Часть IIСвет люстры погас. Том ждал, когда это произойдет, и все же сам миг наступления темноты застал его врасплох. Синеватый луч осветил экран, на котором появился вид сумрачной площади. В центре горел громадный костер, и пламя, трепыхаясь на ветру, словно осыпало искрами зал. На трибуне выступал невысокий темноволосый человек с острым носом. Закутавшись в серый плащ, он напоминал сухопарого кузнечика. Том сразу узнал его по газетам: это был Йозеф Геббельс, министр пропаганды Рейха.
— … Studenten seid Träger, Vorkämpfer und Verfechter der jungen, revolutionären Idee dieses Staates gewesen…*
Несколько человек в серой форме бросили в костер стопку книг. Том не знал, в какое время суток происходило все, что он видел, но почему-то был уверен, что ночью. Иногда ему казалось, будто в той стране стояла вечная ночь.
— Ihr Studenten Euch das Recht nehmt, den geistigen Unflat in die Flammen hineinzuwerfen, dann müsst Ihr auch…
Книги горели по-разному. Некоторые пламя охватывало целиком, и они исчезали в громадной топке. У других загорались по нескольку страниц, и ветер трепал их, то раздувая, то сбавляя пламя. Третьи отлетали в сторону, и огонь затухал, уничтожив пару страниц. Они как будто спаслись от ужасной участи остальных, хотя Том знал, что потом их непременно бросят в тот же самый костер.
— … symbolische Handlung, — eine Handlung, die vor aller Welt dokumentieren soll: hier sinkt die geistige Grundlage der November…
Том не понимал этот отрывистый язык, но чувствовал в нем что-то опасное и злое. Он посмотрел на огромное серое здание и почувствовал, как сердце охватывает страх. Тысячи непрощаемых не хватит, чтобы остановить эту армаду. Тысячи "bombarda" не хватит, чтобы разрушить здание Рейхстага со зловещими куполами. А ведь следом за Вермахтом предстояло одолеть Черный орден СС, победить могущественных «Высших неизвестных», каждый из которых был сильнее десятка авроров, и только затем предстоял поединок с самим…
— Скорее, скорее! — в зал вбежал невысокий человек в форме. — В бомбоубежище! — Свет вспыхнул, на мгновение ослепив Тома. Сидевшие рядом люди повскакивали с красных бархатных кресел.
— Внимание, внимание! — заговорил сверху металлический голос. — Всем срочно спуститься в бомбоубежище! Воздушная тревога! Воздушная тревога!
Невдалеке слышался вой сирены — звук, к которому Том привык за последние две недели. Ребенок лет шести дергал за рукав маму, прося продолжение фильма. Том посмотрел на его желтый вельветовый пиджачок и вдруг подумал о том, как он спускался бы со своей мамой. Она, наверное, говорила бы что-то успокаивающее. Что-то вроде «не бойся, Том, все будет хорошо». Так, кажется, говорят все мамы. Или не так? Том едва не прыснул от смеха, представив, как высокая миссис Гринграсс ведет за руку перепуганную Эмилию в бомбоубежище.
Через пять минут Том сидел в бетонном помещении, слушая оглушительный грохот взрывов. Помимо Тома в бункере было еще человек двести. Одни сидели на каменном полу, другие теснились на железных нарах. Том снова поблагодарил небо за то, что пошел на пропагандистский фильм: в кинотеатрах, как правило, были входы в бомбоубежище.
— Расступитесь… Расступитесь… — двое санитаров втащили носилки с пожилым человеком, укрытым белой простыней.
— Зажигательные бомбы, — пожал плечами пожилой военный. — Такими Мадрид в свое время бомбили.
— Мы же не испанцы, твою мать! — громко фыркнул долговязый парень.
— Люфтваффе-то все равно, — стоически заметил седой офицер.
— Я всегда говорил: нельзя им доверять, стервецам, — Том обернулся. Рядом на нарах сидел старик с пьяными голубыми глазами. — Разве можно было доверять бошам? — покачал он головой.
«У него погибла внучка», — пробормотал внутри тонкий голос.
«Гриндевальду нет дела до его переживаний, — усмехнулся другой.— Почему тебя это должно волновать, Волдеморт?»
Поежившись, Том ущипнул себя за ладонь. Это был первый раз, когда он назвал себя Волдемортом. Тому нравился его псевдоним, но он никогда не обращался так к самому себе.
Примерно через час Том покинул бункер и медленно побрел в сторону Воксхолл-роуд. Знакомые кварталы стали неузнаваемыми. Целые дома перемешались с разбитыми остовами зданий. В прогалинах от попаданий бомб вилась алебастровая пыль и валялись груды обломков от кирпичей. Том никогда прежде не видел, как бомбежка расчищает гигантские пустыри. В отличие от других сирот, Том старался не лазить по развалинам: он слишком боялся покойников.
Однако на этот раз Том изменил привычкам: его внимание привлек серебряный портсигар, валявшийся рядом с убитым мужчиной в дорогом синем костюме. Преодолевая омерзение, Том подошел к трупу. Поморщившись, он схватив портсигар и стал рассматривать его крышку: на ней был изображен знак в виде пересекающих кругов и треугольников. Следом взгляд мальчика приметил нечто более интересное: из кармана трупа торчала волшебная палочка.
С минуту Том, как ошарашенный, смотрел на этот предмет. Затем осторожно двумя пальцами достал ее из кармана. Том хотел было пойти дальше, но не успел: сильный приступ рвоты согнул его пополам.
* * *
Том зевнул и, поежившись от сквозняка, встал с кровати. Вдалеке ухали взрывы и слышался шум складывающихся домов. Сегодня был хороший день: немцы бомбили Лондон вяло. Последние две ночи сироты провели в бомбоубежище, подстилая покрывала на кафельный пол. Утром Том едва дополз до кровати и, не раздеваясь, сладко проспал до позднего вечера.
— Слушай, а тот подонок с табаком так и не заплатил, — послышался из-за двери голос Генри Ойрена. — Неплохо бы его поучить уму-разуму.
— Точно? — Патрик посмотрел на приятеля. — Ладно, у кого есть бензин?
Голоса удалялись. Том надел жакет: в конце августа на улицах сильно сквозило. Мысли путались, и он стал осторожно красться по лестнице. Он помнил, что министерство не могло определить хозяина заклинания: оно может только узнать вспышку и, если очень повезет, определить волшебную палочку. В городе после бомбежек сделать то и другое было невероятно сложно. Том осторожно пошел за шайкой Патрика, иногда останавливаясь под фонарями или забегая в соседние переулки.
«Том, подумай… Неужели ты хочешь применить непрощаемые на людях?» — забормотал в голове тонкий голос.
«Ты трусиишь, Волдеморт?» — расхохотался другой. Том остановился и, посмотрев на Патрика, с ненавистью сжал кулаки.
Через десять минут компания подошла к киоску с табаком. Патрик остановился в отдалении. Генри стал расспрашивать продавца о чем-то. Прыткие Джеймс и Мартин, пригнувшись, полили бензином газеты, сигареты, открытки и побежали в сторону. Патрик швырнул зажженную тряпку, и киоск вспыхнул, как пакля. Генри оттолкнул хозяина и помчался прочь.
— Мерзавцы, мерзавцы! — в отчаянье кричал пухлый продавец. — Все пропало, сволочи! — Пламя разгоралось сильнее, и он бессильно метался вокруг киоска. Редкие прохожие останавливались, чтобы посмотреть на это зрелище.
— Imperio, — прошептал Том, направив чужую палочку на Патрика. Верзила остановился и ошарашенно осмотрелся. — Бегом вправо, — приказал Том.
Не понимая происходящего, Патрик побежал в сторону Воксхолл-Роуд. Том помчался за ним, направляя его в сторону руин, где он подобрал вчера портсигар. По дороге Том вспоминал о том, как Патрик руководил его побоями, из-за того, что на пальто Бренды кто-то насыпал стиральный порошок. Когда они подбежали к развалинам, Том снял заклинание. Патрик испуганно озирался по сторонам.
— Здравствуй, Патрик, — ласково улыбнулся Том.
— Кошак? — удивленно осмотрелся верзила. — Ты что здесь…
— У меня тот же вопрос, Патрик, — усмехнулся Том, хотя его голос предательски дрожал. — Мне кажется, что пришло время тебе ответить за мои унижения. — Не теряя даром времени, мальчик выхватил палочку и произнес первое, что пришло ему в голову:
— Crucio! — Его голос эхом отозвался в пустом переулке.
Патрик упал на землю, крича и причитая. Крик был настолько сильным, что Том всерьез испугался, как бы на вопли верзилы не прибежала полиция.
— Silentio! — Том применил оглушающее заклинание.
Крики стихли, но самого верзилу трясло и выворачивало. Том смотрел на него, разрываясь от противоречивых чувств. Одна его часть умоляла остановиться, а другая наслаждалась происходящим. Вторая взяла верх над первой, и Том не снимал проклятье целых десять минут.
— Я хочу, чтобы ты это запомнил, пес, — презрительно сплюнул Том, скривив губы в усмешке. — Я хочу, чтобы воспоминания об этом преследовали тебя, изводили тебя, как меня изводили воспоминания о твоих побоях.
Невдалеке завыла сирена противовоздушной обороны. Начинался налет, но Тому сейчас это было на руку.
— Настанет день, когда такие маглы, как ты, будут знать свое место, — спокойно сказал Том. — Но я же не могу допустить, чтобы ты втравил меня в неприятности, правда? Avada Kedavra! — воскликнул он, вспомнив, как Патрик толкнул его в оледенелую яму.
Зеленый луч осветил верзилу. Сначала в глазах Патрика мелькнуло ощущение предсмертного ужаса, затем они стали оловянными. Том быстро одернул палочку и тут понял, что он сотворил. Он только что убил человека, пусть даже и магла. Если об этом узнает министерство, его отправят в Азкабан.
— Что я наделал? — прошептал Том, глядя на труп. — Боже, что же я наделал? — повторил с ужасом он.
Эйфория прошла, и Том чувствовал только леденящий холод. Как он сможет жить теперь, зная, что он убийца? Вытерев палочку о край плаща, он бросил ее вместе с серебряным портсигаром в руины дома. Он больше не мог видеть этот переулок и труп — жизнь, отнятую им самим. Тело трясло как в лихорадке, и Том побежал, не чувствуя холодного ветра.
* * *
Утро первого сентября выдалось ненастным и промозглым. Из-за туч не было ночной бомбежки, что позволило впервые за последние дни поспать спокойно. Несмотря на это, Том прикорнул только под утро. Быстро вскочив, он посмотрел на мокрое окно и, прихватив собранный накануне чемодан, помчался на улицу.
Последние четыре дня в приюте прошли ужасно. Патрика нашли полицейские и привезли в приют через два дня после случившегося. Доктор Рочестер сразу констатировал гибель при бомбежке. В тот вечер Тома бил озноб, и он, казалось, был почти готов сам побежать с раскаянием в министерство. Поразмышляв на свежую голову, Том решил, что Патрик был отъявленной мразью. Это отчасти успокоило Тома, хотя засыпал он по-прежнему тяжело.
— Привет, Том! — Араминта Бурке помахала ему рукой из окна поезда. Том кивнул и зашел в купе, где сидели Рэндальф, Друэлла и Араминта.
— Вот мы и в сборе, — улыбнулся Лестрейндж.
— И заняли купе в самом центре, на зависть блохастым гриффиндорцам, — рассмеялась Друэлла.
Том слабо улыбнулся: после истории с Патриком приятели казались ему безнадежными детьми. Через минуту Том слушал рассказы о том, как Рэндальф все лето просидел дома, а Араминту, несмотря на войну, родители свозили на море.
— Видели? — Том протянул приятелям номер "Таймс". — Боши пытаются установить дальнобойные орудия для обстрела нашего побережья. — Неподвижная магловская фотография изображала полуразрушенный каменный собор, у которого столпились полукругом солдаты в касках. Рядом стояли, погруженные в беседу, два генерала с петлицами в виде дубовых листьев.
— Думаешь, Том, вторжение все-таки будет? — спросила Друэлла.
— Вряд ли Люфтваффе даром тратят на нас такой запас бомб, — Том пожал плечами и посмотрел в окно на раскисший от ливня луг.
«Ты не заслужил того, чтобы ехать в школу», — прошептал в голове детский голос.
«А заслужили маглы, которые хотят нам сделать больно?» — фыркнул насмешливый голос.
Тормоза заскрипели, и поезд резко затормозил на повороте у большого озера. Судя по звукам, с полок посыпались вещи. Неожиданно погасли лампы, и купе погрузилось в кромешную тьму.
— Всем оставаться на местах! — раздался сверху жесткий голос. — Соблюдайте спокойствие, поезд отправится при первой возможности.
— Понятно, воздушная тревога, — пояснил Том опешившим приятелям. — Вы сидите, а я узнаю, что происходит.
В коридоре в самом деле творилось необъяснимое. Возле окна стоял невероятно огромный парень, при виде которого Том, несмотря на высокий рост, почувствовал себя не выше корнуэльского пикси. Незнакомец был, по меньшей мере, десяти футов ростом, со спутанной копной чёрных волос. На его громадной ладони сидела мышь, в которую гигант тыкал палочкой. Несколько мальчиков и девочек с восторгом смотрели на представление.
— Вот она… Принцесса, так и назвал… — ухнул верзила, поглаживая мышку.
— Скормить бы ее лазилю, — рассмеялись проходившие райвенкловки. Том сразу узнал в них второкурсниц Сильвию Притчард и Мэллори Крейвуд.
— Шли бы вы отсюда, злюки, — крикнул с неприязнью великан.
Девочки расхохотались, но пошли дальше. Том также тихонько рассмеялся. Великан пристально посмотрел на него, всем видом выражая осуждение.
— Думаю, — заметил Том, когда поезд, наконец, рванул с места, — нам надо бы добиться создания в школе дуэльного клуба. Нас, — вздохнул он, — совершенно не учат защите от темных магов.
— И ты хочешь вот так пойти к Слагхорну или Диппету и сказать: давайте организуем клуб? — пробормотал Рэндальф.
— А почему бы и нет? — От волнения Том встал и начал расхаживать по купе. — Почему не попросить ввести для нас практику дуэлей?
Дождь усилился. Перед глазами замелькал вид задымленной товарной станции. Несколько путей были разорваны пополам, а перевернутые платформы корчились в огне. Пожарные заливали их из брандспойтов. Все как по команде прильнули лицами к стеклу. Сердце Тома снова охватила леденящая тревога. Если уже сейчас немцы так безнаказанно бомбят центр Англии, то поможет ли какой-то дуэльный клуб?
Войдя в Большой Зал, все заняли свои места. Спустя несколько минут профессор Дамблдор ввел первокурсников. Том рассеянно смотрел на закрытый тучами потолок, едва заметив, как малышка Натали Адамс отправилась в Райвенкло. Блэки аплодировали высокому темноволосому Ореону, который занял место рядом с Лукрецией. Список имен все мелькал, пока, наконец…
— Хагрид Рубеус! — провозгласил Дамблдор. Знакомый Тому гигант неуверенно вышел из шеренги и вразвалку прошел к Шляпе. Преподаватель трансфигурации ободряюще улыбнулся ему. Через мгновение Рубеус был отправлен в Гриффиндор и под бурные аплодисменты пошел к красному столу.
— К нам потянулись великаны... — издевательски протянула Эмилия. — Осталось еще привести в класс настоящего лося из леса!
— Они же тупые и злобные твари, — вздохнул Лестрейндж.
— Хорнби Оливия Полина!
Невысокая белокурая девочка выпорхнула к табурету. Легким движением руки она отбросила кудри и кокетливо надела шляпу. Хотя она старалась держаться уверенно, Том заметил в ее темно-карих глазах огоньки волнения.
— Слизерин! — воскликнула Шляпа. Оливия улыбнулась и пошла к зеленому столу. Том аплодировал ей вместе со всеми. Список снова замелькал, и он стал рассеянно рассматривать закрытый тучами потолок.
— Сприфингтон Миртл Аманда! — вызвал профессор Дамблдор уже немного охрипшим голосом.
Русая девочка в толстых очках неуверенно села на табурет. На лице у неё промелькнула недовольная гримаса. Шляпа думала, казалось, вечность, пока девочка испуганно рассматривала зал. В конце концов, Миртл отправилась в Райвенкло. Том улыбнулся, увидев, как Миранда и Джулия аплодируют ей.
— А теперь, — заметил Дамблдор, когда Элоиса Зейтлин заняла свое место за столом Хаффлпаффа, — мы продолжим распределение. — Том обернулся и только тут обратил внимание, что рядом стоит целая группа мальчиков и девочек.
— Аркон Мари! — воскликнул Дамблдор. — Светловолосая девочка лет четырнадцати вышла к подмосткам. — Слизерин… Третий курс! — Том радостно приветствовал новую однокурсницу.
— Беженцы, — пробормотала Араминта. Том присмотрелся и заметил, что большинство из них были одеты в поношенные мантии и стоптанные ботинки.
— Крашевская Веста! — продолжал Дамблдор. Высокая девочка с распущенными каштановыми волосами пошла к столу Райвенкло. Следом за ней остроносый темный мальчик Рауль Оливье отправился в Гриффиндор.
Том чувствовал, как его охватывает сонливость. Диппет говорил о темном Рейхе Гриндевальда и опасности вторжении. Возможно, будь Том первокурсником, он слушал бы директора, открыв рот. Но теперь… Наполняя желудок жареной картошкой, он думал о том, что Хогвартс стал последним островком безопасности в неспокойном мире.
— Я с детства занимаюсь рисованием и верховой ездой, — щебетала Оливия новым подругам, когда староста стала собирать первокурсников. — Обожаю верховые прогулки!
Том задумчиво посмотрел на ее хрупкое тело и выступающие из-под мантии тонкие, как спички, ножки. Непонятно почему он вдруг представил на них маленькие белые сапожки с длинными шпорами.
«Ей нравится делать больно», — подумал он, вообразив, как Оливия жестко вонзает их в лошадь.
«Она могла бы стать тебе отличной помощницей, Волдеморт», — усмехнулся, как обычно, второй голос.
У входа в Большой зал стояла обычная суета. Старосты напутствовали новичков, призывая не теряться по дороге. Том вспомнил, как два года назад он сам был таким же испуганным первогодкой и поморщился. Осмотревшись, он пошел вслед за ускользающими в тусклом свете факелов фигурами Рэндальфа и Друэллы.
* * *
После праздничного ужина слизеринцы уснули, как убитые. Исключением оказался Том: его снова настигла бессонница. В спальне было прохладно: от сквозняков не спасала даже пижама. Немного подумав, Том оделся и вышел из гостиной.
«Ты… как ты мог сделать это, Том?» — пробормотал в голове детский голос.
«Он этого заслужил», — фыркнул Том, вспоминая ужас в глазах Патрика.
«Если тебя поймают…» — пробормотал тонкий голос.
«Стало быть, ты просто боишься Азкабана? — усмехнулся противный голос.— Я считал тебя смелее, Волдеморт».
«Как же я устал, — вздохнул Том. — Заткнитесь вы… оба!»
Подойдя к двери, Том потянул на себя ручку и почувствовал резкий запах книжной пыли: мисс Лаймон не успела прибрать помещение за лето. Стараясь изо всех сил не чихнуть, мальчик открыл вход в Запретную секцию
— Salvio gexia, — прошептал он заклинание защиты, остановившись у стеллажа с буквой “F”. — Salvio gexia, — повторил он, закрыв проход с другой стороны. — Protectia Magnetium est, — Том обвел палочкой защитное поле, делая его сплошным. В серой кожаной обложке стояла книга об основателях Хогвартса. Том сразу открыл раздел о Салазаре Слизерине, в котором был выведен текст:
Согласно легенде, Тайная комната была построена Салазаром Слизерином в подземелье без ведома остальных основателей Хогвартса. Многие столетия существование комнаты считается мифом. О комнате якобы знали потомки Слизерина и те, кому они решили рассказать о ней.
Том перевернув страницу. Сердце сильно стучало, но сейчас ему было важнее всего раскрыть тайну.
По слухам Тайную Комнату открывали в 1742 году, когда в Хогвартсе учился потомок Салазара Слизерина — Корвинус Гонт. Доказать факт открытия Тайной комнаты, однако, не удалось. Сам Слизерин незадолго до смерти говорил, что ее сумеет открыть его истинный наследник, который явится в Хогвартс примерно через тысячу лет него самого. Салазар Слизерин также утверждал, что этот наследник будет почти во всем напоминать его самого, включая манеру держать перо и форму патронуса**.
Полки поплыли перед глазами. Сходилось все: он пришел в Хогвартс через много веков после Слизерина, он умел говорить со змеями, он был левшой и, наконец, выпускал патронус в форме змеи. Быстро поставив книгу на место, Том почувствовал себя счастливым. Теперь он точно знал, что Тайная комната существует.
Примечания: * В главе использованы фрагменты речи Йозефа Геббельса 10 мая 1933 года.
** Информация об открытии Тайной комнаты Корвинусом Гонтом взята с сайта Pottermore.
Следующим утром Том вышел на завтрак поздно. Он лег спать в половине пятого и, несмотря на ледяной душ, чувствовал себя разбитым. Оливия Хорнби уже болтала с подругами и нетерпеливо крутила изумрудный листок расписания. Том поспешил сесть за стол, стараясь не попадаться на глаза профессору Дамблдору. Утро выдалось необычайно солнечным, и волшебный потолок был залит лазурным светом.
— Ваше расписание, мистер Риддл, — весело улыбнулся профессор Слагхорн. — Учитывая, сколько у Вас предметов, остается только пожелать удачи!
— Спасибо, сэр, — слабо улыбнулся Том и посмотрел в расписание.
У третьекурсников начинались новые предметы: прорицания и уход за магическими существами. Том, кроме того, выбрал арифмантику, древние руны и продолжение факультатива по египетскому языку. Риддл был спокоен за арифмантику и древние руны, но вот прорицания вызывали у него страх. Слизеринец знал, что эта наука позволяла заглядывать в будущее, но, возможно, она позволяла видеть также прошлое.
— А Лиззи конец, — хмыкнула вошедшая Эмилия Гринграсс. После гибели кузины она немного подтянулась, хотя ее речь по-прежнему звучала язвительно.
— Умерла? — переспросил Том. Он сразу понял, что речь идет об Элизабет Барнз, игравшей в рождественском спектакле Амату.
— Хуже… Поцелуй дементора. От этого нет лекарства, — вздохнула Друэлла. — Потеря души хуже смерти.
Том посмотрел на учителей и поморщился, заметив профессора Бири. Перед глазами поплыли картины фонтана на горе и горящей рождественской сосны. В конце сказки Амата, искупавшись в фонтане, получила любовь сэра Невезучего. А в жизни все оказалось наоборот – Амата сыграла в могилу, зато Аша получила все. Том, не говоря ни слова, встал и под удивленные взгляды приятелей пошел к учительскому столу.
— Мистер Риддл? — директор Диппет отложил холодный завтрак и располагающе кивнул: после истории с дементорами он выделял Тома.
— Сэр... Я хотел... В общем, мои друзья и я хотели спросить, нельзя ли организовать дуэльный клуб?
С минуту Диппет внимательно смотрел на Тома, барабаня по столу сморщенными пальцами. Затем его лицо начало светлеть.
— Что же, мистер Риддл, это хорошая идея. Не правда ли, Альбус?
— Думаю, да, — хмуро кивнул Дамблдор.
— У нас когда-то был такой клуб, — улыбнулся Диппет, видимо, оттого, что вспомнил молодость. — Хорошо, я подумаю, мистер Риддл, — кивнул директор.
— Спасибо, сэр, — Том пошел к выходу, чувствуя на себе пристальный взгляд Дамблдора. В коридоре парень остановился у колонны. Он до сих пор не понимал, почему взгляд профессора трансфигурации вызывает у него страх.
"Посмотри на себя, Волдеморт, — хмыкнул язвительный голос. — Лучше не позволяй увидеть это Нортону и Эмилии, а то они умрут от смеха".
"Если узнают, что ты сотворил...", — прошептал в голове тонкий голос.
"Конечно, узнают, если ты будешь вести себя как испуганный мальчишка”, — заметил первый. Риддл посмотрел на дверь Большого зала и, удостоверившись, что никто из преподавателей за ним не наблюдает, побежал по коридору.
Первым уроком была защита от темных искусств. Том, как обычно, занял место рядом с Рэндальфом и Друэллой. Стараясь не шуметь, он достал книги, пергамент и перья. Галатея Мэррифот была все такой же плотной женщиной, хотя Тому показалось, что за лето ее лицо осунулось, а руки слегка опухли. Поправив фиолетовую мантию, она подошла к старому гардеробу для мантий. Внутри что-то завозилось, и шкаф пошатнулся.
— Не беспокойтесь, это боггарт, — сказала профессор Мэррифот.— Привидение, которое меняет вид, превращаясь в то, что мы больше всего боимся.
Том прикусил губу. Он с тревогой думал, что призрак может обернуться телом Патрика или, хуже того, змееподобным лицом из его снов. Слизеринцы, прослушав объяснения профессора Мэррифот, повыскакивали с мест и построились в длинную шеренгу. Том не спеша встал перед Эмилией. В голове царила неразбериха, и он напряженно смотрел вокруг.
— Итак, — профессор Мэррифот направила палочку на шкаф, — попробуем посмотреть в глаза страху. Мисс Розье, — спокойно сказала она.
Ручка шкафа дернулась, открылась и рядом с ним неожиданно оказалась хвосторожка. Качнув головой, дракон недовольно зашипел и выбросил волну огня. Друэлла, как завороженная, смотрела на это зрелище.
— Ridiculous! – воскликнула Друэлла. Хвосторожка зашипела и превратилась в клоуна. Гул нарастал: всем хотелось оказаться на месте Друэллы.
— Мистер Блэк!
Альфард бесстрастно посмотрел на шкаф. Тому показалось, что возле шкафа мелькнула тень, которая тотчас превратилась в призрачную фигуру в плаще. Из-под черного плаща высунулась рука, а из-под капюшона вырвалось тяжелое дыхание.
— Ri... ridiculous! – неуверенно произнес Альфард. Его заклинания, однако, оказалось достаточно для превращения дементора в домашнего эльфа, запускающего в воздух блюдо с тортом.
— Хорошо! – улыбнулась профессор Мэррифот. Альфард, выдавив улыбку, пошел вслед за Друэллой. Он старался казаться веселым, но его лицо напоминало анемичную гипсовую маску.
— Мистер Риддл!
«Я боюсь…» — прошептал Том, но мысль оборвалась на полуслове. Рядом со шкафом возник черный столик, на котором стоял полированный гроб. Ящик был украшен рюшками и гирляндами – точно такими, какие были на гробе Лесли. На маленькой подушке покоилось его восковое лицо с заострившимся носом.
— Ridiculous! – воскликнул из всех сил Том. Гроб продолжал стоять, как ни в чем не бывало. Сзади послышался смешок – должно быть, он принадлежал Нортону. Том понял, что забыл вспомнить что-то смешное.
— Ridiculous! – отчаянно повторил Том, представив, как Мальсибер пляшет в громадной шляпе. Гроб исчез, и на его месте возникла фигура Нортона, который, как маньяк, танцевал джиггу в ирландском костюме.
— Что бы ты провалился, грязнокровка! – закричал Мальсибер, но его слова утонули в дружном хохоте слизеринцев.
— Минус десять баллов, мистер Мальсибер, — холодно сказала профессор Мэррифот. – А Вы, мистер Риддл, были на высоте, — улыбнулась она. — Не каждый смог бы справиться с таким сложным боггартом.
Риддл отошел в сторону, с трудом переводя дух. Эмилия Гринграсс с ужасом смотрела на призрачное тело белокурой женщины – должно быть матери, но Том не слышал ее криков. Перед глазами все еще стоял гроб с его восковым лицом. Том с омерзением представил, что однажды он будет лежать в этом ящике.
«Ты слышал, что сказала Друэлла? - пробормотал внутри голос. - Жизнь без души – хуже…»
— Смерти, — закончил за себя Том и осмотрелся. Профессор Мэррифот помогала Араминте, которая под издевательства Лестрейнджа не могла справиться с огневицей. Жизнь без души? Это казалось невероятным и чем-то ужасным. Впрочем, гораздо ужаснее было лежать в тесном ящике. Том задумчиво посмотрел на бегающего по парте солнечного зайчика. Наверное, жизнь без души была все же лучше небытия.
* * *
Урок арифмантики, проходивший в Западной башне, сразу стал одним из любимых предметов Тома. Учеников, выбравших арифмантику, было немного, и Том сел один за парту у двери. Пожилой профессор Корделл Вектор с выступающим подбородком объяснял настолько подробно, что исписал мелом всю аспидную доску. Том старательно фиксировал формулы, напоминавшие смесь магловских алгебры и физики.
Перед началом урока прорицаний Том находился в приподнятом настроении. Урок проходил в красивой комнате с широкими креслами, расставленными вокруг круглых столиков. На стенах были развешаны гороскопы и карта звездного неба. Соседями Тома оказались хаффлпаффцы Нэтан Фрогг – белобрысый мальчик с длинным носом и Лайза Карвей – худенькая девочка с длинными черными волосами. Едва прозвенел звонок, как в класс вошел пухлый мужчина в синей мантии и с большой залысиной.
— Сидите, сидите, — улыбнулся он, увидев встающих с кресел. – Я профессор Али Лариджани, буду вести у вас искусство предсказывать будущее. Пусть вас не смущает мое персидское имя – именно у нас, в Персии, искусство прорицаний было поднято на небывалую высоту.
— Почему именно в Персии, сэр? – поинтересовался Том.
— Видите ли мистер Риддл…Прорицание – искусство, передающее, как правило, по наследству на протяжении многих поколений. — Тому показалось, что при последних словах профессор внимательно посмотрел на его левую руку.
— Это сложно, сэр? – переспросила Друэлла.
— Проще, чем кажется, мисс Розье , — вздохнул профессор. – Ведь человек всегда знает будущее, только боится признаться себе в этом.
До конца урока они разбирали принципы гадания на чайных листьях. Том с интересом смотрел, как профессор правильно взбалтывает чашку, чтобы чаинки сложились в особый узор. Он снова, как и при виде Дамблдора, не мог отделаться от ощущения, будто слова преподавателя были адресованы ему.
Изучение древних рун обещало пройти не менее интересно, а может даже и более. Оно было связано с использованием латинских, греческих, китайских, египетских слов и фраз в качестве заклинаний. Этот курс включал в себя изучение древних символов друидов и то, как можно их использовать в волшебных целях. Из слизеринцев древние руны выбрали только Том, Друэлла и Эмилия, причем последней преподаватель приходилась родственницей. Зато на руны по традиции записались почти все райвенкловки, и Том с удовольствием сел вместе с Мирандой. Сентябрьское солнце освещало зеленую траву тускловатым светом, который пробивался сквозь предосеннюю дымку.
— Добро пожаловать на урок древних рун, — из-за преподавательского стола их приветствовала молодая женщина, светлые волосы которой были собраны в высокую прическу. – Меня зовут Аманда Бэддок, хотя вы можете звать меня просто мисс Аманда, — мягко улыбнулась она.
Синие глаза преподавателя, обрамленные большими ресницами, смотрели проницательно, но спокойно. Том удивился ее неестественно бледной, без единой веснушки, коже: он никогда прежде не видел таких бледных людей.
— Искусство древних рун, — продолжала профессор Бэддок, — позволит не просто составлять свои заклинания, но также понимать особенности настроения, полноту чувств и даже оттенки настроения других.
— Каким образом? — спросила Джулия Кэмпбелл и тут же смутилась.
— Все в порядке, — улыбнулась профессор Бэддок. — Дело в том, мисс Кэмпбелл, что выбор рун не совсем произволен. Предпочитая тот или иной символ, человек, сам того не желая, выражает определенные качества души.
— А можно ли по ним узнать прошлое? — спросил, прищурившись, Том.
— Иногда, — профессор Бэддок внимательно осмотрела ученика. — Вы левша, мистер Риддл?
— Ну да, — смутился Том.
— Что же, левши невероятно могущественны и честолюбивы, — вздохнула женщина. — Будет интересно посмотреть, какие руны выберете Вы.
— Хорошо. — Том неуверенно вышел к столу и взял несколько черных камушков. Каждый из них профессор Бэддок сразу подняла в воздух. Названия ни о чем ему не говорили, и Том, отдавшись интересной игре, вынимал их наугад.
— Человек… Ест… Смерть… — с интересом заметила профессор Бэддок. – Первый раз вижу такое странное заклинание. Вы подбирали специально, Том?
— Нет, мисс Аманда, — замялся мальчик. — Я не знал их значения.
— Я тебе верю, — кивнула женщина. – Даже не знаю, как будет звучать это заклинание. Что-то вроде Мордрес… Или.. Морс — Морсмордре. Попробуй.
— Morsmordre! – пролепетал смущенный Том, взмахнув палочкой.
Эффект оказался таким поразительным, что привлёк всеобщее внимание. Огромный зеленый череп вырвался из его волшебной палочки и поплыл к потолку. Ядовито-зелёная змея извивалась из его рта, подобно громадному языку. Ученики и профессор глазели на него, а Том смущённо моргал. Джулия и Эмилия вскочили с места; Миранда испуганно смотрела из-под очков.
— Поразительно, — выдохнула профессор Бэддок. – Вам нравятся змеи, мистер Риддл?
— Это мой патронус, — заметил Том.
— В самом деле? Получается, в душе, — натянуто улыбнулась преподаватель, — Вы хотите съесть смерть.
— И закусить кровью, — рассмеялась Эмилия. – То-то ты бледный, как вампир, Томми, — слизеринцы и райвенкловцы грохнули от смеха.
— Тогда тебе придется станцевать со мной чардаш, Гринграсс*, — хмыкнул Том. Слизерина легко отбросила белокурые волосы и послала ему насмешливую улыбку.
— Не думаю, чтобы Эмили была против, — весело рассмеялась Джулия Кемпбелл.
Класс снова прыснул, и профессор Бэддок улыбнулась со всеми. Раскраневшаяся Эмилия с ненавистью посмотрела на райвенкловку. Том вернулся за парту и увидел свой знак на рисунке Миранды. «Надо будет сделать его чем-то вроде своей подписи», — подумал он, рассеянно посмотрев, как за окном первоклассники выбегали на солнечную лужайку.
* * *
— Что ты наделал, Том?
Он стоял в маленькой комнате с громадным зеркалом в позолоченной оправе. В зеркальной глади мелькнуло его изображение. Том ожидал увидеть змееподобное лицо, но вместо него увидел самого себя шести или семи лет.
— Посмотри туда, — вздохнул ребенок, указав на противоположный угол.
— Я... — Том вздрогнул. В углу лежало что-то, укрытое брезентом. Присмотревшись, Том понял, что из-под покрывала торчат ноги в грубых мужских ботинках.
— Ты убил его, Том, — горько вздохнул ребенок. — Ты убил человека!
— Разве? — Том поразился своему холодному голосу. – Можно ли считать Патрика человеком?
— Ты прав, — изображение ребенка исчезло, и в зеркале появилось змееподобное лицо. – Он не был человеком, как мы. В конце концов, ты знаешь, что люди делятся на высших и низших, на скот и…
— Снова ты? — прошептал Том со смесью ненависти и отвращения.
— Разумеется, — расхохоталось чудовище. Белая кожа казалась анемичной, словно гипсовая маска. – Я теперь буду всегда, малыш, — глумливо повторило лицо. – Ведь ты выбрал меня.
— Нет… — прошептал Том, отступая от зеркала. Зеленая вспышка заслонила стекло, и он почувствовал острую боль в груди.
Том вскочил, чувствуя боль в области сердца. Достав палочку, он с ходу наколдовал небольшой синий шар. Начиналось воскресенье, но парень понимал, что вряд ли сможет заснуть. Было около семи часов. Том оделся и поплёлся вниз по лестнице. Хотя в замке было тепло, он ощущал странный холод. В гостиной не было никого, кроме Араминты и Эмилии, которые разговаривали вполголоса. Том прошёл мимо них незаметно и выскользнул в коридор.
За завтраком было оживленно. Ученики обсуждали газетные новости, строя догадки, куда их эвакуируют - в Канаду или Новую Зеландию, если все же вторгнется Гриндевальд. Вчера Люфтваффе начали мощное наступление, и Том, листая свежий номер "Пророка", рассеянно смотрел на руины домов и осиротелые цоколи от оград скверов – в некоторых городах решетки срезали ради цветных металлов.
— Попрошу внимания! – улыбнулся профессор Слагхорн. – После завтрака третьекурсники могут идти со мной в Хогсмид. Это – ваша привилегия, и я надеюсь, вы интересно проведете выходной.
Том поплелся за остальными, разглядывая, как профессор Дамблдор строит своих шумных учеников. Прозвонил колокольчик, и все, наконец, вышли из школы. Идти до Хогсмида было недалеко, и когда они добрались туда, взору открылся небольшой городок. Дома с красной черепицей казались сказочными на фоне пожелтевшей листвы. Почти все фронтоны были украшены венками из красных и желтых кленовых листьев. Небо было по-летнему синим, хотя холодный воздух превращал дыхание в пар.
— Зайдем в «Три метлы»? – предложила Друэлла.
— Лучше в «Кабанью голову», — важно ответил Рэндальф. – Отец много рассказывал о ней.
Том не спорил, так как не знал ни того, ни другого. Мысленно он был сейчас в Запретной секции, вспоминая громадные стеллажи из темных фолиантов. Если он в самом деле хотел победить Гриндевальда, ему предстояло прочитать как минимум все книги по черной магии. Дул пронизывающий ветер, и у него закоченели руки. Приятели пошли мимо домиков, пока не заглянули в темный паб. На задней стороне стены висели кабаньи головы. За стойкой расположилась компания весельчаков. Высокий человек с пронзительными голубыми глазами и окладистой бородой разливал сливочное пиво.
— Он похож на Дамблдора, — фыркнул Том.
— Ну еще бы, — кивнула Араминта. – Это же Аберфорт Дамблдор – его родной брат. – Говорят, — понизила она голос, — они с Альбусом не любят друг друга.
— Ну и должность у брата великого Дамблдора, — хмыкнул Том.
— Гляди-ка – Эндрю Фосс, советник министра, — удивился Лестрейндж. – Папин начальник. Что это он забыл, интересно, в нашей глухомани?
— Обсуждает меры по усилению защиты, — назидательно заметила Друэлла. Она подозвала официанта, но Риддл не особенно прислушивался к ее словам. Разговор за стойкой бара казался ему интереснее.
— Слышали, что случилось в Литл-Хэнглтоне? — заметил Эндрю Фосс, поправив очки на раскрасневшемся лице.
— Боши разбомбили и его? — удивилась пожилая волшебница. Ее морщинистые пальцы нервно теребили бокал огневиски.
— К счастью, нет, — рассмеялся Фосс. — Но Морфин Гонт бросил гнойным заклинанием в маглов. Министерство опять наложило на него штраф.
— Гнусная семейка, — пробасил Аберфорт. — Мне еще отец говорил: нет среди волшебников больших тварей, чем Гонты. Кичатся чистой кровью так, что всех прочих, даже Малфоев, за грязнокровок держат. Поди же ты — соединили в себе кровь Слизерина и Певереллов! А сами, — Аберфорт стукнул кулаком по столу, — живут в вони и нищете, да еще, говорят, чучело змеи прибили на двери своей хибары.
— Ага, — подтвердила молодящаяся ведьма лет сорока, — старый Марволо износился так, что детишки его — Морфин с Меропой босиком все детство ходили. А Марволо все твердил о своей родовитости да на маглов кидался...
— Имена-то у них дай боже, — хмыкнул Фосс. — Марволо, Морфин, Меропа... Среди волшебников с позапрошлого века таких не водится.
— Вот уж поистине — гнилая кровь! – вздохнула ведьма с накрашенными губами.
Посетители закивали. Разговор перешел на обсуждение родственных браков Гонтов. Том рассеянно смотрел на кабаньи головы. Страшное подозрение сверлило его ум, и он, как завороженный, слушал веселый голос Фосса.
— Том... Ты как-будто оцепенел...
— Я? Ах, ну да, — Том быстро снял с плеча нежную руку Бурке и, не говоря ни слова, выбежал из паба. Несколько четверокурсников-гриффиндорцев с гиканьем кидались разноцветными листьями, обсыпая друг друга. Том не обращал на них внимание. Мысли путались, и он, тяжело дыша, пошел наугад по игрушечному поселку, кутаясь в черный плащ.
Примечание:*Том намекает на известный эпизод из романа Б. Стокера "Вампир", где граф Дракула танцует на балу чардаш с Вильгельминой Мюррей.
— Мистер Риддл?
Том обернулся, услышав взволнованный и в тоже время знакомый голос. Стоявшая чуть вдалеке Вальбурга Блэк помахала ему, и мальчик растеряно улыбнулся. Затем также растеряно посмотрел на стоящего перед ним пухлого человека в бордовой мантии. Это, несомненно, был его декан — профессор Слагхорн.
— Ах да, сэр. — Том понимал, что его голос звучит неубедительно и пытался совладать с собой, но ничего не выходило. — Я возвращался в замок.
— А я как раз направляюсь в "Три метлы". У меня, Том, особая история отношений с этим заведением. Я знал его еще в те времена, когда оно называлось "Один веник", — рассмеялся зельевар, радуясь своей шутке.
— Профессор, — задумчиво сказал Том, глядя, как разлетается на ветру кучка сухих желтых листьев. — Вам не доводилось слышать о Гонтах?
— О Гонтах? — Слагхорн посмотрел на ученика с недоумением. — С каких пор Вы интересуетесь этим родом, Том?
— Видите ли, — мальчик, наконец, взял себя в руки, и только синеватый отблеск глаз говорил о его сильном волнении. — Я был в пабе и услышал, что Гонты — это ужасные волшебники. Даже не люди, а какие-то загадочные существа. — Том намеренно сгустил краски, надеясь спровоцировать зельевара на подробный рассказ.
— Загадочные существа? — рассмеялся Слагхорн. — Подозреваю, что Вы, Том, побывали в "Кабаньей голове".
— Именно там, сэр, — согласился его ученик.
— Ну, а ее хозяин Аберфорт, — кстати, брат профессора Дамблдора, — при этих словах Слагхорн бросил на Тома внимательный взгляд, — человек излишне впечатлительный. А поскольку за последние лет тридцать я не помню, когда бы в "Пророке" написали что-то хорошее о Гонтах...
— Так это правда, сэр? — напрямую спросил мальчик.
— И да, и нет, Том. — Они остановились у небольшого паба, напротив группы весело смеющихся страшекурсников.— Гонты испокон веков считали себя самым, — профессор предупредительно поднял пухлую руку, — поймите, самым чистокровным родом. Куда более чистокровным, чем Блэки или Лестрейнджи, не говоря о каких-то там Малфоях, Мальсиберах или Паркинсонах.
— Но они ведь бедны? — удивился Том.
— О, в прошлом Гонты было невероятно богаты, — рассмеялся Слагхорн. — Еще два века назад Корвинус Гонт устраивал во дворце приемы для всех слизеринцев.
— А затем? — Том не мог скрыть нарастающий интерес.
— Гонты слишком боялись испортить свою драгоценную кровь и женились только на кузинах. Когда-нибудь, возможно, мы поговорим подробнее. Ну а пока я вынужден откланяться. Хорошего дня, Том! — кивнул Слагхорн.
Риддл пошел прочь, равнодушно слушая хруст сухих листьев. Перед глазами стоял хмурый мартовский день, когда он спросил у миссис Коул, как звали его родителей. "Твоя мать умерла, назвав тебя Томом в честь отца и Марволо в честь деда, и не задавай глупых вопросов", — ответила она. Миссис Сполдинг странно посмотрела на него, узнав, что его зовут "Том Марволо Риддл". Потом мистер Олливандер, услышав имя Марволо, также рассматривал его с удивлением. И вот этот таинственный Марволо предстал в виде одного из Гонтов, который, как и положено, жил за два поколения до него.
Школьные коридоры, освещенные осенним солнцем, казались пустыми. Только у окна стояли несколько райвенкловок. Первогодка Натали Адамс взахлеб рассказывала, как Хагрид всхлипнул, когда профессор Дамблдор превратил крысу в вазу. Том прошел через библиотечный зал и подошел к стеллажу.
— Гонты… Гонты… — бормотал Том, листая пергаментные страницы "Справочника чистой крови". Год назад он чуть не заплакал, не найдя фамилию "Риддл". Теперь все было интереснее. Том открыл страницу с витиеватой литерой "G" и углубился в статью:
Гонты — род чистокровных волшебников. Прямые потомки Салазара Слизерина и Кадма Певерелла — среднего брата из рода Певереллов. Представители этой семьи славились неуравновешенностью и бессмысленной жестокостью из-за большого количества родственных браков. Проживают в окрестностях Литтл-Хэнглтона. Сильно обеднели. Предшествующий глава рода Марволо Гонт скончался в 1926 году. Нынешний глава рода Морфин Гонт проживает в одиночестве.
Том посмотрел в запыленное окно. Ничего. Может, он и самом деле был связан с Гонтами, а, может, и нет. По двору шла группа из двух четверокурсников-гриффиндорцев и Дженни Сполдинг. Несмотря на пронизывающий ветер, девочка надела замшевый жакет и короткую юбку. Том задумался о том, была ли в юности мать Дженни, известный аврор, такой же отчаянной кокеткой. Закрыв книгу, он под недовольный взгляд мисс Лаймон вышел из библиотеки.
Когда Том добрался до Малой галереи, в углу коридора он заметил Нортона Мальсибера, прислонившегося к стене. Слева от него стоял Энтони Крэбб.
— Грязнокровка? Где твоя кривоногая подруга, Томми? — Серые глаза Нортона злобно блеснули. Крэбб расхохотался.
Почувствовав прилив ярости, Том выхватил палочку, и вспышка заклинания озарила коридор. Крэбб согнулся от боли и, скуля, пополз к Большому залу.
— Protego! — воскликнул Нортон. Белый щит выплыл из его палочки.
