Видишь, мрачный старый замок
Вырастает на пути?
Даже если очень надо,
Ты в него не заходи!
Заведет туда дорога —
Пропадешь в мгновенье ока!
Едва стихли последние звуки жутковатой приветственной мелодии, как Драко, чуть скривившись, сунул эльфу свой поцарапанный с одного боку чемодан и нетерпеливо подошел в карете. Он недоверчиво оглядел колымагу, после чего слегка дернул за ручку дверцы. Не получив никакого результата, Драко рванул сильнее. Раздался неприятный скрип, и ручка вполне ожидаемо осталась у него в руках. Тем не менее заевшая дверца все же отворилась, а наружу вылетела стайка летучих мышей, сослепу натыкаясь на побледневшего Драко. Он так перепугался, что не мог проронить ни звука, а только лихорадочно выпутывал кусачих тварей из волос. Ручка кареты, которую Драко так и держал в руках, неожиданно распалась на множество маленьких золотистых мошек, тут же взвившихся в воздух. Домовик что-то причитал на немецком, но Драко разобрал лишь три знакомых ему слова: «ужасно», «глупо» и «господин». Вместо того чтобы помочь этому самому «господину», домовой эльф только нелепо подпрыгивал и размахивал лапками, отгоняя назойливых мошек.
Драко наконец немного пришел в себя и прошипел, потрясая укушенными пальцами:
— Да замолкни уже! Ужасно глупо было не проветрить карету перед тем, как посылать ее за гостями! Был бы ты из наших эльфов — я бы с тобой не знаю, что сделал! А если бы тут оказался мой отец — он бы тебя пришиб и не посмотрел, кому ты принадлежишь...
— Сорри, сорри, герр Малфой, — суетливо склонился в вежливом поклоне эльф. В красном рту домовика отчетливо блестели заостренные зубы, а на голове виднелись маленькие темные рожки.
Драко фыркнул, стараясь презрением перебить страх. Оставаться на пустынной станции было бы в любом случае бессмысленно: судя по новенькому, блестящему яркой синей краской расписанию, следующего поезда пришлось бы ждать аж до вечера. Поэтому Драко вздохнул и стал взбираться в карету по шаткой лесенке. Карета же внезапно издала раскатистый звук сытого гиппогрифа, так что Драко вздрогнул, едва не навернувшись с лестницы, и машинально схватился за ушибленную когда-то таким зверем руку. Внутри оказалось пыльно, а в углу на густой паутине вращал глазами черный пушистый паук величиной с ладонь крупного мужчины, с длинными, судорожно сжимающимися и разжимающимися жвалами. Прежде чем Драко успел в полной мере осознать присутствие монстра, он уже рефлекторно выхватил палочку и выкрикнул: «Эванеско!» — так что через мгновение внутренности повозки заблистали чистотой, а паука и след простыл. Палочка Драко, к которой он так и не привык за последний год, продолжала издавать слабое шипение и пускала тонкие струйки дыма с приятным цитрусовым ароматом. Драко тяжело вздохнул. Ему остро захотелось оказаться в Малфой-мэноре, в безопасности и уюте.
А ведь все началось с того, что Драко стала беспокоить переходившая все грани разумного опека, установленная над ним его матерью, Нарциссой Малфой. Конечно, мать можно было понять — она и так видела смысл своей жизни в заботе о сыне и муже, а в последние годы какие только опасности им не угрожали! Возродившийся Темный Лорд, авроры, битва за Хогвартс, суд над Пожирателями Смерти... Но, право же, поведение Нарциссы уже превращалось в навязчивую манию. Например, чего только стоила ее манера по ночам заглядывать к Драко в спальню! Все-таки ему уже исполнилось девятнадцать лет, не маленький... Мало ли чем он мог там заниматься?! Драко стал запирать двери на ночь, но тогда она посылала с проверкой эльфов, проникавших без помех в любые закоулки в поместье Малфоев. Да еще и эти постоянные «что бы ты хотел вкусненького на завтрак, милый?». Чаще всего Драко понятия не имел, чего бы ему хотелось. В конце концов, это была обязанность его матери — придумывать меню, так что она давно должна была бы уже усвоить его вкусы. А еще Драко не мог даже куда-то выйти в одиночку — через полчаса ему на плечо обязательно пикировала сова с сообщением, что мать немедленно хочет его видеть. И если он игнорировал эти призывы, то потом они обе — сова и мать, — словно сговорившись, смотрели на него такими печальными и полными укора глазами, что хотелось со стыда провалиться. Но не мог же Драко постоянно находиться при матери! В его возрасте давно пора было становиться самостоятельным.
В конце концов Драко не выдержал и обратился за помощью к отцу. Люциус Малфой, до тех пор слишком озабоченный состоянием своих финансовых дел и собственной подмоченной репутацией, чтобы замечать какие-либо проблемы в семье, тем не менее отреагировал быстро и вполне логично. Пары разговоров с женой ему хватило, чтобы убедить ее, что она считает полезным для Драко отправиться в относительно дальнее путешествие — в Германию, к одному из кузенов Малфоев. Драко даже немного испугался перспективы оказаться совсем одному среди иностранцев. Однако сурового взгляда отца хватило для поспешного согласия послушного сына, коим являлся Драко. Впрочем, во время сцены прощания, когда мать еле сдерживала слезы, а отец, разволновавшись, слишком сильно сжал его в объятиях, Драко с некоторой долей злорадства даже подумал, что любимый папочка тоже будет переживать и скучать. И Драко решил специально писать родителям пореже — пусть попереживают и в следующий раз хорошенько подумают, перед тем как сплавить единственное чадо в синие дали. Отец мог бы придумать и лучший способ разрулить сложившуюся ситуацию с материнской гиперопекой.
Через каминную сеть Драко добрался до Гамбурга, лишь раз поцарапав чемодан и запачкав в золе любимую светлую мантию, которую ему тут же очистил путешествовавший с ним домовой эльф. Правда, в Гамбурге с эльфом пришлось распрощаться и отправить его домой: эти никчемные создания плохо переносили долгую разлуку с Малфой-мэнором. На главном гамбургском железнодорожном вокзале — вполне современном, с множеством ярких табло и суетящихся магглов — Драко не без труда отыскал платформу 7 1/2, откуда отправлялся поезд до городка под названием Киль. Там Драко должны были встретить родственники. Поезд пришел точно по расписанию и оказался куда более современным и быстрым, чем Хогвартс-экспресс. Раньше Драко никогда не путешествовал самостоятельно так далеко и теперь испытывал необычайную, хотя и немного бессмысленную гордость, когда предъявлял контролеру свой билет. Контролер оказался карликом в остроконечной красной шапочке, спадавшей ему до самого носа, так что было непонятно, может ли он вообще что-то из-под нее разглядеть. На шапочке витиеватыми буковками значилось: «Wichtelchen Hans» (1).
Сойдя на указанной станции, Драко обнаружил, что невежливые родственнички решили не являться за ним самолично, а прислали придурковатого домового эльфа на старой карете. К счастью, домовик немного понимал по-английски, поэтому худо-бедно Драко смог с ним объясниться. Начал их знакомство эльф с того, что материализовал незнакомый Драко струнный инструмент. Пояснив, что эта штука называется «цитра» (2), домовик воодушевленно пробренчал на нем нечто заунывное, отчего у Драко заныли зубы. К счастью, к тому времени на станции больше никого из магов не осталось, так что Драко не пришлось стыдиться такого экстравагантного приема, как предоставленной кареты — лакированного черного «гроба на колесах», — в которую был запряжен тощий восьминогий козел с большущими стрекозиными крыльями. Драко был настолько поражен этим доселе неизвестным ему созданием, что даже не попытался возмутиться предложенным транспортом. Количество ног козла навевало смутные ассоциации со скандинавской мифологией, в которой Драко был не силен. Затем последовало происшествие с летучими мышами и прочей живностью, так что, когда Драко наконец расположился на скрипящем сиденье кареты, он не ожидал уже ничего хорошего от дальнейшего развития событий.
Карета тронулась под мастерский заливной свист и громкие выкрики домовика, нещадно нахлестывающего восьминогого козла. Но через пару минут стук колес стих, и Драко, посмотрев вниз сквозь мутные неровные стекла, осознал, что они летят. Повозка натужно скрипела, ее мотало из стороны в сторону, так что чемодан, перед этим весьма небрежно заброшенный внутрь домовиком, с каждым виражом бил Драко по ногам. Вместе с этими ударами к Драко пришло понимание, что живым он, по всем законам логики, до родичей не доберется, и хорошо, если доберется хотя бы мертвым, а не упокоится разрозненными останками на протяжении нескольких километров, когда быстрый транспорт разлетится в воздухе на части. Поэтому Драко вверил свою судьбу старым могущественным богам и стал с достоинством ждать неминуемого конца, бесстрашно забившись в угол и аристократически повизгивая при особо резких наклонах и подскоках кареты.
К величайшему удивлению Драко Малфоя, карета выдержала получасовый полет и довольно мягко приземлилась, замедляя ход. А когда она и вовсе остановилась, а домовик распахнул дверь, Драко принялся лихорадочно припоминать все, что наобещал древним богам за время поездки, чтобы они помогли ему выжить. Выходило довольно много, так что было немудрено, что боги откликнулись. Драко собрался выскочить из кареты пулей, чтобы более никогда в нее не возвращаться, но дрожащие ноги подвели его. Выбираться в итоге пришлось медленно и осторожно.
Уже на твердой земле Драко немного приободрился и приготовился в резкой форме высказать домовику свое мнение о поездке:
— Ты, тупоголовый уродец! — ткнул он перстом в эльфа. — Как смел ты везти меня так, словно я...
В это мгновение из-за кареты появились четыре человеческие фигуры, направляясь, по всей видимости, к Драко. Заметив их, он вздрогнул и совсем не по-взрослому жалобно вскрикнул:
— Ой, мамочки! Да что это такое?!
При звуках его голоса фигуры чуть замедлили свой ход. Две из них являли собой высоких стройных юношу и девушку, невероятно бледных, но с красными веками и почти бесцветными глазами. Их длинные одеяния и белые волосы развевались, словно на ветру, хотя никакого ветра Драко не ощущал. Бесцветные глаза девушки бесстрастно взирали прямо на Драко, а у юноши расфокусированный взгляд был направлен куда-то в пространство. Двое других существ, таких же бледных и странных, оказались похожими друг на друга как две капли воды маленькими девочками. У всех явившихся из-под верхних губ виднелись игольчатые зубы.
Драко сделал шаг назад, припоминая боевые заклятия, которым его обучала покойная тетушка Беллатрикс. К сожалению, она не готовила его к битве с упырями, а школьные знания об этих созданиях вдруг полностью выветрились из головы Драко.
— Здравствуй, милый кузен, — заунывно провыл бледный парень.
Драко, решив больше не тревожить свои слабые нервы видом неприятных малокровных монстров, молниеносно юркнул во внезапно показавшуюся родной и надежной карету.
— Куда же ты? — в глубоком отчаянии возопили мертвецы и ринулись к нему с невероятной скоростью, но Драко оказался проворнее и успел захлопнуть дверь, наложив на нее запирающее заклятие. Схожим образом он обезопасил и окна кареты.
Упыри, разочарованно скуля, принялись скрестись в хлипкие стены, пока Драко пытался придумать выход из довольно сложной ситуации. Самым лучшим было бы сейчас аппарировать куда-нибудь, но от волнения он вполне мог напутать с заклинанием и расщепиться. А Драко слишком дорожил собой, чтобы относиться легкомысленно к возможности остаться без какой-то части своего драгоценного тела. К тому же, промахнувшись мимо станции, он рисковал остаться почти без сил в незнакомой местности, да еще и в окружении иностранцев и магглов. С другой стороны, хотя Драко и начал припоминать кое-какие заклинания против нечисти, выходить в одиночку на четырех вампиров казалось ему уж слишком безрассудным, прямо-таки «гриффиндорским», поступком. Поступи он так, Люциус Малфой точно не гордился бы сыном. Да и не верилось Драко, что он, потомок умных, изворотливых, смекалистых Малфоев, не найдет более изящного и интересного решения, не включавшего опасности расщепиться или быть искусанным нервными родственничками.
В то время как Драко еще предавался раздумьям, снаружи сначала воцарилась тишина, а потом послышался несколько визгливый женский голос, отдававший какие-то резкие команды на немецком языке. Драко разобрал лишь «sofort», то есть «немедленно», и «aufh?ren», то есть «прекратить». Смысл этого словосочетания показался ему весьма привлекательным, и он решил помедлить с рискованной аппарацией.
Через минуту нетерпеливого ожидания в окне кареты показалось вполне человеческое лицо полной миловидной блондинки средних лет. Она ласково улыбнулась Драко и с невыносимым акцентом произнесла:
— Дорогой племянник, я твоя тетушка Адель. Нижайше прошу простить моих неразумных и невоспитанных детей за этот устроенный ими отвратительный розыгрыш над тобой.
Драко несколько растерялся, но воспитание взяло свое, и он машинально поклонился новоявленной тетке — благо, высокий потолок кареты позволял перед этим величаво выпрямиться, — вежливо ответив на ее приветствие. Выходить, однако, не удостоверившись полностью в собственной безопасности, Драко не спешил.
— Они сейчас же извинятся, — по-своему поняла причину его задержки тетушка Адель и, на мгновение скрывшись, тут же возникла вновь, крепко держа за руку двух маленьких бледных упыриц, по пухлым щечкам которых щекам текли ручьи слез. Жалостливо зыркая на Драко красными глазенками и клацая острыми зубками, они в унисон протараторили:
— Прости нас, дорогой кузен, нам очень-очень стыдно...
Тетушка Адель произнесла над упырицами какое-то заклинание, и они враз превратились в двух прелестнейших девочек лет пяти, голубоглазых и довольно румяных. Зубы у них тоже оказались нормальными, хотя и крупноватыми. Единственной странностью в девчушках оставалась их невероятная похожесть, но Драко уже достаточно насмотрелся на отвратительных близнецов Уизли, чтобы изумляться такому чуду природы.
Затем настала очередь двух других «вампиров». Не дожидаясь действий тетки Адель, острозубая девушка провела над собой и парнем своей волшебной палочкой и, обретя вполне нормальное обличье, чуть иронично произнесла:
— Нижайше просим простить нас, дорогой кузен, что мы напугали тебя до смерти.
Ее спутник тем временем порылся в карманах своего белого балахона, выцепил оттуда очки в толстой оправе и установил их на своем длинноватом носу, напомнив Драко ненавистного Поттера. Симпатии к кузену от этого вовсе не прибавилось. Драко хмуро окинул тетушку и ее отпрысков подозрительным взглядом, но все же снял чары с двери кареты. Грациозно спустившись с лестницы, хотя и запнувшись о последнюю ступень, он осторожно приблизился к выглядевшим теперь по-человечески родственникам. Приняв изящную позу, Драко чопорно поклонился тетке и соизволил представиться:
— Я Драко Малфой, мэм. А вы, стало быть, моя дорогая тетушка Адель? Жена дядюшки Райнхардта? Я много слышал о вас от отца. Счастлив нашему знакомству.
Договорив, Драко мысленно поаплодировал себе: его голос почти не дрожал после пережитого.
— И я тоже рада, что ты приехал. А уж Райнхардт будет в совершеннейшем восторге, — заверила Драко тетка. — Как же мне жаль, что я не уследила за моими негодниками и они успели разыграть это глупое представление! За свой дурной поступок они будут строго наказаны.
Драко почтительно поцеловал тетке руку и живо ответил:
— О, что вы, дорогая тетушка Адель, — он улыбнулся, упиваясь собственным великодушием, — это были сущие пустяки. Хотя я безмерно рад тому, что, будучи застигнут врасплох этой неосторожной шуткой, благоразумно решил повременить с упокаивающими проклятиями и не наслал на моих кузенов, например, «Мертвую пыль» или «Бескровную сухость». Они представляют опасность не только для нечисти.
На самом деле названия этих заклятий Драко только что придумал, но справедливо полагал, что немецкие родственники не будут в курсе всех существующих в Англии способов борьбы с упырями. А по тому, как переглянулись старшие и задрожали губы у младших кузенов, он понял, что его блеф удался.
— Ах, so schrecklich (3)! — потрясенно молвила тетушка Адель и гневно покосилась на шутников. Затем, взяв себя в руки, она подтолкнула к Драко старшего их них:
— Познакомься, дорогой племянник, это мой сын Зигфрид.
— Зигфрид фон Шлехтглаубер (4), — щелкнул каблуками тот, склоняя перед Драко светловолосую голову.
Рыжина в его волосах напомнила Драко об Уизли. Определенно, кузен ему нравился все меньше и меньше.
— А это мои младшие, Одетт и Одиль, — представила Адель близняшек.
— Приятно познакомиться, маленькие леди, — галантно ответил Драко, чем заставил малышек покраснеть и спрятаться за материнскую юбку.
Оставшаяся непредставленной девушка тоже приблизилась и протянула тонкую руку:
— Мари Хексеншосс  (5). Воспитанница фрау Адель и герра Райнхардта.
На английском она изъяснялась вполне сносно. Впрочем, отец говорил Драко, что образованные немцы обычно знают английский.
— Кроме того, Мари — моя невеста, — с довольным видом присовокупил очкастый Зигфрид.
Драко неприязненно покосился на него и припал губами к маленькой ручке Мари. От этого церемонного поцелуя, который он запечатлел на хрупкой кисти с еле уловимым ароматом фиалок, Драко почему-то бросило в жар. Возможно, виной тому послужили лукавые синие глаза фройляйн Хексеншосс, которые беззастенчиво изучали его.
— А вы ниже, чем мне показалось вначале, — заявила она.
— Мари, это невежливо, — одернула ее тетушка Адель, погрозив длинным пальцем.
— Извините, я не хотела вас обидеть... Просто вначале мне показалось, что вы очень долговязый, но Зигфрид все же выше, — непринужденно объяснила та.
Драко почему-то чувствовал себя задетым ее словами, хотя вообще-то его вполне устраивал собственный рост. Однако тетка не дала ему времени подыскать уничижительный ответ:
— Милый племянник, ну что же мы держим тебя на пороге? Ты, верно, устал с дороги и проголодался. Хайнц (6), отнеси чемодан нашего дорогого гостя к нему в комнату! — приказала она домовику. — Но сначала распряги бедного Слепцига (7). Тебя не испугал наш стрекозел, Драко? Он выглядит немного непривычно, но довольно быстр и надежен.
— Я видал в своей жизни и не таких созданий, — с достоинством ответил Драко, тем не менее несколько опасливо косясь на пучеглазого стрекозла. Крылья у того уже куда-то пропали, зато количество ног не изменилось.
— Ах да, — вспомнила тетушка Адель, — твой отец писал про то, что произошло с вами, про все эти unheimliche Dinge... то есть, я имела в виду, жуткие вещи. Но ничего, теперь все позади. Идем же скорее в дом! Наверное, ты хочешь с дороги принять душ? Скоро вернется Райнхардт, и будем ужинать.
Драко, ощутив враз навалившуюся усталость, позволил подвести себя к высокому, строгому зданию. Тетушка Адель направилась прямо к двери, над которой висели сразу несколько запрещающих табличек на немецком: «Входа нет!», «Не входить — опасно!», «Вход строго воспрещен!» и «Вход только для обслуживающего персонала».
— На них заклятия против туристов, — пояснила тетушка Адель. — Но мы все равно еще и запираем дверь на семикратно-магический ключ, а сверху накладываем чары полной невидимости... И даже так порой пролазят, чтоб они в драконьи ямы провалились, с их треклятым любопытством!
Драко не совсем понял, о чем шла речь, но у него уже не было сил, чтобы расспрашивать. Он, почти не глядя по сторонам, послушно следовал за теткой по ярко освещенным скрипучим лестницам и гулким коридорам, пока не оказался в небольшой, но богато обставленной комнате, где уже стоял его дорожный чемодан.
— Располагайся, — улыбнулась тетушка, отчего на ее щеках заиграли ямочки, а круглые выпуклые глаза весело заблестели. — Душевая и прочие удобства вон за той дверцей. Если ванная попытается засосать тебя в водосток — стукни хорошенько пяткой по дну. И не наступай на вот эти три половицы — порой они переворачиваются, а вылезти обратно трудновато. Я пришлю Хайнца, когда ужин будет подан. У тебя есть примерно полтора часа, чтобы прийти в себя, — она ласково потрепала Драко по плечу: — Мы правда рады, что ты приехал. И еще раз извини за такой ужасный прием... На самом деле твои кузены очень дружелюбные и милые, вот увидишь.
  
 
 
Иллюстрация:
Прибытие в замок Готторф: http://www.pichome.ru/image/eK3
  
 
 

Примечания:
1. Wichtelchen (немецкий, «вихтельхен Ханс») — разговорное уменьшительное от Wichtel.
Wichtel (нем., «вихтель») — существо из северных сказаний, которое в одном из вариантов прислуживает колдунам и ведьмам. Часто изображается в красной остроконечной шапке. Таким образом, Wichtelchen Hans можно перевести как «гномик Ганс».
  
2. Цитра (нем., Zither) — струнный щипковый музыкальный инструмент, получивший наибольшее распространение в Австрии и Германии в XVIII веке.
  
3. So schrecklich (нем.) — так ужасно («зо шреклихь»).
  
4. Шлехтглаубер — от «шлехт» (schlecht) — плохой и «глаубен» (glauben) — верить; немецкий вариант фамилии Малфой.
  
5. Хексеншосс (нем., Hexenschoss) — от «Hexe» (ведьма) и «Schoss» (выстрел). В то же время, слово «Hexenschoss» (ведьмин выстрел) означает боль в спине («прострел»).
  
6. Хайнц — от Heinzelmaennchen (нем., «хайнцелменнхен»), что значит «домовой».
  
7. Слепциг — от «Слепнир» (имя восьминогого коня из скандинавской мифологии) и Ziege (нем., «циге») — козел.

Синеока, говорлива
Как весенние ручьи.
От улыбки ее милой
Просветлеет и в ночи.
Хоть тебе и интересна —
Не твоя она невеста.
Оставшись один в комнате, Драко принялся осматриваться. Первым делом он попробовал на мягкость пышную кровать, а также предусмотрительно заглянул под нее — там обнаружилась парочка небольших пучеглазых кошмарников, которых он тут же выдворил за дверь, таким образом улучшив себе будущий ночной сон. Потом Драко резко распахнул шкаф, подозревая, что найдет там боггарта, но все полки оказались пустыми — лишь на одной сиротливо лежал маленький полотняной мешочек с сушеной лавандой. За окнами стало темнеть, и пришлось зажечь лампу — очень красивую, из разноцветного стекла и с мраморной фигурной ножкой. Разогреваясь, лампа издавала приятное уютное мурчание и время от времени подмигивала Драко. Налюбовавшись причудливыми тенями, отбрасываемыми резным абажуром, Драко решил не мучиться сразу с распаковкой чемодана, а сначала принять душ. Он толкнул низенькую тяжелую дверь и очутился в царстве рисованного кафеля: на многочисленных белых пластинках были старательно выписаны синие лодочки, пастушки, птицы и цветы. Дернув за свисающий с потолка шелковый шнурок светильника, Драко смог получше разглядеть очаровательные пасторальные картинки. Кроме этого, в ванной присутствовала круглая эмалированная купель на гнутых ножках, над которой уныло свисала головка душа. Драко обошел видавший виды, но все еще красивый умывальник и обнаружил за ним этажерку с различными банными принадлежностями. Стащив с себя пропыленные вещи и довольно небрежно разбросав их по комнатке, он сначала попробовал воду рукой, добиваясь максимально приятной для себя температуры и любуясь своей гладкой белой кожей, а потом забрался в ванну, с наслаждением подставив свое тело упругим струям. Душ, подстраиваясь под его душевное состояние, зафырчал и принялся насвистывать какую-то веселую немецкую песенку. Слов Драко не понимал, поэтому подпевал только «ла-ла-ла», но делал это громко и выразительно. Волосы он старался не мочить, потому что они были уложены весьма искусным куафером, а Драко хотелось произвести хорошее впечатление своей внешностью на дядю Райнхардта.
Когда в водосток уже утекали последние хлопья душистой мыльной пены, ванна, как и предсказывала тетушка Адель, попыталась было ненавязчиво засосать туда же пятку Драко, но он резво топнул ногой, и проказливая купель утихомирилась, обиженно булькая. Драко выбрался на маленький теплый коврик и принялся растираться пушистым белым полотенцем. При этом он потягивался и продолжал распевать песенку. Однако душ, видимо, обрадованный тем, что Драко понравилась мелодия, внезапно чихнул и окатил все вокруг мощными брызгами, так что полотенце враз промокло. Одежда тоже оказалась влажной, а сил на то, чтобы сушиться магией, у Драко не оставалось. К тому же он не подумал взять с собой в ванную смену белья, так как привык к тому, что дома обо всем заботились эльфы. Так что теперь ему пришлось покинуть нагишом ванную комнату и выискивать чистые вещи в недрах чемодана, приплясывая от прохлады. Едва же Драко успел натянуть на себя штаны и набросить рубашку, размышляя, стоит ли попробовать самостоятельно прогладить ее заклинанием или все-таки не рисковать с такими сложными чарами, как в дверь тихо постучали.
— Входи, — откликнулся Драко, решив, что это, вероятно, домовик Хайнц. Он даже заранее обрадовался, так как любой домовик мог с легкостью выгладить его рубашку.
Однако в приоткрывшуюся створку проскользнула фройляйн Хексеншосс. Драко смешался и немного расстроился:
— Ах, это вы? Я думал, домовой эльф... Извините, я не очень-то учтиво обратился к вам, но...
— Привет! — с хитрой улыбкой перебила его фройляйн Хексеншосс. — К тебе можно, да?
— Эм-м... Да, разумеется, — растерялся Драко. — Правда, у меня здесь все немного хаотично: видите ли, в этом чемодане всегда трудно найти что-либо необходимое, а мне как раз было кое-что необходимо, — неуклюже разъяснил он, запихивая ногой под кровать вывалившиеся из саквояжа предметы, которые, по его разумению, не полагалось выставлять на обозрение юной леди.
— Да ладно, расслабься, — засмеялась фройляйн Хексеншосс. — Ты как будто по книжке с правилами этикета разговариваешь, — она совершенно бесцеремонно плюхнулась на застеленную кровать и принялась болтать ногами: — Слушай... Я, вообще-то, хотела извиниться. В смысле, еще раз, — на круглом, беленьком, словно у фарфоровой куколки, личике фройляйн Хексеншосс отразилось глубокое сожаление: — С нашей стороны это было действительно невежливо и жестоко — встретить тебя таким образом, — она склонила голову набок и радостно улыбнулась Драко: — Но мы просто не удержались! Кто же знал, что ты окажешься таким крутым? Честно, я-то думала, ты будешь вопить от ужаса, когда мы с Зигги выскочим в этих белых платьях! А ты вел себя невероятно храбро.
— Я вел себя разумно, — поправил ее Драко, застегивая пуговицы на рукавах рубашки и радуясь про себя, что отец не слышал, как его обвиняют в безрассудной храбрости.
— Ну да, это тоже, — с готовностью подтвердила фройляйн Хексеншосс. — В общем, мне очень, очень жаль, — выразительно произнесла она, состроив бровки «домиком».
В раскаяние этой девицы ничуть не верилось — Драко скорее подозревал, что она явилась сейчас сюда из банальнейшего любопытства. Вероятно, ей хотелось поскорее разузнать, что собой представляет новоприбывший гость из Великобритании. Однако Драко решил вести себя по-джентльменски и снисходительно объявил:
— Ваши извинения приняты, фройляйн Хексеншосс. Считайте, что я уже забыл об этом, — при этом он мимолетно посмотрел в висевшее на шкафу зеркало и остался доволен своим видом: голова вздернута, руки изящно скрещены на груди, одна нога чуть выставлена вперед, еле заметная улыбка украшает тонкие, красиво очерченные губы...
— «Фройляйн Хексеншосс»?! — громко фыркнула неугомонная девица, сводя на нет все старания Драко привыкнуть к ее манере поведения. — Слушай, ты такой забавный! Кажется, я уже и не знаю никого младше пятидесяти лет, кто еще говорит «фройляйн»... Хотя да, ты ведь наверняка не в курсе, что теперь тут, в Германии, всем говорят «фрау». Это деление женщин на незамужних и замужних — пережиток прошлого. Ну разве что старички еще могут порой обозвать кого-то «фройляйн».
— Ах, вот оно как, — рассеянно и несколько нетерпеливо ответил Драко, мечтая поскорее выпроводить эту, как выяснилось, «фрау» Хексеншосс, чтобы хоть немного отдохнуть перед ужином.
— Ага, — вовсе не спешила уходить она. — А вообще зови меня Мари. А я тебя буду звать Драко, хорошо?
Драко обреченно кивнул. Ему вообще не хотелось сейчас никак ее звать, а мечталось остаться хоть ненадолго одному.
— И еще... — потупилась Мари. — Ты не мог бы ничего не говорить герру Райнхардту об этой нашей шалости? Тетушка Адель ему не нажалуется. Просто... Он бывает довольно вспыльчив. Не то чтобы я требовала от тебя что-то утаивать, но... Пусть это будет наш маленький секрет, а?
Драко усмехнулся про себя и, так как ему не хотелось оказаться ябедой в ее глазах, щедро согласился стать хранителем их общего секрета, за что получил от Мари благодарную широкую улыбку. Едва он собрался попросить ее оставить его одного, чтобы все же привести в порядок мятую рубашку, как Мари внезапно воскликнула:
— Ох ты, тысяча гнойных язв!
Драко понадобилось пару секунд, чтобы осознать, что она так выругалась.
— Опять эти пятна! — сердито продолжила она, принимаясь оттирать по виду похожее на восковое пятно на своем темно-красном платье в горошек. — Я его все-таки развоплощу! — хмуро пообещала она, глядя куда-то в потолок.
Драко тоже поднял голову, но ничего интересного наверху не обнаружил, кроме парочки трещинок на штукатурке.
— Эй, а это у тебя что, новая книга Джона Грина, да? — перескочила на новую тему Мари. — Точно! Это же он написал ту историю про анимага, который становился пересмешником и подглядывал за вейлой, но мог только повторять ее слова ... Я так плакала, когда она выбрала другого! — призналась она.
Драко безразлично пожал плечами:
— Грин слишком сентиментален. Неудивительно, что он так популярен у женского пола, — произнес он, повторяя слова отца, хотя и сам прослезился в конце истории про анимага и вейлу.
— Он здорово пишет! — возразила Мари, листая книгу. — А эта про что?
Драко небрежно махнул рукой:
— Да опять всякие глупости о несчастной любви... Из-за неизлечимой болезни один маг постепенно теряет способность колдовать, а его невеста думает разорвать помолвку.
— Когда дочитаешь, одолжишь мне, — решила Мари, очаровательной улыбкой смягчая приказной тон своих слов.
В это мгновение в дверь опять постучали — на этот раз и впрямь явился домовой эльф Хайнц. Старательно поклонившись чуть ли не до пола, он возвестил, что «герра Малфоя» ждут к столу через четверть часа. Затем, подслеповато моргая, Хайнц вгляделся в сидящую на кровати Мари и нахмурился:
— Dies ist nicht Ihr Bett! — он обошел кровать, продолжая шипеть себе под нос: — Nicht Ihr Bett! Sie haben Ihr eigenes Bett! Nicht Ihr Bett!
— Что он говорит? — с беспокойством покосился на явно нервничавшего домовика Драко. — Мари, чего ему надо?
Она беззаботно хихикнула:
— Он хочет, чтобы я встала с твоей кровати. «Это не ваша кровать! У вас есть своя собственная кровать! Не ваша кровать!» — ехидно передразнила она эльфа.
Тот засопел еще сильнее и, весь затрясшись, хрипло подхватил:
— Не ваша кровать! Своя кровать! Идти туда! Не ваша кровать!
— Какая чушь, — удивленно уставился на домовика Драко. Ему и самому не очень-то нравилось, что Мари захватила его кровать, но реакция эльфа показалась совсем уж непонятной. — Какое ему дело до того, где ты сидишь? — вновь обратился Драко к Мари.
Она пожала плечами:
— Это же Хайнц Фриц! Он со странностями... Прекрати, Хайнц! У тебя что, других дел нет? Иди себе, куда шел!
— Не ваша кровать! — надрывался между тем эльф, не обращая внимания на требования Мари. — Nicht Ihr Bett!
Из общения с английскими домовыми эльфами Драко знал, как сложно выбить очередную придурь из их головы, тем более что ни он, ни, видимо, Мари, не являлись хозяевами Хайнца Фрица.
— Э-эм... Послушай... — осторожно начал Драко. — А откуда ты так хорошо английский знаешь? — решил он польстить эльфу и заодно отвлечь его от навязчивой идеи насчет кровати.
— Хайнц в британское с герром Райнхардтом, — с готовностью ответил домовик. — Хайнц слышал британский. Хайнц слушал британский.
— Так это герр Райнхардт выучил тебя английскому? — удивился Драко, подумав, что его дядюшка, оказывается, со странностями.
— Nein! — громко каркнул Хайнц, а затем медленно, чуть ли не по слогам, повторил: — Хайнц в британское с герром Райнхардтом. Хайнц слышал британский. Хайнц слушал британский.
— Он сопровождал герра Райнхардта в путешествии по Великобритании, — пришла домовику на помощь Мари. — И самостоятельно выучился там английскому.
— Идти на свою кровать! — завел старую пластинку эльф. — Не ваша кровать!
Драко поспешно вмешался:
— Правда сам? Это же здорово... А что, другие эльфы тоже могут учиться иностранным языкам?
— Эльфы делают, как сказал хозяин, — с достоинством ответил Хайнц.
Драко озадаченно присвистнул:
— То есть если хозяин прикажет тебе, например, выучить... эм-м... все Зельеварение — то ты его выучишь?
Хайнц терпеливо повторил:
— Эльфы делают, как сказал хозяин.
Драко потрясенно захлопал ресницами. Он, конечно, знал, что эльфы стараются выполнить любое хозяйское приказание, но как-то раньше никогда не задумывался, как далеко заходит их желание угодить. Впрочем, раньше он вообще не особо задумывался об эльфах — ну, разве что о неблагодарном негодяе Добби, подло предавшем своих хозяев, но тогда мысли Драко по большей части крутились вокруг возможности отомстить ушастому предателю.
— А если хозяин прикажет тебе стать, например, невероятно умным, да еще и выучить всю учебную программу из школы магии?! — азартно спросил он.
— Эльфы делают, как... — в третий раз начал было Хайнц, но Мари нетерпеливо оборвала его:
— Да-да, «как сказал хозяин»! Ладно, Хайнц, мы поняли. А теперь иди, занимайся своими делами, я сама провожу Драко в столовую.
Драко запротестовал:
— Нет, мне еще надо бы погладить рубашку и...
— Я сама помогу тебе с этим, — возразила Мари и ткнула пальцем в сторону двери: — Иди, Хайнц! А не то пожалуюсь на тебя герру Райнхардту!
Эльф кинул на нее довольно злобный взгляд, а затем, вновь поклонившись Драко, прошаркал к выходу, возмущенно бурча себе под нос:
— Иди, Хайнц... Пожалуется... Чужая кровать...
Мари дождалась, пока за Хайнцом закроется дверь, и громко расхохоталась:
— Драко, да ты, кажется, пришелся ему по нраву! До сих пор он так сгонял меня разве что с кровати Зигфрида.
Драко невольно смутился от той сцены, что представилась ему при этих словах.
— Ты, случаем, не хвалил его игру на цитре? — поинтересовалась Мари.
— Эм-м... Вроде бы нет, — попытался припомнить Драко. Кажется, несмотря на свое потрясение стрекозлом и прочими странными существами, до похвалы игре эльфа он не опускался.
— Но, наверное, и не обозвал его тугоухим бездарем, а для него этого уже достаточно, — решила Мари. — Так что готовься: Хайнц теперь всегда будет вертеться около тебя, — предостерегла она Драко.
— Ах, вот как, — только и нашел что сказать он. Затем, помявшись, попросил: — Послушай... Ты бы не могла оставить меня ненадолго одного? Мне все-таки надо погладить рубашку. И еще мантию найти.
— Так давай я помогу, — мигом оказалась около него Мари: — Снимай!
Драко отскочил, глядя на нее с не меньшей опаской, чем ранее — на стрекозла:
— Что снимать?!
— Рубашку, глупый! — улыбнулась она. — Я не настолько искусна в глажке, чтобы делать это прямо на ком-то. Хотя вот тетушка Адель и такое умеет.
Драко покосился на ямочки, появившиеся от улыбки на щеках Мари, и с достоинством отказался:
— Не... Не стоит... Я... Я сам.
Не то чтобы он никогда не снимал рубашек перед девушками, но происходило это нечасто. Например, как-то один из гриффиндорцев — конечно же, это был не кто иной, как неуклюжий Невилл Лонгботтом — умудрился опрокинуть на Драко дурно пахнущее зелье собственного приготовления. Тогда пришлось выйти в коридор и снять там рубашку, чтобы Панси ее быстренько очистила. А раз они с компанией друзей, в которую входили и Дафна Гринграсс с Миллисентой Буллстроуд, отправились на пикник, где кому-то пришла безумная идея искупаться в озере. Драко, впрочем, тогда почти сразу же невероятно замерз и некрасиво посинел, а камушки жутко искололи ему ноги. В итоге он еще и простыл, так что целую неделю провалялся в больничном крыле, пока мадам Помфри пичкала его гадкими лекарствами, а совы пачками доставляли встревоженные письма от матери. В общем, снимание рубашек перед девушками не ассоциировалось у Драко ни с чем приятным.
— Да не стесняйся ты! — дернула его за шиворот Мари, для чего ей пришлось привстать на цыпочки.
— Я вовсе не стесняюсь, — неуверенно заморгал Драко.
Честно говоря, на самом деле ему было даже приятно, что такая хорошенькая девушка заботится о нем. Внезапно сообразив, что, вероятно, он ей понравился, Драко расплылся в самодовольной улыбке. И так как рубашку все-таки следовало прогладить, а Драко сам с домовой магией не очень-то ладил, то, подумав еще немного, он нехотя согласился:
— Ладно, только осторожно, не прожги. Между прочим, все мои вещи —лучших парижских модельеров, — похвастался он. На самом деле, так как гардероб ему подбирала мать, Драко понятия не имел, где и кем были произведены его вещи. Но надо же было как-то впечатлить эту настырную, но определенно привлекательную Мари!
— Я буду действовать с величайшей осторожностью, — торжественно пообещала она, целомудренно отворачиваясь, пока он снимал рубашку.
Драко чуть расстроило, что она даже не попыталась посмотреть исподтишка на его, несомненно, идеальное тело, однако он сделал перед собой вид, что ему это безразлично. Да и, в конце концов, скромность только украшает девушек.
Хотя заклинание глажки получилось у Мари не с первого раза, после всех ее манипуляций рубашка выглядела вполне прилично. Драко переобулся и по совету Мари выставил дорожные сапоги за дверь, чтобы домовые эльфы их начистили. Еще раз полюбовавшись своим отражением в зеркале и пожалев, что не успел разыскать в чемодане куда-то запрятанный парфюм, Драко возвестил, что готов к ужину.
— Вот и здорово, — похвалила его Мари, панибратски подхватила его под руку и потащила в коридор.
Несколько минут они петляли по длинным переходам, заворачивая в различные стороны, так что через окна Драко смог чуть ли не со всех сторон увидеть окружение замка, состоявшее преимущественно из лужайки, деревьев и вдалеке — полоски воды. Некоторые окна выходили во внутренний двор, но из-за темноты ничего разглядеть там было невозможно. Мари и с трудом поспевавший за ней Драко спускались и поднимались по неудобным винтовым лестницам, выходили на террасы и заходили обратно. На очередной крутой лестнице запыхавшийся Драко остановился перевести дух.
— Это из-за туристов приходится идти в обход, — пояснила Мари. — Я имею в виду, что в других частях здания расположены музейные залы. Но после ужина можно будет перемещаться каминами — к тому времени даже смотрители уже уйдут по домам.
— Эм-м... Да? — нахмурился Драко. — А почему тут вообще этот музей? Зачем он нужен-то?
Мари хмыкнула:
— Деньги правят миром. Герр Райнхардт считает, что если люди хотят платить деньги за то, чтобы посмотреть, где мы живем, нельзя упускать такую возможность. Тут вообще-то несколько музеев — фольклора, викингов, археологии... Да много их. А еще тут проводят банкеты, симпозиумы и прочую ерунду. И маги, и магглы.
— Магглы?! — поразился Драко. — То есть... Постой, вы пускаете сюда магглов?! — он даже остановился, брезгливо оглядываясь, словно ожидая, что из-за поворота покажется маггл.
Мари усмехнулась:
— Я вижу, ты их не жалуешь. Но дело в том, что у нас в Германии сейчас проводится политика толерантности и интеграции маггловского мира в магический. Ну, или наоборот — магического в маггловский, это уж как посмотреть. Кстати, замок Готторф изначально принадлежал магглам, а фон Шлехтглауберы выкупили его не так давно. Однако было решено скрыть чарами незаметности только небольшую жилую часть, а все остальное сдавать... Ну а у магглов оказалось больше денег — да и интереса — снимать помещения замка для разных мероприятий. И, знаешь, они не так уж и плохи, эти магглы.
Драко недоверчиво покосился на нее:
— Не так уж и плохи?! Да они же... Это же магглы! И вы что... Вы общаетесь с ними?!
— Не очень часто, но порой — да, — призналась Мари. — Они весьма забавны и невероятно любопытны. Вечно задают кучу всяких вопросов... Конечно, они понятия не имеют, что мы — маги, но, кажется, чувствуют, что мы отличаемся от них. Кроме того, они обычно носят с собой забавные маленькие штучки и беспрерывно щелкают ими. Это нечто вроде наших колдоаппаратов, только их колдографии не двигаются и вообще выглядят... чуть по-другому. У меня есть парочка, могу потом показать.
— Нет-нет, не надо! — вздрогнул Драко, представляя себе, как отреагирует отец, если узнает, что наследник Малфоев находится в загрязненном магглами месте. С другой стороны, ему показалось странным, что Люциус Малфой был не в курсе маггловского засилья в доме его кузена. Впрочем, теперь Драко припоминал, что отец говорил что-то о деловых отношениях фон Шлехтглауберов с магглами, но тогда Драко был так захвачен мыслями о предстоявшем отъезде в малознакомую и пугающую Германию, что, признаться, не очень внимательно слушал отцовские слова...
Испытывая вину за собственную безалаберность, Драко предпочел повременить с резкими суждениями и довольно миролюбиво кивнул Мари:
— Ладно, пошли дальше, а то опоздаем на ужин.
Еще пара минут блужданий — и они наконец добрались до большой залы с низким расписным потолком. Почти во всю длину помещения растянулся уже накрытый стол, за которым уже восседали тетушка Адель с дочерьми-близнецами, Зигфрид и какой-то неизвестный до сих пор Драко худенький мальчик.
— Ну вот и вы! — подскочила тетушка Адель. — Мари, почему вы так задержались? Хотя что я спрашиваю — ты же у нас известная болтушка! Но это уже совсем из ряда вон — Хайнц Фриц доложил об ужине полчаса назад! Хорошо, что Райнхардту тоже как раз пришлось задержаться. Ты же знаешь, как ему не нравятся опоздания.
— Мне очень жаль, — вмешался Драко, — это моя вина. Мне пришлось вначале выгладить рубашку...
— Почему же ты не приказал сделать это Хайнцу Фрицу? — всплеснула руками тетушка Адель. — Ну что же это такое, твои родители решат, что мы тут совершенно за тобой не приглядываем! Я приставлю к тебе личного Хайнца... Может, даже Фрица. Садись вот там, рядом с Эрхардом, — указала она Драко на стул рядом с незнакомым мальчиком. — Ах да, вы же еще не представлены друг другу... Драко, познакомься, это мой младший сын Эрхард. Как чудесно совпало, что он сейчас дома — Эрхард учится в интеграционной школе, — она со значением выделила голосом слово «интеграционной», — и большую часть времени, он, разумеется, проводит там.
— Очень приятно, — приподнялся мальчик, протягивая руку. Он выглядел на несколько лет младше Драко и показался тому куда приятнее, чем Зигфрид. По крайней мере, ни рыжины, ни очков у Эрхарда не наблюдалось, а светлые волосы были аккуратно причесаны.
— Да вы же так похожи! — удивилась вдруг тетушка Адель. — По отдельности-то не так заметно, а вот когда рядом стоите — и овал лица, и носы, и подбородки...
— Даже глаза почти такие же, — вставил Зигфрид.
Драко насупился. Ему вовсе не нравилось быть на кого-то похожим — ну разве что на отца. Но не на какого-то же дальнего кузена! С трудом удержавшись от опрометчиво недовольного высказывания, он мило улыбнулся кузену:
— Мы ведь одна кровь. Мне тоже очень приятно, Эр... Эрхард, правильно? Надеюсь, мы будем друзьями.
— Я уверена, вы поладите, — сказала тетушка Адель и повернулась к двери: — Ах, Райнхардт, вот и ты!
Глава семейства уверенно вошел в столовую, небрежным кивком поприветствовав домочадцев, и направился прямиком к неожиданно оробевшему Драко. Райнхардт фон Шлехтглаубер оказался высоким худощавым мужчиной довольно привлекательной наружности, но с сердитым выражением лица. Впрочем, когда он подошел к Драко, его нахмуренный лоб разгладился, и на губах появилась слабая улыбка:
— Итак, наконец-то я имею честь лицезреть сына Люциуса Малфоя! — приятным баритоном произнес он. — Последний раз мы виделись с твоим отцом, когда он даже не был женат. Надо сказать, знатно мы тогда покутили... Но не будем о таких пикантных подробностях при детях, — заговорщицки подмигнул он Драко и потребовал: — Ну-ка, подойди к свету, разгляжу тебя получше.
Драко безропотно подчинился, позволяя Райнхардту вертеть себя из стороны в сторону.
— Вылитый отец, вот только взгляд у тебя какой-то... не малфоевский, — вынес вердикт Райнхардт.
Драко поджал губы. Немецкие родственники сплошь и рядом оказывались невоспитанными грубиянами. Это надо же, «не малфоевский взгляд»! Да этот фон Шлехтглаубер просто понятия не имеет, каким должен быть настоящий «малфоевский взгляд»! Драко мысленно записал дядю в тот же «черный список» неприятных персон, что и Зигфрида.
— Ну что же, добро пожаловать в Шлосс Готторф (1), племянник! — Райнхардт выговаривал «р» картаво и раскатисто, на немецкий манер, и от этого его речь звучала иронично.
— Благодарю, — скрывая недовольство, ответил Драко. У него не повернулся язык назвать Райнхардта «дядюшкой».
Когда старший фон Шлехтглаубер занял свое место во главе стола, вокруг, словно по невидимому сигналу, немедленно засновали шустрые домовые эльфы, все как один с маленькими рожками, как у Хайнца Фрица. Они резво установили на столе несколько блюд с мясом, тушеной капустой, картофелем и грибами. Кроме того, подали две огромные миски с салатом. А перед каждым из сидевших, кроме младших девочек, очутилось по большой стеклянной кружке с пенистым пивом. Райнхардт принял у домовика столовые принадлежности и по старинной традиции веером бросил их остальным. В Малфой-мэноре так было не принято, поэтому Драко еле успел спонтанной магией остановить в полете две вилки и подхватить их. Упавшие на пол приборы тут же унесли эльфы, а один из них подал Драко чистый нож. У фон Шлехтглауберов рефлексы оказались лучше: Адель и Зигфрид поймали и ножи, и вилки, Мари держала в руках лишь нож, но вилку у нее получилось сбить на стол. Даже маленькие близняшки ловко выхватили по вилочке. А перед Эрхардом приборы опустились так мягко и аккуратно, что Драко невольно позавидовал тому, как юный кузен управляется с беспалочковой магией.
— Prost! (2) — громко сказал дядя, и все похватали свои кружки с пивом, приподняв их в приветствии перед тем, как поднести ко рту.
Пиво оказалось вкусным, и Драко вслух похвалил его, а фон Шлехтглауберы, как по команде, удовлетворенно заулыбались. Некоторое время все молча воздавали должное еде. То ли Драко был голоден, то ли утиные ребрышки и впрямь были вкусны, но он просто не мог от них оторваться.
— Правда же, Драко и Эрхард очень схожи между собой? — подала голос тетушка Адель.
— Ухм-х, — ответил ее муж, окидывая Драко и своего сына оценивающим взглядом поверх свиной ножки, которую он с усердием грыз.
Драко торопливо вытер жирные пальцы салфеткой, чтобы не показаться неряхой, и в ужасе заметил на своей мантии пару сальных пятен. Побледнев, он принялся лихорадочно оттирать их, ругая себя за такой конфуз.
— По-моему, это от воска, — подала голос Мари, беззастенчиво привлекая всеобщее внимание к позору Драко.
— Ох, как мне жаль! — сразу же воскликнула тетушка Адель. — Райнхардт, мы непременно должны с этим что-то сделать! Это просто невыносимо!
Драко недоуменно заморгал. Он никак не мог сообразить, почему тетя с дядей должны «непременно что-то сделать» с пятнами на его мантии.
— Надо что-то придумать... Вот негодяй! — все увеличивалось неистовство тетки Адели.
— Я сам разберусь с ним, — коротко бросил ей Райнхардт, сурово хмурясь.
Драко широко распахнул глаза, и только чудо удержало его от того, чтобы не раскрыть так же широко рот. Родители если и укоряли его за испорченную одежду, то это было очень давно, а уж чтобы это делали чужие люди — Драко и вовсе не припоминал.
Эрхард, видимо заметив его недоумение, поспешил разъяснить:
— Мама говорит о... Geist...
— Призраке, — подсказала Мари.
— Да, спасибо, — кивнул ей Эрхард, который явно владел английским не так хорошо, как его родители. — О призраке. Он берет свечи и летает с ними. Говорит, что темно. Теперь у всех пятна, часто.
Драко, сообразив, что Адель и Райнхардт злятся вовсе не на него, с облегчением выдохнул и немного нервно засмеялся:
— Ах, так вот оно что...
— Я бы давно мог развоплотить этого несчастного призрака, — доверительно сообщил ему Райнхардт, — но туристам нравятся такие... изюминки. Пятна на одежде веселят их, — он презрительно усмехнулся: — Магглы, что с них взять! Глупы, как домовые эльфы.
— Да, да, — с готовностью согласился Драко.
— Должен признаться, они мне неприятны, а их присутствие в моем доме порой невыносимо. Но что поделать... Они приносят очень неплохой доход, я тебе скажу, — развел руками Райнхардт. — Даже твой отец со мной в этом согласен.
— Эм-м... Да? — слабо изумился Драко. За недолгое пребывание в замке Готторф ему уже начало казаться, что возможно все — и даже то, что Люциус Малфой одобряет ведение дел с магглами.
— Разумеется, — безапелляционно заявил Райнхардт. — В конце концов, как говорится, «золото не пахнет».
— О... Да, — все так же односложно отвечал Драко.
— Кстати, ты потом расскажешь мне немного о том, что там у вас в Британии происходило, — объявил Райнхардт. — Я слышал об этом вашем Темном Лорде, но Люциус изъясняется так, что я ничего толком не понял, кроме того, что он попал в пренеприятнейшую ситуацию, из которой умудрился выкрутиться. Впрочем, это было вполне ожидаемо. В нашей семье все имеют голову на плечах.
— Благодарю, — склонил голову Драко.
Райнхардт с прищуром оглядел его:
— Что-то ты какой-то стеснительный. Это у тебя от матери? Люциус, помнится, был даже слишком самоуверен и остер на язык.
— О, я... Нет, я... — Драко постараться взять себя в руки. Если Райнхардт напишет его отцу, что его сын ведет себя как мямля... Драко невольно поежился, представив себе отцовскую презрительную полуулыбку и разочарованное «я столько в тебя вкладываю, да без толку!».
— Простите, я немного устал. Дорога отняла у меня много сил, — нашелся он. — Обещаю, дорогой дядя, в следующие дни я исправлюсь и смогу поддержать любую интересную тему разговора, будь то о магглах или призраках, — договорив, Драко настороженно посмотрел на дядю, подозревая, что конец фразы прозвучал слишком дерзко.
Однако Райнхардт лишь одобрительно хмыкнул:
— Теперь-то я вижу, что ты Малфой. Эта приторная любезность, скрывающая легкую ехидцу... Фамильная особенность, которая еще усиливается за время обучения в этой вашей школе... Э-э... Хогвартсе, вроде бы? — он улыбнулся и резко поднял вверх указательный палец: — О, кстати, все хотел поинтересоваться: как там у вас, в Британии, обстоят дела с интеграционными школами? У нас это просто ерунда какая-то. Отвратительная учебная программа, никаких особо полезных навыков... Да вот хоть у Эрхарда спроси, — указал он на младшего сына.
Драко не совсем понял, о чем шла речь. Термин «интеграционная школа» был ему неизвестен, но в разговоре с Мари о магглах прозвучали слова «интеграция и толерантность». Бегло взглянув на Эрхарда, которому он уже начал симпатизировать и который казался ему все более и более интересным, Драко решил положиться на свое логическое мышление:
— Интеграционная школа? К сожалению, раньше я о таком не слышал. Рискну предположить, что там... Там учатся маги и... магглы?
Сидевшие за столом разом пришли в движение: тетушка отчаянно охнула, Мари с Зигфридом загадочно переглянулись, близняшки прыснули со смеху.
— Магглы?! — прогрохотал неимоверно возмущенный Райнхардт. — Разве я бы отдал своего сына учиться вместе с магглами?! Это просто недопустимо! При всей моей либеральности... Нет, никогда!
Драко уже сообразил, что допустил промашку. Он вжался в стул и, с трудом сохраняя на лице приветливое выражение, поспешил успокоить дядю:
— Простите, я действительно никогда не слыхал об этой «интеграционной школе». Я вовсе не хотел вас обидеть. Мне очень жаль.
— Я сам виноват, — постепенно успокаиваясь, ответил Райнхардт. — Мне следовало сообразить, что ты можешь не знать о таком. Я думал, что и в Британии есть эти интеграционные школы... — он чуть наклонился над столом: — Там не учатся магглы. Там учатся сквибы.
Тут уже настал черед Драко потрясенно ахнуть. Он недоверчиво покосился на Эрхарда:
— Но... Но он ведь не... Он ведь не сквиб?!
Райнхардт поднял брови:
— Я разве не писал твоему отцу об этом? — он задумался на секунду, потирая лоб: — Да, и правда, я, кажется, все время не находил удобный момент, чтобы ему об этом сообщить. Впрочем, и немудрено — новость-то не из приятных. Эрхард действительно сквиб.
— Великий Мерлин! — вновь побледнел Драко, тихонько отодвигаясь на край стула, чтобы оказаться подальше от Эрхарда, который угрюмо уткнулся в свою тарелку.
Воцарилось неловкое молчание, затем Райнхард растерянно пробормотал:
— Да, я знаю, это ужасный позор, но... Честно говоря, с тех пор, как у нас создали эти интеграционные школы, мы все как-то привыкли, что сквибы пытаются приспособиться к жизни среди нас, нормальных людей. Но... Да, я могу тебя понять... Представляю, как это выглядит со стороны.
Драко растерянно оглядел родственников: они сидели, стыдливо опустив глаза, и только Мари неустанно сверлила Драко взглядом, однако ее лицо оставалось бесстрастным.
— Эм-м, — сказал Драко, мучительно подыскивая подходящие слова. — Я... В конце концов, если это не создает неудобств... У нас в школе тоже был сквиб, — оживленно прибавил он. — Сторож и... И вообще, следил за порядком. Вредный старик, надо сказать.
— Вот-вот! — фальшиво улыбаясь, подхватил Зигфрид, поправляя дужку очков. — Я всегда говорил, что сквибы вполне могут выполнять какие-то общественно-полезные функции. С ограничениями, конечно. Но Эрхард довольно смышлёный, так что, возможно, он научится и чему-то магическому в этой своей школе...
— Зигфрид, что за глупости! — раздраженно откликнулся Райнхардт. — Нам уже тысячу раз объясняли, что он не сможет колдовать. Никогда. Мы обращались к лучшим специалистам, к целителям, зельеварам, — пояснил он Драко, — но без толку. Ребенок родился с дефектом, и тут уже ничего не поделаешь. Пришлось смириться и жить с этим дальше. В конце концов, бывают же неизлечимые калеки, умственно отсталые, да мало ли болезней на свете! Таких, как Эрхард, тоже немало.
— Да, — тихо подтвердил Драко, не в силах повернуть голову в сторону сквиба. Подумать только, а ведь этот мальчик выглядел таким здоровым и смышленым, но внешность оказалась обманчива...
— Давайте перейдем к десерту, — решила разрядить атмосферу тетушка Адель и быстро принялась выспрашивать в подробностях о том, как Драко добирался до замка Готторф — ни словом, впрочем, не упомянув инцидент с «вампирами». Драко рассказывал охотно, Райнхардт тоже выглядел заинтересованным и ввернул несколько веселых замечаний, так что ужин окончился на довольно непринужденной ноте.
У Драко слипались глаза. От пережитых впечатлений он чувствовал себя совершенно разбитым. Тетушка Адель окинула его внимательным взглядом и посоветовала незамедлительно лечь спать. На этот раз она, крепко ухватив Драко за руку, нырнула вместе с ним в камин, вынырнула из другого, повторила это еще несколько раз — и они оказались прямо перед дверью в гостевую комнату Драко. Пожелав ему спокойной ночи и трогательно поцеловав в щеку, тетка удалилась, а Драко, едва успев кое-как раздеться, тут же повалился на кровать. Он едва успел смахнуть с нее два письма, видимо, незадолго до того доставленных ему совами: одно было от матери, а отправителем другого значился школьный друг, Блейз Забини. Драко даже не пытался развернуть письма — как только голова его коснулась подушки, он сразу же погрузился в глубокий сон.
   
 
 
Иллюстрация:
 Семейный ужин: http://www.pichome.ru/image/eAi
   
 
 

Примечания:
 1. Шлосс (нем., Schloss) — замок.
Замок Готторф (Schloss Gottorf) — реальный замок на территории Шлезвиг-Гольштейн (Северная Германия). Строительство нынешнего здания происходило в 16-18 веках. Замок Готторф сменил много владельцев. Он принадлежал семье датского монарха, а затем и правящим герцогам Шлезвиг-Гольштейна. В настоящее время на территории замка расположено сразу несколько музеев.
  
2. Prost! (разговорное сокращенное от латинского Prosit) — частый немецкий тост. В переводе эквивалентен русскому "за ваше здоровье!".

В старом замке воет ветер,
В окна раздается стук,
И в свечей усталом свете
По стене ползет паук.
Паутиной оплетет -
Кто тогда тебя спасет?
Спал Драко плохо. Впрочем, как и всегда в последние годы. Санаменторы (1) из Мунго хорошо постарались, и днем Драко был вполне спокоен и доволен жизнью, зато ни одна ночь не обходилась без кошмаров. Никакие зелья не помогали. Ему снились негодующий Темный Лорд, полубезумная Беллатрикс Лестрейндж, огромная змея и ухмыляющиеся Пожиратели Смерти. А еще горящие и рушащиеся залы Хогвартса, из которых Драко никак не мог найти выхода. Во сне тело цепенело, так что он не мог шевельнуться, не мог защититься сам или помочь тем, кто был ему дорог.
Дома, в Малфой-мэноре, специально посланные матерью Драко домовые эльфы тут же будили его при малейших признаках кошмара — сбившемся дыхании, испарине, тревожных вскриках. В замке же Готторф Драко проснулся сам, когда страх стал совершенно невыносимым. Вслушиваясь в отголоски собственного полувсхлипа-полувскрика, он сидел на кровати, не осмеливаясь моргнуть — боялся снова заснуть и оказаться во власти жуткой фантасмагории. Стараясь справиться с приступом паники, Драко принялся ритмично вдыхать и выдыхать, как его научила мама. Лампа, уловив, что он не спит, тихо замурлыкала и испустила слабое сияние, которое, впрочем, только подчеркнуло темноту по углам. Драко натянул на себя одеяло до подбородка в тщетной попытке оградиться от образов, что наступали на него из мрака. Ему хотелось домой.
Через какое-то время он все равно заснул, и все повторилось — Темный Лорд в очередной раз заносил над ним свою палочку, собираясь произнести какое-то проклятие. И в этот раз Драко проснулся, трепеща от ужаса. Вскочив с кровати, он громко хлопнул в ладоши, прибавляя лампе света, и принялся нервно ходить по комнате. Со сна движения у него были немного неуверенными, так что Драко пару раз наткнулся то на стул, то на собственный чемодан, так и оставшийся с вечера стоять посреди комнаты.
Внезапно, делая очередной шаг, он почувствовал, что пол уходит вниз, а предметы вокруг увеличиваются. Горло у Драко перехватило — иначе он бы завопил так, что перебудил бы весь замок. Он отчаянно размахивал руками, но не находил ничего, за что он мог бы зацепиться. Не удержавшись, Драко полетел вниз и с силой приложился спиной обо что-то мягкое. Он не был уверен, не продолжение ли это недавнего кошмара, но спина болела слишком ощутимо для сна. Весь покрытый холодным потом, Драко осторожно встал на четвереньки. Ему не очень-то хотелось шарить в темноте, но особого выбора не было. Надо было выяснить, где он оказался.
— Акцио палочка! — пискнул Драко. Ничего не произошло.
— Акцио палочка! Акцио палочка! — зажмурившись, шептал он. На самом деле Драко был готов завопить, но боялся привлечь чудовищ, которые наверняка должны были водиться в таком страшном месте.
Через пару секунд безуспешных призывов, закусив губу и выпучив глаза так, что, казалось, еще немного — и они бы вылетели, он все-таки осмелился ощупать свое окружение. Все оказалось покрытым чем-то упругим и ворсистым, отчего Драко почему-то вообразил себе огромного паука, на спине которого он будто бы сейчас находился. Каждая ворсинка была невероятно толстой — как три пальца Драко, сложенных вместе. Ощущая колотящееся под горлом сердце, он передвинул ладонь вперед. Там странная ткань загибалась вверх. Собравшись с духом, Драко вытянул руку, проведя ею по податливой прохладной поверхности. Не нащупав края, он привстал на корточки, продолжая держаться за стену, а затем и вовсе распрямился. Медленно ступая и напряженно прислушиваясь, Драко двинулся вперед. В полной тишине раздавалось лишь его собственное частое дыхание. Через пару метров он натолкнулся бедром на что-то твердое, взвизгнул и отскочил назад, тут же налетев на что-то мягкое. Драко еще продолжал орать, когда сообразил, что сзади снова оказалась стена.
— Мамочка-а... — еле слышно проныл Драко, совсем забыв о своих потугах казаться взрослым и самостоятельным. — Мамочка, забери меня отсюда...
Разумеется, эти слова ничего не дали. Драко еще немного постоял на месте, вздрагивая от воображаемых шорохов. Потом вновь двинулся вперед, водя одной рукой перед собой, а второй держась за мягкую стену. На этот раз он был готов наткнуться на преграду. Весь сжавшись и готовый в любой миг повторить свой кульбит назад, Драко ощупал гладкую ровную горизонтальную поверхность на высоте своего пояса. Справа она упиралась в стену, а ближе к Драко обрывалась под углом. Драко переместил пальцы ниже, замеряя толщину — с пол-ладони, — и двинулся влево. После трех коротких скольжений его рука вновь нащупала пустоту.
— Что за чушь? — моргнул он, пытаясь разглядеть хоть что-то в кромешной темноте. Мелькнула мысль попробовать создать светящийся шар спонтанной магией, но эта магия на то и была «спонтанной», что очень редко проявлялась по желанию. Да и результаты порой бывали непредсказуемыми — Драко вовсе не хотелось, например, сгореть заживо, устроив пожар. К тому же с некоторого времени он не любил огонь. С той ночи, когда Темный Лорд напал на Хогвартс. Так что вместо того, чтобы баловаться спонтанной магией, Драко сконцентрировался на загадочной преграде перед ним. Подумав, постучал по поверхности — она отозвалась деревянным звуком.
— Да это же... — уже мелькнула в голове догадка, пока он лихорадочно отыскивал деревянную ножку под плоской поверхностью. — Это стол! — не удержался Драко от громкого возгласа и тут же сжал губы: мало ли кто его мог услышать. Пока он не знал, где находится, надо было действовать с осторожностью.
Неторопливо и основательно Драко обследовал пальцами поверхность стола. По ощущениям выходило, что на нем лежал лист пергамента. Но в кромешной темноте ничего нельзя было разглядеть. Внезапно от листа начало исходить слабое свечение — так что Драко в первый момент даже выронил его, перепугавшись. Свечение враз погасло.
— Он залетел под стол, — подумал вслух Драко, а затем, поколебавшись, полез туда же, где и впрямь быстро наткнулся на пергамент. Теперь на нем отчетливо проступала вязь светящихся букв. «Keine Panik!» — значилось там первым делом.
— «Без паники»?! По-моему, немного запоздалый совет, — недовольно буркнул Драко, но немного приободрился.
Дальше шло что-то совсем уж непонятное на немецком, но ниже, к счастью, была приписка на английском: «Не паниковать! Вы сейчас маленький. Вы находитесь под половицей. Домовые эльфы убирают в комнате утром и вечером. Обязательно найдут вас. Лампа на столе».
— Я маленький?! — недоуменно повторил Драко, потирая переносицу. — Под половицей?.. Ах, вот оно что! — вдруг припомнил он слова тетушки Адель. Когда она показывала ему комнату, то предупреждала не наступать на какие-то половицы, потому что они переворачиваются.
— Получается, я уменьшился, когда упал под половицу?! Иначе бы я просто туда не поместился... Ну и порядки в этом замке! Устраивают глупые розыгрыши, уменьшают без спросу... Зато теперь ясно, где я нахожусь.
От радости, что он наконец-то хоть немного понимает, что произошло, Драко подскочил и тут же стукнулся головой о столешницу. Чертыхаясь, он выбрался из-под стола. Потом уже уверенно обыскал столешницу на ощупь. Лампа обнаружилась в самом ее углу и сразу же зажглась от прикосновения. Проморгавшись и привыкнув к яркому свету, Драко наконец-то смог оглядеться. Он находился в небольшом помещении, где пол и стены были покрыты материей, сотканной из очень толстых шерстяных нитей. Больше всего это походило на внутреннюю сторону кармана. Потолок оказался деревянным. Скудная обстановка состояла из стола, стула и кровати. Выглядела мебель вполне настоящей, и Драко задумался: уменьшили ли ее чарами или искусно сделали миниатюрные копии, которые поместились под половицей? Несколько раз измерив комнату шагами — десять в длину и пять в ширину, — Драко обессиленно присел на кровать. Делать тут было, в общем-то, нечего. Ему снова захотелось спать. Поколебавшись, он забрался под теплое одеяло и, недолго повозившись на жестковатой простыне и твердой подушке, задремал.
В этот раз не было никаких кошмаров, а снились обычные школьные будни и еще какая-то ерунда. Очнулся же Драко от тихого покашливания над ухом. Ему было невероятно неудобно. Недоуменно морщась, Драко приподнялся на локте: он лежал на полу в своей комнате в замке Готторф, а рядом почтительно склонился домовой эльф Хайнц Фриц.
— Эм-м... — с умным видом произнес Драко. — Я... Я тут, да?
— Да, герр Малфой! — счастливо подтвердил Хайнц Фриц и всплеснул лапками: — Упасть под дерево! Под пол! Ай-яй! — его интонация резко сменилась на почти укоризненную.
— А нечего такие полы дурацкие тут разводить, — обиженно огрызнулся Драко, на четвереньках склоняясь над отодвинутой половицей. Под ней обнаружилась длинная неглубокая выемка. Одна ее часть была устлана тканью, формируя тот самый «карман», куда провалился Драко ночью. В кармане обнаружилась крохотная мебель.
— Как ты меня вытащил? — поинтересовался Драко у Хайнца.
Тот просиял:
— Я брать рукой, вы спать, герр Малфой.
Драко выпрямился и презрительно скривил губы:
— Понятно. Как у вас тут все... неудобно устроено, — заметил он, стряхивая пылинки со своей пижамы.
— Час до завтрака, герр Малфой, — невпопад объявил домовик.
— Я постараюсь успеть, — снисходительно отозвался Драко. — Но мне надо вначале принять душ, одеться и причесаться. А ты достань мои вещи из чемодана, разбери их и разложи по полкам в шкафу. Да поживее, — высокомерно подстегнул он домовика, направляясь в ванную комнату.
Пока Драко подпевал мелодичному душу, настроение у него улучшилось. К тому времени, когда он дочистил зубы рассыпчатым порошком с приятным мятным привкусом, жизнь начала вновь казаться прекрасной. Вовремя пнув ванну, потянувшую было его пятку в водосток, Драко принялся энергично растираться полотенцем. И в этот момент душ, как и в прошлый раз, мощно чихнул...
— Чтоб ты заржавел! — в сердцах рявкнул Драко, отшвыривая мокрое полотенце. С остальных банных принадлежностей на этажерке тоже стекала вода. Мысленно отметив себе прятать вещи перед купанием, раз уж у душа обнаружилась страсть к шуткам дурного тона, Драко осторожно высунул голову за дверь.
— Эй, Хайн... Хайц... Тьфу ты, Хайнц! Дай мне одежду! — потребовал он, одновременно чуть удивленно оглядывая разбросанные по всей комнате вещи, между которыми суетился Хайнц Фриц.
Услышав приказ Драко, домовик подскочил от неожиданности и уточнил:
— Какую одежду, герр Малфой?
— Обыкновенную! — возмутился Драко такому глупому вопросу и тут же рассердился, отпихивая протянутый Хайнцем свитер: — Я что, на голое тело буду свитер натягивать? Дай мне сначала белье... Да не это, найди белое. Нет! — не вытерпев, Драко выскочил голышом из ванной и сам принялся рыться в завалах одежды.
— Ну что ты на меня уставился? — прошипел он домовику, одновременно натягивая все-таки найденное белье. — Я не люблю, когда на меня смотрят, пока я одеваюсь!
Хайнц Фриц тут же послушно отвернулся. Драко победоносно вскинул голову: хоть что-то в этом ненормальном замке происходило по его воле. Когда же домовик без труда прогладил ему мантию, Драко совсем воспрянул духом. Правда, причесывать домовик умел плохо, но Драко и сам знал заклинания «Превосходной укладки» и «Глянцевого блеска» — отец научил его этому давным-давно.
Направляясь за эльфом к столовой, Драко пытался запомнить последовательность коридоров и каминов, но их было слишком много. К тому же бренчание цитры, вновь из ниоткуда вытащенной домовиком, отвлекало внимание.
— У меня голова болит от твоей музыки, — капризно протянул он, когда полумелодичные звуки вновь заполнили очередной гулкий коридор.
Хайнц Фриц подскочил, прядая ушами:
— Музыка, герр Малфой! — отчего-то счастливо закатил он глаза. — Му-зы-ка! Die Musik!
— Эм-м... Да, музыка, — пожал плечами Драко и на всякий случая пояснил: — У меня от нее болит голова. Перестань играть.
Эльф мигом заставил инструмент исчезнуть. Но так как при этом он продолжал сверлить Драко восхищенным взглядом, тот решил уточнить:
— Ты что, рад чему-то?
Домовик резко остановился и внезапно низко поклонился:
— Музыка, герр Малфой.
— Это музыка так на тебя действует, что ли? — догадливо предположил Драко.
Хайнц Фриц зажмурился с блаженной улыбкой:
— Вы говорите: «Музыка»!
Драко вздохнул.
— Ты сумасшедший, — сделал он вывод. Нельзя было сказать, что это знание прибавило ему уверенности в том, что пребывание в замке Готторф будет легким и комфортным.
Хайнц Фриц серьезно покачал головой:
— Еще нет, герр Малфой.
— Вот как? А по мне — так уже да, — усмехнулся Драко. — Иначе что же такого чудесного в том, что я говорю «музыка»?!
— Другие говорят: «Мерзкие визги», — с готовностью объяснил Хайнц. — Герр Малфой говорите: «Музыка». Герр Малфой понимаете музыка!
— О Мерлин... — закатил глаза Драко. — Итак, чокнутый домовик записал меня в меломаны, — проникновенно сообщил он какой-то вазе на одной из балюстрад.
— Оно не уметь отвечать, — тут же заботливо предупредил его домовик.
— Да неужели? — ехидно отозвался Драко и, не дожидаясь ответа, нетерпеливо потребовал: — Веди меня уже дальше. Я проголодался!
Домовик тут же помчался вперед вприпрыжку, так что Драко еле поспевал заскакивать в камины и заворачивать за углы. По дороге на его мантии, как и вчера, появились капли воска, но, как Драко ни старался, он не смог разглядеть якобы оставлявшее их привидение. Когда Драко добрался до столовой, все фон Шлехтглауберы, а также их воспитанница, уже были в сборе.
— Доброе утро, — приветливо повернулась к нему тетушка Адель.
Остальные вразнобой повторили ее слова. Драко милостиво ответил им и, внезапно придя в хорошее расположение духа, даже не стал никому жаловаться на отвратительные и опасные полы в своей комнате. Особенно обрадовал Драко тот факт, что на этот раз все расселись так, что его место оказалось уже не рядом со сквибом-Эрхардом, а около Мари Хексеншосс.
— Приятного аппетита, — мило улыбнулась ему Мари.
Драко ответил ей той самой своей улыбкой, от которой его мама совсем таяла и готова была разрешить ему все на свете. Впрочем, эта его улыбка безотказно действовала почти на всех. Вот и сейчас Мари на секунду замерла, а потом необычайно ласково предложила ему попробовать омлет с помидорами.
— Чем ты планируешь сегодня заняться? — поинтересовалась она, пока Драко сосредоточенно разрезал омлет на кусочки.
Остальные с интересом повернулись к ним, словно бы от ответа зависела как минимум судьба всего замка.
— Эм-м... Может, поброжу вокруг, погляжу, что тут да как... — протянул Драко. Ему хотелось есть, и поэтому в животе тихо урчало, но разговаривать с набитым ртом было бы невежливо и неприлично.
— Прекрасная идея! — согласилась Мари. — Я составлю тебе компанию, если не возражаешь.
— Да, конечно, — поспешно кивнул Драко, бросая плотоядный взгляд на омлет.
— Зиг и Эрхард сегодня на целый день едут в Бремен — тебе, кстати, обязательно надо там побывать. Чудесный город. А какие там концерты! Ты, наверное, слышал об этой рок-группе анимагов «Бременские музыканты»? Я без ума от Макса-петуха!
— Эм-м... Да, что-то слышал, — рассеянно отозвался Драко, намазывая на хлеб масло и примериваясь откусить от него.
— А ты любишь рок? — не отставала Мари. — Я была на всех концертах «Бременских», а еще в Берлине на сборищах «Ведьм из-под Бранденбургских ворот».
— Я... Немного... — Драко тоскливо покосился на остывающий омлет.
Хайнц Фриц, вместе с другими домовыми эльфами почтительно стоявший в стороне, негодующе цокнул языком. Эрхард и близняшки тихо захихикали, а Зигфрид состроил Драко понимающую гримасу. Тетушка Адель покосилась на своего невозмутимого мужа.
— Хотя Бремен, конечно, далековато, — увлеченно продолжала Мари, отпивая глоток чая. Свой омлет она уже доела. — Придется ехать до Гамбурга и оттуда уже через каминную сеть... Ближе будет в Любек или Шверин. Ты слышал про шверинских лебедей? Их перья просто великолепно подходят для письма, скользят, как по шелку. Ценятся чуть ли не на вес золота. А если их правильно заговорить — прекрасно исправляют ошибки. Кстати, у вас в школе были запрещены самоисправляющие перья? У нас в Дурмстранге — да, но некоторые преподаватели смотрели на это сквозь пальцы...
— Meine liebe Marie, — вдруг резко перебил ее Райнхардт фон Шлехтглаубер, чуть хмуря густые светлые брови, — Draco h?tte wahrscheinlich gerne mal ein bisschen Ruhe zum Fr?hst?cken (*2), — а затем повернулся к Драко: — Извини, что по-немецки.
— Ничего, я все понял, — самодовольно отозвался Драко, который и в самом деле разобрал слово, похожее на «фрюштюк», то есть «завтрак». Сообразив, что дядя своим вмешательством спас его от дальнейших словоизлияний враз смолкшей Мари, Драко благодарно посмотрел на Райнхардта. И тут же наконец-то приступил к вожделенному омлету.
Мари соизволила дать Драко полчаса отдыха между завтраком и предстоящей прогулкой. Вспомнив о полученных накануне письмах, Драко вернулся с помощью домовика Фрица к себе в комнату и распечатал то, что было от матери.
«Мой ненаглядный, любимый сынок», — прочитал он и невольно улыбнулся. Целых две страницы мать посвятила расспросам о том, как он добрался, как перенес дорогу, не замерз ли, не сильно ли устал, как его приняли родственники и чем они его кормят. Драко чуть иронично покачал головой: в этом письме была вся его мать, со своим вечным беспокойством о нем и об отце. В конце она напоминала ему о подарках для фон Шлехтглауберов, которые сама предусмотрительно положила ему в чемодан и о которых Драко, разумеется, забыл. Впрочем, за время завтрака домовой эльф уже распаковал все вещи, отложив подарки на один из сундуков возле стены.
— Э-эй, домовик! — громко позвал Драко. Дома ему достаточно было лишь хлопнуть в ладони или щелкнуть пальцами, как эльфы оказывались перед ним, но тут, в Готторфе, он понятия не имел, как их вызвать.
— Эй, ты где? — снова попытался Драко. — Домовик! Хай... Хайнц! Ты мне нужен. Живо сюда!
В дверь постучали.
— Да-да, — обрадовался Драко тому, что у него получилось дозваться Хайнца Фрица, но это, как и в прошлый раз, оказалась Мари.
— Ах, ты... — разочарованно пробормотал он, косясь на часы. Прошло едва ли половина из озвученного ею времени.
— Я пришла раньше, — словно бы отозвалась на его мысли Мари.
В светло-салатовой мантии она выглядела прелестно. Особенно понравились Драко пуговички на ее ситцевом платье — полупрозрачные камешки с затейливым геометрическим узором внутри. Драко мысленно отметил себе, что, когда портной будет в следующий раз шить ему рубашку, нужно будет приказать подобрать такие же пуговицы.
— Ну, ты готов? — нетерпеливо спросила Мари и, не дожидаясь ответа, сообщила: — С нами пойдут «о-о». Ты не против?
Она говорила на английском очень быстро, со своим жестким акцентом, да еще невнятно произносила некоторые слова, так что Драко иногда оставалось только догадываться, о чем шла речь. Вот и сейчас он не совсем понял, что за странные «о-о» пойдут куда-то с ними. Но уточнять не хотелось, ведь Мари наверняка бы принялась пространно объяснять ему, по своему обыкновению перескакивая с мысли на мысль, и это заняло бы целую вечность. Поэтому Драко сделал вид, что ему все ясно, и сказал, что он «совершенно не против», одновременно надеясь, что эти «о-о» не представляют опасности для его драгоценной жизни.
— Ах, постой, — спохватился он. — Ты можешь вызвать домовика? Тут у меня подарки для дядюшки Райнхардта и тетушки Адель, а еще вино и, кажется, шоколад для всех остальных... Я должен был отдать их еще вчера, но у меня совершенно вылетело из головы.
Мари тут же топнула три раза ногой, и, словно бы из ниоткуда, возник домовой эльф, но не Хайнц Фриц, а какой-то явно помоложе и повыше. Драко секунду колебался: считается ли приемлемым в Германии передавать подарки через домовика, а не из рук в руки? Возможно, стоило бы подождать до ужина, когда все вновь соберутся вместе... Но Мари уже нагрузила эльфа разноцветными бумажными пакетами, аккуратно подписанными красивым почерком Нарциссы Малфой: «уважаемому Райнхардту фон Шлехтглауберу», «дорогой Адель фон Шлехтглаубер», «для Зигфрида», «для Эрхарда», «для девочек».
— Только... боюсь, Мари, я не знал о тебе заранее и не подготовил отдельного презента, — внезапно сообразил Драко и почему-то расстроился.
— Пустяки, не переживай, — отмахнулась она, подхватывая его под руку и увлекая в коридор. — Идем же, «о-о» уже, верно, нас заждались. А со скуки они могут устроить нечто невообразимое, так что весь замок содрогнется.
При ее последних словах содрогнулся уже Драко и из осторожности решил уточнить:
— Они... так опасны?
Мари усмехнулась:
— Ты и не представляешь себе как!
Драко нахмурился. Ему казалось, что Мари шутила, но кто же их знал, этих немцев! Вдруг у них принято брать с собой на прогулки каких-то жутких существ? Ядовитых или агрессивных...
— Может, тогда не возьмем их? — предложил он, останавливаясь, готовый вернуться обратно в свою комнату, если Мари будет настаивать на присутствии этих непонятных тварей.
Она фыркнула:
— Ага, их не возьмешь... Эй, ты что, серьезно? Нет, правда, ты боишься малышей? — удивилась она, испытующе разглядывая Драко.
Он машинально заметил, какие яркие у нее глаза, и, помявшись, пробормотал:
— То, что они малыши, еще ничего не значит...
Больше всего на свете ему хотелось выяснить, о ком же они ведут речь, но на данном этапе обсуждения уточнять эту деталь было уже поздно.
— Нет, ты ведь не серьезно?! — не унималась Мари, и Драко начал сердиться.
В конце-то концов, почему ему не быть серьезным?!
— Драко, я ведь имела в виду, что они большие озорницы, а не то, что они ненормальные психопатки, — посерьезнела она. — Да, они непоседы, и им еще трудно сдерживать спонтанную магию, но все мы такими были в их возрасте.
Драко захлопал ресницами: значит, Мари говорила о детях?
— Эм-м... Это, конечно, да, просто ты так уверенно рассказывала про их опасность... — попытался он выкрутиться — и, кажется, успешно, потому что Мари тут же сделала покаянное лицо:
— Прости. Тут все ко мне привыкли, а тебе, конечно, в новинку моя... эксцентричность, — она взяла Драко за руку: — Мне правда очень жаль.
Драко почувствовал, как его бросает в жар, и порадовался, что редко краснеет. Ладони у Мари были мягкими и нежными.
— Ничего, — неожиданно хрипло отозвался он. — Мне... Мне и вправду просто нужно привыкнуть.
Мари тут же повеселела и воскликнула:
— Вот и здорово! А теперь идем, а то Одетт-Одиль наверняка места себе не находят!
Она припустила почти бегом вперед, удерживая руку Драко, а он, следуя за ней, запоздало додумался сопоставить имена своих кузин-близняшек — Одетт и Одиль — и аббревиатуру «О-О», использованную Мари. От этого открытия он даже расхохотался и, запыхавшись, поспешно ринулся в камин.
Они выбрались наружу совсем рядом с выходом из замка, где их уже ждали близняшки, на мордашках которых Драко прочитал неимоверную скуку. Одна из них бесцельно царапала ржавым гвоздем подоконник. При виде Драко и Мари они тут же оживленно подскочили, но, враз застеснявшись, опустили головы и засопели. Драко поздоровался с фальшивым воодушевлением. Впрочем, он обычно симпатизировал маленьким детям.
Потом они вчетвером бродили по островку, на котором располагался замок. Драко понравился живописный пейзаж, но повсюду было столько магглов, что его постоянно передергивало от отвращения. Мари попыталась было подвести его к ним поближе, чтобы показать маггловский аналог колдоаппарата, но Драко так и не смог себя пересилить. К счастью, они вскоре очутились в небольшом садике, невидимом и недоступном для того, кто не был магом.
— Уф, что-то я устала, — жизнерадостно возвестила Мари, усаживаясь на скамейку. Близняшки последовали ее примеру, а Драко немного замешкался, поправляя развязавшийся шнурок на ботинке.
— У нас дома был почти такой же сад, — задумчиво сказала Мари. — Когда мои родители были еще живы...
— Соболезную, — вежливо отозвался Драко и поспешил пояснить: — Я имею в виду — насчет родителей.
Мари с пониманием кивнула:
— Спасибо. Это случилось довольно давно, но мне все еще очень тяжело, — она вздохнула, перебирая длинными пальцами волосы одной из близняшек, которая при этом блаженно жмурилась. Вторая сосредоточенно царапала гвоздем теперь уже скамейку.
— А... что произошло? — осмелился спросить Драко и тут же пожалел об этом: таким расстроенным стало у Мари лицо.
— Их затоптал гиппогриф, — дрожащим голосом ответила она и невесело улыбнулась: — Звучит по-дурацки, не правда ли? Оно и случилось-то по-дурацки. Мой папа обучал гиппогрифов... Точнее, он обучал людей кататься на них. Как ты можешь себе представить, он знал о «гиппах» практически все, неплохо с ними ладил. Мама часто помогала ему с ними... А в один день «гиппы» внезапно как взбесились. Папа всегда считал, что эти рассказы о ничем не спровоцированных приступах агрессии у гиппогрифов — лишь выдумки. А в итоге... — она смолкла, часто моргая. Губы у нее дрожали.
Драко растерянно посмотрел на близняшек, которые очень выразительно изобразили на личиках глубокую печаль.
— Эм-м... На меня тоже раз напал гиппогриф, — доверительно поведал он, не найдя ничего лучшего, чтобы утешить Мари. — Отвратительная зверюга! Наш идиот-лесничий притащил его в школу, на урок. Он вечно таскал к нам всякую пакость. А эта тварь ни с того ни с сего стукнула меня копытом по руке. Повезло, что кости целы остались, а то бы пришлось костерост пить. Но мой отец, разумеется, добился, чтобы его примерно наказали, этого гиппогрифа, — злорадно закончил он.
Мари прищурилась, так что ее лицо враз приобрело неприятное выражение, и звенящим голосом объявила:
— Я бы их всех перебила! Ты не представляешь себе, как я их ненавижу. Хотя... — она замялась на миг и неожиданно рассудительно прибавила: — Хотя, конечно, на самом деле не только звери виноваты... Папа даже чарами почти не пользовался — считал, что гиппогрифы «очень умные и все понимают». Люди, которые приручают гиппогрифов, должны отдавать себе отчет, что это — животные и подход к ним должен быть соответствующий.
— Да? — поднял брови Драко. — Не знаю, когда на меня напал гиппогриф, я уж точно был не виноват, — упрямо сказал он. — Гиппогриф просто вызверился на меня за то, что я, видите ли, не поклонился ему! Глупости какие — кланяться кому ни попадя!
Драко показалось, что Мари слегка усмехнулась уголками рта, и поэтому он принялся с утроенной горячностью доказывать ей свою правоту, в подробностях описывая сцену с гиппогрифом.
— Да верю я тебе, верю, — снова взяла она его за руку, отчего Драко, странным образом, сразу успокоился.
— Идем, я покажу тебе замок изнутри. Но сначала заглянем на кухню — возьмем что-то перекусить. Я что-то проголодалась.
Бродить с Мари и близняшками по зданию Готторфа оказалось увлекательным и раздражающим одновременно. Им доставляло удовольствие запугивать Драко, а потом, хохоча, наблюдать, как он, например, отшатывается от картины, которая, по их словам, время от времени засасывала зрителей и превращала их нарисованные мелкие фигурки, отчаянно машущие Драко из дебрей нарисованного же леса. Или как он невольно приседает, после того как Мари сказала ему, что потолок в темном коридоре порой неожиданно опускается. Лестницы удлинялись, статуи шевелились, темные выемки в стенах вспыхивали яркими искрами чьих-то глаз. В итоге все это оказывалось вполне безопасным, особенно для человека, владеющего магической силой, но Драко предпочитал не рисковать. Однако же в конце концов ему так надоели издевательские насмешки Мари и «О-О», что в очередной раз он не стал прятаться от «невероятно опасного сквозняка — может и с балкона сдуть», а смело подставил лицо легкому ветерку, который всего лишь растрепал Драко волосы.
— Ну ладно же, — хитро прищурилась Мари и скомандовала близняшками что-то на немецком, а потом возвестила Драко: — Мы пойдем в «Воющую башню»!
— Ха, нашла чем пугать! Да я в «Визжащей хижине» в Хогвартсе себя как дома чувствовал! — хвастливо откликнулся Драко. — Давай, веди меня в эту свою башню!
Близняшки взглянули на него с уважением, а Мари заулыбалась еще хитрее. Но Драко уже вошел в раж и решительно двинулся вперед, не обращая более внимания на их предупреждения о пропадающих ступеньках, неожиданно возникающих стенах и злобных монстрах, скрывающихся в коридорах. И действительно, благодаря своим быстрой реакции, магии и смекалке Драко совершенно не пострадал от всех этих напастей. Ведь и в Малфой-мэноре хватало разных ловушек, а Драко там вырос. Конечно, в мэноре он был хозяином, и дом обычно больше старался помочь ему, чем навредить, но и там надо было сохранять известную бдительность.
— А эту дверь нельзя открывать ни в коем случае, — уже привычно предупредила Мари, делая большие глаза. — Тут живет дядюшка Гюнтер, который...
— Ага, — фыркнул Драко, — который ест маленьких детей. На завтрак. Но иногда и на ужин, — и, вскинув голову, дернул за дверную ручку.
Дверь отворилась неожиданно легко — так что Драко с трудом удержал равновесие. Из темной комнаты пахнуло затхлостью и гнильцой.
— Закрой! — севшим голосом выкрикнула Мари, одним прыжком оказываясь около Драко и толкая дверь.
Она не успела всего на секунду — уже закрывавшаяся дверь словно натолкнулась на невидимую преграду. Из проема потянуло холодом. Драко вдруг охватило ощущение глубокой тоски и безнадежности и, одновременно, невероятного страха. Быстрая высокая фигура в длинном плаще с низко надвинутым капюшоном соткалась в глубине комнаты и короткими рывками двинулась к нему.
— Закрывай! — взвизгнула Мари и отчаянно заколотила по двери. Но ту словно заело.
Драко навалился всем телом на неподдающуюся створку. Мари своими ударами то и дело попадала ему по пальцам. Близняшки завопили. Ощущение смертельной печали и безысходности продолжало усиливаться, и Драко на мгновение остолбенел от внезапной догадки. Заикаясь, он выдохнул:
— Эт... Это... Де... ментор?! — и выхватил из кармана палочку. — Это дементор?! — сорвался Драко уже на крик.
Пятясь, он принялся поливать уже совсем близкую фигуру всеми приходившими на ум заклинаниями. Мари делала то же самое, но это не оказывало на темную фигуру никакого эффекта. Холод стал уже вовсе невыносимым. Драко попытался аппарировать, но ничего не выходило. Существо достигло выхода из комнаты, поколебалось — Драко уже было понадеялся, что оно не сможет выбраться в коридор, — и двинулось дальше.
— Schnell, raus! — взвизгнула Мари, обращаясь, видимо, к двойняшкам, но Драко воспринял это «Скорее, прочь!» на свой счет и припустил к лестнице. Уже готовый кинуться вниз по ступеням, он обернулся. Мари все так же окатывала «дементора» проклятиями, а близняшки вжались в стену. Испытывая слабые угрызения совести оттого, что оставляет их один на один с монстром, Драко тем не менее прекрасно понимал, что ничем не может помочь. Вызывать «Патронус» он не умел. Однако же напоследок Драко выпустил несколько заклинаний против нечисти — без особой, впрочем, надежды. Каково же было его изумление, когда неумолимо надвигавшийся на Мари «дементор» вдруг дернулся от попавшего в него колдовства. Все с той же ужасной бесшумностью он отшатнулся к своей комнате, растворившись во тьме. А спустя мгновение со скрипом захлопнулась и дверь.
Какое-то время они все стояли, не шевелясь. Потом Мари вдруг издала нервный смешок, повернувшись к Драко:
— Он ушел! Ты его прогнал! У тебя получилось...
— У меня? — растерянно переспросил Драко. — Эм-м... Да. Кажется, да.
Он все не осмеливался приблизиться к ней и к комнате с «дементором». Впрочем, Мари и сама не горела желанием оставаться в близости от чудовища. Крепко ухватив близняшек за шивороты, она указала на камин:
— Давай, Драко, ты первый.
Бросая щепоть порошка для перемещения, Драко в последний раз взглянул на дверь комнаты напавшего на них существа. Ему показалось, что она вновь приоткрылась, и от страха он даже просыпал порошок себе на мантию. Но, к счастью, переместились они без происшествий и, сменив несколько каминов, оказались в ярко освещенной зале с уютными креслами.
— Что это за пакость была?! — набросился на Мари все еще напряженный Драко.
— Дядюшка Гюнтер, — криво усмехнулась она, в изнеможении падая в кресло. От волнения ее акцент стал намного сильнее, и она путалась в словах. — Твой... родной... родственник, вообще-то. Гюнтер фон Шлехтглаубер. Когда он жил... Когда был живой — занимался темной магией. Плохо провел один ритуал и стал такой.
— Но он же превратился в дементора?! — воскликнул Драко. — Ведь так? Это был дементор! Как он выглядит под своим плащом?
— Это никто не видел, — вздохнула Мари и недоуменно наморщила лоб. — Он вообще-то никогда еще не выходил из своей комнаты. Она зачарована... Но, честно говоря, чары давно не обновляли. А замки на этой двери не держатся. Но дядюшка Гюнтер все равно раньше ни разу не выбирался наружу. Поэтому до сих пор никого особо не тревожило его присутствие.
Драко истерически хихикнул:
— Мой родственник — дементор? Жаль, я не умею создавать Патронус. Было бы интересно испытать его на... дорогом дядюшке Гюнтере. А что за ритуал он провел?
— Ну-у... Об этом мало... что... известно... Он выкачивает магию, а взамен человек становится таким, — протянула Мари.
Драко показалось, что она знает больше, чем говорит, но он решил не настаивать. В конце концов, не так уж ему был и нужен ритуал, превращавший проводившего его мага в подобие дементора. Мари, кажется, уже пришла в себя, чего нельзя было сказать о бледных и икающих близняшках. Драко хотел было сотворить заклятие, избавляющее от икоты — его мама обычно использовала такое, — но руки у него слишком тряслись.
— Чем ты его приложил? — с интересом спросила Мари.
Драко неопределенно пожал плечами:
— Всем понемножку. Не знаю, что подействовало. Я не особо раздумывал — бил всем, что вспоминалось. От нечисти, от боггартов, боевые заклятия... Даже от нападения русалок...
— Напишешь потом список того, что вспомнишь, — решила Мари. — Я посмотрю.
— Вот еще! — возмутился Драко. Его нервное состояние прорвалось злостью: — Что еще прикажешь сделать?!
Мари опустила глаза:
— Ладно, как хочешь. И... Извини, конечно. Это произошло и из-за меня... Я не должна была тебя вести тем крылом — там почти никто не ходит, но я думала срезать путь. Если бы мы не пошли туда, ты бы не открыл эту дверь и...
— Вообще-то в том, что произошло, виновата целиком и полностью ты, — отрезал Драко. — И только ты. Ты подначивала меня...
— А ты повелся, как ребенок! — огрызнулась Мари, вскакивая. — Можно подумать, ты одного возраста с «О-О»! Если я говорю не открывать дверь — значит, не открывай!
— Да ты перед этим тысячу раз говорила мне не открывать что-то, но всякий раз оказывалось, что ты просто шутила! — Драко в гневе выхватил палочку. Больше всего ему хотелось сейчас превратить Мари в крысу и вышвырнуть через окно. Возможно, он бы не удержался и сделал это, но тут она опомнилась и примирительно сказала:
— Ну... Ты, конечно, прав. Я виновата. Мне очень жаль. А ты... Ты очень храбро сражался и нас спас всех, — она неожиданно подошла к нему и положила руки ему на плечи, а потом быстро поцеловала в щеку.
Драко ощутил, как лицо становится невыносимо горячим и искренне понадеялся, что не покраснел и на этот раз.
— Ich auch! Ich auch! (*3) — подскочили к Драко близняшки, и ему пришлось опуститься на одно колено, чтобы подставить им щеки.
— Я просто действовал рационально, — объяснил Драко Мари, глядя на нее снизу вверх. Близняшки, Одетт и Одиль, повисли на его шее и не давали встать.
— Я даже... эм-м... сообразил отойти подальше... эм-м... к лестнице, чтобы правильно рассчитать траекторию заклинаний, — как бы невзначай прибавил он. Ведь как только эйфория от чудесного спасения пройдет, Мари наверняка станет критически анализировать его поведения во время схватки с «дементором» дядюшкой Гюнтером.
— Рационально и храбро, — согласилась Мари и тут же опечалилась: — Только нам все равно влетит. В смысле, мне и «О-О». Герр фон Шлехтглаубер запретил подходить к той комнате, пригрозив строжайшим наказанием...
«И правильно сделал», — мысленно согласился Драко, но вслух предложил:
— Может, ничего ему не скажем?
Мари скептически прищурилась:
— Домовые эльфы все равно прознают и донесут. Они странным образом узнают обо всем, что происходит здесь, в Готторфе, даже если не присутствовали при этом. У вас не так?
— Да, у нас тоже такое бывает, — кивнул Драко и задумался: а что, если попытаться договориться с Хайнцем Фрицем? Мысль о том, что Мари будет наказана, была почему-то неприятна Драко. Да и близняшки ему нравились — вот только если бы они еще наконец отпустили его шею и дали ему выпрямиться!
— Но какой же ты храбрый! — вновь восхитилась Мари. — И умный... Это тебя в Хогвартсе научили таким заклинаниям? У нас в Дурмстранге тоже хорошо преподают боевые заклятия, но я к ним совершенно не способна. И с темной магией у меня не очень, но я старалась. Мне Эрхард помогал.
— Эрхард? Который... этот... сквиб? — поразился Драко. — Каким же образом?
— Эрхард очень начитанный! — обиделась за сквиба Мари. — Может, практика у него никогда и не получится, но уж теорию он знает прекрасно. Ему известны такие вещи о магии, что ты себе даже представить не можешь!
— И зачем оно ему, если «практика у него никогда не получится»? — с презрением бросил Драко. Впрочем, в объятиях близняшек выглядеть совсем уж презрительно у него не получалось.
— Ну и что! Зато он теоретик, и это даже важнее! А действуя вместе с магом-практиком, Эрхард может добиться потрясающих результатов! — с жаром кинулась защищать сквиба Мари. Пряди ее растрепанных волос то и дело спадали ей на глаза, и она шумно сдувала их или резко смахивала ладонью. — Вот ты, например, что-то слышал о теории магической сети?! Конечно же, нет! Это Эрхард раскопал намеки на нее, связал их воедино и еще сам много дополнил! Если бы ты только слышал, как она звучит... Да и вообще — вот ты когда-то задавался вопросом, почему магия постепенно истощается? Разумеется, нет! А ведь сквибов-то рождается все больше. А сильных магов — все меньше. Да, именно так — Эрхард исследовал статистику за последние шестьсот лет. У Эрхарда такие мозги, что, даже если мы с тобой вдвоем скинемся, да еще свои Зигфрид добавит — и то маловато будет!
Распаленная, она довольно чувствительно ткнула все еще согнутого Драко пальцем в макушку, и он ойкнул. Мари расхохоталась:
— Извини. «О-О», да отпустите его наконец, дайте встать! — помогла она Драко избавиться от «плена» Одетт и Одиль.
— Слушай, что-то я чувствую себя совсем разбитой. Я думаю, на сегодня нам хватит приключений. Проводить тебя до твоей комнаты?
— Да, спасибо, — Драко и сам ощущал себя вымотанным. — Боюсь, я сам не найду дорогу.
Только оказавшись в одиночестве и заперев за собой двери, Драко смог расслабиться. Выпив залпом два стакана воды подряд, он растянулся на кровати и долго бесцельно смотрел в потолок.
— Я тут не выживу, — сообщил он самому себе. Но почему-то эта мысль не пугала — наверное, из-за бурлящего в крови адреналина.
На прикроватной тумбочке Драко заметил все еще не распечатанное письмо от Блейза Забини и потянулся за ним.
— Здравствуй, старина Драко, — вслух и с выражением прочел он. — Ты еще жив? — тут он хмыкнул и восхищенно прокомментировал: — Блейз, парень, ты и не представляешь, как попал в точку своим вопросом! Ну у тебя и интуиция!
Быстро проглядев строки о том, как Блейз Забини проводил время — поступил в обучение к юристу, занимался теннисом и охотился на кривоклювов, — Драко споткнулся на «мы с Панси решили попутешествовать».
— «Мы с Панси»?! — изумленно приподнялся Драко и еще раз перечитал предложение. — «Мы с Панси»?! Блейз, нет, не говори, что она тебя захомутала! — с мольбой обратился он к мысленному образу приятеля.
С Панси Паркинсон и Блейзом Забини его связывала долгая школьная дружба. К тому же Драко ни секунды не сомневался, что Панси была в него по уши влюблена. Но его родители считали, что Паркинсон ему не пара. «Недостаточно чистокровная и недостаточно красивая», — вынесла вердикт Нарцисса Малфой, а к мнению матери Драко прислушивался. И он достаточно ясно дал Панси понять, что не стоит питать напрасных надежд на его счет. Однако теперь новость о том, что Блейз Забини путешествует с Панси Паркинсон, немного выбила Драко из колеи и даже пробудила в нем нечто похожее на слабую ревность.
— ...И через пару дней окажемся и в северной части Германии. Моя мать слышала от твоей, что ты сейчас там. Что скажешь, если мы заглянем к тебе в гости? — продолжил свое чтение вслух Драко, все больше хмурясь. Ему не очень-то хотелось видеть Забини и тем более приглашать его в замок Готторф. Да он и не знал, как к такому отнесутся фон Шлехтглауберы. Но то, что в противном случае Панси Паркинсон продолжила бы путешествие наедине с Блейзом, почему-то не давало Драко покоя.
— Вы сами напросились! — совсем изведенный сомнениями, воскликнул Драко и ринулся к письменному столу, чтобы поскорее настрочить положительный ответ, пока не передумал.
   
 
  
Иллюстрации:
1. Дядюшка Гюнтер: http://www.pichome.ru/image/e2w
 
2. Другой вариант сражения с Гюнтером: http://www.pichome.ru/image/Olw
 
  
 
 

Примечания:
1. Санаменторы (от латинского «sana» — здоровый, «mens» — мышление) — колдомедики, занимающиеся психологической коррекцией. Аналог маггловских психологов. 
 
2. (немецкий) «Моя дорогая Мари, Драко, наверное, хотелось бы спокойно позавтракать».
 
3. (немецкий) «Я тоже! Я тоже!»

