гермиона сначала обосновалась на кухне за очередной кружкой кофе, затем перебралась в гостиную, надеясь отвлечь себя просмотром телевизора, после перекочевала в библиотеку, намереваясь взять что-то для легкого чтения, но после сдалась и стала просто бесцельно бродить по дому. В душе роилось непонятное беспокойство, скорее всего вызванное долгим отсутствием Руны и непростым разговором с Уолти.
Гермиона переживала за дочь и была готова ради ее жизни, ради ее счастья практически на все, и явная угроза в ее адрес сильно беспокоила.
Возможно, Уолти был прав, говоря, что где-нибудь в Америке под покровительством Щ.И.Т.а или Мстителей было надежнее, чем в Британии, но пока Гермиона не собиралась принимать никаких скоропалительных решений.
К подъездной дорожке подрулила хорошо знакомая машина Отдела, закрепленная за Фриггой. Руна вернулась.
Кстати, именно Фригга была еще одной причиной, по которой Гермиона пока не собиралась пороть горячку и сбегать прямиком «в никуда»: если с ее внучкой что-то случится, царица Асгарда не оставит от Отдела камня на камне, и Смит не должен об этом забывать. А если забудет — Гермиона с удовольствием напомнит.
К тому же на ее стороне был и Аврорат с главным аврором в первых рядах…
Но подстраховаться не мешало — следовало в очередной раз перетряхнуть свою «тревожную сумку».
Лив осторожно вышла из машины с уснувшей на руках Руной и аккуратно прошла по скользкой, мокрой от мороси подъездной дорожке. Фригги с ними не было, она либо осталась в машине, либо, что более вероятно, не смогла вырваться из Асгарда для повторного визита. Мысль, что Царица, добившись своего, просто плюнула на нее, Гермиона отмела самым жестким образом.
В четыре руки раздев Руну при помощи магии, Гермиона и Лив спустились вниз.
— Царица просила передать свои извинения, она хотела зайти и сейчас, но срочные дела не терпели отлагательств, — повинилась девушка, скромно потупив взор.
— Жаль, — вздохнула Гермиона, ободряюще улыбнувшись. — Передай ей, что я все понимаю и… спасибо ей, за все.
Улыбнувшись в ответ, Лив кивнула.
— Я передам, миледи…
— Гермиона, — в сотый, если не тысячный раз поправила ее Грейнджер, понимая, что все равно бесполезно.
Ее саму она величала «миледи», Руна же была «принцессой».
Лив, по своему обыкновению, лишь скромно потупилась.
— Как все прошло? — внезапно даже для самой себя спросила Гермиона, хотя половину вечера уговаривала себя, что не хочет ничего знать.
— Принцесса была рада увидеться с отцом, — пожала плечами Лив. — Он показал ей базу, купал ее в бассейне…
Вопрос о Фрай просился на язык, но его-то Гермиона точно не собиралась озвучивать. Да и о том, как там поживает сам Локи — тоже.
Но Лив и не надо было спрашивать.
— Он тоже был рад, очень… Простите мне мою дерзость, миледи, но видно, что ваш муж очень скучал по принцессе.
Кто бы сомневался.
Заметив мрачное выражение лица Гермионы, Лив замялась и быстро засобиралась домой. Самой Гермионе стало отчего-то совестно за такую неловкость.
— Спасибо, что согласилась помочь, — нашлась она, чтобы хоть как-то сгладить момент.
— Не за что, миледи, вы знаете, что ради принцессы я сделаю все.
Лив села в машину, и та, проехав до конца улицы, скрылась в полумраке.
Поднявшись обратно в детскую, Гермиона с тоской посмотрела на сладко спящую дочь, совершенно не зная, как поступить: расстаться с Локи окончательно или дать ему второй шанс?
Злость и обида, снедавшие Гермиону, ратовали за первый вариант, но здравый смысл и любовь к Руне просили не пороть горячку. С одной стороны, если все вернется на круги своя, никому от этого легче не будет. Джинни, бесспорно, была права, говоря, что Руна не станет счастливее, постоянно наблюдая за склоками и вечным недовольством родителей. Это совсем не та атмосфера, в которой Гермиона мечтала растить дочь.
Но, с другой стороны, жить без любимого отца и видеть его изредка по праздникам — тоже будет для маленькой девочки тяжело…
Эти мысли терзали ее весь последний месяц.
Поцеловав Руну в лоб и сморгнув злые слезы, Гермиона ушла к себе, ожидая очередную полубессонную ночь. Весь прогресс, который она замечала за собой последние дни, сошел на нет — опустошение и отчаяние вгрызлись в нее с той же силой, что была в первые дни, а слезы душили, не давая продохнуть.
Следующее утро стало для нее тем еще испытанием на стойкость: проснувшаяся Руна воодушевленно рассказывала, как весело она провела время с бабулей и папой. Слушать ее было почти физически больно, попросить замолчать — жестоко, поэтому Гермиона скованно улыбалась, фальшиво восхищаясь таким интересным приключением дочери.
Хорошо, что та, казалось, ничего не заметила и, позавтракав, умчалась в гостиную играть со своими новыми игрушками.
Когда они с Руной стали собираться на утреннюю прогулку, на пороге возник Фоули. Он поздравил малышку с праздником и присоединился в их недолгой прогулке на детскую площадку.
Так дальше повелось, что Уолти, как преданный рыцарь, снова стал появляться едва ли не каждый день после работы. Он играл с Руной, отвлекал Гермиону разговорами от тяжких раздумий, дарил им всякие мелкие приятные презенты. И называл все это дружбой, хотя самой Грейнджер, почти уверенной, что здесь запрятано нечто большее, было крайне неловкое. Но на все попытки завести об этом разговор Фоули отмахивался или отмалчивался, наверняка зная, чем все это может закончиться.
Гермиона снова погрузилась в рутину обычных будней. Дом-работа-дом. Один выходной она полноценно проводила с дочерью, в воскресенье же малышка в компании Лив отбывала в Америку на целый день, где проводила время с отцом.
Ближе к началу декабря СМИ взорвались новостью: Тони Старк и Стив Роджерс предъявили миру целый выводок своих преемников: Железный Патриот, Сокол, Вижн, Локи, Ртуть и Алая ведьма. Новые Мстители были везде — в новостях, разных ток-шоу, Ртуть даже пару раз засветился в рекламе.
Их атрибутика тут же появилась в магазинах, куда ни глянь, на нее отовсюду смотрел Локи. Из-за этого Гермиона практически перестала смотреть телевизор и читать магловские газеты, но что-то все равно прорывалось сквозь ее барьеры.
Локи, наряду с Ртутью, лидировал по количеству фанатов, особенно среди женской аудитории, и это несмотря на не слишком-то положительный, можно даже сказать мрачный образ темного волшебника.
Мамочки на детской площадке с придыханием обсуждали новых супергероев, довольно часто упоминая загадочного красавца-чародея.
Вообще, Гермиона стала задумываться о том, чтобы сменить место прогулок, потому что на детской площадке, куда она водила дочь, малышня начала играть в Мстителей, разбирая роли. Руна частенько играла с ними, неизменно выбирая образ собственного отца под удивленные взгляды других мам. Гермионе с трудом удавалось уговорить девочку не рассказывать всем вокруг, что вот этот вот супергерой — ее папа и что у нее самой тоже есть суперсилы. Руна расстраивалась, но к словам матери прислушивалась и собой, что удивительно, не светила. Но Гермионе все равно было страшно.
Эта информация просочилась и в магический мир, и сразу же местные журналисты атаковали Гермиону — они с легкостью узнали в новом герое мужа знаменитой Стальной Грейнджер.
В первых числах декабря ей поступило предложение о встрече, от которой она не смогла бы отказаться в принципе. Сэмюэль Смит захотел встретиться на нейтральной территории и обговорить несколько вопросов.
— Вот, миз Грейнджер, ознакомьтесь, — он положил перед ней несколько листов бумаги, заполненных текстом. — Я, конечно, понимаю, что мы должны были передать вам это несколько раньше, до того, как начнется вся эта шумиха…
Он замолчал, а Гермиона окунулась в текст. Перед ней была немного переделанная биография Лукаса Колдсона. На самом деле речь шла о довольно опасной игре — Британское Министерство магии яро протестовало против самой идеи открыть существование магов маглам. В этом плане такая политика скрытности шла вразрез с текущим курсом МКМ, который ратовал за максимальное и безопасное сближение с миром простых людей. И Локи выступал в числе Мстителей именно как представитель Конфедерации, несмотря на то, что его «магическое» происхождение нигде не афишировалось. Мало ли в мире фриков и разных мутантов?
Несмотря на то, что жил Локи в Британии, по документам он считался гражданином Норвегии, так что злившемуся на происходящее министру оставалось только кусать локти.
А Гермионе — готовиться к осаде еще и со стороны Пратчета. Сделать слишком много он не сможет, но по нервам проедется.
К тому же такой поворот был благоприятен для всего британского магического общества и мог помочь ему вернуться в нужное русло более мирных отношений с магловским миром. Главное, чтобы нигде не всплыло никакой «дряни».
Были две самые знатные проблемы в земной биографии самого Локи — Штутгарт и Нью-Йорк, но в первом случае поработали специалисты-обливиаторы еще пару лет назад, а во втором… Мало кто из обывателей, на самом-то деле, знал правду, а те, кто знал, — будут молчать, в этом Гермиона была уверена.
Гермиона продолжала смотреть на эти листы, уже даже не видя текста. Ей отчаянно не хотелось говорить с кем бы то ни было о Локи и том, что между ними происходит, но еще она знала, что покоя ей не дадут. Журналисты из магических изданий будут терзать ее, задавать кучу неуместных вопросов, на которые она не желала давать ответы.
Это было зло, но зло неизбежное.
— Я все поняла, — вздохнула Гермиона, отложив от себя листы.
— Дальнейшее развитие этой истории зависит от вашего решения, — отметил Смит. — Захотите ли вы разойтись с мистером Лафейсоном, или он после всего этого вернется в Лондон…
— Я непременно сообщу, когда мы это решение примем, — холодно бросила Гермиона. — Мне не хочется обсуждать сейчас эту тему.
— Ваше право, — пожал он плечами.
И не стал больше ничего говорить. Ее так и подмывало спросить о Руне, но она осознавала, что это только все испортит. Смиту не надо знать, что она в курсе его планов. Хотя, конечно же, это тоже тот еще секрет. Одно только постоянное присутствие Уолти — такой зыбкий фактор, Гермиона не должна была забывать, что через него Отдел может сливать дезинформацию…
Хоть он не раз говорил, что сам это осознает.
Это начало походить на самую настоящую холодную войну… И наводило на определенные, не самые радужные мысли.
Гермионе таки пришлось дать несколько пространных интервью, но от нее довольно быстро отстали.
Но она все равно ощущала себя тревожно, словно надвигалась какая-то катастрофа. Куда уж хуже, думала Гермиона... Но оказалось, было куда.
От очередной встречи Совета попечителей младшей школы Гермиона заранее не ожидала ничего хорошего. Ничего плохого, впрочем, тоже, так что шла туда она с деловым настроем, морально готовясь к очередному спору о методах и средствах обучения молодых дарований.
— Здравствуй, Гермиона, — обрадованно улыбнулась Милли, будто они были лучшими подругами и не виделись лет сто.
Со всех сторон раздался нестройный хор приветствий, лишь Малфой и Фоксли обошлись кивками.
— Добрый вечер, — сдержанно ответила Гермиона.
— Рада, что ты пришла! — продолжила щебетать Уизли. — Мы тут как раз обсуждали последние магловские новости, все эти супергерои — это что-то... даже представить не могла, что твой муж к ним примкнет. Каково это — быть женой всемирно известного кумира?
Гермиона пожала плечами, ничего не ответив.
— Слушай, не возьмешь для нас автограф? — спросила вдруг Милли и протянула Гермионе газетную вырезку. — А то нигде твоего Лукаса не встретишь, все геройствами занят, наверно.
Подвох ощущался очень остро, потому Гермиона настороженно подвинула к себе лист. Это была первая полоса какой-то магловской светской газетенки, с большим «желтушным» уклоном.
Во всю полосу шла большая фотография Новых Мстителей, явно сделанная профессиональным фотографом на какой-то пресс-конференции. Вся команда стояла на сцене под светом софитов, гордые и такие... геройственные.
В чем подвох Гермиона, поняла сразу, как только скосила взгляд на несколько более мелких фото с подписями. На трех из них была какая-то ерунда, но вот четвертая...
Вечерняя темная улица без каких-либо опознавательных знаков, такая может быть в любом мало-мальски крупном городе, под светом фонаря стояли две фигуры, в одной из них легко опознавался Локи. Он был в кожаной куртке, легком свитере и джинсах, что не очень-то на него походило, но сомнений почти никаких не было — это он. Да и второго человека, прижавшегося к нему в поцелуе, сложно было не опознать по ярким алым волосам...
Гермиона закрыла глаза и отодвинула от себя вырезку, усилием воли заставив себя не думать об увиденном.
— Он пока слишком занят в Штатах, не думаю, что я в ближайшее время смогу взять у него автограф, — ответила Гермиона не дрогнувшим голосом и подняла на Милли спокойный взгляд.
На лице той злорадное предвкушение сменилось легким удивлением.
— Очень жаль, — протянула она с нечитаемым выражением лица, а Гермиона перевела свой взгляд на Фоксли:
— Начнем?
— Да, конечно, — кивнул он как ни в чем не бывало, и они приступили к обсуждению самых актуальных вопросов...
Закончили они почти к десяти, и Гермиона, первой поднявшись, вежливо попрощалась и горделиво прошла на выход. Чем дальше от этого скопища гадюк она находилась, тем слабее становилась ее защита и тем больше накатывало отчаяние. К камину она приблизилась, уже едва передвигая ноги.
Вышагнув в собственной гостиной, Гермиона потеряла равновесие и рухнула на колени.
— Дочка! — взволнованно воскликнула Джин Грейнджер, подбегая к ней, но та уже пришла в себя и вымученно улыбнулась.
— Все хорошо, мама, я просто немного устала.
Миссис Грейнджер явно не поверила, но Гермиона все равно не собиралась принимать помощь.
— Я... пойду спать, ладно, мам? Спасибо, что с Руной посидела. Отправляйся домой.
— Но, Гермиона...
— Пожалуйста, — взмолилась Гермиона.
Она поцеловала мать в лоб и, не оглядываясь, ушла в свою комнату.
Не раздеваясь, Гермиона рухнула на кровать, ожидая слез, которые она сдерживала все это время, но... их не было. Остались лишь только холод и пустота.
И мысли.
То фото она особо и не разглядывала, но помнила каждую деталь.
Фрай. Эта наглая мадам по-прежнему ошивалась в Штатах рядом с Локи, и выпроваживать ее оттуда он не намеревался, хотя ничто не мешало ему сменить куратора.
Почему? Почему все так?
Удивительнее всего для Гермионы было осознание, что она все это время, несмотря на обиду, хранила глубоко в душе надежду, что у них все наладится, но сейчас... нужна ли ей эта надежда?
Если Локи наплевать на нее и какая-то профурсетка ему важнее семьи, то почему она должна и дальше страдать, ожидая непонятно чего?
Раз ему без них так хорошо, раз он так хотел свободы, то может, стоит ему эту свободу дать?

31 октября 2015 года, Нью-Йорк
Локи молча наигрывал какую-то мелодию, сам не вслушиваясь в то, что получалось, предполагая, что это та еще какофония. Впрочем, сделать ему замечание было ровным счетом некому, потому что своими мрачными проигрышами он уже разогнал всю остальную команду и те прятались кто где, ссылаясь на жутко важные дела.
Даже непрошибаемый андроид — и тот где-то прохлаждался, хотя прежде не был замечен за страстью к длительным прогулкам.
За первые пару недель Локи, казалось, прошел все стадии принятия неизбежного. Первые дни он не мог до конца поверить, что Мышка всерьез решила уйти, после — злился на нее и на себя за то, что произошло. Главное, что его волновало на тот момент, — это разлука с дочерью, и невозможность ее видеть вгоняла Локи в отвратительное настроение.
Правда, довольно скоро он справился с этим, напомнив себе, что Мышка не из тех, кто будет науськивать Руну против отца, что бы ни случилось между ними самими. Здесь, скорее, был другой вопрос — каким образом он мог бы встречаться с дочерью, если был, по сути, в очередном заключении.
Он, конечно, осознавал, что было бы намного проще не нагнетать конфликт с Гермионой, а потом просто как-нибудь выторговать у Щ.И.Т.а возвращение в Лондон, но… Локи подумал, что с них двоих хватит. Очевидно же, что из идеи Фригги обеспечить его семьей ничего толком не вышло. Он только мучил Мышку, в этом она была права.
Такому, как он, лучше оставаться одному.
К тому же, глядя на все эти пляски с бубнами, которые устраивал Отдел, Локи искренне верил, что, пока он окончательно не разберется во всех этих интригах, семье лучше держаться от него подальше. За это время он еще больше уверился в том, что что-то происходит, но, тщательно подумав, не мог найти убедительных доводов в пользу того, что охотились лично на него. Что с него мог взять отдел сверх того, что и так уже получил? Знания? Так он предоставлял им их в глобальных масштабах. Опыты над его телом? Из-за почти полного отсутствия магии Локи физически еле отличался от обычного смертного. Попытки влиять на Асгард? Как игры с изгнанным и проклятым принцем помогут им добиться чего-то от могущественного и сильного королевства?..
Хотя… Локи навскидку мог накидать пару-тройку вариантов. Из самого очевидного: разлучить его со всеми, потом подставить под какое-нибудь тяжкое преступление, а затем — стребовать с Асгарда виру. Вроде, «мы приютили вашего принца, а он отплатил нам черной неблагодарностью…». Мало ли что можно сторговать с высшей расы могущественных магов?
И ведь Локи сам неплохо создавал плацдарм для подобного плана.
Но это было не единственное логичное предположение. Ему, в принципе, было не так страшно пострадать самому, но то, что вся эта ситуация могла затронуть Руну…
Локи искренне надеялся, что у руководства Отдела достаточно мозгов, чтобы понимать, что размолвка между ним и Мышкой не заставит Фриггу снять своего покровительства с внучки и, если с малышкой что-то случится, то… Стоило ли говорить, что сам Локи побаивался мать в гневе, а что ждало иномирских ублюдков, если они решат навредить ее близким, он предпочитал не представлять, несмотря на всю свою богатую фантазию.
Тщательно все обдумав, Локи решил пока не торопиться действовать. Что бы ни задумали Отдел в общем и Смит в частности, они могли ощущать, что близки к цели. А ничто так сильно не заставляет расслабиться и начать совершать ошибки, как близость к победе.
После того поцелуя и эпичного появления Мышки Фрай исчезла едва ли не на неделю, но после появилась однажды вечером в его комнате практически как ни в чем не бывало. Но сразу же наткнулась на практически неприкрытый гнев Локи.
— Не хмурься, красавчик, — усмехнулась она, завидев его мрачное лицо. — Тебе не идет.
— Назови хотя бы одну причину, почему я не должен думать, что это все было подставой, — поинтересовался Локи вкрадчиво, склонив голову набок.
— Потому, что ты мне нравишься, — пожала она плечами, как само собой разумеющееся.
— Что не отменяет того, что все это подстроено.
— Разве может джентльмен обвинять леди в подобном? — делано возмутилась Свобода.
— Я не джентльмен, да и ты на леди не очень-то похожа.
— Гад, — оскалилась она, и Локи не выдержал.
В один короткий рывок он преодолел разделявшее их расстояние и схватил ее за горло. Мало того, что она подставила его перед семьей, так еще и продолжала делать вид, что совершенно ничего не произошло.
Локи и не думал, что Фрай испугается, и она оправдала ее ожидания — на его выпад лишь шире улыбнулась.
— Какой злюка, — фыркнула она чуть хрипловато. — Продолжай пытаться напугать меня, но ты все равно ничего не сможешь мне сделать.
— Я могу попросить сменить куратора, — ответил он ей, разжав ладонь.
— Можешь, — согласилась Фрай, потирая ноющую шею. — Но не думаю, что тебе от этого станет легче. Вместо меня пришлют… у них на самом деле три кандидатуры, но все они тебе вряд ли понравятся. Если сейчас ты ощущаешь себя будто пес на цепи, то любой из них испоганит твою жизнь настолько, что ты ощутишь себя закованным в Железную деву*.
(*Железная дева — средневековое орудие пыток в виде саркофага, нашпигованного острыми иглами. Вдруг кто не знает.)
Он окинул ее недовольным взглядом, почти не сомневаясь в правдивости ее слов. Если все на самом деле так, как он подумал, еще удивительно, как Фрай не сменили, как только Гермиона покинула базу. Или они надеются на что-то еще?
— Да ладно тебе страдать, выглядишь жалко, — закатила она глаза. — Сразу бы сказал, что ты верный семьянин, — ничего бы этого не было.
— Ничего бы не было, если бы ты не полезла ко мне.
Самое неприятное — как бы Локи ни отрицал, девчонка-то была права. Он попробовал играть с ними в войну, и первый бой не обошелся без потерь. Ничего, он еще отыграется, только обзаведется кое-каким помощником.
— Пф, ну если только во мне дело, могу сгонять в Лондон, — ответила тем временем Свобода. — Поговорю с этой твоей мадам. Объясню все.
— Не надо, — мрачно бросил Локи, отойдя на шаг.
— Вот и ладушки, — обрадовалась она и сделала попытку снова повиснуть на его шее, но он ловко вывернулся из объятий и, наклонившись, проговорил:
— Да ты прямо из трусов выпрыгиваешь. Выглядишь жалко.
Взгляд Свободы не обещал ему ничего хорошего, впрочем, Локи был уверен, что это так, временное. Позлится и забудет. Такие, как Фрай, слишком толстокожи, чтобы так просто пробить их броню самоуверенности. Был у него уже опыт общения с подобными индивидуумами.
Если Локи так уж нужен Свободе, то она ни за что от него не отступится из-за подобной мелочи.
Сам же он, продолжая исподтишка наблюдать за Фрай, тем временем пытался добиться хотя бы разрешения на выход в свой свободный выходной. Еще ему был нужен свой телефон, но это здесь предоставляли по просьбе — чаще всего не слишком навороченные, но вполне нормальные модели. Так что отправить пару сообщений, в том числе одно конкретно Мышке, он смог.
На ум просилось многое, но Локи, разозлившись на самого себя, лишь только написал жене, что имеет право видеть дочь. Гермиона так за это время и не ответила, и он, злившийся на необходимость ждать, доводил окружающих до нервного срыва своими холодными, едкими комментариями.
Дни своей унылостью походили один на другой, и еще больше раздражало, что из-за необходимости сидеть здесь в четырех стенах он даже не мог купить Руне тот подарок, который она действительно заслуживает. У Локи была пара идей, но все они требовали свободного допуска к магазинам…
— …И если любишь — отпусти, — негромко запел он приевшуюся песню. Порой Ртуть слишком громко слушал музыку, что она доставала всех. А конкретно эта неплохо подходила под настроение. — Не обернувшись убеги. В моей душе совсем черно, все, что там есть, — идет на дно. Оставь меня моей судьбе, я буду сам тонуть во мгле. С тобой я быть не заслужил… Улыбку мне пришлось отдать, и если я смогу найти — мне лучше и не знать…
(*авторский перевод песни группы «Slipknot» — Snuff.)
Изогнув губы в опустошенной усмешке, Локи продолжал бездумно перебирать струны.
От неприятных мыслей его отвлек заглянувший в общую комнату Старк.
— Все бренчишь, — хмыкнул он. — Выглядишь как сопливая малолетка.
— Ну, хотя бы не как престарелый рок-фанат, — парировал Локи с нечитаемым выражением лица, продолжая лениво терзать струны. — Ты так просто или по мне соскучился?
Последнее время только редкие перепалки с Тони Старком привносили в скучные будни хоть какое-то разнообразие.
— Тут к тебе подпольный посетитель, — сказал Старк. — Согласился провести его только после его клятвенного заверения, что он пришел к тебе не с добром.
Локи потребовалась секунда, чтобы понять, кто это вообще мог быть. Впрочем, этой секунды хватило и Гарри Поттеру, чтобы аккуратно сдвинуть с прохода своего провожатого и решительно зайти внутрь. Он сделал несколько широких шагов по направлению к Локи, и взгляд его не предвещал асгардцу ничего хорошего.
Преодолев разделявшее их расстояние, Поттер, недолго думая, заехал ему по лицу кулаком и был практически сразу остановлен возгласом Старка:
— Эй, только не портите мебель! Для этого есть тренировочный зал.
— Не думаю, что он мне понадобится, — холодно заметил Поттер и смерил Локи пристальным взглядом: — Поговорим?
Тот в ответ лишь усмехнулся, откладывая гитару и поднимаясь.
— Занятный у тебя способ вести диалог, Поттер, — Локи тронул разбитую губу, отчего на пальцах осталась кровь. — Пошли.
Он кивнул на дверь своей комнаты и первый двинулся в ее сторону.
— Удивлен, что ты не празднуешь Хэллоуин с семьей, — бросил Локи через плечо.
— Не самый мой любимый праздник, — отозвался Поттер из-за его спины.
У Локи от его въедливого и недовольного взгляда по спине поползли мурашки. Он никогда не позволял себе недооценивать штатного героя всей Магической Британии, так что примерно представлял, что его сейчас ждет. На самом деле, Локи ожидал этой встречи, он знал, что она просто не может не произойти.
Оставалось только принять «бой» со всей доступной Локи честью.
— Я получил твое сообщение, — сказал Поттер, закрыв за собой дверь и в дополнение накинув сверху запирающее и несколько заглушек — чтобы наверняка.
— Я заметил, — скривился Локи, пошевелив челюстью из стороны в сторону. Та неприятно ныла, но перелома вроде не было. Очевидно, Поттер сдерживался, хотя сам Локи бы на его месте не отказал себе в удовольствии. — Думал, что ты его проигнорируешь.
— Слишком уж высок был соблазн приехать и надавать тебе по роже за то, как ты обошелся с Гермионой. Не смог устоять, — губ Поттера коснулась призрачная улыбка, которая тут же сменилась льдом отчуждения. — Ты писал, что Гермионе и Руне грозит опасность…
Вздохнув, Локи вкратце описал собеседнику события последних месяцев.
— Все, что сейчас происходит, — не случайно, — закончил он. — Эта Свобода повисла на мне ровно в тот момент, когда зашла Мышка. Это само по себе подозрительно, и это я еще не говорю о том, что все эти пляски с бубнами вокруг нас не могут не беспокоить.
— Именно поэтому ты решил оставить Гермиону одну, в раздрае и без защиты… — Поттер, скрестив руки на груди, недовольно сжал губы.
— Она никогда не будет одна, мать не допустит… — заметил Локи, но собеседник даже не дал ему закончить.
— Твоя мать находится в мордредовом космосе за миллиарды световых лет от нас, так что я не стал бы бросаться такими громкими словами.
— Не забывай о возможностях Радужного моста, — парировал он. — И ты недооцениваешь царицу Асгарда. Она сделает все ради тех, кто ей дорог.
— Я бы лучше посмотрел, как это «все» сделаешь ты.
Эти слова неожиданно больно кольнули Локи где-то глубоко внутри.
— Я и так делаю все, что могу, — попытался он убедить, в первую очередь, самого себя.
Он буквально ожидал, что Поттер скажет: «Этого все равно недостаточно», но тот промолчал, продолжая смотреть на Локи с непонятной смесью чувств.
— Ладно, — выдохнул он, сняв очки и сжав пальцами переносицу. — Что ты хочешь лично от меня?
— Я знаю, у тебя есть связи. Присмотри за Смитом, наверняка у него где-то припрятано грязное белье. Нужна возможность на него надавить, а лучше — сместить.
Поттер снова посмотрел на него, на этот раз удивленно.
— Ты предлагаешь мне шпионить за начальником самого секретного отдела Министерства Магии Британии?
— Боишься запачкать руки?
— Я главный аврор, так что лучше даже не заикайся о чистоте моих рук, — процедил он. — И не пытайся поймать меня на слабо, мне не двадцать, чтобы покупаться на такие дешевые фокусы.
— Даже и не думал на чем-то тебя ловить, — заверил его Локи, привычно усмехнувшись. Нет, конечно же, он не считал Поттера таким уж дураком. — Но ты должен понимать, что у меня нет возможности заняться этим лично, тем более отсюда. Непонятно, кто на самом деле является целью Отдела — я или Руна, так что я хотя бы смогу разобраться, нужно ли им что-то от меня, но разорваться надвое физически не могу.
— Почему ты не сказал обо всем Гермионе? — спросил Поттер, и Локи скривился. Слишком уж скользкой была тема. — Она бы сама неплохо подстраховалась.
Он выдохнул, пытаясь сформулировать собственные мысли по этому поводу. Идея посвящать во все Мышку ему отчаянно не нравилась, Локи с самого начала даже не рассматривал ее.
— Она в фокусе их внимания, и меньшее, чего я хочу, — подвергать их обеих еще большей опасности. К тому же Мышка — далеко не актриса и долго играть роль не смогла бы при всем желании. А так — все совершенно натурально.
— Ты подумал, что вас всех ждет потом?
— «Потом» может и не быть…
Фраза, брошенная мрачным, холодным тоном, заставила Поттера задуматься.
— Я все же считаю, что стоит рассказать обо всем Гермионе и… — произнес Поттер, что-то для себя решив, но Локи уверенно произнес:
— Нет.
— Ты слишком плохо ее знаешь, Локи, она…
Упрямство Поттера раздражало, Локи повысил голос, хлопнув по столу:
— Нет! Не заставляй меня жалеть, что я обратился к тебе…
Взгляд собеседника из мало что выражающего стал отчетливо жалостливым, заставляя глубже загонять вспыхнувший гнев.
— Локи, что ты творишь, а?
— Им обеим лучше держаться от меня подальше, — ответил Локи, не глядя на собеседника. — Я отравляю все, чего касаюсь…
— Так учись этого не делать! — запальчиво воскликнул Поттер. — Я вырос без родителей, провел детство с родственниками, что ненавидели меня все мое детство, в чулане под лестницей, думая, что лишь ненормальный урод, который никому не нужен. Учиться доверять, ценить и защищать — сложно, по себе скажу, но ведь ты сам даже не пытался?..
Гнетущее молчание было ему ответом. Не совсем такого Локи ожидал от их разговора, но обдумывать все это сейчас он не собирался.
— Я не буду ничего рассказывать Гермионе, — сдался Поттер, не дождавшись реакции. — Пока. Как только я найду хоть что-то — я во всем ей признаюсь.
Это было лучшее, на что Локи мог надеяться.
— Ладно, — согласился он.
— Что ты будешь делать с этой Фрай? Я знаю о ней слишком мало, чтобы хоть что-то понимать.
Отвечать не хотелось хотя бы потому, что Локи сам до конца не был доволен своим решением. Обман и манипуляции — то, чем он жил многие сотни лет, но он не помнил, чтобы раньше он был настолько не уверен в своем плане.
Просто потому, что предполагал, что результат всего этого мог оказаться несопоставим с ценой…
— После того раза она держит дистанцию, но я вижу, что она медленно подбирается ко мне, ища повод начать общение. Ее интерес — неподдельный, но не могу гарантировать, что это не было задумано изначально.
Найти агента, что заинтересуется им как мужчиной и найдет в себе наглости влезть в чужие семейные отношения? Что может быть проще?
— Ты хоть понимаешь, сколько боли приносит Гермионе одна мысль, что Фрай все еще здесь? Отошли ее, от этого ничего не поменяется.
— Никто этого не может гарантировать. Если Отдел планировал внедрить ее ко мне, кто знает, что произойдет, если они хотя бы допустят мысль, что дело провалено. Форсировать события — не в наших интересах.
— И как далеко ты готов зайти, подыгрывая им?
Если бы Локи сам это знал.
Поттер явно желал заехать ему по лицу еще раз, но все же воздержался. Зато его тон в дальнейшем стал заметно прохладнее, Локи даже и не предполагал, что было куда.
— Если что выясню — постараюсь передать.
Он хотел было еще что-то сказать, но, вздохнув, запахнулся в свое короткое темно-серое пальто и вышел, оставив Локи на растерзание не самых светлых чувств. Выползать из своей раковины сегодня не хотелось, кроме того, все тренировки на сегодня были закончены, так что он имел полное право остаться в своей комнате.
Правда, долго рефлексировать Локи не дали, ближе к вечеру к нему заглянул Роджерс.
— Живой? — поинтересовался тот с легкой полуулыбкой, вопросительно изогнув бровь.
— Если я скажу, что нет, это что-то изменит? — в тон ему спросил Локи. — Не бережете вы свой кадровый состав, капитан. Посетитель мог смертельно меня ранить, и я бы за эти два часа давно истек кровью…
— Не драматизируй, — отмахнулся Роджерс, и это сказало Локи об очень многом.
— Хм, давно предполагал, что вы следите за мной и здесь… — он в очередной раз с интересом оглядел комнату, по привычке отмечая предполагаемое расположение камер и датчиков. — Так чего хотел?
— К тебе опять гости.
— Боюсь, новых встреч мое лицо сегодня больше не выдержит.
— Не переживай, думаю, в этот раз все обойдется, — пообещал Кэп, что заставило Локи напрячься еще сильнее.
И зря, потому что в общей комнате его ждали те, кого он меньше всего ожидал увидеть.
— Папа! — радостно воскликнула Руна и бросилась к отцу в объятия.
От захлестнувших его чувств он едва не задохнулся. По дочери Локи безумно соскучился, и держать ее сейчас в своих руках — дорогого стоило.
На диване, царственно разместившись на самом краешке, сидела Фригга, поднявшаяся при виде сына. Никого не стесняясь, она подошла ближе и… обняла его вместе с внучкой, хотя он искренне думал, что получит от нее в лучшем случае пощечину. Слишком уж сильно она ценила Мышку и при многих конфликтах была ближе к ее стороне.
— Здравствуй, сын, — улыбнувшись, сказала царица, и Локи не смог сдержать ответной улыбки.
— Меня бабуля привела, — затараторила восхищенная Руна. — Папа, она покатала меня на самой настоящей радуге, представляешь?
— Представляю, — улыбнулся он, зарывшись лицом в темные кудри малышки.
Горло снова сдавило, и Локи крепко зажмурился — ему тоже вдруг стало совершенно все равно на собравшихся вокруг Мстителей. Да и вообще на все.
Отступив на шаг, Фригга обернулась к остальным собравшимся и вежливо поинтересовалась:
— Что ж, надеюсь, молодые люди соблаговолят показать мне место, где последние месяцы живет мой сын?
Первым отмер Роджерс, слегка склонив голову.
— Всенепременно, мадам, — ответил он, сделав приглашающий жест в сторону выхода. — прошу.
Уилсон и Роудс ушли за ними, Вижн и близнецы остались, и только сейчас Локи обнаружил, что в помещении находится еще и служанка матери Лив.
— Крутая у тебя матушка, — восхищенно присвистнул Пьетро, Ванда явно была с ним согласна.
Ничего удивительного в том, что близнецы Максимофф так впечатлились — как измененные Камнем Разума, они наверняка могли хоть немного, но ощущать магию в особо сильных людях и артефактах.
— Она очень крутая! Когда я вырасту, то стану царицей Асгарда, прямо как она! — заявила Руна, гордо вздернув нос.
Локи ухмыльнулся, представив возможную реакцию Одина на такие слова внучки. Мало того, что Руна — наполовину смертна, в ней течет и его, Локи, кровь. Кровь ледяных великанов. И даже тот самый ритуал этого особо не изменил.
И пусть это — лишь наивные детские мечты (слишком уж созвучные с его собственными мечтаниями), и они со временем наверняка забудутся, сменившись чем-то более приземленным, за дочь было по-настоящему обидно. Как бы она ни старалась, трона Асгарда ей не видать.
— Ты — моя маленькая принцесса, — Локи поцеловал дочь в макушку. — С днем рождения тебя. Чем бы ты хотела заняться?
В глубине ее глаз загорелся азарт.
— Тут есть бассейн! — проговорила Руна громким шепотом, словно это был самый большой на свете секрет. — Хочу купаться!
— Как прикажет моя леди, — Локи насмешливо склонил голову и понес малышку к себе — сперва надо было взять полотенца. — Ты можешь быть свободна, — бросил он шагнувшей следом Лив. Отдохни.
— Как прикажете, мой принц, — она присела в низком поклоне и осталась на месте.
На Локи пахнуло ностальгией. Из всех, кого Локи встречал за последние три года, только эта девушка хоть как-то напоминала ему о его прошлом величии. «Принц»… Ничтожество в изгнании.
В бассейне Локи и Руна провели едва ли не весь оставшийся вечер, время уже близилось к девяти, и малышку пора было отправлять домой. Ее сытно накормили в столовой, провели по всей базе, так что волей-неволей Локи пришлось прощаться с Руной.
Они несколько минут молча обнимались, и он, все еще терзаемый неприятным чувством вины, печально сказал дочери:
— Прости, малышка, я был так занят, что не смог приготовить тебе подходящий подарок.
— Ты — мой подарок, — ответила она, улыбнувшись, и уткнулась лицом ему в плечо. — Папа, ты скоро вернешься домой?
— Не знаю, — ответил Локи честно.
Он понимал, что Гермиона вряд ли объясняла что-либо ребенку, Руна для этого была слишком мала, но и тешить ее пустыми обещаниями тоже не хотелось. Вернется ли он вообще когда-нибудь?
Ему нечего там делать.
Лив забрала усиленно трущую глаза Руну, и Радужный мост унес их прямо с внутреннего двора базы. Фригга же осталась с Локи.
— Я все еще надеюсь, что ты покажешь мне местные красоты, — улыбнулась царица, протянув сыну свою ладонь.
Он, на секунду сжав ее в своих пальцах, положил руку матери себе на сгиб локтя. Вдвоем они двинулись по широкой пустой дороге вокруг базы. Обычно по ней по утрам гоняли личный состав базы на пробежке, а иногда заодно и самих Мстителей.
Фригга молчала, не спеша начинать разговор, и Локи не хотел ее торопить.
— Если честно, я думал, что ты сразу начнешь ругаться… — признался он, когда не дождался ни слова.
— Я не хочу лезть в вашу жизнь, сын, — печально выдохнула Фригга. — Однажды я рискнула — но сделала только хуже… Но что ты теперь намерен делать? Неужели оставишь все как есть?
Хороший вопрос.
— Я здесь, что я еще могу предпринять? Да и стоит ли? Пусть этот мальчишка Фоули действует, Мышке с ним будет лучше. Он будет таскаться за ней по пятам и целовать землю, по которой она ходит…
— Это ты так решил? — вкрадчиво уточнила Фригга. — Локи-Локи… — вздохнула она. — Судьбы других — не игра, и ты не кукловод, чтобы руководить остальными, как марионетками. Ты великодушно отдаешь ее… да, тот мальчик добр и мил, но… Ты спросил у нее, нужно ли ей это? Будет ли она от этого счастлива? Будешь ли ты от этого счастлив?
Самое неприятное, что на последний вопрос Локи и сам не знал ответа.
— Я не принуждаю ее бросаться к кому-либо в объятия, — бросил он чуть раздраженнее, чем следовало. Эти проникновенные разговоры уже начинали его злить. — Но если она захочет — пусть, мне все равно.
Не став его разубеждать, Фригга поцеловала его в лоб и отправилась домой.
А Локи вернулся к размышлениям о дочери. Необъяснимым чудом царице удалось договориться с руководством базы, что Руна вместе со своей «няней» будет навещать отца каждое воскресенье, когда у Локи будет выходной, но ему самому очень не нравилась идея на целый день запирать дочь на базе, полной психованных военных.
Ему в очередной раз пришлось просить содействия у Роджерса — у того было больше всего контактов в высших кругах организации.
— Поговори с ними снова или дай это сделать мне, — попросил он у капитана на следующей же неделе. — Возможно, они согласятся, если не ради меня, то хотя бы ради ребенка…
— Выглядит так, будто ты пытаешься манипулировать ее именем в своих корыстных целях…
— Я пытаюсь поступать как отец, который обречен видеть своего ребенка лишь раз в неделю под прицелами камер наблюдения в замкнутом пространстве секретной военной базы, на которой, по сути, вообще ребенку не место.
— Хорошо, я постараюсь, — пообещал Капитан, и это уже было что-то.
Оставался один вопрос, который требовалось решить: что делать с Фрай.
Подпускать ее к Руне не хотелось, но и держать ее совсем в отдалении не было никакой особой возможности.

Свобода продолжала кружить около Локи, но эти «круги» подозрительно походили на все более сужающуюся спираль. При этом она умудрялась ходить по тонкой грани между откровенным и подозрительно выглядящим преследованием и отталкивающим сарказмом. Фрай даже (почему-то только сейчас) попыталась договориться с руководством базы о свободном выходном для Локи под свою ответственность, но получила логичный отказ — за все это время она не заслужила здесь особого доверия.
Как и сам Локи.
Впрочем, конкретно это он мог исправить, хоть прежде и не хотел. Если раньше Локи мог вернуться в Лондон и снова утонуть в том тошнотворном болоте скучных будней, то сейчас у него не было и этого. Сейчас, когда пути назад не осталось, надо было двигаться вперед, пробиваться. Но, Суртур, как же это было сложно.
Казалось, за эти несколько лет Локи настолько «закостенел», потерял сноровку, что сейчас возвращаться к себе прежнему порой казалось непосильной задачей.