— Expulso! — мгновенно среагировал Том. Черная молния рассекла щит Мальсибера. Риддл ловко поймал палочку Нортона и нацелил ее на противника.
— Slugulus Eructo! — выкрикнул Том. Столп красных искр вылетел из палочки и ударил Нортона в живот, так что он согнулся пополам, зажимая руками рот. Мальчик отрыгивал слизняков, которые сползали вниз по его одежде.
— Никогда, слышишь, никогда, Мальси. В моих жилах течет кровь куда более чистая, чем твоя. Это ты грязнокровка в сравнении со мной! — воскликнул Том в каком-то неведомом исступлении.
— Сдох… грязно… — захрипел Нортон. Отрыгиваемые слизни мешали ему закончить фразу. Том с удовлетворением взглянул на поверженного врага, а затем перевел взгляд на грубые камни стены.
— Ты хоть представляешь, кому осмелился бросить вызов, Мальси? — мягко спросил Том. — Самому Лорду Волдеморту, — прошипел он. — Только посмей еще раз оскорбить меня или моих друзей!
В тот же миг Том почувствовал головную боль. Холодный голос предлагал наложить на Нортона пыточное проклятие, и мальчик едва сдержал порыв. Чтобы унять снедавшую его ярость, он пнул Мальсибера в плечо. Нортон застонал, но Риддл не взглянул на него: по коридору бежала профессор Мэррифот вместе с Крэббом. Бросив палочку Мальсибера, Том прошептал заклинание защиты.
— Объяснитесь, мистер Риддл! — Профессор Мэррифот кипела от негодования.
— Профессор, я ничего не делал, — Том старался говорить как можно спокойнее. — Мальсибер выпустил в меня слизней, а я отразил их. Вот, полюбуйтесь, — протянул он палочку Нортона.
— Priori incantatem... Омерзительно, мистер Мальсибер, — пробормотала профессор Мэррифот, глядя, как из палочки Нортона полезли слизни. — Минус тридцать баллов со Слизерина. Наказание Вам назначит профессор Слагхорн.
— Грязно… — попытался что-то сказать Нортон.
— И еще минус десять баллов, мистер Мальсибер, за мерзкое слово, — строго сказала профессор Мэррифот.— Извините, Том, что подумала на Вас.
— Все в порядке, мэм, — кивнул Том. Удовлетворенно посмотрев, как преподаватель защиты от темных искусств увела его врага в больничное крыло, он стряхнул с мантии пыль и пошел по каменной лестнице. Через несколько минут Том с невозмутимым видом сказал пароль. Стена отъехала в сторону, открыв путь в освещенную холодным светом гостиную.
* * *
Осень сорокового года выдалась сухой и холодной. Солнце, казавшееся по-летнему ярким, обнимало лучами тронутые золотом деревья, но не грело. Семнадцатого сентября выпал иней, и ученики перед завтраком выбежали во двор посмотреть на такое чудо. Девочки собирали разноцветные листья и связывали их в букеты, которые долго украшали гостиные.
Война теперь ощущалась сильнее. Факела в коридорах горели реже и тускнее. Половину школьных сов отдали министерству, и для отправки писем нужно было отстоять очередь. Во дворе жгли сушняк и листья, отчего одежда казалась пропитанной едким запахом дыма. Привычный чай заменили кисловатым отваром шиповника, а продукты приобрели неприятный привкус резины. Самыми отвратительными были суррогатные сардельки и сыр: после них ученики частенько попадали в больничное крыло.
Вторжения Гриндевальда ждали со дня на день. Люфтваффе ежедневно бомбили какой-то крупный город - Бристоль, Шеффилд, Ливерпуль, не говоря уже о Лондоне. Ходили слухи, будто немцы высадятся то ли двадцать четвертого сентября, то ли первого, то ли восьмого октября. В эти дни ученики ловили газеты на лету. Все с нетерпением и страхом ждали двенадцатого ноября — дня, когда советский нарком иностранных дел Вячеслав Молотов должен был посетить Берлин. В коридорах, Большом залеи даже на движущихся лестницах постоянно звучали четыре слова: "Россия", "Румыния", Болгария", "проливы".
Ночами Том часто навещал Запретную секцию, а на уроках просил у профессора Мэррифот дополнительные книги по защите от темных сил. Читать их в сочетании с книгами по черной магии было очень интересно. Том обратил внимание на то, что книги по защите были в основном посвящены злобным волшебным тварям и тому, как от них обороняться, в то время как в книгах о темных искусствах больше внимания уделялось заклинаниям, проклятьям и зельям. Чувство неловкости от занятий черной магии постепенно улетучивалось, и Том с удовольствием изучал новый предмет.
Утром в Хэллоуин Том, как обычно, внимательно изучал за завтраком статью — на этот раз о поглощении Рейхом Румынии и Венгрии. Рэндальф и Друэлла спорили о том, кто станет командовать Вермахтом, если начнется высадка - Гальдер, фон Бок или Браухич. Потолок затягивался пеленой снеговых облаков. Неожиданно директор Диппет поднялся из-за стола.
— Попрошу внимания, — его вилка стукнула по кубку. — Не так давно я узнал, что среди студентов гуляет идея создать дуэльный клуб. — Том вздрогнул, только сейчас заметив за столом невысокого темноволосого человека с большими черными усами. — Я подумал, что идея будет полезной. Не так ли, Альбус? — заметил он, взглянув на профессора Дамблдора.
— Разумеется, — нахмурился Дамблдор. — Для борьбы с темными силами вам важно освоить азы защитных заклинаний. — Тому показалось, что эта затея не нравится профессору трансфигурации, но чем именно, понять не мог.
— И потому, — улыбнулся Диппет, — мы решили дать вам нового преподавателя. Профессор Филиус Флитвик, победитель многочисленных турниров! — Малыш, казавшийся пигмеем, раскланялся.
— Он же cамый настоящий карлик, — прошептала с восхищением Араминта.
— Тебе нравятся карлики, Бурке? — поддел ее Лестейндж. Девочка с неприязнью посмотрела на него, но Рэндальф, рассмеявшись, показал ей язык.
— В ближайшее воскресенье начнутся уроки, — важно заметил директор Диппет.
— Дуэль, Томми? — спросил Игнотус Пруэтт, когда Риддл подошел к вывешенному при входе в зал некрологу. На мраморной доске значилось порядка сорока фамилий, среди которых были особо выгравированы имена авроров.
— Да что ты? — Том смерил гриффиндорца ненавидящим взглядом. — Не советую полагаться на мою доброту, иначе последствия могут быть плачевными.
— Берегись, грязнокровка! — воскликнул Игнотус. Несколько стоящих рядом учеников львиного факультета рассмеялись.
— Я, пожалуй, приму твой вызов, — холодно заметил Том. Глядя на веселье Пруэтта, он с трудом удерживал себя от применения пыточного проклятия.
— Боишься дуэли, Томми? — улыбнулась Эмилия Гринграсс, кокетливо поправляя мантию болотного цвета. — Мне кажется, что ты проиграешь!
Поймав взгляд Тома, слизеринка многозначительно посмотрела на него. Том знал, что ее мать была вилой, и девочка, похоже, мечтала испытать на нем свои чары. Но глядя в блестящие сине-зеленые глаза Эмилии, Том отметил, что не чувствует ничего. Она, должно быть, была не настолько вилой, или чары вил не действовали на него.
— Даже не рассчитывай, Гринни, — улыбнулся он и, поймав ее рассерженный взгляд, отправился в Северную башню.
* * *
Следующие три дня Хогвартс жил в особом возбуждении. Ученики лихорадочно штудировали «Самоучители дуэльного искусства». Рэндальф Лестрейндж получил вызов от Малькома Вэйна. Нортон Мальсибер принял красиво оформленный вызов от Аластора Вуда. Эмилия Гринграсс пообещала разрешить победителю выпить вишневый сок из своей туфельки.
Воскресенье Том просидел в библиотеке. В последние недели ему пришло в голову изучить номера «Пророков», посвященные временам его рождения. Осенний день клонился к закату, и Том для верности зажег толстые белые свечи. Лениво просматривая очередную газету, он уже готовился к выходу в клуб, как вдруг его внимание привлекла заметка:
МАРВОЛО ГОНТ ВЫХОДИТ НА СВОБОДУ
Вчера, 20 марта 1926 года, м-р Марволо Гонт вышел на свободу после полугодового пребывания в Азкабане. Причиной заключения стало произошедшее полгода назад нападение Марволо и его сына Морфина Гонтов на отряд мракоборцев во главе с начальником департамента магического правопорядка м-ром Робертом Огденом. Дом Гонтов находился все это время на попечении Меропы Гонт — дочери Марволо и сестры Морфина Гонта. Однако согласно имеющимся данным, Меропа Гонт еще в октябре пропала в неизвестном направлении.
Джудит Пейл, собственный корреспондент.
Ниже была фотография коренастого человека, морщинистое лицо которого напоминало морду старой обезьяны. Том задумался. Его звали Марволо, в честь деда. (Неужели в честь этой обезьяноподобной твари?) Он был змееустом и левшой, как сам Слизерин. И была некая девушка из рода Гонтов, которая исчезла. Если эта Меропа была его матерью, то кто был его отцом?
"Идешь сражаться?" - хмыкнул в голове надменный голос, когда Том вышел из библиотеки.
"Ты не дуэлянт, Том. Ты убийца", - пискнул ему в ответ детский голос.
"Патрик был тварью, которая заслужила это", - приказал сам себе Том. Но чем чаще он это повторял, тем яснее возникал образ пустых мертвых глаз верзилы.
Ровно в семь Том вошел в Большой зал. Обеденные столы были убраны, под бархатно-черным потолком горели свечи, вдоль одной стены возведены золотые подмостки. В центре помоста была натянута синяя дорожка с белыми кругами. Собралась чуть ли не вся школа — ученики держали в руках волшебные палочки, а их лица казались взволнованными. Том улыбнулся, увидев подошедшую Миранду. Девочка осталась верной себе, надев обтягивающее ярко-красное платье чуть ниже колен.
— Привет, Волдеморт, — улыбнулась она. Том вздрогнул. Хотя Миранда была единственным человеком в школе, кто знал его псевдоним, он не любил, когда другие произносили его второе имя.
— Ты какая-то грустная, — заметил Том, глядя в серо-голубые глаза Миранды.
— Ерунда, — рассмеялась девочка. — Просто я разбила маленькое зеркальце, когда пудрила нос. — Том, однако, сразу уловил в ее смехе фальшивые нотки.
— Тебя волнует такой пустяк? — хмыкнул он. — Достаточно применить Reparo…
— Том, я помню заклинание, — улыбнулась райвенкловка. — Просто есть поверье, что если зеркало разбилось, кто-то умрет, — сбивчиво закончила Миранда, поправив край платья.
Том вздрогнул: недоброе предчувствие зашевелилось у него на сердце. Ночью ему приснился жуткий сон, в котором змееподобное лицо увлекало его в зеркало.
— Полная тишина! — Профессор Флитвик взошел на помост и выпустил фонтан желтых искр. Толпа притихла. В течение десяти минут он объяснил студентам, как действуют разоружающее, блокирующее и парализующее заклинания. Том слушал его тонкий голос, удовлетворенно отмечая, что большинство из них он знал с первого курса.
— Мне нужны добровольцы, — спокойно сказал профессор. — Так, мистер Пруэтт из Гриффиндора… И мистер... — Том не мог сдержать негодования, глядя на усмехавшегося Игнотуса, и вышел на подмостки.
— Спасибо, мистер Риддл, — заметил Флитвик. — Тогда начнем. — Том и Игнотус пошли навстречу друг другу.
— Теперь поклон! — воскликнул профессор. Игнотус поклонился с палочкой наизготовке и с поднятой головой. Том прищурился и даже не наклонил голову. Он знал, что по дуэльному этикету елизаветинских времен в поклоне отказывали только отъявленным подлецам. Пруэтт с ненавистью посмотрел на соперника.
— На счет три, — прокричал Флитвик, — вы должны разоружить друг друга… Один... Два..
Из палочки Игнотуса вырвался золотистый луч. Том прикрылся щитом, и заклинание ватных ног заставило Пруэтта упасть. Слизеринская половина расхохоталась, в то время как среди гриффиндорцев пошел недовольный гул.
— Я же сказал — только разоружить… — предупредил профессор Флитвик. Поднявшись с пола, Игнотус запустил в Тома проклятием «Stupefy», но слизеринец легко блокировал и его. Пора было преподать урок Пруэтту.
— Calvorio, — произнес Том. Тотчас под общий хохот Игнотус стал совершенно лысым. Можно было наложить на него слизней, но у Тома в запасе было кое-что получше. — Sopporo! — воскликнул он. Луч серых искр осыпал Игнотуса, и через мгновение он уснул перед всей школой.
Встревоженный профессор Флитвик помчался на помостки. Том с торжествующей улыбкой стоял над спящим Игнотусом. Карлик подошел к ученику и дотронулся до него палочкой. Спустя мгновение Игнотус стоял перед профессором.
— Ты! — с ненавистью заорал Игнотус. Том смерил его взглядом, всё ещё улыбаясь. — Что это было?
— Правила не запрещают это!— объявил довольный Флитвик. — Мистер Риддл, феноменальный успех. Слизерин получает тридцать баллов и… — Том улыбнулся, потонув в море аплодисментов со стороны зеленой части зала.
В течение следующего часа стороны сражались по парам. Том быстро победил Роберта Оуэна и Филиппа Диггори, на которого с большим удовольствием наслал щекотку. Другие слизеринцы были менее успешны: Рэндальф Лестрейндж был разоружен Майклом Вэйном, Араминта Бурке проиграла бой Джулии Кэмпбелл, а Эмилия Гринграсс и Дженни Сполдинг безуспешно осыпали друг друга вспышками.
Было начало одиннадцатого, когда Том, наконец, отвлекся от дуэлей и осмотрелся. Возле одного из подмостков крутилась группа гриффиндорцев. Двое держали за руки всхлипывающего Нортона Мальсибера. Рядом, отбрасывая белокурые волосы, стояла Эмилия Гринграсс. Перед ней на одном колене присел ладно сложенный Аластор Вуд. Слизеринка со вздохом протянула ему ногу - она явно ожидала победы Нортона. Довольный гриффиндорцец под аплодисменты друзей снял с нее черную лакированную туфельку. Кто-то из старшекурсников наколдовал скамейку, на которую присела Эмилия, вытянув маленькую белую ножку.
— Сок! — воскликнул Аластор, потрясая дорогой туфелькой Эмилии. Мальсибер продолжал истерить, но Вуд ехидно продемонстрировал ему свой приз.
— Они установят ее туфлю, как трофей, в гостиной, — вздохнула Друэлла.
Том хотел было пойти в сторону гриффиндорцев, как его взгляд упал на бегущего Флитвика. Том вытянул шею и с ужасом заметил, что недалеко от него лежало тело девочки в красном платье. Это несомненно была Миранда. Том со всех ног помчался к подруге. Оттолкнув любопытных гриффиндорцев, он стал отчаянно дергать ее за руку. Постепенно их окружили ученики, и Том с Мирандой словно лежали в центре громадного круга.
— Миранда... Миранда, очнись... — растерянно повторял Том.
Но все было напрасно. Девочка хрипела, однако в сознание не приходила.
— Расступитесь! Расступитесь все! — профессор Саид Раджан пробивался через толпу к своей ученице. Следом за ним шла высокая мадам Эльвира.
— Мистер Риддл! — профессор Раджан мягко положил руку на плечо Тома.
— Нет, — пробормотал Том, сжимая руку Миранды. Все происходящее казалось ему настолько нереальным, что люди были словно окутаны дымкой.
— Том, это глупо, — заметил декан Райвенкло. — Ennerveit, — произнес он. Двое второкурсников уложили Миранду на носилки.
— Несомненно Petrificus Totalus, — бормотала мадам Эльвира. — Просто удивительно, что такой эффект.
Девочка между тем захрипела и подняла голову. Кровь хлынула струей изо рта. Миранда задыхалась и кашляла, истекая кровью. Потом совершенно обессиленная откинулась на подушку.
— Ду... Дуйзинг... — прохрипела Миранда.
— Дуйзинг? — воскликнула мадам Эльвира. — Доктор Карл Дуйзинг?
Миранда из последних сил кивнула головой. Кровь тонкой струйкой стекала по ее губам.
— Мистер Риддл, идите, поможете. А Вы несите, — кивнула мадам Эльвира райвенкловцам.
Они пошли по слабо освещенному коридору. Том смотрел на тусклые блики факелов, с трудом понимая, куда они идут. Джулия и Фиона плелись за ним.
— Переоденьте ее в пижаму, — приказала мадам Эльвира девочкам, когда они вошли в больничное крыло. — А Вы, мистер Риддл, наколдуйте побольше льда.
Том поспешил за ширму. Равнодушно повторяя заклинание, он заколдовал три ведра воды и затем разбил лед на мелкие кусочки. Его взгляд упал на тазик, набитый гипсопакетами. Пережив в детстве три перелома, Том знал наизусть, как магловские врачи накладывают гипс.
— Смогу я... — начал было Том, когда мадам Эльвира вошла в кабинет, но не договорил. Через мгновение в горящих углях камина появилось очертание головы, и вскоре из него вышел высокий худой человек в очках.
— Доброй ночи, доктор Дуйзинг, — почтительно залопотала мадам Эльвира.
— Позовите профессора Дамблдора. — Дуйзинг забавно оглушал согласные и глотал окончания слов. — Скорее!
Том посмотрел ему вслед: он никогда не видел живого немца. Лицо профессора показалось ему холодным и тонким, напоминающим бритву. Черные глаза смотрели из-под очков внимательно, словно ожидая опасности в любую минуту.
— Профессор, я… — пробормотал Том, увидев вбежавшего Дамблдора.
— Том, покиньте больничное крыло, — сказал заместитель директора, внимательно посмотрев на слизеринца.
Пройдя два коридора, Том присел возле статуи. Перед глазами стояло лицо Лесли, которая хрипела и кашляла кровью. Теперь также хрипела Миранда. Очертания коридора поплыли, и перед глазами возникла картинка, как они с Лесли, смеясь, кидаются мокрыми снежками.
Его вывел из забытья стук башмаков и голоса. Первый принадлежал профессору Дамблдору. Второй, делавший ударение на каждом слове, — доктору Дуйзингу.
— Когда Вы брали в школу мисс Литтлтон, я просил принять меры предосторожности, мистер Дамблдор, — жестко сказал он.
— Вы правы, — вздохнул Дамблдор. — Я предупреждал профессора Флитвика. К сожалению, там не были приняты меры предосторожности.
— Профессор Дуйзнинг! — закричал Том.
— Кто Вы есть? — поджал губы Дуйзинг, но Дамблдор успокоил его движением руки.
— Не волнуйтесь, — улыбнулся он, — это мистер Риддл, лучший друг мисс Литтлтон. Что же, профессор, пока Вы поговорите с Томом, я буду ждать Вас на чашечку чая.
— Благодарю, но я предпочитаю кофе, — сухо сказал Дуйзинг. Тому казалось, что он зол на Дамблдора, но это его интересовало меньше всего.
— Профессор… Она жива? — воскликнул он, посмотрев на морщинистые руки немца.
— Мисс Литтлтон? — профессор Дуйзинг смерил его взглядом. — В данный момент она в безопасности.
— А что с ней? — спросил Том со смесью облегчения и страха.
— Туберкулез, — пожал плечами доктор. — Три года назад я сделал мисс Литтлтон искусственное вдувание, и болезнь прекратилась. Однако "Petrificus Totalus" уничтожил плоды моего труда.
— Искусственное вдувание? — прошептал Том, вспоминая слова доктора Рочестера перед смертью Лесли. — Но Вы же волшебник!
— Мой юный друг, волшебники, как и маглы, пока не нашли способа лечить эту болезнь, — холодно заметил доктор Дуйзинг. — Неужели Вы думаете, что если у меня есть волшебная палочка, то я равен Господу Богу? Повторный осмотр сделаю в январе: тогда я пойму, как развивается процесс.
— Развивается процесс? Ваша нация вообще имеет представления о человечности? — Том понял, что сказал лишнее, но злость на человека, который не может вылечить Миранду, закрывала для него все.
— Я вижу, мистер Дамблдор прав, — улыбнулся Дуйзинг. — Что же сходите к мисс Литтлтон, — похлопал он Тома по плечу. — А я утолю табачный голод.
Поздний осенний рассвет только начинался, и у входа в палату тускло горели свечи. Миранда лежала в пижаме из синих и бронзовых полосок и отрешенно смотрела вверх. На лице еще застыли следы недавнего страдания.
— Миранда! — Том подбежал к ней и сел на кровать. Девочка радостно обняла его шею холодными руками. — Профессор Дуйзинг сказал, что все будет хорошо.
— Мистер Риддл! — Том вздрогнул, заметив мадам Эльвиру. — Кто Вам разрешил беспокоить мисс Литтлтон? — с негодованием воскликнула она.
— Профессор Дуйзинг, мэм, — спокойно заметил Том.
— Немедленно вон отсюда! А Вам, дорогая моя, можно пить только воду! — всплеснула она руками.
Том осторожно пошел к двери. Миранда была жива. А в январе… Какая разница, что будет в январе? Темнота за окном сменилась серыми просветами, и Том, несмотря на бессонную ночь, стал легко спускаться на завтрак.
* * *
Миранду выписали в день визита Молотова в Германию. С утра в школе царило приподнятое настроение: британская авиация впервые бомбила Берлин. Молотов и Гитлер, правда, обменялись рукопожатием, не предвещавшим ничего хорошего: вступление СССР в войну на стороне Рейха казалось решенным. И все же их беседа в бомбоубежище вселяла надежды. Читая о налете, Том и Миранда весело смеялись в больничной палате, за что получили нагоняй от мадам Эльвиры.
В конце ноября осенние тучи превратились в снежные бури. Непогода, впрочем, не остановила бомбардировки. Первого декабря бомбы упали в десяти милях от Хогсмида, что вызвало в школе сильный переполох. Летчики-маглы разбирались в этом слабо, но цели отбирали члены Ордена СС. Опасаясь вторжения, Том возобновил занятия темной магией. Не проходило и трех дней, чтобы он не посещал Запретную секцию, пробуя все более сложные заклинания.
Утро одиннадцатого декабря ничем не отличалось от предыдущих. Начинался поздний рассвет, и волшебный потолок показывал бесконечную сухую метель. Том, как обычно, легко зевал от недосыпа и с радостью читал о победах в Греции. Его отвлек голос Араминты.
— Представляешь, — мурчала она, как кошка, — если заставить расчищать дорожки кретина из Гриффиндора.
— Того, что хлебнул в детстве костероста? — расхохотался Лестрейндж.
— Потом лохматого можно будет запрячь в сани и покататься, — мечтательно добавила Эмилия Гринграсс.
— А лохматому понравится, — заметил Рэндальф, давясь от смеха. — Он попросит еще что-нибудь расчистить!
Риддл посмотрел на гриффиндорский стол, где Хагрид, что-то рассказывая, размахивал руками. Том не сдержал улыбку. При виде великана в нем просыпалось детское желание шутить и делать какие-нибудь каверзы.
— Про зверушек рассказывает, — многозначительно подытожил Том.
Слизеринцы грохнули. Бледные щечки Эмилии порозовели от смеха. Никто и не заметил, как мимо стола пробежал взволнованный карлик Мур.
— Вы наладили подвоз? — раздался дребезжащий голос Диппета.
— Подвоз наладим через пару дней, — пискнул Мур. — Дела хуже. Боюсь, из-за заносов и бомбежек мы не сможем отправить Хогвартс-экспресс.
В зале повисла тишина. Большинство учеников знали, что останутся на каникулах в Хогвартсе. И все-таки это был первый случай, когда красный паровоз не мог выйти из депо.
— Тогда все останутся на каникулах в школе, — вздохнул Диппет. — Мы усилим затемнение, Альбус? — обратился он к Дамблдору.
— Нет, Армандо! — воскликнул Дамблдор. Его массивное тело поднялось из-за стола. — Мы устроим Рождественский бал в честь сорок первого года!
Учителя смотрели на Дамблдора со смесью страха и восхищения. Это был первый случай, когда профессор не согласился с Диппетом.
— Каждый ваш наряд, каждая улыбка — это победа над Гриндевальдом. Темные силы хотят лишить вас радости, и я уверен, что вы не позволите им сделать это, — кивнул Дамблдор залу.
Том задумчиво помассировал лоб. Он понимал, что Дамблдор хотел отвлечь учеников от мыслей о вторжении Вермахта. Однако радостная улыбка профессора трансфигурации всегда вызывала у него настороженное отношение.
— Неужели ты пригласишь свою криво... синицу? — спросил Лестрейндж, нагнав Тома на движущейся лестнице.
— Тебя это волнует, Рэй? — Риддл впился в него колючим взглядом.
— Том, подумай, мы можем пригласить таких девчонок, что все сдохнут от зависти. — Они вышли в коридор, и Лестрейндж покосился на подоконник, возле которого стояли Эмилия Гринграсс и Мари Аркон. Поскольку Эмилия прекрасно владела французским, девочки стали настоящими подругами.
— В общем, — побормотал Лестренйдж, — Эмили тебе, Мари мне. Идет? — Он посмотрел на приятеля с затаенной надеждой, словно ожидая, что тот решит сложный для него вопрос с приглашением француженки.
— Тебе не дают покоя Гринграсс с Аркон? — рассмеялся Том.
— Том… если ты пригласишь кривоножку… — захныкал Лестрейндж. — Я… Наложу на тебя заклятие!
— Ты хорошо выспался, Рэй? — Том хлопнул приятеля по плечу, от чего тот присел. — Ладно, у меня урок по рунам. — Эмилия бросила на него призывный взгляд и кокетливо отбросила волосы, но Том усмехнулся. В ту же минуту он почувствовал толчок: прямо в него влетело худенькое тело Оливии Хорнби.
— Том, прости… — пробормотала она. — Я бежала за подругами, и…
— Все в порядке, — ответил Том. В Оливии было так много детской непосредственности, что на нее было невозможно сердиться.
— Конечно, — залепетала первоклассница. — Ой, Том, пригласишь меня на бал? — От восторга девочка подпрыгнула и легко развернулась в повороте.
— Ммм…. — Том опешил от такой наглости. — Мне кажется, мисс Хорнби, у вас слишком ранняя страсть к светским развлечениям, — покровительственно потрепал он локоны Оливии. Девочка насупилась, но Риддл, развернувшись, зашагал по коридору.
* * *
Замок прихорашивался к Рождеству. Нетающие сосульки свисали с перил мраморной лестницы. Вместо обычных одиннадцати елок в Большом зале стояли голубые ели, а главной рождественской ёлкой стала лиственница. Все это хвойное великолепие было увешано светящимися желудями, ухающими совами из золота и другими волшебными игрушками. На уроках, в гостиной и библиотеке говорили только о предстоящем бале. Не добившись успеха у француженки, Лестрейндж пригласил Араминту; Друэллу позвал Альфард Блэк. Гриффиндорку Августу Энслер пригласил пятикурсник Аластор Лонгботтом, что вызвало завистливые взгляды однокурсниц.
В последний день перед каникулами разыгралась сильная метель. Том быстро выполнил задания профессора Мэррифот и стал задумчиво смотреть, как колючие снежинки заметают базальтовый парапет Северной башни. Через несколько дней ему исполнится четырнадцать.... Куда оно уходит, безжалостное время? Том рассеянно посмотрел на свою витиеватую нашивку со змеей и тут же услыхал ехидный голос Мальсибера:
— С кем идешь на бал, грязнокровка?
— А с кем идешь ты, Мальси? — усмехнулся Том: он знал, что Нортон вчера получил уклончивый ответ от Эмилии. — С Крэббом?
Рэндальф и Араминта прыснули. Нортон с ненавистью зашипел.
— Знаешь, Мальси, гомосятина вещь серьезная, — заметил Том, игриво покрутив рукой. — Вы уж там разберитесь, кто кого...
— Заткнись, грязнокровка! — плаксиво пролепетал Нортон. Профессор Мэррифот сняла с него десять балов. Довольный Том посмотрел на большого филина, решив пригласить Миранду.
После урока Риддл, получив двадцать баллов от профессора Мэррифот, застегнул плащ и спустился во двор. Деревья спали в серебристом инее. Маленький мостик был заметен снегом. Внизу на гранитных глыбах ветер разносил поземку. Обернувшись, Том заметил Миранду и Джулию, кутавшихся в сине-бронзовые шарфы.
— Привет, — улыбнулся Том. — Готовитесь к балу?
— Конечно… — кивнули девочки. Миранда улыбалась другу сквозь огромные стекла.
— Я тут подумал… Может, мы пойдем на... — выпалил Том. Миранда, однако, опередила его на полуслове.
— Ой, Том, мне так неудобно, но меня пригласил Артур Джеймстон с четвертого курса, - смущенно сказала она.
— Даже так? — Мальчик поднял глаза. — Что же, приятного вечера. — Развернувшись, он пошел по обледеневшему мосту.
«Она такая же, как все, Волдеморт, — прошептал в голове насмешливый голос. — Вот плата за твои переживания».
«Неправда, Том…. Она твой лучший друг», — пискнул детский голос.
«Если бы она была другом, она пошла бы с тобой, — хмыкнул первый. — Вместо этого она идет с Джеймстоном. Можно ли вообще считать его человеком, тем более — равным тебе?» - Проходивший мимо профессор Дамблдор посмотрел ему вслед. Том, не заметив его взгляда, поплелся в сторону заметенных теплиц.
С утра в Сочельник эльфы вертелись по школе, уговаривая фей включить и выключить огоньки. Слизеринская гостиная, погруженная в обычный салатовый сумрак, готовилась к балу. Сьюзен Пак разрядилась в ярко-желтые цвета. Араминта кружилась у камина, повторяя фигуры вальса. Невдалеке в окружении поклонников стояла Эмилия Гринграсс, капризно осматривавшая мантию цвета морской волны.
— Ты, Томми, точный пастор, — ехидно улыбнулась Эмилия, смерив придирчивым взглядом его прошлогоднюю черно-серебристую мантию с высоким воротником.
— А ты, Гринни, не изменяешь синему и зеленому? — вскинул брови Том. — Знаешь, художники находят эти цвета больше подходящими для пейзажей.
Слизеринка зафырчала, но Том, не обращая внимания, пошел в библиотеку. Он был в дурном настроении после ночного кошмара, где чудовищное лицо влекло его в зазеркалье. Войдя в пустой зал, Том достал книгу об основателях Хогвартса и стал читать о жизни Слизерина. Неожиданно ему бросилась в глаза фраза: "
Согласно легенде, ужасом Тайной комнаты сможет управлять только Наследник Слизерина". Что если это был парселтанг? От предчувствия удачи у Тома закололо в висках.
— Снова читаешь? — мягко спросила Серая Дама, зависнув над стеллажом. — Надеюсь, все хорошо? — Том с удивлением отметил, что призрак, казалось, был обеспокоен его судьбой.
— Устал. Да еще дурацкий бал, — вздохнул Риддл. — Пир во время чумы, — кивнул он в сторону двери, над которой висели омеловые венки.
— Бывший директор Блэк говорил, что танцы хороши для раскрепощения учеников, — заметила Елена.
— Ага, — хмыкнул Том. — Сполдинг и Гринграсс просто умирают от комплексов. А если еще Лукрецию к ним добавить, будут три грации.
— Ладно, удачи, — улыбнулась Серая Дама. — Я прилечу на бал через часок.
Том вышел в коридор, где уже чувствовался запах праздника. Мраморные перила припорошил наколдованный иней. Риддл не спеша пошел вниз, улавливая источаемые сосновыми ветками запах смолы и иголок.
— О, Том, вот Вы где! — заметила пробегавшая профессор Мэррифот. - Не забыли, что Вы, как один из лучших учеников, открываете бал?
— Первый раз слышу, мэм… — пробормотал Том. Рука мальчика нащупала перила.
— В самом деле? — преподаватель защиты от темных искусств изумленно осмотрела ученика. — Значит, Альбус забыл сказать об этом.
— Да, мэм… — В голове мутилось, и Том, послав порцию ругательств в адрес бала, побрел по ступенькам.
Стены Большого зала серебрились инеем; с темного, изображавшего бесконечную метель, потолка свисали гирлянды из сосновых веток. Вместо столов горели хрустальные фонарики. Почти на всех учениках были разноцветные мантии, карнавальные маски или очки. Радостная Дженни Сполдинг стояла возле Филиппа Диггори. Оливия Хорнби, которая нашла какого-то старшеклассника, нарядилась в красное бархатное платье. Миранда надела синее платье с большой белой розой. Увидев Тома, она послала ему улыбку, но тот отвернулся. Откуда-то со стороны звучал мотив "Сказок Венского леса". Через пару минут с потолка полетело разноцветное конфетти.
— Объявляю бал открытым! — воскликнул директор Диппет. Его слова утонули в аплодисментах.
— Наш бал откроют лучшие ученики: мистер Оливер Стоун, мистер Джером Вэннинг и мистер Том Риддл,— улыбнулся профессор Дамблдор. — Том вышел в центр с двумя шестикурсниками, чувствуя, как страх сковывает каждую жилу: они, в отличие от него, успели пройти подготовку. — Кавалеры, пригласите дам!
Том растерянно взглянул на толпу и поймал пристальный взгляд Эмилии. Одна половина его души умоляла пригласить Миранду. Другая, наоборот, утверждала, что ее надо наказать. Круто развернувшись, он подошел к Эмилии и подал ей руку. Девочка смерила его насмешливым взглядом, а затем, словно наслаждаясь властью, медленно протянула маленькую ручку в перчатке. Слизеринцы, кроме Мальсибера, зааплодировали. Том шел, боясь одного — как бы у всех на глазах не споткнуться. А счастливая Эмилия, упиваясь всеобщим вниманием, вела его за руку так легко и властно, что Том чувствовал себя укрощенным рысаком, которого всадница с триумфом проводит перед парадным выездом.
— Начинаем! — воскликнул Дамблдор, взмахнув палочкой. У правой стены тотчас выросла сцена — с барабанами, скрипками, виолончелью и волынкой.
— Риддл… Риддл, возьми меня за талию, — прошептала Эмилия. Повинуясь ее словам, Том неумело положил руку. Девочка улыбнулась и легким движением крошечной туфельки откинула трен длинной мантии.
— Музыка! — воскликнул Дамблдор. В тот же миг оркестр сам заиграл:
Друзья, на праздничном балу,
Искусству вечному хвалу
Воздадим, за то, что его пары,
Безоглядно всегда верны...
Том мягко заскользил по полу. На душе было немого страшно, но в целом это оказалось приятно. Хотя Том танцевал первый раз в жизни, у него как будто получалось. Зал аплодировал, и это придавало уверенности:
Оно нас делает добрей,
И благородней, и мудрей...
Сине-зеленая мантия Эмилии мерно кружилась в ритме вальса, а ее маленькие черные лодочки легко отбивали такт. Том с ужасом думал, что ему не дано так скользить по паркету. Преодолевая волнение, он сильнее сжал тонкий стан Эмилии.
Пью за чистых и нежных,
Пью за первый подснежник,
Пью за юные наши года, года, года...
Эмилия мягко погладила его ладонь и вдруг резко ускорила темп. Том почувствовал, как похолодело внутри: он только сейчас осознал, что все это время был игрушкой в нежных руках своей дамы. Он едва поспевал за такой умелой партнершей, смотря, как завороженный, то на ее сияющие зеленоватые глаза, то на ее длинные белые перчатки, доходящие до острых локтей.
— Не тащи меня, как коня на привязи, — пробормотал с досадой Том.
— А что прикажешь делать, если я его оседлала? — Эмилия пристально посмотрела на кавалера. - Ты знал, что я властная наездница и для усмирения такого норовистого скакуна выберу самые острые шпоры, - оскалила слизеринка маленькие зубки, напоминавшие Тому зубы хищной рыбы. - Я всегда добиваюсь, чего хочу, Томми.
— Прямо всегда, Гринни? — спросил, улыбнувшись, Риддл. Вспоминая, как девочка насмешливо смотрела на него, примеряя мантию, Том поймал себя на мысли, что она и впрямь чувствует себя победительницей.
— Только посмей еще раз назвать меня "Гринни", - звонко рассмеялась Эмилия, сделав резкий поворот, от которого мальчик едва не потерял шаг, - пришпорю и пущу аллюром. Чем глубже всадница вонзает шпоры, тем слаще победа, а побеждает сильнейший, Томми, — поправила она черные усыпанные блестками очки.
— Ты говоришь как Гриндевальд, — насмешливо заметил Том, взглянув на волшебный потолок, изображавший снежную бурю. Эмилия посмотрела на него с торжествующей улыбкой и, легко развернувшись, ускорила темп.
Наконец, музыка закончилась. Том, все еще держа мягкую перчатку девочки, оглянулся. Аплодисменты не смолкали. Том хотел улизнуть, однако Эмилия, чувствуя себя полновластной хозяйкой, потащила его на «Сказки Венского леса». Хвоя, витые свечи, сияющий паркет, мантия цвета морской волны поплыли перед глазами, и Том ощущал сладковатое головокружение. Его охватило странное, неизвестное прежде, желание кружить с ней и дальше, погружаясь в волшебный отсвет елочных шаров, в тягучий запах смолы и иголок.
Тому удалось отойти только с окончанием тура вальсов. Оркестр заиграл танго "Брызги шампанского", и старшекурсники с восторгом помчались в круг. Вальбурга Блэк закружилась с Джеромом Вэннингом. Лукреция была в золотистом платье и также танцевала с кем-то из старшеклассников. Раскрасневшийся Том осмотрелся, и с удивлением заметил, что Миранды нигде нет. Не обращая внимания на ее кавалера, кружащегося с Дженни Сполдинг, он отошел за ель.
— Я рад, Том, что Вы подружились с мисс Гринграсс, — раздался сзади голос Дамблдора. — Я давно этого ждал.
— Вы уверены, сэр? — Переспросил Том. На душе снова появилось неприятное чувство, что профессор трансфигурации следит за ним.
— Вы невероятно похожи, — улыбнулся Дамблдор. — Оба целеустремленные и никакой самоиронии, — поправил он складки бежевой мантии. — Не оставляйте мисс Гринграсс надолго одну, — лукаво посмотрел профессор и пошел прочь.
Том посмотрел на голубоватые лапы ели. Среди таинственных огоньков виднелись черные часы с тикающим позолоченным циферблатом. Развернувшись, мальчик быстро пошел мимо главной елки.
— Том, мы потанцуем или как? — воскликнула Араминта, поймав его у входа.
— Пожалуй, "или как", если тебя устроит, — фыркнул Том, глядя на ее розовую мантию и маску цапли. Опять полетело конфетти, и он смахнул его с плеча.
— Конечно, я не Эмили... — капризно проворчала девочка, но Риддл не слушал ее. Он вышел в фойе, где шел, не касаясь пола, наколдованный мокрый снег, и сразу остановился как вкопанный. На мраморной лестнице поджав ноги сидела фигура в синем платье и белых туфлях. Испуганный Том побежал к ней.
— Миранда… — пробормотал он. — Я тут…
— Очень хорошо, — всхлипнула она. — И что дальше, Том? - Ее голос, казалось, приобрел хрипоту.
— Я... Обидел тебя... — сердце сжимало, словно на него давил камень.
— Какой же ты трус, Том, — улыбнулась Миранда сквозь блестевшие на глазах слезы. - Следующий раз наберись смелости и пригласи меня первым.
— Я не приглашал Эмилию, — холодно сказал слизеринец, садясь рядом.
— Не приглашал, — кивнула Миранда. — Зато Гринграсс тебя крепко взнуздала. - Тело девочки затрясли рыдания, и Том укрыл ее своей мантией.
— Все будет хорошо, — прошептал он. — Миранда, поверь... Следующий бал мы откроем вместе.
— Я знаю, — кивнула девочка. — Надеюсь, сорок первый год будет счастливым! — вздохнула она и, взглянув, как феи ярче зажгли мерцающую дорожку, зашлась сухим кашлем. Том со страхом смотрел, как ее грудь сотрясается от хрипов.
— Ситуация ухудшается. Если не будет улучшения к апрелю, я заберу ее в санаторий, — бросил Дуйзинг.
— А учеба? — осторожно поинтересовался профессор Раджан.
— Вам важнее оценки или жизнь мисс Литтлтон? — Доктор поправил очки и окинул его колючим взглядом.
Декан Райвенкло и медсестра продолжали смотреть на врача со смесью страха и изумления. Профессор Дуйзинг медленно пошел в сторону крытого перехода. Риддл побежал за ним.
— Профессор, все плохо? — голос Тома звучал холодно и властно.
— Послушайте, юноша, — Дуйзинг смерил слизеринца взглядом. — Моя жена умерла от этой болезни. На моих глазах умирали дети — я не мог им помочь. Но я видел, как неблагоприятный процесс прекращался.
— Вот как... — пробормотал Том. Приступ ярости прошел, и он внимательно слушал профессора, пытаясь найти в его словах какую-то надежду.
— Иногда эта болезнь дает невероятные эффекты, — продолжал Дуйзинг, когда они пошли в сторону Малой галереи. — Вы слышали историю Симонетты Веспуччи*?
— Знаменитой вилы пятнадцатого века? — переспросил Том. Это имя он запомнил еще осенью, когда изучал магию вил, чтобы защищаться от Эмилии.
— Да, одной из самых могущественных вил, — кивнул доктор. — К двадцати годам у нее под каблуком были правители Флоренции. Симонетту считали сказочно красивой, но мало кто знал, — Дуйзинг поправил очки, — что своей красоте она обязана в том числе чахотке. Именно она подарила ей белую кожу, худобу и чуть опущенное плечо, сводившее с ума художников.
— Хотите сказать, что эта мерзость дает людям красоту? — скривился Том.
— Мой юный друг, — вздохнул Дуйзинг, — хризантемы невероятно красивые цветы. И, тем не менее, это цветы увядания и смерти.
— Ненавижу хризантемы… — прошептал Том. Его лицо перекосила гримаса при воспоминании о том, что эти цветы ставили у гроба Лесли.
— Даже так? — Дуйзинг с интересом посмотрел на коротковатые рукава мантии Тома. — Но вернемся к госпоже Веспуччи. Обладая совершенной магией вил, она не могла победить эту болезнь, хотя пользовалась ее плодами.
— Неужели Симонетта… — Том, смотря на хмурые базальтовые стены, подбирал каждое слово, — не могла остановить смерть?
Длинная галерея закончилась, и они остановились возле трехликой статуи. В маленькой чаше ярко пылало пламя, и его вид на фоне потемневшего мрамора статуи и серого базальта стен придавал уверенности.
— Я не собираюсь обсуждать с Вами темную магию, юноша,— Дуйзинг предостерегающе поднял руку и, кивнув, пошел по коридору.
Пробежав мимо двух шестикурсников из Хаффлпаффа, Том оказался в галерее. Заляпанные мокрым снегом окна дребезжали под ударами ветра, и мальчик посмотрел на белую пелену метели.
— Том? — Проходивший по коридору профессор Дамблдор внимательно посмотрел на ученика. — Как мисс Литтлтон?
— Лучше, — выдавил из себя Том, чувствуя, что его желудок куда-то проваливается. — Я только что поговорил с профессором Дуйзингом, сэр.
Глаза профессора Дамблдора немного сузились, и он кивнул.
— Я рад. Но Вам, мне кажется, следует сократить время занятий, — сказал он и пошел вперед.
Том с облегчением вздохнул. С начала болезни Миранды Дамблдор стал к нему даже более подозрительным, чем прежде. Он всегда подолгу думал, прежде чем отвечать на вопросы Тома, словно они уже были подозрительными, а когда он смотрел на мальчика, его взгляд становился удивительно внимательным. Том был уверен: Дамблдор догадывается, что он делает не только домашние задания, но учитель никогда не упоминал об этом.
Густые хлопья снега стали падать сильнее, и Том смотрел, как они укрывают школьный двор пушистым покрывалом. Вспоминая Дуйзинга, Том убеждался, что говорить о бессмертии среди волшебников считалось нежелательным. По-видимому, эта тема была связана с темной магией. В голове роились мысли, и Том к своей досаде пока не мог оформить их во что-то определенное.
* * *
Зима сорок первого года выдалась промозглой и снежной. Мокрые метели шли непрерывно по нескольку суток. Хотя морозы казались слабее прошлогодних, окна были наглухо заметены липким снегом. Из-за погоды налеты Люфтваффе стали реже, хотя все понимали, что это временная передышка.
Постепенно у Тома сформировалось жесткое расписание. С пяти до девяти вечера он делал домашние задания, с девяти до полуночи читал дополнительную литературу или собирал сведения о Тайной комнате, а с полуночи до четырёх или пяти утра изучал чёрную магию. Вскоре Том научился применять некоторые темные заклинания невербальным путем. Он быстро достиг в этом успехов, и вскоре перед сном тихонько накладывал какую-нибудь пакость на Крэбба, заставляя его под общий хохот прыгать на одной ноге или искать пропавший носок. Из-за всего этого у Тома оставалось совсем мало свободного времени, к тому же спал он обычно не более четырех часов.
В субботу первого марта Том рано отправился в библиотеку. Оливия Хорнби готовилась отпраздновать свой день рождения и собирала шумную компанию. Том с улыбкой смотрел на легкое белое платье Оливии и ее коричневые замшевые сапожки — наряд, выполненный с провинциальной нарочитостью. Том вручил имениннице пару коробочек шоколадных бобов и поспешил в библиотеку, не обращая внимания на ее восторженные крики. Едва он обложился книгами, как в зал вошла Миранда.
— Опять учишь? — с улыбкой спросила она, присев на край его стола.
— Ну, да, — ответил Том. — Что-то случилось? — спросил он с тревогой.
— Гриндевальд захватил Болгарию, — сказала она, поправив очки.
Том схватил газету. Вокруг Болгарии последние месяцы шла странная игра, но правительство Богдана Филова** все же склонилось на сторону Рейха. Генерал Цвятко Бангеев санкционировал ввод немецких войск, и теперь части Вермахта чеканили шаг вдоль парков Софии.
— Ты удивлена? — спросил Том. — Они также вошли в Румынию и Венгрию.