Мой совет предельно прост:
Спрячься в угол и замри,
Чтоб незванный страшный гость
Не нашел тебя в ночи.
Раз забудешь дверь закрыть -
И тогда тебе не жить!
После ужина Райнхардт фон Шлехтглаубер уединился с Драко и долго расспрашивал о событиях, связанных с Темным Лордом. Драко рассказывал охотно и подробно — отец уверял, что фон Шлехтглауберам доверять можно. Впрочем, о кое-каких подробностях Драко все же умолчал. Некоторые вещи не стоит сообщать даже родственникам. Тем более что дядюшка Райнхардт и без того вовсе не оценил смекалку и изворотливость Малфоев, а даже наоборот, сокрушенно покачал головой:
— Кто бы мог подумать, что Люциус так бездарно попадется?
Драко обиделся. Да, отец действительно «попался», но он же постарался выбраться из сложившейся ситуации с минимумом потерь. Мать объяснила Драко, сколько усилий было приложено, чтобы Малфои не сгинули в той круговерти опасных событий, которая возникла по вине сумасшедшего Темного Лорда. В сегодняшнем разговоре Драко добросовестно попытался передать ее доводы Райнхардту, но, видимо, ему это не удалось.
— Отец сделал все, что мог, — с достоинством ответил дядюшке Драко.
— Однако этого было недостаточно, — парировал тот.
Драко даже задохнулся от возмущения и с трудом подавил в себе порыв выхватить палочку, чтобы наказать наглеца — никто не имел права так отзываться о его отце.
— Этот придурок Поттер сделал куда меньше, — презрительно бросил он. — Если бы не случайное стечение обстоятельств...
— Поттер был ребенком, — возразил Райнхардт, нервно расхаживая по комнате. — Так же как и ты. А Люциус должен был думать головой, прежде чем лезть в такую мутную аферу. Пойти в услужение к полукровке, meine G?te (1)! Я уже не спрашиваю о том, почему Абраксас не выбил из него эту чушь в самом начале...
— Дедушка сам поддерживал Темного Лорда! — выкрикнул Драко и сам устыдился своего ребячливого поведения.
Однако это восклицание неожиданно охладило Райнхардта, и он примирительно похлопал Драко по плечу:
— Ну-ну, прости. В конце концов, что это я нападаю на тебя? Все эти претензии адресованы твоему отцу. Хотя, зная Люциуса, я почти не сомневаюсь в том, какой будет его реакция: «Ах, Райни, ты все понял совершенно неправильно!» — и за пять минут он умудрится перевернуть события с ног на голову. В итоге окажется, что он ни к чему не причастен. Или даже выйдет, что в чем-то виноват я! — Райнхардт расхохотался. — Ты не представляешь, какие истории у нас с Люциусом случались по молодости, а доставалось за них всегда мне. Нам с тобой надо будет как-нибудь сесть у камина, откупорить бутылку хорошего вина, и я передам тебе кое-какие воспоминания, — он подмигнул Драко. — Мне кажется, ты как раз в том возрасте, когда таким интересуются.
Драко в который раз порадовался, что редко краснеет, и, сохраняя на лице бесстрастное выражение, поспешно согласился с дядюшкой.
Вечером же Драко подловил Хайнца Фрица и ровно десять минут «наслаждался» звуками цитры, нещадно терзаемой домовиком, а после этого без особого труда добился от него обещания, что Райнхардту не будет доложено о происшествии с дядюшкой Гюнтером — разве что он сам примется расспрашивать именно об этом. Обговорив с Фрицем все подробности, Драко разделся с его же помощью и юркнул в кровать.
От усталости он не мог даже шевельнуться. Долгая прогулка измотала его физически, а нападение дядюшки Гюнтера — морально. «Я здесь не выживу...» — опять с невероятной ясностью понял Драко, но не успел испугаться, как уснул.
Этой ночью ему снова снились кошмары. Его искали Пожиратели Смерти и авроры, а вокруг горел Хогвартс. И, когда Драко уже почти добрался до выхода, за руку его крепко ухватила Беллатрикс Лестрейндж. Выглядела тетушка как скелет, обтянутый полуистлевшей кожей. «По... мо... ги…» — проскрипела желтая челюсть, от которой отлетали гнилые ошметки плоти. Драко рванулся, заорал... И проснулся.
Задыхаясь в беззвучном крике, он вскочил с кровати, запустив обе руки себе в волосы. Зажег лампу. Подошел к окну, вглядываясь в неясные силуэты деревьев вдалеке. Тишина и темнота действовали успокаивающе. Драко накапал себе тягучего сиропа из боярышника, валерианы и пустырника. Хотелось спать, но тогда кошмары вернутся.
— А прошлой ночью я все же выспался... — задумчиво пробормотал он, бросая взгляд на переворачивающиеся половицы.
Возможно, та самая магия, что не давала ему использовать в «кармане» под полом заклинание «Акцио», как-то влияла на его сны. Возможно, именно поэтому там ему не снились кошмары. В любом случае, данную гипотезу стоило проверить.
В этот раз он захватил с собой палочку. Осторожно ступая босыми ногами по половицам — Драко забыл надеть домашние туфли, хотя в замке было прохладно, — он приблизился к тому месту, где должна была находиться ловушка. И впрямь — едва он сделал еще один шаг, как перед глазами все задвигалось, закрутилось, и Драко полетел вниз, на мягкую ткань. К счастью, палочку он не сломал и даже не выронил. Драко слегка сомневался, что под половицей вообще действует какая-то магия, но «Люмос» исправно обернулся ярким огоньком на кончике палочки. С прошлой ночи в «кармане» ничего не изменилось. Драко зажег лампу, на всякий случай огляделся и попробовал с помощью заклинания перенестись обратно наверх. Миг — и он уже стоял там, пытаясь справиться с неожиданными тошнотой и головокружением. Тем не менее он был доволен, что все удалось. Прежде чем вернуться обратно под половицу, Драко решил на этот раз поступить умнее и вначале положить туда палочку. Однако тут его ждало неожиданное затруднение: палочка не уменьшалась и даже не влезала в «карман». Видимо, чтобы особое влияние половиц на предмет подействовало, нужно было поместить его внутрь одновременно с человеком. Поразмыслив, Драко смирился с тем, что придется снова рискнуть и провалиться внутрь с палочкой, рискуя поломать относительно хрупкую деревяшку. Он вывалил свои вещи из шкафа на пол и выбрал мантию потолще, в которую и укутал палочку, а потом снова повторил свое падение под пол.
Его ожидания оправдались, доспал он действительно спокойно, без кошмаров. Но пробуждение вышло несколько неожиданным — Драко открыл глаза от громких и радостных возгласов.
— Слава недремлющим богам, он жив!
— Он цел!
— Он в порядке!
— Как ты нас перепугал! — тетушка Адель прижала ничего не понимающего Драко к себе.
Он огляделся. Все фон Шлехтглауберы, Мари Хексеншосс и домовики столпились вокруг него, сидящего на полу и укутанного в теплую мантию. В руках Драко сжимал крохотный лоскут, бывший его одеялом этой ночью.
«Значит, лоскут отрезали в нормальном мире и положили в «карман», находясь снаружи», — от растерянности Драко начал думать о каких-то совсем ненужных вещах. Машинально проверив присутствие палочки, он несмело поинтересовался:
— А в чем, собственно, дело?
— Как ты нас перепугал! — невпопад ответила тетушка Адель, еще сильнее притискивая его к своей пышной груди.
Дядя Райнхардт то гладил Драко по плечу, то трепал ему волосы. Кузены и кузины глупо улыбались, а Мари даже пару раз хлопнула в ладони. Драко озадачило странное поведение родственников. А что, если этот «карман» под половицей на самом деле таил в себе какой-то подвох? Осторожно высвободившись из объятий тетки, Драко отошел подальше от коварных половиц.
— Ты ничего не заметил ночью? — напряженно спросил Райнхардт, вертя в руках свою палочку — длинную, темного дерева, с красивой костяной ручкой. Драко решил, что надо будет потом поближе рассмотреть ее. Он давно собирался сменить ручку у своей, но никак не мог подобрать подходящую модель.
— Ну и прекрасно! — опять подобралась поближе к Драко тетушка Адель.
— Совсем-совсем ничего? — допытывался Зигмунд. В длинном халате и ночном колпаке, из-под которого торчали рыжие волосы, он выглядел смешно.
— И ничего не почувствовал? — прищурился Райнхардт.
— А что тебе снилось? — совсем невежливо спросил сквиб Эрхард.
— Страх, плохо! — стенал Хайнц Фриз, а другие домовики вторили ему на немецком.
Двойняшки с любопытством изучали вещи Драко, которые он разбросал ночью в поисках своей мантии. Драко и сам уставился на свою одежду: она была припорошена чем-то белым, словно пеплом.
— Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело?! — теряя терпение, рыкнул он, топнув для убедительности ногой.
Все смолкли и принялись переглядываться. Затем, когда Драко начал подозревать, что его родственники просто совсем спятили за прошедшую ночь, Райнхардт откашлялся:
— Видишь ли... кхм... дорогой племянник... Случился один неприятный... кхм... казус. Я не знаю, в курсе ли ты уже, что у нас в замке... кхм... проживает одно необычное существо. Оно, кажется, приходится тебе семиюродным прадедом. Он известен под именем «дядюшка Гюнтер»...
Драко еле сдержался, чтобы не кивнуть, и вместо этого сделал удивленное лицо.
— Хотя, разумеется, никакого права на это имя данное существо уже не имеет, — Райнхардт заложил руки за спину и принялся прохаживаться по комнате. — После неудачно проведенного ритуала Гюнтер фон Шлехтглаубер погиб, а в остатках его тела поселилось нечто, о чьей природе я имею лишь самое смутное представление... Тем не менее немного модифицированные мной чары для уничтожения нечисти прекрасно подействовали на него, как ты и сам можешь видеть, — и Райнхардт указал на пепел, покрывающий пол.
Драко захлопал ресницами, постепенно осознавая смысл сказанных дядей слов. Приподняв ногу, он осмотрел налипшее на подошву домашних туфлей вещество.
— Вы хотите сказать, — медленно начал он, — что это... этот... вот... эм-м... пеп-п-пел, — внезапно начал заикаться Драко, — это... оно... это... Оно?! — он вытаращил глаза на Райнхардта.
Тот немного смущенно хмыкнул:
— Понимаешь, Гюнтер никогда не выбирался за пределы своей комнаты... Хотя, кхм, домовики доносили мне какие-то слухи о странностях, происходящих в последнее время в той части замка, но... Я понятия не имею, почему именно сейчас, спустя больше чем сотню лет, он... оно... в общем, почему дядюшка Гюнтер решил выйти и забраться в твою комнату.
— В мою... комнату... — упавшим голосом повторил Драко, который только сейчас полностью осознал, что «дементор Гюнтер» ночью побывал в его комнате. Пару секунд Драко молча смотрел на белый пепел, представляя вместо него нечто в плаще, напавшее вчера на него и Мари. Ему стало дурно.
— В мою комнату? — уже громче повторил он и окончательно сорвался: — Вы в своем уме?! Я же здесь спал! Я спал здесь, а эта пакость проникла ко мне! В вашем идиотском замке! Я чуть не умер! Я спал, а оно проникло сюда! — почти визжал он, наступая на Райнхардта. Его шаги оставляли на белом пепле отчетливые следы. — Если бы я спал на кровати — оно бы пришло прямо ко мне! Если бы я...
— Спокойно! — рявкнул Райнхардт, хватая его за плечи. Тетушка Адель сунула Драко под нос какой-то флакончик с едким дымком над ним. Драко вдохнул и ощутил странный разряд, пробежавший по всему его телу. «Убивают!» — пронеслась последняя паническая мысль в его голове. Но тут же его мысли текли размеренно, кричать и истерить больше не хотелось.
— Это было безответственно с вашей стороны, — уже совершенно бесстрастным голосом сказал Драко. — Когда мой отец об этом узнает — он будет очень недоволен.
— Arme Schatzi (2), — погладила его по голове тетушка Адель. — Нам так стыдно, так стыдно... Ах, как могли мы допустить такое?! Но кто бы мог подумать, что дядюшка Гюнтер пойдет гулять по замку... Если бы не Хайнц Фриц, который заметил его и даже попытался остановить, а потом предупредил Райнхардта... Я даже не представляю, как все закончилось бы!
Драко немного смягчился под ласковым и сожалеющим взглядом тетушки, но все равно, вскинув подбородок, продолжал смотреть на дядю Райнхардта уничижительным взглядом. Тот покаянно вздохнул:
— Ты прав, дорогой племянник. Это было безответственно. Я не имел права позволять такому ужасному созданию находиться в замке. Нам повезло, что никто не пострадал.
— Вам невероятно повезло, что я не пострадал, — неумолимо откликнулся Драко. — Вы и представить себе не можете, что в противном случае устроил бы мой отец.
Потребовался добрый час извинений со стороны фон Шлехтглауберов, прежде чем Драко согласился извинить их за «жуткий инцидент». Сославшись на испытанное нервное потрясение и начавшуюся мигрень, он отказался спускаться в столовую и потребовал завтрак в кровать. А поев, Драко собирался как можно скорее отправиться обратно домой.
Выпроводив родственников, он улегся в кровать, время от времени поднося к носу успокаивающий флакончик тетушки Адель. Хайнц Фриц принес большой поднос с кофейником, молочником и булочками. Очищая комнату и одежду от пепла, старый эльф заметно прихрамывал. Приподнимая подушку, чтобы сидеть было удобнее, Драко пытался вспомнить, хромал ли Фриц раньше или это оказалось последствием его встречи с дядюшкой Гюнтером.
— Спасибо за твою бдительность сегодня ночью, — так и не вспомнив, Драко решил все же поблагодарить домовика.
Тот поклонился:
— Моя обязанность, герр Малфой. Вы здоровье — моя обязанность. Но моя радость тоже.
Драко внезапно проникся искренней признательностью к домовику. Хотя, конечно, данное чувство было совершенно неразумным: эльф и впрямь просто выполнял свои обязанности.
— Если хочешь, можешь поиграть мне на своей цитре, — великодушно предложил Драко.
Хайнц Фриц оторопело поджал уши:
— Нет, герр Малфой, вы болеть голова, я не играть! Хайнц Фриц не играть, когда вы болеть! Нет-нет, не делать так...
— Я понял, понял, — поморщился Драко, хотя на самом деле такая забота была ему приятна. — Ладно, можешь идти. Я позову, когда доем.
Не успел Драко остаться в одиночестве, как в комнату, предварительно постучав для проформы, буквально влетела Мари. С ходу забравшись на кровать, она набросилась на Драко с объятьями и поцелуями. Он был вовсе не против, но его несколько смущали пристальные взгляды вошедших вместе с нею кузенов фон Шлехтглауберов — Зигфрида и Эрхарда.
— Ты в порядке, как же я рада, что ты в порядке! — приговаривала Мари.
Драко был с этим заявлением не согласен. Термин «в порядке» имел в его представлении совершенно иное значение, о чем он и собирался заявить Мари, когда вмешался Эрхард.
— Стоп, — сквиб довольно нагло, на взгляд Драко, дернул Мари за рукав платья. — Стоп целоваться! Тут твой жених! — и прибавил пару слов по-немецки, ехидно хихикая.
Драко с вызовом посмотрел на увлеченно протиравшего очки «жениха» и приобнял Мари за талию. Однако она моментально выскользнула, коварно выхватив из-под Драко подушку, и кинулась к Эрхарду:
— Du, b?se Zwerg! (3)
Мари осыпала Эрхарда несильными мягкими ударами, а он, смеясь, отскакивал от нее. Драко снял с плеча перышко и поморщился. День еще только начался, но события уже успели его утомить. Больше всего на свете ему хотелось сейчас тишины. Зигфрид поднял указательный палец:
— Я думаю, пора переходить к делу.
Мари и Эрхард как по команде прекратили шутливую борьбу и повернулись к Драко. Тот поежился под пристальными взглядами. Ни к какому «делу» ему переходить не хотелось.
— Итак, ты показал себя наилучшим образом во всей этой истории с бедолагой Гюнтером, — начал Зигфрид, без спросу присаживаясь рядом с Драко на кровать. — Не побоялся, проявил смекалку... Не наябедничал. Похоже, ты — именно тот, кто нам нужен.
— Я?! — поразился Драко. Никаким «тем, кто им нужен» он себя не чувствовал.
— Ну не я же! — хихикнул Эрхард. Мари шикнула на него.
— Это действительно так, — подтвердил Зигфрид. — Я уж точно сразу же аппарировал бы куда подальше, как только столкнулся с дядюшкой Гюнтером. А ты с ним сражался!
Драко пожал плечами и, чтобы не разрушать свой героический образ, решил не объяснять, что «дементор» каким-то образом блокировал аппарацию.
— Ты слышал о теории магической сети? — поинтересовался Зигфрид таким тоном, словно и не ждал положительного ответа.
— Разумеется, слышал, — уверенно ответил Драко.
Троица удивленно переглянулась.
— Где? — быстро спросил Эрхард, подаваясь вперед.
Драко прищурился. Объяснять, что слышал он об этом вчера от Мари, совершенно не хотелось.
— Читал где-то.
— Где?! — азартно блестя глазами, повторил Эрхард.
— Не помню, — упрямо нахмурился Драко. Сквиб начинал его нервировать.
— Пожалуйста, постарайся вспомнить! — с нажимом произнесла Мари, взволнованно потирая руки. — Это очень, очень важно!
Драко сделал вид, что задумался:
— Эм-м... Вроде бы в нашей библиотеке в Малфой-мэноре... Или в Хогвартсе... Или еще в бабушкиных книгах...
— Вспомни! — потребовал Эрхард.
Драко поджал губы. Очень хотелось поставить сквиба на место, но тогда наверняка бы пришлось ругаться с Зигфридом и Мари... Ничего, Драко еще придумает способ отомстить. Тем более что Зигфрид уже бросил на младшего брата недовольный взгляд:
— Halt die Klappe, Erhard! (4) У тебя невыносимый характер, братец. Извини, — обратился он к Драко, — просто нам очень нужны любые сведения об этой теории... Что тебе еще о ней известно?
Драко вполне искренне признался, что практически ничего не знает, а знакомо ему только название. Зигфрид разочарованно вздохнул:
— Жаль... Ну да ладно, той информации, что у нас есть, должно хватить.
Упоминание о теории магической сети, или «Теории Паутины», Spinnwebtheorie, Эрхард вычитал в каком-то обрывке старой рукописи, заинтересовался и принялся кропотливо собирать о ней сведения. Эта теория описывала взаимоотношения людей и магии. Как понял Драко, выходило, что магия опутывает мир подобно многослойной паутине, в которой «болтаются» люди. Некоторые из них «спеленуты» очень туго и не могут пошевелить и пальцем — это магглы. Другие же могут «дергать» за нити паутины, изменяя мир. Чем больше комбинаций нитей доступно магу, тем он сильнее.
— Но это, конечно, примитивное объяснение, — прибавил Зигфрид. — На самом деле, чтобы представить себе паутину, надо подключить разные измерения и направления этих нитей, а также временной вектор...
Драко скептически поднял бровь. Все это звучало абракадаброй. Он отпил остывающий чай и закусил сладкой булочкой.
— Обычно эта возможность влиять на магию передается по наследству, но иногда что-то идет не так, — со значением произнес Зигфрид, указывая на брата.
По его словам, сквибы хоть и были спеленуты чуть слабее магглов, но влиять на «паутину» не могли. Тут Зигфрид пустился в пространные рассуждения о генетике, биохимии, физиологии и прочих псевдонауках, которым, по мнению Драко, в приличном магическом обществе места не было. Но он смолчал, с любопытством выжидая, пока они подберутся к его собственной роли в этой их истории про паутину и магию.
— Понимаешь, пока мало что известно о свойствах магической сети. Мы, маги, ощущаем ее интуитивно, когда творим заклинания. Но на основе наших взаимодействий с сетью и через нее — с предметами можно вычислить немало интересного, — увлеченно рассказывал Зигфрид. — Например, по скорости распространения заклятий и их ориентации, способности преодолевать препятствия... Эрхард как раз занимается этим. Он провел немало экспериментов, и данные просто ошеломительны!
Драко скептически покосился на Эрхарда, не понимая, каким образом сквиб может изучать магию. Ведь даже волшебники еще толком не разобрались в ее природе.
— Все это, конечно, очень занимательно, — протянул Драко, когда ему вконец наскучило слушать о теориях и экспериментах, — но при чем тут я?
Зигфрид хитро улыбнулся — совсем как когда-то Дамблдор. Это настораживало.
— Дело в том, что... Если есть паутина, должны быть и пауки, правда?
Драко чуть не расплескал остатки чая. Он живо представил себя, спутанного невидимыми нитями, трепыхающегося в них, беспомощного. А совсем рядом с ним — отвратительное паукообразное существо, раз за разом запускающее в него жвалы, пока он, Драко, и не замечает этого.
— Это ведь шутка?! — повернулся он к Мари, ощущая, как дрожат руки.
Она отрицательно покачала головой:
— Есть много существ, питающихся магией... Те же дементоры в каком-то роде потребляют разновидность магической силы. Однако для питания им нужна переработанная магия, пропущенная через нас, магов. Они скользят по «паутине» от одного человека к другому. И забирают то, что им надо. А есть и такие существа, которые могут уничтожить нашу связь с «паутиной» — видимо, потребляя выделяющуюся при этом энергию... Ты читал о вольпертингерах? (5)
Драко потер подбородок:
— Эти... эм-м... которые... полузвери-полуптицы? Водятся в Баварии. Я как раз для экзаменов повторял недавно.
— Вот именно! — интонации Мари напомнили Драко о Грейнджер.
Он поморщился и подумал, что надо бы отучиться от привычки вспоминать старых знакомых к месту и не к месту.
— Вольпертингеры — существа-химеры. Одно из самых известных и распространенных по миру — это джекалоп, или рогатый заяц. Гибрид зайца, белки, оленя, да еще с крыльями фазана. Но есть и другие вольпертингеры. Смесь лисицы и курицы, куницы и лебедя... В Баварии их особенно много. Даже магглы порой подстреливают одного из них.
Драко невольно залюбовался Мари. Льняные кудри, рассыпавшиеся по плечам, нежный румянец на щеках, алые губки... Эта девушка была определенно хороша, даже когда читала ему лекцию в «грейнджеровском» стиле.
— Но для магов они представляют опасность. Вольпертингеры могут отнять у нас способность колдовать. Раньше даже использовались особые ритуалы, чтобы призвать вольпертингера, подчинить его своей воле и напустить на врага, — оживленно продолжала Мари.
— Ах вот как? — протянул Драко и взял еще одну булочку с подноса.
Мари серьезно кивнула:
— Да, такое возможно. Именно поэтому они подходят для нашей цели.
— Постой, — нахмурился Драко, — вы же вроде говорили, что это я подхожу для вашей цели?!
В голове у него уже закружились безумные подозрения: а что, если его дорогие родственнички вызовут вольпертингера и вселят его в тело Драко? Кто знает, что они задумали?! Драко незаметно подвинул руку поближе к своей палочке, лежавшей на прикроватном столике. Так просто он им не дастся!
— Ты тоже нам подходишь, — подтвердил Зигфрид.
Драко его слова ничуть не успокоили.
— Понимаешь, руководствуясь теорией магической сети, сквибы не отрезаны от магии. Как и магглы. Наоборот, они слишком крепко связаны с ней, — продолжил Зигфрид.
Драко нахмурился:
— Да, но как же эти тогда... эм-м... вольпертингеры... которые отрезают? — невнятно спросил он, так как все его внимание было сконцентрировано на том, чтобы незаметно взять палочку в руки.
— Да! Ты ухватил самую суть! — радостно воскликнула Мари.
Драко польщенно улыбнулся, хотя все еще ничего не понимал. Но слышать похвалу было приятно.
— Вольпертингеры отрезают человека от магии. И в редких случаях слабый маг после прерванного — это важно, что прерванного, — нападения вольпертингера парадоксальным образом становился сильнее! Это все можно объяснить в рамках нашей теории. Они обрезали слишком крепкие связи с паутиной, и маг мог двигаться свободнее, мог больше влиять на «сеть». Понимаешь, подчинив себе вольпертингера, мы сможем сделать так, что он обрежет лишь ненужные нити, а когда маг — или сквиб — почувствует, что его способность контролировать магию возросла, мы сможем вовремя остановить обрезку! Ты понимаешь, что это значит?! Мы сможем превращать слабых магов в сильных, а сквибов — в магов!
Драко задумался. С одной стороны, идея была интересной. С другой же — его ничуть не волновали проблемы слабых магов и сквибов.
— Я ведь говорила тебе, что магия истощается. Но это не совсем так. Это мы становимся все сильнее привязаны к ней. И рождается все больше тех, кто уже не может колдовать — сквибов. А еще есть интересный момент: среди магглов рождается все больше магов. Стало быть, они с каждым поколением все больше высвобождаются. Возможно, скоро все перевернется — они станут магами, а мы...
— Что за чушь?! — прервал ее Драко, которому стало вконец не по себе. Магглы, которые станут магами, и маги, которые разучатся колдовать... Это звучало слишком невероятно и пугающе, чтобы быть правдой.
— Не чушь! — горячо воскликнул Эрхард. — Это открытие! Это важно! Есть ритуал, есть теория, можем сделать эксперимент, и будет успех!
— Еще непонятно, будет ли успех, — ворчливо отозвался Драко и внимательно оглядел всю троицу. — Ну а от меня-то вы чего хотите? Я так понял, подопытным клубкопухом послужит этот вот, — ткнул он пальцем в Эрхарда. — А я вам зачем?
Зигфрид протер свои очки:
— Для ритуала нужны пять магов. Пять смелых магов с хорошей выдержкой. Четверо уже есть — я, Мари, наши друзья Окс и Клара. Нам нужен пятый.
— Да неужели? — иронично усмехнулся Драко. — И вы думаете, я соглашусь?
— А почему нет? — удивилась Мари. — Пусть ритуал и изменен, но он кажется довольно стабильным. Да еще мы несколько раз отрепетируем все вместе так, чтобы все прошло без сучка, без задоринки... — она вдруг смутилась и опустила голову: — Я должна еще раз попросить у тебя прощения. Это, вероятно, из-за наших репетиций ритуала, который мы проводим в том крыле замка, где обитал дядюшка Гюнтер, он и стал сильнее. Возможно, магическое влияние...
— Возможно?! — негодующе вскочил Драко с кровати. — Вы натравили на меня дементора! Я мог погибнуть! Вы даже не уверены в правильности этой вашей пауковой теории! Я не стану впутываться в ваши дурацкие игры!
Зигфрид тоже встал и серьезно поинтересовался:
— Ты же понимаешь, что поставлено на кон? Это не просто шанс дать Эрхарду магическую силу. Мы поменяем сам подход к магии. У нас будут такие возможности, что ты себе и не представляешь! Мы станем известными, знаменитыми! Весь мир узнает о нашем открытии!
Драко задумался. Стать знаменитым ему, конечно же, хотелось. Тем более что и делать-то ничего особенного не надо было — просто провести магический ритуал. Да, немного видоизмененный и оттого наверняка более сложный и опасный, чем в оригинальном виде... Но с ритуалами, да и вообще с магией, всегда так. К тому же он будет не один. Зигфрид и Мари производили впечатление умных людей, да и Эрхард, даром что сквиб, не выглядел дураком. Разумеется, Драко хотелось стать известным, хотелось, чтобы его имя и имя его семьи повторяли с восхищением и благоговением.
— Ты мог бы просто разок прийти, посмотреть на репетицию ритуала, попробовать... Всегда можешь отказаться, — уговаривала Мари.
— Я покажу тебе мою работу... мои записи о «Теории Паутины», — соблазнял Эрхард. — И как подчинять вольпертингера. Ты посмотришь. Подумаешь.
— Да там ничего сложного, в том ритуале. Но, если у нас все получится — это будет сенсация! — рисовал радужную перспективу Зигфрид.
Драко все еще колебался. Хотя, конечно, было бы глупо сразу отказываться, не узнав больше. Вдруг это действительно окажется лучший шанс в его жизни?
— Ладно, — нехотя процедил он. — Сначала я приму душ и оденусь, а потом ты, Эрхард, принесешь мне свои «записи».
Мари взяла его за руку:
— Ты молодец.
Драко невольно улыбнулся в ответ. И тут же нахмурился, заметив на пижаме восковые капли — снова чудило все то же неуловимое привидение со свечой. Но ничего, Драко еще доберется до него и покажет, как портить одежду. А сейчас ему надо было принять душ. Драко искренне надеялся, что это богатое на события утро благополучно завершится.
  
 
 
 Иллюстрация:
 Счастливое спасение: http://www.pichome.ru/image/3AW
  
 
 

Примечания:
 1. Meine G?te (нем., «майнэ Гюте») — букв. «моя доброта», очень часто используется в качестве замены «mein Gott» (мой бог).
  
2. Arme Schatzi (нем., «арме Шаци») — букв. «бедное маленькое сокровище», используется в значении «бедный малыш».
  
3. Du, b?se Zwerg (нем., «ду, бёзе Цверг») — «ты, злой гном».
  
4. Halt die Klappe, Erhard (разговорный нем., «хальт ди Клаппе, Эрхард») — в значении «закрой рот».
  
5. Вольпертингер (нем., Wolpertinger) — персонаж баварского немецкого фольклора, существо-гибрид, обладающее телом маленького млекопитающего (зайца, белки), с рогами, клыками, копытами, мордой и крыльями (иногда все cразу, иногда по отдельности или в разных комбинациях.

Побледнеешь тут невольно:
Белый лебедь смотрит косо,
Синий пруд качает волны,
Карлик задает вопросы.
Но когда и сам ты маг,
Это для тебя пустяк.
Чтобы душ снова не промочил его полотенце насквозь, Драко решил вытереться в комнате. Но не успел он сделать и шага к двери ванной, как ему вдогонку выплеснулся поток воды.
— Нет, это возмутительно! — Драко хлестнул мокрым полотенцем по душевой трубе. — Ты, глупая железяка, я тебя уничтожу, я тебя заржавлю, я тебя на стружку пущу!
Душ издал утробное урчание.
— Тебя кто-то заколдовал? Или в чем дело?! Чего тебе от меня надо?! — распинался Драко, потрясая влажным полотенцем.
Душ снова заурчал и булькнул.
— О, десять мокрых Мерлинов! — Драко швырнул полотенце в ванную и картинным жестом приложил ладонь ко лбу.
Краем глаза он покосился в зеркало. То, как он выглядел, ему понравилось. Немного покрасовавшись перед самим собой под одобрительное чмоканье душа, Драко высушился заклинанием. Не рискуя призывать одежду в ванную из-за пакостливого душа, он выскочил голышом в комнату. Так как ему было прохладно, то выбирать одежду пришлось быстро и не особо раздумывая над цветовой гаммой или покроем. Но Драко уже начал привыкать, что в замке Готторф все привычные вещи шли кувырком.
Сзади раздался скрежещущий звук. Подскочив, Драко резко обернулся и выставил вперед палочку. Однако источником беспокойства оказалась всего лишь большая белая птица, вежливо царапающая лапой стекло.
— Зевс! — узнал Драко отцовского филина. — Постой, я сейчас тебя впущу, — он распахнул окно и ласково погладил птицу по мягким перьям.
Затем Драко отвязал от ее лапы запечатанный пергамент. Порадовавшись, что у немцев, как и у англичан, было принято хранить в специальных ящичках под окном вяленых мышей специально для сов, Драко достал парочку для Зевса. Тот с аппетитом проглотил их.
— Я по тебе соскучился, — признался Драко, почесывая Зевсу шею. — А ты?
Филин внимательно посмотрел на него своими круглыми желтыми глазами и слегка клюнул в палец. Драко тут же отдернул руку — он только-только подправил маникюр.
Письмо, которое принес Зевс, оказалось не из приятных. Отец был недоволен Драко.
«...Я требую, чтобы ты немедленно ответил матери. Она совсем извелась, а ты не соизволил даже черкнуть пару строчек о том, как добрался. Невероятно безответственно с твоей стороны!» — прочел Драко и сердито поджал губы. Кто-то, а уж отец должен был понять его стремление к независимости и самостоятельности. А о какой независимости могла бы идти речь, если строчить ежедневные отчеты маме о том, что происходит в Готторфе?
— Ничего, вот я скоро прославлюсь на весь мир, и они поймут, что зря меня недооценивали, — самоуверенно пообещал Драко филину. От этой мысли настроение у него сразу улучшилось.
Пока Драко сочинял ответ отцу и отдельно матери, прошел час. В который раз перечитав написанное и вымарав еще кое-какие подробности, которые могли бы растревожить родителей, Драко свернул пергаменты в трубочку. Когда он искал в ящиках стола воск, чтобы запечатать их, сверху внезапно упали две восковые капли. Вскинув голову, Драко заметил стремительно бледнеющие человеческие очертания. Вроде бы это был мужчина со свечой.
— Эм-м... Спасибо... — чуть растерянно поблагодарил Драко, оттиснув на стынущем воске узор своего кольца. — Вот, Зевс, все готово, — отпускать филина Драко не хотелось, но тот уже беспокойно взмахивал крыльями.
— Эх ты, бросаешь меня тут на съедение всякимядюшкам, — пристыдил Зевса Драко, аккуратно приматывая к его лапе пергаменты. — Ну все, лети. Передавай привет родимому дому... — ему вдруг стало невероятно тоскливо.
Приступ ностальгии был так силен, что, глядя на удаляющуюся сову, Драко чуть было не расплакался. Напомнив себе, что в девятнадцать лет плакать уже не полагается, он изо всех сил стиснул зубы и повернулся к зеркалу на стене. Как всегда, собственное отражение немного успокоило его. Благородно-бледное лицо, тонкие, изогнутые губы, выразительные глаза, прямой нос, красивая посадка головы... Драко пригладил выбивающийся из прически волос и слегка повернулся, чтобы полюбоваться на свой профиль. Он все еще зажмуривал один глаз, чтобы лучше себя видеть, когда, предварительно коротко постучав, вошел Эрхард.
— Вот, я принес мои бумаги с исследованиями «Теории паутины», — с порога выпалил он, еле виднеясь из-под кипы исписанных и печатных листов.
— Э-эм... Так быстро? — Драко тут же отошел от зеркала.
Движением палочки он перенаправил парочку падающих бумаг к столу. Эрхард чуть завистливо вздохнул:
— С магией все легче.
— Разумеется, — снисходительно отозвался Драко.
Он все никак не мог решить, как относиться к сквибу. С одной стороны, человек без магии был не до конца человеком, поэтому Драко испытывал к сквибам едва ли не такое же презрение, как и к магглам. С другой же стороны, Эрхард был его кузеном и в нем текла чистая кровь. Решив повременить с окончательным суждением, Драко трансфигурировал сундук у стены во второй стул:
— Присаживайся.
Эрхард устроился поудобнее и споро принялся раскладывать бумаги по стопкам:
— Это я тебе объясню сегодня. Это — завтра. Это...
— Послезавтра, — с усмешкой докончил за него Драко.
Эрхард неожиданно открыто улыбнулся ему в ответ:
— Ага. Тут много информации. Я буду немного тебе рассказывать. Не сразу все.
Драко хотел было ехидно поинтересоваться, каким же образом Эрхард будет ему что-то объяснять со своим неважным знанием английского языка, но кузен так увлеченно сортировал свою писанину, что Драко вдруг расхотелось обижать его. В конце концов, сквиб был не виноват, что родился неполноценным.
— Вот, это первая информация, — показал Эрхард на один из листов. — Я переписал из книги. Старой книги. Это Althochdeutsch (1)... Старый высокий немецкий, — неуклюже перевел Эрхард. — Слушай.
— Слушаю, — невольно хихикнул Драко.
Эрхард старался быть серьезным, но смотрелось это забавно. Слишком уж детским выглядело его личико с большими серыми глазами и острым носиком.
— Если не интересно... — исподлобья покосился на Драко Эрхард.
— Мне интересно, — спрятал улыбку Драко. — Извини.
— Ладно, — необидчиво решил Эрхард. — Слушай.
Драко чуть было опять не засмеялся, но прикусил губу и сдержался.
— Мир в сети, как... в... в большой сети, — торжественно прочел Эрхард.
Драко тут же фыркнул:
— «В сети, как в большой сети»?! А они были мастерами сравнений, ваши старые высокие немцы!
Эрхард секунду негодующе смотрел на Драко, потом отвернулся и принялся собирать со стола свои бумаги.
— Эй, ну все, я больше не буду, — спохватился Драко. — Правда. Ну все, извини. Ты слышишь? Я же извиняюсь!
Эрхард молча продолжал складывать листья. Губы у него дрожали.
— Я больше не буду, — настойчиво повторил Драко. Ему почему-то стало неудобно. Дело было даже не в том, что так он терял шанс стать знаменитым. Ему внезапно стало жалко маленького сквиба. «Жизнь и так была к нему слишком жестока», — вздохнул Драко и мягко прибавил:
— Ну не сердись, я правда не хотел. Оставайся. Я больше не буду смеяться, обещаю.
Эрхард засопел:
— Ты ведешь себя плохо.
Драко с огромным трудом сохранил серьезное выражение лица:
— Мне очень жаль.
Эрхард с подозрением покосился на него, но, видимо, сочтя раскаяние, написанное на лице Драко, достаточно искренним, неуверенно кивнул:
— Хорошо. Только ты действительно не смейся больше... — он снова достал первый лист: — Тут я неправильно перевел, конечно. Надо: «Мир в сети, как в паутине».
— Ах, вот оно что, — всем своим видом Драко выказывал глубочайшее внимание.
— Мы все в ней. Ее много. Она везде. Мы ее не видим, она невидима. Мы ее не чувствуем руками, как чувствуем других людей, и животных, и землю, и даже ветер. Мы ее не чувствуем вкусом, как еду. Мы ее не слышим, как песню. Но мы ощущаем ее иначе — как магию, — громко прочитал Эрхард и посмотрел на Драко: — Все понятно? Тогда дальше... Мы — маги. Мы живем в сети и умираем в сети. Она — как мать. Мы привязаны к ней, как... как... — Эрхард беспомощно покрутил кистью.
— Как пуповиной? — подсказал Драко.
— Да! Мы привязаны к ней, как пуповиной. Она нас кормит, мы живем ей. Она меняет нас. Но мы тоже меняем ее. Мы можем двигаться в ней, тянуть ее... Тянуть за нее. Она отвечает и дает нам то, что нам надо. Это — магия. Она как воздух, ей все живое дышит, — размеренно читал Эрхард. — Но есть другие. Эти привязаны крепко, не шевелятся. Эти не могут дергать сеть. Эти не умеют магию. Эти — Muggeln...
— Магглы.
— Магглы не умеют использовать сеть, чтобы колдовать. Все, — отложил лист в сторону Эрхард.
Драко скептически поднял бровь:
— Очень мило. Магия похожа на сеть, которая опутывает все вокруг. Мы не можем ее ощутить иначе, чем магию... По-моему, звучит не очень, ну да ладно. Мы можем за нее дергать, а магглы, которые спелёнуты очень сильно, не могут. Слушай, Эрхард, я тебе таких историй могу десятки придумать. Ты вообще изучал общепринятые теории возникновения магии?
— Конечно, изучал! Я не дурак! — негодующе отозвался Эрхард. — В любом учебнике есть много теорий, и про магическую сеть тоже. Но эта теория непопулярна. Все больше любят старые сказки про «старых богов» — они пришли из другого мира и дали избранным особую силу... А потом эти боги ушли, оставив магов быть главными вместо себя. Наивная сказка.
— Ну почему же, — осторожно возразил Драко. Он и сам немного побаивался «старых богов». Поговаривали, что они иногда превращались в божьих коровок, чтобы пробраться обратно в человеческий мир и послушать, что говорят о них люди. Они могли сурово наказать тех, кто отзывался о них невежливо.
— Потому что, если нет доказательств — это все сказки, — Эрхард придвинул к себе другие листы. — Я читал тебе только первое. Это тоже старая сказка. Но дальше были эксперименты. Исследования. Слушай...
Драко честно пытался вслушиваться первые полчаса. Но все документы содержали лишь нудные протоколы экспериментов. Какие-то люди раз за разом выполняли заклинания и замеряли быстроту их действия, равно как и влияние различных условий на результат. На основании этих опытов они выявили, например, что скорость выполнения некоторых заклинаний, связанных с левитацией и изменением веса предметов, одинаковая. Кроме того, внешние факторы оказывали на эффект этих заклинаний схожее влияние.
— Ты понимаешь, это значит, чтобы сделать эти заклинания, мы тянем за одну и ту же «нить» паутины! Но немного по-разному для каждого из них, — пояснил Эрхард.
Драко поморщился. Ему не понравился менторский тон Эрхарда. В конце концов, сквиб был его младше, да и вообще, свои умственные способности Драко считал незаурядными.
— Я бы не спешил с выводами, — снисходительно бросил он. — Это может значить и то, что нити паутины, отвечающие за эти заклинания, взаимодействуют. Или что эти нити просто похожи. Или вообще ничего не значить — все просто совпало. Или все это объясняется совсем иначе. Или... — увлекся Драко.
— Нет, смотри, тут еще эксперимент! — перебил его Эрхард. — Они измеряли силу заклинания невидимости — на сколько процентов виден предмет. И разные люди вместе старались сделать невидимым один и тот же предмет. Эффект сначала усилился, а потом стал стабильным.
— Конечно, предмет-то стал невидимым, — недоуменно моргнул Драко. — Он не может стать еще невидимее. Это же логично.
— Хорошо, еще эксперимент: надо было делать огонь... И тоже, если два человека делают одновременно, температура растет, а потом она стабильна! Это значит...
— Это значит, что маги были недостаточно сильными, — пожал плечами Драко.
— Да, так тоже может быть. Но это можно еще объяснить и нашей теорией. Люди «тянут» за одну и ту же нить магии, и наступает момент, когда она уже максимально «напряжена» и сильнее ее нельзя натянуть, — не отступал Эрхард. — Смотри, тут совсем интересно: использовали два очень похожих, но все же отличающихся друг от друга заклинания одновременно, а их результаты были немножко слабее, чем когда их использовали по отдельности. Понимаешь, одну и ту же нить дергали в разные стороны.
— Первый раз такое слышу, — недоверчиво прищурился Драко. — В Хогвартсе на уроках мы все одновременно повторяли те же заклинания — и ничего не ослабевало.
— Этого так просто не увидишь, — Эрхард сдул со лба прядь волос. — Это только можно зарегистрировать специальными штуками... Приборами, вот. Если бы все маги со всего мира сделали бы одно и то же заклинание — тогда все увидели бы, что оно получается слабое. А так — только приборами можно.
Драко решил не спорить. Ему не терпелось дойти до подробностей ритуала, с помощью которого он сможет прославиться. Но Эрхард явно подошел к делу слишком обстоятельно, собираясь посвятить Драко во все подробности теории, прежде чем перейти к практике. Таким образом, Драко пришлось и дальше слушать протоколы экспериментов. Через какое-то время он совсем заскучал. За открытым окном светило солнце, слышались чьи-то голоса — видимо, то были туристы-магглы.
«А Мари с ними общается, — вспомнил Драко и нахмурился. — Да и остальные наверняка тоже. Они тут все прямо как магглолюбы-Уизли. Никак не пойму, что может быть интересного в магглах?! Все их изобретения — это просто подпорки безногого, который никогда не сможет шагнуть сам. И Мари должна бы это понимать...» Драко вдруг ясно представил себе Мари: гладкая бледная кожа с еле заметным румянцем на щеках, слегка удлиненные серые глаза с рыжеватыми ресницами, прямой нос, на удивление яркие губы. Драко мысленно сказал ей «Привет», и образ в его воображении улыбнулся ему. «Она столько времени проводит со мной... Ну разумеется, она определенно ко мне неравнодушна», — сообразил он. Это было приятно осознавать.
— А потом герр Хагенах и его коллега герр Шульке взяли заклинание трансгрессии... — продолжал переводить Эрхард, но Драко мысленно уже болтал с Мари о разных приятных пустяках.
«А может, пригласить ее погостить в Малфой-мэнор? — задумался он. — Ей бы понравилось у нас... Мама бы показала ей свою оранжерею — девчонки такое любят. И у нас чудесный парк, а еще конюшня... Девчонки любят лошадей, Мари наверняка не исключение», — планировал Драко. Возможно, от потрясения красотой и роскошью Малфой-мэнора она не будет говорить так много, как обычно. Иначе мать Драко решит, что Мари плохо воспитана, а это на самом деле не так. Просто она много говорит, но лишь потому, что ей есть, что сказать.
— Эй! — раздался крик снаружи. — Эй, Драко, Эрхард!
Драко встрепенулся и бросился к окну, узнав голос Мари. Она стояла на лужайке, размахивая руками:
— Эй, заканчивайте со своей наукой! Мы летим в Шверин!
— Что она говорит? — Драко повернулся к Эрхарду.
— Мари зовет нас в Шверин, — пояснил тот.
Драко вздохнул:
— Эрхард, ответь мне, почему ты считаешь, что я в курсе, что такое «Шверин»? — как можно спокойнее поинтересовался он.
Эрхард смутился:
— Ах... Да... Извини. Шверин — это город.
— Поторопитесь! — крикнула тем временем Мари и быстрым шагом куда-то направилась.
Драко пару секунд смотрел ей вслед, потом снова обратился к кузену за разъяснениями:
— Шверин — это город, и... И что дальше? Зачем нам туда ехать?
— Там живет Окс... Наш друг, Оксиген Хемиш, — с готовностью ответил Эрхард.
— Оксиген? Ну и имечко, — презрительно протянул Драко. Честно говоря, ни с каким Оксигеном ему встречаться не хотелось.
Эрхард смущенно улыбнулся:
— Родители Окса — алхимики. И дедушки с бабушками. И родители его бабушки... Окс тоже занимается алхимией. Как и его младший брат, Бромус, который пытается превратить свинец в серебро. У него уже почти получилось.
Драко не особо впечатлился:
— Мало ли у кого почти получается... Вот когда получится — другое дело. Но имена у них дурацкие. Я вот из потомственных темных магов, но меня назвали по-нормальному.
— Да, — согласился Эрхард. — «Империус Малфой» или «Круциатус Малфой» звучало бы куда смешнее.
Драко с подозрением прищурился:
— Что ты имеешь в виду под «куда смешнее»?!
— Ничего, — Эрхард торопливо поднялся.
Драко готов был поклясться, что кузен втихаря усмехается. Но Эрхард уже подошел к двери и остановился у порога, поджидая Драко:
— Окс вообще-то неплохой парень. Он помогает мне исследовать «Теорию Паутины». Он тоже будет участвовать в нашем ритуале. А сейчас нам надо идти, а то Мари улетит в Шверин без нас.
— Улетит? — переспросил Драко. Изначально этот факт как-то прошел мимо его сознания.
— Да, мы возьмем стрекозлов, — буднично пояснил Эрхард, открывая дверь: — Ну, ты идешь?
Драко вовсе не был уверен, что ему хочется куда-то лететь на восьминогих монстрах. Он втолковывал это Эрхарду до самого загона со стрекозлами, но при виде Мари, поджидавшей их в очаровательном костюмчике для верховой езды, все сомнения вылетели у него из головы. Короткая мантия подчеркивала стройность девичьей фигуры, белые сапожки облегали прямые длинные ноги, а на голове у Мари был странный шлем, который удивительным образом шел ей. Драко тут же склонился к ее руке:
— Вы бесподобны, мисс Хексеншосс.
Она прыснула со смеху:
— Английский джентльмен, сразу понятно, — но по ее лицу было видно, что ей понравилось такое обхождение.
— С вами любой чурбан станет джентльменом, — медленно, чуть хрипловатым голосом произнес Драко, распахивая глаза немного шире, чем обычно, чтобы Мари лучше разглядела их красивый серый цвет.
Она смущенно засмеялась и покраснела.
— Эй, стрекозлов уже оседлали, — окликнул их Эрхард. — Хватит разговаривать, — и добавил пару слов по-немецки, отчего Мари покраснела еще больше.
— Что он сказал? — небрежно поинтересовался Драко, слегка встряхивая волосами, чтобы привлечь к ним внимание Мари.
Она только отмахнулась:
— Так, всякие глупости. Эрхард еще такой мальчишка! Ладно, давай я покажу тебе, как забираться на стрекозла. Вон там — твой.
От ее близости у Драко кружилась голова и перехватывало дыхание. Он глубоко вдохнул исходящий от Мари легкий запах фиалок и бесстрашно подошел к стрекозлу:
— Что с ним делать?
— Ставь ногу вот сюда, — с готовностью пояснила Мари. — Ты умеешь ездить на лошадях? Это почти то же самое. Перекидывай эту ногу через него...
Ее пальцы коснулись его бедра, и Драко чуть не застонал. Сглотнув, он понадеялся, что она ничего не заметила.
— Подвинься чуть выше, — не глядя на него, указывала Мари. — Вот так. А теперь продень ноги сюда — это чтобы ты не вывалился.
Ее волосы защекотали ему руки, когда она наклонилась, чтобы поправить особым образом устроенные стремена.
— Я не вывалюсь, — заверил ее Драко. — Ты и не представляешь себе, как я летаю на метле!
— Метла — это другое. Кстати, покажешь потом, «как ты летаешь» на ней. — Мари протянула ему круглый шлем: — Надевай.
— О нет, благодарю, я и без него обойдусь, — запротестовал Драко. Шлем был некрасивым и помял бы ему прическу.
— Quatsch (2), — отрезала Мари. — То есть чушь. Тебя продует, простынешь и заболеешь, — и сама надела ему шлем.
Ради того, чтобы ее пальцы продолжали затягивать застежки у него под подбородком и заправлять ему выбившиеся волосы, Драко уже готов был хоть каждый день надевать шлем. Когда Мари отстранилась, он расстроенно вздохнул.
— Неудобно? — обеспокоилась она, и Драко поспешил заверить, что никогда еще ему не было удобнее, чем теперь, но вот только если бы еще поправить вон тот маленький ремешок...
Он заставил ее перетянуть чуть ли не все ремни, пока Мари не заподозрила неладное:
— Да ты надо мной смеешься, что ли? Ах ты, вредный англичанин! — она ткнула пальцем ему в грудь и расхохоталась: — А я-то повелась, поправляю тебе тут все! Ладно, давай, выезжай наружу. Я пока своего стрекозла оседлаю.
Драко неуверенно дернул поводья:
— А как им управлять?
— В точности как лошадью. Только они послушнее, — беззаботно откликнулась Мари и шлепнула стрекозла по заду ладонью: — Вперед!
Стрекозел рванулся к выходу. Драко вцепился в поводья, одновременно прикидывая, как быстро он дотянется до палочки в кармане, если что-то случится. Несмотря на все заверения Мари, что езда на стрекозле похожа на конную, ощущалась она совсем по-другому. Восемь быстро шевелящихся ног перемещали тело животного странными короткими быстрыми рывками. Очутившись на воле, стрекозел принялся наворачивать круги по лужайке.
— Как его остановить? — крикнул Драко невозмутимо сидящему на своем стрекозле Эрхарду.
— Скажи «Halt», — со смехом ответил тот, когда Драко в очередной раз проносился мимо.
— Хальт, хальт! — послушно закричал Драко, и стрекозел остановился.
— Ты хорошо с ним управляешься, — похвалил Эрхард.
— Да?! — изумился Драко, который во время скачки по кругу вообще никак не влиял на стрекозла. — Ах, ну да, — спохватился он, принимая снисходительный вид. — Ты бы видел, как я сижу на коне! А метлой я вообще владею с детства...
— Ты только не пугайся, когда у него прорежутся крылья, — предупредил Эрхард, поправляя свой шлем. В нем он странным образом выглядел немного похожим на средневекового рыцаря.
Драко вдруг забеспокоился:
— Эм-м... Постой... Я же сижу у него на спине, так? Тогда где тут прорежутся крылья?
— Понимаешь, они не... нематериальные, — Эрхард зачем-то помахал руками в воздухе. — Материальные крылья, как у стрекозы, не могут поднять такое большое животное. Это... Это так, что ты их видишь, но не чувствуешь. Это даже не совсем крылья, это энергия... Концентрация энергии, которая выглядит, как крылья. Считают, что они находятся в пространстве отдельном от тебя, но одном и том же с воздухом, понимаешь?
— Не совсем, — честно признался Драко. Ему начинало казаться, что в замке Готторф все до тех пор понятные вещи начинают странным образом усложняться.
— Ну вот представь, что одно пространство расположено вот так, а второе — вот так, — чудным образом расположил ладони Эрхард. — Тогда объект, находящийся тут, окажется одновременно...
Но Драко уже не слушал его, потому что увидел Мари. Ее длинношерстный стрекозел прогалопировал мимо, взбрыкивая восемью ногами, подпрыгнул и развернул длинные полупрозрачные крылья. Они мелькали вокруг Мари, так что ее фигура тоже еле виднелась. Удивительным образом это мельтешение на вид жестких крыльев не приносило ей никакого вреда. Чуть наклонившись, Мари высунула голову из-за гудящих крыльев и скомандовала Драко и Эрхарду:
— Полетели!
— Flug! (3) — отозвался Эрхард, опуская забрало шлема. Его стрекозел разбежался и тоже выпустил крылья, поднимаясь в воздух.
— Флуг! — повторил Драко, мысленно обмирая. Так как он толком не разобрался, что там за «концентрация энергии» вместо крыльев, то сильно переживал за свою безопасность.
Однако все оказалось вовсе не страшным. Ощущение было такое, словно вокруг Драко во все стороны неслись потоки теплого, чуть искрящегося воздуха. Из-за этого что-то разглядеть вокруг было сложно, и ему пришлось сильно наклониться вперед, выглядывая из зоны «крыльев».
Они уже находились на довольно приличной высоте. Ветер был сильным, так что шлем оказался очень даже кстати: прозрачное забрало защищало лицо. Это вовсе не походило на полет на метле — там все зависело от самого Драко, от его способности влиять на метлу, каждое его движение отзывалось изменением траектории движения. Здесь же все делал сам стрекозел, а наезднику оставалось только смирно сидеть на нем. Тем более что дергать за поводья Драко не решался, и его летучее животное просто следовало за стрекозлом Мари.
— Нравится? — крикнул откуда-то сбоку Эрхард.
— Эм-м... — Драко замялся и, так и не разобравшись в своих чувствах, неуверенно отозвался: — Да, конечно...
Стрекозлы двигались невероятно быстро. Под ними мелькали поля, деревушки, темные линии железнодорожных путей, по которым катились словно бы игрушечные поезда. Драко старался не смотреть вниз: было неприятно осознавать, как же много на свете магглов.
— Шверин! — указал вперед Эрхард.
Среди озер раскинулся городок с красными крышами домов. На одном из островков высился песочного цвета замок с вычурными башенками (4).
— Нам туда? — спросил Драко.
Эрхард, насколько можно было разглядеть из-за стрекозлиных крыльев, помотал головой:
— Не совсем.
Стрекозел Мари начал снижаться, а остальные последовали его примеру. Драко вцепился в густую шерсть, и не зря: приземление вышло тряским. От громкого цоканья по камням всех двадцати четырех ног стрекозлов у Драко заболели уши.
Наконец они остановились. Мари и Эрхард легко освободились от креплений, Драко же беспомощно дергал за ремешки, злясь на их сложность.
— Помочь? — предложила Мари.
— Я сам! — гордо отказался он.
Так и не поняв, за что надо тянуть, Драко, не мудрствуя лукаво, взмахнул палочкой и произнес заклинание распутывания. Узлы вмиг ослабли, защелки открылись. Как можно более изящно, насколько это было возможно, если речь шла о стрекозле, Драко спустился на землю. Они находились посреди парка, а напротив стоял замок.
— Красиво, — признал Драко. Обстановка была романтичной: дворец, озеро, очаровательная девушка...
— ...и стрекозлы, — вслух закончил Драко свою мысль, когда одно из животных слегка толкнуло его. — Чего ему от меня надо?
— Требует ласки, — хихикнула Мари. — Брумм — так его зовут — вообще неженка. Почеши ему возле рожек.
Драко высокомерно поднял брови, но Брумм так настойчиво лез к нему, что пришлось сдаться. Настроение у Драко стремительно ухудшалось, тем более что, когда он снял шлем, волосы предсказуемо растрепались.
— И что нам дальше делать? — довольно резко повернулся он к Мари, одновременно наколдовывая расчесывающее заклинание. — Или мы прилетели сюда чесать стрекозлов и глазеть на магглов?
— Не сердись, — улыбнулась она ему. — Дом Окса совсем рядом.
Эрхард тем временем привязал стрекозлов, одного за другим, к стволам деревьям. Шлемы он приторочил к седлам.
— Видишь ту скульптуру? — указала Мари рукой на бронзовую старушку с тюльпанами, примостившуюся на высоком бордюре. Около старушки стояла такая же бронзовая лейка.
— Она — калитка.
— Эм-м... Что? Какая калитка? — удивился Драко, нанося последние штрихи на волосы. — Ты о чем?
— Сейчас увидишь. Делай как я, — подмигнула ему Мари, взяла Эрхарда за руку и направилась прямо к старушке.
При их приближении бронзовая статуя зашевелилась. Подслеповато щурясь, старушка вытащила из своего букета тюльпан и протянула Мари. Как только Мари дотронулась до цветка, они с Эрхардом тут же исчезли из виду. Драко, помедлив, тоже коснулся металлического стебля. Очертания старушки стали расплываться, и вместо нее появилась открытая калитка.
— Заходи, — позвал голос Мари.
Драко, на всякий случай сжав в кулаке палочку, сделал шаг вперед и очутился на подстриженной лужайке перед скособоченным от времени живописным домиком. К двери были прибиты разноцветные таблички с надписями «Wilkommen» (5), у порога примостились глиняные фигурки гномов, а на невысоком деревце около окна висел птичий домик. Драко скривил губы: он никогда особенно не любил рустикальный стиль.
— Ah, ihr seid gerade da! Wie sch?n! (6) — им навстречу выскочил маленький большеголовый человечек, резво пожал руку Эрхарду и Мари, а затем подбежал к Драко.
— Добро пожаловать, добро пожаловать! — он нервно тряс протянутой рукой. — Вы — тот самый английский маг, да? Зигфрид много говорил о вас! Вы любите алхимию?
— Я? — Драко изо всех сил старался не выказать своего потрясения таким приемом. — Не... Не особо. Мне больше по вкусу зельеварение.
— Да это же родственные науки! — подпрыгнул человечек. — Я должен показать вам свою лабораторию! — он вцепился Драко в рукав, сминая дорогие кружева, и потащил в дом.
— Это Окс, — успела пояснить Мари, пока они пробирались мимо различных котлов и сосудов, заполненных всевозможными субстанциями. Все это стояло как на столах и тумбочках, так и просто на полу.
— Я уже понял, — невежливо буркнул Драко. Определенно, Оксиген Хемиш ему не нравился даже больше, чем кузен Зигфрид. По крайней мере, кузен хотя бы имел понятия о правилах приличия и не таскал гостей куда-то, даже толком не представившись перед этим.
Впрочем, чуть позже Драко немного смягчил свое суждение о хозяине дома. Лаборатория внезапно оказалась довольно интересным местом. В разномастных посудинах что-то шипело, вздыхало, пузырилось и охало. Зачарованные серебряные ложечки перемешивали по часовой стрелке тягучее черное варево, от которого пахло смородиновым вареньем. Большой половник неустанно зачерпывал желтоватый студень, формирующийся из густого пара, и разливал его по тарелкам. Студень застывал переливающимися полупрозрачными кристаллами. Около пенящейся жидкости в горшке сидел большой полосатый кот. Когда пена норовила выбраться наружу, кот возмущенно шипел, и она тут же опадала.
— Это Томми, — ласково почесал кота за ухом Окс. — Томми невероятно умен.
Драко закашлялся едким дымом, распространившимся по комнате:
— Томми? Боюсь, в Великобритании сейчас это имя непопулярно.
— Да? — заинтересовался Окс. — А какие имена там популярны? Бетти, подружка Томми, ждет котят, так что я уже подыскиваю для них имена.
Драко зловредно ухмыльнулся:
— Например, сейчас используется имя «Гарри». Или «Рон». Или «Гермиона».
Окс задумался:
— Последнее длинновато. Но первые два подойдут. Надо запомнить.
Ухмылка Драко стала еще шире:
— Вот и чудесно. А что в том котле, вон там, в углу? — он указал на золотистую жидкость с вкраплениями чего-то синего. Она так переливалась, что притягивала взгляд.
Окс махнул рукой:
— Да я опять пытаюсь создать золото... Пока не очень-то получается. Я уже что угодно добавлял — в этот, например, ягоды жимолости. Видишь, они кристаллизировались? Но на самом деле я надеялся с их помощью скрепить частички будущего золота...
— Постойте, — нахмурился Драко, припоминая. — Но ведь про жимолость даже поговорка есть: «Сам с собой, как жимолость». По крайней мере, в зелья ее добавляют, чтобы разделить, а не скрепить. Видите ли, жимолость сама становится крепче, но вот зелья разжижает. Скрепляют как раз ягоды можжевельника, если их предварительно зачаровать, конечно. То есть я не специалист в алхимии, но...
— Какой же вы молодец! — восторженно перебил его Окс. — Можжевельник я еще не добавлял. Надо будет обязательно попробовать, обязательно! А ну-ка, не желаете ли взглянуть на это вот зелье... — подвел он Драко к соседнему вареву.
С десяток котлов спустя Мари и Эрхард начали зевать со скуки. Но Драко не обращал на них внимания — он слишком увлекся собственными советами, которые Окс неизменно принимал с почтительным восхищением.
— Окс, на сегодня хватит, — наконец объявила Мари, поглаживая мурлыкавшего кота. — Нам еще надо заглянуть к Петермэннхену (7). Я думаю, Драко захочется услышать личное предсказание.
— Предсказание? Про меня лично? — живо обернулся к ней Драко. Но осторожность взяла верх: — Постой, это же не из тех пророчеств, где мне надо кого-то побеждать? Знаешь, после всяких опасных приключений совершенно случайно вышибить волшебную палочку, когда в меня целятся Авадой Кедаврой?
Мари удивленно покачала головой:
— Насколько я знаю, до сих пор Петермэннхен никому такого не пророчил. У него даже не совсем предсказания... Скорее — советы на будущее.
— Мне он предрек: «Бьют часы — не спеши, а то огонь погаснет», — влез Эрхард. — Как видишь, это не очень понятно, но забавно.
Драко поежился и неуверенно пробормотал:
— Эм-м... Да, забавно.
Он сомневался. Предсказание, данное Петермэннхеном Эрхарду, звучало непонятно и даже немного пугающе. С другой же стороны, отец часто говорил ему: «Предупрежден — значит, вооружен». Знание о будущем могло потом пригодиться.
— Окс, приедешь к нам через день. Клара тоже будет. Порепетируем все вместе ритуал вызова вольпертингера, — отдал указания Эрхард. — Нам осталась всего неделя до срока.
Они попрощались с Оксом, который тут же увлекся каким-то кипящим серым месивом и даже не проводил их. Едва Драко вышел за калитку, как над его головой пролетел незнакомый почтовый филин и сбросил ему в руки записку. Драко недоуменно развернул ее: «Так получилось, что мы уже в Гамбурге. Будем завтра на станции рядом с замком Готторф. Встречай. Блейз и Панси».
Драко хлопнул себя по лбу. В суматохе он совсем забыл о приглашенных Забини и Паркинсон.
— Что-то важное? — с любопытством спросила Мари, с любопытством вытягивая шею.
— Нет... То есть да... Хотя не совсем, — вздохнул Драко. — Одни мои... друзья хотят остановиться рядом... да, рядом с Готторфом. Надо будет завтра их встретить и подыскать им гостиницу, — он решил, что будет безопаснее для всех, если Блейз и Панси будут жить в гостинице. Тем более что и без того слишком много людей знали о «Теории Паутины». Драко предпочел бы прославиться в одиночестве.
— Да, конечно, — Мари подхватила его под руку. — Я знаю одно очень милое местечко, твоим друзьям понравится. Если хочешь, возьмем стрекозла с каретой, чтобы слетать за ними. В смысле, за твоими друзьями.
— Стрекозла? О да, Панси и Блейз это наверняка оценят, — Драко представил себе ошарашенные лица школьных друзей. — Хотя... Почему бы и нет?
К разочарованию Драко, Мари свернула к дорожке в обход замка. Впрочем, позади находился прелестный внутренний дворик, огороженный высокими стенами и ажурными решетками. Но и там Мари не остановилась — через арку они вышли снова к озеру. К ним подплыли сразу несколько лебедей. Некоторые были невероятно большими. Эрхард достал из кармана сдобную булочку и принялся крошить в воду. Мари тем временем собирала птичьи перья — как она пояснила Драко, они превосходно подходили для письма.
— Гости пожаловали, — произнес скрипучий старческий голос на немецком.
Драко оглянулся: на одном из огромных лебедей восседал седовласый карлик, одетый в странного покроя костюм с кружевным воротником. На ногах у него были высокие сапоги со шпорами, а на голове — шляпа с большим белым пером. Карлик ловко соскочил на берег и поклонился ему:
— Добро пожаловать в Шверин. Я Петер, герцог Мекленбуржский (8), принц Шверинского замка.
— Благодарю вас, сэр, — почтительно ответил Драко. Представляться просто «Драко Малфоем» ему показалось несолидным, поэтому он шепотом спросил у Мари: — Как будет по-немецки «наследник Малфой-мэнора»?
— Der Vollerbe des Malfoy-Manors, — со смешком ответила она.
— Дер Фоллербе дес Малфой-мэнорс, Уилтшир, Великобритания, — важно повторил Драко, выпятив грудь и слегка отставив ногу.
— Из Великобритании? — Петер неожиданно перешел на английский: — Как же, бывал я там... Даже к королеве на прием попасть довелось. Это еще давно было, когда я про вас, магов, слыхом не слыхивал. Тогда я был куда выше и куда пригожее... Ну что же, рад знакомству, — он сжал пальцы Драко своей неожиданно сильной короткопалой ручкой.
Драко удивленно заморгал. Из речей Петера выходило, что он маггл, но от него самого ощутимо веяло магией.
— Здравствуй, милая фройляйн Хексеншосс. Приятно снова тебя видеть, — Петер галантно опустился на одно колено, хотя ему пришлось изо всех сил тянуть голову, чтобы поцеловать руку Мари.
— Герр фон Шлехтхаймер, добро пожаловать в мои владения, — Петер сердечно стиснул пальцы Эрхарда и снова обратился к Драко, сменив тон на панибратский: — Надо полагать, ты за предсказанием? Так давайте побыстрее покончим с этим, а затем пообедаем. Я проголодался. Правила знаешь?
— Вообще-то нет, — Драко снова помрачнел, вспомнив предсказанное Эрхарду: «Бьют часы — не спеши, а то огонь погаснет». Ему все чудилось в нем что-то зловещее.
— Все просто. Ты отгадываешь три загадки, я говорю тебе предсказание, смысла которого и сам не понимаю — видишь ли, таково мое проклятие, помогать людям, — скучным голосом пояснил Петер и с сожалением прибавил: — Говорил мне отец не обижать того вредного колдуна. Мало того, что превратил меня в карлика, так еще заставил столетиями выдавать глупые фразочки... Итак, приступим.
— Подожди, а что, если я не отгадаю загадки? — на всякий случай поинтересовался Драко.
— Тогда лебеди должны заклевать тебя до смерти, — легко отозвался Петер.
Драко подскочил:
— Что-о?! Ну уж нет, не надо мне никаких предсказаний! — попятился он.
Мари ободряюще положила ему руку на плечо:
— Не бойся, ты же не маггл. Еще ни одного волшебника эти лебеди не заклевали. А после дядюшки Гюнтера отогнать их для тебя окажется парой пустяков.
— Да-да, маги всегда мухлюют, — буркнул Петер. — Брат вот этого, — кивнул он на Эрхарда, — четыре раза приходил отгадывать. Мои лебеди его уже боялись, он заклинаниями направо и налево швырялся. Ну все, давай быстро отгадывай, и за стол. У меня в животе бурчит.
Драко все еще колебался:
— А они на немецком или на английском?
Петер нетерпеливо топнул ногой:
— Переведу тебе на английский, так и быть... Так, все, поехали: «Я не живу, но я расту. Нет у меня легких, но воздух мне нужен. Нет у меня рта, но убьет меня вода».
— Что? Стоп, я еще не согласился! — всполошился Драко.
Лебеди тут же замахали крыльями и принялись наступать на него.
— Откажешься — заклюют, — заявил Петер. — Хотя бы за то, что ты задерживаешь мой обед.
— Драко, не бойся, ты просто поразмысли, — приободрила Драко Мари.
— Я не боюсь, — недовольно дернул плечом Драко, выхватывая из кармана палочку. — Мне просто не нравится, когда все решают за меня.
— Так решай сам, — отозвался Петер. — Повторить загадку или запомнил?
— Повторить... — пробормотал Драко, стискивая в пальцах палочку. В конце концов, смешно было бояться каких-то лебедей, зато предсказание можно было использовать с толком.
— «Я не живу, но я расту. Нет у меня легких, но воздух мне нужен. Нет у меня рта, но убьет меня вода». Что это? — испытующе посмотрел на Драко карлик.
— Это же совсем легкая загадка, — Эрхард бросил еще кусок булочки совсем близко подобравшемуся к Драко лебедю. Тот проглотил хлеб и нацелился на полу мантии Драко.
— Легкая? Про какого-то мертвеца, который дышит и которого вода убивает? — скептически сморщил лоб Драко. — Да зачем мне вообще ваше предсказание... — Ай! — он отпихнул ногой ущипнувшего его за ногу лебедя. Несколько других вытянули шеи.
— Да уйдите вы! Загадка дурацкая какая-то. Да и вообще, если подумать, зачем мне какое-то бессмысленно предсказание, как твое про огонь... Огонь... Постойте-ка! — Драко замер, но тут же опять дернулся от щипка лебедя. — Кыш, кыш! Я, кажется, знаю ответ. Что умирает от воды, и чему нужен воздух, чтобы жить? Конечно, это же огонь!
— А еще он может расти, — согласно подхватил Эрхард.
— Не подсказывать! — шикнул на него Петер. — Но ответ правильный.
Лебеди наконец отстали от Драко. Он торжествующе усмехнулся, неимоверно гордый своим острым умом. К тому же ему тоже не терпелось поскорее закончить со всем и пообедать. Перед глазами уже стояли блюда с едой.
— Внимание, вторая загадка! — возвестил Петер, позвякивая связкой ключей на поясе. — «Красна, как кровь, сладка, как вино, ее сердце твердо, ее тело мягко». Что это?
Драко задумался. В другое время он бы, возможно, помыслил о красивой, но жестокосердной девушке, но сейчас все его мысли крутились только вокруг еды.
«Хм-м... А ведь Петер тоже голоден. Вполне возможно, и его мысли только о чем-то съедобном, — размышлял Драко. — Тогда, получается, оно сладкое, красное, мягкое. С твердой сердцевиной... или косточкой? Красное, сладкое, с косточкой...»
— Эм-м... Вишня? — предположил Драко.
Петер подпрыгнул, невзирая на свой почтенный возраст.
— Угадал, угадал, угадал! — скрипуче возвестил он.
Лебеди одобрительно зашумели крыльями.
— И третий вопрос, немного сложнее... «Я движусь, но не могу ходить. Ложе у меня есть, но не могу в нем спать». Что это?
Тут Драко задумался надолго. Эрхард даже начал бормотать о том, что они умрут с голоду, если он не поторопится.
— Вот сам бы попробовал порешать, — возмутился Драко.
Его сердило, что и сквиб, и Мари явно уже знали ответ, а он сам никак не мог понять, о чем шла речь. Лебеди несколько раз обошли его, готовые накинуться в любой момент, поэтому Драко поудобнее перехватил палочку.
— Я движусь, но не могу ходить. Я движусь, но не могу ходить... — повторял он. — Не может ходить — значит, калека. А движется он наверняка с помощью левитации. Или на метле... Или еще на чем-то. Но при чем тут ложе? И где он тогда спит, если не в нем? На той же метле? Нет, чушь какая-то, — Драко нахмурился. — Или это надо воспринимать в переносном смысле? Утром мне представлялось, что магглы используют магию как подпорки, костыли... Но магглы же умеют ходить! Разве что маггл — калека. И ложе какое-то еще... — Драко запрокинул голову, словно высматривая в небе этого калеку на метле. Небо было блекло-синим с редкими облаками.
— А облака-то тоже движутся, хотя не могут ходить, — сообразил Драко. — Только ложа у них нет. У чего же есть ложе? — он огляделся. Лебеди тоже двигались, да и их гнезда можно было бы при желании назвать «ложем». Вот только лебеди определенно умели ходить.
— Может, какая-то птица, которая прыгает, но не ходит? С пышным ложем-гнездом, — предположил Драко.
— Это ответ? — дернулся к нему Петер. Его морщинистое лицо выражало нетерпение.
— Нет... Я еще не знаю, — признался Драко, снова отпихивая не в меру разошедшегося лебедя, который ухватил шнурок его ботинок.
— Птица-то наверняка спит в своем гнезде. Но что же еще двигается... — Драко рассеянно подошел почти к самой воде озера. — Вода... Вода тоже двигается. В озере, в море, в реке... Только вот ложе тут при чем? — он потер подбородок. — Хотя... Ложе реки?! — Драко вопросительно обвел глазами Эрхарда, Мари и Петера. Первые двое одобрительно улыбнулись ему.
— У реки есть ложе, но она не спит в нем! Река движется! — громко сказал Драко Петеру.
Тот устало вздохнул:
— Наконец-то! Я думал, мы тут до завтра просидим. Хорошо, вот тебе мое предсказание: «Не подумаешь дважды, прежде чем сделаешь — пожалеешь». А теперь прошу всех к столу.
— Постой! — недовольно запротестовал Драко. — Какое же это предсказание? Это просто обычная житейская мудрость. Я-то думал...
— Многие думали. А чего ты хотел? — быстро шагая к одной из дверей замка, бросил через плечо Петер. — Как могу — так и пророчу, — он отпер замок ключом со своего пояса и впустил всех на светлую застекленную веранду.
Драко хотел еще возмущаться, но при виде богато накрытого стола тут же позабыл обо всем.
  
 
 
Иллюстрация:
Полет Драко на восьминогом стрекозле: http://www.pichome.ru/image/OlX
   
 
 

Примечания:
1. Althochdeutsch — древневерхненемецкий. Самая древняя засвидетельствованная в письменном виде форма немецкого языка. Охватывает временной период с 750 по 1050 год.
 
 2. Quatsch (нем., «Кватш») — ерунда, чепуха.
 
3. Flug (нем., «Флуг») — полет.
 
4. Имеется в виду Шверинский замок — реально существующее, очень красивое здание, главная достопримечательность города Шверин. Сайт города на немецком: https://www.schwerin.com/de/sehenswuerdigkeiten/schloss-schwerin/
 
5. Wilkommen (нем., «Вилькоммен») — добро пожаловать.
 
 6. Ah, ihr seid gerade da! Wie sch?n! (нем.) — А, вы уже тут! Как прекрасно!
 
7. Петермэннхен (нем., Peterm?nnchen) — так называемый дух Шверинского замка, о котором в городе ходят легенды. Его называют заколдованным принцем, наследником земель Мекленбурга. Когда он убил священника, на него было наложено проклятие: он был превращен в карлика до тех пор, пока не получит прощение и колдовское проклятие не спадёт. Но, видимо, прощения он так и не получил, так как до сих пор по замку и городу Шверин блуждает карлик-призрак — седовласый старичок, одетый в средневековое платье с кружевным воротником, высокие сапоги со шпорами, шляпой с пером и большой связкой ключей на поясе. В надежде вернуть свой прежний внешний вид Петермэннхен иногда выбирает какого-нибудь человека и просит его сделать то или иное действие, желая снять колдовские чары.
 
В «Драко Малфой — спаситель магии» у Петермэннхена особый дар предсказывания, который не упоминается в существующих легендах.
 
8. Мекленбург (нем., Mecklenburg) — регион на севере Германии, ныне часть земли Мекленбург-Передняя Померания.

Если лучшие друзья
Посвятить хотят в секрет,
Ты подумай, может, зря
Не сказал им сразу "нет"?
Мой совет сейчас уместен:
Не любой секрет полезен.
Едва Драко, по наметившейся уже традиции, выскочил мокрый и голый из ванной, спасаясь от совсем раскапризничавшегося душа, как в дверь постучали. По слабости стука, а также потому, что никто не ломился внутрь, Драко понял, что это не Мари.
— Секундочку! — хрипло крикнул он, натягивая штаны.
Прошлым вечером дядюшка Райнхардт угощал Драко запасом собственного пива, вслух называя сорта до тех пор, пока у Драко не начало все плыть перед глазами. После очередной отлучки в уборную Драко попытался донести до дяди, что на сегодня ему достаточно алкоголя, однако Райнхардт только возмутился, что потомок фон Шлехтглауберов настолько слаб телом. Почему-то дядюшка считал, что Малфои произошли от фон Шлехтглауберов, хотя Драко был полностью убежден в обратном. В конце концов, стоило только взглянуть на оба семейства, чтобы понять, кто был первородным! По крайней мере, среди Малфоев никогда не было сквибов... «Ну, почти никогда», — поправился Драко, припоминая кое-какие неприглядные и замалчиваемые истории.
Потом дядюшка Райнхардт заставил тетушку Адель петь народные немецкие баллады, а Хайнц Фриц подыгрывал ей на цитре. Драко особенно запомнилась песня про дочь великого мага Лилофею, которая вышла замуж за русала. Не иначе, как она была из Уизли, так как родила в браке семерых детей. Но потом у Лилофеи вдруг проснулась тоска по родине, куда ей непременно захотелось вернуться. На это ее решение явно ненормальный муж предложил разделить детей, разрубив седьмого пополам (1). Драко показалось странным, что такая порядочная женщина, какой поначалу показалась ему Лилофея, внезапно решилась противоречить мужу, да еще попробовала куда-то уйти:
— Хорошая жена так бы не поступила, — расстроенно поделился он с переводящей ему песню Мари. — Ерунда какая-то... Моя мама... Ей бы и в голову не пришло такое!
Мари только расхохоталась, а тетушка Адель, укоризненно глядя на разливающего по бокалам новую порцию пива мужа, почему-то заявила, что Драко пора спать. Драко удивился, но не возражал. Спать ему действительно хотелось. Тетушка довела его до спальни, помогая ему удерживаться на ногах.
— У вас неправильное пиво, — заявил Драко. — У нас... в Британии... пиво тоже очень крепкое... Но ваше мешает мне ходить! — он ухватился за створку двери, так как пол покачнулся.
Тетушка Адель хитро улыбнулась:
— У фон Шлехтхаймеров свой рецепт пива. Мы поставляем его известнейшим магическим семьям Германии.
— Очень интересно, — отозвался Драко, упал в кровать и тут же заснул.
Полночи ему удалось проспать без сновидений, зато потом кошмары на нем отыгрались. Драко видел и стремительно темнеющую метку на своем предплечье, обещавшую через секунды невыносимую боль призыва Темного Лорда, и падающего от заклятия отца, и беззвучно бьющуюся под «Круцио» мать... Во сне все это случались из-за того, что он, Драко, не выдал Гарри Поттера Беллатрикс Лестрейндж. Захлебываясь слезами, Драко отпихивал тетку от еле дышащей матери, сорванным голосом хрипя: «Это он... Это Поттер, это правда Поттер! Оставьте ее в покое, оставьте!»
Вскочив с кровати, Драко пару секунд дико озирался, не понимая, куда все пропало. Потом накапал себе успокоительного зелья, которое вообще-то не рекомендовалось пить после алкоголя, но сейчас Драко было все равно.
— Когда же это кончится?! — безнадежно спросил он слабо замерцавшую лампу.
Санаменторы и другие колдомедики считали, что это все из-за отрицания подавленных страхов. Они предлагали курс глубокой психотерапии и гипноза, но Драко отказался. Переживать кошмары наяву, раз за разом, пытаясь разобраться в них, казалось ему самой страшной, почти дементорской пыткой. Поэтому он предпочитал пить заглушающие фобии зелья, несмотря на заверения колдомедиков, что так станет только хуже.
— Это был просто сон. На самом деле с нами все в порядке, — рассудительно успокаивал себя Драко. — Мама в безопасности. Отец жив и даже не очень пострадал... Не так, как должен был, — с внезапной неприязнью прибавил он, но тут же прикусил язык. Нельзя было так говорить об отце. Мать сотни раз объясняла, что в случившемся с ними виноват не он, а Темный Лорд, извративший великие идеи и не справившийся с возложенной на него миссией.
— Надо спать, — потер глаза Драко, но, едва он задремал, в ноздри ударил отвратительный запах горелого мяса, и крови, и дыма, так что сон как рукой сняло.
Решительно замотав палочку в одеяло, Драко шагнул на середину комнаты, а потом осторожно двинулся в сторону окна, выискивая переворачивающиеся половицы, ведь в магический «карман» под ними кошмары, казалось, не могли пробиться. И действительно, ожидания Драко оправдались: до утра он проспал спокойно. Когда Хайнц Фриц заглянул заправить кровать и подготовить одежду, выспавшийся и бодрый Драко уже выбрался из-под половиц и был занят составлением письма отцу с целью ненавязчиво выяснить, не известно ли ему что-то о «Теории Паутины». Письмо нужно было составить так, чтобы отец принял интерес Драко за простое любопытство, поэтому строчки приходилось тщательно продумывать. Пока составлялись первые абзацы, Хайнц Фриц уже успел прибраться и теперь терпеливо ожидал дальнейших указаний, наигрывая заунывный мотив на цитре.
— Ты можешь идти, — махнул ему рукой Драко.
Хмурясь от напряжения, он выводил острым мелким почерком: «...услыхал забавную немецкую легенду. Вроде бы магия в нашем мире — словно невидимая паутина. И маги тянут за нити, а магглы и сквибы так крепко скручены ею, что и шевельнуться не могут. Конечно, «шевельнуться» — это в магическом плане, то есть магию использовать не могут, а так-то они даже слишком шустрые. Стоит только посмотреть на мерзких маггловских туристов в замке Готторф!» — Драко помедлил и решительно вычеркнул последнее предложение. Не стоило отходить от темы магической паутины. Он обмакнул перо в чернильницу и продолжил: «И вроде бы чем слабее спутан маг паутиной, тем больше у него свободы движений, тем сильнее может он дергать за нити. Но и тут важна умеренность: если человек вовсе не связан с паутиной, если ни одна нить к нему не крепится — то он совсем никак не влияет на магию и даже не ощущает ее».
Драко задумался. Ему показалось, что он выражается чересчур прямо — отец определенно забеспокоится. Решив вернуться к письму позже, Драко направился в ванную, где все произошло как обычно: душ спел ему утреннюю песенку, а потом окатил водой. И, когда злой Драко прыгал на одной ноге, засовывая вторую в узкую по моде брючину, раздался тихий стук в дверь. Наконец застегнув бесчисленные маленькие перламутровые пуговички штанов и набросив полотенце, словно мантию, на плечи, чтобы скрыть голый торс, Драко впустил визитера. Им оказался Эрхард.
— Привет, ты уже проснулся? — помахал рукой он, остановившись на пороге.
— Да, доброе утро, — рассеянно кивнул Драко. Он озабоченно разглядывал рубашку: Хайнц Фриц погладил ту, на которой расцветка пуговиц не подходила к пуговичкам на штанах. Конечно, поверх рубашки Драко собирался надеть жилетку с вышитыми птицами, да и под мантией все равно ничего не было бы видно, но различающиеся цвета пуговиц все равно ему очень не нравились.
— Все в порядке? — спросил Эрхард.
— Не совсем, — помотал головой Драко, решив пуговицы перекрасить. Конечно, заклятие могло не продержаться до самого вечера, но гладить новую рубашку было лень. Он коснулся палочкой каждой из пуговиц на рубашке, заставив их принять тот же цвет, что и на штанах. Эрхард недоуменно наблюдал за этими манипуляциями.
— Да, так намного лучше, — приглядевшись, решил Драко.
— Что лучше? — склонился поближе к рубашке Эрхард. — А, они теперь более зеленые... А зачем?
— Тебе не понять, — не очень-то вежливо отозвался Драко. Он хотел еще прибавить что-то про зрительные и умственные особенности сквибов, но в последний момент передумал. В Эрхарде было что-то, что заставляло Драко относиться к нему с долей снисходительной жалости и даже со слабой симпатией.
«Может, это потому, что он похож на меня? — подумал Драко. — Нет, это, скорее, даже раздражает. Какой-то сквиб похож на меня! Меня раздражают и его апломб, и самоуверенность, и псевдоученость, и... Да все в нем! Но почему же мне тогда не хочется его расстраивать?»
Так и не найдя ответа на свой вопрос, Драко повернулся к зеркалу, чтобы отвлечься. Расчесывая волосы, он рассеянно поинтересовался:
— Ну, и чего ты хотел?
Эрхард внезапно смутился, отчего его английский ощутимо ухудшился:
— Я... Мари сказала, вы твоих друзей встречать летите. Я хотел с вами... Я мало летаю — один нельзя, другие заняты, мало летают. Вчера летали — было хорошо, но мало.
— А, ты хочешь полететь с нами, — понял Драко и задумался: как отреагируют Панси и Блейз на присутствие сквиба? Как отнесутся они к Драко, узнав, что его кузен — сквиб?
— Эм-м... А, может, в другой раз? — он озабоченно разглядывал маленькое красное пятнышко на своем подбородке. — Ты понимаешь... Ну...
В голову не лезло никакое правдоподобное объяснение, но Эрхард, кажется, уже и сам все понял:
— Ладно, — резко развернувшись, сквиб выскочил за дверь, прежде чем Драко успел еще что-нибудь сказать.
— Ну и... Надо же, какой обидчивый! — пожаловался Драко своему отражению в зеркале. — Он должен понимать, что... Что он совершенно неподходящая компания для такого, как я!
Отражение в зеркале понимающе кивало.
— Сквибы должны знать свое место! — разошелся Драко. — Равноправная политика Министерства — это политика Министерства, но надо же понимать свои ограничения! И принимать. И вообще, политика Министерства действует только в Великобритании, а мы, между прочим, в Германии. Это совсем другое дело, вот! — сообщил Драко свежераспакованному флакончику с одеколоном «Фарина» (2) и тут же отвлекся на чтение этикетки. Одеколон был произведен в Кёльне, как и положено оригинальной «кельнской воде», но Драко предпочитал перестраховаться. Если Блейз или Панси уличат его в пользовании поддельным одеколоном — это будет ужасный позор на всю оставшуюся жизнь. Поэтому из шкафа был срочно извлечен набор для проверки подлинности духов и прочих ароматических веществ, когда-то подаренный Драко отцом по случаю хорошей успеваемости в школе. Капнув реактив в маленькую колбочку, Драко добавил туда немного одеколона. Жидкость стала слегка мутной, но не покраснела, что доказывало подлинность «кёльнской воды». Довольно насвистывая, Драко щедро опрыскал себя из пульверизатора. Затем, прежде чем надеть жилетку, использовал кристалл алама (3) как антиперспирант. Когда же Драко замазал красное пятнышко на подбородке тональным кремом, то почувствовал, как его настроение ощутимо улучшилось. Тщательно заправив под брюки тонкие носки, он натянул начищенные домовиком ботинки и с помощью палочки хитроумно зашнуровал их.
— Блейзу будет не к чему придраться, — подмигнул Драко своему отражению.
Он перекинул светло-серую мантию через согнутую в локте руку и вышел в коридор, внимательно следя, не появится ли где вредное привидение с восковой свечой. К счастью, до столовой Драко добрался без приключений.
Завтрак начался с привычно бросаемых Райнхардтом столовых приборов — Драко уже вполне наловчился подхватывать их. Мари, как всегда, много болтала — на этот раз она обсуждала с Адель фон Шлехтглаубер натуральную косметику, и Драко тоже навострил уши. Помимо того, что его самого интересовали средства для улучшения кожи, надо было подумать и о сувенире из Германии для матери. Но тут Зигфрид и Эрхард стали обсуждать между собой готовящуюся прогулку на парусной лодке. Драко тоже очень хотелось бы присоединиться к кузенам, но после собственного отказа Эрхарду просить было неудобно. Помрачнев и обидевшись на всех вокруг, Драко мрачно ковырял свою яичницу. Двойняшки попытались было вовлечь его в затеянную ими «игру» — они слегка пинались под столом, и, видимо, предполагалось, что Драко должен был пинаться в ответ. Вяло толкнув пару раз чью-то ногу и понадеявшись, что случайно не пнул тетушку Адель, Драко отставил полупустую тарелку:
— Что-то у меня нет аппетита.
— Голова не болит после вчерашнего? — пристально посмотрела на него тетушка.
Драко обдало жаром, и он, как обычно, порадовался, что редко краснеет.
— Нет, конечно. Дома я, бывает, употребляю куда больше алкоголя! — выпалил он и тут же пожалел о своих словах, которые прозвучали жалко и глупо. Наверняка каждому было ясно, что он солгал.
— Ah, so? (4) — хитро улыбнулась тетушка Адель, и Драко готов был провалиться под землю.
Не глядя ни на кого, он пробормотал:
— Я пойду прогуляюсь... Когда мы вылетаем, Мари?
— Поезд из Гамбурга прибудет к часу, так что мы можем отправиться в путь в полдень.
— Хорошо, — Драко как можно быстрее нырнул в камин, перемещающий к выходу из замка.
Снаружи неожиданно оказалось полно магглов. Неровной колонной они шли за своей предводительницей, поднявшей вверх белый кружевной зонт с длинной острой ручкой. Звучным голосом предводительница вещала:
— Первые сведения о замке Готторф относятся к тысяча сто шестьдесят первому году, когда в замке поселился епископ Окко. А в тысяча двести шестьдесят восьмом году датский герцог Шлезвиг стал полноправным владельцем Готторфа. Но уже через семьдесят лет у замка появился новый хозяин — граф Гольштейнский. В тысяча четыреста пятьдесят девятом году бразды правления замком принял Кристиан Первый, датский монарх Ольденбургской династии, которому Готторф достался в наследство от матери...
Драко неожиданно сообразил, что женщина говорит по-английски. «Стало быть, это туристы-англичане?» — предположил он.
Некоторые магглы слушали внимательно, другие — вертели головами и наставляли на все вокруг маленькие коробочки, издающие щелкающие и жужжащие звуки.
— Со временем замок Готторф перестраивался и расширялся. Самые значимые перемены произошли во времена правления датского монарха Фредерика Первого. В тысяча пятьсот сорок четвертом году земли Шлезвиг-Гольштейна были разделены, и замок Готторф достался младшему сыну Фредерика, герцогу Адольфу.
Тут один из магглов наставил коробочку прямиком на Драко и щелкнул ею. Драко дернулся, готовый выхватить палочку, чтобы защищаться, но маггл уже повернулся в другую сторону. От негодования из-за такого пренебрежительного отношения у Драко даже похолодели руки.
— Сменяющие друг друга владельцы замка Готторф особую роль уделяли дружественным отношениям с Россией. По заказу Фредерика Третьего был изготовлен знаменитый Готторфский глобус, подаренный впоследствии русскому государю Петру Первому. В настоящее время этот глобус экспонируется в Кунсткамере в Санкт-Петербурге...
Драко зевнул. Ему стало скучно. «Как и ожидалось, — мысленно пожал он плечами, — это же магглы. Что у них может быть интересного?» — и Драко уже собрался незаметно ретироваться.
— Ой, смотри, какой интересный костюм у молодого человека! — восторженно заявила своему спутнику девушка в больших солнечных очках. — Я пойду спрошу, можно ли с ним сфотографироваться, — она решительно направилась к Драко.
Он растерялся. Драко прекрасно знал, как обращаться с грязнокровками: надо было попросту игнорировать их. Он знал, что делать с домовыми эльфами: им надо было отдавать указания. Знал, как вести себя с Темным Лордом и Пожирателями Смерти: нужно было поменьше противоречить и исполнять приказы. Знал, пусть и теоретически, как отогнать дементора, да и с дядюшкой Гюнтером справился. Пару раз он бывал и на маггловских улицах, но тогда на нем были чары незаметности, так что главным было не касаться магглов, чтобы не испачкаться. Но сейчас Драко не представлял себе, как ему стоило поступить. Больше десятка магглов уставились на него в упор, а некоторые уже начали приближаться, с явным намерением заговорить. Драко попятился и вытащил палочку. Внезапно он осознал, что слишком небрежно прочел выданную ему в Гамбурге после прибытия порт-ключом брошюрку об особенностях Статута Секретности в Германии. Впрочем, навряд ли тут что-то слишком отличалось от британских законов. Уж наверняка колдовство, примененное против магглов, тут же засекут. А Драко совсем не хотелось из-за совершенных им незаконных действий попасть в немецкое министерство магии Маграйхстаг. А если его приговорят к тюремному заключению?! О немецком Нурменгарде рассказывали не менее страшные вещи, чем об Азкабане. Недаром Гриндевальд и, по слухам, его оставшиеся в живых приспешники были заточены туда пожизненно, и ни одному не удалось бежать. Да и недавно построенная тюрьма Цауберкеркер (5), по слухам, более современная и гуманная, тем не менее, слыла мрачным и гибельным местом.
— Извините, вы говорите по-английски? — весело поинтересовалась маггла, оказавшись уже совсем близко. — У вас такой необычный костюм... Вы тут работаете? А можно фото с вами, или это только за плату?
Драко потрясенно глядел на нее. Никогда еще магглы не вели себя с ним запанибрата.
— Извините, вы меня понимаете? Verstehen... Sie... Englisch? Sprechen Sie Englisch? (6) — не отступала настырная маггла. Другие тоже обступили Драко. Их предводительница протолкалась вперед:
— Вы говорите по-английски?
Драко, отступая, уперся спиной в стену дома.
— Простите, мистер, вы говорите по-немецки? Фото? Ein Foto, bitte? (7) — уже не так уверенно повторяла молодая маггла.
Когда потрясенный Драко был уже близок к тому, чтобы наслать на них всех «Обливиэйт» или «Конфундо», внезапно каменная кладка позади него расступилась, и он полетел спиной назад, попутно выстреливая куда-то палочкой одно из оборонительных заклятий. Драко еле успел выставить смягчающее заклинание, чтобы не приземлиться пятой точкой с размаху на жесткие камни. Мотая головой, он огляделся:
— Зигфрид?!
Кузен, согнувшись, потирал голову:
— Как ты меня приложил — чуть очки не разбил... Чем это?
— Эм-м... Да, слабенькое отталкивающее заклинание, — поднялся на ноги Драко. Они находились в одной из комнат замка.
— Ничего себе слабенькое! У меня перед глазами, как говорится, даже «светящиеся патронусы» замелькали, — ворчливо откликнулся Зигфрид. — Нет бы сказать: «Спасибо, что спас меня от магглов»!
— Спасибо, — согласился Драко. — Только ты мог бы действовать поаккуратнее. Смотри, я мантию из-за тебя испачкал!
— Тоже мне, чистюля, — фыркнул Зигфрид.
— Слушай, — Драко, отряхнув мантию, на всякий случай использовал еще и «Эванеско». — А магглы... Ну, ты ведь применил магию у них на глазах?
— Пустяки, — беззаботно улыбнулся Зигфрид. — Магглы увидели только, как ты открыл дверь и спрятался в замке. Конечно, они немного посудачат о причине такого странного поведения, но скоро забудут. Это же туристы, у них и без тебя полно впечатлений. Нам разрешается слегка колдовать, как раз для таких случаев, чтобы не раскрывать нашу сущность, — ответил он на невысказанный вопрос Драко о нарушении секретности. — Хотя, конечно, только самую малость, а то чуть что случится — затаскают по судам.
Драко все же решил попытаться опять выйти наружу, на этот раз под чарами незаметности. На всякий случай дождавшись, пока магглы отойдут подальше, он выскользнул из дверей и направился прямиком в ту часть парка, что была скрыта заклятьями от чужих глаз. Честно говоря, Драко немного злила необходимость прятаться от магглов, вместо того чтобы свободно исследовать красивые окрестности Готторфа.
До полудня Драко так и пробыл в саду — к нему вскоре присоединились близняшки Одетт и Одиль, старательно развлекавшие его садовыми «достопримечательностями»: спрятанным в кустах гнездом птицы, чье название Драко так и не разобрал, красивыми камешками и рыбками в маленьком пруду, ящерицами в траве.
— Я вижу, вы тут неплохо проводите время, — раздался над ухом Драко веселый голос Мари.
— Да... Неплохо, — он быстро вернул на землю улитку, которую, на радость близняшкам, заставлял вытягивать и прятать рожки по команде.
— Что, уже пора? Как же время быстро пролетело...
На этот раз карета оказалась поновее, так что она почти не скрипела, когда двое впряженных в нее стрекозлов, нахлестываемые Хайнцем Фрицем, разбежались и взлетели. Сохранять спокойствие в такой надежной карете Драко было куда легче.
— Эм-м... Так ты... в Дурмстранге училась? — спросил он у Мари, чтобы не молчать. На самом деле его не очень-то интересовало, где там она училась.
— Да, — коротко кивнула Мари. — Но я не люблю об этом разговаривать. Неприятное место. Уж лучше бы меня отдали в скандинавский Троллкарларсборг (8). Там нравы куда демократичнее.
— Никогда не слышал об этом... Тролл... как его там? — тут карету тряхнуло, и Драко чуть не слетел с сидения.
— Пересядь ко мне, когда летишь спиной вперед — труднее удержаться на подскоках, — предложила Мари, и Драко послушался.
— Троллкарларсборг — старое заведение, но туда не так-то просто попасть. Хотя в последнее время в Скандинавию эмигрирует много сомалийцев и индусов, поэтому школа стала международной, но все равно нужно сдавать специфические экзамены по особым магическим умениям... Впрочем, у меня мать — наполовину датчанка, поэтому я могла бы попробовать поступить туда. Но родители решили, что Дурмстранг куда престижнее, — объяснила Мари.
Драко придвинулся к ней поближе:
— Да, меня тоже хотели отдать в Дурмстранг, но мама так переживала, что я окажусь далеко от дома, что отец согласился на Хогвартс... У нас там никаких экзаменов для поступления не было, пришлют сову — и ты принят. Хотя качество образования в Хогвартсе не особо высокое, особенно с тех пор, как начали принимать всех подряд. Ну и все эти проблемы из-за Поттера, конечно, все вконец испортили, — Драко увлекся своим рассказом и невольно повысил голос: — Ты бы знала, какой он придурок! Да и директор у нас был ужасный — впрочем, сейчас тоже не лучше, но я там уже не учусь, мне только экзамены надо сдать, и все. Я не дурак лезть в это вурдалачье логово сейчас, когда все меня... когда ко мне не очень хорошо относятся, хотя виноват-то во всем Поттер — не мог нормально и вовремя исполнить пророчество, а нам пришлось за него отдуваться! А когда-то директором был мой предок, Финеас Найджелус Блэк, а еще наш профессор Снейп, декан Слизерина, тоже был директором, только... — Драко погрустнел, — только недолго... А все из-за Поттера! Но вообще директоры, которые учились на Слизерине, самые лучшие!
Мари хихикнула:
— Я вижу, ты не очень-то любишь этого Поттера.
— Да за что его любить? — вскинулся Драко. — Он нам всю жизнь испортил! Очкастый тупица со шрамом!
— Он же вроде всех спас в итоге? — уточнила Мари.
Драко негодующе надулся:
— Это еще вопрос, кто кого спас! — он помолчал и неловко сменил тему разговора: — Кстати, знаешь, к нам на Турнир Трех Волшебников приезжали и ваши, из Дурмстранга. От вас Виктор Крам участвовал, ты его знаешь?
— Ага, — без особого энтузиазма подтвердила Мари.
— Но Поттер, конечно, влез против правил... Ладно, не будем о Поттере. Кстати, Крам оказался не особо умным — втюрился в грязнокровку, подружку Поттера. Ты бы ее видела! Страшная такая... Хотя на рождественский бал она явно использовала кучу заклинаний, так что выглядела вполне себе ничего — если отвлечься от того факта, что она грязнокровка и водится с Поттером и еще одним, ты его не знаешь, ну и хорошо, что не знаешь... — довольный, что нашел благодарного слушателя, разливался Драко. — А еще эта грязнокровка вечно ко мне цеплялась. Ты знаешь, — склонился он к уху Мари, хотя в карете они были одни, — я думаю, она была в меня влюблена! — он со значением поднял палец вверх. — То есть это, конечно, скорее досадный факт, и тут мне гордиться нечем, потому что она грязнокровка, но...
— В общем, грязнокровок ты не любишь, — насмешливо перебила его Мари. — И сквибов — это было видно по твоему выражению лица, когда ты узнал, что Эрхард — сквиб.
Она произносила это вполне доброжелательным тоном, так что Драко не знал, стоит ли на нее обидеться.
— Ну... А за что их любить? — чуть растерянно отозвался он.
— Ну да, действительно, — Мари похлопала его по руке. — Ах, какой же ты komisch... то есть, смешной!
— Я не смешной, — запротестовал Драко. На его взгляд, в неприязни к грязнокровкам и сквибам не было ничего смешного.
Мари промолчала, хитро улыбаясь. Драко втянул носом воздух, ощущая исходивший от нее запах фиалок. А волосы у Мари были гладкие и светлые, а глаза — синие. Ее глубокий голос кружил Драко голову. А еще он ей явно нравился — иначе она бы не смотрела на него так ласково и не говорила бы с ним так мило. И губы у Мари были наверняка нежные. Они влажно поблескивали, двигались, когда она говорила, приоткрывались, сжимались. Драко не успел опомниться, как оказалось, что он уже прижался к ее губам, которые и впрямь оказались мягкими и нежными, и поцеловал...
И тут какая-то сила отшвырнула его прочь. От удара дверца кареты жалобно скрипнула и распахнулась, так что Драко оказался висящим в воздухе, держась лишь ладонями за дверной проем и цепляясь за него же стопами. Он в ужасе оглянулся: внизу проносились крохотные деревья и зеленеющие поля. Сильный ветер тянул Драко прочь от кареты, и пальцы стали соскальзывать. От испуга у него пропал голос, и он только что-то сипел, а ветер тут же уносил слова.
— Bist du verr?ckt?! — Мари подскочила к нему, в гневе размахивая своей палочкой: — Warum hast du das gemacht?! (9)
Драко попробовал крикнуть: «Помоги!», но она, кажется, не услышала. Он и сам ее еле слышал из-за дующего в уши потока воздуха.
— ...ный... дурок... чем... лько... дума... овсем... пой... — доносилось до Драко, пока он безуспешно сжимал мерзнущие одеревеневшие пальцы, царапая ногтями лакировку кареты. Немыслимо изогнувшись, Драко попытался подтянуться внутрь, но одна нога соскользнула, и он, отчаянно завопив, дернулся куда-то вперед, потом вбок, ударился плечом обо что-то, а потом его подхватило, рвануло... И он оказался на полу кареты. Дверца со стуком захлопнулась так, что вся повозка вздрогнула.
— Самовлюбленный, смазливый нахал! — опустила Мари свою палочку. — Скажи спасибо, что я тебя вытащила.
Стуча зубами, Драко ощупывал рукав мантии там, где приложился к чему-то твердому плечом. К счастью, мантия не порвалась, хотя рука невыносимо болела.
— Вас в вашем Хогвартсе такому учат? Лезть без спросу к девушкам?! — продолжала возмущаться Мари, и Драко начал злиться:
— Подумаешь, поцеловал разок! Тебе бы стоило радоваться, что я вообще тебя поцеловать решил! Думаешь, я любую целую?! Я из-за тебя чуть не свалился! Спасибо тебе сказать?! Да ты меня чуть не угробила! Психопатка! — он забился в угол, сжимая свою палочку, готовый в любой момент отразить нападение. — Если бы со мной что-то случилось, то мой... — он на секунду осекся, вспомнив, что теперь совсем взрослый. — То я бы так просто этого не оставил!
— А нечего было ко мне лезть! — уже не так уверенно возразила Мари.
— А нечего было меня поощрять! — парировал Драко.
— Я? Когда это я тебя поощряла? — изумилась она. — У меня вообще жених есть!
— А что, это я так улыбался, обнимался, да ты меня сама целовала, тогда, после нападения дядюшки Гюнтера! — с обидой напомнил ей Драко.
— Да это... Это было просто от радости, дурак ты этакий! — Мари устало села на место. — Я же не в губы целовала!
— А могла бы, между прочим, — пожал плечами Драко. Пальцы у него, наконец, согрелись.
Она изучающе смотрела на него:
— Ты даже не понимаешь, что виноват, да?
Драко криво усмехнулся:
— Ну почему же... Но это того стоило.
— Что стоило? — недоуменно нахмурилась Мари.
— Твои губы определенно стоили того, чтобы рисковать за поцелуй жизнью, — широко улыбнулся Драко, состроив то милое выражение лица, которое его мама ласково называла «медовой мордочкой».
— Нахал, — снова повторила Мари, но Драко был уверен, что ей приятно.
— Брось, тебе же понравилось, — он вытянул ноги, закидывая одну на другую. — Девушкам нравятся нахалы.
— Это тебе твоя грязнокровка сказала? — попробовала подколоть его Мари.
Драко недовольно дернул плечом и тут же скривился от боли:
— Она не моя... Она Поттера и Уизела... Уф-ф-ф!
— Болит? — Мари подсела к нему, предупредив: — Только полезь еще раз — сразу из кареты вышвырну. Давай я сниму боль, — она встряхнула палочкой, и по руке Драко сразу разлилась приятная теплота.
— Все равно я тебе нравлюсь, — самодовольно заявил он. — А ты и вправду считаешь меня «смазливым», как сказала?
— Да ну тебя! — Мари стукнула его по все еще ноющему плечу. — Если ты не замолкнешь, то действительно вышвырну тебя из кареты.
Драко усмехнулся. Ему, конечно, было немного неловко за свое поведение: он вовсе не планировал действовать так напористо, все произошло спонтанно и немного не вовремя. Тем не менее отец всегда уверял, что в амурных делах важны уверенность в себе и решительность. И мать Драко вполне с ним соглашалась. В конце концов, первый шаг был сделан, поцелуй состоялся, а дальше предстояло только закрепить свои позиции.
Они прибыли на перрон на полчаса раньше, чем прибыл поезд. Хайнц Фриц, чтобы развлечь их, затянул заунывный напев на цитре.
— О нет, только не эти звуки! — Мари зажала уши.
— Герр Малфой любит музыка! — зыркнул на нее исподлобья домовик. — Герр Малфой понимать. Кто понимать — тот слушать.
— Я наложу на тебя «Силенцио», — пригрозила Мари.
Хайнц Фриц сморщил и без того не особенно гладкую мордочку, спрятал цитру и прошаркал к стрекозлам, ворчливо понося Мари: «Wenn jemand auf taube Ohren stoesst...»
— Что он говорит? — переспросил Драко, делая вид, будто между ним и Мари не произошло ничего особенного.
Она хитро покосилась на него, но охотно ответила:
— Это можно перевести как «Когда кому-то медведь на ухо наступил...». В общем, Фриц уверен, что я не разбираюсь в музыке, а вот ты — да.
Драко хотел было хвастливо заявить, что он и впрямь прекрасно разбирается в музыке, но решил не перегибать палку с самовосхвалениями.
Вдали показался поезд, и Драко вновь поразился тому, насколько более современным, чем Хогвартс-экспресс, он выглядел. Впрочем, дымил он так же сильно. Поезд замедлил ход, а потом и вовсе остановился, заскрипели откидываемые ступени.
— А вот и они! — Драко поспешно пригладил волосы при виде Панси и выглядывающего из-за ее плеча Блейза.
Юркий проводник-карлик в красной шапочке помог им снести чемоданы. И тут же поезд издал прощальный гудок, покатив дальше.
— Ну, здравствуй, Малфой, — сказал Блейз Забини, вальяжно протягивая руку.
Перед тем как пожать ее, Драко окинул приятеля критическим взглядом. Блейз, кажется, вытянулся и стал шире в плечах. Его смуглая кожа была темнее, чем помнилось Драко, — скорее всего, Блейз загорел во время своих путешествий. И тем белее казалась потрясающей красоты кружевная рубашка. Драко не сдержал завистливый вздох и мысленно обругал себя за это, заметив довольное выражение карих глаз Блейза.
— Привет, привет, старина, — небрежно кивнул Драко. — Добрались без проблем?
— Да, все было отлично. Ну, как ты тут? — Блейз склонил голову набок: — Что-то ты какой-то бледненький, да и круги под глазами... Наверное, совсем зачах над книгами? Твоя мать говорила, что ты готовишься к экзаменам? Я-то уже сдал все в прошлом году, да и Панси тоже.
«Зато моя белоснежная кожа смотрится изысканнее, — утешил себя мысленно Драко. — А сдать экзамены — пара пустяков».
— Эй, Панси, ты что там так долго возишься? — обернулся между тем Блейз, и Драко тоже посмотрел на Панси Паркинсон.
Она слегка похудела, хотя все еще сохраняла округлые формы, подчеркнутые ярко-красным обтягивающим платьем. Волосы Панси подстригла — такую же прическу она носила в младших классах, но и теперь это невероятно шло ей. Поправив маленькую шляпку с крупными цветами, она подхватила небольшой чемоданчик и двинулась вперед:
— Драко, как я рада тебя видеть!
Драко позволил ей чмокнуть себя в щечку. Панси тоже придирчиво прищурилась:
— Тебя плохо кормят? Ты совсем несчастный стал.
Драко поджал губы.
— Благодарю за заботу, Паркинсон. Тебя-то... — он еле сдержался, чтобы не нагрубить. — Ты-то хорошо выглядишь. Милое платьице.
— Правда? — Панси кокетливо одернула подол. — Я знала, что тебе понравится, у тебя хороший вкус. А вот Блейз не оценил — посчитал, что слишком вызывающе.
Блейз со скучающим видом скрестил руки на груди:
— Ну все, теперь ты весь день ко мне цепляться будешь!
Драко слегка усмехнулся и сделал жест рукой в сторону Мари:
— Панси, Блейз, познакомьтесь, это мисс Мари Хексеншосс, воспитанница моих тетушки и дядюшки. Мари, это Панси Паркинсон и Блейз Забини, мои школьные друзья.
— Лучшие школьные друзья, — ревниво поправила Панси, хватаясь за его локоть. Разумеется, она выбрала именно ту руку, которая у Драко болела после удара. Мужественно сцепив зубы, Драко осторожно высвободился.
— Очень приятно, — сказала Мари.
— И мне, мисс, — поклонился ей Блейз.
— А мне-то как приятно, — пропела Панси, фальшиво улыбаясь.
Драко стало смешно, но он сдержался.
— Хайнц Фриц, занеси чемоданы моих друзей в карету, — Драко ехидно покосился на своих «лучших школьных друзей»: — Мы полетим на стрекозлах, если не возражаете.
Реакция Панси и Блейза на стрекозлов превзошла все ожидания. Панси полчаса возмущенно отказывалась лететь на «подозрительных рогатых существах», а Блейз, более сдержанный, молча стоял в сторонке с неприступным видом. Драко был счастлив: он-то не побоялся даже летать на стрекозле верхом!
— Ну все, Блейз, хватит трусить, — жизнерадостно улыбнувшись, Драко подтолкнул друга к карете.
— Я не трушу! — оскорбился Блейз и все-таки забрался внутрь.
Уговорить Панси было сложнее — Драко пришлось пустить в ход все свое обаяние. А когда карета оторвалась от земли, Панси со страху чуть не забралась Драко на руки. Притиснутый ею к сидению, сдавленный ее объятьями, Драко чуть не задохнулся.
— Может, хотите пончики или брецели? — вовремя предложила Мари. — Брецель — это такой немецкий рогалик, — пояснила она.
— Да, спасибо, — Панси наконец отпустила Драко, и он так обрадовался, что решил не подшучивать над «несоблюдением диеты».
За едой все несколько расслабились. Блейз поведал парочку забавных историй из их с Панси путешествия, Панси продемонстрировала Драко новый модный каталог одежды, а там уже внизу показались и дома города Шлезвига, рядом с которым находился замок Готторф.
— Вон тот постоялый двор, где вы можете остановиться, — указала Мари. — Сейчас Хайнц Фриц начнет посадку, держитесь покрепче за сиденья.
Гостиница располагалась в двухэтажном фахверковом (10) доме, и ее хозяйка, фрау Майке Боненполь, радушно приняла новых клиентов:
— Да, у меня есть свободные комнаты, — фрау Боненполь отчетливо и медленно выговаривала немецкие слова, так что даже Драко все понял. — Идемте за мной, — она поднялась по витой деревянной лестнице наверх. — Вот эта комната для фрау, эта — для герра. Ванные комнаты прямо за углом. Завтрак с семи до десяти утра... Курить нельзя, — посмотрела она почему-то на Панси. — Ну, располагайтесь, а я пойду. Если что понадобится — звоните в колокольчик.
Мари задержалась внизу, и Драко быстро втолкнул друзей в одну из предложенных комнат. Захлопнув дверь, он наложил заглушающие чары и потребовал:
— Давайте, выкладывайте, зачем вы тут. Зачем я вам понадобился?
Панси расхохоталась:
— Узнаю тебя! Как всегда, командный тон и требования...
— К делу, — не дал себя сбить с толку Драко. — И побыстрее.
Блейз кивнул:
— Ладно, Малфой. Панси, открой чемодан.
Панси с готовностью расположила свой маленький чемоданчик на кровати и провела над ним палочкой, шепча слова отпирающего заклинания, но слишком тихо, чтобы Драко смог уловить, какого именно. Внутри оказались какие-то вещи. Порывшись, Панси вытащила маленькую шкатулку, вновь поколдовала над ней, и та с тихим щелчком отворилась. В ней лежал яйцевидный, беловато-прозрачный, с розовыми и сиреневыми вкраплениями предмет.
— Это... опал? (11) — опознал Драко.
Панси вытащила предмет и протянула ему. На ощупь камень оказался гладким и холодным. Драко взвесил его в руке:
— Тяжелый... Дорогой, наверное. Но... Я-то тут при чем?
Панси с Блейзом одновременно засмеялись, и Драко нахмурился.
— Что? — нервно спросил он. Ему не нравилось, что они знали что-то, ему неведомое.
— Драко, ты слыхал об опаловых скорпионах? — вкрадчиво спросил Блейз.
Драко напрягся:
— Ну да. Жутко ядовитые твари, но яд сложно распознать. Только раздобыть их очень трудно и стоят баснословных денег... Постой! Это что, яйцо опалового скорпиона?!
— Ах, Драко, — ехидно протянула Панси, бесцеремонно поглаживая его по щеке. — Ты не сдашь заключительные экзамены в Хогвартсе, потому что провалишься на вопросах по магическим животным.
— Что? — дернул головой Драко.
— Малфой, — вмешался Блейз, — скорпионы — живородящие. То, что ты держишь — это сам опаловый скорпион. Только... так сказать, в неактивном состоянии и потому неопасен. А вот если он трансформируется в свою активную форму, с жалом...
Драко начал припоминать то, что читал в учебнике об опаловых скорпионах. И испугался.
— Что?! — снова повторил он. — Эй, ты же шутишь?! Это... Это не может быть скорпион! Нет, заберите эту штуку! Я ее сейчас брошу! Она расколется! — Драко уже почти кричал, расширенными глазами уставившись на опал.
— Если бросишь — активируешь скорпиона, — ласково сказала Панси. — И говори потише, у меня голова болит.
Драко еле удерживал опаловый предмет в дрожащей руке:
— Куда его девать?!
— Клади обратно в шкатулку, — фыркнул Блейз.
Драко как можно быстрее сунул опал внутрь и отскочил, тут же в бешенстве завопив:
— Вы... Придурки! Вы вообще ничего не соображаете?! Он мог меня ужалить! Да мой отец бы вас уничтожил! Да я вас...
— Успокойся, Драко, — подошла к нему Панси. — Это была наша маленькая месть за твоих стрекозлов и эту жуткую летящую карету. Теперь мы квиты.
— Квиты?! Как бы не так! — Драко чувствовал себя невероятно униженным. Он отвернулся и оскорбленно скрестил руки на груди.
Панси обняла его сзади:
— Драко, правда, это просто глупая шутка.
Драко молчал.
— Да ладно тебе, Малфой, не превращай укус пикси в нападение оборотня! — Блейз тоже встал рядом. — У нас к тебе вообще-то деловое предложение...
Эти слова заинтересовали Драко:
— И какое же? — буркнул он.
— Мы хотим продать опалового скорпиона. Я обращался к твоему отцу, думал, вдруг купит, — рассказывал Блейз, — но он сейчас не приобретает темные артефакты — не хочет лишний раз светиться перед Министерством. Однако он посоветовал нам двоих потенциальных покупателей... Один из которых, по счастливой случайности, живет не так уж далеко от замка Готторф.
— Эм-м, понятно, — кивнул Драко. — А что требуется от меня?
Панси улыбнулась:
— Понимаешь, продать темный артефакт не так-то легко. Использование и распространение опаловых скорпионов запрещено законами множества стран. Нам придется действовать тайно. Этот человек, возможный покупатель, уже имел дело с Малфоями, но не с Паркинсонами и не с Забини. Твой отец не может самолично принять участие в сделке, но есть ты. От тебя требуется пойти с нами и подписать контракт купли-продажи. Ничего особо опасного...
— Ничего? Ничего?! — перебил ее Драко, задыхаясь от возмущения: — А если вскроется, что я продаю темный артефакт?! Это что, отец предложил, чтобы я... чтобы... Он, что, совсем... Это невозможно!
— Ты получишь свою долю от уплаченной за скорпиона суммы, — многозначительно произнес Блейз. — Пятнадцать процентов. Это очень, очень много, поверь мне. Кроме того, твой отец передал тебе кое-что... — Блейз протянул Драко запечатанный пергамент. — Так ты убедишься в правдивости наших слов.
Драко потер лоб:
— Ерунда какая-то... — он сунул пергамент в карман мантии. Пора было завершать разговор, пока их не застукала Мари.
— Ладно, я подумаю и сообщу вам о своем решении, — нехотя протянул он, снимая с комнаты заглушающие чары. — Кстати, а как так вообще получилось, что вы оба теперь вместе путешествуете вместе? Или вы теперь встречаетесь?
— Нет, — ответил Блейз.
— Не совсем, — поправила его Панси. — Но это долгая история, а я что-то проголодалась. Так что предлагаю сначала найти уютный ресторанчик и перекусить.
 
  
 
 

Примечания:
 1. Легенда о Лилофее — реально существующая баллада о королевской дочери, украденной себе в жены водяным. Баллада записана в Силезии в XV веке. В одном из вариантов водяной убивает ее за отказ вернуться в подводное царство к своим детям.
 
 2. Одеколон «Фарина» — известный одеколон, изобретенный в восемнадцатом веке. Получил свое название по фамилии изобретателя одеколона — Джованни Марии Фарина. Фарина первым назвал изобретенные духи «Eau de Cologne» (одеколон), что в переводе с французского означает «кёльнская вода». Советский «тройной» одеколон — это немного измененный одеколон «Фарина». 
 
3. Алам (англ., «alum») — квасцы. При нанесении на кожу действуют как кровоостанавливающее, противовоспалительное, антибактериальное средство. Могут быть использованы как природный антиперспирант. 
 
4. Ah, so? (нем., «Ах, зо?») — Ах так? 
 
5. Цауберкеркер — от «Цаубер» (нем., Zauber) — магия, и «Керкер» (нем., Kerker) — темница.
 
6. Verstehen... Sie... Englisch? Sprechen Sie Englisch? (нем., «Ферштеен... Зи... Энглиш? Шпрехен Зи Энглиш?») — Вы... понимаете... по-английски? Вы говорите по-английски?
 
7. Ein Foto, bitte? (нем., «Айн Фото, битте?» — Фото, пожалуйста?
 
8. Троллкарларсборг — от шведского «Trollkarlar» — волшебники и «borg» — замок.
 
9. Bist du verr?ckt?! (нем., «Бист ду феррюкт?!») — Ты спятил?
Warum hast du das gemacht?! (нем., «Варум хаст ду дас гемахт?») — Зачем ты это сделал? 
 
10. Фахверковый дом, Фахверк (нем., «Fachwerk») — каркасная конструкция, фахверковая конструкция) — тип строительной конструкции, при котором несущей основой служит пространственная секция из наклонных балок. Эти балки видны с наружной стороны дома и придают зданию характерный вид. Фахверк появился в XV веке в Германии и стал очень популярным в Европе, особенно в северной части.
 