Сперва он начал более активно проявлять себя на тренировках. Близнецы, с которыми Локи чаще всего ставили в пару, были совсем неглупы, Ванде не хватало уверенности в себе и опыта, а Пьетро — какой-никакой самодисциплины. Оболтус тренировался спустя рукава, больше наслаждаясь собственной исключительностью и той свободой, что ему предоставляли — все воскресенье от рассвета и почти до рассвета Максимофф пропадал в городе.
Локи упорно убеждал себя, что ему не завидно.
Ванда была более сдержанной в прогулках. Она предпочитала почти все свое свободное время посвящать тренировкам, за эти месяцы она неплохо прокачалась в боевой магии, но, на взгляд Локи и самой Ведьмы, этого было недостаточно. Он иногда натыкался на нее в тренировочном зале и заставал сами тренировки, занималась девчонка бессистемно, перескакивая с идеи на идею. Иногда в ее действиях проглядывали основы какой-то неизвестной школы, иногда Локи замечал собственные интересные фишки в ее нелепом исполнении…
От вида того, как она старается, самому Локи порой становилось совестно — у него была пара идей, как можно было бы использовать силу Ванды, и если бы не его принципиальное желание не быть использованным…
Он понимал, что Щ.И.Т.у именно это от него и нужно, но если раньше Локи не спешил идти у них на поводу, то теперь… Что ему вообще терять? Последние крохи самоуважения?
— Ты загоняешь свою силу в слишком узкие рамки, — не выдержал Локи к концу недели. Он в очередной раз «застукал» Ванду на тренировке — она пыталась увеличить силу собственных энергетических шаров.
— Что тебе нужно? — спросила она чуть резковато. Она знала, что Локи прежде отказался ее тренировать, и наверняка была на него обижена. За последний месяц она не перемолвилась с ним и десятком фраз, и Локи не мог ее в этом винить. Он бы тоже обиделся.
Вот как бы все объяснить — даже не ей, хотя бы себе самому? Со стороны, наверно, выглядело глупо: он хотел свободы, хотел, чтобы его опустили, но при этом практически не желал ничего делать, ведя с руководством негласную партизанскую войну. И ведь Мышка ему об этом говорила.
Дело скорее было в нежелании Локи прогибаться конкретно под Мстителей. Он ведь работал с Отделом, совершенно не манкируя обговоренными с ними обязанностями, так что проблема была не в этом. Локи ожидал, что, не добившись от него активного желания работать, Щ.И.Т., убедившись в его безобидности, вернет его в Лондон на более лояльных условиях.
Но со временем становилось очевидным, что так просто ему не отделаться. Да и самому Локи больше некуда возвращаться.
— Я просто хочу помочь, — пожал он плечами под пытливым взглядом Ведьмы. Она утерла влажным рукавом бордовой толстовки льющий со лба пот и недовольно поджала губы. — Все же от ваших успехов напрямую будет зависеть моя жизнь.
— Неужели ты это понял только сейчас? — уточнила она не без издевки, на что Локи ответил усмешкой.
— До последнего надеялся от всего этого откосить, — пояснил он. — В конце концов, я семейный человек, не хотелось рисковать собственной жизнью.
Ее скептический взгляд сказал о многом — она не поверила ни слову из его уст. А еще она умела читать мысли, и пусть сейчас для Ванды чтение чужих мыслей было табу, этому все равно не стоило доверять со стопроцентной гарантией.
— Я правда могу помочь, — Локи стер чуть дурашливую ухмылку со своего лица, постаравшись придать ему как можно более добродушный вид.
— И как же? — фыркнула она, но Локи был готов простить этот тон — это практически приглашение.
И ведь он на самом деле хотел девчонке помочь. Даже тогда, когда отказывался, он жалел, что приходится так поступать: молодые хорошие ребята не должны были гибнуть слишком рано просто потому, что кому-то захотелось использовать их способности в своих корыстных целях.
Несмотря на сарказм, слушателем Ванда была благодарным.
— Как я уже говорил, ты загоняешь свои силы в слишком узкие рамки. Ты используешь только разрушительную часть магии — это то же самое, что надеть костюм Старка и просто ходить в нем пешком по полю боя и раскидывать всех голыми кулаками, — объяснял Локи, уводя девушку обратно в общие комнаты.
— Я не собираюсь использовать ментальные атаки, — нахмурилась Ванда.
— Я не об этом.
— Ладно, — выдохнула она. — Так когда же ты хочешь начать тренировки?
— Прямо сейчас, — Локи расплылся в хищной усмешке.
Они как раз достигли гостиной. Локи, бегло осмотревшись, подошел к журнальному столику перед диваном и взял в руки стоявшую там кружку с солисткой группы «Eurythmics».
— Что ты… — начала было Ванда, но когда кружка выскользнула у Локи из рук и, упав на пол, разлетелась на мелкие осколки, она воскликнула: — Что ты творишь! Это любимая кружка Пьетро!
— Почини, — махнул Локи рукой.
— Что?
— Почини.
— Но я…
— Ты можешь, — произнес он убежденно. — Сила Камня Разума — это больше, чем ментальные атаки, больше, чем сгустки энергии, которые ты бросаешь. Высшая постоянная трансфигурация — безвозвратное изменение материи по собственному желанию. Создавать вещи из воздуха, манипулировать реальностью — вот что тебе подвластно.
По Ванде было видно, что она хотела верить его словам, но отчего-то не решалась. Она нахмурилась, рассматривая лежащие на полу осколки, и неуверенно протянула руку. На кончиках ее пальцев возник живой бордовый туман, и осколки зашевелились, медленно сползаясь друг к другу.
— Ты пытаешься собрать ее при помощи телекинеза, как если бы собирала и клеила ее своими собственными руками, — укоризненно заметил Локи, и Ванда смутилась и даже слегка разозлилась. — Представь ее целой. Вообрази.
Она бросила на Локи еще более неуверенный взгляд, поджала губы и вновь протянула руку. На этот раз осколки шевельнулись, но остались лежать на тех же самых местах.
— Если не получится, я скажу твоему брату, что это ты ее разбила, — усмехнулся Локи, и Ванда вспыхнула от злости.
Казалось, она думала, что это такая шутка, и Локи не мог ее в этом винить. Но, надо было отдать ведьме должное, рук она не опустила, и на этот раз остатки кружки взмыли в воздух, и через секунду та стояла на столе совершенно целая.
— Я же говорил, — лицо Локи расплылось в хитрой усмешке, и Ванда позволила ответить себе неуверенной полуулыбкой, которая тут же исчезла, когда Локи вновь столкнул кружку со стола.
— И еще раз!
В тот раз его не убили только чудом. Но со временем Ванда подстроилась под особую манеру «преподавания» Локи и стала схватывать новые фишки практически на лету.
Что радовало самого Локи — это наставничество на самом деле не сильно его напрягало. Раз в несколько дней он подкидывал Ведьме новые задачки, решение которых ей приходилось искать самостоятельно.
О чем он и помыслить не мог, так это о том, что такое его рвение быстро оценит руководство Щ.И.Т.а — Роджерс через неделю сообщил ему, что они начали всерьез обсуждать возможность «условно-досрочного» для Локи. Так что, возможно, уже скоро он будет практически свободен.
Правда, это туманное «скоро» все равно не очень-то радовало — обсуждение могло занять недели, если не месяцы, и одна эта мысль навевала тоску. Но это уже было хотя бы что-то.
А пока Локи как можно сильнее старался себя хоть чем-то занять: тренировки, работа с Вандой и Пьетро (которого тоже пришлось взять «под крыло»), воскресные прогулки с Руной, собственные эксперименты на тему подарка для нее…
Сама Руна все больше обосновывалась на базе. Комната Локи полнилась игрушками: как теми, что приносила девочка из дома (Локи даже в одной из стопок книг видел фотоальбом), так и теми, которыми ее щедро одаривали другие «местные жители». Девочку постоянно одаривала Романова, почти каждый визит Руны уделявшая ей не менее получаса для разных «девчачьих разговоров», пару каких-то безделушек подарил Капитан, Ванда передала несколько интересных книг со сказками, Пьетро ничего не дарил, но порой катал малышку по коридорам базы на своих плечах. Даже Старк в связи с прошедшим днем рождения презентовал ей маленький дрон на дистанционном управлении — стоило видеть его лицо, когда он понял, что Руна может управлять игрушкой без всякого пульта одной своей магией, пусть и всего несколько секунд…
Самому Локи с трудом удавалось держать Руну в некотором отдалении от Свободы. Но той, на первый взгляд, и не нужно было это общение. Фрай провожала ее и сопровождавшую ее Лив нечитаемым взглядом и разговаривать сверх необходимого не спешила. Но что-то в этих ее взглядах Локи отчаянно не нравилось…
Ему вообще не нравилось очень многое относительно Свободы. Он не мог до конца охарактеризовать все то, что вертолось у него в голове при взгляде на нее, словно…
Мысли крутились на языке, но исчезали, стоило только о них подумать. Одно он мог сказать точно — за это время Фрай стала открываться перед ним совсем с другой стороны. В своих активных поползновениях она слегка сбавила обороты, не перестала казаться взбалмошной и беспринципной, но с каждым разговором позволяла заглянуть глубже внутрь себя.
Иногда Свобода рассказывала что-то о себе. Так, однажды, когда Локи поинтересовался, как ее не раздражают настороженные и полупрезрительные взгляды, которые на нее бросали люди на базе, Фрай просто пожала плечами.
— Я привыкла, — ответила она. — Меня всю жизнь презирали за то, кто я и откуда. Дети дразнили, взрослые смотрели с пренебрежением, отец… — Свобода замялась, а Локи не мог не думать, насколько это ему напоминает его собственную юность. Только он еще и не знал причин подобного отношения. — Отец же видел во мне только безмозглую племенную кобылу. Он мечтал максимально выгодно выдать меня замуж, но я знала, что ждет меня в браке — участь хуже бесправной рабыни, которой только и место, что в ногах у своего хозяина. Я много всего наворотила, чтобы сорвать его планы, — она хищно улыбнулась, но в глазах ее было пусто. — Нет ничего более отвратительного, чем быть там, где тебе не место…
О, как прекрасно Локи ее понимал. Он сам столько лет был не к месту при дворе. Всеми презираемый принц… Фрай же, видимо, совсем погрузилась в себя и свои невеселые мысли. Она бездумно теребила висевшее на шее ожерелье — как почти всегда, когда речь заходила о ее прошлом.
— Мой отец — жестокий, жадный до власти человек, — продолжила она потухшим голосом, — и я искренне надеюсь, что здесь он до меня не дотянется.
— Я полагал, Отдел защищает своих работников от посягательств извне?
— От моего отца не спасет никакой Отдел. Если он захочет — найдет меня и на другом конце вселенной…
На это Локи лишь задумчиво хмыкнул. Да, он сам легко мог бы назвать несколько таких «отцов года» — половина Асгарда их, если честно. Детей там любили и ценили, но вместе с этим мужчины редко уделяли своим отпрыскам так уж много внимания. А уж когда уделяли…
Из самых интересных представителей этого вида Локи бы назвал, конечно же, Одина, его хорошего друга Ньерда, да и Вольштагг как отец был так себе…
Эти размышления заставили его горько усмехнуться — сам-то он чем был лучше?
И таких разговоров было много. Не думать них Локи не мог, и было странно — он ощущал, что она не пыталась ему понравиться насильно, не пыталась казаться лучше, чем есть. Свобода была естественной в собственной дикости и необузданности, и это было по меньшей мере непривычно. Мышка на ее фоне казалась чопорной и излишне сдержанной, но ведь в этом и был плюс — ее было так интересно раз от раза выводить из зоны комфорта. Фрай же неплохо выходила из нее сама и умудрялась выдернуть оттуда Локи. И нельзя сказать, что ему это сильно нравилось…
Ноябрь перевалил за середину, когда рутину базы всколыхнула новость — у Мстителей появилось первое по-настоящему серьезное задание.
— Его зовут Брок Рамлоу, — начал Роджерс, когда вся их группа была в сборе в командном центре базы. Присутствовал и Старк, который сейчас, по сути, в команде и не состоял.
На экране горели две фотографии — одна из личного дела, на которой был мужчина средних лет с заросшим щетиной лицом и короткой военной стрижкой. На второй, очевидно, он же, но на верхнюю часть его тела был надет экзоскелет, больше похожий на броню с крестом на груди, лицо же было закрыто железной выбеленной маской.
— В настоящее время он также известен как Кроссбоунс, — продолжал тем временем капитан. — Агент Гидры в рядах Щ.И.Т.а, он был раскрыт во время событий двухлетней давности, едва не погиб, на долгое время исчез и сейчас вернулся вновь.
Вторая фотография на экране вышла на передний план, увеличившись раза в два. Рядом в небольшом окошке возникло видео с какого-то склада, на котором этот человек в броне поливает все огнем из огнемета.
Как рассказал Кэп, Кроссбоунс не был простым солдатом: опытный и обученный оперативник, он мог в открытой схватке заставить попотеть даже генномодифицированного Роджерса, а это на самом деле немало значило.
— Не так давно он собрал вокруг себя свою прежнюю команду — на счету его группировки кражи оружия, новейшей техники, терроризм…
— …использование уродской экипировки, — добавил Локи, заслужив недовольный взгляд Роджерса. Сбоку хмыкнул Ртуть.
— У нас нет информации о том, что конкретно задумал Рамлоу, но зато мы определили предполагаемое месторасположение его базы.
План Капитана был прост — силами Новых Мстителей накрыть базу, когда Кроссбоунс будет там.
— Помощь не нужна? — уточнил Старк, когда обсуждение плана подошло к концу.
— Для человека, взявшего длительный отпуск, ты слишком много лезешь в самое пекло, Старк… — заметил Локи.
— Ну не могу же я оставить этих детишек тебе на растерзание? — ответил с усмешкой тот.
Вопрос Старка заставил Роджерса всерьез поразмыслить.
— Думаю, лезть на рожон не обязательно, но быть поблизости в качестве подстраховки…
Так и было решено. Команду погрузили на квинджет и отправили в Южную Америку, где, по данным Щ.И.Т.а, базировался Кроссбоунс.
— Будьте осторожны с Рамлоу, он хитер и жесток, — напомнил Капитан перед самой высадкой где-то в Чили. — Не отделяйтесь от своей группы, — суровый взгляд в сторону Пьетро, — не вступайте с ним в бой один на один. При возникновении трудностей тут же сообщайте. Всем все понятно?
Слушатели утвердительно закивали.
— Вопросы есть? — уточнил Роджерс.
Локи обвел взглядом остальную команду и недовольно нахмурился. Чрезмерно взвинченные, Мстители напряженно ждали старта. Даже Уилсону и Роудсу явно было не по себе, хотя первый еще и заметно хорохорился, что уж говорить про близнецов. Один только Вижн был предельно спокоен, но у него была поистине железная выдержка. Следовало разрядить обстановку.
— У меня есть вопрос, — отозвался Локи, привлекая к себе всеобщее внимание. — Почему у нас с Виженом нет супергеройских позывных?
На самом-то деле эти позывные были только у Уилсона и Роудса, и те остались еще с прежних времен. Ванду многие негласно называли «Ведьмой», реже — «Алой ведьмой», Пьетро сам выбрал себе прозвище «Ртуть», но ни то, ни другое не было закреплено официально.
Но вот Локи и Вижн так и оставались лишь Локи и Виженом.
— Ваши имена и так уже как позывной, — ответил Капитан. — Да и что еще можно придумать?
— Я уже давно придумал! — фыркнул Старк. — «Олень» для Локи — разве не подходит?
— Прекрати, Тони, — осадил его Роджерс незлобливо. Они оба, похоже, поняли, чего Локи добивался своим нелепым вопросом.
— Учтите, — усмехнулся он, — меньше чем на «Бог» не согласен.
Пьетро забавно округлил глаза:
— А что, так можно?
— Нельзя, — ответили ему Роудс и Уилсон хором.
Впрочем, Локи своего уже добился: напряжение было заметно сбавлено, ухмылка Пьетро перестала походить на паралитический оскал, а у Ванды перестали трястись руки.
Они уже пролетали над красочным Пуэрто-Монт, когда Роджерс отдал команду приготовиться. Их высадили на небольшом предгорье в нескольких милях от базы, Локи, усевшись на предоставленный ему мотоцикл, разместил Ванду позади себя и, прикрывшись чарами, выдвинулся в нужном направлении. Роджерс и Романова неплохо устроились на втором мотоцикле, остальным же была предоставлена прекрасная возможность добраться до базы «своим ходом».
Проникнуть на базу оказалось не очень сложно, труднее было сделать это так, чтобы те, кто находился внутри, этого не заметили. Именно на Локи легла задача обеспечить эту самую незаметность, и он справлялся вполне неплохо — у него была возможность потренироваться с разными вариациями скрывающих чар.
Рамлоу, по данным Роджерса, должен был быть на базе, он и был — до определенного момента.
Им даже не пришлось далеко пробиваться — небольшой отряд задержал Локи, Роджерса и Ванду у гаража. Как оказалось, Рамлоу копил силы, чтобы одним мощным ударом прорваться через атакующих и скрыться — несколько бронированных грузовиков, из которых на Мстителей полился шквальный огонь, пронеслись мимо, вынеся ворота. За рулем одного из них можно было различить человека в выбеленной железной маске.
— Рамлоу уходит! — сообщил Роджерс по общей связи.
— Преследую, — отозвался Старк.
Из орудий квинджета он вывел из строя одну из машин и заставил попетлять остальные.
— Присоединимся, — решила Романова, въехав в гараж прямо на байке. — Садись, ископаемое, — бросила она Роджерсу, — прокачу с ветерком.
— А ты не хочешь прокатиться? — улыбнулся Локи Ванде.
— Не откажусь, — улыбнулась она в ответ, отшвыривая в сторону последнего противника.
— Щ.И.Т. уже у базы, приехали мусор вывезти, — отрапортовал Старк. — А Рамлоу на подъезде к городу.
— Не дайте ему затеряться на улицах. — приказал Роджерс. — Сэм, Вижн, Роуди — вы где?
— Нам тут одни ребята хотели местные красоты показать, — отозвался Уилсон. — Еле догнали. Сейчас и этих догоним.
Над Локи, несшимся по дороге на мотоцикле, пролетел Уилсон, за ним Вижн и Роудс.
Но перехватить Рамлоу до города не успели, его грузовик, последний из оставшихся, не особо заботясь о безопасности местных жителей, въехал на улицы города. Ртуть на пределе своих возможностей минимизировал ущерб, но не справлялся в одиночку, и Локи и Ванда присоединились к нему, вместе с тем пытаясь заставить грузовик остановиться.
Его зажали почти в центре, Рамлоу выволокли из машины и сдернули с него шлем.
— Ошибочка вышла, парни, — расплылся в гадкой улыбке прятавшийся под маской Кроссбоунса темнокожий мужчина.
— Где Рамлоу? — встряхнул его Роджерс, видимо, имевший с Кроссбоунсом какие-то личные счеты.
— Не знаю, о чем ты говоришь, — ответил незнакомец и рассмеялся, когда Капитан снова его встряхнул.
Надо отдать ему должное, Роджерс быстро взял себя в руки.
— Старк, сообщи ребятам из Щ.И.Т.а, что Рамлоу обвел нас, пусть обыщут базу и остальные машины.
— Сделаем.
Только обыск мало что дал: Рамлоу, видимо, предполагая скорую облаву, успел подготовиться.
У этой миссии возникло внезапное, неочевидное, но вполне логичное последствие — простые чилийцы, видевшие саму спецоперацию, наперебой рассказывали представителям СМИ о новых героях, спасших десятки невинных жизней, а потому Щ.И.Т.у пришлось официально представлять всем новых Мстителей.
Пресс-конференции, ток-шоу… Из графика тренировок команда выбилась больше чем на неделю, потому что их всех буквально разрывали на части. В определенный момент Локи даже успел порадоваться, что ему запрещено покидать базу — те редкие моменты, когда он все-таки делал это под надзором руководства базы, превращались в балаган. Он, конечно, когда-то мечтал о славе, внимании и власти и часто наслаждался своим новым положением суперзвезды, но… Некоторые фанатки (и даже фанаты) и их неуемная фантазия вводили его в ступор.
Причем в шоке был не он один.
— Черт возьми, — возмущался Пьетро в один из вечеров, когда вся команда собралась в общей комнате за чаем и не только, — я понимаю, когда Кэпа шипперят с Черной вдовой. Я понимаю, когда Ванду шипперят с Виженом, Локи или с Сэмом…
Причем для некоторых ему пришлось дополнительно объяснять значение слова «шипперить».
— Или мной? — уточнил Роудс. — Почему ты меня не назвал?
— Уймись, жестянка номер два, — хмыкнул Локи. — Ты никому не интересен.
— …но, — продолжил Ртуть, кажется, даже не заметив их короткой перепалки, — когда нас шипперят с сестрой или меня с Локи… Или даже нас втроем, всех вместе взятых, — этого я не понимаю.
Локи приложил максимальные усилия, чтобы не представлять все то, что Пьетро сейчас им рассказал. Ему собственная психика была дорога в здоровом состоянии. Уж лучше бы этот недоделанный меломан вообще не лез в сеть, чтобы узнать, что о нем пишут.
— Вы, смертные, вообще странные существа… — пожал плечами он.
Самого Локи, если честно, больше напрягала Ванда и ее все возрастающий к нему интерес. В какой-то момент, в самом конце ноября, для него стало очевидно, что он… нравится ей? Его нетривиальные методы обучения не прошли даром — способности Алой ведьмы раскрывались для нее самой в новом свете, и все чаще Локи начал ловить на себе ее заинтересованные взгляды и видеть ее смущенные улыбки.
Недолго думая, он решил разрубить этот узел, почти немедля, но в своем хитром стиле. Он не объяснялся с Вандой и не напоминал ей, что женат и у него есть дочь, он просто переключил ее внимание на новую сложную задачу и в помощники поставил Вижена.
Пара слов там, пара намеков тут — и дело было почти готово. Благо того же Вижена не надо было практически никуда подталкивать, его интерес к Ванде был очевиден и без всякой телепатии — чего только стоила его привычка проникать в комнату, где находилась она, прямо через стену. И если бы Ванда не закрывалась от своего умения читать чужие мысли из этических соображений, то тоже неплохо бы поняла все сама.
А Локи хватало и одной Фрай.
Примерно в это же время Роджерс обрадовал Локи приятной новостью — последнее воскресение ноября он сможет провести за пределами базы. Руководство дало ему «увольнительную», и Локи не собирался упускать свой шанс.
Больше половины дня они с Руной в сопровождении Фрай гуляли по магазинам и парку, и Локи казалось, что он не может надышаться.
Да, Фрай прежде помогала ему сбежать с базы, и они гуляли порой по полночи по шумным улицам Нью-Йорка, но сейчас это было совершенно иное ощущение. Чувство свободы не призрачной, но настоящей.
Кто же думал, что день может быть омрачен одной единственной фразой, произнесенной непосредственной Руной.
Они проходили мимо детской площадки, и девочка запросила остановиться, чтобы поиграть.
— Я сама буду кататься, — заявила она, — меня дядя Уолти научил.
— Дядя Уолти? — вопрос сорвался с губ Локи прежде, чем он успел его до конца осознать.
— Да, он почти каждый день с нами гуляет, он показал мне, как нужно самой раскачиваться. Без волшебства!
Не сопротивляясь, Локи позволил дочери увести себя к качелям. Он помог Руне сесть и встал рядом, под ее требовательным взглядом убрав руку с перекладины.
Гадливое чувство скрутило живот и сдавило тисками грудь. Он и не думал, что ему будет настолько неприятно узнать, что вместо него Мышка, недолго думая, выбрала этого недострелянного воробья.
Что ж, если она так хочет…
Локи выдохнул, заставив себя успокоиться, и натянул на лицо улыбку, чтобы дочь не видела его кислого выражения лица.
К ужину Лив забрала Руну обратно, но Локи возвращаться на базу отчаянно не хотел.
— Что, еще прошляемся? — уточнила Фрай с улыбкой, засунув руки в карманы.
Угукнув, Локи пошел вдоль по улице. Стемнело, но свет фонарей и мерцание многочисленных вывесок не делали город темным и мрачным.
Правда, сейчас Локи совершенно не хотелось всего этого великолепия. Он брел, практически не обращая внимания на то, куда ведет его дорога, Свобода шла следом, нога в ногу, и идти с ней было на удивление уютно. Она не болтала, не висла на нем, она просто… была. И от этого, как ни странно, было немного легче.
Путь завел их на одну из второстепенных улиц, здесь уже не было такого засилья вывесок — лишь несколько фонарей горели, освещая дорогу редким прохожим. Локи остановился, не зная, куда идти, и даже толком не решив, хочет ли он вообще идти.
— Хотите об том поговорить? — спросила Фрай, но тут же усмехнулась: — Ладно, шучу. Может, на базу?
Локи повернул голову, смерив ее долгим, внимательным взглядом, и Свобода стерла с лица эту дурашливую усмешку.
— Что? — спросила она чуть напряженно.
Он позволил себе лишь на мгновение опустить взгляд на ее губы. Если Мышка пустила в свою жизнь другого человека, то чем он, Локи, хуже? Да, скорее всего Фрай была подослана специально, но… Это ли не возможность вывести ее и Отдел на чистую воду?
Поттер спрашивал, как далеко он готов зайти? Вот и проверим.
Свобода поняла все быстрее, чем можно было предположить. Или, возможно, просто ждала повода. Короткий шаг — и она повисла у Локи на шее, впившись губами в его губы. На этот раз он не стал ее отталкивать, обхватив за талию и ответив на поцелуй.
Но с каждой секундой, что их губы соприкасались, он все больше убеждался, что ошибся.
Ни его душа, ни тело не отозвались на этот пылкий акт. Если прежде Локи питал иллюзию, что что-то между ними возможно, то сейчас она растаяла, как дым.
Нет, как бы красива и сексуальна ни была Свобода в своей откровенной дикости, Локи не хотел ее. Мало того, за это время, что они общались, он проникся к ней определенным уважением, и вот так вот ее использовать…
Он не видел в ней попыток охмурить его ради того, чтобы выслужиться перед отделом, в своей страсти она была неподдельна. Быть может, и помогала ему она без всякой корысти?
Тогда они оба — лишь пешки в игре, которую ведет Отдел.
Отстранившись, Локи отвернулся.
— Возвращаемся на базу, — обронил он едва слышно, пытаясь не дать злости на все происходящее вырваться наружу раньше времени.
— Как скажешь, — пожала она плечами и достала мотоцикл.
Ехали они молча практически всю дорогу. Фрай источала какое-то злорадное удовлетворение, словно наконец заполучила то, о чем давно мечтала, и даже мрачный вид Локи ее совершенно не смущал. И он сам пока не находил в себе сил ее расстроить. Хотелось верить, что до нее дойдет.
Сославшись на важное дело, Локи скрылся в своей комнате. Близнецы проводили его тревожным взглядом, Вижн — задумчивым, и одно это сказало ему о многом. Как же он тогда выглядел, если они так на него пялятся?
Впрочем, ему было по-настоящему все равно.
Захлопнув за собой дверь, он первые пару секунд попытался продолжать держаться, но в итоге не выдержал. Ближайшая стопка книг полетела на пол.
Ее примеру последовали две кружки, стул и постельное белье. Выдохнув, Локи прислонился спиной к двери и сполз по ней на пол, опустошенно прикрыв глаза.
Суртур, какой же он идиот!
Силы резко иссякли, не осталось никаких мыслей, никаких желаний — одна лишь пустота.
Он даже толком не мог сказать, сколько просидел так, возможно, Локи даже отключился. Очнувшись, он поднялся, ощущая дикую слабость и холод и поплелся к кровати. Запнувшись обо что-то, Локи опустил взгляд вниз — под его ногой лежал раскрытый почти на самой первой странице фотоальбом.
Их семейный фотоальбом, который Руна умудрилась приволочь из Лондона в своем маленьком безразмерном рюкзачке.
На фото, оказавшемся сверху, были они втроем — Локи, Гермиона и Руна — с того самого первого их Рождества. Они сидели под елкой в обнимку, Мышка трепетно прижимала к себе дочь, а Локи, чуть приобняв ее за талию и уткнувшись носом в ее волосы, смотрел в камеру исподлобья с каким-то задорным предвкушением.
Он тогда неплохо пошутил, изменив на фото все красное на зеленое. Зеленые свитера, зеленые украшения, в два раза более зеленая ель...
Невольно Локи усмехнулся, взяв альбом в руки. Он неторопливо листал страницы, на которых оживало их — счастливое? — прошлое. На многих фото он сам улыбался, несмотря на негативное отношение к желанию Гермионы и ее матери запечатлевать на пленке каждый чих.
Некоторые фото были живыми, с них Мышка махала в камеру, и взгляд ее нет-нет, да и стрелял в сторону Локи, если он появлялся в том же кадре.
Насколько сильно она была предана ему, настолько же сильно она оказалась преданной им...
Захлопнув альбом, Локи отложил его в сторону на прикроватную тумбочку и лег, не переодеваясь и не заправляя обратно постели...
Проснулся он под утро совершенно больным и крайне раздраженным. Удивительно, но никто не спешил тормошить его или лезть в душу, лишь только Роджерс уточнил, все ли в порядке и не хочет ли Локи прогуляться до лазарета.
Он отказался.
Тренировка боевых приемов до самого изнеможения позволила немного отвлечься и успокоиться. Он мог бы продолжать погружаться в мрачные мысли, жалость к себе и поиск глупых оправданий, но в первый-то раз именно это все и испортило.
Пора было основательно взять себя в руки и «прекратить наматывать сопли на кулак», как сказал бы Тор.
Приняв после тренировки контрастный душ, Локи ощутил себя почти живым. Он пока не знал, что будет делать дальше, но в одном был уверен точно — он не позволит этому воробью-Фоули себя заменить. Это — его семья, и никому этого не отнять.
Надо только разобраться со Смитом и Фрай.
Со Свободой нужно было поговорить, но та сперва пропала едва ли не до среды, а затем уже Локи закружило в новом витке тренировок.
В начале декабря Щ.И.Т. снова вышел на след Рамлоу, но очередная «облава» вновь не принесла результата, зато привлекла внимание прессы, так что заниматься Свободой ему было совершенно некогда. Да и сама она не торопилась что-либо делать, словно ничего между ними и не происходило.
Правда, надолго ее не хватило.
В одну из ночей Локи спал у себя. После он даже не мог толком сказать, что же ему снилось, но, проснувшись, он сначала даже не понял, что не так. Тяжесть чужого обнаженного тела казалась естественной, на мгновение он даже всерьез думал, что в Лондоне с женой.
Реальность хлынула в голову воспоминаниями о событиях последних месяцев, задохнувшись, Локи столкнул с себя тело, тут же послав вслед связывающее заклятье.
По его команде зажегся свет, и, проморгавшись, Локи увидел сидящую на полу связанную Фрай.
— Не думала, что ты любишь пожестче, — усмехнулась она, попытавшись сбросить с плеч зачарованную веревку, но бесполезно — чары были добротными.
— Что ты здесь делаешь? — нахмурился Локи, склонив голову и в очередной раз поразившись своей удивительно слабой реакции на представшую перед глазами картину.
Перед ним сидела полностью обнаженная, связанная по рукам и ногам девушка, а ему было практически все равно. В какой-то момент он даже слегка испугался за свое здоровье, но все встало на свои места, когда представил Мышку на месте Фрай.
— Что может делать красивая голая женщина в комнате красивого, но пока еще не голого мужчины? — усмехнулась тем временем Свобода. — Пришла в покер сыграть, видимо.
— На желания? Или на раздевание? Если ты пришла с другой партии, то у меня для тебя плохие новости — ты совсем не умеешь играть...
Она рассмеялась, Локи же позволил себе легкую вежливую полуулыбку.
— Мне нравится твое чувство юмора, — просмеявшись, сказала она. — Ладно, расколдовывай меня — и продолжим.
— Я расколдую тебя — и ты уйдешь, — в голосе Локи послышалась сталь, и с Фрай разом слетела ее наносная веселость.
— Эй, что не так? — возмутилась она. — Ты разве не этого хотел?
— Нет, — он покачал головой, ощутив неприятную липкую дурноту. — Я совершил глупость и не собираюсь ее повторять. Между нами ничего не было, нет и не будет.
На ее лицо легла тень.
— Неужели ты все еще грезишь о своей «Мышке»? — спросила Фрай, скривившись. — Чем я хуже нее?
Локи не видел смысла отвечать. Зачем? Говорить с ней было откровенно неприятно. Вся лояльность, которую он ощущал к Свободе, очень быстро сошла на нет — было сейчас в этой женщине что-то неприятное.
Взмахнув палочкой, Локи отменил заклинание.
— А может, ты просто не можешь? — издевательски спросила Фрай, потерев покрасневшие запястья.
— То, что я не хочу тебя, еще ни о чем не говорит. Прости, ты мне не интересна. Уходи.
— Я не... — Фрай поднялась, желая что-то еще сказать, но Локи оборвал ее:
— Проваливай! — рявкнул он. — Можешь возвращаться в Лондон, пусть они пришлют мне кого-то другого. Мне плевать кого.
Помрачнев еще сильнее, она опустила голову, но тела не прикрыла, напротив, шире расправила плечи.
«Носи свой позор с гордостью», — говорила ему когда-то его первая «учительница»...
— Ты еще пожалеешь... — процедила Фрай злобно.
— Уже жалею, — ответил он. — Жалею, что подпустил тебя так близко. Проваливай.
Она, вылетела из его комнаты прямо так, обнаженной. Оставалось надеяться, что Локи сейчас не совершил серьезной ошибки, впрочем, новости, пришедшие ему из Лондона пару дней назад, несколько обнадеживали...
Поттер просил о небольшой отсрочке — ему нужно было получить дополнительную информацию, чтобы дело было сделано до конца. Хотелось верить, что несвоевременное возвращение Фрай в Лондон не смешает ему все карты. Но Локи ничего не мог с этим поделать — оставлять ее рядом с собой означало зайти слишком далеко.
Время до Рождества летело умопомрачительными темпами, две недели промелькнули перед глазами смазанным пятном из тренировок, заданий и съемок.
Это было третье Рождество Локи и первое, которое он встречал вдали от семьи. Вытащить его из мрачного настроения не мог ни общий для всех Мстителей праздник, устроенный на базе Старком (присутствовал даже Бартон, от которого все это время было ни слуху, ни духу), ни обмен колкостями с самой Жестянкой.
— Да ладно тебе тухнуть, Олень, — Старк приземлился рядом с ним на диване и, усмехнувшись, легко толкнул Локи плечом в плечо. — Взбодрись.
— Я до отвратительности бодр, — выдохнул он, опрокидывая в себя второй или третий бокал с виски. Опьянения не чувствовалось совсем.
Поставив бокал на стол, Локи продолжил размышлять. Самой главной его дилеммой было острое желание связаться с Мышкой и поговорить с ней начистоту, но было нельзя. Да и что он ей мог сказать — вот так, по телефону?
— Что, Олень, не наскребли тебе на нормальный гаджет? — с насмешкой поинтересовался Старк, кивнув на небольшой кнопочный телефон, который Локи задумчиво вертел в руках. — Хочешь, тебе выделят нормальный, как у меня.
— Нет, спасибо, у меня нет комплексов, — ответил он почти на автомате, кивнув на лежащий на столе старковский смартфон, дюймов семь в диагонали.
Поняв намек, Старк побагровел, но ничего не сказал, к тому же тут же рядом нарисовался вездесущий капитан Роджерс. К вечеру все разбрелись: Старк утащил всю старую гвардию, а также Роудса и Уилсона, в какой-то клуб для дальнейших гуляний, Ванда и Вижн уединились где-то в зоне библиотеки, вполголоса обсуждая какой-то вопрос, Пьетро с самым загадочным видом смылся еще едва ли не в самом начале вечера — у него было назначено свидание в городе...
Локи пил виски, оставаясь при этом до тошноты трезвым. В этот момент как никогда прежде он скучал по брату с его забористым эльфийским пойлом...
Как там вообще поживает Тор? Каково ему было бросить все — любимую женщину, брата, родителей, трон — ради призрачного общего блага? Встретится ли он в своих странствиях с Таносом?
Вопросов было больше, чем ответов.
— С праздником тебя, братец, — Локи отсалютовал бокалом в полупрозрачное окно, за которым виднелось чистое звездное небо. — С праздником, Мышка...
«С праздником, Локи», — почти услышал он и ощутил призрачное прикосновение губ жены к своей щеке. Грудь привычно сдавило болью.
Но и после праздника легче не стало. Следующие дни потянулись вяло и тоскливо — Роджерс распустил всех до самого Нового года, объявив каникулы, да и на самой базе стало как-то пустынно. Военные разъехались к своим семьям на праздники.
Ближайшего после Рождества воскресенья Локи ждал с тоскливой надеждой — он хотел увидеть дочь, и одного раза в неделю ему было мало для общения.
Только воскресный день обернулся совсем не тем, чего он ожидал. А началось все с впервые на памяти Локи зазвонившего мобильного телефона, на экране высветилась фотография забавного мышонка, грызущего сыр.
Секунд десять Локи не шевелился, не веря в увиденное. Чтобы она — и позвонила первая?
— Привет, Мышка, — хмыкнул он, подняв трубку и ляпнул, не успев себя одернуть: — Так и знал, что ты первая не выдержишь...
Всхлип, раздавшийся на том конце, заставил Локи побледнеть и забыть о собственной глупости — только сейчас он осознал, что Гермиона позвонила бы только в самом крайнем случае. И именно сейчас он и наступил.
— Локи, — дрогнувшим голосом произнесла Мышка. — Руну похитили...

20 декабря 2015 года, Нью-Йорк
Если бы кто-то сказал Пьетро ещё месяца три назад, что он будет так сильно мандражировать при общении с девушкой, он бы никогда не поверил.
Красивые девушки всегда привлекали его внимание, и он особо не заморачивался с тем, как добиться желаемого. Харизма, правильные слова, избыток ухаживаний — это все позволяло Пьетро легко добиваться женской благосклонности.
Но сейчас что-то определенно шло не так.
Он смотрел на читавшую на диване девушку и ловил себя на мысли, что... что он вообще непривычно много обо всем этом думает. Обычно он просто был самим собой — чуть донжуаном, чуть разгильдяем и просто веселым парнем, но здесь изначально это работало по совершенно непонятному принципу.
Впервые Пьетро увидел Ее на Хэллоуин. Светловолосое, светлоглазое чудо, всеми брошенное, с робким интересом разглядывало общую гостиную, явно не решаясь куда-либо приткнуться.
И Пьетро, в полной мере оценив со стороны все достоинства новой гостьи, решил познакомиться с ними поближе.
— Интересуетесь литературой, мисс? — поинтересовался он со своего места, заставив девушку вздрогнуть. Очевидно, она успела позабыть о его присутствии.
Отложив сборник сочинений Шекспира, оставленный Виженом на одном из столиков, она посмотрела на Пьетро долгим пронзительным взглядом серо-зеленых глаз, и он понял, что пропал.
— Я Пьетро, Пьетро Максимофф, — представился он и, за долю секунды преодолев разделявшее их расстояние, протянул для приветствия руку. Девушка вновь вздрогнула и, отойдя от шока, в ответ присела в неглубоком реверансе.
— Лив, — ответила она не слишком уверенно и едва заметно улыбнулась.
Она напомнила Пьетро маленького, пугливого, но любопытного зверька, настолько же робкой и настороженной она казалась. Будто единственным ее желанием было просто сбежать, но она не решалась сделать и этого.
Но вместе с тем взгляд Лив исподлобья был прямым, она смотрела на Пьетро со сдержанной настороженностью, явно не зная, чего от него ожидать. Или напротив, слишком уж хорошо зная.
— Очень красивое имя, — улыбнулся он, только сейчас заметив, что так и стоит с протянутой рукой, и тут же резко отдернул ее за спину.
Лив кивнула, изобразив на губах призрачную улыбку:
— Благодарю.
Последовавшая за этим тишина заставила Пьетро напрячься, но виду он не подал, улыбнувшись еще шире — самой своей обаятельной улыбкой.
— Быть может, вы тоже хотите осмотреть базу? — поинтересовался он, вспомнив, что для ее «начальницы» сейчас как раз и проводили экскурсию.
Но Лив нахмурилась и, поджав губы, отступила на шаг, отрицательно помотав головой.
— Спасибо, я должна оставаться здесь, вдруг принцессе понадобится моя помощь…
Пьетро потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что она имела в виду маленькую дочь Локи, тот вместе с девочкой скрылся за дверьми бассейна. Даже было жаль, что эта нянечка не пошла с ними, он бы взглянул на нее в купальнике, а то просторная светлая блузка и длинная юбка в пол давали слишком уж большой простор фантазии.
Ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы совсем уж пошлые мысли не отразились на его лице. Вместо этого Пьетро постарался сделать вид, что не очень огорчен.
— Простите, — Лив опустила взгляд, но он отмахнулся:
— Ничего. Но если вдруг что — я рядом. Обращайтесь.
Она, конечно же, так и не обратилась, но Пьетро уже не мог выкинуть ее из головы, причем даже сам себе не мог объяснить почему.