— Не знаю, — пожала плечами Миранда. — Все учителя взволнованы. Сходим в Хогсмид, Том? — подмигнула девочка и потянула его за руку. — Том попытался сопротивляться, но затем рассмеялся и под недовольным взглядом мисс Лаймон встал из-за стола.
Захватив плащи, они спустились в вестибюль, а затем вышли из замка. Шла легкая метель, и мелкие снежинки медленно плыли с грязно-серого неба на землю. Друзья отправились по заснеженной дорожке в сторону волшебной почты, где редкие филины невесело ухали на жердочках. Затем они добрели к волшебной лавке «Зонко», но она оказалась закрытой.
— Зайдём в «Три Метлы», выпьем чего-нибудь? — предложила Миранда.
Они осторожно зашли в переполненный бар, где собралась шумная толпа посетителей. Том и Миранда заказали две бутылки сливочного пива и поскорее заняли маленький столик в самом углу. Через два столика от них сидела компания в составе профессора Слагхорна, профессора Мэррифот и карлика Мура.
— Силы Гриндевальда невероятно возросли, — холодно кивнула профессор Мэррифот. — Говорят, Сталин просто в ярости от такого шага союзника. Богатые русские испокон веков заказывали палочки у болгар.
— У Гриндевальда, говорят, самая мощная в мире палочка. — Слагхорн осмотрелся по сторонам, словно ожидая подвоха. — С ее помощью он практически непобедим на дуэлях и, возможно, даже станет бессмертным…
— Гораций, не проговоритесь об этом в своем клубе, — перебила его профессор Мэррифот. — Детям незачем знать о таких вещах.
Зельевар поморщился, словно подобная просьба наносила ему оскорбление, и потеребил край серо-зеленого пиджака. Том схватил подругу за руку и вытащил ее на воздух. Метель усилилась, превратившись в сухую крупу, и друзья медленно пошли в сторону замка.
— Как ты думаешь, у Гриндевальда правда есть такая могущественная палочка? — спросил Том, защищаясь рукой от ледяных струй замерзшего дождя.
— Конечно, — Миранда посмотрела с удивлением. — Неужели ты не понял, Том? Гриндевальд победил, и наша борьба с ним бессмысленна.
— Неправда, — глаза Тома блеснули синеватым отсветом. — Высадка пока не началась.
— Не началась... — Миранда тоже слегка прикрылась рукой от низкой снежной пелены. — Какая разница, высадится он сейчас, летом или осенью? Мы падем, как пали все остальные страны Европы.
— Мы будем бороться, — как-то необычно жестко сказал Том. Очертания замка становились яснее, и свет в его окошках казался маяком в царстве пурги.
— Ты да, — улыбнулась Миранда. — А я вряд ли. Я скоро умру, Том, — вдруг не по-детски серьезно сказала девочка. — Мне приснилось, что я умерла.
— Глупости. Это только сны. Представляешь... — Том взял комок мокрого снега. — Если бы у нас была такая палочка? Мы бы могли стать бессмертными…
Том задумался. Он попытался себе представить, что такое бессмертие. Наверное, надо сказать секретное заклинание, взмахнуть самой могущественной палочкой, и они с Мирандой поплывут к небу, как две прозрачные тени. Или… На душе похолодело… Пойдут по коридору, как два разваливающихся трупа? Хотя, идти как два трупа, казалось ему лучше, чем лежать в гробу с восковым лицом.
— … и тогда, представь, мне захотелось мороженого, — засмеялась Миранда тихим серебристым смехом. — Ты только представь, Том: было шесть утра...
Она не договорила. Смех перерос в колючий лай, и Миранда задергалась в конвульсиях. Том, не теряя времени, поддерживал ее руками. Девочка кашляла мучительно, пока не выхаркала каплю крови.
— Миранда.. Миранда… — тряс ее Том, чувствуя сильные содрогания ее тела.
— Все хорошо, Том… Сейчас… — сухо прокашляла она.
Том потрогал ее щеку и почувствовал сильный жар. Колючая метель засыпала лица, наметая сугробы, и Тому казалось, будто каждая снежинка усиливает жар Миранды. Мимо, закутавшись в черно-желтые шарфы, прошли Филипп Диггори с Эллой Боунс. Глядя на этих двоих, у которых никогда не будет хрипов и кашля, Том ощутил непреодолимое желание наложить на каждого из них пыточное заклятие — такое, от которого оба долго корчились бы от боли.
* * *
Снежные бури продолжались до середины марта, и только затем сквозь серую пелену туч стало пробиваться солнце. К концу семестра окрестности замка превратились в талое море, заливавшее сугробы. Походы на травологию стали опасными переходами по деревянным мостам. Как-то раз Оливия Хорнби с подругами столкнули в воду райвенкловку Миртл Сприфингтон. Подбежавший профессор Бири починил стекла ее очков и снял со Слизерина двадцать баллов.
— Прыщавой синице это даром не пройдет, — фыркала Оливия вечером в гостиной. — Правда, малыш? — погладила она пушистика.
— И что ты ей сделаешь? — спросила второкурсница Генриэтта Вейдел.
— Не успокоюсь, пока не повешу ее очки вот туда, — задорно сказала Оливия, указав тонким пальчиком на стену возле камина. Том чуть не прыснул, представив, как маленькая щуплая Хорнби водружает трофей над камином.
Вечерами Том шел к Миранде: после похода в Хогсмид девочка часто ночевала в лазарете. Она не могла говорить много, но постоянно требовала рассказать что-нибудь о маглах. Том улыбался и пересказывал ей приукрашенные истории, так что вскоре Миранда знала почти наизусть всех драчунов и озорников томовского приюта.
— Это все западный ветер, Том, — пожаловалась Миранда, едва он вошел в больничное крыло. — В мае будет сухо, и мне полегчает. - Она лежала на кровати в сине-бронзовой пижаме и рассеянно смотрела по сторонам.
— Не ехала бы ты на каникулы, — заметил Том, глядя, как за окном лучи заходящего солнца играют в талой воде.
— Не могу, Том, — слабо улыбнулась девочка. — Я так соскучилась по бабушке. Вдруг я увижу ее в последний раз…
— Ну, что это за похоронный панегирик? Дуйзинг не говорил, что все плохо, — сказал Том, пощупав горячую руку Миранды.
— А вот сейчас, Том, ты лжешь, — засмеялась девочка. — Разве ты забыл слова профессора Лариджани? Человек всегда знает свое будущее, только боится признаться себе в этом…
Миранда не договорила. Слезы капали из ее глаз, и Том, подойдя, стал стирать их платком. Он молчал: все было понятно. Она поедет домой, и профессор Дуйзинг заберет ее в санаторий. Ловя ее рассеянный взгляд, Том понимал, что Миранда пытается запомнить эту палату, его самого и стены Хогвартса. Запомнить, чтобы в далеком санатории ей было легче умирать.
— Ты, кстати, слышала про нашего дегенерата? — спросил Том.
— Нет, — Миранда подняла голову.
Том понял, что заинтересовал ее и, улыбнувшись краешками губ, рассказал, как Хагрид попал в переплет. Второгодки из Райвенкло — Сильвия и Мэллори — все-таки скормили лазилю его мышь. Оливия Хорнби нарисовала портрет Принцессы и послала его Хагриду в виде музыкальной открытки с похоронным маршем. Слизеринцы, райвенкловцы и даже некоторые гриффиндорцы от души смеялись, глядя, как великан рыдает на подоконнике.
— Том, это ужасно, — пробормотала Миранда.
— Ну, нельзя же его ровнять по нам, — возразил слизеринец. На мгновение Том задумался над тем, как поступил бы он, если бы его мышь посмели скормить коту. Он, несомненно, отомстил бы обидчику так, что тот надолго запомнил бы эту боль.
— Том, я понимаю, что Хагрид не человек. Наверное, ловит дома на себе блох, — райвенкловка скривилась от отвращения. — И все же это жестоко.
— Он низшее существо. Лестрейндж на днях назвал его неандертальцем. Я ему сказал, — Том поспешил улыбнуться, увидев, что Миранда сухо кашлянула, — что не надо обижать неандертальцев. Это создание мыслит на уровне питека. Ему бы слово "хомо" научиться выговаривать.
— Хомо! — рассмеялась Миранда. — Ой, Том, не надо так, — спохватилась райвенкловка. — Он, в конце концов, тоже живой.
— Мистер Риддл! — В палату вошла сестра Эльвира. — Отбой прозвучал.
Посмотрев на впалые щеки Миранды, Том почувствовал боль. Он мог отомстить любому обидчику, кроме этих проклятых микробов, которые копошились в ее легких. Если бы только было в мире заклинание, которое убьет этих малышей, причем тяжелой мучительной смертью… "Непременно мучительной", — поймал Том себя на мысли при выходе из палаты.
* * *
— Она мешает мне, Том! — змееподобное лицо в зеркале расхохоталось высоким кудахтающим смехом. — С ней ты не станешь великим...
Картинка сменилась. В зеркальной глади плыл зимний день, и они с Мирандой бежали, взявшись за руки, и весело смеялись.
— Какое мне дело до того, кто мешает тебе? — неприязненно заметил Том.
— Ты больше не Том Риддл, - плотоядно рассмеялся призрак. — Ты - Лорд Волдеморт, а ему нет дела до каких-то страданий.
— Тогда я убью тебя. Раз и навсегда, — заметил Том, подняв палочку. — Avada… — прошептал он…
— Что ты хочешь сделать, дурачок? — захохотало чудовище. Том поднял голову с подушки и протер потный лоб. Часы в форме кобры показывали пять часов, только не утра, а вечера. Был первый день Пасхальных каникул, и Том понял, что проспал. Это было не удивительно: в последнее время он использовал темномагические заклинания невербальным путем, и порядком истощил силы. Умирая с голоду, Том переоделся в мантию и спустился в необычно пустой Большой Зал. Миранда, несмотря на протесты Тома, также поехала домой, хотя в день отъезда ее щеки пылали от лихорадки.
— Неужели наш Томми проспал? — насмешливо заметила вошедшая Эмилия Гринграсс. Подобно Тому она была одной из немногих слизеринок, оставшихся в школе на каникулах. За соседним столом о чем-то двусмысленно зашептались полноватая Элла Боунс и неизвестный Риддлу второкурсник из Хаффлпаффа.
— Тебе-то что, Гринни? — проворчал он. После рождественского бала Эмилия то и дело бросала на него томные взгляды, но Том старался вести себя с ней, как прежде.
— Тупая грязнокровка, — раздался с гриффиндорского стола голос Игнотуса Пруэтта. Том побледнел и с ненавистью щелкнул пальцами, бросив в него заклинание мгновенной боли. Игнотус тотчас согнулся пополам.
— Как ты думаешь, Том, - вдруг спросила Эмилия, удовлетворенно посмотрев на скорчившегося Пруэтта. — А могут русские ударить по Рейху?
— С чего вдруг? - удивился Том. Такие слухи до него доходили, но он им не особенно верил. - Они же друзья Гриндевальда. - Эмилия, развернувшись на высоких каблуках, послала Тому насмешливую улыбку зеленоватых глаз.
Блуждая взглядом по залу, Том обратил внимание на витражи. Они были действительно красивые, для каждого колледжа свой. На витраже Гриффиндора был изображён Годрик с мечом и щитом, на витраже Хаффлпаффа — пышная девушка с растениями. Больше всех Тому нравился витраж Райвенкло, изображающий молодую женщину с книгой. Витраж Слизерина тоже был неплох. Изображённый на портрете Салазар был черноволосым, с бирюзовыми глазами. Он также читал книгу, а вокруг его руки обвивалась серебристая змея.
Поужинав, Том проскочил мимо группы хаффлпаффцев и направился в библиотеку. Достав подшивку "Пророка" за сентябрь двадцать пятого года, он зажег свечу и заказал поиск по теме «Гонты». Газетные листы замелькали, пока не остановились на цифре «20 сентября». Внизу был выведен заголовок:
Беспорядки в Литтл-Хэнглтоне
Вчера в местечке Литтл-Хэнглтон случилось примечательное происшествие. Заключены в Азкабан Марволо Гонт и его сын Морфин Гонт за нападение на группу авроров во главе с начальником департамента магического правопорядка Робертом Огденом. Причины этого нападения связаны с другим делом — нападением Морфина Гонта на Томаса Риддла, сына местного эсквайра. По слухам, Морфин Гонт подозревает, что его сестра, Меропа, не равнодушна к маглу, и пустил в ход фамильное "оружие" Гонтов — наложение гнойного проклятия. Мистер Роберт Огден прибыл в Литтл-Хэнглтон для вызова на слушания в министерство Морфина Гонта. Вместо этого отец и сын Гонты оскорбляли мистера Огдена "грязнокровкой", а затем просто напали на него. Прибывший отряд авроров обезвредил буянов.
"Гонты — выродки, — прокомментировал ситуацию мистер Роберт Огден. — Поймите, это не ругательство, а констатация факта. Бесконечные браки между родственниками довели прямых потомков Салазара Слизерина до полной деградации. Не удивлюсь, если это окажется последнее поколение Гонтов".
Энн МакДауэлл, собственный корреспондент.
Том отложил газету и улыбнулся. Какой же он в самом деле идиот... Он обладал всеми способностями Гонтов — это раз. В деревне, где жили потомки Слизерина, проживал магл по имени Том Риддл — это два. Пропала девушка из Гонтов — это три. Его звали в честь отца, Том Риддл и Марволо в честь деда — это четыре. Дальнейшее нетрудно было представить: магл Томас Риддл поигрался с его матерью, выбросил ее, и она, умирая, доползла до приюта.
Закат переходил в густые сумерки. Том с насмешкой посмотрел в окно. Появись он на пороге дома Гонтов, они без сомнения вышвырнули бы его, как полукровку. А Риддлы? Интересно, что делал его папаша все годы, пока его пороли, ломали руки, били пинками до обморока, грозили финскими ножами? Щупал колени какой-нибудь девицы, мыслящей на уровне гусеницы? На мгновение Том представил себе, какое наслаждение испытывала Симонетта Веспуччи, заставляя маглов вылизывать каблуки ее туфель.
«Подумай… Может, испробуем на твоем гнусном папаше пару непрощаемых?» — хмыкнул в голове высокий голос, когда Том вышел на лестницу.
«Пару круциатусов?» — переспросил себя Том.
«Ты полагаешь? А может, что-то поужасней, посмертельней? — расхохотался кудахтающий голос. — Ведь этот подонок заслужил десяток авад. Как, впрочем, и все маглы».
Том дернулся. Перед глазами стояло мертвое тело Патрика, окутанное зеленой вспышкой.
Примечания: • Симонетта Веспуччии (1453 — 1476) — возлюбленная флорентийских правителей Джулиано и Лоренцо Медичи. Считалась первой красавицей флорентийского Ренессанса. Служила моделью картины Боттичелли «Рождение Венеры». Молва приписывала ей невероятную жестокость и колдовство.
** Филов Богдан (1883 — 1945) — премьер-министр Болгарии в 1940 — 1943 годах, сторонник прогерманской политики.
Дорогой Том!
Рада сообщить, что мои дела идут неплохо. Профессор Дуйзинг забрал меня в санаторий на южном побережье и говорит, что прогноз благоприятный. Даст Бог, вернусь в Хогвартс первого сентября. Я пока не выхожу во двор, но сижу на подоконнике и даже загораю. Со мной в палате лежит Лайза. Она магл и рассказывает много интересного об их жизни. Лайза, например, по свисту бомб может отличить, какие самолеты бошей совершают налет.
Я часто вспоминаю те коридоры, по которым мы бродили в поисках Тайной комнаты. Помнишь тот лабиринт, который ведет к старому заваленному проходу в Хогсмид? Там было сыро, и только свеча освещала своды. До сих пор помню, как мы гадали, кто его завалил. Жаль, что Тайная комната, которую мы искали, не существует.
Жду с нетерпением ответа и рассказов о лохматом идиоте!
Пока,
Миранда
— Замечтался, Томми? — Мальсибер сел за слизеринский стол. — Посмотрел бы на себя со стороны: вылитый Гамлет! — хмыкнул он, глядя на черную мантию Риддла. — Осталось продекламировать «To be or not to be…»
— Подзабыл мои уроки, Мальси? — заметил Том, не отрываясь от письма. Рэндальф и Друэлла, знавшие о периодических наказаниях, которые Том применял к Мальсиберу и Крэббу, прыснули от смеха.
— Пропади ты пропадом, грязнокровка, — пробормотал Нортон.
«Одна капля крови Гонтов в сотню раз чище всех сидящих здесь, — засмеялся в голове холодный голос. — Имея ее, можно забыть разницу между чистокровными и грязнокровками».
Мальчик поежился. Впервые в жизни он сам произнес это слово — «грязнокровка». Помнится, прежде он чувствовал омерзение, когда Нортон и Эмилия так называли его самого.
Погруженный в свои мысли, Том не заметил, как подошел к Северной башне. Профессор Лариджани открыл дверь и пригласил учеников в кабинет. Как обычно, Риддл сел с Друэллой, своим единственным другом в классе. Весеннее солнце заманчиво заливало окно лазурью. Том с интересом подумал о том, почему на уроках предсказаний была, как правило, хорошая погода.
— Что же, пожалуй, начнем, — учитель одарил класс улыбкой. — Мы заканчиваем, наконец, с гаданиями на чае. Сегодня я продемонстрирую персидское искусство гадания с помощью шара.
Ученики с интересом посмотрели на предмет, накрытый маленьким вышитым ковриком. Профессор Лариджани улыбнулся и сорвал с него покрывало. Перед классом возник темно-синий шар, напоминающий магловский глобус.
— Такие шары, — продолжал профессор Лариджани, — изготовляют лучшие персидские мастера. — Что Тому нравилось в этом учителе, так это его любовь к своему предмету. — Я попрошу вас раскрутить шар. Вы увидите некоторые символы, а я попробую вам их растолковать.
— Мисс Розье! — при этих словах профессор взмахнул палочкой и потушил в классе свет, оставив только тусклое красноватое свечение.
Друэлла вышла в центр класса на негнущихся ногах. Как обычно, от волнения она старалась держаться подтянуто и жестко. Покрутив шар, девочка заглянула в густой синий водоворот.
— Дом… Я вижу смутный дом… — пробормотала она.
— Что же, — сказал профессор, — у Вас счастливый образ: большая и крепкая семья. Не удивительно, если вспомнить, что Ваш знак — Дева — склонна к созданию прочных брачных уз. — Друэлла раскраснелась и под смешки однокурсников села в кресло. - Мистер Блэк?
Альфард Блэк спокойно вышел к доске и, как всегда с невозмутимым лицом, раскрутил шар.
— Верблюд… Одногорбый верблюд… — изумился он.
— Символ одиночества… — нахмурился профессор. — Вам следует обратить внимание на личную жизнь, мистер Блэк.
— При состоянии Блэков ему не светит стать холостяком, — съязвил Филипп Диггори. Хаффлпаффцы засмеялись. Том щурился на красные огоньки, ожидая своей очереди. Наконец, учитель назвал его фамилию. Том вышел и, преодолевая волнение, раскрутил шар.
— Волшебник-левша вращает шар судеб, — улыбнулся профессор, хотя в его голосе сквозило волнение. — Власть и честолюбие в своем предельном выражении. — Том нахмурился. — Что видите, мистер Риддл?
— Три карты и зеркало, — пожал плечами Том. Он боялся, что перед ним предстанет змееподобное лицо и был счастлив, что этого не произошло. — Все трое черви. Восьмерка, десятка и дама. Причем на каждой, — пригляделся он, — есть черные сердца.
— В Вашей жизни будут три женщины, — сказал учитель. Том почувствовал, что лицо заливает краска. — Сестра, друг и влюбленная девушка. Каждая из них попробует подарить Вам любовь, но вместо этого причинит страдания. После чего, — задумался профессор, — Вам будет предложен выбор.
— Я буду выбирать после того, как три девушки причинят мне боль? — Подавленный Том вернулся в кресло, размышляя над странными образами.
— Берегись, Томми, тебя сгрызут три гарпии, — хихикнул Филипп. Риддл с улыбкой послал ему заклинание зажима, и блондин, забыв свое остроумие, схватился за лодыжку.
— Что же, Ваша очередь, мисс Гринграсс, — лукаво заметил профессор Лариджани. — Учитывая, что Вы родились под парадоксальным знаком Водолея, мы, думаю, увидим нечто необычное.
— Пожалуйста… Я не хочу ничего знать, — прошептала Эмилия, хлопая ресницами. От волнения она скинула дорогие туфельки и залезла с ногами в кресло, поджав под себя маленькие ступни и обхватив руками точеные белые коленки.
Том задумчиво посмотрел в окно на толпу первогодок. У него никогда не было сестры, и, тем более, он не мог представить, что будет с кем-то тискаться, как Бренда или Люси. И все же слова профессора его почему-то взволновали. Если даже капризную и изнеженную Эмилию встревожили предсказания по шару, значит, что-то тут было не так.
* * *
Оливия Хорнби не бросала слов на ветер. С начала семестра она, как прирожденная охотница, организовала настоящую травлю Миртл. Прежде всего, Оливия прозвала соперницу "прыщавой плаксой" и сделала все, чтобы эта кличка получила широкую огласку. Затем она натравила на райвенкловку подруг — Ариану и Эллис, которые ходили за Оливией как тени. Слизеринки выслеживали Миртл, запускали с помощью левитации куриные яйца и разбивали их над головой жертвы — благо в хозяйстве у Огга водилось много кур. Иногда они наколдовывали какую-нибудь липкую дрянь, в которую попадала Миртл.
— Хотелось бы повесить очки Прыщавой Плаксы целыми, — притворно вздохнула Оливия на уроке травологии, удостоверившись, что соперница слышит ее.
— Ты уверена, что их получишь? — шепнула Ариана.
— Не позднее зимы, — стрекотала слизеринка. — Место, куда повесить трофей, я присмотрела. А потом, — мечтательно добавила она, — хочу коврик из кожи Плаксы! Расстелю его у кровати: и трофей шикарный, и ножкам по утрам будет теплее, особенно зимой...
— Заткнись, гадюка! — крикнула Миртл к изумлению притихшего класса.
Оливия, ожидавшая такого поворота, тихонько наслала на чернильницу Миртл заклинание левитации. Чернильница взлетела и опрокинулась на сидевшую рядом райвенкловку Кристин Фейгвуд. Профессор Бири отчитал Миртл и снял с Райвенкло тридцать баллов. После уроков Оливия удовлетворенно наблюдала, как райвенкловка заливалась слезами на подоконнике.
— Прыщавая еще не представляет, кому осмелилась объявить войну, — сообщила подругам слизеринка, идя вприпрыжку на обед. — Ой, Том, привет! — радостно крикнула она, поправляя складки форменной юбочки.
Риддл вяло помахал ей, от чего девочка пришла в восторг. По непонятной причине Оливия обожала его, спрашивая совета по любому вопросу. Сам Том, щурясь от яркого солнца, с тревогой читал письмо Миранды. Девочка писала, что болезнь ослабла, но профессор Дуйзинг оставляет ее до конца июля.
С наступлением погожих дней Люфтваффе возобновили налеты, и вскоре от бомбежки пострадал Собор святого Павла. Еще хуже шли дела на Балканах: объединившись с болгарами, Вермахт заставил союзников дорого заплатить за зимние успехи. В "Пророке" публиковали колдографии бесконечных колонн немецких мотоциклов, вьезжавших в Любляну и Белград. Десятого мая эсэсовцы, как туристы, взобрались на Акрополь и установили штандарт со свастикой над Парфеноном. Друэлла в то утро съязвила, что скоро на континенте не останется государств, кроме Рейха.
С началом лета страх окончательно поселился в Хогвартсе из-за наделавшего переполоха десанта Вермахта на Крит. Газеты успокаивали, что парашютисты понесли огромные потери, но они упрямо шли к Ираклиону. В первый день лета все было кончено: волшебники с кокардами в виде черепов прохаживались вдоль руин со множеством побитых статуй.
— А ведь мы следующие, — заметила Друэлла, отложив газету.
— С чего ты взяла, Розье? — прыснул Мальсибер. Его вечная тень Энтони Крэбб тупо рассмеялся.
— Потому что мы такой же остров, балда, — резонно возразила Друэлла.
Том удивился ее спокойствию: Розье, казалось, была готова к последнему бою на ступеньках Хогвартса. Глядя на колдографии, Том вспомнил пещеру Повелителя Змей, где напугал Бишопа и Бенсон. Теперь это приключение казалось сказкой. Со дня на день в тех скалах могли высадиться маги Ордена СС, которым плевать на все таинственные надписи. От предчувствия неизбежного Том усилил занятия темной магией, изучая, как невербальным путем парализовать жертву.
Двадцать второго июня Том вышел на завтрак в начале восьмого. Волшебный потолок изображал темно-синее небо, по которому пробегали легкие перистые облака. Позевывая, Том развернул газету, да так и впился в заголовок:
«РЕЙХ НАЧАЛ ВОЙНУ С СОВЕТСКИМ СОЮЗОМ. ГРИНДЕВАЛЬД ПРОВОЗГЛАСИЛ ПОХОД НА ВОСТОК»
Том протер глаза, пытаясь понять, не очередной ли это сон. Однако газета осталась на месте, а колдография по-прежнему изображала бой вокруг утонувшей в ивах крепости на реке с причудливым названием — Буг.
— Правильно, давайте теперь дружить с Россией, — скривился первоклассник Ореон Блэк, изучая передовицу. — Мало нам крови их Дурмстранг попортил...
— Думай, что говоришь, Блэк, — ответила Элеонора Монтегю, не отрывая взгляда от газеты. — Русские сейчас воют за нас. — Посмотрев на нее, Том вспомнил, как после гибели отца она плакала, уткнувшись в его плечо.
— И ты туда же,— пискнул Ореон. — Все побегут плясать перед Москвой на задних лапках. Правда, Том? — Элеонора, отложив "Пророка", также с надеждой взглянула на Риддла, словно он был судьей в споре.
— Нора права, — Тому показалось, что он никогда не говорил так властно. — Ты идиот, Блэк, если не понимаешь, что сейчас только русские могут остановить Гриндевальда. — С этими словами он пошел к выходу.
Миновав гулкие мраморные ступеньки, Том вышел во двор и побрел к озеру. Завтра предстоял экзамен по трансфигурации, и Том сел повторять материал. Вскоре, наслаждаясь погодой, во двор высыпал весь их курс. Ученики разместились небольшими группами кто на покрывалах, а кто и вовсе на траве. Дженни Сполдинг и Мона МакКейб, сняв туфли и гольфы, присели на берегу озера и опустили тонкие длинные ноги в прохладную воду. Старшеклассники как завороженные смотрели на такое зрелище.
Через час Том понял бессмысленность своей затеи и осмотрел лужайку. Экзамены мало кому шли на ум: все говорили только о начавшейся войне. Филипп Диггори залез на дерево, и рассказывал хаффлпаффцам о мощи русской армии на Украине. Даже Эмилия Гринграсс с Мари Аркон, усевшиеся под грибок, болтали, судя по обрывкам французских фраз, о прочности "линии Сталина"*.
— В России был разбит даже наш Наполеон, — грассировала Мари.
— Не забывай, Наполеон был маглом, — возразила Эмилия. — А Вермахт — волшебная армия...
Эмилия, поймав взгляд Тома, откинула длинные золотистые кудри и послала ему кокетливую улыбку победительницы. Том, осмотрев ее воздушную фигуру, задумчиво посмотрел на белые короны лилий, цветущие в заросшей заводи.
Его отвлек от размышлений идущий вдоль озера профессор Дамблдор. Рядом с ним следовал высокий человек, в котором Том без труда признал доктора Дуйзинга. Отложив книгу, Том быстро пересек лужайку и оказался возле трех валявшихся валунов.
— Значит, никакой надежды? — вздохнул горько Дамблдор.
— Она очень слаба, — пожал плечами немец. — Впрочем, не забери я ее в санаторий, надежды не было бы никакой.
— Бедная мисс Литтлтон. Я так хотел подарить ей детство, — профессор трансфигурации растеряно поправил очки.
Том остановился, не чувствуя под собой земли. Ему хотелось выхватить палочку и наложить "круциатусы" на них обоих — пусть даже у него нет шанса одолеть двух таких сильных магов. Развернувшись, он побрел по школьному двору.
Примерно через полчаса он очнулся у деревянного мостика. Солнечные лучи играли в незамутненной воде ручья. По старому парапету полз слизень. Том задумчиво посмотрел на него. Миранда умрет, а слизень останется. Останутся и маглы: Стаббс, миссис Коул, его отец... При одной мысли об отце Том почувствовал, что его тело сковывает ярость. Глядя на сытое липкое тело насекомого, Том поднял ботинок и втер его в доски, с наслаждением думая о том, что этот слизень тоже не доползет до дома и никогда не увидит своей слизнихи и слизенят.
* * *
Следующую неделю в Хогвартсе царило приподнятое настроение. Русские, судя по сообщениям, не бежали, а сами атаковали Вермахт. Газеты писали об упорных боях местах с труднопроизносимыми названиями. Как в самом деле правильно сказать по-английски «Пружаны», «Ружаны», «Слоним», «Кристынополь»? Однако в пятницу совы принесли сообщения, что русские не выиграли, а проиграли танковое сражение под Ровно. Колдография в "Пророке" изображала громадное поле, усеянное их разбитыми танками.
Утром в воскресенье Том пребывал в хорошем настроении. У входа в Большой зал висел список лучших учеников, который уже третий год возглавлял он. И хотя возвращение в приют казалось ужасным, Том с удовольствием представлял, как завтра Большой зал украсят серо-зеленые вымпелы со змеями.
— Русские сдали Минск, — пробормотал Лестрейндж, едва его приятель развернул газету. — Там их побили сильнее, чем под Брестом.
— В самом деле? — Том почувствовал, как слетели остатки сна. — Может, русские остановят их на Березине?
— Мистер Риддл? — Мальчик вздрогнул. К его удивлению рядом стоял профессор Слагхорн.
— Да, сэр? — Он вскинул голову. Вид у толстяка был понурым.
— Следуйте за мной, Том, — добавил он разбитым голосом. Удивленный Том пошел за деканом, чувствуя, как внутри нарастает страх. Словоохотливый Слагхорн молчал всю дорогу, и это вряд ли было хорошим знаком.
Кабинет заместителя директора был заставлен книгами. На столе в просторной клетке сидел феникс. Сам профессор Дамблдор стоял возле книжного шкафа, не поднимая глаз.
— Присядьте, — кивнул он.
Том сел в оранжевое кресло с позолоченной отделкой. Напротив понуро сидела райвенкловка Джулия Кэмпбелл, теребя длинные темные волосы. Том посмотрел на ее белое лицо и внезапно все понял.
— Да, — вздохнул Дамблдор, — к сожалению, мисс Литтлтон сегодня ночью умерла. Я послал сову ее бабушке.
Джулия зашлась рыданиями, и ее чуть вздернутый нос сразу распух от слез. Том не обратил внимания на всхлипы. Он почувствовал, что больше всего ему хочется задушить Дуйзинга и Дамблдора. Перед глазами поплыло видение: урок травологии и три смеющиеся подруги, которым Миранда показывала рисунки. Свет от тускло горящих свечей играл в стеклах очков, освещая ее легкую улыбку волшебным светом. Профессор Слагхорн повел за руку плачущую Джулию. Том не шевелился: он продолжал молча сидеть в кресле с застывшей улыбкой на губах.
— Мистер Риддл? — профессор Дамблдор с удивлением посмотрел на слизеринца. — Вы хотите что-то сказать?
С минуту Том сидел неподвижно, а затем развернулся в его сторону.
— Мне нечего сказать Вам, — холодно заметил он. — Кроме одного: доктор Дуйзинг не спас Миранду. — При этих словах мальчик вскочил и начал ходить по кабинету, заломив руки сзади. Он желал сказать все, словно Миранда воскреснет после того, как он обвинит, а лучше уничтожит проклятого немца.
— Вы не имеете права так говорить, Том, — поднял голову Дамблдор. — Поверьте, мне жаль мисс Литтлтон не меньше Вас. Я, — указал он на стол, — до конца буду хранить ее рисунок кленовых листьев.
Том взглянул на лежащий рядом лист ватмана. На нем был нарисован большой клен, с которого медленно падали ярко-красные листья. Только теперь листья не падали, а застыли, словно зная, что художницы больше нет. Том вспомнил, как она рисовала у окна снежинки, как показала ему ватман и ощутил солоноватый запах слез. Нет, он не Джулия, чтобы рыдать при нем.
— Храните ее рисунок? — Том постарался вложить в голос весь яд. — А не проще было сохранить Миранду? Что стоило Дуйзингу дать ей бессмертие?
— Вы хотите, чтобы доктор Дуйзинг использовал высшие формы темной магии для спасения мисс Литтлтон? — теперь голос Дамблдора стал жестким.
— А хоть бы и так! — закричал Том. - Гриндевальд с помощью темной магии разнес в клочки фронт русских под Брестом! А Дуйзингу было жалко использовать ее раз, чтобы спасти Миранду? Она бы, поверьте, нарисовала Вам еще много и осенних, и летних листьев, — сказал издевательски слизеринец.
— Я попрошу Вас успокоиться, Том, — холодно заметил Дамблдор. — Вообще, извольте, молодой человек, говорить мне "сэр".
— Хорошо, cэр... — Том хотел вложить в это слово все презрение, но, как и всегда при виде Дамблдора, у него вышли только злость вперемешку с испугом. Сидящий на жердочке Фоукс послал ему неприязненный взгляд. «Хоть бы ты правда сгорел, мерзкий фазан», — с отвращением подумал Том.
— Замечательно, — кивнул Дамблдор. — Я понимаю Вашу боль, мистер Риддл, хотя это не повод желать смерти моему фениксу — прекрасному и доброму созданию.
Тонкие губы Тома дрогнули. Этот проклятый профессор, казалось, видел насквозь все его мысли.
— Теперь послушайте меня, — заметил заместитель директора. — Я делаю скидку на Ваше состояние. Я делаю скидку на то, что Вы лучший ученик и не буду…. — выдержал он паузу… — снимать с Вас баллы. Но я настрого запрещаю Вам думать о применении темной магии. Надеюсь, Вы меня поняли?
— Да, сэр, — выпалил Том. Он посмотрел на профессора трансфигурации, но потупился. Сейчас он чувствовал себя полководцем, которому надо вывести разбитую армию из окружения. А дальше… Дальше время покажет…
— Ступайте, — заметил Дамблдор. — И знайте, что я скорблю вместе с Вами. И еще, — мальчик с удивлением отметил, что в глазах профессора мелькнул странный огонек, — не забывайте, Том, что Ваша любовь к мисс Литтлтон сильнее ее смерти.
Том проигнорировал слова профессора и вышел в коридор. Перед ним мелькали лестничные пролеты. Все происходящее казалось ему невероятным. Ему чудилось, что Миранда, улыбаясь, идет рядом. Только теперь ее фигура становилась призрачной, словно душа отлетала на небо.
Он не заметил, как вошел в Большой зал. Воспоминания, как волны, нахлынули сами собой. Здесь их в первый раз ввели через двустворчатые двери. Здесь за ним вошли Дженни и Миранда. Тогда ее большие серо-голубые глаза сияли странным светом — только теперь Том понимал, насколько он был добрым. Здесь они слушали, как поет старая шляпа. "А Хельга кров давала упорным и милым", — вспомнилось ему. Все это неправда. Этих трех лет не было — они все еще первоклашки и робко стоят в этом зале.
"За что же, за что? Будь все проклято", — пробормотал Том, прищурившись на игру солнечных лучей.
На столе валялся номер "Пророка". Разворот изображал группу эсэсовцев, рассматривавших разбитые советские пушки в сосновом бору. Том посмотрел на их спокойные лица и только сейчас понял, каким он был ребенком. Он хотел сразиться с Гриндевальдом? Вздор. Для Гриндевальда он был ничтожной мошкой. Едва ли Темный мастер удостоит его вниманием — в лучшем случае поручит покончить с ним какому-нибудь штурмбаннфюреру... или как там их... И Дамблдор, попивая чай, пошлет сову... Хотя, о его смерти некому будет послать сову.
Ноги подкашивались, и Том сел на жесткую скамью. По лицу текли слёзы. Перед глазами вновь встала фигура улыбавшейся девочки в цветочном жакете. Образ улыбнулся, словно благословил его. И Том, подняв глаза, с ненавистью посмотрел на небо — на этого ненавистного ему Бога, на потеху себе сотворившего жизнь и смерть.
Примечание: * «Линия Сталина» - полоса укреплений вдоль западных границ СССР до 1939 года.
Том посмотрел в мокрое от разводов окно. Книга, над которой он так долго бился, оказалась неинтересной. В течение трех часов Том старательно пролистывал затхлые страницы, надеясь отыскать нужную информацию. Заметив что-нибудь подходящее, он обмакивал перо в чернила и делал примечание. Однако в этот раз ему удалось выписать только полстраницы.
Стоял ноябрь сорок первого года. Минувшие полгода прошли для Тома, как в тумане. Ему снова, как после смерти Лесли, казалось, что он каждый день теряет много крови. Первое время Том вел мысленные разговоры с Мирандой, представляя ее рядом с собой и придумывая за нее всевозможные реплики. Но затем страшная правда, что Миранда ушла навсегда, становилось все яснее. Каждую минуту Том старался заниматься делом, лишь бы не остаться наедине с собой.
Чтобы не сойти с ума, Том попытался превратить боль в озлобленность. С начала осени он впал в такую депрессию, что друзья стали его побаиваться. «Вот и хорошо», — думал Том. Еще сильнее он мечтал сделать больно приютским маглам. С одним из врагов — Брендой Бэкки он отчасти поквитался: после убийства Патрика шайку возглавил пухлый Генри Ойрен, который сделал девочку своей наложницей. Том с удовлетворением отмечал, как Генри брал пальцами подбородок Бренды, а затем пару раз сношал ее на темной лестнице. Том осторожно посылал Генри мысленные приказы усиливать зверские забавы с Бэкки. Хотя это не могло утешить, испуганный вид Бренды и синие мешки под ее глазами повышали Тому настроение.
От боли Тома отвлекало чтение газет: за минувшие полгода капризное колесо фортуны сделало несколько оборотов. В первые дни после смерти Миранды казалось, что до капитуляции Советского Союза оставались считанные дни. Но железный маршал Тимошенко образом собрал бегущие русские армии и построил оборону вдоволь Днепра. Когда Том ехал в школу, вокруг говорили, что немцы увязли под Киевом и разбиты под Смоленском. Однако через месяц русские были разгромлены под Киевом и Вязьмой, а Вермахт стал приближаться к Москве. Рейх Гриндевальда теперь простирался от Атлантики до Днепра. Утешало то, что русские, похоже, собирались сражаться за Москвой.
В вечерних струях ливня исчезли очертания соседних башен. Том с досадой отодвинул ненужную книгу и провел рукой по усталым глазам. Библиотекарь мисс Лаймон посмотрела на Тома с подозрением, но он не обратил внимания на взгляд сквиба: эти создания казались ему еще более ничтожными, чем маглы. Бросив в портфель «Расширенную теорию магических знаков», Том, пригнувшись в дверном проеме, пошел в коридор. За минувшие месяцы он стал очень высок, но почти перестал расти, а черты его бледного лица стали более резкими, чем раньше.
Тяжело вздохнув, Том сказал пароль стене с ржавыми подтеками. Грязно-серые камни разъехались по сторонам, и он вошёл в гостиную. Большинство одноклассников Тома, поеживаясь от сквозняка, сидели в креслах. Перед ними, как на арене, стоял третьекурсник Альберт Эйвери, пытаясь заколдовать различные предметы. Рядом валялась бесформенная масса, напоминавшая расплющенный стул. В душе Тома мелькнуло что-то вроде жалости, но она тотчас прошла: Эйвери сам согласился играть роль шута.
— Ты придурок, Эйвери, — устало вздохнул Том. — Зачем ты испортил стул, на котором мы сидим?
— Да ладно, Том! — подмигнул приятелю Лестрейндж. — Вчера было хуже, когда превращали чайник в черепаху.
— Давай, преврати чайник в слоненка! — худенькая Кэролл Пьюси подпрыгнула от восторга.
Том хмыкнул. Год назад профессор Дамблдор велел неуспевающему в трансфигурации Эйвери заниматься под контролем Лестрейнджа и Руквуда. Эти двое, недолго думая, превратили совместные уроки в шоу с издевательствами над Альбертом.
— Ути-пути, Эйвери, — замурлыкала Эмилия Гринграсс, сидящая с ногами в темно-зеленом кресле. — Надо больше тренироваться, как в свое время мы...
Лестрейндж зашелся от хохота. Том прищурился на тусклый отсвет салатовых светильников и про себя усмехнулся пристрастию Эмилии к мелкому кокетству. Даже укрыв ноги покрывалом, девочка как бы невзначай оставила приоткрытыми белоснежные "мраморные" коленки.
— Отойди, — прошипел Том. Брезгливо поморщившись, он направил палочку на стул и через секунду вернул ему первоначальный вид.
— Здорово, Том, — воскликнула Элеонора Монтегю. — Теперь Эйвери начнет все сначала! - Ее слова потонули в гуле восторга.
"Им нравится травить, — думал с отвращением Том, идя по маленькому коридору в спальню. — Сегодня Эйвери, завтра кто-то другой..."
"Выдающееся открытие, Волдеморт! — расхохотался надменный голос. — Ты разве не знал, что достаточно бросить им кого-то на растерзание, и они будут готовы для тебя на все?"
"Подумай об этом логически, — зашептал ехидный голос, пока Том переодевался в пижаму. — Ты мог бы стать величайшим волшебником из всех, когда-либо живущих. Разве такой талант может пропасть зря?"
"Каким образом?" — тупо спросил Том самого себя, разглядывая складки темно-зеленого полога. Спальня четверокурсников, как на грех, была самой холодной за все годы его учебы.
"Как насчет черной магии? — продолжал ехидный голос. — Ты ведь убедился, насколько полезны темные искусства?"
"Убирайся",— устало вздохнул Том.
Внутренний спор прекратился, и он уставился в серо-зеленую подушку. За минувшие полгода он не раз ощущал желание бросить темные искусства, но не мог это сделать. В их изучении было что-то затягивающее. Том не мог точно сказать что, но именно это чувство эйфории влекло его в Запретную секцию чуть ли не каждую ночь. Однако сегодня он настолько устал, что не мог пошевелить ногами. Перед глазами поплыло видение, как Миранда показывает ему движущиеся снежинки на ватмане. Том закрыл глаза и расслабился, пытаясь представить, каково это - лежать в темноте, без единой мысли и шороха. Нет, не получается. Должно быть, живым этого не дано понять.
"Займись-ка делом, Волдеморт", — хихикнул в голове надменный голос.
Том не сопротивлялся. Достав палочку, он наколдовал холодный синий шар и углубился в задание по древним рунам.
* * *
— Я предупреждал тебя, Том, — змееподобное лицо в зеркале расхохоталось леденящим душу смехом. — Ты не пожелал меня послушать.
— Ты убил ее! — закричал с ненавистью Том, выхватив палочку.
— В самом деле? — глумливо ухмыльнулся призрак. — Разве я, а не ты, придумал дуэльный клуб? Разве я, а не ты, довел ее на балу до сидения на мраморном полу? Разве я, а не ты, водил ее в Хогсмид во время метели?
— Все это случайности! — закричал в отчаяние Том. — Слу...
Он не договорил: рука с палочкой бессильно упала. Страшная мысль от того, что змееподобное лицо говорит правду, закрывала для него все. Том понимал, что надо скорее бежать отсюда. Но, слушая слова призрака, он чувствовал себя во власти странной магии, которой не мог противостоять. Над оправой зеркала красовалась привычная фраза: «У джедан юунйата оцилен юаж артоя».
— Это Волдеморт, Том, — проговорило чудовище. — Это то, чего ты так хочешь, не так ли?
— Это я - Лорд Волдеморт, — воскликнул с негодованием Том.
— Пока не совсем, — серьезно сказало лицо. - Ты знаешь, что такое Волдеморт?
В зеркале появилось изображение Тома, которое стало тотчас превращаться в высокую фигуру со змееподобным лицом…Том огляделся по сторонам и с дрожью посмотрел на часы. Половина пятого утра. Это был просто страшный сон. Он хотел было снова лечь, но понял, что не сможет больше уснуть. Преодолевая головную боль, парень тихонько спустился в гостиную и сел у тусклого камина.
Утомленно вздохнув, Том взмахнул рукой. Книга, которую он взял накануне вечером, проплыв по воздуху, приземлилась открытой на его ладони. Он пролистал первую часть, не ожидая увидеть ничего нового. Поэтому для него оказалось полнейшей неожиданностью, когда под буквой “D” он заметил знак в виде пересеченных круга и треугольника. Том вспомнил этот рисунок: он был выгравирован на портсигаре того волшебника, чьей палочкой он убил Патрика. Ниже стояла подпись: «
Знак Даров смерти. Используется в качестве официального знака Гриндевальда».
— Черт возьми, это может быть интересным, — пробормотал Том. Продолжая поглядывать в страницы, он вышел из гостиной.
Коридор оказался на удивление холодным. Факелы горели тусклым ночным светом, и Том знал, что ровно через час — не раньше и не позже — карлик Мур зажжет их дневным светом. В жизни все наступает по расписанию, даже смерть. Невдалеке послышался стук каблуков: необычайно легкий, без сомнения принадлежавший нежному существу. Том с интересом посмотрел влево и чуть не улыбнулся. По плитам, цокая каблуками, шла Оливия Хорнби в окружении подруг.
— Представляете, — прошептала с лукавой улыбкой девочка. — Я невзначай сказала, что тролли живут в предгорьях: там где лес подходит к горам.
— И что орангутанг? — рассмеялись высокая Эллис.
— Он насторожился! А тут дылда Стаффорд из Гриффиндора появилась, и он давай ее про троллей спрашивать. Он пойдет туда, пойдет! — От восторга Оливия подпрыгнула и захлопала в ладоши.