11. Вот так выглядит белый опал: http://www.pichome.ru/image/34Y

В астрологии все ясно:
Если звезды не сошлись,
То тогда совсем напрасно
Ждешь спокойную ты жизнь.
Глянет звездочет в трубу —
Разглядит твою судьбу.
Ресторанчик «Bunte V?gelchen» (1) отличался от всех, где Драко бывал до этого. Хозяин заведения, герр Зайденшванц, был страстным птичником. Поэтому клетки с разноцветными птицами заполонили подоконники ресторанчика, а заказы принимали и разносили специально обученные большие белые какаду. Одна из этих птиц живо подлетела к вошедшему Драко и его приятелям и гундосым голосом завопила приветствие:
— Guten Tag, sehr geehrte Frauen und sehr geehrte Herren! Wilkommen zu uns! (2) — и, сделав над ними круг, направилась к столику у окна, такими же громкими воплями приглашая последовать за ним.
Как только все уселись, стайка ласточек принесла несколько меню, с трудом удерживая их в маленьких клювиках, а какаду выжидающе устроился на специальной жердочке над столом. Несколько других попугаев, издавая резкие крики, метались по залу, обслуживая малочисленных посетителей. Из клеток неслось мелодичное щебетание других птиц.
— Я обожаю это местечко, — сообщила Мари. — Здесь просто отдыхаешь душой. А еще готовят тут превосходно. Герр Зайденшванц сумел успешно совместить две свои главные страсти — орнитологию и кулинарию. Кстати, его фамилия, Seidenschwanz, означает «свиристель».
— Ах вот как? — не особо восторженно отозвалась Панси. — Это все мило, но что, если с птицами случится... гм... конфуз? Все же здесь еда... Да и вообще, я бы не хотела, чтобы этот конфуз случился на мое платье, например.
Драко с Блейзом тоже уставились на Мари — и их волновал этот вопрос. Какаду обеспокоенно крутил головой, видимо, не понимая по-английски.
— Что вы, птицы герра Зайденшванца прекрасно обучены и вымуштрованы, с ними такое никогда не случается! — поспешила встать на защиту пернатого персонала Мари. — Сколько я тут ни бывала, ни разу не произошло какого-либо... хм... конфуза. И видели бы вы, сколько тут народу по вечерам! Это место очень, очень популярно.
— Ладно, поверим тебе на слово, — решил Драко. — Тогда мне... но постойте, здесь же только одна вегетарианская еда!
— Да, герр Зайденшванц против уничтожения его любимых птиц, а заодно — и против убийства животных, — объяснила Мари. — Но поверь мне, то, что он предлагает, очень вкусно и сытно. И у него огромный выбор: вегетарианские котлеты, роллы, колбаски, гамбургеры, паштеты, пицца... А вот здесь десерты — суфле, пирожные, желе. Правда, все просто объедение.
— Да? — Блейз, Панси и Драко одинаково скептически разглядывали меню.
Драко смахнул с плеча чье-то ярко-оранжевое перышко:
— Ну раз ты так говоришь, — он послал Мари соблазняющую улыбку, — тогда нам, пожалуй, действительно стоит попробовать.
Панси фыркнула:
— Я траву есть не намерена! Мне нужно мясо... хорошо прожаренный стейк!
Попугай на своей жердочке издал крякающий звук:
— Steak?! Ah, nein! Niemals! Kein Steak! (3) — вид у него при этом был такой, словно он вот-вот упадет в обморок, перья распушились, глаза выпучились.
Блейз расхохотался:
— Панси, погляди, до чего ты довела беднягу. Ну что ты капризничаешь, сказали же тебе, что еда здесь вкусная и сытная.
Отвечая Блейзу, Панси покосилась на Мари:
— Как любой человек с мозгами, я не верю всему, что мне говорят.
Драко вздохнул и, сделав над собой усилие, улыбнулся ей так же, как и Мари:
— Брось, Пэнс. Давай хотя бы попробуем, вдруг понравится?
Вопреки всем сомнениям еда оказалась великолепной. Даже Панси, вначале ворчливо комментирующая вид каждого заказанного блюда и время от времени требующая свой стейк, под конец признала, что соево-грибной паштет вполне неплох, и даже заказала себе вторую порцию суфле на рисовом молоке. Драко же с Блейзом нашли блюда превосходными. После сытного обеда Драко немного разморило, поэтому он не очень-то внимательно слушал вполне занятную историю о причинах совместного путешествия Блейза с Панси — или Панси с Блейзом, это уж как посмотреть. Началось все с того, что во время отдыха в швейцарских Альпах, куда Блейз ездил «поправить расшатанные в Хогвартсе нервы», он познакомился с некой «невероятно привлекательной дамой» по имени Кара. Дама была вдвое старше Блейза, но этот факт ничуть не помешал разгоревшейся между ними страсти. Блейз даже собрался сделать прекрасной даме предложение руки и сердца, однако обо всем прознала его мать, которой невеста совершенно не понравилась.
— Мама обозвала Кару авантюристкой и охотницей за богатым мужем и заявила, что лишит меня наследства, если я все же решусь на этот брак, — вздыхая, рассказывал Блейз. — Самое неприятное, что Кара действительно интересовалась деньгами, хотя я и казался ей приятным приложением к ним. Но как же было унизительно признаться себе, что я полностью завишу от матери, ведь только она имеет право распоряжаться деньгами, пока мне не исполнится тридцать лет... Тридцать, Драко! До тех пор еще целая вечность, — печально покачал Блейз головой. — Тогда я понял, что мне срочно нужно обрести финансовую самостоятельность.
И, когда Блейз обдумывал возможности обрести эту самую самостоятельность, ему как нельзя кстати подвернулась Панси Паркинсон.
— Видишь ли, Драко, я устроилась на работу, — доедая суфле, сообщила Панси. — И как ты думаешь, куда?
Драко пожал плечами, придвигая к себе чашку с горячим шоколадом. Панси дождалась, пока он сделает еще глоток, и заявила:
— Я устроилась на работу в «Борджин и Беркс»! — она вредно захихикала, когда Драко предсказуемо подавился.
Откашлявшись, он недоверчиво уставился на нее:
— Ты шутишь, Пэнс? К Борджину?! Я думал, его лавчонку прикрыли...
— Вовсе нет, — усмехнулась она. — Иногда мне кажется, что «Борджин и Беркс» будет существовать вечно. Им нужна была «деловая ведьма, разбирающаяся в темных артефактах и антиквариате». И, разумеется, не слишком пекущаяся о своей репутации, чтобы согласиться стоять за прилавком в их подозрительном магазинчике.
— Но постой, — недоуменно запротестовал Драко, — зачем тебе вообще было устраиваться на работу?!
Тут Панси враз посерьезнела и даже нахмурилась:
— А что мне было делать? Моего отца засунули в Азкабан, если ты помнишь. Увы, он не умеет так талантливо выкручиваться, как Малфои.
С Драко мигом слетела вся сонливость:
— На что ты намекаешь, Паркинсон?! — подался он вперед, зло сощурив глаза. — Мой отец тоже понес заслуженное наказание. Визенгамот рассмотрел его дело и вынес свой вердикт о степени его виновности. И если отца не посадили в Азкабан, то потому, что он был недостаточно виновен для этого! Или ты имела в виду меня? Это меня должны были... — его голос сорвался, и докончил Драко уже сипло: — …в Азкабан?!
Мари растерянно приоткрыла рот, а Блейз попытался было успокоить друзей:
— Эй, давайте вернемся к нашей истории о том, как мы с Панси...
— У моего отца даже палочку отобрали! — не успокаивался Драко, привстав и перегнувшись через стол к Панси. — А моя мать вообще спасла жизнь Поттера!
— А до того, как у него отобрали палочку? Что твой отец делал до того? — парировала Панси, впрочем, без особого энтузиазма. — Кстати, неужели же запасливый, расчетливый мистер Малфой не озаботился наличием как минимум еще одной запасной палочки?
— Панси, перестань! — одернул ее Блейз.
— Да, Панси, я бы на твоем месте думал, прежде чем бросаться такими обвинениями, — презрительно бросил Драко. — К тому же, насколько я помню, это я вам нужен, а не вы мне!
— Эй, перестаньте, — вмешалась Мари. — Я понимаю, что луна в первом доме, но вы только встретились, а уже ссоритесь.
Драко недоуменно посмотрел на нее, не понимая, при чем здесь луна, но потом пожал плечами и снова уселся на стул:
— Я не ссорюсь. Это у Панси необоснованные претензии к моему отцу. Можно подумать, он виноват, что...
Панси вдруг издала высокий звук, закрыла лицо руками и расплакалась. Драко растерянно замолк на полуслове. Другие посетители ресторанчика стали оборачиваться в их сторону. Несколько какаду всполошено принялись повторять на все лады что-то по-немецки. Другие птицы тоже растревожились и заметались в клетках.
— Что, добился своего? — укоризненно сказал Блейз, скрестив руки на груди.
— Чего добился? — огрызнулся Драко. — Я тут при чем? — и неуверенно коснулся руки Панси:
— Пэнс... Ты чего?
Панси продолжала реветь, ее плечи тряслись от рыданий. Мари в замешательстве пододвинула к ней стакан воды, поднесенный заботливым какаду. Блейз скрестил руки на груди и отстраненным зрителем наблюдал за событиями. Драко понял, что утешать Панси придется ему.
— Ну Панси... — он придвинулся поближе. — Не плачь. Пэнс? Ты ведь не права. Мой отец не виноват, что твой отец виноват...
— Ты такой бесчувственный придурок, Малфой! — внезапно стукнула Панси по столу кулаком.
Драко вынужден был запротестовать:
— Я не придурок...
— Ты бесчувственный придурок! — настаивала Панси. Ее ярко-красный нос привлекал все внимание Драко, и поэтому ему трудно было смотреть ей в глаза.
— Когда тебя задержали авроры, когда тебя судили, я писала тебе каждый день письма! Каждый день, Малфой! Потому что мы с тобой — друзья! — Панси теперь потрясала кулаками совсем близко от лица Драко, и ему пришлось на всякий случай выставить перед собой ладони.
— Я очень ценю это, Пэнс, — пробормотал он. — Твои письма и впрямь меня... очень... радовали. Но я ведь не мог ответить, нам запрещали.
— Правда? — саркастически усмехнулась сквозь слезы Панси. — А потом кто тебе запрещал? После того, как тебя выпустили, я получила от тебя всего два письма. Первое было с бесспорно вежливой, но совсем отстраненной благодарностью за поддержку, а второе — с пространными объяснениями, почему нам не следует слишком часто общаться, ведь Малфои теперь законопослушные, не то что Паркинсоны! И с невнятными упоминаниями о том, что твоя мамочка подыскивает тебе чистокровную невесту из приличной семьи!
— Ничего не невнятными! — от возмущения у Драко даже перехватило дух. — Я очень... логично... все объяснил... в письме!
Панси тяжело вздохнула:
— Малфой, ты даже не соизволил встретиться со мной лично... Да-да, сейчас ты припомнишь мне те несколько раз, что мы мельком виделись в Косом переулке. Но в целом ты меня избегал. И тебе было плевать на то, как я живу, на что я живу и что вообще со мной происходит.
От ее взгляда Драко стало не по себе. Он даже набрал воздуха, чтобы возразить ей. Но он не находил подходящих слов, тем более рядом сидели Мари и Блейз. Поэтому Драко только покачал головой:
— Мне не было плевать... — его голос прозвучал неискренне, ведь на самом деле первое время его и впрямь не интересовало, что сталось с Панси. Первое время Драко не интересовало ничего, кроме собственной и родительской безопасности.
— Ты совсем бесчувственный, — опять вздохнула Панси, вытирая слезы платочком.
Мари с фальшивым оживлением предложила:
— А давайте я пойду прогуляюсь, чтобы вам не мешать, а вы тут пока разберетесь между собой?
Драко благодарно кивнул ей. Ему хотелось бы вообще остаться с Панси наедине, чтобы объяснить ей, что с ним происходило в первые месяцы после освобождения. Рассказать, что сначала он не мог ни о чем думать, а просто боялся всего вокруг, боялся панически и безрассудно. Описать, как он ежесекундно ждал, что за ним снова придут авроры и все-таки отправят его в Азкабан. А потом был период, когда он раз за разом прокручивал в голове те слова, которые ему говорили при задержании до суда — о том, что родители от него отказались, что дали против него показания, чтобы спасти собственные жизни, что его приговорят к «поцелую дементора», что весь мир против него. Описать, как он не мог есть и спать, как кошмары окружали его даже днем, как он думал, что сходит с ума. Панси бы поняла — Панси всегда его понимала. Но рядом сидел Блейз, и Драко молчал. Впрочем, он не был уверен, что смог бы пересилить себя и довериться Панси, даже оставшись с ней один на один. Драко предпочитал казаться «бесчувственным придурком», как сказала Панси, чем вызывать жалость.
— Ладно, — махнула рукой Панси, все же успокоившись. — Тебя не переделаешь, — и, не давая Драко времени снова возразить, быстро продолжила: — В общем, у Борджина и Беркса я проработала недолго. Было нудно и скучно... Платили мне мало, да и мать постоянно ныла, что я «унижаю себя этой работой». А потом какой-то подозрительный тип притащил на продажу опалового скорпиона. Он понятия не имел о его истинной ценности — думал, что это простой опал со странным налетом темной магии. Борджин купил камень практически за бесценок — если сравнивать с реальной стоимостью опалового скорпиона. И тогда я поняла, что это мой шанс. В общем, я его стащила, — понизив голос, призналась она.
— Что?! — решил, что не расслышал, Драко. — Ты его...
— Стащила, — серьезно кивнула Панси. — И сбежала с ним в Италию. Я бы и дальше сбежала, но денег не хватило. То есть у меня был опаловый скорпион, стоящий целое состояние, но я прекрасно понимала, что продать его будет непросто. Ты ведь знаешь, использование, покупка и продажа опаловых скорпионов запрещены законом. Мало того, что они невероятно ядовиты, так еще используются в самых опасных зельях и ритуалах.
— Я знаю, — немного раздраженно сказал Драко. Ему почему-то казалось, что Панси и Блейз постоянно намекают, будто им известно обо всем куда больше, чем ему. «Подумаешь, уже сдали выпускные экзамены! Я тоже скоро их сдам», — пообещал он себе.
— Я не знала, что мне делать. В Великобританию возвратиться было бы самоубийством — Борджин сразу бы разыскал меня там. Но деньги убывали с каждым днем, а покупателя на скорпиона я все не находила, — между тем расписывала Панси. — И тут, на мое счастье, я столкнулась с безутешным Блейзом, отправившимся во Флоренцию оплакивать свое расставание с меркантильной Карой.
Блейз хмыкнул, но ничего не сказал.
— Мне пришлось довериться ему — к тому времени я совсем отчаялась придумать, как мне сбыть с рук эту каменную пакость, — к Панси, казалось, уже вернулось хорошее настроение.
По крайней мере, она вновь улыбалась, но Драко уже не доверял ее внешней беззаботности. Он подвел итог:
— И это Блейз, стало быть, решил впутать в это дело моего отца, а отец, разумеется, тут же впутался. Понятно.
Панси пожала плечами:
— Твоему отцу это тоже выгодно.
Драко решил промолчать, так как на языке вертелись только резкие слова, а ему не хотелось, чтобы Панси снова разревелась.
— Ну как, вы уже разобрались между собой? — Мари появилась так неожиданно, что Драко чуть не опрокинулся на стуле. — А то я хотела предложить отправиться на озеро. Зигфрид и Эрхард спустили на воду две лодки, можем прокатиться. Вы умеете управлять парусником?
Драко открыл было рот, чтобы как можно небрежнее ответить: «Да, конечно», но вовремя сообразил, что в таком случае ему действительно могут предложить управление парусной лодкой. Поэтому он сходу поправился:
— Д-д... То есть мне пару раз доводилось, но это было очень давно, и, честно говоря, мне пришлось бы учиться заново.
Панси покачала головой:
— Мне не доводилось иметь дело с парусниками.
— Зато я довольно хорошо с ними справляюсь, — самоуверенно вскинул голову Блейз.
Драко с досадой покосился на него.
— Вот и здорово, — кивнула Мари. — Тогда, думаю, мы разделимся так: ты и Панси отправитесь со мной, а Драко — с Зигом и Эрхардом.
— Почему это я с Зигом и Эрхардом? — расстроился Драко. Мысль о совместной прогулке по озеру с Мари казалась ему очень романтичной.
— Потому что кое-кто ведет себя нахально, — подмигнула ему Мари. — И предлагаю сначала переодеться во что-то более удобное. Кстати, камин в гостинице связан с нашими из замка, так что снова летать в карете не придется.
Они распрощались с попугаями и вышедшим лично проводить гостей своего ресторанчика герром Зайденшванцем — тощим человечком с вытянутым «птичьим» лицом. Драко с Мари отправились в замок Готторф, договорившись через полчаса встретиться с Блейзом и Панси у камина в холле. Пока Драко выбирал одежду для водной прогулки, он размышлял, стоит ли все-таки настоять на том, чтобы оказаться с Мари на одном паруснике. «Чувства — чувствами, но не стоит забывать о собственном достоинстве, — наконец решил он. — В конце концов, почему это я должен за ней бегать?»
— Обувь чистая, герр Малфой, — почтительно подал Хайнц Фриц до блеска начищенные туфли из белой кожи.
Драко придирчиво осмотрел их и одобрительно улыбнулся:
— Молодец. Ты их пропитал водоотталкивающим средством?
— Я делал это, герр Малфой, — сложил большие уши эльф.
Драко внезапно представил себе плывущего по озеру домовика, использующего уши как паруса, и расхохотался. Хайнц Фриц с интересом вытянул голову:
— Быть веселый, герр Малфой?
Драко снисходительно кивнул и, не обращая больше внимания на эльфа, распечатал письмо отца, переданное ему Блейзом.
«Ну-ка, поглядим, зачем дорогому папочке понадобилась эта афера со скорпионом», — прищурился Драко, поднося письмо поближе к глазам. Вообще-то, зрение у Драко было не слишком хорошим, но одна мысль об очках вызывала у него нервную дрожь. Очки слишком плотно ассоциировались с ненавистным Поттером.
«Дорогой сын, — прочел Драко стандартное отцовское приветствие, — сим посланием заверяю свое желание получить твою помощь для небезызвестных тебе мистера Блейзу Забини и мисс Панси Паркинсон в одном важном деле, связанном с необычным камнем. Подробности будут изложены тебе лично названными субъектами. Я настоятельно рекомендую обратиться к господину Коппелиусу (4), проживающему у Святого Иоганна, дом 12, в городе Любеке — это недалеко от Готторфа. Мистером Забини и мисс Паркинсон была озвучена наша доля в пятнадцать процентов от назначенной цены, которую мы с ними заранее обговорили. В счет этой доли ты возьмешь у Коппелиуса необычные очки, которые он сам создает. Скажи ему, что тебе нужна модель «Alia visio» (5). Заранее благодарю за помощь и искренне желаю тебе удачи в данном деле. Любящий тебя отец».
Драко задумчиво отложил письмо в сторону. Его не покидало ощущение, что порученное ему дело куда опаснее, чем кажется. Он на всякий случай проверил письмо особыми проявляющими чарами, и интуиция его не подвела: внизу показалась приписка мелкими буквами: «Драко, будь предельно осторожен с Коппелиусом — он помешан на глазах и коллекционирует их. Держи палочку наготове. Обнимаю крепко и скучаю. Папа».
— Коллекционирует глаза?! Час от часу не легче! — изумленно воскликнул Драко, снова обретя дар речи, который он потерял было на какое-то время.
— Глаза — это герр Коппелиус? — скрипуче поинтересовался Хайнц Фриц, о присутствии которого Драко уже успел забыть.
— Ты его знаешь? — живо обернулся к домовику Драко, подавшись вперед.
Фриц неодобрительно повел ушами:
— Плохой человек. Злой человек. Плохую магию делает. Глаза забирает. К нам мало ходит, но много Клара ходит.
— Какая еще Клара? — насторожился Драко.
— Клара Коппелиус — внучка. Ходит к нам, — разъяснил Хайнц Фриц.
Драко азартно выпрямился:
— Стой, это не та ли Клара, о которой мне твердила Мари, та, что должна быть пятой... — он осекся, чуть было не проболтавшись об их ритуале для вызова вольпертингера. — Я имел в виду, Клара — это подруга Мари?
— Немного, — туманно сказал домовик. — Немного ходит тут, — и недовольно замолчал, видимо, не желая развивать тему о неприятной ему Кларе.
Драко взглянул на часы — он и так слишком задерживался:
— Ладно, расскажешь мне о Коппелиусе вечером. Кстати, а может у вас есть какие-то книги о родословных и биографиях? У нас ведь есть в Британии... Хотя у вас все на немецком, но ты же сможешь мне перевести то, что я не пойму?
— Я могу, — поклонился Фриц. — Я собирать книги, вечером сюда приносить буду.
— Прекрасно! Все складывается очень даже удачно, — потер руки Драко. Почему-то ему стало казаться, что сбыть опалового скорпиона будет вовсе не настолько трудно, как представлялось вначале.
Погода стояла солнечная и теплая, вода в озере была чистая, с небольшими волнами, а Панси и Мари надели прелестные легкие платьица, поэтому Драко сразу же настроился на приятное времяпрепровождение. Домовые эльфы спустили на воду две довольно большие парусные лодки. На корме одной из них была выведено «Аванти», а на другой — «Белла».
— Эта будет наша, — Эрхард, стягивая волосы цветастой повязкой, кивнул на «Беллу». — Она быстрее.
Драко поморщился, разглядывая название так пристально, словно ожидал, что оно изменится. Ему показалось, что Панси с Блейзом насмешливо переглянулись.
— Что? — резко спросил он у них.
— Да ничего, — удивилась Панси. В соломенной шляпке лицо у нее выглядело совсем круглым, как злорадно отметил про себя Драко.
— Слушай, Малфой... — она немного смущенно подошла поближе: — Ты извини, что я так сегодня прошлась насчет твоего отца. Я ведь понимаю, что каждый выкручивается, как может.
Драко моментально подобрался и хотел было заметить, что не принимает извинений, сделанных с этим уточнением о том, что «каждый выкручивается как может», но в этот миг к нему подбежали близняшки Одетт и Одиль и наперебой принялись упрашивать взять и их покататься на лодке.
— Nein, sowas ist f?r Kinder verboten (6), — строго отказал им Зигфрид.
— Ah, bitte-bitte-bitte! (7) — близняшки ухватили Драко за руки и тянули в разные стороны.
— H?rt auf! Sofort! (8) — вмешалась Мари, восстанавливая порядок.
Драко тут же скрестил на груди освободившиеся руки, чтобы Одетт и Одиль не дотянулись. Долго сидеть спокойно близняшки не умели — уже через несколько минут они принялись шумно носиться друг за дружкой вокруг дерева.
— Ты раньше ходил на паруснике? — спросил Драко на этот раз уже Эрхард.
Драко замялся. До сих пор на водном транспорте ему приходилось довольствоваться лишь местом пассажира, что обычно его ничуть не смущало. Однако теперь все было иначе. Покосившись в сторону Мари, Панси и Блейза, Драко тихо признался:
— Да, но обычно им управлял кто-то другой... — он готов был провалиться со стыда под землю, однако Эрхард лишь буднично кивнул:
— Понятно. Хорошо, давай тогда перебирайся в лодку.
Драко пришлось стиснуть зубы и подняться по деревянной доске с перекладинами, которая опасно поскрипывала. Под доской, под небольшим уклоном расположенной между пирсом и бортом лодки, плескалась вода. Вымокнуть Драко не хотелось, поэтому двигался он медленно, невзирая на смешки близняшек и Зигфрида. Однако все обошлось, и спустя пару минут Драко уже изящно сидел на корме, крепко вцепившись в какую-то выступающую железную штуку, чтобы случайно не соскользнуть. Зигфрид устанавливал парус с помощью Эрхарда и домового эльфа, не Хайнца Фрица, а другого, куда моложе. На соседней лодке Блейз с двумя домовиками помогал Мари сделать то же самое. Наконец все было готово, и они отвязали канаты, удерживающие лодки около пирса.
«Белла» и впрямь оказалась быстрее «Аванти» — вскоре Драко удовлетворенно увидел, что вторая лодка осталась на несколько десятков метров позади. Он не сдержал торжествующей улыбки, хотя его заслуги в скорости парусника не было.
— Ну как тебе? — Эрхард сел рядом с ним, не держась и легкомысленно свесив ноги к воде.
— Превосходно! — даже растрепанные волосы не омрачали настроения Драко.
— Я люблю лодки! — сообщил Эрхард и так опасно склонился вперед, что Драко, не выдержав, невольно ухватил его за плечо. Он не понимал, как сквиб может быть таким неосторожным, не обладая магией, которая могла бы защитить его в случае падения за борт.
— Не бойся, я держусь, — не оценил стараний Драко Эрхард. — Эй, правда держусь!
— Ничего ты не держишься. А левитировать ты, насколько я знаю, не умеешь, — возразил Драко.
— Не нужно мне ваше левитирование, понял?! — внезапно взорвался Эрхард, отталкивая его и впрямь чуть не соскальзывая. — Я сказал, что держусь!
Его худенькое лицо исказила гримаса гнева. Сжав кулаки, он придвинулся к Драко, сузив глаза и слегка оскалив зубы. Это несдержанное поведение было так не похоже на обычно рассудительного кузена, что Драко на мгновение опешил. Однако Эрхард тут же взял себя руки и, покосившись в сторону ничего не расслышавшего из-за ветра и, кажется, не заметившего старшего брата, хмуро пробормотал:
— Прости. Я не хотел. Это луна в первом доме... Но еще это обидно. Вы все говорите, как будто я глупый или... Как оно по-английски? Ich meine, linkisch... stolperig... (9) Неважно, — он шмыгнул носом.
Драко совсем растерялся и молчал. Кроме странного поведения Эрхарда, он никак не мог взять в толк, при чем тут луна, о которой упоминала и Мари. «Вот он успокоится — тогда спрошу», — подумал Драко.
— Всегда все говорят, что надо осторожно. Ты, мама, папа, Зигфрид, Мари! И Одетт с Одиль тоже будут потом! — с досадой стукнул кулаком по доскам палубы Эрхард.
Он выпятил тонкую нижнюю губу и страдальчески сдвинул брови. Задорная повязка в его волосах сбилась на бок, так что на макушке теперь торчал светлый хохолок волос, и Драко стало немного смешно. В то же время обиженно нахохлившийся Эрхард, втянувший голову в щуплые плечи, вызывал странное желание защитить и утешить, поэтому Драко подсел к нему поближе:
— Слушай, мы вовсе не думаем, что ты глупый. Даже наоборот, я впечатлен тем, как ты расписал всю эту «Теорию Паутины», собрал информацию, — осторожно подбирал слова Драко. — Но у тебя же нет магии, и нам кажется...
— Можно подумать, без вашей магии нельзя жить! — перебил его Эрхард, на этот раз вытягивая шею, как голодный птенец. — Магглы вполне без нее обходятся и счастливы! У меня в школе очень многие живут в семьях магглов, и это вовсе не так уж и плохо.
Драко мысленно скептически хмыкнул. С маггловскими семьями у него не ассоциировалось ничего приятного. Тем не менее, он поспешил согласиться:
— Эм-м-м... Тебе, конечно, виднее. Слушай, а расскажи мне об этой твоей школе, ведь я постоянно о ней слышу, но так толком ничего и не понял. Она интеграционная, да? Значит, там учатся маги и сквибы?
Эрхард исподлобья посмотрел на него:
— Тебе и вправду интересно, или ты просто хочешь меня отвлечь? Потому что я уже все, больше не буду ныть.
Драко усмехнулся краем губ и поспешил заверить, что ему и впрямь интересно.
— Там нет учеников-магов. Они должны быть, но их нет, — пояснил Эрхард. — Эти школы придумал дед Мари, знаешь?
Драко вскинул брови:
— Серьезно?
Эрхард важно кивнул:
— Ее мать была сквибом, и поэтому он придумал интеграционные школы. Он не хотел, чтобы его дочь жила с Muggeln... с магглами.
— Ах вот как? — неприятно пораженный Драко невольно оглянулся в сторону парусника «Аванти». — Значит, мать Мари — сквиб?!
— Была сквиб, — поправил его Эрхард. — Да. И ее отец хотел, чтобы другие дети-маги учились с ней. Но их родители не хотели... Мои тоже не хотят, — его голос снова стал обиженным. — Это глупо, я учусь в интеграционной школе, а они не хотят, чтобы Одетт и Одиль тоже там учились!
Драко, все еще размышляя о матери-сквибе Мари, рассеянно согласился.
— Но у нас учителя-маги. Они нам показывают разные... Как это? Zauberei...
— Колдовство, — подсказал Драко.
— Да, колдовство. Мы учимся, что с ним делать и как себя вести, когда другие колдуют. — Эрхард слегка улыбнулся: — Самое смешное, когда они трансфигурируют что-то. Или поднимают в воздух. Это так смешно!
— Да? — Драко приподнял одну бровь: — И почему же это смешно?
Эрхард смутился:
— Ну... Мне так кажется. Тебе, наверное, нет.
Драко внимательно посмотрел на него:
— Тебе там нравится?
Эрхард кивнул, но, как показалось Драко, не очень уверенно. Драко задумался: а что, если бы у его родителей родился ребенок-сквиб? Нет, не он сам, Драко — такая мысль показалась ему полной чепухой, — но другой ребенок? Что бы они тогда делали? То есть по всем правилам следовало тут же отдать его магглам, скрывая ото всех сам позорный факт существования, но если фон Шлехтглауберы не смогли так поступить, то, возможно...
«Нет, мои родители слишком чтут наши великие традиции, — устыдился своих сомнений Драко. — Мама невероятно бы расстроилась, но она бы исполнила свой долг».
Внезапно чуть в стороне от лодки из воды выскочило какое-то крупное белесое тело и, сверкнув на солнце хвостом, тут же плюхнулось обратно. Но рядом уже показалось множество других похожих существ.
— Это лимнады, озерные русалки, — пояснил Эрхард.
— Я знаю. У нас в озере у Хогвартса тоже были, — Драко на всякий случай нащупал в кармане палочку. — Только наши редко выплывали на поверхность.
— Эти не очень вредные, только немножко, — успокоил его Эрхард. — Мне они нравятся.
Драко недоверчиво покосился на него, не очень понимая, как могут нравиться острозубые хвостатые существа с зеленоватой кожей.
— Эрхард, отодвинься от борта, — громко, чтобы перекричать ветер, приказал стоящий у руля Зигфрид.
Эрхард послушался.
— Знаешь, когда мы проведем ритуал и у меня будет магия, я с ними подружусь, — заговорщицки подмигнул он Драко.
— Эм-м-м... Интересная идея, — только и нашел что ответить тот. И, пользуясь моментом, поинтересовался: — Слушай, а что это за «луна в первом доме», о которой говорили и ты, и Мари?
— А, это астрологическое расположение, — махнул рукой Эрхард. — Сейчас луна в первом доме, и все очень нервные. У нас тут место такое, астрологическое расположение очень важно. Все чувствуют, но некоторые сильнее.
Астрология никогда не интересовала Драко, поэтому ему только и оставалось, что принять на веру слова Эрхарда. А тот немного расстроенно произнес:
— Жалко, дед Клары тоже чувствует сильно. Он и так сумасшедший немного, а так становится очень сумасшедшим. Поэтому завтра вы отправитесь с Мари сами за Кларой, я не могу — когда ее дед очень сумасшедший, он не любит сквибов. Совсем.
— Постой, мы отправимся за Кларой Коппелиус? — уточнил вмиг подобравшийся Драко.
— Да, она не может сама аппарировать к нам. И по камину не может. Никто из Коппелиусов не может, — ответил Эрхард, разглядывая кувыркающихся в волнах лимнад.
— Почему? — настороженно спросил Драко.
— Запрещено, — туманно сказал Эрхард. — У Коппелиусов много странного. Дед Клары коллекционирует глаза, а еще у них есть маленькие люди из песка... Ты сам все увидишь, — пообещал он.
Драко вслух не ответил ничего, но мысленно состроил гримасу превосходства: «Как бы не так, не буду я ждать, пока «сам все увижу»! Сегодня же вечером расспрошу Хайнца Фрица обо всех подробностях. Я должен быть подготовлен к встрече с Коппелиусом... И надо как-то добиться, чтобы Блейз и Панси тоже «отправились за Кларой» вместе с нами. В конце концов, нам надо поскорее решить это дело со скорпионом и избавиться от него».
   
 
 

Примечания:
1. «Bunte V?gelchen» (нем., «Бунте Фёгельхен») — цветастые птички.  
 
2. Guten Tag, sehr geehrte Frauen und sehr geehrte Herren! Wilkommen zu uns! (нем., «Гутен таг зер геерте Фрауен унд зер геерте Херрен! Вилькоммен цу унс!») — Добрый день, многоуважаемые дамы, многоуважаемые господа! Добро пожаловать к нам!  
 
3. Steak?! Ah, nein! Niemals! Kein Steak! (нем., «Стейк?? Ах, найн! Нимальс! Кайн Стейк!») — Стейк?! Ах, нет! Никогда! Никакого стейка!
  
4. Коппелиус — персонаж из сказочной новеллы «Песочный человек» немецкого писателя Эрнста Теодора Амадея Гофмана.
   
5. «Alia visio» (лат.) — иное зрение.  
 
6. Nein, sowas ist f?r Kinder verboten (нем., «Найн, зовас ист фюр Киндер ферботен») — Нет, это запрещено детям.  
 
7. Ah, bitte-bitte-bitte! (нем., «Ах, битте-битте-битте) — Ах, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!  
 
8. H?rt auf! Sofort! (нем., «Хёрт ауф! Зофорт!) — Прекратите! Сейчас же!  
 
9. Ich meine, linkisch... stolperig... (нем., «Их майнэ, линкишь... штольперихь...) — Я имею в виду, неловкий... неуклюжий...

На реке широкой Траве,
Стар, красив и знаменит,
Любек-город, многославен,
Тайны магии хранит.
В ганги только заглянёшь —
Сразу в сказку попадешь.
— Одной из достопримечательностей города Любека являются «ганги». Это такие внутренние дворы с узкими проходами к ним, — объясняла Мари назидательным тоном, напомнившим Драко о Гермионе Грейнджер. — К шестнадцатому веку, когда Любек процветал, зажиточным горожанам нужна была прислуга и рабочие руки, так что в город устремлялось все больше людей, а места не хватало. К тому же селиться за крепостными стенами было запрещено. Поэтому позади домов, где у хозяев до этого были внутренние дворы, огороды и хлева, строили ряды домиков: сначала они были деревянными, а потом фахверковыми и каменными. Многие из них сохранились до сих пор. А каждый ганг, то есть проход извне во внутренний двор, пронумерован, и ему присвоено собственное имя.
В отличие от Грейнджер, слушать Мари было приятно. «Ну еще бы, — усмехнулся про себя Драко, — одно удовольствие глядеть, как она мило шевелит розовыми губками, а эти синие глазки... Как ласково она смотрит на меня! Все же я определенно ей нравлюсь».
То ли луна перешла из первого дома в какой-то другой, то ли вмешались иные силы, но настроение у Драко было превосходным. Прошлым вечером, после лодочной прогулки и вкусного ужина, к нему в комнату заявился Эрхард, желавший непременно продолжить обучение Драко «Теории Паутины» и всему, что с ней связано. Драко с недовольством отложил открытый было учебник по Зельеварению — он собирался повторить кое-какие темы в качестве подготовки к выпускным экзаменам Хогвартса. Впрочем, вопреки ожиданиям, описание ритуала оказалось вовсе не таким нудным, как предыдущие теоретические разъяснения о магической паутине. Эрхард просто начертил схему расположения всех пяти магов и указал, какие заклинания каждому из них придется творить и как взаимодействовать друг с другом. Выглядело это вполне понятно, да и для пущей наглядности они вскоре должны были собраться все вместе, чтобы отрепетировать обряд вызова вольпертингера. Когда же Эрхард наконец отправился спать, Хайнц Фриц притащил Драко две толстые потрепанные книги, в которых были обозначены разные варианты генеалогического древа Коппелиусов и прелюбопытнейшие заметки об особенностях данного семейства. Книги были на немецком, но с помощью домовика Драко удалось понять многое, и на следующий день он отправился в Любек в информационном всеоружии. А упросить Мари, чтобы их сопровождали и Панси с Блейзом, которые якобы загорелись желанием полюбоваться на красивый город, на удивление не составило труда: Мари согласилась мгновенно и охотно.
Магическая улица Любека Вундерганг, или, в переводе с немецкого, Удивительный Проход, начиналась на Глокгиссерштрассе (1). Как объяснила Мари, толкая закрывающую узкий вход в ганг решетку, жителям магического Любека пришлось немало потрудиться, чтобы скрыть этот проход от вездесущих маггловских туристов, шныряющих по различным закоулкам в поисках не обследованных ранее живописных гангов, где можно было вдоволь нащелкать картинок аналогами колдоаппаратов. Чтобы протиснуться через низкий кирпичный тоннель, Драко пришлось втянуть голову и согнуться чуть ли не вдвое. Сзади слышалось недовольное сопение Панси и Блейза.
Но всего через несколько секунд перед Драко открылось такое зрелище, что он мигом позабыл обо всех своих неудобствах. Если Косой переулок в Лондоне был давно привычен и знаком, то Вундерганг поразил Драко новизной. Ярко раскрашенные дома с балками-перекладинами в стенах чередовались со зданиями, сложенными из красного и темного, почти черного, кирпича. Перед каждым входом вились длинные цветущие розы, а подоконники были уставлены всевозможными фарфоровыми и металлическими фигурками, которые кривлялись и подмигивали проходящим мимо людям. На резных скамеечках под окнами сидели владельцы домов, читая газеты и попивая чай или пиво с таким видом, словно бы они находились у себя в гостиной. Совсем рядом с Драко находилась витрина магазина вещей домашнего обихода — необыкновенно нежной расцветки. Видимо, подушечки на скамейках были куплены там же, и соответствие тонов создавало впечатление тщательно продуманных декораций к театральной сценке. В воздухе витал аромат лакрицы, и, хотя Драко был не большим ее любителем, он нашел, что этот запах как нельзя лучше подходит к антуражу Вундерганга. Источник аромата, лакричная лавка, был весь увит лакрицей: яркие нити сплетались в цветы, свивались шнурками, завязывались бантиками, наматывались на палочки, чтобы тут же быть проданными шумным, галдящим детишкам. Продавец, полный мужчина турецкой наружности, довольно подсчитывал на ладони мелочь и ссыпал ее в большую копилку — толстую кошку с щелью между ушами. Кошка отзывалась на каждую монетку довольным урчанием.
— Это герр Кучуккараджа, — назвала имя продавца Мари. Драко хотел было уже уточнить, много ли турецких магов проживает в Вундерганге, как сзади его толкнула Панси:
— Малфой, ты издеваешься?! Мы с Блейзом уже целую вечность скрючившись стоим в этом тоннеле, а ты и не думаешь сдвинуться с места!
— Извини, — слегка смутился Драко. Ночью он немного пораздумывал над упреками Панси из-за его нежелания видеться с ней в последнее время и пришел к выводу, что поступал не очень-то вежливо. То есть Драко по-прежнему был уверен в том, что не мог бы вести себя иначе в сложившейся ситуации, но все-таки это выглядело невежливым. Поэтому он дал себе слово, что попробует поговорить с Панси наедине и объяснить ей положение, в котором оказался сразу после суда над ним самим и над отцом.
— Извини! — фыркнул Блейз, выбираясь на свет и отряхиваясь. — Малфой, ты никогда не думаешь о других!
Но и Блейз, и Панси враз позабыли о своем недовольстве, едва начав разглядывать Вундерганг. Драко же последовал вслед за Мари вдоль по улочке, уворачиваясь от трясущихся по мостовой велосипедистов и разглядывая прилавки и витрины. Внезапно у него вырвалось громкое: «Ах!» — так как он увидел знаменитые немецкие метлы «Фольксбезен» (2). Небрежно расставленные у зеленой деревянной двери магазина, они словно бы подрагивали, готовые взлететь и исчезнуть в небе. Дрожащей от волнения рукой Драко погладил гладко отполированную ручку одной из них:
— Смотрите, это же модель «Блитц», то есть «Молния»! Немецкая модификация, повышенная скорость и хорошая маневренность... А это «Гешвиндихкайт», что значит «Скорость»! Я думал, их уже и в продаже-то нет, все скупили коллекционеры! У нее есть одна особенность — вот эти три несущих прута, которые выращены с использованием особых технологий... — тут Драко пустился в пространные рассуждения о характеристиках метлы, не обращая внимания на то, что Блейз откровенно скучал, а Панси разглядывала какие-то сделанные вручную украшения в окне соседней лавки. Мари, однако, слушала внимательно, поэтому Драко не останавливался, пока не замолвил хоть слова о каждой из выставленных метел. Затем он все же приобрел ту самую «Гешвиндихкайт» и еще три другие метлы, договорившись с счастливым продавцом, чтобы их отправили прямиком в Малфой-мэнор.
— Не беспокойтесь, — уверил его продавец. — Наша скорая совиная почта доставит все в целости и сохранности, не успеете и глазом моргнуть. Благодарю за покупку, вы сделали прекрасный выбор!
А дальше Панси и Блейза соблазнил марципан знаменитой марки «Магнидереггер» (3), щедро представленный на всеобщее обозрение. Панси накупила марципановых человечков, животных, маленьких домиков и корабликов, Блейз набрал коробок с ассорти из апельсинового, шоколадного, сливочного, кокосового и ягодного марципана, а Драко взял несколько бутылочек марципанового ликера в подарок отцу. Отгоняя настырных марципановых бабочек, порхавших над его головой и норовивших забраться в магазинную корзину, чтобы быть оплаченными на кассе, Драко восторженно заявил Мари:
— Мне здесь нравится. Наверное, было бы неплохо пожить пару месяцев в таком чудесном месте. Вот сдам экзамены и приеду на все следующее лето...
Мари улыбнулась ему в ответ, и Драко сразу же понял, что она уже совсем не сердится на него, а ее чувства к нему только укрепились. «Надо продолжать в том же духе, и тогда, вполне возможно, через пару дней она сама меня поцелует», — наметил себе Драко.
Тетушка Адель просила Мари купить ей шерсти для вязания, поэтому они всей компанией завернули в «Wolle und Hobby» — «Шерсть и Хобби», где, кроме шерсти, было еще много чего необычного и занимательного.
— Какая прелесть! — пискнула Панси, едва увидев множество всевозможных бусин, расфасованных в маленькие коробочки. — Погляди, Драко, это же целое богатство!
Но Драко не отвечал, поглощенный невероятными пуговицами, инкрустированными серебряными и перламутровыми вставками. Рядом с пуговицами сидели лопоухие домовые эльфы, которые шустро сбивали перламутр с больших раковин, на месте добавляли другие составные части пуговиц, особым образом щелкали пальцами и тут же бросали готовые изделия в кучу других. Двое молодых мужчин, ненамного старше самого Драко, споро вытачивали костяные заколки, а женщина в возрасте расписывала красками деревянную шкатулку. Чуть поодаль юная девушка сжимала особыми щипцами кусочки щетины и ворсинки шерсти, прибавляла к ней палочки и получала восхитительные кисточки. Драко невольно залюбовался девчонкой — тонкой, длиннолицей, с бледной, в мелких веснушках, кожей.
«Ах, если бы я уже не был влюблен в Мари!» — с некоторой досадой подумал он. Разумеется, девчонка не устояла бы перед его врожденным обаянием — она и так уже с интересом косилась в его сторону. Очень похожий на нее мальчишка, по-видимому, брат, сосредоточенно натягивал на подрамники холсты. Кроме уже готовых вещей, продавались и составные части, и материалы, так что любой, при желании, мог бы заняться рукоделием, воплощая свои самые необычные фантазии.
— Ах, Мари, как хорошо, что ты заглянула! И не одна... Добро пожаловать, — поприветствовала их статная женщина, державшая в руках по мотку белоснежной шерсти. — Мы как раз получили альпаку и мериноса... Или тебе на этот раз нужен кашемир?
Пока Мари выбирала из предложенного, Драко присмотрел несколько чудесных цветочных вазонов ручной работы для своей матери, увлекавшейся разведением растений. Кроме того, он не удержался и перед пуговицами, с размахом наполнив целый пакет. Блейз и Панси тоже чем-то прельстились, и Драко благородно и щедро оплатил покупки Панси, небрежно бросив: «После сочтемся».
— Спасибо, Драко, это очень мило с твоей стороны, — повеселела она и тут же проныла: — Ох, пойдемте скорее отсюда, не то я тут всего наберу!
Драко был вполне с ней согласен. Еще немного полюбовавшись на слоников из папье-маше, которые раз в пару минут распадались на кусочки бумаги, чтобы самостоятельно собраться вновь, и на богатую палитру пастельных карандашей, они поспешили к выходу.
— Здесь много турок, — высказал то, что ранее удивило Драко, Блейз.
— Да, у нас много турецких иммигрантов, да и среди магглов их много, так что полно магглорожденных, — объяснила Мари, поудобнее перехватывая пакеты с мотками шерсти.
Они прошли мимо антикварной лавки со старой красивой мебелью и мимо обувной мастерской, предлагавшей на выбор всевозможные модели туфлей, ботинок и сапог.
— Ну, насмотрелись? Тогда давайте снова выйдем в маггловский город, — предложила Мари и, отвечая на удивленные взгляды, прибавила: — Клара Коппелиус и ее дед живут среди магглов. То есть, конечно, их дом скрыт от чужих глаз, но находится он в маггловской части Любека.
Драко в который раз поразился неразборчивости магов, предпочитающих жизнь среди лишенных магии существ, но решил не высказывать на сей раз вслух свои взгляды, ведь мало ли кто мог услышать. Они снова вышли на Глокгиссерштрассе и завернули за угол. К счастью, улицы были почти безлюдными, поэтому добрались они до нужного места, почти не встретив магглов.
— Мы только что прошли бывший женский монастырь Святого Иоганна, Sankt Johannis. А это высокое здание — старинная маггловская школа, гимназия Johanneum.
При этих словах Мари Драко, Блейз и Панси привычно скривились. Из окон школы доносилось детское пение. «Маггловское детское пение», — поправил себя Драко.
— Ух ты, смотри, какие штучки! — Блейз приблизился к окну двухэтажного узкого дома с синей крышей. Там были выставлены маленькие фигурки с оружием — стрелами, мечами и какими-то другими непонятными предметами. У некоторых из них за спиной были крылья, у других на головах красовались рога.
— Гляди, дракон! — оживился и Драко при виде миниатюрной копии дракона. — А эта женщина — с хвостом!
— А это явно маг, у него даже палочка есть, — Панси постучала пальцем по стеклу. — А тут всадник на коне!
Мари откашлялась:
— У вас что, в Великобритании таких не продают? — насмешливо поинтересовалась она.
Драко смутился. Определенно, предстоящая встреча с Коппелиусом выбила его из привычной колеи — ничем иначе нельзя было объяснить его восторг при виде маггловских игрушек.
— Я... не думал, что магглы умеют... такое... — промямлил он, готовый провалиться со стыда под землю. Впрочем, судя по виду Панси и Блейза, им тоже было стыдно за свое поведение.
Мари расхохоталась, а в ее глазах плясали чертики:
— Вы сейчас так забавно все надулись! Но нам сюда, — она поднялась по ступенькам к порогу соседнего дома, к стене которого была прикреплена табличка: «Bei Sankt Johannis 12-14» (4).
— В доме номер двенадцать живут магглы, а дом номер четырнадцать, расположенный позади него, скрытый чарами незаметности, принадлежит Коппелиусам.
Драко в очередной раз отметил, что магглы на редкость глупы и нелюбопытны: их определенно не интересовало, почему единственно видимый им дом носит двойной номер. Мари постучала особым образом, и дверь маггловского дома сама отворилась. Они снова поднялись по нескольким ступеням на лестничную площадку, на которую выходило две двери и где начиналась витая деревянная лестница. Мари направилась к небольшой дверце под ней, достала свою палочку и произнесла что-то по-немецки. В ответ на это светлый окрас двери потемнел, на нем проступили кованые медные орнаменты, на ручке появились вычурные завитушки, а дверной проем увеличился. С тихим скрипом и эта дверь отворилась, а перед гостями открылся большой зал с высокими стрельчатыми окнами, забранными вычурными решетками.
Следуя за Мари по узорчатому паркету, Драко с любопытством вертел головой. Впрочем, смотреть было особо не на что, кроме множества разнообразнейших очков, моноклей, оправ и обтесанных стекол, аккуратно расставленных на полках высоких шкафов.
— Вроде считается, что Коппелиус коллекционирует глаза? — недоуменно спросил Драко у Мари. — Выглядит так, словно он собирает оптику. Или это и имелось в виду?
Мари, непривычно серьезная, сжимая в руках свою палочку, ответила:
— А ты присмотрись к ним поближе.
Драко поставил тяжелые пакеты с покупками на пол и шагнул к ближнему шкафу, вглядываясь в очки. Панси и Блейз последовали его примеру.
— Ну и что тут такого? — Блейз ткнул кончиком своей палочки в стекло. — Это же не глаза.
И тут прозрачная стеклянная поверхность помутнела, по ней прошла рябь, и внезапно это оказался круглый карий глаз, крутящийся в оправе. Панси вскрикнула, Драко тоже не удержал испуганного возгласа.
— Прямо как у Муди, — заметил Блейз, потрясенно уставившись на множество разнообразнейших глаз, оказавшихся на месте только что мертво блестевших стекляшек. Некоторые глаза моргали, другие осматривались, третьи только едва уловимо дрожали, вперив свой взор куда-то в пустоту.
— Фу, какая гадость, — указала Панси на глаз с белесой катарактой.
Драко вполне был с ней согласен. Поспешно отступая к середине комнаты, он запнулся и упал бы, если бы Блейз не поддержал его.
— Осторожнее, — строго сказала Мари. — Если мы тут случайно что-то уроним, то герр Коппелиус это вмиг учует и окажется тут как тут. Мы, конечно, не магглы, но встречаться с ним я не люблю.
Драко был бы тоже рад не встречаться с Коппелиусом, однако иного пути не было, если он хотел продать опалового скорпиона. Книги, которые раздобыл Хайнц Фриц, характеризовали Иоганна Коппелиуса как сильного колдуна, практиковавшего темную «окулярную» магию. Вроде бы силу для своих заклинаний Коппелиус отчасти черпал в глазах, но каким именно образом, Драко так и не разобрался, да и сами авторы книги, вероятно, этого не знали: уж слишком невнятными и запутанными казались их разъяснения. Коппелиус был очень стар, хотя точный год его рождения был неизвестен. Вдовец, отец двух дочерей — Олимпии и Клары, он в свое время присоединился к Гриндельвальду, но после того, как последнего заключили в Нурменгард, был признан невменяемым и потому избежал сурового наказания. Именно из-за его помешательства, которое время от времени опасно обострялось, Коппелиусу было запрещено покидать свой дом и аппарировать куда-либо. Почему это же не разрешалось его дочерям, в книгах не уточнялось.
«Возможно, он просто симулирует свое сумасшествие, — догадывался Драко. — Ведь отец бы не стал предлагать опалового скорпиона чокнутому старику? Это же не пустяк, а невероятно ядовитое существо...»
— Я схожу за Кларой, а вы пока стойте здесь и никуда не ходите, понятно? Я вернусь через минут двадцать-тридцать. Здесь с вами ничего не случится, только не прикасайтесь к очкам, — отдала распоряжения Мари и скрылась в одной из дверей в конце комнаты.
— У нас есть полчаса, поняли? — тихо пояснил Драко Блейзу и Панси. — Нужно быстро разыскать ненормального коллекционера глаз и всучить ему скорпиона в обмен на наши денежки. М-да, задачка не из легких, — с сомнением покачал он головой, осторожно приближаясь к другой двери.
— Справимся, — неожиданно уверенно ответила Панси, которой, вероятно, очень хотелось наконец-то разбогатеть.
— Только давайте держать палочки наготове, а то мало ли что, — предостерег их Блейз.
Драко презрительно фыркнул: уж свою-то палочку он «держал наготове» с той самой минуты, как они приблизились к порогу здания. В конце концов, его, Драко, обучала защите и нападению к-счастью-покойная тетушка Беллатрикс, так что не каким-то там Блейзам Забини напоминать ему об осторожности и бдительности!
Дверь вела в темное, пустынное помещение, в котором, однако, тут же вспыхнули светильники под потолком. Мебели там не было, зато на стенах висели портреты незнакомых людей. Из-за того, что они не двигались, Драко показалось, что его окружают мертвецы. Впрочем, приглядевшись повнимательнее, он заметил, что глаза у них были необычайно живыми, — они, казалось, вот-вот моргнут. И не успел он об этом подумать, как глаза и впрямь заморгали и сощурились от света, и это неприятно контрастировало с гладкой неподвижностью лиц.
— Ой, — Панси ухватилась за руку Драко. — Что с ними такое?
Не отвечая и покрепче сдавив палочку в пальцах, Драко приблизился к одному из портретов, почти волоча Панси за собой.
— «Hilda Graukopf», — прочел он, стараясь не обращать внимания на уставившиеся на него белесые глаза потрета. — Какая-то Хильда Граукопф.... А тут, рядом, некий Вольф Ройтер, — Драко поежился под пристальным взглядом темных глаз Ройтера.
— Даты смерти почти одинаковые, — подметил Блейз и понизил зачем-то голос: — Кажется, это времена Гриндельвальда, ну, до того, как его Дамблдор... — тут он осекся, потому что Панси шикнула на него.
Драко криво ухмыльнулся и словно бы беспечно ответил:
— Не переживайте, мою психику не травмируют напоминания о Дамблдоре.
Панси его слова явно не убедили, но она промолчала, только еще сильнее сжала его руку, — и Драко сразу вспомнил, что именно это плечо ушиб в карете с Мари, хотя оно вроде бы перестало болеть еще до прогулки на парусных лодках.
— Ладно, пошли дальше, — морщась, скомандовал он.
Следующая комната была тоже заполнена только портретами со слишком живыми глазами.
— Стоп, — запоздало спохватился Драко, — а что, если Коппелиус так и коллекционирует глаза?! То есть вставляет их в портреты? — и он замер в потрясении.
— Ну да, а что, ты раньше этого не понял? — удивился Блейз. Панси тоже глядела на Драко с изумлением.
— Разумеется, я понял, — Драко поджал губы и резко взмахнул рукой с палочкой. — Я просто не был уверен, поняли ли вы, — от злости на умничанье Блейза он готов был огреть приятеля каким-то проклятьем. — Всегда стоит уточнить, все ли поняли все правильно, — неуклюже пытался он объяснить свой вопрос.
— Тише, — Панси испуганно вздрогнула, — мало ли кто услышит!
— Так нам и надо, чтобы нас услышали, — Драко тем не менее сбавил тон под обращенными на него взглядами всех портретов. — Нам же нужно встретиться с Коппелиусом. Где он, проглоти его арахнид?!
Едва Драко успел произнести эти слова, как по комнате словно пролетел то ли ветер, то ли дуновение чего-то иного, нагоняющего тоску и тревогу, а в холодном прежде камине вспыхнуло пламя и осветило невысокую фигуру в дальнем углу: огромная голова покоилась на узких сгорбленных плечах, лицо поражало нарушенными пропорциями, длинные, худые, несоразмерные руки болтались плетьми, а пальцы непрестанно шевелились. Человек открыл кривой рот под большим, нависающим носом и гадким, гнусавым голосом забормотал по-немецки:
— Kinder mit Augen... Mit guten Augen... (5) — он сделал шаг вперед, и Драко, Блейз и Панси попятились.
— Эй, вы — Коппелиус? — высоким голосом вскрикнул насмерть перепуганный Драко, выставив перед собой палочку, готовый использовать защитное или даже уничтожающее заклинание.
Человек замер, неестественно вывернув и склонив уродливую голову:
— Ты знаешь меня, звереныш?
Столь неподобающее обращение к единственному наследнику великого рода Малфоев до глубины души возмутило Драко, и он даже позабыл, что Коппелиус внушает ему страх. Он уже готов был разразиться гневной речью, как сообразил, что не представился и, следовательно, его собеседник понятия не имеет, с кем разговаривает.
— Меня зовут Драко Малфой, я сын Люциуса Малфоя, — рот у Драко пересох от волнения. — Отец направил меня к вам с деловым поручением. Он считает, что, возможно, вас заинтересует товар, который у нас есть.
Коппелиус слушал его внимательно, прищурившись и словно бы даже принюхиваясь:
— Малфой?
— Да, Драко Малфой, сын... — решил было повторить Драко, но Коппелиус нетерпеливо перебил его, хрипло прокаркав:
— Да, да! Малфой... Тоже пришел за глазами?
— Я? — поразился Драко. — Нет, что вы... Я же говорю, у меня есть товар на продажу, и отец считает, что вас он может заинтересовать.
Коппелиус приблизился, и Драко с трудом подавил желание отшвырнуть его от себя заклинанием. Панси что-то неразборчиво пискнула, а Блейз совсем побледнел и съежился.
— Хорошие глаза, — Коппелиус чуть было не ткнул узловатым пальцев в глаз Драко, и тот рассердился: определенно, сумасшедший старик только и думал, что о глазах!
«Одержимый какой-то», — Драко решительно оттолкнул руку Коппелиуса:
— Простите, сэр, возможно, нам стоит вернуться к делу?
Но Коппелиус словно бы не слышал его:
— Помню, помню, — скрипел он. — Арманд Малфой покупал хорошие глаза для своего сына! Серые, хорошие, красивые!
— Что он несет? — прошептала Панси. Драко пожал плечами: старик явно был не в себе.
— Хорошо заплатил, шельмец, хорошо, — бормотал старик, вглядываясь в лицо Драко. — За хорошую пару хороших глаз — хорошо заплатил...
— Малфои всегда хорошо платят, — с достоинством отозвался Драко и напомнил: — А сейчас мы тоже предлагаем выгодную сделку.
Коппелиус продолжал бормотать о глазах, в то время как пламя камина вспыхивало с новой силой с каждым его словом. Портреты же оставались все так же неподвижны, за исключением их глаз, налившихся кровью и выпученно уставившихся на Коппелиуса.
— Кажется, нам здесь ничего не светит. Слушай, может, мы найдем какого-то другого покупателя? — Блейз предложил это, не поворачивая головы, не решаясь выпустить Коппелиуса из поля зрения.
— И эти глаза хорошие, здоровые, — тем временем переключился Коппелиус на Панси, но Драко живо оттолкнул ее себе за спину:
— Послушайте, мистер Коппелиус, если вы не собираетесь заключать с нами сделку, то нам лучше прервать нашу встречу. Мы занятые люди, в конце концов, — без особой надежды на разумный отклик попытался он еще раз достучаться до старика.
Наступила тишина, нарушаемая только быстрым сопением Панси около уха Драко, да их колотящимися сердцами. Спустя несколько секунд Коппелиус откашлялся и неожиданно вменяемо произнес:
— Прекрасно, мистер Малфой. Что вы хотите мне продать? — круглая, большая голова вытянулась на тонкой шее.
Слегка растерявшись от произошедшей в речи Коппелиуса перемены, Драко все же подал знак Блейзу: «Покажи», — и тот достал из-под мантии шкатулку с опаловым скорпионом. Не успел он еще открыть ее, как Коппелиус уже словно бы почувствовал, что там находится: он только что не сделал охотничью стойку, так напряглось его тело. Драко осторожно взял у Блейза шкатулку и указал на камень:
— Я думаю, вы знаете, что это такое.
— Ja, wei? ich schon, — прошипел Коппелиус, начиная дрожать мелкой дрожью. — Eine sch?ne Sache, eine n?tzliche Sache... (*6)
— Я попросил бы вас говорить по-английски, сэр, — с достоинством одернул его Драко. — Так вас будет куда легче понять мне и моим друзь... э-э-э... коллегам по бизнесу.
Коппелиус оскалил в улыбке длинные кривые желтые зубы:
— Как вам будет угодно, мистер Малфой.
Казалось бы, все шло по плану, но Драко не расслаблялся. Тем не менее он озвучил нужную сумму, и Коппелиус с готовностью согласился.
— Но за счет своей доли я хотел бы получить от вас кое-что другое, а не деньги, — многозначительно посмотрел Драко на Коппелиуса, не желая при Блейзе и Панси озвучивать название нужных ему очков «Alia visio» — ведь, возможно, отец потому и послал ему запечатанное письмо с инструкциями, что никто не должен был о них знать. Панси с Блейзом недоуменно нахмурились, но Драко не обращал на них внимания.
— Коне-е-ечно, — блеюще протянул Коппелиус, потирая руки. — Малфой всегда что-то хочет, что-то особенное, что-то важное, что-то нужное... — и внезапно он вцепился в плечо Драко: — Пойдем, пойдем, Малфой, выберешь то, что надо.
Драко панически оглянулся на Панси и Блейза, которые были уже готовы защитить его от Коппелиуса, однако тут же взял себя в руки:
— Все... в... порядке. Я должен... пройти с ним, — неровным голосом успокоил он друзей. — Это... отец поручил мне... Я должен... наедине...
Блейз недоверчиво возразил:
— Драко, но он может попытаться отнять у тебя опал силой!
— Это слишком опасно! — вторила ему Панси.
Драко был с ними совершенно согласен, и больше всего на свете ему не хотелось оставаться один на один с чокнутым Коппелиусом. Но перед глазами встало разочарованное лицо отца: «Я думал, ты уже взрослый, и я могу доверить тебе важное дело». Отцу наверняка были необходимы эти очки, раз он решил рискнуть единственным сыном — а в том, что рядом с Коппелиусом он подставляет под удар свое здоровье и, может быть, даже жизнь, Драко не сомневался.
— Я должен. Не переживайте, он не отнимет у меня ничего, клянусь всем, что мне дорого, — пафосно ответил Драко, поражаясь собственной силе духа и храбрости. И совершенно не вовремя пожалел, что рядом нет зеркала, ведь наверняка он сейчас выглядел бесподобно: бледный, с горящими глазами, выпяченным острым волевым подбородком, готовый ринуться в небезвредные перипетии. «Стоп, сейчас не время о таком думать», — осадил сам себя Драко, следуя за Коппелиусом прочь из комнаты, а затем через помещения, которые мало отличались от предыдущих — все те же глазливые портреты на стенах или очки на полках, разве что в одном было множество подзорных труб, телескопов и микроскопов. Драко еле поспевал за стремительным Коппелиусом, так что, когда тот остановился, он чуть было не налетел на его спину. Коппелиус метнулся к одному из шкафов и выхватил очки в тонкой оправе:
— Вот то, что вам нужно, мистер Малфой.
В его голосе, однако, Драко уловил какую-то непонятную еще угрозу, и потому только сильнее стиснул шкатулку с опаловым скорпионом.
— А деньги?
— Деньги... Да, деньги, — Коппелиус щелкнул пальцами, и вдруг по полу замело то ли метелью, то ли пылью. Приглядевшись, Драко сообразил, что это мельчайшие крупицы песка, которые споро собрались в маленьких песочных человечков, каждый из которых нес по золотой монете. По одному, они приближались к Коппелиусу, складывая монеты в холщовый мешок у того в руках. Когда мешок приобрел совсем невиданные размеры, Коппелиус вновь щелкнул пальцами, видимо, применяя чары уменьшения, и протянул Драко маленький узелок. Драко все медлил, подозревая какой-то подвох, но потом быстро выхватил из рук Коппелиуса очки. Когда же он собирался взять и деньги, старик отпрянул:
— Нет, юный Малфой, сначала товар, — прошипел он.
Драко вынул из шкатулки опал, крепко сжимая его в пальцах. Он уже передавал его Коппелиусу, как тот вдруг нечеловечески взвизгнул:
— Graue Augen! Серые глаза! — и задергался, по всей вероятности, вновь впадая в свое полное безумие. Вместе с ним забеспокоились и песочные человечки, вновь распадаясь на песчинки, которые начали носиться по комнате. Закрывая глаза ладонью, Драко выхватил у Коппелиуса деньги и собрался уже швырнуть ему злополучный опал, как песок со всех сторон ринулся на него. Отвернув голову и выкрикивая слова заклинаний, чтобы остановить это сумасшествие, Драко вдруг увидел огромный портрет на стене, изображавший Геллерта Гриндельвальда. Вместо глаз у портрета была пустота — да такая, что сразу становилось ясно, что это не просто незаполненный холст, а самое настоящее "ничто".
— Глаза, глаза! Хорошие глаза! — бесновался Коппелиус, сдерживаемый магией Драко.
Песок начал утихать, давая Драко отступить к выходу, но тут опал в его руке шевельнулся. В ужасе Драко увидел, как гладкая поверхность треснула и показались тонкие, отвратительные ножки, большие полупрозрачные клешни, и разогнулся оканчивающийся острым шипом хвост.
— Мое! — с новой силой завопил Коппелиус и ринулся на опешившего Драко, а вместе с ним посыпался и песок.
— Прочь от меня! — завопил Драко, пытаясь стряхнуть и тянущегося к его глазам Коппелиуса, и скорпиона, а странное эхо вдруг отозвалось громким: «Прочь, прочь, геть, геть! Подите прочь!» И в то же мгновение на Драко словно бы навалилась неимоверная тяжесть, он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, все вокруг стало искрящимся и переливчатым. Его дыхание словно отражалось и многократно усиливалось, невзирая на то, что было слабым — так сильно стискивало что-то его грудь. «Меня укусил скорпион?! Я умираю?! — в исступлении беззвучно кричал и безрезультатно вырывался Драко. — Спасите! Помогите! Кто-нибудь!» — но он и сам себя не слышал. И в довершение ко всему происходящему в блестящей мути, окружавшей его, вдруг показался огромнейший синий глаз, дробящийся и множащийся на бесконечность искаженных ресниц, радужек и зрачков.
«Я умираю...» — снова подумал Драко, и ему показалось, что эту мысль повторил хор голосов вокруг него, а потом все засияло еще ярче, и его тело будто растворилось в этом сиянии.
 
 
 
 

 
Примечания:
1. Глокгиссерштрассе (нем., Glockgie?erstrasse) — «улица Отливщиков Колоколов» — реальная улица в центральной части Любека.
  
2. Фольксбезен (нем., Volksbesen) — «народная метла», название образовано по аналогии с «Фольксваген» — «народный автомобиль».
  
3. Магнидереггер — название образовано по аналогии с реально существующей известной маркой марципана из Любека «Нидереггер» (нем., Niederegger) с приставкой «маг» (магический).
  
4. Bei Sankt Johannis 12-14 (нем., «Бай Занкт Йоханнис») — «У Святого Иоганна» — реальная улица в центре Любека, на которой действительно существует дом под номером 12-14.
  
5. Kinder mit Augen... Mit guten Augen... (нем. «Киндер мит Ауген... Мит гутен Ауген») — Дети с глазами... С хорошими глазами...
  
6. Ja, wei? ich schon (нем., «Йа, вайс ихь шон») — Да, я уже знаю (это).
Eine sch?ne Sache, eine n?tzliche Sache (нем., «Айнэ шёне Захе, айнэ нюцлихе Захе» — Хорошая вещь, полезная вещь.

В Атлантиде, чудной, странной,
В царстве грез, теней и снов,
В этом рае первозданном
Правит вечная любовь.
Только вовремя вернись
Ты в свою земную жизнь! 
— Драко, придите в себя! Драко, откройте глаза! — звал высокий красивый голос, похожий на хрустальные колокольчики.
Открывать глаза и приходить в себя Драко не хотелось. Тело ломило, словно после долгой болезни, голова кружилась даже сейчас, когда он лежал. А во сне его ждало невероятно прекрасное место: сад с яркими, необычными цветами, над которыми порхали огромные пестрые бабочки и попугаи, очень похожие на тех, что обслуживали посетителей в ресторанчике герра Зайденшванца.
— Драко, откройте глаза, — настаивал голос.
Сад манил Драко, разгораясь бликами росы на листьях, завлекая нежной музыкой, звучащей где-то в глубине. Вот уже под ногами Драко появилась дорога из старого, потрескавшегося желтого кирпича, а попугаи полетели вперед, указывая путь...
— Драко, немедленно очнитесь! — и голос, видимо, отчаявшись, перешел от слов к действию: на Драко обрушился водопад ледяной воды.
— Вы спятили?! — заорал Драко, подскакивая. — Отдохнуть не дают! — и застыл в изумлении.
Он находился в не менее невероятном и красивом месте, чем увиденный им в забытье сад. Это было светлое, просторное помещение, стены которого были покрыты тончайшими резными узорами, напомнившими Драко Альгамбру в Гранаде (1). Чем больше он приглядывался, тем больше ему казалось, что эти узоры состоят не просто из завитушек, а представляют собой переплетенные слова на неизвестном ему алфавите, причем у Драко было такое чувство, что он вот-вот начнет понимать написанное. В стрельчатые окна с кружевными решетками, такими тонкими, что они изначально казались тюлем, лился мягкий свет непередаваемого рассветного оттенка. Пол темного дерева покрывали пушистые ковры, на которые хотелось немедленно улечься. Впрочем, кровать, на которой сидел сейчас Драко, была настолько мягкой и удобной, что по соблазнительности в разы превосходила любой ковер.
С приятных на ощупь белоснежных простыней Драко перевел взгляд на обладательницу хрустального голоса и совершенно оцепенел. Это была, несомненно, одна из самых прекраснейших женщин из всех, кого Драко видел в жизни, не считая матери. Лицо незнакомки выглядело настолько идеальным, что оставалось лишь удивляться, как в таком случае оно еще оставалось человеческим, а в ее синие глаза Драко немедленно влюбился. Тонкий стан женщины двигался со змеиным изяществом, но никакой угрозы в незнакомке Драко не чувствовал.
— Вы очнулись, — радостно сказала она, и Драко смущенно улыбнулся. То, что такая восхитительная женщина радуется его пробуждению, было приятно. Он даже забыл о том, что пробуждение сопровождалось потоком ледяной воды — тем более что его одежда и постель оказались совершенно сухими.
— Вы были на волосок от смерти, — неожиданно нахмурилась красавица. Драко чуть было не застонал от расстройства при виде складочки между ее бровями, причиной которой, по-видимому, стал он.
— Но, хвала сущему и моему отцу, вы спаслись, — она улыбнулась, и Драко заулыбался в ответ.
Его сейчас, на удивление, совершенно не интересовала собственная жизнь. Он неотрывно глядел на незнакомку, все больше проникаясь уверенностью, что любит ее небывало сильной, бессмертной любовью.
— Выпейте, — подала она ему стакан с какой-то оранжевой жидкостью, который Драко с благоговением принял из ее рук. Оттого, что он мимолетно коснулся ее пальцев, его словно пронизала благодать. Без малейших сомнений Драко проглотил оказавшуюся божественной на вкус жидкость и в ту же секунду обрел дар речи:
— Кто вы? Как вас зовут? Вы ведь мне не снитесь? — забросал он восхитительную женщину нетерпеливыми вопросами.
Ее ласковая улыбка вызвала у Драко новый приступ блаженства.
— Меня зовут Серпентина. Мой отец, бывший архивариус Линдгорст, на деле являющийся великим духом Саламандром, спас вас, когда вы так неосторожно активизировали ужасного скорпиона. Не поспеши отец, гнусная тварь, несомненно, укусила бы вас с самыми плачевными последствиями для вашего здоровья. К счастью, мой отец как раз гостил у своего старого знакомца, господина Коппелиуса, на деле представляющим из себя не более, чем осколок кривого зеркала, разбитого нерасторопными учениками тролля. Однако же отец смог помочь, только срочно посадив вас за стекло. Впрочем, он тут же сориентировался и мгновенно доставил вас сюда, ко мне, в Атлантиду (2).
От этой странной речи Драко словно бы отрезвел и уже растерянно хлопал ресницами:
— Эм-м... В смысле, «в Атлантиду»? И как это — «за стекло»? И что вы имеете в виду, что ваш отец — саламандра? Это же такие маленькие существа... Или это его прозвище? — снова принялся он задавать вопросы.
Серпентина прижала ладонь к своей высокой груди:
— Уверяю вас, мой отец является не кем иным, как Саламандром, духом огня, и это его настоящее имя... Но отвечу по порядку: да, вы находитесь в Атлантиде, прекрасной стране, где царят гармония и поэзия. Увы, вы не должны здесь долго оставаться, и я вскоре верну вас обратно в привычный вам мир. А что касается вашего пребывания за стеклом... ну что ж, смотрите сами, — и она указала на письменный стол, где стояли невысокие стеклянные флакончики, в которых в самых разнообразных позах, точно насекомые в янтаре, скрючились какие-то крохотные человечки. При этом они умудрялись весело болтать друг с другом, словно бы не замечая своего бедственного положения. Драко запоздало испугался:
— Это что, я тоже таким был?!
— Всего несколько мгновений, — успокоила его Серпентина. — Не волнуйтесь, это никак на вас не скажется. А вот яд скорпиона вполне мог бы вас убить.
Ее синие глаза гипнотизировали Драко, и он снова успокоился:
— Эм-м... Ну тогда все хорошо, — и, не в силах перенести мысли, что ему придется вернуться в мир без Серпентины, поинтересовался: — А я не могу тут ненадолго остаться?
— К сожалению, нет, — непреклонно отозвалась она.
Драко обиделся. Серпентина ведь должна была заметить, что его обуревают сильные любовные чувства к ней, но вела себя так, словно это ее совершенно не интересовало! «Впрочем, может, они тут, в Атлантиде, плохо разбираются в чувствах?» — мысленно бросился на защиту Серпентины Драко.
— Вы очень красивая... — произнес он вслух и тут же обозвал себя идиотом: для такой, как Серпентина, нужны были самые изысканные комплименты, а не несчастное «Вы очень красивая». — Ваши глаза... сияют словно... звезды... на дне моря, — попробовал он еще раз.
Она рассмеялась.
— Точно! — вдохновение осенило Драко, и у него словно открылось второе дыхание: — Ваш смех — как рассыпавшиеся хрустальные колокольчики. Кудри — словно... словно чистейший горный водопад. И когда вы глядите на меня, то язык мой немеет, а сердце бьется так отчаянно, словно хочет покинуть меня и присоединиться к вам. Если б знали вы, каким несчастным делает меня мысль, что нам предстоит разлука...
— Полно, полно! — Серпентина шутливо приложила к его губам свой нежный пальчик. — Это все поэтическое влияние Атлантиды, к которому смертные так чувствительны. Вам пора возвращаться, иначе оно может свести вас с ума.
Драко ухватил ее руку и пылко возразил:
— Ну и что?! Я готов сойти с ума рядом с вами! — его наполняла невероятная легкость и эйфория. — Если мы расстанемся... Как я буду жить дальше?! Как я буду существовать без вас? Я ведь вас... — он совсем было собрался признаться ей в любви, но Серпентина легким движением высвободила кисть и снова проворно приложила палец к его губам:
— Тише, тише, не говорите ненужных слов, — она укоризненно покачала головой. — Милый Драко, знайте же, что я намного старше вас. Миновали столетия с тех пор, как я появилась на свет, и столетия, как я живу в Атлантиде. И у меня, к моему великому счастью, есть тот, кто разделяет со мной эти чудесные годы: мой милый Ансельм, обожаемый мною муж, — и при виде враз опечалившегося Драко она мягко прибавила: — Но неужели же у вас нет той, которая бы любила вас и которую бы безоглядно любили вы? Той, к кому вы бы стремились вернуться даже отсюда, из Атлантиды?
— Ну... — расстроенно протянул Драко. — Есть одна девушка, конечно... Она очень привлекательная, и у нее тоже синие глаза... — он тоскливо вздохнул: — Но с вашими они не сравнятся.
Серпентина с задумчивой улыбкой поведала:
— Когда милый Ансельм увидел меня в образе зеленой змеи, греющейся в лучах солнца на дереве вместе с сестрами, он смог разглядеть в моих глазах нашу великую любовь. Пройдя через все испытания, мы заслужили право быть вместе. А в девушке, которая вам нравится, вероятно, есть намного больше привлекательного, чем в зеленой змее, разве нет?
Драко слегка опешил от такого заявления:
— Ну... эм-м... в смысле... Да, конечно, Мари куда привлекательнее, чем змея... Но... Вы... Вы тоже... — он расстроенно смолк, но через секунду воспрянул духом: — А у вас случайно нет похожих на вас сестер? Ну, помладше и не замужем...
Смех Серпентины снова раскатился под высокими сводами комнаты:
— Ах, что вы за забавный ребенок!
— Я не ребенок! — Драко оскорбленно отбросил укрывавшее его одеяло и вскочил с кровати. — Почему вы все считаете меня ребенком?! — он горел негодованием, пересилившим даже его нежные чувства к Серпентине. — Я веду себя в точности как и все остальные люди, но их никто не считает детьми! Что я делаю не так?! — возмущенно выкрикнул он.
Серпентина приблизилась к нему и положила руки на его плечи. От нее сладко, но не приторно, пахло цветами.
— Милый Драко, я ни в коем случае не хотела вас обидеть.
Ее близость кружила Драко голову, но не успел он сделать или сказать что-либо, как Серпентина продолжила:
— Вы действительно хотите знать, почему вас воспринимают как ребенка? — она проницательно уставилась на него своими синейшими глазами. — Правда, я не могу говорить за всех, а лишь за себя. Но, по моему мнению, вам вредит ваша излишняя порывистость и импульсивность.
— Что?! — изумился Драко. — Я — порывистый? Да я, наоборот, сдержанный! Сдержанность — это фамильная черта Малфоев, она у нас в крови!
Глаза Серпентины улыбались:
— А еще вы так простодушно нахваливаете себя, словно маленький мальчик, стремящийся заслужить похвалу взрослого.
— Я... Простодушно?! Да знаете ли вы, что я обучался на Слизерине, а простодушным там уж точно не место! Как вы смеете говорить мне такие вещи?! — в гневе выпалил Драко и осекся, сообразив, что Серпентина сейчас обидится и немедленно отправит его обратно.
— Я... Я не имел в виду, что... Я не то хотел сказать, — промямлил он, опустив голову.
Однако Серпентина засмеялась:
— И вы говорите прежде, чем думаете.
— Дважды, — отозвался Драко.
Она подняла брови:
— Что, простите?
— Прежде чем сказать, нужно подумать дважды, — нахмурился Драко, вспоминая. — Так говорил Петермэннхен.
Серпентина кивнула:
— Не знаю, кто такой этот Петермэннхен, но его речи кажутся мне разумными.
Драко тоже невольно улыбнулся:
— Ладно, давайте дальше. Что еще, по вашему мнению, делает меня ребенком? — он и впрямь уже заинтересовался.
— Ваша манера держать себя — эта неестественно высоко поднятая голова, жесты, выражение лица... Они были бы вполне уместны зрелому высокомерному мужчине, но вы, такой юный и нежный, смотритесь комично.
Драко открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал. Вокруг него летало множество бабочек, а очертания залы начали меняться, превращаясь в тот волшебный сад, который являлся Драко в сновидениях.
— И еще ваши резкие, авторитарные, безапелляционные суждения — они позволительны либо многое повидавшему старику, либо максималистичному подростку. А на старика вы ничуть не похожи... Кроме всего прочего, вы слишком явно показываете свой совершенно детский эгоизм и напрочь отказываетесь использовать дипломатический дар, — продолжала перечислять Серпентина.
— Дипломатический? — не понял Драко, отмахиваясь от маленькой птички, у которой вместо перьев были язычки пламени.
— Я имею в виду хитрые, окольные разговоры, игру слов, — пояснила Серпентина.
— Неправда, я это использую: вот когда мне надо что-то выпросить у мамы или у отца... — Драко остановился. — Ну, эм-м, то есть не только у них... То есть...
— Вот видите, разве это звучит не ребячески? — хитро, но доброжелательно спросила Серпентина.
Драко некоторое время разглядывал ее чешуйчатое зеленое платье из необычного материала. И с каждой секундой тело Серпентины все больше напоминало змею, но странным образом она не теряла при этом ни капли своего очарования. Драко прищурился:
— Ладно, тогда что, по-вашему, мне делать, чтобы меня воспринимали взрослым?
Серпентина склонила голову на бок:
— Сложно сказать... Наверное, для начала вам следует попробовать стать самим собой, а потом уже заново попытаться построить из себя что-либо.
Новый рой бабочек, похожих на лунный свет, окружил Драко. Кровать уже выглядела огромным цветком лилии. Восхищенно осматриваясь, Драко усмехнулся:
— «Самим собой»? Легко сказать... Знать бы еще, как им стать.
— Разобраться в том, какой вы на самом деле — первый и очень важный шаг на пути к взрослению, — важно сообщила Серпентина и встрепенулась: — Но вам надо немедленно возвращаться. Вы не можете более оставаться здесь!
— Постойте! — схватил ее за руку Драко. — Я никуда не хочу...
Она в третий раз приложила палец к его губам:
— Будьте благоразумным и взрослым.
— Вы манипулируете моим стремлением повзрослеть! — возмутился Драко. — И, кстати, вы так и не ответили мне на вопрос о сестрах...
Она бросила на него лукавый взгляд:
— У меня две сестры, и обе до сих пор не замужем. Но где они сейчас — мне неведомо. Они постоянно путешествуют по миру. Как знать, возможно, вы встретите их когда-нибудь на своем пути.
— Правда? — обрадовался Драко. — А как я их узнаю?
— Вам подскажет сердце, — коротко ответила Серпентина.
— Как банально, — скривил губы Драко, но тут все вокруг потемнело и словно отдалилось.
— Эй, что за... Серпентина! — воскликнул Драко, протягивая к ней руки. — Серпентина, постойте! Подождите, я же так и не сказал, что я вас... Серпентина! — он продолжал выкрикивать, хотя его голос оборачивался тихим шепотом.
— Драко, ты очнулся? — над его ухом громко раздался громкий голос Панси, и Драко распахнул непонятно когда успевшие закрыться глаза:
— Пэнс? — он завертел головой. — Панси...
Они явно находились не в Атлантиде: комната была маленькая и просто обставленная, краска на стенах потрескалась, а на подоконнике стояли вазоны с тюльпанами.
— Драко! — Панси, всхлипывая и смеясь, обхватила его. — Ты очнулся!
— Ага, — согласился Драко, озадаченно моргая. — Слушай, как я сюда попал?
— Ты не помнишь? — жалостливо шмыгнула носом Панси. — Тебя спас мистер Линд... Лин... В общем, он приходится приятелем этому ненормальному старикашке, который вроде бы на тебя напал... Ну, так, по крайней мере, сказа этот самый Линд-как-его-там. Мы с Блейзом тебя ждали, ждали, а тебя все не было, и мы не знали, куда идти... Но я все равно пошла, а тут вышел этот самый Линд... И он держал тебя на руках, а ты был такой... Такой... — она уткнулась носом в шею Драко.
Он чуть брезгливо поморщился:
— Ну ладно, Пэнс... У тебя есть платок? Давай, вытри слезы и высморкайся. Вот и умница. А теперь скажи мне, этот Линд-как-его-там, он все еще здесь?
— Нет, он уже ушел, — снова выдула нос Панси. — А ты помнишь, что с тобой произошло? Этот ненормальный действительно на тебя набросился?
— Да, — Драко, спохватившись, сунул руку в карманы мантии и потрясенно уставился на вытащенный маленький, но увесистый мешочек и очки. — А я думал, это мне тоже привиделось...
— Что это? — с любопытством вытянула шею Панси.
Драко самодовольно вскинул голову, но тут же вспомнил о словах Серпентины: «...эта неестественно высоко поднятая голова, жесты...» Впрочем, он уже сомневался, не была ли Серпентина лишь плодом его воображения.
— Это наша плата за опалового скорпиона, — произнес Драко вовсе не тем снисходительным тоном, каким изначально собирался. — Тут твоя доля и Блейза.
Глаза Панси сверкнули:
— Ты... Ты сейчас серьезно?! Драко, у тебя что, получилось... Драко! — она торжествующе вскинула вверх кулак: — Драко, ты бесподобен!
— Я знаю, — согласился с ней Драко и тут же задумался: не прозвучало ли это слишком ребячески? «Но я же не могу каждую секунду раздумывать, как звучат мои слова или выглядят мои движения, — он в замешательстве потер подбородок. — Ладно, пока буду говорить то, что приходит в голову, а потом уже решу, что делать».
— А что это за очки? — спросила Панси.
Драко торопливо сунул «Alia visio» в карман:
— Неважно, — это прозвучало грубо, и потому он поспешил пояснить: — Лучше тебе этого не знать.
Но Панси, недоверчиво и счастливо поглядывая на мешочек с деньгами, похоже, даже не заметила невежливых слов.
— Драко, а можно на них взглянуть? На деньги? — просяще протянула она.
Драко поднял брови:
— Конечно, они ведь твои... и Блейза. Только лучше потерпи пока, а то на них чары уменьшения, как ты потом дотащишь такую кучу монет?
— Ты прав, — разочарованно вздохнула Панси. На круглом лице со вздернутым носом боролись радостная надежда и страх перед тем, что Драко ошибся и денег на самом деле в мешочке не было. Драко и сам уже начал переживать: а что, если Коппелиус подложил фальшивые монеты? Или вовсе не было в мешочке никаких монет, а то, что Драко видел, было лишь иллюзией? «Да что уж теперь делать? Потом уже посмотрим, когда вернемся или в Шлосс Готторф, или в гостиницу, где остановились Пэнс и Блейз. Придется смирить нетерпение», — философски решил Драко и запоздало спохватился:
— Кстати, а где это мы?
— Не бойся, ты тут в безопасности, — заверила его Панси. — Это комната Клары Коппелиус, но ее дед сейчас крепко заперт и не сможет тебе больше навредить.
— Я не боюсь, — не слишком уверенно сказал Драко, осматриваясь. Комната совсем не походила на девичью — слишком строгой, даже аскетичной была обстановка.
— Кстати, давай я позову Блейза, ну, и Мари с Кларой, — вскочила Панси.
Драко, поколебавшись, протянул к ней руку:
— Постой... Мне надо кое-что тебе объяснить.
Она пару раз моргнула, потом несмело приблизилась:
— Да?
Драко помолчал, подбирая слова. Потом медленно начал:
— Ты... наверное, удивляешься... кое-каким особенностям моего поведения. Или не удивляешься, но... Ну, тогда ты упрекала, что я тебе не писал и не искал с тобой встреч... Нет, подожди, дай я договорю! В общем... Понимаешь, тогда, после нападения на Хогвартс... нас всех арестовали: меня, маму, отца. Это было... ужасно, — Драко то накручивал на палец прядь волос, то раскручивал ее. — Я думал, что сойду с ума. Я их ненавидел — авроров, всех вокруг... А они ненавидели меня и говорили дикие вещи. И я даже стал им верить.
— Драко... — прошептала Панси.
— И твои письма мне очень помогали. Сначала, правда, они не давали их мне, но потом им пришлось — уже когда мама наняла адвокатов. А потом был суд, и все смотрели на меня...
— Я знаю, — тихо сказала Панси, подбадривающе положив руку ему на плечо. — Я тоже там была.
— Да? — удивленно вскинул на нее взгляд Драко. — Я не знал. Но я тогда и не видел ничего толком. Только потом, когда мама подбежала ко мне... Она так смотрела, что я испугался еще больше. Я даже не мог понять, какой приговор они мне вынесли, — он криво усмехнулся. — А потом стало еще хуже — мне все время казалось, что за мной снова придут. Мама поила меня какими-то зельями и еще отводила к санаменторам... Но это мало помогало, и тогда они предложили.... Они — это санаменторы, — торопливо пояснил Драко. — Они предложили использовать особый метод, «дормоконверсию» — это от латинского «превращение в сон».
Панси этот термин явно ничего не говорил.
— Это значит, что они превратили мои воспоминания о произошедшем в сон... То есть, не совсем сон, но... Ну, понимаешь, вот бывает такое, что просыпаешься утром и еще помнишь все-все подробности сна, но при этом осознаешь, что это был сон и все неправда. Вот то же самое они сделали и с моими воспоминаниями — я их вроде бы помню, но так странно, будто это был запутанный, тяжелый сон, которого никогда не существовало в реальности.
— Драко... — Панси смотрела на него так, как будто он только что признался в том, что его поцеловал дементор.
— Эй, это вовсе не так плохо! — запротестовал Драко. — А как по мне — даже очень хорошо. Я чувствую себя просто прекрасно — все эти кошмары больше не часть моей жизни. Ночью, правда, мне... Впрочем, неважно. Если бы не эта чудесная методика санаменторов, то я бы точно свихнулся — особенно когда отца судили и мама постоянно плакала, думая, что я этого не вижу.
— И сколько лет они тебе стерли? — напряженно спросила Панси.
— Мне ничего не стирали! — Драко слегка раздраженно дернул плечом. — Я же говорю: это как сон. Я все помню, только это было словно бы... словно бы этого на самом деле не было.
— Так сколько лет? — настаивала Панси.
— Ну, три года до нападения на Хогвартс... Точнее, два, но там кое-что и из третьего года было, — признался Драко.
Панси горестно охнула:
— То есть, ты не помнишь даже о...
— Я все помню, Пэнс! — взмахнул руками Драко. — Говорю же тебе: я все помню! Просто оно воспринимается очень интересным образом.
— И то, что было между нами, тоже так воспринимается?! — вплотную подошла к нему Панси. — То, что ты мне говорил, то, что мы с тобой....
— Пэнс, — Драко смутился. — Нет, я вовсе не забыл, но... Ты же понимаешь, люди меняются, и...
Она отошла, качая головой:
— Ты дал уничтожить часть себя. Часть своего прошлого. Не спорю, там было много плохого, но разве там не было хорошего?! Я думала, я...
— Панси, я ничего не уничтожал, — безуспешно пытался ей доказать Драко. — Я могу тебе перечислить все, что было между нами и что происходило с нами.
— Но ты относишься теперь к этому по-другому, Драко! — громко крикнула она и озабоченно покосилась на дверь, понижая голос: — Ты воспринимаешь это как сон, как галлюцинацию. Я для тебя — призрак из сна, и Блейз тоже.
— Нет же, Пэнс, я вас знал-то еще раньше, чем эти три года! — Драко притопнул ногой. — Я помню наши детские шалости, и как ты приходила на мой день рождения, и как мы с тобой играли в прятки и наткнулись на боггарта.
— Но ты не помнишь... ладно, ладно, я поняла — ты помнишь, но тебе кажется сном все то, что было с нами потом, — Панси скрестила руки на груди.
— Пэнс, да какая разница, как я это воспринимаю, — примиряюще сказал Драко.
Она упрямо покачала головой:
— Разница есть, я же чувствую. И ты сам чувствуешь, иначе не начал бы этот разговор со слов об «особенностях твоего поведения». Действительно, такое ощущение, что из твоей жизни просто убрали три года, и ты так и остался тем Драко, которым ты был на четвертом курсе.
Драко устало пожал плечами. Если Панси так хотела верить в то, о чем она говорила, то он не собирался ее больше разубеждать. «Не стоило ей вообще говорить... Я-то думал, хотя бы Панси может понять, но нет», — поджал губы Драко.
— Я все же позову остальных, — она быстрым шагом направилась к двери.
Драко дождался, пока Панси выйдет, и сунул руку в карман, нащупывая то, что уже заметил там ранее. Сдерживая испуганную дрожь, он вытащил наружу гладкий блестящий бело-розовый камень, неактивированную форму опалового скорпиона.
— Значит, Коппелиус тебя не успел забрать, — Драко боролся с желанием зашвырнуть камень куда подальше: ему все казалось, что вот-вот на поверхности покажутся трещины, сквозь которые просунутся клешни и острые лапки. Сдержав этот безрассудный порыв, Драко быстро спрятал камень обратно себе в карман.
  
 
 
Иллюстрация:
 
Сон Драко у Серпентины:
 http://www.pichome.ru/image/OpB
http://www.pichome.ru/NJZ
  
 
 

Примечания:
1. Альгамбра (исп., Alhambra, от арабского слова, означающего «красный замок») — архитектурно-парковый ансамбль, расположенный в городе Гранада в Испании. Был возведен во время правления мусульманской династии. Альгамбра огорожена крепостными стенами, состоит из жилых домов и подсобных помещений, внутренних двориков с парками, фонтанов, водоемов. Арки, колонны, своды украшены причудливым резным растительным орнаментом и арабской вязью.
  
2. Серпентина, архивариус Линдгорст (он же Саламандр) и далее упоминаемый Ансельм — персонажи сказки Эрнста Теодора Амадея Гофмана «Золотой Горшок». Там же упоминается и Атлантида. Кривое зеркало, созданное троллем — из сказки Ганса Христиана Андерсена «Снежная Королева».
   

Бродит призрак тихо-тихо,
Освещая путь свечой.
Он тебе подскажет выход...
Только выход тот не твой.
Думай сам: его ответ
Правда или все же нет?
— ...Понятия не имею, что подумала эта мадам, увидев Люциуса перед своим окном — дело-то было на третьем этаже, — но она его тут же впустила. А я остался проклинать себя за нерешительность и дурацкие моральные принципы, — со смехом рассказывал Райнхардт фон Шлехтглаубер, неспешно потягивая пенистое пиво из высокой стеклянной кружки. — Но тосковал я недолго. Через какое-то время Люциус буквально вылетел через то же самое окно, а был он в чем мать родила! Клянусь, на нем не было ни кусочка материи... — Райнхардт осекся и озадаченно покосился на дочерей: близняшки, распахнув глаза, напряженно внимали речам отца.
— Да они все равно не понимают английский, — слегка виновато объяснил Райнхардт жене. Адель с непроницаемым видом покачала головой и что-то строго сказала по-немецки девочкам — Драко не разобрал что, но они враз скисли и нехотя вылезли из-за стола, скрывшись за дверью.
— Я остановился на голом Люциусе? — потер острый подбородок Райнхардт.
Драко с готовностью подтвердил это. Рассказы дядюшки Райнхардта раскрывали ему образ отца с новой стороны, которая казалась Драко весьма интересной. Да и остальные, хоть и не все из них знали Люциуса лично, впечатленно слушали откровения Райнхардта о бурной молодости.
— Ну вот, Люциус левитировал над землей, как индийский факир, а вслед ему уже устремился целый рой заклинаний, одно другого ужаснее! Там и отсыхающее, и связывающее узлом, и раздваивающее — если вы понимаете, о чем я, — хитро ухмыльнулся захмелевший Райнхардт. — Ситуация была патовая: муж этой дамочки все сыпал заклятиями, бедолага Люциус с трудом удерживал в воздухе равновесие, а моя палочка так и осталась у прелестной... Кхм, дорогая, это же все это было до тебя, — на всякий случай напомнил Райнхардт жене. — В общем, я понял, что Люциусу несдобровать. И тут Лизхен — та самая дама, из-за которой и поднялся весь сыр-бор, — решила спасти своего ночного кавалера. И выбрала она для этого весьма радикальный способ: обрушив мужу на голову полный ночной горшок!
Кружки с пивом на столе наполнялись уже не раз, поэтому этот низкопошибный юмор пришелся всем по нраву — возможно, за исключением Клары Коппелиус, потому что на ее гладком, почти неподвижном, вытянутом лице сложно было что-либо прочесть. Драко она совершенно не понравилась с той самой минуты, когда он увидел эту угловатую девицу в доме ее сумасшедшего деда. Райнхардт воодушевленно потряс кулаком в воздухе, так что несколько эльфов прыснули в стороны:
— И вот Люциус, наконец приземлившись около меня, шлет воздушные поцелуи своей прелестнице, а она, опасно перевесившись через окно, кричит ему все эти милые влюбленные словечки! — Райнхардт от избытка чувств стукнул по столу ладонью, так что тарелка с мясными пирожками, неустанно подкладываемыми ему Хайнцем Фрицем, подскочила.
— Лизхен даже спела ему — голосок у нее был неважный, но любовь творит чудеса, и получилось неплохо, — и Райнхард своим хорошо поставленным баритоном затянул: — «Замкнулась дверца моего сердца, потерян ключик — не найти: век ты будешь взаперти! Я с тобой, ты со мной, этому верь, друг мой!» (1)
Драко фыркнул, представив, как некая Лизхен, сверкая дебелыми телесами, поет его отцу такую чепуху. А так как от усталости и пива глаза у Драко слипались, то в полусонном состоянии он очень отчетливо видел перед глазами эту картинку. Правда, глаза Лизхен то и дело сменялись на ярко-синие, как у Серпентины, или на темно-синие, как у Мари.
— Ты не родственница ли зеленой змее? — заплетающимся языком спросил Драко у Мари. — Глаза-то у вас похожи, — попытался аргументировать он свое заявление.
— По-моему, ты переутомился, — решила Мари, переглянувшись с бесстрастной Кларой.
Адель, сидящая напротив, озабоченно наклонилась к Драко:
— Действительно, твоя мама писала, что тебе нужно быть осторожным со своим здоровьем.
Драко собрался было уже возмутиться материнской гиперопекой, но никак не мог выговорить это слово и махнул рукой. «Маму не переделаешь, — слегка сердито подумал он. — Я всегда буду ее "маленьким птенчиком", которому надо чистить перышки и... Фу, какие отвратительно-милые мысли лезут мне в голову!» — чтобы отвлечься, он допил свое пиво и поднялся: — Да, вы как всегда правы, тетушка Адель. Я просто падаю с ног... День выдался насыщенным.
Панси с Блейзом, оба нетвердо стоявшие на ногах, тоже поспешили распрощаться со всеми. После возвращения из Любека, пока Драко, вновь ставший героем дня, в который раз описывал дяде, тете и кузенам «подлое нападение ненормального старика на ничего не подозревающих гостей его дома», Блейз и Панси успели пересчитать деньги, полученные за так и не отданного Коппелиусу опалового скорпиона. Видимо, все сошлось, потому что когда фон Шлехтглауберы пригласили их на ужин, то друзья Драко были чрезвычайно счастливы и восторженны. Щеки Панси порозовели, глаза блестели, и Драко она показалась очень хорошенькой. Обнимая ее перед уходом, Драко прижался потеснее, но Панси приняла это за неустойчивость после выпитого пива и мягко пожурила его за неумеренность. Драко хотел было обидеться, но это показалось ему слишком мелочным. «Ладно, пусть ее», — великодушно решил он, когда она приятно поцеловала его в щеку мягкими горячими губами.
До спальни с помощью Хайнца Фрица Драко добрался без приключений — если не считать снова капнувших на его мантию восковых пятен. Беззлобно ворча на привидение со свечой, Драко еще нашел в себе силы прочесть письма от родителей, пообещав обязательно написать ответ, решил не умываться перед сном и уже было проваливался в сон, когда в дверь постучали.
— О нет, кого там еще принесло?! — простонал Драко и кивнул чистящему его мантию домовику: — Открой.
Пока Хайнц Фриц, прихрамывая, шлепал к дверям, Драко закрыл глаза, пытаясь повлиять на происходящее: «Там никого нет. Сейчас окажется, что стук в дверь мне почудился, и я смогу уснуть. Там никого нет...» — внушал он мирозданию. Мироздание никак не отзывалось.
— К тебе можно? — неуверенный голос Эрхарда прервал мантру Драко.
— Wilkommen (2), — умирающим голосом вежливо ответил Драко, мысленно проклиная все и вся.
Эрхард тут же прытко забрался на кровать, махнул домовику, чтобы тот оставил их наедине, и, едва за Хайнцем Фрицем захлопнулась дверь, возмущенно заголосил:
— Мне нельзя в Любек на собрание Ганзейской Лиги Квиддича!
Его вопль встряхнул Драко, но недостаточно, чтобы полностью снять сонливость. Поэтому он вяло пробормотал:
— Ганзейской лиги? А тебя что, кто-то заставляет?
— Нет! Я хочу, но они сказали, что нельзя! — продолжал верещать Эрхард, сердито сверкая серыми глазенками. Выглядело это смешно, но сейчас Драко было не до умиления:
— Подумаешь, трагедия...
Эрхард еще больше вытаращился на него и вытянул шею, словно голодный птенец:
— Но там будут команды нашего региона! Всей Шлезвиг-Гольштинии и городов из Ганзейского союза!
— Да ну, об этой лиге вообще мало что слышно, и в чемпионатах она первой вылетает, — поддразнил кузена Драко, зевая. На самом деле Ганзейская Лига Квиддича вовсе не была такой уж слабой — время от времени они выигрывали первое место в турнирах по квиддичу.
— Ты не прав! — Эрхард сдвинул брови: — Все не легко... не просто! Там многие условия... Много всего! — от волнения путаясь в словах, доказывал он.
Драко лениво протянул руку и потрепал маленького кузена по светлым волнистым волосам:
— Ладно, ладно, все, признаю, что твои ганзейские квиддичисты — самые лучшие в мире. Ты, главное, не переживай так, а то еще заплачешь, а в твои годы это уже просто неприлично — сколько тебе там, одиннадцать?
— Мне двенадцать! — поправил его Эрхард. — И я не буду плакать. Но так нечестно. Я не могу колдовать, и меня никуда одного не пускают. А сегодня на тебя Коппелиус напал, и родители сказали, что все вокруг опасно. Но все люди, которые без магии, живут без нее!
Драко понимающе вздохнул: «Ах вот оно что!» Он на секунду представил себя на месте Райнхардта фон Шлехтглаубера: вот у него родился ребенок, который в магии беспомощнее котенка, не может ни защитные чары поставить, ни воздушную подушку сотворить, ни дезиллюзионное заклятье... «Удивительно, как он еще с ума не сошел от беспокойства?» — вздрогнул Драко.
— Я не дурак, я знаю, куда ходить и что делать! — Эрхард воинственно вскинул голову.
Драко невольно хихикнул:
— Ты сейчас похож на взъерошенного воробья.
Кузен секунду укоризненно смотрел на него, а потом показал Драко язык:
— Сам ты на воробья похож! Знаешь, что я сделаю, когда мы проведем ритуал и у меня будет магия?
— Подружишься с русалками? — припомнил Драко.
Эрхард помотал головой:
— Нет. То есть это тоже, но потом. Сначала я приду к родителям и прыгну в окно!
— Э-эм... Зачем? — не понял Драко.
— Чтобы они увидели, что со мной ничего не случится! — гордый своей выдумкой, объяснил Эрхард.
Драко издал сдавленный звук, еле сдерживая хохот:
— Да ты еще более чокнутый, чем Коппелиус. И накинь на себя одеяло, а то еще простудишься... Ты что, сюда босиком пришел? Кто ходит босиком по холодному полу — вырастет косолапым медвежонком, — пошутил он.
— Да? Не слышал об этом, — серьезно откликнулся Эрхард и послушно укрылся одеялом.
— Мне... мама так всегда говорила... ну, в детстве, — смутился Драко, ругая себя за не вовремя проснувшуюся заботливость. Наверное, это было потому, что ему невероятно хотелось спать.
Эрхард же вознамерился и дальше болтать:
— А потом я научусь летать на метлах. Ты сказал, что покажешь, как летаешь на метле. А меня можешь покатать?
Драко подумал, что стоило бы ненавязчиво напомнить кузену о старинной поговорке «Сквиб магу не товарищ» и пресечь эти слишком дружеские отношения между ними, но сейчас он никак не мог открыть ставшие невероятно тяжелыми веки, да и язык его не слушался. К тому же при успешном высвобождении магии Эрхарда с помощью вольпертингера он станет уже не сквибом, а полноценным магом.
— Если мы успеем провести ритуал через неделю, то я смогу сам слетать на собрание Лиги Квиддича! Ну, или мы все вместе поедем. Завтра будем репетировать ритуал, а если все получится... — все еще тараторил Эрхард, но Драко уже почти не слышал его, так как погрузился в сон.
И снилась ему зеленая змея с синими глазами, которая покачивалась в ветвях деревьев, ловя закатные лучи солнца, а вместе с ней ветки обвивали две похожие на нее змеи. А потом одна из змей увеличилась в размерах и повернула к Драко плоскую морду. «Нагайна!» — сообразил он, а все вокруг уже изменилось, и вот он уже сидел за столом в Малфой-мэноре, в окружении Пожирателей Смерти. Родители Драко молча смотрели на Темного Лорда, и их вроде бы бесстрастные лица на самом деле скрывали страх и тревогу. Темный Лорд приблизился к Драко и шипящим голосом поинтересовался:
— Может быть, ты, Драко, знаешь?
— Что? — еле слышно отозвался Драко, стараясь стать как можно меньше и не смотреть вбок — туда, где расположилась змея. Мать под столом сжала его руку, и Драко знал, что она так же держит и руку отца. Но, несмотря на материнскую поддержку, было страшно.
— Ты меня не слушал, — обвиняюще произнес Темный Лорд, а потом схватил со стола свечу и капнул горячим воском Драко на руку: — Ты меня не слушал! — и он подал знак змее, тотчас кинувшейся вперед...
— Нет! — Драко подскочил, проснувшись. Эрхард тихо сопел рядом, свернувшись в клубочек. А на руке у Драко и впрямь было восковое пятно.
— Да сколько можно? — шепотом выругался на призрака со свечой Драко и осторожно встал, стараясь не разбудить кузена. Прихватив палочку, он отошел подальше от кровати и вполголоса потребовал: — Ну-ка покажись! Я кому сказал?! Либо показывайся и говори, чего тебе надо, либо отстань от меня!
— Вы довольно грубы, — на подоконнике мгновенно материализовался полупрозрачный силуэт молодого мужчины, почти юноши, в давно вышедшей из моды одежде. — У меня достаточно тонкая душевная организация, чтобы принимать близко к сердцу мое нынешнее состояние. Проще говоря: я стесняюсь.
Драко мгновенно выставил вперед палочку и окинул холодным взглядом явившегося ему призрака, подмечая и кудрявый парик, и воротник-жабо, и превосходный крой костюма, и вычурные пряжки туфель.
— Ну, мистер стесняшка, и кто же вы, акромантул вас раздери, такой?!
Призрак изящно подлетел в воздух и уже там отвесил Драко легкий поклон:
— Жан-Кристоф Деко, к вашим услугам, месье!
Он говорил по-английски с ярко выраженным французским акцентом. Драко тоже чуть склонил голову:
— Драко Малфой... Вы француз?
— Почти, — снова уселся на подоконник Деко, закинув ногу на ногу и фривольно размахивая в воздухе туда-сюда кистями рук. — Родился я во Франции, но потом случилась революция, а санкюлоты там не слишком-то разбирали, маггл ты или маг. Пришлось сбежать в Бельгию, оттуда — в Голландию, затем перебраться в Англию... Ну а после обстоятельства сложились так, что я обосновался в Германии, где и погиб.
Драко зевнул. История призрака его не впечатлила — в Малфой-мэноре были и более колоритные персонажи. Да и портреты предков зачастую делились с Драко невероятными событиями своей жизни — взять хоть ту же Мелиссу Малфой, приходившуюся ему пра-пра-прабабкой.
— Понятно, — равнодушно отозвался Драко на речь призрака и враз построжал: — А теперь скажите-ка мне, месье Деко, что у вас за неприятная и даже неприличная страсть к оставлению восковых пятен на моей одежде?
Деко виновато опустил голову и запоздало отвел подальше руку со свечой:
— Покорнейше прошу простить меня. К сожалению, мое зрение и при жизни оставляло желать лучшего, да и здесь, в Готторфе, освещение не очень хорошее, поэтому приходится подносить свечу поближе, чтобы разглядеть кого-либо...
Драко скептически поднял бровь:
— Но зачем вы вообще за мной таскаетесь?
Услышав этот вопрос, Деко внезапно взволновался так, что стал еле видимым, и принялся метаться по комнате под потолком:
— Вам грозит опасность! — резко подлетев к уху Драко, страшным шепотом сообщил он. — Огромная опасность!
Драко испуганно отшатнулся:
— Опасность? Что за опасность?
— Она исходит от некой небезызвестной вам девицы, — прошипел Деко уже в другое ухо. — От этой искусительницы... О, я вижу на вашем лице растерянность и недоверие — точно так же не верил я, когда мне твердили, что прелестная Амалия вовсе не любит меня, а нужен я ей лишь как жертва в одном очень, очень опасном ритуале!
— Ритуале?! — вздрогнул Драко.
— Да-да! И сейчас, боюсь, история повторяется: эта девица, Мари, ведет вас на заклание, а вы доверчиво следуете за ней, — настойчиво уверял его Деко.
Драко хлопал ресницами, пытаясь осмыслить услышанное:
— То есть... Вы хотите сказать, что Мари собирается использовать меня как жертву в ритуале вызова вольпертингера? — он невольно покосился на вроде бы спящего Эрхарда.
— Вот именно, мой друг, вот именно! — Деко стал плотнее и, если не приглядываться, выглядел как настоящий человек. — Я просто не в силах наблюдать не вмешиваясь, как по вине подлой, хитрой искусительницы гибнет еще один юный мужчина!
Драко потер подбородок. Слова Деко не никак не укладывались в его голове.
— Глупость какая. Мари вовсе не похожа на искусительницу, которая собирается приносить меня в жертву. Да и остальные... Они бы не посмели!
— Вы действительно так считаете? — вкрадчиво поинтересовался Деко. — На вашем месте я бы не был... Хотя о чем я говорю — на вашем месте я как раз и был таким же доверчивым! «Ах, Амалия — чистая, открытая, веселая душа», — говорил я себе. «Это просто глупые слухи», — говорил я себе... Даже лежа на жертвенном алтаре, я все еще надеялся, что это просто шутка.
Драко молчал. С одной стороны, не стоило так просто отмахиваться от предупреждения призрака, с другой же — Мари совершенно не тянула ни на какую «хитрую искусительницу», которая собиралась бы заманивать его в свои сети. «Хотя что я знаю о Мари? Я и знаком-то с ней не так давно...» — засомневался Драко. Но все же ему казалось маловероятным, что кузены собирались использовать его как жертву, не беспокоясь о последствиях. Ведь случись с ним что-нибудь, отец бы перевернул вверх дном весь замок, а мать бы уничтожила всех, кто посмел бы поднять руку на ее сына! «Но что мне-то с того будет, если меня уже не станет? — хмурился Драко. — И ведь "принести в жертву" не обязательно равно "убить". Можно принести в жертву многое — здравый рассудок, магическую силу, здоровье. А обставить это все можно как несчастный случай... Но Мари? И Эрхард? Или Зигфрид? Нет, это просто смешно — подозревать их в таких бесчестных намерениях. Хотя подозревал же я их раньше... Неужели они каким-то образом усыпили мою бдительность?» — мучительно размышлял Драко.
— Да что я усердствую? — всплеснул руками призрак. — У вас же есть чудесный инструмент, с помощью которого вы без усилий можете и сами подглядеть чужие действия, и разгадать чужие планы.
Драко непонимающе уставился на него:
— Какой еще инструмент?
— Да тот, что вы спрятали в недра своего сундука, — усмехнулся Деко. — Тот, от чего просто разит сильной магией.
От его слов Драко так и застыл: в сундуке лежали и белый опал, и полученные от Коппелиуса очки. Облизнув губы, он все же на всякий случай тихо переспросил:
— Я не понимаю... О чем вы?
Деко снисходительно улыбнулся и сделал жест рукой, словно подносил к глазам лорнет:
— Вам будет легко разглядеть некоторые важные вещи, — загадочно сказал он. — А вот вторую штучку я бы не советовал вам долго держать при себе. Ее стоит либо использовать с определенной целью и избавиться от нее, либо просто избавиться — и как можно быстрее. Кстати, могу посоветовать человека, который бы очень заинтересовался ей. Правда, встречал я его много лет назад, но почти уверен, что он жив до сих пор, хотя и невероятно стар. Его зовут Дэвин О’Тул, он ирландец, но проживает в Брюсселе — оттуда ему было бы не так-то легко выбраться...
— Благодарю, я и сам разберусь, — довольно грубо оборвал его Драко, покосившись на Эрхарда. Не хватало еще, чтобы любопытный кузен проснулся и подслушал, о чем идет речь.
Деко не на шутку обиделся:
— Мне кажется, вы слишком легкомысленно относитесь к моим предостережениям и пренебрегаете моими советами! Что ж, ваше право, — заключил он и в тот же миг пропал, словно бы его и не было.
— Надо же, какие мы нервные, — немного расстроенно пробормотал Драко в пустоту. Конечно же, не стоило торопиться с высказываниями и послушать призрака еще немного — возможно, он выдал бы больше полезной информации. «М-да... Надо было, действительно, подумать дважды, прежде чем говорить, — вздохнул Драко. — Ну да что поделаешь — придется разбираться самому и с очками, и с этим так называемым "заговором" со стороны Мари».
Он подошел к сундуку, где хранились его опасные сокровища. Посматривая время от времени на Эрхарда — не проснулся ли — Драко быстро вытащил завернутые в носовой платок очки «Alia visio». В неверном лунном свете ему на секунду показалось, что вместо стекол в них сверкнули чьи-то глаза, и он чуть не выронил хрупкую вещицу. Впрочем, при дальнейшем рассмотрении у окна в оправе оказались только прозрачные стекла. Скорее всего, это слабое освещение сыграло с ним злую шутку. Тем не менее у Драко не сразу хватило духу надеть очки, и какое-то время он просто придерживал их обеими руками перед собой, разглядывал сквозь стекла комнату и двор, но не находил никаких отличий.
Поколебавшись, он все же нацепил их на нос, но, опять же, ничего не изменилось. «Неужели Коппелиус подсунул мне подделку?» — закралось ему в душу ужасное подозрение. Это было бы обидно, принимая во внимание ту невероятную опасность, которой Драко подвергся из-за очков... Впрочем, на самом-то деле он не имел права предъявлять претензии, так как очки-то достались ему не совсем честно — как и деньги, хотя сам Драко предпочитал считать их оплатой за «невежливое нападение чокнутого старика». «В конце концов, в том, что наша сделка сорвалась, виноват Коппелиус. И если ему так нужен скорпион, то он мог бы сам заявиться сюда и напомнить мне о нем, — оправдывался перед собой Драко. — Я-то уж точно к нему больше ни ногой! Хотя, конечно, вышло не очень-то справедливо — деньги и очки у меня, а опал я так старику и не отдал, но... Как говорит мой отец, в бизнесе не все так просто и правильно».
И только лишь Драко успел подумать об отце, как перед глазами предстали неясные очертания его кабинета, кипы бумаг на столе и двигающееся по ним перо, выписывающее прямые строки: «...не доставит нам никаких проблем. Стоит лишь напомнить ему о том, какую роль он играл при одной важной персоне, ныне уничтоженной...» — с каждой секундой абрисы букв становились все ярче, так что создавалось впечатление, что это сам Драко сидел за столом и писал их. В потрясении он сорвал с себя очки и осмотрел их — стекла так и оставались незамутненными и выглядели, как обычные. Драко с осторожностью снова заправил дужки себе за уши. «...С уважением, Люциус Малфой», — прочел он появившиеся за это время на бумаге строки, которые тут же перекрыла чернильная печать с отцовским вензелем, поставленная холеной, белой, отцовской же рукой. «Это что же, я вижу через отцовские глаза?» — ошеломленно ахнул Драко. Тем временем его отец перевел взгляд на дверь, и перед Драко предстала мать в тонкой ночной рубашке, державшая в руках небольшой светильник. Сердце Драко сжалось от тоски по ней, особенно, когда мать ласково улыбнулась ему — хотя на самом деле его отцу. Ее губы шевельнулись, но звука слышно не было. Все вокруг слегка дернулось так, словно бы отец кивнул в ответ. «Наверное, она, как обычно, позвала его спать, ведь уже поздно, а он снова засиделся в кабинете», — сообразил Драко и тут же поспешно сдернул с носа очки, так как мать тем временем приблизилась к отцу и, видимо, поцеловала его — по крайней мере, ее глаза оказались совсем рядом, и их выражение было таким, что Драко пару секунд от смущения не мог прийти в себя. «Тьфу ты, тоже мне, нашли время, — фыркнул он, покручивая в пальцах дужку очков. — Ладно, родителей тогда тревожить больше не стоит. Кого бы еще посмотреть? Мари наверняка спит... А вот что, кстати, видно, если человек спит?» — Драко снова надел очки и подумал о Мари. Перед глазами потемнело, но больше ничего не случилось. «Значит, сны разглядеть нельзя», — понял Драко. Потом он поочередно попробовал подглядеть через дядюшку и тетушку, Эрхарда, Зигфрида и даже Клару Коппелиус, но они все спали. Использовать для подглядывания глаза Коппелиуса Драко не решился, настройка на призрака Жан-Кристофа Деко не дала никакого результата, равно как и на портреты из фамильной галереи Малфоев. Хайнц Фриц был занят подшиванием скатерти, и разглядывать через него это дело оказалось невыносимо скучно. «А если попробовать понаблюдать за кем-то из Министерства? Хотя почему "за кем-то"? За Кингсли Шеклболтом!» — разошелся Драко, представляя себе образ министра. Но и тот, наверное, спал, потому что перед глазами просто потемнело. «Ничего, зато я знаю, что это возможно, — понял Драко. — Неудивительно, что отцу так были нужны эти очки. Но сейчас лучше снова лечь спать, еще успею завтра насмотреться».
Он снова закутал очки в носовой платок, накапал себе зелье, которое колдомедики и санаменторы из Мунго предписали ему принимать каждый вечер и о котором Драко постоянно забывал, и снова улегся в кровать, рядом с раскинувшимся во сне Эрхардом.
На этот раз, возможно, благодаря зелью, спал Драко без кошмаров и проснулся, когда солнце светило вовсю, а Эрхарда в комнате уже не было.
— Ну и хорошо, — потянулся Драко и еще пару минут лениво повалялся в постели, прежде чем встать. Он немного повоевал с ванной и душем, а потом, мокрый, выскочил в комнату, чтобы одеться.
— Verdammt! (3) — послышался изумленный детский голосок от окна, затем раздалось шуршание, вскрик и непонятное лопотание на немецком.
Драко кинулся туда и в последнюю секунду успел ухватить за руки чуть не свалившихся близняшек-кузин, странным образом оказавшихся на парапете, идущем вдоль стены.
— Держитесь! — он беспомощно оглянулся на мирно лежащую на тумбочке палочку, но понял, что даже если призовет ее «Акцио», то не сможет поймать, ведь обе руки были заняты.
Одетт и Одиль, на удивление, не вопили и даже не сильно дергались, а организованно подтягивались, пытаясь забраться обратно на парапет.
— Акцио! — все же попытался Драко и мотнул головой, пытаясь поймать подлетевшую палочку зубами, но не смог. Он подтолкнул ее к себе ногой, однако при этом случайно чуть было не выпустил руку то ли Одетт, то ли Одиль, и решил больше не рисковать.
— Ich bin da! (4) — подмога подоспела как раз вовремя: Хайнц Фриц ловко дернул вверх одну из близняшек, подцепил за воротник другую, и они оказались за подоконником, в безопасности.
— Спасибо... — Драко уселся прямо на пол, отходя от испытанного потрясения, и запоздало прикрылся поданным ему домовиком полотенцем.
Близняшки уже весело прыгали вокруг него, словно бы и не они только что болтались между небом и землей.
— Du bist der Beste! — сообщила ему одна из них.
— Да, конечно, я лучший, — подтвердил Драко, переводя дух, и собрался было отругать их, но эту инициативу уже перехватил Хайнц Фриц. Под градом недовольных выкриков старого домового эльфа близняшки моментально растеряли свою жизнерадостность и насупились.
— Das ist total bescheuert! — заключил Фриц, и Драко кивнул, соглашаясь с ним:
— Да, это совсем глупо!
Одна из двойняшек печально склонила голову, а другая сосредоточенно ковыряла ногтем кирпичную кладку стены.
— Entschuldigung, (5) — слаженно протянули они.
Драко усмехнулся: уж слишком девчонки напомнили ему его самого в детстве, когда отец отчитывал его за какой-то проступок. Мать, конечно, тоже порой ругала Драко, но куда реже: она разрешала ему, по мнению отца, «слишком многое», — и Драко всегда был ей за это благодарен.
— Ладно, забыли. Зачем вы вообще полезли на этот парапет? — и, видя, что они не понимают, попытался на немецком: — Warum... auf der Bruestung? (6)
— Einfach so... — пожали плечами близняшки, мило улыбаясь.
— Просто так?! — теперь они еще сильнее напомнили Драко о собственном детстве. — Больше так не делайте, — наставительно погрозил он им пальцем, но не выдержал полностью своей роли и расхохотался.
Одетт и Одиль, которые словно бы только и ждали этого сигнала, тут же полезли к нему обниматься, так что Драко с трудом удержал на месте прикрывающее его полотенце.
— Все, все, хватит подлизываться! А теперь идите, мне надо привести себя в порядок к завтраку, — неловко отпихнул он девчонок.
Пока Хайнц Фриц подготавливал ему одежду и помогал причесаться, Драко не удержался и снова заглянул в магические очки. На этот раз Мари уже не спала, и он получил возможность разглядеть ее комнату — залитое солнцем помещение с обтянутой зеленой узорчатой тканью мебелью и шкафами темного дерева, забитыми книгами, статуэтками, мягкими игрушками и прочей дребеденью. Ванная комната у Мари оказалась меньше, чем та, что досталась Драко, но душ был более новой модели и совершенно не капризный — по крайней мере, он не плевался водой, когда Мари вытиралась.
— Херр Малфой, вы берете эти туфли? — отвлек Драко Хайнц Фриц, и пришлось ткнуть наугад в какие-то из них, чтобы не отрываться от захватывающего зрелища.
Когда Мари собралась и вышла в коридор, она встретила Клару Коппелиус, и Драко в очередной раз поразился тому, насколько та внешне напоминала своего деда — разве что была повыше. «Или все же он ей отец? В книге было написано, что у него две дочери... Да какая, в сущности, разница?» — долго думать об этой девице Драко не хотелось — отчего-то это раздражало его все сильнее, и он через несколько секунд уже почти возненавидел ее. Да и Мари вызывала теперь у него недовольство — она слишком долго о чем-то болтала с Кларой, а Драко не слышал ни слова. «Еще и мимика у этой Клары совсем слабая — я даже по движениям ее губ ничего не могу прочесть! Что за отвратительная девица!» — разозлился он вконец, в негодовании снял очки... и вмиг успокоился. Клара уже не казалась ему такой противной, а долгий разговор Мари с ней — таким неприятным. «Вот это да... — потрясенно и с новым интересом оглядел Драко очки. — Неужели же это они так на меня повлияли? Это они вызвали во мне эту странную злость? Или же нет? Надо будет потом еще попробовать разобраться в принципе их действия».
Драко поспешил снова спрятать очки в сундук — и вовремя, так как через пару минут на пороге его комнаты появилась Мари собственной персоной:
— Ты готов? — она подошла к нему и прошептала так, чтобы не слышал Хайнц Фриц: — После завтрака будем репетировать ритуал. Окс Хемиш тоже присоединится к нам, поэтому мы все будем в сборе и репетиция в точности повторит настоящий обряд...
  