Через неделю Лив вернулась вместе с девочкой, Руной, и, забрав с собой дочь, Локи вновь бросил Лив одну скучать в гостиной. Пьетро, уточнив, не передумала ли она насчет экскурсии, и получив отрицательный ответ, не стал тревожить девушку дальше, заняв позицию стороннего наблюдателя. Он делал вид, что занимается своими делами, при этом не покидая общей гостиной. Но в то же время, находясь вне личного пространства гостьи, Пьетро краем глаза следил за ней.
Она, похоже, и правда интересовалась литературой. Лив, периодически проходясь рядом с книжными стеллажами, будто бы наобум выбирала ту или иную книгу и какое-то время листала ее, затем ставила обратно. Спустя почти час она, наконец, остановилась на книге со скандинавскими мифами и все оставшееся время читала ее с неподдельным интересом и легкой туманной полуулыбкой.
В третий визит Лив Пьетро перестал изображать бурную деятельность, просто оставшись в гостиной и включив телевизор на одном известном околонаучном ситкоме. Он не пытался вникнуть на происходящее на экране, мысленно прокручивая всевозможные варианты разговора с сидевшей в дальнем кресле девушкой, но все они совершенно его не устраивали. Эта дистанция между ними ощущалась очень остро, и Пьетро не представлял, как можно ее преодолеть. Не привык он вот так просто отступать.
— Что это? — вдруг спросила Лив, заставив Пьетро вздрогнуть от неожиданности.
Он посмотрел на нее и понял, что она показывает… на телевизор.
Оказалось, она прежде никогда не видела его включенным, несмотря на то, что на земле не первый раз. Пьетро, как смог, пояснил ей о том, что это такое, внутренне ощущая легкое ликование оттого, что она сама пошла на контакт.
— У нас в Асгарде, — пояснила она своим тихим, мелодичным голосом, — есть похожие устройства, но все они задействованы в охране города. Есть еще игрушки, проигрывающие разные рассказы и сказки, но вот чтобы вот так…
Она склонила голову вбок, разглядывая происходящее на экране. Под ее пристальным взглядом Пьетро пощелкал по каналам, останавливаясь на каждом по несколько секунд.
— Не представляю, как вы не просиживаете рядом с ним часами, — в итоге произнесла Лив, и он, не сдержавшись, рассмеялся. — Что? — нахмурилась она обиженно.
— Поверь, просиживаем, — ответил он. — Для многих землян телевизор — самая настоящая зависимость, я уж молчу про более компактный вариант — смартфон. Вот где истинное зло.
— Тогда это печально, — вздохнула Лив, снова опустив взгляд в книгу, а Пьетро ощутил, что дистанция между ними вновь увеличивается.
Черт!
— А почему ты все время здесь ждешь, а не возвращаешься в Асгард? — спросил он прежде, чем успел обдумать вопрос. — В смысле, я не против, чтобы ты тут находилась, я просто…
Его прервало негромкое хихиканье, и Пьетро, ощущая себя до невозможности нелепо, впервые за долгое время почувствовал, что краснеет.
— Слишком много времени тратить на перемещения туда-сюда, — пояснила Лив с улыбкой, кажется, ничего не заметив. — К тому же, если принцесса раскапризничается и захочет домой, принц Локи не сможет ее туда отправить. Радужный мост для него закрыт.
Как и возвращение в Англию — понял он по ее помрачневшему выражению лица.
— Ты очень хорошо относишься к Локи, — осторожно заметил Пьетро с опаской, боясь даже предположить в подобном отношении любовный интерес.
Насколько он знал, Лив была служанкой во дворце, где рос Локи. А какая служанка не мечтает выйти замуж за принца?
— Он всегда был ко мне…
— Добр?
— Безразличен.
Пьетро грустно улыбнулся — каково же жить в этом их асгардском дворце, если безразличие простая служанка воспринимает как добродетель?
Было заметно, что продолжать тему Лив все же не в настроении.
— Ты ведь так и не осмотрела окрестности, — вспомнил Пьетро и, поднявшись, протянул ей руку.
— Я должна находиться здесь и…
— Мы не будем покидать территорию базы, — заверил он ее. — И я оставлю Локи записку, чтобы в случае чего он звонил мне — верну тебя сюда в мгновение ока.
— Зачем это тебе? — нахмурилась Лив.
— Просто хочу помочь тому, кто скучает. Тебе разве весело сидеть тут целый день как привязанной, когда можно посмотреть новые, незнакомые места?
Она замялась, отведя взгляд.
— Скажи, тебе кто-то приказал не сходить с этого места? Запретил куда-то уходить даже ненадолго?
— Нет, но…
— Тогда пойдем. Что не запрещено — то разрешено, — Пьетро подмигнул ей, и Лив заметно смутилась. — Пойдем, разомнем ноги.
До последнего он думал, что она все-таки откажется, настолько настороженным был ее взгляд, но вот тонкая, узкая ладонь легла в его руку, и Пьетро невольно сглотнул, ощущая удивительную смесь ликования и мандража.
Оставив записку, он повел Лив по коридорам, рассказывая об этих местах и своем пребывании здесь. Она слушала с молчаливым интересом, скромно улыбаясь на особо забавных моментах — шутить Пьетро умел.
Прогулявшись по базе и показав Лив окрестности, он вернул ее обратно в гостиную. Причем так, что Локи, похоже, этого даже не заметил.
Следующие ее появления Пьетро тоже старался крутиться рядом, но в присутствии Локи, который эти встречи с дочерью проводил в общей гостиной, Лив заметно стеснялась идти на контакт.
Зато сам Пьетро вместе с остальными отрывался по полной — Руна была очень игривым, общительным, милым и забавным ребенком, так что за эти несколько недель стала на базе настоящей душой их компании.
Пьетро, например, обычно не очень-то стремился общаться с чужими детьми, хоть и неплохо находил с ними общий язык, но маленькую принцессу он с удовольствием катал по базе на своих плечах под ее заливистый смех. А широкая улыбка Лив, которую та не скрывала, глядя на эти забавы, шла очень приятным бонусом.
А потом случилась эта заварушка в Чили, и на Пьетро обрушилась слава. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не пропустить их следующую встречу — именно на воскресенье им с сестрой назначили съемку, но, к счастью (кто бы мог подумать, что он когда-нибудь воспримет это как счастье), все отменилось практически в самый последний момент.
В этот раз Лив была одна — печальней, чем обычно. Локи вместе с дочерью и этой своей надзирательницей наконец вырвался в город, оставив служанку вновь тосковать в одиночестве.
— Прогуляемся? — улыбнулся он, оказавшись рядом на своей привычной скорости.
Вздрогнув, Лив подняла взгляд, а затем… улыбнулась. Будто ждала его, и эта самая улыбка снова затронула что-то в самой глубине его души. Прежде он и помыслить не мог, что такое бывает.
Она, конечно же, тут же смутилась, но руку приняла, и они вдвоем под пристальным взглядом Ванды пошли на улицу прогуляться.
— Чувствую, мне не избежать вопросов, — заметил Пьетро, когда они достаточно удалились от гостиной. Хотя для Ванды нет слова «достаточно» — ее сила достанет где угодно.
Впрочем, о сестре и ее возможном недовольстве думать не хотелось. Она сама напрягала Пьетро своим странным интересом к Локи, а теперь еще этот «красноголовый чупа-чупс»…
— У тебя могут быть проблемы? — опасливо поинтересовалась Лив, нахмурившись.
— Нет, что ты… — заверил он ее.
Разговор о Ванде был несколько странным, но Пьетро пытался донести Лив свое отношение к ней. Легко им никогда не было, они часто соперничали, не могли поделить то одно, то другое, и часто это выливалось в забавные противостояния.
— Пару раз я менял обложками ее любимые книги, а пока она пыталась понять, в чем дело, менял обратно, — углубился в воспоминания он. — Она тогда в отместку через несколько дней накормила меня печеньем с зубной пастой вместо крема. А однажды я привязал к ее одежде игрушечного тарантула и...
Лив прервала его, засмеявшись.
— Забавно вы относились друг к другу в детстве… — выдохнула она, успокоившись.
— Почему в детстве? — наигранно удивленно спросил Пьетро, предвосхищая удачную шутку. — Это было месяц назад.
Она засмеялась вновь, и он не сдержал ответной улыбки — просто ничего не мог с собой поделать.
— Но на самом деле она замечательная, — более серьезно сказал Пьетро. — Ванда, она… Она младше меня, но когда наши родители погибли — она постаралась заменить мне мать. Именно она первой оправилась и начала поддерживать меня. Кроме нее у меня больше никого нет.
И ведь он не хотел поднимать печальные темы, но без этого рассказ о сестре был бы неполным.
Пьетро ценил Ванду, она была для него всем. Все, что у него осталось.
— Но не будем о грустном, — подбодрил он самого себя и попросил: — Расскажи немного о себе.
— Да нечего рассказывать, — Лив как-то мигом стушевалась, поджав губы.
В глазах ее загорелась плохо скрытая грусть.
— Ну как же? — удивился Пьетро. — Семья, друзья, увлечения?
Грусть в лице Лив стала еще более отчетливой. Она пыталась улыбаться, но это была вымученная улыбка стюардессы во время крушения самолета.
— У меня нет семьи, — в конце концов произнесла она после некоторого молчания. — Меня совсем младенцем подбросили на дворцовую кухню, и воспитывалась я местными поварихами. Такая общая дочка, но при этом будто совсем ничья.
Сглотнув, Пьетро отвел взгляд. Он уже начал жалеть, что поинтересовался, — это не совсем то, о чем хотелось бы говорить на прогулке.
— Что до друзей… — продолжила Лив. — Меня всю жизнь только и учили, что прислуживать благородным господам, и когда ты с рассвета и до ночи бегаешь по дворцу по тем или иным заданиям, тебе не до друзей. Да и не понимали меня никогда. Многие другие служанки только и мечтали, что забраться в постель к какому-нибудь знатному вельможе, чтобы затем получать от него подарки, а я… я как могла всего этого избегала. Я всегда хотела иметь нормальную семью. Настоящую.
Последние слова она произнесла едва тихо, опустив голову, словно стыдясь своей мечты — такой вроде бы обыденной, но очень милой. И Пьетро даже стало немного совестно — для него-то все началось исключительно с мимолетного интереса и желания узнать «каково это с инопланетянкой».
— Но что, неужели так и не нашлось ни одного подходящего кандидата на роль мужа? — спросил он, чтобы отвлечь себя от неприятных размышлений. К тому же ему с самого начала стоило выяснить, нет ли кого постороннего на горизонте…
— Когда в тебе по умолчанию видят девицу свободного нрава, только и годящуюся для постельных утех, сложно найти хотя бы одного «подходящего» кандидата. Да и… — она снова замялась, но на этот раз с полуулыбкой. — Мне, на самом-то деле, не так уж и много лет, чтобы об этом по-настоящему горевать.
Пьетро закусил губу. Он неплохо по собственной шкуре знал, что тот вопрос, который крутился у него на языке, лучше не задавать.
Но как зудело-то, ох!
— Ты явно хочешь что-то спросить, — улыбнулась она, заметив его борьбу.
— Не знаю, как в Асгарде, но у нас на Земле не принято интересоваться возрастом девушки. Но…
Лив прервала его, засмеявшись, и ответила:
— Пятьсот семьдесят шесть.
Без всяких сомнений, его глаза сейчас полезли на лоб от удивления.
Нет, он знал, что стареют асгардцы значительно медленнее людей, и также знал, что Локи на самом деле уже немало лет. Но…
— Это… я… Это не укладывается в голове!
На самом деле это и правда было очень сложно до конца осознать. Насколько же они на самом деле разные?
— Как тебе Земля? — спросил Пьетро, чтобы перевести тему, искренне надеясь, что хоть эта не приведет к грустным воспоминаниям.
Они неторопливо прогуливались, чуть углубившись в небольшой пролесок, окружавший базу. Прохладный ветер гонял по асфальтированной дорожке листья, желто-красно-коричневый наст уютно шуршал под ногами.
— Мидгард? — переспросила Лив, подняв на Пьетро свой взгляд. Холодное осеннее солнце причудливыми бликами отражалось в ее глазах. — Сложно сказать. Я мало что видела. Я вообще мало что видела в своей жизни, кроме дворца. Это мое первое самое значимое путешествие.
— И ты хотела все это время провести взаперти на базе? — поразился он. — Я просто обязан показать тебе город! В следующий же раз пойдем! — пообещал ей Пьетро, для себя решив, что не потерпит никаких отговорок.
На лице Лив отражалась вся ее внутренняя борьба между страстным желанием и здравым опасением. Любой на ее месте хотел бы увидеть другой, малознакомый ему мир поближе, особенно когда есть такая возможность.
— Что бы ты хотела посмотреть?
— Я… — она замялась, начав перебирать подол своей длинной темно-синей юбки. — Даже не знаю. Наверно, все, что можно, — Лив привычно склонила голову чуть набок, и ее губы слегка изогнулись в улыбке.
И Пьетро не смог не ответить ей тем же.
В следующее воскресенье первым делом он напомнил ей про свое обещание. Чувствовалось, что Лив сомневалась, но Пьетро был готов ее дожать — ему отчаянно хотелось порадовать ее, снова увидеть восхищение в ее взгляде.
— Идем, — он вновь протянул ей руку. — Обещаю вернуть тебя раньше, чем карета превратится в тыкву.
Лив непонимающе посмотрела на него и поинтересовалась:
— При чем тут тыква и карета?
Пьетро лишь хитро улыбнулся и, наклонившись к смутившейся Лив, проговорил едва слышно:
— Скажу, если пойдешь со мной.
Смятение и опасение не давали ей сразу согласиться, но, после некоторого раздумья она все же согласно кивнула и поднялась, вложив свою руку в его ладонь.
За пределами базы их ждал автомобиль, который Пьетро с трудом удалось выпросить на эти выходные. Обычно он передвигался на своих двоих, благо скорости ему было не занимать, но пугать Лив подобным сомнительным развлечением он не хотел.
Как же хорошо, что Щ.И.Т. настоял, чтобы все Мстители были обучены вождению, в том числе и экстремальному, за счет реакции он сам неплохо справлялся с управлением автомобилем.
Машина тронулась с места и двинулась в сторону города, и Пьетро начал рассказывать Лив какие-то общие сведения о Нью-Йорке — все, что знал из прежде посещенных экскурсий. Больше всего ее заинтересовала культурная жизнь, поэтому он акцентировал свое внимание на Бродвее.
— В Асгарде все это не слишком-то распространено, — объяснила Лив свой интерес.
— И как же вы тогда развлекаетесь?
— У мужей почти всегда — сплошные тренировки, отдыхать и развлекаться им практически некогда…
Пьетро понятливо кивнул, сам до недавних пор жил в таком ритме. Но жить так столетиями? Увольте. Видимо, надо родиться асгардцем, чтобы жить как они.
— Женщины же в большинстве своем заняты хозяйством, домом, детьми… — продолжала Лив.
— И совсем никаких развлечений?
— Почему? Пиры, — хмыкнула она. — Множество пиров по самым разнообразным поводам.
— Это… печально.
— Так что там с тыквой и каретой? — переспросила Лив, когда молчание слегка затянулось.
Он мог бы пересказать ей сюжет сказки, но у него внезапно появилась идея получше, оставалось только удостовериться, что все выйдет как надо.
Как ни странно, но Пьетро везло. Он, сменив направление, двинулся к кинотеатру «Зигфилд» на 54-ой. Во-первых, это Бродвей, во-вторых, там как раз скоро должен был начаться показ «Золушки», вышедшей в прокат в начале этого года, и, наконец, в-третьих, если пройти на север по шестой авеню, то в течение десяти минут можно было дойти до знаменитого Центрального парка.
Хотя сам Пьетро не был любителем подобных романтичных сказочек, но она как раз подходила под ситуацию, да и знакомить Лив с самим понятием большого кинематографа стоило как раз с нее.
Все два часа показа девушка не отрывала взгляда от большого экрана, Пьетро же не мог отвести взгляда от нее. Круглое лицо с забавными ямочками на щеках, широко распахнутые глаза в обрамлении светлых ресниц… ее не портили ни светлые волосы, убранные в слишком простую косу, ни попытки нарядиться по земному, но при этом сохранить асгардскую сдержанность.
— Жаль, что в жизни не найти хорошей феи-крестной… — вздохнула Лив, когда они вдвоем вышли из кинозала.
— Хочешь, я побуду твоей феей-крестной? — улыбнувшись, спросил Пьетро и продолжил, прокашлявшись и взяв более высокую тональность: — Не желаешь ли ты попасть на бал, Золушка?
— На бал? — удивилась Лив.
Пьетро размышлял об этом всю прошедшую неделю, как только решил показать девушке город. Близилось Рождество, сказочный, прекрасный праздник, и ему хотелось, чтобы она увидела все это, прониклась. От разных приглашений Ртуть не знал отбоя, выбрать какое-нибудь одно не составило бы труда. Даже в то же воскресенье, за несколько дней до Рождества.
— На бал, — согласно кивнул Пьетро.
Он помнил себя: выросший в приюте мальчишка, у которого есть только родная сестра, он мечтал вырваться из своей темной и мрачной клетки, полной ужаса и кошмаров, чтобы посмотреть, а что там, снаружи. Каков он, другой мир?
Поэтому он легко мог представить себя на месте Лив, доброй и тихой девушки, не видевшей ничего, кроме стен дворца. Она — принцесса, которую хотелось спасти из ее заточения, а он — словно храбрый рыцарь, которому подвластны любые подвиги.
Лив сомневалась, но вскоре плохо скрываемый интерес и уговоры самого Пьетро возымели эффект.
— Я с удовольствием бы посмотрела на этот ваш бал, — признала она. — От леди Гермионы я слышала, что они проходят несколько… иначе, чем привыкли асгардцы.
Примерно представлявший себе, как выглядят асгардские пиры, Пьетро не знал, что сказать. Как объяснить, что и здесь, в современном мире, на вечеринках было немало похабщины и разного рода низостей? Но все это лишь значило, что к выбору мероприятия стоило подойти как можно более ответственно.
Вернувшись на базу, Пьетро занялся перебором имевшихся у него бумажных приглашений — именно они давали доступ в места, наиболее подходящие ситуации. На более молодежные вечеринки Ртуть приглашали в большей степени устно.
Эх, хотя, если признаться, он бы с удовольствием отправился на многообещающую вечеринку в одном из ночных клуб Нью-Йорка — «[Не]люди». Та девчонка, Кристалл, кажется, была очень убедительна, описывая ему все прелести запланированного там мероприятия.
Но ночной клуб — не то, что стоило увидеть такой благовоспитанной девушке, как Лив.
Так что выбор пал на торжественный вечер в городской ратуше.
Почти всю неделю Пьетро продолжал подготовку к «балу», ему хотелось, чтобы все пришло хорошо, но для этого требовалось учесть разные мелочи: официальный костюм (которого у него не было в принципе), транспорт (который снова надо было вымаливать у руководства базы), букет (который еще попробуй выбери и найди)… Пьетро носился по базе как ошпаренный, пока в середине недели его не отловила Ванда.
— Пьетро, что ты творишь? — прошипела она, ухватив его при помощи своих сил.
— Что не так? — возмутился Пьетро, остановившись и перестав пытаться вырваться.
— Давай поговорим.
— Мы говорим, — пожал он плечами.
— Ты понял, что я имела в виду, — она нахмурилась.
Подхватив Пьетро под локоть, Ванда оттащила его в укромную каморку и взмахнула рукой, отчего поверхность стен покрылась пурпурной полупрозрачной дымкой.
Он лишь удивленно следил за ее манипуляциями, со всей этой круговертью с Лив он не успевал следить за успехами сестры на поприще магии.
— Зачем тебе все это, она же инопланетянка, — спросила Ванда напряженно, заглянув ему в глаза. От ее взгляда Пьетро стало не по себе, и он разозлился на себя за эту непонятную оторопь, что вызвал в нем вопрос сестры.
— Он — тоже инопланетянин, — прошипел он Ванде, склонившись над ней, заставив ее слегка отпрянуть и сбавить обороты, — но я ни слова тебе не сказал, когда ты бегала за ним хвостом.
— Он учит меня! — возмутилась она и добавила: — И я не бегаю за ним хвостом! — а затем подумала еще и вновь проговорила: — И вообще, это все в прошлом.
— Да, в прошлом, — скривился Пьетро. — А в настоящем — андроид, которого еще полгода назад ты была готова уничтожить.
Щеки Ванды предательски вспыхнули.
— Между нами ничего нет!
Укоризненный взгляд, которым Пьетро одарил сестру, должен был ей о многом сказать. Она отвела взгляд, и все в выражении ее лица показывало острую смесь несогласия и чувства вины. Словно она понимала, что недоверие брата правдиво, но это самое понимание не облегчало ее участь.
— Это… сложно объяснить, — выдохнула Ванда в конце концов. — Меня… словно тянет к нему.
Это неожиданное признание поразило Пьетро, сестра никогда прежде не говорила ни о чем таком. Неприятные мысли скребнули сознание: Ванда почти ничего от него не скрывала, особенно после того, как все его собственные секреты благодаря ее нестабильной поначалу силе для нее перестали быть тайной. Но сейчас?.. Конечно, хорошо, что у них обоих есть некое личное пространство, но такие вот новости — не то, что Пьетро предпочел бы пропустить мимо ушей.
— Это не может быть влиянием Камня Разума? — обеспокоенно поинтересовался он, внимательно осмотрев Ванду, словно надеясь увидеть на ее лице проявления этого самого нездорового притяжения.
— Не знаю, — призналась Ванда. — Или ты тоже ощущаешь это странное притяжение?
Пьетро, вспомнив о том гомосексуальном бреде со своим участием, которое он не так давно нашел в интернете, невольно вздрогнул.
— Скажешь тоже, — фыркнул он презрительно.
Нет, сейчас никаких претензий к конкретно к Вижену Пьетро не имел, но сам факт…
— Нет, не скажу, — улыбнулась Ванда как-то устало. — Но будь осторожен.
В груди от ее заботы разлилось приятное тепло. Он обнял сестру, уткнувшись носом в ее волосы.
— Ты тоже, сестра, ты тоже… — пробубнил он едва слышно, но по тому, как Ванда крепче сжала его в объятиях, понял, что она услышала.
Этот разговор привнес в душевное состояние Пьетро некоторое спокойствие, дальнейший остаток недели прошел в заметно более умиротворенном темпе.
Воскресенье настигло его совершенно неожиданно и в то же время ожидаемо. Лив вместе с Руной обычно появлялась днем, практически сразу после обеда, и это, конечно, было не очень удобным, но для себя Пьетро решил, что они просто несколько часов погуляют перед праздником, который был назначен на шесть. К тому же Лив должна была отпроситься, чтобы вернуться на несколько часов позже. Интересно, смогла ли она?
Для себя Пьетро решил, что, даже если по некоторым причинам все сорвется, он не будет переживать и унывать. Мало ли в Нью-Йорке мест, куда можно сходить декабрьским предпраздничным днем?
Локи и Пьетро были единственными, кто остался скучать на базе в выходной, каждый ждал свою даму. Вспышка радужного света сверкнула вокруг, и Пьетро привычно замедлил для себя время, чтобы в очередной раз полностью оценить всю красоту радужных всполохов Моста. Вдоволь налюбовавшись, он вернулся обратно, в это же время исчез световой столб, оставивший на специально подготовленной для таких перемещений площадке двоих людей.
— Папа! — Руна, недолго думая, бросилась к отцу, Локи тут же поймал дочь и подхватил ее на руки, прижав к себе.
— Пойдем, — сказал он девчушке, кивнув перед этим Лив в сдержанном приветствии. — Захватим вещи и отправимся гулять…
— Мой принц, — окликнула его Лив, слегка покраснев и присев в невысоком поклоне. — Если вы не против, я задержусь сегодня. До полуночи. С леди Гермионой мы договорились, что принцессу я перенесу уже спящей…
Локи задумчиво нахмурился, и Пьетро не мог понять причин его замешательства. Не он ли хотел проводить с дочерью больше времени?
— Папочка, можно я с тобой подольше останусь? — попросила Руна, обхватив ладонями ногу отца и заискивающе заглянув ему в глаза. — Пожалуйста?
— Раз мама не против, то я только за, — улыбнулся асгардец дочери, а затем поднял взгляд и стал переводить его с Лив на Пьетро и обратно. Дураком он никогда не был. Так что наверняка догадался если не обо всем, то о многом.
— Веди себя с ней прилично, парень, — усмехнувшись, проговорил Локи. Его проницательный взгляд вгрызся Пьетро в самое нутро. — Сейчас она единственная, кто хоть как-то тешит мое самолюбие.
— Да, мой принц, — ответил Петро, отзеркалив собеседнику его же ухмылку.
— Осторожнее, — хмыкнул Локи, — а то Щ.И.Т. подумает, что я тут вербую сторонников.
Вместе с дочерью он скрылся за дверьми базы, оставив Лив и Пьетро один на один.
— Здравствуй, — расплылся он в непроизвольной улыбке при взгляде на стоящую перед ним девушку, правда, эта улыбка довольно быстро сменилась легким замешательством — выглядела Лив совершенно обыденно, так же, как и все разы до этого. В таком виде вряд ли бы ее пустили на хоть какое-нибудь мало-мальски значимое мероприятие.
Правда, он и сам выглядел не слишком парадно, но все состояло в том, что это был такой своеобразный план. Оглядев себя с удивлением, Пьетро наигранно нахмурился, чуть сконфуженно улыбнулся и вытянув указательный палец вверх, произнес:
— Подожди минутку!
На сверхскорости он вернулся в комнату, переоделся в костюм, захватил букет и даже успел немного покрасоваться перед зеркалом, а затем вернулся к оставшейся на улице Лив.
На все у него ушло не больше минуты. Оставалось только наслаждаться удивленным выражением лица девушки.
— Это тебе, — Пьетро протянул букет бледно-розовых роз.
— Спасибо, — она слегка покраснела, приняв подарок.
— Тебе нужно какое-то время на сборы? — уточнил Пьетро, искренне надеясь, что его вопрос не прозвучал слишком уж грубо.
Но Лив лишь отрицательно покачала головой.
— Я готова.
Неужто она собралась идти в таком виде?
Пьетро силой задавил в себе неприятное чувство недовольства, не дав ему просочиться в мимику.
— Если ты хочешь, — пожал он плечами, — мы можем пойти и так. Но не думаю, что Золушку пустили бы на бал в ее старом, заношенном платье. Возможно, я и правда смогу побыть твоей феей-крестной…
Лив перебила его, негромко засмеявшись.
— Ты очень милый, знаешь? — спросила она так естественно и просто, что сердце Пьетро пропустило удар. Его и прежде называли милым и даже не только сестра, но такого он не ощущал.
Не дав ему отойти от замешательства, Лив сосредоточенно прикрыла глаза, даже закусив губу, будто от усердия. По ее телу с ног до головы прошлась светло-сиреневая волна чужеродной магии, на ходу меняя одежду и прическу: убранные в простую косу волосы завились и оказались заделаны в сложную высокую прическу, обнажающую тонкую, изящную шею, а привычный наряд стал светло-серо-голубым шелковым платьем, открывающим тонкость фигуры и очерчивающим плавность изгибов. На плечах Лив лежала теплая накидка из ослепительно-белого меха.
Забавно, что ее наряд по цветовой гамме очень хорошо гармонировал с серо-голубым костюмом Пьетро.
— Я на самом деле не знаю вашей местной моды… — призналась Лив после недолгой паузы, во время которой Пьетро усердно старался отскрести свою челюсть от пола. — Надеюсь, я не выгляжу слишком странно.
— Шикарно, — выдохнул он едва слышно, но тут же собрался с мыслями. — Ты выглядишь просто замечательно. На твоем фоне я — лишь нищий попрошайка… Но… как?
— Магия.
— Исчерпывающий ответ, — закатил Пьетро глаза. — Прошу.
Он протянул Лив свой локоть и повел ее в сторону стоявшего у входа на базу серебристого «Lexus».
— Могу обещать, что после двенадцати карета не превратится в тыкву, — произнес Пьетро, галантно открыв перед Лив пассажирскую дверь.
— Лучше помнить, что, если мы не вернемся после двенадцати, то принц Локи превратит в тыкву нас.
Пьетро рассмеялся.
— Я не шучу, — проникновенно сказала Лив, но в ту же секунду рассмеялась сама.
— Постараемся не опоздать, — заверил ее Пьетро.
Они выехали за пределы базы и какое-то время катались по городу, наблюдая за предрождественской суетой и болтая обо всем и ни о чем сразу.
Было удивительно легко и комфортно, и, признаться, Пьетро не хотелось останавливаться. Но близилось нужное время, и им надо было выдвигаться на мероприятие…
Здание ратуши встречало своих гостей яркими огнями и гомоном людей, спешивших попасть внутрь. У парадного входа их встретил хмурый охранник, явно не узнавший Пьетро, но изменившийся в лице, увидев именное приглашение.
— Проходите, — отступил мужчина с прохода, и Пьетро и Лив, переглянувшись, ступили внутрь.
Откуда-то издалека играла классическая музыка, фойе пестрело мишурой, гирляндами и ярко-красными шарами, посередине холла стояла большая, больше двух метров, красивая ель, украшенная алыми бантами.
Люди постепенно проходили внутрь и поднимались на второй этаж по широкой мраморной лестнице. Пьетро ободряюще улыбнулся Лив и уверенным шагом повел ее вслед за остальными, хотя на самом деле он ощущал себя не совсем в своей тарелке. Его родители не были богачами, да и в бедной, разрываемой чужими войнами стране толком не пошикуешь, что уж говорить о тех годах, что близнецы провели в приюте. Да, он заслужил быть здесь, спасая чужие жизни, но это не значило, что такое времяпрепровождение было ему по нраву.
Но что не сделаешь ради прекрасной дамы?
Лив с интересом осматривалась вокруг, ее увлекало буквально все: само внутреннее убранство здания, праздничные украшения, люди, музыка, еда… Ее глаза разбегались.
Но, стоит отдать ей должное, она быстро взяла себя в руки.
— Здесь красиво, — призналась Лив с туманной полуулыбкой. — Не так, как во дворце, но тоже красиво. И тихо.
— Тихо? — удивился Пьетро.
Было начало седьмого, и немалая часть гостей уже подошла, так что зал наполнял гомон людских разговоров, и не стоило забывать о музыке, которая играла не то чтобы очень тихо.
— Знаешь, для того, кто видел асгардкие пиры, на которых высокочтимые лорды пьют, горланят похабные песни, зажимают по углам визжащих — то ли от страха, то ли от радости — служанок, такое место покажется очень тихим.
Ну, с этой точки зрения Пьетро на ситуацию не глядел.
Одного он не учел — что для человека, не имеющего в городе какого-либо важного бизнеса или не относящегося к высшим кругам городской власти, этот вечер будет донельзя скучным.
Пьетро заметили, попросили толкнуть небольшую речь перед собравшимися, что он худо-бедно сделал, они с Лив намотали несколько кругов по залу среди совершенно незнакомых им лиц, перекусили за шведским столом и даже немного потанцевали, причем таких смельчаков кроме них почти не было, многие предпочли танцам беседы, перетекая от одной группки людей к другой.
— Я же вижу, что тебе скучно, — улыбнулась Лив печально.
— Главное, чтобы тебе было интересно.
— Это интересно, очень, — признала она. — Но я не вижу смысла оставаться здесь еще на несколько часов. Если бы не я, куда бы ты пошел?
Сложно сказать. У Пьетро на эти дни было так много вариантов, что он терялся.
— Ты правда хочешь уйти? — нахмурившись, уточнил Пьетро.
— Да. Ты показал мне, каким красивым может быть это ваше Рождество. Но это, — она обвела пальцем зал, — не твой праздник. Покажи мне то, как этот день провел бы ты.
Какие-то мгновения Пьетро сомневался, но решил, что, раз Лив так хочет…
Они сбежали незаметно для остальных и уже через несколько минут снова оказались в машине.
— Это здесь, не очень далеко, — пояснил он, выруливая в сторону Бродвея. — Только там наши наряды не очень-то котируются. Впрочем, я знаю, что можно сделать…
Он слегка взъерошил свои волосы, снял пиджак и галстук, оставшись в жилетке, и выправил из брюк рубашку. Сойдет.
— А в моем наряде что не так? — спросила Лив, склонив голову.
Выдохнув, Пьетро постарался придумать, как помягче выразиться.
— Твое платье… оно слишком длинное для клуба, — нехотя пояснил он. — Но ты можешь остаться как есть, я договорюсь, чтобы…
Она не дала ему договорить, проведя рукой по подолу платья, отчего тот стал заметно короче и был выше коленей ладони на три.
— Так достаточно коротко? — поинтересовалась Лив, пытливо посмотрев на Пьетро.
Он бы, наверно, увидел в глубине ее глаз плохо скрываемую насмешку, если бы мог вообще в эти глаза посмотреть, оторвавшись от вида обнаженных коленей.
Кто бы мог подумать, что когда-нибудь его будет волновать один вид голых ног, обутых лишь в аккуратные серые сапожки?
Угукнув в ответ, Пьетро перевел свой взгляд на дорогу, вспоминая лучший путь.
В ночном клубе «Бабочки» Пьетро был в один из своих первых выходных, и ему там понравилось. Вспомнил он об этом месте благодаря СМС-рассылке о том, здесь начиная с этих выходных каждый день до Рождества проводятся вечеринки с бесплатным входом для «избранных».
Кто определяет «избранность», Пьетро не знал, но был уверен, что уж его-то пропустят.
И не ошибся. В отличие от охранника у ратуши, местный качок признал Ртуть сразу же и пропустил внутрь их обоих.
Лив и Пьетро тут же накрыло громкими басами, отчего девушке даже пришлось с непривычки зажать уши. Он жестами предложил ей уйти, но Лив лишь отрицательно покачала головой и неуверенно опустила ладони вниз.
Они разместились за чудом не занятым столиком в одном из укромных уголков балкона, и Пьетро заказал им по легкому коктейлю.
— Тут… интересно, — отметила Лив, стараясь перекричать шум.
— Но это ничем не отличается от того, к чему ты привыкла… — нахмурился он.
— Я знаю. Но здесь никто не смотрит на меня так, словно я просто обязана при первом требовании раздвинуть ноги и при этом радоваться, что меня облагодетельствовали…
— Это только потому…
— Потому что ты со мной, я знаю. Сейчас я могу быть не прислугой, а гостьей. Кто знает, возможно, и асгардские пиры пришлись бы мне по душе, приди я туда как знатная леди?
Улыбнувшись ему, Лив замолчала, став разглядывать зал. Принесли напитки, и они оба задумчиво их потягивали. На часах было начало девятого.
— Хочешь потанцевать? — спросил Пьетро.
— Я не…
— Только не говори, что за пятьсот лет ты ни разу не танцевала?
— Танцевала, но…
— Идем.
Не принимая никаких возражений, Пьетро взял Лив за руку и повел слабо сопротивляющуюся девушку вниз, в самый центр танцпола.
— Я не знаю движений, — прокричала она ему на ухо и отвела свой взгляд.
— Никто не знает, — Пьетро развел руки в стороны, а затем, сделав шаг к Лив, воспользовался возможностью и прижал ее к себе, чтобы произнести: — Просто слушай музыку и двигайся так, как хочет твое тело.
Он, отступив на шаг, начал качаться из стороны в сторону в такт басам, продолжая удерживать ладони Лив в своих. Смущенная, она прислушалась к музыке и тоже задвигалась, неумело, неуверенно, но так, как подсказывали ей ее чувства.
Танцы продолжались следующие несколько часов, перемежаемые короткими набегами на бар, чтобы выпить тот или иной коктейль.
— На самом деле на меня почти не действует алкоголь, — признался Пьетро в один из таких перерывов у барной стойки. — Минусы суперспособности.
— На меня тоже, — хмыкнула Лив. — Организм у асгардцев крепче, поэтому и алкоголь у нас намного более забористый…
Но и без всякого алкоголя им было очень хорошо, охватившая их эйфория действовала лучше любого крепкого пойла.
— Надо подышать воздухом, — решил Пьетро, глядя на раскрасневшиеся щеки Лив и на мелкие, тонкие, как пух, волоски прилипшие к ее тонкой шее.
Улыбнувшись, Лив согласно кивнула, и он повел ее на выход.
Морозный декабрьский воздух освежил их разгоряченные тела, сбавив градус веселья, но привнеся при этом некое умиротворение.
— Устала? — спросил Пьетро, поправив меховую накидку на плечах Лив.
Он мог бы поклясться, что щеки ее были красными далеко не только от духоты клуба.
— Немного, — ответила она вполголоса, опустив взгляд. — Но не сильно.
— Прогуляемся?
— Да.
Было легко идти по шумным улицам, даже практически не разговаривая. Ее ладонь лежала на сгибе локтя Пьетро, и он накрыл ее руку своей.
До конца вечера оставалось более полутора часов, при желании Пьетро мог добраться до базы меньше чем за тридцать минут с использованием своих сил, так что у них было еще предостаточно времени, чтобы прогуляться.
К тому же он задумал одну интересную вещь, оставалось только надеяться, что Лив решится…
— Я хотел бы показать тебе одно любопытное место, — Пьетро чувствовал, что уголок его губы нервно подрагивал, — но для этого тебе придется мне довериться.
— Я… — она выдохнула, опустив взгляд, и тут же подняла его, вкрадчиво заглянув Пьетро в глаза. — Я доверяю тебе.
Хищный оскал, отразившийся на губах Пьетро, наверное, должен был напрячь Лив, но она не поменялась в лице, взирая с присущей ей наивной доверчивостью.
— Тогда держись крепче, — произнес он и, подхватив Лив на руки, сорвался на бег.
Он несся по улицам, ловко маневрируя между прохожими, оставляя за собой лишь размытую тень. Спустя несколько минут Пьетро достиг берега и, воспользовавшись одним из немногочисленных пологих спусков, влетел в воду, рассекая по самой поверхности.
Пункт назначения замаячил впереди огромной освещенной Статуей Свободы.
Используя набранную скорость, Пьетро влетел прямо на остров и оказался у самого КПП.
— Клайв, — кивнул он охраннику на вахте.
— Пит, — обрадовался Клайв. — Я ждал тебя чуть позже.
— Обстоятельства изменились. Клайв, это моя подруга Лив.
Сама Лив еще не могла отойти от таких высоких скоростей, голова ее кружилась, и девушка намертво вцепилась в плечо Пьетро.
— Приятно познакомиться, мэм, — вежливо кивнул охранник и снова повернулся к Пьетро. — Как договаривались, у тебя час. Наслаждайтесь.
— Спасибо, Клайв. Обязательно буду у твоего сына на дне рождения.
— В последнее воскресенье января, — крикнул им вдогонку Клайв, поскольку Пьетро уже вел Лив по обширному залу со стеклянным потолком.
— Зачем мы здесь?
— Хотел кое-что тебе показать. Идем.
Они молча поднимались по длинной, почти бесконечной лестнице, сворачивая в коридорах туда и сюда.
— Это — самое первое место, которое я посетил, когда вырвался с базы, — признался Пьетро почти на самом верху.
Достигнув самой верхней смотровой площадки — факела, — он вывел Лив на улицу и развернул в сторону города.
Освещенные прожекторами небоскребы, тысячи разномастных уличных огней. Ночной Нью-Йорк завораживал и восхищал даже издали.
— Город такой… красочный, — ахнула Лив, а Пьетро не мог отвести взгляда от ее широко распахнутых глаз, в которых отражался свет огней.
— Да, — он все же посмотрел на город, но в голову в очередной раз пришли мысли о совершенно другом месте, более близком и родном. — Там, где я рос, все было намного скромнее. И мрачнее. Почти всегда война, взрывы, смерти, — Пьетро сам не мог до конца понять, почему его вдруг понесло на откровения. Возможно, он понимал, что Лив — единственная, кто сможет понять и принять то, что гложило его последние полгода. Она не осудит, это он знал точно. — Не страна — а полигон для разборок тварей покрупнее. А здесь… будто другой мир. Иногда ощущаю себя настоящим предателем.
— Почему? — спросила она, склонив голову вбок.
— Потому что, как бы я ни говорил, что хочу вернуться и помочь своей стране, на самом деле я…
— Не хочешь?
— Боюсь. Я потерял там слишком много. Жизнь едва не потерял. И снова возвращаться в этот ад? Но я должен, понимаешь?
Она понимала, Пьетро видел это по ее глазам.
— Мы с Вандой здесь уже больше полугода, раньше мы хоть что-то делали, чтобы помочь своей стране, а сейчас… Ванда верит, что то, что мы делаем сейчас, косвенно поможет и Заковии. К тому же после событий в начале этого года… Людям уже помогают, Старк расстарался, а я…
— Далеко не каждый воин после поражения решается снова взять в руки меч, — вкрадчиво произнесла Лив, когда Пьетро замолчал не находя больше слов. — Ты сам говорил, что потерял на родине слишком много. Подожди, когда затянутся раны, и тогда ты сможешь посмотреть на все это по-новому. Сейчас ты для всех известный герой, наверняка в твоих силах сделать намного больше, чем это было раньше.
Ее уверенность звучала настолько отчетливо, что Пьетро не мог ей не верить. Возможно, она права и ему просто нужно время?..