Большой зал заполнялся учениками. Большинство обсуждали предстоящий квиддичный матч между Гриффиндором и Слизерином. Развернув «Пророка», Том начал рассеянно читать, что Вермахт захватил Ясную Поляну — имение графа Льва Толстого.
— Том… — раздался голос Дамблдора. Он вздрогнул: профессор трансфигурации подошел к слизеринскому столу. — У Вас все хорошо?
— А, да… — пробормотал он, растеряно глядя на его серую мантию.
— Вы очень бледный… — посмотрел с тревогой Дамблдор. — Как хорошо Вы спали сегодня ночью? — прищурился он.
— Ну… Мне не спалось, — вздохнул Том. За минувший месяц он начал изучать науку с необычным названием «окклюменция» и подозревал, что профессор Дамблдор бросает на него не простые взгляды.
— Вам следует сократить время занятий. — Глаза учителя трансфигурации сузились. — Если почувствуете себя плохо, бегите ко мне или мадам Эльвире.
Дамблдор, подобрав мантию, пошел к выходу. Том, прищурившись, посмотрел ему вслед. Ему всегда казалось, что профессор Дамблдор либо считает его сумасшедшим, либо он ему попросту не нравится, но что касается последнего, в этом парень не сомневался. Со времени смерти Миранды неприязнь Тома к Дамблдору возросла, однако он считал нужным скрывать ее. Лениво закрыв книгу, он поплелся на занятия.
* * *
На уроке предсказаний профессор Лариджани обучал четверокурсников составлять гороскопы. Движение созвездий по звездному небу было бы интересным, не сопровождай их постоянный треп Араминты, Марты и Сьюзен. Слизеринки составляли любовные гороскопы, проверяя совместимость знаков. Тусклое осеннее солнце слабо освещало бордовые кроны Запретного леса. В лужах еще искрились слабые лучи. Останься в живых Миранда, она нарисовала бы это на ватмане. Но Миранда не увидит этого никогда, как не увидит однажды и он, Том Риддл.
— Между прочим, на Сьюзен положил глаз Мальком Хиггз с шестого курса, — прошептала Араминта, когда слизеринцы собирали вещи.
— На эту уродину? — Том изумленно поднял брови. — Интересно, как в такую можно влюбиться? Вырвет при одной мысли ее обнять.
— А ведь ты прав, Том! — рассмеялся Лестрейндж. — Уродливые девушки должны дать дорогу нормальным, — вздохнул он, плотоядно взглянув на тонкую фигуру спускавшейся по лестнице Мари Аркон.
Том задумчиво посмотрел на яркий факел. Все ли люди имели право на любовь, или она должна, как привилегия, принадлежать тем, кто заслужил? Одна половина души смеялась над этим. Зато высокий и насмешливый голос утверждал, что так и должно быть. На каменных сводах виднелись водяные подтеки - проклятое отопление, которое карлик Мур никак не мог починить. Усмехнувшись, Том медленно пошел на зелья.
— Сегодня, — заметил Слагхорн, — мы приступим к изучению интереснейшего зелья — амортенции. — Том с отвращением заметил, как Мона МакКейб и Дженни Сполдинг зашлись счастливыми улыбками. - Но прежде всего, — загадочно произнес профессор, - кто скажет мне закон Адальберта Уоффлинга?
Том лениво посмотрел на пробирки. Сейчас профессор будет рассказывать, что амортенция способна вызывать влечение, но не способна дарить любовь. Потом он будет спрашивать, что чувствуют ученики от запаха амортенции. Тех, кто скажет хоть что-то, будет ждать град насмешек.
— Или, например, запахи, — продолжал Слагхорн, расхаживая по классу. — Мне кажется, мы можем перейти к выяснению их природы, хотя природа влечения…
Он не закончил. От волнения Энтони Крэбб уронил чернильницу и под общий хохот пролил ее на бархатную туфельку Эмилии Гринграсс. Девочка с ненавистью пнула его, оставив на лбу фиолетовую отметину. Профессор Слагхорн с трудом отчистил обоих, под несмолкающий хохот гриффиндорцев.
— Скажите, сэр, — спросил профессора Том, спускаясь с ним по лестнице после урока. — На днях я готовил эссе по древним рунам и наткнулся на странный знак… — Том замялся, поймав взгляд Слагхорна, — Дары Смерти.
— Не думал, что Вы увлеклись сказками, Том, — мастер зелий смотрел на ученика с почти искренним изумлением. — Я понимаю, "Сказки барда Бидля" занимательны... Особенно "Сказка о трех братьях и смерти"...
— Но я прочитал, что, — от волнения Том заломил руки за спину, - этот знак использует Гриндевальд.
Эффект был неожиданным, хотя меньший, чем тот, на который рассчитывал Том. Круглое лицо зельевара вытянулось, а в бесцветных глазах мелькнули искорки страха. С минуту он смотрел на ученика, словно оценивал его, но затем рассмеялся.
— Ах, вот оно что... Бьюсь об заклад, что Вы читаете, юноша, не совсем разрешенные книги, — лукаво погрозил он толстым пальцем. Риддл поспешил улыбнуться в такт его шутке. — Но, Том, это же естественно: Гриндевальд обожает дешевые эффекты! Сам Черный орден называется Орден СС "Тотенкопф", то есть «Мертвая голова».
— "Мертвая голова"? — повторил Том. Ему показалось, что пламя в чаше вспыхнуло сильнее, но это был только отблеск.
— Да, именно так, — кивнул Слагхорн. — К сожалению, Том, я сейчас занят, — заметил зельевар, давая понять, что разговор окончен.
— Конечно, сэр, — улыбнулся Риддл. С минуту он смотрел на огонь в чаше, а затем, развернувшись, пошел в библиотеку.
* * *
После обеда Том изучал сказку о Дарах Смерти. Повествование о трех братьях показалось ему занимательным, но не серьезным. Но если, например, воспринять ее как аллегорию, то все вставало на свои места. Возможно, речь шла о неких предметах, обладание которыми позволяло стать Мастером Смерти… Перед глазами Тома поплыли жуткие образы эсеэсовцев с кокардами в виде черепов.
В Большой зал Том спустился к ужину. Слушая болтовню райвенкловок, Том почувствовал, как сердце обливается кровью от того, что среди них нет Миранды. Вспоминая ее тихий смех, Том подумал о том, что Миранда могла бы стать призраком вроде Серой Дамы. Интересно, можно ли с помощью магии создать световой образ Миранды, который мог бы всегда говорить, думать и ходить точно, как она? Том хотел было что-то сказать себе, но не успел: вдалеке раздался оглушительный рев. Профессор Раджан быстро шагнул к окну. Вслед за ним побежали ученики.
— Тролли! — закричал Филипп Диггори.
Он не ошибся: в сумрачном свете было заметно, как на поляну перед Запретным лесом вышел огромный горный тролль. Через минуту к нему присоединился и другой. Оба они потрясали кривыми дубинками и жутко ревели.
Полутемный зал утонул в гаме голосов. Девочки, особенно слизеринки, завизжали. Араминта упала без чувств; Эмилия с визгом залезла на стол, растолкав позолоченную посуду. Том выхватил палочку, приготовившись нападать или защищаться. Профессоры Дамблдор и Мэррифот помчались к выходу.
— Всем оставаться на местах! — крикнул директор Диппет.
Дальнейшие события замелькали так быстро, что Том не всегда успевал за ними уследить. Стоявшие возле окон уверяли, что учителя взмахами палочек заставили троллей скрыться в лес. Затем преподаватели вернулись в Большой зал, волоча за руку потрепанного Хагрида. Губы великана были разбиты, а на лице красовалась пара синяков.
— Этого дегенерата будто потоптали небольшие слоны, — хмыкнул Лестрейндж, глядя на Рубеуса.
— Так ему, кретину, и надо, — заметил Том, рассматривая синий стол.
— Такую тварь пора посадить на цепь! - взвизгнула Эмилия, свесив со стола тонкие босые ножки в дорогих чулках. В вечернем отсвете факелов ее кожа приобрела оттенок слоновой кости. — Я бы держала его в клетке, где этот зверь не мог бы встать в полный рост!
Девочку продолжало трясти. Ее зеленые глаза стали серо-голубыми от испуга. Том чуть не фыркнул, представив, как Гринграсс прохаживается возле клетки со скрючившимся в ней Хагридом. Взмахнув палочкой, Риддл поднял в воздух маленькие черные лодочки на высоких каблуках и обул дрожащую Эмилию.
— Попрошу внимания! — крикнул Диппет. Гул смолкал с трудом, и директору пришлось наколдовать стучащий металлический гонг. — Сейчас мистер Хагрид объяснит нам причины своего... Гмм, как бы сказать... Необычного поступка.
— Я... — всхлипнул Рубеус. — Я только эта... Глянуть хотел...
— Вы понимаете, что ходить в предгорья запрещено? — спросил Диппет.
— Так ведь интересно тама... Лес и горы… — вздохнул Хагрид. Том с интересом отметил, что смеялись в основном гриффиндорцы — многие из них, видимо, считали Рубеуса кем-то вроде клоуна.
— Армандо, Хагрид еще ребенок, — бросил с мольбой Дамблдор. — Великаны любят горы, это в их природе... Может, снимем двести баллов с Гриффиндора?
— Нет, Альбус. — На этот раз Диппет оказался жесток. — Мистер Хагрид совершил омерзительный поступок и будет наказан.
Риддл почувствовал, как в душе нарастает ярость. Сказал бы Дамблдор хоть слово в его защиту, попадись он, например, во время похода в Запретную секцию? Том, рассматривая темные окна, задумался о том, почему таким даунам, как Хагрид, прощается все, а ему не спустили бы малейшее нарушение.
— Да-да, оставить такой проступок безнаказанным означало бы развалить дисциплину. — Диппет сложил морщинистые руки в замок. — Решено: мистер Хагрид получит тридцать ударов розгами и проведет ночь в карцере.
— Что же… — вздохнул декан Гриффиндора. - Только никаких кандалов и подвешиваний за ноги, Армандо! — жестко сказал он, глядя на Диппета.
— Альбус, успокойтесь: я не Финнеас, — откликнулся директор. — Ради Вас, — смутился он, наткнувшись на строгие искры в глазах Дамблдора, — я готов уменьшить количество ударов до двадцати пяти... Мистер Мур?
— Да, сэр, — кивнул карлик. — Поскольку мистер Хагрид велик, я увеличу станок для порки и розги в два раза.
— Его будут пороть! - воскликнула Лукреция Блэк. - Вот бы посмотреть на это зрелище, - мечтательно улыбнулась она.
Том не расслышал ее слов. Только сейчас, несмотря на всю суету с Хагридом, он начал понимать смысл прочитанного. Если сказка о трех братьях была аллегорией, то титул Мастера Смерти мог быть доступен только магии Певереллов. Чтобы это прояснить, стоило бы сходить ночью в Запретную секцию. Или просто… Щурясь на отсветы факелов, Том едва не рассмеялся.
Или просто взять разрешение у профессора Слагхорна.
Для беседы с профессором Слагхорном Том выбрал ближайшее воскресенье. За завтраком царило уныние: Вермахт захватил местечко Красная Поляна, откуда открывался вид на Москву. Пошел легкий снег, и ученики собирались в Хогсмид. Том положил газету в карман и спустился в пустой холл. После смерти Миранды он никогда не ходил в волшебную деревушку.
Через полчаса Том заметил приближавшуюся пухлую фигуру. Профессор Слагхорн, облачившись в бордовую мантию с меховым воротником, торжественно отправился в Хогсмид пропустить стаканчик. Едва спустившись по ступенькам, зельевар растянулся на гололеде и ушиб лопатку. Подбежавший Том помог толстяку подняться и очиститься от грязи.
— Как же мне повезло, что Вы на моем факультете, Том, — растрогался мастер зелий. — Бездельник, бездельник Мур, — проворчал он, ковыляя по обледеневшей лестнице. — Не может посыпать песком ступеньки!
— У нас в спальне холодно, — вздохнул Том. Не то чтобы он хотел пожаловаться, но ему было важно находиться на одной волне со Слагхорном.
— Мур совсем обленился, только гоняет учеников... - Кашлянул зельевар в надушенный платок.
— Сэр, может быть, Вы посидите в кабинете? — улыбнулся Том, указав на убегавшую вниз лестницу.
— Отличная идея, — обрадовался зельевар. — Знаете, Том, мне все же удалось выцарапать немного жасминового чая. — Том улыбнулся, понимая, что профессор просто боится идти в больничное крыло.
В кабинете Слагхорна стоял зеленоватый сумрак. Уютные клетчатые шторы удивительно смотрелись на фоне стен из дикого камня и тусклого камина. Разлив чаю, мастер зелий уютно устроился в дорогом кресле, а Том начал расхаживать по комнате, рассматривая колдографии.
— Ваши ученики, сэр? — спросил Том, подойдя к большому снимку.
Нетрудно было заметить, что перед ним шло заседание знаменитого «Слаг-клуба»: так назывались вечеринки старшеклассников у декана Слизерина. В центре сидели трое ребят шестнадцати или семнадцати лет. Следом за ними полукругом стояли четыре кокетливо улыбавшиеся девочки, между которыми в желтом клетчатом пиджаке и венской бабочке красовался сам мастер зелий.
— Ах, Том, мой звездный выпуск тридцать второго года, — вздохнул Слагхорн. — Многие из них, покинув школу, немалого добились.
— Даже этот? — Том указал на сидящего слева широкоплечего блондина с вытянутым лицом и внимательным тяжелым взглядом.
— Том, о нем лучше не говорить… — зельевар кашлянул в платок. — Антонин Долохов — мой педагогический провал. Потомок бедных русских дворян, примкнул к Гриндевальду. Такой был славный, прилежный мальчик….
Том усмехнулся: Долохов напоминал ему приютских главарей, использовавших ладони малышей в качестве пепельниц.
— Зато остальные… Джефри Гойл, — указал зельевар на пухловатого парня справа, — помощник замминистра. Эрни Лейдон, — показал он на худого темноволосого паренька в центре, — из полукровок, но женился на Элоизе Булстроуд и теперь стал заместителем главного редактора в «Пророке». Да, вот, кстати, и она, с темными кудряшками, вторая слева….
«То есть сделал карьеру членом», — усмехнулся про себя Том. Из всех видов карьеры удачная женитьба казалась ему наиболее постыдным вариантом.
— И девочки, Том… Про Булстроуд знаете… Рядом Анджелина Роле, ведущая культурной колонки в «Пророке»… Эвелина Селвин стала загонщицей «Холихедских гарпий»… Билеты мне всегда обеспечены…
— А эта? — Том указал на крайнюю слева девушку с вьющимися каштановыми волосами.
— Ох, Том… Моя любимица Кассиопея Блэк, староста Слизерина… Девочка была очень милой, не то, что ее непутевая сестра Цедрелла. Та вышла замуж за Септимуса Уизли, и ее выжгли с фамильного дерева. Не удивляйтесь, у Блэков есть жуткий обычай: выжигание неугодного родственника.
«Интересно, есть ли такой обычай у Гонтов?», — рассмеялся в голове холодный голос.
«Наверное, маму сразу бы выжгли», — с омерзением ответил себе Том, глядя на позолоченный подсвечник в виде еловых веток.
— А, знаете, Том, мне пришла в голову идея, — просил зельевар. — Что, если после Нового года Вам прийти на заседание клуба?
— Почту за честь, сэр, — постарался улыбнуться Том. В душе ему не доставляло удовольствия слушать пустые разговоры («как мелкие эпизоды жизни выдаются за подвиги Геракла», — усмехнулся про себя мальчик). Однако поход в этот клуб считался для слизеринцев высшим почетом.
— Вот и славно, — складки на гладком лице Слагхорна исчезли, и Тому он сейчас напомнил ребенка, получившего желанную игрушку. — Ладно, мне нужно подготовить ингредиенты. Что-то еще, Том? — спросил обеспокоенно зелевар, видя, что парень продолжает смотреть на каминный огонь.
— Да, сэр… — бросил он открытый взгляд на Слагхорна. - Профессор Мэррифот перевела меня на программу ЖАБА, но многие ее задания требуют работы в Запретной секции. Пусть пока под присмотром библиотекаря или кого-то из учителей… — поспешил сгладить неловкость Том.
Слагхорн задумчиво взглянул на ученика, а затем рассмеялся.
— Ну и ловкий же Вы парень, Том, — подмигнул он. — Что же, зная Вашу тягу к знаниям и безупречную репутацию, я не могу отказать. Вот, — зельевар набросал несколько предложений на клочке пергамента и протянул его Тому.
— Спасибо, сэр, — кивнул Риддл, аккуратно положив в карман пергамент.
С минуту они смотрели друг на друга, а затем рассмеялись: декан весело и заливисто, его ученик — мягко и почти беззвучно. Затем Том выдавил из себя подобие улыбки и аккуратно вышел из кабинета.
* * *
В слизеринской спальне было холодно: Том, переодеваясь в серо-зеленую байковую пижаму, пожалел, что у него нет ещё пары или тройки свитеров. Грелки слизеринцам выдавали через неделю, так что пока приходилось дрожать под одеялом, нагревая телом островки тепла. Мальсибер был мрачен и наорал на Крэбба. Лестрейндж грустно вздыхал. Том не сомневался, что он обдумывает стратегию завоевания Аркон, хотя француженка благоволила пятикурснику Кристоферу Роули.
Сам Том был в плохом настроении. Библиотекарь мисс Лаймон согласилась, скрепя сердце, пропустить его в Запретную секцию. Однако, чтобы Риддл не соврал, она повесила между стеллажами маленького серебристого жука, который должен был запищать, если парень нарушит запрет. Тому казалось это отвратительным: ученики шестого и седьмого курсов работали без всяких жуков.
Подождав, когда спальня затихнет, Том натянул поношенный зеленый свитер и выскользнул из кровати. После множества ночных бдений ему хотелось спать, но желание добраться до заветного шкафа было велико. Этот поход напоминал ему проникновение в Запретную секцию на первом курсе. Ну, разве что вместо грозы с молнией за окнами шел дождь со снегом, и не было письма от Миранды... Том почувствовал тупую боль и, преодолев желание зажечь свечу, пошел по мраморной лестнице — самому опасному отрезку пути. Завтра ему обеспечены бледность, фиолетовые мешки под глазами и настороженный взгляд Дамблдора.
— Pyrio Frigido, — Том наколдовал шар из холодного фиолетового огня, войдя в Запретную секцию.
Его целью был шкаф с наиболее темными книгами. В нем хранился тот самый манускрипт по красной магии, который Том смотрел на первом курсе. Установив заклинание защиты, парень зажег свечу и открыл замок. Черная книга с золотой вязью стояла на месте.
— Общие принципы красной магии... Теория бессмертия... Открытия известных волшебников... — Стараясь найти хоть какую-то зацепку, Том поскорее открыл статью о Певереллах и перечитал ее вновь:
По легенде именно Певереллы создали три магических артефакта — «Дары Смерти», объединение которых позволяет достичь бессмертия. Девизом рода Певереллов были слова: «Последний же враг истребится — смерть».
— Объединить Дары Смерти. Но каким образом?— недоумевал Том. Едва ли всесильная палочка, воскресающий камень и мантия-невидимка существовали на самом деле. В поисках ответа Том открыл раздел "Теория бессмертия" и принялся читать:
Наука, называемая в немецких землях "Красной магией", объединяет несколько вариантов достижения личного бессмертия. Первое: создание философского камня и изготовление на его основе эликсира жизни. Второе: расщепление душевной сущности и приобретение способности к фрагментарной жизни. Третье: объединение «Даров Смерти» и приобретения статуса Мастера Смерти — высшей формы Красной магии.
— Значит, - размышлял Том, — Мастер Смерти — это высший титул в области Красной магии. — Отойдя с книгой от стеллажа, он сел на ступеньку лесенки, ведущей на верхние полки. — Философский камень дает элексир, который позволяет не умирать. Черная магия, связанная с каким-то "расщеплением сущности" дает личное бессмертие. А титул "Мастера Смерти"… — Том вздрогнул, почувствовав, что мысль озаряет его быстрее, чем находятся слова. Быть может, «Мастер Смерти» — это просто владелец тайны "расщепления сущности"?
Была половина пятого. Поставив книгу на место, Том вышел из Запретной секции и посмотрел в окно. Дождь со снегом перерос в обложной ливень, хотя парень не сомневался, что завтра лужи станут гололедом. "Бедняга Слагхорн", — ехидно подумал Том. Сейчас, впрочем, важнее другое. Если знание о бессмертии было настолько темным, то ему предстояло изучить самые высшие формы темной магии, - такие, которые, похоже, не смог осилить сам Гриндевальд.
* * *
Декабрь принес с собой хлопья мокрого снега, укутанные инеем деревья и радостные вести о наступлении русских. Колдографии в "Пророке" изображали бесконечный поход русских колонн через заметенные леса. Среди ребят, весело машущих зимними шапками, было немало выпускников Дурмстранга. Хотя бомбежки поутихли, большинство учеников оставалось в школе, и директор Диппет снова решил устроить праздник.
— У маглов, — объявил за обедом профессор Дамблдор, — есть великолепное развлечение: катание на коньках. Мы можем устроить в Хогвартсе, — профессор улыбнулся залу, — не просто бал, а Ледовый бал.
— Но, Альбус, — изумился Диппет. — Где мы возьмем каток и коньки?
— Мы можем наколдовать каток на опушке Запретного леса, Армандо. Ну, а коньки, — развел он руками, — можно трансфигурировать из ботинок.
Том скривился, глядя на треугольники его очков. Ему казалось, что заместитель директора смеется над всеми, показывая каждому ученику его ничтожество. "Я шучу с вами, но мы-то знаем, насколько я сильнее всех вас", — с отвращением домыслил за него Том.
— И все-таки, Альбус, это едва ли возможно, — нахмурилась профессор Мэррифот. — Маглы используют для коньков короткие платья. Не знаю, можем ли мы позволить это нашим ученикам, особенно девочкам.
— Думаю, да, Галатея, — улыбнулся Дамблдор. — Не вижу ничего страшного, если девочки раз в году... — выдержал он паузу... — да, наденут платья выше колен. Армандо?
— Ах да, Альбус... — пробормотал директор. Возможно, он что-то возразил, но Большой зал утонул в криках.
Том почувствовал, как на душе скреблись кошки: коньки, как и любой спорт, были для него страшным испытанием. Еще более противными казались ему девицы, готовые на все, лишь бы продемонстрировать ноги и коленки. В довершение всего настроение Тому портил жидкий суп: с приютских времен у него сохранилась ненависть к вареным овощам.
— Ты слышал? — Друэлла прервала его размышления. — Темные волшебники напали на одно из предместий Йорка.
— Я думал, сейчас Гриндевальду нет ничего важнее России, — ответил Том, принимаясь за порцию аппетитного стейка.
— Гриндевальд после Вязьмы думал, что с Россией покончено и забросил к нам несколько групп своих сторонников. Теперь, — понизила голос Друэлла, — они начали нападать на всех подряд.
Выйдя из зала, они остановились возле большого подоконника. Снежные хлопья падали на парапет башни. Том прикусил губу и, обернувшись, заметил, как по коридору гурьбой проходила вся семья Блэков: Вальбурга, Лукреция, Альфард, Сайнус и Ореон.
— Мерлин, Том, как же я ненавижу эту гнусную семейку! — прошептала Друэлла, сжав тонкими ногтями базальтовый подоконник.
— Не все Блэки мерзавцы… — Том с удивлением взглянул на подругу. — Лукреция, конечно, тварь, а Ореон ленивый идиот, но Вэл и Сайнус ничего…
— Не все… Том, ты понятия не имеешь, что эта за семейка! — сорвалась девочка. — Их обычай выжигать с фамильного древа неугодых, их мерзкий этикет, когда ты должен вести себя, словно мешок с мякиной, их обычай отрубать головы старым эльфам и вывешивать их на лестнице, — всхлипнула Друэлла. — Старуха Элладора делала это с наслаждением… А Лукреция, говорят, внешне и по характеру — ее копия.
— Тебе какое дело до них? — недоумевал Том, поправляя подол пиджака.
Он едва не рассмеялся, представив, как надменная Лукреция показывает гостям зверские «трофеи». Том посмотрел на все нараставший снежный сугроб и усмехнулся: Гонты могли жить в самой бедной хижине, но ни один Блэк никогда не встанет с ними вровень.
— Том… — голос Друэллы сорвался. — Я обречена быть одной из них.
— Как это — обречена? — Том с силой сжал ее холодную руку.
— Просто, Том, в чистокровных семьях заключают брачные контракты. И мои родители договорились, что я достанусь одному из Блэков.
— Альфарду или Ореону? — удивленно поднял брови Том.
— Боже, какая разница? — Друэлла, запнувшись, едва не подбила каблук. — Важно, что Блэки должны породниться с Розье.
Вечерние факелы зажигались один за другим, возвещая о конце короткого зимнего дня. Друэлла заговорила про взятие русскими Волоколамска, но Том не слушал ее. Поправив портфель, он с неприязнью посмотрел, как проходивший Филипп Диггори рассказывал что-то сальное группе хаффлпаффцев. Больше всего на свете ему сейчас хотелось раздавить кого-нибудь, как таракана. Раздавить от того, что Миранда больше на увидит зимнего неба, а Лукреция видит и поедает вишневое варенье.
* * *
Рождество подошло без происшествий. В Сочельник Тому приснился жуткий сон, где в зеркале мелькали разбомбленные дома и трупы повешенных на улицах русских городов. Змееподобное лицо утверждало, что это сделано ради справедливости. Том вскочил в холодном поту, хотя нисколько не удивился этому. В последнее время ему снились нескончаемые кошмары, объединявшие в себе различные фрагменты всех предыдущих, и этот новый страшный сон казался ещё более реальным. Дрожа, Том натянул мантию, вышел из гостиной и поплёлся вверх по лестнице. Однако он так и сел, услышав голоса за дверью.
— Он слишком молод, Гораций, — сказал неуверенно Дамблдор. — Возможно, Вы зря разрешили ему работать в Запретной секции.
— Ему исполнится пятнадцать через несколько дней, — спокойно ответил Слагхорн. — К тому же Том — блестящий ученик.
— Все верно, Гораций. Он очень талантлив, и все же меня волнует его замкнутость и, как мне кажется, жесткость. После смерти мисс Литтлтон у него нет друзей, — вздохнул профессор трансфигурации.
Том осмотрел подтеки на стенах и почувствовал, как внутри нарастает ярость. Дамблдор считал его замкнутым и злобным ребенком — не более того. Тому казалось, что профессор трансфигурации охотно поставил бы ему «Выше ожидаемого» в качестве рождественского подарка себе любимому. Надев зимний плащ, Том после завтрака поплелся к замерзшему озеру, любуясь, как метель наметает сугробы. "Неразлучная тройка" в составе Пруэтта, Сполдинг и Вуда обстреливала снежную крепость, но Тому было все равно. «Интересно, как они будут делить эту шлюшку Дженни?» — усмехнулся в голове надменный голос.
— Говорят, в этом году будет большой праздник, — заметило проносившееся мимо привидение молоденькой девушки.
— Конечно, ведь русские победили под Москвой, — ответил Почти Безголовый Ник, подав спутнице руку. Том, вернувшийся в украшенный позолоченными свечами холл, проводил взглядом призрачные фигуры и пошел в библиотеку.
Как бы то ни было, канун Рождества обещал быть интересным. Всем ученикам с первого по седьмой курс разрешалось участвовать в Ледовом балу. В девять вечера Том встретился с одноклассниками на мраморной лестнице. Он обратил внимание, что мантия Друэллы всё-таки чуточку светится в темноте. Большинство школьников надели плащи, и неспроста: снаружи было очень холодно, и сильная поземка кружилась возле сугробов, напоминавших заметенные холмы.
Вокруг школы были развешаны гирлянды с огоньками фей, создавая мерцающую дорожку. Лесничий, тролль по имени Огг, вырезал изо льда несколько скульптур. Небо было расцвечено Северным сиянием. Том остановился на обледеневшей ступеньке и почувствовал, как по щеке поползла непрошенная слезинка.
«Ты ведешь себя как ребенок, Волдеморт», — расхохотался надменный голос. Том закусил губу и, ловя в ледяной коре отсвет факелов, пошел по дорожке.
Небольшой наколдованный каток освещали старинные газовые фонари, - такие же, как возле парадной лестницы. Несколько шестикурсников из Хаффлпаффа, видимо, маглорожденные, показывали остальным, как надевать коньки, а затем — как надо на них передвигаться. Только Дженни Сполдинг в малиновом костюме лихо резала лед полозьями, отбрасывая по сторонам ледовую крошку.
— Мы не катаемся, Томми? — Том обернулся и вздохнул: Эмилия нашла его слабину и не могла не посмеяться над ней.
— Я не любитель коньков, Гринни, — заметил небрежно Том. К его досаде Эмилия была на высоте. Девушка надела короткий темно-синий вязаный костюм и белые ботинки, словно намеренно созданные для полозьев.
— Любуешься, Томми? — нежно рассмеялась Эмилия. — Готовься, тебе стоять у этих ног на коленях, — бросила она выразительный взгляд на парня.
— По-моему, у тебя и так море поклонников, Гринни, — ехидно ответил Том. — Правда, качество большинства из них оставляет желать лучшего.
— Разве ты не поможешь мне, Томми? — лукаво улыбнулась Эмилия.
Риддл чертыхнулся. Чтобы наколдовать полозья, ему нужно было присесть перед Гринграсс. Но отказать ей в помощи парень не мог. Вздохнув, Том присел на одно колено. Довольная девочка посмотрела на него сверху вниз и победно протянула маленький ботинок.
— Нельзя ли поживее, Томми? — Эмилия капризно дернула тонкой ножкой, когда Том наколдовал ей первые полозья.
— Имей терпение, Гринни. Готово, — фыркнул Том. — Тебе снова удалось получить мою помощь, — пробормотал он, отрясая колени от колючего снега.
— Потому что я твоя укротительница, Томми, — ухмыльнулась Эмилия и, даже не взглянув на поедавшего ее глазами Филиппа Диггори, легко помчалась по льду. К удивлению Тома слизеринка скользила по ледяному зеркалу не хуже Дженни Сполдинг, а через пару минут и вовсе сделала изящный разворот.
— Свет! — воскликнул профессор Дамблдор. Взмахнув палочкой, он окрасил небо фонтаном из ярко-синих искр.
Зазвучал вальс, и вся толпа помчалась по кругу одиночно и парами. Смотря, как легко кружится воздушная фигурка Эмилии, то поднимая, то опуская точеные коленки, Том ощутил сладковатое головокружение. Ему вдруг захотелось, чтобы она научила его скользить по льду, а затем кружиться с ней так же, как кружатся Игнотус и Дженни. Эмилия обернулась, словно прочитав его мысли, и, усмехнувшись, послала торжествующую улыбку.
«Скорее, Том! Она же вила», — крикнул в голове властный голос.
«Больше всего на свете вила боится смерти», — пробормотал Том. Он попытался вспомнить похоронные гирлянды возле тела Лесли. Зачерпнув немного снега, он легким движением руки рассыпал его пудру.
Неожиданно музыка оборвалась. Голоса становились все громче. Том обернулся и с удивлением заметил, что со стороны Хогсмида поднимается огромный столб пламени. Мимо озера бежала через сугробы щуплая первокурсница из Хаффлпаффа Помона Спраут, кричащая во весь голос, что Хогсмид горит.
Девочки закричали, пытаясь сбросить с себя коньки. Директор Диппет в панике метался, пытаясь успокоить учеников. Столб огня поднимался все выше, освещая черное зимнее небо. Повинуясь неведомому порыву, Том нашел в толпе кричащую Эмилию, и, схватив ее белую перчатку, потянул на себя.
— Спокойствие! — громовой голос профессора Дамблдора, казалось, пытался внести порядок в толчею. — Префекты, собирайте учеников и ведите к замку!
Том не расслышал его слов и посмотрел на бегущую толпу. Безнадежно. Им вряд ли удастся протиснуться к крыльцу школы.
— Я... Что это... — бормотала Эмилия, трясясь от страха.
— Тихо! — прикрикнул Том. Усадив девочку в сугроб, он схватил ее миниатюрные ботинки и в мгновение ока расколдовал с них полозья.
Мутная метель, освещенная матовым отблеском фонарей, закрывала горизонт. Том c ужасом подумал, что без темной магии он не сможет защититься, а ее нельзя применять своей палочкой. Оставалось воспользоваться палочкой Эмилии, а потом, в крайнем случае уничтожить ее.
— Том, я…. — девочка хлопала густыми длинными ресницами, в которых забавно замерзли снежинки.
— Эмили, здесь опасно, — Том осторожно достал палочку из ее кармана и положил вместо нее свою. — Скатись в овраг, а потом беги к озеру.
Эмилия механически закивала. Том осторожно положил руку ей на плечи, снова подивившись хрупкости ее тела. Затем он толкнул девочку вниз и, удостоверившись, что она встала в овраге, выпустил защитные чары. Палочка Эмилии была непривычно легкой, но повиновалась ему беспрекословно.
— Homenum Revelium! — На поляну выскочил высокий человек в черном балахоне и металлической маске. — Ты только посмотри, Отто, какой щенок, — расхохотался он, кивнув выбежавшему из-за деревьев коренастому напарнику.
— Держись от меня подальше, — Том ожидал услышать лающие немецкие звуки, но подошедшие говорили на английском. .
— Вот как? — засмеялся коренастый человек. Жесткость его слов напоминала Тому речь доктора Дуйзинга. — Хочешь устроить поединок? Impedi…
— Protego maxima! – парировал Риддл. Из палочки выплыл белый щит, от которого пошатнулся невысокий маг.
— Crucio! — властно воскликнул высокий волшебник.
Том вскрикнул от боли, которая была в десятки раз хуже любых побоев. Каждый дюйм его тела казалось, горел, точно к нему приставили раскаленный паяльник. Волшебники хохотали, словно каждый стон Тома доставлял им наслаждение.
— Надеюсь, это просветлит тебе мозги? — усмехнулся высокий, сняв проклятие.
— Torreo! — Том решился, наконец, применить темные искусства. Человек по имени Отто закричал и стал кататься, пытаясь сбить с себя пламя. Риддл злорадно усмехнулся: убрать его было невозможно ни "Finite Incantatem", ни "Aguamenti".
— Дамблдор, оказывается, дает неплохие уроки, — хмыкнул его напарник. — Придется припечатать тебя,, как жука. Cruсi...
— Imperio! — жестко ответил Том. Вспышка осветила поляну, и оба луча, столкнувшись друг с другом, исчезли. Том взглянул на заметенную снегом елочную лапу и, пользуясь замешательством врага, поднялся с земли.
Высокий волшебник прошептал заклинание. По снегу заскользили крупные черные бусины. Они прыгали по тусклому фонарному лучу, приближаясь к Тому, и чем ближе они подходили, тем сильнее вибрировала его палочка. Взмахнув палочкой, Том выкрикнул проклятие черного щита. Бусины ударились о темную поверхность и, отскочив, заскользили назад к волшебнику. Поставив световую завесу, Том скатился в овраг и побежал в заросли.
Идти через покрытые инеем кусты оказалось несложно: скрип шагов нарушал только хруст мелких сучьев. Вдруг из зарослей послышался шорох. Том взглянул на кусты, опасаясь появления дементора, но оттуда вышел кентавр. Парень с интересом осмотрел его мускулистое тело и волосы цвета вороньего крыла.
— Маленький волшебник? — удивился кентавр. — Ты в порядке?
— Ну, относительно, — пожал плечами Том. — Как Вас зовут?
— Я — Хирон, кентавр. А ты?
— Том Марволо Риддл. Лорд Волдеморт,— добавил он тихонько, глядя на кружащуюся поземку.
— Марволо, говоришь… — Кентавр понимающе кивнул. — Значит, из Гонтов? Предание гласит, что последний из Гонтов будет воплощением основателей своего рода. Слизерин искал чистоты крови, Певереллы — бессмертия. Нептун… Ты не видишь его, но он сегодня ярок.
— Что означает Нептун? — Том поднял голову и увидел огромный бирюзовый шар.
— Планета начала новой эры, — задумчиво ответил кентавр. — Век Гриндевальда подходит к концу, и на смену ему придет Темный Мастер.
Он не успел договорить. Перед соснами снова выросла фигура человека в черном балахоне и металлической маске.
— Провожаешь щенка, Хирон? — расхохотался волшебник. — Не думал, что кентавры опустится до общения с учениками маглолюбцев.
— Не думал, что маги опустятся до служения Геллерту, — хмуро ответил кентавр.
— У тебя будет время подумать, — усмехнулся волшебник. — Avada Kedavra! — Зеленая вспышка обдала кентавра, и он стал медленно оседать на снег.
— Crucio! — Том почувствовал волну ненависти к твари, убившей кентавра. Волшебник упал, и, точно также, как недавно Том, стал кататься по земле.
— Ты напрасно осмелился назвать меня щенком. Меня, самого Лорда Волдеморта, — холодно рассмеялся Том. Изловчившись, он с ненавистью пнул мага по голове.
Невдалеке послышались шаги. Подумав с минуту, Риддл наложил на волшебника заклятие забвения и “Petrificus totalus”. Через мгновение на поляну вбежали профессор Бири и Карен Селден, помощник министра.
— Том! Ну слава богу, — закричал профессор Бири, размахивая фонарем. — Мисс Гринграсс сказала, что Вы остались в лесу, и мы волновались.
— На меня напали, но я сбежал. Потом мне помог кентавр, — Том старался подбирать каждое слово. — Одного из этих гадов я, кажется, завалил.
— Посмотрите, профессор, — распорядился бойкий чиновник. — Их осталось мало, и авроры аппарируют в Хогсмид, — пояснил он. - Некоторые британские маги примкнули к Гриндевальду. Правда, среди них, были два-три немца…
— Том, невероятно! Вы обезвредили самого Ирвинга Яксли, — раздался изумленный голос профессора травологии. - Дайте-ка подумать. Да, двести баллов Слизерину!
— Спасибо, сэр, - пробормотал Том. - Но я не уверен, что заслужил такую награду.
Со стороны Хогсмида поднимались языки пламени. Возле обледенелого крыльца Мадам Эльвира хлопотала, помогая уносить раненых. Два тела положили на носилки и наглухо закрыли белой пеленой. Над одним из них горько рыдала девочка, в которой Том признал старосту Гриффиндора Минерву МакГонагалл.
— Том, есть убитые, — заметил подбежавший Альфард Блэк. — Кристиан Свен из Райвенкло и какая-то... гриффиндорка...
"Наверное, подруга МакГонагалл", — подумал Риддл. Профессор Дамблдор подошел к ученице и, погладив ее непокрытую голову, повел за собой.
— Как Эмили? — обеспокоено спросил Том.
— Ой, жива-здорова твоя принцесса, — хмыкнул проходящий Филипп Диггори. — Беги скорее в холл, а то она сама разуться не может!
Том направил заклинание судороги ног на Филиппа, и тот сразу упал. Слизеринец не стал торжествовать победу, а, протискиваясь через толпу, побежал в холл. Долго искать ему не пришлось: Гринграсс, как и многие другие, сидела на покрывале у лестницы и дрожала, прижимая к телу грелку. Рядом сидели Друэлла и Сьюзен, которые, похоже, попали в пургу.
— Томми? — Эмилия перевела на парня насмешливый взгляд.— Сегодня ты вел себя по-рыцарски, и я разрешаю прикоснуться к моей руке, — протянула она маленькую холеную ручку с длинными ногтями.
— Эмили… Все хорошо?… — Том обнял ее за плечи, послав мысленно заклинание бесчувственности.
— Мы позволяем себе вольности, Томми? — засмеялась Эмилия. Девочки прыснули, но Тому было все равно: легким движением он поменял их палочки.
— Мисс Гринграсс! — Том дернулся, услышав голос мадам Эльвиры. — Обниматься со своим парнем будете позже. — Том почувствовал, как от ее слов внутри забушевала ярость. — А Вас, мистер Риддл, задело заклинание?
— Так, ерунда… «Круциатус» и…— Том не заметил, как Друэлла и Эмилия вскрикнули от ужаса.
— Круциатус? — Мадам Эльвира взмахнула пухловатыми руками. — Немедленно в больничное крыло.
Тусклый свет факелов падал на каменные стены. Войдя в палату, Том почувствовал ноющую боль: всего год назад он сидел здесь у постели Миранды.
«Ты не забыл значения своего имени, Волдеморт?» — расхохотался надменный голос.
Перед глазами поплыла картина зимней поземки и кентавра, приседающего от зеленой вспышки. Затем видение исчезло, и вот уже Миранда в парадной одежде сидит на мраморной лестнице и исходит от кашля. Тогда на ее платье была большая белая роза…
— Пейте, пейте, мистер Риддл, — пробормотала мадам Эльвира.
— Я, пожалуй… — Том скривился от горечи. На веки стала опускаться тяжесть, бороться с которой он был не в состоянии.
* * *
Остаток каникул прошел, как в тумане. В Большом зале состоялось прощание с погибшими. На кладбище в Хогсмиде выросли два новых блестящих надгробия. Глядя на кружение снежного вихря, Том думал, что вся его жизнь прошла под знаком бесконечных похорон.
С начала второго семестра директор Диппет ввел в Хогвартсе осадное положение. Выходить из гостиных после девяти вечера стало запрещено под страхом порки. У третьекурсников для походов в Хогсмид стали требовать специальных разрешений, подписанных родителями или опекунами. Слушая речь Диппета о необходимости борьбы с темными силами, Том радовался, что эти правила не ввели, когда он был на третьем курсе: вечно пьяная миссис Коул не подписала бы ему ни одной бумаги.
Утром восьмого февраля в школе царило оживление: накануне русские начали наступление на Ржев и Вязьму. Профессор Дамблдор, понимая настроение учеников, не мешал им тихонько переговариваться на уроке. Том быстро превратил кроликов в пару шлепанцев и обратно, за что получил высший балл. После занятий Том, как обычно, остановился у окна и стал смотреть на падающий снег. Между окном и подоконником была широкая щель. Том машинально провел по ней пальцем и обнаружил маленькую кисть. Миранда, наверное, положила ее сюда, а потом отвлекалась и забыла. Теперь потрепанная от времени кисть была в его руках, а ее хозяйка лежит в земле.
«Интересно, Стаббс с Мальсибером заслуживают «авады»? — задумчиво спросил себя Том.
«Много им чести. «Imperio», и пусть повесятся на ближайшей сосне», — расхохотался внутренний голос.
«А отец?» — Том выронил кисть и с ненавистью сжал кулаки. Этому маглу было в самом деле мало такого легкого наказания, как «Imperio».
— Ох, Том, Вы здесь! — Том вздрогнул, но тотчас успокоился, заметив коричневую мантию профессора Слагхорна. — Сегодня в семь у меня встреча клуба, и я был бы рад видеть Вас.
— Благодарю Вас, сэр, — улыбнулся Том. — Почту за честь принять участие.
— Да-да, — зельевар похлопал ученика по плечу. — Я решил отпраздновать день рождения мисс Гринграсс, — засмеялся он и побежал вниз по лестнице.
Риддл нахмурился. Эмилия после Рождества пыталась вести себя с ним, как капризная дама с подданным. Однако отказать Слагхорну он не мог. Тому, кроме того, не терпелось выудить из зельевара кое-какие сведения, и любопытная Эмилия могла ему помочь.
Без четверти семь Том вошел в кабинет профессора зельеварения. Стены были затянуты изумрудной и серебристой тканью. Комнату заливал салатовый свет вычурной зеленой лампы, свисавшей с потолка. В центре стола сидела Эмилия в темно-синем платье и таких же перчатках до локтя.
— О, я знала, что рыцарь придет поздравить свою королеву, — Девушка кокетливо поправила локон. — Мы приглашаем Вас к столу, мистер Риддл.
— Батюшки ты мои, Том, — воскликнул подбежавший Слагхорн. — Садитесь-ка быстрее, — указал он на свободный стул прямо напротив Эмилии.
Помимо Тома и Эмилии в комнате были Рэндальф Лестрейндж, Альфард Блэк, Нортон Мальсибер, Друэлла Розье и третьекурсник Аластор Нотт. Том понятия не имел, зачем Слагхорн пригласил это слащавого блондина, но, вероятно, какие-то расчеты у него имелись.
— Что же, за именинницу! — провозгласил тост Слагхорн. Том вместе со всеми поднялся из-за стола, и осушил бокал сливочного пива. — Да-да, жаль нет торта, чтобы наша прекрасная мисс Гринграсс потушила пятнадцать свечей.
Том едва не фыркнул от отвращения: зельевар разулся и забросил ноги на маленький бархатный пуфик. Прежде Том видел, что так поступала в гостиной Эмилия, кокетливо демонстрируя красоту своих маленьких ножек, обтянутых прозрачными следками. Сам факт, что толстый Слагхорн ведет себя, как его самая изнеженная ученица, казался Тому отвратительным.
— Русские сделали подарок имениннице, — заметил спокойно Аластор Нотт. — Как пишут в «Пророке», они прорывают Ржевский плацдарм.
— Я видела этот Ржев на карте… — насторожилась Эмилия. – Выходит… Они почти не продвинулись от Москвы?
— Профессор… — Решился, наконец, Том, постукивая пальцами по столу. — Не могли бы Вы рассказать нам об Ордене СС?
— Что же… — Зельевар охотно подвинул поднесенный эльфами стейк с жареной картошкой. — Для маглов слово «СС» означает «Охранные отряды», в то время как для волшебников - две руны или двойная молния.
— А что символизирует «двойная молния»? — изумленный Лестрейндж от волнения стал двигать бокалом по зеленой скатерти.
— Я не специалист по рунам, Лестрейндж, — вздохнул Слагхорн под мелодичный звон приборов. — Но у германцев двойная молния обозначает власть.
Том задумчиво посмотрел на декана. Его давно интересовало пристрастие зельевара называть одних учеником по имени, а других — по фамилиям. Судя по тому, что Слагхорн называл его «Томом», он был в фаворе.
— Гриндевальд не скрывает, что его цель — создание нового человека, стоящего вне морали и достигающего бессмертия. Господи, мы совсем засиделись, — воскликнул зельевар, взглянув на часы.