 
 

Примечания:
1. Слова из старой народной немецкой песни.
  
2. Wilkommen (нем., Вилькоммен) — Добро пожаловать.
  
3. Verdammt! (нем., Фердаммт) — Проклятье!
  
4. Ich bin da! (нем., Ихь бин да) — Я тут!
  
5. Entschuldigung (нем., Энтшульдигунг) — Извините.
  
6. Warum... auf der Bruestung? (нем., Варум... ауф дер Брюстунг?) — Почему... на парапете?

В старой башне ветер дует,
Стрелки крутят оборот,
Жизнь твою или чужую
Вольпертингер заберет!
Не зевай и не рискуй:
Круг держи да знай колдуй!
Ритуал вызова вольпертингера не был сложным, но, как показала первая же репетиция, существенно опустошал запас магических сил участников. Начинать ритуал следовало за пять минут до полудня — хотя призыв волшебных сущностей было куда легче осуществить ночью, когда магия особенно сильно отзывалась на любое воздействие, но днем этих самых сущностей, включая вольпертингера, было намного легче удержать в подчинении. А оказаться рядом с вырвавшимся на свободу неуправляемым существом, которое могло лишить их магии, не хотелось ни Драко, ни остальным.
Местом ритуала была выбрана Воющая башня замка Готторфа, получившая свое название из-за того, что в ветреную погоду из вентиляционных шахт доносились жуткие завывания. Благодаря особому расположению окон в полдень солнечные лучи падали на середину просторного помещения наверху башни, куда приходился и центр старательно нарисованной Мари пентаграммы. В краску следовало добавить по капле крови участников обряда, и Драко тоже пришлось подставить палец для укола. Он собирался было поныть о том, что ему больно, но сдержался, так как даже Эрхард перенес укол стоически. Затем все встали по заранее распределенным местам в ключевых точках пентаграммы, а Эрхард уселся на пол внутри нее.
Сосредоточенные и строгие лица Клары, Оксигена, Зигфрида и Мари заставили Драко напрячься, а в его ушах снова зазвучали слова предупреждения, сделанного ему призраком со свечой. Под тиканье старых напольных часов, отсчитывавших секунды до начала ритуала, внезапно очень легко поверилось, что Драко действительно собираются принести в жертву. Сдерживая дрожь в коленях, он уже заозирался, ища дверь, но тут Зигфрид подмигнул ему с легкой улыбкой, и напряжение, а с ним и страх, ослабли, хотя и не пропали совсем. «Я же не просто собираюсь помочь Эрхарду, я участвую в открытии невероятного метода возвращения магии сквибам, — стиснул кулаки Драко. — Это вернет равновесие в волшебный мир, в чистокровных семьях снова будут только дети с магическим даром, а я прославлюсь на весь свет».
За пять минут до полудня были произнесены нужные заклинания, и пятеро «образующих круг» сконцентрировались, полусознательно выбирая из множества нитей магической паутины лишь те, которые подсказывали им звучание и тональность слов заклинания. Направляемый незримыми «указателями», состоящими из связи заклинаний с магическим фоном, Драко высвободил колдовскую энергию и вплел ее в так ясно ощущаемые теперь путы, оплетавшие его. Задыхаясь, слабея, пошатываясь, он открыл глаза и отчетливо увидел мерцание, исходившее из его рук и достигавшее ладоней Мари с одной стороны и Клары — с другой. Это же мерцание связывало Клару с Оксигеном, Оксигена — с Зигфридом и, завершая круг, тянулось от Зигфрида к Мари. Все они выглядели неважно: бледные, с заострившимися чертами лица, широко распахнутыми глазами и раскрытыми в попытке захватить побольше воздуха ртами. Часы начали бить полдень, и теперь, чтобы завершить ритуал, требовалось усилием перенаправить центр энергии на Эрхарда, указав его как главную «жертву» вольпертингера. А когда отнимающая магию химера возникла бы в пределах их ощущения, тоже запертая в пентаграмму, как и Эрхард, через отведенное время следовало нанести ей оглушающий удар и тут же разорвать круг. Тогда вольпертингер не успел бы полностью отрезать Эрхарда от магии, а лишь ослабил бы связывающую его магическую паутину. Таким образом, Эрхард смог бы «тянуть» за паутину при колдовстве, как это делали волшебники — как следовало из прочитанной и дополненной им Теории Паутины. Самым главным было не промедлить, чтобы вольпертингер не успел разрушить соединение Эрхарда с магической сетью, и не ослабить круг, чтобы не стать и самим объектами нападения. Исходя из этих необходимых действий, почти вся ответственность за проведение ритуала падала на магов. Тем не менее и от Эрхарда требовалась непростая вещь: во время атаки вольпертингера он обязан был вовремя распознать, что уже может влиять на магическую паутину, хотя до сих пор Эрхард никогда не пользовался магией и не знал толком, что должен ощутить. Но если бы он подал сигнал слишком рано, то ритуал не принес бы успеха, и, более того, совсем голодный и разъяренный вольпертингер мог бы накинуться на других участников. А задержись Эрхард с ответом, для него навек пропала бы всякая надежда обрести колдовскую силу.
Но так как сейчас это была лишь репетиция, упражнение, то с последним ударом часов все просто ослабили выброс магической силы, не перекидывая ее на Эрхарда. Драко сразу показалось, что его освободили от тяжкого груза, в голове прояснилось, стало беспричинно весело, и он расхохотался. Остальные, видимо, испытывая те же самые ощущения, подхватили его смех, наперебой громко и возбужденно обсуждая ритуал и его сложности. Затем они решили попробовать еще раз, хотя время было уже за полдень, — но ведь они не собирались вызывать вольпертингера сейчас: для благоприятного исхода следовало дождаться определенной фазы лунного цикла, до которой оставалось еще около двух недель.
Вторично поддерживать круг оказалось еще тяжелее, и все, даже казавшаяся Драко неутомимой Клара, запыхались, словно совершили небольшую пробежку. Только Эрхард выглядел свежим, ведь ему не требовалось прилагать никаких усилий. Третий раз дался и того труднее. Драко вынужден был прислониться к стене — ноги едва держали его. Мари последовала его примеру. Окс Хемиш присел на корточки, а Клара Коппелиус прикрыла глаза, в изнеможении опершись о подоконник.
— Ну все, хватит, а то мы так до смерти вымотаемся и завтра не сможем упражняться, — подал голос измученный Зигфрид, сдувая со лба слипшиеся от пота рыжеватые волосы и протирая стекла очков. — Идемте отсюда, передохнем на свежем воздухе, а потом попросим Драко показать нам, как здорово он катается на метле, если он еще будет в состоянии это сделать...
Спускаясь по лестнице, Драко пару раз споткнулся и чудом не упал, да и остальные еле плелись. Едва добравшись до лужайки, все повалились мешками на стриженую траву. Зигфрид приказал домовым эльфам принести что-нибудь подкрепиться. Бутерброды с запеченным сыром и помидорами придали Драко сил, а расспросы Мари, Зигфрида, Эрхарда и присоединившихся к ним близняшек о его успехах в квиддиче подбодрили не хуже поданного домовиками крепкого кофе. Даже Окс и Клара слушали внимательно, поэтому Драко совсем разошелся. Ему принесли метлу Зигфрида, и он раскритиковал ее, профессионально разбирая по прутикам и сожалея, что отослал купленные в Любеке метлы прямиком в Малфой-мэнор. Потом все же опробовал ручку, которая оказалась не столь удобной, как те, к которым он привык. Но метла, против ожидания, показала хорошую маневренность, а аплодисменты зрителей и их восхищенные крики, когда Драко совершил пару сложных виражей, окончательно улучшили его настроение.
— Здорово! — Эрхард с сияющими глазами подбежал к Драко, как только тот приземлился. — А ты можешь меня покатать?
— Вообще-то я принципиально никого не катаю, но... так и быть, сделаю для тебя исключение, — благосклонно отнесся к нему Драко, получив в награду счастливый вопль Эрхарда и радостную улыбку Мари.
Кузен был легким, но так вцепился Драко в плечо и столь крепко обхватил за талию, что управлять метлой было невозможно, как и вообще двигаться, и о каких-то трюках в воздухе не могло быть и речи; но Эрхарду и без того все понравилось.
— Ты слышал про Самиру Алалуш, Себастьяна Кляйна и Мустафу Тунша? Они полетели вокруг света на метле! Летели, останавливались, снова летели. А над океаном нельзя останавливаться, и они спали — сначала один, потом другой, но летели! — взахлеб делился Эрхард. — Когда у меня будет магия, я тоже буду летать. Может, даже вокруг света... Только не сразу — сначала мне надо будет много учиться, чтобы выучить практическую магию и чтобы в школу меня взяли, — строил он планы. — Но летать я буду тоже. Сначала немного, а потом далеко. Это так здорово! А ты меня никогда не катаешь! — упрекнул он старшего брата.
Зигфрид покачал головой:
— Я и сам не великий мастер летать, куда мне еще брать пассажиров. Вот на лодке — пожалуйста.
Конечно же, близняшки тоже потребовали, чтобы их взяли в полет, ну а после них попросилась и Мари. Когда ее руки обвили его тело, Драко чуть не застонал от удовольствия и кружился с ней на метле дольше, чем с остальными, несмотря на то, что Эрхард начал возмущаться несправедливостью.
— Нравится? — повернул Драко голову к Мари, а она только покрепче прижалась к нему и кивнула, подставляя лицо встречному ветру.
Оксиген Хемиш и Зигфрид навязываться не стали, но Клара Коппелиус вдруг выступила вперед.
— Мне тоже хотелось бы ощутить полет, — своим лишенным интонаций голосом сказала она.
Драко растерялся. Подниматься в воздух вместе с родственницей сумасшедшего старика ему не хотелось, но Мари так просяще улыбнулась ему, что он не смог отказать ее подруге. Впрочем, Клара вела себя благоразумно и спокойно сидела на древке метлы весь полет. Но все равно от ее размеренных слов, от холода, которым от нее веяло, от ее заученных улыбок Драко было не по себе. Ему все казалось, что если приложить ухо к ее груди, то там будет слышно тиканье и щелчки механизма, а не человеческое сердце.
— Еще, еще кататься! — вопили близняшки, да и Эрхард от них не отставал, но тут словно из ниоткуда на газоне возник Хайнц Фриц:
— Герр Малфой, к вам гость, фрау Паркинсон, — оповестил он.
— Панси? Так зови ее сюда, — беспечно отозвался Драко, усаживая Одетт и Одиль на метлу.
— Фрау Паркинсон хочет поговорить с вами наедине, — возразил домовик.
Заинтригованный Драко последовал за ним до самого холла, где его ждала Панси. Гордая осанка, поднятая голова, легкая улыбка — все выдавало в ней теперь уверенность в будущем и оптимизм. Светлые брючки особого покроя, который стройнил ее ноги, были прикрыты до колен подобием амазонки, словно бы Панси собиралась скакать верхом. Драко обнял ее в знак приветствия и одобрительно заметил:
— Ты чудесно выглядишь. Богатство тебе явно к лицу.
Она приняла его шутку все с той же спокойной улыбкой:
— На самом деле от этого богатства нет никакого толку, пока я прозябаю здесь, в несчастном городишке. И, собственно, потому я и пришла сейчас: хочу попрощаться. Вечером я отбываю в Париж, а оттуда отправлюсь в Америку.
— В Америку?
Драко совсем не понравилось то, с какой легкостью Панси говорила о своем отъезде, словно бы ничуть не жалея, что они расстанутся.
— Да. Там Борджину будет сложнее найти меня, чтобы расквитаться за кражу скорпиона, — Панси прикрыла глаза. — Я устала бояться. А теперь, когда у меня есть деньги, я могу хорошо спрятаться и жить в свое удовольствие.
— Послушай, — встревожился Драко, — так ты думаешь, Борджин мог проследить тебя и до Готторфа?! Ты думаешь, он мог узнать, что и я... что ты... что я тебе...
— Не беспокойся, тебе он ничего не сделает, — заверила его Панси. — Он не рискнет пойти против Малфоев — даже в нынешней ситуации. Твое имя и сейчас продолжает пугать таких мелких негодяев, как Борджин. Если бы я была Малфой, мне тоже нечего было бы бояться, — она ухмыльнулась. — Нет-нет, это не намек. Хотя... Даже будь это намек, ты все равно притворился бы, что ничего не понял, не правда ли?
Драко слегка смутился:
— Пэнс... Эм-м... Но...
Панси ухватила его за руку:
— Да ладно тебе, Драко, это не твоя вина, что ты в меня не влюблен. Правда, в последние годы в школе мне стало казаться, что ты испытываешь ко мне нечто большее, чем дружбу. Помнишь, тогда, когда мы всю ночь просидели, откровенничая и...
— Ночь? Вместе? — перебил ее удивленный Драко. — Какую ночь?
Она прищурилась:
— Ну, помнишь, как раз перед тем, когда тебе нужно было... то есть когда Снейп... Ну, тогда ты пришел за мной, и...
— Я? — Драко захлопал ресницами. — Ты вообще о чем? Это точно был я? Может, это был кто-то другой под оборотным зельем?
Панси отпустила его и отступила на пару шагов:
— Ты говорил, что память тебе не стирали, а просто убрали эмоции. Ты в этом уверен?
Драко не знал, что и думать. «А что, если я действительно этого не помню? А что, если есть и другие вещи, которые я забыл? Если на самом деле санаменторы стерли мне какие-то воспоминания?! — предположил он и прислушался к своей внутренней реакции на эту догадку. Внутри было пусто и немного грустно, но какого-либо трепета или потрясения он не ощущал. — В конце концов, одним воспоминанием больше, одним меньше — какая разница?»
— Драко? — вывела его из задумчивости Панси. — Ты в порядке?
— Угу. Насколько можно быть в порядке, когда вдруг выясняется, что у тебя амнезия. То есть, у меня, — он попытался улыбнуться. — Ладно, живу же я как-то без этих воспоминаний. Значит, не такие уж они и важные... — он осекся, потому что у Панси стало непонятное выражение лица — то ли собиралась плакать, то ли смеяться.
Какое-то время они оба неловко молчали, а потом Панси снова полезла обниматься и все же зашмыгала носом, а глаза у нее покраснели, да и Драко тоже расчувствовался: Америка находилась неблизко, и это значило, что видеться с Панси они будут редко.
— А Блейз тоже едет с тобой? — с неожиданно проснувшейся ревностью поинтересовался Драко. — В Америку?
Панси захихикала сквозь слезы:
— Ох, нет! Наш Блейз снова учудил — он опять страстно влюблен и на этот раз, кажется, взаимно!
— Правда? В кого же? Это кто-то отсюда, из Готторфа? Когда он успел?! — завалил ее вопросами потрясенный Драко.
Панси снисходительно фыркнула:
— Это хозяйка нашей гостиницы, фрау Боненполь... Помнишь, ты ее видел, когда мы заселялись? Такая высокая, светловолосая, приятная на вид. Блейз уже зовет ее «моя дорогая Майкэ» и любезничает с ней вовсю. А эта тетка словно помолодела, скинула лет двадцать и теперь чирикает с ним, как вылупившаяся нынешней весной птичка.
— Откуда у него эта страсть к дамам постарше? — насмешливо покачал головой Драко.
Они еще немного обсудили Блейза и его фрау, а потом Панси заторопилась — ей надо было принять ванну перед поездкой.
— Ты хоть пиши мне, — Драко снова взгрустнулось.
— Обязательно... А ты, если захочешь, мог бы меня навестить... как-нибудь, — пряча глаза, предложила Панси и крепко поцеловала его в губы. Драко на секунду замер, а потом ответил на ее поцелуй.
— Ну все, — она отстранилась первой, вытирая слезы. — Я буду скучать, — и выбежала за дверь, чуть не налетев на выскочившего под ноги домового эльфа.
Драко перевел дух и пригладил волосы. «Америка не так уж и далеко от Великобритании», — попытался утешить он себя, но горечь все равно не отступала.
Однако следующие дни пролетели так быстро, что грустить об отъезде Панси было некогда. До обеда Драко упражнялся вместе со всеми в вызове вольпертингера, стараясь не переутомляться, а во вторую половину дня с Мари, Эрхардом и близняшками осматривал достопримечательности тех близлежащих городов, где были магические улочки, — потому что в маггловские районы Драко заходить наотрез отказывался. Пару раз к ним присоединялись и Окс с Кларой, но чаще всего они оставались в замке: Окс что-то чудил с алхимией, а Клара просто дремала в кресле-качалке. По вечерам же Драко строчил все никак не кончавшееся письмо родителям, а за сытным ужином общался с обитателями готторфского замка.
Об очках «Alia visio» он тоже не забывал, хотя и старался надевать лишь ненадолго, чтобы избежать побочных эффектов в виде раздражительности и плохого настроения. Он подсматривал какое-то время за высокопоставленными людьми из британского Министерства магии, потом переключился на учителей из Хогвартса, опробовал парочку родственников, но все это ему быстро наскучило. В самом деле, сколько можно было рассматривать подписываемые министром бумагами и вглядываться в лица его сотрудников во время беззвучных совещаний? И стоило ли терять время на учеников Хогвартса и проверку их домашних работ? Да и родственники не занимались ничем впечатляющим... Панси Паркинсон поначалу представилась Драко подходящим объектом для наблюдения, но через пару дней она сменила шумный Париж на отправившийся в Америку теплоход, и вид бескрайнего океана вскоре опротивел Драко. Блейз Забини слишком увлекся своей фрау Боненполь, а она была не во вкусе Драко.
Пришлось обратить взор на обитателей замка Готторф. Драко «побывал» через Зигмунда на рыболовном судне, принадлежавшем фон Шлехтглауберам; изучил распорядок дня тетушки Адель, занятой по большей части домашними хлопотами; поближе узнал дядюшку Райнхарда, оказавшегося весьма энергичным и деловым человеком. Эрхард и близняшки и без того хвостиками таскались за Драко, так что и очков не требовалось, чтобы сказать, что они видят в данный момент. Клара с Оксом тоже были постоянно на виду. И в конце концов Драко переключил все свое внимание на Мари. Он знал уже в мельчайших подробностях обстановку ее комнаты, ее одежду, ее привычки. И если, с одной стороны, это знание заставляло Драко все больше и больше влюбляться в нее, то некоторые мелочи не давали ему покоя. Например, Мари по вечерам подолгу стояла у окна, глядя в темноту и произнося какие-то слова, — Драко мог видеть краем глаза, как шевелятся ее губы, но не слышал самих слов. Эта ее особенность казалась ему странной и пугающей. Кроме того, Мари слишком много времени проводила с подозрительной Кларой Коппелиус, а как-то раз Драко застал их пристально рассматривающими длинный изогнутый клинок с рунами, обычно висевший на стене в одном из залов замка. Лезвие у клинка было острое, а по краю проходил желобок для стекания крови.
В данных обстоятельствах, чем ближе становился условленный день ритуала, тем больше не давали Драко покоя мысли о словах призрака со свечой. Неужели же в этом, казалось бы, мирном замке и впрямь замышлялось нечто ужасное, касающееся его, Драко Малфоя, которого — по словам привидения Жана-Кристофа Деко — собирались принести в жертву во время обряда? Верить в это не хотелось, но и пренебрегать малейшей угрозой собственной безопасности Драко не привык. «Надо узнать о Деко побольше. Мне до сих пор совершенно непонятны мотивы его расположения ко мне: зачем ему вообще было меня предупреждать? Он не показался мне альтруистом, а его выгода пока совсем не ясна — как и он сам», — рассуждал Драко в ночной тишине, когда Эрхард, до тех пор безостановочно проболтавший пару часов о различных научных теориях магического мира и о том, что он будет делать, когда обретет магию, наконец отправился спать, а Мари ушла вместе с ним. Последний факт немного задел Драко — после долгих подглядываний за Мари через магические очки ему уже начало подсознательно казаться, что между ними установились куда более близкие отношения, чем оно было на самом деле. А раздражение и нервозность, вызываемые очками, только усиливали его плохое настроение. Не удержавшись, Драко снова потянулся за творением Коппелиуса и несколько минут рассматривал страницы книги, которую Мари читала перед сном. Но ее глаза вскоре закрылись, и Драко, весь дрожа от нараставшей в нем злости, вынужден был выпить успокоительные капли, запас которых неуклонно уменьшался.
«Ей на меня плевать! — стукнул он кулаком по столу. — Она настолько же бесчувственна, как и Клара Коппелиус, бездушная кукла! И вполне возможно, что она действительно вынашивает гнусные планы на мой счет... Нет, не думаю, что она решила бы меня умертвить, но отобрать мою магическую силу, чтобы передать этому маленькому сквибу, Эрхарду — такое она вполне могла бы задумать!» — Драко отложил очки и вскочил, готовый бежать в комнату Мари, намереваясь выбить из нее признание.
— Герр Малфой? — после короткого стука в комнату заглянул Хайнц Фриц, и Драко опомнился, уже стоя на пороге перед дверью.
Растерянно оглядев сгорбленного домовика, он глубоко вдохнул и медленно выдохнул: «Да что же это такое? Маг я или нет?! Неужели же я не могу справиться с какими-то очками, что они каждый раз так сильно на меня влияют?!»
— Хорошо, что ты заглянул, — контролируя каждый свой жест и интонации голоса, сказал Драко домовику. — Мне необходима твоя помощь.
Хайнц Фриц просиял, даже морщины на его мордочке слегка разгладились:
— Да, герр Малфой?
Драко усмехнулся. Недаром он ежедневно выслушивал бренчания столь любимой домовиком цитры — Хайнц Фриц был готов на многое ради ценителя его музыки. «Даже жаль, что не нужно ничего такого запретного или опасного», — расстроился на секунду Драко, что такая прекрасная возможность использовать домовика пропадает втуне.
— Ты знаешь о призраке, который оставляет восковые пятна? — вслух поинтересовался он.
Хайнц Фриц разволновался:
— Ja, genau, ich kenne ihn! (1) Я могу... я знать он! — он замотал головой вверх-вниз, и Драко не мог отвести взгляда от маленьких острых рожек на голове домовика. — Я знать, плохой человек! Пятна, пятна, всегда пятна от такой человека! Плохой, плохой, — затянул Хайнц Фриц.
— Ну все, все, я понял, — перебил его Драко. — Перейдем к делу. Тебе известно, откуда он взялся, действительно ли француз? И как он все-таки погиб?
Хайнц Фриц тяжко вздохнул и, усердно наклонившись, с размаху стукнулся макушкой об пол. Затем выпрямился с видом удачно выполненного дела и умиротворенно заявил:
— Прощение, герр Малфой. Не имею никакого знания.
Драко ничуть не удивился такому поведению домовика — в Малфой-мэноре эльфы были обязаны наказывать себя за малейшую повинность, так как отец Драко, Люциус Малфой, считал, что это сделает их более исполнительными.
— Жаль... А про него нигде больше нельзя узнать?
Конечно же, самым логичным было бы обратиться к кому-то из родственников — к кузенам, к Мари или дядюшке с тетушкой, но Драко не был уверен, стоит ли доверять им. «На ужин порой и добрые люди подадут тебе пикси на блюде», — по слухам, говаривала при жизни прабабушка Драко, Годива Малфой, и ее правнук был с ней совершенно согласен. Правда, портрет бабушки заверял его, что на самом деле поговорка звучала так: «Добряков пикси на ужин едят и кровушкой доверчивых запивают». Впрочем, и это изречение Драко находил подходящим для сложившейся ситуации.
— Библиотека, герр Малфой? — подобострастно предложил Хайнц Фриц, и Драко хлопнул себя по лбу:
— Вот это я дал маху! Про Коппелиуса мне сразу пришло в голову поискать в родословных, а про Деко — нет... Ну да ладно, на то я и не зубрилка Грейнджер, чтобы не лезть первым делом в книги. Кстати, про Коппелиуса, — вспомнил он, — почему это написано — его дочери Кларе, а тут все считают, что Клара — его внучка?
— Обе, герр Малфой, — коротко ответил домовик, и в Драко снова всколыхнулось улегшееся было раздражение:
— Что «обе»?! Объясни нормально!
Хайнц Фриц заморгал круглыми глазами, напомнив Драко сову — и то, что он так и не дописал письмо матери. Путаясь в английских словах, Фриц поведал, что у Коппелиуса и впрямь было две дочери — Олимпия и Клара. Обе они погибли еще во времена Гриндельвальда.
— И герр Коппелиус сделал снова Клару с глазами Клары.
— Как «с глазами»?! — озадачился Драко. — Как «сделал»?!
— Герр Коппелиус — плохой человек, — серьезно ответил Фриц. — Плохой. Сильный маг, но плохой человек. Делает людей, не делает глаза, глаза берет чужие. Первой делал Олимпию — но получилась неправильно, была неправильная, не очень человек, сама как часы. Потом делал Клару первую — получилась правильно. Теперь делал вторую Клару — получилась очень хорошо.
Драко даже рот открыл от потрясения. Коппелиус оказался еще более непонятным и жутким, чем он думал. «Я никогда не слышал, чтобы кто-то занимался такими вещами... То есть гомункулусов-то делают, но там все иначе. Коппелиус, несомненно, очень необычное существо, однако... Как-то мне не по себе от такой ерунды, да еще и Клара участвует в ритуале. И, может, лучше не трогать больше эти его очки? Кто знает, что они еще могут, кроме как вызывать злость...» — размышлял Драко.
— Ну хорошо, — махнул он рукой, решив отложить на потом сложную семейную историю Коппелиусов и заняться пока более насущными проблемами. — Принеси мне все, что найдешь в библиотеке о Жане-Кристофе Деко, ныне призраке. Да, и раз уж сегодня у меня ночь вопросов, то скажи мне, почему у тебя на голове рожки? У наших домашних эльфов ничего такого нет.
Хайнц Фриц оскалился в острозубой улыбке:
— Герр Малфой — хороший герр! Очень хороший, герру Малфою интересно про Фрица! Фриц ответит, конечно, ответит. Предок Фрица и других домовых эльфов — Крампус. Крампус ходит в одна ночь в году и хватает плохих детей (2).
— Зачем? — уже устал изумляться Драко.
— Крампус ест детей на ужин, — с готовностью ответил Хайнц Фриц.
Все услышанные новости — о странной природе дочерей и внучки Коппелиуса, о Крампусе, который ел детей на ужин, перемешались в голове Драко с воспоминаниями о прабабкиных словах, со злостью, вызванной очками «Alia visio», и с тревогой за свою судьбу. Перед глазами Драко непонятно с чего вдруг встали, казалось бы, давно стертые из памяти картины: вот тетка Беллатрикс берет его за руку и, заливаясь сумасшедшим смехом, тычет палочкой в наливающуюся темнотой метку на предплечье. «Мы их всех уничтожим, племянничек! Ты с нами? Ах ты мой маленький кролик, белый кролик!» — хохочет она. И Драко ощущает невероятный стыд, потому что вокруг стоят другие Пожиратели Смерти, и они все видят его позор, видят, как тетка снова зовет его «кроликом», — как тогда, когда Драко был еще совсем младенцем, а Беллатрикс еще не попала в Азкабан и не сошла полностью с ума.
— Герр Малфой, я идти за книгами, — вернул Драко в реальность голос домового эльфа.
— Да, конечно, — Драко призвал себе флакон с успокоительным и проглотил еще одну порцию лекарства. Осталось совсем чуть-чуть, на донышке. «Надо бы не забыть заказать еще», — нахмурился он и подошел к зеркалу. На этот раз собственное отражение — редкий случай! — не понравилось Драко. Волосы показались слишком сильно приглаженными, лицо было бледнее, чем обычно, торчал заострившийся нос, а глаза горели чуть ли не тем же огоньком безумия, что и у тетки Беллатрикс.
«А что, если я уже попал под действие каких-то чар, связанных с ритуалом вызова вольпертингера?! — в ужасе отпрянул Драко от зеркала. — А что, если это все были не репетиции, а... Нет, это просто смешно. Я не верю в такие глупости. Я не... Но почему же тогда я так плохо выгляжу?»
Драко достал из несессера расческу и принялся укладывать волосы заново, освежился цветочной водой и сменил рубашку на более яркой расцветки. Теперь он выглядел куда лучше и здоровее и немного расслабился. Подозрительность и страх ослабли.
— Книги, герр Малфой! — возвратился как раз Хайнц Фриц, и Драко жадно выхватил у него пыльные фолианты.
Информации о Жан-Кристофе Деко нашлось немного, но вся она совпадала с уже известной Драко от самого призрака. Тот и впрямь родился во Франции в восемнадцатом веке, откуда сбежал во время устроенной магглами революции, побродил по Европе, прежде чем оказаться в Германии у дальних родственников, и погиб по неустановленным причинам на территории замка Готторф.
— Значит, не врал, — удовлетворенно кивнул Драко и принялся разыскивать упоминания об Амалии, которая, по словам Деко, и обусловила его безвременную кончину. «Анна Амалия, герцогиня...» (3) — начал было читать Драко и тут же остановился:
— Маггла?!
— Сквиб, — поправил его Хайнц Фриц, но Драко уже и сам увидел приписку на страницах книги: «Лишена магии. Воспитывалась магглами».
— Ха, а пережила-то она нашего Деко всего на два года, — заметил Драко дату ее смерти. — Видимо, ритуал не пошел ей впрок... — он осекся и прикрыл себе рот рукой, покосившись на домового эльфа, однако тот вроде бы не заметил этой оговорки.
— Здесь значится, что Деко похоронен на «Старом Зеленом кладбище». Это где?
— Тут, герр Малфой, — Хайнц Фриц прохромал до окна, встал на цыпочки и ткнул пальцем вправо: — Видите фонарь? Рядом дорожка, надо прямо, прямо, потом вниз. Будут два дерева, надо пройти между, и будет кладбище. Магглы кладбище не видят. Герр Малфой туда проводить?
Но Драко отказался:
— Я сам дойду... — и, подумав, прибавил: — Спасибо.
Ночь выдалась лунная, и добраться до нужного места не составило труда. Для магглов старого кладбища словно и не существовало, но Драко без труда прошел между двумя деревьями и очутился на живописной лужайке. Потрескавшиеся каменные плиты, рядами расположенные на ней, по бокам обросли толстым слоем мха и кое-где были увиты ползучими травами и цветами. Редкие памятники издавали тоскливые скрипы и стоны, где-то зловеще кричала ночная птица, чьи-то деятельные скелеты уныло скреблись из-под земли, но в целом кладбище было куда умиротвореннее, чем фамильные склепы в поместье Малфоев.
Пройдя между третьим и вторым рядом могильных камней, Драко отсчитал десятую с краю могилы, как было указано в книге из библиотеки замка Готторфа, и вгляделся в полустершиеся буквы: «... tof Decaux 1775-180...». Несомненно, там и должен был покоиться Жан-Кристоф Деко — который, однако, на самом деле блуждал беспокойным духом по готторфскому замку и портил восковыми пятнами одежду его жителей.
— Эй! — позвал Драко. — Эй, месье Деко! Вы тут?
Вдали протяжно ухнула сова, легкий ветерок пошевелил траву, но Деко и не думал отвечать.
— Месье Деко, я знаю, что вы меня слышите, раз я стою у вашей могилы, — пнул Драко каменную плиту. — Деко, я же к вам обращаюсь!
Громкое презрительное хмыканье откуда-то сзади заставило Драко обернуться.
— Я снова убеждаюсь, что вы плохо воспитаны. Кто был вашим гувернером? Назовите его ничтожное имя, чтобы я никогда не нанимал эдакого неумеху для своих детей, — полупрозрачный Деко с неизменной свечой в руке горделиво парил над землей.
— Разве вас есть дети? — поднял брови Драко. В книге об этом ничего не говорилось.
— Может быть, — Деко повел плечом. — Я был, знаете ли, весьма популярен у женщин.
— Рад за вас, — нетерпеливо откликнулся Драко. — Но я пришел сюда, чтобы выяснить одну весьма важную вещь...
Он помедлил, чтобы усилить любопытство Деко, и не ошибся: призрак не выдержал и минуты молчания и приблизился, орошая траву обильно капающим со свечи воском:
— Так что вам нужно? У меня, между прочим, еще много других дел, кроме как терять с вами время.
Драко провел рукой по волосам и равнодушным тоном продолжил:
— Мне хотелось бы знать, что у вас за интерес во всей этой чепухе с вольпертингером? И не говорите мне, что вы прониклись ко мне сочувствием и потому пытаетесь меня спасти. Я уверен, что у вас должна быть своя корысть. И я требую, чтобы вы назвали ее мне. Немедленно.
Деко с прищуром глянул на него:
— Ах, немедленно? А иначе что будет?
Но Драко было не так легко сбить с толку:
— А иначе, месье Деко, я проигнорирую ваши советы и предостережения. И хотя есть вероятность, что вы слишком хитры и как раз добиваетесь, чтобы я поступил вам наперекор, но раз я с самого начала собирался участвовать в ритуале, то ничего не потеряю.
Какое-то время Драко с Деко играли в гляделки, а потом призрак витиевато выругался по-французски:
— В моих мотивах нет, конечно, ничего секретного, но этот апломб, эта наглость, с которой вы требуете от меня их разгласить, кого угодно выведут из себя. Как вас только люди выносят?
— Вы тоже не очень-то вежливы, — огрызнулся Драко, поежившись от ночной прохлады. — Давайте, не тяните, а не то я замерзну и простыну. У меня слабое здоровье.
Деко присел на могильную плиту:
— Понимаете, когда я превратился в призрака, мне было объявлено, что я пробуду в таком состоянии до тех пор, пока мое место не займет некто другой, погибший при схожих обстоятельствах, во время магического обряда в замке Готторф, — он облизнул полупрозрачные губы длинным острым языком. — Это было преподнесено мне таким образом, словно я обрету желанный конец и не буду более блуждать неприкаянным. Возможно, кто-то другой этому бы и обрадовался, но... Я не хочу умирать! — взвизгнул он и взмыл вверх. — Я не хочу умирать совсем, не хочу исчезнуть! Я хочу остаться здесь, в этом мире, пусть даже призраком! Я не хочу умирать, понимаете?!
Драко демонстративно зажал уши руками:
— Потише, нас могут случайно услышать... Я понял, вы не хотите, чтобы я занял ваше место, когда вы исчезнете.
— Нет, нет, я не хочу, чтобы вы заняли мое место, из-за чего я бы исчез, — поправил его Деко. — А то по-вашему вышло, будто бы я все равно исчезну, а после вы займете мое место.
Драко промолчал, так как не видел большого различия в обеих фразах. «Ну что ж, в такой мотив я могу поверить», — решил он и осведомился
— И чем же еще вы можете мне помочь?
Деко всплеснул руками:
— Но какой еще помощи вы хотите от меня?! Я вас предупредил об опасности, а теперь все, что нужно для вашего спасения — это бежать, бежать как можно дальше от Готторфа!
— И вы не боитесь, что вместо меня они найдут кого-либо другого? — попытался Драко подловить Деко.
Тот со вздохом опустил голову:
— Боюсь... Но что я могу поделать против живых магов? Я просто привидение, которое только и способно, что закапать одежду воском или столкнуть со стола пару бокалов. У меня не хватит сил приблизиться к месту проведения ритуала или как-то повлиять на происходящее там — и, более того, я могу там просто развоплотиться.
Драко вздохнул. «Этот трус и пальцем не пошевелит, чтобы меня спасти», — разочаровался он, хотя и подозревал нечто подобное.
— Однако, если вы уедете, им снова придется потратить время, чтобы найти кого-то, кто согласится на ритуал, снова готовиться, подбирать нужную фазу луны, — приободрился Деко. — А там, глядишь, я смогу поговорить и с новой жертвой.
Упоминание о «жертве» совсем не понравилось Драко, и он решил завершить неприятный разговор — тем более что из-под соседних плит выглянули два любопытных зомби, а тратить магию на их упокоение Драко не хотелось. Поэтому он пожелал Деко хорошей ночи, бодро зашагал к выходу с кладбища и уже приблизился к последним могилам, как взгляд его зацепила довольно свежая надпись на белом, еще почти не тронутом временем мраморе: «Зигфрид», — значилось сверху. Сердце у Драко заколотилось, и его стук усилился еще больше при виде нижней строчки: «Мари Магдалена Хексеншосс».
Драко опешил: «Мари? Мари Хексеншосс? Но это же... Это же моя Мари! Почему тут написано так, будто... будто... А Зигфрид — это мой кузен Зигфрид?! Но как же такое возможно? Почему их имена написаны здесь, как будто...» — не додумав, не помня себя от потрясения и не пытаясь далее осознать значение этой находки или как-то объяснить ее, он бросился к выходу между деревьями и припустил со всех ног к замку, хотя и сильно сомневался, что будет там в безопасности.
 
 
 
 

Примечания
1. Ja, genau, ich kenne ihn! (нем., «Йа, генау, ихь кенне ин!») — Да, точно, я его знаю!
  
2. Крампус — существо из фольклора альпийского региона, спутник и антипод Николая Чудотворца. В то время как Святой Николай раздает подарки хорошим детям, Крампус похищает плохих и съедает их на ужин.
  
3. Речь идет о реально существовавшей Анне Амалии Брауншвейг-Вольфенбюттельском (нем. Anna Amalia von Braunschweig-Wolfenbuettel; 1739-1807), герцогине Саксен-Веймар-Эйзенахской.

Путь единственный спасенья,
Выбираешь наугад.
Тяжело принять решенье,
Вариантов — миллиард.
Как решишь, не обессудь:
Время вспять не повернуть.
Чем ближе становился ритуал, который либо прославил бы Драко как причастного к открытию способа возвращать магию сквибам, либо привел бы его к гибели, тем больше Драко нервничал. Успокоительное зелье у него закончилось, в окрестных аптеках подобного не нашлось, а приготовление нового заняло бы недели. Пришлось подключить родителей, но и в Великобритании не нашлось готового лекарства, хотя на этот раз нужно было подождать всего несколько дней. «Ну конечно, не везет, так не везет, — хмуро дочитал письмо от матери Драко. — Что стоило этим аптекарям начать готовить зелье чуть раньше? А так оно не успеет настояться до среды. И как, спрашивается, мне жить в таком состоянии? Каждую ночь эти сны, да еще дурацкие воспоминания лезут, мне плохо!» — он отшвырнул переданный матерью флакончик с другим зельем, которое, по ее предположению, могло бы помочь ему продержаться.
Драко действительно почти не спал последнее время из-за преследовавших его кошмаров, не прекращавшихся теперь, даже если он ночевал под половицей. Подавленные воспоминания смешивались с нынешними страхами, и во сне Драко видел жуткого гибрида Темного Лорда, вольпертингера и Мари, набрасывавшихся на него. Да и наяву стоило Драко остаться одному, как его обступали неприятные и тревожные видения, а горло сжимало от страха перед тем, что уже давно прошло. Он словно бы заново переживал свое посвящение в Упивающиеся Смертью, видел горящий Хогвартс, слышал крики и предсмертные хрипы. К счастью, любой достаточно сильный внешний стимул выводил его из этого почти бредового состояния, и потому Драко старался не оставаться надолго один. А если все же такое случалось, то предпочитал отвлекаться очками Коппелиуса, рискуя впасть в неконтролируемое бешенство. Увиденная на кладбище могила с именами Мари и Зигфрида тоже преследовала Драко — ему снилось, как кузен с невестой лихо отплясывали на памятной плите, расшвыривая вокруг ошметки гниющей плоти. Он пытался убедить себя, что ему почудилось, что надпись на могиле была совсем иной, однако никак не мог заставить себя вновь пойти туда даже при свете дня, потому что слишком боялся удостовериться в правильности прочтения.
Теперь Драко даже радовался изнуряющим репетициям ритуалов, выбивавшим из головы мучавшие его мысли, оставлявшим его опустошенным, но спокойным. Пока они вповалку лежали на лужайке — он, его кузены, Мари, Окс и Клара, — а вокруг носились неутомимые близняшки, Драко охватывало умиротворение. Но стоило усталости отступить, и его снова мучили сомнения, неизменно подкармливаемые ночными визитами ноющего о приближающейся угрозе Деко.
Последний день перед ритуалом дался особенно тяжело. Как назло, Драко предстояло провести его чуть ли не в одиночестве: Мари и Зигфрид отправились с отцом в Гамбург, чтобы подать документы для поступления в Institut fuer Seemagie, Институт Морской Магии — знания, полученные там, могли пригодиться им для рыболовного дела, которым заправляли фон Шлехтглауберы; Эрхард заперся в своей комнате, в последний раз штудируя слова и распорядок завтрашнего ритуала; Окс Хемиш до вечера отбыл домой — у него окотилась кошка, та самая, чьим будущим котятам он ранее подыскивал имена; Клара безучастно сидела на скамейке в садике, и Драко сомневался, что ее общество будет ему приятнее общества собственных кошмаров; близняшки где-то простыли и лежали с температурой под бдительным присмотром матери. Даже Хайнц Фриц был занят в саду вместе с другими домовыми эльфами.
К полудню Драко довел себя до высшей точки тревоги и страха. Он вышел развеяться, но присутствие вокруг магглов, хотя уже и не раздражало его так, как раньше, все еще было неприятным. Бесцельно побродив по окрестностям замка, он случайно оказался около загона со стрекозлами. Несколько детенышей бродили около изгороди, смешно путаясь в восьми тонких ножках и время от времени используя внезапно появлявшиеся над спиной крылья для равновесия. Умилившись, Драко позволил им облизать его пальцы, погладил малышей по шелковистой шерстке и медленно пошел вдоль ограды в поисках занимавшегося стрекозлами домового эльфа: «Может, с его помощью я смогу немного полетать на стрекозле? Это бы меня взбодрило». Драко медленно вышагивал, сопровождаемый гурьбой стрекозлят, словно важная особа со своей свитой. Невольно улыбаясь, он сделал еще пару шагов и остановился при виде группки домовиков, удерживавшей жалобно вздыхавшего взрослого стрекозла. Высокая, статная женщина с небрежно уложенными светлыми волосами склонилась над ним и речитативом произносила непонятные слова: «Байн и байн, кьот и кьот, худ и худ…» Драко пригляделся и увидел, что незнакомая женщина держит в руках острый клинок, — и, к своему вящему ужасу, сообразил, что увитое рунами лезвие очень похоже на виденный им как-то через очки Коппелиуса клинок, который с интересом разглядывали Мари и Клара! Не дыша, Драко смотрел, как женщина заносит клинок, продолжая размеренно декламировать:
— Альт мед Гудс орд ог... — она на секунду смолкла, а затем вновь завела свое «байн и байн», теперь постепенно приближая лезвие к несчастному стрекозлу.
Не выдержав, Драко зажмурился, но прекрасно услыхал вскрик бедного животного и оживленное лопотание домовиков. Женщина тоже произнесла что-то по-немецки довольным голосом. Драко распахнул глаза, и оказалось, что женщина смотрит на него — доброжелательно и приветливо, но это показалось ему до того жутким, что, почти не отдавая себе отчета в своих действиях, он аппарировал и пришел в себя уже в своей комнате, где так и сел на пол, сжавшись в комок. Осознание, что жители Готторфа действительно собирались заклать его, Драко, словно жалкого стрекозла, навалилось тяжким грузом. «Мари... Я знаю, она что-то задумала... Я знаю, знаю! Они все что-то задумали! — в потрясении твердил вполголоса Драко, весь дрожа от испуга и негодования. — Я доверял ей, я доверял им всем! А они... Они принесут меня в жертву, как стрекозла, я знаю, я это знаю».
Стук в дверь заставил его моментально оказаться на ногах. Драко выхватил палочку и срывающимся голосом крикнул:
— Вхо... входите!
В этот момент он был готов защищать свою жизнь всеми известными ему способами и доказать, что потомок Малфоев и Блэков по силам превосходит каких-то жалких фон Шлехтглауберов.
— Герр Малфой? — Хайнц Фриц со своей неизменной цитрой возник на пороге. — Вы скучать, герр Малфой? Немножко музыка?
Несколько секунд Драко непонимающе выглядывал за его спиной готовых к нападению воображаемых противников, а потом облегченно выдохнул:
— Ты один?
— Один, герр Малфой, — подтвердил домовик и снова предложил: — Музыка?
Драко облизнул губы. Меньше всего ему сейчас хотелось слушать бренчание цитры, но и отказываться было чревато: если домовик был заодно с врагами, то его могло насторожить странное поведение Драко, а если Фриц и впрямь был ни при чем, не стоило сейчас отталкивать дружески расположенное к Драко существо.
— Да... — Драко сел на стул, сжимая руками разболевшуюся голову. Виски давило, в глаза словно бы насыпали песка. «Глаза, хорошие глаза!» — прозвучал в голове голос Коппелиуса.
— Герр Малфой? — оказался рядом Хайнц Фриц. — Герр Малфой плохо?
— Голова... — простонал Драко. Его трясло, все тело горело, но ему было холодно.
— Герр Малфой на кровать? — засуетился вокруг него домовик и помог перебраться в постель.
Драко отвернул голову от окна и умирающим голосом приказал:
— Закрой ставни, слишком... светло...
Горло саднило, суставы ломило, внезапно накативший озноб заставил зубы стучать друг о друга.
— Герр Малфой заболел, — негромкий голос домовика оглушил Драко. — Герр Малфой болеет, как маленькие хозяйки Одетт и Одиль. Хайнц Фриц звать хозяйка Адель.
Драко чувствовал себя так плохо, что согласился бы и на то, чтобы позвали женщину с ножом, только бы покончить с мучениями. Однако вскоре пришедшая на зов Фрица тетушка Адель тут же распорядилась разогреть камин, сунула Драко в кровать «греющий камень», растерла ему грудь пахучей липкой мазью, влила ему в горло какой-то противный горячий отвар, и слабость отступила, а боль утихла.
— Ох, бедный ты, бедный, — заботливо обтерла Драко лоб тетушка Адель. — Ну ничего, симптомы те же, что и у Одетт и Одиль, так что пройдет быстро. К вечеру будешь почти здоров, а завтра вовсе забудешь, что болел.
Драко улегся поудобнее: «А что, если завтра я сошлюсь на болезнь и откажусь участвовать в ритуале? Но поможет ли это? Они ведь могут и вытащить меня из комнаты против моей воли», — он послушно принял из рук тетушки Адель булочку с медом и, разглядывая золотистые медовые потеки, окончательно и бесповоротно осознал: нужно бежать. Да, возможно, все это были лишь его выдумки и странные совпадения, но разве мог он рисковать собой, как какой-то идиот-гриффиндорец? Не для того Драко пережил столько опасностей, чтобы сейчас так беспечно сунуть голову в потенциальную ловушку.
— Мне кажется, или ты сегодня с утра какой-то расстроенный? — поинтересовалась тетушка Адель, поправляя ему подушку.
— Расстроенный? — пытаясь выиграть время, переспросил Драко. Он уже не был ни в чем уверен — даже в том, что стоило бы ответить на такой простой вопрос.
— Да. Я видела, ты получил письмо из дому... Плохие новости? — в голосе тетушки Адель сквозили любопытство и сочувствие.
Драко кивнул, быстро соображая, что ответить.
— Э-эм... Да. Мама... неважно себя чувствует... и... я переживаю, — соврал он.
— Могу себе представить, — цокнула языком тетушка. — Надеюсь, ничего серьезного?
— О, я... толком не знаю, она пишет так расплывчато, знаете, наверное, не хочет заставлять меня нервничать, — вдохновенно сочинял Драко. — Но если будет что-то серьезное, то отец мне сразу же сообщит и... боюсь, тогда мне надо будет сразу же вернуться домой, — он замер, испытующе разглядывая тетку, готовый при любых подозрительных действиях с ее стороны использовать «Обливиэйт».
Адель только слегка улыбнулась:
— Ах, ну конечно! Если что — скажи Хайнцу Фрицу, и он сразу доставит тебя на станцию. Слышишь, Фриц?
— Ja, Frau Adele, hab’ ich geh?rt (*1), — подтвердил домовик.
Драко не мог поверить своей удаче: теперь он мог сказать, что получил срочное послание от отца и, так как матери стало хуже, должен вернуться в Англию. «Сомневаюсь, что они отслеживают всех прилетающих в Готторф сов, чтобы уличить меня во лжи», — немного успокоившись тем, что в любой момент может выбраться из замка, Драко поудобнее устроился в кровати, полностью отдав свое измученное тело в распоряжение тетушки Адели. А она подошла к делу основательно, и в ход пошли ингаляции и горчичники. Все это великолепно подействовало, и к вечеру Драко чувствовал себя почти здоровым — по крайней мере настолько, чтобы притворяться перед вернувшейся из Гамбурга Мари, что он рад ее видеть, равно как и кузенов.
— Ты выздоравливай, а то завтра главный день, — наказывал ему Эрхард.
— Куда он денется, если его лечит наша мать, — хохотнул Зигфрид.
— Конечно, — растянул Драко губы в улыбке, а сам безуспешно пытался выискать в интонациях кузенов фальшь и неискренность. Его снова начали терзать сомнения: может, он все выдумал? Может, сбежав из Готторфа, он просто подведет всех и потеряет прекрасную возможность вписать свое имя в историю магического мира? Если ритуал возвращения магии сквибу будет совершен без него, то и прославится не он. «Ага, это если он будет совершен», — скептически скривил губы Драко.
— Что-то болит? — поняла по-своему его мимику Мари.
— Нет-нет, — поспешно возразил Драко и снова натянуто улыбнулся.
— Завтра будет большой день, — на всякий случай напомнил Эрхард, расхаживая по комнате. — Надо будет еще утром все повторить…
— Перестань, мы и так все наизусть знаем, — перебила его Мари. — Ничего повторять не нужно. Главное — не забыть кинжал.
— Какой кинжал? — невольно приподнялся Драко, вцепившись под одеялом в палочку.
— Им будем палец резать, чтобы кровь! — слишком беззаботно, как показалось Драко, ответил Эрхард. — Им лучше, в нем тоже сила.
Драко явственно представил себе светловолосую женщину с острым клинком, склонившуюся над стрекозлом — так, как сейчас Мари склонялась над ним самим.
— Тебе надо выспаться, — сказала она. — Завтра и впрямь будет тяжелый день.
— Да, конечно, — слабо пробормотал Драко, опуская веки, но следя за кузенами и Мари из-под ресниц.
Едва дождавшись, пока останется один, он сразу поднялся, превозмогая слабость.
— Герр Малфой, нельзя... — начал было Хайнц Фриц, но Драко не дал ему договорить, крепко вцепившись в плечо:
— Молчи! Молчи и слушай! Ты знаешь, когда отправляется первый утренний поезд на Гамбург?
— В пять утра, герр Малфой, — мгновенно ответил эльф.
Драко поморщился:
— Нет, это как-то слишком рано. А попозже есть — к семи или восьми?
— В восемь пятнадцать, герр Малфой, — на мордочке Хайнца Фрица отражалось его искреннее желание услужить.
— Вот это уже лучше, — решил Драко. — Тогда сделаем так... Завтра ты меня разбудишь в семь утра — чтобы я успел умыться и одеться — и доставишь на станцию к поезду.
— Герр Малфой уезжать?! — распахнув острозубый рот, с враз поникшими плечами, домовик несчастно заморгал: — Герр Малфой не нравится в Шлосс Готторф?
— Нет, что ты, мне тут нравится, но... — растерялся Драко, которому почему-то вдруг стало жаль расставаться с Фрицем. — Мне срочно надо домой. Скажешь хозяевам, что мне пришло срочное сообщение, что маме совсем плохо и я немедленно отправился домой... Ну-ну, не расстраивайся ты так! — он взял было домовика за тощую ручонку, но тут же отпустил, поражаясь собственному жесту. — Я... я, может, еще вернусь, если... если с мамой все будет в порядке.
— Да, герр Малфой, — понуро откликнулся домовик. — Фриц собирать вещи?
— О... Не торопись, — возразил Драко. — В конце концов, их и после можно переслать. Я возьму только ручную кладь.
Так как у домовика был невероятно грустный вид, то Драко даже захотелось оставить ему что-то на память, но он не решился: «С этими сложными и непонятными немецкими обычаями эдак и освободить его ненароком можно».
— А сейчас сыграй мне что-то на цитре, но не очень нудное и скучное, хорошо? — предложил Драко, и личико домовика просветлело.
Под эльфийскую музыку Драко и уснул. И то ли цитра помогла, то ли причиной были лекарства тетушки Адели, но проспал он без кошмаров до тех пор, пока Хайнц Фриц его не разбудил. Сонно протирая глаза, Драко, пошатываясь, побрел в ванную, по пути проклиная всех изобретателей жертвенных ритуалов, из-за которых ему пришлось встать в такую рань.
— И тебя тоже... — пробурчал он в адрес Жан-Кристофа Деко, призрачным силуэтом зависшего над раковиной. — Мсье, отодвиньтесь, я зубы чистить буду. И вообще, ждите меня в комнате, — не дал Драко и слова сказать призраку.
Он специально тянул с утренним туалетом, чтобы подразнить Деко, но время поджимало.
— Ну наконец-то! — с облегчением взмыл к потолку призрак. — Я думал, вы собрались скрываться в ванной до конца жизни. Что я вижу, все же решили уехать? Похвально, хотя скорость принятия вами решения печалит меня.
Драко решил не отвечать на эти ехидные реплики, так как был занят сборами — нужно было не забыть ни опалового скорпиона, ни очки Коппелиуса, ни одеколон «Фарина» вместе с набором для проверки его подлинности, ни любимую светлую мантию. Хайнц Фриц, отлучившийся перед этим, вернулся с корзинкой свежевыпеченной сдобы и тут же снова убежал куда-то.
— На вашем месте я бы не рисковал есть что-либо из замка Готторфа в такой момент, — предостерег Драко Деко. — Кто знает, что туда могли добавить.
Драко так и замер с протянутой к бренцелю рукой, но тут же отмахнулся:
— Нет, чушь какая-то. У них было столько времени, чтобы подсыпать мне какую-то гадость, почему вы считаете...
— Потому что сегодня особенный день, — вкрадчиво прошептал ему в ухо Деко, и пришлось отложить взятый было бренцель.
— Ладно... Вы, наверное, правы, — в опровержение этих слов его живот негодующе заурчал, но Драко решительно запихнул выпечку в саквояж, так и не отщипнув ни кусочка.
— Герр Малфой уже готов? — траурным тоном спросил вновь вошедший в комнату Хайнц Фриц, и Деко тут же пропал с глаз.
— Готов, — кивнул Драко, и, прищурившись, поправил парочку волосинок в проборе. Но в этот момент он снова заколебался: «Правильно ли я поступаю, поддавшись панике и прислушавшись к страхам какого-то потрепанного призрака? Честно говоря, я поступаю не очень-то хорошо по отношению к кузенам. Возможно, это тот самый случай, когда "стоит подумать дважды". Но о чем тут вообще думать?! Эти могилы, этот кинжал, сам ритуал, стрекозел, странная Клара Коппелиус, непонятное поведение Мари... Как поступил бы на моем месте отец? Разве полез бы он в такую авантюру? Хотя... нет, отец, конечно, не слишком хороший пример для подражания, когда стоит вопрос "Лезть куда-то или нет", — вынужден был признать Драко. — Но, в любом случае, риск слишком велик. Моя жизнь слишком ценна, мое здоровье и вообще моя целостность слишком важны — для меня, да и вообще для всех», — он покрепче перехватил свой маленький дорожный саквояж, не решаясь отдать его домовику, проверил напоследок, находятся ли в нагрудном кармане очки и тщательно упакованный опаловый скорпион, и решительно шагнул вперед:
— Давай, аппарируем.
И их обоих подхватило и потащило куда-то, вокруг все завертелось и потемнело, но тут же снова стало светло. Утренняя прохлада окутала тело, а в ноздри ударил специфический запах железной дороги.
— naja, jeden Tag pendeln ist ja total anstrengend, aber nach Luebeck umziehen — das will ich nicht (2), — сообщил рядом чей-то голос, и Драко резко обернулся, от неожиданности выстрелив заранее заготовленным заклинанием. К счастью, он успел отвести руку и не попал в двух магглов, мирно беседующих друг с другом на перроне. Зато вверху раздался треск и грохот, и лампа фонаря разлетелась на кусочки, брызнув искрами, а за ней последовали и соседние лампы. Магглы задрали головы, в тишине созерцая продолжавшийся «фейерверк», и, лишь когда он утих, принялись выражать свое возмущение друг другу. Так как они не могли знать, что виной всему Драко, то все их недовольство досталось руководству железной дороги. Слегка удивленный тем, что заклинание вышло таким сильным и затронуло несколько фонарей, Драко торопливо отступил в тень. Хайнц Фриц, до тех пор меланхолично наблюдавший за произошедшим, тихо пробормотал:
— Герр Малфой уезжать. Фриц не хотеть.
Драко вздохнул:
— Знал бы ты, как и мне не хочется. Мне ведь было здесь хорошо, правда. Просто все так сложно и... после того, что я пережил, я не имею права вновь подвергать себя какой-либо опасности, — разоткровенничался он.
— Герр Малфой в опасности? — навострил уши Фриц.
Драко в замешательстве потер подбородок:
— Не совсем, но... Ладно, не будем об этом. Мне нужно уехать. Ты помнишь, что должен передать своим хозяевам?
Домовик слово в слово повторил придуманный Драко предлог о болезни матери. Драко похвалил его:
— Молодец. Ты мне очень, очень помог, правда.
Вдалеке показался поезд. Драко все же взял эльфа за холодную костлявую руку с тонкой морщинистой кожей.
— И спасибо тебе за все... И даже за твою музыку. Может... Может я еще и вернусь сюда, — ему уже хотелось вернуться, хотелось забыть все свои сомнения, чтобы не было ни ритуала, ни призрака с его нагнетанием обстановки, а просто веселое и странное лето у родственников.
Поезд остановился, и из вагона показался гном-проводник в красной шапочке, с видом старого знакомого поздоровавшийся с Хайнцем Фрицем. Магглы даже не заметили волшебный поезд, продолжая горячо обсуждать преимущества и недостатки Deutsche Bahn — Немецкого Железнодорожного Управления.
Домовик помог Драко занести в вагон саквояжик и вернулся на перрон. Пару раз он сделал резкое движение ладонью, словно смахивал слезы, а потом достал цитру. Магглы закрутили головами, выискивая происхождение странных звуков. Драко же чуть ли не уткнулся носом в стекло, вглядываясь в Хайнца Фрица и стараясь запомнить его от рожек до босых широких ступней. Поезд тронулся и принялся набирать ход.
— Ah, hab’s geschafft! (3) — на противоположное сиденье опустилась та самая женщина, угрожавшая стрекозлу кинжалом.
Драко, оторопев, вжался в спинку кресла и полез за спрятанной было палочкой.
— Да вы же друг Блейза, правда? Мы с вами и раньше виделись, когда ваши друзья ко мне заселялись, и вчера, — дружелюбно улыбнулась женщина. — Я Майке Боненполь, владелица гостиницы.
Из сумки у ее ног торчала длинная рукоять.
— «Нож здоровья», — проследила Майке за взглядом Драко. — Вы знаете о таких? Нет? Сделаешь ими кровопускание — совсем чуть-чуть, — и человек или животное выздоравливают куда быстрее, чем без них. Я ж еще и целительница, но больше по животным, их я лучше чувствую, — словоохотливо объясняла она. — Вот ваш дядя меня часто приглашает, когда стрекозлы болеют. А вчера один ногу сломал, да еще так неудачно — пока залечила, совсем замучилась (4). Сегодня вот к собаке вызвали — разродиться не может.
Драко молча слушал это, а в его голове словно вставали на свое место кусочки мозаики: «Это дама сердца Блейза — та, о которой говорила Панси. Она не убивала стрекозла, а ногу ему лечила. Нож — чтобы сил придавать. Потому и Мари хотела нам пальцы резать таким ножом, чтобы сил прибавилось», — отдавалось пульсацией в висках.
Кажется, Майке Боненполь по-своему истолковала остекленевший взгляд Драко и смутилась:
— Я... Вы, наверное, знаете, про меня с Блейзом... Вы не думайте ничего такого — с мужем мы давно разбежались, я одна уже много лет. Конечно, с Блейзом у нас в возрасте большая разница, но разве это препятствие для любви? — слегка покраснела она.
Из-за ее твердого, немецкого произношения английские фразы звучали утверждением.
— Нет, не препятствие, — еле слышно отозвался Драко, который уже понял, что никто не собирается прямо сейчас убивать его кинжалом, и немного приободрился. — Конечно, нет, — уже громче повторил он.
— Ну и я так думаю, — улыбка у Майке была красивая, а зубы — ровные, белые.
— А вы уже домой возвращаетесь? Понравилось вам в Готторфе?
— Да, конечно, — Драко еще толком не осознавал, что давали ему разъяснения Майке, но стройная логическая концепция под названием «Меня хотят заколоть кинжалом во время ритуала» стала рушиться.
Подошел гном-проводник, и они расплатились за проезд. Майке достала из сумки книгу и углубилась в нее, а Драко раздумывал, стоит ли заговорить ли с ней снова, чтобы разузнать побольше о произошедшем с ним в Готторфе. «С другой стороны, зачем это мне теперь?» — колебался он. Но Майке сама обратилась к нему:
— А я ваших родственников с детства знаю — Райнхардт ненамного меня старше, — пустилась она в откровения. — Ох, и испорченным же он был в молодости! Но потом женился, остепенился. И родителей невесты их сына, Мари, тоже знаю — мать ее, правда, была из Киля, но отец-то отсюда, так они и жили тут, в Готторфе. Хорошие люди были.
Драко заерзал — на него вдруг накатил стыд за то, что он сбежал сейчас, когда был так нужен Мари и Эрхарду.
— Помню, как узнала, что Зигфрид погиб — не верила вначале.
Драко навострил уши:
— Зигфрид погиб? — кажется, ему представилась прекрасная возможность наконец-то расспросить обо всем незаинтересованное лицо, — а в том, что Майке не заинтересована, он уже почти уверился. — Вы имеете в виду моего кузена?
— Кузена? — недоуменно наморщила лоб Майке. — Нет, почему вашего кузена? Ваш кузен... он что... — ее глаза широко распахнулись: — Но я же его только недавно встречала!
— Так какого Зигфрида вы имели в виду? — нетерпеливо дернулся Драко. — Кто погиб?
Майке посмотрела на него с легкой опаской:
— Да я про отца Мари, Зигфрида Хексеншосса... Хотя да, конечно, вы же, наверное, и не знали его имени — вот и подумали, что я о сыне Райнхардта говорю, — повеселела она.
Драко мгновение молчал, затем хлопнул себя по лбу:
— Ну конечно! Там же было написано «Зигфрид и Мари Хексеншосс»... Вот я идиот! — он в волнении взмахнул руками: — Ее мать звали тоже Мари, да? Мари Магдалена Хексеншосс, да?!
Майке нахмурилась:
— Да, но... В чем дело?
— Я идиот! — взвыл Драко, вцепившись себе в волосы и дергая за пряди. — Как я не подумал! Как я не заметил! Я иди-о-о-от! Мари и Зигфрид... Но откуда мне было знать? Это дурацкое совпадение, много дурацких совпадений! Но... почему родители Мари похоронены на кладбище фон Шлехтглауберов?
Майке была явно потрясена его реакцией:
— Так они же были давние друзья с Райнхардтом, да еще и дальние родственники, вот и решили их туда... Помню, еще и священника пригласили — Хексеншоссы были религиозными, ну их дочь и настояла.
— Религиозными? — упавшим голосом переспросил Драко.
— Да, в церковь маггловскую при жизни ходили, — пояснила Майке. — Их дочь тоже туда порой наведывается, молится за них.
— Молится... — Драко вспомнил, как по вечерам, когда он наблюдал за ней через «Alia visio», Мари складывала перед собой ладони и что-то шептала в темноту. «Ну откуда мне было тогда понять, что она молится, да еще маггловскому богу? — в отчаянье воскликнул про себя он. — Старым богам иначе молятся, а как маггловским — я только на картинках в книгах по истории видел, там, где писалось о временах, когда маги жили вперемешку с магглами и перенимали их обычаи».
Он порывисто поднялся:
— Когда следующая остановка? Мне... кажется, мне надо вернуться. Понимаете, все оказалось совсем не тем, что мне казалось, и вообще... Нет, конечно, может, я был прав, но пока что все указывает на то, что я такой идиот! — он снова собрался было хлопнуть себя по лбу, но вовремя остановился, сообразив, что так и синяк получить можно.
— Через полчаса, — встревоженно ответила Майке. — С вами все в порядке?
— Да, — кивнул Драко, криво усмехаясь. — Просто я идиот. Но это неважно. Важно то, что мне надо поскорее вернуться в Готторф. Когда следующий поезд обратно?
— В пол-одиннадцатого, — она тоже приподнялась: — Если что-то срочное, можно, конечно, вызвать проводника, и он вас высадит тут, но вам придется самому аппарировать обратно. К сожалению, я не смогу вам помочь — мне нужно спешить, ведь меня ждет «пациентка».
— В пол-одиннадцатого? — нахмурился Драко. — Это слишком поздно... Я должен вернуться раньше!
— Но ведь уже полдесятого, пока доедем до станции — будет около десяти, — возразила Майке.
Драко задумался: стоит ли аппарировать из движущегося поезда на станцию, местонахождение которой он все так же представлял себе смутно, или прямиком в замок Готторф, находившийся теперь довольно далеко? «Если сделать все расчёты, может и выгореть... Но, с другой стороны, я не слишком силен в аппарации, — честно признался себе он, — и если ошибусь хоть на немного, то последствия будут пренеприятнейшими. А тут еще движущийся поезд, направление которого может в любую секунду измениться», — он снова вернулся в кресло, придя к выводу, что лучше подождать и вернуться на поезде. «Но тогда я могу опоздать на ритуал», — понял он, а какая-то часть его души была этому рада, ведь тогда все проблемы решались сами по себе. Вот только зачем, в таком случае, было возвращаться?
Остаток пути прошел в молчании. Драко усиленно раздумывал, как ему поступить, и пытался предположить, осмелятся ли Зигфрид, Мари, Окс и Клара провести обряд вчетвером. «Если они будут руководствоваться здравым смыслом, то отложат его, но... будут ли они им руководствоваться? — переживал Драко. — Однако же не могу я повергать себя угрозе, — а столь дальняя аппарация может мне дорого обойтись!». И тут, положив конец его сомнениям, поезд замедлился.
— Уже станция? — подскочил Драко и, не успела Майке кивнуть, бросился к выходу, задевая саквояжем сидения.
— Auf wiedersehen! — спохватился он у самого выхода, и вдогонку ему полетел смех Майке:
— До свидания!
Эта станция была куда больше готторфской и кишела магглами, но Драко уже не обращал на них внимания. Нужный ему поезд прибывал на тот же перрон, только с противоположной стороны, поэтому он просто сел на жесткую вокзальную скамью и провел оставшиеся полчаса в жесточайших сомнениях, — то ему казалось, что нужно немедленно аппарировать, то чудилось, что и возвращаться уже не стоит. И даже сев в поезд на Готторф, он все так же продолжал мучиться: «Они же не начнут ритуал без меня? Не то будет обидно, если у них все получится и они прославятся на весь мир, а я окажусь не у дел, — Драко краем глаза покосился на часы: было начало двенадцатого. — Что мне делать, что же мне делать? Если даже я удачно перенесусь в Готторф, то обессилею и буду неспособен сразу же приступить вместе со всеми к ритуалу», — переживал он. Из его головы уже улетучились все мысли о грозившей ему со слов Деко опасности, и Драко помнил лишь о том, что теряет непревзойденную возможность стать знаменитым. И в конце концов он не выдержал, принявшись как можно тщательнее настраиваться на аппарацию к железнодорожной станции Готторфа. Собрав волю в кулак, Драко совершил последние действия, и в следующий миг он уже оказался на месте, задыхаясь от счастья, что не промахнулся и попал туда целым и невредимым. Передохнув несколько минут и расхрабрившись, он переместился в не так давно покинутый им замок Готторф. В этот раз Драко попал так близко от стены здания, что по спине пробежали мурашки — если бы он материализовался прямо внутри каменной кладки, это имело бы самые плачевные последствия для его здоровья и даже жизни. Оглядев себя и убедившись, что выглядит как обычно, шатающийся от усталости Драко с трудом направился к входной двери, перед которой поймал одного из домовых эльфов — щупленького и низенького.
— Где Хайнц Фриц?
Эльф застыл на месте, часто моргая.
— Не понимаешь? Где Хайнц Фриц? — раздраженно повторил Драко, но ничего не добился. Затем он сообразил спросить то же самое на немецком, и домовик сразу ожил:
— Das ist leider mir nicht bekannt, Herr Malfoy! (5) — отрапортовав о своем незнании, он принялся с нездоровым упоением биться головой о косяк.
— Прекрати! — толкнул его Драко. — Так найди... Нет, стой! Где Мари?
— Das ist leider mir nicht bekannt, Herr Malfoy! — неизменно ответил домовик, и Драко еле успел перехватить его, прежде чем круглая лысая голова коснулась стены:
— Да хватит уже! Ты мешаешь мне думать! — он потер подбородок: неужели кузены и их приятели все же решились на проведение обряда? Вчетвером круг было точно не удержать, раз и впятером они так измучивались. «Нет, ну они же не ненормальные, они не совершат такую глупость, — слабо понадеялся Драко. — Или совершат?» Впрочем, времени на размышления не оставалось, нужно было срочно бежать к ним. «Они должны понять, в конце концов, нужно просто перенести обряд на другой подходящий день. Все равно от меня после двух аппараций толку мало», — Драко заправил волосы за ухо и деловито обратился к эльфу:
— Так, немедленно найди Хайнца Фрица и скажи ему, что он нужен мне в... — тут он принялся лихорадочно вспоминать, как будет «Воющая Башня» по-немецки: — Как же? Это... Эм-м-м... Как называется, когда ветер делает «у-у-у-у»?
— Heulen, — подсказал домовик.
— Да, хойлен... В общем, в этой Turm, башне, которая «heulen», ты меня понял?
— Ja, Herr Malfoy, — подтвердил эльф.
Драко с сомнением посмотрел на него:
— Да? Ну ладно... И, знаешь что, если не найдешь Хайнца Фрица, то позови хозяина Райнхардта, пусть он немедленно идет к этой самой башне, — решил он перестраховаться. Кто знает, чем обернется ритуал, возможно, им понадобится помощь.
— Да поторапливайся! — с этими словами Драко со всех ног побежал к башне: было уже без пяти двенадцать, а ему еще надо было забраться пешком на самый верх. Сил на новое перемещение совсем не осталось, но и ступени он преодолевал с таким трудом, что к верхнему этажу совсем запыхался. Хотелось упасть на пол или хотя бы отдышаться. На последней лестничной площадке он услышал бой часов, и его тут же накрыло оглушающим потоком силы, льющимся сверху. «Опоздал, я опоздал!» — похолодел Драко. Еле переставляя враз ставшие ватными ноги, он потащился по ступеням к двери в помещение, где проходил ритуал.
И в этот момент мимо него молниеносно пронеслось нечто маленькое, дверная створка наверху распахнулась, и в проем скользнула скрюченная фигурка. Драко беззвучно завопил, с перепугу решив было, что это вольпертингер, но потом сообразил, что существо двигалось вверх по лестнице и проникло внутрь помещения, а не из него. Тем не менее, несколько секунд Драко был не в силах сдвинуться с места от страха. «Я должен... Они не справятся сами», — уговаривал он себя, но инстинкт самосохранения прочно приковал его к полу. Уж слишком чуждой и враждебной была магическая энергия, исходящая из-за двери. «Я не могу. Я не смогу туда, — понял Драко. — Я... Я боюсь. Мне страшно. Я боюсь! — захныкал он. Но перед глазами, как назло, стояли Мари, Эрхард и Зигфрид, и даже Окс с его котятами. — Пусть ее, Клару, она вообще не от мира сего, пусть пропадает, только вот остальные...» Их было достаточно, чтобы Драко вновь начал медленно подниматься, преодолевая расстояние до двери, и, стискивая палочку влажными пальцами, рванул за ручку, — однако тут же отдернул слегка обожженные пальцы.
Из-за неожиданной боли он не сразу сориентировался в открывшейся ему картине, и потому потерял еще несколько драгоценных секунд, хотя посмотреть, конечно, было на что. Четверо создающих круг — Мари, Зигфрид, Окс и Клара — стояли по своим местам, лучи магической силы, исходящие из их ладоней, ограничивали круг, а в этом кругу, в солнечном столбе света, бесшумно и оттого еще более зловеще кружился сгусток мрака, принимая самые разнообразные формы. Драко решил было, что это и есть вольпертингер, но тут же понял свою ошибку, потому что вольпертингер — рогато-крылатый пушистый зверек — в это время отчаянно бился, прижатый к полу, а удерживал его не кто иной, как Хайнц Фриц. Зверек время от времени взвизгивал высоким заячьим криком, пытаясь выскочить из круга через то место, которое, видимо, оказалось самым слабым — то, где должен был бы стоять Драко, если бы он участвовал в ритуале. Вольпертингер был, несомненно, опасен, но, кажется, Хайнц Фриц с ним неплохо справлялся — видимо, домовик и был той самой скрюченной фигуркой, опередившей Драко на лестнице. Аморфный же сгусток в центре круга являл собой, несомненно, нечто гибельное, но что это было такое и как к нему подступиться, Драко не знал.
Он посмотрел на Мари в надежде, что она заметила его и подаст ему какой-то знак, но ее лицо было бесстрастным и отрешенным, как и лица остальных. Они были погружены в себя, в удерживание круга и, кажется, борьбу с темнотой в его центре. Вот только свет все больше ослабевал, а мрак распространялся по полу и вверх, принимая четкие очертания. И обмирающий Драко наконец понял, что видит дементора.
— Великий Мерлин! — трясущимися, непослушными губами прошептал он, вытягивая руку с палочкой, припоминая заклинания, использованные им против дядюшки Гюнтера, сожалея теперь, что так и не спросил у Райнхардта фон Шлехтглаубера, каким образом тот уничтожил этого самого Гюнтера.
Вольпертингер пискнул в последний раз и затих, его обмякшая тушка с глухим стуком упала на дощатый пол, чтобы сразу растечься серым туманом. А Хайнц Фриц молниеносно метнулся в центр круга, к дементору, и на секунду Драко даже поверил, что домовой эльф сможет остановить чудовище. Но домовик почти сразу же пропал в не оформившемся в клубах тьмы жутком теле, где разглядеть что-либо было невозможно.
«Тик-тик-тик-так-так-так», — холодный треск огласил помещение, что-то вжикнуло, застучало, и Клара Коппелиус неестественно согнулась вперед и вбок, окостенело вытянув руки, как сломанный механизм. И тут же темнота кольцом обвила круг, а дементор плавно обернулся и устремился к Зигфриду, стоявшему все так же недвижимо.
— Экспекто патронум! — крикнул на всякий случай Драко, но ожидаемо ничего не произошло, — да он и не думал, что получится, и потому почти сразу же принялся поливать дементора заклинаниями против нечисти, что использовал раньше с Гюнтером. Продвижение дементора замедлилось, но он все же продолжал наступать.
«Это не может быть реальностью! Это не должно быть реальностью!» — успел еще подумать Драко, прежде чем сознательно вытеснил из головы все мысли, кроме названий заклятий. Но капюшон дементора уже почти касался Зигфрида, а Мари и Окс стояли бледные и недвижимые и ничем не могли помочь. Ноги у Драко подкосились от слабости, и он упал на колени, еще выкрикивая что-то, но уже чувствуя, что это просто слова, что заклинания больше у него не получаются, что запас его магии почти иссяк и для его восстановления нужно время. Страх за собственную жизнь опять накатил на Драко, заставив отползти к двери, к спасительной лестнице. А там чьи-то крепкие руки подхватили его и оттолкнули назад, так, что он пролетел чуть ли не половину пролета, пока не ухватился за столбики перил. Высокая фигура Райнхардта фон Шлехтглаубера загородила Драко обзор, и он уже не знал, что там происходит, настиг ли дементор Зигфрида, жива ли Мари и что сталось с остальными. Но уверенный, властный голос произносил теперь заклинания, и невозможно было себе представить, что этому голосу можно не подчиниться — даже если речь шла о дементоре. А по лестнице уже взбиралось множество домовых эльфов, двое из которых подняли Драко и споро понесли вниз, и он смог расслабиться, ведь теперь уже точно ничего больше от него не зависело, и он не мог ничего ни исправить, ни — испортить.
 
 
 

Примечания
1. Ja, Frau Adele, hab’ ich gehoert (нем., «Йа, фрау Адель, хаб их гехёрт») — «Да, фрау Адель, я слышал».
 
2. ...naja, jeden Tag pendeln ist ja total anstrengend, aber nach Luebeck umziehen — das will ich nicht (нем., «найа, йеден Таг пендельн ист я тоталь анштренгенд, абер нах Любек умциен — дас виль их абэ нихьт») — ну да, каждый день ездить туда и обратно, конечно, очень утомляет, но переезжать в Любек — этого мне не хочется.
 
 
3. Ah, hab’s geschafft! (нем., «Ах, хабс гешаффт!») — Ах, я успела!
 
4. Слова заклинания, использованные ранее Майке Боненполь во время сцены со стрекозлом, взяты из «Мерсенбуржских заклинаний» (нем., die Merseburger Zaubersprueche, англ., Merseburg Incantation) — старые магические заклинания и заговоры, написанные на староверхненемецком, найденные среди теологических манускриптов девятого и десятого веков, хотя время создания самих записей неизвестно. Фрау Боненполь произносила заклинание для сращивания костей и заживления ран.
 
5. Das ist mir leider nicht bekannt, Herr Malfoy! (нем. «Дас ист миэ ляйдер нихьт беканнт, Херр Малфой!») — Этого я, к сожалению, не знаю, герр Малфой!

Раскаянье — штука злая,
Осознанием вины,
Так, что сердце замирает,
Отравляет даже сны.
Если в слове чья-то жизнь —
Слово данное сдержи.
Целых две кружки сладкого горячего шоколада с перцем чили, ванилью, мускатом и, возможно, с чем-то еще, что было не разобрать на вкус, понадобились Драко, чтобы несколько прийти в себя. Голова у него все равно слегка кружилась, кончики пальцев немели, а язык заплетался, но сил определенно прибавилось.
— Ты в курсе, чем там все закончилось? — попробовал он выведать у одного из домовых эльфов, но то ли домовик не разобрал вопроса, то ли ему было велено не отвечать, только ответа Драко так и не дождался. Возмущенный таким пренебрежением к собственной персоне, он попытался приподняться, однако цепкие пальчики эльфов и собственная предательская слабость снова заставили его улечься.
— Я требую, чтобы мне рассказали, чем все закончилось! — жалобно потребовал Драко, отхлебнул еще шоколада, подавился и закашлялся.
Эльфы тут же сунули ему под нос кружку с водой. Поморщившись от их бесцеремонности, он все же запил шоколад и, отдышавшись, попытался заново:
— Мари жива? Они все живы? Что там произошло? Дядя Райнхард уничтожил дементора? Где Хайнц Фриц? Почему мне никто ничего не говорит?
Эльфы опустили головы и все, как один, покачали головами.
— Не знаете? Так узнайте! — приступ возмущения и злости подхватил Драко и буквально вышвырнул из кровати. Попутно отпихивая настырных домовиков, лопочущих, что ему необходимо лежать, Драко таки выбрался за дверь и поплелся по коридору. Эльфы нестройной колонной тащились за ним.
— Оставьте меня! — неожиданно для себя плаксивым голосом обратился к ним Драко и сам устыдился. «Великий Мерлин, мне же не десять лет! Да что там, таким тоном говорят только совсем уж малыши... Нет, пора окончательно и бесповоротно взрослеть — как призывала меня Серпентина. Хватит игнорировать полезные советы — один я уже упустил, тот, что "надо думать перед тем, как действовать" — и вот вам результат», — самокритично решил он, выпрямился, держась за стену, и уже спокойным, почти уверенным голосом приказал:
— Возвращайтесь к своим делам. Когда мне понадобится ваша помощь — я вас призову.
Не сказать, чтобы это подействовало на упрямо следующих за ним домовых эльфов, но теперь он сделал все, что мог, и потому был удовлетворен. Конечно, если бы у Драко еще оставался запас магии, чтобы с ее помощью прогнать домовиков, он бы так и сделал, но его уже шатало от энергетического истощения.
— Ну ладно, если вам нечего делать — то можете глупо бродить по моим следам, — философски пожал плечами Драко и направился дальше, время от времени спотыкаясь и останавливаясь, чтобы передохнуть.
Залы, которые он миновал одну за другой, были настолько пустынными и тихими, что становилось не по себе. Спустя несколько минут Драко начало казаться, будто нечто неизвестное испытующе следит за ним из стен, безмолвно укоряя: «Ты виноват. Тебя не было там, где ты должен быть. Ты во всем виноват. Ты должен быть наказан». Драко поежился. Если бы не беспорядочный топот домовых эльфов за его спиной, то он бы уже десять раз струсил и вернулся в свою комнату, но домовики своим присутствием привносили нотку обычности и спокойствия. Добравшись до жилого крыла, где располагались личные комнаты и спальня тетушки Адели и дядюшки Райнхардта, Драко прислушался. Кажется, из глубины коридора доносились голоса. Вытерев выступивший на лбу холодный пот, Драко приблизился к двери, через приоткрытую щель которой пробивалась полоска света. Однако, едва заглянув внутрь, он похолодел: там находился Коппелиус, чья большая уродливая голова покачивалась в такт мерному тиканью, доносившемуся от сидевшей неподвижно на стуле Клары, с полуоткрытым ртом равнодушно уставившейся на стену перед ней.
— Ага! — каркнул Коппелиус и, казалось, запустил руку внутрь головы Клары, выудил оттуда какой-то маленький, блестящий, покореженный предмет и небрежно отбросил его в сторону. Предмет покатился по полу, до самых ног Драко, и тот смог его разглядеть: это было тоненькое, изящное металлическое колесико с зубчиками.
— Ага! — снова сказал Коппелиус и большими острыми щипцами подхватил со стола разложенные там искрящиеся на свету детали. Ловко поднося их к глазам, он осматривал каждую и откладывал прочь. Но вот одна из них подошла ему, и он щипцами же поднес ее к голове Клары, чьи волосы загораживали Драко обзор, но воображение уже дорисовало ему все подробности. Забыв, как дышать, Драко наблюдал за дальнейшими манипуляциями Коппелиуса, который, всякий раз произнося свое «ага», одну за другой заменял Кларе необходимые ей колесики, крохотные втулки и прочие непонятные штуки. Вскоре пол оказался усеян испорченными и сломанными железками, а Коппелиус удовлетворенно отряхнул руки и направил на свою «внучку» кривую, со странным, также металлическим отблеском, палочку:
— Deus ex machina, veni e vide puer tuus! Deus ex machina, vivificat puer tuus! (1)
Драко уже с интересом следил за его манипуляциями. В британской магии чаще использовали короткие заклинания, состоящие из одного-двух слов, для которых были важны как интонация, так и артикуляция слогов — недаром правильному произношению заклятий в Хогвартсе уделяли особое внимание. Коппелиус же мало того, что заклинал целыми предложениями, так еще и менял интонацию, каждый раз по-разному выделяя гласные и согласные даже в одинаковых словах «деус экс машина». Это казалось Драко странным и неправильным, однако, кажется, действовало, потому что Клара сначала моргнула, а потом шумно задышала. «Может, наши заклинания больше адаптированы под боевые? Ведь на британское волшебство когда-то давно повлияла магия викингов... — предположил Драко. — Хотя тедески, да и дойчи, были не очень-то миролюбивыми». (2) Но сейчас было некогда рассуждать о высоких материях, потому что ожившая Клара могла заметить Драко и обратить на него внимание Коппелиуса. А Драко вовсе не горел желанием вновь пообщаться с сумасшедшим коллекционером глаз.
Бесшумно отступив, он проследовал дальше, однако двери всех остальных помещений выглядели запертыми, и там, вероятно, сейчас никого не было. Стучать или дергать за ручки, рискуя шумом привлечь Коппелиуса, Драко не решился. Снова потянулись гулкие залы, а за ними — коридор с комнатами, отведенными Эрхарду и Зигфриду. Тут уже повсюду горели свечи, хотя высокие окна еще пропускали мягкий вечерний свет. Из комнаты Зигфрида как раз вышла тетушка Адель в сопровождении широкоплечего мужчины с небольшим чемоданчиком.
— ...только полный покой. Но и при этом я не даю никакой гарантии, что его магия восстановится. Он словно выжжен изнутри, как и все они, полностью высушен, — устало объяснял по-немецки мужчина. — Если магии там и осталось — то лишь самая малость, и, к моему вящему сожалению, я очень сомневаюсь, что она восстановится. Хотя со временем... Нет, послушайте, я не могу давать никакой гарантии, и даже более — все факты за то, что ничего не изменится.
Драко вжался в угол, прячась в тени и пытаясь расслышать и понять как можно больше. Домовики тоже куда-то подевались, видимо, избегая не вовремя попасться на глаза хозяйке.
— Но, может, если мы отправимся к герру профессору Кайзеру в Берлин... — еле слышным шепотом пролепетала тетушка Адель, теребя в пальцах кружевной платочек.
Мужчина с чемоданчиком скептически поднял бровь:
— Конечно, вы можете попробовать. Я не имею ничего против. Но шансы, увы, очень малы.
Адель сникла. Ее голос зазвучал хрипло и надтреснуто:
— Я понимаю, но... Разве же совсем ничего нельзя поделать? Герр Эгель, разве ничего?! Есть же разные способы... Он же... он же еще так молод, он же наш наследник, он же мой мальчик! — расплакалась она. — А теперь, когда мой второй... Нет, я не могу об этом думать!
Драко растерянно моргал — Адель сейчас так напоминала его собственную мать, что ее стало невероятно жалко.
— Есть же темные, запрещенные способы! Я на все согласна! А нельзя ли отдать ему мою магию? — умоляюще восклицала она.
Драко еще больше навострил уши. Но герр Эгель лишь вздохнул:
— Фрау фон Шлехтглаубер, я уже искал в новейших медицинских энциклопедиях, теперь поищу и в старинных, но я очень, очень сомневаюсь. Вольпертингер, да еще и дементор...
Драко чуть было не ахнул, только сейчас осознавая смысл всего разговора: видимо, Зигфрид потерял магию. «Безвозвратно?!» — потрясенно дернулся Драко, чуть не обнаружив себя. Но герр Эдель уже шагал в противоположную сторону, а Адель как привязанная шла за ним точно так же, как домовые эльфы ранее следовали за Драко. Подождав, пока они отдалятся на безопасное расстояние, чтобы не попасться им на глаза, Драко слегка приоткрыл дверь в комнату Зигфрида — и сразу же столкнулся с выходящим оттуда дядюшкой Райнхардтом.
— Ты? — ледяным голосом произнес Райнхардт, цепко, до боли, ухватил Драко за плечо и потащил за собой. Он шагал так быстро, что Драко еле успевал переставлять усталые ноги, слишком напуганный выражением лица Райнхардта, чтобы протестовать. Райнхардт поволок Драко к камину и чуть ли не швырнул его внутрь, тут же ступив следом, их дернуло, крутануло, и вот уже они оказались в мрачном, темном помещении, где едва мерцали две толстые, высокие свечи.
— Садись, — отрывисто бросил Райнхардт, грубо толкнув Драко в кресло, которое оказалось глубоким и мягким, и не успел Драко опомниться, как оно словно втянуло его в себя, обволокло руки и ноги, так что нельзя было пошевелиться. Драко пискнул, но горло у него сжалось, и слова никак не выходили. Райнхардт резким жестом призвал к себе стул и сел напротив. Свечи вспыхнули ярким пламенем.
— Рассказывай! — приказал Райнхардт. Его глаза смотрели еще суровее, чем, бывало, глядел на Драко отец. Наклонившись вперед, Райнхардт нетерпеливо и нервно постукивал по полу кончиками остроносых ботинок.
Драко судорожно втягивал воздух, сглатывал, пытаясь избавиться от спазма в горле, и молчал, выпучивая глаза и еле сдерживая рыдания от бессилия, страха и обиды.
— Кто придумал этот идиотизм с ритуалом?! — рявкнул Райнхардт ему в лицо, все еще продолжая громко притоптывать. — Говори немедленно!
Драко при всем желании не мог произнести ни слова — ком в горле мешал даже дышать, не то что говорить.
— Сейчас же ответь мне! — приказал Райнхардт, его лицо перекосилось от ярости, а Драко внезапно вновь обрел дар речи:
— Эрхард! — дрожащим голосом сразу же выдал он и затараторил, глотая слоги и задыхаясь: — Я ничего не делал, это он придумал, это всё они — Эрхард, Зигфрид, Мари! И Окс с Кларой! Они говорили, что это безопасно! Я ничего не делал, я не виноват! Клянусь, я ни при чем!
Райнхардт оценивающе оглядел его, задумался ненадолго и коротко кивнул:
— Верю, — он произнес это уже мягче. — А теперь расскажи мне все с самого начала.
И Драко, сбиваясь и путаясь, поведал ему про дементора Гюнтера, про Эрхарда с его идеей насчет вольпертингера, про «Теорию магической паутины», про Мари, которая «уверяла, что это не опасно», про репетиции ритуалов... Тут Драко запнулся, не зная, стоит ли посвящать дядюшку во всю историю с подозрениями насчет «жертвы для ритуала», которой пугал призрак Деко. Но Райнхардт ждал, и Драко решил сообщить ему слегка измененную версию случившегося: будто бы Деко рассказал, что во время ритуала один из участников обязательно погибнет.
— И я... Я... — не находил, как бы дальше извернуться, Драко.
— И ты сбежал, — безжалостно докончил за него Райнхардт. — Я могу это понять, но... — Его глаза негодующе блеснули: — Но почему ты не обратился ко мне? Или к Адели? Почему?! — гневно навис он над Драко.
— Я... Я не подумал... Я... — жалко лепетал тот. Сказать, что он не доверял и Райнхардту, теперь не представлялось возможным — тогда пришлось бы рассказывать о подозрениях насчет всех остальных.
Райнхардт поднялся и принялся мерить шагами комнату.
— Ты поступил глупо, — заключил он. — Хотя Зигфрид поступил еще глупее, потакая опасным, бессмысленным затеям такого маленького мальчика, такого фантазера, как Эрхард... Зигфрид старше и должен был думать головой. Ты тоже должен был думать головой. Мари тоже должна была думать головой. Вы должны... — он оборвал сам себя, помолчал, с трудом сглотнул и через силу продолжил: — Вы все виноваты в том, что случилось. Ты еще легко отделался, а Зигфрид, Мари и Окс, скорее всего, больше никогда не смогут колдовать. Насчет Клары ничего не могу сказать — Коппелиус пытается что-то сделать. Но остальные... Никогда не смогут колдовать. Никогда! — чуть ли не крикнул он Драко в ухо. — Ты понимаешь?! Никогда!
Драко шмыгнул носом, кусая губы.
— А... а Эрхард? — несчастным шепотом осмелился поинтересоваться он.
Райнхард отпрянул и округлил глаза:
— Ты... — он закашлялся, отвернулся, отдышался и снова начал: — Ты... — он опять закашлялся. — Ты так и не понял?
— Не понял? — эхом отозвался Драко, уже сам вжимаясь в кресло: ему отчего-то стало жутко.
— Ты не понял... — Райнхардт все кашлял, но внезапно Драко понял, что это он издает сдавленные рыдания, которые безуспешно пытается скрыть за кашлем.
— Я не понял, — повторение этих слов представлялось Драко последней соломинкой, не дающей уму упасть в пучину чего-то кошмарного, что, несомненно, собирался поведать ему дядюшка.
— Эрхард был в центре круга, — медленно проговорил Райнхардт. — Он... Он поторопился. Он не вовремя подал знак — раньше времени, когда вольпертингер был еще совсем голоден. Наверное, он испугался, Эрхард. Или ему показалось, что уже пора. Как бы там ни было, Эрхард поспешил. Остальные попытались разорвать круг, но голодный вольпертингер напал. И они не справились... Впрочем, сначала им удалось держать его в кругу, вот только тогда он снова вернулся к Эрхарду...
Драко захотелось попросить дядюшку замолчать, потому что каждое из сказанных слов кричало ему: «Ты виноват, тебя там не было, ты мог бы помочь».
— Эрхард стал тем, что ты видел внутри круга. Тем, что лишило остальных магии, что чуть было не убило их, — лицо Райнхардта окаменело. — Зигфрид успел сказать мне это еще там, в башне. К сожалению, он успел мне это сказать еще там...
Драко до звона в ушах вслушивался в тишину, одновременно желая, чтобы Райнхардт продолжил рассказ, и не желая этого.
— Я должен был уничтожить, — сказал Райнхардт, — должен был развеять дементора. Я должен был... Но я не смог. Зная, что это Эрхард — что это был Эрхард, хотя от Эрхарда там ничего уже не осталось, — я не смог. Я просто запер его там... И все.
Драко неверяще крутил головой:
— Этого не может быть! Можно же что-то сделать — можно еще! Вы не уничтожили — и правильно, еще можно все вернуть! — лихорадочно твердил он. — Должен быть способ, я уверен, есть способ! Мы просто не знаем о нем, но я вот раньше и не знал, откуда берутся дементоры, и не знал, что их можно вот так вот уничтожить, как вы можете, но мы узнаем! Я вот раньше не знал, что дементоров можно развеять, а сейчас знаю, и мы узнаем, как превратить Эрхарда обратно в человека. Я уверен, мы узнаем, потому что этого не может быть! — тараторил он, не в силах остановиться, пока Райнхардт не отвесил ему легкую пощечину:
— Прекрати! — и тут же с неожиданной ласковостью провел рукой по волосам Драко и склонился к нему: — Я рад, что ты жив, — и так же внезапно отстранился.
По спине Драко ужом скользнул холод. Это обращение дядюшки Райнхардта потрясло его сильнее, чем все произошедшее до сих пор, ведь оно ясно показало, как близко к смерти был Драко сегодня. «А если бы это я стал дементором?! — в глазах у Драко потемнело. — Мама... Она бы сразу умерла. Она бы не вынесла такого. Отец бы тоже горевал, но мама...» В мыслях прояснилось, и Драко попытался выпрямиться в обнимавшем его кресле.
— Дядя Райнхардт, — твердо заявил он. — Я прошу... Я настоятельно прошу... Нет, я требую, — поправился он, — чтобы вы не сообщали ни о чем случившемся моим родителям, слышите? Делайте что хотите, но до моей матери не должно дойти ни слова о случившемся! — страх пропал, плакать больше не хотелось, появилась холодная злость и решимость. — Отец... Нет, лучше я сам расскажу отцу. Потом, когда придумаю, как ему все преподнести. Однако имейте в виду: если моя мать о чем-то хотя бы догадается, то я за себя не ручаюсь! — кажется, он перегнул палку и последние слова прозвучали ребячески, но Драко было все равно. Если о дементоре дядюшке Гюнтере он еще кое-что упомянул в письме к отцу, то теперешняя ситуация была куда опаснее, и, стало быть, лучше родителям было о ней не говорить.
Райнхард кивнул:
— Хорошо, — он взмахнул палочкой, и кресло отпустило Драко. — Ты собираешься еще здесь оставаться? В Готторфе? Или вернешься домой?
Драко задумался, захваченный врасплох этим вопросом.
— Я не думаю, что задержусь тут надолго, — ответил он. — Но на несколько дней точно. Я хочу поразведать, возможно, что-то можно исправить, — упрямо прибавил он. В голове не укладывалось, что Эрхарда, маленького, худенького, порой серьезного, порой болтливого и смешливого, так похожего внешне на самого Драко, больше нет, а есть лишь зловещий дементор, запертый в башне.
— Ничего нельзя исправить, — возразил Райнхардт. — Дементор, в которого превратился Гюнтер фон Шлехтглаубер, просуществовал долгое время, и никто ничего не мог поделать. Да и делать-то было нечего — Гюнтер погиб, его место заняла нежить. Дементора можно уничтожить, но превратить его в того человека, кем он был при жизни — невозможно.
— Просто никто толком не пытался! — не сдавался Драко.
— Никто? У Гюнтера осталась молодая жена и двое маленьких сыновей. А еще — мать и младший брат. Я думаю, они пытались, и не раз, — Райнхардт плеснул себе прозрачную жидкость из графина в граненый стаканчик. В воздухе запахло алкоголем.
— Будешь? — поинтересовался он у Драко.
Тот замотал головой. Напиваться не хотелось, хотелось действовать.
— Все еще может быть еще обратимо! А Деко, призрак, вдруг ему что-то известно?
— Деко? — фыркнул Райнхардт, вновь наполняя уже осушенный стакан. — Да что он может знать? Этот дурак променял дочь архивариуса Линдгорста на девушку-сквиба, которой он был нужен, лишь чтобы принести его в жертву во время ритуала. И сам-то ритуал был проведен неправильно, да и жертва не требовалась, — но что с нее взять, с Амалии, она-то воспитывалась пусть и в королевской, но маггловской семье.
— Какую дочь архивариуса Линдгорста он променял на Амалию? — насторожился Драко. — Серпентину?!
— Нет, среднюю, Виперию (3), — поправил его Райнхардт и тяжело откинулся спиной на стену. — Как вы могли?! Что же вы наделали?! Ладно Эрхард, он-то... Эрхард... — он смолк, тяжело дыша.
У Драко начало ломить виски — наверняка начиналась мигрень, унаследованная им от отца. Тем не менее он не переставал уламывать Райнхардта:
— Послушайте, должна быть лазейка. Так не может быть — просто потому, что не может быть! Я все же поговорю с Деко, и надо поискать в библиотеке, и...
— Хватит! — оборвал его Райнхардт, потрясая в воздухе кулаками. — Прекрати! Ничего не исправишь — ничего! Зигфрид и Мари потеряли силу... Нет, будем называть вещи своими именами — они стали сквибами. А Эрхард погиб.
— Неправда, — не соглашался Драко. — Неправда, так не должно быть!
— Должно или нет — но так есть, — с этими словами Райнхардт в который раз наполнил стакан и, казалось, потерял теперь всякий интерес к разговору. Драко еще помялся немного, а потом неловко покинул кабинет и побрел к выходу из замка — хотелось на воздух, туда, где стены не будут шептать ему: «Ты виноват, тебя не было с ними, ты не помог».
Ночная тьма встретила его прохладой и спокойствием, и он сел на порог, закрыв глаза и даже наслаждаясь мигренью, словно заслуженным наказанием. Один из домовых эльфов принес ему плед, но Драко даже не мог поблагодарить его, потому что в горле стоял ком. Он не спросил о Хайнце Фрице, а Райнхардт не упомянул о нем, но было понятно, что домовик погиб. Драко растянулся на ступеньках, и на него волнами накатывали воспоминания о сегодняшнем дне и о том, что случилось раньше, о Темном Лорде, об оборотнях, грызущих двуногую добычу, о сумасшедшей Беллатрикс Блэк, о Родольфусе и Рабастане Лестрейнджах, мрачно забавлявшихся тем, что снимали кожу с магглов с помощью режущих заклятий, о других Пожирателях Смерти, о Нагайне, о профессоре Снейпе... Воспоминания были еще не полными, но их все равно было много. Драко не противился, а погрузился в них, разглядывая помятого, жалкого, опустившегося отца, которого мать месяцами вытягивала из депрессии и нежелания жить; и лицо матери — постаревшее, осунувшееся, серое, и ее глаза, куда Драко тогда боялся заглядывать. А потом к нему в мыслях пришел Эрхард, и он смеялся, спрашивал: «А знаешь, что я сделаю, когда у меня будет магия?» — а потом обернулся дементором и кружился, клубился дымом и тянулся к Драко. Это были все те же ночные кошмары, которые давно его преследовали, но теперь он принимал их и разглядывал мелькающие картинки с нездоровым спокойствием, а холод сковывал его, начиная с ног и поднимаясь все выше. Беллатрикс Блэк сидела рядом, весело размахивая палочкой и что-то напевая себе под нос. Драко зачем-то улыбнулся ей, а она беззвучно захохотала, тыча в него палочкой.
— Ach, Schaetzchen! Ты же совсем замерзнешь! — голосом тетушки Адель сказала Беллатрикс, и Драко проснулся.
— Вставай, вставай, ну что ты! — Адель фон Шлехтглаубер теребила его за руку, пытаясь поднять, и, когда ей это не удалось, потому что Драко спросонья не мог понять, чего она от него хочет, опустилась рядом с ним и обняла его, прижимая к своему теплому телу: — Бедный мальчик! Зачем ты здесь сидишь? Почему ты не в кровати?
Драко пожал плечами. Уже светлело, роса покрывала и ступени крыльца, и плед, и его самого, а воздух был свеж и холоден.
— Идем, я напою тебя горячим чаем, — предложила Адель. Глаза у нее были красные, лицо опухло.
Драко встал. Его начало трясти от холода, все тело ломило.
— Давай, давай, быстрее в тепло, — потянула его за собой Адель.
Уже сидя на диване, укутанный в новый, сухой и теплый плед и дожидаясь чая, Драко сообразил, что надо что-то сказать тетушке насчет вчерашнего, насчет Зигфрида и Эрхарда.
— Мне... эм-м... Мне очень жаль, — попытался он выразить свои соболезнования. — Мне так жаль... — он не был уверен, что Адель поймет, к чему это относится.
Но она порывисто села рядом с ним и обняла его:
— Спасибо. Спасибо, что ты помог им...
От этой несправедливой благодарности у Драко захватило дух. Приоткрыв рот, он растерянно смотрел на тетушку.
— Я пока почти не думаю об этом, — Адель отвела глаза. — Если я начну думать, то сойду с ума. Райнхардт сказал, что мне надо постоянно быть чем-то занятой и не думать, но я не представляю уже, что делать... Ты тоже считаешь, что его не вернуть?! — выпалила она, с надеждой глядя на Драко.
Поутру, после вчерашнего разговора с Райнхардтом, воспоминаний и кошмаров, Драко уже не был так оптимистично настроен насчет обратного превращения дементора в Эрхарда, как вчера. Но у него не повернулся язык сказать об этом Адели.
— Ну-у, — протянул он, — я не знаю... Если поискать в старых книгах, или даже в новых, или в каких-то больших библиотеках — например, у нас в Хогвартсе было столько книг с необычными заклятиями, просто на все случаи жизни. Только вот не все можно было так запросто брать. Но у вас, в Германии, наверняка ведь есть хранилища книг про дементоров и все, что с ними связано. Там может быть нужная информация.
— Да, я тоже так думаю! — обрадованно закивала Адель, и Драко ужаснулся тому, что натворил своими необдуманными словами: тетушка вся преобразилась, посветлела лицом.
«Надо сначала думать, а потом делать! И говорить тоже! Она ведь действительно верит, что Эрхарда можно вернуть, а я только разжигаю в ней эту веру своими разглагольствованиями. Но если я при этом отдаю себе отчет, что могу ошибаться, то она цепляется за любую возможность вернуть сына. Надо было говорить не так уверенно. Надо было не подавать ей надежды», — мысленно отругал себя Драко.
— Я буду искать, конечно, я буду искать везде, где только можно, я буду расспрашивать у всех... А ты тоже поищешь, правда? — Адель вытерла слезы. — Ты ведь умный мальчик, у тебя может получиться. И Эрхард к тебе тянулся...
«Ох, Мерлин, что я творю!» — Драко принялся осторожно подбирать слова:
— Я, конечно, поищу. Я сделаю все, что возможно. Но вы же понимаете, что шансов мало, — использовал он речевой оборот давешнего мужчины с чемоданчиком.
— Я понимаю, — покладисто согласилась Адель. — Но ведь он еще не до конца пропал, я это чувствую! Я... я была сегодня ночью в Воющей Башне, — поколебавшись, призналась она. — Я хотела зайти внутрь, хоть одним глазком посмотреть на него — чтобы удостовериться, чтобы понять. Я же никак не могу понять, что мой Эрхард... Умом понимаю, а сердцем — нет. Но я не смогла открыть дверь — Райнхардт поставил запирающие заклятия. Я только слышала, как он там ходит — я слышала, правда! А потом я с ним заговорила — и он утих. Он узнал меня, правда узнал, — в ее глазах горел фанатичный огонь, и сейчас она напомнила Драко уже не его мать, а тетку Беллатрикс.
— Пообещай, что ты поищешь способ вернуть Эрхарда обратно! — вцепилась Адель в Драко. — Пообещай!
Драко медлил.
— Пожалуйста! Пусть без магии, пусть. Пусть хоть все они без магии будут — вот как Зигфрид теперь, — шептала Адель. — Только пусть он вернется. Ты же поможешь? Мы будем тут искать, а ты у себя в Британии поищи. Надо быстро действовать, его еще можно вернуть, я чувствую это. Обещаешь, что ты поищешь?
— Обещаю, — опрометчиво ляпнул Драко, прежде чем успел удержать свой болтливый язык. И это единственное слово отозвалось тяжестью в груди и странным покалыванием в теле. «Нет, я же не клялся магией, это просто обещание! — всполошился он. — Я могу в любой момент передумать. И вообще, я все равно собирался попробовать помочь Эрхарду, Зигфриду и Мари».
— Спасибо, — крепко обняла его Адель. — А теперь — чай с медом, и грейся, а я пойду, проведаю Зигфрида и остальных.
Она еще распорядилась, чтобы подали завтрак, и на сытый желудок Драко снова вернул себе оптимизм и деятельную натуру. Магия еще дремала в нем, совсем слабо отзываясь на взмахи палочки, но просто сидеть и ждать, пока сил прибавится, Драко не мог — не хватало терпения. Поэтому он сначала попробовал вслух позвать призрака Жан-Кристофа Деко, а когда тот не отозвался, пришлось самому идти к месту его захоронения.
Теперь, когда Драко было известно, что в так напугавшей его могиле лежат родители Мари, а вовсе не она сама и его кузен Зигфрид, погост больше не страшил его. Хотя, конечно, стоило быть поосторожнее, ведь на сильную магию Драко сейчас был не способен из-за переутомления и не справился бы даже с кладбищенскими неупокоенными мертвецами, вздумай они побаловать. Поэтому он попытался призвать Деко, еще стоя за границей кладбища. Тот не отозвался.
— Месье Деко! — настаивал Драко. — Месье Деко, пожалуйста, покажитесь. Мне надо кое-что обсудить с вами. Месье Деко!
Вредный призрак и не думал выполнять его просьбу.
— Ах так?! — Драко притопнул ногой — жест, от которого он вроде бы давно отучился, еще с тех пор, когда в детстве ему сильно влетело за него от отца. Но сейчас Драко был просто вне себя: время утекало, как воспоминания в думосбор, и с каждой секундой возможность вернуть Эрхарда и вернуть магию Мари и Зигфриду становилась все несбыточнее.
— Месье Деко! Немедленно появитесь! — в последний раз «по-хорошему» обратился Драко к призраку. — Деко, вы оглохли, что ли? Или вы думаете, что можете безнаказанно меня игнорировать? Так, да? Хорошо же... — Драко сделал несколько внушительных пассов палочкой, на кончике которой недобро заискрился красный огонек. — Dispergo spiritus! Exorcisamus te! Dispergo... (4) — начал Драко. Он прекрасно понимал, что настоящее заклинание у него сейчас не получится, да и он толком не помнил, как правильно распылять призраков. «Надо будет это повторить для экзамена в Хогвартсе», — взял он себе на заметку, набирая в грудь побольше воздуха: — Dispergo spiritus!
— Эй, эй, ну вот чуть задержишься — а вы уже нервничаете и кричите! — перебил его материализовавшийся рядом Деко и коротко дунул на свою свечу, потушив ее. — Вас не учили, что ходить в гости по утрам — невежливо?
— Вы все равно не спите, — возразил Драко.
— Ночь — время размышлений и философских идей, — наставительным тоном заявил Деко. — Я был занят, постигая суть мироздания...
— Ну так-то ночь, а уже утро, — Драко надоели их препирательства. — Хватит капризничать, Деко. Я пришел к вам не для того, чтобы выслушивать ваше нытье. У меня есть несколько вопросов.
— Молодой человек! — оскорбленно начал призрак, бледнея и становясь полупрозрачным от возмущения.
— А вы — рано умерший человек. И что с того? — парировал Драко. — Я же сказал, что не намерен слушать вашу болтовню. Либо вы отвечаете на мои вопросы, либо я вас развею навечно.
Деко в негодовании выделывал кульбиты в воздухе:
— Это неслыханно! Ко мне никто никогда так еще не обращался! Я не намерен давать вам ни единого ответа, если вы обращаетесь со мной таким образом! C’est tout ? fait inacceptable, qu’on parle avec moi comme ?a! Il faut avoir un peu d’?stime envers les gens qui sont beaucoup plus ag?s que vous, monsieur Malfoy (5)
Драко скривился: Деко намеренно переврал его фамилию, произнеся ее как «Мальфуа».
— По утрам я не понимаю французский, — злорадно сообщил он призраку. — Повторяю: если вы не собираетесь мне отвечать...
— А вы сначала попробуйте меня развеять! — дерзко откликнулся Деко. — Этот ритуал, который провели глупые дети, он высвободил столько магии, что и мне перепало немного! Я теперь силен и устойчив, как никогда!
— Ах, значит, поэтому вам хотелось, чтобы ритуал провели, но провели неправильно — чтобы напитаться энергией? — Драко довольно потер ладони: — На один мой еще даже не высказанный вопрос вы уже ответили, месье Деко.
Деко надулся и отвернулся.
— Вы знаете, как можно остановить процесс превращения Эрхарда в дементора? — не терял времени Драко.
Деко молчал.
— Неужели же вы не знаете? Я думал, вы здесь ходячая энциклопедия, — масляным голосом продолжал Драко.
Деко хмыкнул, давая понять, что простой лестью его не купишь.
— Поймите же, месье Деко, ситуация сложилась патовая. Мальчик, невинный ребенок, почти погиб — точнее, многие считают, что он уже погиб, но мы с его матерью предпочитаем не верить в это... А остальные — полные сил юноши, мой кузен Зигфрид и его друг Оксиген, и прелестная Мари — лишены магии, что, в какой-то мере, еще хуже смерти! — проникновенно объяснял Драко. — И лишь вы, месье Деко, возможно, в силах помочь нам, направить нас...
Деко со смущенным, но все еще сердитым видом отмахнулся.
— Я не верю, что ваше сердце окаменело. Ведь и вы были способны на высокие чувства, и вы были чисты и добры — иначе вас не полюбила бы бесподобная Виперия! — использовал свой главный козырь Драко.
Деко подскочил:
— Откуда вам известно Виперии?
— Мне многое о вас известно, месье Деко, — загадочно заявил Драко.
— Вы видели ее? Вы говорили с ней? — подлетел к нему призрак, в волнении заламывая руки.
— Да, я видел ее, — как можно честнее ответил Драко, но Деко прищурился:
— Вы лжете! Я вижу, что вы лжете! Я распознаю такие вещи! Хотели сыграть на моем чувстве к Виперии? Хотели...
— Да, простите, я солгал, — быстро покаялся Драко. — Я разговаривал не с ней, а с ее младшей сестрой, Серпентиной.
Деко пораженно откинул голову:
— Теперь вы не лжете. Но как же странно все это... Где вы ее видели?
Драко облизнул губы:
— В Атлантиде.
— В Атлантиде? Вы были там? Вы были в этой чудесной стране, где цветы говорят стихами, а птицы издают дивные трели, где ароматы кружат головы, а звезды так близко, что стоит лишь протянуть руку и коснуться их? — в глазах Деко горел восторг.
— Там, в райских кущах Атлантиды,
Под гимн любви, с тобой одной
Я был лишь счастлив в этой жизни!
Тогда не допускал и мысли,
Что мне назначено планидой
Забыть навеки облик твой...
Продекламировав, Деко выжидающе посмотрел на Драко. Тот зааплодировал, подавив зевок.
— Благодарю, — поклонился Деко. — У меня есть много стихов, я могу как-нибудь почитать вам на досуге...
— Вот именно, на досуге, — подчеркнул Драко и напомнил: — Месье Деко, нам нужно поторопиться.
— Что она говорила? Сестра моей Виперии? Она спрашивала обо мне? Виперия еще помнит обо мне? — панибратски обхватил Драко за плечи Деко. — Рассказывайте же!
Драко набрал побольше воздуха и выдал ему сентиментальную историю о том, как Виперия ждет Деко в садах Атлантиды, и лишь ее суровый отец мешает ей тотчас примчаться к любимому.
— Вы думаете, еще не все потеряно? — воодушевленно всплеснул руками Деко. — Она еще любит меня, ведь так? Возможно... Возможно, мы еще сможем быть вместе — в Атлантиде, в этом пристанище романтичных и поэтических душ! О, я буду ждать ее, сколько понадобится.
Драко кивал, усмехаясь про себя, но сохраняя на лице честнейшее и елейнейшее выражение.
— Моя Виперия... Воплощение красоты, доброты и добросердечия, я верю, она простит меня, она сжалится надо мной, — витал в мечтах Деко.
— Вот-вот, она была бы счастлива, если бы вы сделали доброе дело и помогли мне, Эрхарду и остальным, — напомнил ему Драко.
Деко непривычно милостиво улыбнулся:
— Доброе дело? Ну что ж... Действительно, Виперии бы это понравилось — и, если она и впрямь следит за мной из Атлантиды, я готов порадовать ее, мою любовь! Тем более что мне и впрямь жаль бедного ребенка — стать дементором, это так грустно.
— Вы знаете, как этому можно воспрепятствовать? Как обернуть процесс вспять? — уточнил Драко.
Деко посерьезнел:
— Нет, сие мне неведомо. — Но не успел Драко разочарованно выдохнуть, как призрак горделиво изогнулся: — Но я знаю того, кто мог бы быть вам полезен. Помните, я говорил вам о человеке, который купил бы у вас ту вещь... тот опал, который вы так тщательно храните?
— Да, — нахмурился Драко, припоминая, — вы говорили, он живет в Брюсселе.
— Все верно. Этот ирландец по происхождению уже давным-давно обосновался в бельгийской столице. Дэвин О'Тул — непревзойденный специалист по нежити, а особенно — по банши и дементорам. Если уж он не сможет ничего сделать — то я не думаю, что у кого-то другого это получится. Он изучал их веками, ему известно о них столько, что иным и не снилось.
— Дэвин О'Тул, — повторил Драко, запоминая. — Где мне его искать?
Деко прикрыл глаза, припоминая:
— Так, кажется, наша встреча с ним была в Уккле… Да, точно, в Уккле, — и в ответ на непонимающий взгляд Драко пояснил: — Уккле — это район Брюсселя. Вы что, никогда не были в Брюсселе? Или, как обычно делают приезжие, лишь постояли на Гранд-Плас и прошлись до Мондезара или до Мароллей? Пф-ф, ну разве это правильный подход к постижению сути города?! Тем более — такого города, как Брюссель!
— Вы сказали, Уккле? — вернулся к теме разговора Драко. — А где именно живет этот ваш О'Тул?
Деко наморщил лоб:
— Где именно... Ну... Это было так давно...
— Вы забыли, — констатировал Драко.
— Нет, не то чтобы забыл — с памятью у меня все в порядке, — запротестовал Деко. — Я не забыл, просто не помню.
Драко вздохнул. Он надеялся узнать от призрака больше. С другой стороны, специалист по дементорам тоже был ценной находкой.
— Вы уверены, что он до сих пор жив, О'Тул? — все же уточнил Драко. — Ведь вы виделись с ним два века назад!
— Когда я с ним виделся, ему уже было за триста, — ответил Деко. — Тот, кто прожил триста лет, не может вот так просто взять и умереть.
Драко это не показалось логичным аргументом, но делать было нечего. Наскоро распрощавшись с призраком, который все порывался прочесть ему остальные стихи, Драко вернулся в замок. Домовики доложили ему, что Мари чувствует себя лучше, но он так и не смог заставить себя навестить ее, опасаясь справедливых упреков. Вместо этого Драко начал укладывать вещи к отъезду, не желая полагаться на домовых эльфов. Да и видеть кого-то другого, а не Хайнца Фрица, не хотелось. На письменном столе пачками лежали листы с записями Эрхарда о ритуале вызова вольпертингера и «Теории Паутины», и, повинуясь полусентиментальному, полурациональному порыву — ведь в записях могла храниться важная информация — Драко сунул их себе в чемодан.
Дверь скрипнула и приоткрылась, пропуская близняшек. Одетт и Одиль выглядели необычно подавленными и тихими. Не произнося ни слова, они оглядели беспорядок в комнате — собираясь, Драко вывалил вещи на пол.
— Привет, — постарался он придать голосу обычные интонации.
Близняшки подошли к нему и все так же молча обняли, утыкаясь ему в живот носами. Растерянный Драко неловко гладил их по головам, не находя слов.
— Du gehst weg, (6) — обвиняющим голосом произнесла одна из них.
Драко вздохнул:
— Да. Но я вернусь.
— Вернешься? — две пары голубых глаз испытующе уставились на него.
— Да... Обещаю, я вернусь, — уверенно объявил Драко и в который раз отругал себя за длинный язык.
 