— Спасибо, — выдохнул Пьетро и добавил слегка сконфуженно: — Что-то меня занесло слегка не туда. Хотел удивить тебя красотами города, а получилось…
— Получилось. Поразить получилось. Знаешь, я… — она замялась, крепче закутавшись в накидку. Здесь, на высоте, дул прохладный ветер, и Пьетро, сняв с себя захваченную из машины куртку, накинул ее на Лив. — Я настолько привыкла казаться для всех одной из многих… Быть служанкой — значит быть со всеми остальными на одно лицо, ничем не выделяться. И даже если кто-то обращает на тебя свое внимание, ты… по-прежнему остаешься никем. Царица добра, она выделяла меня, но… Ты помог мне почувствовать себя… собой. Спасибо.
Пьетро не знал, что на это можно было сказать. Для него Лив с самого начала не могла быть одной из многих.
— Ты уникальна, никогда не забывай об этом, — он заправил ей за ухо выбившуюся из прически прядь.
Они встретились взглядами, и натянутая между ними струна завибрировала, посылая по телу восхитительную нервную дрожь. Сердце гулко билось в груди, отдаваясь ударами в ушах, такого Пьетро не помнил с тринадцати лет, когда влюбился первый раз в жизни.
Наклонившись, он коснулся губ Лив своими, прижав ее к себе. Она ответила на поцелуй, обняв его за шею, и от прикосновений ее рук стало по-настоящему жарко. Пьетро хотел углубить поцелуй, но Лив вдруг отстранилась, опустив голову и отвернувшись.
Почуяв неладное, он развернул ее к себе и, зажав пальцами ее подбородок, заставил поднять взгляд. Меньше всего Пьетро ожидал увидеть в ее глазах слезы.
— Лив, прости, я… если я чем-то обидел тебя…
Помотав головой, она поспешно стерла с лица слезы.
— Это ты прости меня, Пьетро, ты здесь совсем ни при чем.
— Но тогда…
— Просто давай вернемся, ладно? Отвези меня на базу.
Сглотнув, Пьетро кивнул.
Спустившись вниз, он снова подхватил Лив на руки и разогнавшись, побежал обратно к городу. Добраться до брошенной у клуба машины не составило никакого труда, и в самом начале двенадцатого Пьетро и Лив выдвинулись в сторону базы.
— Лив… — выдохнул он, собравшись с духом.
— Ты тут ни при чем, — повторила Лив, отвернувшись в сторону. В отражении ее лицо казалось бледным.
— Но тогда я не понимаю! — воскликнул Пьетро, сорвавшись, и тут же постарался взять себя в руки. — Ты мне нравишься. Очень. И я надеялся…
— Ты тоже мне нравишься. Очень. Но, Пьетро… — протянула она жалостливо. — У нас ничего не получится.
— Но мы даже не попытались…
— Если попытаемся — будет только хуже, — произнесла Лив безжизненно. — Поверь мне.
Но он решительно не хотел верить.
— Лив…
— Пьетро, пожалуйста. Давай не будем все портить.
Пьетро тяжело дышал, пытаясь успокоиться и перестать злиться. Все начиналось так хорошо, и он даже не понял, из-за чего все пошло под откос. Лив отказывалась отвечать на вопросы, зажмурившись и уткнувшись лбом в стекло.
И он… сдался. Если она не хочет, почему он должен заставлять ее, пытать вопросами?
На базу они вернулись за полчаса до полуночи, и Лив, забрав спавшую, укутанную в теплый плед Руну, исчезла во вспышке радужного моста.
Следующие дни база все больше погружалась в предпраздничное настроение. Появлялось все больше украшений, рабочие под руководством Старка готовили вечеринку, но у Пьетро совсем не было настроения.
Первые пару дней он прокручивал в голове прошедшее свидание в попытках во всем разобраться, но чем больше он копал, тем больше не понимал, что же пошло не так. Пьетро злился на себя и на всю ситуацию в целом, все больше напоминая своего наставника язвительностью и колкостью.
Но больше всего он злился на то, что не мог перестать думать о Лив. Обстановка общей комнаты напоминала о ней, и Пьетро старался как можно меньше там бывать.
«Клин клином вышибают», — подумал он и на Рождество вместо общей мстительской попойки отправился в клуб.
С одной из работниц «[Не]людей», Кристалл, он познакомился не так давно, она была интересной как внешне, так и в плане характера. Зажигательная, яркая брюнетка-бармен, Кристалл привлекала свое внимание посетителей и со всеми общалась на легкой ноте.
Так что решение провести праздничную ночь в ее компании пришло как-то само собой.
Почти всю ночь они говорили о том о сем, всплывали совершенно разнообразные темы, пока Пьетро в один момент не осознал, что… жалуется?
— Да ладно, не бери в голову, — усмехнулась Кристалл. — Со мной всегда так, должность, так сказать, обязывает. Но насчет этой девушки, Лив… А ты не думал, что она… считает себя недостойной? Ты, наверно, не все мне рассказал, но из того, что я поняла…
Нет, на самом деле он об этом даже не подумал. Восхищение затмило ему глаза, не позволив разглядеть истинное отношение Лив к самой себе, но когда Кристалл об этом сказала, то… Многое встало на свои места.
— Я дурак.
— Все ведут себя глупо, когда влюблены. А тебе стоит найти ее и поговорить по душам.
Пьетро пытался тогда, в машине, но напирал совсем не на то, потому и ничего не добился. Но, возможно, если задать конкретные вопросы…
Поблагодарив Кристалл, он вернулся на базу. Оставалось только дождаться воскресенья и надеяться, что Лив не откажется от своей почетной миссии из-за их глупой размолвки.
Но все оказалось куда как страшнее.
— Мне нужно в Лондон, Роджерс, моя дочь… — услышал Пьетро, возвращаясь из столовой в воскресенье.
— Я знаю, — раздался голос Кэпа. — Я уже договорился, квинджет в твоем распоряжении, так что мы…
— Мы?..
— Ты думал, Мстители бросят тебя в беде?
— Что случилось? — вклинился Пьетро в разговор, вывернув к собеседникам из-за поворота.
— Дочь Локи похитили, — ответил за Локи Роджерс.
— Я тут слышал, вы команду собираете? — с другого конца коридора к ним вышел Старк. — Я с вами.
— И я, — поспешно добавил Пьетро.
— Мы все.
Так и получилось — команда Мстителей в полном составе погрузилась на квинджет, чтобы помочь Локи найти его дочь.
Вот только Пьетро не стал говорить, что преследовал, вдобавок, и другую цель.
Он просто был обязан поговорить с Лив…

20 декабря 2020 года, Лондон
Гермиона не торопясь передвигалась по банкетному залу Министерства, периодически здороваясь и улыбаясь знакомым и коллегам. От этой самой улыбки, намертво приклеенной к лицу, сводило скулы, и, признаться, она только и ждала положенного времени, чтобы можно было скрыться с праздника, но при этом соблюсти все приличия.
Ощущение холода и полного опустошения не покидало ее, и все, чего хотелось Гермионе, — оказаться дома. Вот только там ее сейчас совсем никто не ждал, потому что Руна должна была остаться у Локи допоздна.
Собственно, поэтому Гермиона и решилась пойти на рождественский вечер в Министерстве — лишь бы не прозябать в полном одиночестве в своем коттедже.
Но и тут приятного было мало — ее окружал премерзкий калейдоскоп из жалостливых или насмешливых взглядов. Для всех, кто хоть как-то интересовался светской хроникой, Гермиона была той, кому изменил второй партнер подряд.
Кто бы мог сомневаться, что Милли Уизли растрезвонит новость о фото в магловской газетенке всем, кому возможно. Из ее уст эту историю подхватили и журналисты магической прессы, на все лады мусоля возможное расставание и то, что Лукас Колдсон уже несколько месяцев не появлялся в Лондоне, живя где-то в Нью-Йорке.
И пусть все эти сплетни и домыслы Гермиона старалась не подпускать близко к сердцу, это не отменяло того факта, что все было правдой.
Ей только и оставалось, что делать хорошую мину при плохой игре.
— Привет, — откуда-то сбоку рядом с Гермионой вынырнул Уолти. — Шампанское будешь?
— Здравствуй, — кивнула она, снова натянув на лицо улыбку.
Если честно, она не ожидала увидеть Фоули здесь — неделю назад, когда он предложил Гермионе пойти на прием вместе, она отказалась. Она и сама сначала не собиралась идти, но потом, узнав про планы Лив и Руны…
Ей казалось, что, услышав «нет», Уолти и сам не пойдет, но он был здесь, и, признаться, она не была уверена, что именно ощущает по этому поводу. С одной стороны, Гермионе было радостно, что здесь есть еще один человек (кроме семей Поттеров и Лонгботтомов), который не станет смотреть на нее с жалостью или злорадством. Но, с другой стороны, в присутствии Фоули она чувствовала себя слишком уж неловко, ощущая вину непонятно за что.
Уолти все же протянул ей бокал с шампанским, напоминая о своем вопросе, и Гермиона, поблагодарив его, сделала несколько глотков.
— Я думал, ты не придешь… — произнес он с легкой, но не слишком веселой полуулыбкой.
— Я сама так думала до последнего времени, — призналась она.
Похвалив ее наряд — длинное темно-серое атласное платье, которое Гермиону заставила купить Джинни почти месяц назад, — Уолти предложил ей потанцевать.
Это предложение несколько выбило Гермиону из равновесия, и Уолти, воспользовавшись ее временным замешательством, просто взял ее за руку и повел в круг. Сочтя активное сопротивление не слишком уместным, она сдалась. На самом деле, ничего страшного не случится, удели она Фоули один танец, к тому же ей стоило слегка развеять гнетущую ее тоску.
Приятный разговор ни о чем слегка отвлек Гермиону от мрачных раздумий, все-таки Уолти мог часами вдохновленно говорить о своей работе и делать это вполне понятно и интересно.
— Ты никогда не думал преподавать? — с легкой улыбкой поинтересовалась Гермиона. — Или взять себе ученика?
— Как-то не помышлял об этом, — пожал он плечами и добавил, задорно улыбнувшись: — Или ты сама хочешь бросить Министерство и заняться артефакторикой?
Невольно Гермиона рассмеялась.
— Нет, никогда и не мечтала.
Несмотря на внезапную легкость в общении, она не могла позволить себе слишком уж долгие танцы, поэтому им вскоре пришлось выйти из круга.
Их тут же поймали вездесущие Поттеры, Гарри отвлек Уолти рабочим разговором о каком-то там артефакте, Джин же уволокла Гермиону к столу с закусками.
— А он неплох, — задумчиво протянула миссис Поттер, бросив косой взгляд в сторону Фоули. — Но слишком уж молод.
— Для чего? — нахмурилась Гермиона.
— Для тебя, конечно, — фыркнула Джинни. — Почему ты мне не сказала, что вы придете вместе?
— Потому что мы пришли НЕ вместе.
— Да? Ни за что бы не подумала.
Гермиона же печально отметила про себя, что точно так же «не подумали», наверняка, почти все приглашенные гости. Впрочем, плевать.
— Я просто согласилась на танец — и все, — оправдалась она слегка раздраженно, чем снова заставила Джинни саркастично изогнуть бровь.
— А зря, я уже говорила, что тебе стоит присмотреться к мальчику повнимательнее.
И правда, она об этом говорила раз десять. Только за эту неделю.
— А я тебе говорила, что мы просто друзья. Он сам это признает.
На этот раз к сарказму, написанному на лице Джинни, добавилась изрядная доля снисходительности.
— И вообще, что у тебя за дурная привычка то и дело меня кому-то сватать? — возмутилась Гермиона, которую подобное выражение лица подруги изрядно бесило. — Кроме того, у тебя дурной вкус на мужчин. Первые двое, которых ты считала подходящей для меня парой, я находила в объятиях с другими…
— Туше! — засмеялась Джинни, поднимая ладони в знак капитуляции. В этот момент к ним вернулись мужчины, и Гарри пригласил на танец Гермиону.
Сперва она ожидала, что друг, как и его жена, как-либо выскажется насчет ее гипотетических взаимоотношений с Уолти, но он молчал в легкой задумчивости почти до конца танца и, когда мелодия стихла, но еще не сменилась новой, повел ее обратно.
— Нам надо поговорить, — вдруг произнес он, замерев на половине пути. — У тебя дома. Я зайду сегодня вечером?
Началось!
Поджав губы, Гермиона кивнула. В любом случае, этого не избежать.
Гермиона провела на приеме еще почти час, прежде чем решила, что с нее довольно.
Вернувшись в Атриум, она аппарировала домой, где переоделась, смыла косметику и стала дожидаться появления Гарри. Тот возник на пороге еще минут через сорок, тоже в простой одежде, и, отказавшись от напитков, расположился в гостиной на диване.
— Я был у Локи, — начал друг с места в карьер.
Это совсем не то, что Гермиона ожидала услышать, причем слова эти вызывали еще больше вопросов.
— Зачем? — задала она самый очевидный.
— Он сам попросил меня, — признался Гарри. — Это было еще на Хеллоуин…
А Джинни тогда сказала, что он работал. Она тоже знала? Впрочем, какая, к Мордреду, разница?
— И что? — спросила Гермиона, поджав губы. — Зачем ты говоришь мне это?
— Он предположил, что все, что произошло между вами, — коварный план Смита.
— О, поверь, далеко не во всем, что произошло между нами, виноват кто-то, кроме нас самих, — выдохнула она, справившись с прошившей ее болью. Ей до сих пор было тяжело об этом даже думать, не то что говорить. — Но я полагаю, речь идет о Фрай?
— Не совсем, — Гарри бросил на нее напряженный взгляд исподлобья. — Слушай, Локи попросил меня приглядеть за Смитом, он полагает, что тот хотел рассорить вас, чтобы легче подобраться к Руне…
— Какая гениальная мысль… — процедила Гермиона язвительно.
— Успокойся, Гермиона.
— Я спокойна.
Выдохнув, Гарри продолжил:
— Локи попросил меня приглядеть за Смитом, накопать на него какой-нибудь компромат…
— И? — переспросила она, когда друг слегка замялся, подбирая слова.
— Есть несколько занятных вещей, которые потянули бы на пару десятков лет Азкабана, мне понадобились все мои связи, чтобы это откопать…
— И что это?
— Не хочу вдаваться в подробности, — кисло усмехнулся Гарри, — но Смит прежде был одним из ведущих исследователей Отдела. Очень… активным и увлекающимся исследователем с очень широкими взглядами на этику и мораль.
Представив, что бы это могло быть, Гермиона сморщилась от охватившего ее омерзения.
— Опыты? — все же уточнила она.
— Бесчеловечные, — кивнул Гарри. — Скажу так: тем же оборотням, например, будет что ему предъявить, если некоторые его темные делишки вскроются. Все, конечно же, на благо человечества, но менее мерзопакостнее от этого не становится.
— Получается, мы теперь можем… шантажировать его?
Эта мысль не слишком-то была по душе, но ради дочери Гермиона была готова пойти наперекор собственной совести.
— Что-то вроде того, — Гарри криво улыбнулся. — Мне и некоторым другим людям пришлось приложить определенные усилия, чтобы раздобыть доказательства, и теперь…
Но Гермиона перебила его:
— Почему ты говоришь мне об этом только сейчас?
Гарри виновато отвел взгляд, а она не могла побороть неприятное чувство предательства — раньше они с Гарри всегда решали такие дела вместе, они были командой, и то, почему он вычеркнул ее, было для Гермионы не очевидным.
— Потому что Локи меня попросил, — ответил Поттер, и она вспыхнула от злости, но он ее остановил: — Погоди! Я не был с ним согласен во всем, но… Гермиона, будем честными… Ты бы удержалась от расследования, если бы я все сразу тебе рассказал?
Гермиона недовольно поджала губы.
— Я… — и замялась.
Что ни говори, Гарри знал ее как облупленную и был уверен, что она не усидит на месте, особенно если речь пойдет о Руне.
— За тобой следят, Гермиона, — продолжил объяснять Гарри, — ты должна была это понять, и ни Локи, ни я не хотели тобой рисковать, зная, что ты первая же полезешь на рожон, наплевав на здравый смысл.
Логика и здравый смысл в его словах присутствовали, но, Мордред, как же было обидно!
— Прости, — повинился он. — Сейчас же все уже готово, остается только подождать удобного момента. Потому я и могу сейчас тебе все это рассказать.
— А ты уверен, что ТВОИ шевеления не были раскрыты Смитом? — уточнила Гермиона, понимая, что в ее голосе больше яда, чем то было необходимо, но она ничего не могла с собой поделать.
— Я мало что делал лично, я… — Гарри усмехнулся, — был достаточно осторожен, так что думаю, да, он не в курсе.
Сделав несколько глубоких вдохов, Гермиона закусила губу, задумавшись. Бо́льшая часть обиды вместе с первым возмущением постепенно сходили на нет, остался лишь горький осадок где-то глубоко в груди. Нет, она могла бы винить Гарри в скрытности, но что бы это дало? Разумом она осознавала, что друг действовал из лучших побуждений, пытаясь защитить Гермиону. Как бы она повела себя, узнай все с самого начала? Конечно же, полезла бы в самый эпицентр событий, стараясь отвлечь себя хоть какой-то деятельностью. Но это бы, скорее всего, все испортило.
Да и в какой-то мере Гермиона до сих пор ощущала за собой призрачную вину за события более чем трехлетней давности — тогда она сама не спешила делиться деталями своего состояния с друзьями, считая, что справится в одиночку, но тем самым заставила их сильно поволноваться. Так что, можно сказать, теперь они квиты.
— Ладно, — Гермиона глубоко выдохнула и постаралась натянуть на лицо улыбку. — Есть идеи, когда лучше прижучить этого гада?
— Мне нужно еще около недели, чтобы подтянуть все хвосты, так что, думаю, в первых числах нового года можно попробовать пообщаться со Смитом — по-хорошему.
Признаться, Гермиона не была уверена в целесообразности разговора «по-хорошему», Смита хотелось придавить сразу же и бескомпромиссно, но она не была уверена, что в ней говорит не мстительность.
— Еще раз прости меня, — произнес Гарри после продолжительной натянутой паузы.
Вместо ответа она подвинулась к нему и просто нырнула в его объятия. Порой им не требовалось слов, чтобы что-то донести друг до друга. На душе стало чуточку теплее.
Но ненадолго.
— Я слышал, Фрай вернулась в Британию, — сказал Гарри вдруг.
Гермиона смерила друга долгим взглядом и попыталась понять, что же она чувствует по этому поводу. Почти три месяца прошло с тех пор, как она застала Локи в объятиях другой. Три месяца. За это время он мог двадцать раз сменить куратора, но он держал эту стерву при себе. Зачем?
Она и раньше думала над этим, но так и не пришла ни к какому конкретному выводу. Это могли быть и реальный интерес, и хитрая манипуляция…
Имело ли это хоть какое-то значение теперь?
— Мне все равно, — пожала Гермиона плечами, на ее губах отразилась призрачная, невеселая улыбка.
— Гермиона… — выдохнул он, но вместо того, чтобы что-то объяснять, просто прижал ее к себе крепче. — Мне жаль.
— Мне тоже, — признала она и, уткнувшись носом в его грудь, ощутила приятный запах привычного одеколона, который ему всегда неизменно выбирала Джинни.
Ей на самом деле было жаль, но спроси у нее, о чем именно она жалела, — Гермиона бы, наверно, не ответила. Да и задумываться о этом не хотелось.
Надо было просто взять себя в руки и двигаться дальше.
Гарри остался с ней еще почти на полчаса, они даже не говорили, довольствуясь приятной тишиной. Он ушел ближе к одиннадцати, оставив Гермиону в более приподнятом настроении — почти решенный вопрос со Смитом снял с ее плеч громадный груз.
Посмотрев на время, Гермиона поняла, что пора отправляться за Руной. Особо не доверяя Отделу и его водителям, она встречала Лив на окраине Лондона — каждый раз в разных местах.
Лив вместе с Руной вернулась к полуночи. Девочка, ожидаемо, спала, завернутая в теплый плед, и Гермиону больше взволновала служанка — на вернувшейся из Нью-Йорка Лив практически не было лица, и это так сильно контрастировало с тем одухотворенным предвкушением, что сквозило в девушке, когда она отпрашивала Руну на более долгий срок.
— Все в порядке? — уточнила Гермиона, перехватив Лив, когда та хотела вернуться на тот же самый круг, куда ее принес Радужный Мост. — Ты… плакала?
— Я… — девушка всхлипнула, опустив голову. — Все хорошо, миледи, спасибо.
— Лив, надеюсь, Пьетро не позволил себе лишнего?
Она знала, что Пьетро Максимофф пригласил девушку на свидание, и, видимо, что-то пошло совсем не так.
— Что? — она удивленно подняла голову, посмотрев на Гермиону, словно не сразу поняла, о чем ее спросили. — Нет… Он… Нет, он замечательный, просто… Простите.
Лив замолчала, и Гермиона ощутила ее острое желание сбежать — та закрылась, не желая больше ничего говорить.
— Я могу идти, миледи? — как-то жалобно спросила девушка, даже не дав Гермионе задать самый первый вопрос.
— Лив…
— Пожалуйста…
— Лив…
— Простите, — не выдержала она и, прикрыв лицо руками, отскочила к кругу, где ее секунду спустя уже подхватили всполохи Моста.
Гермиона проводила ее грустным, задумчивым взглядом. Пьетро не казался таким уж плохим парнем… Хотелось верить, что ничего ужасного не произошло и Лив справится. Гермиона все равно никак не могла ее утешить — девушки уже и след простыл.
Прижав к себе дочь, она вернулась порталом домой и уложила малышку спать.
Следующие дни оказались под завязку занятыми подготовкой к Рождеству — не хотелось лишать Руну праздника, несмотря на свое не слишком-то радужное настроение. Родители тоже не собирались позволять Гермионе просто так тонуть в собственном унынии…
Рождественский ужин вышел скромным, но уютным, по крайней мере до того момента, пока Руна не заговорила об отце. Она хотела, чтобы он был рядом, и все никак не могла понять, почему же он так долго занят на этой своей работе и не может вернуться домой.
Возможно, подумала про себя Гермиона, стоило поговорить с ней и объяснить ситуацию как она есть.
Но не сегодня.
В самый разгар вечера на пороге возник Уолти.
— Здравствуй, Гермиона, — улыбнулся он скованно. — С праздником! Я…
Договорить ему не дала миссис Грейнджер, проходившая в этот момент по коридору и увидевшая Фоули в дверях.
— Уолтер! Рада тебя видеть! Проходи! — по-хозяйски предложила она, вызвав у Гермионы легкую вспышку раздражения, но предпринимать что-либо было слишком поздно и не очень-то прилично.
— Я просто… Я пришел поздравить вас с Рождеством…
Он доставал из небольшой сумки свертки, упакованные в подарочную бумагу, и протянул один Гермионе, а другой миссис Грейнджер. На голоса выбежала Руна и, заметив Фоули, бросилась к нему.
— Дядя Уолти! — воскликнула она, повиснув у него на шее.
Поздоровавшись с малышкой, он вручил сверток и ей и практически сразу засобирался домой.
— Да, — немного грустно кивнула Джин, — тебя, наверно, ждут дома…
— На самом деле нет, — так же не слишком-то радостно улыбнулся в ответ Уолти. — Родители отправились к Эдгару, моему старшему брату, в Дувр, и будут праздновать с его семьей, я там не самый желанный гость. Да и…
Он отмахнулся. Гермиона помнила рассказы Уолти о брате — тот, несмотря на успехи младшего брата на поприще артефакторики, считал его неудачником только из-за того, что он не пошел в более открытый и престижный отдел Министерства. Чем Эдгару не угодил Отдел Тайн — непонятно.
— Это же ужасно, — нахмурилась миссис Грейнджер. — Я настаиваю, чтобы ты остался с нами на праздничный ужин…
— Мама! — шикнула на нее Гермиона, еще более возмутившись самоуправством собственной матери, но та проигнорировала шипение дочери.
Зато его не мог не проигнорировать стушевавшийся Уолти.
— Я не…
Но Джин Грейнджер не собиралась слушать возражения, заведя Фоули дальше от двери за рукав темного теплого пальто.
Все уселись за праздничным столом в неловком молчании, которое, впрочем, сама миссис Грейнджер быстро переборола, начав расспрашивать Уолти о его работе — беспроигрышный вариант для того, чтобы его разговорить.
Несмотря на неловкость и сумбур, вечер прошел не то чтобы очень плохо, так что злость Гермионы со временем утихла, она даже улыбалась над остроумными репликами отца и забавными историями Уолти, которых у него, как ни странно, было в избытке.
Перевозбужденную Руну, на полном серьезе вознамерившуюся встретить в эту ночь Санту, Гермиона с трудом уложила к половине одиннадцатого, оставив родителей и Уолти внизу.
Только когда она спустилась, Грейнджеров дома уже не было, Фоули же был на кухне, магией расставляя праздничную посуду в специально отведенном для нее серванте.
— Спасибо, — сдержанно улыбнулась Гермиона, — но тебе не обязательно было…
— Мне было не сложно, — пожал он плечами, и его губы мелко подрагивали в неуверенной нервной улыбке.
— Спасибо, — повторила она и замялась. Ей стоило бы намекнуть Уолти на то, что ему пора домой и что она хотела бы побыть одна. Она уже даже открыла рот… — Хочешь вина? — спросила Гермиона вместо этого.
— Если только с тобой за компанию, — улыбнулся он более уверенно.
Они сидели в гостиной у камина, не спеша потягивая вино и негромко переговариваясь о всяких пустяках, в большей степени о смешных случаях из детства, происходивших на Рождество.
— …Я тогда случайно печенье зачаровал, человечки половину рождественского вечера гонялись за Эдгаром, никто не мог их расколдовать. Только когда я перестал обижаться — они сами «разрядились»… Но представь себе глаза Эдгара, когда толпа имбирных человечков бегала за ним и грозила съесть его с молоком…
В приступе смеха Гермиона уткнулась в и без того трясущегося от смеха Уолти в плечо, пытаясь перевести дыхание. Спустя десяток секунд подняв голову, она едва не столкнулась нос к носу с его лицом, красным от смущения и выпитого вина. Первым ее желанием было сразу же отстраниться, но…
Перед глазами встала картина того, как Локи беззастенчиво обжимался с Фрай и… Мордред! Чем она сама хуже?
Гермиона не знала, что бы сделала, будучи более трезвой, но сейчас в ее голове была лишь приятная легкость от выпитого, потому, когда Уолти неуверенно поцеловал ее, она ответила. Он был осторожен и даже робок, их губы сперва соприкасались едва-едва, но Фоули все больше распалялся, в один момент прижав Гермиону к себе с жадностью мучимого жаждой путника.
Это вмиг остудило ее, позволив понять, что сама она…
Она не чувствовала в себе того запала, с каким к ней приник Уолти, она, признаться, не чувствовала почти ничего. На место прежней легкости, с которой они начинали разговор, пришло лишь привычное опустошение.
— Стой… — она отвернулась и попыталась отстранить от себя вцепившегося в нее Фоули, словно не замечающего, что что-то поменялось. — Уолти, стой!
Он, наконец, отстранился, будто вынырнув из омута, сделал вдох и посмотрел на Гермиону затуманенным взглядом, в глубине которого стало медленно появляться понимание…
— Я… Прости, Гермиона, я не… — он снова выдохнул и зажмурился. — Я не могу так больше. Я люблю тебя. Давно люблю…
— Нет, это ты прости меня, Уолти. Я давно знала это, и я думала, что смогу, но…
— Давай попытаемся! — воскликнул он умоляюще. — Ты знаешь, я сделаю ради вас все… Просто… Дай мне шанс! Прошу!
— Уолти… — Гермиона сжала губы в тонкую линию. — Давай просто забудем, ладно?
Она закрыла глаза — на лице Уолти отразилось такое отчаяние, что на него было больно смотреть.
— Гермиона... — с надрывом выдохнул он, и Гермиона уловила его движение, словно Уолти хотел коснуться ее, но не рискнул.
— Прости, — только и смогла сказать она, по-прежнему не открывая глаз.
Шуршание вещей по воздуху — Уолти призвал их магией, — и Фоули исчез в воронке аппарации, оставив Гермиону одну.
Она злилась на себя, родителей, Уолти и всю ситуацию в целом, но это была бессильная, пустая злость, с которой Гермиона не могла ничего поделать.
Возможно, стоило переговорить с Уолти еще раз, после праздников на трезвую голову или... лучше не трогать и позволить ему пережить это чувство в одиночку? Гермиона терялась. Ей было жаль терять дружеские отношения с Фоули, но и мучить его, держа близко, но не подпуская, — казалось неправильным.
На следующий день миссис Грейнджер пыталась узнать у дочери, как все прошло (это же был ее хитроумный план), но Гермиона как могла избегала всех вопросов, а затем и вовсе скрылась на работе.
Благо дел было невпроворот — в грядущем году Британия снова проводила у себя Чемпионат мира по квиддичу, и Гермиона, как начальник целого сектора по работе с магловским миром, должна была курировать множество разнообразных вещей.
Загруженность была такая, что Гермионе пришлось выйти и в воскресенье, потратив на урегулирование некоторых особо важных вопросов все утро, так что к моменту отправления Руны в Нью-Йорк она опоздала почти на полчаса.
Правда, она была почти спокойна — с Лив они договорились, что в таких случаях она просто будет дожидаться Гермиону или Гарри (как доверенное лицо). После они вместе с Руной должны были сесть в машину Отдела, которая отвезла бы их на один из пустырей, откуда и произошло бы отправление к Локи.
Жаль, конечно, что совсем уж без присутствия Отдела было не обойтись — не хотелось вызывать у них лишние подозрения...
Аппарировав в собственную прихожую, Гермиона выглянула на улицу. Дурное предчувствие заскреблось где-то в подсознании, но сперва она отбросила его.
Все дело заключалось в том, что у дома не стояло привычной черной машины.
— Мама, ты тут? — позвала Гермиона Джин, которую по своему обыкновению оставила сидеть с Руной.
— Да, дорогая, — выглянула женщина из кухни. — Ты уже вернулась?
— Задержалась немного, — облизнув пересохшие губы, Гермиона быстро спросила: — А Лив еще не появлялась?
То, как нахмурилась миссис Грейнджер, заставило дурное предчувствие взвыть в голос.
— Детка, они с Руной уехали минут тридцать назад, — ответила Джин, и мир Гермионы на мгновение пошатнулся.

Гермиона на секунду зажмурилась, дотронувшись рукой до стены, глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки.
— Что-то не так, дорогая? — нахмурилась миссис Грейнджер встревоженно, сделав шаг к дочери.
— Я говорила тебе, что не отпускаю Руну одну, я всегда сопровождаю ее и Лив, — проговорила Гермиона, сразу же натыкаясь на испуганный и непонимающий взгляд матери. Сердце бешено колотилось в груди, не давая продохнуть. Дурное предчувствие выло в голос.
У Гермионы в телефоне имелся номер того водителя, что возил Лив и Руну, но на том конце провода было тихо, и следящие чары, наложенные ей на дочь, тоже молчали.
Первым и самым острым ее желанием было прорваться в отдел и стрясти с них информацию о местонахождении дочери, но Гермиона отдавала себе отчет в том, что одна просто не справится. Ей нужна была помощь.
Патронус серебристой выдрой сделал круг по комнате и растворился в воздухе, отправившись к адресату. Она не говорила Гарри, что конкретно случилось, но наверняка он должен был понять, что произошло нечто серьезное.
И правда, спустя пять минут прямо в прихожей раздался хлопок аппарации.
— Что произошло? — спросил обеспокоенный Гарри, войдя на кухню и застав Гермиону отпаивающей собственную мать успокаивающей настойкой.
— Руну забрали без моего ведома, — пояснила Гермиона, окончательно собравшись. — И мама не помнит, что я ей говорила по поводу Лив.
Последняя фраза была явным намеком для Гарри — после того злосчастного Обливиэйта Гермиона не решалась применять подобную магию к своим родителям, но кто-то же должен был посмотреть, кто копался в голове ее матери.
В то, что миссис Грейнджер сама забыла о такой важной вещи, верилось с трудом.
Так что Гарри, за годы работы в Аврорате неплохо прокачавшийся в магии разума, мог все качественно посмотреть. К тому же, несмотря на эрудицию Гермионы, делом все же должен был заниматься профессионал.
— Вы не против, мэм? — уточнил он для проформы. — Я просто посмотрю.
— Конечно.
Гарри минут десять водил вокруг растерянной Джин палочкой, Гермиона в это время опустилась на стул, почти залпом проглотив обжигающе горячий чай с каплей успокаивающей настойки — ей еще требовалось все возможное хладнокровие и здравомыслие.
— Мордред! — выругался Гарри, опустив палочку и подхватив оседающую в обмороке миссис Грейнджер.
— Что с ней?
— Ей надо поспать, — пояснил друг и, взяв женщину на руки, отнес ее в гостиную на диван. — Кто-то неплохо похозяйничал в ее голове, а тут еще и я…
— Что ты нашел?
— Я видел эту девушку, Лив. На первый взгляд, ничего предосудительного — она просто пришла и забрала Руну, будто так и было надо.
— И мама даже не вспомнила о моей просьбе? — удивилась Гермиона.
— Нет, не вспомнила. Это показалось мне странным, и я решил копнуть поглубже. Там странная «склейка», в самом начале, будто что-то пропущено…
— И?
— Гермиона, я бы на твоем месте вызвал либо нашего «мозголома» Адамсона, он на самом деле хороший специалист, намного лучше, чем я…
Эндрю Адамсон, ведущий менталист Мунго, работающий с Авроратом на постоянной основе, был воистину отличным мастером своего дела, специализирующимся на преступлениях, связанных с насильственным изменением памяти. И если Гарри советовал позвать его — значит, это стоило сделать. Но сперва хотелось понять, что насторожило друга.
Если до этого Гермиона еще где-то глубоко в душе надеялась, что это просто какое-то недоразумение, то сейчас лицо Поттера явно говорило, что все очень серьезно.
— Что ты видел, Гарри?
— Чернокожего мужчину в строгом, похоронном костюме. Твоя мать открыла дверь, на пороге стоял он, попросил привезти Руну, но она отказалась и начала пытаться выяснить, кто он такой, но он достал какой-то артефакт, похожий на толстый стержень. Затем — вспышка и приглушенный голос, навязывающий твоей матери, что она отдаст внучку приехавшей за ней Лив.
— То есть специалисты Отдела…
Но Гарри вдруг покачал головой:
— Нет, Гермиона, в том-то и дело, что он выглядел не как специалист Отдела. Мордред, да мы с детьми смотрели этот фильм недели три назад!
Гермионе потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем идет речь.
— Ты хочешь сказать, — ее голос невольно дрогнул, — что мою дочь похитили «Люди в черном»?
— Все выглядело именно так, — он поджал губы. — Позволь мне позвать Адамсона, он лучше меня сможет понять, что сделали с твоей матерью…
Кивнув, Гермиона рухнула на диван, спрятав лицо в ладонях. Надо было сообщить обо всем Локи, не следовало оставлять его в неведении — она бы сама себя после такого не простила.
Подавив в себе легкий укол подозрительности, Гермиона набрала оставшийся безымянным номер и стала вслушиваться в длинные гудки. Секунда, три, десять…
Когда она уже решила, что ей не ответят, гудки на том конце провода прекратились, сменившись до боли знакомым голосом.
— Привет, Мышка, — раздалось насмешливое. — Так и знал, что ты первая не выдержишь...
Не сдержавшись, она всхлипнула, тут же прикрыв рот ладонью. Глаза поневоле наполнились слезами.
— Локи, — дрогнувшим голосом произнесла Гермиона. — Руну похитили...
Звенящая тишина была ей ответом.
— Что?.. Суртур! Я скоро буду!
Локи сбросил звонок, и Гермиона опустила руку с телефоном, другой прикрыв глаза и пытаясь перебороть приступ захлестнувшего ее отчаяния.
— Гермиона, — позвал ее Гарри, положив ладонь на плечо. Он как раз закончил обговаривать с Адамсоном ситуацию.
— Я в порядке, — заверила его Гермиона и поднялась, стирая слезы со щек. Она хотела выйти из комнаты, но Гарри окликнул ее:
— Гермиона…
— Я в порядке! — крикнула она ему, обернувшись.
Если она сейчас поддастся сковавшему ее унынию и начнет жалеть себя — ничего хорошего из этого не выйдет, а потому, не став слушать друга, Гермиона просто ушла. Надо было срочно придумать, что можно сделать в сложившейся ситуации.
Зелье поиска!
Если Отдел где-то спрятал Руну, Гермиона найдет ее, живой или нет, а для этого неплохо подходило одно очень хорошее зелье поиска на крови. Надо было только его сварить.
Сидеть сложа руки решительно не хотелось, потому она ушла в библиотеку — где-то там лежала книга по сложным зельям, и это в ней тоже было, несмотря на все ограничения по его приготовлению и использованию.
Осталось проверить, какие из ингредиентов были в лаборатории Гермионы в наличии, а какие — нет, она не заходила туда около месяца, так что сомневалась, что там есть все; кроме того, ингредиенты были весьма специфичны…
Так и оказалось — несколько сложных, не слишком распространенных вещей в ее запасах не было, так что Гермионе в любом случае пришлось вынырнуть из своего убежища. В гостиной, кроме миссис Грейнджер и Гарри, находился высокий худощавый мужчина с острым лицом и небольшой залысиной на макушке.
— Мисс Грейнджер, — кивнул мужчина сдержанно.
— Мистер Адамсон, — ответила она тем же, настороженно глядя на мужчину.
— Я обследую вашу мать на предмет магического воздействия, — пояснил он. — Постараюсь определить, кто, что и как с ней сделал.
Гермиона снова кивнула, позволив Эндрю Адамсону начать колдовать над Джин Грейнджер, и негромко подозвала Гарри и уточнила у него, есть ли у него дома все то, что нужно для зелья
— Должно быть, — кивнул Гарри собственным мыслям. — Я принесу.
Он собрался аппарировать домой, но его отвлек стук в дверь. Каким-то шестым чувством Гермиона поняла, кто это мог быть…
В сопровождении трех асгардских воинов в прихожую прошла Фригга, и там сразу стало тесно.
— Фригга, — присутствие царицы принесло какое-никакое облегчение — за их спиной был Асгард, а это уже немало стоило.
— Хаймдалл потерял Лив из виду, он не видит ни ее, ни Руну… — пояснила Фригга. Гермиона так и подумала.
— Руна исчезла, — ответила она. — Мы договаривались с Лив, что она не будет забирать ее без меня, но… я сама пока толком не знаю, что произошло и кто во всем виноват.
Хотя она имела определенные представления об этом.
Гермионе пришлось вкратце пояснить Фригге ситуацию, каждое слово отдавалось в ней невыносимой болью.
— Мы найдем ее, — заверила ее царица, на мгновение заключив Гермиону в своих объятиях. — Ансгар, Стейн, Рагнар, — обратилась она к своим спутникам-эйнхериям, облаченным в золоченые доспехи, — поищите любые возможные следы на улице.
— Да, моя царица, — хором ответили молодые мужчины и вышли за порог.
— Я же хотела бы посмотреть здесь, — Фригга снова вернула свое внимание Гермионе. — Если ты говоришь, что на твою мать наложили какое-то заклинание, возможно, остались какие-либо магические следы. Если да, я постараюсь их найти.
В лексиконе Гермионы не хватило бы слов, чтобы выразить ту степень благодарности, что она ощущала по отношению к царице.
Гарри принес недостающие ингредиенты, и Гермиона, наконец, смогла скрыться в лаборатории, чтобы начать готовить зелье поиска. Она надеялась, что эта работа хотя бы немного отвлечет ее от мрачных мыслей, но ошиблась, монотонный труд по большей степени занимал лишь руки, и в этот раз многозадачность Гермионы сыграла с ней злую шутку — мрачные картины то и дело возникали перед глазами, практически не мешая работе.
Во время небольшого перерыва в варке — зелье должно было настаиваться около часа — Гермиона поднялась наверх. Следовало узнать последние новости — конечно, если бы было известно что-то очень важное, ее бы отвлекли от работы, но мало ли что всплыло в процессе расследования. Любая мелочь могла вывести на след того, кто похитил Руну.
Ее ждали. Фригга и Джинни отпаивали бледную миссис Грейнджер, не похожую саму на себя, чаем на кухне, в гостиной Гарри приглушенно разговаривал с Адамсоном, но как только Гермиона поднялась из подвала, все собрались вокруг нее на кухне.
— Есть какие-то новости? — сосредоточенно спросила она, взмахом палочки отправляя на плиту турку с кофе.
— Пожалуй, начну я, — отстраненно бросил Адамсон, оправив качественную, опрятную и явно недешевую мантию. — На вашу мать, мисс Грейнджер, было наложено не известное даже мне заклятие. Прежде я не видел ничего подобного. Я сталкивался с некоторыми работами Отдела Тайн, это не похоже на их почерк, разве что чье-то личное изобретение. Скажу одно — подлинным является воспоминание, в котором героиня-девушка. Чары наложены филигранно, они — всего лишь обманка, чтобы запутать следы, и кто-то менее сведущий в искусстве чтения разума легко мог бы ошибиться.
— То есть вы хотите сказать, что похитительницей была Лив? — спросила Гермиона, сама ни на йоту не поверив этому. Лив даже под угрозой смерти не стала бы так поступать…
Выражение лица Фригги говорило о схожих мыслях.
— Или кто-то, использующий ее внешность в своих корыстных целях, — предположил Гарри, что было, скорее всего, ближе к правде.