— Разве мой рыцарь не проводит меня до гостиной? — оскалилась Эмилия, когда Риддл подошел к выходу. Девочка, изящно откинув подол, мельком продемонстрировала ему маленькие темно-синие туфельки.
— Хватит, Эмили, — устало заметил Том, поддерживая ее холеную руку. — Давай хоть раз поговорим серьезно. Ты веришь в рассказ Слагхорна?
— Знаешь, да. — В глубоких глазах Эмилии читалось изумление: она словно не ожидала, что их вечная пикировка примет такой поворот. — Я слышала от родителей, что кокарды СС — знак преодоления смерти или что-то такое... Только неужели каждый волшебник, который носит фуражку с черепом, всерьез верит, что Гриндевальд подарит ему бессмертие?
Том усмехнулся, представив себе, как Гриндевальд, стоя на площади, направляет "Imperio" на коробки своих войск. Едва ли это было возможно. Ответ должен быть очень простым…
— Пирамида, Эмили! — Том выпустил ее руку и, достав палочку, стал с азартом чертить линии на стене. — У Гриндевальда есть несколько близких учеников. Допустим, он обучает их и обещает каждому бессмертие. У каждого из его учеников есть свои ученики...
— А если ученики взбунтуются? — бирюзовые глаза Эмилии с интересом смотрели на игру светящихся линий.
— Тогда применяется “Imperio”: точно так же, методом пирамиды, — жестко ответил Том, и от волнения провел рукой по рисунку.
— Ты страшный человек, Томми, — неожиданно серьезно сказала именинница. — Ты подобрал себе первых учеников?
Том нахмурился, но через минуту улыбнулся краем губ. Ни говоря ни слова он взмахнул палочкой и к удивлению Эмилии убрал сияющие линии.
* * *
Зима сорок второго года выдалась самой холодной на памяти Тома. Сугробы, слегка подтаивавшие днем, покрывались ночью ледовой коркой и превращались в настоящие торосы. Снег стаял только в середине апреля, хотя и потом свинцовые тучи часто разражались колючей крупой.
Оливия Хорнби, между тем, получила подарок ко дню рождения. Том не знал, упала ли Миртл сама или подруги Хорнби подставили ей подножку, но так или иначе, очки райвенкловки оказались у нее в руках. В тот же вечер Оливия устроила в Слизеринской гостиной праздник. Виновница торжества восседала в парадном белом платье, держа в одной руке стакан тыквенного сока, а в другой — очки Миртл. Одна из подруг запечатлела эту сцену на колдографию и переслала ее Миртл. После урока травологии райвенкловка помчалась рыдать в туалет, куда не преминула зайти довольная Хорнби со свитой.
— Следующая цель — коврик из кожи плаксы, — заметила Оливия, с удовольствием слушая рыдания Миртл. — Жаль, нет волшебства, чтобы Плакса после снятия с нее кожи видела, как я поставлю ножки на свой трофей!
— Заткнитесь, твари! — закричала Миртл, приоткрыв кабину. Оливия рассмеялась и бросила ей в лицо заклинанием акварельной краски. На следующий день Плакса получила рисунок гуашью, на котором Лив в романтическом кремовом платье сидела в кресле, поставив маленькие ступни на коврик с головой райвенкловки в очках. Очередная истерика Миртл доставила Хорнби удовольствие.
Новости с континента стали снова плохими. Наступление русских захлебнулось: не удалось взять ни Ржев, ни Вязьму. Следом пришли известия об окружении большой советской армии на реке с труднопроизносимым названием «Угра». В "Пророке" замелькали колдографии людей-скелетов в оборванных гимнастерках: пленных советских солдат, неделями бродивших по лесам*. Эти изможденные от голода люди умирали пачками, едва немцы давали им немного солдатской каши.
— Их побили прямо под Москвой, — пробормотала Друэлла, когда они втроем с Томом и Рэндальфом, развернув в руках "Пророка", поднимались в класс.
— Эта Юг... Или Югра... Она же под самой столицей. Какие могут быть леса у столицы? — недоумевал Лестрейндж. На лестничной площадке у окна стояли Эмилия с Мари, также углубившиеся в статью о поражении русских под Вязьмой.
— Ты же читал «Пророк»? — с удивлением посмотрел на приятеля Тома. — Раньше эсеэсовцы вели магловских солдат, а теперь будут целые полки СС.
— Том… — неожиданно замялся Лестрейндж. — Ты не мог бы научить нас некоторым боевым заклинаниям?
— Хотите создать общество самообороны? — удивился Том, глядя в газету.
— А что… — В черных глазах Лестрейнджа мелькнули странные искры. — Это правда отличное название — "Общество самообороны"!
Том задумчиво посмотрел на картинку. Ему, конечно, не хотелось тратить время на обучение Лестрейнджа с Розье, но сама мысль, что они станут его учениками… Двух или трех раз в неделю ему хватило бы за глаза..
— Том, ты столько умеешь, - вздохнула Друэлла. - Говорят, ты победил нескольких темных волшебников, когда...
— Ну, это больше говорят, - усмехнулся парень. - Но я подумаю, — заметил Том и, развернувшись, пошел в сторону класса рун.
«Интересно, что сделают немцы с этими людьми-скелетами?» — спросил себя Том, поднимаясь по лестнице. В последние дни ему почти ежедневно снились сны, где уродливый дух выходил из зеркала и насылал на него «аваду».
«Пристрелят или сожгут, — усмехнулся внутренний голос. — Проку от них, как с козла молока».
— И такую тварь держат в Хогвартсе, — раздался звонкий голос.
Том обернулся. Перед ним на подоконнике сидели две однокурсницы Хагрида: райвенкловки Виктория Спрингфилд и Алиса Вэйтер. Высокая черноволосая Виктория с синими глаза считалась чуть ли ни первой красоткой Райвенкло. У пухлой Алисы были распатланные пепельные волосы и маленькие черты лица.
— Ты не понимаешь, — заметила Виктория, качая длинной ногой. — Он самое настоящее животное. Нельзя, конечно, винить оленя в том, что он олень. Но ведь его не посадят за парту, верно?
Риддл усмехнулся. Девочки болтали о Хагриде, который на днях попался в Запретном лесу и получил в наказание три ночи в карцере. Перед глазами Тома всплыл урок профессора Бири и его слова, что Наследник Слизерина освободит заключенное в Тайной комнате чудовище, а затем с его помощью выгонит вон "грязнокровок" и всех, кого он сочтет недостойным изучать волшебные науки. Том задумался. Спрингфилд, конечно, была права: этому полуживотному Хагриду не место в школе. Однако с большим удовольствием он выгнал бы Мальсибера и Крэбба.
— Привет! — раздался мягкий голос Серой Дамы. — О чем-то задумался?
— О Тайной комнате, — мягко сказал Том, глядя на привидение. — Недавно прочитал эту легенду в одной книге.
— Не думаю, что это была легенда, — заметила Елена. — Слизерин строил подземную часть замка, а незадолго до ухода провел там переделки, - пожала плечами Серая Дама. - Он умел говорить со змеями, и возможно…
— Он заточил в комнате огромную змею? — удивился Том.
— Мама говорила, что чудовищем Слизерина может быть огромный змей, а она дружила с ним. Прости, но это не лучшая тема для разговора.
Том проводил взглядом умчавшееся привидение и вдруг почувствовал, как сердце закололо от волнения. Если чудовищем Тайной Комнаты был огромный змей, то он, Том Риддл, безусловно мог управиться с ним с помощью парселтанга. Вполне возможно, что вход в Комнату Слизерина также открывался с помощью языка змей. Поразившись своему открытию, Том побежал по лестнице, не представляя, как ему удастся досидеть урок древних рун.
Примечание: *Имеется ввиду окружение 33-й армии генерала М.Г. Ефремова в апреле 1942 года.
Весной сорок второго года «империя смерти» Гриндевальда заработала на полную мощь. Волшебники Ордена СС, словно мстя за Средневековье, приступили к массовому истреблению маглов. Над громадными территориями, огражденными колючей проволокой, шел снег из человеческого пепла. В «Пророке» писали, что муфели в крематориях не справляются с работой.
Для первого урока самозащиты Том и Друэлла выбрали внутренний дворик на одной из хогвартских башен. Половина неба была затянута грязными тучами, освещенными редкими вспышками молний. Том накинул поверх форменного пиджака черную мантию. К его удивлению во дворе стояла группа учеников.
— Том, привет! – Друэлла разрешила его неловкость. – Будем начинать?
— Да, я здесь… — Том неуверенно осмотрел приятелей. — Рэй, Дру, Ореон, Ливи, Мини… Крэбб? — он с изумлением посмотрел на его пухлую фигуру.
— Я тоже... — Энтони переминался с ноги на ногу. Друэлла рассмеялась: Крэбб, по ее ехидному замечанию, не был "мастером устного рассказа".
- Думаешь, после всего, что было, я собираюсь учить тебя чему-то? - Том в самом деле не понимал, каким образом после стольких лет вражды Энтони осмеливается просить у него помощи.
— Том, прости, — потупился Энтони.
Большинство внимательно рассматривали Тома, словно чего-то ожидали. Оливия Хорнби лукаво подмигнула. Это придало уверенности.
— Хорошо, — усмехнулся Риддл. — Но если хочешь, чтобы я принял тебя в наше общество, надо попросить прощения по-настоящему.
— Я… согласен… По-настоящему... — пробормотал Крэбб.
— Тогда встань на колени и поцелуй край моей мантии, — спокойно заметил Том, следя за тем, чтобы не задрожал голос.
Во дворике повисла тишина. С минуту Том и Крэбб смотрели друг на друга. Наконец, Крэбб упал на колени и, засопев, поцеловал край мантии Риддла.
— Вот это другое дело. – Том почувствовал облегчение от того, что все закончилось удачно. — Теперь ты можешь встать на свое место, Крэбб.
Тяжело вздохнув, Крэбб отправился к кругу приятелей. Тому показалось, что в глазах Лестрейнджа, Бурке и Блэка мелькнули огоньки, выражавшие изумление и… Том не мог точно сказать, что именно, но, наверное, нечто вроде страха. Друэлла рассматривала его с удивлением, словно старый приятель превратился на ее глазах в другого человека. Только Оливия Хорнби смотрела на него с восторгом, точно унижение Крэбба было ее любимой конфетой.
— Если я правильно понимаю, вы хотите, чтобы я научил вас некоторым приемам самозащиты, — голос предательски дрогнул, и Том ущипнул себя.
— А чему мы будем учиться сегодня? – спросил Ореон Блэк.
— Первое, чему я могу научить – это противостоять разоружающему заклинанию, — импровизировал Том, все еще расхаживая по двору.
— Экспеллиармусу? – удивленно вскинул брови Лестрейндж.
— Минутку терпения, Рэй, — остановил его движением руки Том. – Конечно, мы отрабатывали защитное заклинание на уроках. Но, поверьте, реакция у темных волшебников получше нашей, и нужно средство, посильнее обычного "Protego". Ореон, давай, ты будешь разоружать меня.
— Я? – Щуплый Ореон Блэк испуганно оглянулся и вышел в центр. Риддл знал, что брат Лукреции робеет перед ним и едва ли в восторге от его предложения.
— Отлично, — кивнул Том. – На счет три начнем. Один… Два... – Считал Том, пока они с Ореоном после взаимных поклонов стали расходиться. – Три!
— Expelliar… — пробормотал Ореон.
— Blocus Totalus! – Белый луч из палочки Тома вылетел в сторону Ореона, и заклинание Блэка превратилось в беспорядочно сыпавшиеся искры.
— Можно мне? – Оливия подпрыгнула, растрепав кудряшки.
— Конечно, Лив, — мягко улыбнулся Том.
«Ей нужно подарить победу, — прошептал в голове надменный голос. – Ничто так не укрепляет привязанность учеников, как подаренное им ощущение победы».
— Ой, спасибо! — Оливия выбежала в центр дворика. Глядя на ее ловкий разворот, Том подумал, что Хорнби с ее легкостью и талантом к полетам была бы бесподобным ловцом в квиддиче. Однако по негласному закону в команду Слизерина не брали девочек.
— Предлагаю тебе, Крэбб, — усмехнулся Том.
Энтони вышел на середину дворика. Посопев, он потоптался на месте и наклонил голову. Том понимал его состояние: Крэбб не был силен в заклинаниях, но проиграть девчонке, да еще второкурснице, казалось ему позором.
— На счет два вы разоружите или заблокируете оппонента, — заметил Том, подивившись, что и Крэбб не лишен самолюбия. Сейчас он неуклюже поклонился. Оливия сделала изящный книксен и стала легко отходить назад. – Один, два…
— Expelliarmus! – звонко воскликнула Оливия, не дождавшись слова «три».
«Blocus Totalus», — направил Том мысленный приказ в сторону Энтони. Это было не честно, но ему хотелось увидеть поражение Крэбба и триумф Хорнби.
Палочка Энтони отлетела в угол дворика. Оливия, применив «Acсio» (Том еще зимой обучил ее этому), схватила ее. Пока Энтони сопел, девочка бросила палочку на брусчатку, и наступила на нее крошечной черной туфелькой.
Через пару минут слизеринцы вели попарные дуэли. Друэлла разоружила Рэндальфа, и тот безуспешно пытался установить блокаду. Ореон блокировал Араминту, но терпеливо ожидал, когда ее палочка заработает снова. Оливия была менее великодушной, и дважды разоружала Энтони, демонстративно наступая на его палочку. Том помог Араминте снять блокаду и не преминул уколоть Крэбба, что его палочка часто побывала под туфелькой Оливии.
— Такое заклинание можно применять невербальным путем, — как бы между прочим бросил Том, проигнорировав брошенные в его сторону восхищенные взгляды. – Но отработку нового заклинания мы отложим до следующего раза.
— Тебе спасибо, Том! – бросила Друэлла. Слизеринцы наградили его долгими аплодисментами. Спустя мгновение они вслед за Ореоном двинулись к лестнице. Проводив приятелей взглядом, Риддл остановился и тотчас почувствовал приступ головной боли.
* * *
На церемонии закрытия Том чувствовал себя отвратительно. Накануне он попросил у Слагхорна разрешения остаться в школе на каникулах. Однако Дамблдор объяснил, что подобная привилегия может быть дана только старшекурсникам. Остальные слизеринцы тоже сидели с разочарованными лицами. Хотя Риддл снова возглавил список лучших учеников, Большой зал был украшен синим и серебристым цветами: кубок домов выиграл Райвенкло.
Это, впрочем, не помешало слизеринцам устроить вечером шумный праздник с хлопушками и сливочным пивом. Кто-то притащил старый грамофон и поставил новомодную русскую песню «Землянка», под которую старшекурсники закружились парами. Том поначалу не хотел участвовать в танцах, но, поймав требовательный взгляд Эмилии, взял ее за руку и присоединился к остальным. Веселье продолжалось до пяти утра, пока в гостиной не показался заспанный профессор Слагхорн в ночном халате и не попросил учеников лечь спать. Том зевнул и вышел в коридор возле Большого зала полюбоваться рассветом. Солнце уже вставало, и подоконники были залиты унылым золотом.
Потянулись приютские дни. От нечего делать Том читал магловские газеты, новости в которых все тревожнее. Армия Гриндевальда, разбив русских под Харьковом, прорвалась к Воронежу, откуда открывалась дорога на Москву. Еще хуже шли дела в Африке, где Вермахт приближался к Египту. Утром двадцать второго июля Том, открыв окно, заметил амбарную сову. Сгорая от нетерпения, парень отвязал от ее лапы конверт и вскрыл письмо:
Дорогой мистер Риддл!
Мы рады сообщить, что Вы назначены префектом факультета Слизерин. Соответствующий значок Вы найдете в этом конверте.
Искренне Ваш,
Альбус Дамблдор,
Заместитель директора
Том усмехнулся: Диппет вопреки мнению Дамблдора все же назначил его префектом. Секунду-другую он посмотрел на значок, где стояла большая буква «Р» поверх серебристой змеи. Рядом прилагалось письмо со списком учебников, и Том решил сегодня сходить в Косой переулок.
У входа Риддл услышал голоса и быстро нырнул под лестницу. В дверь, смеясь, вошли Джеймс Биггерт, Билли Стаббс и Эми Бенсон. Том не сомневался, что они возвращались с удачного «дела», обчистив киоск или прохожих. Неожиданно Эми отстала от приятелей и смачно рыгнула на лестнице.
— Эми, твою мать, — сплюнул Биггерт. – Давай быстрее!
— Я… сейчас…. – скривилась блондинка. Покачиваясь, она поправила короткое платье, которое открывало ее худенькие детские ножки с острыми коленками. Том знал, что когда троица «шла на дело», Эми не надевала приютскую форму, предпочитая легкомысленное белое платье в синий горошек и темно-синие туфли с открытыми носами. Хотя девочке в мае исполнилось двенадцать, она отменно обчищала прохожих, заманивая похотливых простаков.
Дождя не было, но серое небо, казалось, накрывало улицы пеленой. Ловя грудью утреннюю сырость, Том с удивлением думал о несправедливости мира. Каждого из этой тройки он мог превратить в белку, заставить часами отрыгивать слизней или испытывать невыносимую боль. Вместо этого он должен думать, как вернуться в приют, избежав встречи с шайкой Генри Ойрена или вечно пьяной миссис Коул.
Ближе к «Дырявому котлу» следы бомбежек становились отчетливее. От половины зданий остались только остовы, что делало их похожими на беззубые рты. Многочисленные прохожие, чаще всего в военной или медицинской форме, с опаской смотрели на дымку неба. Люфтваффе теперь бомбили редко: слишком прочно увязли на Востоке. И все-таки страх перед бомбежками стал настолько привычным, что жизнь без него казалась невероятной. Пройдя барьер, Том пошел в Лютный переулок.
— Очень рад, молодой человек, — усмехнулся Карактак Бэрк. — Прошлым летом Том купил у него книжку про темные искусства, и Бэрк запомнил паренька.
— Ну что Вы, мистер Бэрк, — Том попытался выдавить из себя как можно более учтивую улыбку. – Как же я могу пройти мимо Вашего магазина?
— Идемте, — Карактак Бэрк чуть ли не силой втолкнул гостя в лавку. – Давно мечтаю продать такому любознательному юноше Руку Славы. Купите ее, — показал он на сущеную кисть, — и все книги из Запретной секции будут Ваши.
— Благодарю, — учтиво поклонился Том. – Однако она слишком дорога. Нет ли у Вас, сэр, книг по красной магии?
— Красной магии? – нахмурил брови продавец.
— Недавно я узнал об одном направлении волшебства, — заметил Том, рассматривая резной подсвечник. – Оно называется теорией бессмертия.
— Боюсь, не могу помочь. Это настолько темная магия, что Вам нужна редкая книга. Зато я могу показать Вам кое-что интересное, - улыбнулся Бэрк, указав на деревянную лестницу.
Второй этаж «Горбин и Бэрк» оказался небольшой комнатой, куда редко заходили посетители. Все полки закрывали книги в черных и темно-серых переплетах. Окон не было: вместо них по бокам горели снизки желтых свечей.
— Сюда, юноша, — засмеялся Карактак Бэрк. – Вот, взгляните, — достал он с угловой полки черную потрепанную книгу и протянул Тому.
— Геллерт Гриндевальд…. «Общее благо»… — прочитал название потрясенный Риддл. – Это… Книга самого Гриндевальда?
— Редчайший экземпляр тысяча девятьсот девятого года, — складки на лбу Бэрка собрались в пучок. – Думаю, в Англии их осталось не больше двух-трех.
- Никогда не слышал, чтобы Гриндевальд написал книгу,— пробормотал Том.
— Когда-то она считалась популярной, — усмехнулся Берк. – Потом министерство устроило за ней охоту, уничтожая все экземпляры. Готов отдать… — впился он глазами в Тома – за сто галлеонов.
— Сэр, я сирота, — вздохнул Риддл. – Откуда у меня могут быть такие деньги?
Карактак Бэрк снова окинул его пристальным взглядом.
— Тогда за двадцать галлеонов могу предложить аренду: приходите сюда и читайте ее хоть целую неделю, — указал он на маленький стульчик.
— С удовольствием, сэр, — заметил Том, достав десять галлеонов. Плата была высокой, однако за предоставленные сведения можно было доплатить.
— Хороший задаток, — ответил владелец, бросив деньги в карман. – Приходите завтра после двух: посетители обычно заходят утром.
Раскрыв зонт, Том выскочил в Лютный переулок и, прижимаясь к закопченным домам, пошел прочь. Карактак Бэрк подошел к маленькому окну и задумчиво посмотрел ему вслед. Определенно он где-то видел эти быстрые движения пальцев и взгляд на ботинки при неудобных вопросах.
* * *
Утром первого сентября Том встал до рассвета. Перед уходом он залез в рассохшийся платяной шкаф, проверяя, нет ли там чего ценного. Неожиданно ему на глаза попался ежедневник, который он купил в магазине Клэр Горнолл. Том пересчитал кремовые страницы: не хватало двух, которые он когда-то вырвал, пытаясь начать вести дневник. Посмотрев на бегущие по стеклу струи дождя, парень подумал, что дневник надо взять с собой.
На вокзал Кинг-Кросс Том прибыл около девяти. Маневровые паровозы гудели, обжигая осенние облака столбами пара. Возле вагонов проходили смазочники, простукивавшие буксы металлическими молоточками. Пахло началом городской осени, первыми прелыми листьями, паровозной гарью и выпечкой, которую бойкие торговки продавали солдатам.
Том остановился возле одной из платформ и попытался привести в порядок мысли. Книга Гриндевальда оказалась скучным политическим трактатом. Суть его сводилась к тому, что маги представляют собой высшую расу, которая ради общего блага должна помочь маглам. Все это было расписано с немецкой педантичностью на четыреста страниц. Больше всего Тома заинтересовали названия глав. Читая заголовки «Каждому свое», «Труд освобождает человека», «Ради общего блага» он усмехнулся: сторонники Гриндевальда подписывали девизы «лагерей смерти» названиями глав из его книги.
— Ой, Том, привет! – Друэлла Розье обняла его, едва слизеринец пересек барьер. – Все знают, что ты префект. Значит, вместе? – засмеялась она.
— Спасибо, Дру… — Опешил немного Том. – Тоже мои поздрав…
«Значит, Друэлла, — подумал Риддл, втаскивая находу чемодан в вагон. – Эмили, наверное, места себе не находит». Он качнул головой, поймав себя на мысли, что хотел бы видеть своей напарницей Гринграсс, а не Розье.
— Том, пойдем… Почти все префекты в купе со Слагхорном… - Друэлла дернула его за рукав.
— Ну, если Слагхорна, – пожал плечами Том. – Что же, идем.
Пройдя по коридору, они остановились возле третьей двери. Том открыл ее и, пригнувшись, нырнул в купе. Друэлла последовала за ним. Все, как по команде, повернулись к вошедшим.
— Вот, наконец, и мои, — Слагхорн шутливо погрозил толстым пальцем Тому и Друэлле. – Вы едва не пропустили самое интересное.
Зельевар восседал на полке, положив руки на упакованный в бархатный фрак живот. Рядом сидели префекты Гриффиндора - шестикурсники Минерва МакГонагалл и Джеймс Карвей. Следом расположились префекты Райвенкло Джулия Кэмпбелл и Роберт Оуэн. От Хаффлпаффа префектов не было, зато рядом с Джулией сидел, развалившись, Филипп Диггори. Том хмыкнул: семейство Диггори имело широкие связи в министерстве.
— Сталин сказал, что добыча нефти в Каспийском море падает, — бросил Диггори, всем видом желая показать осведомленность в политике.
— Может, он это для Гитлера сказал, — фыркнула Минерва.
Друэлла рассмеялась. Том послал МакГонагалл благодарную улыбку. Хотя они недолюбливали друг друга, посрамление Диггори было для Риддла достаточным предлогом для симпатии. Филипп побледнел и с неприязнью осмотрелся.
«Будь у меня твои "успехи" в учебе, я бы не высовывался», — подумал Том.
«Ну а что ему делать, кроме как хорохориться?» — возразил другой голос.
«Низшая тварь не должна поднимать глаза в присутствии высших, — рассмеялся надменный голос. – Это и есть справедливость, Волдеморт».
Джулия Кэмпбелл болтала про бои на Волге, кокетливо поправляя черные волосы. Том смотрел на нее со смесью ярости и отвращения: если бы выжила Миранда, она, без сомнения, была бы сейчас префектом Райвенкло. Она сидела бы сейчас на месте Джулии, грустно смотря из-под очков большими серо-голубыми глазами. Впрочем, возможно, Дамблдор не назначил бы ее префектом: ход мыслей заместителя директора оставался для Тома загадкой.
— Недавно волшебники Ордена СС подняли флаг над вершиной Эльбруса, — Слагхорн поправил ус. — Маглы не поняли, что это был магический обряд.
— А Египет? – пролепетала Джулия.
— «Слава тебе, Нил, идущий, чтобы Египет жил», — засмеялся Слагхорн. – Впрочем, — нахмурился зельевар, — дела плохи. Если Роммель возьмет Кут-эль-Амарну, Гриндевальд перережет Нил и получит доступ к египетской магии.
Риддл посмотрел на поднимавшиеся над гладью озера туман. У Гриндевальда были лучшая в мире армия, орден темных волшебников и огромное население. А что было у него? Пяток приятелей-учеников, положиться на которых можно через раз, да значок префекта. Он теперь мог приказывать учащимся Слизерина, но только в рамках школьных правил…
Церемония распределения прошла без происшествий. Том быстро освоился с должностью и с удовольствием пожимал руки новым слизеринцам. Больше всего ему запомнились маленькая черноволосая девочка Эйлин Принц и надменный блондин Абраксас Малфой. Первая была настолько несчастной, что, казалось, вот-вот расплачется. (Тем более, что присевшая напротив нее синеглазая Элладора Нотт прошлась по поводу одежды «нищенок»). Зато Малфой был настолько доволен собой, что, едва сев за стол, начал трепаться о Франции. При этом Абраксас настолько важно заправил салфетку за воротник, что заставил поморщиться сидящих напротив однокурсников.
— Малфои, кажется, одно из ответвлений рода Блэков? – спросила Элладора.
— Вообще-то мой пращур прибыл в Англию с Вильгельмом Нормандским, — обиженно произнес Абраксас, краснея от охвативших стол смешков.
«Любопытно, что бы он вякнул при виде твоей родословной, Волдеморт», — холодно сказал в голове Тома надменный голос.
— Попрошу внимания, — директор Диппет поднялся из-за стола. — К сожалению, — вздохнул он, — мистер Мур по причине здоровья вынужден нас покинуть, и я представляю нового завхоза Аполлиона Прингла.
Зал зааплодировал высокому сутулому человеку с бугристым лицом. Том равнодушно похлопал вместе со всеми, хотя почувствовал легкий укол. Не то, чтобы ему было жаль Мура, обожавшего жестокие порки учеников. Просто ушла еще одна частица детства, еще одна часть того счастливого времени, когда они с Мирандой обстреливали снежную крепость.
Отведя малышей, Том присел в гостиной. Потеребив сверкавший значок, он посмотрел на огонь в камине. Бесспорно, в идеях Гриндевальда был здравый смысл, однако кое-что смущало Тома. «Общее благо»… Интересно, почему у него со Стаббсом или с Бенсон должно быть общее благо?
«Они нам не нужны, — заметил про себя Том, вспомнив, как Бенсон вырвало на лестнице. – Нам не нужно никакое их благо: пусть убираются из нашего мира».
«Кое-кто считает маглорожденным тебя, Волдеморт», — рассмеялся холодный голос.
«Я устал тебе доказывать, что кровь Гонтов в сотни раз чище крови любого Блэка, Розье или Лестрейнджа», — с яростью ответил себе Том.
За окном слышался мерный плеск воды. Равнодушно взглянув на столик, Том зажег длинную белую свечу и подвинул свежий номер "Пророка". На передовице, как обычно, излагались фронтовые новости - Вермахт, похоже, вел бои на самом берегу Волги. Зато на следующей странице приводилась небольшая статья, которая сразу привлекла внимание Тома:
УСИЛЕНИЕ ТЕМНЫХ СИЛ
В последние недели отмечены странные явления. В разных районах Британии в небе появляются надписи: "Темный Мастер приходит" и "Последний же враг истребится - смерть". Аврорат подтвердил, что среди черных магов есть поверье, будто Темный Мастер должен появиться в начале зимы.
Том вздрогнул. Нечто подобное он слышал, когда учился в первом классе. Похоже, что зимой должны были произойти какие-то события, связанные с темной магией. Взволнованный Том насыпал на столик чаинки: этой форме гадания их научил профессор Лариджани. Взмахнув палочкой, Том стал наблюдать за тем, как лягут чаинки. К его удивлению они выложились в ровный ромб, разделенный чертой.
— Вот черт… — прошептал Риддл, взглянув на серо-зеленый ковер. – Перечеркнутый ромб означал разочарование и боль. Похоже, что в скором времени его ожидали неприятности. Только вот какие именно, Том не знал.
* * *
Том медленно шел по коридору. За его спиной развевался черный плащ. Он вошел в пустую комнату и увидел зеркало. Змееподобное лицо было тут как тут.
— Иди сюда — сказало оно с омерзительной нежностью. — Хочешь увидеть, что будет на той стороне?
— Нет! — твердо сказал Том.
Призрак засмеялся леденящим душу смехом и вдруг, выйдя из зеркала, положил холодную белую руку на плечо.
— Следуй за мной, — сказал он.
Пальцы как когти впились в плечо. Дух снова засмеялся и повел его к зеркалу. Том вскрикнул от боли и, не успев понять, что произошло, шагнул в зеркальную гладь.Осень принесла с собой привычную суету школьной жизни. Погода с самого первого дня стояла холодная: от порывов ветра на уроках часто дребезжали окна и дрожало пламя свечей. К середине сентября деревья наполовину облетели, и по волнам озера плавали стаи разноцветных листьев. Дымоходы нещадно чадили, и новый завхоз Апполион Прингл, ругая учеников, чистил их магловскими приспособлениями. Как-то раз он не нашел дымового рукава в старой голландской печи, и коридоры заполонил въедливый дым.
С начала года по школе бродили слухи о загадочном поражении в Бельгии. То ли русские уломали премьер-министра маглов высадиться на континенте, то ли военные хотели отвлечь Вермахт от Египта, но так или иначе девятнадцатого августа англичане и канадцы попытались захватить бельгийский порт Дьепп. Ничего путного из этой затеи не вышло: взять город не удалось, а потери оказались большими. В коридорах шептались, будто люди Гриндевальда применили магические щиты или даже провоцировали магнитные бури.
Из-за холодов первое занятие «Общества самообороны» было решено провести в заброшенном классе Северной башни. Том вошел в помещение первым и зажмурился от прозрачного света, которым залило класс осеннее солнце.
— Том, привет! – Он вздрогнул, заметив Друэллу. – У нас новички.
— Да ну? – переспросил Том, все еще ловя яркие отблески лучей.
Друэлла не успела ответить: помимо Рэндальфа, Оливии и Араминты в класс вошел Альберт Эйвери. Остановившись, он нерешительно посмотрел на Риддла.
— Том… — пролепетал Эйвери. – Можно я тоже?
— Конечно, Ал, — кивнул Том. – Только у нас жесткие требования.
— Не думаю, что хиляк Эйвери нам нужен, — заметил Ореон Блэк. Том, прищурившись, стал рассматривать его маленькую родинку на шее. Он давно усвоил правило: если долго смотреть на физическое уродство кого-то, то этот человек обязательно спасует.
— Вообще-то, Ореон, общество открыто для всех желающих. — От волнения в карих глазах Тома блеснула синева. – Если тебя что-то не устраивает, никто не мешает выйти.
С минуту Ореон, как завороженный, смотрел на Тома, а затем, не выдержав его взгляда, потупился.
— Извини, Том, я не хотел…
— Нет проблем, Ореон, — охотно кивнул Том. – Можешь занять свое место, — показал он тонкой кистью на окружавших его приятелей. Блэк понуро побрел к остальным и встал рядом с Оливией.
— Сегодня я научу вас вызову патронуса для защиты от дементоров, — говорил Том, расхаживая по кабинету. - Каждый из Вас должен вспомнить самый счастливый момент своей жизни, а затем сказать: “Expecto Patronum”. - Взмахнув палочкой, он выпустил призрачную змею, чем вызвал восторженные вздохи. - Попробуй ты, Дру?
— Да, конечно, — девочка вышла, поправив на ходу коричневую манжету. Том не сомневался, что Друэлла сделает резкий взмах, и выпустит заклинание без подготовки.
— Expecto Patronum… — быстро дернула она палочкой.
Ничего не произошло. Тому показалось, что из-за страха перед насмешками Друэлла попробует снова, но она остановилась в центре комнаты.
— У меня не получилось… — Смущенная улыбка, мелькнувшая на ее губах, придавала лицу девочки выражение тихого сожаления. — Я вспоминала, как мы ездили на море... — Тому показалось, будто ее глаза стали влажными.
— Нет, это не то, — махнул рукой Риддл. — Пойми, Дру, нужно сильное воспоминание.
— Хорошо... – С минуту девушка щурилась на солнечные лучи. – Expecto Patronum! – воскликнула, наконец, Друэлла. Из ее палочки выплыло белое облако, которое приняло облик цапли. Покружившись в поисках дементоров, цапля помчалась вверх, пока не растаяла под сводами резного потолка.
— Помните, что каждый должен вспомнить счастливые воспоминания, — выделил Том. – Дру, — тихонько сказал он, — помоги Лестрейнджу.
Друэлла кивнула и побежала к приятелю. Том усмехнулся: отныне Розье, почувствовав себя старшей, будет всеми силами укреплять клуб. Ученики замахали палочками, пытаясь произнести заклинание. С третьей или четвертой попытки несколько призрачных животных поднялись в воздух.
— Том, у меня не получается, — чуть не плача воскликнул Ореон Блэк. Мимо него проплывали серебристые линии, но ни одна не превращалась в фигуру.
— Попытайся вспомнить что-то хорошее, — заметил Том и довольно кивнул. Патронус Оливии - отливающая серебром рыба, весело плавала вокруг нее.
— Она очень красивая, – радостно улыбалась девочка, с удовольствием наблюдая за тем, как ее призрачная рыба то открывает, то закрывает рот.
— Отлично, Лив, — потрепал ее локоны Том. – От похвалы девочка зарделась и, кружась, стала то выпускать, то отпускать маленького призрачного окуня.
После тренировки Том остался в заброшенном классе. Некоторое время он наслаждался тускневшим осенним светом, затем застегнул портфель и пошел вниз. По пути он так задумался, что не заметил, как прошел прямо сквозь Кровавого Барона. Том задрожал, будто окунулся в ледяную воду. Глаза Призрака были пусты, а на мантии виднелись пятна серебристой крови.
— Преподношу свои извинения, мистер Риддл, — каркнул он, и из его перерезанного горла полилась призрачная кровь.
— Ничего страшного, — ответил Том. Этот призрак всегда вызывал у него страх и любопытство. Том направился в сторону Большого Зала, но к его неудовольствию и беспокойству, Барон последовал за ним.
— Тебя что-то тревожит? — спросил он, и кровь из горла брызнула фонтаном.
— Нет, ничего… — Том подумал, что это хороший шанс. – В одной книге я прочитал легенду о Тайной комнате.
Барон попытался улыбнуться, но от этого его вид был не менее жутким.
— Красивая легенда. Помнится, пару веков назад меня расспрашивал о ней один бойкий юноша… Да, Корвинус Гонт...Я сказал ему, что незадолго до ухода Слизерин проводил в подземельях кое-какие перестройки, — кашлянул Барон.
— Подземелья под Черным озером? — переспросил Том, изо всех сил стараясь скрыть волнение.
— Да, именно там, — кивнул призрак и опять зашелся долгим кашлем.
Том не стал отвлекать его от этого занятия и пошел прочь. Сердце, казалось, запрыгало от волнения. То, что сейчас сказал Барон, было той случайностью, которую он ждал три года. Поправив сумку, Том пошел вниз по узкой лестнице, смотря, как водяные подтеки пересекают каменную кладку.
* * *
Следующие два месяца Том провел в поисках Тайной комнаты. После разговора с Кровавым Бароном он понимал, что ее следует искать в глубоких подземельях — намного ниже подземелий Слизерина. Ни один чертеж Хогвартса не показывал помещений на такой глубине. Том, однако, не сомневался, что Слизерин замаскировал проход так, чтобы его мог открыть только его Наследник.
Утром в Хэллоуин Том вышел в Большой зал и заметил развешанные национальные флаги. Девочки галдели, словно собирались на бал. Мальчики оживленно переговаривались, явно ожидая хороших новостей. На лицах преподавателей горели улыбки, словно они не верили своему счастью.
— Мы победили, Том! Победили! – счастливая Оливия Хорнби обняла его на ходу, и, покружив с минуту, вприпрыжку помчалась к подругам.
— Русские? – переспросил Том. Подойдя к Друэлле, он схватил протянутый номер «Пророка», но буквы расплывались в странном мареве. Сегодня был день рождения Лесли, и настроение Тома с самого утра стало отвратительным.
— Прошу внимания! – Профессор Дамблдор приподнялся из-за стола. – Сегодня наши войска одержали победу под Эль-Аламейном. Думаю, — в голосе дрогнули слезы, — мы поприветствуем храбрость наших солдат!
Ученики, как по команде встали. В тот же миг по Большому залу грянули аплодисменты: бесконечные, счастливые хлопки множества рук. Аластор Лонгботтом в порыве бросил на красную скатерть островерхий колпак, и тотчас волна колпаков полетела на синюю, зеленую и желтые скатерти.
— Что же, обрадую вас, — снял неловкость Диппет. — Сегодня все уроки отменяются, — его голос потонул в радостном гуле. — Ну, а вечером мы устроим праздник в честь Хэллоуина и победы!
Выйдя из Большого зала, Том накинул плащ и поплелся в школьный двор. Ковер разноцветных листьев был прихвачен заморозками и инеем. Лесли не любила справлять День Рождения: Том случайно узнал, что она родилась в Хэллоуин. В лучшем случае ей, как и остальным сиротам, дарили пакетик с зубочисткой. Лесли, однако, всегда улыбалась, радуясь любому подарку.
"Стаббс должен сдохнуть, — с ненавистью подумал Том. — Сдохнуть такой же смертью, как его банни".
"Ну почему же только Стаббс? — рассмеялся в голове надменный голос. — Разве остальные, посмевшие поднять руку на Лорда Волдеморта, не заслуживают кары?" - Том вздрогнул и, посмотрев на пелену свинцовых туч с причудливыми золотистыми просветами, медленно пошел прочь.
Без четверти семь Том вернулся в Большой зал. На месте учительского стола стоял небольшой фонтан, возле которого летали разноцветные искры. Дженни Сполдинг в оранжевом платье бежала к фонтану, не желая смотреть на волочившихся за ней Роберта Оуэна и Филиппа Диггори. Аластор Лонгботтом не сводил взгляд с одетой в красное платье Августы Энслер. Том усмехнулся: с каких пор его одноклассники стали такими светскими? Развернувшись, он пошел прочь от фонтана, пока не наткнулся на высокую женщину в чёрном платье.
— Добрый вечер, профессор Бэддок! – тоскливо улыбнулся Том.
— Привет, Том! – кивнула профессор древних рун. На шее у нее висел золотой кулон, отливавший тусклым светом. – Ты решил одеться Салазаром Слизерином?
— С чего Вы взяли, профессор? – Ее замечание слегка развеселило Тома. Для праздника парень надел черную мантию (другие цвета он не носил со дня смерти Миранды), украшенную значком серебряной змеи.
— Мне кажется, что таким был в юности основатель нашего колледжа, — заметила она. – А если добавить твою леворукость... Взбодрись немного! – заботливо добавила она, направляясь в сторону зовущего ее профессор Бири.
Глядя на полет свечей, Том подумал о том, хочет ли он в самом деле наказать маглорожденных, открыв Тайную Комнату. Не то, чтобы он люто ненавидел каждого магла… И все же Том не сомневался, что магловость была некой сущностью человека – чем-то, что сближало всех маглорожденных с миссис Роджерс, Брендой, Стаббсом, его отцом. Отец... Вот кто был едва ли не самым главным маглом, и коль скоро остальные маглы похожи на него…
— Мне кажется, Томми, нам в самом деле не мешает взбодриться, — раздался нежный и насмешливый голос.
Задумавшись, Том не заметил, что возле фонтана запускали настоящий фейервек. Рядом стояла Эмилия Гринграсс в коротком золотом платье и остроносых лаковых туфлях того же цвета. Том сначала не понимал, почему все девочки смотрят на нее со смесью зависти и восхищения, но, когда Эмилия подошла к нему, сообразил в чем дело. Самым удивительным в ее наряде были белые шелковые чулки — настоящие, довоенные, идеально облегающие ее тонкие ножки. Такие чулки вряд ли можно было достать сейчас даже на черном рынке.
— Привет, Эмили! – усмехнулся Том, отмечая ее красоту. – Гляди-ка, Дамблдор устроил фейерверк, — пробормотал он, изумляясь, как вспышка золотистых и багровых огней осветила платье девушки.
— Бери выше, Томми. Мы пытаемся сделать артиллерийский салют, — повела она холеной белой ручкой.
Фонтан озарил отблеск заходящего осеннего солнца. Профессор Дамблдор взмахнул палочкой, точно завел невидимый патефон. Несколько минут стояла полная тишина, пока, наконец, хриплый голос запел:
Underneath the lantern
By the barrack gate
Darling I remember
The way you used to wait
Это, без сомнения, был голос Веры Линн. Том слышал его летом, когда по радио передавали сводку по Африканскому фронту. Аластор Лонгботтом подал руку Августе Энслер, и, обняв ее за талию, стал медленно двигаться в центре зала. Затем Игнотус Пруэтт, разбив, словно на пари, руки с Малькомом Вэйном, подбежал к Лукреции Блэк и потащил ее на танец.
My Lili of the lamplight
My own Lili Marlene.
— Потанцуем? – спросил Том, протянув руку Эмилии.
— Конечно, — ответила девочка. Том неуверенно положил руку ей на талию. Эмилия засмеялась, и вдруг нежно обняла тонкими белыми перчатками шею парня.
Time would come for roll call
Time for us to part
Darling I'd caress you
And press you to my heart.
— Прошлый раз ты обучала меня венскому вальсу и обещала оседлать моего коня, — мягко улыбнулся Том.
— Вообще-то, я не обещала, а так и сделала, — обнажила слизеринка маленькие зубки. – Он, помнится, отведал моих длинных шпор сполна.
— Теперь тебе бы это вряд ли удалось, — парировал Том.
— Нет, Томми, теперь я буду вонзать шпоры беспощаднее, - рассмеялась Эмилия, кокетливо выставив коленку. - Он у меня будет весь в мыле, пока не научится брать барьеры!
Том хотел было съязвить, но не смог. Прошлый бал показался ему невероятно далеким, словно остался в том, детском, мире. Слушая голос Веры Линн, он подумал о том, что этот солдат никогда не вернется к своей Лили Марлен.
— Знаешь, — тихонько сказал Том, — мне кажется, что я вижу под эту музыку пустыню. Огромную бескрайнюю пустыню с разбитыми самолетами…
— И замерзающие солдаты... Иногда мне хочется бросить все, — голос Эмилии дрогнул, — стать летчицей и отомстить за сестру…
— Ты бы управилась с машиной? – хмыкнул недоверчиво Том, представив, как его партнерша жмет на педаль бальной туфелькой.
— Еще как, — спокойно заметила девушка. – Это ведь пустяки. Одна сумасшедшая прорицательница сказала мне, что я умру в день, когда буду очень счастлива.
— Значит, твой самолет сядет на аэродром, Гринни, — подмигнул Том. – Ну, а я…
— С такими способностями к спорту из тебя выйдет только начальник штаба, Томми, — засмеялась Эмилия.
— Тогда буду курить над планшетом папиросы, — улыбнулся Том, чувствуя в руках ее тоненький стан. - И планировать твои полеты.
Эмилия мягко погладила спину Тома. От ее прикосновения у него вдруг прошла головная боль. Это был первый раз после начала болезни Миранды, когда он чувствовал себя таким счастливым. Эмилия рассмеялась, и Тому вдруг захотелось, чтобы песня не кончалась никогда.
* * *
— Чего ты хочешь, Том? – Он снова стоял возле огромного зеркала, и Дух со змееподобным лицом смеялся холодным высоким смехом.
Том посмотрел в зеркало и увидел перед собой скалистый берег. Волны, пенясь, разбивались о валуны. Он стоял на вершине скалы в черной бархатной мантии, только его вид был бледнее, чем обычно.
— Это Волдеморт… Лорд Волдеморт, — усмехнулось лицо.
— Это я – Лорд Волдеморт, — с яростью ответил Том. Вид этой странной сцены на скале завораживал его, порождая странную эйфорию.
Картина тотчас сменилась. Он сидел в уютном кресле у камина, а на его коленях раскинулась одетая в короткое синее платье Эмилия. Призрачный Том погладил ее сначала по золотистым волосам, затем по тонким коленям.
— Это – то, что они, — выделило лицо с презрением, — называют любовью.— Мы ведь выберем Лорда Волдеморта, Том?
— Мне кажется, я сам решу, что мне выбрать, — парировал Том.
– Да неужели? – усмехнулся призрак. – Тогда я помогу тебе. Avada… - прошептал он, направив палочку на стекло…Том вскочил в холодном поту. Посмотрев на часы, он с ужасом заметил, что был десятый час. Впрочем, начиналась суббота, и у пятикурсников не было уроков. Быстро собравшись, Том побежал на завтрак.
Войдя в Большой зал, Том поразился его убранству. Каменные стены, прежде унылые и холодные, покрыл сверкающий инеей. Рыцарские доспехи новый завхоз начистил до блеска, и они переливались холодным металлическим блеском в отблесках факелов. Волшебный потолок изображал падающие хлопья густого снега, чуть-чуть не долетавшего до головы. В мягком сумраке сверкали летающие свечи, бросая отблески на стены.