 
 

Примечания:
1. Deus ex machina, veni e vide puer tuus! Deus ex machina, vivificat puer tuus! (лат., «Деус экс машина, вени е виде пуер туус! Деус экс машина, вивификат пуер туус») — Бог из машины, приди и увидь свое дитя! Бог из машины, оживи свое дитя!
 
2. Тедески и дойчи (немцы) — народы, населявшие территорию Германии, предки современных немцев.
 
3. Виперия (Viperia) — от латинского «vipera», что означает «змея», как и «serpens» (от которого образовано имя Серпентина). Слово «випера» до сих пор используется в латинских языках, правда, обычно оно обозначает определенную змею: гадюку.
 
4. Dispergo spiritus! Exorcisamus te! Dispergo... (лат., «Дисперго спиритус! Экзорцизамус те! Дисперго...») — Рассейся, дух! Изгоняю тебя! Рассейся... 
5. C’est tout ? fait inacceptable, qu’on parle avec moi comme ?a! Il faut avoir un peu d’?stime envers les gens qui sont beaucoup plus ag?s que vous, monsieur Malfoy! (фр., «Се тут а фе инаксептабль, кон парль авек муа комм са! Иль фот авуар эн пё дестим анвер ле жан ки сон боку плюс аже кё ву, месье Мальфуа!») — Это совершенно неприемлемо, так говорить со мной! Надо иметь (хоть) немного уважения к людям, которые намного старше вас, месье Мальфуа!
 
6. Du gehst weg (нем., «Ду гест вег») — Ты уезжаешь (букв., «Ты уходишь»)
 
 

 
PS.
Так как действие фанфика перебирается из Германии в Бельгию, я, в своем роде прощаясь на последующие главы с немецкими родичами Драко, нарисовала его кузенов:
http://www.pichome.ru/image/OpJ
(Слева направо, нижний ряд: Одетт и Одиль. Верхний ряд: Драко, Мари, Зигфрид. Эрхардт посередине)
 

По Гран-Плас бегут туристы,
Вафли на ходу жуют,
У фонтана пианисты
Вальс играют и поют...
Кружит, вертит карусель
Под названием "Брюссель".
Каминная сеть Бельгии не славилась надежностью, а на поезде от Гамбурга до бельгийской столицы ехать было почти семь часов, да еще с пересадкой в Кёльне, поэтому Драко выкупил все четыре места купе, чтобы провести это время в одиночестве и выспаться. Проводник дотошно проверил его билет, помог забросить чемоданы на багажные полки и удалился. Диванчики в купе оказались мягкими, хотя слегка коротковатыми, поэтому ноги пришлось закидывать на стенки.
Поезд мягко тронулся, мерно покачиваясь, и ничто вроде бы не препятствовало покою Драко, но сон не шел. Различные воспоминания вставали перед глазами, словно картинки в шаре иллюзий, который Драко обожал в детстве. Его мать мастерски управлялась с этим шаром — у нее даже получалось проецировать картинки наружу, на пол или на стол, где полупрозрачные, но все же достаточно заметные герои сражались, путешествовали, влюблялись и погибали. Самой любимой была у Драко сказка о золотых мышатах и маленьком Мальчике — именно с большой буквы, потому что имени у мальчика не было, что позволяло маленькому Драко ассоциировать себя с ним. Он требовал от матери все новых и новых историй, которые она неустанно выдумывала, чтобы порадовать любимого сыночка. Где только мышата и Мальчик не побывали! Они исследовали дальние экзотические страны, спускались на дно океана и поднимались на высокие горы, и везде их ожидали фантастические приключения...
— Дзинь! — из пальцев все же задремавшего Драко вывалился флакончик с успокоительным зельем и покатился по полу.
Драко подскочил и еще в плену полусна растерянно заозирался. Он было принял блеск флакончика на полу за одного из золотых мышат, но вовремя сообразил, что они существовали только в детских историях. Зевнув, Драко осторожно подобрал флакончик, разглядывая его на свет. До его отъезда из Готторфа мать успела прислать новую порцию столь необходимого ему успокоительного, но в небольшом объеме, и потому с ним следовало обращаться осторожно.
Достав складной серебряный стаканчик — по словам Люциуса Малфоя, обеззараживающее свойство серебра было незаменимо в дальних путешествиях, — Драко налил себе лекарства, строго отсчитывая нужное количество капель. По купе распространился пряный запах трав, смешанный с ароматом сдобы, которую собрала Драко в дорогу тетушка Адель. Опасаясь, что у него начнется мигрень, Драко решил проветрить помещение и открыл окно, впуская свежий ветер, и какое-то время бездумно разглядывал монотонный пейзаж — зеленые поля и деревья, но потом перестук колес опять навел на него сон. На этот раз Драко снова видел себя в Атлантиде вместе с Серпентиной и еще какой-то незнакомой прекрасной девушкой. «Виперия?» — предположил Драко, в образе мотылька паривший над огромной лилией. Серпентина протянула тонкий изящный палец, и Драко послушно приземлился на него, ощущая под лапками мягкость и упругость нежной кожи.
— Вы вели себя не самым достойным образом, господин Малфой, — печально и недовольно упрекнула его Серпентина. Вторая девушка согласно кивнула.
Драко-мотылек мог только виновато опустить усики и сложить крылышки.
— И я очень надеюсь, что вы все-таки исправите причиненный вами вред, — широко распахнула синие глаза Серпентина.
Драко слегка обиделся: она говорила с ним так, словно это он был виноват во всем произошедшем в замке Готторф! А ведь он не обязан отвечать за всех вокруг, Зигфрид и Мари уже совершеннолетние, да и Оксиген с Кларой наверняка уже закончили Дурмстранг, или что там они посещали. «Если таких странных созданий, как Клара, вообще принимают в школы для магов», — уточнил про себя Драко.
— Однако сейчас вы на правильном пути, — сообщила ему Серпентина, слегка коснувшись пальчиком его усика.
Драко, в теле мотылька ощущавший себя слишком хрупким, дернулся в сторону, поскользнулся на ее ногте и едва не свалился с пальца.
— Главное, не забывайте о том, что вы — маг и можете идти не только назад и вперед и не только влево и вправо, — вмешалась вторая девушка. Голосок у нее был не таким высоким и чистым, как у Серпентины, но звучал мягче и волнительнее. Вот только глаза были грустные.
— Вы меня слушаете? — склонилась она к нему.
Драко пошевелил крылышками в знак согласия, куда более заинтересованный необычным цветом ее глаз: не ярко-синим, как у Серпентины, а темным, глубоким, как морская пучина, как вечность, как...
— Господин Малфой! — щелкнула пальцами Серпентина, и Драко чуть не сдуло от движения воздуха. — Господин Малфой, сконцентрируйтесь и запомните мои слова: используйте вовремя то, что у вас есть, и идите туда и так, куда и как вы никогда ранее не ходили.
Драко возмущенно переступил лапками: опять дурацкие загадки! Почему нельзя сказать все прямо и четко?!
— Потому что Атлантида искажает ваше восприятие, — пояснила сестра Серпентины, то ли угадав его мысли, то ли прочитав их. — А теперь...
Но что должно было случиться «теперь», Драко так и не узнал, так как громкий стук в дверь купе разбудил его.
— Войдите, — на всякий случай он запустил руку в карман с палочкой. Бдительность терять не стоило даже на фоне всех этих происшествий с вольпертингерами, Атлантидами и дементорами. Точнее — особенно на фоне этих происшествий. А ведь где-то по свету бродили еще не пойманные Пожиратели Смерти, ненавидевшие Малфоев, которым удалось отделаться не самым тяжелым наказанием.
Но вошел всего лишь принесший обед проводник. Хотя аппетита у Драко не было, он здраво рассудил, что в Брюссель надо прибыть подкрепившимся — мало ли, что его там могло поджидать! Вяло пытаясь наколоть на вилку уворачивавшуюся и конвульсивно дергавшуюся сосиску, разбрасывавшую повсюду брызги масла и кусочки капусты, Драко хмуро размышлял о том, почему в магическом мире так любят «живую» еду, то есть такую, которая могла бы при случае даже дать отпор, — как вот эта сосиска, довольно сильно ударившая его по подбородку, когда он поднес ее ко рту. «Ну да, считается, что чем еда живее, тем она полезнее, стоит только сравнить приятное шевеление шоколадной лягушки на языке и тоскливое безволие обычных шоколадных батончиков — сразу же становится понятно, почему лягушка лучше. Но вот такая непокорная сосиска — это уже перебор! Я весь в масле. Придется использовать "Эванеско", а оно плохо влияет на качество одежды... И купе — очистит ли его проводник, или мне самому придется исполнять роль домового эльфа? Ведь ехать дальше в такой грязи будет невозможно».
Впрочем, все его переживания оказались напрасны: как только он покончил с сосиской и капустой, снова появился проводник, который и привел в порядок и диванчики купе, и даже самого Драко, прежде чем тот успел возразить или хотя бы осведомиться, используется ли щадящее «Эванеско», чтобы не повредить ткань рубашки.
Десерт вел себя поспокойнее: марципановое пирожное мирно подрагивало и извивалось, а желейных мишек Харибо (1) Драко благоразумно вылавливал по одному, не вытряхивая из пакетика всех сразу, чтобы они не распрыгались кто куда. Допивая чай, Драко раздумывал над словами Серпентины: «Идите туда и так, куда и как вы никогда ранее не ходили», но смысл этого пожелания ускользал от него. К тому же все это могло быть — и, скорее всего, и было — простым сном.
«Но и совсем уж пренебрегать данным советом не стоит, — благоразумно решил Драко. — А то я уже напренебрегался тем, который был "подумай дважды"... Да и Эрхарду Петермэннхен неспроста говорил "не спешить". И если даже эти слова Серпентины — плод моего воображения, то разве же мое воображение не заслуживает внимания? Да одно мое подсознание куда умнее пяти Серпентин и ста пяти Поттеров — не к ночи он будь помянут», — Драко невольно покосился в окно, за которым, к счастью, было светло.
Времени до Кёльна было много, а делать — нечего. Привезенные из дома романтические книги Джона Грина Драко дочитал еще в Готторфе и оставил там же, газеты в Гамбурге не удосужился купить — да и были они на немецком, а этот язык успел ему порядком поднадоесть. Можно было, конечно, достать так и не распакованные за все пребывание в Германии учебники, но настроения для учебы сейчас не было. Так что Драко и сам не заметил, как от скуки потянулся за очками Коппелиуса.
Сначала он представил себе отца и моментально увидел перед собой чье-то круглое лицо, азартно что-то высказывавшее, стучавшее кулаком по столу и требовательно повторявшее «когда?» — как разобрал Драко из движений губ. Судя по всему, они с отцом находились в каком-то из служебных помещений Министерства Магии — по крайней мере, по стенам были развешаны подписанные портреты государственных деятелей, на письменном столе круглолицего высились стопки подшитых бумаг и папок, а совы то и дело сбрасывали ему какие-то запечатанные министерскими печатями документы. Круглолицый продолжал говорить, брызжа слюной и тыча в сторону Люциуса Малфоя пальцем, и Драко рассердился. «Когда? А когда они уже оставят отца в покое?! Что им теперь-то от него надо? Сначала требуют, чтобы он оставил все политические дела и уединился в поместье, а теперь, держу пари, сами же позвали его обратно. Да еще и ведет себя этот мордастый так бесцеремонно — а отцу вредно волноваться, у него больное сердце!»
От злости Драко сорвал с себя очки и пару минут просидел, закрыв глаза и ритмично дыша, как его учила в детстве мать. Это помогло, но наблюдать дальше за отцом желания не было, поэтому Драко подумал о матери и тут же ее глазами увидел себя в художественной лавке, о чем-то спорящим или торгующимся с продавцом. Драко не мог не залюбоваться расставленными вокруг картинами пейзажами и портретами. Но вскоре его кольнуло раздражение: финансовое положение в семье было не из лучших, разве стоило сейчас тратить деньги на живопись? «Уж лучше бы она что-то полезное приобретала», — фыркнул Драко, снова снимая очки и задумчиво покручивая их в пальцах за дужку. Ему и хотелось подглядеть за Мари Хексеншосс или хотя бы за кем-то другим из замка Готторфа, и одновременно не хотелось этого делать. «Ну а что я там нового увижу? Только расстроюсь...» — вздохнул он, пряча очки в футляр. Драко еще немного подремал, на этот раз — без сновидений, а потом прошедшийся по вагону проводник через рупор громко объявил, что они подъезжают к Кёльну.
К сожалению, поезд на Брюссель отходил через несколько минут, и потому Драко удалось поглазеть на высоченный кафедральный собор Кёльна лишь из окон вокзала, благо собор располагался совсем рядом. Но с такого расстояния было не разглядеть знаменитые непотребные скульптурки, украшавшие стены собора и, по слухам, сотворенные недовольными оплатой мастеровыми (2). Да и в магазин оригинальной кёльнской воды, одеколона, заглянуть не светило. Но делать было нечего. Пообещав себе, что он как-нибудь еще выберется в Кёльн, Драко забрался в вагон первого класса, где был тут же остановлен какой-то чернокожей габаритной волшебницей, безуспешно пытавшейся пропихнуть в проход между вагонами коляску с ребенком. Выглядела она живописно: на крупную голову был накручен разноцветный тюрбан, на шее болтался длинный шарф, расписанное цветами платье слепило глаза нашитыми на него блестками, а пальцы ног веером торчали из давно не модных, как тут же отметил Драко, босоножек. Коляска тоже была яркая, с безвкусно намалеванными на ней звериными мордочками. Драко со своими чемоданами еще сильнее загромоздил тамбур, и волшебница на французском обрушилась на него с требованиями «немедленно выйти и зайти через другую дверь».
— Quoi?! (3) — не слишком-то вежливо отозвался на это Драко, но, во-первых, он еще мысленно не отошел от немецкого, и французские слова ускользали от него не хуже давешней сосиски с капустой, а во-вторых, апломб некрасиво одетой женщины с коляской ему совершенно не понравился. На ее повторившиеся настойчивые требования и сердитые сверкания темных глаз Драко только покачал головой: стоянка поезда вот-вот заканчивалась, и никуда выходить он не собирался.
— Ba sort, quoi! Tu vois pas, qu’y’a plus de place ici? (4) — взвизгнула мадам, пытаясь словно бы ненароком вытолкнуть Драко.
— Попрошу отодвинуться от меня, — хватаясь за палочку, холодно произнес он по-английски, но глупая женщина явно ничего не поняла и, кажется, тоже попыталась достать палочку, роясь в складках одежды. Драко принял боевую стойку — насколько позволяло ему свободное пространство, — мысленно прикидывая, какое заклинание произнести первым. Но драться ему, к счастью, не пришлось, так как вмешалась вскочившая на подножку проводница — на этот раз, в противоположность немецким и английским гномам, человеческого роду и довольно привлекательная на вид. Ситуация мгновенно разрешилась: темнокожую мадам заставили вынуть ребенка из коляски, которую тут же уменьшили и протолкнули дальше по проходу. Затем скандалистку сплавили в вагон второго класса, а Драко с почестями проводили в первый.
«Что-то проводница слишком ласково мне улыбается... Наверняка на меня запала», — сообразил он, незаметно поправил волосы и стряхнул пылинки с мантии.
— Vraiment desolee pour cette situation desagreable. Ca va aller, comme ca? (5) — хлопотала проводница, усаживая Драко, и он приветливо улыбнулся ей, раздумывая, стоит ли узнать, что она делает сегодня вечером.
— Хотите чаю? — справилась она, и Драко согласился, про себя решив, что заводить романов с проводницами все же не стоит: «Я Малфой, а это кое к чему обязывает», — хотя на этот раз привычная мысль не принесла успокоения или удовлетворения.
«Возможно, дело того стоило... — запоздало подумал Драко, глядя вслед миленькой проводнице, но тут же повеселел: — Да что это я, в самом деле? Наверняка в Брюсселе будет полно прелестных девиц... Но стоп! Я ведь люблю Мари», — строго напомнил себе он, слегка смущенный собственной ветреностью. Запретив себе думать о ком бы то ни было другом, Драко решительно закрыл глаза и представил себе Мари. Однако, как ни хороша была фрау Хексеншосс и как ни занимали мысли Драко планы по ее спасению от печальной участи остаться на всю жизнь сквибом, но к концу поездки он уже весь извелся от безделья и невероятно обрадовался, когда потянулись пригороды Брюсселя. «Gare du Midi, Полуденный Вокзал», — прочел он мелькнувшую за окном надпись, пробираясь к выходу между зашевелившимися пассажирами.
Перрон оказался забит пассажирами. Давешнюю темнокожую ведьму с коляской окружили такие же темнокожие и ярко одетые знакомые или родственники, но и без их гвалта вокруг было шумно и суетно. Драко пробирался сквозь толпу, левитируя чемодан и высматривая носильщика.
— Monsieur, — жалобно и натужно взвыл кто-то у его локтя, — s’il vous plait, aidez moi! Je suis de Roumanie, mes dragons ont rien a manger...
«Месье, пожалуйста, помогите мне! Я из Румынии, моим драконам нечего есть» (6), — перевел про себя Драко. Но, прежде чем он успел предложить попрошайке попробовать себя в качестве корма для драконов, тот — видимо, по брезгливой гримасе Драко — уже сообразил, что здесь ловить нечего, и бросился за другим хорошо одетым новоприбывшим магом. Проверив, на месте ли удерживающие кошелек чары, Драко решительно двинулся дальше. Разноцветная и многоязычная толпа гудела и бурлила, иногда людской поток застопоривался, но потом неизменно двигался дальше. Над головами парили чьи-то тяжелые сумки, задевая головы, вскрикивали птицы и животные в клетках, порой шли в ход палочки раздраженных магов и полыхали силой заклятия. «A la garre, comme ? la garre»(7), — переиначил известный афоризм Драко, наконец добравшись до левитируемых наверх ковров. Истершаяся ткань не показалась ему крепкой, да и отвечавший за левитацию маг выглядел усталым, но до лестниц было слишком далеко, а снова окунаться в толкучку у Драко не было никакого желания. Он встал в самый центр, с сомнением косясь на тяжелый багаж других пассажиров. Однако ковер поднатужился и оторвался от пола. Вопреки опасениям Драко, поднимался он плавно и быстро, так что через полминуты пассажиры уже были на верхнем этаже, в холле вокзала.
— Малфой! — чуть было не сбил Драко с ног вихрь объятий, белокурых локонов и кружев. — Откуда ты здесь? Вот так встреча! А я смотрю — ты или не ты? Но угадала правильно! — рассмеялась Дафна Гринграсс, непонятно как очутившаяся на Полуденном Вокзале Брюсселя.
— Даф? — изумленно разглядывал ее Драко, борясь с искушением пощупать, чтобы убедиться, что это не качественно наведенная иллюзия. Объятья Дафны, конечно, были вполне ощутимы, но подушечками пальцев сенсорные иллюзии распознавались куда лучше, чем другими частями тела.
— Она самая, — выпятила губки бантиком Дафна и клюнула ими Драко в щеку.
«Вроде не иллюзия», — решил Драко.
— И откуда ты тут взялась?
— Приехала на «Маджи Талис» (8), — ослепительно улыбнулась она, и Драко невольно огляделся по сторонам в поисках зеркала, чтобы сравнить белизну ее зубов со своими.
— Знаешь, говорят, этим скорым поездом совсем заменят каминную связь между Лондоном и Брюсселем: он куда безопаснее, — сообщила Дафна.
Драко недоверчиво поднял бровь:
— Чепуха. Каминная связь функционирует сотни лет, а скорые поезда только-только вошли в моду. Какой дурак полностью променяет проверенное временем транспортное средство на почти неопробованную новинку?
Дафна повела круглым плечиком под светло-серой тканью мантии — всего на тон светлее, чем мантия Драко.
— Ты зануда, Малфой. Консервативный зануда, как многие из чистокровных. Новое не всегда хуже старого.
— Не всегда, но очень часто, — упрямо возразил Драко, несколько задетый тем, что его назвали занудой. — Сначала новое надо проверить временем, а потом уже выносить вердикт...
Позабыв о том, что они находятся на вокзале посреди толпы, он уже вознамерился прочесть Дафне нравоучительную лекцию о новомодных транспортных средствах и слишком рьяно экспериментирующих с новинками волшебниках, как на него нахлынула очередная волна воспоминаний: обрывки школьных событий, куски происходившего в Малфой-мэноре, когда там поселился Темный Лорд, разговор о чем-то с профессором Снейпом, застенчиво улыбающаяся плакса Миртл... Драко зажмурился и остановился.
— А вот и Тео! Милый, а мы уж думали, что не найдем тебя в этой сутолоке! — неестественно высоким и сладеньким голоском воскликнула Дафна.
— Малфой? — одновременно услыхал Драко удивленного и не особо обрадованного Теодора Нотта.
Надо было открывать глаза, но поток воспоминаний все не стихал.
— С тобой все в порядке? — встревожилась Дафна, приобнимая Драко, и от ее прикосновений ему стало легче, в голове прояснилось.
— Да... — подчиняясь давным-давно вбитым в подсознание правилам поведения, он шагнул вперед и с улыбкой пожал руку Теодору, мысленно вопрошая: «А этот-то откуда здесь взялся?!»
Нотт натужно улыбнулся, вяло отвечая на рукопожатие.
— Мы с Драко решили навестить тебя, дорогой, а то ты совсем зачах здесь со своей наукой, — прощебетала Дафна, подхватывая Теодора под руку. — Ты видишь, мы даже проделали ради тебя весь путь из Лондона до Брюсселя. А ты, такая бука, не отвечаешь на мои письма. Я уж было подумала, что ты нас не встретишь.
Драко одарил ее изумленным взглядом. Но так как он толком не понял, что за игру она вела, то решил пока не мешать и послушать дальше.
— Ты не писала, что Малфой тоже приедет, — совершенно нелюбезно по отношению к Драко заявил Нотт.
Драко резко вскинул голову. Раньше Нотт никогда не позволял себе отзываться о нем в таком тоне.
— Это было спонтанное решение, — легкомысленно отмахнулась Дафна. — Мне подумалось, что присутствие друга развеселит тебя и заставит отвлечься от пыльных книг.
— Друга? — иронично переспросил Нотт, и Драко едва не вспылил.
— Ну да, разве он тебе не друг? — наивно округлила глаза Дафна, поглаживая Теодора по предплечью. — Я думала...
— Ладно, — Нотт так быстро выхватил палочку, что Драко рефлекторно тоже вцепился в свою. Однако Теодор не собирался нападать: — Давайте выбираться из этой толчеи, — он хорошо отработанным заклинанием заставил чемодан Дафны взлететь и потянул саму Дафну вперед: — Пошли к карусели.
— Куда? — Драко едва поспевал за ними.
— К карусели, — раздраженно, не оборачиваясь, повторил Нотт, словно не знать о какой-то там карусели было настоящим невежеством.
Драко вконец разозлился:
— Да что еще за карусель?! Почему ты не можешь нормально сказать, куда мы тащимся?
В конце концов, он приехал в Брюссель не затем, чтобы слушать колкости от Теодора Нотта или любоваться белыми зубками Дафны Гринграсс, и вовсе не нуждался в их компании. Когда он был уже готов направиться в противоположную приятелям сторону, Дафна выпустила руку Нотта и остановилась:
— Карусель — это выход. Чтобы выйти с вокзала и попасть в нужную часть города, надо пройти через карусель, — она уцепилась теперь за локоть Драко. — Идем, я покажу.
Под отчетливый скрежет зубов Нотта Драко задумался: «Дафна специально заставляет его ревновать ко мне... Ну, такие фокусы нам знакомы. Но что мне-то делать в данной ситуации? Что выгодно лично мне?» Подыгрывать Дафне Драко все же не стал, но и разоблачать её не спешил. Тем более что тут они подошли к той самой карусели, и все остальное совершенно перестало его занимать.
В Брюсселе он бывал давно, еще с родителями, тогда они аппарировали через каминную сеть прямо в гостиницу, и потому вокзальную карусель Драко видел впервые. Это была самая настоящая карусель, но такая огромная, что в глазах рябило от мельканья белых нарядных лошадок, карет, осликов, раскрашенных золотом лебедей и орлов, слонов и верблюдов. Высокие, витые поддерживающие столбики обвивали ленты и цветы, шатер карусели был из белой блестящей ткани, а на самой верхушке красовался большой желтый ирис — символ Брюсселя. Развеселая песенка раздавалась из огромных воронок громкоговорителей:
«C'?tait au temps o? Bruxelles r?vait 
C'?tait au temps du cin?ma muet 
C'?tait au temps o? Bruxelles chantait 
C'?tait au temps o? Bruxelles bruxellait ...» (9)
В воздухе носился сладкий аромат бельгийских вафель, которые продавались с ярких лотков с надписью «gauffres», что и означало по-французски «вафли». Людской поток, достигнув карусели, дробился на маленькие группки и разбивался на ручейки на ее платформе. Нотт ловко заскочил на крутящийся диск карусели, и Дафна тоже готовилась туда шагнуть, но Драко так и стоял, пораженно разглядывая красочное великолепие.
— Малфой! — окликнула его Дафна, и Драко, очнувшись, ступил на деревянный помост.
На карусели оказалось неожиданно просторно. Нотт уверенно повернул налево, и Дафна с Драко последовали за ним, обогнув черного деревянного жеребца, в такт музыке перебиравшего ногами. Прямо впереди растянулся транспарант: «Bienvenue ? BruXXL» (10). Чуть ниже значилось: «Sortie Mammouths», и на английском: «Выход Мамонты».
— Какие еще мамонты? — удивился Драко.
— Понятия не имею, — засмеялась Дафна и соскочила с платформы.
Но загадка с мамонтами разрешилась очень быстро: сойдя с карусели, они очутились в скверике перед собором Святых Михаила и Гудулы, где, помимо скамеек необычной формы, возвышались две деревянные плоские фигуры мамонтов. Теодор Нотт постучал по одной из них, той, что поменьше, и она со скрипом повернулась вокруг своей оси. Драко ощутил легкое головокружение, очертания собора и невысоких деревцев вокруг расплылись в нечеткие пятна и воссоздались уже неширокой улочкой с красивыми домами. Видневшаяся невдалеке скульптура существа на велосипеде, с кошачьей головой, но человеческим телом, показалась Драко знакомой. «Кажется, я уже тут когда-то был, — огляделся он. — Это все еще центр».
— Давай руку, аппарируем, — коротко приказал Нотт и почти сразу же взмахнул палочкой. Драко едва успел уцепиться за него и прихватить с собой багаж.
Жилье Нотта располагалось на площади Святой Катрин, судя по виду из окон. Пока они поднимались на скрипящем лифте, Дафна успела тихо шепнуть Драко: «Всего неделю, пожалуйста». Он понял эти слова как предложение помучить Теодора ревностью еще целых семь дней и задумался: играть навязанную ему роль уже расхотелось. Поэтому он промолчал, хотя Дафна и бросала на него встревоженные взгляды и долго медлила идти в душ, видимо, опасаясь оставлять Драко и Теодора наедине.
И ее опасения были не напрасны: не успела она все-таки скрыться за дверью ванны, как Нотт почти сразу же спросил, буравя Драко неприязненным взглядом:
— Что у вас с ней?
Драко скривил губы в усмешке:
— Ничего, — он все еще не решил, стоит ли рассказывать Нотту правду.
— Ты с ней встречаешься? — не отступал Теодор.
Можно было бы потянуть еще с ответом или вовсе не отвечать, но вид у Нотта стал совсем уж злобным, и Драко признался:
— Нет. Между нами нет ничего такого.
— Тогда почему вы приехали сюда вместе? — по Нотту было понятно, что он вот-вот сорвется.
Драко сжалился над ним:
— Мы не приезжали вместе. Я гостил в Германии у родственников, а потом появились кое-какие дела в Брюсселе. На перроне встретил Дафну, которая решила устроить этот спектакль, чтобы заставить тебя ревновать.
Нотт несколько секунд молчал, переваривая услышанное, потом его лицо чуть посветлело, хотя он все еще смотрел на Драко с недоверием.
— И что тебя привело в Брюссель?
— А вот это уже не твое дело, — резко отозвался Драко. Наглость Нотта раздражала его все больше. — Могу только сказать, что я понятия не имел о твоем местонахождении и меньше всего ожидал натолкнуться на вас с Дафной в Бельгии. Почему ты вообще тут?
Теодор помолчал, исподлобья рассматривая Драко. Потом соизволил объяснить:
— Занимаюсь научными изысканиями в УМБ.
— «УМБ»? — переспросил Драко, не поняв аббревиатуры.
— Universit? Magique de Bruxelles (11), — пояснил Нотт. — Магический Университет Брюсселя.
Драко удивился:
— Никогда о таком не слышал.
Теодор с ноткой превосходства пояснил:
— Недавно открылся. Мир не стоит на месте, все время появляется нечто новенькое. В академическом музее УМБ собрана неплохая коллекция фламандских артефактов, а я в последнее время занимаюсь волшебными вещицами.
— Правда? — Драко соображал, может ли Нотт в таком случае быть ему полезен, но решил пока не торопить события. — Как интересно...
— Конечно, интересно, — безаппеляционно отозвался Нотт. — Ты даже не представляешь себе насколько...
— О чем болтаете? — вышедшая из душа Дафна в тонком халатике, с мокрыми, вьющимися волосами выглядела весьма соблазнительно. Нотт вылупился на нее, и Драко ехидно ухмыльнулся, пока не поймал себя на том, что тоже смотрит на Дафну приоткрыв рот. Она довольно улыбнулась и произнесла высушивающее заклинание.
— Оно вредит волосам, — не удержался от замечания Драко. — Кончики секутся.
— Ну, с одного раза ничего не будет, — захлопала ресницами Дафна.
Нотт поморщился и неожиданно объявил:
— А мы тут решили с Драко сходить в один ресторанчик, отметить встречу. Ты с нами, Даф?
— В ресторанчик? — Дафна нахмурилась. — Не самая удачная мысль. Драко наверняка устал с дороги.
— Нет, ни капли. Я чувствую себя свежим и полным сил, — он готов был отправиться куда угодно, лишь бы не проводить вечер наедине с приятелями. Уж слишком явно они пытались превратить его в пешку и использовать для собственной выгоды в своем глупом любовном сценарии.
— А вот я устала, — капризно протянула Дафна.
Нотт равнодушно пожал плечами:
— Ладно, тогда отдыхай, а мы с Драко сходим проветримся.
Дафна задохнулась негодованием и накинулась на него с упреками:
— То есть ты оставишь меня одну?! Это не очень-то мило с твоей стороны. Сначала ты не отвечаешь на мои письма, потом ты меня бросаешь...
— Постой, я не ответил всего на два письма — но я же объяснил тебе, что был очень занят! — возразил Нотт.
Драко понимающе прищурился: «Ах вот оно что! Дафна мстит за пренебрежение». Присутствовать на намечавшемся скандале ему не хотелось.
— Я могу где-то переодеться? — обратился он к Нотту. Тот, не прекращая перепалку с Дафной, указал куда-то в глубь квартиры, где виднелась дверь. Драко подхватил свой чемодан и поспешил оказаться подальше от ссорящихся влюбленных.
 
  
 
 
Иллюстрация:
 
Драко Малфой на Полуденном Вокзале в Брюсселе: http://www.pichome.ru/d5n
  
 
 

Примечания:
1. Желейные мишки «Харибо» — известная марка немецких желейных конфет. Часто делаются в форме мишек.
 
2. Кёльнский собор, высотой 157 метров, представляет собой очень красиво готическое здание, которое начали строить в 1248-м году. На самом деле, непотребные фигурки на стенах собора представляют собой скульптуры известных граждан города, попирающих людские пороки:
http://www.pichome.ru/image/OEv
http://www.pichome.ru/image/Ooh
 
3. Quoi?! (фр., «Куа?!») — Чего?!
 
4. Ba sort, quoi! Tu vois pas, qu’y’a plus de place ici? (фр. разговорный, «Ба сор, куа! Тю вуа па, кья плю дё плас иси?») — Да выходи, ну! Ты не видишь, тут больше нет места?
 
 5. Vraiment desol?e pour cette situation d?sagreable. Ca va aller, comme ?a? (фр. разг., «Времан дезоле пур сет ситюасьон дезагреаблё. Са ва алле, ком са? ») — Я действительно сожалею об этой неприятной ситуации. Так хорошо? (Так сойдет?)
В бельгийском французском повсеместно используется вариант формирования будущего времени с глаголом «aller» (например, on va aller, on va voir, on va faire вместо on ira, on verra, on fera, и т.д.).
 
 6. Monsieur, s’il vous plait, aidez moi! Je suis de Roumanie, mes dragons ont rien ? manger... (фр. разг., „Месье, силь ву пле, эде муа! Жё сюи дё Румани, ме драгон он рьен а манже...) — месье, пожалуйста, помогите мне! Я из Румынии, моим драконам нечего есть...
На самом деле это не очень этичный с моей стороны стёб над румынскими попрошайками, коих имеется множество на Полуденном Вокзале в Брюсселе.
 
7. A la garre, comme a la garre (фр, «А ла гар, ком а ла гар») — На вокзале, как на вокзале.
Перефразирование созвучного крылатого выражения «a la guerre, comme a la guerre» (А ла гер, ком а ла гер) — на войне, как на войне.
 
8. Маджи Талис ( фр., Magie Thalys) — образовано от «Талис» — название фирмы высокоскоростных поездов, курсирующих между Бельгией и соседними странами, и неправильно произнесенного Дафной французского слова «мажи» (magie) — магия.
 
9. Cлова из песни «Брюссель» известного бельгийского певца Жака Бреля (Jacques Brel):
«Это было время, когда Брюссель мечтал
Это было время немого кино
Это было время, когда Брюссель пел
Это было время, когда Брюссель брюсселировал».
(«брюсселировал» — придуманное слово, означающее «вел себя по-брюссельски»)
 
https://www.youtube.com/watch?v=SX-8jLFvHCI
 
10. Bienvenue ? BruXXL (фр., «Бьенвеню а Брюксель») — Добро пожаловать в Брюссель.
«BruXXL», зачастую используемое в рекламе и искусстве, основано на схожем написании созвучного «Bruxelles» (Брюссель по-французски). Намекает на величие Брюсселя (XXL — большой размер).
 
11. Universit? Magique de Bruxelles (фр., Юниверсите Мажик дё Брюксель), UMB — Магический Университет Брюсселя. По ассоциации с реально существующим Свободным Университетом Брюсселя (Universite Libre de Bruxelles, ULB).

В уши льётся песня сладко,
Звуком голову кружит,
И счастливая догадка
Навсегда меняет жизнь:
"Неужели я влюблён,
Опьянён и покорён?!"
Когда Драко захлопнул за собой дверь, стремясь как можно быстрее отгородиться от Нотта и Дафны, он случайно задел стоявшую рядом вешалку. Падая, та зацепила две другие, и Драко мгновенно оказался погребен под кучей одежды. Чемодан тоже повалился с глухим стуком, попав своим весом ему по ноге. Громко выругавшись, Драко с трудом выбрался из-под вещевой лавины, слегка виновато оглядел раскатившиеся шляпы и смятые пальто, а потом случайно перевел взгляд вглубь гардеробной комнаты. Там, у приоткрытого шифоньера, скромно и безмолвно стоял Темный Лорд Волдеморт.
От потрясения Драко застыл соляным столпом. Затем пару раз моргнул, чтобы удостовериться, что ему не привиделось. Но нет, Темный Лорд был все там же. Его темная, длинная мантия облегала худое тело, а бледное безносое лицо было обращено к Драко. Красные глаза горели неприязнью, ноздри раздувались, губы презрительно поджались.
Еще несколько секунд оба не двигались, а потом Темный Лорд неторопливо сделал шаг вперед и приподнял руку с палочкой. Ноги у Драко мелко задрожали, горло перехватило от ужаса, в животе противно закрутило. Темный Лорд сделал еще шаг.
— Здравствуйте... — вырвалось у Драко. Впрочем, голос его не слушался, и звуки, скорее, прозвучали в его голове, но Темный Лорд остановился на секунду. «Он же легилимент!» — вспомнил Драко, пытаясь собрать перепуганные мысли. Под пристальным взглядом Темного Лорда это удавалось плохо.
Драко в ужасе пытался сообразить, что же ему теперь делать: «Это еще один оживший хоркрукс?! Но как? Когда он успел? Ох, нет, нельзя об этом думать...» Темный Лорд сощурил красные глаза и небрежно взмахнул палочкой. Драко даже не пробовал достать свою — сопротивляться Темному Лорду казалось немыслимым. Вместо этого Драко рухнул на колени, готовый умолять о пощаде — если бы мог говорить.
— Малфой, ты там в порядке? — постучал в дверь Нотт и, не дожидаясь ответа, распахнул ее.
Перед Драко забрезжил луч спасения. Он не стал дожидаться, пока Нотт осознает, кого видит перед собой, и на четвереньках метнулся к выходу, ежесекундно ожидая, что в него полетит смертельное заклинание. Однако вместо этого позади себя он услышал громкое «Ридикулус!», произнесенное спокойным и даже насмешливым голосом Нотта. Ошеломленный Драко осмелился повернуть голову и увидел Темного Лорда с пасторальным венком из колокольчиков во вдруг появившихся волосах, облаченного в тонкое, коротенькое муслиновое платьице и с красивыми махаоновыми крыльями за спиной.
— Темный Фей Волдепапийон (1), — довольно ухмыльнулся Нотт.
«Темный Фей» съежился и стыдливо прикрывался руками, обиженно посверкивая красными глазками.
— На место, Богси! — скомандовал Нотт, и бывший Темный Лорд, уже начиная видоизменяться во что-то маловразумительное, юркнул в шифоньер.
Драко мысленно ахнул.
— Это что, — он подобрал под себя ноги, пытаясь усесться с независимым видом, — это боггарт?!
— Ага, — легкомысленно хохотнул Нотт. — Он самый. Извини, стоило тебя предупредить, но обычно днем он спит.
От понимания, что он только что опозорился перед Ноттом, Драко стало дурно. А ведь в любую секунду могла войти и Дафна! Он с трудом встал, лихорадочно размышляя о том, как поправить положение.
— Это... Почему он вообще здесь? Почему ты от него не избавишься? — он придал твердости своему голосу.
— А я его приручаю, — сообщил Нотт. — Это одна из частей моей научной работы.
Драко уставился на него, как на ненормального:
— Приручаешь? Боггарта? Да ты извращенец! Кто в здравом уме приручает боггарта?
— Ну, например, я, — Нотт движением палочки вернул вешалки и одежду на их обычное место.
— Вот именно! — возмущенно ткнул в него своей палочкой Драко. Ему было ужасно стыдно, что он даже не попытался защититься от того, кто казался ему Темным Лордом, как и из-за того, что он вовремя не распознал боггарта. И потому злость на Нотта только возрастала. — Это все из-за тебя! Ты вообще понимаешь, какой стресс я получил? Мне нельзя волноваться, у меня слабое здоровье и...
— В чем дело? — Дафна Гринграсс недоуменно протиснулась в дверной проем мимо Драко. — Почему ты кричишь? Что произошло?
Нотт ехидно прищурился:
— Ты же только что уверяла, что не собираешься со мной больше разговаривать. «Никогда-никогда», — передразнил он ее.
Дафна слегка скривилась:
— А я и не с тобой разговариваю. Драко, что случилось?
Разумеется, Драко находил совершенно невозможным признаться ей в том, что он испугался боггарта. Пара секунд прошла в сконфуженном молчании под выжидающим взглядом Дафны.
— На него случайно свалилась вешалка, вот и все, — выручил его Нотт.
От этой неожиданной помощи Драко еще больше рассердился на него, но делать было нечего. Но Дафна проигнорировала ответ Теодора:
— Драко, ты в порядке? Что случилось? — настаивала она.
Драко раздраженно провел рукой по волосам.
— Тебе уже ответили, — процедил он сквозь зубы и горделиво выпрямился. — А теперь, если вы оба не возражаете, я хотел бы переодеться! — он с вызовом уставился на Нотта: «Я ничем ему не обязан. Он сам натравил на меня своего боггарта, застав меня врасплох. Вполне возможно, это было сделано специально».
Испорченное настроение отразилось на подборе одежды: вопреки своему обычному вдумчивому подходу к этому делу, теперь Драко достал чуть ли не первые попавшиеся сорочку, штаны и мантию, заботясь лишь о том, чтобы они сочетались по цвету. Конечно же, мантия измялась, а домового эльфа у Нотта не наблюдалось. От расстройства Драко рискнул самостоятельно применить разглаживающие чары, и они, на его удивление, получились неплохо. «Надо же!» — чуть повеселел Драко.
— Я готов! — возвестил он, снова вернувшись в гостиную.
Демонстративно сидевшие спиной друг к другу Дафна и Нотт сразу же поднялись. Дафна уже успела нарядиться в прекрасно сидевшее на ней платье, которое шло ей не меньше купального халатика.
— Надо спуститься вниз, в парадную, здесь аппарация не получится, — Нотт захлопнул створку окна перед уходом, и Драко невольно оглянулся на звук.
— Красивый вид, правда? — указал Нотт на площадь за стеклом. — А зимой, говорят, тут будет каток, ярмарка и огромное колесо обозрения... Я обычно не выхожу за порог, предпочитаю аппарировать сразу в нужное мне место — все же здесь слишком много магглов, но если будет очень красиво, то могу и изменить своим принципам.
Дафна снисходительно фыркнула и взяла Драко за руку:
— Ты точно не устал?
Краем глаза Драко уловил мрачную тень на лице Нотта и на всякий случай осторожно высвободился:
— Нет, вовсе нет. Не беспокойся так за меня, Даф.
На самом деле ему немного льстили попытки Дафны использовать его, чтобы вызвать ревность в Теодоре. Хотя тот факт, что иного претендента у Дафны просто не было, немного портил все удовольствие. «И все-таки Нотт и впрямь меня ревнует. Ну конечно же, мои чудесные светлые волосы куда лучше его темных и, надо сказать, довольно тусклых. Да и глаза мои сведут с ума любую девушку. А еще я — Малфой», — вскинул Драко голову, воспрянув духом.
Они аппарировали в узкий переулок, где столпилось множеством магглов с похожими на колдоаппараты штуками на шее. Один из них, стараясь, видимо, сколдографировать что-то, случайно толкнул Драко, и тот отреагировал мгновенно — отталкивающее заклятие соскочило с палочки и пришлось сразу на нескольких магглов. К счастью для них, места в переулке было мало, и их просто прижало к стене — хотя ударная волна наверняка была сильной.
— Ты что творишь?! — перехватил руку Драко Нотт. — Давно не сидел в Азкабане?!
От этого несправедливого упрека и подлого напоминания Драко чуть было во второй раз не воспользовался палочкой. Но сдержался. Магглы, явно не поняв, что это по его причине их отшвырнуло прочь, встревоженно жаловались друг другу и недоуменно вопрошали: «Что это было?» И, кажется, их куда больше волновала сохранность колдоаппаратов, чем собственное здоровье. Драко же пристально разглядывал свою палочку. Вот уже в который раз она придавала заклятиям куда больше мощи, чем Драко изначально собирался. «Потом, уже дома, надо будет основательно потренироваться с ней, начиная с наипростейших вещей. Не то на экзамене в Хогвартсе я покажу себя не лучшим образом — словно какой-нибудь Лонгботтом!» — отметил себе он.
Магглы снова начали собираться вокруг, но не успел Драко сморщить нос и поднести к нему надушенный платок, как Нотт уже протянул руку к зарешеченной статуе маленькой девочки, присевшей в недвусмысленной позе, — усомниться в том, что она делала, не давала бившая вниз струя воды (2).
— Посторонись, — бросил Дафне Нотт, протиснул кисть между железными прутьями и коснулся статуи. Она тут же увеличилась в размерах, решетка распахнулась, и Драко обдало брызгами воды.
Нотт подтолкнул Драко вперед, и тому пришлось двинуться прямиком сквозь статую. Он ощутил, будто проходит сквозь густой и немного липкий кисель, но длилось это всего ничего. А потом Драко оказался на перекрестке, в чьей принадлежности к магическому миру сомневаться не приходилось. Мимо проносились маги на метлах и пролетали совы и вороны. Кроме того, в воздухе парили и полчища гастрономических иллюзий — от шоколадных копий знаменитой брюссельской статуи Писающего Мальчика до тарелок с вареными мидиями и супом из улиток. Огромные изображения батончиков шоколада то разворачивались, то снова заворачивались в золотистую фольгу, куски сыра распадались ломтиками и собирались в целые головки. Наивкуснейшие ароматы заставили Драко раздуть ноздри и проглотить набежавшую слюну.
— Перекресток Эразма Роттердамского (3), — пояснил Нотт. — Хотя правильнее было бы назвать его «Гастрономический».
— Ах, какая прелесть! — Дафна проводила глазами обогнувшую ее иллюзию мягкой вафли под взбитыми сливками, украшенную фруктами. — Где там уже ресторан? Жё вё ла манш! — решила блеснуть она знанием французского.
Нотт ехидно отозвался:
— Ты, наверное, имела в виду «Жё вё манже» — я хочу есть. Потому что ла Манш — это тот самый пролив, который ты пересекла, добираясь из Великобритании во Францию.
Насмешливость Нотта пропала втуне: Дафна словно бы не слышала его слов, глядя только на Драко:
— Правда, все такое аппетитное?
— Да, — не мог не согласиться тот, отскакивая, чтобы не быть сбитым чьей-то шустрой метлой.
В Брюсселе метлы были явно популярным способом передвижения по улицам.
— Нам сюда, — Нотт первым свернул в одну из улиц. Указатель на фонаре обозначал ее как «Rue des Fraises» — Клубничная улица (4).
Вся мостовая оказалась заставлена столиками, между которыми сновали юркие официанты, разнося блюда и зазывая новых посетителей.
— Moules au vin! Frites! Asperges a la flamande! Carbonade! (5) — особенно надрывался один из них, высокий мужчина арабской внешности. Драко даже залюбовался тем, как ловко у него получалось одновременно принимать заказы и выкрикивать все эти названия.
Нотт уверенно шел вперед, уворачиваясь от норовивших заскочить в рот «на пробу» мидий и ломтиков картошки-фри. Драко оказался не таким сноровистым, но не жалел об этом, так еда была вкусно приготовлена.
— Прочь! Брысь! — отмахивалась Дафна от витавших вокруг нее мясных кусочков. — Убирайтесь! Я на диете!
Нотт перехватил один из кусочков прямо перед ее губами и сунул себе в рот. Дафна одарила его вовсе не благодарным взглядом:
— Не распускай руки.
— Так я помочь тебе хотел, — удивился Теодор и остановился перед входом в очередное заведение. — Мы на месте.
«Место» с виду не слишком-то выделялось среди соседних — те же столики, те же голосистые официанты, даже ассортимент не особо отличался, если судить по записям мелом на грифельной табличке перед входом. Внутри было полутемно и многолюдно. Низкие потолки с деревянными балками и клетчатые скатерти на столах, так же как и цветы на окнах с толстыми выгнутыми стеклами, добавляли уюта. Ничего особенно необычного, вроде обслуживающих гостей попугаев, как в немецком ресторанчике герра Зайденшванца, здесь Драко не заметил. Официант, смуглый молодой человек, разнес пергаменты со списком блюд. Драко решил попробовать что-то с бельгийской спецификой и начал с аспарагуса по-фламандски, с яйцами вкрутую и топленым маслом, а потом распорядился подать рыбный ватерзой и хошпо (6). Дафна сначала мялась, снова напоминая всем, что она на диете, но потом не выдержала и соблазнилась мидиями и карбонадой.
— И что у вас нового? — завел Драко разговор, потому что воцарившееся за столом молчание начало его тяготить. — Мы так давно не виделись... Чем ты все-таки тут, в Брюсселе, занимаешься, Тео?
Нотт бросил на Драко острый взгляд, но ответил вполне доброжелательно:
— Чем занимаюсь? Да вот, зарабатываю деньги переводами старых книг и тут же просаживаю все на научные исследования.
Драко поднял брови:
— Ну надо же! Ты и переводы... И исследования. Никогда бы не подумал. Я, скорее, видел тебя в какой-то деловой конторе, важного и в строгой мантии, отдающего приказы клеркам или другим подчиненным.
Нотт бесстрастно протянул руку к принесенному официантом стакану с минеральной водой:
— Понимаешь, не так-то много осталось контор, согласившихся бы взять на работу того, чей отец погиб при задержании аврорами. Если бы он, как все разумные люди, не брыкался, а отсидел пару лет в Азкабане, сдавая попутно всех своих друзей и сотрудничая со следствием, тогда у меня еще был бы шанс... Хотя нет, у отца было недостаточно денег, чтобы подкупить кого-либо, а без этого в таком деле — никуда.
Драко нервно дернулся. Ему показалось, что Нотт произнес эту тираду с ехидством и насмешкой. «Ах, вот ты как? Ну ладно», — зло зыркнул он в сторону приятеля, но вслух протянул с притворным сожалением:
— Да, я понимаю... Мне очень жаль, что твой отец не воспользовался здравым смыслом и даже не попытался спастись. Но, увы, в жизни порой случаются ситуации, когда просто не успеваешь подумать о последствиях. Зато я рад, что у тебя все хорошо. Переводы — это просто прекрасное занятие. Кстати, — оживился он, — возможно, мне понадобятся твои услуги. Я хотел бы перевести один немецкий текст, — Драко имел в виду тетради Эрхарда. Но почему-то признаваться в том, что это записи его кузена, не хотелось, и Драко доверился своей интуиции, приврав: — Я переписал кое-что из книг, которые нашел у дяди в библиотеке, в замке Готторф, они на старонемецком, — он понадеялся, что Нотт уже забыл, как выглядит его почерк. «Не запоминает же он почерки всех сокурсников! Впрочем, есть же Переписывающее Перо — мы не в Хогвартсе, чтобы его запрещать... Хотя и в Хогвартсе это меня не останавливало».
Нотт покачал головой:
— Я в немецком не силен, больше работаю со староанглийским, старофранцузским и латынью. Но могу показать знакомым, которые смогут тебя помочь. Только это займет время — у них всегда много заказов.
— Сколько? — деловито поинтересовался Драко.
Нот переспросил:
— Сколько времени это займет, или сколько будет стоит? Или и то, и другое?
Драко кивнул.
— Зависит от объема текста.
— Две толстые тетради и еще штук двадцать-тридцать листов, — ответил Драко.
Нотт задумался, подсчитывая:
— Ну, в любом случае ждать тебе придется больше месяца — очередь из заказчиков длинная, плюс время на сам перевод... А стоить наверняка будет под сотню галлеонов
Драко снова кивнул, хотя денег было немного жалко: «Я и так слегка поиздержался в своих путешествиях... Но ладно, отец всегда говорил, что не стоит экономить золота на нужные вещи».
— А ты, Даф, как твои дела? — повернулся Драко к Дафне, которая все так же старательно игнорировала Нотта.
Она чуть склонила голову набок:
— Мои? Лучше некуда. Я развлекаюсь изо всех сил. Так развлекаюсь, что даже, видишь, притащилась в Брюссель, чтобы еще сильнее развлечься, — в ее голосе прорезались слегка истерические нотки. — Так и сказала родителям: «Чао, я еду в Брюссель развлекаться». Разумеется, они были в восторге. Особенно когда узнали, что я еду навестить моего хорошего друга — который, правда, не отвечает на мои письма и вообще интересуется куда больше своими дурацкими изысканиями! — так как Дафна, выпаливая это, смотрела на Драко, то ему достались все предназначавшиеся Нотту гневные взгляды. Сам же Нотт только чуть иронично улыбался.
Драко вздохнул. Надежда на то, что вечер в ресторане пройдет приятно, угасала. Дафна снова открыла рот, чтобы развить свою мысль насчет «развлечений в Брюсселе», но тут грянула музыка. Она именно что грянула, потоком звуков омывая зал со всех сторон, не давая задуматься о чем-либо ином, кроме как о звонких трелях и переливах. Источник музыки находился на крохотной сцене в углу — сутулый человечек с саксофоном и другой, повыше и постарше, со скрипкой (7). Драко раньше не думал, что эти два инструмента можно так великолепно скомбинировать, чтобы они дополняли друг друга и выстраивали единую мелодию. Эта мелодия кружила голову и мешала дышать иначе, чем в такт. «Это чары, я уверен, это чары», — успел еще сообразить Драко, прежде чем музыка окончательно захватила его. Она что-то меняла в его душе, залечивала давние обиды и боли и будила любовь и желание. К музыкантам присоединились две девушки: одна была смуглой жгучей брюнеткой, вторая — светлокожей, с русыми волосами. Обе показались Драко восхитительно красивыми. Их белые платья из обтягивающей тело ткани сияли на свету, а волосы переплели заколдованные цветы, то распускавшиеся, то вновь собиравшиеся в бутоны. Девушки взмахнули руками и запели, так что у Драко совсем перехватило дыхание от их чистых, проникновенных голосов. И песня-то была самая обычная, и слова в ней были ничем не примечательные, но Драко застыл недвижимо, широко распахнув глаза.
— Dans le jardin d'?t?
Rappelle-toi, tu m'disais,
Q'tu m'oublieras jamais,
Mon prince...
Dans le jardin d'hiver
Les mots que t'as dit hier
Sont plus vrais, ni — sinceres,
Mon prince...
Сердце сжималось и ныло, и Драко, как зачарованный, смотрел на девушек. Одна из них ответила на его взгляд и, кажется, даже улыбнулась ему. Не веря своему счастью, Драко тоже заулыбался в ответ, а она помахала рукой, продолжая петь:
— J’attendrai le printemps,
En jetant dans les flammes,
Mes ?sperances d’antan,
Mon prince... (8)
Девушка определенно смотрела на Драко, ее темно-русые волосы струились по плечам, и Драко млел от желания коснуться их, погладить, ощутить обязательную шелковистость, вдохнуть легкий цветочный запах... Драко даже привстал, но тут песня смолкла и наваждение спало. Оказалось, что ни Нотта, ни Дафны уже не было за столом — они в обнимку танцевали неподалеку, в компании других пар, словно бы и не замечая, что музыка уже закончилась. Нотт крепко обнимал Дафну, чья голова лежала на его плече. «Ну, хитрец! — усмехнулся Драко. — Ведь наверняка же знал, что так получится, что перед магией здешних музыкантов невозможно устоять. Потому и привел сюда Дафну — и меня за компанию». Но думы о Дафне и Нотте вылетели из его головы, как только он понял, что русоволосая девушка спустилась со сцены и идет по залу. Мужчины за другими столиками синхронно оборачивались ей вслед — все посетители ресторанчика попали под влияние песни и музыки. Драко восторженно глядел, как певица приближается к нему. Цветы медленно распускались в ее волосах, а платье облегало ее тело как вторая кожа, и Драко вспомнилась Серпентина. «Уж не третья ли это сестра?» — предположил он, вглядываясь в лицо девушки.
— Salut, chou (9), — поздоровалась она так, словно была давно знакома с Драко. Из-за этого он немного растерялся и потому не представился, ограничившись неловким «Привет».
— Tu parle anglais? (10) — она тут же перешла на английский, забавно ставя ударения на последние слоги слов: — Можно присесть? — и, не дожидаясь ответа, примостилась рядом на диванчик, так что Драко мог чувствовать жар ее тела.
Перед ними мгновенно нарисовался официант, склонившись в почтительном полупоклоне. Девушка улыбнулась ему, и у Драко свело скулы от ревности. Она лишь заказала себе апельсиновый сок, а уже Драко готов был достать палочку и наказать того, кто посмел удостоиться ее внимания.
— Меня зовут Шанталь, — наконец снова обратилась она к Драко, и он, замирая от счастья, выдохнул в ответ свое имя.
Музыка заиграла вновь, и смуглая певица опять завела какую-то песню. Пары закружились в танце, а Драко не мог отвести взгляд от Шанталь.
Она лукаво прищурилась:
— Я тебе нравлюсь?
Этот прямой вопрос заставил Драко мигом вспотеть.
— Да... — пролепетал он, собираясь упасть на колени и целовать ее руки за одно только ласковое слово.
— И ты мне тоже, — с легкостью призналась Шанталь. Она протянула руку и слегка коснулась щеки Драко указательным пальцем. — У тебя выразительные глаза. И красивая линия губ... Я чуть ли не сразу, как вышла на сцену, тебя заприметила. Вообще-то я не подхожу к посетителям — разве что к давно знакомым поклонникам. А тут не удержалась. Поняла, что если не подойду, то буду жалеть до конца своей жизни.
Драко не верил своим ушам. Вне себя от счастья, он что-то лепетал о своих чувствах, разгоравшихся все сильнее с каждой секундой. Правда, мелькнуло было воспоминание о Мари Хексеншосс, но тут же исчезло, стертое образом Шанталь. Ее лицо с почти правильными чертами, но слегка курносым носом и небольшой расщелинкой между передними зубами, казалось Драко идеальным.
Принесли заказанный ей сок в большом стакане, до половины наполненном льдом. Шанталь воткнула в стакан две длинные соломинки и жестом предложила одну из них Драко. Сознание того, что он пьет тот же сок, что и она, одновременно, превратило для него оранжевую жидкость в напиток богов. Правда, слишком самоуверенное поведение Шанталь слегка сбивало Драко с толку — даже мелькнула крамольная мысль, что это может быть девица легкого поведения... Но он тут же негодующе отверг это подозрение: Шанталь не такая! Возможно, она из тех, кого, по слухам, покойная Вальбурга Блэк называла «эти неприличные девицы эмансипе», но времена изменились, и эмансипированные девушки уже не были редкостью.
Тут Шанталь улыбнулась, и сердце Драко забилось сильнее.
— Пойдем ко мне? — предложила она, совсем просто и буднично.
В голове Драко прозвенел тревожный звоночек: «А что, если это ловушка? Если ей что-то надо от меня... Если это опасно? Вдруг она на самом деле какой-то ужасный монстр? — Но он тут же ехидно осадил себя: — Ну конечно, монстр... Ест молодых привлекательных магов на ужин и пару кусочков оставляет на завтрак. Нет уж, нельзя упускать такой шанс, кем бы она ни была!» Он с готовностью закивал:
— Да, прекрасно, то есть... Да... Да, да. Только... — он хотел было сказать, что ему нужно предупредить Нотта и Дафну, но они, кружась в танце, были столь явно поглощены лишь собой, что казалось невозможным отвлечь их друг от друга. Драко махнул рукой: — Ладно, это неважно.
Шанталь грациозно поднялась, отчего ее платье на секунду натянулось, обрисовывая изгибы тела. Драко, судорожно сглотнув, поднялся следом и благоговейно взял ее за руку, последовав за ней к большому камину в глубине зала.
— Площадь игры в мяч, — таинственно произнесла Шанталь.
Камин чихнул облаком золы, а потом их подхватило и закружило по запутанной и, как утверждалось повсеместно, небезопасной каминной сети Брюсселя.
 
 
 
 
 

Примечания:
1. Волдепапийон — образовано от французского (фр., Vol de papillon) — «Полет бабочки», по ассоциации с «Волдеморт» (фр., Vol de mort) — «Полет смерти».
 
 
2. «Писающая девочка» — статуя и фонтан в Брюсселе, установлена в 1987 году. По одной из версий, создана в качестве ответа феминисток на знаменитую брюссельскую статую и фонтан «Писающий мальчик». Кроме того, в Брюсселе есть и статуя (но не фонтан) писающей собаки.
 
 
3. Эразм Роттердамский — нидерландский ученый 15-го века, широко известный в Бельгии. В честь Эразма названы университеты, учебные программы, станции метро, отели и прочее.
 
4. Rue des Fraises (фр., Рю де Фрез) — в Брюсселе на самом деле есть Клубничная улица, которая находится в городском районе Андерлехт. Увы, ничем волшебным она не славится.
 
 
5. Moules au vin (фр., муль о вэн) — мидии в вине.
Frites (фр., фрит) — картошка фри (была изобретена в Бельгии).
Asperges ? la flamande (фр., асперж а ла фламанд) — аспарагус по-фламандски.
Carbonade (фр., карбонад) — бельгийское мясное блюдо.
 
 
6. Рыбный ватерзой (фр., waterzooi de poisson) — вид рыбной похлебки, бельгийское (фламандское) блюдо.
Хошпо (фр., hochepot) — тушеное мясо с овощами в горшочке.
 
 
7. Изобретатель саксофона, Адольф Сакс, был родом из бельгийского города Динанта.
 
 
8. В летнем саду,
Вспомни, ты говорил мне,
Что никогда меня не забудешь,
Мой принц...
В зимнем саду
Слова, которые ты говорил вчера,
Больше не правдивы и не искренни,
Мой принц...
Я буду ждать весну,
Бросая в пламя
Мои прошлые надежды
Мой принц...
 
 
9. Salut, chou (фр., Салю, шу) — Привет, милый.
 
 
10. Tu parle anglais? (фр., Тю парль англе?) — Ты говоришь по-английски?

— Все в порядке? — Шанталь ласково погладила Драко по щеке, разливая по чашкам горячий шоколад. — Вот, вафли и булочки с изюмом, как ты любишь.
Комнату заливал свет утреннего солнца, с улицы доносились чьи-то голоса, а в окно нетерпеливо стучала белая сова. Драко зевнул и потянулся.
— Добавить сахара? — склонилась к нему Шанталь.
От ее поцелуя шоколад и впрямь показался Драко еще слаще. Гвалт за окном усилился. Сова выжидающе склонила голову.
— По субботам здесь, на площади перед церковью, блошиный рынок, — пояснила Шанталь. — Можем сходить и посмотреть, это довольно живописно.
Драко был согласен пойти с ней куда угодно.
— У тебя усы, — рассмеялась Шанталь, вытирая ему салфеткой шоколадные «усы».
— Иди сюда, — Драко обхватил ее за талию, и Шанталь уселась ему на колени, обнимая и целуя.
Сова издала недовольный вопль.
— Чего она хочет? — нахмурился Драко, поглаживая горячее, тонкое тело Шанталь и покусывая ее за мочку уха.
Шанталь просунула пальцы ему под рубашку, слегка царапая кожу острыми ногтями:
— Не знаю. Просто настырная сова. Неважно.
Ее близость кружила Драко голову и пьянила его. На какое-то время он забыл не только о сове, но и об остывающем шоколаде.
— Mon chou, — устало склонила, наконец, голову ему на плечо Шанталь. — Mon coeur... (1)
Драко невольно расплылся в счастливой улыбке.
— Заканчивай завтрак, а мне надо принять душ и одеться, — снова сжала его в объятьях Шанталь и соскочила на пол. Драко разочарованно застонал, и она потрепала его по волосам:
— Я быстро, chou.
Шоколад совсем остыл, но Драко уже насытился, потому он просто какое-то время сидел, прикрыв глаза и думая о Шанталь. Но сова становилась все беспокойнее, и он, не выдержав, распахнул окно, чтобы прогнать настырную птицу. К его удивлению, сова тут же протиснулась в проем и закружилась по кухне.
— Ты чего? — изумился Драко и растерянно оглянулся на дверь: — Шанталь, иди сюда! Тут ненормальная сова... Шанталь?
Шанталь, вероятно, не слышала его зова, и Драко ничего не оставалось, как подхватить полотенце и попытаться с его помощью выгнать сову. Но та неожиданно спикировала вниз, увесисто Драко ударив по плечу и сдавив его острыми когтями.
— Ай! — вскрикнул Драко, но боль подействовала на него странным образом: он внезапно впервые заметил, что к лапе совы прикреплен свернутый в трубочку пергамент.
— Это еще что такое? — Драко осторожно коснулся пальцем свободной руки лапы совы, и пергамент отделился от удерживающей его застежки и упал на пол.
Возмущенно вскрикнув, сова сорвалась с места — Драко пошатнулся, придерживая пострадавшее плечо. Сделав еще круг по комнате и поднявшимся ветром заставив задребезжать посуду, сова расположилась на подоконнике.
— Шанталь? — снова позвал Драко, не решаясь поднять пергамент. — Да что тут такое вообще творится?!
Рассердившись на свой испуг, он все же наклонился и двумя пальцами подцепил свиток, обвитый золотистым шнурком. На печати белого воска, скреплявшей концы шнурка, значилось: «Драко Малфою от Люциуса Малфоя».
— Драко... от... — недоуменно пробормотал Драко, потирая плечо, которое болело все сильнее. — Что за... Но... — в его голове все перемешалось, обрывки мыслей крутились, не давая себя поймать. — Стоп, давайте рассуждать логично, — вслух обратился Драко к самому себе и сове: — Люциус Малфой — это мой отец...
Сова согласно ухнула. Драко пристально уставился на нее, припоминая:
— Но тогда... ты... Зевс?! — он шагнул к отцовской сове и уже безбоязненно запустил руку в мягкие перья. Зевс довольно прикрыл глаза, склонив голову. Драко теперь ясно осознавал, что сова принесла ему письмо от отца, и недоумевал, почему с самого начала не признал птицу и не сообразил впустить ее внутрь.
— Ах да, письмо! — вспомнил он и решительно сломал печать, развернув пергамент, на гладкой поверхности которого изящным отцовским почерком оказалась выведена всего одна строка: «Немедленно отпишись, где ты, иначе я начинаю поиски. Отец».
Драко удивился еще больше. Отец прекрасно знал, что он, Драко, в Брюсселе. «Я ведь писал об этом... Или... Я точно собирался написать ему сразу после приезда», — Драко никак не мог припомнить, отправлял ли он родителям весточку.
— Нет, я же не мог забыть о таком важном деле?
Зевс что-то пробурчал в ответ.
— Сейчас, сейчас, — Драко огляделся в поисках пера и пергамента или хотя бы бумаги, но ничего подходящего не увидел. «Ладно, трансфигурирую», — решил он и потянулся было к карману мантии... Но тут же понял, что мантии на нем нет, а одет он в свободную рубашку и штаны.
— А где моя... — Драко словно ледяной водой окатило, когда он сообразил, что при нем не только нет его палочки, но и что он совершенно не помнит, где ее оставил. Пару секунд он провел, замерев от ужаса, а потом сорвался с места.
У выхода из кухни начинался длинный коридор. Из-за дверей ванной комнаты доносился шум воды — Шанталь принимала душ. Еще одна дверь вела в маленькую гостиную, где Драко не обнаружил ни своей мантии, ни палочки. Впопыхах опрокинув торшер, он кинулся в другой дверной проем и попал, по всей видимости, то ли в кабинет Шанталь, то ли в библиотеку. Стеллажи были заполнены книгами, а посреди комнаты стоял письменный стол. Но и там не было вещей Драко. Из кабинета он снова попал в коридор, а оттуда — в спальню с широкой, несобранной еще кроватью.
— Chou? — к нему приблизилась Шанталь с мокрыми волосами, прикрытая одним полотенцем. — В чем дело?
Драко отскочил от нее и забился в угол, лихорадочно осматриваясь в поисках чего-нибудь, чем он мог бы себя защитить.
— Где моя палочка?! — он хотел это выкрикнуть, но гордо сдавило, и получилось лишь невнятное сипение. — Где... моя... палочка?!
— Тише, — ласково улыбнулась Шанталь. — Все в порядке. Она в прихожей, ты сам оставил...
Драко не стал дослушивать. Проскочив мимо Шанталь и задев ее плечом, он добежал до прихожей. Там, на кованом крючке, среди прочей одежды, висела его мантия, а на полочке рядом лежала палочка. Драко вцепился в нее, стискивая побелевшими пальцами и нервно озираясь.
— Тише, все хорошо, — голос Шанталь обволакивал и убаюкивал. — Все в порядке, твоя палочка у тебя. Ты в безопасности. Я рядом.
Драко стоял перед ней, зачем-то сдернув с крючка мантию. «Там... что-то важное в карманах», — уже вяло подумал он, расслабляясь и позволяя Шанталь взять себя под руку и отвести в спальню. Только вот плечо отозвалось болью, и Драко поморщился: «В карете его ушиб, а теперь еще эта птица... В карете... да, тогда, еще с Мари. С Мари Хексеншосс», — его снова охватило беспокойство. Было что-то неправильное в поведении Шанталь и в его собственном, что-то тревожное и даже, возможно, опасное.
— Mon chou, ты в порядке? — приобняла его Шанталь.
Драко встряхнул головой, пытаясь придать мыслям четкость и ясность, и сунул руку в один из карманов мантии. Пальцы нащупали маленький флакончик, который он недоуменно извлек на свет.
— Что это? — спросила Шанталь.
— Я... не знаю, — Драко изумленно крутил в пальцах стеклянный пузырек, а потом, не успев еще толком осознать, что делает, подцепил ногтем пробку. В нос тут же ударил запах трав.
— Это же мое лекарство! — припомнил Драко и поднес флакончик поближе к носу. — Да, точно, это оно.
— Милый, ты уже позавтракал? — прижалась к нему Шанталь, тоже потянувшись к флакону, но Драко успел поднять руку:
— Нет! — вырвалось у него. — Не трогай, это мое.
Она покладисто кивнула:
— Ну, твое, так твое. Давай собираться, а то мы опоздаем на блошиный рынок.
— Да, конечно, — огласился Драко, целуя ее. — Мне надо причесаться... И найти пергамент.
— Пергамент? — округлила глаза Шанталь. — Ты точно в порядке, милый?
Драко смущенно усмехнулся: «Действительно, зачем мне пергамент? Мы собрались на блошиный рынок, там пергамент не нужен». Шанталь села на кровать, промокая полотенцем волосы, и, засмотревшись на это зрелище, Драко почти забыл обо всем произошедшем. Но тут из кухни донесся возмущенный совиный вскрик.
— Это Зевс, — вырвалось у Драко. — Отцовская птица... Он принес мне письмо.
«Да что же со мной такое, я совсем забыл, что мне надо написать ответ! — испугался он снова. — И лекарство я сегодня не принимал». Стаканчика, чтобы накапать зелье, рядом не обнаружилось, и потому Драко отпил немного прямо из пузырька.
— Милый, ты заболел? — приблизилась к нему Шанталь.
Драко не отвечал. Зелье на этот раз подействовало на него странным образом: по спине скользнула холодная волна, руки и ноги закололо, больное плечо дернуло, в голове на миг стало пусто, но тут же вернулась острота мышления. Даже зрение словно сфокусировалось.
— Да что со мной творится?! — Драко завертел головой, осматриваясь. — Постой... Я тут... Сколько я тут уже нахожусь?! Мы ведь... Вчера мы тоже были здесь. И позавчера. А еще мы гуляли в парке — там, где китайский павильон и японская пагода... Но мне же надо было... Да что вообще происходит?!
Шанталь сделала шаг к нему, но Драко отпрянул:
— Почему я все так плохо помню?! Что ты со мной сделала? Ты меня чем-то опоила? Приворожила? — он сорвался на визгливый крик. — Чего тебе от меня надо?
От понимания, что еще недавно он был беспомощной и послушной игрушкой Шанталь, ему стало жутко.
— Не подходи ко мне! — выставил он вперед палочку в дрожащих пальцах.
Шанталь успокаивающе подняла руки:
— Все хорошо, chou, я не собираюсь причинить тебе никакого вреда.
Но ее мягкая улыбка только пугала Драко, а это ее «шу» звучало насквозь фальшиво.
— Чего тебе от меня надо?!
Шанталь посерьезнела:
— Драко, правда, успокойся, все в порядке. Ты в безопасности.
— Я требую объяснений! — выкрикнул Драко, вовсе не собираясь успокаиваться и верить ей на слово.
Шанталь умоляюще сложила руки:
— Пожалуйста, не нервничай. Хорошо, давай поговорим, только, может, пройдем в гостиную или на кухню? Я приготовлю еще горячего шоколада и...
Звуки ее голоса снова начали укачивать Драко, и он поспешно отпил зелье из флакончика.
— Не заговаривай мне зубы! Давай выкладывай, что здесь происходит!
Она отвела взгляд и ответила не сразу:
— Дело в том, что... ты просто слишком чувствителен к моим чарам.
— Твоим чарам? Ты меня заколдовала?! Да как ты посмела?! — возмутился Драко и невольно взмахнул палочкой, с которой случайно сорвалось заклинание, повалив на пол этажерку. От грохота Драко невольно дернулся и натолкнулся на стул, упав и сам. Шанталь кинулась было ему помочь, но он проворно отполз.
— Я сказал, не приближайся ко мне! Что за чары? Как ты меня околдовала? Зачем?!
— Я не специально, — губы у Шанталь задрожали, глаза покраснели. — Я правда не специально... Просто ты мне очень понравился и... Я не хотела ничего плохого, клянусь!
Драко ей ни капли не верил.
— Ты мне просто понравился, и у меня оно само получилось, — оправдывалась Шанталь. — Понимаешь, я ведь наполовину вейла...
Это признание заставило Драко вскочить на ноги.
— Вейла?! — с отвращением выплюнул он. — Нелюдь?! Я — с нелюдью?! Ты обманула меня! — обличающе ткнул он в сторону Шанталь палочкой. — Вейла! Если бы я знал — я бы... я бы... Какая гадость! — он скривился, брезгливо потрясая руками.
Шанталь побледнела. В ее глазах стояли слезы.
— Но это было очевидно! — еле слышно пролепетала она. — Все знают, что в ресторанчике «Страна фей» у месье Легранда выступают вейлы!
— Я не знал! — заорал в ответ донельзя рассерженный Драко. — Как ты думаешь, если бы я знал — я бы вообще заговорил с тобой?! А ведь я с тобой еще и целовался, и... Сколько времени я вообще тут провел?! — ошеломила его новая мысль.
— Неделю... — всхлипывая, сказала Шанталь. — Я думала, тебе нравится со мной... Я думала...
— Нравится?! — Драко даже передернуло от мысли, что ему могла нравиться вейла. — Ты просто запудрила мне мозги! В здравом рассудке я бы никогда... Я бы... С вейлой?! Ты вообще соображаешь?! — разошелся он. — Я — чистокровный волшебник! И — с вейлой?! Может, еще и с троллем?!
Шанталь села на пол и расплакалась. Этого Драко не ожидал.
— Эй... — он боялся подойти к ней, опасаясь, что ее чары снова одержат над ним верх. К тому же трогать полувейлу было противно.
Шанталь продолжала тихо плакать. Драко стало слегка стыдно за свои истерические вопли. В конце концов, полувейла была не виновата, что ее врожденные чары подействовали на него так сильно.
— Эй... Слушай... Вейла... То есть наполовину вейла, — переминался он с ноги на ногу. — Ты... это... ну, не плачь, да? Я же понимаю, что ты не хотела... Просто... Эм-м... Просто это же так неприятно, когда узнаешь, что твоя девушка — вейла, даже если наполовину. Любой бы расстроился.
Кажется, слова утешения он выбрал неправильные. Плач Шанталь стал еще громче. Драко в растерянности дернул себя за прядь волос:
— Вейла, — пробормотал он, — да чего ты... Ну, подумаешь, получилось так. В конце концов, всякое бывает. Я даже... не сержусь почти, вот, — ему в голову не приходило ничего подходящего. Если бы это была обычная девушка, можно было бы сесть с ней рядом и приобнять ее. И даже, учитывая их отношения, поцеловать и простить. Но перед ним была полувейла.
Драко закусил губу. Он совершенно не знал, что делать. «Наверное, самым лучшим будет сейчас просто удалиться», — подумалось ему.
— Слушай, я действительно не сержусь, — он, пятясь, начал отступать к выходу. — Я... это... пойду наверное, да? А то у меня ведь тут, в Брюсселе, дела еще, знаешь, — и, судорожно выдохнув, Драко выскользнул в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь. Поспешно хватая мантию и подзывая к себе Зевса, он еще раз неуверенно оглянулся на дверь спальни, но пересилил себя и шагнул в сторону входной двери. К счастью, в замке торчал ключ. Сбегая вниз по лестнице, даже не пытаясь привести в порядок мысли, Драко стремился только побыстрее оказаться на улице. Сова летела за ним, оглашая лестничные пролеты недовольным уханьем.
На улице было шумно и тесно. Магглы бродили по мостовым, сворачивая к лоткам и просто разложенным на покрывалах товарам блошиного рынка, продавцы зазывающе выкрикивали цены, кто-то отчаянно торговался. Прямо на дороге перед ресторанчиками и кафе были расставлены столики, за которыми местные жители и туристы неторопливо завтракали. Драко поплотнее закутался в мантию, хотя было довольно тепло, и решительно двинулся вперед, хотя не знал толком, куда идти. Попетляв по улочкам, он все же выбрался к знакомому ему Дворцу Юстиции, только вот находился этот дворец высоко наверху, над отвесной стеной, где из-за парапетов высовывали головы вездесущие магглы. Подняться наверх можно было либо по длинной дороге, либо на маггловском стеклянном лифте, и, разумеется, Драко выбрал дорогу, потому что находиться вместе с магглами в закрытом маленьком пространстве было бы невыносимо.
Но уже поднявшись к Дворцу Юстиции и немного им полюбовавшись, Драко в нерешительности остановился. Он знал, что ему надо на площадь Сент-Катрин, но аппарировать прямиком в дом Нотта не мог, так как не был уверен, что правильно рассчитает координаты и не попадет куда-нибудь в каменную кладку. А где находятся камины общественной транспортной сети, он не знал. По пути ему попалось несколько магов, но двое из них оказались такими же чужаками, как и он сам, а еще трое как на подбор уверяли его, что проще всего воспользоваться метро.
— Маггловским метро? — переспросил в первый раз Драко, решив, что неправильно расслышал.
— Да-да, — жизнерадостно подтвердил ему прохожий, указывая вперед. — Станция Луизы тут рядом, но надо будет сменить линию. Или можете пройти до станции Центрального вокзала и сесть на первый или пятый номер, они идут прямиком до Сент-Катрин.
Драко решил, что, вероятно, нелюбовь брюссельцев к нормальному способу перемещения — каминам — оправдана нестабильностью сети и что лучше не рисковать. Конечно, можно было отправить Зевса с письмом к Нотту, но постыдно просить о помощи, словно маленький потерявшийся ребенок, Драко не хотелось. Однако соваться в одиночку в маггловское метро было страшновато.
— Мне как раз по пути с вами, — вызвался проводить Драко какой-то представительный волшебник. Они бодро спустились по Авеню Луизы — новый знакомый Драко попутно затащил его полюбоваться сквериками Гранд и Пти Саблон и указал на маггловский, но величественный королевский дворец. Миновав Мон-дез-Арт, они вскоре достигли Королевской Библиотеки. Драко по большей части отмалчивался: он боялся, что его спутник в разговоре прямо признается в магглолюбии — с таким-то восхищением маггловскими постройками и привычкой ездить в метро! Тогда Драко, как нормальному чистокровному волшебнику, просто пришлось бы тут же распрощаться с ним, существенно уменьшив шансы вскоре попасть на площадь Сент-Катрин. «Нет, конечно, теперь настали иные времена, и я должен быть толерантным... Но полувейла и магглолюбец за одно утро — это слишком», — рассуждал Драко.
Они достигли небольшой стеклянной конструкции над тротуаром, под которой, внизу, были видны снующие по подземному залу люди. Входа поблизости не наблюдалось, но тут проводник Драко, не сбавляя хода, перепрыгнул невысокий барьер, ограничивавший стекло, и, с легкостью просочившись через полупрозрачную преграду, материализовался уже внизу. Драко поколебался, но все же отпустил Зевса, приказав ему разыскать его позже, и последовал показанному примеру. Хотя падение было замедлено, но пол все равно больно ударил его по подошвам.
— А теперь сюда, — проводник нырнул в гулкий коридор, заполненный гудящим потоком магглов с редкими вкраплениями людей в мантиях.
Драко уже смирился с тем, что сгинет здесь, в этом чужеродном царстве хаоса и грязной крови, и покорно проследовал за своим спутником даже по шумным механическим двигающимся лестницам — Драко все ждал, что они начнут поворачиваться, как в Хогвартсе. Наконец они оказались на перроне.
— Я подожду, пока вы сядете в поезд, — любезно предложил маг.
— Благодарю, — слабо отозвался Драко. Голова у него слегка кружилась.
— Я всегда к услугам гостей нашего города, — счастливо откликнулся его гостеприимный спутник.
Все вокруг казалось Драко нереальным. Он время от времени отпивал немного из флакончика с зельем, чтобы успокоиться, и, кажется, только поэтому еще не впал в панику. Раздался ужасный гул, стены и пол сотряслись. Драко отшатнулся назад. В это время, ярко освещая перед собой путь, на перрон ворвался поезд, и все хлынули в его сами по себе распахнувшиеся двери. Спутник Драко что-то сказал ему напоследок, но его слова потонули в шуме. Толпа внесла Драко внутрь вагона, где все быстро распределились по стоящим друг напротив друга скамеечкам. Так как сидеть рядом с магглами, да еще на жестких сидениях, Драко не собирался, он остался около дверей, удерживаясь за поручень. Поезд сорвался с места, в темноте за окном что-то быстро замелькало. Не успел Драко испугаться, что понятия не имеет, как определить нужную ему станцию, как женский голос объявил на весь вагон: «Дё Брукер». Драко удивился скорости маггловского метро, но тут люди повалили прочь из вагона, и ему пришлось приложить усилия, чтобы остаться внутри.
— Эй, чего ты встал? Проходи! — пихнула его сумкой какая-то дамочка.
Пришлось сделать несколько шагов вперед и вцепиться в странный вертикальный столб, удивительным образом расчетверявшийся посередине, так, что за него могло держаться как можно больше человек. Поезд несся в темноте, и Драко, глотая время от времени успокоительное, то ли просто отвлекся, то ли стоя задремал, но прослушал свою остановку и пришел в себя от настойчивого повторения: «Erasme, terminus, nous vous invitons a descendre», за которым следовали фламандские слова — что-то вроде «Эразмус, ейнпунт» (2). Сообразив, что это конечная — в вагоне никого не осталось, — Драко с несчастным видом выбрался наружу и замер, ошалело рассматривая футуристическую станцию. Она представляла собой огромный длинный корт из мелкой сетки, натянутый на тросы. Стены изгибались волнами, как и потолок. Поезд в обратном направлении подошел довольно быстро, и на этот Драко был начеку, через двенадцать остановок наконец услышав название следующей: «Сент-Катрин, Синт-Кателейне». По бельгийскому обычаю названия станций везде дублировались на французском и фламандском. Снова пришлось шагать по коридорам, уже смирившись с магглами вокруг — хотя попадалось и довольно много магов. А потом лязгающие железные движущиеся лестницы вынесли Драко на поверхность.
— Еще немного, и я на месте, — приободрил он сам себя.
Над головой послышался шум крыльев, и Драко, к своей радости, увидел подлетающего к нему Зевса.
— Мама, смотри, сова! — восхитился какой-то магглёнок.
Драко сделал вид, что не заметил его слов, и горделиво проследовал по направлению к видневшейся неподалеку церкви Сент-Катрин. Разыскать дом Нотта было не так-то легко, но, ориентируясь на запомненный вид из окна, он сумел вычислить его примерное расположение и, всего пару раз ошибившись, все-таки оказался в нужном холле. «Только бы кто-то был дома», — взмолился про себя измученный Драко, дергая за шнурок звонка.
Открыла ему Дафна.
— О, явился, — легкомысленно приветствовала она его. — Долго же тебя не было. Мы с Тео уже начали подозревать, что ты решил жениться на этой певичке и увез ее в Малфой-мэнор.
Дафна вела себя так, словно не видела ничего особенного в исчезновении Драко на целую неделю, чем вызвала у него нешуточный приступ раздражения. А так как он уже был на взводе после событий сегодняшнего утра, то дал себе волю: принял оскорбленную позу и из последних сил излил на весь мир, включая и Дафну, возмущение по поводу безразличия своих «так называемых друзей», попутно во всех красках расписав свои злоключения — начав с вейловских козней и заканчивая опасным путешествием в маггловском метро.
— Я мог там десятки раз умереть, а никто — ни ты, ни Тео — даже не задумался бы, куда я пропал! — обличающе ткнул в сторону Дафны Драко, изнеможенно упал на диван и прикрыл глаза.
Дафна, видимо, потрясенная его рассказом, молчала.
— Сделай мне чаю, — бросил в ее сторону Драко. Не услышав удаляющихся шагов даже по прошествии нескольких секунд, он все же соизволил поднять тяжелые веки: — В чем дело? Я же попросил приготовить мне чай!
Дафна, скрестив на округлой груди руки, разглядывала Драко с таким видом, словно он был каким-то странным зверьком.
— Ты могла бы все-таки сделать мне чаю? — уже немного вежливее обратился к ней Драко.
Дафна продолжала изучающе смотреть на него.
— Слушай, я и так сегодня на нервах! — не выдержал Драко, внутренне подбираясь. — Что происходит, почему ты так на меня уставилась?!
Она прищурилась и с непонятной интонацией протянула:
— Малфой... То есть ты провел с девушкой целую неделю, а потом вот так вот просто взял и ушел, даже не попрощавшись?
— Что? — теперь уже Драко выпучил на нее глаза. — Какой девушкой?! Ты вообще слушала, что я тебе рассказывал?! Она полувейла, которая принудила меня... Которая практически захватила меня и удерживала против моей воли!
— Ах, правда? Бедняжка! — саркастически заметила Дафна, всплеснув руками. — Как же так, тебя, несчастного, удерживали в плену! Нет, Малфой, это ты повелся на девушку, ты ответил ей взаимностью — а потом, через несколько дней, когда бедняжка имела несчастье признаться тебе, что она наполовину вейла, показал себя самой настоящей невоспитанной свиньей!
От таких несправедливых, на его взгляд, нападок Драко потерял дар речи и только моргал и открывал рот. А Дафна, уперев руки в бока, продолжала ему выговаривать:
— Как ты вообще мог так поступить?! Тебя не учили правилам поведения с женщинами? Это было жестоко и отвратительно с твоей стороны! Она ведь доверилась тебе и, возможно, даже испытывала к тебе какие-то чувства — хотя я понятия не имею, как можно вообще испытывать что-то, кроме презрения, к такому грубому, вредному, самовлюбленному придурку, как ты!
— Не смей меня оскорблять! — вскочил Драко, выхватывая палочку.
— Да-да, давай, используй против меня магию, — скривила губы Дафна. — Только это ты и умеешь — разбрасываться заклинаниями в кого попало и вести себя как мужлан!
— Она — вейла! — с негодованием воскликнул Драко. — Ты что, не понимаешь? Я пытался освободиться из-под ее чар, и потому у меня не было времени вести долгие задушевные разговоры!
Судя по ее выражению лица, Дафну эти слова явно не убедили.
— Даф, да пойми ты, если бы я не действовал решительно — я так и остался бы там у нее, забыв обо всем, — сбавил тон Драко.
— Я не хочу понимать. Это было подло и низко, — отрезала Дафна. — И уж явно не по-джентльменски — хотя какой из тебя джентльмен?
Драко понадеялся, что природная бледность даже в этот момент не позволила ему покраснеть.
— Дафна, ты не имеешь права... — медленно начал он.
— Ты вел себе отвратительно! Я не понимаю, как мог поступить с ней так бессовестно и гнусно?! — находила все новые уничижительные эпитеты Дафна.
Драко стал глубоко вдыхать и выдыхать, чтобы взять себя в руки. Хотя все упреки Дафны были бессмысленными и глупыми, по-настоящему ссориться с ней ему не хотелось. Потому Драко сменил тактику, пытаясь надавить на жалость. Для этого он распахнул пошире глаза, трагически приподнял брови и чуть выпятил нижнюю губу. Добавив в голос мягкости и грусти, он прочувствованно произнес:
— Да как ты не понимаешь, у меня ведь и самого сердце ныло, когда я оставил ее там, без каких-либо объяснений... Но разве был иной выход? Ее чары были слишком сильны — я с трудом признал даже отцовскую сову, да и вообще был дезориентирован и сбит с толку, — вздохнул он, покаянно опуская голову.
Его уловка удалась, потому что ответ Дафны прозвучал уже гораздо доброжелательнее:
— Ну, в чем-то ты, конечно, прав, но... Это все-таки очень неприглядная история. По-моему, тебе стоит сходить к ней, извиниться и поговорить по душам.
От мысли о том, чтобы подойти к полувейле, рискуя снова подпасть под ее колдовское влияние, Драко вздрогнул, но тем не менее поспешил согласиться с Дафной:
— Да, конечно... Только немного попозже: у меня ведь есть кое-какие дела в Брюсселе, которые из-за вейлы я совсем забросил. Ты, кстати, не знаешь, где тут можно узнать адрес человека, если мне известно только его имя и примерный район проживания — Уккле?
Дафна покачала головой:
— Нет, Малфой, ты все-таки свинья. Кроме своих нужд тебя ничто не волнует.
— Но это не мои нужды вообще-то! — негодующе возразил Драко. — Я не могу тебе всего рассказать, потому что это не мой секрет, да и история эта очень запутанная, но поверь — тут речь идет о жизни и смерти!
— Ну да, конечно, — фыркнула Дафна, направляясь, наконец, на кухню. — Тебе чай с сахаром?
— И с молоком, — подсказал ей Драко. — Так как мне можно отыскать в Брюсселе человека, зная только его имя?
— Без понятия, — отозвалась из кухни Дафна. — Можно, конечно, спросить в управлении коммуны — здесь так называются городские районы, — но...
— Нет-нет, не хочу втягивать в это дело власти, — Драко привстал, принимая из рук Дафны чашку с чаем. — Спасибо.
— В следующий раз чай делаешь ты, — предупредила Дафна.
Драко закатил глаза. По его мнению, Дафне следовало бы позаботливее относиться к нему, особенно когда он находился в таком морально измученном состоянии.
— Ладно, попробую побродить для начала по этому Уккле, может, как-то сам наткнусь... — неуверенно предположил он. — Но сначала надо известить отца, что я в Брюсселе — он уже с ума сходит от неизвестности и собирается меня разыскивать. Надеюсь, он скрыл от мамы мою пропажу, иначе страшно подумать, что с ней делается!
Ощутив прилив бодрости после выпитого чая, Драко переоделся и засел за послание родителям. Исписав половину листа извинениями, он приступил к расспросам об их здоровье и новостях в Малфой-мэноре и лишь в самом конце наспех уточнил, что у него все в порядке и что вскоре он вернется домой.
«С любовью и уважением, ваш сын Драко», — старательно вывел он, поставил дату и место и подул на пергамент, чтобы чернила быстрее высохли. Потом аккуратно запечатал письмо и прикрепил его к лапе Зевса.
— Ну все, хорошего полета, — в последний раз приласкал Драко сову и распахнул окно. Вид удаляющейся птицы над брюссельскими крышами вызвал у него приступ ностальгии, а еще вспомнилось, как они с Шанталь на маленьком балкончике ели мороженое и любовались закатом над крышами...
— Нет, еще некстати всплывающих воспоминаний мне только не хватало! — нахмурился Драко, но тут же с удивлением понял, что, пока находился рядом с Шанталь, никакие кошмары его не преследовали, хотя он и не пил своего успокаивающего зелья. Подивившись такому эффекту вейловских чар, Драко уже прицельно попытался припомнить некоторые события из последнего года учебы в школе. Воспоминаний явно стало больше, и были они намного ярче и яснее, чем прежде. «Кажется, мне действительно стоит кое за что сказать спасибо этой полувейле», — удивленно осознал Драко. Вообще-то мысли о том, что он настолько понравился Шанталь, что она не погнушалась очаровать его, были даже приятными. Драко подошел к зеркалу на стене и подмигнул своему отражению.
— Все вейлы в этом мире были бы мои, только пожелай я этого, — самодовольно заявил он, расчесывая свои локоны. Но тут же спохватился: не слишком ли по-ребячески это прозвучало? Ведь теперь, когда воспоминания постепенно возвращались к нему, он просто обязан был повзрослеть,
«Да какая, в сущности, разница, как я себя веду? — тут же кинулся Драко на свою же защиту. — Главное, чтобы мне от этого было хорошо». Успокоенный такой мыслью, он снова вернулся в гостиную.
— Даф, а теперь объясни мне: как пользоваться каминной сетью в Брюсселе? Или тут лучше аппарировать? Потому что снова использовать метро — нет уж, увольте. Лучше заблудиться в каминах или расщепиться при аппарации!
Оказалось, что общественные камины в Брюсселе находятся в зданиях, помеченных буквосочетанием «Ch» — от французского «cheminee», то есть «камин». Драко с досадой вспомнил, что видел несколько таких вывесок, пока бродил утром по улицам, и мысленно еще раз проклял магглолюбивых волшебников, посоветовавших ему метро. Впрочем, воспользовавшись каминной сетью и очутившись уже в Уклле, он понял, почему у здешних магов метро пользовалось большей популярностью, чем традиционные волшебные средства перемещения: толпа желающих воспользоваться камином была огромная, так что даже выбраться наружу было проблематично — пришлось применить расталкивающие людей чары.
Выход из каминной сети расположился прямо напротив увитого растениями заграждения, на воротах которого значилось: «Музей Давида и Алисы ван Буурен» (3). А снизу было мелко приписано: «Резиденция антиквара Дэвина О’Тула». Не веря собственному везению, Драко какое-то время стоял перед табличкой, перечитывая ее и надеясь, что не страдает галлюцинациями. Но буквы никуда не исчезали, и он торопливо толкнул калитку, ступив на песочную дорожку...
— Vous etes qui? — преградила ему путь дородная темнокожая мадам в сари и с тюрбаном, в которой Драко мгновенно признал давешнюю знакомую из поезда — ту самую, с коляской, из-за которой у них состоялся конфликт. Дамочка тоже не страдала расстройством памяти:
— А, невоспитанный нахальный месье! — выдала она, тыча в Драко пальцем с коротко, до мяса, обстриженными ногтями.
Драко вскинул голову:
— Не вам говорить о воспитанности, мэм. Но я здесь не для того, чтобы с вами спорить. Мне нужен мистер Дэвин О’Тул.
— J’vous comprend pas. J’parle pas anglais, (4) — мстительно заявила мадам, чьи телеса перекрывали проход.
Драко пригляделся к табличке с именем на ее груди: «Жюли Нгбо Нгбо Иказабо» значилось там (5).
— Мадам Нго... Нгбо Нгбо Икз... забо, мне нужно видеть месье О’Тула по важному делу, — тщательно подбирая слова, внутренне кипя от гнева, повторил Драко по-французски.
— Неприемный день, — злорадно рявкнула мадам Нгбо Нгбо Иказабо, скрестив руки на груди и покачав тюрбаном. Откуда-то из кустов выбрались два темнокожих мальчугана и вцепились в подол ее сари, с интересом разглядывая Драко.
— Вы не поняли, это действительно важное дело! Месье О’Тулу это тоже важно! — повысил голос Драко.
— Неприемный день, — ухмыльнулась мадам Нгбо Нгбо Иказабо. — Приходите через неделю.
Драко разозлился и перешел на английский:
— Да вы издеваетесь?! Да я на вас жаловаться буду! Я еще раз говорю: мистер О’Тул заинтересован в моем предложении!
— J’vous comprend pas, — не впечатлилась его угрозой мадам.
— Вы! — растерял Драко остатки терпения. — Вы вообще тут кто?!
— Я — смотрительница резиденции месье О’Тула, — с гордостью выпятила она вперед живот.
Дети захихикали, о чем-то перешептываясь. Драко попытался воззвать к остаткам благоразумия мадам, в который раз объясняя, что у него неотложное дело к О’Тулу. Но мадам Нгбо Нгбо Иказабо была непреклонна, и, поняв, что уговорами от нее ничего не добиться, Драко попытался было силой проскочить мимо нее. Однако не успел он взмахнуть палочкой, как вокруг все закружилось, его что-то толкнуло — и через секунду он оказался на улице перед закрытыми воротами музея ван Бууренов.
— Ах ты дрянь! — крикнул Драко, привлекая внимание магглов и магов. — Ты еще поплатишься! — он пнул ворота, ушиб при этом ногу и неприлично выругался.
— Месье! — укоризненно воскликнула какая-то прохожая, зажимая ладонями уши своему ребенку.
— Пардон, — сконфузился Драко.
Стоять под воротами не имело смысла, и потому он отошел в сторону, задумавшись над тем, как ему попасть внутрь. Но и за полчаса ничего умного в голову ему не пришло — кроме как попытаться аппарировать внутрь или перелететь ограду, — но кто знал, какие охранные чары были там установлены? Самым возмутительным было то, что за эти полчаса через ворота успели пройти несколько магов, которых церберша Нгбо Нгбо Иказабо пропустила без разговоров.
— А что, если попробовать иллюзию? — сообразил Драко и действительно попытался. И это даже помогло ему в первые секунды — калитка распахнулась, мадам явно не признала Драко... Но тут иллюзионные чары сами собой спали — Драко недооценил степень защищенности резиденции О’Тула. Выражение лица мадам Нгбо Нгбо Иказабо вмиг стало кровожадным, и Драко снова был выставлен за дверь — на этот раз еще более грубо, так, что не удержался на ногах и свалился кулем на тротуар. Выкрикивая оскорбления и угрозы, он чуть было не запустил в ворота несколько заклинаний, но вовремя остановился, ведь там могли быть установлены отражающие чары.
— Ладно, все, надо вернуться домой... то есть к Нотту, отдохнуть, успокоиться и подумать, — решил Драко. — Я ведь все-таки сильный и умный маг. Неужели я не смогу справиться с какой-то чокнутой теткой?! Как говорила Серпентина, маги могут ходить куда угодно. Ну или что-то типа того... Не только назад, но и вперед... И вбок, — запутался Драко в своих воспоминаниях, возвращаясь на станцию каминной сети, где ему пришлось отстоять немалую очередь, прежде чем он смог переместиться на площадь Сент-Катрин.
Дома опять-таки была одна Дафна, и Драко запоздало осведомился о местонахождении Теодора.
— Он в университете, как обычно, — с легкой ревностью ответила Дафна. — Он превратился в подобие Грейнджер, только и думает, что о своих научных изысканиях...
— Угу, — рассеянно отозвался Драко, наспех — так как сильно проголодался и не мог больше терпеть — состряпав себе парочку бутербродов. «Видела бы моя мама, чем я питаюсь, у нее случился бы сердечный приступ, — печально подумал он. — Это с моим-то слабым желудком!»
Утолив голод, Драко направился в гардеробную, чтобы переодеться в домашнюю мантию. При этом он старался не очень шуметь, чтобы не потревожить боггарта.
— Боггарт! — внезапно озарила его очередная умная идея. — Точно, боггарт!
— Что «боггарт»? — заинтересовалась скучающая Дафна, заглядывая в дверь.
— Мне нужен боггарт, — не стал вдаваться в объяснения Драко и распахнул шкаф, немедленно накладывая сдерживающие и скручивающиеся заклинания на находящееся там существо.
— Нет, Малфой! — кинулась Дафна ему наперерез. — Это боггарт Тео, ты не можешь вот так вот без спросу забрать его!
— Но мне надо! — возразил Драко, осторожно отталкивая ее.
— Малфой, нет! Он тебя убьет! — не отставала Дафна.
Драко усмехнулся:
— Боггарт? Чушь.
— Не боггарт, а Тео! — Дафна попыталась выхватить у Драко несчастного боггарта, но Драко был сильнее и, главное, выше: он поднял руку, и Дафна никак не могла дотянуться. Она, конечно, не оставила свои попытки помешать Драко, но все было безрезультатно.
— Малфой, ты не имеешь права трогать чужое имущество! — все еще надрывалась ему вслед Дафна. Драко только рассмеялся в ответ.
Настроение у него было боевым, и даже толпа на выходе из общественного камина не показалась ему преградой. Наспех набросив на себя кратковременную иллюзию, он деловито вошел на территорию резиденции О’Тула.
— Bonjour, vous ?tes qui? — со своим неизменным вопросом подошла мадам Нгбо Нгбо Иказабо в сопровождении отпрысков.
— Бонжур, бонжур, — в предвкушении забавной сцены отозвался Драко, выпуская боггарта.
Видимо, немного растерявшись от нахального похищения и яркого света, тот несколько секунд просто лежал на земле бесформенным сгустком, окруженным клубящимся дымом, но постепенно начал принимать какую-то форму.
— Mon Dieux! — взвизгнула мадам, бледнея и отскакивая.
Однако, как бы Драко ни хотелось увидеть воплощение ее страхов, времени у него было мало. Потому он быстро свернул на дорожку среди высоких стриженых кустов, обогнул щедро расставленные тут и там фонтаны необычной формы и очутился перед зеленым лабиринтом, который сходу показался обманчиво простым. Однако спустя несколько минут кружений Драко понял, что его испытания на сегодня еще не закончены. К счастью, мадам Нгбо Нгбо Иказабо, судя по ее воплям и визгу детей, была все еще занята боггартом и не гналась за Драко, но нужно было торопиться. Беспорядочно тычась в углы лабиринта, он продвигался куда-то — вот только не знал куда.
— Месье О’Тул! — в отчаянье вскрикнул Драко, надеясь, что владелец резиденции каким-то образом услышит его. — Месье О’Тул! Я к вам по важному делу! Это связано с... — он запнулся, не зная, стоит ли вслух произносить название опалового скорпиона. — С опалом и возникающим из него насекомым! То есть не насекомым, но... — запутался он. — Месье О’Тул, это правда важно!
Сначала ничего не произошло, но вдруг легкий ветер пролетел над лабиринтом и стал настойчиво подталкивать Драко в спину. Еще не уверенный, что это действительно указатель направления, Драко все же подчинился ему — и не зря. Всего через несколько поворотов он вышел на поляну. В паре метров от него начинались ступени, ведущие к невысокому домишке. А на ступенях, спустив вниз неимоверно длинные ноги, сидел крохотный человечек в пижаме и колпаке.
— Здравствуйте, месье, — морщинистое лицо человечка расплылось в беззубой улыбке. — Рад вас здесь видеть. Я Дэвин О’Тул.
  
 
 

Примечания:
1. Mon chou (фр., Мон шу) —мой милый.
Mon coeur... (фр., Мон кёр) — моё сердце.
 
2. Эразм (фр., Erasme) — последняя станция метро пятой линии в Брюсселе. Выглядит действительно футуристически, особенно вечером: http://www.pichome.ru/image/rU9 (закат действительно был сиреневым и ярким, я только чуть усилила контраст на фотографии).
 
3. Алиса и Давид ван Буурены — бельгийские меценаты. Музей их имени находится в брюссельском районе Уккле.
 
4. J’vous comprend pas. J’parle pas anglais (фр., Ж’ву компран па. Ж’парль па англе) — Я вас не понимаю. Я не говорю по-английски.
 
5. Да простит меня моя бельгийская знакомая Рози Нгбо Нгбо Иказабо, но уж очень у нее колоритная фамилия.