— Или так, — подтвердил Адамсон. — Я успел разглядеть момент наложения заклинания, но это мало о чем мне сказало — движение палочкой было почти незаметным, а чары — невербальными. Я снял все возможные последствия, но за миссис Грейнджер еще стоит понаблюдать — возможны нарушение памяти и координации, общие слабость и вялость. Если что-то из этого проявится, обратитесь в Мунго. Или, — он на секунду задумался и, порывшись во внутреннем кармане мантии, достал оттуда визитку, — наберите мне.
— Спасибо, — вежливо кивнула Гермиона, сейчас у нее не было сил даже на вежливую полуулыбку.
— Если понадобится еще какая-либо помощь — также можете мне позвонить, — Адамсон поклонился. — А сейчас пока позвольте откланяться.
Ему явно не хотелось мешаться под ногами, и Гермиона не могла его винить. Они с Адамсоном почти не знали друг друга, он не был обязан торчать здесь, словно привязанный. А если и правда понадобится еще какой-либо его совет, она может легко с ним связаться.
— Еще раз спасибо, — кивнула она, и Эндрю вышел в коридор. Откуда раздался хлопок аппарации.
— Никаких следов мы не нашли, — ответил Гарри на невысказанный вопрос, он кивнул в сторону Фригги, давая Гермионе понять, кто такие «мы».
Джинни, прежде молчавшая, подошла к подруге и просто ее обняла.
— Если нужна помощь, любая, ты только скажи, — прошептала она сорвавшимся голосом. И Гермиона лишь кивнула в ответ, не уверенная, что сама сдержится от слез.
Сделав глубокий выдох, она так же резко вдохнула и произнесла ровным голосом:
— Зелье скоро будет готово, так что пока остается только ждать.
— Я был в Отделе, — признался вдруг Гарри.
Гермиона корпела над зельем около трех часов. Неудивительно, что он успел за это время.
— Они обвиняют во всем водителя, — Поттер криво усмехнулся. — Сегодня это Джозеф Боул. На первый взгляд, у него не было никаких мотивов, кроме как приказа от руководства. Я, конечно, подал на него в розыск, в том числе и через магловские службы, но сомневаюсь, что это что-либо даст… Он словно сквозь землю провалился.
— А Смит? — нахмурилась Гермиона.
— Его не было на месте. Но мне обещали, что ему передадут информацию и он тут же с нами свяжется.
От едкого комментария Гермиону уберегли сработавшие сигнальные чары — целая группа людей пересекла контур, поднимаясь по подъездной дорожке к крыльцу.
— К нам гости, — сказала остальным Гермиона и, достав палочку, направилась ко входу. У самой двери ее оттеснил Гарри, задвинув подругу за свою спину.
Впрочем, эти предосторожности были ни к чему — на крыльцо поднялась вся действующая группа Мстителей вместе с ушедшими в отставку Старком и Бартоном. Все они были в боевом облачении, даже Железный Человек и Воитель.
В другой ситуации Гермиона бы обязательно посмеялась над мыслью о том, как они в таком виде дефилировали по ее тихой улочке.
Впереди всех шел Локи в своём новом кожаном камзоле, напряженно оглядываясь по сторонам.
— Поттер, — кивнул он Гарри прохладно. Но увидев за его спиной Гермиону, заметно смягчился: — Мышка. Мама? — слегка удивился он, завидев Фриггу.
— Сынок, — она печально улыбнулась, поравнявшись с Гермионой и протянув ему руку.
Он легко сжал ее пальцы в приветствии, не став отвлекаться на более теплое проявление чувств.
— Предлагаю не толпиться в коридоре, — Гермиона махнула рукой в сторону гостиной, приглашая всех собравшихся пройти туда.
— Что произошло? — уточнил Локи, когда все рассредоточились по комнате кто-куда. Гостиная стала казаться катастрофически тесной от такого наплыва «гостей».
Облизав сухие губы, Гермиона кратко пересказала ситуацию, отвечая на уточняющие вопросы Роджерса и Роудса. Локи слушал внимательно, но молча, лишь единожды уточнив о тех чарах, что были наложены на миссис Грейнджер.
— Что? — переспросила Гермиона, когда он задумался.
— Наверно, ничего, — медленно произнес он. — Но это мне не нравится.
— Это никому не нравится, — ответил ему Гарри.
— Так что получается, — встрял в разговор Пьетро, — Лив, скорее всего, тоже похитили?
— Вероятно, это так, — сказала Гермиона, предпочтя не добавлять, что, если ее присутствие больше не было необходимо похитителям, они могли запросто убрать свидетеля.
Но Пьетро наверняка сам об этом подумал — взгляд его стал мрачным и решительным. Лив ведь на самом деле была небезразлична ему, поняла Гермиона. Так не переживают за мимолетную, ничего не значащую интрижку.
— Есть вероятность, что это все не связано с этим самым Отделом Тайн? — спросил Роджерс.
— Всегда есть такая вероятность, — отметила Гермиона. — Но она, по мне, не слишком высока. В любом случае пока мы ждем зелье, так что… Джинни, похозяйничай тут за меня, хорошо? — попросила она подругу и, дождавшись согласия, снова отправилась вниз — пора было приступать к следующему этапу приготовления.
Следом за ней в лабораторию спустился и Локи. Он ничего не спрашивал, не говорил — он лишь взял второй нож, сверился с рецептурой и принялся за подготовку одного из следующих ингредиентов.
В почти полном молчании они проработали еще часа полтора. Гермиона заканчивала нарезать последний ингредиент, когда голос Локи вывел ее из задумчивости.
— Гермиона! — позвал он довольно громко. Оказалось, она так погрузилась в свои мысли, что не замечала, что он что-то ей говорит. Его ладони перехватили ее руки, и только сейчас она поняла, насколько сильно, почти остервенело, она кромсала ножом лежащие перед ней ингредиенты. — Успокойся.
Локи привлек ее к себе, заключив в объятия, и уткнулся носом в убранные в хвост кудри.
— Мы найдем ее целой и невредимой, слышишь, — прошептал он ей на ухо. — Я обещаю тебе.
Она хотела ответить ему, попросить не обещать того, что он может не выполнить, но горло сдавило давно сдерживаемыми слезами. Уткнувшись мужу в грудь, Гермиона держалась за него, как за спасательный плот, и плакала, ощущая, как раскручивается глубоко внутри пружина напряжения, отпуская ее из своих мощных тисков.
Отчего-то поддержка других людей, даже Гарри и Джинни, не давала такого освобождения. Лишь только Локи мог в полной мере понять ее, разделить с ней ее боль, потому что она была общей, одной на двоих.
— Хей, — на пороге лаборатории возник Пьетро. Он выглядел лишь слегка сконфуженно, так что легко можно было понять, что просто так он не уйдет.
Отдышавшись и вытерев слезы, Гермиона подняла на парня взгляд:
— Что?
— Извиняйте за беспокойство, миз Грейнджер, там вас парнишка какой-то спрашивает…
Из всех знакомых ей «парнишек» на ум приходил только Уолтер Фоули…
Логично. Если Гарри обращался в Отдел и задействовал своих людей из Аврората, новость о похищении Руны могла дойти и до Уолти. Еще удивительно, как ее дом не атакуют журналисты, желающие первыми растрезвонить о сенсации.
Убедившись, что благодаря Локи у нее появилось минут двадцать свободного времени, Гермиона, она решила подняться наверх и узнать, чего от нее хотел Фоули. Возможно, он сумел обзавестись какой-либо важной информацией.
— Гермиона! — воскликнул парень, едва ее завидев, но замер, заметив за ее плечом Локи.
— Здравствуй, Уолти, — проговорила Гермиона тихо.
— Не самое лучшее время для гостей, — расплылся в хищном оскале Локи, заставив тем самым Фоули слегка отмереть.
— Я не в гости! — оскорбился он. — Узнав о Руне, я решил послушать, что говорят в Отделе. Никто толком не в курсе, что произошло…
— Но?
— Но минут двадцать назад появился Смит, забрал с собой семь оперативных групп и вместе с ними куда-то исчез. Я пытался отправиться за ними, но они замели следы.
Семь оперативных групп… Это семьдесят человек!
Мстителей было десять, плюс трое магов, плюс трое асгардских воинов во главе с царицей… Семнадцать.
Четверо на одного, это если не считать возможности, что людей на стороне Смита будет больше. Кто знает, какие тузы у него в рукаве?
К тому же об оперативниках Отдела давно ходили самые настоящие легенды — это тебе не следователи ДМП и даже не обычные вояки из Аврората. Это — элита элит, те, кто то и дело сталкивается лицом к лицу с самой что ни на есть чертовщиной и выходит из этого столкновения живым.
В том же Аврорате, при всем уважении к Гарри и его методам подбора и обучения персонала, таких было процентов сорок из тех, кто прошел вторую магическую. Остальные либо были моложе, либо менее опытными, отсиживающимися на простых делах с контрабандой или чем-то подобным.
По лицу Гарри было видно, о чем он раздумывал: стоит ли подключать к делу больше своих людей. Надо было отдавать себе отчет в том, что из такого столкновения двух отделов могло выйти мало хорошего. Это могло обернуться самой настоящей войной.
Если бы речь не шла о Руне, Гермиона бы сама лично попросила Гарри не рисковать.
— Я скажу своим, — принял решение Поттер. — Но, как и с Заковией, дам выбор. Без прямых доказательств за такой саботаж Пратчет просто снимет с меня голову. И если мне все равно, я как-нибудь выкручусь, в крайнем случае родители оставили мне достаточно средств к существованию, ты знаешь, то остальные ребята… Их же сгнобят.
Она прекрасно понимала это, так что не могла и не хотела требовать от Гарри большего. Возможно, если позвать кого-то еще из друзей?..
— Есть предположения, где Смит может прятать Руну? — обратилась Гермиона к Уолти, заставив его заметно задуматься.
— У оперативников Отдела несколько явочных квартир и домов по всей стране. Я даже не уверен, что знаю обо всех из них.
Их команда могла прочесывать все эти квартиры ближайшие несколько дней, но так ничего и не найти, а такое необходимое им время будет потрачено впустую.
— Могу сказать одно, — продолжил Фоули. — Руну прячут где-то под серьезными защитными чарами, потому что моя следилка не может…
— Твоя — что? — вкрадчиво уточнила Гермиона холодным тоном, от которого у Уолти едва ли не подкосились ноги.
— Следилка, — ответил он, побледнев.
Не он один, конечно же, додумался повесить на Руну следящие чары, сама Гермиона в связи с напряженной обстановкой старалась отслеживать передвижения дочери, но ее заклинание, как она поняла, было снято похитителем.
Но та мысль, что Уолти также следил за Руной, к тому же без ее, Гермионы, ведома, обдала ее холодной яростью. А ведь он тоже был сотрудником Отдела…
— Почему ты не сказал мне, что следишь за ней? — спросила она у Фоули, и тот заметно стушевался.
— Я думал, ты знаешь… — произнес он тихо.
— И как давно?
Уолти отвел взгляд и почти прошептал:
— Больше двух лет.
Мордред! Хоть это не относилось к делу и было задумано с благими, она хотела надеяться, намерениями, но… Гермиона с трудом сдерживала клокотавший внутри гнев — то, что Уолти не сказал ей о таком вот занятном факте в данный момент ощущалось самым настоящим предательством. Возможно, все дело было и в и без того натянутых, как струна, нервах, но от этого не становилось легче.
На плечо легла тяжелая, прохладная ладонь, мигом остужая весь пыл.
— Прости, я не думал, что… — повинился Уолти, но Гермиона отмахнулась.
— Сейчас это уже не так важно. Значит, и твои следящие чары не смогут нам помочь.
— Я могу попытаться услышать ее мысли, — негромко сказала Ванда, привлекая тем самым к себе всеобщее внимание. — Мне только нужен кто-нибудь, кто будет возить меня по городу — весь его я не охвачу.
— С воздуха охват будет больше, — заметил Вижн, — Я мог бы тебя понести.
Ванда, с некоторым сомнением обдумав это предложение, все же согласно кивнула. Она, насколько Гермиона видела по телевизору, могла летать и самостоятельно, но, похоже, не чувствовала себя при этом уверенно.
Только неизвестно, могли ли способности Ванды преодолеть возможные защитные чары, но даже если и да — никто не гарантировал, что Руна все еще в Лондоне. Аппарация, порталы и камины творили самые настоящие чудеса.
Локи и Роджерс отошли в сторону вместе с Вандой и Виженом и стали вполголоса что-то с ними обсуждать, Гермиона же снова отмахнулась от подошедшего к ней с извинениями Уолти и взглянула на часы.
— Мне нужно доварить зелье, — выдохнула она и вышла, отправившись в подвал.

27 декабря 2015 года, Лондон
Сложив ладони на груди, Локи напряженно уставился в иллюминатор, наблюдая, как их квинджет на умопомрачительной скорости, которой здесь и не ощущалось, летел сквозь облака уже над водами Туманного Альбиона. Гнев, клокотавший внутри, усиленно требовал выхода, но Локи придерживал его, рассчитывая сорвать всю злость на похитителях собственной дочери.
— Хэй, Олень, — окликнул его сидевший в кресле пилота Старк, — не переживай, найдем мы твою малышку…
— Я не переживаю, — оскалился Локи хищно, хотя внутренне не ощущал подобной бодрости духа. — Я предвкушаю расправу над теми, кто осмелился забрать мою дочь, — на самом деле жажда мести и правда имела место быть, но за своей кровожадной бравадой Локи попытался скрыть страх попросту не успеть.
Впрочем, Старка все это не сильно обмануло, и он лишь хмыкнул.
— Меня сейчас больше интересует другое, — Локи попытался увести тему от собственных переживаний. — Я понимаю, почему со мной отправились эти охламоны, — он кивнул на сидевших позади новых Мстителей, о чем-то вполголоса переговаривающихся с Роджерсом, — но что тут забыли вы двое?
Он перевел взгляд со Старка на Бартона, сидевшего в кресле второго пилота.
— Ты знаешь, я не могу пройти мимо веселой тусовки, — усмехнулся Старк в ответ.
— А у меня аллергия на ублюдков, похищающих маленьких трехлетних девочек с непонятными целями, — добавил Бартон невозмутимо.
Что же, это Локи еще мог понять. Все же Соколиный глаз только недавно сам в третий раз (кто бы мог поверить?!) стал отцом, потому это наверняка была для него больная тема. Да и Железный Человек явно пытался показаться более «железным», чем был на самом деле.
Это их небывалое единодушие в желании помочь поражало Локи. Даже эти двое, у которых насчитывалась уйма причин ненавидеть его и желать ему всякого зла, были здесь, готовые в любой момент прийти на выручку.
— И вообще, разве не так поступают самые настоящие… товарищи? — пожал плечами Старк.
Похоже, сюда просилось слово «друзья», но оба понимали, что до настоящей дружбы им еще очень далеко. Но, возможно, это только самое начало длинного пути?
От этой мысли в глубине души стало непривычно тепло. Это чувство дарило легкое успокоение и какую-никакую надежду на что-то… На что-то такое, чему сам Локи пока не мог дать определения.
А вот его полоумный братец бы сейчас громче всего гоготал и ратовал за дружбу и командную работу.
Тора не хватало, поймал себя Локи. Он бы сейчас стоял в первых рядах защитников Руны и горел жаждой отмщения не меньше чем сам Локи.
Но его здесь не было. Тупой героизм. Зачем быть героем, если не можешь оставаться рядом с теми, кого на самом деле стоит защищать?
— Мы на подлете, — доложил Старк уже для всей команды и спросил у Локи: — Где будем десантироваться, командир?
Усмехнувшись, Локи предложил отчасти наплевать на конспирацию и высадиться в ближайшем к дому Мышки парке, оттуда было всего пару минут ходьбы. Можно было, конечно, приземлиться прямо на их тихой улочке, но тогда никакие маглоотталкивающие чары не спасли бы Мышку от толпы фанатов Мстителей и нескончаемых вопросов о том, зачем они сюда прибыли.
Квинджет опустился на одной из лужаек и высадил всю команду, чтобы под управлением автопилота-ИскИна взмыть за облака и остаться там для дальнейших указаний. Они привлекли внимание нескольких мамочек и заядлых собачников, но под чарами Локи и Ванды их беспокойство быстро унялось, а Мстители, никем не видимые, отправились к дому Мышки.
Их там уже ждали — не успела команда дойти до крыльца, как дверь отворилась, вот только на пороге стояла не Гермиона.
— Поттер, — кивнул Локи сдержанно.
Иррациональная часть его мозга пыталась обвинить Поттера в том, что не доглядел за подругой и ее дочерью, что не сумел вовремя среагировать и предотвратить ужасное. Но здравый смысл твердил Локи, что винить ему кроме самого себя некого.
За спиной Поттера он, наконец, заметил растрепанную кудрявую макушку и сделал шаг вперед.
— Мышка, — в его голосе смешались облегчение и боль, тоска и мимолетная радость встречи.
Кто бы мог подумать. А ведь он… скучал?
Но не это поразило Локи больше всего.
— Мама? — нахмурился он, когда царица с мягкой улыбкой сделала шаг вперед.
— Сынок, — она протянула ему руку, и Локи с теплотой ее пожал, жалея, что сейчас не время для более ярких проявлений чувств.
— Предлагаю не толпиться в коридоре, — Мышка деловито махнула рукой в сторону гостиной, и команда направилась туда, рассредоточиваясь по помещению.
И если Ванда и Пьетро осматривались с легким интересом, потому что еще ни разу не были здесь, остальные направили свое внимание на тех, кто прибыл раньше и явно знал о ситуации более подробно.
Пора приступать к делу.
— Что произошло? — уточнил Локи, невольно взяв на себя все руководство операцией. Впрочем, Роджерс пока не выказывал никаких возражений, так что все было нормально.
Мышка принялась за краткий и емкий пересказ ситуации, она была сосредоточена и настроена на деловой лад, что мало соотносилось с образом убитой горем матери. Но ничего иного Локи от нее и не ожидал, он знал, что Гермиона в опасных ситуациях никогда не теряла головы.
Ситуация складывалась занятная, особенно Локи заинтересовал момент с чарами, наложенными на мать Мышки. Что-то, какая-то навязчивая мысль, которая, он знал, посещала его и прежде, снова заскреблась на подкорке, но Локи не успел ее ухватить — Гермиона сбила его с мысли.
— Что? — переспросила она.
— Наверно, ничего, — протянул он медленно, понимая, что сейчас вряд ли сможет до конца осознать, в чем тут загвоздка. — Но это мне не нравится.
— Это никому не нравится, — хмыкнул Поттер в ответ, и Локи не мог с этим не согласиться.
— Так что получается, — встрял в разговор Пьетро, — Лив, скорее всего, тоже похитили?
Локи перевел взгляд на мальчишку, впервые за долгое время читая в нем серьезный настрой. Похоже, он ошибся, прежде считая интерес Ртути к асгардской служанке временной блажью. Так не беспокоятся о девице, которую просто хочешь завалить в постель.
— Вероятно, это так, — согласилась Мышка, явно подумав о том, что именно у Лив меньше всего шансов выйти живой из всей этой ситуации.
— Есть вероятность, что это все не связано с этим самым Отделом Тайн? — поинтересовался Роджерс, возвращая разговор в прежнее русло.
— Всегда есть такая вероятность, — отметила Гермиона. — Но она, по мне, не слишком высока. В любом случае пока мы ждем зелье, так что…
Оставив гостей на рыжеволосую Поттер, она направилась вниз, и Локи пошел за ней следом. Он не собирался сидеть сложа руки, бросив всю работу на хрупкие женские плечи.
Разобравшись, на каком этапе остановилась Мышка, Локи подвинул к себе один из ингредиентов и принялся за работу, раздумывая над тем, что он вообще мог сказать.
Он понимал, что сейчас не время пытаться выяснять отношения, он и не думал об этом, нет. Впервые за долгое время он, несмотря на то, что сам был далеко от душевного равновесия, хотел помочь Мышке, успокоить ее. Тем более он видел, что это ей было нужно.
Бледная, ушедшая глубоко в себя, она казалась очень ранимой и уязвимой, несмотря на явные попытки казаться сильной. Ее хотелось обнять, поддержать, но Локи даже не представлял себе, как подступиться. Но момент нашелся сам собой — задумавшись о чем-то, Мышка принялась с таким остервенением кромсать лежащие перед ней корешки, что они быстро превращались в непригодную для использования массу.
— Мышка… — позвал ее Локи, но она будто не слышала его. Возможно, так оно и было. Он предпринял вторую попытку: — Мышка! Гермиона! — крикнул Локи, и в этот раз Гермиона вздрогнула, подняв на него затуманенный взгляд. — Успокойся.
Он сделал шаг вперед, отложив свою работу, и, перехватив руки Мышки, заставил ее отпустить нож. Притянув ее в свои объятья, Локи уткнулся носом ей в волосы, зажмурившись от охватившей его душу боли — словно даже и не своей собственной.
— Мы найдем ее целой и невредимой, слышишь, — яростно зашептал он Мышке на ухо, скорее уговаривая самого себя поверить в это. — Я обещаю тебе.
Она хотела что-то сказать, но лишь прикусила дрожащую губу и, не выдержав, вцепилась в его кожаный камзол мертвой хваткой, спрятав лицо у Локи на груди.
Это было странное ощущение — состояние Мышки вызывало сострадание и даже боль, но вместе с тем несло с собой и облегчение. Мысль, что вдвоем они и правда справятся.
Но идиллию прервал заглянувший в лабораторию Пьетро, он предупредил о странном госте. Было у Локи предположение, что за «парнишка» искал общества Гермионы, и это ему очень не нравилось.
Ожидания оправдались — в гостиной на диване сидел Воробей в окружении Мстителей, препарирующих его взглядами не хуже заправских патологоанатомов. Особо в этом деле неплохо отличились Романова и Бартон, способные прочесть человека без всякой легилименции, но и остальные тоже наверняка немало мальчишку напрягали.
— Гермиона! — воскликнул Фоули, завидев Мышку, но замер, заметив за ее плечом Локи, и тот едва удержался от ехидной усмешки. Не тот момент.
— Здравствуй, Уолти, — выдохнула Мышка тихо.
— Не самое лучшее время для гостей, — Локи все же оскалился, подозревая, что выглядит как зверь, стерегущий свою добычу от посягательств мелких зверьков-попрошаек.
— Я не в гости! — оскорбленно нахмурился мальчишка.
Сбивчиво он поведал о том, что Смит собрал бо́льшую часть оперативников Отдела и скрылся с ними в неизвестном направлении.
— Я скажу своим, — вклинился Поттер. — Но, как и с Заковией, дам выбор. Без прямых доказательств за такой саботаж Пратчет просто снимет с меня голову. И если мне все равно, я как-нибудь выкручусь, в крайнем случае, родители оставили мне достаточно средств к существованию, ты знаешь, то остальные ребята… Их же сгнобят.
Мышка полным признательности взглядом посмотрела на друга и благодарно кивнула.
Попытки вызнать у Воробья возможное месторасположение Руны не увенчались успехом, он не знал, где обычно обитают оперативники Отдела. А вот новость о том, что Фоули больше двух лет следил за их дочерью, неприятно поразила. Правда, в какой-то степени Локи ожидал чего-то подобного, он никогда не идеализировал мальчишку и предполагал, что тот по глупости или мальчишеской импульсивности мог наворотить дел. Но для Мышки это стало очень неприятным известием, настолько, что Локи всерьез испугался, что она потеряет над собой контроль и сорвет на Фоули свою злость.
Впрочем, она быстро взяла себя в руки.
— Прости, — повинился Воробей. — Я не думал, что…
Только Мышка, на радость Локи, отмахнулась от его извинений, явно намереваясь уйти.
— Я могу попытаться услышать ее мысли, — предложила вдруг Ванда, и Локи окинул ее долгим оценивающим взглядом.
Способности Ванды на самом деле поражали воображение, и в более умелых руках эта сила была бы по-настоящему смертоносной. Особенно впечатляло ее почти природное, никем пока не ограненная возможность работы с человеческим сознанием. Сколько бы Локи ни настаивал и ни убеждал, Ванда отказывалась учиться ментальной магии более детально, и то, что она предложила сейчас, было на самом деле серьезным шагом вперед.
— Мне только нужен кто-нибудь, кто будет возить меня по городу — весь его я не охвачу, — добавила девушка, слегка смутившись под всеобщим вниманием, но не опустив взгляда.
— С воздуха охват будет больше, — предложил с надеждой Вижн. — Я мог бы тебя понести.
Когда Ванда согласно кивнула, на губах андроида появилась едва заметная робкая улыбка. Забавно было наблюдать за результатом собственных трудов.
Локи вместе с Роджерсом отвели Ванду и Вижена чуть в сторону.
— Идея неплохая, — пояснил им Локи. — Но, если что, я бы не очень серьезно рассчитывал на успех.
— Они могут быть уже далеко за пределами города, — понятливо кивнула Ванда.
— Именно.
На самом деле, больше надежд было на то зелье, что начала варить Мышка.
— Знаешь, Локи, — снова обратился к нему Роджерс вполголоса. — Я тут подумал… Это не может быть ловушкой? Вы уперлись в идею, что похитителям нужна была Руна, как… редкий экспонат? Подопытный кролик?.. Но вы не рассматриваете такую мысль, что ее похитили исключительно ради того, чтобы добраться до кого-то из вас?
Локи задумчиво отвел взгляд. Нет, он рассматривал подобный вариант, но…Так ли это было важно?
— Я понимаю, к чему ты ведешь, — кивнул он Капитану. — Просто учтем, что нас, скорее всего, будет ждать какая-либо ловушка. Если похитители не совсем уж идиоты, они наверняка подстрахуются на тот случай, если мы их найдем.
— Я скажу остальным, — выдохнул Роджерс и, ободряюще похлопав Локи по плечу, отошел.
Этот жест заставил его на мгновение недоуменно замереть на месте. Нет, определенно он чего-то не понимает во всем происходящем!
Заметив, что Мышка снова направилась в подвал, Локи последовал за ней, чтобы помочь. И, наконец, поговорить.
— Слушай, Мышка… — начал было он, но Гермиона отрицательно покачала головой.
Похоже, она не хотела сейчас вообще ни о чем разговаривать. Совсем. Не став настаивать, он оперся спиной о столешницу и скрестил руки на груди. На самом-то деле его помощь больше и не требовалась, поскольку оставалось только добавлять ингредиенты и помешивать зелье, томящееся на медленном огне. Но и оставлять Мышку наедине со своими переживаниями Локи не собирался.
Наконец, помешав зелье последний раз, она достала припрятанный темный локон дочери, перевязанный тоненькой изумрудной лентой — самые первые ее волосы, срезанные, когда Руна еще была младенцем.
Зелье поменяло цвет, и Гермиона перелила бо́льшую его часть в фиал. Теперь им нужен был специально заряженный кристалл. А еще лучше — хорошая карта, и Локи навскидку знал, где эту самую карту найти.
Мышка даже не успела спросить у Поттера разрешения, он первым кивнул в сторону камина, приглашая Гермиону и Локи отправиться к нему.
Извинившись перед остальными и сказав, что они скоро вернутся, все трое подошли к камину, чтобы отправиться на Гриммо.
— Если не возражаете, я бы хотела присоединиться, — с дивана поднялась Фригга. Одновременно с ней Воробей сделал шаг вперед, и Поттер не стал им обоим препятствовать.
Они вышагнули в светлой гостиной погруженного в тишину дома, и Поттер повел гостей в свой кабинет, где практически сразу активировал карту, уменьшив ее до общемирового масштаба.
Сглотнув и на секунду прикрыв глаза, Мышка откупорила фиал и капнула зельем в центр карты. Капля не сдвинулась ни на дюйм.
— Мордред! — ругнулся Поттер, Локи же невольно сжал руки в кулаки.
— Что это значит? — спросила Фригга, склонив голову набок.
— Что зелье не может найти ее, — ответил Поттер. — Ни живую, — он судорожно выдохнул, — ни мертвую. Однажды так уже было… — Гарри перевел задумчивый взгляд на Мышку.
— Сомневаюсь, что кто-то отправил Руну по Радужному мосту куда-то на другую планету… — сказала она, после чего поджала губы.
— Я бы знала, — согласилась царица.
— Перемещаться можно не только по Мосту, — отметил Локи.
— Но вряд ли кто-то, кроме тебя, знает эти пути… — произнесла Фригга.
— В Отделе — знают, — мрачно подал свой голос Фоули. — По крайней мере, пару. Но те места под неусыпным контролем, и я сомневаюсь, что даже начальник отдела имеет право подходить к тропам без ведома руководства Конфедерации.
На некоторое время в комнате воцарилось напряженное молчание. Мог бы кто-то из асгардцев?..
— Возможно ли, что существуют чары, препятствующие поиску с помощью этого зелья? — спросила Гермиона будто бы в никуда, сбивая его с мысли.
— Я о подобном не знаю, — выдохнул Фоули. — Но это не значит, что чего-то подобного нет…
Мышка опустила взгляд в стол, будто бы все еще надеясь, что мордредова капля сдвинется хоть в какую-то сторону.
— Значит, и нам нужно что-то более сильное, — процедила она сквозь зубы. — Гарри, мне нужна твоя библиотека, возможно, в старых фолиантах…
Что-то более сильное? Локи невесело хмыкнул. Был в его арсенале один интересный ритуал…
— В чем дело, сынок? — спросила Фригга, вежливо перебив Мышку.
— Я тут вспомнил о ритуале поиска потерянной крови?..
Фригга на несколько мгновений крепко задумалась.
— Нет, — вдруг отрицательно покачала головой она. — Ты просто не потянешь…
Хех, как будто он этого не знал. Естественно, не потянет, но это был тот малюсенький шанс, за который они должны были ухватиться, потому что время, как песок, стремительно утекало сквозь пальцы.
— В чем дело? — напряглась Мышка, переводя недоуменный взгляд с Локи на царицу и обратно.
— В Асгардских манускриптах я читал о сильном ритуале поиска, даже однажды ради интереса провел его, пытаясь отыскать загулявшего по Девяти мирам братца, так что в принципе даже неплохо помню, в чем там вся соль. Хороший вариант, на самом деле…
— И в чем подвох? — поняв, что деталей от Локи не получит, Мышка посмотрела на Фриггу.
— Ритуал помогает найти потерянного человека даже на другом конце Вселенной, но взамен отбирает большое количество магии, — пояснила она. — Чем дальше родство — тем больше магии…
— А я-то думал, почему тогда едва с истощением не слег?.. — Локи оскалился в невеселой усмешке.
А ведь мог бы что-то заподозрить уже тогда, полсотни лет назад, но нет же, списал все на какие-то ошибки в расчетах и исполнении. Наивный дурак.
— Но ведь Руна — твоя дочь, и… — нахмурился Поттер.
— Той магии, что есть в Локи, стопроцентно не хватит на ритуал, — закончила свою мысль царица. — Но, возможно, я смогу… — вступила Фригга, но на этот раз Локи отрицательно покачал головой:
— Нет, мама. Для тебя это слишком опасно, я не хочу так тобой рисковать, по крови Руна для тебя — никто, и кто знает, сколько твоих сил уйдет, — уголки его губ нервно дрогнули. Локи посмотрел на Мышку: — Как ты правильно сказала, она — моя дочь. Я сам проведу ритуал. Возможно, моих магических и жизненных сил хватит, чтобы…
— Нет! — охнули одновременно Гермиона и Фригга.
— Мне, конечно, приятно, что ты так за меня переживаешь, Мышка, — он усмехнулся. — Но я думаю, что сам вправе решать…
— Локи! — зажмурившись, она спрятала лицо в ладонях.
Само это поразило Локи до глубины души. Неужели, несмотря на все обиды и разногласия, что были между ними, она не хотела, чтобы он вот так вот жертвовал собой?
— Я поговорю с Одином, чтобы он вернул тебе твою магию, хотя бы ненадолго… — предложила Фригга.
— На это нет времени, — хмыкнул Локи. — Сомневаюсь, что он согласится так уж легко, его придется уговаривать. К тому же, — добавил он, — после возвращения сил я еще какое-то время буду восстанавливаться, слишком долго я был без своей магии. Мы должны спешить. Но если ты найдешь тот рецепт и принесешь все необходимое, чтобы я не тратил время на подбор местных аналогов… — Локи многозначительно повел бровью.
Фригга согласно кивнула, но явно была совсем не солидарна с сыном в его решении.
— Я против, — отрезала Мышка. — Мы еще поищем другие варианты здесь, на Земле, или в Асгарде, и… Или, на крайний случай, я сама могу провести этот ритуал…
— Исключено, — также не согласился Локи.
Нет, он не мог позволить ей умереть.
— Я тоже имею право… — пыталась возразить она, но Локи не дал ей вставить ни слова:
— Имеешь. Но дело даже не столько в том, что я против, сколько в том, что сил у тебя меньше, чем у меня. Хотя бы с этим ты согласна?
Мышка, скрестив руки на груди и отведя взгляд, поджала губы.
Спорить здесь было глупо. Нет, Мышка умелая и способная волшебница, но это несколько другое. Если Локи или хотя бы тот же Поттер выигрывали именно за счет приличных объемов магии, то Гермиона — в большей степени за счет многократных повторений. Она сама рассказывала — пока в школе остальные ребята страдали ерундой, она больше предпочитала прятаться в библиотеке и заброшенных классах, где раз за разом отрабатывала чары из школьной программы. Не то чтобы новые заклинания давались ей очень сложно, но…
Здесь же эта разница была ключевой — Локи, если и не переживет ритуала, результата добьется, Гермиона же могла отдать свою жизнь впустую…
Дальнейшие препирательства остановил, как ни странно, мальчишка Фоули.
— Кхм… — откашлялся он, опустив взгляд и засунув руку в собственную сумку почти по плечо. — Я… возможно, это и совсем не поможет, но… вы говорили о магии, и я вспомнил…
Он достал руку, в которой был зажат небольшой фиал с ярко-зеленой, чуть светящейся жидкостью внутри.
— Может, это вам пригодится?
— Что это? — почти в один голос спросили Мышка и Фригга.
Поттер смотрел на флакон со смутным узнаванием, и Локи сам вгляделся, хотя, по сути, в этом не было нужды.
Он уже догадался, что находится в фиале — от него разило до боли знакомой прохладой, той, от которой у него самого остались жалкие крохи.
— Интересно, и откуда это у вас? — спросил Локи, взяв из руки Фоули фиал и поднеся его ближе к своим глазам.
— Три с лишним года назад, — начал Поттер, — я искал свою лучшую подругу, и вот это, — он ткнул пальцем в фиал, — единственная зацепка, которая была у меня на тот момент. Все, что осталось от непонятного, незнакомого мне мага, с которым она будто сквозь землю провалилась.
— Неплохо, — хмыкнул Локи. — Я даже и представить не мог, что в тот момент выплеснулось столько магической энергии. Но я удивлен — так много собрать…
Здесь на самом деле было много. В нынешнем состоянии Локи вся одномоментно доступная ему магия, сконденсированная, помещалась бы всего в паре капель. В фиале же было значительно, значительно больше. В несколько десятков раз.
— Грей расстарался, — пояснил Поттер.
— Он отдал ее мне, — встрял Фоули. — Я тогда должен был на основе этого сделать мощное следящее устройство…
— И сделал? — спросил Локи как бы невзначай.
Ему никогда особо не рассказывали, как его контролировали. Он, конечно же, носил браслет, но предполагал, что это была не единственная «следилка».
— Сделал, — кивнул Воробей. — Но оно пропало вместе с вещами, что Грей хранил в своем пространственном кармане. А новое меня сделать никто так и не попросил…
Локи улыбнулся Фоули — впервые на своей памяти не насмешливо, а как-то даже уважительно. Но в тот момент это все было неважно.
— И что это значит? — уточнила Мышка.
— Что нам, возможно, хватит магии на ритуал, — лицо Локи на несколько мгновений приобрело хищный оскал.
Они разошлись, чтобы все лучше подготовить. Фригга отправилась в Асгард, Локи, Мышка и Фоули — домой к Гермионе, Поттер же отправился за новостями к своим оперативникам — возможно, кто-то из них вышел на след.
Для ритуала также нужно было зелье, благо варить его нужно было всего часов восемь, готовить его было решено на Гриммо — местная лаборатория была оснащена чуточку лучше, чем та, что принадлежала Гермионе, да и сам дом, в случае чего, был защищен сильнее.
Пока все ждали Фриггу, Локи связался с Виженом и Вандой, но у тех не было никаких новостей, ни хороших, ни плохих.
Вернулась царица спустя час. В этот раз руководство всеми приготовлениями на себя взял Локи, Фригга, Мышка, Поттер и даже Фоули были на подхвате, слушая краткие, но емкие указания и пояснения. Возможно, благодаря этому они справились даже чуть быстрее, чем оно должно было быть.
— Нам снова понадобится карта, — сказал Локи, размяв затекшие плечи. — Хотя, можно и без нее, но я бы подстраховался.
За окном утреннее солнце только-только выползало из-за горизонта.
Поттер вновь повел их в свой кабинет. Встав полукругом у стола, они все наблюдали за действиями Локи, он же в свою очередь начал рисовать руны прямо на столешнице, обмакивая палец в зелье, налитое в просторную глиняную чашу. Закончив, он, шепча на асгардском полумолитву-полузаклинание, обратился к высшим силам за помощью и, закончив, вылил содержимое фиала к зелью, а затем, недолго думая, резанул себя по ладони припрятанным в рукаве кинжалом так, что кровь тонкой струйкой закапала в чашу.
Когда последняя капля упала вниз, Локи подхватил емкость здоровой рукой и перевернул прямо на карту. Темная, почти черная жидкость некоторое время оставалась на столешнице, а потом просто впиталась в нее вместе с нарисованными прежде рунами.
Потянулись долгие секунды напряженного ожидания, когда не происходило вообще ничего. С каждым мгновением Локи бледнел все больше, ощущая резкий отток магии. Да, не зря все древние кровные ритуалы считались чрезмерно прожорливыми. Здесь же, как назло, нельзя было заменить свою кровь и магию каким-нибудь жертвенным животным или даже другим человеком. Тогда бы не сработало.
Сил оставалось все меньше, и Фригга обеспокоенно шагнула вперед, явно желая поделиться с Локи своей силой, но это, опять же было запрещено — и без того нарушенная процедура могла не сработать вообще, и пришлось бы начинать все заново, уже с самой настоящей жертвой в лице Локи.
Поэтому он предостерегающе поднял ладонь вверх, не сводя взгляда с карты и стараясь заглушить страх, что все прошло впустую.
Спустя еще пару секунд в районе Британии зажглась светло-зеленая точка.
— Да, — облегченно выдохнул Локи, позволив себе отступить и опуститься на стул. Теперь они не только видели на карте то место, где находилась Руна, теперь Локи к дочери вела невидимая нить, которая сохранится до того момента, пока он не коснется дочери.
— Гарри, нужны восстанавливающие зелья, — бросила Мышка другу, и от ее заботы на душе стало чуточку теплее.
Наглотавшись зелий, Локи вернулся к карте, увеличивая ее масштаб сначала до Великобритании, а потом и до Восточного Сассекса.
— Я знаю это место, — задумчиво проговорил Гарри. — Неподалеку была база контрабандистов, мы с ребятами взяли ее лет десять назад. Этот район был заброшен, там какая-то больница и захудалый жилой массив…
Мышка смотрела на эту светящуюся точку с огромным облегчением, Локи же по понятным причинам не мог в полной мере разделить ее энтузиазма — дело в том, что никто не мог дать стопроцентной гарантии, что в нужном месте Руна ждала их целой и невредимой. В конечном счете, этот ритуал, как и зелье, что варила Гермиона, работало и с трупами.
— Выдвигаемся, — Локи поднялся с определенным трудом. Чтобы прийти в себя, ему нужно было какое-то время, которого у них не было.
— Локи, ты не… — попыталась остановить его Мышка, но он отрицательно покачал головой.
— Выдвигаемся, — повторил он не терпящим возражения тоном.
Он не мог и помыслить о том, чтобы остаться в безопасности, пока его дочь была неизвестно где.
Они вернулись домой к Мышке и собрали всех присутствующих для последнего инструктажа. Пока ждали возвращения Вижена и Ванды, Локи успел украдкой выпить еще одну порцию зелья, намереваясь участвовать в заварушке. Мышка, заметив это, бросила на него недовольный взгляд, впрочем, Локи его с радостью проигнорировал.
Старк предоставил в пользование свой смартфон с голограммным проектором, и Локи с его помощью показал остальным координаты требуемого места.
— По предварительным данным, там находится не менее семидесяти вооруженных магов, — заговорил он, обратившись к Мстителям. — Наша главная задача — прорваться сквозь охранный барьер и вытащить оттуда мою дочь.
— Действуем по плану 12.28, — вступил Роджерс. — Ванда, Пьетро и Локи — разведывают обстановку и снимают защиту, Сэм, Роуди и Вижн — отвлекают сверху. Мы с Наташей, Клинтом и Тони в основном составе, если кто-то будет вне защиты, мы с ними разберемся.
— Я помогу с защитой, — решила Мышка, похоже, не собиралась отставать от Локи в степени влипания в опасные ситуации.
— Я, пожалуй, присоединюсь к третьей группе, — улыбнулась Фригга, на ходу сменяя платье на доспех с укороченной юбкой.
— Мама, — нахмурился Локи.
— Что? Я тоже обязана вам помочь. Да и не зря же я взяла с собой мальчиков, — она кивнула на стоящую за ней троицу эйнхериев, замерших с нечитаемым выражением лица. Только сейчас Локи узнал Рагнара, позволившего себе едва заметную хулиганскую улыбку.