Учеников оказалось немного. За гриффиндорским столом Мальком Вэйн обучал игре в волшебные шахматы второгодку Джонатана Смолла. За столом Слизерина сидела Эмилия, одетая в короткое синее платье и погружённая в чтение книги. При взгляде на девушку Том снова почувствовал непреодолимое желание любоваться ее распущенными золотистыми волосами и точеной фигуркой.
— Что читаем, Эмили? — произнес он насмешливо, присаживаясь рядом с ней.
— Тебя это не касается, Томми, — заметила девушка, улыбнувшись кончиком рта.
Оглянувшись, Том посмотрел на доску с волшебными шахматами — старыми фигурками из слоновой кости. Глядя на мелькнувшую кисть Джонатана, Том подумал о том, что Гриндевальд, наверное, воспринимает точно так же всех остальных людей. Едва ли ему было жалко кого-то: смерть человека интересовала его не больше, чем уничтожение пешки или ладьи. Неожиданно его взгляд упал на вчерашний номера "Пророка".
— Знаешь, как русские называют Вермахт? — рассмеялся Том. — Немецко-фашистские войска.
— Очень метко, кстати, — усмехнулась Эмилия, легко закинув тонкую ногу на ногу и демонстративно покачав крошечной синей лодочкой. — Но я до сих пор не понимаю, какое это имеет отношение ко мне.
— Зато я узнаю, что ты читаешь. — Воспользовавшись мгновением, Том вырвал из рук девочки потрёпанную книгу. — Ага, "Сказки барда Бидля. Не ожидал от тебя такой сентиментальности...
Он не договорил: девушка, развернувшись, вырвала из его рук книгу и с силой ударила по голове. Том застонал, потирая ушиб. Эмилия рассмеялась.
— Ты сумасшедшая, Гринни, — вздохнул Том.
— А ты, Томми, невоспитанный невежа, — весло ответила Эмилия. – Поразительно, насколько у тебя отсутствуют зачатки хороших манер.
— Может, пройдемся? — предложил Том, смотря, как волшебные снежинки не долетели до голов сидящих за соседним столом хаффлпаффцев.
— Приглашаешь на прогулку? - Том вспомнил, что точно также Эмилия смотрела на него, когда просила наколдовать ей коньки, только теперь он бы охотно исполнил ее просьбу.
Прихватив плащи, они пошли по мраморной лестнице, которая сверкала ярче, чем обычно. Серое небо было настолько низким, что Тому казалось, будто начались Рождественские каникулы, и профессор Раджан вот-вот понесет желтую коробку с елочными игрушками. Спустившись с заметенного крыльца, Том протянул подруге за руку, и Эмилия мягко сжала его кисть.
Через некоторое время перед ними показались первые домики Хогсмида: деревушка только начала оправляться от пожара. Ученики играли в снежки или катались по ледяным прогалинам. Снежинки падали на ограду сквера, заметая чугунный узор обледенелой решетки. Том сразу почувствовал себя дураком, от того что после смерти Миранды старался никогда не бывать здесь. Ему захотелось заглянуть в каждый магазин и осмотреть всё, что только было в маленьком городке.
— Гляди-ка, - сказала Эмилия, — тут, кажется, что-то интересное...
По дороге к "Трем метлам", где обычно собирались торговцы казеиновым клеем, стояла группа третьекурсников и с интересом рассматривала старика в потертом пальто. Около него играла старая, латанная-перелатанная, шарманка. Перед ним кружились деревянные обезьянки, вертя в лапах палки.
— Обезьянки, обезьянки, — кричал человек, показывая на маленький театр. — Дети Царя Обезьян дают представление!
— Ты знаешь легенду о Царе Обезьян, Томми? — Эмилия поправила подол тонкого серого плаща.
— Знаю, Гринни, — усмехнулся Том. – Если помнишь, он провозгласил себя Мудрецом Равным Небу и боролся с Царицей Демонов по имени Байгу Цзин*. — Все происходящее казалось ему сном. В конце концов, кем была ему Гринграсс? Помнится, прежде, ее выходки вызывали у него отвращение. Но сейчас ему хотелось быть с ней, как не хотелось быть ни с кем на свете.
— И, конечно, Демоница победила? – лукаво заметила Эмилия.
— К сожалению, Гринни, победил Царь Обезьян. — Том усмехнулся и обсыпал девушку снежной пудрой. - Демоница cлишком долго нежилась в опочивальне и расчесывала золотистые кудри, - съязвил он, глядя на визжащую Эмилию.
— Это ошибка переводчиков, Томми, — рассмеялась слизеринка, очистившись от снега. – Демоница натянула шкуру Царя Обезьян, как трофей, у своего трона. А потом в знак победы и в назидание всем врагам сделала себе красные сапожки на обезьяньем меху**.
— Но это невозможно, Гринни, — серьезно ответил Том. – Царь Обезьян был бессмертным, с тех пор, как украл пилюли бессмертия Лао-Цзы. Он стал настолько сильным, что разгромил Небесное войско...
— Что же… — томно опустила Эмилия длинные ресницы. – Тем слаще была победа для Демоницы, когда после праздничного пира она, надев новые сапожки, взошла на запряженную драконами колесницу и с триумфом проехалась перед подданными. Представляешь, - кокетливо подвинула она сапогом, - как наслаждалась Демоница, чувствуя под своими маленькими нежными ножками бессмертный обезьяний мех?
Метель усилилась, и из-за хлопьев стали едва видны очертания домиков. Задумавшись, Том не заметил подбежавшего Рэндальфа Лестрейнджа.
— А, вот вы где, голубки, — бросил он на ходу. – Наслаждаетесь зимой!
— Как и вы с Мари, — парировал Том. Ему казалось, что он несет чушь, но ничего другого ему не приходило на ум.
— Да я только за, — усмехнулся Лестрейндж. – Просто, Эмили, Мари просит тебя подойти к ней. Ей прислали письмо по-английски, а она не может понять….
— Мне пора, Томми, — рассмеялась Эмилия. – Тебе придется самому досмотреть представление о том, как Мудрец Равный Небу закончил жизнь любимыми сапожками прекрасной Демоницы… — Девушка швырнула в парня снежком, и он едва увернулся от ледышки.
— Тогда мы в «Трех метлах»… – Рэндальф побежал вперед. «Не терпится увидеть свою Мари», — усмехнулся в голове Тома надменный голос.
Когда фигура девушки выбежала на полянку возле сожженных елей, в воздухе воцарилась тишина. Ученики, смотря представление, переговаривались, но их голоса становились неслышными. Глядя на тихие струи снега, Том начал догадываться, что сейчас произойдет, и с опаской посмотрел на обложные тучи. Он не ошибся: со стороны Запретного леса послышался гудящий шум, и тотчас из-за деревьев появились пятьдесят высоких фигур в капюшонах. С минуту Том молча смотрел на них, а затем вырвал палочку.
— Expecto Patronum! — выкрикнул он, сконцентрировавшись на воспоминании о вчерашнем вечере.
Из палочки вырвалась серебристая змея. Несколько дементоров отлетели, помчавшись по направлению к "Трем метлам". Том со страхом подумал, что Эмилия не умеет выпускать патронуса, и стал пробиваться вперед. Неожиданно его дорогу перегородил владелец деревянного цирка.
— Темная эра наступает! - захохотал он. Залп из его палочки поджег ближайший дом. - Последний же враг истребится - смерть!
Ведьмы и волшебники, находившиеся поблизости, с криками разбегались в сторону полуобгоревшего сквера. До Тома дошло, что большинство в отличие от него не понимали смысла этой фразы. Обезьяны, не обращая внимания, продолжали танец. Отбиваясь от обезумевшей толпы, Том с ужасом видел, как тонкая фигурка Эмилии упала на снег, и ее терзают дементоры.
— Мастер скоро придет, говорю я вам! - шарманщик зажег еще одно сухое дерево, а затем и собственную шарманку, радуясь огню, как безумный. - Погибнет всякий, кто встанет у него на пути!
— Stupefy! - Том оглушил полоумного хозяина игрушек и стал пробиваться к лежащей на земле тонкой фигуре. Такая же участь постигла еще нескольких учеников. С другой стороны к ним бежал профессор Дамблдор с группой гриффиндорцев. Через мгновение два огромных патронуса – феникс и змея – осветили тускулую улицу, встретившись над телом Эмилии. Дементоры с визгом разлетелись, и Том, подбежав, наклонился над хрупкой фигурой девочки.
— Эмили… Эмили… — отчаянно бормотал Том. Но предсмертная пена уже стояла на губах девушки. Том, оторвавшись от ее тела, осмотрелся и заметил сквозь марево мокрого снега, как Дамблдор и Бири закрывают брезентом тело Джонатана. Вокруг них начинали толпиться ученики, но Риддл, казалось, не замечал их. Это не могло быть правдой, не могло…
— Ей уже ничем не поможешь, Том, — вздохнул Дамблдор.
С минуту парень смотрел на учителя, как в тумане, а затем с ненавистью сжал ладонь.
— Вы лжете, — воскликнул он. – Вы опять лжете, профессор! Говорите правду!
Дамблдор побледнел.
— Теперь она обрела покой, Том, — негромко ответил он. — Позволь мне забрать её тело.
Том безучастно проследил, как профессор подхватил Эмилию и проинструктировал подоспевших авроров, которые связали сумасшедшего владельца деревянных игрушек. В его груди было пусто, а слезы застилали глаза. Посмотрев на серое небо, он от чего-то вспомнил небо на шаре с рябиновым лесом.
Только теперь низкое зимнее небо принесло с собой смерть.
Примечания: * Том и Эмилия пересказывали друг другу роман «Путешествие на Запад» китайского писателя У Чэнъэня.
— Тотальная война или капитуляция?
Колючий голос Геббельса, казалось, звенел о каменные стены гостиной. На громадной трибуне, за которой стоял министр пропаганды Рейха, красовалась черная свастика.
— Я спрашиваю: хотите ли вы капитуляции?— повторил Геббельс, осмотрев зал воспаленными глазами.
— Нет! Не хотим! — гул тысяч голосов потряс своды полутемного помещения.
— Хотите ли вы тотальной войны? — спокойно продолжал Геббельс. Он точно перестал волноваться за опасный момент, когда глупая случайность может разрушить плоды долгого труда.
— Да! Да, хотим! — повторил рев голосов.
— Да здравствует тотальная война, — провозгласил министр. Затем оркестр грянул «Нюрнбергских мейстерзингеров» — музыку о торжестве арийского духа, как говорил сам Геббельс.
Том устало вздохнул. Его тошнило от публикуемых в «Пророке» траурных залов и скорбных людей в мундирах, склонявших головы под плач скрипок или погребальный рев "Гибели богов". Рейх оплакивал поражение под Сталинградом так, что даже лестницы в Хогвартсе были, казалось, увиты похоронной хвоей.
Последние три месяца прошли для Тома как в тумане. Перед глазами до сих пор стоял тот день, когда он отнес легкое тело Эмилии к мадам Эльвире. Приехавшая под вечер миссис Гринграсс забрала забальзамированную дочь. Тома тогда поразило, что маленькая ручка девочки с длинными ногтями оставалась ослепительно белой. Он не видел похорон Эмилии, но погребение Малькома стало для него прощанием с девушкой. В тот день Том отстал от возвращавших в школу учеников и, упав на колени у первого попавшегося мраморного камня, горько рыдал, словно на нем было выбито ее имя. Иногда ему казалось, будто зеленоватые глаза Эмилии улыбались сквозь пелену темно-серых туч, извергавших очередную порцию пурги.
В глубине души Том понимал, что глупо винить в случившимся маглорожденных, но властный голос внутри требовал покарать их. Эмили была чистокровной и умерла — они, грязнокровки, посмели остаться жить. Эмили гладила его руку — они всегда хотели сделать ему больно. Эмили была хрупкой — они пышут здоровьем. Постепенно Том уверил себя, что Эмили вернется: достаточно овладеть магией, позволяющей возвращать умерших. Однако сначала за ее смерть, за снежинки, застывшие в ее ресницах, должны ответить маглорожденные. Лица маглов, которых Том ненавидел, плясали в его воспаленном мозгу. Он с наслаждением думал о том, как он убивает каждого из них снова и снова: Стаббса, Биггерта, миссис Роджерс, Бренду и, конечно, отца со всей его гнусной семейкой.
Единственной отрадой Тома стал ежедневник. В глубине души парень верил: стоит ему завести дневник, как часы начнут отсчет до возвращения Эмилии. Том до сих пор помнил, как с наслаждением вывел на титульном листе: «
Дневник Т.М. Риддла. 1943 год». Том ежедневно делал в нем пометки, главным образом о Слизерине, Гонтах и Тайной комнате. Чтобы посторонний не прочитал его записи, парень использовал купленные летом специальные чернила.
— Том?
— Да? — Он дернулся, прикрыв дневник. За минувшие месяцы у Тома выработался рефлекс — когда он видел неприятного ему человека, то мысленно доставал палочку и бормотал непрощаемое заклятие. Но, заметив блеск ярко-зеленых глаз, успокоился: перед ним стояла Друэлла Розье.
— Нам пора, Том, — сказала слизеринка.
Они не спеша вышли из гостиной и пошли по темному коридору. Хогвартс опустел; помимо них, патрулирующих школу, можно было повстречать только завхоза Прингла, который с неприязнью смотрел на учеников.
— Ты слышал о Касабланке*? — Друэлла посмотрела на приятеля. Мраморная лестница была единственным освещенным местом благодаря тускло горящим фонарям, да огню возле статуи вепря.
— Конечно, — пожал плечами Том. — Говорят, мы будем сильнее воевать на Средиземном море.
— Я не про то. Ходят слухи, что мы с янки и русскими провозгласим равенство рас. Маглы хотят объявить черных обезьян равными нам, — губы Друэллы дрогнули. — Ты представь, Том: некоторые наши дошли до того, что стали носить джинсы, как последние янки-маглы.
Риддл задумчиво посмотрел на ступеньки. В душе он был согласен с Друэллой. Однако Том опасался, что Дамблдор мечтает сместить его с поста префекта, а лучшего повода, чем обвинение в сочувствии Гриндевальду, не найти.
— Разделимся? — предложила Друэлла. — Я пройду по первому этажу, а ты — через коридор и подземелье по малой лестнице?
Равнодушно пожав плечами, Том пошел вниз. Наверное, предложи ему Розье пройти к Запретному лесу, он отреагировал бы также спокойно. Вдали слышался удалявшийся стук каблуков Друэллы. Том подошел к классу зельеварения и вздрогнул: дверь в помещение оказалась приоткрытой. Парень заглянул в щелку. К его удивлению в классе виднелась фигура Рубеуса Хагрида.
— Lumos, — прошептал Том. На конце палочки загорелся красный огонек. — Здравствуй, Рубеус, — сухо сказал он.
— Ты… Слизеринец! — Гигант с неприязнью посмотрел на значок змеи.
— Да, я действительно учусь на факультете Слизерин, — выдохнул Том, взглянув на Хагрида, как доктор на пациента. — Что ты здесь делаешь?
— Том, ты глазам своим не поверишь! — Парень, похоже, немного успокоился, поняв, что перед ним стоял Том Риддл. — Это сногсшибательно!
Изумленный Том последовал за ним, пока не остановился возле ящика. Он заглянул в него и почувствовал, как сперло дыхание. Внутри сидел паук размером с громадную собаку и клацал желваками. У членистоногого было четыре пары блестящих чёрных глаз и восемь волосатых ног, каждая размером с половину руки.
— Его зовут Арагог, — сказал Рубеус, сияя от восторга. — Когда вылупился, был не больше пекинеса!
— Это же акромантул… — неуверенно сказал Том. В третьем классе он читал об этих пауках: они, кажется, считались опасными и ядовитыми.
— Мне его подарил путешественник. Этот, как его… Скамандер! Я его осенью в Хогсмиде поймал, а он мне яйцо подарил, — охотно трепался Хагрид.
— Акромантулы смертельно опасны, — холодно заметил Том. Он, помнится, читал об этом сумасшедшем путешественнике в «Пророке». К его изумлению акромантул перестал клацать, а начал пятиться к Хагриду. Тому показалось, будто паук боится одного его вида.
— Не, не, не…. Арагог не такой, — покачал головой Рубеус. — Он эта, мухи не обидит. — Ему холодно, идти некуда. Я тока до весны додержу его...
Том задумался. Правила требовали рассказать Диппету о непутевом Хагриде. И все же что-то удерживало Тома от такого шага. Не жалость — нет. Какое-то чувство, будто Хагрид и его акромантул могут ему пригодится.
— Ну, если до весны... — неуверенно пожал плечами Том.
— Спасибо, Том! Ты — лучший! — Хагрид сгреб в охапку слизеринца.
— Да не за что, — скривился Риддл, с трудом высвобождаясь от объятий. На душе было чувство необъяснимой тревоги. Почему, черт возьми, его так испугался акромантул Рубеуса?
* * *
В спальне оказалось оживленно. Риддл не удивился происходящему: за минувшие полгода разговоры его приятелей все чаще сводились к обсуждению одноклассниц. Лестрейндж, официально влюбленный в Мари Аркон, восхищался сочными коленками хаффлпаффки Эллы Боунс. Мальсибер со смаком рисовал интимные сцены Августы Энслер с Аластором Лонгботтомом. Том облачился в пижаму и, наколдовав без палочки светящийся синий шар, раскрыл заметки по древним рунам. В последнее время он увлёкся изобретением темномагических заклинаний за счет смешения египетского, латинского и кельтского языков.
— Альф, — Крэбб повернулся к кровати Блэка. — Рыжий гриффиндорец подъезжает к твоей Лу.
— Смотри, чтобы он не узнал, какого цвета ее трусики, — хмыкнул Мальсибер под смех Лестрейнджа.
Риддл с улыбкой посмотрел на черный силуэт змеи: возможно, вот-вот начнется самое интересное.
— Ну и что? — спросил Том, не отрываясь от дневника. — Вот ты хочешь, Мальси, чтобы твоя кривоногая кузина Адель осталась старой девой?
Риддл намеренно доводил Мальсибера: накануне он услышал, как Нортон назвал его "грязнокровкой". Том, поклявшийся себе, что больше не позволит называть себя этим словом, мечтал преподать ему урок.
— Заткнись, шелудивая грязнокровка! — ухмыльнулся Нортон.
Сработало! Том почувствовал, как участилось биение сердца. Прищурившись, он посмотрел на кровать справа.
— Ты, Мальси, кажется, сравнил меня с маглом? — вкрадчиво спросил Риддл.
— Для тебя это новость, грязнокровка? — ухмыльнулся Нортон.
— Что же, Мальси, — вздохнул Том, отложив заметки, — ты много раз называл меня так за эти годы. Может, — поднялся он, — повторишь мне это в лицо?
— Эй, вали отсюда, грязнокровка! — С тревогой пробормотал слизеринец, глядя на приближавшуюся к его кровати длинную фигуру Тома. Мальсибер, выхватив палочку, прошептал заклинание, но Том заблокировал ее взглядом. Палочка Нортона под общий смех выпускала редкие искры.
— Заметь, Мальси, — назидательно заметил Риддл. — Я безоружен, а ты вооружен. Ну же, давай.
— Да вали ты... — плаксиво заметил блондин. Том щелкнул пальцами, и Мальсибер согнулся от боли под ребрами.
— Accio, — прошептал Риддл, подхватив палочку Мальсибера. — Давай, Мальси, давай, — усмехнулся он. — Повтори: "грязнокровка". Ну же: гряз-но-кров-ка.
— Грязнокровка! — закричал Нортон, прикрываясь руками, чтобы защититься. — Отстань от меня к чёртовой матери, ублюдок!
Том позволил себе слегка улыбнуться.
— Я и не знал, что ты на это способен, — промурлыкал он. — Ты посмелее, чем я думал. — Произнося свою тираду, Том не заметил, как все соседи высунули головы из-под занавесок. — Однако ты оскорбил меня, а это карается, прчием весьма сурово. Pyrio Cyaneus Maxima! — взмахнул Риддл палочкой.
Постель Нортона охватило синее пламя, а сам вопящий блондин попал в центр огненных языков. Том усмехнулся: этот фальшивый синий огонь был безопасен, хотя от него исходило зловещее тепло. Мальсибер кричал, и Том, смотря на него, чувствуя зверское наслаждение от происходящего.
— Я…. Я расскажу завтра… — произнес вдруг Нортон, отойдя от шока. Его бесцветные глаза сияли от ужаса.
— Расскажешь что? — изумился Том. — Что не умеешь бороться с фальшивым огнем? Viriary Virgis! — Нортон застонал, словно получив удар кнута.
— Между прочим, я использую твою палочку, Мальси, — хмыкнул Том. — Priory Incntatem покажет на тебя. Viriary Virgis! — повторил Том. — Но даже если с меня снимут двадцать баллов, что это изменит? Я на уроках заработаю во много раз больше, а твою жизнь потом превращу в ад.
— Ты… Ты не посмеешь… — прошептал Мальсибер, открыв от ужаса глаза.
— Да что ты? Pyrio Cyaneus Maxima! — воскликнул Том, снова объяв синим пламенем постель Нортона. — И запомни, Мальси, — ухмыльнулся он, — чистокровный — этот тот, кому разрешу так называться я, Лорд Волдеморт, — прошипел он сквозь зубы.
Дождавшись, когда Мальсибер закатит от ужаса глаза, Том снял заклинание и, почувствовав приступ головной боли, обернулся к соседям.
— Мальсибер перепил огневиски или перезанимался? — спросил Том соседей.
— Лучше перезанимался, — кивнул Лестрейндж. Крэбб также закивал в знак согласия. Том усмехнулся: оба они дорожили занятиями в его клубе. Сложнее было с молчаливым Альфардом, хотя после спасения Вальбурги ни один из Блэков, кроме Лукреции, не пошел бы против него. Отсвет ночника отсвечивал эмаль стоящих на подносе чеканных кубков, в переливах которой дрожащая на кровати фигура Мальсибера напоминала призрака.
— Что-то здесь пахнет паленым, Мальси, — усмехнулся Риддл и, оставаясь в пижаме, вышел из спальни.
* * *
Том шагнул в зазеркальную гладь. Затем сделал шаг... Другой... Он стоял на берегу холодного моря, и смотрел, как волны, пенясь, разбиваются о валуны. Дух cо змееподобным лицом превратился в его двойника, невероятно худого и бледного. Его глаза были такими же, как у Тома, но колючими и жесткими.
— Том Риддл? — холодно сказал двойник. — Не скажу, что рад тебя видеть.
— Не скажу, что рад видеть тебя, — передразнил его Том. Ему казалось, будто в лице двойника он каким-то образом видит черты змееподобного лица.
— Возможно, — усмехнулся двойник. — Но зато я нужен Тому. Только со мной он станет могущественным и бессмертным.
— Том — это я, — ответил парень, чувствуя, как в душе поднимается страх...
— Теперь — нет! — расхохотался двойник. — Только один из нас должен жить, — плотоядно сказал он.
— В таком случае, я помогу тебе, — сухо ответил Том. Он полез в карман и только сейчас с ужасом заметил, что у него нет палочки.
— В самом деле? … Аvada… — прошептал двойник направив палочку на Тома. — Kedavra… — прошептал Том, открыв глаза. Тело бил озноб, а горло першило, словно у него начинался грипп. Слюна имела противный привкус касторки. Проклиная себя за леность, парень поднялся с кресла. Через несколько минут он с отвращением корежился под струями прохладной воды.
Было начало седьмого. От ламп, как обычно, исходило тусклое зеленоватое свечение. Подойдя к зеркалу, Том с удивлением заметил, что выглядит бледнее, чем обычно. В последнее время он сильно побледнел от хронического недосыпания. Он побрел в спальню, чувствуя слабость в ногах.
— Холод какой, — пробормотал Лестрейндж, ежась от сквозняка. Его кудряшки растрепались, съехав местами на лоб.
— Что случилось, Рэй? — Том удивился своему ледяному голосу. Переодеваться было трудно, и он, как в детстве, медленно перебирал пуговицы.
— Прингл, поди, не почистил дымоходы, — пожал плечами Лестрейндж. — За Мальсибера не бойся, я применил к нему заклинание частичной потери памяти, как ты и учил, — усмехнулся Рэндальф. Том равнодушно пожал плечами, глядя, как Крэбб забавно прыгает по спальне, пытаясь надеть носок.
За завтраком царило оживление. Директор Диппет, замотавшись в шарф, отчитывал завхоза Прингла за поломку отопления. Дамблдор надел что-то вроде шубы и осматривал зал диковатым взглядом. На профессорах Бири и Мэррифот не было лица. Ученики дули на ладони и кутались в зимние плащи. Только Дженни Сполдинг лихо плюхнулась за гриффиндорский стол и дружески щелкнула по плечу Игнотуса Пруэтта.
— Том, ты совсем не ешь, — Друэлла с удивлением посмотрела на друга. — Может, рассказать мадам Эльвире?
— Не стоит, — вздохнул Риддл. Покончив с завтраком, он поплелся в другую башню, глядя на окна, затянутые ледовой пеленой.
Первым уроком были заклинания. Профессор Раджан, как обычно, делал заметки за столом. Том достал книгу и начал читать, пытаясь не обращать внимания на весёлую болтовню вокруг него. Когда последняя ученица, Элла Боунс, вошла в класс, прозвенел звонок и профессор взмахнул палочкой. Две каменные двери захлопнулись. Том закрыл книгу и, чувствуя приступ слабости, вытащил домашнюю работу.
— Сейчас все передайте через сидящих впереди ваши записи, — сказал декан Райвенкло.
Послышалось дружное ворчание и шелест пергаментов, когда ученики начали рыться в портфелях. Том холодно передал работу сидящей впереди Лайзе Карвей. Девочка, взяв его пергамент, прыснула, что-то шепнув соседу Нэтану Фроггу. Глядя на этот смех, Том внезапно почувствовал дикое желание разорвать их обоих. Как смели жить и смеяться эти две маглокровки, если она, чистокровная волшебница, умерла?
— Сегодня, — сказал профессор, — мы разучим заклинание магической подписи. Том усмехнулся, равнодушно глядя, как Мальсибер, словно пришибленный, силился прочитать чей-то конспект. Декан Райвенкло взмахом палочки собрал все листочки, и они приземлились в аккуратную стопку в середине стола.
— Великолепно, — прошептала Элла Боунс. Том с отвращением посмотрел на нее. Эллу он считал полной идиоткой, однако, в отличие от маглорожденных, не горел желанием увидеть на ее губах предсмертную пену.
— Вы даже не представляете насколько, мисс Боунс, — улыбнулся индиец. — Подпись выражает суть личности.
Том задумался. Его подпись, безусловно, должна светиться огненным светом. Желательно, чтобы буквы могли двигаться и менять позиции. Для этого, кажется, было одно заклинание на древнеегипетском языке…. Заложив необходимые компоненты в палочку, Том вывел три слова:
TOM MARVOLO RIDDLE
Надпись вспыхнула, и буквы, шевелясь, стали гореть в воздухе. Изумленные ученики повыскакивали из-за парт.
— Отлично, мистер Риддл, — сказал профессор Раджан.— Двадцать очков Слизерину.
— За что? — раздражённо прошипел Филипп Диггори соседям. — Слизеринец использовал темные заклинания, и такое поощряется?
"Спасибо за идею, Диггори", — ухмыльнулся про себя Том. Остаток урока он равнодушно смотрел, как Марта Винс силилась вывести позолоченные виньетки. Когда прозвенел звонок, Том быстро пошел к лестнице, где, присев на подоконник, снова вывел в воздухе:
TOM MARVOLO RIDDLE
Том взмахнул палочкой. Огненные буквы зашевелились, начав сами собой перестраиваться в ином порядке:
I AM LORD VOLDEMORT
«Я Лорд Волдеморт», — пробормотал Том и тотчас почувствовал головокружение. Ноги стали оседать, и парень провалился в темноту.
* * *
Открыв глаза, Том понял, что лежит в больничном крыле. Часы показывали восемь, и синеватый лунный свет мерно бился в окна. Щурясь и моргая после сна, парень осторожно сел. Озноб прекратился, и он чувствовал себя сносно. Пухлая женщина вошла в палату и с удовлетворением посмотрела на юношу. В руках у нее была бутылочка с восстанавливающим зельем.
— Мадам Эльвира! — попытался слабо улыбнуться Том.
— Все хорошо, мистер Риддл, — заметила медсестра. — Жаль, Вы не зашли ко мне после завтрака.
— Что со мной? — удивился Том, и едва не вскрикнул. Прямо напротив него была кровать Миранды, наспех прикрытая полосатым пледом.
— Упадок сил. — Похоже на симптомы инфекционного заболевания, хотя гриппа нет. Лежите и набирайтесь сил, — кивнула мадам Эльвира. Оставив возле кровати слизеринца бутылочку, она вышла из палаты.
Не теряя времени, Том взмахом палочки открыл портфель и достал из него «Магических змей Британии». Он изучал эту книгу почти неделю, но ни один из перечисленных гадов не произвел на него впечатления. Все они казались слишком заметными и агрессивными, в то время как монстр Слизерина должен быть, по его представлениям, более скрытным и ядовитым. Том перевернул страницу, да так и впился глазами:
«Из многих чудищ и монстров, коих в наших землях встретить можно, не сыскать таинственней и смертоносней Василиска, также еще именуемого Король Змей. Сей гад может достигать размеров воистину гигантских, а срок жизни его — многие столетия. На свет он рождается из куриного яйца, жабой высиженного. Смерть же несет путем диковинным, небывалым, ибо, кроме клыков ужасных и ядовитых, даден ему взгляд убийственный, так что ежели кто с ним очами встретится, тотчас примет кончину скорую и в муках великих»**
Сердце Тома словно приостановилось. Идеально. Всё совпадало: Салазар Слизерин был родом из болотистых краев Девоншира, так что для него найти Василиска не составляло труда. Видимо, Слизерин каким-то образом натаскал монстра на поиск грязнокровок: волшебные змеи считались чувствительными ко всему, что связано с кровью. К тому же его предку не надо было тащить в Хогвартс огромную змею: достаточно было посадить жабу на куриное яйцо прямо в Тайной комнате. Единственным, что смущало Тома, были размеры змея. Если в Тайной Комнате скрывался именно Василиск, то как, чёрт возьми, это пятидесятифутовое существо могло околачиваться по школе?
Из состояния прострации его вывел стук о металлический каркас двери. Том поднял глаза и увидел вошедшего профессора Дамблдора. Том судорожно сглотнул. Профессор трансфигурации опустился на стул рядом с кроватью. Вид у него был встревоженный, и — Том не мог точно это определить, но казалось, профессор был немного подавлен...
— Здравствуйте, Том, — поправил профессор очки. — Мадам Эльвира сказала мне о Вашей болезни. Должен признать, что она не совсем обычна.
— Мне нечего сказать Вам, сэр…. — парень почувствовал, что на душе снова холодеет, как в ту давнюю ночь, когда профессор поймал его у зеркала.
— Вам стало плохо? — спросил Дамблдор, положив морщинистую руку на металлическую спинку кровати.
— Не знаю, — пожал плечами Том, чувствуя, как стучит сердце. — Немного устал или грипп... — В последнее время из-за холодов эта болезнь стала форменной напастью, и ученики частенько попадали в больничное крыло.
— Не удивительно, если учесть, сколько времени Вы посвящаете занятиям, — кивнул Дамблдор. — Я слышал от преподавателей, что за минувшие две недели Вы трижды едва не заснули на уроках.
— Не может быть... — прошептал Том, машинально схватившись за столбик кровати. В последнее время он сократил сон до трех часов: с девяти до полуночи искал информацию о Тайной комнате, а с полуночи до четырёх или пяти утра изучал темную магию. Если Дамблдор обо всём узнает, ему конец...
— Тем не менее, это так. Кстати, — прищурился профессор, — я заметил интересную особенность: У Вас уходит несколько часов на те задания, которые большинство учеников делают за полчаса. Согласитесь, Том, что с Вашими способностями это несколько необычно.
— Вы же знаете, что я стараюсь читать все заранее, — нашелся парень, хотя чувствовал, как близко Дамблдор подходит к самым опасным моментам.
— Возможно. Однако до меня дошли слухи, что Вы работаете даже в Запретной секции, — Учитель трансфигурации пристально посмотрел на ученика.
— У меня есть разрешение профессора Слагхорна, — спокойно ответил Том.
— Я знаю, — кивнул Дамблдор. — Что же, поправляйтесь. Если вдруг захотите поговорить со мной, — просто так, о чем-нибудь, — заходите в любое время.
«Хоть бы ты сдох от чахотки», — подумал Том, глядя на удалявшуюся фигуру профессора, а затем на кровать, где когда-то лежала Миранда. Впрочем, таким, как Дамблдор, не страшен туберкулез: они доживают до глубокой старости. Усмехнувшись, Том достал дневник и начал рисовать на лощеных страницах.
Неожиданно в его голове словно ударила молния. Он, помнится, читал, что Корвинус Гонт учился в Хогвартсе два века назад, когда строили водопровод Хогвартса. Если чудовищем Слизерина был Василиск, то выползать из-под озера он мог по трубам. Именно так. Оставалось проверить водопроводные краны. Том улыбнулся и откинулся на подушку. Если повезет, он найдет Тайную Комнату не позднее Пасхи.
Примечания: * Имеется ввиду конференция в марокканском городе Касабланке У. Черчилля и Ф.Д. Рузвельта 14 — 24 января 1943 года.
** Текст взят из книги Дж.К. Роулинг «Гарри Поттер и Тайная комната».
Март сорок третьего года был падким на мокрые метели. Густые хлопья наглухо заметали окна, не позволяя увидеть силуэты башен. Настроение в школе ухудшилось: русские, рванув вперед после Сталинграда, проиграли сражения за Харьков и Запорожье. Орден СС проводил в Белоруссии операцию "Зимнее волшебство". За неповиновение сжигали целые деревни, и колдографии в "Пророке" изображали обугленные тела маглов.
— Хороши, а? — ухмыльнулся Лестрейндж, когда перед обедом Том листал свежий номер «Пророка». — Ведь посмотришь — маглы маглами, — указал он на эсэсовцев.
— Лучше, Рэй, посмотри сюда, — Том указал на вторую страницу. — Гриндевальд приказал усилить террор.
— Они начинают нападать на волшебников, — вздохнул Ореон Блэк. — Как ты думаешь, Том… — прошептал он. — Нас это не коснется?
— Я же не Гриндевальд, — равнодушно заметил Том, — чтобы знать его мысли. Впрочем, — показал он на учительский стол, — осторожность не повредит.
В субботу Риддл встретил приятелей в заброшенном классе по алхимии. Мокрая метель переросла в сухую снежную крупу, и Том, глядя в окно, задумался о судьбе клуба. За минувшие месяцы слизеринцы под его руководством освоили большинство дуэльных проклятий. Логика требовала распустить клуб, однако Том не желал этого делать.
— Сегодня, — обратился Риддл к вошедшим, — я обучу вас заклинанию фальшивого огня. Не скажу, что оно очень действенно, но позволяет хорошенько напугать…
— Помню я эту прелесть! — рассмеялся Лестрейндж. — Мальсибер едва оправился от шока.
— Надо просто нацелить палочку, взмахнуть и сказать: «Pyrio Cyaneus Maxima», - пояснил Том..
Стоящий напротив стол вспыхнул голубым пламенем. Девочки закричали. Том, прошептав “Finite”, снял огонь. Стол остался нетронутым — точно таким же, каким был до применения заклинания.
— На самом деле огонь безвредный, — подтвердил Том. — Хотя от него исходит неприятный жар, словно ты в самом деле горишь. Давай ты, Альберт?
Эйвери неуверенно вышел в центр. От волнения его впалые скулы пошли красными пятнами.
— Pyrio Cya... — пробормотал Эйвери, но тотчас осекся. — Я не могу, Том...
Взрыв смеха сотряс всю компанию. Лестрейндж хохотал, держась за подоконник. Араминта раскраснелась от смеха. В глазах Оливии Хорнби и ее подруги Генриэтты Вэйдел мелькали веселые огоньки. Даже Энтони Крэбб усмехнулся, что-то пробормотав под нос.
— Не вижу ничего смешного, — фыркнул Том, взглянув с неприязнью на приятелей. От его ледяного взгляда у Блэка и Крэбба пропал смех. — Не думаю, что если сейчас поставить тебя, Энтони, ты сделаешь лучше.
Том намеренно выбрал для тренировки Эйвери: вечно отстающий Альберт должен был обрести уверенность в себе. Если удастся, Том получит преданного сторонника. Если не удастся… Впрочем, почему не удастся, если он сам рядом?
— Давай попробуем еще раз? - Риддл взял запястье приятеля и потянул его кверху. — Смелее, Альберт!
— Pyrio Сyaneys Maxima! — воскликнул парень, почувствовав поддержку. Том мысленно послал заклинание усиления. На этот раз деревянный стол вспыхнул синим пламенем. — “Finite”, — прошептал Том, и пламя исчезло.
— Я… Мы смогли… — пролепетал Эйвери. Слизеринцы с удивлением смотрели на Альберта, словно тот сотворил чудо.
— Нет, Ал. Ты смог, — Том, улыбаясь, как можно искренне, похлопал приятеля по плечу. — Тренируемся все! - обратился он к друзьям.
Глядя на летящие в разные стороны вспышки, Том вдруг подумал, что Эмили, безусловно, была бы жива, занимайся она в его клубе. Впрочем, нет… Она считала невозможным брать уроки со всеми, потому что она была не такой, как все. Тому показалось, будто в темноте комнаты мелькнули смеющиеся зеленые глаза, - точно так же, как ему чудилось в день похорон Эмилии.
— Том, спасибо... Ты - великий человек... - пробормотал Эйвери, глядя в пол. Том удивленно поднял брови: на лице слизеринца было написано восхищение.
— Да не за что, Ал, - пожал Том плечами, глядя на полуразбитый набор приборов, который горел благодаря стараниям Оливии Хорнби.
— Том, я... - пролепетал Альберт, неуверенно потрепав рукав.
"Твой должник? Я это знаю", - усмехнулся про себя Том. Из-за некстати нахлынувших воспоминаний об Эмилии на душе стояла тупая боль, но парень, закусив губу, прогнал прочь воспоминания.
- Не забывайте тренироваться, — подытожил Том. — Дру, можно тебя на пару слов? — подозвал он Розье, когда остальные пошли на выход.
— Да, конечно, — Друэлла одарила приятеля улыбкой. Они подошли к окну и стали рассматривать, как сухие снежинки медленно заметают холодный парапет Астрономической башни.
— Знаешь, — усмехнулся Том. — Я тут подумал… В общем, я знаю расширенный курс дуэльных заклинаний. Если хочешь, — постарался он придать лицу равнодушный вид, — я готов обучить им вас.
— Думаю, — улыбнулась Друэлла, — все будут только «за». Тебя волнует, что некоторые из них не очень светлые?
— Угадала, — заметил Том, глядя на пелену сухой крупы. В белом мареве мелькнуло несколько фигур — скорее всего, гриффиндорцев, рискнувших, несмотря на запреты и метель, убежать к Запретному лесу. — Кстати, Дру, — небрежно бросил он, — у вас в туалетах все краны целы?
— Вообще-то да, — пожала плечами Розье. — А почему ты спрашиваешь?
— У нас с начала года сломалось два, — приврал Том, наморщив лоб.
— Да вроде ничего такого… — Друэлла поправила манжету. — Хотя знаешь... В туалете на втором этаже один кран никогда не работал.
— Прингл совсем не ловит мышей? — усмехнулся Том.
Друэлла не ответила, продолжая смотреть на метель. Риддл с усмешкой взглянул на заброшенный шкаф. На душе было снова чувство эйфории, словно какое-то существо внутри просилось выпустить его на волю.
* * *
Пасха выпала на двадцать пятое апреля — едва ли не самый поздний из всех возможных сроков. Из-за ночных заморозков на деревьях едва набухли почки, и только верба распустилась точно в срок. После завтрака Том решил прогуляться в школьном дворе. Повалил мокрый снег, и лужайка перед школой превратилась в бело-зеленое лоскутное одеяло. Спустившись с заметенного водянистыми хлопьями крыльца, Том побрел к озеру.
Его внимание отвлекли приглушенные голоса. Мимо озера проходили семикурсники из Хаффлпаффа: Джоанна Берд и Стивен Стейгинс. Тома всегда веселило наблюдать за тем, как они чуть ли не ежедневно прогуливались по школьному дворику. Еще больше его занимало смотреть, как парень пытается полуобнять Джоанну, но та — то ли шутя, то ли серьезно, не позволяла ему взять себя за руку.
— Как я уже сказала, я устала, — донесся до Тома голос хаффлпафки. — Мне хочется, чтобы я была девочкой, а ты мальчиком. Точнее, мужчиной.
— Джо, послушай, — замялся парень. — Я правда не подумал….
— ...чтобы были какие-то плоды после года отношений, — закончила Джоанна. — А что нам пожинать? Мне больно. Меня предали. Мы два опустошенных человека.
«Эти людишки, думающие о том, кто с кем совокуплялся, завтра будут обсуждать дела политиков, — хмыкнул надменный голос. — Хотя все, на что способны маглы, — это внимать каждому слову высших».
«Вообще-то они не совсем маглы», — напомнил ему лениво Том.
«Ты полагаешь, это справедливо, Волдеморт?» — заметил как бы невзначай обладатель холодного голоса.
Развернувшись, Риддл посмотрел на мокрые от талого снега деревья. В вечер после бала Эмилия говорила ему, что любила играть на рояле. Перед глазами возник образ черного инструмента, за которым сидела Эмили в синем бархатном платье и, задумавшись, играла какую-то мелодию. Том подумал, что, закончив, она бы послала ему ласковую и чуть насмешливую улыбку. Впрочем, возможно она никогда не играла в синем платье и вовсе не стала бы ему улыбаться.
"Ты так много прошел в поисках Комнаты, — прошептал нетерпеливо холодный голос. — Продолжай, тогда, достигнешь цели".
"Убирайся к черту", - ответил самому себе Риддл. Почувствовав головную боль, он пошел к лестнице, смотря, как снег тает в присыпанных мокрыми хлопьями лужах.
Войдя в гостиную, Том плюхнулся в кресло, все еще пытаясь не отдышаться. Дрожа, он сложил руки на груди, игнорируя любопытные взгляды других слизеринцев. Голова болела, а в мелькали бессмысленные слова и картинки. Голоса почти утихли, хотя отрывки сердитой беседы еще крутились в голове.
"Возможно, я просто немного устал", - попытался успокоить себя Том. Глаза блуждали от каминной полки, до эмблемы Слизерина, вырезанной на мраморе выше камина. В конце концов, с чего он взял, что в этом кране был в самом деле вход в Тайную Комнату? Пытаясь убить время, парень попытался почитать книгу о свойствах африканских растений, хотя ее смысл доходил до него с трудом.
Без четверти девять Том вышел в коридор. Как префект он мог не опасаться за комендантский час. В кабинете зельеварения горел свет: Хагрид наверняка решил прогулять паука. Том нырнул в туалет и поразился его убранству. Под длинным зеркалом тянулся ряд сверкавших каменных умывальников. Не теряя даром времени, Том начал обследовать краны. На четвертой раковине ему повезло: один из ее медных кранов в самом деле не работал. Присмотревшись, Том заметил, что прямо на нем была нацарапана крохотная змейка.
—
Откройся! — приказал Том, усилием воли заставляя себя верить, что она живая.
Кран, как некогда камин в гостиной, вспыхнул опаловым светом и начал вращаться. Через мгновение умывальник подался вниз, погрузился куда-то и пропал, открыв разверстый зев трубы. Стараясь не размышлять о последствиях, Том шагнул вниз.
Полет в трубе был похож на скольжение по горному туннелю, стены которого покрывали наросты зеленоватой слизи. Мимо пролетали отходящие в стороны рукава, но ни один не был таким широким, как главный канал. Неожиданно труба изогнулась под прямым углом и оборвалась. Том приземлился на мокрый пол.
— Lumos, — прошептал парень. На кончике палочки вспыхнул огонек.
Через некоторое время Том увидел гладкую стену, на которой вырезаны две свившиеся в кольца змеи. Вместо глаз у них блистали изумруды. Том приказал им открыться. В стене появилась щель, разделившая змей, и образовавшиеся половины стен скользнули в стороны. Том с замиранием сердца шагнул в тускло освещенную комнату. Уходящие вверх колонны были обвиты каменными змеями. Это громадные столбы поднимались до теряющегося во мраке потолка и отбрасывали длинные тени сквозь зеленоватый сумрак.
Наконец, Том остановился возле последней пары колонн. У задней стены высилась циклопическая, до потолка, статуя. Гигантское лицо с обезьяньими чертами и длинной жидкой бородой, ниспадающей до самого подола каменной мантии, принадлежало древнему старцу. Очертания статуи были нечеткими, словно камень расплывался в волшебстве. Это, несомненно, был его предок — Салазар Слизерин. Том почувствовал укол на сердце: обезьяноподобное существо напоминало не его, а увиденный в газете портрет Марволо Гонта.
—
Говори со мной, Слизерин, — прошипел Риддл.
Каменный истукан остался неподвижным. Том не стал поддаваться досаде, а помассировал лоб. Слизерин утверждал, что Наследник будет его воплощением. Интересно, какую фразу придумал бы он? Слизерин был в конфликте с остальными основателями, кроме Ровены… Да, Слизерин, пожалуй, хотел, чтобы потомок поддержал его.
—
Боже, как просто, — усмехнулся Том. —
Говори со мной, Слизерин, говори со мной, Величайший из хогвартской четверки! Каменная статуя задрожала. Том сделал шаг назад, c изумлением глядя, как изо рта появилась двадцатифутовая зеленая змея. Змей направил на Тома большие желтые глаза, и парень почувствовал легкое головокружение.
—
Вы приш-ш-шли за мной, Повелитель, — прошипел Василиск ядовито-шелковистым голосом. -
Чем могу служить?
—
Следуй завету Предка, — ответил Том, чувствуя в голосе надменные ноты. -
Мы начинаем борьбу с грязнокровками. - От этого слова у парня покоробило внутри: он до сих пор не мог спокойно произносить его.