Драко повидал в своей жизни множество самых причудливых уродцев — взять хоть того же Коппелиуса, да и Поттера Драко считал отнюдь не красавцем, — но О’Тул переплюнул если не всех из них, то многих. Его короткое тельце и маленькая голова контрастировали с длиннейшими, под два фута, ногами, заканчивающимися широкими босыми ступнями с крупными пальцами. Руки были под стать ногам, зато ладошки оказались крохотными — казалось, это ребенок пожал Драко руку. Сморщенное личико О’Тула выражало благодушие и гостеприимство, но ровно до тех пор, пока Драко не попытался заговорить с ним по-английски.
— Здравствуйте... Вы ведь ирландец, правда? Тогда вы точно должны меня понимать, — опрометчиво заявил Драко, довольный, что не придется снова картавить.
Но собеседник вовсе не разделял его радости. Взгляд бледно-голубых глаз сразу стал колючим и настороженным. Подтянув к себе свои странные ноги, О’Тул напряженно осведомился:
— Сасанах? (1)
— Простите? — не поняв, вытянул шею Драко.
— Вы англичанин? — уже на французском повторил О’Тул.
— О... Да, — удивился Драко вопросу.
О’Тул нахмурился:
— Не люблю англичан, — и прибавил еще что-то на своем языке, в котором Драко все-таки опознал ирландский.
«Неужели же я попал на одного из тех ирландцев, которые лелеют в душе неприязнь к англичанам? Ну что за глупые маггловские заморочки! Надо быть выше этого», — сокрушился про себя Драко.
— Я чистокровный маг, — решил он привнести ясность в сложившуюся ситуацию.
О’Тул хмыкнул и произнес что-то вроде:
— Гланолил... Амадан! (2)
— Я вас не понимаю, — хмуро отозвался Драко, начиная сердиться. — А я сюда, между прочим, пришел не лингвистикой баловаться!
«Как жаль, что в последнее время мне в деловые партнеры попадаются лишь неразумные и странные существа», — мысленно прибавил он.
— Так что вам угодно? — все-таки перешел на французский О’Тул.
— Меня зовут Драко Малфой, — решил для начала представиться Драко. — Возможно, вам известен мой отец, Люциус Малфой, или мой дед, Абраксас Малфой...
По лицу О’Тула нельзя было понять, знакомы ли ему эти имена.
— Мне хотелось бы знать, безопасно ли здесь и могу ли я говорить открыто, — продолжил Драко, — потому что у меня есть для вас один очень ценный товар, — он смолк, сообразив, что с тех пор, как познакомился с Шанталь, так и не проверил, на месте ли опаловый скорпион и очки Коппелиуса. Пришлось побороть искушение сунуть руку в потайной карман мантии, ведь было бы верхом глупости доставать сокровища сейчас, еще не зная толком, что из себя представляет О’Тул и как от него в случае чего защищаться.
— Прекрасно, прекрасно, — потер руки О’Тул, мигом позабыв о своей нелюбви к англичанам и вновь преображаясь в добрячка. — Ну что же вы стоите? Присаживайтесь, мой друг!
Драко поднялся по ступеням и занял место в плетеном кресле-качалке.
— Сейчас Лулу принесет нам кофе... Или вы хотите чай? — поинтересовался О’Тул, но не дал Драко и рта раскрыть: — Лучше чай, ирландский чай... Вы наверняка знаете только Irish Breakfast Tea — ирландский чай к завтраку? А ведь есть и другие сорта... Лулу, где же ты?
Скрипнула дверь, и появилась Лулу — высокая сухопарая женщина в чепце, с подносом, на котором дребезжали чашки и гудел чайник. «Как она так быстро узнала, что надо принести чай?» — удивился Драко. Молча расставив чашки на низеньком столике, ни на кого не глядя, Лулу разлила чай и удалилась. О’Тул жестом предложил Драко выбрать себе чашку. Несколько минут они смаковали ароматный чай, греясь под солнцем.
— Знаете, мне хотелось бы все-таки приступить к делу, — напомнил Драко. Чай, конечно, был вкусным, но Драко не терпелось получить то, ради чего он прошел через столько перипетий. А сейчас он был так близко к цели — возможно, этот ирландец знал, как вернуть Эрхарду прежний облик, а Мари и остальным — магическую силу. Да и сплавить опасного скорпиона стоило как можно быстрее.
— Вполне похвальное желание, — подумав, выразил свое мнение О’Тул.
Драко возмущенно дернул уголком рта:
— Тогда, может, приступим?
— Вам не нравится чай? — встревожился О’Тул. Его ноги беспокойно зашевелились, сгибаясь под нелепыми углами.
Драко с трудом заставил себя отвести от них взгляд.
— Нравится. Но мне бы хотелось решить все как можно скорее, — еще раз акцентировал он.
О’Тул вздохнул так тяжело, словно бы Драко был его любимым внуком, который отказывался поболтать с дедушкой о своей жизни, перед тем как перейти к более насущным проблемам. Драко недоуменно прищурился: призрак Деко уверял, что О’Тул будет заинтересован в покупке опалового скорпиона... «Антиквар он или нет, в конце-то концов? — возмутился про себя Драко. — Или это он так цену сбить пытается, демонстрируя свое равнодушие? Ну уж нет, со мной такой фокус не пройдет!»
О’Тул лукаво усмехнулся:
— Вы уж простите бедного старика, который целыми днями не выходит из дому и людей-то почти не видит...
«Ну конечно, не видит, — хмыкнул Драко. — А что за маги сегодня шастали туда-сюда через ворота? Или они в гости к этой... Бгно Бгно... Нгно... к этой дуре в тюрбане приходили?»
— Вы давно в Брюсселе? — О’Тул подтолкнул к Драко конфетницу, которой еще пару секунд назад на столе не было.
Драко оглянулся в поисках домового эльфа, но никого не заметил. Впрочем, это еще ничего не доказывало — эльфы могли магичить и на расстоянии, хотя многих их владельцев, включая отца Драко, это раздражало. Впрочем, Люциуса Малфоя раздражало в домовых эльфах почти все.
— Неделю, — нехотя ответил Драко на вопрос.
— И как вам город? — продолжал как ни в чем не бывало улыбаться О’Тул. — Вы уже поднимались на Атомиум? Прекрасное местечко — в магически расширенном пространстве устроили филиал оранжереи... Были в королевской оранжерее? Хотя я запамятовал даты, когда она открыта. Кажется, это только июнь и июль... Надо будет спросить Лулу — она помнит все, все мелочи, начиная с того момента, как вылетела из гнезда.
— Гнезда? — Драко подумал было, что неправильно понял.
— Да-да, ее мать была гарпией, — мимоходом пояснил О’Тул. — А вы были в музее комиксов? Комиксы — это же целое искусство! Ох, этот Тэнтэн! (3) А музеи — тут много музеев! Магритт — и его «это не трубка»! (4) Я так хохотал, так хохотал — кажется, в последний раз я столько смеялся еще в прошлом веке...
Драко еле удавалось подавить раздражение. Болтовня О’Тула утомляла, да и вообще хотелось поскорее очутиться на диване в квартирке Нотта, завернуться в одеяло и уснуть. Драко рассеянно взял пару конфет и запихнул в рот, небрежно скомкав цветастые фантики. О’Тул щелкнул пальцами, и бумажки обернулись бабочками, закружившись в воздушном танце. Драко издал невнятный, но уважительный звук: старик-ирландец был вовсе не прост! Так запросто обращаться с трансфигурацией мог не каждый. «Трансфигурация... Надо будет засесть за книги и подготовку к экзаменам!» — спохватился Драко, еще острее ощущая, как теряет время за бессмысленной беседой с О’Тулом. Однако пришлось, стиснув зубы, внимать рассказам о достопримечательностях Брюсселя и надеяться, что вспышкой спонтанной магии Драко от злости не разнесет половину города. Впрочем, О’Тул, кажется, уже и сам заметил, что его гость на пределе: неожиданно оборвав сам себя, он проворно подобрал ноги и, словно большая лягушка, то ли попрыгал, то ли пополз в сторону входной двери: — Идемте, покажете мне свой товар.
Драко, несколько сбитый с толку, последовал за ним, придерживая палочку наготове. После чокнутого Коппелиуса он уже не доверял древним коллекционерам. Внутри, как в гостиной, так и в кабинете хозяина дома, оказалось просторно, светло и уютно. Правда, впечатление немного портили развешанные по стенам чучела голов зверей: слон, тигр, лось, зебра... Среди них красовались и крохотные, сморщенные человеческие головки, напомнившие Драко о его двоюродной бабке Вальбурге Блэк, любившей изготавливать подобные «украшения» из домовиков.
— Ах, нет, это все ненастоящее, — поспешил объяснить О’Тул. — Животные для меня неприкосновенны. Все это подделки, искусственная шерсть... Кроме человеческих голов — я приобрел их в Африке. Местные племена изобрели чудесный способ выделки кожи: она снимается с черепа, набивается камнями и песком, затем выдерживается в песке, хорошенько прожарившись, потом...
Драко покачал головой: «Все-таки старик ненормальный, как я и подозревал. Хотя, возможно, он пытается таким образом нагнать на меня страху или впечатлить? Ха, не на такого напал! Знал бы он, что хранится у нас в Малфой-мэноре». Снисходительно кивнув О’Тулу, Драко опустился в любезно указанное ему кресло и вальяжно закинул ногу на ногу.
— Так что там у вас за опал? — словно бы без особого интереса спросил О’Тул, уже проворно забравшийся на специальный стульчик с подставкой для ног.
Драко состроил не менее равнодушную физиономию:
— Обозначение «опаловый скорпион» вам что-либо говорит?
Как О’Тул ни старался, он не смог скрыть мимолетное выражение жадности и восторга:
— Это его вы собираетесь мне предложить?
Драко подтвердил легким кивком, словно бы речь шла о самой простой вещи. О’Тул, подавшись вперед и прищурившись, молча обозревал его целую минуту. Затем пожал плечами, расслабленно откидываясь на спинку стула:
— Почему вы думаете, что я мог бы его купить? Зачем он мне?
Драко с досадой дернул щекой:
— Допустим, мне посоветовали к вам обратиться.
— Кто? — сверлил его взглядом О’Тул.
Драко мысленно прикинул, что он потеряет, выдавая причастие ко всему этому призрака Деко. Кажется, риска в этом не было никакого. «Куда опаснее, если О’Тул действительно не нуждается в опаловом скорпионе и как законопослушный гражданин доложит куда следует... Вот только проблем с бельгийскими аврорами мне еще не хватало», — запоздало спохватился Драко. Но делать было нечего и стоило пойти ва-банк.
— Вас рекомендовал мой хороший приятель Жан-Кристоф Деко, ныне призрак, — как можно наивнее улыбнулся Драко.
— Ах, Деко? — оживился О’Тул. — Вы с ним знакомы? Видели его недавно? Как поживает этот теперь уже вечно молодой человек?
— Прекрасно поживает. Что ему сделается-то? — ухмыльнулся Драко. — Я встретил его в замке моего дяди, Райнхарда фон Шлехтглаубера.
О’Тул с пониманием закивал, словно бы знал, кто такие фон Шлехтглауберы, — впрочем, возможно, так оно и было.
— А разрешите полюбопытствовать, откуда у вас опаловый скорпион? — вкрадчиво осведомился он, нервно притоптывая ступнями.
— Это к делу не относится, — непреклонно отрезал Драко, — могу лишь заверить вас, что никаких опасностей на данный момент история этого камня не представляет. Его никто не разыскивает, и, более того, никто не знает, что сейчас его владельцем являюсь я, — покривил он душой.
«В конце концов, Борджин с Берксом вряд ли обнаружат сейчас местонахождение опала — если уж у них не получилось найти Панси, маловероятно, что они в курсе, кому она передала камень... А Коппелиус... Да сумасшедший старик наверняка все позабыл! Если бы он хотел, то мог бы уже десять раз явиться с претензиями и забрать этот дурацкий камень», — успокоил себя Драко.
— Хорошо, — удовлетворился его словами О’Тул. — И чего же вы хотите взамен? Денег? Услугу? Какую-то вещь?
Драко облизнул враз пересохшие губы:
— Я... Эм-м... Послушайте, мне сказали... Деко сказал, что вы многое знаете о дементорах. Мой кузен... он и его брат... и невеста брата... — Драко смолк, собираясь с мыслями, и продолжил уже более гладко: — Мой кузен участвовал в ритуале вызова вольпертингера, но все пошло не так, и в результате Эрхард превращается — почти превратился — в дементора. Деко предполагал, что вы могли бы чем-то помочь, так как вы многое знаете об этих тварях...
— Вам нужно заклятие развоплощения дементора? — подсказал О’Тул.
Драко замотал головой:
— Нет-нет, не развоплощения — мой дядя сам умеет такое! — в этот момент он спохватился, что так и не узнал у Райнхардта, как же справляться с дементорами. «Ладно, еще успеется».
— Тогда чего же вам надо? — О’Тул явно был удивлен.
— Я хочу его расколдовать, — пояснил Драко. — Эрхарда. Хочу вернуть его обратно, чтобы он вновь стал человеком.
— Это невозможно, — пожал плечами О’Тул.
Драко нахмурился:
— Как невозможно? Деко говорил, что вы можете помочь!
О’Тул развел руками:
— Мне жаль, что месье Деко ввел вас в заблуждение. Но способа вернуть прежний облик ставшему дементором человеку не существует.
— Вы же специалист по дементорам! — Драко в неимоверном волнении вскочил на ноги. — Вы должны знать способ — Деко сказал, что если не вы, то никто не знает! Любой способ — пусть даже очень сложный или... или незаконный! Мне все равно — только скажите!
— Это невозможно, — снова повторил О’Тул.
Драко растерянно смотрел на него. Затем растерянность сменилась возмущением:
— Вы не понимаете! Не может такого быть, чтобы трансформацию в дементора нельзя было повернуть вспять! Он еще не стал им полностью! Про ритуал тоже говорили, что такое невозможно, но его все-таки провели!
— Как я понял — неудачно, — возразил О’Тул.
— Вы так цену набиваете, да? — прямо спросил Драко. — Но опаловый скорпион стоит целое состояние! А я вам отдам его просто за сведения, за информацию... Или... Ладно, скажите мне, чего вы еще хотите? Мой дядя, отец моего кузена, богат — он заплатит вам, сколько бы вы ни хотели!
— К сожалению, я не знаю, чем вам помочь, — неизменно ответил О’Тул.
— Но вы должны знать! — выкрикнул Драко. — Что вы за специалист такой, если не знаете самых важных вещей?! Скажите мне, как его расколдовать! — потеряв выдержку, он кинулся к О’Тулу с не осознанным еще намерением, однако не успел и приблизиться, как с нечеловеческим ревом ему наперерез кинулась непонятно откуда взявшаяся Лулу: ее глаза горели бледно-желтым сиянием, острые зубы обнажились, а на руках оказались длинные, крепкие желтые когти.
Опешив, Драко отступил, поспешно подготавливая боевые заклятия. Но О’Тул спокойным и миролюбивым тоном сказал что-то своей служанке, и та, недовольно ворча, тоже отошла. По ее лицу прошла дрожь, глаза потухли, зубы мгновенно затупились. Когти куда-то пропали, и выглядела она теперь вполне нормально.
— Тише, молодой человек, — обратился О’Тул к Драко. — Не нервируйте мою девочку.
С трудом переводя дыхание, чувствуя, как сердце колотится в быстрейшем ритме, Драко тем не менее снова взял слово:
— Месье О’Тул, послушайте... Вы должны мне помочь. Кроме вас мне не к кому обратиться... Или, может, вы подскажете кого-то, кто знает о дементорах побольше вашего?
О’Тул вздохнул:
— Я могу понять ваше похвальное стремление спасти кузена, но, как я уже сказал, в мире не существует способа превратить дементора обратно в человека. Или, по крайней мере, мне он неизвестен. Но, так как я все еще хочу приобрести опалового скорпиона, возможно, мы обсудим другой способ оплаты?
Каждое услышанное слово увеличивало разочарование и расстройство Драко. Ему больше ничего не хотелось — ведь все его попытки исправить случившееся оказались напрасными, как и приезд в Брюссель. Конечно, можно было бы спросить О’Тула о способе возвращении магии Мари и Зигфриду, но сейчас это казалось мелким и неважным по сравнению с невозможностью вернуть Эрхарда. Драко хотелось просто сесть и расплакаться от разочарования и охватившей его безнадежности.
— Неужели же вам ничего больше не нужно? — обратился к нему О’Тул. — Например, новых знаний о магии — об ирландской магии. Могу заметить, что английская ей в подметки не годится. Или, быть может, кольцо, заставляющее человека выполнять вашу волю — но, в отличие от «Империо», его чары выявить практически невозможно... Или кубок, в котором никогда не заканчивается вино? А может, вам нужна вещь, которая даст вам славу и имя?
Драко вяло усмехнулся:
— У меня есть и имя, и слава... Не самая лучшая, конечно, но какая уж есть. И все, что мне сейчас надо было от вас, это способ вернуть Эрхарда.
О’Тул забеспокоился:
— Постойте, не будьте так поспешны в своих выводах! Я могу многое предложить вам за опалового скорпиона — признаюсь, эта вещица была бы мне очень полезна.
Драко потер виски — у него явно начиналась мигрень. Перед глазами уже несколько минут плясали яркие пятна — аура. Он чувствовал себя разбитым и несчастным.
— Я очень устал за сегодняшний день, месье О’Тул. Он выдался у меня не из легких. И сейчас я совершенно не могу сообразить, что мне делать дальше, — голос у него дрожал. — Я... я думаю, мне лучше вернуться... к моим друзьям, выспаться и завтра на свежую голову решить, что мне теперь делать.
— Вы можете остаться у меня, — предложил О’Тул, пританцовывая одними ногами. — Лулу постелит вам в гостевой комнате — там удобно и...
— Нет, — оборвал его Драко. — Я не доверяю ни вам, ни вашей прислуге.
— Ну что вы, дорогой другой, Лулу вовсе не опасна, — заверил его О’Тул.
Яркий свет из окон теперь раздражал Драко.
— Месье О’Тул, я по-прежнему хочу продать опал, — объяснил он настойчивому покупателю, — но сейчас я понятия не имею, что мне нужно взамен — если вы не можете дать мне того, в чем я нуждаюсь наиболее всего. Мне нужно поразмыслить. Завтра я вернусь к вам, и мы заключим сделку.
— Вы обещаете? — прищурился О’Тул, пронзая Драко взглядом из-под густых седых бровей.
— Обещаю, — Драко был готов сейчас пообещать все на свете, только бы его поскорее оставили в покое. «Еще немного — и я упаду на пол, закрою глаза и уши и просто буду плакать — из-за того, что у меня болит голова... и сердце...» — признался себе Драко. Осознание ужасной неудачи давило на него, вытягивая последние силы.
О’Тул еще немного поуговаривал его, однако же, видя, что все бесполезно, согласился.
— Только завтра вы обязательно вернетесь, — уточнил он.
— Да, конечно, — Драко пожал О’Тул руку на прощанье и, сопровождаемый все еще с подозрением и настороженностью глядящей на него Лулу, побрел к выходу.
Обратный путь через лабиринт оказался еще сложнее: Драко казалось, что он ходит кругами. Ноги уже устали, голову словно сжимал пульсирующий обруч, а выхода все не было. Драко остановился, чтобы отдышаться. По обе стороны высились стены кустарников.
— Месье О’Тул! — рассердился он. — Что за глупости вы творите? Вы что, не собираетесь меня выпускать?
В ответ не донеслось ни звука.
— Ах так? — Драко выхватил палочку, наставил ее на кусты впереди и выкрикнул первое пришедшее ему в голову заклятие: — Инсендио!
Жаркое пламя вмиг охватило ветки, взметнулись вверх огненные языки, прожорливо уничтожая листья. Нужно было уже остановить огонь, но Драко застыл, охваченный отчетливым «дежа вю» — и только через секунду понял, что это было снова воспоминание о горящем Хогвартсе, когда гудящее пламя преследовало его, Драко, по пятам, грозя уничтожить в мгновение ока. Опомнившись и стряхнув с себя оцепенение, он быстро потушил пламя и, кашляя от удушливого дыма, осторожно ступая в пепел и золу, протиснулся в открывшийся проем. Но, оказалось, он напрасно только запачкал обгоревшими ветвями мантию, так как вышел в точно такой же, как и прежний, коридор лабиринта.
— Ладно же, покажу я вам бешеных пикси! — пригрозил Драко кустам и, сосредоточившись, произнес заклинание левитации. Он никогда не был особенно силен в ней, но его умений хватило чтобы, пусть и с легким наклоном в сторону и рывками, приподняться над зеленой стеной.
— Что за ерунда? — он неожиданности Драко чуть не свалился на землю. Вместо небольшого лабиринта, каким он представлял его себе, перед ним расстилалось зеленое море переплетенных коридоров, и лишь на горизонте виднелось что-то похожее на ворота. А от дома О’Тула не осталось и следа.
Драко осторожно опустился и какое-то время потерянно оглядывался. Но ничего не менялось. Устало потерев лоб, он медленно побрел в выбранном наобум направлении, раздумывая, стоит ли попытаться аппарировать или испробовать какую-то иную магию.
— Спасибо за гостеприимство, месье О’Тул, — мрачно пробурчал он себе под нос.
И в то же мгновение краем глаза уловил какое-то движение. Драко резко обернулся, только ни сбоку, ни позади уже ничего не было. Но спустя несколько шагов все повторилось — то ли тень, то ли шум привлекли его внимание, хотя источника он не мог обнаружить.
«Это просто насекомые или ящерицы», — успокоил себя Драко, выравнивая дыхание. Тем не менее, в третий раз обернувшись, он явно увидел большую тень, мелькнувшую на кустах, — хотя предмета, ее отбрасывавшего, не было видно. Драко инстинктивно выставил палочку, хотя понятия не имел, как отреагируют защитные чары поместья на его колдовство. Но потом ему пришло в голову другое решение — запустив руку в карман, он наощупь развернул хранящегося там опалового скорпиона. «Надеюсь, я смогу его контролировать», — довольно самоуверенно предположил Драко, особенно принимая во внимание то, что до сих пор о методах управления опаловым скорпионом он знал лишь чисто теоретически. Что-то снова шевельнулось сбоку, и, сжимая в одной руке палочку, а в другой — гладкий и прохладный камень, обмирая от одной мысли, что скорпион может преждевременно активизироваться, Драко приказал:
— Выходи! Немедленно!
— Говорящий... — тихо отозвалось откуда-то сверху.
Драко запрокинул голову, щурясь от солнца, вглядываясь, но ничего не увидел.
— Кто там? Это вы, О’Тул? Где вы? — завертелся он. — Не играйте со мной! Вы понятия не имеете, с кем связались! Я Малфой! Сын Люциуса Малфоя — темного мага и...
— Говорящий, — уже громче произнес голос, опять же сверху.
— Я вас не вижу! Чего вам надо? — Драко присел на корточки, втягивая голову в плечи и разглядывая небо, готовый в любой момент отразить нападение.
— Иди ко мне, говорящий, — спокойно попросил голос.
— Куда — к вам? — не понял Драко.
— Иди ко мне, говорящий, — донеслось вновь сверху.
Драко поднялся и, поколебавшись, повторил заклятие левитации. Однако и очутившись в воздухе, он не увидел ничего, кроме лабиринта.
— Иди сюда, говорящий, — настаивал голос.
— Вот заладил, «иди сюда, иди сюда»! — от злости Драко потерял равновесие и неуклюже плюхнулся на покрытую песком дорожку. Отряхиваясь, он бдительно зыркал по сторонам: не появится ли там нечто враждебное?
— Иди ко мне, говорящий, — неоригинально ответил голос.
Драко выругался:
— Ты издеваешься, да?! Куда «к тебе»? Зачем к тебе? У меня болит голова, я устал, хватит меня дразнить!
— У меня есть то, что тебе надо, — голос внезапно поменял свою речевку на нечто более осмысленное.
Драко недоверчиво посмотрел вверх:
— И что же это такое? Мне много чего надо, а еще больше — не надо... Говори, кто ты такой и что ты можешь мне предложить? — Опал слегка нагрелся, и Драко на всякий случай убрал с него руку. — Ну? Я жду?
Но на этот раз было тихо — и только снова мелькнула сбоку странная тень. Драко поспешил опять ухватить опалового скорпиона, готовясь метнуть его во врага.
— ...что ты ищешь, говорящий, — поймал он остаток фразы.
— Что? — переспросил Драко, начиная сопоставлять кое-какие факты.
— У меня есть то, что ты ищешь, говорящий, — терпеливо повторил голос.
— И что же я ищу? — уточнил Драко и в ответ услышал:
— То, зачем ты сюда пришел, то, о чем ты спрашивал, но чего не получил.
Драко с сомнением рассматривал безоблачное небо.
«Имеется ли в виду способ превращения дементора обратно в человека? Ведь я именно за этим пришел к О’Тулу, и этого я от него не получил. Но спрашивать напрямик было бы глупо... Или нет? В конце концов, если это все подстроил О’Тул, то он уже знает, чего мне надо — да это и не такая уж важная тайна. Но что, если это какая-то ловушка? Мало ли кто может водиться в лабиринте? К тому же, кажется, я могу слышать это существо только тогда, когда касаюсь опала — вот сейчас я убрал руку, и настала тишина, а теперь дотронулся до камня, и снова повторяется это навязчивое «иди ко мне». Что же мне теперь делать?» — думал он.
С одной стороны Драко было безумно любопытно, но с другой страх и осторожность не давали ему потерять голову. Потому он снова обратился к невидимому собеседнику:
— Если я приду к тебе, будет ли мне угрожать опасность? Ты собираешься причинить мне вред? Или что-либо из твоего окружения может причинить мне вред? Или существует риск, что со мной случится что-то плохое? Или... — он не знал, как обозначить все условия, и потому просто продолжал перечислять, сбиваясь и повторяясь, все, что приходило ему в голову.
— Нет, — коротко возразил голос.
— Что «нет»? — не удовлетворился этим Драко. — Нет — это ответ на все вопросы сразу?
— Да, — невидимое существо явно было немногословно.
Драко глубоко вдохнул, выдохнул, обозвал себя безбашенным идиотом и заявил:
— Ладно, я согласен.
Ничего не произошло.
— Эй, я согласен! — громче заявил Драко.
— Иди ко мне, — откликнулся голос.
Драко хмыкнул:
— И как я должен это сделать, а? Я же понятия не имею, где ты находишься!
— Ты умеешь ходить, — подметил голос. — Иди ко мне.
Драко на всякий случай сделал пару шагов вперед, назад, в стороны.
— Не получается, — пожал он плечами.
— Ты умеешь, — настаивал голос. — Используй свои умения.
— Мои умения? Ты имеешь в виду магию? — предположил Драко. — Это что, та самая ситуация, которую имели в виду Серпентина и ее сестра, когда говорили что-то о том, что я маг и должен делать что-то магическое? Ну или типа того...
— Иди ко мне. Ты умеешь, — уверенно сказал голос.
Драко усмехнулся:
— А ты не очень-то мне помогаешь, надо сказать. Ладно, подумаем...
Но все было без толку. Драко понятия не имел, что делать. Голова болела все сильнее, и, утомившись, он опустился на дорожку, уже не обращая внимания на то, что пачкает мантию, и размышляя вслух:
— Ну и куда мне идти? Впереди — лабиринт, позади — тоже он, по бокам кусты — а за ними опять коридоры... Внутрь кустов не сунешься — они слишком густые. Левитация ничего не дала... Или надо идти поверху, по кустам? Можно попробовать, конечно, — с сомнением протянул Драко. — Но если мыслить логически, говорящий со мной голос должно находиться в другом пространстве — которое находится слегка сверху — ведь, как меня учили в школе, звук из соседнего пространства доносится оттуда, где расположен вектор их соединения с нашим миром... Нет, не вектор, а касательная... Ах, чтоб меня ослепили зеленые глаза болотных ведьм, я все забыл! — Драко озадаченно накручивал на палец прядь волос. — Кажется, если приложить силу в сторону звукового отблеска и направить физическое воздействие туда же... — он снял мантию и расстелил ее на песке, предварительно вытащив из потайного кармана опал и очки Коппелиуса. Затем улегся на мягкую ткань и, сконцентрировавшись, создал слабый ориентированный магический импульс, метнул его вверх и почти сразу же «шагнул», а точнее — поднял вверх ногу и представил, что шагает.
Удивительным образом все получилось с первого раза — Драко ощутил под ногой твердую поверхность, его закрутило, рвануло вперед, и вот уже он не лежит, а стоит на площадке с заросшим лилиями прудом по центру. Создавалось впечатление, что Драко только что вышел из одного из проходов, зиявших рядом в кустах. С пруда, громко хлопая крыльями, вспорхнули две потревоженные утки, а из соседнего прохода выдвинулась вперед неимоверно тощая фигура в белом — изможденная женщина, чуть ли не скелет, с седыми, торчащими косматыми волосами и пустыми, сумасшедшими глазами. Она открыла рот, и Драко застыл, не зная, что ему делать: то ли удерживать в ослабевших пальцах палочку и опал, то ли отбросить их и заткнуть уши в безнадежной попытке спастись, потому что он безошибочно признал призвавшее его существо: это была банши.
 
 
 

Примечания:
1. Сасанах (ирл. Sasanach) — сакс, англичанин.
 
2. Гланолил... Амадан! (ирл. «Glanfholuil... Amadawn!) — «Чистокровный... Идиот!»
Ирландского я совсем не знаю, поэтому при поиске слов полностью полагалась на разные форумы в интернете, как и в интерпретации их звучания.
 
3. Тэнтэн (фр. Tintin) — персонаж бельгийских комиксов.
 
4. Рене Магритт — бельгийский художник-сюрреалист. На одной его картине изображена трубка для курения, над которой написано «Это не трубка» («C'est pas la pipe») — художник имел в виду, что, хотя на вопрос «Что на картине?» большинство ответит: «Трубка», — на самом деле там лишь изображение трубки. И точно так же и в реальной жизни, некоторые вещи — не то, чем с первого взгляда кажутся.

Пока Драко выбирал из равно неэффективных способов уберечься от банши — предвестницы смерти? — сама виновница его страхов остановилась поодаль, равнодушно взирая куда-то в сторону. Ее белоснежные одеяния эффектно развевались, хотя никакого ветра и в помине не было. Через несколько ничем не отмеченных секунд Драко слегка приободрился и невольно отдал должное горделивой осанке банши — даже у него такой не было, несмотря на все его старания и замечания родителей. Еще через какое-то время Драко даже слегка заскучал: позвавший его голос больше не был слышен, банши никак не реагировала, и ничего другого интересного или опасного не происходило. Поэтому Драко набрался смелости и двинулся в противоположную от банши сторону, чтобы осмотреться и понять, куда он попал и как отсюда выбраться.
— Мне нужна твоя помощь, говорящий, — внезапно произнесла банши.
Драко подскочил и еще в прыжке развернулся к ней лицом, выставляя палочку.
— Ты поможешь мне? — словно бы не заметив странности его поведения, спросила банши.
Это определенно был тот самый голос, который и заманил Драко в это место. «Что я вообще помню о банши?» — задался Драко вопросом, припоминая главу из учебника. Там говорилось, что банши появляется возле дома обреченного на смерть человека и своими рыданиями оповещает его о близком часе кончины. «То есть, — сообразил Драко, — она никого не убивает, а лишь является предвестником неумолимой смерти по другой причине». От осознания этой мысли стало по-настоящему жутко. Знать, что смерть близка, но не ведать, от чего она придет, было невыносимо. Вцепившись в палочку, словно она могла принести ему спасение, Драко сделал над собой неимоверное усилие и слегка дрожащим голосом почтительно произнес:
— Чего ты желаешь от меня, женщина из сидов? (1)
На самом деле ему больше всего на свете хотелось узнать, как близка сейчас его смерть и на самом ли деле она неотвратима. Но Драко боялся испортить все вконец каким-либо неосторожным или невежливым вопросом.
— Ты знаешь, как обращаться к нам, — констатировала банши без особого восторга или интереса. — Это хорошо. Ты был знаком с кем-то из моего народа?
— Нет, — замотал головой Драко. «К счастью», — мысленно прибавил он.
Безразличный взгляд банши скользнул по его лицу.
— Я давно не видела никого из них, — спокойно сообщила она. — Но если ты мне поможешь, я буду свободна.
— А я? — облизнул пересохшие губы Драко, тяжело дыша. — Я скоро умру, да?
Пока он ждал ответа, его сердце сжималось от жалости к себе и к миру, который вскоре его лишится, и к родителям, которые и ведать не ведают, что единственного чада вот-вот не станет, а в голове возникали сотни планов, как избежать гибели. Если бы он только знал, что за опасность его поджидает! Но, возможно, банши и позвала его затем, чтобы дать шанс предотвратить погибель?
— Этого мне неведомо, — отозвалась тем временем банши. — Я прихожу только за сыновьями Миля из Инисфейл. Некоторые же мои сестры связаны с детьми племен богини Дану. (2)
— То есть ты сейчас не предвещаешь мою смерть? — от радости Драко был готов пуститься в пляс. — Я не умру?!
— Всё и все умирают, — философски возразила банши. — Даже сама Эрин когда-нибудь исчезнет. (3)
Но судьба Ирландии сейчас интересовала Драко меньше всего. Счастливо улыбаясь, испытывая невероятное облегчение, он доброжелательно спросил банши, уже не казавшуюся ему пугающей:
— А что же тебе тогда нужно, женщина из сидов?
— Твоя помощь, говорящий, — неизменно ответила она и указала на белый опал в руке Драко: — Ты владеешь камнем разговора, благодаря которому можешь понимать меня. Это большая удача.
«Ах вот почему я могу с ней общаться, а не просто слышу тоскливый вой!» — понял Драко.
— Я заточена здесь одним из сынов Миля, который не захотел последовать за мной в назначенный ему час. Своими чарами он удерживает меня. Но теперь мое ожидание подошло к концу: появился ты, как и было предсказано.
— Что? — изумился Драко. — Что еще за предсказание?
— Его нашептал мне ветер, — патетично возвестила банши. — Он напел мне: «И придет тот, кто сможет говорить с тобой, и белы будут его волосы. А в руках у него будет искра понимания». Правда, я ожидала, что ты будешь сед и стар, — призналась она.
Драко поморщился. События последнего времени заставили его с особой настороженностью относиться к различного рода пророчествам.
— Ладно, допустим, это было предсказано, — наконец вздохнул он. — И что от меня требуется?
— Ты должен провести меня к сыну Миля. Я смогу забрать его, а взамен скажу, где тебе искать то, чего ты жаждешь.
Драко нахмурился:
— И чего же я жажду?
— Ты хочешь спасти человека, превращающегося в фомора, (4) — без колебаний заявила банши.
Драко взволнованно дернул себя за прядь волос:
— Ты говоришь об Эрхарде? Он становится дементором... Ты можешь его спасти?
— Я могу лишь указать путь, но спасать его придется тебе, — возразила банши.
— Что за путь? Он сложный? Опасный? Это вообще возможно? Кто-то уже спасал человека, обратившегося в дементора? — с азартом расспрашивал Драко.
Банши уклончиво пояснила:
— Опасность есть. Но я передам тебе знание, которое защитит тебя.
Драко колебался. С одной стороны, у него не было большого выбора, но он понятия не имел, стоит ли доверять банши.
— Тогда ты сначала скажешь мне, что это за способ, а потом я уже помогу тебе... — внезапно к нему пришло понимание: — Постой, ты ведь... Ты ведь собираешься убить О'Тула?! Но... это... я даже не знаю...
Драко в растерянности смолк. Если он согласится на условия банши, то станет соучастником убийства. «Но я должен это сделать! И, в конце концов, О'Тул мне никто — я познакомился с ним только сегодня, и нельзя сказать, что он произвел на меня самое приятное впечатление», — убеждал себя Драко. Однако предательская память снова подсунула ему воспоминания: вот он пытается устранить Дамблдора с помощью проклятого ожерелья — пришлось тогда применить Империо к привлекательнейшей мадам Розмерте, а потом случилась эта неприятность с глупой гриффиндоркой Кэти Белл — вот кого Драко уж точно не было бы жалко, совершенно ничтожная и некрасивая девица, которая к тому же воображала, что умеет играть в квиддич. А потом ему все же представился случай уничтожить Дамблдора, но он не смог этого сделать, глядя старику в глаза... Хорошо, что вмешался Снейп. Теперь же, в случае с О'Тулом, банши должна была сделать все сама, вот только Драко как наяву увидел Дамблдора, вспомнил и его беспомощные просьбы, и свою собственную нерешительность, и страх совершить нечто непоправимое, необратимое, превысить свои возможности и свои права в этом мире...
«Я не могу просто взять и отнять у него жизнь — пусть даже косвенно. Я не должен этого делать. Но Эрхард?! Что делать тогда с ним? Если я не пожертвую О'Тулом, то не смогу спасти кузена. Семья превыше всего — как всегда говорил отец... Вот только отец так часто ошибался, что я уже не знаю, могу ли я доверять всем его суждениям?» — Драко изнывал от желания наконец заполучить то, за чем он приехал в Брюссель. Но одновременно он боялся переступить хрупкую грань, которая отделяла его законопослушную теперь жизнь от мрачного мира, где смерть была обычным явлением. Один раз он уже погрузился с головой в этот мир и еле выкарабкался.
«Нет уж, хватит! К тому же — а что, если кто-нибудь узнает, что это я помог банши? Меня могут обвинить в убийстве О'Тула! — Драко закусил губу. — Я не затем избежал Азкабана, чтобы попасть в заключение здесь, в Бельгии! А Эрхард... Даже Эрхард не стоит моей свободы. Он, конечно, кузен и вообще неплохой мальчишка, но что станется с моими родителями, если меня схватят? А со мной? Я не переживу суда! Я просто умру от остановки сердца!» — трагические мысли захватили Драко, и он уже почти забыл, что банши ожидает его ответа, и спохватился только тогда, когда она нетерпеливо пошевелилась.
— Эм-м... Как ты собираешься его убить? — все же полюбопытствовал он.
— Я не буду его убивать. Я просто открою Ворота Смерти, и он сам уйдет — тихо и мирно, — банши взмахнула рукой, как будто открывая дверь.
Драко недоверчиво прищурился:
— То есть это не будет насильственная гибель? Он просто скончается... ну, вроде как от старости?
— Именно так, — подтвердила банши.
Драко снова начал колебаться: «Стало быть, на меня никто не подумает. Но я все равно буду виноват в его смерти! С другой стороны, О'Тул живет уже не одну сотню лет — а Эрхарду всего двенадцать, и он уже должен умереть. Это несправедливо! Ох, да что же мне делать?» — Драко в волнении принялся прохаживаться туда и сюда, вконец растрепав свою прическу.
— Я... я так не могу... — пробормотал он, останавливаясь.
Банши, не мигая, смотрела на него.
— Я не могу так! — громче заявил Драко. — Это нечестно, я не должен решать, кому жить, а кому умереть. Если я откажусь — получится, что я виноват перед Эрхардом — а это не так, я, наоборот, помогал ему. Если я соглашусь — я, пусть и косвенно, посодействую смерти О'Тула... И пусть он мне никто — я не хочу никого убивать!
Банши не проронила ни звука.
— Ну и чего ты молчишь?! — рассердился Драко. — Давай, уговаривай меня, это в твоих интересах! Ты что, думаешь уйти от ответственности? Вроде: «Я просто инструмент, а ты сам должен понять, кто ты есть»?! Нет, инструмент сейчас — это я, а ты — та, кому нужно забрать человеческую жизнь! Тебе что, не нужна свобода? Я кому сказал: уговаривай меня!
Банши склонила голову, неотрывно глядя на него пустыми глазами. Драко в отчаянии закрыл лицо руками:
— Ну почему все всегда так сложно! Я же не хочу ничего плохого — просто вернуть Эрхарда! Так что теперь я как бы на стороне добра, да? Ну а что же получается?! Ничего хорошего! Опять я должен выбирать, опять должен принимать решения, среди которых априори нет правильного! Да ответь же мне что-нибудь! — негодующе воззвал он к банши. — Не делай вид, что ты ни при чем!
Она отстраненно произнесла:
— Я могу только просить тебя о помощи. И я прошу тебя.
Драко раздраженно ударил кулаком о ладонь:
— Вот всем нужна моя помощь! А кто мне поможет?! Почему я постоянно должен быть крайним?! Хватит уже! Сколько можно?! — он осекся, чувствуя, что еще немного — и устроит истерику.
Отвернувшись от банши, Драко сделал несколько глубоких вдохов и медленных выдохов, стараясь успокоиться. «Она говорила о пророчестве. Возможно, это все было предопределено давным-давно самой судьбой — точно так же, как и смерть Дамблдора и Темного Лорда, — Драко невольно сжал покрепче трясущимися пальцами опал и свою палочку. — Стало быть, я — просто орудие, слепое орудие, которое не должно волноваться о моральных и этических аспектах проблемы, ведь так? Что я могу поделать против предназначенного? К тому же, пожертвовав малознакомым мне О'Тулом, я спасу Эрхарда». Эти размышления были очень логичны и последовательны, но, как Драко ни старался, он не мог убедить себя согласиться на предложение банши.
— У тебя мало времени. Если ты не решишься, то тебе придется вернуться ни с чем, — предостерегла она.
Драко вцепился себе в волосы, окончательно растрепав прическу:
— Но я не могу! Я не могу взять на себя ответственность, потому что не я должен принимать решения, кому жить, а кому умирать! Если надо, я мог бы исполнить... сделать... то есть... Я имею в виду, что я не могу сам... ну... — он запутался в словах. В горле пересохло. Жалобно глядя на банши, Драко простонал:
— Ты же понимаешь, что, согласившись, я, можно сказать, соглашусь на убийство О'Тула?! И пусть он старый и ему давно пора уходить, но... это не так уж и просто, понимаешь? Он не сделал мне ничего особо плохого — ну разве что вел себя не слишком-то вежливо, но за это же не убивают... По крайней мере, я не убиваю. А ты не хочешь мне даже помочь! Ты переложила на меня всю ответственность! — упрекнул он банши. — Это, честно говоря, некрасиво и неблагородно.
Но, видимо, банши было чуждо понятие благородства, потому что она ни капли не смутилась, услышав обвинения Драко.
— Я не знаю... — изнемогал он от разрывавших его желаний: с одной стороны, хотелось послать в логово акромантулов эту предлагающую ему сомнительную сделку нежить; а другой стороны, Драко боялся потерять, возможно, единственный шанс на успех в спасении Эрхарда.
«А может, его уже спасли? — предположил он. — Вдруг дядя Райнхард или тетя Адель уже нашли способ вернуть ему человеческое обличье, а заодно и возвратили Мари и остальной компании магические силы? А я тут ни за что ни про что мучаюсь». Однако такое положение дела представлялось ему все-таки в высшей степени сомнительным.
— Жаль, — сказала банши, хотя ее голос звучал все так же ровно. — Но ты сделал свой выбор. Прощай.
— Постой! — вскинулся Драко. — Я еще ничего не сделал! Дай мне еще минуту! Пожалуйста!
Уже собравшаяся было удалиться банши остановилась:
— Хорошо. У тебя есть эта минута.
Драко с облегчением выдохнул, хотя радоваться было все еще нечему. Он никак не мог заставить себя согласиться, хотя и понимал, что это было необходимо. «Ну же, давай, просто скажи: "Да", — и все! — подталкивал он себя. — Ты же уже согласен! Просто произнеси это вслух!» Но язык его не слушался. Время истекало, и холодное предчувствие провала обволокло Драко, виски давила мигрень, его мутило, навалилась усталость.
— Я не могу... — пробормотал он. — Я так не...
Но не успел он расписаться в своей беспомощности, как его окружило множество разнообразнейших экзотических цветов, в нос резко ударили сладкие ароматы, по глазам резанул солнечный свет, а в ушах зазвенело пение птиц — и не только оно: хрустальный голос Серпентины звонко возвестил:
— Все в этом мире имеет свое начало и свой конец. Порой конец подступает безвременно — и тогда нужно использовать любую возможность, чтобы его предотвратить. Однако же намного чаще все заканчивается, как должно. Соглашайтесь на предложение, Драко. Так надо.
Блеск синих глаз вмиг растопил панику и страхи. Мелькнуло зеленое платье на гибком длинном теле, улыбнулись алые губы, а затем вновь вернулись пруд, лабиринт и терпеливо выжидающая банши. Драко потряс головой — мигрень чудесным образом отпустила его, хотя стоило ожидать обратного, принимая во внимание количество только что обрушившихся на него стимулов — яркий свет, сильные запахи, громкие звуки.
— Я согласен, — быстро произнес он, пока его не покинула вызванная появлением Серпентины решимость.
Теперь это был словно бы и не его, Драко, выбор. «Я лишь озвучиваю просьбу зеленой змеи из Атлантиды. Они там все куда мудрее и, кажется, играют в какие-то свои игры — недаром же Серпентина все время вмешивается в мои дела, направляет меня. Но как бы там ни было, а вся ответственность лежит теперь на ней. Я всего лишь посредник между Серпентиной и банши, — умасливал свою совесть Драко. — Вот только что в этом деле за выгода этой змее? Слишком уж часто она вмешивается в мою жизнь, и если в первый раз это вполне могло быть случайностью, то в остальные это выглядит подозрительно. Уж не влюбилась ли в меня? — сердце Драко забилось сильнее от восторга, хотя червячок сомнения и подтачивал его. Любовь Серпентины была бы большим счастьем и удачей, но и большой ответственностью. Драко не забыл уменьшенных и заключенных в стеклянные сосуды людей на ее письменном столе. — С такими, как она и ее отец, лучше не шутить».
Но сейчас было не время для долгих раздумий. Банши, услышав согласие Драко, впервые проявила признаки волнения, ее движения стали резкими и слегка неуклюжими, словно у подбитой птицы.
— Что мне нужно сделать? — как можно небрежнее спросил у нее Драко, стараясь сохранить остатки достоинства. — Теперь надо подписать договор кровью или типа того?
— Нет, — банши требовательно протянула костистую, обтянутую иссиня-белой кожей руку, — ты должен отдать мне камень. Он проведет меня к сыну Миля, которого я должна отпустить.
Драко нахмурился:
— Но постой, ведь только с помощью опала я понимаю тебя! Если бы у меня его не было, я слышал бы только вопли, а не слова! И как я могу быть уверенным, что ты меня не обманешь и не бросишь здесь, в лабиринте?
— Я не обману, — с ноткой возмущения ответила банши.
Но Драко не удовлетворился ее ответом:
— Нет, так дело не пойдет! Мне нужны гарантии, что ты вытащишь меня из этого места в нормальный мир, что по твоей вине со мной ничего не случится и что ты не причинишь мне вреда. А еще что ты выполнишь свою часть сделки, расскажешь мне, как помочь Эрхарду, — неумолимо потребовал он.
Банши развела руками:
— Я могу лишь поклясться во всем этом, но у меня нет никаких иных доказательств отсутствия у меня злого умысла.
— Разве не лучше подписать договор? Бумаги у меня с собой, правда, нет, но можно сымпровизировать — использовать кусок ткани и, как я уже сказал, кровь.
— У меня нет крови, — возразила банши.
Драко с досадой цокнул языком:
— Ну тогда... Конечно, можно взять и мою, только... О, послушай, а что, если превратить в чернила воду из пруда? Хотя они долго не продержатся — все равно рано или поздно снова станут водой... Впрочем, мне долго и не надо — только исполни свою часть соглашения после того, как я исполню свою.
Банши не заставила себя долго ждать — зачерпнув полную пригоршню воды, она оторвала другой рукой кусок полы своего ветхого одеяния. Драко настороженно следил за ней, опасаясь подвоха. Но все выглядело честно и правильно: встряхнув ткань, банши превратила ее в ровный гладкий лист. Затем она нараспев начала произносить пафосную клятву, и вода из ее ладони взметнулась брызгами вверх, опадая на лист уже темными чернилами и складываясь в вязь букв.
— Я, Калекс Уносящая (5), клянусь своим голосом и своей тенью, что не замышляю вреда Говорящему-Со-Мной....
Драко, затаив дыхание, вслушивался в слова и одновременно вчитывался в записываемое. Все сходилось.
— ...тогда не будет мне ни покоя, ни света, ни свободы вовек, — закончила банши, и над листом с ее клятвой скользнула темная тень, оставив черный отпечаток под текстом.
Настала очередь Драко подписаться. Зажмурившись, он произнес заклятье, и на его пальце выступили капельки крови. Шипя от боли — порез вышел крохотный, но саднящий, — Драко вывел свои инициалы под своеобразной подписью банши. И только затем разрешил костлявым пальцам коснуться сжимаемого им в кулаке опала.
— Свершилось! — громовым голосом возвестила банши, и мир зашатался и распался на сотни осколков. Остался только крохотный песчаный островок под ногами.
Но не успел Драко испугаться, как осколки сложились вновь в обстановку кабинета О'Тула, затем появились стены, и вот уже банши стояла напротив самого старика-ирландца, взиравшего на нее с потрясением и изумлением. Драко удивило, что страха в глазах О'Тула не было. Гарпия, примостившаяся в длинных ногах своего то ли хозяина, то ли друга, вскочила и, обнажив длинные зубы, отчаянно зашипела. Драко поспешно отскочил, прячась за спинкой кресла, однако стоило банши взмахнуть рукой, как гарпия смолкла и почтительно склонилась перед ней. «А у них, кажется, есть иерархия», — мимолетно заинтересовался Драко, но тут же переключил все внимание на О'Тула. Тот же, подтянув к себе ноги и закрыв глаза, выпрямившись, раскачивался в кресле и что-то монотонно бубнил себе под нос. Насколько Драко мог судить, это было не заклинание. «Да он ненормальный! Его пришли убивать — а он какие-то стихи читает», — ужаснулся Драко. На месте глупого ирландца он хотя бы попытался убежать или обороняться, но не стал бы покорно ждать смерти. Однако О'Тул не удостоил банши взглядом и тогда, когда она, набрав побольше воздуха в тощую грудь, пронзительно завыла. Драко повалился на пол, прикрывая уши — ведь опал уже был у банши и больше не защищал его. Вой перешел в визг, и Драко готов был рискнуть и использовать «Силенцио», хотя и не знал, как отреагируют банши и гарпия на его колдовство в такой напряженный момент. Вопль все усиливался, и Драко свернулся клубочком, стараясь сделаться как можно меньше, чтобы спастись от неумолимых звуковых волн, сдавливавших его, грозивших разорвать не только слуховую перепонку, но и черепную коробку.
— Дэвин О'Тул! Дэвин О'Тул! Дэвин О'Тул! — вдруг опознал Драко в вое банши трижды произнесенное имя, а гарпия хрипло вторила ей — было странно, что ее негромкий, но пробирающий до дрожи голос был слышен за воплями. (6)
И все вмиг стихло. Тишина оглушила Драко не слабее, чем до тех пор — вой. «Я оглох?!» — он зачем-то ощупал уши. Но слабые звуки собственных прикосновений были слышны отчетливо. Драко осторожно распрямился и поднял голову. Ни банши, ни гарпии рядом не было, а О'Тул неподвижно сидел в кресле, все так же закрыв глаза, и, кажется, не дышал.
— А как же мне спасти Эрхарда?! — в пустоту вопросил Драко.
От осознания, что его просто-напросто обманули, захотелось разнести все вокруг. Драко выхватил подписанный банши договор, словно собираясь предъявить его кому-то, а на самом деле желая проверить, нельзя ли как-то с его помощью призвать банши к ответственности. Честно говоря, он ожидал уже, что лист окажется девственно-чистым, но письмена там были — только не те, что раньше.
«Я, Калекс Уносящая, передаю долг Глаша Лепрекона передо мной Драко из рода Малфоев. Глаш Лепрекон из Зеленого Холма в Долине Дулагх, в Коннемаре (7), обязан передать Драко Малфою свой башмак в знак искупления долга», — прочел Драко. Неизвестные ему названия мест, упоминание о башмаке лепрекона, какой-то переданный долг — все это показалось Драко запутанным и сложным. «Разберусь в этом потом, когда отдохну», — он аккуратно сложил лист и спрятал его в нагрудный карман мантии, уже начавшей превращаться в хранилище особо важных вещей. Затем Драко осторожно подкрался к О'Тулу. Надо было как-то проверить, действительно ли старик умер, но ни позвать, ни дотронуться до потенциального мертвеца Драко не решался. «Только и стоять тут тоже глупо... Тем более что я проголодался, устал, и голова у меня снова начинает болеть», — объяснил Драко сам себе, собрал волю в кулак и слегка толкнул О'Тула в плечо:
— Вы живы?
О'Тул мягко повалился набок и с глухим звуком плюхнулся с кресла бесформенным мешком. Драко от неожиданности выругался и поспешно отошел подальше: не хватало еще, чтобы его застали совсем рядом с трупом бельгийские авроры, наверняка уже вызванные злобной привратницей, на которую он натравил боггарта. Но секунды шли, а авроры не появлялись. То ли привратница не почувствовала, что в доме произошло что-то неладное, то ли бельгийцы были тяжелы на подъем. Драко добропорядочно постоял еще немного, но ему стало совсем уж худо: его мутило, голову будто сдавил металлический обруч, не хватало воздуха. «Я не виноват в его смерти», — в который раз повторил себе Драко.
— Я не виноват в вашей смерти! — громко сказал он, обращаясь к мертвецу.
Но, будучи сказаны вслух, оправдания прозвучали жалко. «И что мне теперь делать?» — беспомощно оглянулся Драко и вдруг заметил валяющийся на полу белый опал.
— О нет, я так от тебя никогда не избавлюсь! — Драко нервно расхохотался и уверенно направился к выходу из кабинета, но на пороге не выдержал, быстро вернулся и подобрал опал, сунув его себе в карман. Затем бросился прочь и дома, проскочил комнаты с искусственными головами животных на стенах, вырвался на террасу, сбежал по лестнице, ступил на траву. Лабиринт теперь выглядел совсем крохотным, а среди невысоких кустов перекликались какие-то люди, судя по одежде — магглы. Драко оглянулся: дома О'Тула позади не было.
— Ну и прекрасно, — пожал он плечами.
Все эти чудеса ему уже порядком надоели.
— Ты был молодцом, — похвалила его зеленая змейка, легкомысленно раскачивавшаяся на ветвях одного из кустов.
Драко в первое мгновение поразился было своим новообретенным способностям змееуста, но тут же сообразил, что эта зеленая змея является совсем не тем, чем кажется. Он устало усмехнулся:
— Я убил человека.
— Так было надо, — твердо заявила змейка.
Драко внимательно всмотрелся в ее глаза.
— Ты не Серпентина, — подметил он.
Она покачала головой:
— Я Виперия.
— Да? Жаль... Хотя, по большому счету, мне должно быть все равно. Только ответь, зачем вы вмешиваетесь в мою жизнь? — Драко в изнеможении опустился на траву. Его неумолимо клонило в сон.
Змейка, извиваясь, тянулась к солнцу.
— Мы как-то связаны с тобой. Еще не знаем как, но связаны, — таинственно заявила она.
У Драко уже не оставалось сил, чтобы дальше любопытствовать.
— Спи, — змейка сползла с куста и обвилась вокруг руки Драко. — Спи, и пусть тебе снится Атлантида. Спи.
Драко почувствовал, что лежит он теперь не на жесткой земле, а на чем-то мягком, вроде дивана или кровати, и над ним склонились озабоченные лица Дафны и Нотта.
— Как ты здесь очутился? Почему я не видел, как ты вошел? — допытывался Нотт.
Драко хотел было рассказать ему, что его перенесла зеленая змея, но почему-то не мог произнести ни слова. Взглянув на свои руки, он понял, что превратился в мотылька, а вокруг цветут лилии из Атлантиды. «Я сплю и, как обещала Виперия, вижу сон про Атлантиду», — Драко шевельнул крылышками и взлетел.
 
 
 

Примечания:
1. Женщина из сидов (ирландский, bean sidhe) — буквальный перевод слова «банши». Банши считается духом-покровителем семьи, которую она оповещает о смерти (есть даже мнение, что банши — прародительница этой семьи). По поверьям, она есть не у всех ирландцев, а только у тех, чьи фамилии начинаются на «О'» и «Мак» (истинно ирландские).
 
2. Сыновья Миля — в ирландской мифологии пятое и последнее из племен, правивших Ирландией, которые якобы являются предками современных ирландцев.
Инисфейл (Innisfail) — одно из поэтических названий Ирландии, означающее «Остров предназначения».
Племена богини Дану (древне-ирл., Tuatha De Danann, «Туафа де Даннан») — четвертое из мифических племен, правивших Ирландией.
 
3. Эрин (Eirinn) — еще одно поэтическое название Ирландии, происходящее от ирландского Эйре (которое и означает «Ирландия»).
 
4. Фоморы — мифические существа древней Ирландии, представляющие собой темные силы хаоса. В другой интерпретации — обитатели потустороннего мира.
 
5. Калекс (ирл., шотландский, Cailleach) — «старая женщина», «старуха» или, в гэльском, — «закрытая вуалью». В ирландской и шотландской мифологии — одна из божеств. В некоторых легендах ей, как и уэльской cyhyraeth (кэхэреф), присваиваются качества банши.
 
6. Гарпиеподобное создание под именем «Гуракс э Хрибин» (ирл., Gwrach y Rhibyn) по легендам выкрикивает ночью под окном имя умирающего человека.
 
7. Коннемара (англ. Connemara, от ирл. Conmhaicne Mara — «потомки моря») — географическая область в графстве Голуэй на западе Ирландии, в юго-западном Коннахте.
Долина Дулагх (ирл., Doolough, от гэльского «Dubh Lokh» — Черное Озеро) — находится на прибрежной территории в Коннемаре.

До Великобритании Драко добрался через каминную сеть, как ни заманивала его Дафна восторженными описаниями высокоскоростного маггловского поезда. Но давно знакомый камин все равно казался куда более надежным и безопасным, тем более что можно было заранее забронировать свободную международную линию и не ждать в общей очереди. Дафна с Ноттом вызвались его проводить — впрочем, сначала собиралась пойти одна Дафна, а Тео все дулся из-за без спросу позаимствованного боггарта. На взгляд Драко, обида была совершенно безосновательной, ведь боггарт совершенно неведомым образом умудрился самостоятельно вернуться домой. По крайней мере, Тео в тот же вечер снова обнаружил своего любимца свернувшимся калачиком в шкафу в гардеробной и нервно огрызающимся на все попытки счастливого хозяина извлечь его оттуда. Таким образом был успешно завершен невольный эксперимент, подтвердивший теорию о привязанности боггартов к местам своего проживания и их удивительно точном ориентировании в пространстве. Однако насколько Нотт был в восторге от возвращения боггарта, настолько же он сердился на виновника его пропажи. «Что совершенно несправедливо», — посчитал Драко, с утра пораньше разбуженный воплями Нотта.
— Ты не имеешь права без спросу брать то, что тебе не принадлежит! — читал ему нотации Теодор, стоя в изголовье так, что лежавшему на диване Драко пришлось задрать голову, чтобы увидеть его. Шея в такой позе сразу же затекла, поэтому Драко перевел взгляд на Дафну, смотреть на которую к тому же было куда приятнее.
— Кем ты себя возомнил?! — бесновался тем временем Теодор. — Это мой боггарт, ты не имел права его трогать!
«Они с Дафной даже похожими словами говорят, — подметил Драко. — Вот уж точно сладкая парочка».
— Иногда мне кажется, что в твоем воспитании что-то безнадежно упущено, — выговаривал ему Нотт.
«Без амплификации: Нотт влюблен в нотации», — неуклюже скаламбурил Драко. Мигрень прошла, но голову все еще слегка сдавливало, как обручем, а истерика Нотта не способствовала хорошему настроению. Драко страдальчески поморщился и приподнялся, опираясь на локоть:
— Слушай, Тео, чего ты от меня хочешь? Твой драгоценный боггарт в порядке, и я не собираюсь больше к нему прикасаться. Зачем вообще надрывать голос по такому пустяковому поводу? Можно подумать, это последний боггарт на земле.
— Это мой боггарт! — снова завел ту же пластинку Нотт. — Ты должен был спросить у меня разрешения, прежде чем забирать его!
— Эм-м... Ты бы не согласился, — возразил Драко, — а мне он был до зарезу необходим. И вообще, будь любезен, потерпи еще немного. Я не собираюсь задерживаться у тебя дольше, чем на пару часов. Я возвращаюсь в Англию.
Ему показалось, что Нотт с облегчением вздохнул. «И это он собирался учить меня манерам?» — фыркнул Драко, потирая виски.
— Голова болит? — участливо спросила его Дафна.
— У него там болеть нечему! — презрительно ввернул Нотт, и Драко невольно потянулся за палочкой, но сдержал себя и, стиснув зубы, процедил:
— Я попросил бы тебя, Нотт, не переходить определенных границ. Ты мой приятель и лишь потому можешь позволить себе то, что от иного я бы не стерпел, однако же все имеет свой лимит.
То ли оценив мудрость данного предостережения, то ли просто устав ругаться, Нотт только махнул рукой:
— Да ну тебя, Малфой. Таких, как ты, не переделаешь.
— К счастью, — уточнил Драко, желавший, чтобы последнее слово осталось за ним.
Дафна хихикнула. Драко не мог не признать, что со стороны они наверняка выглядят смешно, особенно Нотт, надувшийся, словно Робин-Бобин с желудочными коликами (1). Да и сам Драко с недосыпу выглядел особенно бледным, длиннолицым, нос заострился, а темные круги вокруг глаз не прибавляли шарма. Зеркало на стене даже тактично потемнело, не желая расстраивать отражаемого Драко еще больше. «Ну и что, зато эта изможденность выдает во мне возвышенное и нежное создание, которое, однако же, обладает крепким внутренним стержнем и невероятной силой воли», — утешил он себя и холодно повторил:
— В общем, Нотт, вскоре я с большим удовольствием покину твой негостеприимный дом. Только позавтракаю и приведу себя в порядок — я же не могу вернуться в таком виде, мои родители решат, что со мной в пути случилось нечто ужасное.
Нотт демонстративно приложил ладонь ко лбу, но Драко решил не обращать внимания на его эксцентричное и бестактное поведение, чтобы не эскалировать конфликт. Все-таки Нотт был каким-никаким, но почти другом.
— А еще, — деловито напомнил Драко, — мне все еще нужен перевод с немецкого на английский. Помнишь, я говорил тебе о моих записях? Цена не имеет значения, — немного приврал он, так как изрядно поиздержался за время своих странствий, но признаться в этом перед Ноттом и Дафной было немыслимо. — Я надеюсь, что твое ворчание означает «Да, конечно, я с радостью помогу тебе в этом пустяковом деле», — ехидно заметил он Теодору.
«Да хоть сто раз хлопни себя по лбу, Тео, — про себя продолжил Драко. — После всех тягостей, выпавших на мою долю, твои крики — просто безобидный шум. Кстати, Тео, осмелился бы ты повышать на меня голос, если бы знал, что не далее как вчера я способствовал уничтожению потрясающе старого и сильного мага? Заметь, я не говорю «способствовал убийству», но только потому, что это жесткое слово терзает мой изысканный слух и...» — тут Драко пришлось прервать цепь невероятно умных и рассудительных мыслей, так как Дафна помахала перед его лицом ладонью с растопыренными пальцами:
— Ты что, еще спишь? Или у тебя абсанс? (2) Я спрашиваю: чем ты собираешься отправиться домой? Поездом или все же камином?
Драко снова слегка обиделся ее желанию поскорее сплавить его подальше и остаться наедине с ненаглядным Тео, с которым у нее, кажется, все снова было хорошо. На миг Драко даже стало завидно, что не на него с нежностью смотрят эти чистые голубые глаза, не ему улыбаются алые пухлые губки, не для него появляются ямочки на круглых румяных щечках, не он гладит мягкие шелковистые светлые кудри...
«Toi mon amour, mon ami,
Quand je r?ve c'est de toi.
Mon amour, mon ami,
Quand je chante c'est pour toi.
Mon amour, mon ami,
Je ne peux vivre sans toi,
Mon amour, mon ami,
Et je ne sais pas pourquoi», (3) — пропел в голове Драко голос Шанталь, оставив горьковатое послевкусие грусти и вины. Но более насущные проблемы занимали сейчас Драко намного сильнее неудавшихся отношений с вейлой.
— Камин, — коротко ответил он Дафне, чем вызвал с ее стороны длительную тираду, сводившуюся к восхвалению суперскоростного поезда. Вполуха внимая ей, Драко осторожно достал из чемодана скопированные записки Эрхарда и прибавил к ним два галлеона.
— Вот, это с лихвой окупит труд переводчиков, — он протянул записи Нотту.
Тот поколебался, но все-таки с ворчанием принял оттягивающие Драко руки тяжелые пергаменты. Деньги же он взял куда более охотно.
К счастью, на кухне обнаружился завтрак на троих, и Драко не пришлось снова есть всухомятку бутерброды. Гадая, кто же приготовил еду, Дафна или Тео, он в рассеянности допил третью чашку чая с молоком, закусывая блинчиками с апельсиновым джемом, и только тогда окончательно пришел в себя после вчерашнего. Все произошедшее воспринималось теперь очень ясно, без излишней эмоциональности. «В жизни много чего случается, и смерть старого ирландца — не самое ужасное событие», — философски заметил себе Драко.
Вообще, по мере возвращения к нему воспоминаний незаметно менялось и его отношение к произошедшим событиям. Сейчас, когда он почти все вспомнил, он мог в полной мере оценить масштабы трагичности свершившегося с ним и его семьей. Когда Темный Лорд был еще жив, а родителям Драко и ему самому ежесекундно грозила опасность, страх застилал разум и мешал адекватно воспринимать реальность. Тогда Драко казалось, что он живет в туманном и тягучем кошмаре, он не понимал в полной мере ни смысла происходящего, не видел толком ни цели, ни смысла своих и чужих действий, ни возможного результата. Затем отсутствие воспоминаний существенно облегчило и упростило его жизнь, но незавершенность собственной личности продолжала терзать его на подсознательном уровне, проявляясь ужасными снами. Теперь же Драко чувствовал цельность самого себя, реальности, в которой он находился, и своих воспоминаний, хотя будущее, конечно, еще оставалось туманным и загадочным. Ощущение правильности и легкости было столь сильным, что Драко даже засомневался: а не обманчиво ли оно? «Да какая разница, пока что я не собираюсь решаться ни на что судьбоносное, а просто хочу вернуться домой», — подумал он и на секунду прикрыл от удовольствия глаза: так взросло и взвешенно прозвучали его мысли!
— Малфой? — осторожно позвала его Дафна. — С тобой точно все в порядке?
«А вот скорость моего взрослого мыслительного процесса стоило бы увеличить. Не могу же я постоянно зависать в своих раздумьях», — сделал себе пометку Драко.
— Я просто замечтался, — объяснил он Дафне, которая недоверчиво прищурилась, но не стала дальше развивать эту тему.
Наконец все приготовления к путешествию были завершены, и умытый, причесанный, припудренный Драко в свежей мантии подхватил свой маленький чемоданчик с самыми важными вещами в одну руку, а второй, побольше, поднял в воздух с помощью магии. Дафна и Теодор сопроводили его до общественного камина дальних перемещений, где Драко прикупил в крохотном магазинчике немного бельгийского шоколада Нойхаус (4) и еще парочку сувениров. Но момент отправления настал, и, чмокнув в щечку Дафну и степенно пожав руку Нотту, Драко с готовностью шагнул в камин. Его привычно подхватило, завертело и потащило по сложной межпространственной сети. В глазах рябило от теней, пятен света, неподходящих ему выходов и еще каких-то непонятных линий и форм, которым Драко так и не смог найти определение. К концу перехода его слегка замутило, и поэтому, едва выбравшись из камина, он ухватился за стенку, глубоко и жадно втягивая воздух.
Парочка служащих спросила его документы, и их вид был до того английским и родным, что Драко даже не обратил внимания на презрительные гримасы, которыми они отреагировали на его имя. Но внезапно волна холодного ужаса обдала его: «Опал!» Во рту пересохло, колени затряслись, руки враз стали влажными. Владение опаловым скорпионом считалось незаконным и каралось огромным штрафом или даже тюремным заключением, а в случае Драко его, как ненавидимого всякими магглолюбцами Малфоя, наверняка должны были упечь в Азкабан. «Я идиот... Я забыл об опале! Как можно было забыть о нем?! Я идиот, я полный идиот...» — клял себя Драко. Только потрясениями прошедшего дня можно было объяснить его амнезию.
— Откройте чемодан, — тем временем командовали таможенники. — Снимите мантию, вытащите все из карманов.
Драко не оставалось ничего другого, как, мысленно прощаясь со свободой, подчиниться. «А если я нападу на них? Есть ли у меня хоть какой-то шанс сбежать? — сделал он безумное предположение. — Нет, это тоже не выход. Придется скрываться всю жизнь или навсегда тайно покинуть Великобританию».
— Это еще что? — заинтересовались таможенники очками Коппелиуса. От очков веяло магической силой, но как их ни крутили, ни вертели, ни трясли и ни просвечивали, ничего, конечно же, не происходило.
— Это... чтобы лучше видеть... — пролепетал Драко, еле раскрывая рот.
— Ну понятно, что не для того, чтобы лучше слышать! — противно хохотнул один из таможенников и потянулся к футляру с опалом.
Драко затаил дыхание. В висках громоподобно бухал пульс. «Вот и все, — понял Драко и попросил прощения у матери: — У тебя такой глупый сын, мама».
Таможенник заметил на футляре сильные защитные чары и нахмурился:
— Так-так... Отойдите к стене, — приказал он Драко.
Другой таможенник тем временем возился с футляром.
— Не получается... Малфой, откройте его, — потребовал, наконец, он и предупредил: — Но палочку не доставать.
Драко, словно во сне, приблизился к металлической стойке и негнущимися пальцами распахнул футляр, а потом пару секунд внимательно рассматривал пустоту внутри.
— Там ничего нет, — недоуменно озвучил один из таможенников.
Драко испытал смесь облегчения, радости и гнева: «Кто-то специально изменил футляр так, чтобы он не ощущался слишком легким. И, возможно, кто-то даже сделал так, чтобы я на время забыл об опале... Нотт? Дафна? Или все же кто-то еще?»
Он не стал долго задерживаться в Лондоне после таможенного досмотра, но и не аппарировал прямиком в гостиную Малфой-мэнора, а переместился в один из прелестных уголков поместья. Ему хотелось привести нервы в порядок, поразмыслить над исчезновением опалового скорпиона и еще немного насладиться одиночеством и ощущением самостоятельности, прежде чем предстать перед родителями.
Хотя поместье Малфоев никогда не было безопасным местом, нигде в мире Драко не чувствовал себя так комфортно, как здесь. Шагая по вымощенной желтым кирпичом дорожке, он узнавал с детства привычные растения: трусливая мимоза при его приближении поспешно свернула листики, выстрелила отвлекающим желтым облачком семян и с неимоверной скоростью закопалась в землю, так, что о ней теперь напоминал только аккуратный холмик свежей земли; вьющиеся чеширские розы как по команде сложили тонкие лепестки в нечто, напоминавшее улыбку; гремучий плющ выставил ядовитые иголки, не разобравшись, что лучше не связываться с хозяином — Драко слету отбил ногой пару капель жгучего сока и пнул сварливое растение так, что оно, дергая корнями, отлетело в гущи обиженно зашумевших кустов; старый кедр, чьи орехи уже столько лет Нарцисса Малфой добавляла в салат к обеду, что-то взволнованно прошелестел — как хотелось думать Драко, приветствуя. В стороне осталась развилка к Темному Пруду, где чуть ли не каждый год топилась троюродная тетушка Ариэль, наведываясь к Малфоям в гости. Домовые эльфы каждый раз успевали ее выловить, но она с поразительным упорством продолжала повторять ее попытки, так что Люциус Малфой в конце концов отдал домовикам приказ не особо спешить со спасением, и неудачливую утопленницу вылавливали все позже и позже. Но тетушка оказалась на редкость живуча. Никто так и не мог выведать у нее причину упорного стремления покончить с жизнью именно утопившись и именно в Темном Пруду: тетушка была немой и не освоила ни письменность, ни язык жестов. Мать Драко романтично считала, что все дело в несчастной любви, но сам Драко был уверен, что у тетушки просто шизофрения с навязчивой манией.
Миновав Кленовую Аллею с живописно развешанными на ней разноцветными качелями и скелетами домовых эльфов, Драко ступил на крупный песок вдоль Ледяного ручья. Вода в ручье вовсе не была слишком холодной, но его окружали заросли ледяной черники. Сорвав одну ягоду, Драко кинул ее в рот и после пары неприятных секунд, когда зубы заломило и язык чуть не примерз к небу, ощутил божественный вкус растаявшей ягоды. Кроме гурманского достоинства, ледяная черника обладала бодрящим действием и служила отличным профилактическим средством против простуды.
Черная лисица выскочила чуть ли не под ноги Драко, и от неожиданности он потерял контроль над своим чемоданом, который чуть было не улетел в заросли диких роз. Раньше за поместьем следила целая армия садовников, но при Темном Лорде они все разбежались, тем более что среди них затесалось несколько сквибов и магглорожденных. А после войны наниматься к Малфоям никто не спешил, особенно узнав, что заработная плата будет сильно урезана по причине материальных трудностей несчастного семейства. Впрочем, Нарцисса Малфой все же вернула себе пару самых ответственных специалистов, не желавших гибели редких растений, но на все поместье требовалось как минимум раз в десять больше работников.
— О, ты еще тут, — кивнул Драко покосившейся табличке «Осторожно, опасная аномалия!», преграждавшей путь к обманчиво-пасторальному холму с раскидистым старым каштаном. В свое время маленького Драко подманили изгибавшиеся до самой земли ветви, накрывавшие подножие уютным шатром, по которым без труда можно было бы забраться на самый верх. Что случилось там, на верху, Драко так никогда толком и не вспомнил — его нашли спустя сутки вконец перепуганные родители и поставленные на большие уши домовые эльфы. Он был весь перемазан в пахучем красном соке каких-то неведомых ягод и вполне доволен жизнью Вот только откуда на верхушке каштана взялись ягоды и почему никто из взбиравшихся туда эльфов и сотню раз пролетавших над деревом родителей не видел там потерянного Драко, было неизвестно. Нарцисса Малфой в истерике требовала спилить дерево и развеять пепел по ветру, но Люциус рационально решил, что оно может когда-либо еще пригодиться. «Уничтожать обладающий неисследованным, но потенциально полезным свойством каштан кажется мне нелогичным», — непреклонно объявил он заплаканной жене, стискивающей в объятьях свое непонимающее причину переполоха чумазое сокровище. Дерево окружили барьерами и заклятьями, но изучить его поближе у Люциуса так и не дошли руки.
— Милостивый хозяин! — заверещал снизу истерический голос, и Драко все-таки уронил чемодан.
— Милостивый хозяин вернулся! — пуще прежнего взвыл голос, вызывая желание заткнуть уши.
— Какая радость, какая огромная радость! — надрывался вопивший.
«И почему домовые эльфы у фон Шлехтглауберов куда нормальнее наших?» — угрюмо уставился на громкое существо Драко, стараясь не выругаться вслух: эльф бы наверняка донес родителям, какими словами охарактеризовал его «милостивый хозяин», а Драко с детства было строго-настрого наказано не выражаться нецензурно. «Хотя я уже взрослый и самостоятельный, вполне возможно, что мне уже позволено говорить все, что вздумается, — спохватился он. — Надо будет уточнить у мамы».
— Премилостивый хозяин! — возвел в высшую степень сравнения полюбившееся ему прилагательное эльф. — Премилостивый хозяин снова дома!
— Незачем это постоянно повторять, — отрезал Драко. — Возьми мой чемодан... Стой! Куда это ты собрался?! — перехватил он начавшего растворяться в воздухе вместе с чемоданом домовика.
— Бумба отнесет чемодан премилостивейшего хозяина в комнату премилостивейшего хозяина! — отрапортовал сияющий эльф и шмыгнул большим свисающим носом.
— Нет, — возразил Драко. — Просто возьми чемодан и неси его за мной... Бумба, я не закончил! — повысил он голос, так как эльф, расстроенный, что изначально неправильно понял приказ хозяина, уже переключил внимание на собственное наказание и приноровился со всей силы стукнуть себя по лбу. «Прямо как Нотт», — подумал Драко и продолжил:
— Итак, ты просто идешь за мной... Перестань себя бить и слушай! Ты следуешь за мной и... Нет, это невозможно! — Драко перехватил тонкие, но парадоксально сильные ручонки домовика. — Бумба, либо ты меня слушаешь, либо я тебя освобожу! — пригрозил он.
После министерского указа, что все домовые эльфы объявляются свободными, в Малфой-мэноре остались лишь самые верные домовики, те, кто и помыслить не мог о жизни без владельца. Перспектива никому не принадлежать приводила их в ужас и панику. Бумба не был исключением и потому теперь грохнулся на колени, округлил глаза и дрожащим голоском заныл:
— Премилостивый... Смилуйся, премилостивый!
— Ладно, так и быть, если ты будешь себя хорошо вести и слушаться меня, я не буду освобождать, — заверил его Драко и усмехнулся при виде донельзя счастливой мордашки эльфа. — А теперь хватай мой чемодан и следуй за мной. Но неси осторожно, чтобы чего не повредить, понял?
Эльф с горячностью подтвердил свое понимание и, для пущей важности надув щеки, вцепился в чемодан и устремился вслед за Драко, громко шлепая большими босыми ступнями.
«Ах, ну почему у нас в мэноре не могут быть такие же разумные домовики, как в Готторфе? — сожалел Драко, неторопливо вышагивая по теперь уже покрытой мелкой галькой дорожке. — Был бы у нас кто-то подобный Хайнцу Фрицу...» — тут Драко совсем взгрустнулось, и он шел дальше понурившись, не замечая ни разноцветные Нервные Гортензии, заламывающие тонкие листики в приступах тревоги, ни окопавшийся прямо у дорога выводок радужных улиток-пучеглазок, ни белых кроликов, время от времени высовывающих свои уши из густой травы, ни тиканья временщиков, ни даже распушившего свой красивый хвост белого павлина.
«Даже Эрхарду еще можно помочь, а вот Хайнцу Фрицу... — вздыхал Драко. — Это просто несправедливо. Почему жизнь всегда так жестока к лучшим из лучших? Он ведь мужественно бросился в неравный бой с дементором, пытаясь спасти нас всех... И сгинул в небытие», — пафосно думал Драко, еще раз мысленно прощаясь с полюбившимся ему домовиком, вспоминая маленький камень на семейном кладбище фон Шлехтглауберов, под которым похоронили кучку пепла, оставшуюся от Хайнца Фрица. Хотя, не увидев тела, Драко в глубине души так и не мог поверить в гибель домовика — ему все казалось, что каким-то непостижимым образом, когда он расколдует Эрхарда, Хайнц Фриц вернется вместе с ним. «Ну а что, дементор получился довольно крупным, в нем хватило бы места для двоих, особенно таких щуплых, как мой кузен и его домовой эльф», — уверял себя Драко, стискивая кулаки, чтобы вконец не расстроиться.
— Расскажи, что здесь происходило, пока меня не было? — пытаясь отвлечься, обратился он к Бумбе.
Тот мгновенно распрямил уши, выпучил глаза и затараторил:
— Ах, много, много происходило, премилостивейший хозяин! Милостивая хозяйка приказала убрать в доме, чтобы ни пылинки не осталось, почистить обивку мебели, покрасить перила на террасе, подправить ступени...
— Я понял, мама решила привести поместье в приличный вид, — кивнул Драко. — Что еще?
— Милостивая хозяйка самолично готовила пирожки с почками, рисовый пудинг, яблочные кексы и... — домовик зажмурился и благоговейно прошептал: — И сливовый джем! Бумбе разрешили долизать остатки.
— Избавь меня от этих подробностей, — Драко брезгливо покосился на высунувшийся красный и длинный язык домового эльфа. — В общем, мама снова начала заниматься кулинарией. Это хорошо, а то в последнее время она все совершенно забросила. Рассказывай дальше.
— Милостивая хозяйка делала покупки: перчатки для себя, шляпку, перчатки для многоуважаемого хозяина, запонки для многоуважаемого хозяина, картины, ботинки для многоуважаемого...
— Что еще за картины? — перебил эльфа Драко.
— Картины с домами великих Блэков и благородных Розье, и многозначимых Лестрейнджей, и...
— Какой ты болтливый! — пресытился логореей собеседника Драко (5). — Как там отец?
— Многоуважаемый хозяин в легкой печали, — понизив голос, поведал Бумба. — Многоуважаемый хозяин лишен радости наслаждаться вином из собственных подвалов. Милостивая хозяйка зачаровала его.
— Как зачаровала? Мама? Вино? Или отца? — не понял Драко. — О чем ты вообще говоришь?
Бумба изобразил на мордочке страдальческое выражение:
— Ах, плохо, плохо! Бумба плохо объясняет, всемилостивейшему хозяину не ясно!
«Ну за что мне такое наказание?» — устало вздохнул Драко, в последний момент успев подхватить собственный чемодан, выроненный домовиком в приступе самобичевания.
— Бумба, я тебя все-таки освобожу! — Драко сделал движение, словно бы собираясь снять с ноги носок. Кажется, он переборщил с угрозами, так как впечатлительный эльф, взвизгнув от ужаса, сиганул в кусты.
— Вернись, негодник! — рявкнул рассерженный Драко и выругался, но тут же прикусил язык: на тропинке вместо Бумбы возникла старая эльфийка, наряженная в цветастую скатерь, несколько раз обернутую вокруг скрюченного тела.
— Я тебя не заметил... — неловко признался Драко, подавив непрошеное желание извиниться.
Эльфийка смотрела на него укоризненно. Когда-то она была нянькой Драко, а еще раньше — Нарциссы Малфой и ее сестер. Драко бы никогда не признал, что испытывает к домовихе уважение, но обычно старался при ней соответствовать правилам приличия.
— Рада вашему возвращению, милостивый хозяин, — эльфийка слегка согнулась в поклоне, не спуская с Драко укоризненного взгляда. — Мы скучали.
Нежностей с домовиками Драко не допускал, потому только сухо кивнул в ответ, но все же невольно улыбнулся. Сколько он себя помнил в раннем детстве, рядом почти всегда были или мать, или няня, обеспечивая ему уют и безопасность. И даже потом, когда он стал старше, их присутствие всегда придавало ему уверенности.
— Так что там с отцовским вином? А то этот придурок нес что-то невнятное, — Драко махнул рукой в сторону прятавшегося в кустах Бумбы.
— Милостивая хозяйка наслала на многоуважаемого хозяина заклятье, превращающее вино у него во рту в воду, — почтительно, но, как показалось Драко, с ноткой иронии поведала эльфийка. — Многоуважаемому хозяину теперь приходится блюсти трезвость.
— Эм-м... Но... Но зачем? — удивился Драко. — Разве отец так много пил? Впрочем, я не знаю, что он там делал у себя в кабинете, однако он не производил впечатления... Постой, а он очень разозлился? Он ругался на маму?
Эльфийка секунду промедлила с ответом, и Драко уже успел не на шутку испугаться за мать.
— Многоуважаемые хозяин и хозяйка ругались, — подтвердила в конце концов домовиха. — Громко. Но потом помирились.
Драко с облегчением выдохнул и спрятал в карман свою палочку, наперевес с которой он собрался уже было бежать вызволять мать.
— Это хорошо... Он ее не обидел?
— Нет, милостивый хозяин, — покачала головой эльфийка и ее взгляд смягчился: — Да будет мне позволено сказать: вы заботливый сын.
— Да ладно тебе... — приятно смутился Драко, снова расплываясь в улыбке. Заслужить похвалу от его бывшей няньки дорогого стоило.
— Ваш многоуважаемый отец приказал перевесить портрет госпожи Мелиссы Малфой на чердак, — с осуждающим видом донесла домовиха.
Драко ахнул:
— Мелиссу на чердак?! Но почему? Да что за ерунда тут у вас происходит?!
Мелисса Малфой, приходившаяся Люциусу Малфою пра-прабабушкой, а Драко — пра-пра-прабабушкой, при жизни была авантюристкой, интриганкой и отравительницей. За последнее ее приговорили к смертной казни, но уже в последние дни жизни с нее был написан портрет. То ли художник был бесконечно талантлив, то ли сама Мелисса обладала особым даром, но портрет получился на диво живым и обладающим ярко выраженной индивидуальностью. Пережив нескольких своих потомков, Мелисса-с-портрета продолжала оставаться почти такой же остроумной, веселой и обаятельной женщиной, что и при жизни, в отличие от большинства других известных Драко портретов, являвшихся не более чем жалким односторонним слепком личности оригиналов. Не только Драко, но и его родители любили порой поболтать с Мелиссой, и ее портрет испокон веков красовался в коридоре рядом с кабинетом владельца Малфой-мэнора.
— Это госпожа Мелисса-с-портрета подсказала милостивой хозяйке Нарциссе заклятие «Превращай-в-воду», которое делает вино водой, — объявила эльфийка.
Драко вздохнул. С Мелиссой всегда нужно было держать ухо востро. «И ведь вряд ли она помогла маме провернуть это сомнительное дельце просто по доброте душевной. Наверняка мстила отцу за что-то... Нужно будет заглянуть к ней на чердак и выведать за что», — поддавшись любопытству, наметил себе Драко, быстро шагая вперед.
Прогулка уже потеряла для него всякую привлекательность. Обдумывать пропажу опалового скорпиона не было никакого настроения. Несмотря на заверения, что мать с отцом помирились, ему хотелось немедленно лично в этом убедиться.
— Ладно, аппарируем к дому, — потребовал он.
Эльфийка поклонилась: «Как прикажете, милостивый хозяин» — и почтительно коснулась мантии Драко скрюченной ручкой, предупредив: «Сейчас».
Аппарация получилась мягкой и приятной, Драко никогда такая не удавалась, хотя у его отца она и вовсе получалась такими рывками, что вестибулярный аппарат мало у кого справлялся с перегрузкой.
— Мама... — только и прошептал Драко, оказавшись прямо перед Нарциссой Малфой.
Глаза у Нарциссы моментально расширились настолько, что занимали теперь чуть ли не пол-лица. Цветы, которые были у нее в руках, полетели на землю, а Драко полетел вперед, прямо в крепкие, но нежные объятия.
— Мой мальчик, мой мальчик, мой мальчик... — твердила Нарцисса с таким надрывом, словно уже и не чаяла его больше увидеть.
Драко, в полном смущении и внезапно накатившей на него легкой отчужденности, стоял неподвижно и позволял себя обнимать, не в силах проронить ни звука.
— Как ты повзрослел! — Нарцисса чуть отстранилась, вглядываясь в лицо сына. — Драко, как ты изменился!
— Да? — удивился польщенный Драко. — Ну не так уж и... то есть... Эм-м... Ну чего ты, можно подумать, будто мы полгода не виделись!
Вместо ответа она снова прижала его к себе. Драко тоже осторожно обнял мать, в который раз поражаясь ее хрупкости. Впрочем, ему показалось, что она чуть поправилась и теперь уже не выглядела такой худой и изможденной, как раньше.
— А ты все молодеешь и свежеешь, — польстил он матери, ничуть не покривив против истины, и улыбнулся выражению удовольствия на ее порозовевшем лице.
— Драко, как я скучала! Как я волновалась! Как я переживала! — дала волю эмоциям Нарцисса. — Но теперь ты здесь...
— Да. Теперь я дома, — кивнул Драко, поглаживая ее по светлым, гладким волосам. — Тебе больше не надо волноваться.
— Ты расскажешь мне все-все-все о твоей поездке! — нетерпеливо потребовала она. — Я хочу знать все подробности, до мелочей!
— Конечно, мам, — покладисто согласился Драко. — Но сначала я хотел бы распаковать привезенные подарки... Я купил в Бельгии потрясающие брабантские кружева ручной вышивки, тебе должно понравиться.
Нарцисса благодарно прижала его ладонь к своим губам:
— Какой ты у меня заботливый, милый...
Драко счастливо и смущенно засмеялся, но тут же посерьезнел:
— А еще у меня есть кое-что и для отца... Кстати, где он?
— Отец? — в голосе Нарциссы проскользнула легкая неуверенность. — Он... Он был у себя в кабинете. Я... Надо послать к нему эльфа...
«Все-таки они серьезно поругались, — с досадой понял по ее тону Драко. — Надо будет потом поточнее выведать об этой истории с вином и водой».
— Ты, наверное, проголодался с дороги! Я прикажу сегодня пораньше подать ужин, — спохватилась Нарцисса и щелкнула пальцами, подзывая одного из эльфов, на этот раз гораздо старше Бумбы на вид.
Пока мать отдавала домовику приказы, Драко любовался ее стройной и изящной фигурой и тонкими чертами лица: «Моя мама куда красивее даже Серпентины, не говоря уже о Мари. Отцу просто невероятно повезло».
— Подогрей ванну... И одежду не забудь. Ах да, подушку надо взбить и слегка проветрить спальню Драко, — перечисляла Нарцисса.
Домовик еле успевал кивать.
— На кухне скажи, пусть приготовят шоколадный мусс и манный пудинг. И сыр с черникой нарежут.
— Мам, ты же понимаешь, что я не съем столько всего, — весело заметил Драко.
— Но твой любимый манный пудинг? — умоляюще протянула Нарцисса. — Разве ты его не будешь?
— Пудинг я буду, — дал себя уговорить Драко.
— А сыр? Сыр с черникой? Или ты хочешь с изюмом? Или...
— Мам, я ведь никуда не уезжаю теперь. Еще успею полакомиться всем, чем угодно, — Драко приобнял ее за талию, прижимая к себе. — Идем в дом.
— Да, конечно... Но где же отец? — чуть нахмурилась она, отчего на гладком до того лбу обозначились еле заметные тонкие параллельные морщинки. — Неужели глупый эльф все напутал и вместо того, чтобы первым делом сообщить ему, что ты вернулся, решил оставить это под конец?
Драко и без того переживал, что выскажет ему при встрече отец по поводу его столько долгого отсутствия и молчания, а тут ему и вовсе стало не по себе.
— А сколько у нас еще эльфов осталось? — спросил он, чтобы отвлечься.
Нарцисса помрачнела:
— Семь. Остальные разбежались... Хотя нет, некоторые имели наглость заявить мне, что останутся, если «их труд будет достойно оценен», представляешь?! — ее голубые глаза теперь метали молнии, и Драко поежился. Не хотелось бы ему оказаться на месте тех домовиков, посмевших обратиться с таким предложением к Нарциссе Малфой.
— Разумеется, я их выставила. Я никогда не унижусь до того, чтобы платить домовикам! — гордо вскинула она голову.
Драко был с матерью совершенно согласен.
— Ладно, тебе надо умыться и переодеться с дороги, — сбавила тон Нарцисса, подхватывая сына под руку и снова улыбаясь. — Я так рада, что ты снова здесь. Без тебя мне было так одиноко...
— Я тоже скучал, мама, — признался Драко.
— Ты действительно повзрослел, — присмотрелась к нему Нарцисса. — Держишься так строго и спокойно... Настоящий большой джентльмен. Путешествие явно пошло тебе на пользу.
Драко чуть было не ляпнул о том, что к нему теперь вернулись все воспоминания, но вовремя остановился. Такую щекотливую тему, как изменение его памяти, совершенное по независимому решению Нарциссы, без согласия на то Драко, не стоило обсуждать без подготовки. Портить отношения с матерью ему не хотелось.
— Милостивый хозяин! — перед ними материализовался трепещущий Бумба и, вытаращив глава, заверещал: — Многоуважаемый хозяин Люциус требует, чтобы его неведомо-где-шлявшийся-наследничек немедленно предстал перед ним!
Нарцисса побледнела, слившись цветом со своим белым кружевным платьем.
— Как это — «неведомо где»? Я не понимаю... Ты же постоянно держал его в курсе дела о своих перемещениях? Он ведь говорил мне... Я не понимаю... — растерянно переводила она взгляд с Драко на Бумбу и обратно.
«Значит, отец решил не расстраивать маму лишний раз и врал, что я пишу ему, когда не получал от меня ни строчки», — со стыдом догадался Драко.
— Я... Я тоже не понимаю... Я лучше спрошу его лично, — промямлил он вслух, изо всех сил сдерживая охватившую его нервную дрожь. «Отец меня убьет!» — мелькнула в голове паническая мысль, сменившись еще более жуткой: «Или накажет». Каким именно образом отец будет его наказывать, представлять не хотелось. Драко слишком хорошо понимал, что Люциусу Малфою известны десятки способов заставить сына пожалеть о нелюбви к эпистолярному жанру.
— Все в порядке, мама, — хватило еще у Драко сил и ума подбодрить Нарциссу. — Я тогда сначала загляну к отцу, а потом уже искупаюсь и переоденусь. Скоро увидимся.
«Если я буду в состоянии что-то делать после встречи с разъяренным родителем», — в уме прибавил он. Раньше ему пару раз доставалось отцовской тростью — правда, действительно по делу. И сейчас Драко охватило неприятное сосущее чувство под ложечкой, как и в детстве, когда, сотворив что-то непозволительное, он ожидал за это кары. «Я теперь взрослый человек, вот, даже мама это заметила», — внушал он себе, поднимаясь по слегка растрескавшимся мраморным ступеням особняка.
— Да ну?! — отцовским голосом презрительно отозвался колокольчик на двери.
Драко вздрогнул и заозирался. Впрочем, конечно же, колокольчик сказал просто «динь-дон».
 
 
 

Примечания:
1. Робин-Бобин (англ., Robin the Bobbin) — старое английское народное детское стихотворение, известное на русском в нескольких переводах. Я читала его в детстве в переводе К. Чуковского:
Робин Бобин Барабек
Скушал сорок человек,
И корову, и быка,
И кривого мясника,
И телегу, и дугу,
И метлу, и кочергу,
Скушал башню,
Скушал дом
И кузницу с кузнецом.
А потом и говорит:
"У меня живот болит!"
 
Оригинал (один из вариантов):
Robin the Bobbin the big-bellied Ben,
He eat more meat than fourscore men;
A cow and a calf, An ox and a half,
A church and a steeple,
And all the good people,
And yet he complained that his stomach wasn't full.
 
2. Абсанс (фр. absence, буквально — «отсутствие»)— одна из разновидностей малого эпилептического приступа, выражающаяся секундными или чуть более долгими замираниями. Сам человек этого не замечает.
 
3. Французская песня 1967-го года «Toi, mon amour, mon ami» (Ты, моя любовь, мой друг), слова Эдди Маней (Eddy Marnay), музыка Андре Попп (Andre Popp), поет Мари Лафоре (Marie Laforet).
Перевод приведенного здесь отрывка:
«Ты, моя любовь, мой друг,
Когда я вижу сны, они о тебе.
Моя любовь, мой друг,
Когда я пою, это для тебя.
Моя любовь, мой друг,
Я не могу жить без тебя,
Моя любовь, мой друг,
И я не знаю почему»
 
https://www.youtube.com/watch?v=bc2Rsd7n7JM
 
4. Neuhaus (слово немецкого происхождения и потому должно бы читаться как Нойхаус, хотя французские бельгийцы говорят и «Нё’аус») — одна из самых старых и известных марок бельгийского шоколада.
 
5. Логорея (от древне-греческого «логос» — слово, речь и «рея» — течение) —речевое возбуждение, многословие, ускорение темпа и безудержность речевой продукции.

«Это кто?», «Наш али чужой?», «Да наш, наш, последненький вернулся...» — перебрасывались фразами картины с изображениями предков на стенах, пока Драко на ватных ногах продвигался по коридору к зловеще мерцавшим огонькам канделябров у двери в отцовский кабинет. Здесь висели либо самые добродушные, либо хуже всего сохранившиеся и еле двигавшиеся портреты, а сварливых или слишком разговорчивых родственников поселили на стенах самого верхнего этажа, чтобы как можно реже на них натыкаться.
— А чего это, дорогой потомок, ты такой низенький? — придирчиво оглядел Драко в лорнет портрет прадеда Армана Малфоя.
— Вы просто высоко висите, — в который раз буркнул потомок, досадуя на слабую память предка.
— Чего? — не расслышала тетка Шигелла, и при жизни страдавшая воспалением слухового нерва.
— Вандал! — резко крикнул обычно молчаливый дальний кузен Люциуса Малфоя, Арес, и пришпорил своего скакуна, бряцая средневековыми доспехами.
Когда-то в детстве Драко пририсовал скакуну и его владельцу всякие непотребности и за то был в первый раз в жизни оттаскан за уши отцом. Не то чтобы Люциус Малфой переживал за достоинство давно почившего кузена Ареса или за его не лучшего качества портрет, скорее просто решил принять профилактические меры, чтобы Драко не переключил свой художественный талант на более ценные картины.
— Сами вы вандал, — огрызнулся Драко, намекая на руины прелестной готической церквушки на портрете, трофей любившего повоевать Ареса.
— Темно мне, темно! — картинно застонала из своего отдаленного угла сестра Шигеллы, Аспергиллия Малфой, но Драко не обратил на нее внимания. Его как раз неприятно поразил вид чуть более светлого квадрата на расшитом крохотными цветами и птицами гобелене на месте совсем недавно висевшего там портрета Мелиссы Малфой. Без сердечного приветствия Мелиссы Драко не ощущал себя в полной мере вернувшимся домой.
«Ладно, сначала выдержу отцовские упреки, а потом поднимусь к ней на чердак», — преувеличенно бодро вслух пообещал он себе.
— Чего? — вновь переспросила глухая, но не в меру любопытная тетка Шигелла. — Говори громче, что ты бормочешь!
Драко оставил ее реплику без ответа. Собрав все свое мужество, он рывком дернул за ручку двери отцовского кабинета, представляющую собой крохотного бронзового дракона, упирающегося в деревянную панель головой и хвостом и выгнувшего длинное тело так, что за него можно было ухватиться (1). Дракон тут же уцепился тупыми зубками за большой палец Драко и принялся щекотно облизывать подушечку последней фаланги шершавым языком. Большая змея скользнула между коваными цветами на створке двери и близоруко уставилась изумрудными глазками на вытянувшегося в струнку Драко: через эту змею Люциус Малфой мог видеть посетителей.
— Это я, — пересохшими губами представился Драко.
Змея бесшумно развернулась и скрылась в цветочных зарослях, а дверь щелкнула и медленно отворилась. Драко выждал секунду, чтобы удостовериться, что рассерженный отец с ходу не метнет в него каким-либо заклятьем, и с тяжелым сердцем переступил порог.
— Явился, — отнюдь не любезно поприветствовал его Люциус из своего высокого кресла за письменным столом. Он окинул любимого сына не предвещающим ничего доброго взглядом и поманил его указательным пальцем: — Подойди.
До того топтавшийся у входа Драко, словно загипнотизированный, сделал пару шагов вперед, мимо звякнувших металлом старинных доспехов, мимо оплетенной паутиной темной ниши, куда даже сам владелец кабинета лишний раз не рисковал сунуться, мимо букета белых ароматных орхидей в старинной вазе, мимо обтянутого, по слухам, человеческой кожей громоздкого дивана...
— Ближе, — ледяным голосом потребовал Люциус, прищурившись и даже слегка оскалившись.
При виде такого выражения отцовского лица Драко понял, что давешний неприятный разговор с Райнхардтом фон Шлехтглаубером по поводу ритуала вызова вольпертингера был не более чем дружеской болтовней. Остановившись перед письменным столом, он вытянулся по струнке и сделал жалкую попытку улыбнуться:
— Я... рад тебя видеть, отец...
Люциус буравил его взглядом и не отвечал. Драко предпринял новую попытку:
— Как твое здоровье? — и тут же осекся, потому что теперь на лице Люциуса отразилось явное бешенство.
— В-вот... я... оч-чки... — в панике начав заикаться, Драко протянул дрожащими руками очки Коппелиуса, пытаясь задобрить отца напоминанием об удачно выполненном задании.
Но Люциус брезгливо ухватил очки двумя пальцами, повертел их за дужки и отложил в сторону.
— Смотрел? — обдал он Драко обжигающе мрачным взглядом.
— Что? — не сразу сообразил Драко. — Куда смотрел? — переспросил он, так как отец не отвечал, а только хмурился. Голубые жилки на его висках вздулись, и Драко понял, что Люциус едва удерживается от того, чтобы не сорваться и не выместить на сыне свой гнев.
— Очки? Смотрел ли я через очки? — перед такой угрозой проявил чудеса сообразительности Драко. — Ну... не то чтобы... — заюлил он. — Ну... один разок...
Словно пружина распрямилась в Люциусе Малфое, и он молниеносно выскочил из-за стола, а уже в следующий миг крепкие пальцы одной руки сдавили горло Драко, а другой — ухватили за манишку, подтягивая вверх.
— Кто тебе разрешил?! — в бешенстве прошипел не хуже наследника Слизерина Люциус. — Это творение Коппелиуса, дурья твоя башка! Ты видел Коппелиуса?! Ты его видел? Какого вонючего гоблина ты вообще поднес эти проклятые стекляшки к своим глупым глазам?!
Драко застыл в отцовских руках, парализованный страхом, словно кролик перед удавом, неотрывно глядя прямо в широко разевающийся красный рот Люциуса.
— Без подготовки! Без логики! Без мозгов! В кого ты такой уродился?! — продолжал унижать его Люциус. — Позор нашего рода!
«Ты ничего не писал о том, что мне нельзя их трогать», — хотел упрекнуть его Драко, но язык не слушался. А может, и хорошо, что не слушался, ибо оправдание получилось бы слабым и только утвердило бы Люциуса в его нелестном мнении насчет умственных способностей отпрыска.
— Он манипулировал тобой? Признавайся! — потребовал Люциус, запрокинув голову Драко и что-то высматривая в его распахнутых глазах. — Он там? Там, да?! Коппелиус, я требую, чтобы ты выбрался оттуда!
— Откуда?! — от ужаса Драко вновь обрел голос, правда, сдавленный, так как отец и не думал убирать руку с его горла. — Он что, во мне?! — взвыл бы, если бы не недостаток воздуха, а так только просипел Драко.
Люциус подтащил его к дивану и толкнул, заставив сесть, а затем принялся светить в глаза бликами камня в кольце на безымянном пальце. Драко не сопротивлялся. Ему не меньше, чем отцу, хотелось изгнать из себя возможного захватчика, особенно если это был гадкий Коппелиус.
— Странно... Я ничего не вижу... — неожиданно для Драко ослабляя хватку, удивленно произнес Люциус.
Драко пошатнулся и привалился к спинке дивана, судорожно втягивая воздух. Люциус задумчиво потирал подбородок:
— Как часто ты прикладывался к очкам?
— Я... не знаю... три... нет, четыре... или больше... — в отчаянье попытался припомнить Драко. Слова отца вселили в него надежду: «А вдруг Коппелиус не успел проникнуть в мой мозг?»
— Но почему ты тогда чист?! — слегка растерянно вопросил Люциус. — То есть это хорошо, конечно, но очень, очень странно... — поправился он.
— Может, это Серпентина постаралась? — находчиво предположил Драко. — Я попал в Атлантиду сразу после встречи с Коппелиусом и мог получить там какие-то силы, чтобы противостоять влиянию мерзкого старикашки!
Люциус, видимо, в какой-то степени утолив свой гнев и беспокойство, выпрямился, скрестив руки на груди:
— Выкладывай. Расскажи мне с самого начала, что за чушь там произошла. И имей в виду, я и без тебя знаю кое-что о том, что творилось в Готторфе: слухами земля полнится. Мне известно, что старший сын Райнхарда и его невеста потеряли магическую силу, а младший погиб в результате некоего запретного ритуала. Знаю, что из себя представляет Коппелиус и на что способны его очки. Потому не смей мне врать.
Драко и не думал. Солгать сейчас перед отцом казалось ему невозможным, так же, как и перед допрашивавшим его ранее дядей Райнхардтом. Другое дело — кое-что утаить, например, обещание, данное тетушке Адель, и попытку спасти Эрхарда. Впрочем, о произошедшем в замке Готторф пришлось поведать во всех подробностях, хотя на глазах бледневшее то ли от переживаний, то ли от недовольства лицо отца заставляло Драко сбиваться и терять нить повествования.
— Понятно, — склонил голову Люциус, внимательно рассматривая кончики своих ботинок гномьей выделки. — Стало быть, у Райнхардта сейчас сложная семейная ситуация... А мне так нужна его поддержка в одном деловом вопросе! С другой стороны, это будет для него хорошей возможностью отвлечься от домашних забот... Но почему ты потащился в Брюссель? И почему так долго не давал о себе знать? — снова набросился он на Драко. — У тебя вообще на плечах голова или тыква? Я в твоем возрасте уж точно не был настолько безответственным!
— Я... — Драко представил себе реакцию отца на ответ «Я отправился туда в поисках спасения для моих кузенов и их друзей» и содрогнулся. — Мне написал Теодор Нотт... Приглашал заглянуть по дороге домой, — выкрутился он.
Люциус, кажется, остался удовлетворен таким ответом:
— Поддерживать школьные связи — похвальное дело, хотя с Ноттом бы я сейчас на твоем месте не связывался... Тем не менее ты должен был послать мне сову сразу по приезду, а не ждать, пока я начну тебя разыскивать! Что это за девчонка, у которой ты ошивался? — подозрительно прищурился он.
Драко в который раз подивился осведомленности отца.
— О, она... Она просто... Просто моя хорошая знакомая... — пробормотал он в смущении.
Люциус внезапно оживился и подобрел.
— Ну-ну, знаю я, какие в твоем возрасте знакомые, — хитро подмигнул он Драко. — И даже могу это понять: «Гуляй, пока молодой». Однако не стоит совершенно терять голову.
— Я не... Я вовсе... — попытался возразить Драко, но осекся. Конечно, на первый взгляд их удивительные отношения с Шанталь казались никак не связанными с этим вот «гуляй», но на второй взгляд нечто общее просматривалось. «И неужели же отец сейчас посмотрел на меня с одобрением и даже некоторой долей гордости? И подмигивание это заговорщицкое...» — польщенно подумал Драко и уже тверже заметил: — Хотя все было не совсем так, но суть ты прекрасно уловил.
Люциус продолжал усмехаться:
— О, я прекрасно понимаю, что для тебя она была единственной и неповторимой — вроде «таких много, а такая — одна», или как там пишут в этих журналах, которые так любит твоя мать?.. Но, как я уже говорил, нужно иметь голову на плечах и не допускать досадных промашек. А то, что какая-то вертихвостка оказалась для тебя важнее, чем сыновьи обязанности, то, что радости, которые она дарила тебе, застили твой ум и заставили забыть о родителях, — это просто непозволительно!
— Так я же... — попытался было оправдаться Драко, но Люциус уже снова начал заводиться.
— Ты представляешь себе, — повысил он голос, — чего мне стоило скрыть от твоей матери отсутствие писем от тебя? Хотя, конечно, не могу сказать, что своим поведением она заслужила настолько осторожное к себе отношение... Но я ведь не изверг какой-то! — воскликнул он, подняв вверх палец.
— Нет, конечно, нет, — пробормотал Драко.
— Однако же мне пришлось немало поизворачиваться, — продолжал упрекать его Люциус. — А мои бессонные ночи? Все из-за тебя!
— Мне очень жаль... — состроил несчастное выражение лица Драко, но отца это, видимо, не впечатлило.
— Жаль?! — в руках Люциуса откуда ни возьмись очутилась трость с ручкой в виде головы змеи. — У меня больное сердце, ты, негодяй! Я мог скончаться в любой момент! Ты весь пошел в свою матушку — никакого здравого смысла! — с этими словами он обрушил трость на левое бедро Драко и, пока несчастный корчился от боли, отвесил удар и по правому.
— Отец! — взвизгнул Драко и проворно перебросился через спинку дивана. Парочка плоских пылёвщиков тут же отлепились от стены и с урчанием набросилась на его брюки. — Отец, ты не имеешь права! Мне давно уже не пять лет! И даже не десять! — Драко отшвырнул пылёвщиков и занял оборонительную позицию.
— Ты осмелился поднять на меня палочку?! — возмутился Люциус и заново огрел сына тростью, на этот раз по руке. — Да что ты себе позволяешь?! Понахватался в своих поездках!
— Прекрати! — в исступлении закричал и Драко. — Прекрати! Ты... Ты потерял право меня бить в ту минуту, когда позволил мне получить Темную Метку!
— Ты забываешься! — топнул ногой Люциус.
— Это ты забываешься! — не остался в долгу Драко, тоже подкрепляя свои слова стуком каблука.
— Не смей на меня топать! — попытался снова дотянуться до него Люциус.
Хотя отец явно бил даже не в половину силы, но от обиды боль казалась Драко невыносимой.
— Ты тоже не смеешь, не смеешь! — в бешенстве заорал он, тыча в отца палочкой, но так и не решаясь применить против него заклинание. — Это ты во всем виноват! Ты виноват, что мы проиграли, что нас ни во что теперь не ставят, что нас не ценят, что надо мной все смеются, что мама чуть не погибла, что я чуть не погиб! Ты во всем виноват!
До сих пор Драко ни разу в открытую не высказывал отцу таких упреков. Теперь же ему показалось, словно с плеч свалился тяжкий груз, хотя он ощущал и неловкость из-за столь непочтительного обращения с отцом. Однако же прозвучавшие слова возымели нужный эффект: Люциус остановился и опустил трость. Немного помедлив, он развернулся и, тяжело ступая, вернулся обратно к письменному столу и облокотился на него. На сына он не смотрел.
— Ты не имел никакого права меня бить, — уже тише и не столь воинственно прибавил Драко.
Люциус не ответил. Опустив голову, совсем белый и сгорбившийся, он стоял, приложив руку к сердцу. Драко встревожился:
— Отец? Тебе... плохо?!
Люциус издал еле различимый вздох.
— Отец? — Драко подошел поближе. — Ты в порядке?
Несчастный вид Люциуса пугал его не меньше, чем до того — разъяренный.
— Где твои лекарства? Позвать маму? Домовиков? — засуетился он вокруг отца.
Люциус жестом дал понять, что желает лечь на диван. Драко с готовностью подставил ему свою руку, чтобы опереться.
— Осторожнее... Трансфигурировать тебе что-то в подушку? Нет? Вот, твои капли... Воды? Укрыть тебя? Позвать лекаря? Что мне делать? — из шкуры вон лез Драко, обмирая от одной мысли, что с отцом сейчас случится нечто непоправимое.
Но губы Люциуса уже порозовели, а дыхание выровнялось.
— Ты мог сейчас потерять меня, — заявил он слабым, прерывающимся голосом и уточнил на случай, если Драко не уловил в полной мере трагизм данной перспективы: — Потерять навсегда.
— Прости, — присев на край дивана, Драко стискивал пальцами ладонь отца. — Прости, я не хотел.
Люциус с видимым трудом поднял другую руку и по-отечески погладил сына по щеке:
— Ты слишком юн и горяч. Нужно быть сдержаннее.
Осознав трогательность разворачивающейся сцены, Драко порывисто обнял отца:
— Мне правда очень жаль, что я не давал о себе знать... Но тому были особые обстоятельства, прошу, поверь мне!
— Ну конечно, — снисходительно отмахнулся уже совершенно пришедший в себя Люциус. — Горячая, видно, штучка была эта твоя «мисс Особые Обстоятельства»... Ну да ладно, хватит об этом. Впредь ты будешь вести себя разумнее, — он похлопал сына по спине, отстранился и удивительно бодро для только что перенесшего сердечный приступ человека приподнялся. — Однако нам пора заканчивать наш разговор: скоро должны подать ужин, а ты еще не переоделся с дороги.
Драко с облегчением поспешил направиться к выходу, пока Люциус не припомнил ему еще каких-либо проступков.
— Я надеюсь, ты подумаешь над своим поведением и осознаешь свою неправоту, — полетел ему вслед отцовский наказ.
Вновь очутившись в коридоре, Драко прислонился к стене и пару секунд так и стоял, закрыв глаза, не вслушиваясь в болтовню портретов. «Подумать только, отец так легко превращает меня в маленького непослушного мальчика, а я склонен позволять ему это! — сокрушался Драко. — Нет, пора это менять. Я возразил ему сегодня и смогу возражать и впредь».
Он поднялся по боковой винтовой лестнице на второй этаж, где располагалась его комната. Там ничего не изменилось с его отъезда, даже стул, кажется, не сдвинулся с места. Тем не менее было прибрано — видно, эльфы постарались. Драко прошел к обитому полосатой тканью стулу на кривых ножках, стоявшему у окна, и, как был, в обуви, забрался на него, чтобы дотянуться до верхней ручки в оконной раме.
— Ай-яй-яй! — раздалось за его спиной.
Обернувшись, Драко увидел свою бывшую няньку-эльфийку. Притворяясь, что ничуть не чувствует себя виноватым, он все же распахнул окно и только тогда спрыгнул на пол.
— Подумаешь, почистить для тебя пара пустяков, — грубовато бросил он.
Большие глаза эльфийки уставились на него с невыразимой обидой.
— Ну ладно тебе, Дейзи! — проворчал Драко, с помощью «Эванеско» сам удаляя отпечатки обуви со стула. — Вот и все...
— Ванна готова, — коротко отрапортовала Дейзи.
— Спасибо, — Драко смущенно улыбнулся. — А я тебе в подарок марципановую конфету привез... Сейчас, — он полез в боковой карман уже доставленного в его комнату чемодана.
Получив подарок, Дейзи мгновенно простила Драко все огорчения. Ее тощее тельце тряслось от радости, а сморщенное личико сияло.
— Милостивый... Милостивый... — плаксиво бормотала она.
Драко ощутил себя щедрым благодетелем.
— А теперь иди. Мои вещи распакуешь позже, — махнул он рукой.
Едва дождавшись ухода эльфийки, Драко поспешил пройти в ванную комнату и, стаскивая с себя вещи и раскидывая их как попало, забрался в теплую ванну. На полированных беломраморных стенах двигались теневые отражения, с потолка мягко лился желтоватый свет, пушистые полотенца терпеливо дожидались на скамье, подогретые небольшим Теплым Камнем, душистое жидкое мыло, шампунь и бальзамы сами лились в руки из изящных сосудов, хлопья пены невесомо облегали тело, лепестки кремовых роз усыпали пол...
— Я дома, — в блаженной неге прошептал Драко.
Его одиночество нарушил Бумба, явившийся, чтобы оттереть многоисходившие стопы своего хозяина кусочком малазийской вулканической пемзы. Хихикая от щекотки, Драко вытягивался в ванне и что-то счастливо напевал. Все проблемы и даже разговор с отцом были теперь позади. Будущее виделось ему в розовом свете: он, конечно же, найдет способ превратить Эрхарда обратно в человека, да он уже почти нашел его, и все будет хорошо. Потом надо будет сдать экзамены, и тогда можно будет жить спокойно, выбрать профессию себе по вкусу или вообще делать что вздумается.
— Хотя я могу заниматься этим и без экзаменов... Но с ними все-таки ощущаешь себя полноценным магом, да и окружающие станут относиться ко мне с большим уважением, — объяснял домовику Драко. — И к тому же, как подумаю, что такой дурак, как Поттер, смог сдать NEWT — это Nastily Exhausting Wizarding Tests... (2) Впрочем, тебе все равно не понять, просто запомни, что Поттер — дурак.
Бумба с готовностью подтвердил, что никогда этого не забудет. Пока эльф растирал его полотенцем, Драко продолжал вещать о своих планах на будущую жизнь. Когда же он облачился в чистую сорочку, мягкие панталоны и свежую мантию, собственное существование показалась ему совсем уж прекрасным. Всласть налюбовавшись стоявшими в углу метлами для квиддича, купленными еще в Любеке и доставленными продавцом в Малфой-мэнор, Драко вспомнил, что до ужина осталось всего ничего, а он еще не повидал портрета Мелиссы Малфой, и приказал:
— Бумба, перемести меня на чердак!
Почти сразу же в нос ему ударил запах пыли и старой бумаги, рассохшегося дерева и каких-то трав. Маленькие витражные окна, пропуская дневной свет, окрашивали обстановку в синие и зеленые цвета. Домовые эльфы поддерживали на чердаке относительный порядок, но все же в углах было порядочно паутины. Драко сразу же заметил стоявший у стены портрет Мелиссы. Его трижды «пра» бабка — хотя не у каждого при взгляде на вечно юный портрет Мелиссы повернулся бы язык назвать ее так — дремала, и Драко засмотрелся на тень густых ресниц на ее молочно-белой щеке.
— Мелисса? — негромко, чтобы не напугать, позвал Драко.
Она встрепенулась, просыпаясь и встряхивая золотистыми локонами.
— Драко! Мальчик, ты снова здесь, в мэноре! И не поленился забраться сюда, в это забытое всеми место, чтобы поприветствовать меня!
Драко галантно поклонился, и Мелисса засмеялась, обнажая в улыбке ровные, чуть острые зубы.
— Ну, как ты съездил?
— Об этом потом, — возразил Драко. — У меня не так много времени, нужно вернуться к ужину. Скажи мне для начала, зачем ты посоветовала моей матери заклинание, которое превращает вино во рту у отца в воду?
Мелисса поплотнее запахнулась в голубую накидки и надула губки:
— Люциус стал слишком много пить. Меня это раздражало, твою мать — тревожило. К тому же он наладил поставки вина из виноградников в Кенте, связавшись с этими ужасными Барнсами, — ты, возможно, не знаешь, но их прямой предок застрелил на дуэли моего старшего внука!
Драко рассмеялся:
— Так вот оно что! Из мести Барнсам ты лишила отца одной из радостей жизни?
Мелисса презрительно фыркнула:
— Тоже мне радость!
Драко всё улыбался:
— Неужели ты думаешь, отец откажется покупать у них вино, даже если сам не может его распробовать?
Мелисса внезапно погрустнела и с унылым видом обхватила себя руками за плечи:
— Мне не пришло ничего другого в голову. Знаешь, я ведь просто портрет, который только и может, что висеть на стене и давать советы... И ничего не в силах поделать, когда его выставляют на чердак, как ненужную вещь.
Эти ее слова расстроили и Драко. Он погладил деревянную раму, не рискуя прикасаться к старому холсту, где и без того уже кое-где облупилась краска:
— Я скажу эльфам, чтобы они перевесили тебя в одну из пустых галерей на третьем этаже. Отец все равно туда никогда не заглядывает.
Но это обещание не удовлетворило Мелиссу.
— Большая радость — торчать в одиночестве в пустой зале! Тут хотя бы есть компания, — она указала вбок, где Драко заметил несколько наполовину прикрытых куском потертого бархата картин.
— Там тоже портреты? — уточнил он.
Мелисса кивнула:
— Парочка моих потомков и твоих предков, да еще родственники твоей матери... Большинство их них не очень приятные типы, к тому же сохранились они плохо, но кое с кем еще можно пообщаться, когда они в настроении.
Драко приподнял покрывало и с сомнением оглядел первый, еле проступающий, портрет.
— Осторожнее, не трясите меня... Ах, не касайтесь меня! Осторожнее, я кому говорю! — тут же завопил нарисованный на нем человек.
Драко отодвинул его и увидел картину с очаровательной пухлощекой девочкой за столом, лениво поедающей персики. Девочка не удостоила его взглядом. Следующим был портрет худощавого, кудрявого, светловолосого юноши с пронзительным взглядом больших голубых глаз.
— Малфой? — осведомился он, а получив утвердительный ответ, встряхнул кудрями и демонстративно отвернулся.
— Не слишком-то приятные собеседники, — вынес вердикт Драко.
Мелисса чарующим голосом подтвердила:
— Ты абсолютно прав... И, знаешь, если бы ты согласился повесить меня в своей комнате, мне было бы куда веселее, — подала она идею.
Драко замялся. При всех ее достоинствах, Мелисса слишком любила вмешиваться в чужую жизнь и требовала с собой считаться, не соглашаясь на роль простого портрета. А если не могла этого добиться, то принималась интриговать — вот как в случае с заклятьем «Превращай-в-воду».
— Я подумаю, — уклончиво сказал Драко.
Мелисса невинно улыбнулась:
— Конечно. Я не собираюсь на тебя давить. Решение целиком и полностью за тобой. В конце концов, я сильная женщина и смогу перенести даже это выпавшее на мою долю испытание, одинокие вечера, тишину, старость и плесень, уничтожающие мои черты...
— Здесь сухо, — возразил Драко.
— ...печаль и тоску, — упрямо продолжала Мелисса. — Люди постепенно забудут меня, а потом кто-нибудь найдет старый холст с давным-давно стершимся, исчезнувшим изображением... Что сделает он с ним? Сожжет ли в камине? Выбросит ли в кучу мусора? Или набросает на нем новую картину, новую жизнь...
Драко вздохнул:
— Мелисса, перестань. Никто не собирается бросать тебя тут на веки вечные. Отец отойдет немного и сам скажет вернуть тебя обратно.
Мелисса только махнула кружевным платочком, прикладывая его к глазам и всем своим видом показывая, что не верит в такие утешения. Возможно, ее страдания растрогали бы Драко и заставили бы его забрать портрет с собой, но тут домовик Бумба беспокойно завертелся на месте:
— Милостивый хозяин, вам пора спускаться! Ужин вот-вот подадут!
Не желая опаздывать и этим вновь сердить отца, Драко тут же распрощался с разочарованной Мелиссой, аппарировав вместе с Бумбой прямиком в малую столовую залу. Там обычно трапезничали в узком семейном кругу, используя большую залу лишь для торжественных банкетов. Впрочем, после того, как в этой большой зале слишком долго хозяйничал Темный Лорд, обитатели Малфой-мэнора предпочитали обходить ее стороной.
К счастью, в малой столовой Драко застал одну мать, сразу же бросившуюся к нему с расспросами о том, как прошел его разговор с отцом.
— О, мы обсудили все разногласия и пришли к компромиссу, — коротко и емко ответил Драко, не желая ее расстраивать.
Нарцисса внимательно оглядела его и с облегчением улыбнулась. Драко заулыбался в ответ и начал было говорить ей что-то подбадривающее, однако смолк, когда вошел отец. Атмосфера враз стала напряженнее. Эльфы отодвинули стулья и внесли блюда с едой. Люциус повязал себе салфетку и важно пожелал приятного аппетита остальным, тем самым давая разрешение приступить к еде. Драко не заставил себя просить дважды и принялся расправляться с говядиной «Веллингтон», наполненными рисом и кислыми ягодами нервной брусники виноградными листьями под мятным соусом, свиным пирогом с мелко нарезанными сушеными ушами визгляков и прочими вкусностями (3). До самого десерта никто не отвлекался, но затем, наблюдая, как Драко сыто и лениво отщипывает от сыра с черникой, Нарцисса первая подала голос:
— А как продвигается твоя подготовка к школьным экзаменам, милый?
Драко, захваченный врасплох этим вопросом, только промычал нечто невразумительное. Люциус тоже с интересом повернулся к нему.
— Мне осталось еще кое-что повторить, — промямлил Драко, досадуя на мать, что она завела разговор на такую скользкую тему при отце.
— Прекрасно, — ничуть не смутилась Нарцисса, сохраняя на губах радостную улыбку. — Кстати, у меня есть на примете один человек, который мог бы тебе помочь в этом. Она тоже должна сдавать экзамены, правда, уже в конце наступающего учебного года.
— Она? — без особого восторга переспросил Драко.
— Да, — деланно беззаботным голосом подтвердила Нарцисса. — Прелестная девушка, из очень хорошей семьи. И, между прочим, еще не помолвлена.
Люциус хмыкнул. Драко еле удержался от того, чтобы закатить глаза с мученическим видом. Страстное и давнее желание Нарциссы помолвить его с какой-либо «прелестной девушкой из очень хорошей семьи» было для самого Драко и Люциуса уже притчей во всех языцех. С тех пор как Нарцисса удостоверилась, что Панси Паркинсон не подходит ее дорогому сыну по многим причинам — начиная с социального положения ее семьи и заканчивая ее внешностью, не пришедшейся Нарциссе по вкусу, — кандидатуры новых невест озвучивались с похвальной настойчивостью и регулярностью.
— И кто же она? — из приличия поинтересовался Драко, многозначительно переглядываясь с отцом. По виду Люциуса было непонятно, знает ли он, кого на этот раз заприметила его жена.
— Ты ее наверняка хорошо знаешь, — воодушевленно ответила Нарцисса. — По крайней мере, она тебя — так точно. Это младшая сестра твоей сокурсницы Дафны Гринграсс, Астория. Я недавно виделась с ней, и она была столь мила, что согласилась повторить с тобой учебный материал для твоих выпускных экзаменов. Я дам ей знать о дне, когда она может нас навестить... Думаю, послезавтра будет в самый раз, ты как раз успеешь отдохнуть.
Драко не оставалось ничего другого, кроме как поблагодарить мать за заботу.
 