— С моей стороны придут еще пятеро, — добавил Гарри. — Мы разделимся на все три группы, по двое.
— Я тоже с вами, — шагнул вперед Фоули.
— Уолти… — поджала губы Мышка, но артефактор выглядел очень решительно.
— А вдруг я смогу помочь с защитой?
Ну конечно, куда же без этого стреляного воробья?
— Тогда пора, — бросил Локи. Не было смысла тратить время на пустые споры.
Квинджет уже ждал их все в том же парке.
— Прошу, — приглашающе махнул рукой Старк и первым поднялся по трапу. — Пятница, курс на Восточный Сассекс.
— Вас поняла, сэр, — раздался из-под потолка голос Пятницы.
Они взлетели сразу же, едва последний член группы уселся на предложенное ему место. Лететь до Восточного Сассекса на квинджете было не то чтобы очень долго, всего минут десять.
— Напомни мне подарить тебе хорошую броню, — попросил Поттер у Мышки.
Перед выходом из дома она переоделась в тот самый костюм, что давала ей Романова во время заварушки с Альтроном, он был из хорошего, плотного материала. Но все же не предел совершенства.
Сам Поттер также переоделся — на нем была легкая аврорская броня со вставками из кевлара и драконьей кожи.
— Я напомню, — пообещал за нее Локи.
Под самый конец полета слово взял Роджерс, обращаясь к Мстителям:
— Действуем осторожно, но быстро. Не забывайте, что где-то там находится в заложниках маленький ребенок.
— Речь идет о территории заброшенной больницы Хеллингли, — взял слово Поттер. — По нашим данным, Руна находится в одном из корпусов, — он ткнул в раскрытую Старком голограммную карту, увеличенную до пределов нужного учреждения.
— Сперва осматриваемся и оцениваем обстановку, — дополнил Капитан. — А дальше действуем по ситуации. Права на ошибку у нас нет.
Подлетев на оптимальное для исследования местности расстояние, квинджет начал кружить над территорией. На экранах появлялись изображения посеревших от времени, изрисованных вандалами зданий, затем их место заняла схематическая карта местности, где нужное им было выделено зеленым. Рядом возникла схема того самого здания — обычного больничного корпуса, длинного и узкого.
— Обнаружен энергетический щит неизвестной конфигурации, — доложила Пятница.
— Кто-то запер двери на замок? — усмехнулся Старк.
— Подберем ключ, — предложил Роджерс.
— Или снимем дверь с петель. Пятница, уязвимые места защиты?
— Не найдены.
— Значит, будем искать сами, — оскалился Локи.
Остальные с удовольствием его поддержали.
— Пятница, есть ли посторонние? — спросил Кэп.
— Посторонних не обнаружено.
— Значит, все внутри, — предположил Старк.
— Или очень хорошо прячутся, — задумчиво протянул Поттер.
Квинджет опустился в некотором отдалении от общежития, группа в предрассветной, ничем не освещаемой темноте рассредоточилась по территории, двигаясь в нужную сторону.
Первыми отправились Локи, Ванда, Пьетро, Мышка, Поттер и Фоули. Прикрывшись всевозможными скрывающими чарами, они должны были подобраться ближе к зданию, чтобы оценить защиту. Уилсон, Роудс, Старк и Вижен вместе с двумя аврорами, которых Поттер успел позвать заранее, шагнули следом и сразу взмыли в воздух. Остальные должны были перегруппироваться, не приближаясь к зданию без дальнейших указаний.
Локи в который раз бросил настороженный взгляд на Мышку. Она молчала — и молчала уже давно, — но в то же время казалась сосредоточенной на деле.
Чем ближе они подходили к зданию, тем более неприятное беспокойное чувство овладевало Локи. Интуиция говорила ему, что не может быть все так просто, и… так оно и оказалось.
— Мысли, — остановила их Ванда едва слышным шепотом меньше чем в ста пятидесяти ярдах от строения. — Я что-то слышу. Но очень тихо, словно…
— Из-под толщи воды? — уточнил Локи, и Ведьма согласно кивнула.
— Но это близко, ближе, чем дом, — добавила она, когда он уже хотел сделать шаг вперед. — Вон там, — Максимофф ткнула пальцем чуть в сторону, — человек семь. Из дома я не слышу вообще ничего.
— Нас ждут, — поджал губы Поттер. — Но семь человек — не семьдесят.
— Возможно, остальные внутри, — пожал плечами Фоули.
Мышка поравнялась с ним, не сводя взгляда со здания, на какой-то миг Локи серьезно испугался, что она бросится туда, наплевав на все предосторожности.
Но нет, она бы не стала.
— Эй, Капитан, здесь, похоже, хозяева не спят, — проговорил Локи по общей связи.
— Мы наготове.
— Не дадим вечеринке начаться без нас? — улыбнулся Пьетро одними лишь губами, но в его взгляде же читалась та же настороженность, что и у Гермионы.
Прорваться через чужую защиту, более слабую, чем на доме, они смогли без всяких проблем. За барьером было не семь, а шесть человек в чем-то, похожем на аврорскую броню, один ушел, очевидно, за подмогой. Очевидно — потому что уже спустя несколько мгновений к зданию аппарировала еще одна группа, другая оказалась у них за спиной, не подозревая, что тоже угодила в тиски.
Противники напали первыми, используя «численное преимущество» и атакуя на поражение. Вспыхнувшие на мгновение спешно выставленные защитные чары тут же рухнули, но это уже было не столь важно — группу сзади отвлек на себя основной состав Мстителей, сверху на них спикировали Вижен и Старк.
Защита Ванды была сильнее, потому она прикрывала наступление, ее брат пару раз молнией пронесся по рядам врагов, Локи, Гермиона и Уолти добили оставшихся, Поттер страховал спину.
— И это все? — возмущенно воскликнул Пьетро, когда способных сражаться противников не осталось.
— Остальные внутри, — с нечитаемым выражением лица сказала Мышка, делая шаг вперед.
— Тогда не будем заставлять их ждать, — Локи шагнул к защите и поднял палочку.
Вместе с ним исследованием занялись Гермиона, Поттер и Фоули. Даже Ванда приблизила свою ладонь к полупрозрачной границе, позволяя своей магии коснуться этого «мыльного пузыря».
— Я никогда прежде не видел ничего подобного, — признал Фоули, его слова подтвердил и Поттер.
Локи же прищурился, разглядывая причудливую вязь плетения и понимая… слишком многое понимая, на самом деле.
— Я знаю, как его разрушить, — мрачно хмыкнул он и, отмахнувшись от последовавших вопросов, проговорил в наушник: — Мне нужна моя мать.
Фригга вышагнула из темноты в сопровождении своей охраны, приблизившись к границе.
— Мама, присмотрись, пожалуйста, — попросил он вкрадчиво.
Она почти минуту рассматривала защиту, после чего с легким недоумением глянула на сына.
— Они смогли сотворить что-то подобное? — удивилась она.
— Хорошо, если бы так, — задумчиво протянул Локи. Картина происходящего стала складываться в его голове.
— Может быть, ты хоть что-нибудь нам объяснишь? — спросила Мышка раздраженно, на что он лишь усмехнулся.
— Может быть, — кивнул он. — Мне будет нужна помощь каждого, кто владеет магией, ударить нужно сразу по нескольким точкам.
— У защиты же нет уязвимых мест, — спросил Петро.
— Не стоит доверять словам железки, совсем ничего не смыслящей в магии, — ответил Локи. Из наушника раздался возмущенный возглас Старка. — К тому же, это не совсем неуязвимые места. Если ударить в каждую из них по отдельности, ничего не выйдет, но вот одновременно…
— Что-то вроде пароля на кодовом замке? — понял Пьетро.
— Верно, только иногда пароль приходится подбирать из сотни вариантов. Сейчас я эти варианты вижу.
Вся команда собралась вокруг здания в ожидании распоряжений, Локи указал на нужные зоны, их всего было восемь. Один точный совместный удар — и барьер пал.
Зазвучавшие со всех сторон хлопки аппарации заставили команду обернуться — их окружали стремительно, не оставляя свободы для маневра. Противник загонял их внутрь, где их наверняка уже тоже ждали.
Стоило об этом подумать, как изнутри также полетели заклинания.
Оставаться на улице было глупой идеей, так что команда начала прорываться внутрь.
— Они перекрыли аппарацию! — крикнул Локи, попытавшись переместиться к Мышке, но не сумев этого сделать.
Это было очень неприятное известие, в своих тренировках и пока немногочисленных миссиях Локи уже привык полагаться на аппарацию. Полезная штука, он не учел, что она могла не работать.
Впрочем, это было не важно. Их сборная солянка из Мстителей, асгардцев и магов уже проникла внутрь, пробивая себе путь силой.
Уилсон, Роудс, Вижен и Старк пытались не дать захлопнуть за ними ловушку, отрезая преследователям возможность зайти, но долго это тоже не могло продолжаться — подбили Роудса, Уилсон тоже едва не получил травму и отступил, помогая товарищу.
Схлопотала какое-то неприятное проклятие Романова, двое из авроров тоже пострадали, их приходилось прикрывать, чтобы не бросать на растерзание все же прорвавшемуся за ними противнику.
Сверившись с собственным ощущением, Локи скорректировал курс своей команды. Им следовало подняться на этаж выше и уйти западнее, в дальний конец здания. Знали бы, сразу пошли с той стороны, но защитные чары слегка сбивали ощущение от поискового ритуала.
Все же отбиваться от нападения в узком коридоре было слегка проще, их группа медленно продвигалась дальше, в конечном итоге достигнув очередного помещения, закрытого защитными чарами. Рядом с неприметной, обшарпанной временем дверью, выделяющейся только едва заметным переливом защиты, стояла целая группа из десяти человек, встретившая их шквальным огнем.
Локи и Ванде пришлось уйти в глухую оборону, из-за их спин Поттер, Мышка и Уолти бросались атакующими заклинаниями, но в один момент все противники будто разом оказались под ударом безо всякой защиты и рухнули наземь без признаков сознания.
— Чего ждем? — уточнил Пьетро, пока остальные пытались осознать, что произошло. — Вам особое приглашение нужно? Вскрывайте это чертово поле!
Стоял мальчишка совсем не там, где пару секунд назад, и Локи бы прибил его за подобные фокусы и риск, если бы это не было так к месту и вовремя.
Этот щит был той же конфигурации, но заметно слабее, чем первый, чтобы вскрыть его, команде потребовалось не больше пяти минут. К этому моменту подоспел Роджерс с частью «кавалерии», отчитавшись о том, что все чисто, все противники нейтрализованы.
Дверь, наконец, открылась с легким скрипом, и практически в полной тишине Локи первым шагнул внутрь, держа палочку наготове. Вот только, как ни странно, нападать на него никто не спешил. По ощущениям, дочь все еще была где-то здесь, осталось ее найти.
Довольно просторное помещение представляло собой то ли операционную, то ли какую-то лабораторию. Остатки оборудования образовывали лабиринт, часть комнаты была огорожена полупрозрачной плотной занавеской, потрепанной временем. Локи в сопровождении остальных приблизился к занавеске и резко отдернул ее, не зная, чего ожидать. В равной степени там мог как затаиться противник, так и могло не оказаться никого.
Но нет, пусто там не было.
— Ты, — выдохнул Локи, прищурившись. Он до последнего не верил собственным догадкам, но...
На облупившейся клеенчатой каталке в расслабленной позе, закинув руки за голову, лежала Аманда Фрай.
— О, нашел меня? — усмехнулась она. — Моя очередь водить.
В пару коротких шагов он преодолел разделявшее их расстояние, встряхнул Свободу за плечо, впечатав ее в подголовник, и, приставив палочку к ее горлу, почти прорычал:
— Где моя дочь?
Он чувствовал, что она где-то здесь, но не мог понять где, а Фрай ехидно усмехалась.
— Гоменум ревелио! — взмахнула палочкой Мышка, но в помещение уже набилось слишком много народа, чтобы что-то понять.
— Где моя дочь?! — повторил свой вопрос Локи, встряхнув Фрай еще раз.
Но вместо ответа она лишь истерически рассмеялась.
— Нет, — ахнула Ванда, зажав ладонью рот. Она не сводила взгляда с Фрай и явно считывала ее поверхностные мысли. И то, что она увидела, ее шокировало.
— Нет, — вторили ей Локи и Гермиона, невольно предполагая самое худшее.
— Она… — сдавленно проговорила Ванда севшим голосом. — Она своими глазами видела, как Руну…
Закончить она не смогла, зажмурившись, будто от боли.
— Нет! — рявкнул Локи, теряя над собой контроль. Очередной толчок вышиб из легких Фрай весь воздух.
Чьи-то сильные руки, сразу несколько пар, оттащили его от Свободы и выдернули из пальцев палочку — он не ожидал такого вероломного предательства. На заднем фоне раздавался монотонный приглушенный душераздирающий вой, Локи даже сперва не понял, что этот звук издавала Мышка.
— Хэй, детка, тебя не научили, что плохо копаться в чужой голове? — бросила Фрай Ванде, отдышавшись.
— Локи, успокойся, — между ним и Свободой возник Роджерс. — Нам нужно допросить ее…
— Позвольте мне заняться этим, — вклинился Поттер. На нем тоже не было лица, во взгляде горело неистовое адское пламя, но он хотя бы контролировал себя. — Как гражданка Магической Британии, эта женщина находится в моей юрисдикции, и…
— Не находится, — мрачно перебил его Локи, встретившись с Фрай взглядом. Если раньше и могли быть какие-то сомнения, то сейчас они отпали — он слишком хорошо знал этот взгляд. Удивительно, что понял он это только сейчас. — Она не находится в твоей юрисдикции, Поттер.
— Локи, ты не должен… — воспринял все по-своему Капитан, но Локи отмахнулся от него.
— Давай, покажи свое настоящее лицо, тварь… — не услышал его он, продолжая смотреть Фрай в глаза.
Фрай. Даже тут она сыграла с ним забавную шутку.
— А я всегда говорила, что ты хам, — расплылась Свобода в не своей, совершенно чужой усмешке. Вот только эта усмешка все равно прекрасно была ему знакома.
Впервые эта мысль промелькнула у него в ту ночь, когда она пришла в его комнату, то горделивое выражение лица трудно было пропустить. Но то была лишь мысль, мимолетная, совсем не отложившаяся в голове.
Когда он услышал о поддельных воспоминаниях матери Мышки, он заподозрил неладное. Шутников по всей Вселенной было немало, но этот почерк — они вместе обретали его с годами.
Вид защитных чар почти подтвердил эти самые подозрения, оставалось самая малость...
По лицу Фрай прошла сиреневая волна магии. Прическа, одежда — остались прежними, но это уже был другой человек.
Вместо Аманды Фрай, Свободы, на потрепанной, облупившейся каталке сидела полубезумно ухмыляющаяся Фрейя.

28 декабря 2015 года, Восточный Сассекс
Она ухмылялась, стараясь не думать о ноющем ребре, раскалывающейся голове и охватившей все тело слабости. О том, что сил не было даже на то, чтобы встать на ноги, не говоря уже о том, чтобы пытаться сражаться или хотя бы бежать.
Ее окружили, и все, что ей оставалось, — ухмыляться врагам в лицо.
Устало прикрыв глаза, но при этом не убрав с лица усмешки, она откинулась на каталке. Возможно, это последние секунды, когда она могла позволить себе расслабиться — сейчас это сборище клоунов разберется с тем, кто из них будет сверху, а затем приступит к «допросу».
Лучше бы это был Локи — уж если и страдать, то от его рук, но «херои» вряд ли подпустят его к ней, опасаясь, что он окончательно слетит с катушек и позволит себе слишком многое.
Да ладно, она любит жесткие игры.
Фрейя все же посмотрела на стоящего перед ней мужчину, готового на месте растерзать ее без всяких сожалений, но перед глазами у нее стоял тот взъерошенный, до смешного важный и высокомерный мальчишка, которым она его помнила.
Сколько лет назад это было? Тысячу, не меньше.
Кто бы знал, что тот неоперившийся птенец вырастет в этого ворона?.. Впрочем, она-то как раз знала.
Вой, раздававшийся на заднем фоне, наконец, оборвался. Скосив взгляд, Фрейя увидела, что «Мышка» оказалась в объятиях своего друга и уже приходила в себя — услышав о смерти дочери, она едва не потеряла сознание.
Это зрелище вызывало у Фрейи злорадную усмешку — наглая смертная девка заслужила немного страданий за то, что отняла последнее, что у нее, Фрейи, было.
Мысль о девчонке всколыхнула плохо запрятанную злость и обиду, но она усилием воли отогнала ее от себя, постаравшись представить то, что всегда ее успокаивало.
Дом.
От этого слова запахло пряностью луговых трав и свежестью морского бриза, как жаль, что все это — лишь воспоминание.
Нет, в Ванахейме по-прежнему есть море, и там по-прежнему бескрайние просторы лугов и полей, Фрейя бывала там минимум раз в год, но больше не чувствовала радости от этого.
Ванахейм — мир крыльев, ветра и свободы. Свободы для всех, кроме самой Фрейи.
Но она прекрасно помнила то время, когда и сама была вольной как ветер. Когда она могла запрыгнуть на верного коня без всякого седла, как дикарка, и унестись на нем к прибрежным скалам, чтобы увидеть, как большие торговые суда проплывают к Порту, или уехать в сторону леса Бари, чтобы полюбоваться красивейшими свадебными кортежами знатных вельмож. Несмотря на полыхавшую на Западе, ближе к столице, войну, здесь, на Востоке, было довольно тихо, и желающих соединить себя узами Священной любви было немало.
Именно любви, потому что в Ванахейме не было понятия брака — как дети Природы, ваны предпочитали соединять себя ритуалом Единения друг с другом и самой Природой.
Иногда, не часто, Фрейя представляла себя на месте какой-нибудь невесты богатого купца или знатного чиновника — сами они с матерью и братом не то чтобы очень голодали, но жили небогато на окраине одной из прибрежных деревушек неподалеку от летней усадьбы царской семьи.
Их мать Сейта приехала сюда перед самыми родами и все это время была местной знахаркой и прорицательницей, в деревне ее и почитали, и побаивались, но к детям ее — Фрейру и Фрейе — относились ровно.
Фрейя помнила мелодичный, ласковый голос матери, когда та звала их с братом домой. Она сама еще вечно делала вид, что не слышала, потому что знала, что вечером мать снова начнет учить ее своему ремеслу, напирая на то, что опытная и умелая знахарка сгодится в любом селении.
— Я не хочу быть знахаркой! — возмущалась вечно растрепанная, словно воробей, чумазая и босоногая девочка, еще час назад лазившая по влажным, соленым камням у приморских скал или игравшая в войну с деревенскими мальчишками. — Я хочу быть воином и защищать тебя и Фрейра!
Сам Фрейр был не самым умелым воином, его больше привлекало служение Природе, он мечтал стать одним из жрецов леса Бари и уже сейчас больше времени проводил там, чем дома с матерью и сестрой. Удивительно, насколько внешне похожие близнецы были различны по своей сути.
На подобные выпады дочери Сейта всегда лишь грустно улыбалась, пытаясь привести в божеский вид нередко спутывавшиеся в колтуны патлы Фрейи. Женщина смотрела так, как если бы знала что-либо о будущем, но даже если она и знала, поскольку слыла довольно сильной пророчицей, то никому ничего не говорила
Сейта вообще очень мало рассказывала о себе, своем прошлом и будущем даже детям, что уж говорить о посторонних. Более того, от остальных она прятала не только свою биографию, но даже и свое собственное лицо. Что заставляло всех считать, что она — очередная жертва войны, обезображенная и, скорее всего, изнасилованная кем-либо из асов.
Отца дети не знали, на все вопросы Сейта отмахивалась, говоря, что его «поглотил Запад». Тогда многие достойные мужи и жены погибли из-за алчности Асгарда, пожелавшего не платить за хлеб, выросший на плодородных землях Ванахейма, так что ни у кого не возникало вопросов. И только дети знали, что Сейта не была обезображена — ее легко можно было назвать одной из самых красивых женщин их мира.
Несмотря на нежелание Фрейи учиться, Сейта настаивала, и чем старше девочка становилась, тем чаще мать брала ее с собой ухаживать за больными или проводить разнообразные ритуалы, посвященные Природе и плодородию. Конечно же, видела Фрейя не все, некоторые ритуалы не были предназначены для глаз детей даже с точки зрения достаточно свободных нравов Ванахейма.
И только с годами девочка осознала, что то, чему ее учит мать, сильно выходит за рамки простой ворожбы. Да и имя матери, скорее всего, не имя, а призвание. Сейт — магическое искусство Ванахейма, и Сейтами как раз называли знахарок и знахарей, чьи силы были скромными, но позволяющими взывать к Природе и ее магии.
Но существовала и каста тех, кто стоял на ранг выше в этой иерархии, тех, чья магическая сила поражала воображение.
Жрецы.
Они тоже служили Природе, и служение их как раз и делало Ванахейм таким, каким он и был. Магия стихий, управление погодой и плодородием — те способности жрецов, без которых их планета бы, наверно, давно превратилась в увядающую пустыню под жарким гнетом светила.
Пойдя на Ванахейм войной, Асгард первым делом попытался захватить в плен жрецов, но потерпел неудачу — во время атаки на Святую Рощу столицы погибла едва ли не треть всех жрецов во главе со своей верховной владычицей Нертус, остальные разбежались кто куда и тщательно скрывали свои силы примерно так же, как это делала Сейта.
— Но зачем учить меня этому? — с немалой толикой возмущения удивилась Фрейя.
— Потому что мне больше некому это передать, — печально вздохнула Сейта.
Фрейя этого не понимала. Ей самой было всего двадцать*, на обучение жречеству брали более взрослых и состоявшихся магов. К тому же Сейта казалась ей достаточно молодой для такого вот форсирования событий.
(*не стоит забывать, что стареют ваны, как и асы, медленно. Для Фрейи двадцать лет — это почти наши десять.)
Тем более война заканчивалась, столица разрушена, от царской семьи остался один лишь принц, и тот не так давно едва выкарабкался после тяжелой травмы. Взявший на себя бремя правления Совет Деревень решил, что с их мира достаточно войны, мудрые мужи были готовы отдать асам на растерзание последнего представителя правящей династии и преклонить колени перед Одином и его… армией. Все устали, да и Асгард был согласен пойти на уступки.
Так что скоро все утихнет, уже шли переговоры, и жрецы найдут себе новое святилище для ритуалов, хотя бы в том же лесу Бари. А там Сейта могла бы подготовить какую-нибудь другую преемницу, страстно желающую служить Природе.
Жаль, Фрейр не вышел магической силой, потому на него нельзя было сбросить все эти проблемы, он бы просто не сдюжил. Его предел — должность какого-нибудь младшего жреца.
Недолго думая, Фрейя выложила матери все так долго снедавшие ее возражения.
— Мы не можем знать, сколько нам отведено времени, — ответила та с присущей ей мягкостью. — Даже сейты и жрецы прорицают далеко не все. Эти силы и знания даются не каждому, но ты справишься, я знаю это. Таких, как мы с тобой, осталось непозволительно мало…
То, что Сейта гордилась ей и считала достойной звания жрицы, — радовало девочку, но ей самой казалось, что это все не ее. Да и фатализм в словах матери не давал юной Фрейе покоя.
Она стала больше приглядываться к Сейте и со временем начала замечать, что сила ее носила непостоянный характер, бывали моменты, когда магии женщины едва хватало на самые простенькие чары.
А однажды, вернувшись с одной из своих прогулок, Фрейя увидела мать, лежащую дома на полу без сознания.
Приведя ее в чувство, как могла, она смотрела на посеревшее лицо матери, казавшееся каким-то обреченным и напуганным.
— Что происходит? — спросила она у Сейты требовательно, скрывая за строгостью и непримиримостью собственный страх.
— Лишь то, что срок мой был отмерен и подходит к концу, — печально улыбнувшись, сказала Сейта. — Я должна была погибнуть двадцать лет назад, в Священном лесу, но меня спасли и выторговали мою жизнь у смерти. Чужой магией и силой Природы я осталась в живых, но всегда знала, что рано или поздно за это придется платить. Только жаль, что не смогла вырастить вас, поднять на ноги. Но Фрейр хотя бы при деле, за него я спокойна, но тебя, моя птичка, я так и не доучила…
Фрейя сморгнула злые слезы и уткнулась матери в бок, а та лишь почти бездумно гладила ее по волосам.
— Не плачь, моя птичка, я уйду не сегодня и, по воле Природы, не завтра, у нас еще будет время…
— Разве нет ничего, что может тебе помочь? — спросила Фрейя сдавленно.
— Есть. Есть то, что отсрочит конец, — призналась Сейта. — Зелья и ритуалы — каждый месяц. Это и спасало меня раньше, но с последнего Дня Плодородия мне просто не хватает сил…
— Почему ты не сказала мне обо всем этом раньше?
Со Дня Плодородия, когда весь Ванахейм возносил хвалы Природе и просил об обильном урожае в грядущий посев, прошло месяца три. Неудивительно, что матери стало плохо.
— Я отправила соколов тем, кто может мне помочь, но так и не дождалась ответа. Возможно, кто-то из них уже умер, ну а кто-то… — она глубоко выдохнула и натянула на лицо грустную улыбку. — Без этой помощи я не протяну и года…
— А с ней? — нахмурилась Фрейя.
— А с ней лет сто, не больше.
Звучало лучше, чем год. Фрейя судорожно вздохнула, уставившись в никуда.
— Я никогда не хотела сваливать на тебя все это, моя птичка. Но сейчас кроме тебя у меня никого нет.
— И нам больше никто и не нужен, — поджала она губы.
Фрейр месяцем раньше покинул их, поселившись в Лесу, и за это Фрейя никак не могла его простить.
— Ты протянешь и двести, и триста, мама, — решительно процедила она. — Я найду способ тебя спасти, я обещаю!
С того дня Фрейя почти не отходила от матери, отнесшись всерьез к ее желанию передать свои знания преемнице.
Впитывая знания, Фрейя с ужасом представляла тот день, когда мать «уйдет». Страх остаться одной был дополнительным стимулом, и она судорожно искала в старых записях Сейты хоть что-нибудь, что могло бы помочь, излечить женщину или хотя бы максимально продлить ее жизнь. Сколько Сейте было лет? Тысячи две, вряд ли больше. Самый расцвет для бессмертного.
Ритуалы помогали, но было заметно, что эти три «пропущенных» месяца не прошли бесследно. Со временем матери становилось все хуже, порой случались приступы, когда Сейта теряла сознание на несколько часов, а после была обессиленной и с трудом могла встать на ноги.
Самой Фрейе, еще совсем юной, пришлось заменить мать и вместо нее помогать жителям деревни. Когда записи Сейты были прочитаны и едва ли не выучены до каждой закорючки, Фрейя переключилась на библиотеку в прибрежной портовой деревне, а после даже чудом попала в летнюю царскую резиденцию, где книг было заметно больше, но и там не было ответов.
На самом деле она понимала, что здесь, в глуши, вряд ли найдутся фолианты по высшей магии, все было в столице и сейчас, скорее всего, либо сожжено, либо вывезено в Асгард, но присущее Фрейе упрямство не давало ей остановиться.
Ей уже было тридцать, но она ощущала себя на целую тысячу, а может, и больше. Те десять лет она отказывала себе во всем, что раньше составляло ее жизнь, занимаясь матерью и ее болезнью.
— Ты не обязана держаться около меня, моя птичка, — убеждала ее та. — Я передала тебе все, что могла, осталось только поднабраться опыта…
— Я не брошу тебя! — яростно кричала ей Фрейя на любые уговоры. — Я со всем справлюсь, мама, я смогу!
Фрейя только искренне жалела о невозможности проникнуть к асам и добраться до их библиотеки, обширнее и лучше которой не было во всех Девяти мирах.
Но она даже предположить не могла, что ее желание исполнится самым неожиданным образом.
Это был особо неприятный день. Еще с вечера матери снова стало плохо, и она лежала, не вставая и даже почти не говоря, — в глубине ее глаз застыло стойкое сожаление, и оно злило Фрейю больше всего. Не о чем уже жалеть, ничто не сможет свернуть ее с намеченного пути, так к чему это все?
Доделав все домашние дела, Фрейя не собиралась в этот день отправляться в деревню «на работу», она хотела последить за состоянием Сейты, ей все казалось, что матери могло стать еще хуже, пока ее не было. Но ближе к обеду прибежал мальчишка из деревни со срочной просьбой.
Сейте удалось уговорить Фрейю пойти, дело было серьезное, и нельзя ради собственных прихотей бросать подопечных на произвол судьбы.
Не было Фрейи больше трех часов, случай и в самом деле оказался на удивление серьезным, так что вернулась она уже ближе к ужину, спеша, как только можно, подгоняемая дурным предчувствием.
И не то чтобы это самое дурное предчувствие никак не оправдалось…
Нет, Сейте не стало хуже, она даже поднялась и самостоятельно передвигалась по дому, но… она была не одна.
Фрейя тяжелым взглядом исподлобья смотрела на молодого мужчину, что с царственным видом восседал на ее любимом стуле, закинув ногу на ногу. Его дорогие, лощеные одежды совсем не вязались с этой обстановкой, он выглядел не как простой селянин и даже не как богатый купец, а как…
— Принц Ньерд, — представила его Сейта, заметив дочь в дверях.
Что здесь делал последний представитель царской династии Ванахейма?
— А это та самая Фрейя? — улыбнулся мужчина. Его короткие темные волосы были аккуратно зачесаны назад и уложены, на это было совсем непривычно смотреть. Сразу вспомнилось недовольство местных жителей тем, что царская семья совсем уж заважничала и забыла свои корни, забыла о поистине важном — о Природе и том, что она любит простоту.
Некоторые особо суеверные винили в войне именно царя, якобы именно из-за его высокомерия и стяжательства боги прогневались на их тихую, мирную обитель.
Ньерд пристально разглядывал ее с легкой полуулыбкой, долженствующей выражать интерес и теплое участие, но… что-то не нравилось Фрейе, она не могла понять, что именно.
— Я полагал, Нертус, что ты лучше справишься с ее воспитанием… — протянул мужчина, не меняя выражения лица и тона, но Фрейя, тем не менее, вспыхнула от злости.
Он смеет выговаривать ей за ее внешний вид и манеры? Да никто не имеет права!..
— Успокойся, моя птичка, принц Ньерд здесь для очень важного разговора, — остудила ее пыл Сейта, и обратилась к принцу: — В такой глуши не до этикета, ваша милость, прошу простить.
Он как-то невесело улыбнулся и кивнул.
— Что происходит? — Фрейя перевела взгляд на мать, неосознанно больше выпрямляя спину, но при этом совершенно не стремясь пригладить растрепанные, короткие патлы, в которые превратились ее волосы после десяти минут быстрой скачки на лошади.
— Фрейя, — мать впервые за долгое время назвала ее по имени, — это твой отец.
Новость прозвучала громом среди ясного неба. Фрейя давно перестала думать о том, кем был ее отец, и даже в самых смелых своих фантазиях она никогда не представляла на его месте принца.
— Нерт, ну зачем вываливать на девочку это так сразу? — ласково пожурил Сейту Ньерд. — Она столь юна…
— Не настолько, насколько ты думаешь, — с вызовом, которого Фрейя прежде в ней не наблюдала, ответила мать. — Она сильнее и мудрее, чем ты можешь себе представить. И она давно заслужила знать, но то Табу…
— То было не моим условием, ты же знаешь, — развел он руками. — Благословенные дети не должны были пострадать в назревающей войне. Даже по собственной глупости.
— И каким это образом в мои отцы записался сам принц? — спросила Фрейя, склонив голову чуть вбок и с прищуром разглядывая новоиспеченного «папашу». Ее ничуть не волновало его недавнее замечание о ее недостаточном воспитании — он для нее был «никем», чтобы она относилась к подобному с каким бы то ни было вниманием. — И почему он так странно тебя называет?
Сейта и Ньерд переглянулись, мужчина явно не собирался говорить, сохраняя на лице спокойное, участливое выражение. Не дождавшись реакции, он жестом предложил женщине начать первой.
— Каждый год в ночь фестиваля Плодородия верховная жрица Ванахейма вместе с представителем царской семьи проводит священный ритуал Плодородия, — начала Сейта, явно стараясь не смотреть на дочь. — И… я рассказывала тебе, что это за ритуал.
Несомненно, рассказывала. Достаточно сложный и не особо, на взгляд юной Фрейи, приятный ритуал, который обязательно должен был закончиться ритуальным соитием между теми, кто этот самый ритуал проводит.
— Тридцать лет назад, через месяц после проведения этого ритуала, верховная жрица Нертус узнала, что ждет ребенка, — добавил Ньерд, и они оба замолчали.
Но Фрейя не была бы собой, если бы ей требовалось все разжевывать.
— Ты — Нертус, — она посмотрела на мать, и та утвердительно кивнула.
— Практически сразу на наш Священный лес напали, я выжила чудом и чудом же сохранила беременность. Несмотря на сложное время — вспыхнувшую войну, необходимость скрывать себя и свои силы, — я надеялась, что вы появитесь на свет.
Естественно. Дети, зачатые в ночь Фестиваля, считались счастливыми, а те, что были зачаты еще и в процессе самого ритуала Плодородия, — назывались Благословенными. Говорили, что им на роду написаны великие дела.
Причем Фрейя предполагала, что была зачата в ночь Фестиваля, но ей и в голову не могло прийти… такое.
— Кстати, — вдруг вспомнил Ньерд. — Вроде бы речь шла о близнецах?
— Фрейр сейчас живет послушником в лесу Бари, — процедила Фрейя с плохо скрытой неприязнью.
Сложно было сказать, как эту новость воспринял Ньерд — его лицо стало напоминать безликую маску, но он быстро взял себя в руки, вернув улыбку.
— Пусть так, — кивнул он. — Но ему придется прервать послушничество, он тоже пойдет со мной…
— Тоже? — уцепилась за слово Фрейя.
— Война проиграна, девочка. Теперь здесь балом правят асы, меня же продали Одину те, кому я доверил спину. Ныне Ванахеймом руководить будет совет деревень под управлением двух знатных асгардцев, я же отправлюсь в Асгард, чтобы преклонить колени перед Одином. Мои дети обязаны пойти со мной.
— А если я откажусь? — Фрейя бросила мимолетный взгляд на мать, заставив ту побледнеть.
— Если ты откажешься, я не смогу тебя защитить, — ответил Ньерд. — Асы не хотят оставить моих наследников без прямого контроля. Ты либо живешь со мной в Асгарде, либо…
Либо не живешь, вообще.
— Поезжай, птичка, это твой настоящий шанс, — подбодрила ее мать, но Фрейя отрицательно покачала головой:
— О каком шансе идет речь, если я просто пожертвую тобой?
— Не думаю, что об этом стоит переживать, — отмахнулся Ньерд. — Думаю, у меня еще достаточно влияния, чтобы пригласить к Нертус хорошую сиделку, чтобы та проводила все необходимые манипуляции…
— Нужны ежемесячные ритуалы, — оборвала его Фрейя.
— Значит, найдем очень хорошую сиделку, — пожал плечами Ньерд. — И нам скоро будет пора отправляться, так что у тебя совсем мало времени, чтобы собраться.
Фрейя пыталась еще что-то сказать, но Сей… Нертус ей не дала.
— Птичка, — обняв дочь, зашептала ей женщина на ухо. — Это тебе не шутки и не требования деревенского старосты, от которых легко отмахнуться. Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за своего упрямства, поезжай — ради меня. Я годами оплакивала братьев и сестер, не заставляй меня оплакивать еще и дочь…
Это было нечестно, но Фрейе нечего было возразить. Она не хотела покидать мать, но другого выбора, кроме как бесславно умереть, ей не предоставили. Нет, они с Нертус, конечно, могли бы сбежать, как женщина сделала тридцать лет назад, только наверняка в этот раз так легко все бы не вышло — несмотря на свою «дикость» и свободолюбивость, у Фрейи было слишком мало жизненного опыта, чтобы надеяться на успех, да и физическое состояние матери на корню обрубало подобные планы. А бежать без нее — не было никакого смысла.
Собралась Фрейя заметно раньше предоставленного ей срока — собственно, кроме записей Нертус и пары-тройки комплектов одежды ей особо и нечего было с собой брать. Нет, были, конечно, разные памятные безделушки, вроде красивой раковины или скругленного морем кусочка янтаря, но… пусть матери останется что-то на память о ней, пока сама Фрейя не вернется.
А она решительно была настроена вернуться. Они ведь просто преклонят перед Одином колени?.. На улице их уже ждали сопровождавшие Ньерда эйнхерии, и, не тратя лишнего времени, вся группа отправилась в Асгард.
Царственное величие этого места поражало девочку, для которой довольно небольшая и скромная летняя царская резиденция была пиком роскоши. Ее усадили на лошадь, которую под уздцы повели по Радужному мосту — одному из самых настоящих чудес Девяти миров. Это слегка раздражало, как и явное недовольство Ньерда ее «мальчишечьими» замашками и тем, что она сидела в седле по-мужски. Если бы не желание Фрейи повнимательней осмотреться вокруг (когда еще представится такая возможность?), она бы плюнула на все и сама бы ускакала далеко вперед, несмотря на любые недовольные взгляды.
Чего Фрейя не ожидала, так это того, что ее поселят прямо во дворце. Это был один из нижних уровней, далеко от тех мест, где даже случайно мог пройти царь, но и без того комнаты поражали.
— Какое-то время ты проведешь здесь, — со сдержанным выражением лица сказал Ньерд.
— Какое-то… время? — Фрейе отчетливо не нравилась формулировка.
— Официальная церемония капитуляции пройдет через месяц, на ней царская семья Ванахейма преклонит колено перед царской семьей Асгарда. За этот месяц ты должна создать хотя бы видимость достойной наследницы. Я нашел пару человек, тебя научат, как правильно себя вести в приличном обществе…
— Зачем все это?
— Нам предстоит провести целый день рядом с Одином, и я не хочу, чтобы он пожалел, что оставил жизнь мне и моему… потомству, — последнее слово он произнес с плохо скрываемой брезгливостью.
Этого Фрейя уже не могла вынести.
— Если вам так неприятна сама мысль, что я ваша дочь, — вспылила она, — так почему бы вам не заделать в будущем новую. Раз Один оказался настолько милостив, что оставил вас в живых, то и, возможно, позволит вступить в брак. Вы еще так молоды…
На самом деле, насколько Фрейя слышала, Ньерду было всего чуть больше тысячи, он был значительно младше ее матери. Так сказать, самая низшая граница того, когда бессмертные решались вступать в брак. Вся жизнь впереди.
Что удивительно, Ньерд заметно, по-настоящему помрачнел.
— Во время атаки на столицу я был ранен и впредь не смогу иметь детей.
То есть Ньерд, Фрейя и Фрейр официально были последними представителями царского рода Ванахейма.
Не то чтобы это слишком поражало, но… многое объясняло.
Когда от многочисленной династии, берущей свои корни от самого возникновения Ванахейма, остается лишь трое человек, один из которых больше никогда не сможет продолжить свой род, а двое других лишь «малые дети»… Ньерд был готов на все, лишь бы сохранить и эти крохи. И даже на то, чтобы признать двух диковатых простолюдинов как своих детей.
Отмахнувшись от дальнейших расспросов, Ньерд ушел и вернулся через какое-то время с Фрейром. Брата Фрейя почти не видела, у них были разные учителя и разные заботы, да и она особо не скучала по нему, так и не простив «побега».
Ее переодели в красивые одежды, никак не сочетающиеся с ее коротко обрезанными волосами, обули вечно босые ноги в неудобные, непривычные туфли и стали подвергать самым настоящим пыткам: учебе этикету и манерам.
Месяц выдался мучительно тяжелым для непривычной к таким нагрузкам Фрейи. Она не очень-то любила учиться, если не было какого-либо стимула, к тому же весь этот этикет… Было бы проще, не считай она все это самой настоящей глупостью. Фрейе хотелось поскорее отмучиться и вернуться домой, к матери.
Через отца она получала лишь короткие «весточки» от Сейты о том, что у нее все в порядке и что приставленная Ньердом сиделка неплохо справляется со своими обязанностями. Но этого было безумно мало, она сильно скучала.
В день официальной капитуляции Фрейю нарядили в удивительное в своей красоте платье и сделали из отращенных магией волос тяжелую высокую причёску, от которой у нее спустя полчаса уже ломило шею. Увидев дочь, Ньерд лишь неопределенно хмыкнул, и она так и не поняла, был ли он доволен, потому что саму Фрейю все это безумно раздражало.
Одно радовало: мучилась она не одна, Фрейру тоже неслабо досталось за этот месяц.
Тронный зал Асгарда поражал воображение, Фрейя с трудом удерживала себя, чтобы не таращить глаза и не вертеть по сторонам головой, «словно деревенщина».
Один восседал на своем золоченом троне в золоченом же доспехе. Сила царя беспокойным морем прокатывалась по залу, и даже Фрейя при ее маленьком опыте ощущала эту силу. Было страшно.
Но еще больше пугала его Тень, что замерла на несколько ступеней ниже.
Напротив Тени стояла молодая царица. Фригга одарила Фрейю ободряющей, мягкой улыбкой, от этого стало немного легче.