—
Ваш-ш-ш-ше слово — закон, Повелитель,— гладко сказал Василиск, заскользив к выходу.
—
Что ты делал столько веков? — спросил Том, когда они подходили к трубе. Ему было немного не по себе от обжигающего дыхания змеи.
—
Я спал, — ответил Василиск. —
Я могу позаботиться о Ваш-ш-ш-ей поездке, Повелитель. - На мгновение Том испытал отвращение, представив, как он сядет на скользкую змею, но другого выхода не было.
Громадный змей, извиваясь, пополз по водосточной трубе. Том, сидя на змеиной шее, наблюдал за наростами слизи и тины. Некоторые из них касались одежды Тома, создавая неприятные ощущения.
—
Ты можешь отличать грязнокровок? — спросил Том, чувствуя приближавшийся выход.
—
Змеи чувствуют кровь, как и установил Повелитель, — ответил Василиск.
Труба, наконец, закончилась, и Том спрыгнул со спины змея. Прошептав заклинание, он почистил одежду. Все происходящее по-прежнему казалось ему бессвязным сном.
* * *
Светло-розовый рассвет осветил спальню Гриффиндора. Легкий солнечный луч забегал по подушке, и третьекурсница Мариэтта Донлей нехотя протерла глаза. На тумбочке лежали два свитка пергамента, набор перьев и длинный пенал. В Хогварсте подобные пеналы не были распространены, однако родители подарили его Мариэтте на двенадцать лет, и девочка не спешила с ним расставаться.
Быстро надев тапки, Мариэтта прошлепала к окну. Хотя стоял второй майский день, на траве по-прежнему лежал иней. Вдалеке виднелись хмурые верхушки Запретного леса. Улыбнувшись, девочка решила разбудить лучшую подругу Лайзу Беттс. Тихонько подойдя к ее кровати, Мариэтта одернула полог и вскрикнула от удивления: кровать была пуста.
Мариэтта осмотрелась, не понимая, что произошло. Вечером Лайза тянула ее побродить по Хогвартсу, но девочка была была слишком занята повторением зелий. Лайза пристроилась к компании белобрысого Эндрю Найла, которого Мариэтта терпеть не могла за постоянные издевки. Девочка испуганно посмотрела под кровать, и с удивлением обнаружила, что там не было туфелек Лайзы. Полная смятения Мариэтта накинула мантию и помчалась в гостиную.
Ночной огонь тускло горел в камине. Откинув прядь черных волос, Мариэтта упала в красное кресло. Где в самом деле могла быть ее подруга? Заблудилась? Или, может… — Мариэтта улыбнулась самой себе, — Лайза побежала в совятню? Взволнованная гриффиндорка вышла из гостиной и пошла к движущейся лестнице.
Галерея второго этажа была пуста. От каменных сводов веяло сыростью и сквозняком. Впереди, недалеко от туалета, что-то сияло. Стараясь не шуметь, Мариэтта пошла к источнику света. На стене между двух окон огромными буквами были начертаны слова, блестящие в свете факелов:
ТАЙНАЯ КОМНАТА ОТКРЫТА. ГРЯЗНОКРОВКИ, ТРЕПЕЩИТЕ!
Под зловещими словами лежала тонкая фигурка, напоминавшая статуэтку. Неуверенно развернув ее, Мариэтта закричала: это была ее подруга. Маленькая ручка держала зеркало, а на лице со вздернутым носиком застыло изумление.
— Тайная комната! — раздался чей-то голос. Обернувшись, Мариэтта заметила, что оказалась в центре круга учеников, а из толпы к ней приближались профессоры Мэррифот, Слагхорн и Дамблдор.
— Тихо! — воскликнул Дамблдор. — Мисс Донлей, отойдите.
Профессор трансфигурации, присев на колено, перевернул тело ученицы. Ученики и другие учителя, к которым присоединился осунувшийся директор Диппет, казались потрясенными. Наконец, Дамблдор выпрямился и произнес:
— Жива.
— Жива? — еле слышно пробормотал Диппет. — Мисс Беттс оцепенела?
— Именно так, Армандо, — сказал Дамблдор. — От чего, пока не знаю… Однако надпись заслуживает внимательного изучения.
— Сейчас не время для научных экспериментов, Альбус, — вздохнула профессор Мэррифот. — Оцепенения вроде бы лечатся отваром из мандрагоры?
— Да-да, — охотно подтвердил Слагхорн. — Как только растения будут в нужном состоянии, я готов немедленно приготовить снадобье.
— Надо будет поинтересоваться у профессора Бири... Мисс Донлей, следуйте за мной, — мягко заметил Дамблдор. Гриффиндорка, всхлипнув, обернулась и еще раз взглянула на то, как статую ее лучшей подруги положили на носилки.
* * *
Второй раз Том выпустил Василиска в ночь на четверг. Жертвой нападения стал гриффиндорец Марк Винст, который с помощью лупы изучал следы возле надписи. Следующей жертвой стал хаффлпаффец Эндрю Тройтон — невысокий белобрысый мальчик в больших очках, осматривавший кубки в Зале Славы. Последняя жертва доставила Тому наибольшее удовольствием, поскольку Эндрю напоминал Билли Стаббса. Ночные кошмары стали сильнее: его двойник в зеркале показывал на тела жертв и с леденящим душу хохотом благодарил Тома за работу.
Риддл до сих пор не мог забыть тот испуг, который охватил его, когда нашли тело Лайзы Беттс. Слизеринец старался не смотреть на профессора трансфигурации, однако ему казалось, будто холодные глаза Дамблдора рассматривают его фигуру и сверкавший на его груди значок серебристой змеи. На душе было странное чувство, будто эту надпись вывел ночью оставил не он, а какое-то иное существо. Весь завтрак его преследовало странное чувство облегчения от того, что гриффиндорка только оцепенела, а не умерла.
После второго нападения директор Диппет велел старостам круглосуточно патрулировать коридоры. После третьего сформировал особый отряд из старшеклассников, которые должны были досматривать школу. Вечерами Том усиленно патрулировал их вместе со всеми, пытаясь поймать таинственного Наследника Слизерина, то есть самого себя.
Том помнил, что для Василиска смертелен крик петуха. Как-то в выходной он под покровом ночи проник в курятник Огга. Убить школьного петуха заклинанием было подозрительно, и Том, зажмурив глаза, свернул шею рябой птице. Затем он спеша вытащил тело во двор и бросил его, изобразив дело так, будто петуха удушил хорек или ласка. Глядя на съёжившийся гребень, Том почувствовал едва ли не больше вины, чем за нападения на грязнокровок.
— Знаешь, Том, — заметил Лестрейндж, когда они спускались на завтрак. — Будь ты из чистокровной семьи, я бы подумал, что Наследник Слизерина — ты.
— С чего вдруг? — спросил Риддл, но его улыбка казалась вымученной.
— С твоим умом, способностями и знанием языка змей, не удивительно, если ты состоишь с ним в родстве, — рассмеялась Друэлла.
— Не проговорись об этом Дамблдору, — ответил Том. — А если серьезно, — понизил он голос, — не исключено, что все это мистификация, за которой стоят люди Гриндевальда.
— Но откуда они взялись в школе, Том? — спросила Друэлла, поправив на ходу лямку коричневой сумки.
— Ты знаешь, с кем общаются наши семиклассники? — посмотрел на подругу Том. Рэндальф и Друэлла переглянулись, невольно признавая правоту Риддла.
Профессор Дамблдор на каждом занятии бросал в сторону префекта Слизерина странные взгляды. Том старался игнорировать их, представляя в голове газетные статьи о злодеяниях Гриндевальда. За минувший год Том изобрел новый способ окклюменции: ставить световой щит позади воображаемых картинок.
— Диппет старается замять скандал, — вздохнул за обедом Ореон Блэк. — Уже три нападения, а в «Пророке» ни слова.
— У него хорошие связи в министерстве, — подтвердил Том, из всех сил стараясь не выдавать волнения.
— Какие бы ни были, а долго скрывать ему не удастся, — кивнул Альфард Блэк.
Гриффиндорцы галдели, обсуждая вчерашнее нападение. Дженни Сполдинг кричала, что вся чертовщина так или иначе связана со Слизерином. Староста Минерва МакГонагалл пыталась успокоить их, но сама ввязалась в спор с Августой Энслер о том, нужно ли отправить всех слизеринцев домой.
— Густа, пойми, это только легенда, — успокаивала ее МакГонагалл. - Возможно, за всеми этими нападениями скрывается что-то другое.
— Может быть и другое! — негодовала Августа, поправляя волосы. — Но почему-то только в Слизерине есть такая мерзкая легенда. Там даже маглокровные, вроде Риддла или Вэйн, смотрят на других сверху вниз.
Том снисходительно усмехнулся: осталось только Августе, умевший разве что целоваться с Лонгботтом, рассуждать о том, какая кровь течет в его жилах. Посмотрев на вымпел с золотым львом, Том подумал о том, насколько легче было его знаменитому предку. Во времена Слизерина не было ни министерств, ни авроратов, ни профессоров трансфигурации. Слизерин отчитывался только перед собой. Его Наследник должен дрожать, чтобы какие-то…. — Том не смог подобрать ругательства, — не заметили, как выполняет он волю предка.
В начале июня профессор Слагхорн устроил заседание клуба. Из-за тягостной атмосферы встреча прошла по-спартански: легкий чай с овсяным печеньем да беседа о предстоящих «СОВах». Пытаясь поднять настроение, зельевар объявил, что для Тома, возможно, будет экзамен повышенной сложности. Накануне он синтезировал три новых зелья замораживания, которые получили восторженный отзыв у специалистов из министерства. Том заслужил восхищенные взгляды, которые немого подняли ему настроение.
После окончания вечеринки, Риддл вышел в пустой коридор. Впереди послышалось цоканье каблуков: по каменным плитам шла девочка. Постояв возле факелов, Том подумал, что, если она идет на второй этаж, было бы неплохо вызвать Василиска. Убедившись, что так и есть, он пошел за ней.
«Грязнокровки мелькают в самых необычных местах», — рассеянно думал Том, слушая мерный стук ее шагов.
«Ты готов на убийство, Волдеморт?» — усмехнулся сам себе Том.
«А для чего, по-твоему, мы открыли Тайную комнату? — коварно заметил насмешливый двойник. — Чтобы превращать грязнокровок в камень?»
Том вздрогнул, остановившись возле стеклянного стеллажа. Невысокая девочка с растрепанными каштановыми волосами сняла маленькие черные туфли и, положив их на пол, залезла в чулках на высокий табурет. Том узнал ее: это была райвенкловка Натали Адамс, одноклассница Оливии Хорнби.
"А если она умрет, Том?" - пискнул в голове детский голос.
"Почему она должна жить, если умерла Миранда?" - резонно спросил другой. Серые глаза девочки сверкнули влажным светом - точно также, как сверкали глаза Миранды. Чувствуя приступ ярости, Том отправился к туалету.
—
Откройся, — прошипел Том. Подождав, когда погаснет опаловый свет, парень подошел к развернувшейся пропасти. —
Гейнор, ко мне! — приказал он. Для пущей важности он дал змею имя одного из предков.
—
Я здесь, Повелитель! — прошипел змей. По приказу Тома он спал в трубе, не заползая в Тайную комнату.
—
Отлично, — сказал повеселевший Том. —
Ты чувствуешь грязнокровку? — приказал слизеринец, показав рукой на дверь.
Почуяв добычу, обезумевший змей быстро прополз в маленький коридор. Том, перепугавшись, что Гейнор съест девочку, побежал за ним. Поскольку Риддл плохо бегал, он едва настиг Василиска в коридоре. Громадная змея обнажила клыки и застыла в нескольких дюймах от хрупкого тела девочки. На этот раз Гейнор не шипел, а потрескивал чешуйками: Том знал, что так делают все змеи перед охотой. Натали, спрыгнув, посмотрела в стекло стеллажа. Том видел, как открылись ее глаза при виде отражения двух желтых шаров. Через минуту ее тонкая фигурка упала, словно заснула на ходу.
—
Она жива, Повелитель, — недовольно прошипел Василиск.
—
Знаю. Отправляйся спать, — приказал Том. Змей наградил его неприязненным взглядом: он видимо рассчитывал поужинать нежным мясом. Но он не смел ослушаться и, развернувшись, пополз в сторону туалета.
Риддл посмотрел на застывшее тело райвенкловки. Он, видимо, должен был чувствовать жалость или ненависть, но вместо этого чувствовал только страх. Том счел, что будет отлично, если для отвода глаз одну жертву нападений найдет именно он. Осмотревшись, парень стал звать на помощь.
— Том…. — дежуривший профессор Бири подбежал к парню. Следом спешили завхоз Прингл и профессор Дамблдор в сопровождении учеников.
— Профессор… — Том говорил дрожащим голосом. — Я обнаружил ее здесь.
— Вы видели что-нибудь подозрительное, мистер Риддл? — спросил профессор Дамблдор. Возможно, это была иллюзия, но Тому казалось, будто профессор трансфигурации подозревает его.
— Нет, сэр…. — парень замялся. — Поверьте. Ничего.
— Боже мой, — пробормотал Бири. — Еще пара нападений, и они закроют школу.
— За-закроют школу? — Том с ужасом посмотрел на сверкавшие стекла стеллажей.
— Со дня на день пришлют комиссию из аврората, — вздохнула подошедшая профессор Мэррифот. Ее лицо, казалось, сильнее покрылось морщинами.
— А что Вы думаете об этом, Том? — жестко спросил Дамблдор.
— Уверена, Вы дадите хороший совет, — подбодрила его профессор Мэррифот, поправив рукав мантии.
— Понимаете, мэм... — Том старался смотреть, как на стене играет тусклая тень факела. — У меня не выходит из головы одна статья в "Пророке". Помните, писали, что Гриндевальд решил усилить террор против волшебников?
Подбежавшие ученики положили тело райвенкловки на носилки. Том вздрогнул, вспомнив, как мадам Эльвира велела положить на носилки хрипящую Миранду.
— Ну а Тайная комната? — раздался голос Дамблдора. Том обернулся. Ему показалось, будто профессор трансфигурации смотрел на него со смесью насмешки и грусти.
— Вы имеете в виду легенду о Наследнике Слизерина, сэр? — Риддл прикусил губу и удивленно поднял брови.
— Именно. Хорошего вечера, Том! — кивнул декан Гриффиндора и, ускорив шаг, последовал вверх за коллегами.
Дорога до подземелий показалась Тому бесконечной. Несколько раз он пытался посмотреть на каменные изваяния, но не мог сосредоточиться. Если школу в самом деле закроют... Том с замиранием сердца думал о том, что, возможно, больше не увидит этих полукруглых арок и летящих факелов. Иногда его преследовала странная мысль, не закрыть ли Тайную комнату, и не послать ли к черту Василиска, но холодный голос внутри шептал, чтобы он не смел и думать об отступлении.
В гостиной, как обычно, было людно. Большинство слизеринцев сидели, углубившись в свитки. Том, чувствуя легкую головную боль, подошел к приятелям и плюхнулся в зеленое кресло.
— Том, привет... — жалобно простонала Араминта. — Пожалуйста, дай списать про Птолемея.
— Там списывать-то нечего, — пожал плечами парень, достав из портфеля один из трех пергаментных свитков.
— Том, а почему в "Альмагест" вкралась системная ошибка? — Друэлла с интересом посмотрела на него блестящими глазами.
— Нет там никакой ошибки, — пожал плечами Том. — Просто надо наложить шестой тип конического сечения. Ну, из арифмантики. — Риддл бросил им свиток, и одноклассники, забыв про него, жадно бросились к пергаменту.
"Вели им начистить мне ботинки — начистят, как миленькие", — усмехнулся про себя Том. Камин весело гудел, и парень смотрел, как яркий огонь поедал угольные камни.
— А где ты был? — спросил Лестрейндж.
— Патрулировал коридоры, — фыркнул Риддл. — Между прочим, напали на еще одну полукровку — Натали Адамс из Райвенкло.
— Она... Жива? — пролепетала Друэлла.
— Оцепенела, — Том старался говорить как можно более безразлично. Когда он избавится от проклятой робости, которая всегда охватывала его при виде учителя трансфигураци?
— Знать бы, кто этот Наследник, — донесся, как из тумана, голос Араминты. — Это, конечно, ужасно, но ведь грязнокровки... Том... Ты ведь согласен, что грязнокровки обнаглели.
"Она считает тебя маглокровной, Волдеморт, — рассмеялся в голове холодный голос. — Интересно, можно ли отдаленно сопоставить хотя бы каплю крови Бурке с каплей твоей крови?"
— По мне, так Наследник прав, — воскликнул Лестрейндж. — Всю эту нечисть давно пора гнать из школы. И не говори, Том, что это не так!
— Да я пока молчу, — наигранно рассмеялся Риддл, закинув ногу на ногу. - Пойду почитаю, — поднявшись, он пошел к отдаленному дивану.
Приятели не стали возражать, а углубились в переписывание его свитка; только Араминта проводила его взглядом. Том поежился, вспомнив искорки страха в ее глазах. Помнится, прежде он хотел, чтобы его опасались. Неужели теперь это произошло? Том посмотрел на висящий вымпел с эмблемой серебристой змеи, чувствуя одновременно и холод, и странное волнение от собственной мысли.
* * *
Комиссия из министерства для приема экзаменов по СОВ приехала во вторник. Понимая, что Риддл претендует на высший балл, учителя расспрашивали его по самой сложной программе. На трансфигурации он под восторженные вздохи учителей превратил стол в гиппопотама и обратно. На зельях Тому пришлось сварить изобретенное им самим зелье мгновенного восстановления памяти. Конспекты Тома шли на вес золота, а Лестрейндж и Бурке ходили по слизеринской гостиной с высоко поднятой головой — как коммивояжеры, подписавшие выгодную сделку.
В воскресенье тринадцатого июня Том встал на рассвете. Посмотрев на окна с мутной водой, Том подумал, что сегодня отличный день для подачи прошения. Обмакнув перо, парень подвинул пергамент и написал:
Уважаемый господин директор!
Прошу разрешить мне остаться в Хогвартсе на летние каникулы. У меня нет родителей, и летом я вынужден жить в магловском приюте. Пребывание в школе будет мне полезнее, чем времяпрепровождение в указанном месте.
С глубокой признательностью,
Том Марволо Риддл
"Лорд Волдеморт", — усмехнулся Том, закончив выводить свое имя старомодным почерком. Выйдя из гостиной, он стал подниматься по гулкой лестнице.
Школьная совятня, находившаяся наверху одной из башен, была круглым помещением с разложенной на полу соломой. На окнах не было стекол, из-за чего зимой здесь гулял сквозняк. Том поймал себя на мысли, что не помнит, когда первый раз к нему прилетела сова. Большинство учеников получали с совами письма о поступлении в школу — ему принес их Дамблдор. Наверное, первую сову ему прислала на Пасху Миранда... Отправив к директору упитанную неясыть, Риддл пошел вниз, стараясь не предаваться воспоминаниям.
После завтрака Том вышел в пустой коридор. Присел на подоконник, он решил поупражняться в составлении заклинаний на хеттском языке. Через некоторое время Том заметил, что по коридору идет Миртл Сприфингтон. Едва Миртл села на подоконник, как с противоположной стороны коридора показались Оливия Хорнби и Генриетта Вейдел. Оливия выглядела цветущей: накануне родители прислали ей чайную розу, которую она прикрепила к форменному платью. Том улыбнулся, глядя на ее острые, почти детские, коленки.
— Очкастая Плакса опять повторяет, — весело сказала слизеринка, сделав легкий разворот. — Тебе не кажется, что ее подготовка затянулась?
— Может, оставим ее в покое? — предложила Генриетта. Том усмехнулся: достаточно было сравнить водянистые глаза Генриеты с пронзительными карими глазами Оливии, чтобы понять, кто из них обречен быть главной.
— В покое? — удивилась Хорнби. — Вообще-то, отстающим надо помочь. Pyrio cyaneys maxima, — звонко воскликнула она, достав палочку.
Синее пламя озарило свиток Миртл. Райвенкловка завизжала, бросив его на пол. Несколько мгновений она с ужасом смотрела, как огонь поедает ее записи. Затем Генриетта сняла пламя, и Миртл бросилась поднимать свиток с пола.
— Я же говорила, что Плакса будет стоять передо мной на коленях, — засмеялась Оливия. — Говорят, у римлянок был обычай: голова врага лежала на блюде перед победительницей во время пира…. Представляешь, — повернулась она к Генриетте, — говорящая голова Плаксы будет лежать передо мной на блюде вместе с новыми очками?
— Мер… Мерзавки! — закричала Миртл, выхватив палочку, однако в ее голосе чувствовались слезы.
— Blocus Totalus! — Оливия поставила барьер, и палочка ее соперницы стала выпускать редкие искры. — Смотри, Плакса, как бы я и впрямь не повесила твои новые очки в гостиной.
Безуспешно подергав палочкой, Миртл разревелась и неуклюже помчалась по коридору. Оливия бросила ей вслед заклинание ватных ног, и райвенкловка, подскользнувшись, упала. Некоторое время слизеринки исходили от смеха, пока, наконец, довольная Хорнби не выпустила из палочки букет фиалок.
— Неужели тебе ее совсем не жалко, Лив? — спросила Генриетта.
— Знаешь, белок мне тоже жалко, — задорно ответила Оливия. — Но я люблю перчатки и ботинки на беличьем меху. Так и с Плаксой: ее судьба — стать моим ковриком или туфлями, — кокетливо поправила она край юбки.
Оливия накинула легкий замшевый жакет, и подруги, стуча каблуками, пошли в сторону лестницы. Том посмотрел в окно: солнечные лучи с трудом пробивались сквозь огромную снеговую тучу.
«Она права, Волдеморт, — хохотнул в голове надменный голос. — Судьба таких ничтожеств, как Миртл, — идти на коврик или на что-то еще».
«Низшие лишь средство для высших?» — усмехнулся про себя Том, глядя, как Оливия кутается в тонкий жакет. Несмотря на всю браваду, она сильно мерзла от сквозняков в подземельях.
«Посмотри на Лив, — заговорил голос. — Она красива, талантлива, умна. Что плохого, если ей достанутся туфельки из кожи грязнокровки?»
На миг Том был готов согласиться с надменным голосом. Голова разрывалась от боли, и он помассировал лоб.
«Может, развлечемся: покончим с какой-нибудь грязнокровкой?» — усмехнулся тот же голос.
«Какой?» — подумал Том и почувствовал дрожь. Миртл! Она наверняка побежала реветь на второй этаж. Поскольку Плакса носила очки, ей вряд ли угрожает что-то большее, чем оцепенение. Спрыгнув с подоконника, Том пошел в сторону лестницы.
В женском туалете было тускло: из-за пасмурного дня в окна не проникал свет. Рядом с торчащими из стен трубами были мокрые пятна от подтеков. Том подошел к крану и, протянув руку, зашипел. Раковина привычно вспыхнула опаловым светом, а затем начала разъезжаться.
—
Гейнор, подъем! — прошипел Том.
—
Я спал, Повелитель! — громадная змеиная морда выползала из трубы. —
Там грязнокровка, — глаза змеи вспыхнули ярко-желтым светом.
—
Тогда покончи с ней, — отдал Риддл дежурный приказ.
— Что тебе здесь надо? — дверь дальней кабинки открылась, и из нее показалось веснушчатое лицо райвенкловки. Том с ужасом заметил, что из-за слез она сняла очки. На миг он хотел крикнуть, чтобы она отвернулась, но осекся. Тело девочки стало сползать с унитаза пока, наконец, с шумом не грохнулось на пол.
* * *Том посмотрел на кабинку. Безжизненное тело Миртл с широко открытыми глазами лежало на кафельной плитке.
—
Она мертва, Повелитель, — прошипел Василиск. —
Я могу ей полакомиться?
—
Нет! — ответил Том. —
Ступай спать в статую. Я приду за тобой. — Он властно указал на раковину.
Змей взмахнул зеленым хвостом и исчез в образовавшейся расщелине. Том слышал его недовольное шипение, но Василиск не осмеливался перечить. Подождав, пока он скроется из вида, Том запечатал вход.
— О боже, — пробормотал он, подойдя к пухлому телу. Дрожа, Том посадил Миртл на туалетную крышку. Еще одна жизнь, отнятая по его вине. Том наложил на пол у крана стирающее заклинание, а затем побрел в пустой коридор.
«Случайность всегда обусловлена необходимостью, — назидательно заметил надменный голос. — То, что эта кретинка оказалась там, было случайностью. Но поскольку ты хотел выпустить Гейнора…»
«Может, не будем открывать философский диспут, идиот?» — прикрикнул на себя Риддл. Головная боль прошла, и на смену ужасу пришла паника. Рано или поздно тело Миртл найдет какая-нибудь девчонка, и тогда… И тогда Дамблдор вычислит его. Господи, как же он мог забыть о профессоре трансфигурации?
Риддл устало дошел до Большого Зала. Начинался обед, и Диппет говорил вполголоса с Дамблдором. Напротив садились вернувшиеся с прогулки Рэндальф, Друэлла и Мари. Посвежевшая Оливия помахала Тому, и он вяло улыбнулся ей.
— Том, зря ты не ходил с нами, — прошептала Друэлла. — Представляешь, зацвели кувшинки!
— В такой холод? — вяло спросил Том.
— Да, Рэй изловчился нарвать их Мари! — Том обернулся и заметил, как смущенная француженка теребит цветы. Наверное, если бы осталась жива Эмилия, она бы сейчас также теребила нарванные им кувшинки.
— Мисс Хорнби, — прокаркал директор. — Прошу Вас подойти к столу.
Том почувствовал, как холодеет на сердце. Взволнованная Оливия, откинув прядь волос, медленно пошла к учительскому столу.
— Мисс Хорнби, — сказал Диппет, когда слизеринка, подойдя к столу, сделала изящный книксен. — Вы, видимо, были последней, кто видел мисс Сприфингтон.
— Мы… немного поссорились… — Карие глаза Оливии бегали по сторонам.
— И тем не менее, Оливия Полина, — Тому показалось, что профессор Дамблдор подчеркнуто назвал ученицу двойным именем, — я подозреваю, что мисс Сприфингтон закрылась плакать в туалете. Вы понимаете, что это означает?
— Нет… сэр… — пролепетала Оливия. Со стороны синего стола послышались смешки. Том с ненавистью посмотрел на райвенклоцев, а затем на Дамблдора. Ему не хотелось, чтобы они довели его друга до слез.
— В таком случае приведите ее к нам, — проинструктировал Диппет.
В Большом зале установилась тишина: никто не смел поднять глаза от тарелки, точно в воздухе было разлито предчувствие беды. Дрожа, Том слышал удалявшиеся шаги Оливии и Генриетты. Затем издалека раздался пронзительный вопль. Слизеринки вбежали в зал, вопя, что Миртл мертва. Зал утонул в криках. Дамблдор, видимо, полагая, что совершено новое нападение, помчался прочь из Большого зала. Однако через несколько минут профессор трансфигурации вернулся.
— К сожалению, мисс Сприфингтон мертва, — бросил он. На миг Тому показалось, что Дамблдор наградил его долгим взглядом. — Школу скорее всего закроют. Префекты, отведите учеников в гостиные.
— Следуйте за мной… — Том махал слизеринцам с ужасом думая о том, что Дамблдору, несомненно, известно о Тайной комнате и смерти Миртл. Слизеринцы строились в ровную шеренгу. Неожиданно его шею обняли чьи-то тонкие руки.
— Том, я не хотела… — Он с удивлением заметил, что на его плече рыдает Оливия Хорнби.
— Лив, не волнуйся, — Том погладил ее мягкие волосы. — Все образуется.
— Из-за этой сдохнувшей Плаксы закроют школу! — закричала она. Том не нашел для нее слов утешений и просто погладил подругу, глядя на ее покрасневший чуть вздернутый носик.
Войдя в гостиную, слизеринцы старались не смотреть друг на друга. Риддл пересек гостиную и зашел в комнатку, украшенную резными гобеленами. Плюхнувшись, он заметил лежащую рядом книгу.
«Книга мертвых»… — устало прочитал Том иероглифы.
Эту книгу он одолжил на днях у профессора Раджана. Несколько минут Том тупо смотрел на зеленого Осириса, судящего души мертвых. Рядом был рисунок чудовища, пожиравшего душу грешника. Интересно, какое наказание ждало его за то, что он отправил двоих в страну мертвых? Призрачная страна сливалась в зеленое марево, и Том незаметно для себя провалился в забытье.
* * *
Том очнулся от покалывания в плечо. Протерев глаза, он заметил амбарную сову. Несколько мгновений парень растеряно смотрел в ее желтые глаза и только затем понял, что она держала в лапе письмо. Покормив сову кусочком крекера, Том отвязал конверт и впился в текст.
Дорогой мистер Риддл,
Прошу Вас зайти ко мне сегодня в половине восьмого.
С уважением,
Армандо Диппет,
Директор школы волшебства и колдовства "Хогвартс"
Том вскочил и начал расхаживать по комнате. Все было кончено: он разоблачен. Зеленый Осирис сурово смотрел на него с картинки…. Неожиданно Том подумал, что если бы Диппет подозревал его, он приказал бы арестовать преступника, а не приглашал бы его на беседу. Часы показывали семь. Том разгладил складки на мантии, прикрепил к груди значок префекта и вышел из гостиной.
В коридорах было пустынно. Большинство факелов не горели. Небо за окном было рубиново-красным — день клонился к закату. Глубоко вздохнув, Том постучал дважды в резную дверь*.
— Войдите, — услышал он слабый голос. Диппет был скорее подавлен, чем разъярен. Том осторожно открыл дверь и вошел, сняв островерхую шляпу.
— А, Риддл, — сказал Диппет.
— Вы хотели меня видеть, директор? — Том не мог скрыть волнение.
— Садитесь, — предложил Диппет. — Я только что прочитал Ваше письмо.
Риддл со вздохом сел и сжал руки. Он почти забыл, что утром написал письмо директору.
— Мой дорогой мальчик, — мягко заговорил Диппет, — я не могу разрешить Вам остаться на лето в школе. Ведь, наверное, Вам хочется побывать дома на каникулах?
— Нет, — сразу же ответил Том. — Я предпочел бы остаться в Хогвартсе, чем возвращаться к этим… к этим…
"Грязнокровкам", — усмехнулся в голове холодный голос. Том прикусил губу, следя за тем, чтобы это слово не сорвалось само собой.
— Вы всегда жили на каникулах в магловском приюте для сирот, я полагаю? — В голосе Диппета звучал искренний интерес.
— Да, сэр. — Том слегка покраснел.
— Вы урожденный магл?
— Полукровка, сэр. Отец магл, мать колдунья. — Если бы только Диппет знал из какого рода происходила эта колдунья!
— Что с вашими родителями?
— Моя мать умерла сразу после моего рождения, сэр. В приюте мне говорили, что она только успела дать мне имя — Том — в честь отца, Марволо — в честь деда.
Диппет сочувственно вздохнул.
— Принимая во внимание особые обстоятельства, можно было бы пойти Вам навстречу, но в школе сейчас такая ситуация…
— Вы имеете в виду нападения, сэр? — Опасность как-будто миновала, и Том решил сам спросить первым.
— Именно, — ответил директор. — Мой милый мальчик, Вы должны понять, сколь неразумно было бы позволить Вам остаться в замке после окончания семестра — особенно в свете последней трагедии… смерти этой несчастной девочки… Вам будет гораздо безопаснее далеко отсюда, в приюте. В Министерстве магии идет разговор о закрытии школы. Ведь мы пока, увы, ни на йоту не приблизились к установлению… причины этих неприятностей…
— Сэр… Но если этот человек будет схвачен… Если все это прекратится… — Голос Тома дрожал от отвращения при одном воспоминании о приюте.
— Что Вы хотите сказать? — Голос Диппета сорвался на фальцет, и директор подскочил в кресле. — Риддл, Вам что-то известно об этих нападениях?
— Нет, сэр, — отозвался Том. Диппет, слегка растерянный, упал в кресло.
— Можете идти, Том…
Спустившись по винтовой лестнице, Риддл вышел в полутемный холл. Мраморная лестница казалась погруженной во мрак: на редких пролетах тускло сияли одиночные фонари. Только у статуи вепря горел огонь в чаше. Том остановился возле фонаря и, облокотившись рукой о перила, стал размышлять. Он, похоже, пока сумел спастись. Но школа? Если бы можно было свалить нападения на кого-то другого. Глупо. Откуда здесь взяться другому монстру? Или...
Разумеется! У этого идиота Рубеуса Хагрида был акромантул Арагог.
Проведя рукой по перилам, Том посмотрел вниз. Пауки не обращают взглядом в камень. Впрочем, акромантул мог кусать жертв, вбрасывая неизвестный яд. Так или иначе, у него появился шанс и было бы глупо им не воспользоваться.
Со стороны Малого холла послышались голоса. Том обернулся. По боковой лестнице спускалась скорбная процессия преподавателей, несущих укрытое простыней тело Миртл**. Спереди носилки держали профессоры Раджан и Слагхорн; сзади — Бири и Кеттльберн. На лице Слагхорна застыло торжественно-скорбное выражение; смуглое лицо Раджана выражало смирение. Стоявший сзади Диппет казался осунувшимся, и клочья его седых волос жалобно выглядывали из-под колпака. Рядом с ним виднелась мощная фигура Дамблдора: свет фонаря отражал на его лице смесь скорби и ярости. С другой стороны холла к лестнице подошли профессора Меррифот и Эйкман: они даже не пытались скрыть ужас. Носилки поравнялись с Риддлом, и он заметил, как из-под простыни бессильно свисала пухлая безжизненная рука.
— Риддл? — раздался голос профессора трансфигурации. Том вздрогнул и посмотрел на лестницу. — Подойди, — преподаватель позвал его жестом.
— Профессор Дамблдор? — слизеринец стал неуверенно подниматься по лестнице.
— Опасно бродить по коридорам в столь поздний час, Том, — Дамблдор стоял у тусклого фонаря, сложив руки замком.
— Да, профессор, — Том был спокоен, хотя говорил намеренно мягко. - Я просто... — посмотрел он на блестящую ступеньку. — Я был у директора, сэр... А потом хотел сам убедиться, — поднял он глаза, — правдивы ли слухи.
— Боюсь, что да, Том, — спокойно сказал Дамблдор. — Они правдивы.
— Насчет школы тоже? — голос Тома предательски дрожал. — У меня нет дома... Они не закроют теперь Хогвартс, правда, профессор? — при этих словах он посмотрел в глаза учителю.
— Я понимаю, Том, — вздохнул Дамблдор. — Но, боюсь, что у директора Диппета не окажется выбора. Не хочешь ли ты что-нибудь рассказать мне? — пристально посмотрел он на своего ученика.
— Нет, сэр, — ответил Риддл. — Ничего. — Профессор трансфигурации посмотрел на него пристальнее.
— Хорошо, ступай, — декан Гриффиндора кивнул и медленно пошел вниз.
В Большой галерее мерно горели только три факела. Том рассеянно осмотрел статую трехликого волшебника: когда-то они с Мирандой любили бродить здесь в выходные, ища Тайную комнату. Через некоторое время он вышел в подземный холл и остановился возле класса зельеварения. Несколько минут Том всматривался в узкую щель, обратившись в каменное изваяние. Главное, чтобы Рубеус не подчинился запретам выходить из гостиных. Впрочем, не должен. Том усмехнулся, услыхав, скрип отворяемой двери, и затем — хриплый шепот Рубеуса:
— Ну иди… Давай… Иди сюда, ко мне… Вот так… Теперь в коробку…
Пора! Риддл вышел из-за угла. Ему стал виден силуэт здоровенного парня, присевшего напротив открытой двери, у которой находился громадный ящик.
— Добрый вечер, Рубеус, — громко произнес Том. На душе было странное спокойствие, напоминавшее усталость от неизбежного.
Великан захлопнул дверь и выпрямился.
— Все кончено, Рубеус. — Риддл говорил мягко, пытаясь скрыть дрожь. — Я все о тебе расскажу. Ведь если нападения не прекратятся, школу закроют.
— Ты это что…
— Я думаю, ты никого не замышлял убить. Но из чудовища домашнего зверька не сделаешь. Ты выпустил его просто для разминки, чтобы он немного побыл на свободе…
— Он никого не убивал! — закричал Рубеус, придавив спиной ящик. Из-за нее доносилось пощелкивание. Том скривился: паук наверняка слышал их разговор.
— Слушай, Рубеус. — Риддл подошел ближе. — Завтра приедут родители погибшей девочки. Самое меньшее, что Хогвартс может сделать для них, — убедить, что тварь, убившая их дочь, уничтожена…
— Это не он убил! — Голос парня громким эхом прокатился по темному коридору. — Он… нет, он никогда… он не может!
— Отойди в сторону, — приказал Риддл, вытаскивая палочку. - System Apperio!
Заклинание осветило подземелье яркой вспышкой. Дверь за спиной верзилы распахнулась с такой силой, что его отбросило к противоположной стене. Огромное, приземистое, мохнатое тело, неразбериха бесчисленных черных ног и пара острых как бритвы жвал рванулось вперед. Спасаясь бегством, чудище перекатилось через Тома и помчалось по коридору.
— Arania Exemi! — Воскликнул Том.
Белый луч, словно выпущенный из катапульты камень, ударил по полу. Мимо. Том замахнулся снова, глядя на убегавшего Арагога, но не успел: великан вырвал палочку и, швырнув Тома на пол, дико заорал: «Не-е-е-т!»
— Беги, Арагог! — закричал Хагрид.
Том попытался поднять палочку, но не смог: удар великана оглушил его. Последним усилием воли он успел позвать на помощь. Рубеус затряс его сильнее, не замечая, что со стороны коридора подбегает профессор Раджан.
Примечания: * Далее в переработанной форме следует раздел из книги Дж. Роулинг «Гарри Поттер и Тайная комната».
** Сцена выноса тела Миртл взята из фильма «Гарри Поттер и Тайная комната».
Том вздрогнул и только сейчас понял, что слышит голос профессора Дамблдора. Вид горящих в камине углей стал отчетливее. Задумавшись, он не заметил, как угли превратились в тусклое марево. Час назад завхоз Прингл увел рыдавшего Рубеуса в карцер, и теперь на допросе оставался он один. Впрочем, это вряд ли можно было назвать допросом — скорее, что-то вроде дружеской беседы или военного совета.
— Хагрид говорит, что Вы знали об акромантуле, — сказал Дамблдор.
— Не совсем так, сэр... — мягко ответил Том, ловя на себе вопросительный взгляд Карена Селдена. Том чуть заметно кивнул: помощник министра помнил его по той рождественской ночи, когда люди Гриндевальда подожгли Хогсмид. — Я поймал Хагрида зимой с коробкой в классе для зельеварения. Кажется, — Том наморщил лоб, — я сделал ему выговор или даже снял баллы.
— Том, Том! — замахал руками Диппет. — Почему Вы не сказали мне раньше?
Директор сидел на диване возле резного подсвечника. Том не мог до конца понять, почему они сидели в кабинете Дамблдора, а не Диппета. Возможно, директор не хотел, чтобы их разговор слушали портреты.
— О чем говорить, сэр? — спросил Риддл как можно более невинным голосом. — Что Хагрид таскает ночью коробку в заброшенный класс? После его выходок с троллями это казалось мне пустяком.
— Если бы Вы проявили сообразительность, мисс Сприфингтон осталась жива! - кашлянул Диппет.
— Понимаете, сэр, — вздохнул Том. — У каждого бывают моменты озарения, когда смысл предшествующих наблюдений внезапно откроется ему. После разговора с Вами я вышел на лестницу, посмотрел на статую вепря и увидел основание в виде коробки. Тогда в моей голове словно мелькнула молния.
— Однако же из Вашего рассказа, Том, следует, что Хагрид выгуливал Арагога вечером,— заметил декан Гриффиндора.
— Сегодня воскресенье, и, возможно, Хагрид решил прогулять монстра днем, — пожал плечами Том.
— И тем не менее, — продолжал Дамблдор, — пауки, насколько мне известно, не обращают своих жертв в камень.
— Возможно, яд акромантула, — заметил неуверенно Том. Это был самый опасный момент в его истории. — Кажется, — повернулся он к профессору трансфигурации, — в «Пророке» писали, будто свойства их яда неизученны.
— Мистер Риддл прав! — воскликнул Карен Селден. — Великаны отличаются невероятно злобным нравом. Не удивлюсь, если этому зверенышу нравилось натравливать паука на свои жертвы. Пожизненное заключение — лучший вариант, чтобы изолировать опасное существо от общества.
Глаза Тома расширились. Только сейчас он осознал, что Хагриду по его вине придется провести остаток жизни в камере под охраной дементоров. На миг сердце Тома пронзил ужас, но парень прогнал его. В конце концов, теперь уже поздно, да и существо вроде Хагрида едва ли заслуживает сожаления.
— Не думаю, что Азкабан — лучший выбор, — старческий голос Диппета казался тихим, но властным. — Том? — с надеждой спросил он, словно от префекта Слизерина зависело его будущее.
— Я говорил, он не хотел никого убить, — ответил Том с легким раздражением. — Вся его вина состоит в том, что он приютил паука.
— Хотите сказать, Том, что он не должен нести ответственность за свои действия? — нахмурился Селден.
— Не думаю, что человек должен нести ответственность за преступление, которое он не хотел совершать, — вздохнул Риддл.
— Что Вы предлагаете? — спросил Селден тоном судьи, для которого вина преступника очевидна, но из-за глупости присяжных он бессилен.
— Моё решение — исключение из школы и порка в двести розог, — заметил Диппет. — Я не подпишу решения об отправке Хагрида в Азкабан.
— Воля Ваша, — вздохнул Селден. — Думаю, это слишком мягкая кара. Однако в министерстве Вас поддержат: там мало кто хотел бы предавать огласке этот случай. Учитывая, что здесь замешан Скамандер…
— Что же, Том, спасибо. Завтра Хагрида исключат из школы, — сказал директор, как только помощник министра и Дамблдор покинули комнату. — Однако есть одна маленькая проблема.
Том не знал, как реагировать на слова Диппета, и молча посмотрел на директора.
— Если эта история выйдет наружу, мы будем иметь кучу проблем с Попечительским советом, — продолжал Диппет. — Да и скандал со Скамандером ни к чему. Мне кажется, Том, лучше не разглашать подробностей.
— Хорошо, сэр, — кивнул Риддл. Подумав, он решил, что так, пожалуй, в самом деле будет лучше. Мало ли какие подробности всплывут наружу, копни аврорат такое дело.
— Вы очень понятливы, — ласково заметил Диппет. - Что же, мой мальчик, Специальная награда за особые заслуги перед школой Вам обеспечена. Уверен, у Вас будут льготы, если пожелаете продолжить образование.
Слушая монотонный голос директора, Том почувствовал, что в голове снова начинается спор. Тонкий голосок внутри шептал ему что не хорошо, нечестно наживаться на горе Хагрида. Другой утверждал, что награда могла бы стать отличным началом для карьеры. Через несколько мгновений корысть победила чувство вины, и он радостно улыбнулся.
— Благодарю Вас, — кивнул Том. Ему ужасно хотелось спросить, принято ли у Диппета решать все проблемы с помощью специальных наград, но властный голос велел ему заткнуться.
— Отлично, — Диппет довольно потер руки. — Поздравляю с наградой, Том. Значит, завтра утром мы уладим все оставшиеся формальности.
Том кивнул и принялся тщательно изучать клетки пледа на кресле. Чувствуя, что парень больше не в настроении говорить, Диппет также замолчал и углубился в бумаги. Через какое-то время Риддл ощутил сладковатую истому. Очертания комнаты поплыли перед глазами, и Том с ужасом заметил, как директор начинает превращаться в змееподобного Духа из его ночных кошмаров.
— Том? — Диппет потряс его за плечо. Парень едва не вскрикнул, увидев перед собой это странное существо. — Том, Вы как будто заснули.
— Я… Долго проспал? — прошептал парень.
— Минут двадцать, — продолжал озабоченный Диппет. — Мне кажется, мой мальчик, Вам стоит провести остаток ночи у мадам Эльвиры. Начало четвертого, в самом деле… — закашлял он.
— Не стоит… — пролепетал Том, чувствуя, что сейчас у него нет сил возражать. — Ничего, если к мадам Эльвире я загляну завтра, а теперь посплю немного, Профессор?
Диппет неопределённо кивнул.
— Да, конечно, — рассеянно сказал он. — Идемте в мой кабинет, Том.
По пути парень рассеянно смотрел, как мелькает синяя мантия директора. Войдя в его кабинет, он сел за столик и уткнулся головой в руки. Хотя Том засыпал тяжело, сейчас ему потребовалось всего пять минут, чтобы отключиться.
***
На завтрак Том вышел около семи. После недолгого сна появилось чувство легкости. Ощущение, что в школе находится труп, было неприятным, и Том от души надеялся, что ему не доведется видеть тело Миртл. За окном было солнечно, но холодно. Глядя на робкие летние лучи, Том мечтал, чтобы процедура кончилась как можно скорее.
Войдя в Большой Зал, Том плюхнулся за слизеринский стол и уставился на тёмно-зелёную скатерть. Его приятели о чем-то шептались,— видимо, в сотый раз строя версии о том, кто был виновником смерти Миртл. Райвенкловцы казались понурыми: не только потому, что Сприфингтон училась на их факультете, но и потому, что многих из них водили, видимо, попрощаться с ее телом. Равнодушно взяв бутерброд, Том уловил странное напряжение — гул перешептывающихся голосов облетал Большой Зал.
Наконец, двери на противоположной стороне зала распахнулись, и из них важно вышел Диппет. Следом за ним шли профессоры Дамблдор, Слагхорн и Мэррифот: видимо, он о чем-то переговорил с ними до завтрака. Рядом с ними шел раскрасневшийся Рубеус. Том прикусил нижнюю губу, когда заметил, что Хагрид весь в слезах.