 
 

Примечания:
1. Такую ручку я видела в ратуше в Любеке: http://www.pichome.ru/image/f59
 
2. Они же ЖАБА (Жутко Академическая Блестящая Аттестация), в других переводах — ПАУК — Претруднейшая Аттестация Умений Колдуна и ТРИТ — Типично Решаемый Изнуряющий Тест.
 
3. Говядина «Веллингтон», наполненными рисом виноградные листья под мятным соусом и свиной пирог — традиционные английские блюда. Все остальные ингредиенты — сугубо причуда Малфоев и их домовых эльфов-поваров.

Малфой-мэнор уже почти вернулся в то состояние уверенного спокойствия и величавости, в котором пребывал до того, как его осквернило пребывание и деяния Темного Лорда. Розы вокруг дома снова благоухали, избавившись от воспоминаний об изломанных стеблях — последствиях неудачных заклятий Пожирателей Смерти, у которых сдавали нервы. Почти затянулись и трещины в штукатурке и зеркалах — следы нарочных попыток уничтожить красоту, так задевавшую окружение Темного Лорда. Остатки домовых эльфов кое-как починили невероятно сложную кованую решетку камина работы мастера тринадцатого века, без последствий для себя пережившую немало смутных времен, но чем-то не угодившую Беллатрикс Лестрейндж. Нарцисса Малфой подобрала новую обивку для кресел в гостиной, пусть и не такую роскошную, как та, ручной вышивки, с райскими птицами, на которой Фенрир пробовал остроту своих когтей. Восхитительный мягкий ковер, купленный прадедом Драко в Багдаде, пришлось выбросить: его использовала для своего гнезда Нагини, и теперь обитатели Малфой-мэнора с омерзением замечали в густом длинном ворсе воображаемые зеленые чешуйки. Куда-то пропала половина мебели и украшений из комнат, и Драко не хотелось знать, что с ними сталось. Наверняка их либо забрали работники Министерства, как «представляющие темномагическую угрозу», либо пришлось продать, чтобы погасить долги. Драко горячо надеялся, что кое-какие вещи мать или отец все-таки успели надежно спрятать: те же невероятной прелести старинные стулья, предназначенные лишь для любования ими, потому что были насквозь пропитаны все еще действенным ядом. Было бы невыносимо думать, что коллекция картин очень талантливого художника, изобразившего реалистичные скелеты всевозможных существ на прогулке по Тюильри, коллекция, столь трепетно собиравшаяся троюродной тетушкой Афазей в течение ее долгой одинокой жизни и доставшаяся по наследству Люциусу Малфою как любимому племяннику, — эта бесподобная коллекция сейчас погребена где-то в грязных коробках министерских хранилищ. Или сотни сушеных крыльев амазонских пикси, лично привезенных и тщательно рассортированных по радужной раскраске Брутусом Малфоем! Помимо своего неотразимого внешнего вида, эти крылья входили и в зелье неотразимости — в буквальном смысле: выпивший это зелье не был виден в зеркалах. Кроме того, крылья пикси использовались для заклятия «Кровавой смертельной Мэри», и, возможно, именно это и не понравилось министерским крысам...
Такие грустные размышления не давали Драко заснуть, несмотря на свежесть накрахмаленных простыней лучшего хлопка во всем мире, несмотря на убаюкивающий перезвон хрустальных бусин «ловца снов» под пологом кровати и на привычно-безопасные скрипы уставшего дома. Пришлось взять «Рассказчика» — когда-то подаренный Драко бабушкой Друэллой маленький эльфийский череп, лакированный и инкрустированный драгоценными камнями. Череп был зачарован так, что сочинял восхитительные сказки. В детстве, правда, Драко почти не нуждался в нем: на ночь сказки ему читала мама, реже, когда она болела, — отец. Став старше, уже не интересуясь самими историями, Драко порой использовал череп как источник монотонного шума, под который мгновенно засыпалось. В последние годы, правда, «Рассказчик» был всеми заброшен и успел покрыться слоем пыли. Чихнув, Драко подул на череп, и рубиновые глазки вспыхнули алым огнем, оживая.
— Маленький хозяин хочет послушать сказку? — тихо и мерно застучала тонкая челюсть с кривыми крошечными зубками. — Садись поудобнее, маленький хозяин, и слушай... В давнее-предавнее время, когда драконы еще были юркими ящерками, когда солнце вставало на западе и садилось на востоке, а твои, маленький хозяин, бабушка с дедушкой в платьицах с кружавчиками лежали в своих колыбельках...
Драко сдавленно хихикнул: «Слышал бы такие слова портрет дедушки Абраксаса, которого ты считаешь столь дряхлым, так даже будучи лишь рисованной копией умудрился бы развеять тебя в пыль!»
— ...в это стародавнее время жил-был на свете огромный черный паук по имени мистер Спайдшоу.
«Нет, так я не засну», — поежился Драко и отставил череп. Пауков он не любил и слушать о них на ночь глядя ему вовсе не хотелось. Несмотря на позднее время, усталости он не ощущал и потому поднялся, накинув на мягкую фланелевую пижаму теплый кашемировый халат, и сунул ноги в тапочки, услужливо подставленные материализовавшимся из ниоткуда домовиком. Драко рассеянно кивнул ему и с «Люмосом» на кончике палочки отправился бродить по темному дому, любуясь лунным светом на мраморных стенах и начищенных полах.
Но он был не одинок в своем ночном бдении: у стеклянных дверей, выходящих на террасу, его поджидала гулко ухающая сова.
— Ты ко мне или к родителям? — вполголоса поинтересовался Драко, впуская ее. Сова деловито спикировала на каминную полку и вытянула вперед одну лапу, не сводя с Драко круглых желтых глаз.
— Значит, ко мне, — сделал вывод он, отвязывая свернутый пергамент и строя догадки: — И кто же это соизволил связаться со мной? Панси? Или Нотт с Дафной беспокоятся, хорошо ли я добрался? Впрочем, дождешься от них... А может, Блейз приглашает на свою свадьбу с этой... Боннен-как-ее-там? Или... — он на секунду замер, в животе вмиг скрутился холодный юркий комок: «А что, если это из Министерства или Аврората? Но в чем меня обвиняют? Я ничего не сделал!»
Однако его мучения неизвестностью продолжались недолго: освобожденная сова с облегченным уханьем сорвалась с места, отправившись по своим делам, а Драко смог прочесть имя отправителя: «Адель фон Шлехтглаубер».
— О нет, неужели Эрхард... — обожгло Драко. В горле пересохло, руки стали влажными и задрожали. Он и сам не ожидал, что мысль об окончательной гибели кузена так его взволнует. «Я опоздал... Мне надо было поторопиться, надо было помочь ему! А теперь всё кончено... Я не справился, я снова не справился! — никак не мог заставить себя развернуть пергамент Драко, в испуге представляя себе самое худшее. — И слухи наверняка разлетятся! Все будут знать, что у меня был кузен-сквиб, ставший дементором! Репутация Малфоев и так подпорчена, а такое известие окончательно погубит ее в глазах оставшегося малочисленного чистокровного круга!» — расстраивался уже за себя Драко.
Ноги подкашивались, и пришлось сесть на кушетку, громко скрипнувшую под его весом. Этот скрип словно пробудил комнату: часы встрепенулись и принялись мерно переступать мягкими лапами, отмеряя время; до сих пор мирно дремавшая в вазоне на окне мухоловка захлопала зубастыми листками; пружины дивана мелодично загудели.
— Тихо все! — прошипел Драко и в установившейся тишине развернул послание. Вся внутренняя поверхность пергамента была усыпана буквами, за исключением небольшой части посередине, которая была повреждена еще, видимо, при его создании — процессе трудоемком и долгом, требовавшем концентрации и осторожности. Любой резкий взмах ножом или слишком сильный выброс магической силы при шлифовке будущего пергамента мог пробить в нем дыру. В случае таких небольших повреждений, как на письме тетушки Адели, пергамент еще можно было спасти, зашив или заштопав поврежденное место крепкой нитью (1). Штопка тетушки, сложная и узорчатая, на секунду отвлекла Драко, и ему пришлось усилием воли заставить себя приступить к чтению. Наспех проглядев первые приветственные строки и несколько успокоившись — ведь не стала бы тетушка Адель подробно интересоваться его здоровьем и делами, если бы ей предстояло сообщить о несчастливом конце жизни собственного сына?! — Драко добрался до особенно интересовавшего его момента: «...Здесь, в Готторфе, все без изменений. После долгих трудов нам все же удалось связаться с еще одним мировым экспертом в дементорологии, профессором Сарой Салазар из Австралии. Она передала нам неоценимые сведения о способе замедлить полное превращение Эрхарда... Хотя даже ей неведом способ вернуть моему сыну человеческий облик. Тем не менее, теперь у нас есть несколько месяцев, за которые мы просто обязаны что-либо придумать. Однако, будучи невероятно благодарной за твою помощь, я ни в коем случае не хочу требовать от тебя невозможного. Мы все здесь, в Готторфе, знаем, что ты делаешь все, что в твоих силах, ради спасения моего бедного мальчика. И при любом раскладе мы будем тебе вечно благодарны...» — на этих строках расчувствовавшемуся Драко пришлось отложить пергамент. Сквозь сдержанные фразы ему так и виделись страдания несчастных родственников. Поэтому его настроение не улучшил даже передаваемый ему тетушкой в конце письма привет от Мари и Зигфрида, означавший, что они больше не обижены на Драко из-за случившегося между ними недопонимания по поводу методов и средств ритуала вызова вольпертингера (конечно, если тетя Адель не приписала этот привет, лишь чтобы соблюсти правила приличия). Да и по каракулям близняшек внизу листа Драко лишь рассеянно скользнул взглядом. «Надеюсь, в Ирландии я найду то, что нам нужно», — подбодрил он себя, сворачивая пергамент и пряча его в карман. Но сейчас Ирландия, географически расположенная куда ближе к нему, чем прежде, субъективно ощущалась невероятно далекой, словно находящейся в другом конце вселенной. Драко уже пропитался духом Малфой-мэнора, и ему не хотелось покидать дом никогда больше. «Ладно, не впервой», — он зевнул, потягиваясь, и щелкнул пальцами, вызывая домового эльфа:
— Перенеси меня в кровать... эм-м... пожалуйста.
Эльф отреагировал мгновенно, и вот уже Драко нежился на мягкой перине, пока резвые маленькие ручки стягивали с него халат.
— Спа... сиб... — успел еще пробормотать Драко, прежде чем его сморил сон.
Следующий день был наполнен сладким бездельем. Драко бесцельно слонялся по поместью, наблюдал, как мать ухаживает за розами, любовался пейзажами и подставлял бледную кожу лучам августовского солнца. Парочка домовиков — Бумба и еще один, постарше — устроили охоту на обнаруженного около теплицы гигантского слизня. Оставаясь на безопасном расстоянии, Драко через театральный бинокль созерцал захватывающую борьбу. Слизень плевался, брыкался и норовил защекотать домовиков до смерти толстыми короткими рожками. Действовать эльфам приходилось осторожно: легко можно было поскользнуться и попасть под тяжелое, склизкое тело. Но в итоге им все же удалось набросить на слизня сеть и испариться с ним в неизвестном направлении. Скорее всего, они собирались сбыть его на слизневую ферму: гигантские слизни были источником ценной липкой субстанции, входящей в состав различных видов клея. Так как Драко до сих пор держал в руках бинокль, по аналогии он вспомнил об очках Коппелиуса. Ему все еще невыносимо хотелось узнать, для чего же они понадобились отцу. Размышляя об этом, Драко и сам не заметил, как оказался у отцовского кабинета. Но змея на двери, широко растягивая рот, недружелюбно объявила, что Люциус Малфой «отлучился по срочным делам».
— Что еще за дела?! — изумился Драко и решительно направился к матери за объяснениями.
Нарцисса, в простом голубом платье небесного цвета, туго перетянутом в талии широким поясом, подвязав длинные волосы кружевным шарфиком на манер тюрбана, сосредоточенно рыхлила землю в круглых высоких горшочках. Драко какое-то время постоял, завороженный блеском серебряной рыхлительной лопаточки, а потом кашлянул, чтобы привлечь внимание.
— Это ты, милый? — обернулась Нарцисса. — Тебе что-то нужно?
— Нет, — покачал головой Драко. — Просто хотел поговорить с отцом, но его нет в кабинете. Может, ты знаешь, где он?
Нарцисса принялась стягивать тоненькие рабочие перчатки со своих изящных рук.
— Наверное, его опять вызвали в Министерство, — рассеянно ответила она.
— В Министерство? — переспросил Драко, хмурясь. — Зачем? Что-то случилось?
— Нет, не переживай, — мать подхватила его под локоть. — Давай лучше пройдемся, я покажу тебе золотистую магнолию, она как раз расцвела...
Драко встревожился еще больше. Мать явно пыталась перевести разговор на другую тему.
— Зачем его вызвали в Министерство? Его снова в чем-то обвиняют? — допытывался он.
— Не говори глупостей, — натянуто улыбнулась Нарцисса. — У него просто деловой разговор с кем-то из Отдела Артефактов.
— Что за разговор? Мама, я хочу знать! — настаивал Драко.
Нарцисса надула губки и капризным тоном протянула:
— Я не хочу обсуждать эти мужские скучные занятия. Пойдем лучше посмотрим на магнолию.
Драко от досады готов был выругаться, но, разумеется, сдержался.
— Мама, послушай, я хочу знать, что происходит, — с напором произнес он. — Если отец снова во что-то ввязался, это касается и нас с тобой тоже. Я не хочу попасть в Азкабан только потому, что он никак не может угомониться!
Нарцисса отстранилась от сына и уставилась куда-то в пространство, не отвечая.
— Мама? — позвал Драко. — Почему ты просто-напросто не скажешь мне, что происходит? Разве ты не понимаешь, что из-за твоих недомолвок я только сильнее волнуюсь?
— И напрасно, — упрямо отозвалась Нарцисса, медленно накручивая на палец выбившийся из-под шарфа локон. — Переживать не о чем.
— Не о чем?! — повысил голос Драко. — Мне, возможно, снова грозит быть обвиненным в приверженности Темному Лорду, а ты говоришь, что переживать не о чем? Это же...
— Глупости, — перебила его Нарцисса. — Темный Лорд здесь совершенно ни при чем. Милый, твой отец просто старается поправить наше материальное состояние, и, к счастью, умные люди из Министерства готовы дать ему эту возможность.
Драко стиснул зубы. Его всегда выводила из себя привычка матери из любой мелочи делать секрет лишь потому, что эта мелочь якобы «не должна беспокоить любимого сыночка». Вот только сейчас это могла оказаться вовсе не мелочь, а очень даже большая проблема.
— Значит, отец впутался в какую-то аферу, задуманную работниками Министерства? — подытожил Драко.
Нарцисса потерла виски:
— У меня что-то разболелась голова. Сегодня очень солнечный день, ты не находишь? На солнце у меня всегда начинается гемикрания. Кстати, на обед будет утка, фаршированная наливными яблоками. Но если ты хочешь что-то другое...
Драко не собирался так просто сдаваться:
— Неужели ты думаешь, что какая-то утка с яблоками может сейчас отвлечь меня? Ты, верно, считаешь, что я все еще твой маленький Драко, который должен думать только об учебе и о том, что сегодня будет на обед? Нет, не перебивай, дай мне сказать! Я... Я теперь знаю, что по твоей просьбе колдомедики из Мунго стерли мне воспоминания. Но они вернулись. Я помню все, и, как видишь, я смог это перенести и принять. Я взрослый, мама. Не надо обращаться со мной как с малышом.
Глаза Нарциссы расширились от потрясения:
— Ты вспомнил?!
— Да, я вспомнил, — с нажимом повторил Драко. — И, как видишь, не сошел с ума и не впал в депрессию.
Он старался, чтобы его слова не звучали обвиняюще. С мыслью, что часть памяти долгое время была ему недоступна, Драко довольно легко свыкся. К тому же возвращение воспоминаний случилось во время еще больших потрясений и потому прошло относительно безобидно.
— Мне очень жаль, — наконец произнесла Нарцисса. Губы у нее задрожали. — Я не хотела... Это было просто побочное действие дормоконверсии, которой санаменторы пытались вернуть тебе душевное равновесие... Но так было даже лучше. Без этих воспоминаний тебе было лучше...
Драко заметил, что ее глаза увлажнились, и тут же позабыл об укорах.
— Ладно, ладно, мама, это все в прошлом, — он ласково взял мать за руку. — Я не сержусь на тебя. Ты поступила так, как считала правильным... И, возможно, тогда оно и было правильным. По крайней мере, мне это вовсе не навредило.
Нарцисса всхлипнула, и Драко ощутил себя полным мерзавцем. «Больше никогда не буду ее расстраивать», — в тысячный раз пообещал себе он, а вслух бодро произнес:
— А знаешь, утка с яблоками — это прекрасный выбор. Под каким соусом?
— Апельсиново-чесночный, клюквенный и еще винный, — дрожащим голосом ответила Нарцисса.
— Правда? Обожаю клюквенный соус, — сказал Драко, и Нарцисса слабо улыбнулась сквозь слезы.
Пока они шли к цветущему дереву магнолии, Драко удалось успокоить и даже развеселить мать. Но, отдавая должное прелести золотистых лепестков на раскидистом широколистном дереве, сам он никак не мог отделаться от внутреннего раздражения. «Это просто невообразимо, — мысленно ворчал Драко, — мама ведет себя так, будто бы прошлое кануло в Лету. Будто бы нам больше ничего не грозит, будто бы ничто не может повториться. Она пытается игнорировать опасность, повторяет прежние ошибки. Раньше она жила в своем уютном мирке — пока не стало слишком поздно. И теперь поступает точно так же! Ну хорошо же, мама взрослый человек, и это ее выбор. Если ей нравится из раза в раз попадаться в ту же пиксевую ловушку — да пожалуйста! Но пусть делает это без меня. Я не намерен гибнуть из-за их с отцом безрассудности! Я должен точно разузнать, что здесь творится и чем это может грозить лично мне».
— Кстати, ты ведь не забыл, что завтра придет Астория Гринграсс? — вдруг спохватилась Нарцисса. — Я заказала тебе новую парадную одежду, ее должны доставить к вечеру. Хочу, чтобы ты выглядел потрясающе.
Он выразил свою благодарность за такую заботу, хотя улыбка у него вышла кривая. «Мама уже расписала мою дальнейшую судьбу: я женюсь на этой её Астории, буду проводить все время в Малфой-мэноре, занимаясь всякой ерундой и транжиря остатки фамильного состояния, пока отец будет его преумножать всякими сомнительными методами», — понял Драко. Еще совсем недавно, до поездки в Германию, такая жизненная перспектива показалась бы ему заманчивой. Тогда ему хотелось только покоя, хотелось видимости «обычной жизни», той, где у него никогда не было на руке метки — тонкий, белый, витой шрам все еще уродовал кожу предплечья. Той, где родители его друзей не сидели в Азкабане, будучи с радостью выданными правосудию его собственным отцом в успешной попытке избежать наказания. «За особо плодотворное сотрудничество со следствием», — сказал судья, объясняя невероятное смягчение приговора.
— Кстати, как там Дафна? Ты ведь упоминал, что виделся с ней в Брюсселе, не так ли? Мне ужасно жаль ее мать... Такой скандал, такой скандал! Репутация Гринграссов почти не пострадала в эти смутные времена, и тем более ужасно было то, как поступила с ними их собственная дочь, — без особого волнения на лице, но с выразительной интонацией проговорила Нарцисса.
— А в чем дело? — удивился Драко.
Нарцисса оживилась:
— Так ты не в курсе? Дафна Гринграсс разорвала перспективную помолвку, с трудом устроенную ее родителями. И все для того, чтобы укатить к сыну Нотта! Я имею в виду твоего сокурсника, Теодора, у которого ты сейчас гостил.
— Ах вот оно что! — Драко прищурился: — Я не знал об этом. Дафна с Тео были слишком заняты выяснением отношений, чтобы удосужиться посвятить меня в такие подробности.
— То есть у них не все гладко? — выпытывала Нарцисса. — Я думала, они собирались пожениться... А выходит, что Дафна еще может остаться ни с чем?
Драко спохватился:
— Мама, я надеюсь, ты не станешь распространять сплетни о них, ведь так? Я очень на это надеюсь, — с нажимом повторил он.
Нарцисса округлила большие глаза и обиженно захлопала ресницами:
— Милый, ну что ты, за кого ты меня принимаешь?!
«Как пить дать, поделится с кем-то из подруг, — обреченно понял Драко. — К счастью, этих подруг у нее осталось совсем мало».
— Но ведь если Дафна формально еще свободна, если она не помолвлена с Ноттом, то, возможно... — задумчиво начала Нарцисса.
Драко напрягся:
— Что возможно?
— Ах, нет, — уже возражала сама себе Нарцисса. — Астория куда перспективнее. Она скромнее, умнее и ведет себя куда более прилично: по крайней мере, о ней не ходит никаких слухов... Да и при личной встрече она произвела на меня очень приятное впечатление.
Драко был заинтригован такой характеристикой от обычно сдержанной на похвалу чужим достоинствам Нарциссы. Асторию он знал еще со школы, но особо ею не интересовался. При мысли о ней перед глазами представал расплывчатый образ «тощей и белобрысой младшей Гринграсс». Перед отъездом в Готторф Драко видел обеих сестер у сапожника, где примерял новую обувь, готовясь к путешествию. Но тогда, под осуждающими взглядами покупателей, несомненно признавших в нем «Малфоя-из-Пожирателей-Смерти», ему было не до любезничания с Дафной или ее сестрицей. Перебросившись с ними всего парой фраз, Драко поспешил вернуться домой. «Думаю, выглядела Астория непримечательно, иначе я обратил бы на нее более пристальное внимание», — предположил Драко, выкладывая на письменный стол в своей комнате учебники, к которым давно не притрагивался. «И, кажется, о ее успехах в учебе я тоже не слышал... Хотя, конечно, в последний год в Хогвартсе мне было не до чьих-либо успехов», — размышлял он, доставая и самоочинивающиеся перья. Слабо верилось, что Астория Гринграсс сможет помочь ему в подготовке к экзаменам. «Скорее, будет только отвлекать». Тем не менее встречи с ней он ждал с нетерпением. Хотелось убедиться, что предчувствия и инстинкты его не обманули.
Поэтому на следующий день, едва один из домовых эльфов оповестил его о прибытии «достопочтимой мисс Гринграсс», как Драко, на ходу в очередной раз приглаживая и без того волосинка к волосинке уложенные волосы, поспешил вниз. В моду снова вошло жабо, и потому подбородок подпирал пышный пучок кружев, заставляя Драко закинуть назад голову еще выше, чем обычно. Ботинки тисненой кожи браво стучали по полу металлическими каблуками. Пряжки ботинок в виде летучих мышей представляли из себя особую гордость их владельца: они были выполнены на заказ неким Вольферсом, потомком знаменитого бельгийского ювелира (2). К сожалению, сам ювелир являлся лишь магглом, зато его грязнокровный потомок смог познакомить магический мир с творениями как своего предка, так и собственными, тоже выполненными в стиле модерн.
Жилет и штаны темного бархата довершали представительный облик Драко, и он был совершенно уверен, что произведет на Асторию неизгладимое впечатление. Не то чтобы ему было это необходимо, но сам факт, что младшая Гринграсс рассматривалась в качестве потенциальной невесты Драко, уже обязывал к определенной церемонности и пафосности. Впрочем, сама Астория, по всей видимости, так не считала. По крайней мере, ее внешний вид — ситцевое платье легкомысленной расцветки, едва прикрывавшее острые костистые коленки, потертые белые босоножки и ничуть не изящная сумка, оттягивающая левое плечо широким ремнем, — больше подходил ученице, явившейся к своему другу, чтобы вместе повторить уроки, чем девице на выданье, знакомящейся с суженым. И то, как она слегка улыбалась бледными губами без следа искусственной окраски, будь то кармином или чарами, показывая мелкие ровные зубы, и как спокойно посмотрела на Драко миндалевидными глазами в обрамлении пшеничного цвета ресниц, и что даже длинные пальцы ее не дрогнули при его появлении — все это ясно доказывало, что Астория на самом деле явилась в Малфой-мэнор затем, зачем ее пригласили: помочь своему сокурснику подготовиться к экзамену.
«И это даже к лучшему», — решил Драко, пряча разочарование. В конце концов, он найдет себе невесту и получше, чем эта не слишком-то красивая Гринграсс. «И нос у нее длинноват, между прочим. А губы тонковаты», — ехидно подметил Драко, забывая в этот миг, что и сам обладает подобными достоинствами внешности. «Ну да, Астория как Астория, я примерно такой ее и помнил, она почти не изменилась. И Дафна намного интересней», — оценил он, отказывая неброской прелести Астории в какой-либо особой привлекательности.
— Привет, — сказала Астория и помахала ему рукой. — Мы договаривались с твоей мамой, что я приду в одиннадцать, но мне пришлось немного задержаться.
Драко взглянул на часы: было двадцать минут двенадцатого.
— Да, ты задержалась, — сухо подтвердил он, неторопливо преодолевая последние разделяющие их метры. — Привет. Рад тебя видеть.
— Астория, дорогая, здравствуй! — подоспела и Нарцисса. Домашнее сиреневое платье выглядело на ней чуть ли бальным нарядом, и Астория совершенно поблекла на ее фоне.
Пока они обменивались приветствиями и любезностями, Драко скучающе рассматривал гостью, подмечая и веснушки на бледной коже, и небрежность закрученных русых волос.
— Где вы будете заниматься, милый? — поинтересовалась Нарцисса у Драко. — В синей зале? Я скажу домовикам, чтобы отнесли туда поднос с чаем и конфетами...
— Спасибо, это очень мило с вашей стороны, — просияла Астория. — А то я утром толком не завтракала, а потом не успела перекусить. Мы с мамой были сначала у зеленщика, чтобы получить свежие ночные травы, а потом собирались навестить мою бывшую няню Мелли, но не застали ее дома.
— Да неужели, — скучающе пробормотал себе под нос Драко, но Нарцисса услышала и метнула в его сторону недовольный взгляд.
— А что за травы? — тут же исправился он, натянуто улыбаясь.
— О, разные: лаванда, календула, корни аира, розмарин, шафран, горечавка, — принялась перечислять Астория. Нарцисса серьезно кивала каждому названию, да и для Драко они не были пустыми звуками: в детстве он любил послушать, как мать рассказывает о растениях, которые она выращивала в своей теплице. Но интерес к гербологии он давно утратил и сейчас не горел желанием его возобновлять. Нарцисса, вероятно, заметила хмурое выражение его физиономии и деликатно распрощалась, оставляя их с Асторией наедине.
— Красивый у вас дом, — после пары секунд неловкого молчания сказала Астория.
Драко только молча кивнул в ответ на это бесспорное утверждение.
— Я... принесла книги, — прибавила она, поправляя ремень на плече.
«Цвет глаз у нее какой-то странный, не разберешь сходу, вроде бы темно-серые», — раздумывал Драко, жестом приглашая ее следовать за ним. Синяя зала находилась в конце коридора, и потому они миновали пару портретов, любопытно пролорнировавших Асторию. Так как портреты висели там скорее из-за художественной ценности, будучи искусно выполненными, а не потому, что принадлежали каким-либо близким или важным родственникам, то Драко не утруждал себя представлением изображенных на них людей и Астории друг другу.
— Тебе тяжело? — спохватился он, так как тонкую фигурку Астории заметно перекосило под давлением сумки. И, не дожидаясь ответа, призвал домового эльфа, который с радостью подхватил ношу.
— Спасибо, — облегченно выдохнула Астория, поправляя блузку.
Драко заинтересовался вышитым на тонкой материи узором:
— Это руны?
— Да... Можешь прочесть? — глаза Астории неожиданно хитро блеснули.
— Уже проверяешь мои знания? — усмехнулся Драко и принялся расшифровывать руны: — Здоровье, успех, удача, еще раз здоровье...
— Это сила, — поправила его Астория.
— Да, точно, — чуть досадливо поморщился Драко. — Любовь, радость... — он замялся, потому что следующей руны не знал, но, к счастью, они как раз добрались до нужной им комнаты.
В синей зале все было синим: бархатная обивка мебели, полосатые обои, столешница из силифицированного дерева с примесью кобальта (3). Тонкий кружевной тюль добавлял синевы проникающему сквозь высокие окна свету. Картины на стенах изображали волнующееся море. Домовой эльф осторожно поставил сумку с книгами на стол и исчез, чтобы через мгновение возникнуть вновь уже с тетрадями и учебниками, заранее приготовленными Драко. Астория с любопытством осматривалась.
— Располагайся, — указал ей на кресла Драко.
Она ожидаемо выбрала то, что стояло поближе к столу, глубокое и с высокой спинкой. Для Драко же домовик придвинул из дальнего угла более узкое, в котором можно было сидеть, гордо выпрямив спину и не проваливаясь в уютную мягкость так, что нос почти упирался бы в колени. Но Астория каким-то образом умудрилась устроиться на краешке сидения, и ее поза вовсе не выглядела нелепой. В синеве залы глаза Астории тоже отливали синим.
— С чего начнем? — бодро поинтересовалась она.
— С магических животных, — Драко будто бы невзначай распахнул учебник на главе о лепреконах, где в первой строке давалось обозначение: «Лепрекон, или клурикон, или кларихун — небольшие зеленые человечки ростом до шести дюймов».
— А вот и неправильно, — возразила Астория, — лепрекон вовсе не то же самое, что и клурикон. Да, это родственные виды, но клуриконы более злобные и проказливые существа, забирающиеся в человеческие дома по вечерам и пакостящие там. А еще клуриконы любят покататься на домашних животных, загоняя их чуть ли не до смерти в своих ночных гонках.
Драко нахмурился, разворачивая к ней учебник:
— Тут ничего о таком не сказано.
— Это из лекции, — пояснила Астория.
— Правда? — Драко пролистнул свою тетрадь. — Это вам что, Хагрид такое диктовал? У меня из его изречений остались только совершенно маловразумительные заметки, вроде «кашу с изюмом лепреконы едят без аппетита»...
— Ах, так у нас же теперь еще один преподаватель по теории магических существ, — спохватилась Астория. — Ты просто не в курсе, — она назвала какое-то ничего не говорящее Драко имя, которое тут же вылетело у него из головы. — ...столько всего знает, жутко умный. И рассказывает так интересно, прямо заслушаешься, — с восторгом делилась Астория.
Драко нахмурился. Ему не понравилось, что его потенциальная невеста восхваляет другого мужчину, пусть и преподавателя.
— Ладно, что тебе еще известно о лепреконах, чего нет в учебнике? Тут написано только, что они умнее, чем феи, и могут быть вредными. Еще они умеют говорить, но это и так всем известно, как и про их исчезающее золото... Кстати, ты была на чемпионате по квиддичу, когда оно разлетелось по трибунам, а всякие дураки кинулись его подбирать? — ухмыльнулся Драко. — Держу пари, идиоты Уизли обрадовались, решив, что разбогатеют... И Поттер, наверняка, тоже, как дурак, ползал по полу, подбирая фальшивые монетки! — хихикнул он.
Астория улыбнулась:
— Ты все так же не любишь Поттера? Я думала, ваша вражда закончилась после школы.
— Вражда? — презрительно протянул Драко. — Он не дотягивает до уровня моего врага.
Астория посерьезнела:
— Говорят, он помог вам.
Драко словно окатило ледяной водой. Разумеется, он знал, что благородная роль, которую сыграл Поттер во время суда над Малфоями, отнюдь не секрет, но лишнее напоминание об известности такой позорной страницы их биографии отдалось чем-то вроде зубной боли.
— Извини, — Астория смутилась. — Тебе, наверное, неприятно об этом говорить.
Драко стиснул зубы. Вновь обретенные воспоминания вспыхнули с невероятной яркостью: сцены суда, допросы, события в Хогвартсе.
— Драко? — обеспокоенно наклонилась в его сторону Астория, выбираясь из своего глубокого кресла. — Ты в порядке?
Драко кивнул. Руки дрожали, а горло сжало. «Я превращаюсь в легковозбудимого истерика», — с отвращением подумал он, пытаясь сосредоточиться и приструнить разбушевавшуюся память.
Астория протянула ему стакан сока из тех, что заботливо наполнил перед этим домовик для них обоих. Драко взял его, но вынужден был тут же поставить на стол, чтобы не расплескать.
— Прости, я не хотела, — жалобно сказала Астория, в волнении барабаня пальцами по столу.
— Ничего, все нормально, — еле слышно пробормотал Драко, сам поражаясь своей реакции на всякие пустяки.
— Давай дальше... о лепреконах... — он потянул к себе тетрадь Астории, скользя взглядом по округлым ровным буквам. — Ах, вот оно: «Лепреконы занимаются сапожным ремеслом — тачают башмачки для фей. Ведь феи очень любят танцевать, и башмачки у них протираются с невероятной быстротой». Теперь понятно, что за башмак там был упомянут, — вполголоса пробормотал он себе под нос, имея в виду соглашение, заключенное с банши.
Астория уже вернулась в кресло, но все еще выглядела напряженно и виновато.
— Да брось, ты ничего такого не сделала, — пожалел ее Драко. — Это просто нервы у меня слабые.
Она только хлопала ресницами, точь-в-точь, как это делала мать Драко, Нарцисса, когда расстраивалась.
— Ну хватит, лучше возьми конфеты. Ты останешься у нас на обед? — раньше он не собирался ее приглашать, но теперь слова сами легко слетели с языка.
Однако у Астории были другие планы:
— Извини, но я сегодня обедаю вместе с родителями. Для них это важно. Особенно после того, как Дафна... Как она... Как она там?
Драко не сразу понял, что это уже был обращенный к нему вопрос.
— О, неплохо. Эм-м... То есть, конечно, с Ноттом они постоянно собачатся, но это же Дафна с Тео, ты же знаешь, у них вечно так.
Астория слегка улыбнулась:
— Да, они вечно то ругаются, то мирятся. Я за нее рада. Хотя родители недовольны, что она пошла против их воли.
Синий свет комнаты окрашивал кожу Астории в трупный цвет, однако почему-то это не делало ее ни страшной, ни смешной. «Она очень даже хорошенькая, — решил вдруг Драко. — Но намного уступает Мари». Вот только Мари теперь представляла для него далекий смутный образ. Слишком многое их разделяло: его ошибки, потеря ее магической силы, даже обещание, данное тетушке Адели и довлеющее над Драко, словно дамоклов меч. А Астория была совсем рядом. «Посмотрим, — сказал себе Драко, — возможно, у нас с ней что-то получится». И ему даже не пришло в голову, что у Астории могло быть другое мнение на этот счет.
— Читаем дальше? — спросила она, на этот раз сама переворачивая страницы и выбирая тему. — Итак, «Акромантулы, их особенности и среда обитания»...
 
 
 
Примечания:
1. Дополнительная информация о "зашитом пергаменте" на английском: http://medievalbooks.nl/2014/10/24/feeling-good-about-bad-skin/
И на русском: https://img.dirty.ru/zashitye-knigi-srednevekovia-752575/
 
2. Филипп Вольферс — бельгийский ювелир конца девятнадцатого — начала двадцатого века, изготовляющий штучный товар в стиле модерн.
https://de.pinterest.com/525525525KK/aaa-philippe-wolfers/
 
3. Силифицированное дерево (синоним: окаменелое дерево) — древесина деревьев, оказавшись под землей миллионы лет назад, замещается минералами. Лигнин и целлюлоза постепенно распадается, а вместо них остается камень, повторяющий первоначальную форму дерева, включая его микроскопическую структуру. Примесь кобальта дает синий цвет.
Примеры петрифицированного дерева:
http://www.pichome.ru/image/hm8
http://petrified-wood.tumblr.com/post/105556285063/a-large-section-of-a-petrified-wood-from-the
http://www.pichome.ru/image/hmt
http://geology.com/stories/13/petrified-wood/
Примеры мебели из петрифицированного дерева: http://www.fossildesign.it/
Разные цвета: http://www.fossildesign.it/guida-ai-colori-del-legno-fossile

Заниматься вместе с Асторией оказалось намного интереснее, чем в одиночку. К тому же теперь Драко было куда сложнее прокрастинировать: как только он отвлекался от учебника, предаваясь раздумьям о сложных способах спасения магического мира вообще и кузена Эрхарда в частности или начиная строить догадки о дальнейшей судьбе Мари Хексеншосс, как нетерпеливое постукивание пальцем по столу возвращало его к учебникам. А пальцем стучать Астория любила. Строгое, мерное «тук-тук-тук» означало, что Драко отвлекся от темы, ошибся в выводах или вообще плетет совершеннейшую чушь, не имеющую никакого отношения к повторяемому материалу. Куда более тихий стук призывал его вынырнуть из глубокого внутреннего мира в примитивный и скучный, но такой важный внешний. А еле слышное даже поглаживание столешницы или подлокотника пальцем сопровождало раздумья самой Астории над очередным сложным вопросом. Не прошло и пары дней, как Драко уже мог бы с закрытыми глазами, только на слух, распознать, чем занята в данный момент его репетиторша: смотрит ли она выжидающе, чуть сдвинув светлые брови («Тук-тук? Тук-тук?»); поглощена ли трудной задачей («Тук... Тук... Тук...»); улыбается ли прозвучавшей в разговоре шутке, выводя запутанный, вычурный ритм.
— Ты умеешь играть на фортепиано? — предположил как-то Драко.
Астория рассеянно кивнула:
— Немного... Не отвлекайся. Где гнездятся короткошерстные клубкопухи в холодное время года?
— Эм-м... В вентиляционных отверстиях? — попробовал Драко угадать, но по возмущенной барабанной дроби понял, что не попал в цель.
— Мы же это вчера повторяли! — возмутилась Астория, постукивая по столешнице в такт своим словам. — У меня создаётся впечатление, что ты относишься к нашим занятиям несерьёзно!
Несмотря её на милую и безобидную внешность, еще никогда не было у Драко такого строгого учителя. Даже профессор Снейп, по существующему крылатому выражению, «нервно варил зелье в углу». Впрочем, Снейп никогда не относился к Драко слишком сурово. «Есть в ней что-то от заучки-Грейнджер». Однако ассоциировать Асторию с Грейнджер было неприятно, и потому Драко возражал себе: «Нет, ограниченная зубрилка даже не пыталась научить чему-то глупого Уизела и шрамолобого Поттера, а просто давала им списывать, и все... Конечно, в ее защиту можно сказать, что они наверняка были необучаемыми», — вздыхал Драко, в очередной раз листая учебник. В пересказе Астории темы звучали куда понятнее и интереснее. Драко уже успел привыкнуть к её обществу, находил его приятным и даже сожалел, что вскоре им нужно будет расстаться: на следующей неделе он планировал отправиться в Ирландию, а затем и Астории пришла бы пора возвращаться в Хогвартс, ведь сентябрь был уже не за горами.
— Отметь эти два пункта, по ним нужно написать эссе, — кончиком пера ткнула Астория в конец страницы. Ее профиль в этот момент показался Драко очень привлекательным, и он засмотрелся.
— Что? — она потерла нос. — Я запачкалась чернилами?
Драко попенял себе: «Я же еще не решил, достойна ли она стать моей невестой! Не стоит пока что к ней слишком привязываться». В отношениях с противоположным полом опыта у него было немного, а удачного опыта — и того меньше. «Хорошо, что Панси не слышит этих моих мыслей», — усмехнулся Драко. В противном случае ему было бы не избежать всяческих проклятий от обидчивой подруги. «Кстати, как там она? Обещала мне писать, а сама... Неужели уже нашла себе американского дружка? Стоит отправить ей сову. Я, между прочим, не люблю, когда меня забывают».
— Ты устал? — Астория отложила в сторону книгу. — Если хочешь, сделаем перерыв, — и она потянулась к завлекающе разложенным на большом блюде булочкам с маком и джемом. Драко с удовольствием присоединился к ней.
Однако на сытый желудок рабочее настроение куда-то пропало. Астория еще какое-то время воевала с книжными строчками, но потом сдалась и неприкрыто зевнула. Драко передалась ее зевота, и он рассмеялся:
— Может, прогуляемся, развеемся?
Он уже раз показывал Астории мэнор, но и сейчас, с напускной небрежностью распахивая двери в залы, настороженно следил за гостьей: достаточно ли она восхитилась убранством? Заметила ли старинные сервизы? Отдала ли должное мраморным колоннам? Астория улыбалась и вертела головой, рассматривая столь густо расшитые золотыми и серебряными нитями гобелены, что в блеске и сверкании невозможно было разглядеть рисунок; она с почтением взирала на монструозные хрустальные люстры, величаво покачивающиеся под потолком, и на тяжеловесные мебельные гарнитуры, громоздящиеся в темных залах; и сердце Драко таяло и ликовало.
Впрочем, к концу прогулки он понял, что их вкусы несколько разнятся. Невзирая на то, что Астория отдавала должное антикварным вещицам, доставшимся Малфоям в наследство от предков-коллекционеров, в настоящий восторг привели ее комнаты с современным интерьером.
— Это крыло здания обставляла мама, — пояснил Драко. — Отец предоставил ей в этом вопросе полную свободу, и она провела уйму времени, выбирая обстановку. Впрочем, что ей еще делать, кроме как заниматься домом? Ах да, она еще и цветочки в саду разводит.
Он сказал это привычным насмешливым и пренебрежительным тоном человека, прекрасно осознающего, что уж ему-то судьба предназначила куда более важные дела и занятия.
— Все-таки везет вам, женщинам, — развил свою мысль Драко. — Только и нужно, что сначала заботиться об оценках в школе, чтобы порадовать родителей и поддержать честь семьи, а потом еще найти достойного мужа... И все, дальше жизнь идет по накатанной колее. Не то что нам, мужскому полу: приходится прикладывать неимоверные усилия, чтобы не сочли неудачником.
Астория внимательно слушала.
— Иногда я даже сержусь на такую несправедливость, — доверительно сообщил Драко.
— Неужели? — немного напряженно отозвалась Астория.
Драко спохватился:
— Нет, я не имею в виду, что вы, женщины, хуже нас, мужчин, — уточнил он, извиняюще улыбаясь. — Я о природном распределении ролей. Ваше предназначение — дарить уют дому, усладу и поддержку своим супругам и заботу детям, а наше — добиваться более высокого социального статуса, усиливать материальное положение и...
— Глупости, — внезапно перебила его Астория, сердито щурясь. — Откуда вообще в головах берется вся эта ерунда про «природное разделение ролей»? — воскликнула она. — Если так хочется «назад, к природе» — сломайте свои палочки и, как сотни тысяч лет назад, живите в пещерах, обогреваемых лишь всплесками вашей природной магии, добывайте еду голодными выбросами магической энергии, откажитесь от благ прогресса... И тогда будет у вас и право сильного, и разделение ролей, и всякие другие неприемлемые для цивилизованного человека вещи!
Драко растерялся и даже испугался:
— Ты что... из этих... которые... ну... фемомагистки?! — ахнул он. — Те, которые вечно ратуют за женскую эмансипацию и прочие гадости?
Астория вздохнула:
— Я ратую за здравый смысл, Драко. Ну вот скажи мне, разве твоя мать — слабая волшебница?! Я читала некоторые ее публикации в «Вестнике Травологии»... Это потрясающе! Она подходит к разведению растений с потрясающей рациональностью и оригинальностью. Ее методы посадки в корне изменили отношение гербологов к сумчатым репейникам. А ее результаты многолетних наблюдений за корнями мандрагоры буквально открыли глаза десяткам профессоров со всего мира!
Драко молчал, ошеломленный ее горячностью. Кроме того, известие о материнских достижениях было для него новостью. Да, Нарцисса от нечего делать посылала разные заметки в какие-то «дамские журнальчики про цветочки», как ехидно называл их Люциус Малфой, но Драко до сих пор не видел в этой ее забаве ничего серьезного.
— Вот скажи, разве владение магией зависит от пола? И нет, не напоминай мне про эти отвратительные шовинистские книги Филлиса Мармора! Мармористы просто-напросто зашоренные глупые фанатики! — с напором заявила Астория.
Драко и не собирался напоминать, так как не знал ни о каких мармористах и Филлисе Марморе. К тому же эмоциональность Астории заставила его чувствовать себя неуверенно, а этого он не любил.
— У меня, кажется, мигрень началась, — прибегнул он к привычному аргументу своих родителей, которым они обычно прекращали неудобные или неприятные разговоры.
Но Астория, кажется, приняла его слова всерьез:
— Ах, бедный... Прости, я тебя взволновала, да? Тебе нужно выпить крепкого кофе, он хорошо помогает при мигрени.
Драко покачал головой:
— Мне лучше прилечь в тишине и отдохнуть.
— Хорошо бы у тебя была травяная подушка... Знаешь, такая, набитая листьями эвкалипта, мирры, лавра и вишни, — не успокаивалась Астория.
Драко вздохнул. Намеков она явно не понимала. «Это скорее минус для семейной жизни... Хотя, может, и плюс», — никак не мог прийти к однозначному выводу он.
— Нет, мне нужен просто небольшой отдых, — настойчиво повторил Драко. — Я провожу тебя до камина. Предлагаю в следующий раз встретиться послезавтра.
Астория смутилась. Ее щеки моментально окрасились румянцем.
— О... Извини. Я иногда слишком увлекаюсь высказыванием моей точки зрения на какие-либо вещи и забываю, что собеседнику она может быть совершенно неинтересна.
Тут пришла уже очередь Драко испытывать неловкость:
— Эм-м... Нет, это вовсе не так... То есть, я имею в виду, мне на самом деле было интересно. Просто... Просто ты говоришь слишком странные и эм-м... так сказать... эпатирующие меня вещи, — признался он. — В моем окружении... эм-м... ну, такие взгляды не очень приветствуются, хотя, конечно, это не значит, что они не имеют права на существование. Просто они несколько эксцентричны и непривычны для меня.
Астория вдруг хихикнула:
— Слушай, ты можешь мне просто прямо высказывать, если думаешь, что я несу ахинею. Со мной можно не разводить церемоний. «Эпатирующие вещи», «взгляды не приветствуются»... Я словно слышу нотации моей тетки Ноблеции-Моралии, полностью оправдывающей свое идиотское имя.
Драко тоже развеселился:
— А я-то думал, не бывает имен глупее и пафоснее, чем имя маминого троюродного кузена, Магнифициуса-Перфектуса!
— О, эти двое, Ноблеция и Магнифициус, прекрасно подошли бы друг другу, — заулыбалась, играя ямочками на щеках, Астория. — А как тебе Экзистенция Вирджиния? Или Вирилий Фортифициус? Это мои дальние родичи, кстати.
Драко недоверчиво прищурился:
— Неужели же есть бедняги, кому так не повезло в жизни? Хотя вот одного моего знакомого зовут Оксиген, представляешь?
Астория продолжала веселиться:
— Оксиген? Его родители возомнили себя алхимиками? А я, кстати, слышала о человеке по имени Бромус. Бромус Хемиш.
— Бромус Хемиш? — Драко насторожился. — Фамилия Оксигена, кажется, тоже была Хемиш... Может, они родственники? Не уверен, упоминали ли при мне, что у Окса есть брат. Кажется, да... Или нет? Но, в конце концов, это может оказаться его отец или другой родственник. Откуда ты его знаешь, этого Хемиша?
Однако Астория не была знакома с Бромусом лично:
— Мне рассказала о нем няня, совсем недавно, вот и запало в голову. Семейство Хемишей живет в ее родном городке. Они все родом из Шверина, это совсем рядом с Готторфом.
— Так твоя няня — немка?
«Простое совпадение? Не думаю», — внутренне напрягся Драко.
— Да, но она с давних пор живет в Англии, — охотно и вроде бы без всяких задних мыслей делилась с ним Астория, — и прекрасно говорит по-английски. Впрочем, у нее талант к языкам.
— Стало быть, она из Шверина? — продолжал выведывать Драко, мысленно сделав охотничью стойку: «Не связано ли это как-то с моими шлезвиг-гольштинскими приключениями? Меня не покидает предчувствие, что все случившееся было неспроста... Если, конечно, это не развивающаяся паранойя».
— Так ты побывал и там? Няня Мелли уверяла, что шверинский замок очень красив, да? — расспрашивала Астория. — Я все собираюсь когда-нибудь наведаться туда, посмотреть замок, послушать пророчество Петермэннхена — знаешь, это такой человечек... Ах, ты с ним даже встречался? Мелли сотни раз рассказывала мне о нем! А еще о любекском Вундерганге — он ведь еще больше, чем наш Косой переулок? Нет? Ах, ну я так и думала, что она преувеличила...
Драко слушал ее лишь вполуха. Таинственная «няня Мелли» занимала его все больше: «Кто она? Играет ли какую-либо роль во всей этой истории с вольпертингером и дементорами? Может ли она мне помочь?»
— Кстати, няня бы с удовольствием послушала твои впечатления по поводу Северной Германии. Она угостила бы тебя самым крепким чаем во всей Англии и напекла бы пряников, ничуть не уступающим по вкусу булочкам Малфой-мэнора, — соблазняла Астория.
— Не думаю, что в мире найдется что-то, что сравнится с «булочками Малфой-мэнора». Да и дискуссии со старушками вовсе не входят в мои интересы, — шутливо капризничал Драко, давая возможность себя поуламывать.
— Мелли — прекрасный собеседник! — заступилась за няню Астория. — Вот увидишь, тебе понравится. И, скорее всего, ты даже сам станешь напрашиваться на повторное чаепитие! — задорно рассмеялась она.
— Это мы еще посмотрим. — Драко сделал вид, что с трудом поддается уговорам: — Но если тебе так важно, чтобы я пообщался с твоей няней... Тогда ладно.
— Чудесно! — обрадовалась Астория. — Я уверена, мы хорошо проведем время. Да и няне Мелли будет полезно отвлечься от своих старческих дум и встряхнуться.
«Надеюсь, ты не заведешь меня по хитрости или от незнания в какую-нибудь ловушку», — подозрительно подумал Драко.
— Честно говоря, мне уже интересно. Ты заинтриговала меня этой своей няней. Может, не будем тогда тянуть с визитом и назначим его на завтра? — изнывая от любопытства, предложил он.
Астория слегка удивилась:
— Уже завтра? Ну, если ты действительно хочешь... Ладно, я только узнаю у Мелли, не против ли она, и дам тебе вечером знать. А сейчас мне, наверное, пора. Тем более у тебя ведь голова болела, — с хитрой усмешкой напомнила она.
До вечера Драко слонялся по дому, то и дело натыкаясь на домовых эльфов и ворча на них из-за этого. Безделье внезапно начало его напрягать, и он даже самостоятельно взялся за школьные книги. Письма от Астории все не было, и, когда домовик наконец впустил рыжую сову, Драко с таким нетерпением разрезал ленту, крепившую к ее лапе пергамент, что даже отчекрыжил пару перышек, отчего сова недовольно клюнула его в палец и с гулким уханьем ломанулась к окну, задев вазу на столе. Едва успев спасти только что полученное послание от пролившейся из вазы воды и посасывая ноющий палец, Драко развернул пергамент и выругался: письмо оказалось от Панси. А он из-за спешки не удосужился прочесть имя отправителя с внешней стороны.
— Да-да, добралась хорошо, новые друзья, говорят с дурацким акцентом, магические особенности индейцев дакота, тотемное волшебство... Как интересно! — раздраженно рявкнул Драко, швыряя письмо в камин. Впрочем, так как пламя в нем не горело, то времени подобрать пергамент, чуть успокоившись, было предостаточно. «Ну, хотя бы у Пэнс все хорошо, — разгладил Драко скомканный в порыве эмоций лист и аккуратно сложил, пряча в карман. — Но Астория ужасно необязательна! Я буду иметь это в виду», — прибавил он злопамятно.
А судьба все продолжала испытывать его терпение. По закону подлости следующая сова доставила весть опять-таки не от Астории, а от упомянутого сегодня в разговоре Оксигена Хемиша: он внезапно счел нужным порадовать Драко фотографией не так давно пополнившегося кошачьего семейства. «Вы же наверняка помните, что дали имя двум котятам моей Бетти? "Гарри и Рон — популярные кошачьи клички в Англии", — сказали тогда вы. Это третий и четвертый справа, самый толстенький и самый длинный. Кстати, не хотите ли вы принять их в дар? Конечно, не прямо сейчас, а когда еще немного подрастут, им ведь еще только месяц», — Драко развернул фото, рассматривая уложенных в ряд на лежанке шестерых серых, рыжих и пятнистых крохотных существ. Котята лениво потягивались и сонно моргали.
— Мама? — отвлекся Драко на появление Нарциссы Малфой.
Не дойдя до него пару шагов, она остановилась, изумленно уставившись на обратную сторону фотографии, которую Драко держал в руке.
— Что? — растерялся он сначала, но затем сообразил: Окс не придумал ничего лучшего, чем в постскриптуме обратиться к нему от лица двух обещанных в подарок котят. Поэтому в конце его письма большими, привлекающими внимание буквами значилось: «Рон и Гарри также шлют приветствия своему будущему хозяину Драко Малфою».
— Это... не то, что... ты подумала, — ухмыльнулся Драко. — Хотя стать хозяином Поттера и Уизела я бы, наверное, не отказался... Впрочем, мало кому нужны в услужении парочка идиотов. От них наверняка были бы одни неприятности.
Однако Нарцисса все ещё ничего не понимала, и Драко пришлось поведать ей всю историю. Это успокоило Нарциссу, и она согласилась, что котята прелестны.
— Но если ты возьмешь их в наш дом, то будь так любезен, смени их имена на нечто более благозвучное, — заметила всё же она. — Твоему отцу вряд ли придется по вкусу такой юмор.
Драко хотел было возразить, что отцу как раз это может и понравиться. К тому же согласовывать с ним даже такую мелочь, как имена котят, было унизительным. Но чтобы не ссориться с матерью, Драко промолчал.
— Кстати, тут тебе пришло что-то от Астории, — протянула ему Нарцисса запечатанную записку.
Драко буквально выхватил из ее пальцев это злосчастное письмецо. «Конечно, я тут караулю каждую сову, а все равно мама оказалась проворнее. Теперь она наверняка вообразит себе невесть что: например, будто бы мы с Асторией ведем эпистолярный любовный роман», — бурчал про себя он.
— Все в порядке? — вновь встревожилась Нарцисса.
— Все прекрасно, — сквозь зубы ответил Драко. — Я пойду к себе в комнату, хорошо? У меня мигрень.
Мать что-то обронила ему вслед тоже о травяной подушке, но он поспешил скрыться в глубине коридора. «Надо же, я и забыл, что в мэноре нельзя ничего сделать без того, чтобы это не стало известно отцу или маме. Ведь именно поэтому я и сбежал в Германию, как до этого сбегал в Хогвартс, чтобы хоть немного насладиться свободой. Они ни в грош меня не ставят, эти родители! Мои решения их не интересуют, они всегда знают, как для меня лучше!» — накручивал себя Драко, раздув целую катастрофу из совершенно безобидного происшествия — случайно попавшейся первой Нарциссе, а не ему, совы от Астории. «Нужно что-то с этим делать. Мне уже девятнадцать лет, я имею полное право на свою собственную жизнь! Отец мог бы выделить мне собственный, личный капитал и купить отдельный дом. Эта глупая традиция, что мы должны, словно в муравейнике, ютиться всей семьей в Малфой-мэноре, безнадежно устарела. Я требую самостоятельности и свободы!» — бушевал он внутренне, внешне сохраняя спокойствие: домовые эльфы вполне могли сейчас следить за ним по наущению матери.
— Но с ней без толку об этом разговаривать. Она не понимает, что я вырос, — сообщил своему отражению в зеркале Драко. Отражение печально развело руками.
— А вот отец мог бы мне помочь. Это же благодаря ему меня вообще отпустили в Готторф, — сказал Драко, приглаживая волосы и поправляя одежду. Если отец был дома и согласился бы уделить сыну время, то нужно было выглядеть представительно. Люциус Малфой не терпел неряшливости.
Но все приготовления оказались даром: бледный домовой эльф, дежуривший около кабинета Люциуса, заикаясь, объявил, что «многоуважаемый хозяин изволит принимать посетителя».
— Кого? — полюбопытствовал Драко.
Эльф подскочил и затряс головой.
— Запрещено, милостивый хозяин, запрещено об этом говорить! — заверещал он.
— Тише! — шикнул Драко. — Не ори. Что именно тебе запрещено говорить?
— Запрещено обсуждать посетителя многоуважаемого хозяина Люциуса! — отрапортовал домовик.
Драко начал было обдумывать, как бы все-таки обойти запрет хитроумными расспросами, но тут дверь в кабинет медленно приоткрылась. Почти не отдавая себе отчета в своих действиях, Драко зачем-то отскочил к стене, метнулся в сторону окна и спрятался за шторой. «Что это я делаю? Ребяческие шпионские игры!» — пожурил себя он, но так и остался стоять недвижимо.
— Отнеси это в подвал, в боковое ответвление, туда, где клетки, — раздался голос Люциуса. — И позови кого-то еще на помощь: в моем кабинете стоят ящики, их тоже нужно перенести. Да поживее.
— И осторожнее, — прибавил чей-то хриплый голос.
Драко не удержался и высунулся из-за шторы в надежде разглядеть таинственного посетителя. Однако тот все еще находился в глубине помещения, и из коридора его не было видно. Домовой же эльф удерживал нечто упакованное в толстую материю, и было непонятно, что там под ней находится.
— Входить через дверь, не аппарировать, — коротко приказал эльфу Люциус и скрылся за захлопнувшейся тяжелой створкой.
Драко разочарованно выбрался из своего укрытия. Конечно, можно было бы проследить за эльфом, да только если бы тот умудрился заметить слежку, то донес бы все Люциусу. «Удовлетворение любопытства такого не стоит, — здраво решил Драко. — Вот только что если эти странные отцовские дела могут поставить и меня под угрозу? Какие это вещи ему доставили, которые надо поскорее спрятать в подвале? Хотя... С чего это я взял, что он их прячет? Возможно, это просто отец заключил сделку с поставщиком вина или, например, писчей бумаги... Хотя нет, хранить бумагу в сыром подвале — не самая мудрая идея. Но, может, это уголь для камина? Где вообще хранят наши домовики уголь?» — впервые заинтересовался Драко. Впрочем, ему не представлялось возможным проверить свои догадки без того, чтобы не попасться отцу. Можно было, конечно, попытаться выманить отца на откровенный разговор, но Драко очень сомневался, что у него это получится. Он так и стоял в нерешительности посреди коридора, когда дверь кабинета снова отворилась и на пороге появился Люциус.
— А, это ты, — сказал он почему-то с облегчением.
— А ты ждал кого-то другого? — отозвался Драко, в панике размышляя, попался ли он за подслушиванием, или отец ни о чем не догадался.
Люциус пожал плечами.
— Я уже и сам не знаю, чего ждать, — неожиданно устало вздохнул он. — Ты не зайдёшь? Я хотел бы с тобой поговорить...
Вид у отца был вовсе не сердитый, и потому Драко безбоязненно принял приглашение.
Отцовский кабинет притягивал его с детства. Он казался тогда маленькому Драко чуть ли не самым магическим и таинственным местом во всем поместье — более загадочным помещением была для него, наверное, только родительская спальня. Драко пользовался любым предлогом, только бы заглянуть одним глазком в выглядевший для него тогда огромным кабинет, где длинные стеллажи причудливых книг угрожающе шелестели листьями и щёлкали застежками, кресла скребли пол когтистыми металлическими лапами, из настенных ваз выглядывали жутковатые рожи домашних стражей, а на своеобразном алтаре этого места, отцовском столе, изгибались витками пергаменты, исписанные чернилами на крови кентавров. Иногда Драко случалось краем глаза уловить пару совершенно непонятных слов, и он приходил в полнейший восторг: в детстве он считал, что отец записывает новые, придуманные им, великие заклинания. Маленький Драко не сомневался, что его «папочка» — самый великий волшебник всех времён и народов. С тех пор, конечно, многое изменилось. Теперь Драко знал, что на столе находилась всего лишь деловая переписка, которой теперь к тому же существенно поубавилось. Тем не менее кабинет все ещё впечатлял своим строгим величием и интриговал полумраком в дальних углах, откуда то и дело выглядывали полупрозрачные морды «хранителей» — стражей этого помещения.
В кабинете кроме них двоих никого не оказалось. Кем бы ни был обладатель хриплого голоса, он успел куда-то подеваться за секунды, что прошли между тем, как дверь закрылась и вновь распахнулась. Зато на полу у камина громоздились ящики темного дерева, неудержимо притягивая взгляд Драко и будоража его воображение. Он успел представить себе десятки вариантов их содержимого, начиная от банальных и заканчивая совсем уж сумасшедшими идеями: «А вдруг там никому не известные ещё какие-то хоркруксы Темного Лорда?!»
Люциус между тем указал сыну на кресло и с легкой улыбкой наполнил вином высокий бокал. Драко насторожился. Поведение отца указывало на то, что ему необходимо чего-то добиться от сына. Но чего — Драко не представлял.
— Найтимбер Классик Кюве (1), неплохой урожай прошлого года... Впрочем, я, по вине твоей матери, вынужден довольствоваться лишь созерцанием этого дивного напитка. Его вкус мне теперь недоступен, — с достоинством пожаловался Люциус.
«Имею ли я право вмешаться в создавшуюся ситуацию, чтобы повлиять на маму? — задумался Драко. — Ведь она поступила с отцом так же, как и со мной: бесцеремонно распорядилась его жизнью и личными предпочтениями».
— Как тебе Астория? Вы с ней, кажется, неплохо проводите время... — словно бы небрежно обронил Люциус, пристально рассматривая на свет вино в своем собственном бокале.
— О... Эм-м... Она неплоха, — захваченный врасплох этим вопросом, пробормотал Драко, с досадой хмурясь: «Отец наверняка подсылал домовых эльфов следить за нами... Или... Или даже сам использовал для этой цели очки Alia mundis!» Драко только сейчас заметил их на письменном столе, небрежно брошенные поверх каких-то бумаг.
Люциус проследил за его взглядом:
— Я еще не отблагодарил тебя как должно за то, что ты раздобыл мне эту чудную вещицу. Она очень облегчила мне одно весьма щепетильное дело.
Драко польстила отцовская похвала.
— Ты видел моего сегодняшнего гостя? — как бы невзначай поинтересовался Люциус.
— Нет... Только слышал его голос. Но не узнал, — честно ответил Драко.
— Оно и к лучшему, — сказал Люциус. — Если секрет знают больше, чем двое, это уже не секрет. Тем не менее у меня к тебе серьезный разговор... — он сделал многозначительную паузу. — Тебе уже девятнадцать лет. Ты уже вырос, и кое-какие дела я могу тебе доверить.
Драко весь превратился в слух.
— Нынешнее положение нашей семьи оставляет желать лучшего. Пусть мы не стали изгоями общества, но на нас наложены строгие ограничения... — Люциус невольно потер предплечье, то, на котором раньше была метка, а сейчас наверняка белел бы шрам, не скрывай его длинный рукав рубашки. — Обсуждать, кто виноват в сложившейся ситуации, я не буду, — предупреждающим жестом выставил ладонь вперёд Люциус, хотя Драко и не собирался ничего говорить. — Мне прекрасно известно, что ты винишь во всем меня... Однако же причины случившегося куда сложнее, чем тебе кажется. Но сейчас речь не о том, — чуть повысил голос Люциус, заставляя уже открывшего рот Драко снова промолчать. — Я хотел бы обсудить с тобой одно приоритетное дело, касающееся магического общества в целом. Возможно, некоторые люди посчитали бы это преступлением, но оно им не является. Я бы даже сказал, что это — спасение огромного пласта нашей цивилизации и культуры.
Драко вытаращился на отца, поперхнувшись вином: «Ну уж нет, в очередной раз на байки о спасении магического мира меня не поймаешь!»
— К тому же нам предоставляется шанс послужить благосостоянию семьи, ведь стоит подумать и о будущем нашего рода, — воодушевленно вещал Люциус.
«Ну кто бы сомневался, личная выгода здесь тоже присутствует», — хмыкнул Драко.
Люциус продолжал витиевато расписывать всё значение своей великой миссии, которую он собирался взвалить и на сына. Постепенно среди множества окольных фраз начали вырисовываться детали уже реализуемой аферы. Отец Драко воспользовался ужесточенными правилами, касающимися хранения волшебных артефактов: был создан список так называемых «темномагических и опасных» предметов, владение которыми отныне каралось либо внушительным штрафом, либо даже тюремным заключением. Напуганный событиями недавней войны социум с готовностью поддержал желание какого-то не в меру ревнивого политика «обезопасить среду для нового поколения волшебников, избавив их от соблазна воспользоваться темномагическими артефактами и тем самым поддаться зову темной стороны». В общем, повторилась давняя история с «непростительными заклятиями», только сейчас дело касалось предметов. Люциус, правда, не сказал, был данный закон предложен глупцом или же хитрецом, просчитавшим всю возможную выгоду. Драко не уточнял, — с каждым услышанным от отца словом крепла уверенность, что ему следует держаться подальше от этой мутной истории.
— Таким образом, магические семьи были обязаны передать фамильные артефакты определенных сортов в течение короткого срока в собственность Министерства Магии, — не обращал Люциус внимания на непроизвольно кривившиеся в скептической усмешке губы сына. — Разумеется, доверять простым людям в таком деле было бы слишком наивно, и потому для обыска и изъятия несданных темномагических предметов были отправлены отряды авроров... Как ты понимаешь, «темная магия» — понятие относительное, и под эту категорию подходит любая вещь, которую можно использовать с целью причинения вреда кому-либо, — пояснил Люциус.
Драко кивнул. Ему было интересно только, каким боком ко всему этому причастен отец.
— Для нашей семьи данный закон должен был обернуться катастрофой, — трагически сдвигая брови, говорил Люциус, — но мне удалось её предотвратить. К счастью, в Министерстве сидят не одни идиоты. Там есть и вполне вменяемые люди, которым не чуждо ничто человеческое. Они понимают прелесть и важность культурного наследия нашего мира, ценность волшебства. Они не допустили уничтожения изымаемых артефактов, — впрочем, некоторые из них все равно нельзя было уничтожить. Но ведь хранилище Министерства тоже не безразмерно, пусть и огромно. К тому же некоторые предметы нельзя хранить рядом друг с другом из соображений безопасности, так как их взаимодействие привело бы к фатальным последствиям... И тогда на сцену выступил я, предложив подвалы Малфой-мэнора в полное распоряжение нашего государства.
— И они согласились? — удивился Драко.
Люциус снисходительно усмехнулся:
— Ты, верно, считаешь, что мне требовалось согласие всех до единого Уизли, сотрудников Министерства? О, Драко, не разочаровывай меня таким примитивным мышлением! Нужно было лишь заручиться поддержкой нескольких ответственных за размещение артефактов людей. И вообще-то мне не пришлось для этого слишком долго играть на чужих слабостях. Все как один согласились с моими доводами, что раз Малфой-мэнор все равно находится под наблюдением Аврората уже который год, то приглядывать заодно за сокровищами, хранимыми в его подвалах, будет несложно и вполне выполнимо. Разумеется, мы решили не подвергать это дело большой огласке, отсюда и все эти секретные предосторожности.
Драко нахмурился:
— Но я всё же не понимаю... Если переданные на твоё хранение предметы все равно принадлежат Министерству, то какая тебе с этого выгода?
Во взгляде Люциуса теперь читалось недовольство:
— Что значит какая?! Не будь настолько ограниченным! Министерство и его Отдел Изъятия и Охраны Темных Артефактов сегодня есть, завтра их нет, а ценности так и будут находиться в нашем доме... К тому же в любой момент может случиться некий катаклизм и «уничтожить» часть амулетов... Если ты понимаешь, о чем я.
Драко вздохнул:
— Ясно. И чего ты требуешь от меня?
По лицу Люциуса было понятно, что вовсе не такой реакции он ожидал от сына.
— Разве тебе не хочется принять участие в этой столь прекрасно спланированной акции? В конце концов, я забочусь о благосостоянии твоих потомков тоже!
Драко ни секунды не колебался:
— Нет, — коротко ответил он, поражаясь своему спокойствию.
«Впрочем, это скорее обреченность. Я ведь с самого начала — а точнее, с самого конца блистательной, но короткой отцовской карьеры в качестве соратника Темного Лорда — знал, что амбиции моего родителя угомонить не так-то просто. И потому был подсознательно готов, что он снова примется плести паутину, путаясь в ней и пытаясь запутать и меня с мамой. Но на этот раз я ему не позволю утянуть нас всех на дно».
Люциус пару минут рассматривал сына в упор, а затем разразился упреками и негодованием. Драко никак не реагировал. Он был уверен в собственной правоте.
— Я лишу тебя наследства! — наконец прибегнул Люциус к одному из самых сильных своих аргументов. — Лишу наследства и выгоню из дома! Посмотрим, как ты справишься в жизни один, без нас с матерью!
Драко поджал губы и промолчал, ничуть не испуганный этой угрозой. Он не сомневался, что мать его не бросит в любой ситуации. К тому же другого наследника у Люциуса Малфоя не было, а для того, чтобы тот согласился передать своё состояние каким-то дальним родственникам в ущерб родному сыну, требовался куда больший проступок Драко, чем несчастный отказ участвовать в афере с артефактами.
— Ты маленький неблагодарный негодяй! — побледнел от злости Люциус, раздражаясь из-за того, что Драко не прошибает его отповедь и потому стараясь уязвить его побольнее. — Ты все же вырос позором нашей семьи, никчемным, слабым, неспособным даже на такой слабый оправданный риск! Мне стыдно, что у меня такой сын! Ты меня совершенно недостоин!
Эти слова внезапно попали в цель. Драко показалось, будто его хлестнули раскалённым прутом или чем-то другим, очень болезненным. Его захлестнула почти физическая боль, а ещё невероятная обида. Горло перехватило так, что он не мог произнести ни звука. На глазах выступили слезы и, понимая, что ещё немного — и он разревётся перед отцом, словно маленький мальчик, Драко ринулся к камину, просыпая на дорогой ковёр летучий порошок для перемещения и расшвыривая ботинками чёрную золу. Из последних сил прошептал он первое пришедшее в голову название пункта назначения и всё-таки расплакался, уносимый каминной сетью и надеясь, что отец не успел увидеть его рыданий.
 
 
 

Примечание:
1. Найтимбер Классик Кюве (Nyetimber Classic Cuvee) — одно из хороших вин английского происхождения. Мне подумалось, что его слегка острый, благодаря специям, вкус как нельзя лучше подходит к состоявшемуся между обоими Малфоями разговору.
http://nyetimber.com/wine/classic-cuvee/

— ...оповещение, когда выбранный вами манускрипт доставят, — уловил Драко произнесенную скрипучим голосом фразу, выбираясь из высокого, но узкого камина. Несмотря на оставленные скребком следы на старых, растрескавшихся кирпичах, стенки камина покрывала корка сажи, и пришлось брезгливо придержать кружевные манжеты рубашки. Мантии на Драко не было, так как в его обычную домашнюю одежду она не входила, а переодеться он не успел. Прячась за стеллажами потрепанных книг, Драко сквозь просветы рассматривал посетителей книжной лавки. Никто из них не показался ему знакомым или хотя бы достойным уважения: сгорбленный старик в ветхих сапогах, тощий юнец с козлиной бородкой, девчонка в аляповатой шляпке, женщина в плаще с грязным подолом, к которой и обращался продавец насчёт её заказа. Поэтому Драко рассудил, что смущаться из-за своего затрапезного вида ему не перед кем, и уже спокойно выбрался из своего импровизированного убежища.
В этой лавке он бывал не раз, правда, обычно в другом отделе, с книгами, переплетенными в сафьян и тиснёную кожу или спрятанными от чужих глаз в тяжелые металлические шкатулки с секретными замками. Теперь же он почему-то выбрался из камина в зале с ничем не примечательным на его взгляд букинистическим хламом. Презрительно поглядывая на обложки («Магический сонник», «Тысяча советов для идеального зелья», «Как за год стать владельцем Гринготтса»), Драко неспешно направился в более подходящий его высокой душевной и интеллектуальной организации раздел книжной лавки.
— Мистер Малфой! — совершенно некстати узнал его продавец.
Драко остановился, по приобретённой за последние годы привычке мгновенно прикидывая, чего было больше в интонации обратившегося к нему человека: радости от вида постоянного покупателя или отвращения к запятнанной малфоевской репутации. Кажется, первое превалировало. Все же владелец магазина, мистер Скривенер (1), знал Драко ещё с детства. Тогда Люциус и Нарцисса, оба или по отдельности (но чаще все-таки Люциус), оставляли сына под присмотром старого библиотечного эльфа и книг с живыми картинками, пока сами были заняты важными взрослыми делами в Косом Переулке. После строгих отцовских наставлений маленький Драко обычно какое-то время сидел смирно, вдыхая запахи старых книг и протертого кожаного дивана у большого окна с кривыми стёклами, вслушиваясь в тихое тиканье часов с болтливой кукушкой и неспешное шарканье ног в ответ на очередное бренчание колокольчика. Он листал красивые расписные книги с объёмными, движущимися картинками, пока это ему не надоедало. Затем Драко пускался в путешествие по книжной лавке, воображая себя то охотником на драконов в подземных пещерах, то доблестным аврором, выслеживающим «страшного преступника», на роль которого подбирался один из покупателей. Спустя целую вечность, проведённую Драко в мире фантазий, возвращались его родители и сразу вносили оживление в спокойный книжный мирок: отец высокомерно бросал на прилавок список с нужными ему фолиантами, крутил в пальцах книги, из осторожности не снимая перчаток, взмахом палочки заставлял пергаменты разворачиваться и бросал недовольные реплики, чтобы сбить цену. Мать тем временем доставала какой-либо гостинец для «своего послушного сыночка», и Драко счастливо облизывал огромного сахарного гнома на палочке или крутил над головой связку жужжащих жуков на ниточке.
— Вам нужно что-то конкретное, или вы просто посмотреть? — вырвал Драко из воспоминаний продавец, почтительно и заискивающе улыбаясь.
— Я... — Драко запнулся. Адрес лавки он назвал долго не думая, лишь желая оказаться подальше от оскорбившего и унизившего его своими словами отца. — Нет... Я просто заглянул... — пробормотал он, досадуя на себя: «Что я вообще тут делаю?!».
— Значит, без конкретной цели? Ну что ж, у нас вам всегда рады, — дребезжащим голосом лебезил продавец.
Драко не знал, испытывал ли Скривенер симпатию к Малфоям или только видел в них выгодных клиентов. Зато собака Скривенера, большой лохматый лабрадор, подбежала с искренней радостью, чуть не сбив с ног. Пока Драко гладил своего давнего любимца, Скривенер сетовал на цены, которые в последнее время заломили ветеринары: «А ведь Баско уже не молод, у него вечно не в порядке то одно, то другое».
Драко слушал лишь вполуха. Женщина в грязном плаще стояла к нему спиной, но её напряженная поза ему совершенно не понравилась. Казалось, она готовилась обернуться, чтобы... «Чтобы что? — сердито одернул себя Драко. — Что она может мне сделать? Даже если она узнала меня — а после того, как Скривенер на весь переулок проорал своё «мистер Малфой», меня мудрено не узнать, — что такого может она мне сделать? Напасть на бывшего Пожирателя Смерти в безумном, бессмысленном и геройском порыве? Ладно, пусть попробует, я готов защищаться», — Драко сунул руку во внутренний карман жилета, выуживая палочку. Впрочем, женщина все продолжала рассматривать книги на полке, и вскоре ему стало смешно: «Все-таки у меня паранойя». Он уже было совершенно расслабился под мерное бубнение Скривенера, разрешая Баско облизывать себе руки, когда женщина все же повернулась к нему и одарила пронизывающим, холодным взглядом. Драко попятился, потому что узнал её: это была Андромеда Тонкс, сестра его матери, опозорившая род Блэков своим браком с магглорожденным. Она являлась источником долголетнего стыда Нарциссы Малфой, пятном на её безупречной родословной. В последнее время, впрочем, «ветер переменился», и Малфои, напротив, были не прочь сблизиться с Андромедой. Это бы благотворно повлияло на их новый образ толерантных и отбросивших своё темное прошлое магов. Однако Андромеда не горела желанием возобновить отношения с родственниками. «Твоя сестрица никогда тебя и в сикль не ставила!» — не раз говорил жене Люциус Малфой, и Драко, в принципе, был с ним в этом согласен.
Вот и сейчас его тетка только молча уставилась на него, скривившись так, словно глотнула неразбавленного лимонного сока. Она молча невоспитанно оглядела Драко с ног до головы, противно хмыкнула и двинулась мимо него, задев плечом.
— На вашем месте я бы не пускала в свою лавку кого попало, — обронила она Скривенеру.
Драко вовсе не считал себя «кем попало», и потому эти слова задели его не так сильно, как, видимо, должны были по задумке Андромеды. «К тому же бедняжка потеряла близких людей, понятно, что она не в себе», — заметил себе Драко. Но из-за реплики Андромеды в его сторону начали коситься остальные посетители. Драко стало неуютно. Больше всего ему сейчас хотелось вернуться домой, а не бродить среди довольно пыльных книг без мантии, в домашних туфлях и совершенно без денег. Хорошо, что хоть палочка была при нем. Но вернуться означало признать собственную зависимость от отца. «Хотя что её признавать, оно и так понятно», — уныло опустил голову Драко. Тягаться с отцом ему было пока что не по силам. Вот когда-нибудь потом, когда он получит в своё полное распоряжение часть фамильного наследства, можно будет чего-то требовать. Конечно, был бы у Драко изначально собственный капитал... «Ах, если бы я уже сдал школьные экзамены, если бы у меня был выпускной диплом, я бы наверняка без труда нашёл себе прибыльное место», — вздохнул Драко, в этот момент совершенно забыв, что мало кто согласился бы сотрудничать с бывшим Пожирателем Смерти.
Скривенер уже отошёл от него, а Баско улёгся на коврике, грея свои косточки в солнечном свете, и Драко слегка растерянно озирался. По всему выходило, что ему нужно было либо возвращаться домой в надежде, что отец уже утихомирил свой гнев и, возможно, даже испытывает угрызения совести за свои жестокие слова, либо выйти в Косой Переулок, что, разумеется, было бы верхом безумия. «Я неподобающе одет для того, чтобы появиться в обществе. К тому же я могу натолкнуться на куда более неприятных людей, чем Андромеда Тонкс», — хмурился Драко. Домой же возвращаться отчаянно не хотелось.
— Ой, Малфой! — удивленно сказал кто-то совсем рядом, и Драко обреченно повернул голову: «Ну вот, начинается, такими темпами завтра всему миру будет известно, что меня застали в одном жилете и с запачканными сажей манжетами!»
— Это ты, Малфой? — последовал глупый вопрос. Его задала крупная девушка в серой мантии хорошего покроя, который, однако, не мог скрыть её непропорционально широкие плечи и полное отсутствие талии. Тонкий витой пояс впивался в складки на её животе. Из-под длинной юбки торчали крепкие ноги в красных башмаках. На шею девушка накрутила сбившийся теперь набок шарф. В слегка оттопыренных ушах блестели длинные серьги-цепочки, заканчивающиеся большими, наверняка фальшивыми камнями. Раскрасневшиеся полные щёки, маленькие глазки под широкими, низкими бровями вовсе не красили девицу, а вот волосы у неё были пусть и короткие, но густые и волнистые.
— Булстроуд, — без особой радости признал Драко свою однокурсницу.
— Ой, Малфой! — снова повторила она и внезапно для Драко заключила его в объятья. Драко попытался запротестовать, но, прижатый крепкими руками к мягким телесам, смог только что-то невнятно промяукать в округлое плечо Булстроуд.
— Мы так давно не виделись! — с восторгом воскликнула Булстроуд, отстраняя от себя Драко и с легкостью вертя его в разные стороны, словно куклу. — А ты и не изменился... Ну, как ты, как жизнь?
— Прекрасно, — Драко дернулся, в напрасной попытке освободиться от цепкой хватки Булстроуд. — У тебя руки мокрые! — с отвращением заметил он расплывающиеся на рукавах рубашки влажные пятна.
Булстроуд тут же отпустила его и извлекла откуда-то из недр своей широкой, складчатой мантии большой носовой платок.
— Ой, извини... Постоянно ладони потеют, — объяснила она.
Драко не сдержал гримасы: «Мыть надо чаще», — но вслух сказать этого не успел.
— У меня же гипергидроз (2), это наследственное, да ещё такой сильный, что и примочки из коры дуба не помогают, — поделилась Булстроуд, расстроенно встряхивая кистями рук. — А сушащим заклинанием тоже злоупотреблять нельзя, кожа от него шелушится и трескается.
Драко опешил от того, что Булстроуд вообще знает слово «гипергидроз».
— Эм-м... Ну... А-а-а... А целители что говорят? — неловко поинтересовался он.
Булстроуд пожала плечами, отчего её шея совершенно скрылась из виду:
— Да что они скажут? Медицина развивается, магия не стоит на месте, зельевары постоянно экспериментируют, в будущем появятся новые средства, а пока — терпите...
Перед Драко всплыли школьные сценки, когда он с сокурсниками вечно насмехался над Булстроуд из-за мокрых пятен на её одежде и тетрадях. Ему стало слегка стыдно, но он постарался с этим справиться. «Да брось, это же Милли-толстый-тролль, она всегда была слишком тупа, чтобы понять наши подколки... Почти так же тупа, как Гойл или... или...» — Драко никак не мог заставить себя додумать окончание предложения. От воспоминаний о Крэббе ему становилось неуютно и грустно.
— Ой, ладно, — опять раздражающе ойкнула Булстроуд, — мне тут ещё надо с книгами разобраться, — она указала на перевязанные веревками стопки на полу. — Я, когда сюда устраивалась, даже не думала, что работы невпроворот. Только к вечеру и управляюсь. На книги сейчас спрос большой, особенно перед учебным годом, хотя у нас вообще-то не хогвартские учебники продаются...
— Постой, — заинтересованно перебил её Драко, — ты что, тут работаешь? В лавке Скривенера?
— Ну да, — закивала Булстроуд. — уже третий месяц. Мистер Скривенер — троюродный брат моего отца, вот и подсобил мне с местом...
Драко помолчал, прикидывая про себя, какую выгоду он мог извлечь из этого неожиданного подарка судьбы. «Нехилый такой подарочек», — он ухмыльнулся, прикидывая вес Булстроуд.
— Давай помогу, — наконец предложил он, чтобы укрепить дружеские чувства, которые Булстроуд, кажется, к нему испытывала. Непонятно только с чего.
Булстроуд округлила глаза:
— Поможешь? Ой... Ну-у... Если ты так хочешь...
Драко быстро шагнул к книгам, пока не угасла решимость, уже сомневаясь в том, что сделал правильный выбор: возможно, стоило сейчас же распрощаться с Булстроуд, вернуться домой и помириться с отцом.
Однако книги, подчиняясь мановению палочки, уже поднялись в воздух.
— Куда? — коротко спросил Драко, начиная сердиться на самого себя из-за того, что у него не было никакого плана дальнейших действий, и на Булстроуд — просто потому, что ему было легко на неё сердиться.
— Ой, как у тебя здорово получается, у меня вечно что-то да грохается! — похвалила его она. — Давай сюда, вправо и прямо, а теперь погоди, я открою дверь...
Драко с трудом спустился по узкой, шаткой лесенке, и отлевитировал книги до указанного Булстроуд колченогого стола.
— Мне надо их рассортировать, а потом отправить заказчикам, — с глупой, по мнению Драко, улыбкой разъяснила Булстроуд.
Драко поежился. В подвальном помещении, где они находились, было прохладно. В углах стояли ящики с книгами и какие-то старые стулья. Отряхнув один от пыли, Драко уселся на него и вытянул ноги.
— Где ты живешь? — спросил он Булстроуд.
Она, понятное дело, не ожидала такого вопроса и потому замялась на секунду:
— Я? Ну... Вообще-то прямо здесь, над магазином... Я снимаю у мистера Скривенера квартирку за половину зарплаты... Но оно того стоит, комнаты просторные, ванная хорошая, кухня современная.
Драко был рад это слышать:
— Прекрасно. Тогда у меня к тебе одна небольшая просьба. Я мог бы остановиться у тебя на эту ночь? Понимаешь, при перемещении через каминную сеть что-то пошло не так, и я потерял мантию вместе с кошельком. А сегодня уже поздно идти в Гринготтс, чтобы пополнить мои карманы галлеонами. Конечно, можно вернуться в Мэнор, но... — Драко запнулся. Объяснения своему нежеланию возвращаться домой он ещё не придумал. — Но... Эм-м... Я сегодня... Не настроен снова довериться каминной сети, понимаешь? Сегодня явно не мой день. А аппарировать... Я как-то не в форме... А для метлы далековато и... прохладно... А отправить сову родителям... Так их сейчас дома нет... — Драко в отчаянии прикусил губу. Он замечал все новые и новые логические дыры в своём объяснении.
Булстроуд серьезно смотрела на него маленькими глазками.
— Малфой, — наконец сказала она, — если тебе очень нужно переждать эту ночь где-то, чтобы не возвращаться домой, то моя квартира в твоём распоряжении. И не надо тебе ничего придумывать. Бывают ситуации, когда человеку просто нужна чья-то помощь. Я знаю, у меня так тоже бывало и, наверное, ещё будет.
Драко потрясенно заморгал:
— Э-э-эм... А ты... Ты...
«А ты странным образом поумнела», — хотел сказать он, но это было бы слишком невежливо. Булстроуд могла бы оскорбиться и передумать на его счёт.
— Может, мне тоже потом понадобится твоя помощь, — подмигнула ему Булстроуд и принялась ловко сортировать книги, иногда останавливаясь, чтобы промокнуть ладони платком.
Драко немного забеспокоился: какую оплату могла в будущем потребовать Булстроуд за свою сегодняшнюю услугу? «И ведь услуга, в сущности, пустяковая, — бурчал про себя он, — а ей наверняка захочется чего-то несоразмерного... Хорошо бы денег. А если взбредёт в голову что-то совсем дурацкое? Например, она пожелает... Выйти за меня замуж! Придётся отбиваться от Булстроуд, явившейся ко мне в свадебном платье, какой позор...»
— Малфой, ты что, засыпаешь? — вернул его мысли в рациональное русло голос Булстроуд.
«Чего только себе не вообразишь в полусне», — хихикнул Драко, потягиваясь. Эмоциональные встряски сегодняшнего дня дали о себе знать физической усталостью.
К счастью, Булстроуд вскоре закончила сортировать книги и провела Драко на верхний этаж, где в её владения входила часть, начинавшаяся от ширмы с китайским пейзажем, перегородившей темный коридор без окон.
— Здесь гостевая комната, — показала она Драко маленькую каморку. — Не очень удобно, зато постель мягкая. Мой старший брат здесь иногда ночует, когда выбирается в Лондон.
Драко не знал, что у Булстроуд есть брат.
— Старший или младший? — без особого любопытства, просто чтобы поддержать разговор, спросил он.
— Старший, давно уже живёт отдельно от родителей, в Харрогейте. У него там неплохие купальни (3). В сущности, он из-за них и наведывается сюда, в Косой переулок, — покупает разные банные принадлежности. У него там все по высшему классу, рекомендую, — с оттенком гордости за брата расписывала Булстроуд. Драко рассеянно кивнул.
Она ещё отлучилась разок, чтобы помочь Скривенеру запереть лавку, а потом, переодевшись в яркую войлочную юбку с множеством кисточек по краю и белую просторную блузку с собранными рукавами, захлопотала у плиты, разогревая чайник. Драко следил за ней со смешанными чувствами. С одной стороны, повадками и внешностью она и впрямь была той самой глупой и толстой Миллисентой Булстроуд, карикатуры на которую он со скуки порой рисовал на уроках по истории магии и подбрасывал их Булстроуд в портфель. Она все ещё выглядела как та Милли-глупый-тролль, сравнением с которой можно было довести Дафну Гринграсс до истерики («Гринграсс, летний отдых определенно пошёл тебе на пользу, у тебя появились прелестные розовые щечки, прямо как у нашей милой Миллисенты»). Но сейчас Булстроуд так приветливо отнеслась к Драко, как будто они были с ним школьными друзьями. Драко засомневался, что его однокурсницей двигали только коллегиальные чувства.
— В школе мы никогда не были с тобой дружны, — напрямик сказал он, пристально наблюдая за реакцией Булстроуд.
Она пожала плечами, поправляя смешной обруч с разноцветными войлочными шариками, который куда больше подошёл бы чокнутой Луне Лавгуд.
— Я в школе вообще мало с кем близко общалась. Мне почему-то казалось, что я слишком неинтересна для того, чтобы со мной дружили... Да и характер у меня в подростковом возрасте был не сахар, — честно признала она. — Сейчас, конечно, я тоже не подарок, но постепенно все выправляется. Я ведь хожу на курсы психологического развития, слышал о таких, «Познай себя и мир вокруг» называются?
Драко скептически приподнял бровь:
— Курсы психологического развития? Булстроуд, не будь наивной, это все профанация... И ведёт её наверняка какой-то там «магистр двенадцатой степени, профессор маго— и магглопсихологии в третьем поколении»!
Булстроуд ничуть не смутилась:
— Я же не зову тебя присоединиться. Мне вот помогает.
— И чем же? — ничуть не поверил ей Драко.
Булстроуд взмахом палочки перенесла из шкафа на небрежно окрашенный белой краской стол две фарфоровые чашки с большими красными цветами и золотистыми ободками. Затем на столе возникла сахарница с щипчиками и, видимо, заранее заготовленные сэндвичи, которые вели себя на редкость беспокойно: вздрагивали, вздыхали и норовили уползти к краю стола.
— Извини, но у меня все сырое, кроме лепёшек из отрубей. Я практикую сыроедение и веганство, — сообщила Булстроуд.
— Чего? — вырвалось у Драко.
— Сыроедение и веганство, — спокойно повторила Булстроуд. — это помогло мне найти гармонию со своим телом и с окружающим миром. Таким образом я сбросила уже десять килограмм, хотя раньше даже пяти не удавалось... Но, конечно, ежедневные утренние пробежки тоже внесли свой вклад.
Драко промолчал. Проблемы излишнего веса Булстроуд его не интересовали. А вот собственное питание — очень. Он скептически оглядел один из бутербродов, из которого торчали какие-то белесые усики и изредка подергивались.
— Это что?
— Лучше тебе не знать, — усмехнулась Булстроуд. — Хотя это очень вкусно, поверь мне.
Драко все ещё сомневался, однако его желудок уже алчно заворочался и издал голодное урчание. Пришлось все-таки попробовать подозрительные булстроудовские сэндвичи. Оказалось и впрямь неплохо, хотя и непривычно. Что-то похрустывало и пищало на зубах, а ещё щекотало небо.
— Ничего так, — вынужден был признать Драко.
Булстроуд удовлетворенно кивнула:
— И главное, полезно... Хотя тебе-то худеть ни к чему, ты вон какой тощий.
Драко недовольно нахмурился. Он предпочитал эпитеты «стройный» и «хорошо сложенный».
— Как я в школе расстраивалась, что все, и эти курицы Дафна, и Панси, и даже чокнутая Грейнджер, были худыми! — откровенничала Булстроуд. — А у меня не получалось, как бы я ни старалась...
— Панси тоже всегда была пухленькой, — возразил Драко.
Булстроуд покачала головой:
— Все равно, я, наверное, была самой толстой во всей школе. И мне всегда казалось, что именно поэтому у меня не получалось ни с кем сдружиться.
Драко никогда не понимал желания других людей обсуждать с кем-либо свои недостатки. Это казалось ему жалким и даже противным. К тому же, его обычно ничуть не занимали чужие проблемы, если только они не касались его самого.
— Я, наверное, только с тобой нормально и общалась, — сказала вдруг Булстроуд.
Драко решил, что ослышался:
— Только с... Со мной общалась?
— Ага, — подтвердила Булстроуд.
Драко не знал, что и думать. Он не припоминал никакого «нормального» общения с Булстроуд. «Или это кто-то под Оборотным Зельем принимал мой вид... чтобы сдружиться с Булстроуд?» — хихикнул он над своей догадкой.
— Ты всегда приглашал меня на свои дни рождения. И тогда, когда я ногу подвернула, ты мне помог, а остальные шли мимо, как ни в чем не бывало, придурки, — в голосе Булстроуд прорезалась злость.
Драко хмыкнул про себя. Приглашения он раздавал по настоянию отца всем чистокровным слизеринцам, а эпизод с подвернутой ногой не сохранился в его памяти. Наверняка он тогда просто исполнял обязанности старосты, в которые входила и определенная забота об учениках собственного факультета. «Насколько же одинока была Булстроуд, если такие мелочи она воспринимала как наше с ней общение?» — без особого сочувствия подумалось Драко.
Булстроуд еще что-то рассказывала о школьных временах, но он уже сосредоточился на других вещах. Нужно было отправить сову Астории, чтобы назначить ей место встречи на завтра, и матери, чтобы не волновалась за пропавшего сына. «Вот только через маму и отец узнает, что со мной все в порядке... Лучше бы уж он помучился неизвестностью», — мстительно и зловредно сожалел Драко, запечатывая послания.
Гостевая постель и впрямь оказалась мягкой, как и обещала Булстроуд, но не слишком комфортной, особенно по сравнению с кроватями в Малфой-мэноре. «Ничего, на одну ночь сойдёт», — утешал себя Драко, поворочавшись и все же постепенно засыпая. К счастью, кошмаров в последнее время ему не снилось.
Маленькие полукруглые окна были расположены так, что первые рассветные лучи падали прямо на кровать. Поэтому пробудился Драко в непривычную для него рань, жмурясь от света и отчаянно зевая.
— Как можно жить в таких условиях?! Даже прислуги нет, не то что эльфа! — бурчал он, споласкиваясь в старом медном умывальном тазу. Из холодного крана вода текла медленнее, чем из горячего, и потому ему пришлось подождать, пока она остынет, набравшись. На подоконнике о чем-то ворковали голуби, и Драко предпочёл смотреть на них, чем на плохо отпечатанные литографии на стенах.
— Почему вообще Булстроуд живёт здесь, а не с родителями? — возник логичный вопрос. — Что за странная мода у всех пошла, жить отдельно? Хотя, конечно, на месте её родителей я бы только радовался, когда она съехала: попробуй накорми такую громадину! Даже при всём её веганстве-сыроедстве...
Булстроуд уже спустилась вниз, в магазин, но оставила для Драко завтрак. Задумчиво намазывая мармайт (4) на аппетитный, румяный крампет (5), он ловко подцепил вилкой один из прыгающих в глубокой миске кислых бобов. Миллисента приготовила ещё что-то булькающее и пищащее (6), но Драко не решился к нему притронуться, столь шумно и нервно оно себя вело. На спинке стула висела мужская мантия. Драко решил, что это для него, хотя и удивился: откуда у Булстроуд было взяться мужской мантии? «Наверное, это ее брата... Ну или у Скривенера одолжила», — решил он, заклинаниями с горем пополам подгоняя мантию под себя.
Встреча с Асторией была назначена на одиннадцать часов утра, и потому у него было достаточно времени, чтобы прочесть новый выпуск газет и посидеть в книжной лавке, листая энциклопедию магических существ, из которой Драко почерпнул пару пустяковых, но до тех пор неизвестных ему фактов о лепреконах. Булстроуд и Скривенер были захвачены внезапным наплывом покупателей, и потому прощание с ними прошло быстро и без церемоний. «Надо будет послать им какую-то мелочь в знак благодарности, — отметил себе Драко. — Укреплять личные связи всегда полезно, и этот случай тому подтверждение».
Гринготтс только открылся, но перед каждым из принимающих гоблинов уже выстроилось по несколько посетителей. Драко вошёл с деловым видом, надеясь, что его признают и примут без очереди. Когда же никто не отреагировал на его появление, пришлось самому подойти к распорядителю.
— Я Драко Малфой, — вполголоса представился Драко, так, чтобы гоблин его услышал, но не привлекая внимания остальных посетителей.
Гоблин с возмутившей Драко наглостью только спокойно поприветствовал его, а не рассыпался в лебезящих комплиментах.
— Мне нужна небольшая... То есть мне нужно получить определенную сумму денег. Наличными, — по спине Драко вдруг прошёлся холодок: «А что, если отец отказал мне от сейфа?!». Отбросив пока что эту мысль, как обозначавшую Сумерки Богов в его отдельно взятом мирке, Драко продолжал уверенно говорить: — И она нужна мне как можно скорее, так что, любезный, поторопитесь! Иначе я пересмотрю свои намерения и впредь хранить у вас свои деньги.
Его слова произвели впечатление на гоблина, и он живо извлёк откуда-то пергаментный бланк и белое павлинье перо. Драко пару секунд сосредоточенно рассматривал последнее, не уверенный, сделали ли ему таким образом комплимент, посмеялись ли над ним, или это просто оказалось совпадением: страсть его отца, Люциуса Малфоя, к белым павлинам была всем известна.
Тем не менее вскоре бланк оказался подписанным, и, вопреки всем опасениям Драко, в его карман перекочевал увесистый мешочек с галлеонами. Драко сразу повеселел и покинул Гринготтс с превосходным настроением, которое еще больше улучшилось, когда он приобрел в соседней лавке подобающую ему мантию (пусть и не такую хорошую, как те, что шила мадам Малкин, но далеко тащиться Драко не хотелось).
В Косом переулке было людно. Мимо сновали прохожие, пролетела стайка людей в синих мантиях, на мётлах старой модели, — «летучие учителя», частные преподаватели, которые учили детей на дому до тех пор, пока не приходила пора поступать в Хогвартс, а иногда и позже, если родители не решались отпустить чадо одного в ученическую жизнь. Прошли, цокая каблучками и гордо вскинув голову, какие-то ведьмочки в модных мантиях и с цветами в волосах, — Драко невольно посмотрел им вслед. Он старался выглядеть незаметнее и потому шел, слегка ссутулившись. Но ему все равно казалось, что люди исподтишка бросают на него сердитые взгляды. «Разумеется, меня все узнают. Вопрос времени, когда какой-то невоспитанный обыватель ткнёт в меня пальцем и выкрикнет на всю улицу моё имя, страшно довольный тем фактом, что в недавние смутные времена ему, так сказать, "посчастливилось" оказаться настолько неинтересным, что он смог пересидеть все невзгоды, спрятавшись в песок своей никчемной жизни. Зато теперь вдоволь пользуется своим правом осуждать тех, кому, как мне, на роду написана сложная, но великая жизнь!» — сокрушался Драко.
Астория запаздывала, и ему пришлось сделать пару кругов по скверику, где они договорились встретиться. В своих размышлениях он дошёл до того, что начал упрекать себя в излишней вспыльчивости во время ссоры с отцом. «Мне стоило на его упреки пожать плечами, молча развернуться и гордо удалиться, а не мчаться, сломя голову, непонятно куда, — здраво рассуждал Драко. — Вот уж действительно, прежде чем что-то сделать, нужно как минимум дважды подумать... Ну или хотя бы один раз...»
— Извини, ты давно меня ждёшь? — запыхавшаяся Астория появилась неожиданно, и Драко вздрогнул.
— Доброе утро, Гринграсс, — выразил он чопорным приветствием своё недовольство.
Но в нарядной мантии с пышными рукавами и кружевами по подолу, с заплетенными наверх волосами Астория выглядела лучше, чем обычно, и Драко, смягченный этим обстоятельством («Все же у меня будет весьма хорошенькая невеста!»), соизволил её простить.
Однако, совершенно нетипично для себя, по дороге Астория была молчалива и лишь сосредоточенно разглядывала витрины магазинов, что-то отвечая невпопад на вопросы. Драко стало внезапно неуютно. Ощущение смутной угрозы не оставляло его и лишь крепло по мере приближения к дому няни. У маленького кривого домика с растрескавшейся от времени дверью, жалко смотревшегося на фоне горделиво вытянувшихся соседних зданий, Астория остановилась. Драко уже сжимал в кармане палочку, готовый отразить любую напасть: «Возможно, я всего лишь дую на воду, но лучше перестраховаться».
Дверь распахнулась до того, как Астория успела постучать по ней медным молоточком. Драко ожидал скрипа, но петли повернулись удивительно бесшумно. Астория спокойно ступила через порог, и Драко, в душе обзывая себя ищущим на свою голову приключений дураком вроде Поттера, последовал за ней. В тесной, но на удивление светлой прихожей пахло мятой, мёдом и ещё какими-то душистыми травами.
— Няня Мелли? — позвала Астория. — Няня Мелли, я привела Драко.
Драко показалось, что ее голос звучал иначе, чем обычно, и он рефлекторно сделал шаг назад, но двери там уже не было. Ему оставалось лишь потрясенно смотреть на глухую стену: надо же было так попасться! Пропустить простое заклятье безысходности, наложенное на дом!
— Что? Что за ерунда? — удивленно подняла брови Астория. Драко показалось, что она изумлена вполне искренне, но он уже не знал, чему верить.
— Няня Мелли! К чему эти игры? — уже с легкой сердитостью воскликнула Астория. — Извини, я не понимаю, что на неё нашло, — обратилась она уже к Драко.
Он не знал, стоило ли ей верить, и потому решил пока повременить. На кончике его палочки еле держались заклинания, которые должны были разнести этот дом на мелкие щепки.
— Няня Мелли! — снова позвала Астория, и на этот раз ей откликнулись.
— Ш-ш-ш, дитя, не стоит так кричать, — неприятным шепотом сказала внезапно появившаяся в противоположном Драко углу страшнейшая карга с кривым носом и вылезающими изо рта кривыми зубами. — Я знаю, что он тут. Я почуяла его сразу же. Маленький Пуатье! — выплюнула она со жгучей ненавистью в сторону Драко.
Он не был уверен, что правильно расслышал её последнее слово, но ноту безумия, схожую с той, которая звучала в речах Коппелиуса, той, которая была типична для Беллатрикс Блэк — по крайней мере, после её освобождения из Азкабана, безумия, владевшего и Темным Лордом, Драко распознал безошибочно.
— Я не знаю, за кого вы меня приняли, и не горю желанием это узнать, — холодно отчеканил Драко, от испуга даже позабыв запаниковать. — Прощайте, — обмирая от собственной наглости, заявил он и аппарировал прочь... Точнее, попытался это сделать, но наткнулся на антиаппарационный барьер.
 
 
 
 
Примечания:
1. Скривенер (англ. Scrivener) — реально существующий владелец магазина старых книг (http://www.scrivenersbooks.co.uk/index.html), правда, не в Лондоне, но я подумала, что у него может быть родственник-маг.
 
2. Гипергидроз — повышенное потоотделение. Чаще всего бывает локальным (ладонно-подошвенный гипергидроз и гипергидроз крупных складок), порой обусловлен генетически.
 
3. Харрогейт (англ. Harrogate) — город-курорт в Северном Йоркшире, знаменитый своими купальнями.
 
4. Мармайт (англ. marmite) — типичная английская соленая паста, которую мажут на хлеб, с особым вкусом, очень похожим на австралийский веджимайт, но мягче. Обычно впервые попробовавшие ее делятся на две группы: первые, обманутые шоколадоподобным видом мармайта (а-ля Нутелла), сразу засовывают себе целую ложку в рот и долго плюются, становясь мармайтоненавистниками на всю жизнь. Вторые, попробовав его правильно намазанным тоненьким слоем на хлеб или тост (еще можно сначала масло намазать), наслаждаются приятным послевкусием и становятся любителями мармайта.
http://www.pichome.ru/x3p
 
5. Крампет (англ. crumpet) — английская выпечка, похожая на оладью, но более пресная. Часто едят холодной вместо хлеба. Вот, например, крампет с намазанным на него маслом: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/3/38/Buttered_crumpet2.jpg
 
6. Булькающее и пищащее — шутливая отсылка к английскому «bubble and squeak», обозначающему любое блюдо, сделанное из остатков другой еды.