Царь разразился длинной, пространной речью о доблести верных воинов Асгарда, о смелости противника, о милосердии и мире. И о том, что в качестве жеста доброй воли вся царская семья Ванахейма останется в Асгарде на неопределенный срок.
Звучало как самая настоящая сказка, но Фрейя быстро убедилась, что все совсем не так уж и радужно. Они не могли вернуться домой, им фактически запретили бывать в родном мире, заперев в Асгарде, как пленников.
Нет. Фрейя, Фрейр и Ньерд могли передвигаться по городу в присутствии почетного эскорта из нескольких эйнхериев, но это все были мелочи. Девушке, привыкшей к вольному ветру ванахеймских полей, хотелось свободы.
— Будь примерной девочкой, не посрами меня — и я договорюсь, чтобы тебя хотя бы иногда пускали к матери, — пообещал ей Ньерд, едва закончился праздник.
— Почему тогда не перевезти ее сюда? Им ведь были нужны жрецы? — с робкой надеждой спросила она у отца.
— Ты думаешь, за эти тридцать лет Асгард не собрал все, что ему нужно, о магии Ванахейма? — с легкой насмешкой спросил Ньерд. — Если бы Нертус была нужна здесь, ты думаешь, я бы не предложил ей отправиться с нами? За ней присмотрят, не переживай, — он похлопал Фрейю по плечу. — Но помни, что от твоего поведения напрямую зависит благополучие матери.
Фрейя нахмурилась.
— Я не смогу ей помочь, если Один отвернется от меня из-за твоих выходок.
Выразительный взгляд отца дал понять, что он в курсе всех проказ, что творила Фрейя весь этот месяц. Эйр, приставленная к ней служанка, докладывала отцу о не самом примерном поведении дочери.
Пообещав Ньерду вести себя прилично, Фрейя с головой окунулась в учебу. Жизнь в Асгарде требовала от нее совершенно другого уровня поведения, так что всевозможные уроки этикета лишь усложнились. Это была самая настоящая муштра, и ее успокаивало только одно — Фрейр, из которого Ньерд вознамерился выковать бравого воина, тоже страдал.
Чтобы отвлечься от подобных мытарств, Фрейя переключилась на то, мимо чего просто не могла пройти. Мимо царской библиотеки. Где-то здесь наверняка был способ вылечить мать, и если он есть — Фрейя его найдет. Но даже если и нет, она создаст его сама.
Познания асов в магии поражали, библиотека являла собой самую настоящую сокровищницу знаний, но что больше удивило Фрейю — асгардцы всем этим почти не пользовались. Среди них почти не было настоящих полноценных магов, магия для них была лишь подспорьем, все свои силы местные жители направляли на владение оружием, пусть и обладающим разными магическими свойствами.
Само же волшебство считалось глупостью, детскими фокусами, лезть с которыми на ристалище было стыдно.
Но что больше расстраивало Фрейю — это значило, что учиться магии было особо не у кого. А те, кто мог бы что-то подсказать юной жрице, не стали бы тратить на девочку своего времени.
Ей приходилось продвигаться в этом искусстве в одиночку, буквально на ощупь, методом многочисленных проб и ошибок…
Годы неслись бурной, полноводной рекой. Больше пятидесяти лет Фрейя безвылазно прожила в Асгарде, совершенствуя свое магическое искусство и едва ли не ежедневно справляясь у Ньерда о матери, надеясь вскоре увидеться с ней, но каждый раз получала ожидаемый отказ.
Пока однажды не решила обратиться к самой царице. Прежде Ньерд прямо запрещал ей просить что-либо у Фригги, но однажды Фрейя не выдержала. Женщина всегда относилась к ней с мягкостью и пониманием и Фрейе казалось, что, если она вежливо попросит, царица выслушает и не будет гневаться, чем стращал ее отец.
Фригга и правда выслушала ее, но обещала ответить не сразу…
Каков же был ужас Фрейи, когда через некоторое время Один в один из своих приездов подозвал их к себе на праздничном пиру.
— Я много времени провожу вдали от родного дома, — сказал он. — И мне ли не знать, насколько сильна может быть тоска по родным стенам. Отныне любой из вас может посещать Ванахейм, но лишь ненадолго и поодиночке.
Одного этого было достаточно для Фрейи, чтобы обрадоваться. Ей даже было все равно, что отец был явно не очень-то рад и непривычно мрачен, отпуская дочь домой.
В сопровождении служанки и четырех эйнхериев Фрейя отправилась в Ванахейм к матери…
…чтобы найти на месте дома одно пепелище. И одинокую могилу в ближайшем пролеске.
— Господин Ньерд все никак не мог вам признаться, — сказала непривычно печальная, прежде сухая и сдержанная Эйр. — Бэкка, что приглядывала за ней, в тот день в деревню ушла…
— Когда? — оборвала служанку Фрейя, ощущая жуткое опустошение. Ей ведь казалось, что она близка. Она почти нашла возможное решение… — Когда это случилось?
— Месяцев пять назад.
— Оставь меня.
Кивнув, служанка встала поодаль, но с виду не скрылась, как и эйнхерии. Фрейя же опустилась на могилу матери, запуская во влажную после дождя землю онемевшие пальцы. Чары сплетались сами собой — она должна была знать, просто обязана.
Ей даже не нужно было видеть или доставать кости, чтобы получить ответ. Магия говорила ей все и так, магия не могла ошибиться.
Пепелище и правда было достаточно свежим, растения еще не успели до конца захватить власть на выжженной земле, сажа и копоть еще не смылись дождями.
Да и сама могила казалась не то чтобы очень старой…
Вот только тело матери пролежало здесь уже много, много лет. Не менее пятидесяти.
Страшное откровение выбило из Фрейи дух. Не то чтобы она во всем полностью полагалась на отца, в глубине души она так до конца и не сумела довериться ему, но вот это…
— Пойдемте, принцесса, погода снова портится, я думаю, нам стоит вернуться…
— Да, стоит…
Ей больше нечего было делать в Асгарде, он давно вызывал в ней стойкое отторжение — эти приторно-слащавые люди, в лицо восхваляющие ее ум и красоту, за глаза же презрительно называющие ее «Ванадис» — «отродье ванов». Но ей отчаянно хотелось посмотреть в глаза тому, кто долгие годы нагло лгал ей, пользуясь ее наивностью.
Да и сбежать, когда за тобой неустанно наблюдают пять пар глаз, было невообразимо сложно.
Радужный мост вернул Фрейю в Асгард. Ньерд явно ждал ее, наверняка понимая, что у нее не могло не возникнуть вопросов. Или определенных претензий. Знал бы он.
Фрейя всегда была вспыльчивой и не очень дальновидной, чаще всего она сперва действовала, а только после — думала, так вышло и в этот раз.
— Прости, что не сказал сразу, — повинился Ньерд, увидев дочь. — Не нашел в себе сил…
— Ты искал в себе силы все эти пятьдесят лет? — она склонила голову набок, не сводя взгляда с лица отца.
Напускное сочувствие сменилось напряженностью.
— Не понимаю…
— Не ври мне! — вспыхнула она, ударив его кулаком в грудь. От неожиданности Ньерд не успел уклониться. — Она умерла из-за тебя! Потому что ты ничего не захотел сделать! Это ты!...
Еще несколько ударов обрушилось на грудь мужчины, но явно не причинили ему сильного вреда. Перехватив ее руки, Ньерд встряхнул Фрейю.
— Да, я, — прошипел он ей в лицо с неожиданной злобой. — Нертус и остальные жрецы бросили нас, всю мою семью, оставив без магической поддержки тогда, когда она нужна была столице больше всего! Я просто отплатил ей тем же!
Она попыталась вырваться, но он вцепился ей рукой в волосы, не давая шелохнуться.
— Она оказалась не нужна мне, но ты… — Ньерд, потянув сильнее, заставил ее посмотреть себе в глаза. — Вы с Фрейром будете рядом. Я не позволю нашему роду кануть в небытие. Ты ведь будешь хорошей девочкой?..
Чужая, липкая, как смола, сила, проникла ей в голову, заполняя собой все мысли и чувства. Зрение заволокло мутной, серой дымкой, не было ни запахов, ни ощущений, посторонние звуки, доносившиеся из окна, тоже почти исчезли.
И лишь холодный, вкрадчивый голос звучал в опустевшей голове.
«Ты ведь будешь хорошей девочкой?..»
— Буду, — выдохнула Фрейя, и только после этого Ньерд отпустил ее.
— Ты будешь слушаться меня, — продолжил он. — Будешь выполнять любой мой приказ. Будешь всегда говорить мне правду.
— Буду, — подтвердила она, хотя Ньерд даже не спрашивал, что заставило его улыбнуться своей прежней слащавой улыбкой.
— Ты не будешь пытаться сбежать или дать кому-то понять об этом заклятье, что я на тебя наложил. Ты не будешь никому говорить об этом разговоре и о том, что на самом деле произошло с твоей матерью. Поняла?
— Да.
— Хорошая девочка, — похвалил он ее, похлопав по голове так, словно она была всего лишь домашним животным. Возможно, именно так он ее и воспринимал. — А хорошие девочки заслуживают награду… Я знаю, что все эти девчачьи занятия тебя не прельщают. Чем бы ты хотела заниматься?
Это был очень сложный вопрос, особенно сейчас, когда над ней довлело это заклятье. Единственное, чего ей сейчас хотелось, — это угождать отцу и продолжать быть «хорошей девочкой».
Но ведь он не об этом спрашивал?
— Сражаться, — подумав, ответила она. — Всегда хотела научиться сражаться.
Фрейя бы не удивилась, если бы он предположил, что это какая-то уловка. Она даже ощутила, что давление, оказываемое на нее, усилилось, словно он проверял, все ли в порядке.
Но нет, это не было уловкой — Ньерд просил ее говорить правду, именно ее он и получил. Да и сам он должен был об этом вспомнить. Больше всего в Асгарде Фрейя восхищалась валькириями и даже как-то призналась отцу, что хотела бы стать одной из них. Он тогда лишь напомнил ей, что вряд ли девы-воительницы захотят увидеть в своих рядах чужестранку.
— Что ж, я подумаю об этом, — задумчиво протянул он, а затем воскликнул, притопнув ногой: — Боги, моих детей нужно было поменять местами! Твоему брату следовало получить хотя бы каплю твоего мужества.
За эти годы Ньерд сильно разочаровался в своей идее слепить из Фрейра настоящего воина, так что его можно было понять.
Не став ей больше ничего обещать, он отправил Фрейю к себе…
Заклятье тем временем не переставало действовать, но немного ослабило тиски. Фрейя жила в полусне-полуяви, не представляя, что теперь делать. Она всю себя посвящала поискам возможности спасти мать, теперь же это было совершенно бессмысленно.
Впрочем, свое обещание Ньерд все же выполнил, найдя для нее наставника. Кьярваль, неплохо соответствующий собственному имени как внешне, так и по характеру*, был пожилым, калечным эйнхерием, толком никому не нужным, так что скрепя сердце он взялся за обучение Фрейи, подойдя к нему с неожиданной серьезностью.
(*Кьярваль — спокойный кит.)
Ньерд, все же немного опасаясь за то, чтобы его «питомец» не сорвался в самый неподходящий момент, постоянно обновлял заклятья, добавляя к нему все новые условия. Практически первым же условием стала для Фрейи невозможность даже помыслить о самоубийстве — видимо, подавленный вид дочери все же навел его на определенные выводы. Правда, Фрейя не была уверена, что смогла бы сама спокойно уйти из жизни. Даже вообразить это было страшно. Также, конечно же, ей запрещалось пытаться снять это заклятье. Удивительно, что он не подумал об этом раньше…
Приглашение Одина на встречу застало и Ньерда, и Фрейю врасплох. Не то чтобы она боялась разоблачения. Напротив, она подсознательно жаждала этого, но вся ситуация нервировала отца, а его неуравновешенного состояния Фрейя на самом деле опасалась.
От встречи с Одином можно было ожидать чего угодно, потому Фрейя старалась не тешить себя глупыми фантазиями. Все равно они были слишком далеки от реальности.
— Ванахейм гибнет, — сказал им Один, когда Ньерд и Фрейя вошли в его солярий*, где царь проводил полуофициальные встречи.
(*солярий — в старину приемная-гостиная у знатных лордов.)
Ньерд лишь недовольно поджал губы. Фрейя знала, что отец не теряет надежды занять прежнее, «положенное ему» место, потому слова о гибели родного мира не могли прийтись ему по душе.
— Зимы все холоднее, лета — засушливее, посевы не всходят, а те, что всходят, — быстро выгорают на солнце. Сперва это было не так заметно, но сейчас… — он замолчал, неторопливо меряя шагами комнату, и остановился у большого окна с выходом на Бездну.
— Могу предположить, что жрецы не справляются… — пожал плечами Ньерд, делая вид, что это все его не сильно беспокоит.
Мстительно. На самом деле, Один заварил все это — ему и расхлебывать.
Именно так хотелось сказать, но вряд ли после этого Фрейя бы вышла отсюда живой, а особо изощренные попытки самоубийства были под запретом.
— Жрецы говорят, что самый главный ритуал плодородия должен проводить Верховный жрец.
— В таком случае они обычно выбирают его из общего числа жрецов…
Вот только во время войны самые сильные жрецы погибли, остальные же либо не хотели сотрудничать, либо не могли сдюжить все это в одиночку.
Суртур, она ведь знала, к чему все идет.
— Все предложенные ими кандидатуры меня не устраивают, — бросил Один и обернулся, остановив свой взгляд на Фрейе. — За прошедшие годы ваша семья доказала свое благоразумие, и я считаю, что это достойно поощрения. Фрейя, как дочь верховной жрицы, ей же и обученная, справится с этой честью.
— Я премного благодарен, мой царь, — Ньерд был не слишком доволен, но скрывал это за вежливой улыбкой. — Но она слишком юна и неопытна, к тому же о многом знает только в теории. Это большая ответственность…
— С которой она справится.
Неизвестно, откуда такую уверенность взял Один, но только сама Фрейя ее не испытывала.
— Спасибо, что верите в нее, мой царь…
До фестиваля плодородия оставалось всего ничего, не было времени на подготовку, не было времени, чтобы свыкнуться с этой ношей. Знал ли Один, на что толкал еще совсем юную девушку, которой до замужества-то еще тысячу лет?
Не так себе Фрейя представляла свое становление женщиной…
В Ванахейме ее встречала когорта недовольных жрецов. Для них она уже была чужестранкой, вскормленной противником, и им теперь надлежало ей подчиняться. К тому же возраст Фрейи тоже играл в этом не последнюю роль, Нертус в свои две тысячи считалась слишком молодой для Верховной жрицы, что уж говорить о ее дочери, которой едва стукнула сотня.
В «партнеры по ритуалу» был выбран старшина, возглавлявший Совет деревень, и это тоже не добавляло плюсов происходящему. Дородный, пожилой маг отталкивал Фрейю одним своим видом, но пойти на попятную ей бы никто не позволил.
Эту ночь, ночь Фестиваля, как и многие последовавшие за ней, Фрейя предпочла бы навсегда вычеркнуть из своей памяти.
Ей теперь приходилось чаще бывать в Ванахейме, а перед самим праздником Плодородия она проводила здесь по нескольку недель. То же касалось и отца с Фрейром, они навещали родину время от времени, причем Фрейр задерживался здесь на все более долгое время, возобновив с позволения Одина свое послушничество в лесу Бари.
И ни разу им не разрешили посещать Ванахейм вместе. Не то чтобы Фрейю это сильно волновало — вдали от брата и отца она, напротив, ощущала себя намного спокойнее и… целостнее.
Годы и столетия давление заклятья исподволь меняло ее. Будь у Фрейи такая возможность, она давно бы покончила с собой, но даже мысль об этом не могла удержаться в ее голове. Она плыла по течению, не стремясь хоть как-то изменить бессмысленность собственной жизни.
И будто собственного состояния было ей мало — сам Ньерд нередко добавлял «масла в огонь», продолжая относиться к дочери как к своей собственности.
— Ты выйдешь замуж, — сказал он ей однажды.
— Выйду, — согласилась Фрейя практически не задумываясь. — Но мне нет и четырехсот, кто возьмет меня в жены?
И Ньерд назвал имя. Она знала этого человека, с ним отец обстряпывал свои мутные делишки.
Вообще, чем больше времени проходило со дня капитуляции, тем свободнее и увереннее ощущал себя ванахеймский принц. Его план по возвращению на трон обрастал подробностями, сам же Ньерд обзаводился полезными связями как в родном Ванахейме, так и в Асгарде.
Господин Фрост, за которого Ньерд хотел выдать Фрейю, был одним из советников Одина и тем, кто явно оставался недоволен текущей ситуацией, что царила в семье правителя Асгарда. То, что случилось бы в случае смерти царя, пугало многих, а молодая царица, как назло, никак не могла родить здорового, живого ребенка. За эти годы уже четыре ее беременности оканчивались плохо.
Так что неудивительно, что люди искали обходные пути, и Ньерд не был бы собой, если бы не попытался воспользоваться моментом. На фоне текущих перспектив молодой, неглупый человек, хоть и ван, казался неплохим вариантом.
Подобные договоренности следовало закрепить, и Фрейе, очевидно, придется выступить гарантом серьезности намерений.
Только самой Фрейе не хотелось выходить замуж за этого человека. Господин Фрост был известен как мудрый и смелый воин, опытный и вдумчивый руководитель, но это не отменяло слухов о том, что он испытывал слишком уж сильный интерес к совсем молодым мальчикам-воинам. Один такой часто сопровождал Фроста в качестве охранника, тем самым только подогревая слухи.
К тому же за последнюю тысячу лет он похоронил шесть жен. Каждая умирала от совершенно разных причин, но сама тенденция настораживала. Седьмой быть не хотелось.
— Он готов подождать сотню-другую лет, — добавил Ньерд, отвечая на вопрос Фрейи. — И ты знаешь, что по ванахеймским меркам ты уже вполне можешь выйти замуж.
Это правда. Фрейя уже давно «расцвела», а срок в тысячу лет — лишь условность, которой придерживались бессмертные, чаще всего именно в высших кругах. Простолюдины далеко не всегда мучили себя ожиданием.
— Ты не будешь пытаться расстроить или оттянуть эту свадьбу, — тут же своим «особым» тоном произнес Ньерд, предвосхищая любые возражения.
— Не буду, — обреченно выдохнула Фрейя.
— Хорошая девочка.
Она и не думала пытаться. Та апатия, с которой она двигалась, не собиралась отпускать ее. Зачем что-то менять? Зачем пытаться раз от раза подняться, если жизнь снова и снова бросала ее на острые камни?
Порой не верилось, что это все — она. Фрейя в детстве была дикой, необузданной, несгибаемой и не сдающейся, заклятье же почти уничтожило ее…
Почти.
— Ты будешь слушаться Фроста, поняла? Я не хочу, чтобы он раньше времени разорвал все наши договоренности.
— Я поняла, отец.
Фрост на первый взгляд оказался не таким уж чудовищем, но только на первый. Он был сдержанно вежлив со своей юной невестой, дарил ей подарки, делал комплименты. Любая дурочка была бы счастлива повестись на его деньги и влияние…
Но Фрейя видела глубоко запрятанный страх в глазах его слуг, видела его жесткость и жестокость по отношению к другим. Да и в целом ей не нравились некоторые его оговорки и обещания.
Чем ближе было к свадьбе, тем страшнее становилось Фрейе. Она-внутренняя истошно билась в тисках заклятия, не желая идти на поводу у двух жестокосердных мужланов. Но помог, как ни странно, Ньерд со своим приказом во всем слушаться мужа.
До церемонии оставалось всего чуть больше года, вовсю шли приготовления к пышному празднеству, на котором, по слухам, будут присутствовать сам Один с супругой. Портные уже шили для Фрейи наряд, обязанный поразить всех гостей великолепием, не хватало только украшений.
Цверги славились своим мастерством, в том числе и в ювелирном деле, потому Фрост отправил свою невесту на Нидавеллир с наказом приобрести себе самые лучшие украшения из возможных, невзирая на цену.
Кто же знал, что за самое лучшее свое ожерелье братья Брисинги попросят ночь с ней, Фрейей? И кто же знал, что человек, не смущающийся ее участия в сакральных ванахеймских ритуалах, посчитает ее согласие на сделку низостью?
Новость об отмене свадьбы за несколько дней облетела весь Асгард. Кто-то откровенно смеялся над Фрейей и бросал вслед презрительное «Ванадис», кто-то жалел ее и выражал свои соболезнования, но ей было плевать и на то, и на другое.
Где-то глубоко в груди теплилась робкая надежда когда-нибудь вырваться из неволи, стать свободной, словно птица.
Отец был в ярости, он несколько раз перепроверил собственные заклятья, но они были на месте, так что ее сложно было винить — Фрейя была хорошей девочкой, ведь она по просьбе жениха купила самое лучшее ожерелье, наплевав на его цену.
Брисингамен приятно оттягивал шею, напоминая о ее первой победе.
Но, тем не менее, Ньерд был зол настолько, что впервые поднял на нее руку.
Фрейе казалось, что выжила она тогда только чудом. Впрочем, Ньерд не был бы собой, если бы не повернул ситуацию в свою пользу. Раз его дочь ославила себя на все Девять миров как шлюху, не ему с этим спорить.
Теперь речи о замужестве и не шло, он бы при всем желании не смог продать ее втридорога, но теперь Ньерд мог легко подкладывать ее в постель к нужным людям — Фрейя считалась одной из первых красавиц Асгарда, красивее ее была только Фригга. И то смотря на чей вкус.
Больше всего Фрейю печалило, что Ньерд в отместку отменил ее тренировки с Кьярвалем, и, хоть она могла заниматься и самостоятельно, за эти годы она привязалась к старику, да и тот тепло относился к своей ученице.
У Фрейи появилось до неприличия много свободного времени, которое она решила проводить как можно дальше от дворца. Она гуляла по городу, впервые на своей памяти узнавая его настолько подробно.
Однажды внимание Фрейи привлек шум из проулка — шестеро парней окружали невысокую полноватую девчушку, та злобно скалилась, достав откуда-то из-под плаща тонкий короткий меч.
— Вам лучше катиться отсюда, ребята, иначе я надеру вам ваши… — девчушка не выглядела испуганной, но численное превосходство противника ее явно нервировало.
— Да ладно тебе, Брун, — оборвали ее парни. — Не будь букой, мы же просто поговорить хотели.
— Я предпочитаю разговаривать без твоих потных рук под моей юбкой, Орм.
— А вдруг тебе понравится? — хохотнул товарищ Орма, делая шаг вперед, но тут же отступая, когда меч Брун ткнулся ему в грудь.
Вряд ли девушка смогла бы справиться со всеми сразу, парни подошли слишком близко, и, пока она отгоняла одного, с других сторон к ней подступали остальные.
Фрейя не носила с собой меча, это было запрещено, но он ей и не был нужен.
Два энергетических шара достигли цели, отшвыривая пару парней в стену, третий получил коленом по самому уязвимому месту, с тремя оставшимися другая девушка справилась сама.
Она несколько секунд смотрела на Фрейю волком, словно бы обижаясь, что та вмешалась, но потом, еще раз осмотрев парней и переоценив обстановку, улыбнулась.
— Спасибо.
Безразлично пожав плечами, Фрейя развернулась, чтобы уйти. Настроение было на редкость отвратительным, общаться ни с кем не хотелось, но встреченная девушка решила по-своему.
— Меня зовут Брунгильда, — бойко затараторила она, поравнявшись с Фрейей. — Но друзья зовут меня Брун.
— Хороши друзья, — Фрейя с усмешкой кивнула на ребят, что тоже звали девушку «Брун», но это не помешало им попытаться ее изнасиловать.
— Идиоты, — отмахнулась Брунгильда. — А тебя как зовут?
Ей не хотелось отвечать, да и общаться не было никакого желания, но настырная девица следовала за Фрейей по пятам, куда бы та ни свернула, не затыкаясь почти ни на секунду. Брун не смущало, что ей не отвечали, она заполняла собой все пространство.
Искоса Фрейя разглядывала свою спутницу — не из интереса, а просто поскольку ее внешность была не слишком типична для столицы. Здесь, на севере, в основном все были светловолосыми и светлоглазыми, за редким исключением, Брун же не только отличалась темно-каштановыми, почти черными волосами и большими карими глазами, сама ее кожа была смуглой.
Уроженка юга, скорее всего простолюдинка. Таких здесь не очень любили. Даже интересно, что она делает здесь?
— Я валькирия, — заявила Брун, когда Фрейя все же задала вопрос. — Ну, то есть почти. Ученица, так сказать. Но мне сказали, что у меня большое будущее!
На это Фрейя лишь хмыкнула. Она не поверила ни слову из ее уст — все валькирии почти всегда на виду, стать их ученицей мечтает треть всех девочек Асгарда, но они очень редко выделяют кого-то. Иногда, после особо кровопролитных сражений, ведется большой отбор, но о таком обычно заявляют во всеуслышание. За последние пару сотен лет отбора не объявляли.
А жаль, она бы поучаствовала…
Как оказалось, Брунгильду действительно подобрали на юге, и Сван, сама предводительница валькирий, оценив способности девушки, взяла ее к себе в личные ученицы — неслыханное чудо.
— Хочешь, покажу тебе, где тренируются валькирии? — вдруг предложила Брун.
Фрейя и сама знала где. Но туда совершенно не пускали посторонних.
— Я тебя проведу, — пообещала Брун. И Фрейя не сумела найти в себе сил отказаться.
Брун проводила ее к обители валькирий — большому белому особняку с золоченой крышей, просторным садом и удобной тренировочной площадкой. Но вместо центральных, всегда наглухо закрытых ворот Брунгильда провела ее дальше, к неприметной калитке, спрятанной за большим раскидистым кустом.
— Вход только для своих, — пояснила она.
— Не боишься показывать его постороннему человеку? — усмехнулась Фрейя.
— Ну… — Брун окинула ее оценивающим, настороженным взглядом. Серьезно? Только сейчас? — Ты мне помогла. Да и все равно ты без меня сюда не сможешь пройти, так что все нормально.
Она взяла Фрейю за руку и почти силой втащила ее внутрь, но практически сразу же остановила. Не дав сделать от калитки и шага.
— Только… Ты ведь магией владеешь, да? Можешь невидимость на себя накинуть? А то мало ли кого встретим…
Удивительно, что Брунгильда об этом все же вспомнила. На счастье, Фрейя на самом деле владела невидимостью, поэтому после нескольких простеньких пассов рукой она растворилась в окружающем ее пространстве.
— Класс! — восхищенно воскликнула Брун. — И почему асы не особо магией пользуются? От нее же столько пользы…
— Далеко не у всех хватит сил и терпения выучить что-то серьезнее балаганных фокусов, — ответило пустое место.
Брун провела для Фрейи короткую экскурсию, показала просторные, величественные залы, украшенные историческими барельефами, столовую, которой позавидовал бы пиршественный зал любой другой обители, длинные коридоры, увешанные портретами и картинами. Она даже показала свою комнату, которая просторностью не уступала комнатам самой Фрейи.
В общем, жили валькирии очень хорошо.
— Пойдем, наверняка кто-нибудь сейчас на тренировке, — позвала ее Брун, поведя за собой на улицу.
— Почему тогда ты не тренируешься?
— Сегодня у меня заслуженный выходной.
На тренировочной площадке было больше дюжины валькирий, каждая тренировалась в чем-то своем, и Фрейя не могла отвести глаз. То, что вытворяли эти девы, ни в какое сравнение не шло с умениями самой девушки. Ощущать свою ущербность было почти физически больно, и в этот момент она была готова по-настоящему возненавидеть Брунгильду, которой все это доступно…
Впрочем, эту болтушку сложно было всерьез ненавидеть.
— Идем, — Брун дернула ее за руку, обходя площадку по кругу.
— Эй, Брун, ты сегодня рано, — воскликнула одна из валькирий, что до этого выступала против двух других с мечом в руке. — Мы думали, до утра тебя не увидим.
— Несколько идиотов все настроение испортили, — ответила она. — Решила вернуться.
Тут она бросила мимолетный взгляд на то место, где должна была стоять Фрейя, и улыбнулась.
— Сейчас я тебе покажу кое-что, — пообещала Брун и, повернувшись к остальным, крикнула: — Никому спарринг-партнер не нужен? Хочу кому-нибудь надрать задницу.
— Ну, попробуй, — хохотнула в ответ светловолосая девушка с копьем в руке. Фрейя даже ее знала. Вива, кажется.
Она не ожидала ничего сверхъестественного от этого боя, Брунгильда не казалась слишком уж умелой воительницей, она выглядела грузной и неповоротливой для валькирии, но Фрейе пришлось поменять свое мнение, когда она увидела Брун в деле.
Да, невысокая, да, коренастая, но двигалась девушка с удивительной ловкостью, маневрируя вокруг Вивы, пытающейся ткнуть в нее копьем. Минут десять они танцевали вокруг друг друга, и смотреть на это было удивительно интересно. И хоть ученица Брун проиграла более опытной и умелой валькирии, проиграла она с достоинством. Фрейя не была уверена, что сама справилась бы лучше. Особенно без магии.
— Ты все еще тут? — вернулась к ней Брун, слегка отдышавшись.
— Тут.
— Ну, как тебе?
— Я поражена.
Это признание вызвало на губах Брун широкую усмешку.
— То-то же, а то ты наверняка думала, что я какая-нибудь рохля, которую сюда взяли за красивые глаза.
Красноречивое молчание было ей ответом.
— Прости, — все же выдохнула Фрейя, признавая, что недооценила новую знакомую.
— Ничего, эта стерва Герд тоже не восприняла меня всерьез и очень сильно удивилась, когда я воткнула ее лицом в грязь за то, что она посмела назвать мою мать шлюхой. Зато Герд больше не валькирия, а я очень скоро займу ее место.
Фрейя лишь хмыкнула.
— Но нам пора, а то вон те девчонки смотрят на меня как на полоумную, потому что я с пустым местом разговариваю.
— Не удивлюсь, если это для тебя обычная ситуация. Мне кажется или ты не умеешь молчать?
В ответ Брун фыркнула, и они вдвоем вернулись к калитке.
— На самом деле, я хотела бы научиться драться так же, как ты, — призналась Фрейя, когда они почти дошли до места.
— Но ты и так неплохо дерешься. Тот дружок Орма оценил, как ты приласкала его бубенчики… Но если серьезно, то приходи. Завтра, на рассвете. Они, — Брун махнула на особняк, подразумевая остальных валькирий, — все равно так рано не встают. А я еще никак перестроится не могу. Поучим друг друга, я бы с удовольствием перехватила у тебя пару твоих фокусов…
— Спасибо.
— Это тебе спасибо.
Брунгильда отвернулась, собираясь уйти в особняк.
— И Брун…
— Да?
— Меня зовут Фрейя…
Ее и правда ждали у самой калитки, несмотря на то, что пришла Фрейя затемно. В этот раз Брун проявила удивительное благоразумие и не стала проводить ее внутрь, хотя подсознательно именно этого Фрейя и ожидала и хотела уже начать протестовать. Если бы они тренировались на территории валькирий без всякого разрешения, им бы обеим влетело, а Брунгильда еще, скорее всего, потеряла бы свое место.
Они облюбовали небольшую полянку в ближайшем парке, где в такую рань тоже почти никого не было.
Так началась удивительная история их иррациональной, странной дружбы. Брун была веселой, забавной, незакомплексованной хохотушкой, тем огнем, которого так не хватало самой Фрейе.
Они вместе тренировались, по вечерам при любой возможности Брунгильда сбегала к ней, и они подолгу гуляли по улицам города, болтая обо всем и ни о чем. Так получилось, что у Фрейи никогда не было настоящей подруги, в детстве ее не интересовали забавы других девчонок, а отношения с мальчишками строились на несколько ином уровне. Там не было дружбы, сплошное соперничество.
И здесь оно тоже было, но это не мешало, а напротив, позволяло намного быстрее продвигаться вперед.
Вот только простодушная, недальновидная Брун не смогла правильно скрывать свои исчезновения от своих наставниц, и в итоге во время одной из тренировок из застала сама Сван.
— То есть вот это твоя благодарность? — оборвал выпад Фрейи холодный голос.
Высокая, стройная, с развевающимися от ветра, как крылья, белыми волосами, Сван была больше похожа на мраморную статую.
— Мы взяли тебя к себе не для того, чтобы ты раскрывала наши секреты и приемы посторонним.
Опустив голову, Брун исподлобья смотрела на наставницу, не собираясь оправдываться. Женщина перевела суровый, пронзительный взгляд с ученицы на Фрейю, и у той возникло стойкое желание отступить, раствориться в листве при помощи магии, оставив Брунгильду разбираться с разъяренной валькирией. Но вместо этого она сделала шаг вперед, поравнялась с подругой и встала к ней плечом к плечу.
— Это я заставила ее учить меня, — отчеканила Фрейя, толкнув Брун плечом, когда та попыталась возразить.
— Ну что ж, посмотрим, сколько ты успела украсть у нас.
Без всякого предупреждения Сван бросилась в атаку, на ходу вытаскивая меч из ножен и обезвреживая Брун, которая мешком рухнула на землю. Фрейя едва успела прикрыться тренировочным мечом, что по-прежнему был у нее в руке. Она понимала, что в открытой схватке умрет уже через минуту, потому ей следовало придумать что-то более умное. Шары энергии позволяли ей вовремя увеличивать дистанцию, поскольку без доспеха у Сван не было необходимой магической защиты. Вспышка — и предводительница валькирий оказалась ослеплена, но сдаваться не собиралась, отражая атаки на слух.
Но итог все равно оказался плачевен, Фрейя, лежащая на песке, с отчаянием смотрела на уткнувшийся ей в грудь меч.
— У тебя была возможность атаковать меня, — заметила Сван, возвращая себе зрение взмахом ладони. — Но ты ей не воспользовалась. Почему?
— Я не бью в спину, — выплюнула Фрейя, немного оскорбившись.
— Похвально, — кивнула женщина. — Но в будущем забудь об этом. Когда-нибудь это может стоить тебе жизни. Сколько тебе лет?
— Шестьсот семь.
— Совсем девочка еще. Кто твои родители?
— Как будто вы не знаете…
Какое-то время Сван с интересом разглядывала ее, наверняка отмечая раскосый разрез глаз и немного «не местные» черты лица.
— Что ж, пойдем к твоему отцу, Фрейя, дочь Ньерда. И что потянуло саму Ванадис в валькирии?
— Неважно. Брун верните.
Несмотря на то, что считалось, что асы почти не пользуются магией, валькирия Сван управляла ей на достаточно высоком уровне. Сонные чары вышли у нее сильными и Фрейе казались почти не снимаемыми.
Брун резко вскочила, схватившись за меч и заозиралась в поисках возможного противника, но, убедившись, что Фрейя и Сван просто разговаривают, слегка успокоилась. Но то, что Брунгильда была готова защищать ее даже от собственной наставницы, приятно грело душу.
— Пойдемте, прогуляемся, — снова кивнула Сван и направилась в сторону выхода из парка. В сторону дворца.
— Куда мы идем? — встряла Брун.
— Во дворец, к моему отцу.
— Ты не говорила, что живешь во дворце, — нахмурилась она.
— Ты не спрашивала.
Подруга обычно больше рассказывала о себе, чем задавала какие-либо вопросы. Брун совсем не умела слушать…
— Ты выбрала себе в подруги одну из последних представительниц правящей династии Ванахейма, Брун. Принцессу Фрейю, — пояснила для ученицы Сван.
— Ты принцесса? Класс!
— Ничего классного, — буркнула в ответ Фрейя, отвернувшись и вызвав вдумчивый, долгий взгляд старшей валькирии.
Отец не был сильно занят, к тому же общение с предводительницей валькирий было ему внове, так что он тут же принял всю компанию в своей небольшой гостиной.
— Моя дочь что-то натворила? — спросил Ньерд предельно вежливо и спокойно, но что-то в его тоне едва не заставило Фрейю сжаться от страха. Она знала, что, что бы сейчас ни произошло, ей потом придется отвечать за все сполна.
— Ваша дочь — смелая и сильная воительница, — заговорила Сван, — ее способности для ее возраста очень впечатляют. Я пришла, чтобы сказать вам, что беру ее своей ученицей.
— Еще одной? — нахмурился Ньерд. Его явно не прельщала эта идея. — Я слышал, не так давно вы уже привезли с юга одну ученицу. Такой подозрительно пылкий интерес к новой крови, особенно если учесть, что численность дев не несла такого уж сокрушительного урона…
Лицо Сван, и без того почти ничего не выражающее, стало похоже на мраморную маску.
— То, что нам не требуется целая толпа рекрутов, еще не значит, что мы никого не берем в наши ряды. Полагаю, ваша дочь станет достойным их пополнением.
— У моей дочери и без того достаточно дел… — попытался отказаться отец, но валькирия оборвала его:
— Без части которых можно легко обойтись. Поверьте, ее бытность верховной жрицей нисколько не пострадает. Что же до остального…
— Остальное также находится в моей компетенции, по крайней мере до того момента, пока она не выйдет замуж.
А она не выйдет, потому что ни один из тех, чья кандидатура устроила бы Ньерда, не взял бы в жены настолько порченый товар.
— Но, возможно, стоит спросить у самой Фрейи, — поджала губы Сван. — Ты хочешь стать валькирией? — обратилась она к Фрейе.
— Да! — выдохнула она прежде, чем отец успел ее оборвать. Пусть он сорвет на ней свою злость позже, но она хотя бы попытается здесь и сейчас…
— Я не думаю…
— Господин Ньерд, дайте девочке шанс, — спокойно сказала Сван, но в ее голос тут же проникла сталь: — Это все же лучше, чем быть шлюхой, которую втридорога продает собственный отец.
Напряженное молчание угнетало, Фрейя старалась не смотреть на отца, зато Брун, которая тоже присутствовала в комнате и на удивление все это время хранила молчание, переводила обескураженный взгляд с наставницы на Ньерда и обратно.
— Или вы хотите, чтобы эти слухи неожиданно дошли до ушей царицы? — прищурилась Сван.
— Хорошо, но жить она будет во дворце, — попытался оставить за собой последнее слово Ньерд.
Валькирия не стала спорить. Она увела обеих девушек с собой, обещав представить Фрейю остальным девам-воительницам и все ей показать. Во второй раз.
— Не думала, что у тебя такой папаша… — хмыкнула Брун, когда они с Фрейей немного отстали от наставницы.
Фрейя нахмурилась и отвела взгляд, ощущая себя непомерно грязной и испорченной…
— Да ладно тебе, все в порядке, — улыбнулась Брунгильда, ободряюще похлопав подругу по плечу. И начала трещать о своей родной деревеньке, не выпуская Фрейю из своих полуобъятий.
На начавшихся с того дня тренировках Фрейе пришлось отдавать все свои силы. Сван была строгой наставницей, она многое давала своим ученицам, но и требовала полной самоотдачи. Часто бывали дни, когда у Фрейи не было ни на что сил, она просто падала в кровать, не раздеваясь, и засыпала беспробудным сном.
Военная кампания в Мидгарде, назревающие боевые действия в Ётунхейме… Короткий мир в Асгарде закончился, Один собирал войска, но на этот раз Фрейя тоже должна была пойти. К тому моменту из ученицы она стала полноправной валькирией и обзавелась несколькими десятками сестер — несмотря на сложные взаимоотношения внутри группы, девы-воительницы всегда были готовы прийти на помощь друг другу.
Жаль, что никто не мог помочь ей с оставленными в голове закладками…
Отец слегка сбавил обороты, лишь изредка прося дочь «поспособствовать» в своих мутных делишках, о которых Фрейя была вынуждена молчать. Порой в Ванахейме вспыхивали восстания, к которым, она знала, Ньерд приложил руку, но у нее не было никаких доказательств, да и выдать отца она не могла при всем желании.
— Тебе нужно больше друзей, — заявила как-то Брун. — Что? — воскликнула она на удивленный взгляд подруги. — Тебе нужна своя команда, я у тебя уже есть, но нам двоим с ним не справиться. Возможно, тебе стоит подружиться с царицей, она не даст отцу издеваться над тобой.
От того, как он над ней издевался, ничего не могло ее спасти.
Но идея была не плоха.
На самом деле, отец с каждым годом дальше
дальше раскидывал свою все более прочную сеть, наращивая свое влияние. Ей стоит последовать его примеру, но только оборачивать все эти знакомства себе на пользу.
Вот только нелегко из молчаливой, нелюдимой дикарки превратиться в добрую и ласковую принцессу. Но Фрейя старалась.
Что-то замечала Сван, она пыталась окутать Фрейю своим странным видением заботы и опеки, но все это оборвалось в один далеко не прекрасный день вместе с жизнью наставницы.
Ётуны загнали небольшую группу валькирий в одно из своих каменистых, заледенелых ущелий, и Сван, и без того раненая, медленно теряла последние крохи жизни.
— Выведи их, — сказала она тогда Фрейе. — Это тяжелая ноша, но ты справишься…
У самой Фрейи не было такой уверенности, ей лишь недавно исполнилось восемьсот, она не была готова брать на себя такую ответственность. Но за это время ей уже приходилось руководить небольшими группками более юных валькирий, из всех, кто был в том ущелье, именно у нее было больше всего опыта в управлении.
И она справилась, вернув всю группу домой, в Асгард. Ее хвалили, но сама Фрейя не понимала, за что ей такие почести. И еще больше не понимала, почему валькирии почти единогласно выбрали ее своей предводительницей.