— Доброе утро! — Кашлянув, Диппет присел за учительский стол. — Должен вам сказать, что ночью произошло замечательное событие, — выдержал он паузу. — Разумеется, мы скорбим по мисс Сприфингтон, — горько вздохнул директор. — Однако я рад сообщить, что виновник, ответственный за все нападения, пойман. Монстр уничтожен, а его хозяин будет исключён из школы.
Большой Зал погрузился в гробовую тишину. Рубеус громко всхлипнул. Краем глаза Том заметил, как Оливия Хорнби начала о чем-то шептаться с подругами. Чтобы не привлекать внимание, Том начал тереть лоб рукой.
— Мистер Рубеус Хагрид держал акромантула, который и был виновен в нападениях, — торжественно произнес Диппет. — Поэтому с нынешней минуты он исключен из школы колдовства и волшебства Хогвартс.
— Я эта… — всхлипнул Рубеус, но холодный взгляд профессора Мэррифот заставил его замолчать.
— Вы должны быть безмерно благодарны профессору Дамблдору и мистеру Риддлу, — холодно заметил Диппет. — Если бы не их заступничество, министерство магии отправило бы Вас в Азкабан. Я полагаю, что Вам там самое место, но принимая во внимание смягчающие обстоятельства, согласился с ними.
Галатея Мэрифот взяла палочку Хагрида и положила ее на стол. Диппет прошептал заклинание, и она разлетелась на восемь кусочков. Рубеуса, продолжавшего всхлипывать, профессор Мэррифот проводила из Зала обратно в заднюю комнату, и Том спрятал лицо в ладонях.
— И последнее, — прокричал Диппет, — ученик, поймавший преступника, получил Особую награду за заслуги перед школой. Том Марволо Риддл, пожалуйста, поднимитесь к нам!
Том почувствовал, как его руки и ноги сковывает тяжесть. Он посмотрел на гриффиндорцев, и, поймав потрясенный взгляд Малькома Вэйна, повернулся к учительскому столу. Диппет смотрел на него снисходительно — как, должно быть, смотрят взрослые на детей, когда те недостаточно умны.
— Мистер Риддл немного смущен, — заметил, вздохнув, Диппет. — Сейчас он без сомнения выйдет к нам.
Слизеринец медленно поднялся со стула и сделал шаг. Первый. Второй. Третий... Зал, казалось, окутывали клубы легкого тумана. Каждый шаг казался Тому трудным путем к чему-то ужасному.
— Конечно, Том, — радостно сказал Диппет. — Я всегда говорил, что излишняя скромность вредит Вам. Но награда Ваша по праву.
Диппет поднялся и пожал руку ученика. Тому, однако, показалось, что директор делает, скорее, изнурительную работу, чем действительно радуется его награде.
— Медаль... Сэр? — проговорил неуверенно Том.
— Да, мой мальчик! — воскликнул Диппет. — Медаль и памятная доска, на которой будет выбито, что четырнадцатого июня сорок третьего года Том Марволо Риддл получил Специальную Награду за заслуги перед Школой и ... Дайте-ка подумать... Да, триста очков Слизерину!
Гриффиндорцы возмущённо зашумели, в то время как слизеринцы зааплодировали. Хотя нет: Дженни Сполдинг и Августа Энслер хлопали вместе со всеми. Шелковая лента скользнула по шее парня, и металлический кружок повис на мантии. Том приподнял его на ладони.
— Такая медаль выдается только за беспрецедентные заслуги, — провозгласил Диппет. — Она вручается в Хогвартсе, если ученик совершил нечто, что помогло и школе, и всему магическому миру. Она Ваша по праву, Том.
Слизеринец, все еще чувствуя себя, как в тумане, посмотрел на медаль. На лицевой стороне в виде дуги вилась надпись «За беспрецедентные заслуги». На обратной стороне красовался герб Хогвартса, искусно выгравированный на серебристом металле, и под ним — девиз на латыни, которую Том давно наловчился читать: «Никогда не щекочите спящего дракона». Забавно. Ведь именно он выпустил из Тайной комнаты спящего дракона, за что получил медаль. Еще, наверное, за то, что подставил Хагрида с его пауком.
Риддл поднял голову и отпустил медаль. К его удивлению вернувшийся в зал Дамблдор выжидательно смотрел на него. Тому показалось, словно он чего-то ждал. Интересно, чего? Что он обратится с какой-то патетической речью? Аплодисменты к тому времени поутихли, и все снова жадно уставились на Тома.
— Спасибо, сэр… — Том смущенно улыбнулся, дабы не выходить из амплуа скромного префекта. — Я боюсь оказаться недостойным такой награды. — Диппет обнял его с напыщенной радостью, и профессоры Слагхорн и Мэррифот зааплодировали вновь.
Риддл опасался, что одноклассники кинутся душить его в объятиях, чего он терпеть не мог. Но Том ошибся: о нем почти сразу забыли. Веселье началось, едва он сел за стол. То ли из-за боли, вызванной вчерашним ударом по голове, то ли из-за неудобства, вызванного наградой, Том чувствовал себя не в состоянии что-либо съесть. Он провёл следующие полчаса, изучая движения золотых тарелок и кубков. Группа девочек из Райвенкло, среди которых была Виктория Спрингфилд, пялились на него, отпуская смешки. Том поражался такому веселью в момент, когда неподалеку лежало набальзамированное тело Миртл.
Наконец, праздник закончился. Том постарался покинуть Большой Зал тихо, но ученики постоянно останавливали его, пытаясь пожать ему руку. Друэлла, улыбаясь, шептала, что теперь ему гарантировано продолжение образования при министерстве. Счастливая Оливия обняла Тома и, визжа, повисела у него на шее.
— Ты победил, Том! - радостно закричала девочка, оторвав от пола тонкие ножки и закружившись вокруг парня. - Жаль, что ты не можешь преподнести мне коврик или туфельки из кожи Плаксы, - лукаво улыбнулась она. - Я бы охотно прошлась в них мимо синиц!
Том рассеянно погладил ее мягкие волосы. Оливия с ее веселым блеском в глазах казалась ему милым ребенком, на которого невозможно рассердиться. Девочка, улыбнувшись, легко побежала к подругам: Том подозревал, что темой их болтовни станет порка Хагрида. Несколько младшеклассников со Слизерина попробовали увязаться за ним, но Риддл отделился от них и вышел в прозрачную галерею, освещенную робким солнцем. Вдоль стен стояли небольшие диванчики, между которыми были развешены разноцветные гобелены. На мраморных постаментах в двух больших цветочных вазах росли кусты герани, наполняя галерею горьковатым запахом. Том устало присел на диванчик и стал отстраненно наблюдать за тусклыми солнечными бликами, бегающими по мраморным основаниям.
«Ты нажился на горе Рубеуса», — укоризненно пискнул тонкий голос.
«Рубеус просто животное, которому не место в школе, — усмехнулся его враг. — Его исключение, к тому же, позволило сохранить Хогвартс».
Каждый диван, каждый гобелен напоминал ему о разговоре с доктором Дуйзингом, когда он узнал, что у Миранды, возможно, не будет шансов поправиться. Миранда с ее чудесной улыбкой отправилась в страну мертвых. Теперь он отправил туда это никчемное создание Миртл. Настанет день, когда в эту страну отправится и он, Том Риддл. Или не отправится? Голова закружилась, и Том, чувствуя позыв к тошноте, поплелся в лазарет.
***
— Помоги мне!
Том стоял возле ворот приюта. Несколько сирот пускали в лужах кораблики. Риддл с отвращением смотрел на их счастливые лица. К его удивлению возле ворот сидел он сам с книжкой, только здесь ему было семь или восьмь лет.
— Пожалуйста, спаси…. Я погибну из-за него, - посмотрел на него мальчик.
— Кого? — потрясенно спросил Том.
Ребенок не ответил, а просто указал в сторону приюта. Том с ужасом заметил, как со стороны санитары несут накрытое пеленой тело. Санитар сорвал простынь, и там оказалась Миртл. Дети с ужасом подбегали к телу, хватая ее за холодные пухлые руки.
— Он убьет меня... Убьет… — лепетал маленький Том.
Посмотрев на крыльцом, Том с удивлением увидел себя, спускавшегося с чемоданом в руке. Он, видимо, собирался ехать в Хогвартс, однако казался неестественно высоким и худым. В другой руке у него было черная книга — должно быть, «Непрощаемые заклятия» или его старый дневник.
— Это он… Волдеморт… Спаси меня… — лепетала его маленькая копия.
Высокий Том обернулся и рассмеялся ледяным смехом. К изумлению Тома его лицо стало превращаться в омерзительную змееподобную морду.Том отчаянно протер глаза. На светло-сером небе собиралась громадная свинцовая туча. Рядом стояли маленький шкафчик, тумбочка и серая металлическая тележка с бинтами. Мадам Эльвира, несомненно, дала ему восстанавливающее зелье. Вдалеке слышались раскаты приближавшейся грозы. Том протянул руку и поднял лежавшую рядом записку:
Дорогой мистер Риддл!
Прошу Вас зайти ко мне сразу, как только проснетесь
С уважением,
Альбус Дамблдор,
Заместитель директора
В глубине души Том понимал, что Дамблдор не поверил его объяснениям с Хагридом. Однако у него — сильная позиция, и едва ли учитель трансфигурации сможет взломать ее логическими доводами. Наскоро одевшись, парень покинул палату и уныло побрёл по пустым коридорам. Постучав молоточком в дверь, Том подождал, пока лицо преподавателя трансфигурации появится в дверном проёме.
— А, Том. Заходите и присаживайтесь, — улыбнулся Дамблдор, указав на ярко-красное кресло.
В кабинете все осталось тем же, как в то проклятое утро, когда профессор трансфигурации сообщил о смерти Миранды. Даже феникс, дремавший на жердочке, казалось, смотрел на него с тем же затаенным злорадством.
— Хотите чаю? — приветливо сказал профессор.
— Спасибо, сэр, — Риддл опасался, что декан Гриффиндора подольет ему сыворотку правды. Однако отказаться от предложения профессора было подозрительно.
— Замечательно, Том. — Взмахом палочки Дамблдор наколдовал чайный сервиз с виде темно-шоколадных чашек. — У меня сегодня чай с имбирем.
— Вы очень добры, сэр, — заметил Том с едва уловимой ноткой иронии. Поглядывая на маленький чайник, парень старался краешком глаза наблюдать за действиями профессора.
— Догадываетесь, почему я Вас пригласил? — лукаво прищурился Дамблдор.
— Думаю, это связано со смертью Миртл Сприфингтон, — ответил слизеринец. — Просто ничего другого мне не приходит в голову, сэр.
— Что же, проницательность всегда была Вашим достоинством, — вздохнул профессор . — Обстоятельства смерти мисс Сприфингтон настолько таинственны, что я думаю о них вновь и вновь.
— Скажите, сэр... Вы не вертите в виновность Хагрида?
Том намеренно задал этот вопрос. Он почувствовал, что оказался в шкуре оправдывающегося школяра. Если он будет и дальше придерживаться такой линии, учитель трансфигрурации рано или поздно нащупает слабое звено в его защите. Если же заставить отвечать самого профессора...
— В Вашей истории нет недостатков, кроме одного: совершенно невозможно, чтобы Рубеус Хагрид был Наследником Слизерина, — профессор внимательно смотрел на Тома.
Том заставил себя с любопытством нахмуриться.
— Но Вы же не верите в глупые россказни про Тайную комнату?
— Я уже говорил Вам, что верю в эти глупые россказни, — заметил Дамблдор с легким раздражением. — Впрочем, сейчас я хотел бы поговорить не о Хагриде, а о Вас, Том. Я или сильно ошибаюсь или, мне кажется, Вас что-то гнетет.
Глаза Риддла сверкнули синим отсветом. На душе появилось неприятное ощущение от того, что Дамблдор повел беседу не так, как ждал он. Но отрицать слова профессора трансфигурации было опасноть.
— Пожалуй, да, сэр, — сказал Риддл после минутного размышления. — Накануне мисс Сприфингтон поссорилась с Оливией и стала громко рыдать на подоконнике. Я снял с нее пятнадцать баллов и велел, чтобы она прекратила вопить на весь коридор.
Тому не представляло труда вспомнить эту сцену, коль скоро она соответствовала истине. Позади мысленных картинок парень, как обычно, установил двойной ментальный барьер.
— Мисс Хорнби часто была жестока с Миртл, — вздохнул Дамблдор, рассматривая маленький чайник. — Вы префект, Том, и могли бы остановить ее.
— Думаю, Миртл была достаточно взрослой для того, чтобы не реагировать на каждую шутку Лив, — возмущенно пожал плечами Риддл.
— Значит, Вы раскаиваетесь в том, что сняли с Миртл много баллов? — спросил учитель трансфигурации.
— Скорее, сожалею о том, что произошло, — устало кивнул Том, пристально наблюдая за профессором.
— Что же… — вздохнул Дамблдор. — Если позволите, я покину Вас на несколько минут. — Описав в воздухе полукруг мантией, профессор пошел к двери.
Том смутился, однако не стал перечить профессору. Привстав с кресла, он осмотрелся. Проснувшийся Фоукс смотрел на него неприязненно, но парень предпочел не заметить это. На столе лежал номер «Ежедневного Пророка» с пожелтевшими страницами. Том неуверенно подошел к столу и посмотрел газету. Выпуск был датирован вторым ноября, а колдография изображала скрытые густыми тучами и метелью домики Хогсмида. Заголовок гласил:
«Нападение на Хогсмид. Гибель учеников от Тёмных Сил»
Поёжившись, Том выронил газету. Эта короткая заметка рассказывала, несомненно, о гибели Эмилии. Один вид туч напоминал ему те жуткие фигуры в плащах и мертвую пену на губах. Ее губах. Он помнил, как мама Эмилии сдерживалась из последних сил, чтобы не зарыдать прямо в школе. Интересно, удержались ли от слез родители Миртл…
«Ее убил не ты», — прошептал в голове холодный голос.
«Думаешь, оправдаться таким дешевым способом?» — ухмыльнулся Том.
«Ее убил Гейнор, — ответил тот же голос. — Ты только присутствовал там».
«Разве Гейнора выпустил не ты?» — неприязненно спросил детский голос.
«Ты же не хотел убивать ее? — резонно возразил голос. — Значит, тебя нельзя считать виновным в ее смерти, не так ли?»
— ТОМ! Том, очнитесь!
Том моргнул несколько раз. Он протёр глаза и зевнул, словно только что очнулся после крепкого сна. Перед ним стоял профессор Дамблдор.
— Слава богу, Вы отошли, Том, — вздохнул облегченно декан Гриффиндора. — Иначе мне пришлось бы прибегнуть к другим действиям.
— Нет, сэр, все в порядке, — заметил спокойно Том.
— В самом деле? — Профессор не хотел спускать с него глаз. — Мне кажется, Вы прочитали нечто, что сильно расстроило Вас.
— Наверное…. — пожал плечами Риддл. — Впрочем, это пустяки.
Перед глазами сама собой мелькнула картинка, длинных ресниц Эмилии, в которых застыли ледышки. Ее обычно сияющие глаза были закрыты, но Тому казалось, что девушка просто спит. Том вскрикнул и только сейчас понял, что не смог тогда сдержать слезы.
— Что же, Том, — вздохнул Дамблдор. — Идемте, я покажу Вам кое-что.
Они отошли к камину, все также важно пыхавшего углями. Только сейчас Том заметил, что над камином была маленькая ниша, закрытая дверкой. Профессор произнес заклинание. Створки открылись, и за ними оказался портрет девушки в белом.
— Кто это? — спросил Том, вглядываясь в портрет.
Девушка на картинке мило улыбалась. Она казалась хрупкой, но в отличие от Эмилии в ней не было воздушности. Она, казалось, не собиралась оторваться от пола в вихре вальса, а, напротив, мечтала стоять на траве.
— Моя сестра Ариана, — бросил Дамблдор. — Когда ей было шесть лет, на неё напали трое магловских мальчишек. Они увидели, как она колдует — подглядели через садовую изгородь. Она ведь была ребёнком и не умела ещё это контролировать . Они довели ее до сумасшествия, а потом она… умерла, — грустно сказал профессор. Отблеск пламени на мгновение заслепил мутные линзы в очках Альбуса, они полыхнули непроницаемой белизной.
— Мне жаль, сэр, — спокойно сказал Том.
— Это случилось полвека назад, — мягко ответил Дамблдор. — Возможно, Вы что-то хотите мне рассказать? — задумчиво спросил профессор трансфигурации.
Том почувствовал, что его охватывает странное желание рассказать профессору об Эмилии. О том, как он нес ее тело. О том, как он не хотел верить в ее смерть. О том, как … Впрочем…
«Это же Дамблдор, — расхохотался надменный голос. — Ты разве забыл, Волдеморт, что он хочет?»
С минуту они смотрели друг на друга. Затем Том перевел взгляд на портрет Арианы и снова на Дамблдора. Во рту пересохоло, и он едва сдерживал себя.
— Боюсь, что нет сэр, — пробормотал, наконец, парень. — Простите, но я чувствую себя не очень хорошо.
Дамблдор вздохнул. Том заметил, что взгляд профессора выглядит разочарованным.
— Что же… Можете идти, Том.
«Ты кретин, что покупаешься на его трюки», — прошептал Том сам себе с ненавистью, выходя из кабинета.
Фигурные фонари на лестнице зажглись тусклым ночным светом. Быстро расправив мантию, Риддл осмотрелся. К сожалению, открыть больше Тайную комнату он не сможет. Том грустно посмотрел на убегавшие вниз мраморные ступеньки. Хотя…
Не уверенный, что правильно понял свою мысль, Том прищурился на скользившие по ступенькам световые облака. Если в следующий раз он захочет убить гразнокровок, такое следовало бы доверить помощнику. Пожалуй, это в самом деле неплохая идея. Вопрос был в том, как этот помощник сумеет открыть Тайную комнату.
Остаток семестра Том провел в нервном напряжении. Временами ему казалось, будто он слышит из подземелий шелковое шипение Гейнора, а Дамблдор следит за ним из-за каждого угла. Постепенно Том начал успокаиваться: в конце концов в истории с Тайной комнатой он был виноват меньше всех. Если бы в школе не было маглорожденных учеников, ему бы не пришлось ее открывать. Если бы не погибла Эмили, он не впал бы в жуткую депрессию. Если бы к нему хорошо относился Дамблдор, он не волновался бы так и, возможно, сам закрыл бы Тайную комнату. Если бы глупая Миртл не закрылась в туалете, все закончилось бы не так плачевно. Настроение Тома улучшалось, и в свободные от подготовки к экзаменам часы он подолгу гулял один возле озера.
Хотя нападения прекратились, напряжение чувствовалось повсюду. Даже шумные гриффиндорцы говорили вполголоса, словно боялись спугнуть призрак. Директор Диппет все чаще срывался на фальцет, а иногда и на учениках. В последнее воскресение шестикурсник из Гриффиндора Джером Карвей попался на прогулке в Запретный лес. Директор, несмотря на протесты Дамблдора, назначил ему порку в двадцать розог. В довершение всего двадцать третьего июня выпал иней, и летняя трава казалась причудливо облитой сливками.
Было и еще кое-что, заставлявшее Тома нервничать. В школе по слухам объявился призрак Плаксы Миртл. Несколько раз он, поговаривали, являлся по ночам Оливии Хорнби, доводя слизеринку до истеричных криков. Оливия в самом деле выглядела не слишком хорошо, становясь все более бледной. Грусть Лив казалась Тому особенно тяжелой, когда он видел ее печальное личико в сочетании с коротким белым платьем.
Чтобы обезопасить себя от подозрений, Риддл вызвался помочь профессору Бири в приготовлении настойки мандрагоры. Если бы мандрагора поспевала сама по себе, пострадавших вывели бы из оцепенения не раньше конца августа. Том, однако, обнаружил в одном из египетских папирусов секрет ускорителя роста мандрагоры. Обрадованный профессор Бири воспользовался рецептом ученика, наградив Слизерин полусотней баллов. Теперь Том мог чувствовать себя спокойнее. Даже если кто-то из жертв сболтнул лишнее, директор скорее поверил бы в виновность самой жертвы, чем префекта, который поймал Хагрида и помог оживить оцепеневших.
В последний день семестра Большой зал был украшен цветами Слизерина — безусловного победителя в этом году. Директор Диппет, начиная речь, не преминул упомянуть о трагических событиях в школе и выдающейся роли слизеринского префекта. И все же Том, разглядывая над собой бесконечный ряд серо-зеленых вымпелов, чувствовал злость. На душе было мерзко от того, что директор, несмотря на похвалы, так и не позволил ему остаться в школе.
— Я рад сообщить,— провозгласил Диппет, — что почти все жертвы нападений вышли из оцепенения. Профессор Бири с помощью мистера Риддла приготовил зелье, которое позволило несчастным снова присоединиться к нам.
Зал зааплодировал. Пять учеников вышли из задней комнаты. Все они, кроме Натали Адамс, выглядели бодро — возможно, райвенкловке сообщили о смерти одноклассницы. Том тяжело вздохнул и взглянул на маглорожленных, думая о том, какое настроение царило бы в этом Зале, доведи он задуманное до конца. Семья Сприфингтон будет страдать, однако другие маглорожденные семьи отделались легким испугом. Том с яростью посмотрел на улыбавшуюся Лайзу Беттс: ему предстоит два месяца каким-то образом выносить омерзительных маглов, таких же, как и сама Лайза.
"Разве это справедливо, что Лорд Волдеморт должен подстраиваться под омерзительных маглов?" — усмехнулся в голове надменный голос.
"А разве жизнь вообще справедлива?" — удивился про себя Том, рассеянно глядя на потолок, залитый холодным летним солнцем.
"А разве нет? — усмехнулся голос внутри. — Вспомни Патрика и Стаббса. За добро Лорд Волдеморт награждает, за зло — карает". — Ученики начали спускаться с трибуны, и Том, поняв, что отвлекся, зааплодировал со всеми.
— Том... — Парень вздрогнул, но облегченно вздохнул, увидев рядом с собой малышку Натали Адамс. — Не знаю как поблагодарить тебя!
— Да не за что, — пожал плечами Риддл, вспоминая, как Гейнор приготовился к прыжку на ее худенькое тельце. Это было необычно — получать благодарность от человека, которого ты собирался убить.
Через два часа Том вместе с Друэллой, Рэндальфом, Араминтой и Ореоном сидел в купе и лениво слушал рассуждения Слагхорна. Профессор, разливая чай, недоумевал, зачем Дамблдор уломал директора оставить Хагрида в школе, отдав его в ученики Оггу. Том всегда поражался словоохотливости зельевара, но только сейчас отметил, что его веселая болтовня давала ощущение уюта.
— Не думаю, что он хотел кого-то убивать, — сказала Друэлла. — Наверное, он выпускал этого... Паука... По скудоумию.
— Потому что он даун, — охотно отозвался Ореон, взмахнув от волнения рукой. Том и Друэлла невольно улыбнулись, глядя на такую экспрессию.
— Ореон, Вы ошибаетесь, — зельевар назидательно поднял вверх толстый палец. — Рубеус не даун и не имбицил. Он просто великан — почти животное, причем невнятно злобное.
— Мычат и таскают камни, — усмехнулся Блэк, словно желая показать свою осведомленность.
— Именно, друг мой! — подтвердил зельевар. — На фоне большинства из них Рубеус невероятно умен. Подобно тому, как доисторическая обезьяна австралопитек была чуть умнее сородичей, так и великаны чуть умнее зверей.
— Зачем же они нужны? — серьезно спросил Риддл под дружный смех приятелей.
— О, их осталось совсем мало, — охотно ответил Слагхорн, подергав шеей, словно воротник был ему тесен. — Волшебники, следуя рекомендациям Тома, — улыбнулся зельевар своей шутке, — почти извели их под корень.
— Может, их использовать в каком-то полезном деле? — размышляла вслух Друэлла. — Камни таскать или что-то строить...
— Друэлла, они невероятно глупы, — вздохнул Слагхорн. — Разве что с помощью заклинания "Imperio", но этот способ запрещен министерством.
— Это действует на великанов? — с интересом спросил Том.
— Конечно, — взмахнул рукой Слагхорн. — Ужас заклинания "Imperio" заключается не только в том, что жертва полностью покорена вашей воли. Человек, находящийся под действием этого проклятия, помнит только свои действия, и не помнит ничего о том, почему и зачем он это сделал.
В приют Том вернулся ближе к ночи. После прибытия экспресса он задержался на вокзале, заказав содовой в магловском кафе. Из-за низких туч в воздухе стояла густая мгла, смешавшаяся с грязным запахом непросыхающих луж. В глубине двора компания Генри Ойрена "тренировала", как обычно, какого-то ребенка. Бедняга стоял на четвереньках, оперевшись грудью на скамейку и положив вытянутую руку на столик из грубых досок.
— Ну давай, — Билли Стаббс отвесил малышу подзатыльник, — изобрази каракатицу. — Присмотревшись, Том заметил, что за минувший год Билли превратился в широкоплечего парня с накаченными руками.
— Моллюска давай, зверь! — крикнул Генри, пнув мальчика по ребрам. Ребенок застонал, но покорно стал перебрать ручками, словно стараясь вылезти из моря на крутой берег.
Девочки расхохотались. Среди них Том заметил тонкую Люси Стюарт, которая, похоже, пользовалась расположением то ли Стаббса, то ли Генри. Впрочем, нет, — Билли не сводил глаз с щуплого тельца Эми Бенсон, которая смеялась, положив маленькие босые ножки на спину ребенка. Бренды в этом сборище не было: она, видимо, перешла в разряд низкосортных шалав, которых не приглашают на увеселения. Эми замахала ручкой, и Стаббс с улыбкой прижег окурок о плечо ребенка. Том подозревал, что бедняга был обещан Бенсон в качестве "ездового пони".
Не раздеваясь, Том упал на кровать и с ненавистью уткнулся в подушку. Когда-то Патрик не раз обещал сделать его самого "ездовым пони" Бренды, а та, сидя рядом, смеялась, медленно покачивая серой туфлей. Том с ненавистью думал, что он по-прежнему был так же бесправен, как и прежде. Его могли отколотить, дать пинка, выпороть по первой прихоти миссис Коул. Том с ненавистью стукнул кулаком о сетку: все это было по вине омерзительного магла — его отца.
Отец! При одной мысли о нем Том почувствовал, как похолодело внутри. Ему ведь исполнилось шестнадцать — возраст, когда за приютскими сиротами переставали особо следить. Том вспомнил лицо Слагхорна... Человек, находясь под "Imperio", помнит только свои действия... Так или иначе, но у него, похоже, было средство заставить родственников заговорить.
* * *
Следующие три дня Том провел в прогулках по городу. Вечерами он наблюдал, как компания Генри резалась в карты. Эми Бенсон, надев короткое белое платье в синий горошек, с гиканьем нарезала круги верхом на несчастном Алане Карсте. Девочка сжимала голыми коленками его бока и с яростью пришпоривала каблуками туфель его бедра. Войдя в раж, Эми засунула бедняге в рот веревку и натягивала "поводья" для собственной забавы. От скуки Том делал заметки в дневнике да читал в газетах о наступлении Вермахта в центральной России.
В четверг Том вышел из приюта после обеда и отправился на вокзал. Было пасмурно, и парень, опасаясь ливня, надел черный плащ. Пухлая кассирша объяснила, что поезда идут только до Норвуда. Расплатившись за билет и купив бутылку содовой, Том вышел на заполненный торговками перрон.
Через пару часов Риддл выскочил в пропахший табаком тамбур, а оттуда — на перрон. Транспорта до Литтл-Хэнглтона не оказалось: пройти туда можно было пешком. Подумав немного, Том отправился в поселок. Вскоре он понял, что ему, похоже, благоволит само небо. В самом начале поселка находилась кондитерская, в витрине которой красовался кремовый торт. Том прищурился: за время войны лондонцы позабыли о такой роскоши. Том дернул за ручку, и колокольчик возвестил о прибытии посетителя.
— Добрый день, — невысокая белокурая официантка улыбнулась ему, как, должно быть, улыбалась всем посетителям. — Меню или сразу заказ?
— Давайте сразу, — кивнул Том. В кафе было пусто, и он устроился у барной стойки.
— У нас чай, хороший. И шоколадный бисквит, — улыбнулась девушка.
— Хорошо, — кивнул Том. Официантка, кокетливо подергав плечиком, засеменила в противоположную сторону: должно быть, пошла на кухню.
— Как Вас зовут? — ласково поинтересовался Том, когда белокурая пышка вышла с подносом.
— Меган, — жеманно ответила девушка, ставя поднос на стойку. Она с интересом и, как показалось Тому, оценивающе рассматривала юношу в плаще, тёмно-зелёном свитере и чёрных широких брюках с сияющими карими глазами.
— Не могли бы Вы помочь в одном деле…. — неуверенно проговорил Том, достав из кармана исписанный листок бумаги. — Я еду в Литтл-Хэнглтон, и у меня важный пакет для тамошнего эсквайра сэра Эдварда Томпсона.
— В Литтл-Хэнглтоне никогда не было никаких Томпсонов, — удивилась Меган.
— В самом деле? Поймите, я помощник архитектора и еду в Литтл-Хэнглтон для помощи в реконструкции усадьбы Томпсонов, — Том показал конверт со штемпелем фирмы "Джордж Критлер и сыновья", который он взял еще позавчера.
— Нет. Эсквайр тамошний Томас Риддл. Может, перепутали чего — тут Литтлов полно. И Харфорд, и Корридж, и Ньюспуч... Ты, я сразу поняла: либо художник, либо архитектор, — усмехнулась девушка.
— Ладно, проверю. — Том постарался придать улыбке нотки смущения. — Ну, а что, богатый он у вас, тот эсквайр? — спросил он как можно непринужденнее.
— Не то слово, — Меган присела на соседний стул и кокетливо закинула ногу на ногу, показав сочные коленки в грубых чулках. — Старый Риддл вон какой дворец отстроил. Сынок Том — тот скупердяй известный, хотя богачом слывет.
— Это... Сынок Томаса который? — Том старался говорить осторожно, боясь чем-нибудь испортить дело.
— Ясный перец, — хихикнула Меган. — На днях из Оттавы приехал. Про того истории невероятные рассказывают. Особенно про женитьбу его. Давно это было, чуть не двадцать лет назад, — трещала официантка. — Так его треснуло, что в Канаду удрал.
— На герцогине какой-нибудь женился? — Мысленно Том послал приказ Меган говорить, но словоохотливая официантка, похоже, не нуждалась в его указаниях.
— Тут по соседству жил другой эсквайер, Винтер. Дочка его, Сесилия, говорят, полный улет была. Риддл на ней жениться обещал после Рождества. А тут осенью его какая-то муха укусила: сбежал с другой. Сесилия, бедняжка, с горя таблеток напилась. Пытались откачать, да толку мало было, — неуверенно поводила Меган рукой.
— Жаль, — машинально заметил Том, чтобы показать, как ему интересен разговор.
— И ведь с кем бежал, — цокнула языком Меган. — С дочерью старого нищеброда и бездельника Гонта. Имечко у нее какое-то было — не упомнишь. И затюканная совсем. Про таких у нас говорят: ни рожи, ни кожи, ни одежи...
— Кем был этот.. Гунт.. Или Гант? — усмехнулся Том, намеренно коверкая фамилию.
— А черт его знает, — потерла лоб Меган. — То ли батраком нищим, то ли пьяницей. В хибарке жил на склоне холма... Это как от Литтл-Хэнглтона вниз иди. Там до сих пор отпрыск его обитает. Дикарь и алкаш, — прошептала она.
— Понятно... — протянул Том. — Ладно, пойду на станцию узнавать про Томпсонов.
— Погоди, — в голубых глазах Меган мелькнул странный огонек. — Может, зайдешь вечерком? Работаю до восьми, — подмигнула она, — а потом поболтаем. С такого красавчика не дорого возьму, — прошептала она с апломбом, который придает некий шарм провинциальным бесстыдницам.
— Возможно, — Том посмотрел ей в глаза. — Obliviate! — мысленно произнес он. С минуту девушка смотрела на него с изумлением, точно видела в первый раз.
Том пересек пригород и вышел на проселочную дорогу, вдоль которой тянулись густые живые изгороди. День клонился к закату, и покрытое тучами небо озарялось зарей. Деревянный указатель раскис от дождей. Заметив надпись «Литтл-Хэнглтон, 1 миля», Том отправился к нему.
Через какое-то время дорога повернула влево и круто пошла под уклон, так что перед ним открылся вид на раскинувшуюся внизу долину. Том увидел деревушку, примостившуюся между двумя холмами, — видимо, Литтл-Хэнглтон. По другую сторону долины на склоне холма возвышался красивый дом землевладельца, окруженный обширным бархатисто-зеленым газоном. Дом был огражден каменной стеной с большими воротами из двух мраморных колонн. От ворот до входа в дом вела гравиевая дорожка, утопавшая с двух сторон в цветущих петуниях. Пожилой садовник заканчивал уборку газона.
Пару минут Том, как завороженный смотрел на большой белый дом. Наверное, если бы он рос здесь, он вырос бы в богатстве и неге. Парень сорвал былинку и покрутил ее в руках. Затем, бросив яростный взгляд на гранитный дворец, не спеша пошел вниз по склону. Тропинка была извилистая, каменистая, вся в рытвинах и вела к темной группе деревьев, растущей ниже по склону.
Меган, похоже, сказала правду: среди тесно растущих стволов виднелось строение. Стены хибарки заросли мхом, черепица осыпалась, и местами через дыры проглядывали стропила. Вокруг росла крапива, такая высокая, что доставала до крошечных окошек с грязными стеклами. Вступив в густую тень деревьев, Том посмотрел на дверь домика, к которой была прибита мертвая серая гадюка. Том хмыкнул: без сомнения здесь жили волшебники, желавшие доказать, что они — змееусты. Некоторое время он с омерзением смотрел на хижину, чувствуя, как все его тело начинает гореть от стыда.
"Работаем до восьми", — вспомнились ему слова веселой девушки.
"А мы — после восьми, — мысленно ответил ей Том. — Вот что важно. И не вздумайте юлить, мистер Морфин".
Из-за собиравшихся туч становилось все темнее. Том открыл походную сумку и достал ручной фонарь. От прикосновения его пальцев ручник вспыхнул тусклым белым светом. Держа фонарь на вытянутой руке, парень медленно нес его между густыми зарослями. Наконец, он подошел к двери. Мертвая змея смотрела испуганно-злобным взглядом, словно напоминая, кто именно живет в этом доме. Риддл посмотрел с вызовом на чучело гадюки и осторожно приоткрыл дверь.
* * *
В доме Гонтов было необычайно грязно — грязнее места Том никогда не видел. Потолок покрывала плотная паутина, пол — глубоко въевшаяся сажа; на столе вперемешку с кучей немытых мисок и плошек валялись заплесневелые и гниющие объедки. Единственный свет давала оплывшая свеча, стоявшая у ног мужчины, чьи волосы и борода отросли до такой длины, что ни глаз его, ни рта Том различить не сумел. На мгновение ему показалось, будто перед ним сидит не человек, а грязный боров — вроде тех, что он видел на гравюрах в старинной книге басен. Мужчина дернулся и поднял правую руку с зажатой в ней волшебной палочкой и левую — с коротким ножом.
— Спок... — прошептал губами Том, но не договорил.
— ТЫ! — взревел мужчина. — ТЫ! — Том понял, что его вид привел хозяина в неописуемую ярость. Газеты, похоже, не лгали: его родственники (при одной мысли об этом парень почувствовал рвотный позыв) обладали буйным нравом. "Боров", змахнув ножом и волшебной палочкой, бросился вперед.
— Стой! — воскликнул Том на змеином языке.
Мужчина затормозил и врезался в стол — на пол посыпалась заросшая плесенью посуда. Повисло долгое молчание, гость и хозяин разглядывали друг друга. Затем хозяин, покачиваясь, поднялся на ноги, отчего по полу с дребезгом и звоном покатились стоявшие у кресла пустые бутылки.
— Ты говоришь на нем?
Сработало! Том прищурился. Рано или поздно это животное, несомненно, начнет буянить снова. Сейчас важно было заворожить его, выудив главное.
— Да, я на нем говорю, — Риддл вступил в комнату, отпустив дверь, и та захлопнулась за ним. — Где Марволо? — прошипел он.
— Помер, — ответил опешивший хозяин. — Помер много годков назад, а то как же?
Риддл нахмурился, пытаясь придать себе серьезный вид.
— Кто же тогда ты?
— Морфин, кто же еще? — Заросший хозяин был, казалось, изумлен таким поворотом беседы. Надо проверить его реакцию, прежде чем...
— Сын Марволо?
— Ясное дело, сын, а…
Морфин отбросил волосы с грязной физиономии, чтобы получше вглядеться в Риддла. Том прищурился, заметив, как сверкнул на его пальце перстень.
— А я тебя за магла принял, — прошептал Морфин. — Здорово ты на того магла смахиваешь.
— Какого магла? — резко спросил Риддл. Неужели отца?
— Магла, в которого сестра моя втюрилась, он тут в большом доме при дороге живет, — сказал Морфин и неожиданно сплюнул на пол между собой и гостем. — Ты на него здорово похож. На Риддла. Только он теперь постарше будет, нет? Постарше тебя, коли присмотреться…
Морфина пошатывало. Чтобы удержаться на ногах, он цеплялся за край стола. Такой едва ли сумеет отразить быстрый удар.
— Он, понимаешь, вернулся, — глупо прибавил Морфин. Том осторожно сделал шаг вперед: для ментального удара надо быть как можно ближе к жертве.
— Значит, вернулся? Ага, бросил ее, и правильно, гнида такая, мужа ей подавай! — сказал Морфин и снова плюнул на пол. — Обобрала нас, понял, перед тем как сбежать! Где медальон-то, а, медальон Слизеринов, где он?
Том молча смотрел на него, пытаясь сообразить, что к чему. Видимо, у его родни был некий медальон самого Слизерина. Любопытно, где он. Морфин снова распалился, взмахнул ножом и закричал:
— Осрамила нас, потаскушка! А ты-то кто таков, заявился сюда, с вопросами лезешь? Все уж кончилось, нет, что ли? Все кончилось…
“Stupefy!” – изо всех сил воскликнул про себя Том. С минуту Морфин смотрел на племянника осоловелым взглядом, а затем стал оседать на пол.
Том облокотился на грубый деревянный стул и посмотрел в заросшее грязью лицо. По нему, казалось, только что не бегали насекомые. Преодолевая рвотный позыв, Том достал из его кармана палочку. С минуту он рассеянно размышлял, глядя на валявшее тело, а затем как можно жестче произнес:
— Imperio!
Светлый луч осветил лежащее тело с ног до головы. Затем человек открыл маленькие глазки. Том вздрогнул, заметив пугающую пустоту в его глазах.
— Умойся. Живо, — приказал Риддл. В этом доме ржавая ванна и туалет были в одной комнате. Том снова поморщился, представив, каково это — обмываться, улавливая запах нечистот.
— Мгм... Мгм.. — мычал Морфин что-то нечленораздельное, но его всхлипы заглушал плеск воды. Том слушал их, держа палочку наготове.
— Вытрись! — крикнул Том, когда Морфин, наконец, высунул лицо. — Колдографии!
— Что? — не понял Гонт, вытерев, наконец лицо.
Теперь черты его стали яснее. Том прищурился. Если присмотреться, то он, пожалуй, не был уродцем. Если его побрить, останутся крупные черты лица, широкий, похожий на гулю нос, и косящие в разные стороны глаза.
— Где ее колдографии? – повторил с ненавистью Том. – Мамины? Ну?
— Нету колдографий, — тупо замотал головой Морфин. — Нет у нас такого. Не делали мы их никогда… Галлеонов не хватит…
Том чертыхнулся. Можно было бы потрясти дядю за шкирку, но под “Imperio” человек, к сожалению, не способен лгать.
— Воспоминания о маме и Риддле. Живо, тварь! — прикрикнул Том. Морфин задергал головой, словно о чем-то вспоминая. — Legilimens! — крикнул Том, направив палочку на дядю.
Юноша с растрепанными кудрявыми волосами сидел возле двери, держа в руках серую гадюку. У окна стояла девушка с крупными чертами лица и в пепельно-сером платье. Она была настолько худой и тщедушной, что Тому казалось, будто он никогда не видел столь обреченного лица. В комнате слышались голоса, но Том с трудом улавливал обрывки спора. Неожиданно через открытое окно донеслось звяканье сбруи, конский топот и громкие веселые голоса. Юноша зашипел и с кровожадным выражением повернулся на звук. Девушка подняла голову. Том увидел, что лицо у нее совершенно белое.
— Боже, просто смотреть больно на эту лачугу! — послышался звонкий женский голос; он звучал так отчетливо, как будто девушка стояла в комнате. — Неужели твой отец не может распорядиться, чтобы ее снесли, Том?
— Она нам не принадлежит, — ответил голос молодого человека. — На той стороне долины все наше, но этот дом принадлежит старому бездельнику по имени Гонт и его детям. Сын абсолютно ненормальный, послушала бы ты, что о нем рассказывают в деревне…
Девушка рассмеялась. Звяканье и топот становились все громче, все ближе. Юный Морфин приподнялся, словно хотел выбраться из кресла.
— Том, — снова раздался голос девушки, на этот раз совсем рядом; очевидно, всадники приблизились к дому. — Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, там кто-то прибил к двери змею?
— Господи, так и есть! — воскликнул мужской голос. — Это, должно быть, сын, я тебе говорил, что он не в себе. Не смотри туда, Сесилия, любимая.
Звон и топот снова начали стихать.
— «Любимая», — прошептал Морфин на змеином языке, глядя на сестру. — Слышишь, он назвал ее «любимая». Все равно он не будет твоим.
Меропа побелела как полотно — Том был уверен, что она вот-вот упадет в обморок.
— Что такое? — сурово спросил низкий обезьяноподобный, тоже на змеином языке. — Что ты сказал, Морфин?
Том взглянул в окно. Недалеко от дома мелькали силуэты всадников: красивый темноволосый молодой человек на гнедом скакуне и белокурая девушка в белой шляпке и синем костюме, ехавшая рядом с ним на серой кобыле. — Убей их! — неожиданно крикнул Том, глядя на Морфина. Все было настолько ясно, что не приходилось и размышлять. — Всех троих Риддлов, — сплюнул он. — "Авада Кедавра", а потом бегом назад.
Он протянул палочку Морфину. Косматое существо покорно поднялось с табурета, а затем пошло к двери. Том поднялся и, освещая светильником дорогу, отправился за ним. Главное, чтобы он спокойно проскочил мимо садовника: в противном случае пришлось бы прикончить и его.
* * *
Два часа спустя Том расхаживал по залу. В узких светильниках устало горели снизки в пять длинных белых свечей. Старинные стулья с голубыми спинками и сидениями сияли возле орехового стола. Недалеко от коричневой двери с мозаичным стеклом валялся труп пожилой белокурой женщины с застывшими водянистыми глазами. Между двумя стульями лежал труп старого мужчины с пегими волосами и широко открытыми карими глазами: Томас Риддл, видимо, пытался защищаться. Возле белого камина с резной ручкой валялся он. Том подошел к телу человека, который внешне был его копией, и с силой пнул его.
На душе стояло горькое чувство разочарования. Эти твари умерли, даже не узнав, за что. Впрочем, у него не было выбора. Что бы ни говорил Слагхорн, а полной уверенности в памяти Морфина быть не может. Было еще удачей, что Морфин успел проникнуть в дом, когда садовник отправился вниз поливать газоны на нижней террасе. Ни шума, ни криков о помощи он не слышал.
Том с ненавистью посмотрел на труп отца. Он был Риддлом — настоящим темноволосым и кареглазым Риддлом. До сегодняшнего дня он представлял свою маму хрупкой темноволосой девушкой с черными, как смоль, волосами и карими глазами с синеватым отливом. Увы, образ матери не имел ничего общего с придуманной им "Наследницей Слизерина".
Подойдя к камину, Том повертел в руках кольцо. Он осторожно снял его с вернувшегося в хижину Морфина, когда уложил того спать. Дядюшка утверждал, будто это реликвия дома Певереллов. Том подошел к камину и с ненавистью посмотрел на металлическую индийскую вазу и затем быстро пошел вниз по мраморной лестнице. У входа парень вздрогнул: на миг ему показалось, будто под фонарями мелькнул силуэт садовника. Ускорив шаг, Том свернул в живую изгородь кустов и растворился между деревьями.
Местное кладбище оказалось небольшим квадратом, заросшим тисом. Могилы казались ухоженными: кругом виднелись силуэты каменных ангелов, скорбных чаш и склонившихся над ними тонких античных девушек. "Пруэтт с Вудом использовали бы этих босоногих муз Аида, как самок, по назначению", — усмехнулся про себя Том.
— Lumos, — прошептал Риддл. Конец палочки засиял тусклым красным огоньком.
Склеп Сесилии возвышался в центре кладбища в виде огромной чаши. Рядом стоял обелиск — маленький домик, вокруг которого были выбиты каменные свечи. Моросящий дождь покрывал каплями коричневый мрамор. По центру была выбита надпись:
Сесилия Джейн Винтер
(13.10.1907 — 28.11.1926)
Перед глазами мелькнул образ девушки в шляпке, мчавшейся за его... Тома передернуло от омерзения при одной мысли, что то существо можно назвать "отцом". Из-за этой девицы его маме было больно, и никто не думал пожалеть ее. Эта девица пришпоривала лошадь и наслаждалась верховой прогулкой, пока над его мамой потешался примат "дядя Морфин". У девицы шикарный склеп, а где лежит его мама, известно только небесам. Почувствовав прилив ярости, Том достал палочку и нацелил ее на памятник.
— Bombarda maxima! — произнес с ненавистью Риддл.
Надгробие покрылось трещинами, а затем стало с треском оседать. Через минуту на месте памятника валялась неаккуратная пирамида мраморных глыб. Том удовлетворенно посмотрел на разбитые камни и, развернувшись, пошел прочь. Сильный ветер отчаянно трепал полы его длинного плаща.
Конец второй части
Примечание: В главе использованы переработанные фрагменты из книги Дж. Роулинг "Гарри Поттер и Принц-полукровка".
Все посты пользователя Korell
Кубок Хогса 2020 