— Ты больше всех это заслужила, подруга, — улыбнулась Брун, поправляя на плече Фрейи белоснежно-белый плащ. У остальных валькирий накидки были всех оттенков синего — чем светлее, тем выше ранг.
Брунгильда все еще ходила в голубом, хотя она как никто другой заслужила светло-голубой плащ.
В тот день ей подарили колесницу и двух горных котят, которые уже через год должны были вымахать настолько, что могли быть взяты в упряжь.
Почти столетие она с честью носила свой белый плащ, при ней валькирии не знали поражений.
Но однажды отец, который, казалось бы, совсем о ней забыл, позвал Фрейю к себе.
— Ты ведь хочешь быть хорошей девочкой? — спросил он с порога, и в ее голове практически сразу стало пусто.
— Да.
— Один хочет дать валькириям одно очень важное задание… Оно опасно, и я хочу, чтобы ты сделала все возможное, чтобы не участвовать в этом деле. Получи травму на тренировке, скажись больной, главное — ты должна остаться в Асгарде.
— Могу я спросить? — отозвалась она, не поднимая взгляда.
— Спроси, — великодушно позволил он.
— Что это за задание?
Ньерд ответил, и то, что он сказал, заставило кровь в ее жилах похолодеть. Суртур, да она сама бы сделала все возможное, чтобы не участвовать, но…
— Могу я сказать остальным, чтобы они тоже не участвовали?
— Нет. Я не должен был обо всем этом слышать, и, если все выйдет из-под контроля, будет только хуже. Поэтому ты никого не сможешь предупредить об этом задании…
— Но… могу я сказать… хотя бы Брун? Ей одной? Пожалуйста, отец! Умоляю тебя!
— Нет, мы не можем так рисковать. Если все вскроется, пострадаем и мы с тобой, и половина Асгарда. Ты никому ни о чем не скажешь, просто… не ходи.
— Я не могу не пойти. Мне придется сложить свои полномочия…
— Значит, сложишь. Ты знаешь, я никогда не видел хорошего в этом твоем… увлечении.
Увлечении? Это была ее жизнь! То, что давало Фрейе хоть какой-то смысл…
Она выполнила приказ отца. За день до того, как Один дал валькириям задание, она получила на тренировке серьезную травму, не могла даже ходить, и была вынуждена провести целую неделю в лазарете. Перед уходом Брун навестила ее, и Фрейя, вопреки наказу отца, попыталась хоть как-то отговорить подругу от участия, но она, как и все остальные валькирии, была исполнена жаждой славы. Они поссорились, и эта ссора тяжестью легла на сердце.
— Этот день войдет в легенды! — оскорбленно воскликнула Брунгильда на прощание. — И ты хочешь, чтобы я пропустила все веселье?
Так оно и получилось — этот день вошел в историю как крах всего отряда валькирий. Ни одна не вернулась.
— Хорошая девочка, — похвалил Фрейю отец шепотом на церемонии прощания с ее сестрами. Лодки бесчисленной вереницей отплывали в сторону Бездны, тела, лежащие в них, распались мириадами маленьких огоньков и растворились в звездном небе. И она даже толком не могла сказать, кто из них кто, — настолько были изуродованы тела. — Ведь лучше быть здесь, среди живых, согласись…
Но в тот момент Фрейя бы предпочла погибнуть вместе с остальными…
Как последняя валькирия, она должна была заняться обучением новобранцев, но Один отменил эту идею. Обитель валькирий закрыли мощными чарами, и Фрейе, последнее столетие жившей среди сестер, пришлось вернуться во дворец, в свои комнаты.
«Тебе нужны друзья», — звучал в голове голос Брун, и Фрейя старалась быть приветливой с окружающими. Она улыбалась, улыбалась тогда, когда больше всего хотелось ощериться волчьим оскалом и зарычать от боли и безысходности.
Кто же мог предположить, что этим другом для Фрейи станет юный принц.
Лет пятнадцать назад царица, наконец, родила первенца — принца Тора. И это в какой-то степени заставило Ньерда кусать локти. Пусть Фрейя была старше нового наследника почти на тысячу лет, династические браки заключались и при более невыгодных условиях. Но сейчас, с настолько порушенной репутацией, никто в здравом уме и не рассматривал Фрейю в качестве невесты. Так, игрушка для плотских утех, она и сама этим неплохо пользовалась, получая желаемое через полезные связи.
Спустя всего несколько лет после рождения первенца, царица вновь забеременела, и на свет появился принц Локи.
Вдумчивый, серьезный мальчик, он не очень сочетался с представлениями асов о бравых воинах. Он не был таким же смелым и бесшабашным, как старший брат, не был таким же сильным, как он. Фрейя видела, что младший принц больше отдавал предпочтение библиотеке, чем ристалищу, это вызывало нескончаемые и, что самое обидное, прилюдные насмешки Тора.
Конечно, Локи это не нравилось, порой Фрейя, блуждая по дворцу, находила его плачущим в укромных уголках, а иногда — ранним утром где-нибудь на тренировочной площадке в попытках стать сильнее…
— Не надоело себя истязать? — как-то спросила у него Фрейя, на ее памяти это был первый раз, когда она заговорила с одним из них.
— Тебя это не касается, — огрызнулся мальчишка, отступив от манекена, по которому он раз за разом наносил удары тренировочным мечом. Оружие, очевидно, было слишком тяжелым для него, но сдаваться Локи не собирался.
— Ты неправильно его держишь, — заметила она, кивнув на меч и склонив голову вбок. — Подними его повыше.
— Он слишком тяжелый, — все же признал Локи, стыдливо вспыхнув, но в этой стыдливости было слишком много злости, так что это даже выглядело слегка забавно.
— Тогда возьми какое-нибудь более легкое оружие, — пожала она плечами. — Чем тебе не нравятся кинжалы?
Фрейя вытащила из сапога кинжал и бросила его, попав манекену точно в голову.
— А иногда и оружие не обязательно, — продолжила она, приложив манекен энергетическим шаром. Тот пролетел несколько ярдов и развалился.
— Ничего себе! — восхищенно воскликнул мальчишка, но тут же снова сник. — Тор говорит, что магией пользуются только негодяи. Настоящий воин не будет прибегать к фокусам в бою…
— Настоящий воин добьется победы любым доступным ему способом, — произнесла Фрейя, вместе с тем подумав о том, что из нее самой получился дрянной воин. За все эти столетия она даже не попыталась противостоять отцу. И пусть он прямо запретил ей это делать!
Боль, вспыхнувшая при этой мысли, была заметно слабее, чем раньше. Возможно ли, что Ньерд ослабил свои тиски? Или он так давно не проверял свои чары, что они начали тускнеть?
— Даже нечестным? — нахмурился Локи.
— Стоит ли твоя честь твоей собственной жизни? — ответила вопросом Фрейя, заставив принца задуматься, и собралась уходить.
— Миледи, — позвал ее Локи, когда она почти уже скрылась под навесом дворцовых казарм. — Вы покажете мне пару… фокусов?
— Я подумаю, — хмыкнула Фрейя и, подобрав юбки, ушла.
Он нашел ее через несколько дней в библиотеке.
— Не думал, что кому-то еще интересны книги, — удивился Локи.
— Не вы одни в Асгарде умеете читать, мой принц, — усмехнулась Фрейя в ответ.
— Иногда, глядя на моего брата, я думаю, что один, — признался он, фыркнув.
— Сюда порой заходят люди, но далеко не всем доступно понять… очарование этого места, — пространно произнесла Фрейя, и между ними на какое-то время повисла умиротворяющая тишина.
— А что вы ищете? — не выдержал Локи, кивнув на стопки книг, окружавших Фрейю.
— Подчиняющие и изменяющие память заклятья, — ответила она, мысленно повторив про себя:
«Я не пытаюсь снять заклятье. Я просто хочу узнать о нем побольше. Я не пытаюсь его снять. Не пытаюсь…»
На самом деле происходило что-то странное. Раньше ей было страшно даже подумать о подобном поиске, сейчас же хватало простого самовнушения.
— Но… зачем?
— Скажем так, это личное, — она чуть кокетливо повела плечом.
— Надеюсь, вы не планируете использовать их на мне? — с опаской уточнил Локи, и Фрейя с трудом удержалась от смеха.
— Угадал, — кивнула она и заговорщицки склонила к нему голову. — Если не будешь слушаться меня на занятиях, я заставлю тебя кукарекать на дворцовой площади.
— Вы не посмеете! — обиженно воскликнул он, и тут до него дошло. — Вы будете учить меня… фокусам?
— Магии, мой принц, магии.
Она и сама не знала, почему согласилась. Из жалости или интереса — результат один.
Фрейя сразу предупредила отца о будущих уроках и получила одобрение. Хотя она ожидала более бурной реакции — как же, его дочь попала в фокус внимания одного из принцев. Но нет, Ньерд лишь задумчиво кивнул, что-то пробурчав себе под нос.
Локи был очень усидчивым и вдумчивым учеником, он схватывал на лету практически все, что показывала ему Фрейя, и она предполагала, что придет тот день, когда он превзойдет ее в магическом искусстве.
Ей самой тоже было чему у него поучиться. Для своего возраста Локи был непривычно язвителен и саркастичен, сложности во взаимоотношениях с отцом и братом довольно быстро заставили его повзрослеть. Эти уроки стали, в какой-то степени, отдушиной для Фрейи, но они не продлились так уж долго.
То ли так сложились обстоятельства, то ли Один счел Фрейю не самой лучшей для сына компанией, но вскоре им пришлось прервать эти занятия — ее отправили сперва в Ванахейм, где разгорался очередной конфликт между осевшими там асами и местными жителями (причем это стало причиной серьезного конфликта между Фрейром и Фрейей — к тому моменту брат, знатно закрепившийся на родине, уже собирался жениться, а из-за ссылки Фрейи ему пришлось расстаться с невестой почти на сотню лет), а после услали в Мидгард, где также нарастали недовольства среди полукровок.
Да и самому Локи стало не до нее, Фригга вскоре родила третьего сына, и внимание принца переключилось на младшего брата.
В Мидгарде Фрейя оказалась в самый разгар противостояния. Полукровки, прежде пытавшиеся выдворить асов мирным путем, плюнули на эту затею, так что это была самая настоящая война. Война за независимость.
Во время одного из боев Фрейя оказалась тяжело ранена проклятым копьем, что временно лишало бессмертных силы, и попала в плен к окружившим ее отряд магам. Среди них были и чародеи, что на самом деле было более весомым доводом — тот способ колдовства, что они использовали, больше подходил для боя.
Предводителем этой группы магов был Од, именно он оказался обладателем того самого суртурова копья.
— Что, мальчики? Хотите поиграть? — оскалилась тогда Фрейя. — Увы, я сегодня не в настроении…
— Нас не интересует твое настроение, валькирия, — бросил Од.
— Жаль вас расстраивать, я давно не валькирия.
Только это нисколько мужчину не смутило.
— Но ты все еще принцесса, — отметил он. — Так что, полагаю, асгардцы теперь захотят с нами поговорить.
С их точки зрения выглядело логично — Фрейя была важной персоной, ради которой асы должны были выйти на диалог, а не пытаться подавить недовольство силой. Но знали бы они, как все обстояло на самом деле.
Од также был вождем племени викингов, суровым северным мужем. Фрейю привели в их поселение и заперли в одном из домов под стражей.
Признаться, она ожидала дикости и варварства, но Од держал себя в узде и не позволял своим людям вольностей. Это подкупало. Здесь, вдали от дворца, вдали от привычных мест, в окружении противников, Фрейя ощущала себя на удивление защищенной и спокойной. Возможно, сказывался определенный фатализм, с которым она стала относиться к собственной судьбе.
Когда не из-за чего жить — не страшно и умереть, неправда ли?
Неправда, умереть Фрейя все равно боялась, но она уже настолько устала от всего этого, что и сама бы…
Нет, об этом слишком больно было думать.
Асы не спешили идти на переговоры так вот сразу, пребывание Фрейи в плену затягивалось. Она все больше и больше общалась с Одом, находя его общество приятным. Он сам, впрочем, сначала относился к этому более настороженно, но со временем «оттаял».
Сама не зная когда, Фрейя влюбилась. Впервые в жизни. Ни один из прежних ее мужчин не заставлял ее сердце биться быстрее, не вызывал приятного трепета, когда от одного взгляда подгибаются колени…
Он был силен и как воин, и как маг, и в какой-то момент Фрейе даже почудилось, что вместе они справятся с чем угодно. Даже с Ньердом.
В одну из ночей Фрейя проснулась от направленного на нее чужого взгляда.
— Вот, значит, как, — протянул в ночной мгле голос, который Фрейя предпочла бы никогда больше не слышать. — Я с ног сбиваюсь, пытаясь спасти дочь из плена, а она в это время ублажает нашего врага.
Неосознанно ухватившись за лежащего рядом Ода, Фрейя почувствовала, что ладони ее стали липкими от теплой крови.
— Нет! — выдохнула она, пытаясь сотворить целительские диагностические чары, но чужая рука, ухватив ее за волосы, дернула назад, заставив девушку рухнуть с кровати.
— Ты ведь хочешь быть хорошей девочкой? — прошептали ей на самое ухо.
— Нет, отец, прошу! Позволь мне помочь ему!
Туман в голове загустел, и Фрейя обессиленно опустила измазанную в крови ладонь.
— Такой позор нам не нужен, не так ли? — спросил Ньерд почти что ласково.
Она отстраненно наблюдала за тем, как полыхает постель, на которой она еще несколько часов назад занималась любовью с дорогим ее сердцу мужчиной. Едкий удушливый дым пробирался в горло и глаза, но Фрейя знала, что слезы текли по ее лицу отнюдь не из-за дыма.
Она почти не помнила, как Ньерд вытянул ее из хижины, как вел до асгардского лагеря. Она помнила только свои слезы, что при соприкосновении с землей превращались в золото…
Асгардцы проиграли в той войне, их собственные дети вытеснили иномирцев со своих земель, и Один посчитал, что возможные жертвы не стоят того. Может, он устал сражаться.
А может, его подкосило известие о том, что его младший сын погиб от рук среднего.
Фрейя вернулась в Асгард уже тогда, когда Локи признали невиновным и выпустили, но еще почти десять лет она практически не видела принца — он не стремился общаться с людьми, очевидно придавленный своей виной.
Они встретились снова все в той же библиотеке, где кроме них не было ни души.
— Гляжу, асы так и не научились читать, — усмехнулась она, опустившись на стул напротив принца, окруженного многочисленными разнообразными фолиантами.
Она бесстыдно разглядывала Локи — из маленького, смешного мальчишки он превратился в статного, пусть и немного печального юношу.
— Миледи, чего вы хотите от людей, что считают Тора вершиной идеала? — ответил он ей усмешкой, и впервые за долгое время Фрейя ощутила в груди тепло.
Все эти годы она жила, но не позволяла себе забыть о том, что потеряла по вине отца. Она отомстит. За все отомстит, и возможно, перед ней находилось одно из орудий.
Локи и Фрейя решили возобновить свои тренировки, каждый за эти пару столетий научился чему-то новому, их «фокусы» приобрели определенный лоск, так что это было очень интересно.
Жизнь сама подтолкнула их друг к другу. В десятую годовщину смерти Бальдра Фрейя нашла Локи в совершенно разбитом состоянии, они в ту ночь много разговаривали, точнее, больше говорил сам Локи, но никому из них это не мешало. Так что не было ничего удивительного в том, что утро они встретили в одной постели.
Ее тянуло к нему. Возможно, все дело в том, что в юном принце она видела себя — никому не понятую, всеми гонимую душу, над которой не насмехался только ленивый. Локи и прежде любили значительно меньше братьев, что уж говорить о времени после смерти младшего.
Сперва Фрейя боялась снова встретиться с Локи, она даже на какое-то время сбежала в Ванахейм, но, вернувшись, первым делом наткнулась на него.
— Ты избегаешь меня? — спросил он, нахмурившись.
— Нет. Да. Суртур!
В какой-то момент ей отчаянно захотелось рассказать ему об Оде, о страхе за жизнь Локи… обо всем, о чем могла. Но малодушно сдержалась.
— Может, подогреваю к себе интерес? — Фрейя натянула на лицо свою лучшую улыбку, и, казалось, Локи поверил.
— Не удивлюсь.
Впрочем, Ньерд явно не был против таких отношений, так что его можно было не опасаться. Наверняка он рассчитывал на определенные преференции. Зато царю с царицей все это очень сильно не нравилось.
— Фрейя… — позвала ее однажды Фригга.
— Да, моя царица? — обернулась Фрейя, натягивая на лицо привычную беззаботную улыбку.
— Я хотела бы поговорить по поводу ваших отношений с Локи, — начала она.
Кто бы сомневался!
— Мой сын и без того натерпелся горя, я не хочу…
— При всем моем уважении, моя царица, — оборвала ее Фрейя, — я как никто могу понять принца в его горе. Я не собираюсь ранить его чувства, если вы об этом.
Слова Фрейи заставили царицу всерьез задуматься. Она разглядывала девушку в упор, почти не скрываясь, и Фрейя упорно делала вид, что ее это не волнует.
— Хорошо, — кивнула наконец Фригга. — И, Фрейя… — она выдохнула, — ты ведь понимаешь, что брак между вами невозможен?
Конечно же, она об этом знала. Ей едва ли не ежедневно напоминали, что ванахеймской шлюхе не место в асгардском дворце, не место рядом с одним из принцев. Завистники были готовы сожрать ее живьем, но это — наименьшая из ее проблем.
— Если бы я рассчитывала на брак, он бы уже давно был женат на мне, моя царица, — те же заклятья подчинения неплохо себя показывали. А Ньерд вообще использовал такое, что нельзя было отследить какими-либо диагностическими чарами. Скорее всего, какая-то фамильная тайна. — Мы с принцем… друзья?
— Пусть так, — согласно кивнула царица, принимая этот ответ. — Можешь быть свободна. Фрейя, — снова остановила она ее, — я не возражаю, если ты будешь обедать со мной. Сейчас, когда мальчики выросли, во дворце одиноко.
Склонив голову вбок, Фрейя пристально посмотрела на царицу, наверняка догадываясь о некоторых мыслях, что царили у женщины в голове. Фригга хотела приблизить к себе любовницу сына, чтобы контролировать их отношения самым нейтральным образом. Пусть. Дружба с царицей — очень приятный бонус.
Столетия общения с Локи летели с умопомрачительной скоростью. Хоть они так никогда не объявляли о серьезных отношениях и не говорили друг с другом о чувствах, они много времени проводили вместе, и, пожалуй, это были самые прелестные мгновения.
Сперва Фрейя надеялась использовать Локи как способ вырваться из-под контроля отца и возможность подобраться ближе к трону, оставив Ньерда ни с чем. Именно она исподволь подталкивала Локи к мысли, что он был бы лучшим царем, чем его брат.
И, как ни странно, она не лгала.
Для асов сила имела первоочередное значение. Несмотря на все более мирную политику Одина, асгардцы считали, что царь должен быть в первую очередь отменным воином, а после — уже все остальное. Но Тор был слишком импульсивен и инфантилен, бездумный воин-берсерк, а не политик. Локи же был хитер, умен и в меру осторожен. В сложных ситуациях он всегда предпочитал находить обходные пути и, что самое ценное, очень быстро научился манипулировать другими.
С его поддержкой Фрейя стала занимать все более значимое место в иерархии Асгарда. Из почти изгоя она стала одной из первых придворных дам в свите царицы, Фригга прислушивалась к ее словам и советам, что дорогого стоило.
Это, конечно же, не спасало от тени Ньерда, что по-прежнему нависала над ней. Она разобралась, что за чары наложил он на нее, но ничего не могла с ними поделать. Страх, что любое его слово определяло ее судьбу, неизбывно жил во Фрейе, он все больше злил ее, но от этого становилось не легче.
Ньерд портил всю ее жизнь, он продолжал просить ее о разного рода одолжениях, она уже сбилась со счета мужчин, что побывали в ее кровати по его воле.
Она не могла ни выйти замуж, ни завести детей. Однажды Фрейя забеременела, но из-за страха перед отцом ей пришлось избавиться от ребенка…
Чем больше времени Локи и Фрейя проводили вместе, тем больше она привязывалась к нему. То, что началось как желание просто использовать, переросло в странное, болезненное чувство. Локи не любил ее, она это видела, его устраивало, что она находилась рядом и при случае могла оказать поддержку в его делах. И все. О взаимности речи не шло.
И, что больше пугало, он все сильнее начинал замашками походить на ее отца — хитрый лжец и манипулятор с непомерными амбициями, готовый ради достижения своих целей идти по головам. Именно из-за этого они когда-то поссорились, Локи планировал сорвать коронацию брата, но некоторые пункты его плана казались сомнительными даже Фрейе.
И пусть он потом пошел у нее на поводу, поменяв замыслы, они тогда так и не помирились, а затем Локи пропал на год.
…чтобы потом вернуться в обществе брюхатой смертной.
Фрейе понадобились все силы, чтобы не испепелить мерзавку на месте. Когда она осознала, что между Локи и этой «Мышкой» ничего толком нет, она слегка успокоилась, тем не менее не отказав себе в удовольствии поиздеваться над наивной дурочкой, решившей, что Асгард — самое прекрасное место во Вселенной.
Жутко стало, когда Локи ринулся за похищенной Мышкой прямо в лапы к альвам. Он не тот, кто будет рисковать своей жизнью ради кого попало.
Конечно же, он едва не погиб там, в пустошах Свартальфхейма, и, когда сам Один привез своих сыновей из Мидгарда, Фрейя приложила все усилия, чтобы оказаться рядом с Локи и выхаживать его. Пусть он этого не оценит, но все же…
Чудом она сумела достать второй браслет, всерьез решив помочь Локи сбежать. Они бы могли сделать это вдвоем, Фрейя поняла, что если она ставит себе конкретный, реальный срок, чтобы вернуться, отцовский приказ «не сбегать» не срабатывал. Она ведь не убегает, она лишь отправляется путешествовать.
Но на ее предложение уехать вместе Локи фактически плюнул ей в лицо… а она ведь хотела как лучше…
Фрейя тогда скрылась тайными тропами сперва в Ванахейм, затем в Муспельхейм, оттуда ей уже удалось добраться до дальних систем, где Ньерд не стал бы ее искать.
Хотя Фрейя знала, что при желании отец нашел бы ее хоть на краю света.
Только сама она не выдержала долгой разлуки. Все эти два с лишним года она вспоминала Локи, пытаясь понять, чего же он нашел в той серой мыши.
Она не была в Мидгарде тысячу лет, так что разительная перемена, произошедшая с этим захолустным мирком, по-настоящему поражала. Если асы выезжали за счет магии и сотворенных на ней артефактах, то люди додумались использовать более легкие и доступные энергии, превратив свою планету в нечто, достойное уважения.
Многое из того, что видела Фрейя, увлекало ее. На какое-то время она даже отложила цель своего визита, просто знакомясь с этим миром и всеми теми благами, что он мог ей дать.
Новость об инциденте в той маленькой стране, Заковии, заставила ее вернуться к делу. Используя всевозможные скрывающие и защитные чары и несколько особо интересных амулетов, Фрейя следила за Локи, его жизнью. Она быстро узнала о том, что он практически все время проводит взаперти в доме Мышки, и ей даже стало его жаль. Так ведь и с ума сойти можно.
Она пробиралась и в это их Министерство магии. Она узнала о намерении Отдела тайн заменить для Локи куратора, велся подбор кандидатуры, но Фрейя быстро нашла подходящий вариант.
Аманда Фрай была чудесным, полезным приобретением. Увидев ее впервые, Фрейя ненароком вспомнила о легенде, что у любого человека есть по отражению в каждом из девяти миров. Так вот, Фрай была отражением Фрейи. Нет, внешне они были не очень похожи, что даже хорошо, но следя за девушкой, она все больше находила точек соприкосновения в чертах характера.
Фрай была той, кем Фрейя могла бы вырасти без гнета отца.
Подтолкнуть руководство Отдела к правильному выбору было не очень сложно. Правда, Фрейя не торопилась замещать Фрай сразу же, первое время она продолжала наблюдать из тени за взаимодействием своей «альтер эго» и Локи. Особенно забавляла плохо прикрытая ревность Мышки.
Локи должны были отправить на некоторое время в Нью-Йорк к остальным Мстителям, и Фрай была обязана лететь с ним. Незадолго до вылета Фрейя превратила Фрай в рубин и вставила в трансформированный Брисингамен.
Вдали от родины Свободы Фрейя чувствовала себя комфортнее. Теперь ничто не мешало ей снова быть рядом с Локи и попробовать привлечь его внимание в этом новом образе. А вдруг ему просто больше нравятся эти смертные?
Но как бы Фрейя ни крутилась вокруг него, Локи старался не подпускать ее близко. Да, ей удалось рассорить его с Мышкой, и это даже почти сработало, но…
Он вновь выкинул ее из своей жизни. За что? Она ведь готова была подождать сотню лет! Вряд ли бы Один продержал Локи в изгнании так долго, а смертные на то и смертные, что их срок давно отмерен…
Признавать поражение не хотелось. Нет, он еще все поймет…
Понадобилось какое-то время, чтобы «проститься» с Нью-Йорком и до конца обдумать план, как безболезненно вернуть Фрай обратно. Девчонка неплохо ей послужила, Фрейя умела быть благодарной.
Но по приезде в Британию Фрейя очень скоро столкнулась со Смитом, начальником Фрай. Он нашел ее в одном из баров Лондона и просто подсел.
— Как понимаю, дело провалено, — проговорил он.
Мужчина смотрелся здесь слишком чужеродно в своем костюме-тройке, но остальные посетители клуба, коих было немало, не обращали на него внимания.
— Отчасти, — признала Фрейя.
В принципе, это и был план Отдела — рассорить Локи и его жену, чтобы они по отдельности были более уязвимы.
Правда, там и так все было совсем не радужно.
— Меня это не устраивает.
— Могу только посочувствовать.
Она знала, что нарывается на неприятности для Фрай, но это было так приятно — спорить с кем-то, кто должен иметь над тобой определенное влияние.
— Мне нужна их дочь. И ты привезешь ее ко мне.
Отдел надеялся добраться до девчонки давно, с тех самых пор, как она появилась на свет. Сперва им хватало ежемесячных обследований, но девочка росла, а с ней и ее силы. А также и жадность исследователей. Им хотелось иметь доступ к исследуемому объекту двадцать четыре на семь, а не осматривать ее урывками раз в месяц.
— Я? — удивилась Фрейя.
Смит окинул ее пристальным взглядом и, едва заметно усмехнувшись, кивнул.
— Ты.
— Вряд ли после всего ее мамаша отпустит девчонку со мной.
— Предоставь это мне.
Когда Смит ушел, Фрейя задумчиво коснулась пальцами рубина.
— Похоже, твое возвращение слегка откладывается…
Ей хотелось посмотреть, что же задумал Смит. Ну и, конечно же, сама идея слегка насолить Мышке вызывала во Фрейе злорадную усмешку.
Ее не трогали до самых рождественских каникул. В первое же воскресенье Смит сам вызвал Фрай в одно из заброшенных зданий на окраине Лондона.
— Твое оборотное зелье, — помощник Смита просто протянул ей флакон с болотного цвета жижей.
Фрейя слышала о таком. Как будто оно было ей нужно…
— И в кого я превращусь?
— В ту служанку, — ответил Смит как само собой разумеющееся.
Ну конечно, с кем бы эту мелочь еще могли отпустить?
Как Фрейя и предполагала, план был прост. Она под личиной служанки должна была забрать девочку из дома, водитель же привезет их сюда.
— И где же будет сама служанка? — уточнила Фрейя. — Не хотелось бы, чтобы она появилась в самый неподходящий момент.
— Не появится, — заверил ее Смит, и Фрейя невольно вздрогнула.
Она и забыла, что далеко не все асиньи могли постоять за себя…
— Стараемся не оставлять свидетелей? Понимаю, — усмехнулась она натянуто.
— Чтобы зелье подействовало, донор должен быть жив, — встрял в разговор помощник Смита, и его замечание внесло в разговор некоторую напряженность. Видимо, факт был общеизвестен.
Ну и ладно, оставалось держать хорошую мину при плохой игре.
Впрочем, ей больше не задавали никаких вопросов.
Уже в машине Фрейя сделал вид, что приняла зелье, сама же она просто наложила на себя нужную иллюзию, так что к моменту, когда они приехали к дому Мышки, все уже было в порядке.
Встретившая их женщина, мать Мышки, сперва не хотела отпускать малявку с ней, но Фрейя быстро ее уговорила, вместе с этим оставив «небольшой подарок» для тех, кто пойдет по ее следу.
— Тетя Свобода? — удивилась малявка, когда Фрейя вернула свою прежнюю иллюзию. — Вы отвезете меня к папе?
— Почти, — криво усмехнулась она, накладывая на водителя подчиняющие чары.
Им нужно было заехать по кое-каким делам, а водитель вряд ли бы согласился.
Спустя пару часов машина привезла ее к тому самому заброшенному зданию. Фрейя вышла из машины и помогла выбраться слегка дезориентированной маленькой девочке, на которую также были наложены чары подчинения.
Вдвоем они зашли внутрь, где их уже ждал Смит. Четверо магов рассредоточились по помещению, и Фрейя бы не удивилась, узнав, что где-то в здании есть еще подкрепления.
В углу прямо на полу со связанными за спиной руками сидела Лив.
— Хорошо, — кивнул Смит.
— Это было несложно, — пожала плечами Фрейя.
— Давай девчонку сюда, — приказал мужчина, и она не стала спорить, подтолкнув маленькое тельце вперед и приказав:
— Иди.
Без какого-либо проблеска мысли в глазах ребенок сделал несколько шагов в сторону Смита и остановился прямо перед мужчиной. Его губы изогнулись в кривой, пугающей улыбке.
Наклонившись к девочке, мужчина слитным, ловким движением достал кинжал и нанес несколько точных ударов по хрупкому маленькому телу. Девочка не мучилась, умерев практически сразу.
Несмотря на то, что она не была готова к такому повороту событий, Фрейя не вздрогнула, смотря на представшую перед ней картину с отстраненным любопытством. Зато служанка, Лив, извивалась в путах, пытаясь кричать сквозь наложенное на нее заклятье немоты.
— Я думала, Отделу она нужна была живой, — отметила Фрейя, склонив голову вбок. — В качестве подопытного кролика.
— Отделу — да, — произнес Смит, не сводя взгляда с распростертого перед ним тела. — Но мои цели несколько… шире. И для меня она полезнее мертвой.
Не было ли это частью какого-нибудь ритуала? Или, быть может, дело как-то связано с политикой и Смит решил накалить отношения между Мидгардом и Асгардом? Хоть Одину и плевать на внучку, насколько Фрейя успела понять, не использовать такой шанс, чтобы надавить на взбалмошных смертных… Это бы точно был не тот Один, которого она знала.
— Для меня она полезнее мертвой, — повторил Смит и медленно обернулся к Фрейе. — Но пока ее здесь нет, я не могу этого исполнить. Где девчонка?
— Не понимаю, о чем идет речь, — пожала плечами Фрейя, внутренне подбираясь, готовая отражать атаку.
Суртур!
— Взять ее, — приказал Смит, и находящиеся в комнате оперативники бросились вперед без всяких раздумий.
Это напрягало Фрейю, как и то, что вся группа мужчин стояла совершенно никак не отреагировав на смерть ребенка.
Суртура вам в зад!
Все произошло слишком быстро: одному оперативнику неслабо досталось, но трое других скрутили Фрейю, лишив ее возможности двигаться.
— Где девчонка? — повторил свой вопрос Смит, подойдя достаточно близко.
— Пошел ты, — выплюнула Фрейя ему в лицо, собирая силу для рывка. Чтобы какие-то смертные сумели ее одолеть?
— Что ж, я хотел по-хорошему, — вкрадчиво выдохнул Смит, величественно выпрямляясь, словно нечто внутри него было намного больше, чем он сам. Выглядело страшно, но еще страшнее стало, когда он наклонился вперед и тихо произнес знакомым тоном: — Ты ведь хочешь быть хорошей девочкой?
Нет! Нет! Этого просто не могло быть!
Привычная тяжесть и пустота проникали в ее сознание, все ее прошлые попытки противостоять этому белому шуму пошли крахом, не дав никакого эффекта.
— Скажи мне, где эта девчонка?
— Нет! — слово болью ворвалось в мозг, лишая последних крох сознания. Но она должна была выстоять, еще ничего не кончено.
Волна сырой магии рванулась откуда-то из ее груди, отшвырнув державших ее магов, Смит сумел прикрыться щитом, и у Фрейи была всего секунда, чтобы осуществить задуманное. Шаг — и тонкая девичья рука зажата в ее ладони, мгновение — и рывок портала уносит их через полстраны в какую-то глушь, которую Фрейя нашла несколько дней назад.
— Что?.. — раздалось сбоку, но Фрейя, превозмогая жуткую головную боль, от которой кружилась голова и безбожно тошнило, только рыкнула:
— Заткнись!
Ей надо было осознать, где она, и вспомнить, что следует сделать. Якоря!
Нужные чары были наложены заранее и только и ждали активации. У нее могло не хватить на это сил, и она, скорее всего, сейчас бесславно сдохнет, но, Суртур побери, это стоило того.
Якоря послушно отозвались, активируя самую сильную защиту, на которую только была способна Фрейя. Ей был известен только один человек, что был способен их повторить или обезвредить. И этот человек наверняка скоро придет по ее душу, но именно это и не пугало.
Почти радовало.
Закончив с чарами, Фрейя наконец провалилась в блаженное небытие.
Быть может, на самом деле лучше было сейчас отправиться к праотцам, но судьба решила не дарить ей таких дорогих подарков.
Сознание медленно, но верно возвращалось в тело, только вместе с ним вернулась и головная боль. Одно радовало — уже не такая сильная, как прежде, но, скорее всего, эта хрень расправится с ней до конца дня.
Вторым, что Фрейя почувствовала, было то, как усиленно штурмуют ее внешние, самые сильные чары.
Она лежала на чем-то полужестком и липучем, ладонь, и без того слабая, никак не могла отклеиться от неприятной поверхности.
— Вы в порядке? — раздалось над самым ухом, и Фрейя приложила все свои силы, чтобы не шарахнуть в ту сторону чем-то убойным.
— Еще раз так сделаешь — сама будешь совсем не в порядке, — прохрипела она севшим голосом. — Воды наколдуй.
— Я… — замялась девушка.
— Ясно, — чуть презрительно фыркнула Фрейя, но тут ей в руку ткнулся прохладный стакан.
Стало немного полегче, но ненадолго.
Слабый звон, раздавшийся в ее голове, едва не добил Фрейю, но на самом деле он лишь возвестил, что внешние чары пали. Хотелось бы верить, что это именно тот, кого она ждала.
— К нам гости.
— Это?..
— На самом деле, я не знаю.
Лив замолчала, о чем-то задумавшись.
— Тот мужчина, он сказал, что Руна жива… — сколько надежды в голосе…
— Поменьше доверяй малознакомым мужчинам, девочка, — усмехнулась Фрейя горько.
— Он убил ее, — едва слышно произнесла Лив.
— Убил бы, если бы я не привезла вместо нее какого-то забулдыгу под чарами иллюзии, — хмыкнула она.
За дверью послышался шум.
— Тебе пора, — напряглась Фрейя, когда нажим на внутренний щит усилился.
— Куда? — не поняла Лив, но магия уже подхватила ее и пихнула в дальний шкаф прямо через периметр защитных чар.
— Держи ее и не отпускай, что бы ни случилось, — приказала Фрейя, зная, что девчонка ее слышит, и мысленно готовясь дистанционно активировать последний портал.
Нет, что-нибудь из происходящего точно ее доконает…
Об этом лучше было не думать, потому что новая вспышка боли почти лишила ее сознания.
Защита пала, раздался звук открываемой двери, и Фрейя уже мысленно готовилась принять свою судьбу, какой бы она ни была.
Но послышавшийся следом голос заставил ее расплыться в усмешке.
— Ты, — выдохнул Локи, делая шаг вперед.
— О, нашел меня? — она, наконец, открыла глаза, посмотрев на него с радостью. — Моя очередь водить.
Только сам Локи радости не оценил. Встряхнув ее, отчего Фрейя вновь чуть не потеряла сознание, он прорычал:
— Где моя дочь?
Они пытались использовать магию, чтобы найти девчонку, и было в этом что-то забавное.
— Где моя дочь?! — повторил свой вопрос Локи, встряхнув ее еще раз.
Столько эмоций, столько переживаний…
Перед глазами невольно встала картина из того заброшенного здания в Лондоне. И, как оказалось, эту картину видела не она одна.
— Хэй, детка, тебя не научили, что плохо копаться в чужой голове? — сказала Фрейя той рыжеволосой стерве, что читала ее мысли даже через защитный амулет.
«Отомстители» все никак не могли поделить добычу, и, если бы не разрывавшая ее боль, Фрейя бы точно не удержалась от едкого комментария.
— Давай, покажи свое настоящее лицо, тварь… — потребовал Локи, глядя Фрейе прямо в глаза.
Надо же, а она уже думала, что он потерял всякую сноровку…
Прежде у Локи отчего-то практически не было проблем с тем, чтобы раскусывать ее иллюзии. Это было даже не обидно, могла ли она тягаться в мастерстве с самим Богом лжи и обмана?
Но в этот раз она несколько месяцев водила его за нос. Возможно, дело было в отсутствии в нем большей части его сил.
Или в том, что Фрейя, в кои-то веки, притворяясь кем-то другим, совершенно не притворялась. Впервые за долгое время она была самой собой, той, какой хотела, без оглядки на чье-либо мнение или влияние. Вероятно, именно это и сбило Локи с толку.
— А я всегда говорила, что ты хам, — расплылась она в улыбке, сбрасывая иллюзию.
Да и сколько там было — этой иллюзии? Рост и фигура у них были практически одинаковыми, волосы Фрейя обрезала, вспомнив детство, покрасить их тоже ничего не стоило. Так, легкие косметические штучки, чтобы чуть изменить черты лица…
Все остальные ошарашенно отступили, глядя, как Фрейя полубезумно усмехалась, смотря на мужчину, который когда-то помог ей выжить и который сейчас был готов ее убить.
— Зачем ты все это сделала, Фрейя? — вступила в разговор Фригга. — Асгард был так добр к тебе…
— О да, не вам ли знать, насколько Асгард был ко мне добр… — внезапно вспыхнула она. — Особенно когда ваш муж отправил маленькую девочку разгребать все то, что сам наворотил в Ванахейме. Когда все знали, что отец продает меня, как шлюху, но никто не пошевелил и пальцем, чтобы мне помочь… Когда…
Нет, последнее она бы не сказала при всем желании. Никому из присутствующих не надо было этого знать.
— Не вам говорить о доброте, моя царица, — выплюнула Фрейя.
— Нашел! — воскликнул вдруг тот парень, «Скорострел».
Во время разговора Фрейя потеряла контроль над последними защитными чарами, уже, в принципе, не такими нужными, поэтому шустрый малый смог добраться до того самого шкафа. Он помог выйти Лив, державшей на руках все еще спящую малявку. На шее мелкой девчонки висел Брисингамен с ярким рубином в центре, должным стать порталом домой в случае прорыва врага. И девчонка, и Фрай должны были оказаться в безопасности.
На какое-то время Фрейя выпала из реальности — несмотря на не очень лестное мнение о команде героев, одно она знала точно, что они не позволили бы себе какой-либо жестокости по отношению к ней, особенно сейчас, когда всеобщее внимание было приковано к малявке.
Очнулась она от тихого шепота на самое ухо.
— Я бесконечно перед тобой виновата, — сказала Фригга едва слышно, легко проведя пальцами по ее коротким волосам. — Я столько времени увязала в других проблемах и совершенно не видела того, что происходит под самым моим носом…
— Не видели, — согласилась Фрейя.
Но тут сложно было винить во всем одну Фриггу. Если бы Фрейя могла, она бы попросила о помощи. И целая вереница мужчин, побывавшая в ее постели, для Фрейи была наименьшим из зол.
— Ты ведь понимаешь, что тебя ждет? — уточнила Фригга, тем временем не отрывая взгляда от внучки. Ей явно тоже хотелось подойти, но в том кругу и без нее было тесно.
Конечно, Фрейя понимала, что ее ждет. Если не учитывать самого похищения принцессы, которое она, на секундочку, все же совершила, на ее счету было нарушение условий проживания в Асгарде, что Один вообще мог счесть самым настоящим предательством.
Знал бы он, где находится настоящий предатель.
Но Фрейя не могла рассказать, от одной мысли об этом в голове вспыхивала такая боль, что она едва могла сделать вдох.
— Заберите ее отсюда, — приказала Фригга сопровождавшим ее эйнхериям. — Не спускайте с нее глаз и покажите лекарям. Я вернусь и решу ее судьбу.
— Да, моя царица.
К тому же у них уже был свидетель всех событий, который мог обо всем рассказать. Именно это Лив сейчас и делала под пристальным вниманием героев.
На самом деле, Фрейя была удивлена, что ее, по сути, увели прямо из-под носа всех остальных. Это было в какой-то степени даже хорошо, но она бы предпочла, чтобы царица была рядом. Потому что была уверена, что к ней рано или поздно придут.
И она была права. Уже в Асгарде, в лазарете, со стражем у самого входа она услышала сквозь болезненную полудрему:
— Сегодня ты была очень плохой девочкой, Фрейя…