Вдруг припомнив за обедом
Все обиды и огрехи,
Поругались бабка с дедом.
А досталось на орехи
И потомкам: детям, внукам —
То-то правнукам наука.
Драко справедливо считал свои достижения в аппарации очень достойными, да и «Превосходно» на экзамене не оставляли в этом сомнений. Но когда он попытался переместиться из дома странной няни, то не просто не смог этого сделать, а вдруг напрочь забыл, что нужно для аппарирования. В весьма неглупой, по его собственному мнению, голове Драко не осталось ни крупинки информации о необходимых магических манипуляциях во время мгновенного перемещения в пространстве, словно и никогда ранее не бывало. Разумеется, Драко занервничал, но так как дрожащие коленки и перепуганные рыдания не пристали взрослому наследнику Малфоев, то он обратил свой страх в лихорадочный поиск нового способа быстрого отступления и стал оглядываться по сторонам в поисках подобия камина. Если надо, он готов был прорываться к нему с боем и взламывать заблокированную сеть. Однако камина не было, как, впрочем, и окон, а также дверей. Тем не менее в помещении было светло, и свет этот явно был дневным. «Значит, окна как-то очень хитро замаскированы, чтобы я их не заметил, — размышлял Драко. — Знать бы только как...» Не сработало ни «Фините Инкантатем», ни другие наобум использованные им заклятия. Драко уже готов был ломиться в стену в надежде, что там окажется незаметное ему из-за наведённых чар окно, но рисковать собственным здоровьем сильнее, чем надо, не хотелось. Тем более что бездействие его потенциального врага наводило на определенные мысли: «Если меня хотят уничтожить, то почему медлят? Стало быть, меня либо опасаются, либо не собираются причинять мне вред». Приободрённый таким выводом и намеренно отбрасывая другие, менее оптимистичные варианты развития событий, Драко собрал волю в кулак, выставил вперёд ногу и горделиво вскинул голову.
— Мне кажется, наше знакомство началось несколько странным образом, мэм, — сообщил он не сводящей с него глаз карге. — Разрешите представиться: Драко Малфой из Малфой-мэнора, потомок Малфоев, Блэков и Розье... А ежели у меня в роду и были какие-то Потье или как их там, то мне об этом неведомо... Кстати, может, вы имели в виду Поттера? — озарила Драко догадка. — Так я не он! Но я могу вам помочь до него добраться. Я с ним, знаете ли, тоже не в самых лучших отношениях...
Астория тем временем сделала шаг вперёд, так что закрывала теперь Драко от своей нянюшки. Драко заопасался, не выглядит ли он таким образом трусом, прячущимся от сумасшедшей ведьмы за спиной слабой девчонки, но врождённое благоразумие подсказало ему не высовываться.
Старуха, не сводя с него выпуклых, круглых глаз, принялась еле уловимо, но размеренно раскачивать верхнюю часть тела из стороны в сторону. Драко поёжился: этими движениями она напомнила ему Нагайну перед прыжком. Воздух вокруг сгустился, стал вязким и странно-звонким.
Уши у Драко вдруг заложило, а перед глазами все стало размытым. Словно сквозь вату услышал он негодующий голос Астории, строго требующей «прекратить это безобразие», но вскоре слов её стало не разобрать. Драко отступил, наткнулся на стену и осторожно шагнул вдоль неё, но тут ему представилось, что он потерял направление и идёт в сторону старухи. Что-то ухватило его за руку, и он заорал, собираясь швырнуть в ту сторону первые попавшиеся заклятия... Но в ту же секунду его охватила полная апатия по отношению к происходящему. Голова показалась ему очень лёгкой, невесомой, её тянуло вверх, вытягивая шею. Руки же, напротив, стали тяжелыми, а ноги как будто пустили корни, и их невозможно было отцепить от пола. С удивительным равнодушием ощущал Драко, как его тело удлиняется, изгибается, сворачивается немыслимым образом...
— Не хотите ли ещё чаю? — спросил его мелодичный женский голос.
Драко вздрогнул, обнаружив себя сидящим за покрытым бежевой с узорами льняной скатертью столиком. Перед ним стояла прехорошенькая фарфоровая кружка с нарисованным на ней синекрылым жуком. Жук лениво перебирал лапами и время от времени приподнимал надкрылья. Драко перевёл взгляд дальше, постепенно избавляясь от странного сонливого и неподвижного состояния. В сахарнице с целой стайкой жуков темнели кусочки кристального сахара, щипчики слегка пританцовывали, нежно покусывая складку скатерти. Затем в поле зрения Драко попал большой кузнечик на красной кружке. Кружку держала Астория, очень серьёзная, с непонятным выражением вытянувшегося и бледного лица. Третья кружка, на которой то ли был мастерски нарисован, то ли и впрямь сидел черный майский жук, принадлежала молодой привлекательной женщине с длинными темными, тяжелыми косами и большими ярко-синими глазами. Глаза эти были Драко слишком хорошо знакомы.
— Вы сестра Серпентины? — еле шевелящимся языком пробормотал Драко. — Что здесь вообще происходит?
Женщина вдруг изменилась в лице в самом буквальном смысле: сквозь её черты начали проступать крючковатый нос, нависшие кустистые брови, морщинистые щеки и поджатые губы.
— Нет, Мелузина! Ты же так все испортишь! — сердито вскрикнула Астория, приподнимаясь и бесстрашно выставляя палочку, на кончике которой подрагивала магия заклинаний, чей спектр колебаний Драко не удалось распознать, как он ни старался. Впрочем, ему было сложно сосредоточиться: ноги и руки как раз похолодели, а сердце сдавило...
— Он не виноват! Он вообще ни при чем! Ты обещала! — с напором продолжала Астория. — Прекрати немедленно!
Драко снова не мог пошевелиться. Но мысли его стали удивление мог ясными и четкими, и имя, которым Астория наградила старуху, имя, которое она ранее все время сокращала как «Мелли», вызвало сначала нечеткую ассоциацию, а потом вполне определенное воспоминание...
Вопреки гордости за свою семью и фамильной спеси, в немалой степени основывающейся на выдающихся предках, в генеалогии Драко никогда не был силён. Гувернёр потратил немало сил, чтобы заставить его в детстве запомнить хотя бы самых важных представителей Малфоев и Блэков, и удалось это только благодаря постоянным жалобам на нерадивого ученика его родителям. Отец не разрешал гувернеру наказывать дорогого сыночка, зато снисходил до этого сам, и потому приходилось стараться. Тем не менее генеалогия так и не перестала казаться Драко глупым и бессмысленным предметом, и он постарался как можно быстрее забыть о ней, как только ему представилась такая возможность. Потому было немудрено, что фамилию «Пуатье» он вначале никак не соотнес с семейной историей. Но сейчас, вкупе с именем «Мелузина», перед ним словно развернулась картина из далекого прошлого: вот он, чихая и кашляя, допивает невыносимо-сладкий чай с мёдом и малиновым вареньем (сладостью мать скрывала привкус лечебных трав), затем, весь вспотевший, откидывается на подушку и, невзирая на саднящее горло, громко, хоть и сипло, требует: «Читай дальше!».
Мать улыбается, ничуть не сердясь на него за такое поведение — ещё бы, у Драко впервые за три дня температура упала ниже сорока градусов, по такому поводу Нарцисса готова простить ему все на свете. Она раскрывает старую, ещё, наверное, дедушке Абраксасу читанную в детстве книгу: «...Эммерик, граф Пуату, был умным и сильным магом. А добродетелью он пошёл в самого Мерлина. Было у Эммерика двое детей, но взял он себе воспитанником ещё и младшего сына своего дальнего родственника, обедневшего графа де ла Форе, Раймона...».
— Воспитанником — это как? — перебивает повествование любопытный Драко.
— Это значит, что он взял его жить к себе, дал еду и кров, — поясняет Нарцисса.
— Это как наши домовые эльфы? Они папины воспитанники? — наивно предполагает маленький Драко, и Нарцисса смеётся. Драко надувается от обиды: и что он такого смешного спросил?
— Слушай дальше, — мать успокаивающе гладит его по голове. — Поехали как-то граф и его свита охотиться в лес Коломбьер. Эммерик и Раймон заплутали и отстали от остальных. Вдруг из леса выскочил огромный вепрь! Глазищи у него были с мельничное колесо, а зубищи — словно острые кинжалы! — Нарцисса на секунду замолкает, так как Драко испуганно сжимается, но тот тут же смело говорит: «Дальше!».
— Храбро направили свои волшебные палочки на вепря граф и его воспитанник. Однако в пылу битвы случилось так, что задел Раймон заклятием Эммерика, смертельно его ранив. В ужасе стоял победитель вепря над телом своего названного отца. Отчаяние сводило его с ума, он вскочил на коня и направил его в чащу, не разбирая дороги. А затем лес начал редеть, и Раймон выехал на поляну... — под долгое описание красот этой самой поляны Драко почти засыпает, но едва Нарцисса осторожно смолкает, как он тут же распахивает глаза и вредным тоном требует: «Дальше, мама!».
— Возле родника с чистейшей водой увидел Раймон трёх дев в ослепительно белых одеждах, — продолжает уже слегка устало Нарцисса. История неторопливо развивается, ведомая её голосом. Одна из девиц советует Раймону притвориться, что он ничего не знает о судьбе графа, чтобы его не обвинили в убийстве. Все охотники в тот день рассыпались по лесу поодиночке, так что никого не удивит, что и Раймон явится один. А нашедшие мертвого Эммерика подумают, будто он скончался от ран, полученных в схватке с вепрем.
— Умно, — важно говорит Драко, подражая интонацией отцу.
— Поражённый мудростью и красотой незнакомки, долго ещё был Раймон не в силах расстаться с ней, а к концу разговора был бесповоротно в нее влюблён и сделал красавице предложение руки и сердца.
Драко фыркает. Раймон кажется ему полным дураком: кто же зовёт замуж первую встречную? Отец как-то говорил, что в таких делах важна неспешность и рассудительность.
— Девушка согласилась, велев Раймону попросить у сына Эммерика, нового графа Пуату, в качестве подарка землю вокруг родника, пообещав построить на ней чудный замок. Вторым её условием было разрешить ей проводить каждую субботу в полном уединении. Рассказала незнакомка и о себе: она назвалась водяной феей, и звали её Мелузина. После этого Раймон вернулся в замок и сделал все так, как ему посоветовала любимая...
Дальше следует подробный рассказ о свадьбе, и Драко опять чуть не засыпает. Все же его хватает, чтобы из последних сил встрепенуться: «Ну мама, ну дальше!».
И вот уже Мелузина отстраивает на свои несметные сокровища, извлечённые из водных глубин, бесподобный замок — Лузиньян. У них с Раймоном рождаются дети: большеротый, вислоухий, с одним красным, а другим зелёным глазом Уриан, краснолицый Гед, красавец Жио, у которого одно око было выше другого, покрытый шерстью Антоний, затем одноглазый сын, чьё имя не упоминается, шестой же, Жоффруа, уродился с большим, торчащим изо рта клыком... Мать все перечисляет, и Драко зевает: «Хватит про них, что там дальше с Раймоном?».
— С годами любовь графа де ла Форе к жене только крепла, — Нарцисса поглядывает на Драко чуть неодобрительно: ему давно полагалось сдаться на милость сна. — Счастливой была их семейная жизнь. Но завистники начали нашептывать разные гадкие вещи: дескать, неспроста запирается графиня в своих покоях каждую субботу. Поговаривали, что есть у неё… — тут Нарцисса запинается. — Что... Что не любит она графа. Обидно стало Раймону. Послушал он наветы и решил подглядеть за женой. И что же увидел он в замочную скважину?
— Что?! — нервно дёргается Драко, уворачиваясь от объятий, которыми Нарцисса хочет успокоить его волнение. — Мама, что?!
Нарцисса на всякий случай мерит ему тыльной стороной руки температуру лба и только затем читает дальше:
— Мелузина лежала в большой ванне, а вместо ног было у неё два не то рыбьих, не то змеиных хвоста!
Драко взвизгивает:
— Хвоста?! — он прекрасно знает, как позорно для чистокровного мага оказаться женатым на нечеловеческом существе.
— Тебе вредно так тревожиться, — с напускной суровостью предупреждает Нарцисса. — И вообще, на сегодня хватит, уже поздно.
Возмущённые вопли не помогают, и Драко меняет тактику: теперь он становится предельно ласковым и милым:
— Мамочка, пожалуйста, пожалуйста! — лезет он уже сам с объятиями. — Ещё немножечко!
— Ох, Драко... Ну хорошо, — с улыбкой сдаётся Нарцисса. — Раймон никому не сказал об увиденном. Но однажды, в пылу ссоры, попрекнул жену, назвав её «гнусной змеей». Мелузина упала без чувств, испустив громкий, ужасный крик. Напрасно преисполненный раскаяния Раймон молил о прощении: жена кинулась к камину и пропала, оставив лишь на камне отпечаток своей ноги. И хотя, по слухам, Мелузина ещё являлась по ночам, чтобы напоить молоком своих младших детей, хотя возникала и позже, чтобы предупредить о разных опасностях своих потомков из рода Лузиньянов, однако никогда больше, до самой своей смерти, не встречал свою жену Раймон де ла Форе (1), — заканчивает Нарцисса и решительно натягивает на Драко одеяло: — А теперь спи.
Уже много позже, при изучении ненавистной генеалогии, оказалось, что Лузиньяны и де Пуатье приходились предками Друэлле Розье, бабушке Драко. Не сказать, что это знание его порадовало: даже скорее расстроило, ведь наличие в родословной хвостоногого существа представляло собой ложку пиксевой желчи в сладком вине чистой крови. Потому Драко посчитал всю эту историю глупой легендой и, как был до сих пор уверен, выбросил её из головы. «Мелузина просто-напросто была анимагом», — понадеялся он тогда, хотя шанс, что волшебник-Раймон не признал бы этого дара у жены (а такой талант даже в те времена вовсе не являлся чем-то позорным и не вызвал бы у графа столь явного отторжения), был невелик.
Теперь же, перед лицом явственно ощущаемой опасности, исходящей от Мелузины, Драко готов был поступиться принципами чести и чистокровности.
— Постойте, — рассудительно сказал он, — но если вы та самая Мелузина, то вы тогда должны защищать меня — потому что я тоже потомок Лузиньянов. Хотя, конечно, крови Малфоев во мне намного больше.
Мелузина, снова принявшая образ прелестной молодой женщины, не удостоила его ответом. Зато Астория внесла ясность в сложившуюся ситуацию:
— Понимаешь, Драко, твой прямой предок — Гуго де Пуатье-Лузиньян — причинил Мелузине ужасную обиду, обратив её любовь в ненависть.
— Жгучую ненависть, — неприятным голосом с завывающими интонациями присовокупила Мелузина, сверля Драко взглядом.
«Ну и дурак», — не слишком уважительно охарактеризовал так подставившего его предка Драко.
— Гуго было мало того, что я являлась при малейших признаках опасности, грозившей моему роду, — цедила дальше Мелузина. — Он эгоистично пожелал, чтобы я полностью ему подчинилась, а затем решил присвоить все мои силы.
«Это, впрочем, вполне естественное желание», — мысленно отдал предку должное Драко.
— Для данной гнусной цели он использовал ужасный ритуал с человеческими жертвами... Но не ему, смертному, было тягаться со мной! — ледяной взгляд синих глаз Мелузины заставил Драко отступить на шаг. — Я с лёгкостью освободилась и, будучи обуянной гневом, прокляла его и всех его потомков. С тех пор преследуют их страшные неудачи!
Это заявление несколько удивило Драко и заставило его запротестовать:
— Да не очень-то и преследуют... То есть... Эм-м... Ну, есть немного, но нельзя же сказать, чтобы прямо очень сильно... Не больше, чем других.
— Это потому, — вмешалась Астория, — что Мелузина давно пожалела о своём проклятии. Ведь виноват был лишь один Гуго, а не его дети или, например, ты... Сила проклятья уменьшилась, но обида все ещё мешает Мелли простить Гуго и, очистив свою душу, вновь вернуться в Атлантиду...
Драко кивнул. Ситуация мало-помалу прояснялась.
— То есть вас не пускают в Атлантиду, так? — уточнил он у Мелузины.
— Отцом моим, великим духом Саламандром, заказан мне путь в мечту! — пафосно возвестила она.
Драко хмыкнул про себя. Мелузина определённо была самой сумасшедшей из трёх сестёр-змеек.
— А ты, Астория, что, тоже из Лузиньянов? — выведывал он все подробности в попытке познать мотивы всех заинтересованных лиц.
— Нет, — возразила Мелузина. — Она связана по материнской линии с Аннемарией, приемной дочери Элизабет Хексеншосс из Готторфа... Гуляя по парку в сопровождении своей лучшей подруги, Кристины фон Шлехтглаубер, Элизабет нашла подброшенного младенца. Она приняла ребенка в свою семью и воспитала, как родного, не зная, что девочка являлась плодом несчастной любви моей обманутой сестры Виперии к корыстному подлецу Жану-Кристофу Деко. Будучи обманута им, она, как и я, в припадке гнева совершила то, в чем раскаивается до сих пор: отказалась от ребёнка, который напоминал ей о гнусном предателе. За такой ужасный поступок наш справедливый отец повелел ей никогда более не видеться со своей дочерью и с её детьми до пятого колена.
«Что за строгий папаша», — подумалось Драко, а затем его осенила новая мысль.
— То есть ты, Астория, немножко зелёная змея? — непонятно с чего в груди похолодало, но ведь не должны же были его, наидостойнейшего слизеринца, пугать какие-то змеи!
— Ты тоже, — пожала плечами Астория.
Это понравилось Драко ещё меньше. Одно дело происходить от Слизерина, великого мага и змееуста, укротителя и хозяина змей, а другое — от этих самых пресмыкающихся. Драко вздохнул: «Ладно, надо будет потом это обдумать, в более спокойном окружении. А пока надо поскорее разобраться, что тут к чему и чем это грозит именно мне».
— Так что вам от меня нужно?
— Ничего особого, — напряженно улыбнулась Астория. — Скорее, это мы хотим тебе помочь.
Драко позволил себе изумленно помолчать целую секунду, прежде чем выдал ехидную усмешку:
— Правда? Чем же? В чем? И главное, с чего бы?
— Ты хочешь вернуть первичный облик человеку, ставшему дементором, — голос Мелузины внезапно стал хрустальным и журчащим, словно вода в ручье.
Драко ущипнул себя за руку, чтобы избавиться от нахлынувшей на него сладкой истомы. «Змеиные чары!» — рассердился он.
— А вы готовы мне в этом способствовать? Какой вам обеим в том резон?
— Если Мелузина окажет тебе помощь, преодолев свою ненависть к Лузиньянам, то на её душу снизойдёт мир, и лишь тогда сможет воссоединиться она со своими сёстрами, — витиевато сообщила Астория, явно повторяя не свои слова.
Драко задумался: «Похоже на правду. Я был в Атлантиде и знаю, что это за чудесное место. За право быть туда допущенным и я бы пошёл на многое».
— Ладно... — принял он данную версию. — А что получаешь ты, Астория?
Она молчала, неуверенно поглядывая на Мелузину. Та тоже не произносила ни слова.
— Давайте играть в открытую, — не отступал Драко. — Или твои мотивы настолько ужасны, что ты не хочешь их раскрывать?
Мелузина тонко улыбнулась, и Драко пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы не поддаться желанию улыбнуться в ответ.
— Я могу взять Асторию с собой в Атлантиду, — наконец сказала она.
— Что?! — опешил Драко. — Но Серпентина говорила мне, что Атлантида — не место для смертных... Или есть какая-то лазейка «специально для своих»?
Он уже завидовал. Завидовал Астории, перед которой открывалась возможность погрузиться в тайны магии, познать секретное, обрести небывалое могущество...
— Это сложно, но возможно, — нехотя ответила Мелузина.
— Могу ли и я туда попасть? — быстро спросил Драко. «Лови пирог, пока он не выбежал за порог».
Астория нахмурилась:
— Это слишком опасно для тебя.
— А для тебя — нет? — недоверчиво хмыкнул Драко.
— Мелли готовила меня к этому всю мою жизнь, — объяснила Астория.
Драко скривился: «Я её прямой потомок, это мне должна была достаться путевка в Атлантиду». Но пустым упрямством и требованиями здесь было явно ничего не добиться. «Надо действовать хитрее».
— Значит, вся эта история с вольпертингером, Эрхардом и дементором придумана вами с самого начала? — сделал он вид, что тема про Атлантиду для него закрыта.
— Вовсе нет, — сказала Астория.
Драко ей не поверил.
— Ясно, значит это просто удачно подвернувшийся случай, — вслух сказал он. — А Мелузина что, может расколдовать Эрхарда? — со слабой надеждой поинтересовался он, хотя казалось маловероятным, что все может так легко получиться. И потому ответ Астории не был неожиданным:
— Нет, к сожалению, это ей не под силу.
Драко усмехнулся: «Так я и думал. Не такие уж они и могущественные. И эта их Атлантида, вполне возможно, лишь блеск и мишура, за которыми ничего толком и нет».
— Как же тогда вы собираетесь мне помогать?
Астория лукаво улыбнулась:
— Ты недаром изучал лепреконов. Лепреконский башмак — и впрямь та самая вещь, которая может все исправить. А Мелузина переправит нас в Ирландию...
— Пф-ф, аппарировать я и сам могу... — начал было Драко, но Астория не дала себя перебить:
— Там мы должны будем подкараулить лепрекона, и ты заберёшь у него башмак — тот, который он пообещал банши, а она передала тебе все права на его владение.
— Потрясающий план, — с иронией протянул Драко. — И что бы я без вас обеих делал-то? Нипочём не догадался бы, как быть дальше!
— А потом нам нужно будет надеть этот башмак на дементора, чтобы вернуть ему прежний, человеческий, облик, — ни капли не смутилась Астория.
Драко в замешательстве потёр подбородок:
— Постой... Надеть дементору башмак? И как, по-вашему, этого добиться? Мистер дементор, не соизволите ли примерить, как раз ваш размерчик?
— Это тебе предстоит придумать самому, — заявила Мелузина.
Драко от такой наглости только рот раскрыл:
— Но тогда зачем мне вообще ваша...
— Хватит болтать, пора в путь! — отрезала Мелузина и хлопнула в ладони.
— Нет, я так не... — попытался отказаться от даром не нужной ему «помощи» Драко, но было уже поздно: его сбило с ног и поволокло чуть в сторону, а потом воздух разошёлся разноцветными кругами, и Драко провалился в разреженное ничто, где в кромешной тьме носилось нечто быстрое и яркое, а обрывки звуков били по ушам. Как долго это длилось, сказать было сложно. Прекратилось все внезапно, и Драко обнаружил себя стоящим на густой зеленой траве около большого озера с чистой водой. Вокруг озера возвышались холмы, а чуть вдалеке извивалась дорога, судя по цвету и гладкости — маггловская. Было тихо, и уже смеркалось.
— Ай, — услышал Драко совсем рядом и подскочил от неожиданности. Но это была всего лишь Астория, стоявшая на одной ноге, поджимая вторую и растирая её рукой.
— Ну, Мелли, удружила! — рассерженно прошипела Астория, вертя головой по сторонам. — Я так и знала! У нас был план, я собрала вещи, мы должны были отправиться с тобой завтра... А что теперь?
— Мы в Ирландии? — Драко пнул камушек, всем своим видом выражая: «Зачем-я-связался-с-идиотами?».
— Ага, — несчастно и одновременно все ещё сердито подтвердила Астория.
Честно говоря, Драко очень хотелось грубо выругаться, но при Астории было неудобно, пусть она и оказалась коварной интриганкой и предательницей.
— Я возвращаюсь домой, — максимально нейтральным тоном оповестил он, сунул руку за отворот мантии, чтобы достать палочку, и обмер. Палочки не было. Драко быстро охлопал себя по всем карманам и просто по одежде. Ничего.
— Где она?! — все его напускное спокойствие враз слетело, словно шерсть с лысого синелапа. — Где моя палочка?!
Астория испуганно повела плечами:
— Я не знаю.
— Лжёшь! — заорал Драко, уже не сдерживаясь. Без палочки он чувствовал себя беспомощным и потому пытался гневом заглушить обуявший его ужас. — Где она?! Отвечай?! Где?! — истерически завизжал он, подскочив к Астории и встряхивая её за лацканы мантии.
— Я не знаю, правда не знаю! — лепетала она, выворачивая карманы. — Смотри, моей палочки тоже нет... Наверное, у Мелли не получилось перенести нас вместе с палочками... Я не знаю... Все пошло не так, как запланировано!
Драко грубо стащил с неё мантию, перевернул, встряхнул — выпала лишь какая-то мелочь, заколка для волос и белое перо. Палочки и впрямь не было. Драко ещё пошарил по карманам, помял ткань в поисках потайных мест, а убедившись, что в мантии больше ничего нет, швырнул её подальше в озеро и снова надвинулся на Асторию.
— Я клянусь, я ни при чем, — она, прихрамывая, отступала. — Драко, я не брала твою палочку, клянусь!
Сейчас Драко ненавидел и её, и Мелузину. Наверное, было даже хорошо, что палочка к нему в это мгновение не вернулась: он был готов произнести любое проклятие. Паника заглушила все рациональные мысли в его голове, всю логику и всю симпатию к Астории. Страх овладел всем его существом: страх оказаться отрезанным от магии, не иметь возможности воспользоваться ею. Потребовалось время, чтобы Драко вновь смог себя контролировать. «Есть же ещё спонтанное колдовство», — урезонивал он себя, сжимая трясущиеся руки.
— Драко, мне очень, очень жаль, что так вышло, — с опаской смотрела на него Астория. — И мне тоже очень страшно без палочки.
— Мне не страшно, я злюсь, — процедил Драко, чтобы хоть как-то спасти свою репутацию. «Малфой оказался в поле без палочки и закатил со страху истерику», — представил он заголовок в жёлтой прессе. «Гадость какая. А я-то ещё считал себя взрослым», — уныло вздохнул он. Астория продолжала оправдываться. «А если она сейчас начнёт плакать, что мне тогда делать?!» — снова запаниковал Драко. Но Астория не плакала, хотя пару раз шмыгнула носом, а глаза у неё чуть покраснели.
— Слушай, ну ладно, я уже понял: мы оба в одинаковом положении, — неловко прервал её Драко. — Я... Ну... В общем, ты тоже извини, что я на тебя… Ну… Да, — беспомощно смолк он.
В глазах Астории появилась тень улыбки.
— Извинения приняты. Я ведь вполне понимаю твоё недовольство. Но раз уж мы здесь, то надо воспользоваться случаем и заполучить башмак, — внесла она конструктивное предложение.
В этом, конечно, был резон. Драко подавил первое желание огрызнуться: «Ничего я с тобой не буду добывать!» и сделал над собой усилие, чтобы по-взрослому спокойно согласиться. В конце концов, время и место для ссор было явно неподходящее.
— Чего я не могу понять, так это к чему был весь спектакль с приглашением меня на чай к Мелузине? Почему было просто не рассказать мне обо всем с самого начала?
Астория ответила явно через силу:
— Я... Я не была уверена, что ты согласишься. Зная твою... осторожность... я опасалась, что ты откажешься встретиться с настолько опасной женщиной, как Мелузина.
Кровь бросилась Драко в лицо, оставалось лишь надеяться, что природная бледность в который раз придёт ему на выручку и скроет постыдный румянец. «Она завуалированно... Нет, она практически прямо обвинила меня в трусости!» — оскорблённо воззрился он на Асторию.
— Я встречался один на один и с куда более жуткими созданиями, — медленно ответил он, высокомерно вскинув голову. — Тебе ведь так много известно о том, что случилось со мной в Готторфе, разве нет? Тогда, стало быть, ты знаешь, что я сражался с вольпертингером, обратил в бегство дементора — не Эрхарда, а другого... Я лично общался с банши, я... — от негодования Драко не мог продолжать.
Астория подошла к нему и успокаивающе коснулась его предплечья:
— Извини.
Драко невесело усмехнулся:
— Мы сегодня только и делаем, что извиняемся друг перед другом. Давай лучше вместо бессмысленных препирательств ты объяснишь мне толком, как поймать этого дракклова лепрекона. Я надеюсь, у тебя хоть для этого есть план?
Астория покраснела — не в пример Драко, это у неё получилось очень хорошо.
— Есть. Нам даны три ночи, начиная с сегодняшней. Если лепрекон не появится, придётся ждать ещё пару месяцев подходящего момента, а это, боюсь, чревато для Эрхарда необратимыми последствиями.
Драко решил поверить её словам. В конце концов, у него и не было иного выбора.
— Итак, чтобы поймать лепрекона, нам нужно подсторожить его у нужного холма, а затем схватить и обездвижить... Никакую магию при этом нельзя использовать — лепрекон способен обратить её против нас... Потому, наверное, Мелли и отобрала у нас палочки — чтобы не было соблазна, — сделала попытку оправдать Мелузину Астория.
— Но как тогда мы будем его «хватать его и обездвиживать»? — не понял Драко.
— Грубой физической силой, — уверенно ответила Астория.
Драко с сомнением покосился на неё, а потом на свои изящные руки.
— Может, тебя, конечно, всю жизнь муштровала Мелузина, тренируя дни и ночи напролёт для охоты на лепреконов, но я в этом деле, не побоюсь признаться, почти полный профан.
Это заявление, пусть и правдивое, далось ему нелегко. Куда более приятно было бы сказать, что он «умел когда-то, но позабыл». Вот только на кону стояло сейчас слишком многое, чтобы бессмысленным хвастовством все разрушить.
Астория пожала плечами и наклонилась, поднимая с земли выпавшие из карманов её мантии заколку и белое перо.
— Выбора у нас все равно нет, — с этими словами она подбросила перо в воздух, и оно вдруг вспыхнуло радужным пламенем, неспешно поплыв по воздуху куда-то в сторону.
— Нам нужно следовать за ним, — Астория, прихрамывая, двинулась вперёд и тут же споткнулась. Драко, не раздумывая, взял её под руку, чтобы поддержать.
— Ты ногу подвернула, что ли?
Она кивнула.
— Болит? — Драко потянулся было к карману за палочкой, чтобы наложить анальгетическое заклинание, но вспомнил, что её там нет.
— Терпимо, — не глядя на него, ответила Астория.
— Что это за перо? — с любопытством приглядывался Драко.
— Оно укажет нам холм, на котором появится лепрекон, — Астория особенно неудачно наступила на ногу, скривилась и чуть ли не всей тяжестью повисла на Драко. Ему стало не до расспросов.
Наконец треклятое перо замерло над ничем не примечательным холмиком, вспыхнуло особенно ярко и рассыпалось мелким пеплом.
— Пришли, — запыхавшись, констатировала Астория.
Драко скептически оглядел холм.
— Ну, если ты так уверена...
Они оба уселись прямо на землю, отдыхая.
— А почему Мелузине было не отправиться самой сюда, не поймать этого коротышку и не вытрясти у него башмак? — ворчливо поинтересовался Драко, переведя дух. — Если уж она взялась помогать...
— Вот слова истинного Пуатье: если взялась помогать, помогай уже полностью, — съехидничала Астория, улыбаясь.
— Это слова Малфоя, и они вполне логичны, — возразил Драко. Ему вовсе не льстило, что его постоянно сравнивали с какими-то там дальними предками. — А что бы там ни казалось твоей чокнутой змеиной няньке, но от Пуатье во мне, возможно, ничего и не осталось, — на расстоянии он расхрабрился и позволил себе нелицеприятно отозваться о Мелузине.
— Кровь не водица, — серьёзно отозвалась Астория.
На этот аргумент ответа с ходу у Драко не нашлось, а пока он подыскивал что-то остроумное, Астория уже предложила:
— У нас ещё много времени до заката. Расскажи мне о том, что произошло с тобой в Германии. Мне известно лишь в общих чертах...
Драко усмехнулся: нашла дурака! Отец не раз повторял ему, как легко может быть любая информация использована во вред врагу. Впрочем, Асторию врагом Драко не считал, хотя и другом она ему не была — разве друзей вовлекают угрозами и интригами в опасные авантюры?! Однако гордо молчать тоже было не самым умным вариантом. «Дезинформация — вот оружие хитрых!» — говаривал Люциус Малфой. Но напрягать мозги, чтобы дезинформировать Асторию, Драко был сейчас не в настроении. К тому же поговорить о себе он любил.
— Ладно, — дал он себя уломать, потянулся, уселся поудобнее и принялся рассказывать: — Началось... Началось все с того, что я отправился навестить фон Шлехтглауберов, наших немецких родичей. Пусть они давно сменили фамилию «Малфой» на немецкую из каких-то там своих странных соображений, но надо отдать им должное, они с достоинством несут нелегкое бремя нашего гордого рода. У них в Готторфе прекрасный замок — хотя, на мой взгляд, стиль слишком простой... Впрочем, ему не откажешь в некоем изяществе, — тут Драко, увлёкшись, пространно расписал Астории расположение и убранство замка. Она слушала внимательно, и он уже успел забыть, что собирался быть осторожным в своём повествовании.
— Вначале кузены показались мне довольно неразумными и не слишком приятными личностями, — увлечённо рассказывал Драко. — Представляешь, они додумались разыграть меня, представившись вампирами! Я не шучу, они и впрямь появились передо мной во всем сомнительном великолепии бледности, острозубости и безвкусных балахонов ужасного покроя... На их счастье, моя тётушка Адель вмешалась прежде, чем я причинил бедолагам непоправимый вред.
Драко поведал Астории в подробностях обо всех обитателях Готторфа, уделив, впрочем, Мари Хексеншосс гораздо меньше внимания, чем она, на его взгляд, заслуживала. Затем он переключился на окрестности замка, подробно расписав также и озеро, и прогулки на лодках. А вскоре Драко плавно перешёл к своим подвигам:
— ...И тогда я метко поразил его одним из заклинаний — не спрашивай, оно слишком опасно, и потому я не назову его. Впрочем, победить дементора мне ничего не стоило... ну, несмотря на всю его силу и хитрость, — уточнил Драко, чтобы у Астории не создалось впечатления, будто бы он одержал верх над заведомо более слабым противником.
Так, слово за слово, он выложил ей как на духу свои готторфские приключения. Астория же коварно — как потом сообразил Драко — внимала его словам и в точно выверенных нужных местах издавала лёгкие ахи и охи, призванные выражать её интерес.
— И тут маленький, но преданный хозяевам домовой эльф, словно ожившее боевое заклятье, ринулся на огромного вольпертингера! Я прикрывал его сзади, уворачиваясь от окруживших меня дементоров, уже тянувших в мою сторону свои грязные лапы! Спасенья, кажется, не было, и мой Патронус уже затухал... — сделал трагическую паузу Драко.
Астория вздрогнула:
— Какой ужас! А ты что, умеешь создавать Патронуса?
Драко на мгновение сбился:
— Я... Эм-м... Ну... В такой ситуации ещё и не такому научишься, — выкрутился он. — Слушай дальше: я наклонился слегка вправо, одновременно выпуская заклинания и удерживая щит. И дементоры оказались в ловушке! А тут подоспел и дядя Райнхард, как раз тогда, когда силы почти оставили меня...
Через какое-то время стемнело и ощутимо похолодало. Астория поежилась. Это её движение заставило Драко резко прервать свой захватывающий рассказ и задать вполне логичный вопрос, которому, собственно, следовало возникнуть намного раньше:
— Слушай, а если нам придётся провести здесь три ночи — и, значит, два дня, — то что мы будем есть? Да и более тёплая одежда бы не помешала...
Астория неуверенно покрутила головой по сторонам:
— Мелли говорила, здесь где-то неподалёку деревня...
Драко картинно схватился за голову:
— «Где-то неподалёку»?! Ты хотя бы направление знаешь? И ты уверена, что там есть маги? Или предлагается обратиться за помощью к магглам? «Мистер, смотрите, это золотая монета... Чистое золото. Вы должны поверить мне на слово»!
Астория хлопала ресницами.
— Я... Ну... Разумеется, там есть маги, — с преувеличенной твёрдостью заявила она. — Не стоит так волноваться. Может, мы вообще поймаем лепрекона уже через пару часов...
— Действительно, волноваться совершенно не о чем! — снова раздражаясь, перебил её Драко. — Мы оказались без палочек, без еды, без тёплой одежды в пикси погрызенном месте, на другом конце лунного сияния! А обратно мы как вернёмся? — добил он Асторию последним вопросом.
На неё стало жалко смотреть:
— Мы должны были взять с собой портключ... Мелли, верно, забыла об этом. Но в деревне точно есть маги, так что с возвращением проблем быть не должно.
— Почему бы этой твоей «Мелли» самой не перенести нас обратно? — ворчал сердитый Драко. — Это просто верх идиотизма: обладать такой силой и не пользоваться ею правильно! Да если бы мне её возможности!
— Ты истинный потомок Гуго Лузиньяна, — неодобрительно поджала губы Астория.
Драко поморщился:
— При чем тут твой Гуго?! Любой дурак захотел бы стать столь могущественным, как Мелузина или её сестры. Я видел, на что способна, например, Серпентина... Но хватит об этом, у нас и насущных проблем сейчас хватает. Придётся воспользоваться «запасным вариантом» с деревней. У меня есть деньги, так что с магами мы договоримся. Еды купим у них, а когда раздобудем башмак у этого мелкого подлеца, то переправимся по каминной сети если не сразу в Лондон, так до ближайшего цивилизованного пункта. В конце концов, каминная связь должна была уже давно дотянуться даже до здешней глуши.
Астория выглядела настолько расстроенной и слегка сконфуженной, что вызвала у Драко желание её утешить. «Но не стоит забывать, насколько это хитрая и двуличная девица, — спохватился он. — Настоящая слизеринка».
— Как ты думаешь, а Мелузина может согласиться и меня посвятить в кое-какие атлантические секреты? — осторожно поинтересовался он.
Астория нахмурилась и покачала головой:
— Все не так просто. Атлантида доступна не каждому.
— Брось, — хмыкнул Драко, — я уверен, все дело в монополии и боязни конкуренции. Конечно же, не дело, если все будут шастать туда-сюда по волшебным садам и без проблем пользоваться магией Атлантиды. Она должна быть доступна лишь избранным. Но я-то этим трём змеям не чужой, а родная кровь, как ты говорила, «не водица».
Выражение лица Астории оставалось непреклонным:
— Нет, Драко, причина не только в родственных связях. Ты не подходишь.
— Почему это я не подхожу?! — вновь обиделся Драко. — Ты что, сомневаешься в моих способностях? Да ты просто меня не знаешь!
— В тебе нет нужного... нет нужной искры, — туманно заявила Астория.
На такую бессмысленность Драко мгновенно вспылил:
— Чего-чего у меня нет?! Какой ещё искры?! Можно подумать, у тебя она есть! Да ты посмотри... — он хотел было сказать что-то вроде «посмотри на себя, у таких, как ты, вообще ничего не бывает» и добавить ещё пару нелестных слов о внешности Астории и её личностных качествах, но вовремя сообразил, что после этого они рассорятся окончательно и бесповоротно.
— Ты посмотри вокруг, кто более достоин причаститься к великим магическим тайнам, если не я?
Астория попыталась сохранить серьёзность, но не выдержала и после пары секунд гримасничания хихикнула:
— Ох, Драко, ты такой... Такой Драко!
Смысл этого выражения показался ему не совсем ясным, и он напрягся, подозревая очередное оскорбление:
— Что ты имеешь в виду?!
Астория мягко улыбнулась, отчего сразу стала очень хорошенькой, — это Драко умудрился заметить, даже несмотря на своё взвинченное состояние.
— Просто ты совершенно такой же, каким был раньше в школе... Хотя нет, не такой же, но иногда это так явно проскальзывает... Нет, это вовсе не плохо, даже наоборот, это даже... очень мило...
Астория продолжала улыбаться — с точки зрения Драко, совершенно по-дурацки, но при этом дураком чувствовал себя и он, а это ему совершенно не нравилось.
— Знаешь... Когда я поступала в Хогвартс... когда только села в поезд, — задумчиво протянула она, — такая неуклюжая в новой длинной мантии, с этой громоздкой совиной клеткой... И ещё с большущими чемоданами — маме всегда плохо удавалось заклятие уменьшения... Дафна все смеялась, что я попаду на Хаффлпафф.
— Эм, — глубокомысленно сказал Драко, не понимая, куда она клонит.
— А потом эти лодки. Я до сих пор страшно боюсь глубины, а ещё меня укачивает... Я медлила, осталась чуть ли не последней на берегу. Дафна куда-то подевалась... Ужасное ощущение никому не нужности и незначительности. И тогда ко мне подошёл ты.
— Я?! — изумился Драко. Он ничего такого не помнил.
— Ты, — подтвердила Астория. — Ума не приложу, с чего ты решил вдруг обратиться к маленькой глупой первокурснице, — насколько я потом успела тебя изучить, это было совершенно не в твоих правилах. Ты сказал мне что-то подбадривающее — всего пару слов, которые от страха я даже не запомнила. Но твой голос звучал так... так... я не знаю, так тепло, так дружелюбно...
Драко неловко молчал.
— Ты мне очень помог тогда, — призналась Астория. — Жаль, что потом мы почти не пересекались.
Драко никогда не понимал, почему люди предпочитают помнить об оказанных им услугах, да ещё и испытывать благодарность из-за всякой мелочи.
— Ясно, — сказал он, хотя ему было ничего не ясно, и в первую очередь то, к чему Астория вообще сейчас вспомнила эту нелепую историю.
— Нам еще долго ждать, — прикинул он расстояние солнца до горизонта. — Расскажи и ты мне что-нибудь. Кстати, тебе не холодно? — он милостиво поделился с ней своей мантией. — Как там дела в Хогвартсе? Не то чтобы я по нему скучал, просто интересно.
Астория открыла было рот, но её перебило вдруг раздавшееся по ту сторону холма громкое пение на, кажется, ирландском, в котором, однако, Драко, как ни старался, не мог разобрать ни слова.
— Это ещё кто? — шёпотом поинтересовался у Астории Драко.
— Не знаю, — округлила она глаза. — Для лепрекона ещё рано...
Астория приподнялась, чтобы получше разглядеть певца, а в следующую секунду уже подскочила и кинулась вперёд, с отчаянным визгом:
— Лови его!!!
«Все же лепрекон!» — сообразил Драко, решив сначала поймать, а потом уже разбираться, с чего бы лепрекону появляться днём, а не, как и положено по правилам, в полночь.
 
 
 

Примечание:
1. История о Мелузине взята мной отсюда http://www.nnre.ru/istorija/mify_i_legendy_srednevekovja/p19.php и слегка модифицирована.

Как Драко ни спешил за Асторией, догнал он ее не сразу, и она уже успела накинуться на потенциального лепрекона. На бегу, да еще в постепенно сгущавшихся сумерках, рассмотреть что-то, кроме беспорядочного мелькания рук и ног Астории да чего-то зеленого, не представлялось возможным. Поэтому Драко остановился, переводя дух и оценивая ситуацию. Перед ним разворачивалась нешуточная борьба. Лепрекон уступал Астории в росте, но не в быстроте. Насчет же его силы Драко пока что мог только строить предположения. Вот вопил лепрекон знатно, так, что уши закладывало, и все что-то невразумительное, вроде бы на ирландском.
После очередного особенно отчаянного вопля в сторону Драко полетела шляпа-цилиндр (1), и он подхватил ее. Она оказалась из зеленого фетра и на удивление хорошего пошива. На тулье красовались мелкие серебряные изображения четырехлистного клевера. У Драко была как-то похожая шляпа, правда, не зеленая, а черная, тоже с листком клевера — шляпник явно вдохновлялся ирландскими мотивами. Впрочем, момент для любования шляпой был все же неподходящий: лепрекон уже успел вцепиться Астории в волосы, а она с не меньшим старанием тянула его за рыжую, как у какого-то Уизли, бороду. Драко еще немного поколебался, переживая за свою целость и сохранность, но все же кинулся на подмогу.
Брыкался лепрекон не хуже, чем кричал, — Драко пропустил пару ударов по коленям, пока сумел перехватить маленькую, но мускулистую ножку и вздернуть за нее лепрекона в воздух. Противное существо извернулось и укусило его руку, так что пришлось с визгом выпустить добычу. Рука болела, и Драко захотелось послать куда подальше всех родичей с их проблемами, из-за которых он вынужден был терпеть такие муки... Но Астория была полна решимости выдрать лепрекону всю бороду, и Драко встревожился, что она одержит победу без его помощи, а потом станет упрекать в бесполезности. Поэтому он осторожно вцепился в лепреконьи волосы на затылке. Держал он крепко, однако лепрекон совершенно невероятным образом вывернулся, оставив в руках неудачливых ловцов лишь клочки волос. Впрочем, в последний момент Драко успел доставить подножку, так что лепрекон полетел кубарем, но тут же вскочил на ноги и кинулся наутёк.
— Держи его! — энергично рванулась следом Астория.
Драко прикинул: лепрекон взбирался на холм, направляясь по диагонали влево, Астория гналась за ним... Рассуждая логично, стоило попытаться перехватить их, обогнув холм с левой стороны понизу. К тому же лезть на довольно крутой холм Драко не хотелось. Конечно, чтобы успеть, пришлось тоже поднапрячься, и дыхание совсем сбилось, но оно того стоило: лепрекон практически слетел с холма прямо в руки Драко, и тут же сверху навалилась Астория:
— Я держу!
Опять получив пару ударов ногой, в этот раз по животу, Драко упрямо сжимал лепрекона, умирая от желания придушить мерзавца. К сожалению, мертвым тот был бы бесполезен. Потому Драко просто придавил его к земле коленом и быстро скинул мантию, прохрипев Астории:
— Заворачивай...
Вскоре лепрекон оказался плотно, как в кокон, запеленат в мантию так, что торчали только остроносые сапоги. Драко повалился рядом, жадно глотая воздух и не обращая внимания, что пачкает и без того спутанные волосы. Астория стояла, полусогнувшись и опираясь руками о колени.
— Мы... это... сделали... — пробормотала она.
Драко все еще не верилось. Он с трудом сел и проверил узлы на мантии — не хватало еще из-за мелкой оплошности опять упустить лепрекона! Теперь Драко представился шанс разглядеть «добычу», насколько позволяла мантия, которой они его стянули: пожилой мужчина маленького роста, в коротких штанах, изрядно потрепанном сюртучке и, кажется, рубашке. Лепрекон тем временем разразился гневной тирадой на ирландском. От него ощутимо несло сидром. Драко чуть приподнялся и случайно задел укушенный лепреконом палец:
— Ау!
— Дай посмотрю, — предложила Астория.
Доверять свой пострадавший, но оттого не менее ему дорогой палец кому бы то ни было Драко не очень хотелось. К тому же без палочки Астория мало чем могла ему помочь... Однако она уже аккуратно взяла его руку своими прохладными нежными пальчиками, и Драко на мгновение забыл о ее вредности и хитрости, забыл о связанном лепреконе, о том, зачем они оказались в Ирландии, о...
— Эй, осторожно! — вынырнул он из розовых романтических мечтаний, когда эта самая Астория сдавила его пострадавший палец, зачем-то перематывая его красным шнурком, который успела стащить со своего запястья.
— Заговоренный, уменьшит боль и опухоль, — пояснила она, наклоняясь, чтобы зубами затянуть узел.
Прежде чем он успел осознать свои слова, Драко уже ляпнул:
— Ты ещё поцелуй...
Шутка была совершенно глупая и не к месту, потому он сразу же приготовился услышать от Астории нечто ехидное и уничижительное о своём юморе в частности и о себе вообще, но она вдруг покраснела и отвела взгляд. «Мерлин, все-таки я ей действительно нравлюсь!» — сделал самоуверенный вывод Драко. Губы сами расползлись в глупой улыбке. Пару секунд царило напряженное молчание, а затем лепрекон издал сдавленный сердитый звук и снова что-то требовательно заявил по-ирландски.
— Кажется, наш пленник недоволен недостатком внимания, — нарочито громко и бодро сказала Астория и решительно подошла к лепрекону: — Простите, мистер, мы вас не понимаем. Если хотите что-то сказать — пожалуйста, по-английски.
Лепрекон без остановки продолжил верещать свою тарабарщину.
— Он что, говорит только по-ирландски? — озаботился Драко.
Астория нахмурилась:
— Ну... В принципе, это было бы логично.
Для Драко это вовсе не было логичным. Он слегка растерялся:
— Но как мы тогда будем с ним общаться?
Астория развела руками. Драко вздохнул и решил взять дело под свой контроль:
— Эм-м... Многоуважаемый... — он запнулся. Обращаться таким подчеркнуто-церемониальным образом к только что нещадно пинавшемуся лепрекону было унизительно. Разумеется, стоило признать, что тот имел право на легкое недовольство... Все же это они с Асторией без предупреждения первыми напали на него. Тем не менее для Драко это был не повод кусаться, лягаться и выдирать красивые светлые волосы нападавшего. К тому же лепрекон стоял на неизмеримо более низкой иерархической ступени по сравнению с магами-людьми и особенно с Малфоями.
— Понимаешь, — перешел Драко на покровительственно-панибратское общение, — тут такое дело... Одна банши пообещала мне, что я получу твой башмак. То есть она... эм-м... передала мне твой долг перед ней. Банши, понимаешь?
— Ни хигэм, — или что-то вроде этого ответил лепрекон.
Астория просияла:
— Эти слова я знаю! Он тебя не понял!
Драко напомнил себе, что она тоже пострадала в борьбе с лепреконом и потому следовало проявить к ней снисходительность. Поэтому он только хмыкнул в ответ:
— Какая радость... Жаль, что тебе не знакомы и другие ирландские слова.
В следующие полчаса лепрекон упрямо твердил свое «Ни хигэм». Кроме этого он пренеприятнейше кривлялся и, судя по тону, обзывался. А раз даже попытался плюнуть, и Драко пришлось его хорошенько стукнуть, чтобы привить хоть какое-то уважение.
— Перестань, он же не виноват, — вмешалась Астория.
Раздражение Драко достигло предела.
— А у тебя есть другие предложения?! — огрызнулся он. — Что нам теперь с этим придурком делать? Вот лучше бы твоя Мелузина нам сейчас помогла! А теперь придется тащить его собой и искать уже дома переводчика на ирландский... или с ирландского.... В общем, кого-то, кто может объяснить ему, чего мне надо! А его вообще можно забирать отсюда, ему же ничего не будет? Ну там, он же не развоплотится? Лепреконы же вроде путешествуют, так?
Астория вместо ответа вдруг дернула Драко за рукав.
— Что? — не понял он. — В чем дело?
Она зачем-то округлила глаза и скосила их в сторону лепрекона.
— Я понятия не имею, что ты мне хочешь этим сказать! — совсем рассердился Драко. — Ну чего тебе?! Зачем ты опять меня дергаешь?! — нервно попытался отодвинуться он, но Астория уже оказалась совсем рядом и успела прошептать ему в ухо:
— По-моему, хотя бы немного он нас понимает.
Драко недоверчиво повернулся к лепрекону.
— По крайней мере, судя по его мимике, — аргументировала свою гипотезу Астория. — Он явно озаботился твоим предложением забрать его с собой. Видишь?
На взгляд Драко, лепрекон просто бездумно кривлялся, но слова Астории вселили в него слабую надежду.
— Значит, жареное сердце лепрекона дает больше силы, чем его башмак? — громко спросил он.
На этот раз на лице лепрекона отчетливо отразилось изумление. На лице Астории тоже, но она быстро сообразила, что к чему:
— Разумеется. Главное — правильно его приготовить.
— Не знаю, не хочется мне руки пачкать... — словно бы засомневался Драко. — Хотя попытка не пытка.
Лепрекон нахмурился.
— Надо найти острый камень, — вошла в азарт Астория и даже заозиралась, словно бы в поисках этого самого камня.
Лепрекон был теперь явно испуган, но упрямо молчал. Драко с усмешкой наклонился к нему:
— А ты не так прост, правда? Тебе же знаком английский?
Лепркон сохранял теперь бесстрастный вид, но Драко уже было не обмануть.
— Значит, не желаешь говорить с нами, да?
— На каждого упрямца найдется своя метода, — ввернула Астория и состроила кривую ухмылку. — Ты думаешь, мы будем с тобой церемониться? Ошибаешься... Говорят, переломанные пальцы придают разговорчивости.
Лепрекон замер.
— Не хочешь говорить по-хорошему, придется обойтись с тобой по-плохому, — продолжила Астория таким многообещающим тоном, что Драко и сам ощутил острое желание поведать ей все свои тайны — на всякий случай.
— Ладно, — протянула Астория, отбрасывая назад волосы и засучивая рукава.
Драко стало совсем не по себе: «Она что, и впрямь собирается ломать ему пальцы? В конце концов, от нее всего можно ожидать». Впрочем, пока агрессивность Астории была направлена на кого-то другого, не стоило бить тревогу. «Вообще-то это даже здорово, когда женщина может за себя постоять», — решил Драко. Тем более что Астория подмигнула ему, перед тем как снова повернуться к лепрекону. «Нет, она не станет его слишком мучить... Или станет?» — сомневался Драко.
— Итак, не будем тянуть книззла за хвост, — Астория наклонилась над беднягой лепреконом, закрывая его так, что Драко не было видно, что там она собиралась с ним делать. Зато через краткие мгновенья тишины раздался полный страдания лепреконий визг.
«Она его убивает!» — вздрогнул Драко, на всякий случай отодвигаясь подальше и непроизвольно зажмуриваясь. Не то чтобы он жалел лепрекона, но всему же есть предел... Лепрекон продолжал визжать и даже пару раз взвыл. «Он мне еще нужен живым!» — спохватился Драко, вытягивая шею и пытаясь понять, что там происходит. Внезапно визг перешёл в хохот. Лепрекон засучил связанными ногами, заизвивался, задергался... «Да она его щекочет!» — с облегчением понял Драко. Щекотка, конечно, была неприятной вещью, но все же лучше переломанных пальцев.
— Ну, я смогла убедить вас в преимуществах цивилизованного конструктивного диалога? — наконец остановилась Астория.
Лепрекон воспользовался этой передышкой, чтобы на чистом английском закричать:
— Хватит! Уймись! Прекрати! Глупая девчонка!
— Это вы мне?! — оскорбилась Астория. — Значит, я мало старалась... Хорошо, продолжим.
Однако лепрекон уже понял свою ошибку и отчаянно замотал головой:
— Нет, это я слова перепутал! Я плохо говорить английский!
Астория прищурилась:
— Так тебе помочь его улучшить? Я, кажется, изобрела тут одну обучающую методу, которая действует на лепреконов...
Драко хихикнул. Лепрекон выпятил губу:
— Ладно, так и быть, твоя взяла. Чего тебе надо?
Астория победоносно улыбнулась:
— Для начала представьтесь.
Лепрекон помялся, но не посмел противиться.
— Я Глаш из Зеленого Холма в Долине Дулагх, — пробормотал он, скривившись, словно от кислятины.
— Очень приятно, — не удержался Драко от издевательского тона. Впрочем, в душе он ликовал: это был действительно тот лепрекон, о котором говорила банши. «Хоть здесь Мелузина не напортачила».
Астория тоже выглядела довольной.
— Чудесно, — сказала она. — Значит, мы обратились по адресу. Дело в том, что у нас есть для вас одно послание... — она повернулась к Драко: — Посмотри, в левом боковом кармане твоей мантии должен лежать ваш договор с банши.
Драко изумился. Откуда было в мантии взяться договору?! Он же купил ее только сегодня утром, да вообще и не брал с собой из дома никаких документов! Однако в кармане и впрямь обнаружился свернутый в трубочку и слегка помятый пергамент. «Наверняка очередные проделки Мелузины», — сообразил Драко.
— «Я, Калекс Уносящая, передаю долг Глаша Лепрекона передо мной Драко из рода Малфоев. Глаш Лепрекон из Зеленого Холма в Долине Дулагх в Коннемаре обязан передать Драко Малфою свой башмак в знак искупления долга», — прочёл он вслух знакомые слова договора.
Лепрекон равнодушно выслушал и пожал плечами:
— Ну башмак, так башмак, сразу бы так и сказали. Нет, напали, связали, напугали, до смерти пытали!
— Это ещё не до смерти, — поправила его Астория.
Лепрекон насупился:
— Да чего с вас взять, англичане вы и есть! Никакого понятия о гостеприимстве и дружелюбии...
— Нам нужен башмак, — нетерпеливо напомнил Драко.
— Башмак им подавай... Тут годами корячишься, зрение портишь, спину гробишь, чтоб создать что-то путное, а эти приходят на все готовенькое... Грабители! Веками грабили ирландские земли, а теперь и последний башмак отбирают! — плаксиво взвыл лепрекон. — Пропустил себе стаканчик сидра, настроение хорошее, даже чуть пораньше прогуляться вышел. Иду себе, песни пою... И вот, напали, скрутили, побили, сироту обидели!
— Тебе не надоело его слушать, Драко? — перебила лепрекона Астория. — Мне кажется, кому-то захотелось новой порции моей профессионально выполненной щекотки...
— Эй-эй, полегче, милочка! — сразу пошел на попятную лепрекон. — Не торопись ты так с угрозами! Будет тебе башмак. Давай, развязывай меня, и я его принесу.
Драко усмехнулся. Астория покачала головой:
— Развязать? Мистер Глаш, к сожалению, я вам не доверяю. Сначала башмак.
Лепрекон вдруг покатился со смеху, затряс головой:
— Ну, уморила! Где ж я тебе его возьму? Думаешь, я его всюду с собой таскаю? Давай так — пусть твой друг, — небрежно кивнул лепрекон на Драко, — отправится со мной в холм и заберёт эту дурацкую вещицу... Кстати, зачем она вам? Один башмак ни к чему, вот было бы их два...
— Нам и одного хватит, — твердо возразила Астория. — А в холм с вами никто из нас не пойдет.
Драко задумался:
— Эм… Постой... Но ведь башмака у него с собой и впрямь нет. Или все же есть? — вспомнил он о таинственно появившемся в кармане мантии договоре. Может, и лепрекон умеет творить такие финты?
— Нет у меня ничего, — отрезал лепрекон.
— Драко, не может быть и речи о том, чтобы спуститься вместе с лепреконом под холм! — твердо заявила Астория. — Ты же читал в учебнике: там их магия невероятно сильна. Околдует, заморочит... Хочешь остаться в холме до конца жизни?
Драко, разумеется, не хотел.
— Текст твоего договора с банши можно трактовать как угодно, — объясняла Астория. — В нем сказано лишь, что ты получаешь башмак, но нет ни слова о том, что с тобой при этом станется. Поэтому нам надо действовать очень осторожно.
Драко покрутил в пальцах спутанную прядь волос:
— В принципе, можно бы взять с лепрекона клятву, что он действительно принесёт башмак, отдаст его мне и не навредит при этом никому из нас. Правда, в надежности его клятв я не уверен...
Лепрекон хихикнул:
— А ты проверь.
Астория размышляла:
— Если его клятва будет заверена магией, то в этом есть смысл. Пусть даст Непреложный обет.
Предложение казалось неплохим, но Драко засомневался:
— И как его скрепить? У нас же нет палочек.
Он понятия не имел, подействует ли без них обет. Магия без палочек была для него terra incognita, несмотря на все годы обучения в Хогвартсе. Однако Астория уже была полностью захвачена своей идеей:
— Я считаю, нам стоит рискнуть.
Драко колебался. Мало ли что может вытворить этот лепрекон! Но другое решение проблемы не приходило ему в голову.
— Ладно, — сдался он. — Только если со мной что-то случится, ты будешь виновата.
Им пришлось покорпеть над составлением текста. Астория предложила было выцарапывать слова на очищенном клочке земли, чтобы не забыть, но травы росли слишком плотно, и пришлось бы долго корпеть, чтобы получить ровную, утоптанную поверхность нужного размера. Лепрекон с насмешками комментировал бесплодные усилия, заставляя Драко стискивать зубы от злости. Но тратить время на ругань с вредным маленьким мерзавцем, как про себя обозвал его Драко, не хотелось.
Наконец текст обета был готов.
— Не буду я ни в чем клясться! — попытался было отказаться лепрекон.
Астория протянула к нему руку, и он сразу круто изменил свое мнение:
— Все, все, я понял! Хорошо, клятва так клятва, обет так обет.... Подумаешь, эка невидаль. Что я, клятв не давал, что ли? Вот, помню, прошлой зимой...
— Мистер Глаш, давайте перейдем к делу, — непререкаемым тоном оборвала его Астория. — Попрошу вас повторять за мной: «Я, Глаш из Зеленого Холма, что в Долине Дулагх в Коннемаре, клянусь...»
Лепрекон медлил. Драко еле сдерживался, чтобы не стукнуть его как следует еще раз.
— Мистер Глаш? — Астория нетерпеливо притопнула ногой. — Я думала, вы разумный... лепрекон. К сожалению, вы понимаете только язык грубой силы и...
— Я, Глаш из Зеленого Холма, что в Долине Дулагх в Коннемаре, — нехотя пробурчал лепрекон, пытаясь отодвинуться от настроившейся было его пощекотать Астории, — клянусь...
«А он ее боится», — с долей зависти подумал Драко. Его самого лепрекон, кажется, ни капли не боялся.
— Клянусь в том, что, будучи освобождённым от пут... — продолжала Астория, — доставлю Драко Малфою, находящемуся сейчас рядом со мной, лепреконский башмак, о котором идёт речь вот в этом соглашении с банши. Это обязательство я исполню в течение пяти минут.
— Эй, пять минут — это слишком мало! — возразил лепрекон. — Да правда же, мало! Давай десять!
Астория и Драко переглянулись. Драко кивнул:
— Хорошо, десять.
— «И после этого не причиню никакого вреда ни Драко Малфою, ни присутствующей здесь же Астории Гринграсс, отпущу их с миром куда они пожелают и не буду чинить им никаких препятствий», — закончила Астория.
Драко не был полностью доволен текстом клятвы — оставалось слишком много лазеек для ее невыполнения. «Надо было заранее все продумать... Но все происходит слишком быстро!»
— Сейчас я освобожу твою правую руку, — скорчив как можно более зловещую мину, сообщил он лепрекону. — И только попробуй что-то выкинуть! Астория, ты готова?
Честно говоря, он был практически уверен, что ничего не произойдёт. Без использования волшебной палочки обет, по мнению Драко, не мог обрести силу. Поэтому, когда вокруг его руки, соприкасавшейся с крохотной ручкой лепрекона, вспыхнуло петлей зеленое пламя, ему не удалось сдержать удивлённого возгласа. Сам лепрекон, очевидно, тоже не ожидал такого и громко что-то выкрикнул на ирландском — судя по тону, ругательство.
— Получилось! — удовлетворенно сказала Астория, разводя в сторону прижатые до того друг к другу ладони, от которых отходили тонкие зеленые огненные нити, вплетавшиеся в пламенную петлю.
— Забавная у тебя магия, девчонка, — растерянно пробормотал лепрекон, и только тогда Драко мысленно хлопнул себя по лбу: «Наверняка это одна из змеиных штучек!». Желание приобщиться к знаниям Атлантиды крепло в нем все больше. «Вернёмся — и я сразу потребую у этой Мелузины...» — но вот только каким образом он будет требовать, Драко понятия не имел. Как можно принудить к чему-то настолько могущественную колдунью? «Мой предок Лузиньян уже допринуждался... Нет уж, я не дурак и умею учиться на чужих ошибках. Мне стоит сначала попробовать действовать по-хорошему и постараться убедить сестёр-змеек в том, что я не менее подходящий кандидат в их ученики, чем Астория». Уж в чем-чем, а в собственном таланте убеждать Драко не сомневался.
— Давайте уже, развязывайте меня, теперь мне некуда деваться, — проворчал между тем лепрекон.
Драко медлил. Обет обетом, а от лепрекона можно было всего ожидать. Астория решительно дернула за узлы мантии:
— Имей в виду, одно неверное действие, и...
— Да знаю я, знаю, — отозвался лепрекон. — Не дурак.
Впрочем, он не спешил с выполнением обещания: освободившись от пут, сначала лениво потянулся, потом отыскал в траве свою шляпу и натянул ее на голову по уши. С прищуром оглядел Асторию и Драко, крутанулся на месте, выбил ногами сложный ритм и только тогда исчез с глаз долой.
— Надеюсь, он вернётся, — сказала Астория.
Драко поднял мантию, отряхнул и накинул на неё:
— Мне пока не холодно... А ты можешь простыть.
— Вот ещё, — ничуть не благодарно возразила Астория, — у меня крепкое здоровье.
Драко с досадой хмыкнул. Что за вздорная девица! Разве непонятно, что он просто хотел за ней поухаживать?
Время шло, а лепрекон все не появлялся. Астория нервно теребила пальцами край мантии. Драко начал поеживаться от прохладного ветра.
— Хоп! — раздалось позади него.
Прямо в холме открылась дверь. Полукруглая, деревянная, с крепкой кованой ручкой, она вела в светлое, уютное помещение, одним своим видом обещавшее тепло. На пороге стоял лепрекон Глаш и протягивал Драко башмак. В другой руке он держал наполненную чем-то кружку.
— Ну, будешь брать обувку-то?
Пришлось подойти. Остановившись чуть поодаль, Драко потянулся и уже почти ухватил башмак, как Глаш быстро спрятал его за спиной. Едва Драко собрался возмутиться, как Глаш уже выставил вперед пузатый горшок, доверху наполненный золотом.
— Бери лучше деньгами, — заговорщицки прошептал он. — Ты за это золото сто таких башмаков купишь.
Драко, конечно же, не дал себя обмануть:
— За лепреконское золото я не куплю даже дырявой подмётки! Любому известно, что оно у вас обращается в труху и листья с первым лучом солнца!
Глаш ничуть не смутился:
— Так ты его от солнца прячь и доставай только в темноте... Что, все равно не хочешь? Ну, как знаешь. Я тебе по-дружески предлагаю. Кстати, ты не замёрз? Зашёл бы, погрелся.
Драко вздрогнул. Его охватил озноб, а тёплое помещение в холме так и манило зайти внутрь.
— Давай башмак, — пересиливая себя, потребовал он.
Глаш вздохнул, отставил горшок с золотом в сторону и уже снова держал в руках башмак.
— Ты и не представляешь, от чего отказываешься... Я вижу, ты пытлив и умён. А я могу предоставить тебе источник таких знаний, что дадут тебе невероятную силу и мощь.
— Давай сюда башмак! — настойчиво повторил Драко. Его беспокоило, что Астории было не слышно и не видно, но он не решался отвести взгляд от лепрекона.
— Так бери, я что, против? — удивился лепрекон. — Я только за. Лежит, понимаешь, этот башмак, место занимает, пыль собирает...
Тут Драко не выдержал дальнейших занудствований и сделал резкий рывок вперёд, вцепившись в башмак. Но при этом он поскользнулся, потерял равновесие и буквально влетел в дверь, покатившись по пахнущему свежим деревом полу.
— Добро пожаловать, — ехидно сказал лепрекон.
Дверь с громким стуком захлопнулась. Драко сделал попытку подняться, но движения оказались замедленными, как под водой. С трудом он сумел хотя бы сесть.
— Располагайся, — Глаш придвинул к нему низенький стульчик.
Свет становился все ярче, счастливое хихиканье лепрекона — все громче. «Я влип», — подумал Драко, совершенно не представляя, что делать дальше, и только прижимая к себе покрепче башмак. Оставалась слабая надежда, что Астория сумеет как-то ему помочь.
— Я не причиню тебе вреда, — сообщил лепрекон. — И заметь, я не чиню препятствий твоему уходу. Это все холм, у него своя магия.
Драко хотел возразить, но не мог вымолвить ни слова. Лепрекон сунул ему под нос кружку с элем:
— Выпей, полегчает.
Нужно было срочно что-то делать, пока не стало слишком поздно. Или уже стало?
— Выпей, — настаивал лепрекон.
Драко больше не мог противиться. Сладкая, неимоверно вкусная жидкость потекла в горло. Лепрекон смотрел на него так, будто ожидал чего-то, и Драко был уверен, что это «что-то» будет иметь для него самые плачевные последствия. Но поделать ничего был не в силах.
— Хочешь ещё? — протянул лепрекон снова наполненную кружку.
После второй порции у Драко слегка закружилась, но в целом он чувствовал себя неплохо. Да и двигаться, кажется, стало легче — по крайней мере, удалось приподняться, полусогнувшись, упираясь макушкой в потолок. Лепрекон, кажется, ожидал чего-то иного.
— Что за ерунда? — пробормотал он. — Ещё эля?
Драко согласился. Напиток буквально наполнял его бодростью и силой. Лепрекон, съёжившись, отступил в дальний угол. Он больше не радовался.
— Что, не действуют на меня твои чары? — усмехнулся Драко, сам не понимая, в чем дело. — И не подействуют! — продолжал он блефовать.
Лепрекон промолчал.
— Давай, выпускай меня, — приказал Драко. Высота потолка не позволяла гордо задрать голову, так что пришлось ограничиться высокомерным тоном.
Лепрекон вдруг обиженно выпятил нижнюю губу:
— Ах, теперь я вижу, в чем дело! И чего ты заранее не сказал? Только даром с тобой проваландался! Ежели б я заранее знал, что ты вейловский любимчик, разве ж я полез бы? Сразу не мог сказать? Столько времени с тобой потеряли!
Этого Драко не ожидал.
— «Вейловский любимчик»?! — ошарашено повторил он.
— Он самый и есть, — недовольно пнул дверь лепрекон, и она легко распахнулась. Пахнуло травами и ночной прохладой. — Скажи ей спасибо за любовные чары, помогли они тебе, а не то жил бы под холмом!
Драко, еще полностью не осознав происходящее, поспешил выскочить за порог.
— Бывай, — раздраженно крикнул лепрекон. Раздался грохот вновь закрываемой двери, и, обернувшись, Драко не увидел ничего, кроме холма и трав.
А в следующую секунду на него налетела Астория. Она не говорила ничего, только обнимала так крепко, как будто собиралась задушить.
— Пусти! — просипел Драко, когда дело приняло совсем крутой поворот и воздуха в лёгких не осталось.
Она слегка отстранилась. В уже спустившейся темноте разобрать выражение её лица было сложно, но глаза блестели подозрительно ярко. Драко понравилось, что Астория так за него переживала.
— У меня не получилось тебя защитить, — виновато прошептала она. — Я думала, что смогу, но он увёл тебя в холм... Ох, Драко... Но как ты выбрался?
Драко медлил с ответом. «Вейловский любимчик... Он имел в виду Шанталь? Или... Или я чего-то ещё не знаю об Астории?»
— В тебе есть кровь вейл? — напрямую спросил он.
Астория недоуменно захлопала ресницами:
— Кровь вейл?.. Ты в порядке?
— Есть или нет? — не дал себя сбить Драко.
Астория замотала головой:
— Нет... Хватит с меня и змеиной, — сделала она попытку пошутить.
«Значит, Шанталь», — эта мысль была не особо приятной. Хотя Драко был уверен, что история с полувейлой разрешилась единственным правильным образом, он почему-то испытывал лёгкое чувство вины. А иногда даже немного скучал... «Глупости, я не могу быть влюблённым в вейлу! Это то же самое, что влюбиться в лепрекона! — оборвал себя Драко. — К тому же сейчас мне нравится Астория».
— Так как ты выбрался? — не отставала она. — При чем здесь вейлы?
— Ни при чем, — взял себя в руки Драко. — Это... Я и сам не знаю, почему спросил. Наверное, эль виноват.
— Ты пил лепреконский эль?! — ахнула Астория и тут же посуровела: — Но, Драко, ты же знал, что это опасно! Как можно было повести себя столь безалаберно?!
Драко фыркнул: «Раскомандовалась!».
— Я только пригубил, чтобы создать у лепрекона впечатление, будто бы я полностью сломлен, — оправдывался он и принялся вдохновенно сочинять: — А затем выбрал момент и... и швырнул кружку прямо ему в лоб! Он отлетел к стене, а я сумел подняться и добавил парочку ударов ногой... А потом еще! Ему не понравилось, — Драко все больше входил в роль. — Тогда я пригрозил, что буду колотить его и дальше, и тогда он открыл дверь и велел мне убираться.
История звучала надуманно и фальшиво, но на большее Драко был сейчас не способен. Впрочем, Астория вроде бы поверила. Она тихо засмеялась, а потом всхлипнула, снова обнимая его:
— Я так испугалась. Как хорошо, что ты в порядке.
«Кажется, я все-таки в неё влюблён», — понял Драко. Как можно было не влюбиться в ту, которая испугалась за него, а теперь так искренне радовалась его возращению?
— И у нас все получилось, — Драко многозначительно потряс башмаком. — Мы его добыли.
— Да, — Астория вытерла глаза. — Надо праздновать, а я тут, как дурочка, разнюнилась...
— Ничего ты не дурочка, — тут же отозвался Драко и смутился. — То есть... Не дурочка... Вот ни капли, — беспомощно лепетал он.
Астория улыбнулась — как показалось Драко, совсем по-особому, не так, как обычно. И это внезапно подтолкнуло его к решительным действиям: на всякий случай зажмурившись, Драко обнял ее и поцеловал. Астория не протестовала.
Поцелуй с Асторией был иным, чем с Панси Паркинсон, Мари Хексеншосс или даже с Шанталь. Драко, правда, не смог оценить с первого раза, лучше он был или хуже, поэтому пришлось повторить. А потом ещё раз. «Лучше», — решил наконец он.
— Надо сказать тебе какой-то комплимент, но у меня все красивые слова вылетели из головы, — в перерыве между поцелуями признался он.
Вместо ответа Астория обхватила его покрепче.
— Только не души меня больше, — попросил он в шутку.
— Не буду, — серьезно пообещала она. — Если ты не поведешь себя неприлично.
Драко прикинул свои шансы вести себя прилично и забеспокоился о своём здоровье:
— Тогда ты держись от меня подальше. Иначе спровоцируешь меня на неджентльменское поведение.
Смех Астории смешивался с шелестом трав.
— Я могу так стоять вечно, — тихо сказал Драко. — Хотя... мне уже немного холодно.
— Нужно идти, не то до рассвета мы совсем замерзнем, — Астория погладила Драко по щеке, не делая попытки отстраниться.
Он поцеловал её ладонь.
— Ты и я... — протянула Астория. — Странно. Кто бы мог подумать?
Драко так не считал:
— По-моему, вполне логично. В меня многие влюбляются. А ты достаточно привлекательна, чтобы... чтобы привлечь меня.
Она расхохоталась:
— Драко, ну ты же не серьёзно?! Нет, неужели ты серьёзно?
Драко не успел обидеться, как она отвлекла его поцелуями. Он почти потерял голову.
— Постой... — ему с трудом удалось остановиться. — Ночное поле в Ирландии — не самое подходящее место для первого свидания. Давай найдём сначала способ вернуться в Лондон, а там уже я устрою все на высшем уровне.
— Мне и так нравится, — заверила его Астория.
Драко покачал головой:
— Нет, это все не то. У нас с тобой должно быть иначе...
Идти в обнимку по неровной местности оказалось неудобным, пришлось просто держаться за руку. Другой рукой Драко прижимал к себе лепреконский башмак. Дорогу они с Асторией нашли неожиданно быстро, но решая, в какую сторону по ней идти, чуть было не поссорились.
— Ладно, как хочешь, — первой отступила Астория.
Драко оставалось надеяться, что он выбрал правильное направление. Опозориться перед Асторией не хотелось. Впрочем, к его огромному облегчению вскоре вдалеке показались огни.
— Я же говорил! — радостно воскликнул Драко. — Я же говорил! Ты видишь?!
Астория совершенно серьезным тоном похвалила:
— Твои способности к ориентации в пространстве просто поражают. Наверняка это родовой дар.
Драко раздулся от гордости:
— Эм-м... В принципе... Я не припомню в семейной истории событий, которые бы на такое указывали, однако, разумеется, не исключено, что... Эй, ты что, издеваешься надо мной?! — спохватился он.
Астория прыснула со смеху:
— Ты такой милый, когда сердишься!
Это заявление повергло Драко в полное недоумение. Никто и никогда не считал его милым, когда он сердился. Отец вообще приходил в ярость и называл наглецом. «Но это даже хорошо, что я нравлюсь ей в любом настроении», — оптимистично решил Драко. Снова захотелось ее поцеловать, но... «Не слишком ли часто? Мои родители ведут себя куда сдержаннее. Хотя кто знает, какими они были в молодости? С Панси все было по-другому. Хотя с Шанталь... Нет, что это я, сравнивать Асторию с какой-то полувейлой?! С другой стороны, если рассматривать это только как пример любовных отношений, то почему бы и нет?» — размышлял Драко.
— Как ты думаешь, в каком из этих домов могу жить маги? — отвлекла его Астория.
Деревня была небольшой, перегороженной невысокими каменными изгородями из плоских, сложённых один на другой каменей. Луна вышла из-за туч, и в ее ярком свете можно было рассмотреть даже трещинки в них. Одноэтажные дома с лишенными острых углов, кажется, соломенными крышами кое-где стояли впритык. Извилистая улочка петляла и полого уходила вниз, скрываясь в темноте.
— Понятия не имею, — признался Драко.
«И что теперь делать? Не стучать же в дверь каждого дома?»
— А у тебя нет какого-то змеиного трюка на этот случай? Ну там, ещё одно перо, которое полетит туда, куда нам надо...
Такого у Астории не было. Драко вздохнул:
— Придётся побродить по деревне, может, наткнёмся на подсказку.
К счастью, далеко идти не пришлось — подсказка сама вышла к ним, оглядела большущими светящимися глазами и что-то промяукала на своём, на книззловском.
— Ой, какой красавец! — умилилась Астория. — Привет! Как тебя зовут?
Драко хмыкнул:
— Книззлы, конечно, умные, но не настолько, чтобы представиться тебе своим именем.
— Иди сюда, не бойся! — не унималась Астория.
Драко с опаской покосился на большущие когтистые лапы зверюги.
— Может, мы поищем другие магические... эм-м... знаки?
— Ты что, боишься? — с совершенно не понравившейся Драко интонацией спросила Астория.
— Я вполне логичным образом опасаюсь, — отрезал он и процитировал отца: — «Разумные опасения — залог здоровья и долголетия».
Книззл распушил хвост, принюхиваясь.
— Он сейчас набросится! — оттащил Драко Астория в сторону.
Книззл одарил его снисходительным взглядом, гордо развернулся и вальяжно направился вниз по дороге. Астория двинулась следом.
— Если что, то я предупреждал, — проворчал Драко.
Около очередного побеленного домика книззл остановился, разразился чем-то средним между рычанием и урчанием — так, что Драко даже попятился, — и грациозно запрыгнул на изгородь. Демонстративно зевнул, вылизал лапу и спрыгнул вниз.
— Ты думаешь, он здесь живёт? — с надеждой на отрицательный ответ поинтересовался у Астории Драко. Следовать за книззлом во двор ему не хотелось. К тому же на калитке весел внушительных размеров замок.
— Попытка не пытка, — резонно заметила Астория. — Да и ты совсем замёрз, тебе необходим горячий чай.
Драко скептически хмыкнул:
— Ты так уверена в местном гостеприимстве? К тому же... А если это все-таки магглы? Предлагаешь напроситься к ним в гости?
Астория промолчала. Видимо, пересекаться с магглами ей тоже не хотелось.
— Пришёл, Флаффи? — раздался в это время чей-то голос за оградой.
Слова были английские, и Драко даже вздрогнул от неожиданности.
— Ну, чего встал? Заходи, еда готова. Давай, поторопись, долго мне дверь открытой держать? Дом застужу ведь!
— Она точно не маггл! У неё палочка с Люмосом! И она не ирландка! — восторженным шёпотом сообщила зоркая Астория.
Женщина настаивала, книззл упрямился.
— Ну и сиди тут, проголодаешься — стучи! — потеряла она терпение.
Драко напряжённо вслушивался. Ему показалось, что...
— Здравствуйте! — выступила вперёд Астория.
Женщина подняла палочку повыше, заставив Люмос разгореться сильнее, и Драко готов был выругаться. Он ее узнал.
— Здравствуйте, — напряжённо отозвалась она.
— Извините за позднее вторжение, — непринужденно продолжала Астория, не обращая внимания на то, что Драко осторожно толкнул ее в бок. — Мы путешественники из Лондона. Так получилось, что при аппарации наши волшебные палочки повредились, да ещё мы заблудились, и вот...
Женщина подошла ближе и уставилась на Драко. Он усмехнулся — терять было нечего, она их все равно не пустит.
— Здравствуйте, миссис Тонкс, — поздоровался он с теткой, незаметно прикрывая башмак лепрекона складками мантии, накинутой на Асторию. — Вот уж не ожидал вас здесь встретить.
Андромеда Тонкс молча светила ему Люмосом прямо в лицо.
— Вы наверняка не верите нашей истории, хотя это чистая правда, — скрестил руки на груди Драко, расставив ноги и горделиво выпрямившись. — Так что мы лучше поищем помощи в другом месте.
Астория удивлённо переводила взгляд с него на Андромеду.
— Ах да, прошу прощения, забыл представить вас друг другу: миссис Тонкс, это Астория Гринграсс, моя... — Драко замялся. Кем теперь приходится ему Астория? — Моя близкая подруга, — выкрутился он. — Астория, это Андромеда Тонкс, сестра моей матери.
— Что ты здесь делаешь?! — хрипло перебила его Андромеда. Ее лицо приняло угрожающее выражение, а палочка нацелилась на Драко.
Астория шагнула вперёд, прикрывая его:
— Я же объяснила. Это какое-то поразительное совпадение... Мы действительно потерялись и остались без палочек. И понятия не имели, что встретим в этой глуши кого-то из знакомых.
Андромеда недоверчиво поджала губы.
— Не хотите нас пускать — подскажите хотя бы, к кому другому здесь можно обратиться. Драко замёрз и может простыть, — напористо продолжила Астория.
Драко мягко отодвинул её в сторону:
— Оставь это, она меня в любом случае не впустит. Пошли отсюда.
Книззл что-то промурлыкал. Из-за дверей выглянул ребенок:
— Баба?
«А вот и мой... кто он там мне? Внук? Нет, внуком он приходится маме, а мне, кажется, племянник», — разглядывал его Драко.
— Иди в дом, Тедди, — строго сказала Андромеда. Ребенок с видимой неохотой послушался.
Драко развернулся, чтобы уйти.
— Я могу вынести вам чай и одеяла. Но в дом не пущу, — вдруг послышалось сзади.
Драко не верил собственным ушам. Андромеда Тонкс вдруг решила поверить их шитой белыми нитками истории? Или в чем вообще дело? Вдруг она собралась их отравить? Или придумала ещё что-то похуже? Мать говорила, что её сестрица совсем спятила после гибели дочери и мужа, кто знает, что у неё на уме... Вон, даже перебралась жить в глубинку Ирландии, хотя всю жизнь до сих пор провела в Англии.
— Большое спасибо, — уже обрадовалась Астория, прежде чем Драко успел озвучить ей свои домыслы.
Андромеда скрылась в доме, прихватив с собой Тедди. «Не вернётся», — подумал Драко, поеживаясь на ветру. Наверняка она обманула их, внушила напрасную надежду и сейчас злорадно наблюдает, как они напрасно ждут на холоде.
— Это та, которую изгнали из семьи? Я что-то такое слышала, — Астория стянула с себя мантию и накинула ее на Драко. Ткань была тёплой и пахла Асторией.
— Угу, — Драко передернул плечами. — Я ей не доверяю. Она опасна. И вообще, нам нужен камин, а она нас не впустит, ты же слышала. Так что мы просто теряем здесь время.
Астория взяла его руки в свои, такие же холодные.
— У тебя уже голос сел. Горячий чай в любом случае не помешает.
Вопреки ожиданиям Драко, Андромеда вернулась и принесла кроме обещанных чая и одеял какую-то корзинку, накрытую салфеткой. Молча поставила все это на каменную ограду и снова ушла в дом.
— Как воспитанно! — скривился Драко. — На твоём месте я бы не трогал корзину, мало ли что там...
Астория, уже было вознамерившаяся приподнять салфетку, невольно отдернула руку:
— Перестань, ты меня пугаешь! Если бы твоя тётя хотела причинить нам вред, она могла бы это сделать, не прибегая ко всяким сложностям.
— Она ненормальная, в её поступках нет логики, — не сдавался Драко. — Разве нормальный человек сбежал бы с магглом накануне собственной свадьбы?
— Разве с магглом, а не магглорожденным? — уточнила Астория.
— Какая разница?!
Ему казалось, что Астория защищает Андромеду. К тому же она была слишком хорошо осведомлена о давних событиях в семье Блэк... Давешние подозрения вновь ожили в Драко.
— О, да тут пирог! — восторженно воскликнула Астория. — Твоя тётя просто прелесть!
Стоило еще раз предупредить её насчёт возможного отравления, однако голод взял своё. Поколебавшись, Драко откусил от пирога. Было вкусно.
— Едим на улице, как какие-то безродные бродяги, — все же не успокаивался он. — Даже внутрь не пустила! Я же говорю, она ненормальная.
Сытость и тепло шерстяных одеял, впрочем, сделали его более миролюбивым. Клонило в сон.
— Смотри, там малыш в окне, — заметила Астория.
Драко пригляделся. Ребёнок забрался на подоконник и наблюдал за ними. Драко на секунду задумался о том, каким он будет, этот сын далеко не чистокровной девицы — ибо о какой чистокровности может идти речь при папаше-магглорожденном?! — и оборотня. «Тедди, так, кажется, она назвала его. Совсем не блэковское имя», — поморщился он.
— Нам нужно найти камин. Я не собираюсь ночевать здесь.
Астория положила голову ему на плечо:
— До рассвета осталось недолго. Днём больше шансов найти кого-то другого, если твоя тётя так и не согласится нас впустить...
— Она не согласится. И перестань называть её моей тётей! — вспылил Драко.
Астория погладила его по щеке.
— Какой ты ворчливый... Хорошо, буду называть её Андромедой.
Несмотря на то, что Драко собирался не спать, чтобы не попасться врасплох «чокнутой Андромеде», если ей вздумается все же избавиться от ненавистного племянника — а в чувствах тетушки к нему он не сомневался, — сон все же сморил его. Открыл Драко глаза от бьющих в лицо солнечных лучей. Первым делом он бдительно проверил, на месте ли башмак. Затем поцелуем разбудил Асторию.
Она улыбнулась и зевнула:
— Доброе утро... — затем проверила чайник: — Чай ещё остался и даже горячий... Наверное, согревающее заклятие. Будешь?
Но Драко не хотелось пить чай, ему нужно было помыться и в уборную.
— Если она еще спит или не позволит нам воспользоваться камином, мы сейчас же уйдем и поищем помощи в другом месте, — предупредил он Асторию. Она не спорила, лишь предложила предоставить переговоры с Андромедой ей. Драко был не против. Андромеда ему определенно не нравилась, и общаться с ней лишний раз не хотелось. Помимо всего прочего, она слишком была похожа внешне на тетушку Беллатрикс, о которой у него остались не самые нежные воспоминания.
А вот у Астории, кажется, даже получилось даже расположить Андромеду к себе: по крайней мере, им было разрешено не только воспользоваться камином, но даже перед этим заглянуть в ванную комнату. Правда, когда Драко ступил в узкую прихожую, Андромеда только что боевую стойку не сделала. «Хотя вряд ли она это умеет», — с чувством превосходства подумал Драко.
— Привет, — Астория увидела Тедди.
Драко промолчал. К счастью, Андромеда быстро увела маленького грязнокровку, по недоразумению приходившегося ему племянником, в комнату. Астория скрылась в ванной комнате. Драко остался топтаться в прихожей, где, кроме стопок каких-то старых книг на полу, ничего не было. В грязноватое окно проникал свет и расчерчивал комнату косыми полосами.
— Тедди, сиди здесь и не балуйся, — донёсся до Драко голос Андромеды, а потом из-за двери появилась она сама.
Остановилась, медленно оглядела его с головы до ног. Драко заколебался. Наверное, нужно было все же заговорить с ней, попытаться как-то наладить отношения, раз уж их столкнула судьба. Но Драко не торопился проявлять инициативу. Андромеда открыла рот первой.
— Ты вылитый отец, — вынесла она вердикт.
Презрение в ее голосе отбило у Драко всякое желание к дальнейшему общению. Он высокомерно вздернул голову и одарил ее неприязненным взглядом. Затем порылся в карманах и достал галлеон:
— Это вам за причинённые неудобства.
— Оставь свои проклятые деньги себе, Малфой! — его фамилию она выплюнула с омерзением. — Я знаю, на чьей крови они заработаны!
Драко хмыкнул. В конце концов, как говаривал его отец: «Если люди столь глупы, что не хотят брать деньги, — не стоит настаивать». К тому же пререкания с Андромедой были в любом случае бессмысленны. Да и в уборную хотелось все сильнее: «Чего там Астория столько возится?!» Наконец она вернулась, и Драко тоже представилась возможность привести себя в порядок.
Пока его не было, тетка соизволила переброситься с Асторией парой слов. К ней она отнеслась куда более любезно, чем к Драко, и даже угостила очередной порцией пирога.
— Миссис Тонкс чудесно готовит, — воодушевлённо сообщила Астория, протягивая и Драко кусок сдобы.
Он поморщился, но взял, так как не собирался голодать даже из-за своих принципов.
— Идемте, — Андромеде явно не терпелось избавиться от непрошеных гостей.
Жилая комната, где стоял камин, была тоже толком не обустроена. Мебель стояла в беспорядке, в углу нагромоздили какие-то коробки... Создавалось впечатление, что Андромеда с внуком перебралась сюда лишь недавно. Впрочем, возможно, так оно и было. «Наверное, её безумие обострилось, и она стала совершенно асоциальной, вот и поселилась в маггловской деревне», — решил Драко. Тедди раскачивался в кресле, что-то напевая. Волосы у него были странного оттенка. «Он что, тоже метаморф?» — заинтересовался Драко, внешне стараясь оставаться бесстрастным. Эта информация могла пригодиться.
— Вот камин, — ткнула Андромеда.
Драко удивился, что она не прибавила при этом «выметайтесь побыстрее».
— Огромное вам спасибо! — поблагодарила Астория.
Драко еле заставил себя последовать ее примеру. Затем прижал себе башмак и первым шагнул в неухоженный и припорошенный золой камин: «Надеюсь, он работает». Ему уже было все равно, куда их зашвырнёт, лишь бы подальше от Андромеды. Астория взяла его за руку, назвала адрес дома Мелузины, и их подхватил привычный вихрь перемещений...
Но очутились они в незнакомом Драко месте.
— Мы вообще где? — изумился он.
Вокруг были прилавки с молочными продуктами, перед которыми разгуливали приценивающиеся покупатели. Астория осмотрелась и задумчиво наморщила лоб:
— Это... Это, кажется, лавка молочника.
— Какое тонкое наблюдение! — язвительно отозвался Драко, но тут же сбавил тон: — Извини.
Астория слабо улыбнулась:
— Ничего. Мы оба устали. Я понятия не имею, почему нас вынесло сюда... Возможно, дом Мелузины зачарован, хотя раньше у меня не возникало проблем с перемещением... Надо ее спросить. Но как бы там ни было, мы больше не в Ирландии — слышишь, все говорят по-английски? Давай выйдем на улицу...
Драко нашел ее предложение разумным и принялся проталкиваться к выходу, надеясь, что его никто не узнает. Малфои были в последнее время непопулярны среди серых масс магического мира.
— Мы в Косом Переулке! — первой опознала Астория.
Драко с облегчением кивнул:
— Точно. Приятно вновь оказаться в знакомых местах. Давай тогда зайдем куда-то, позавтракаем, а потом отправимся к Мелузине. И пусть делает что хочет, но разузнает, как нацепить башмак на дементора.
Астория хотела было что-то ответить, но ее перебил чей-то счастливый вопль:
— Драко, дорогой, ты здесь! Я так по тебе соскучилась!
Не успел Драко опомниться, как на него буквально накинулась неизвестно откуда взявшаяся Дафна Гринграсс, и он оказался затисканным и даже зацелованным ею. В другой ситуации Драко, возможно, нашел бы случившееся даже забавным и приятным, но не сейчас, когда данная сцена разворачивалась на глазах у Астории. Он попытался высвободиться, однако Дафна повисла на нем, укутав облаком приторных духов, и несла совершеннейшую нелепицу:
— Милый, любовь моя, как хорошо, что я тебя встретила! Я ужасно соскучилась! Ты, нехороший мальчишка, уехал, даже не предупредив меня!
Драко остолбенел:
— Что?!
На них оборачивались прохожие.
— Прелесть моя, ну поцелуй же меня! — не унималась Дафна.
Драко попытался отпихнуть ее, но тут ему в лицо ударила вспышка света: кто-то сделал колдографию.
— Улыбочку! — прямо в ухо крикнула Дафна. — Милый, нас снимают! Ну же, радость моя, покажи, как ты счастлив!
Вспышка повторилась. Драко остолбенел. Происходившее сумасшествие сводило и его с ума.
— Что ты несёшь?! — взвизгнул он, безуспешно стараясь вывернуться из цепких рук Дафны.
— Подыграй мне! — потребовала она шепотом. — Это важно!
— Что?! — у Драко, наконец, получилось отстранить ее. — Ты спятила?! Что ты вообще творишь?!
Астория взирала на них округлившимися глазами.
— О, Асти! — заприметила и Дафна сестру. — Привет! Ты тоже здесь? Это просто двойная радость — вот так вот встретить любимую сестричку и любимого жениха!
— Жениха?! — ужаснулся Драко. — Ты о чем?!
Но тут все стало еще хуже. На сцену выступил новый персонаж, небрежно раздвинув круг зевак тростью.
— Драко, вот ты где, — сдержанно сказал Люциус Малфой, крепко хватая сына за плечо. — А я уж думал, поисковые чары дали сбой. Здравствуйте, мисс Гринграсс. Как ваши дела?
Драко замер, зажатый между отцом и Дафной.
— Здравствуйте, мистер Малфой, — слегка убавила свой пыл Дафна, не собираясь, впрочем, отпускать Драко.
— Мы аппарируем домой, — не теряя времени, безапелляционно объявил Люциус Малфой и сделал пасс палочкой.
Драко не успел ему помешать.
 
 
 

Примечание:
1. Насчет шляпы лепрекона источники разнятся. В некоторых она шляпа-цилиндр, в других — шляпа с закругленным верхом, в третьих вообще остроконечная шапочка.

Не успели домовые эльфы подать хозяевам и их гостье подогретые фетровые туфли и почтительно принять скинутые мантии, как Люциус, сквозь зубы сообщив, что будет ждать блудного сына в своём кабинете, куда-то аппарировал. А Драко больше всего хотелось бы сейчас выспаться и отдохнуть, а не разбираться в сложившейся ситуации с Дафной.
— Дейзи, а где моя мать? — отозвал он эльфийку в сторону — подальше от любопытных ушек любопытной Гринграсс.
Дейзи, не переставая старательно отряхивать мантию Драко от налипших на неё травинок, пыли и прочей грязи, недовольно поджала губы, пожевала ими и, наконец, коротко ответила:
— Милостивая госпожа гостит у родственников.
Драко нахмурился:
— У каких ещё родственников?
Сама мысль, что мать может развлекаться в гостях у неких родственников, пока ее сын пропадает невесть где, показалась ему кощунственной.
— У многоуважаемой госпожи Велы Блэк, — пояснила Дейзи.
Драко ещё больше удивился:
— Вела Блэк... Эта та чуть ли не трехсотлетняя старушенция, которая вечно теряла свои вставные зубы, и они постоянно норовили кого-то покусать? Разве она ещё жива?
— Госпожа Вела Блэк при смерти, — без особого сожаления уточнила Дейзи.
Драко задумался, пытаясь сопоставить факты и свои гипотезы.
— И что там делает моя мать? Исполняет роль сиделки? Не думаю, что это ее punctum forte (1). Или она собирается забрать себе на память пресловутые зубные протезы?
Дейзи укоризненно покачала головой:
— Премилостивый хозяин, чужая смерть — не повод для шуток.
Драко равнодушно пожал плечами. Вела Блэк не вызывала в нём никаких родственных чувств.
— Хорошо, так в чем же дело? Ради чего моя дорогая матушка отправилась за тридевять земель к изголовью ложа угасающей старухи? — "...Вместо того, чтобы тосковать у окна, в ожидании возвращения родной кровинушки", — мысленно докончил он фразу.
Дейзи почтительно и виновато склонилась перед ним:
— Прошу прощения, премилостивый хозяин, но этого я не знаю.
"Неужели отец подсуетился?" — заподозрил Драко, одновременно радуясь, что мать наверняка была не в курсе пропажи сына — разве отправилась бы она иначе куда-либо, кроме как на его поиски?! — и досадуя на непрошибаемую отцовскую изворотливость.
Дафна, о которой Драко уже успел забыть, тихо кашлянула. Драко от неожиданности даже вздрогнул:
— Ах, ещё и ты... моя дорогая "невеста".
Эльфийка Дейзи ойкнула и чуть было не выпустила из рук мантию. Драко поспешил ее успокоить:
— Я пошутил, я просто пошутил! У нас с мисс Гринграсс строго деловые отношения.
Чтобы не давать домовым эльфам повода для сплетен, которые могли бы дойти и до его родителей, Драко предпочёл продолжить разговор с Данной за тяжёлыми дубовыми дверями гостиной, добавив для верности заглушающие чары. И только тогда он с иронией обратился к незваной гостье:
— Итак, я вас внимательно слушаю, мисс Гринграсс. Надеюсь, вы будете краткой и не отнимете у меня слишком много драгоценного времени.
Дафна состроила несчастное лицо и округлила глаза:
— Ох, Драко, не будь таким злюкой! Ты и не представляешь, в каком ужасном положении я нахожусь!
Драко не проникся.
— Честно говоря, мне плевать и на тебя, и на твоё положение, — резко ответил он. — Но ты, к сожалению, уже впутала меня в свои дурацкие интриги. Что за глупости ты орала? Какой я тебе жених?! Чего ты вообще ко мне привязалась?! — все сильнее расходился он. — Я просто твой бывший сокурсник! И я ничего тебе не должен! Почему же ты вечно от меня чего-то требуешь? Вот надо же было тебе объявиться именно сегодня, как раз тогда, когда мы с Асторией... — он прикусил язык.
Но Дафна не дремала:
— Что "вы с Асторией"? — насторожилась она. — Ах, Малфой, неужели моя сестричка таки добилась своего?
Драко промолчал, но Дафну уже было не остановить:
— Она ведь ещё давно, с младших курсов, имела на тебя виды. Ну как же, наш очаровательный слизеринский красавчик! Она совершенно не задумывалась о твоём склочном характере и твоей вредности — Астория всегда была слишком романтичной и непрактичной... И ведь подумать только, маленькая сестрёнка оказалась расчетливее меня! Окрутить изворотливого Драко Малфоя!
Драко забеспокоился:
— Никто никого не окручивал! Что за чушь ты опять несёшь?!
— Ну как же, — медовым голоском протянула Дафна. — Ты ведь так беспокоишься из-за того, что подумает Астория насчёт нашей с тобой возможной помолвки! Сразу видно, что моя сестрица тебе небезразлична.
Драко поджал губы:
— Я не желаю обсуждать твои дурацкие домыслы.
Дафна поправила локоны и вмиг сменила тему:
— Прекрасно, давай тогда поговорим о насущных делах. Итак, мне абсолютно необходимо, чтобы ты представился моим женихом.
Драко зааплодировал такой наглости:
— С превеликим удовольствием! Всю жизнь об этом мечтал. Прямо, помню, сяду в детстве вот на этот подоконник, гляжу в окно и думаю, как бы стать женихом бесподобной Дафны Гринграсс!
Дафна дёрнула плечиком:
— Не паясничай. Ты прекрасно понимаешь, что все это будет не всерьез. Ты просто сыграешь роль моего нареченного. И, разумеется, Малфой, это будет не безвозмездно. Я заплачу тебе — и заплачу достойно.
Драко скептически прищурился:
— Запла-а-атишь... А деньги у тебя, вероятно, от продажи бессовестно украденного опалового скорпиона? — пошёл он ва-банк.
Дафна ничем себя не выдала — голубые глаза очень убедительно распахнулись, ротик приоткрылся в искреннем изумлении:
— Какого ещё скорпиона?
Драко почти поверил, что ошибся в своей догадке. Но на всякий случай продолжил блефовать:
— Того, которого ты у меня украла в Брюсселе.
На лице Дафны на секунду мелькнуло испуганное выражение, но тут же пропало:
— Я ничего не понимаю... Это Тео что-то наговорил тебе? Он просто очень на меня зол и потому возводит напраслину. Я понятия не имею ни о каком скорпионе.
"Неужели вор все-таки Нотт? Или вообще кто-то другой?" — сомневался Драко, все ещё пытаясь добиться от Дафны признания:
— Знаешь, я ведь даже тебя понимаю: мне самому было бы сложно устоять перед таким соблазном... И надо отдать тебе должное — провернула ты все мастерски, да ещё, очевидно, умудрилась сбыть украденное за неплохую сумму. Снимаю шляпу. Ты действовала профессионально! — ёрничал он.
Однако Дафна продолжала упрямо утверждать, что она слыхом не слыхивала ни о каком скорпионе и ни о каком опале, так что Драко пришлось сдаться. "И, в конце концов, не все ли равно? Скорпиона Дафна теперь все равно не вернет", — решил Драко. Впрочем, он и сам вовсе не горел желанием заполучить опасную вещь обратно. К тому же она уже успела несколько раз окупиться.
— Послушай, Малфой, — Дафна приняла умоляющий вид, — мне необходима твоя помощь, это дело жизни и смерти. И я готова за неё заплатить.
Драко усмехнулся:
— Я тебе не доверяю, Гринграсс.
— Так я тебе тоже не доверяю! — искренне удивилась Дафна. — В чем тут проблема-то?
Стало ясно, что отвязаться от неё не получится. Перед глазами у Драко заплясали мелкие золотистые мушки — первый признак начинающейся мигрени. Он опустился в кресло и, подражая любимой позе отца, закинул ногу на ногу:
— Ах, ты меня вконец утомила. Ладно, давай, выкладывай, что там у тебя за проблема.
Услышав такое, Дафна враз повеселела и затараторила с немыслимой скоростью. Как Драко и подозревал, причина ее сумасбродного поведения заключалась в Нотте. "Она не способна выдумать ничего нового", — снисходительно думал Драко, выслушивая путанный рассказ о том, как "она для него на все готова, а он идиот".
— Почему бы тебе не предложить этот романтическую и полную страданий историю какой-то бульварной газетенке вроде «Проныры»? — запутавшись в подробностях дафнотеодоровской личной жизни, лениво поинтересовался Драко. — Заодно и денег получила бы...
— Ах, деньги сейчас для меня не важны! — отмахнулась Дафна. — Я что, неясно выразилась? Я хочу замуж за Тео!
Драко выдержал паузу, а затем торжественно провозгласил:
— Совет вам да любовь! Только назвав меня своим женихом, невестой Тео ты не станешь. Или ты перепутала меня с ним? Так мы вроде не очень похожи. Или ты плохо видишь?
— Прекрати издеваться! — рассердилась Дафна. — Ничего я не перепутала и все прекрасно вижу. Но я хочу, чтобы до него дошел слух о нашей с тобой помолвке. Тогда он испугается и сделает мне, наконец, предложение!
Драко закатил глаза:
— Ах, опять старый сценарий "давай заставим его ревновать"? Придумала бы что-то новенькое.
— Зачем? — снова удивилась Дафна. — В прошлый раз это прекрасно сработало. Сейчас, правда, я изначально не рассчитывала на тебя, но когда мы со Скитер шли по Косому переулку и обсуждали план действий, ты так удачно нам подвергнулся, что...
— Со Скитер?! — вскинулся Драко. — Нет, только не говори, что эта дамочка здесь тоже замешана!
— Но ведь мне же нужны были представители прессы, — объяснила Дафна. — Как бы иначе Тео узнал бы о нашей с тобой помолвке?
От очередного упоминания этой самой помолвки у Драко дёрнулся глаз.
— Вот надо же было тебе появится как раз сегодня!
Дафна понимающе усмехнулась:
— Если ты переживаешь о реакции Астории — то я ей все объясню. Мы же с тобой теперь сообщники и должны помогать друг другу.
— Никакие мы не сообщники! — резко возразил Драко. — Я ещё ни на что не соглашался. И вообще, мне сейчас не до твоих глупых игр в отверженную невесту, — он бросил взгляд на недовольно попискивающие настенные часы. — Отец уже ждёт меня. Я распоряжусь, чтобы эльфы подготовили тебе гостевую комнату.
Дафна в восторге кинулась его обнимать:
— Значит, я могу остаться?! Ах, Малфой, какой же ты все-таки душка!
— Постой, я ещё ни на что не согласился... — слегка смутился и растерялся Драко. — Я просто разрешил тебе погостить здесь.
— И все равно ты душка! — настаивала Дафна. Пришлось махнуть на нее рукой, так как времени возражать уже не было.
Перед дверью в отцовский кабинет Драко с удивлением отметил, что не испытывает привычного трепета. "Наверное, усталость сказывается", — решил он и протянул руку, чтобы постучать.
— Ш-ш-ш! — скользнула между резных узоров двери бронзовая змея, угрожающе разинув пасть.
Драко только с досадой отмахнулся:
— Отстань! Не до тебя сейчас!
Змея замерла на секунду и повторила своё шипение уже несколько тише.
— Отец меня ждёт, — строго предупредил ее Драко. — И ему не понравится, что я здесь задерживаюсь.
Рубиновые глазки недовольно блеснули, хвост пару раз дёрнулся, но затем змея всё же развернулась и бесшумно скрылась среди орнамента. Замок щелкнул, и дверь распахнулась. Драко переступил порог, но тут же остановился, отгоняя от себя клубы дыма. Дым пах сладковато-терпкими травами и ещё-чем-то непонятным.
— Кентаврийский табак, — сообщил из дыма голос Люциуса Малфоя. — Отменного качества. Хоть на что-то эти низменные существа годятся.
Приглядевшись, Драко разобрал, что отец сидел в кресле и держал в руках зажженную длинную трубку с чубуком в виде головы ящерицы. Остальная часть трубки была выполнена в виде длинного тела с поджатыми лапами и хвостом.
— Ты куришь? — удивился Драко. На его памяти отец курил разве что пару раз в жизни.
— Надо же мне чем-то компенсировать отсутствие алкоголя, — резонно заметил Люциус. — Твоя мать, конечно, не в восторге... Однако не могу же я постоянно подстраиваться под ее желания.
Драко пожал плечами:
— Ты мог бы попытаться хотя бы изредка.
Люциус одарил его изумленным взглядом:
— Я и без того слишком часто это делаю... Впрочем, оставим сию неблагодарную тему. Сейчас куда важнее поговорить о твоём поведении. Признаться, из-за ребяческой выходки, этого безрассудного побега, мне пришлось пережить немало тревожных минут. Ты, вероятно, не отдаёшь себе отчета, как враждебно настроен к нам сейчас социум. Преувеличенные слухи всегда находят отклик в скудных, но агрессивных умишках... К счастью, твоя мать ни о чем не прознала — ей всегда везёт больше меня. Ее троюродная тётка из Блэков очень кстати оказалась при смерти — тебе уже об этом известно? Ах, от домовых эльфов в этом доме ничего нельзя скрыть! Эти сплетничающие поганцы когда-нибудь доведут меня до инфаркта... Но не будем уклоняться от темы. Итак, очередная мадам Блэк наконец решила преставиться. Честно говоря, старушке давно стоило это сделать, в последние годы бедолага совсем выжила из ума. Но она все продолжала упрямо цепляться за жизнь, а ее наследники оказались слишком нерешительны и щепетильны в этом вопросе, невзирая на все мои неоднократные уговоры. Однако некоторым людям просто нет смысла что-то доказывать. Слабовольные, мечущиеся существа... — Люциус затянулся трубкой, и Драко воспользовался этой паузой, чтобы прервать грозившиеся оказаться бесконечными разглагольствования о наследниках тетки Блэк.
— А что там вообще делает мама? Утешает несчастных наследников и делит старые простыни с фамильным вензелем? — попытался сострить он.
Люциус усмехнулся:
— Простыни? Если бы дело было в простынях, то меня ничуть не волновало бы долгожительство наконец усопшей. Нет, простыни и прочая чепуха здесь не при чем. Твоей матери завещаны несколько чудесных вещиц: сглазной гребень, серьги последней удачи, кулон доверия, столовый набор, пропитанный ядом колченогого скалозуба... Буду с тобой откровенен: я ждал упокоения старухи Блэк с ещё большим нетерпением, чем закономерной гибели зарвавшегося старика Дамблдора.
Драко стало неуютно. Отец нечасто в открытую говорил о таких вещах даже при сыне и жене, предпочитая выражаться завуалировано, чтобы выставить себя в лучшем свете.
— Теперь осталось не допустить, чтобы эти ценности попали в загребущие руки ее прямых наследничков, — азартно продолжал Люциус. — Собственно, с этой миссией твоя мать и отправилась туда. Конечно, мне было бы куда спокойнее, если я мог все проконтролировать самолично... Однако некоторые обстоятельства требуют моего присутствия здесь, в Малфой-мэноре. Но, уверен, твоя мать и сама отлично справится.
Драко рассеянно кивнул. Интриги, запутанные семейные отношения — всё как всегда. Но как же далёк сейчас был от всего этого он, Драко! Зачем ему какие-то столовые наборы и серьги? Разве отец не видит, что мир идёт вперёд, что древние артефакты уже никогда не найдут себе применения?! Драко удовлетворенно подметил свою прогрессивность и приосанился. Понимание, что отец "отстал от жизни", придавало уверенности и спокойствия.
— Ну что ж, — между тем закончил свою речь Люциус, — ты можешь идти. Надеюсь, впредь мне не придётся гоняться за тобой по всей Великобритании.
Драко опешил. Он приготовился к долгим укорам, к выяснению отношений, к скандалу, к новой ссоре... А теперь даже испытал горькое разочарование: неужели же он настолько безразличен отцу?! Неужели же Люциус Малфой не понимает, как сильно уязвил он сына своими словами, заставив покинуть отчий дом, пусть даже ненадолго?
— И ты даже не извинишься?! — вырвалось у Драко. — Ты унизил меня! Ты заявил, что я тебя недостоин — хотя я сотни раз доказывал уже, что это не так! Ты вынудил меня уйти из дома! Ты...
— Я отправился на твои поиски — разве этого недостаточно?! — раздраженно перебил его Люциус. — Да, я слегка перегнул палку в наш прошлый разговор. Но это было лишь для твоего же блага. Драко, я вижу в тебе недюжинный потенциал и хочу, чтобы ты реализовал его. Я уверен, что тебе под силу не только сохранить, но и преувеличить достояние нашей семьи. У тебя есть деловая хватка, и тебе не хватает лишь уверенности в себе, именно потому я подстегиваю твою гордость.
Драко заслушался. Отцовские слова грели душу. "Да, я именно такой", — согласился со своей характеристикой Драко. Люциус умел быть убедительным.
— Тебе стоит лишь попробовать заняться делами, ты увидишь, что справляешься, и тебе это понравится, — внушал Люциус.
Драко мысленно расплылся в улыбке: все-таки отец его ценит. Ну а как же иначе? Разве он этого не достоин? Разве он не сообразителен, не умён, не находчив? Разве... "Эй, стоп, ты что, он же снова тобой манипулирует!" — внезапно пробудился внутренний голос Драко. — Старая, как мир, песня: "Ты самый лучший, и, стало быть, ты сделаешь так, как мне нужно". Но в этот раз уловка не сработает!"
Драко тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Иногда ему казалось, что Люциус Малфой влияет на своих собеседников магически, ослабляя их критическое мышление. Впрочем, возможно, так оно и было...
— Отец, — Драко старался не переборщить с твёрдостью в голосе, чтобы не вызвать очередной конфронтации, но и не дать Люциусу ни малейшей надежды на свою уступчивость. — Мне очень жаль, но наши жизненные приоритеты несколько разнятся. Я... Я не хочу риска ради невнятных целей, ради бессмысленного "укрепления нашего положения в обществе" — тем более, что все твои махинации до сих пор лишь расшатывали его.
Люциус сделал возражающий жест, но Драко не дал ему вставить ни слова:
— Я знаю, что ты со мной не согласен! И, поверь, я не горю желанием тебя убеждать в своих принципах, тем более, что я и сам пока в них не уверен. Знаешь, за последние годы — и за последние месяцы — произошло слишком много событий, которые изменили все — моё мировоззрение, моё будущее, моё настоящее... Постой, я ещё не все сказал! Я прошу тебя понять: я перечу тебе сейчас не из бессмысленного бунтарства и упрямства. Это не попытка испытать на прочность твой авторитет, не отсутствие уважения, не каприз. Я просто не готов к очередной авантюре, в благополучном исходе которой сильно сомневаюсь. Я... Я просто хочу стабильности и покоя. Возможно, через несколько лет и меня обуяет вновь жажда деятельности и риска. Но пока я не готов.
Драко казалось, что он был достаточно убедителен. "Если отец не прислушается ко мне сейчас — то это уже точно безнадежное дело, мне не достучаться до него никогда".
Но Люциус склонил голову, что-то обдумывая. Затем медленно кивнул. Драко неверяще следил за ним: "Неужели получилось?! Неужели отец в кои-то веки согласен со мной?! Нет, не может быть!".
— Я понимаю, — медленно произнёс Люциус. — Тебе нужно время... Знаешь... Не думай, что мне безразлично... То есть, мне известно лучше, чем кому бы то ни было, через что тебе пришлось пройти. И я сожалею, что не смог тебя уберечь от этого. Однако мне казалось, что ты уже оправился от потрясений. Только, видимо, в тебе слишком много от... Впрочем, неважно. Важно то, что ты пока не готов идти дальше. Тебе нужна передышка. Тебе нужно больше времени — и я с радостью дам тебе его. Подойди, — величественным и милостивым жестом Люциус простер к сыну руку.
Драко повиновался, хотя в нем крепла досада: все же отец опять все переиначил, все понял по-своему, так, как ему удобно! Люциус похлопал его по плечу, а затем привлёк к себе, обнимая:
— Я люблю тебя, сын. Я желаю тебе только добра. Поэтому, возможно, я слишком давлю на тебя, требуя порой прыгнуть выше головы — для твоего же блага.
Драко вздохнул: "Его не изменишь".
— Я тоже тебя люблю, — вслух сказал он.
Люциус довольно прищурился:
— Разумеется. Ты хороший сын.
"А теперь пообещай мне пони и отправь в детскую", — усмехнулся про себя Драко, но, конечно же, и виду не подал.
— Ну что ж, теперь, когда мы прояснили сложившуюся ситуацию, мне нужно немного поработать, — кивнул Люциус на свой заваленный бумагами письменный стол. — Кстати, мисс Гринграсс останется на ужин?
Драко снова вздохнул. Ох уж эта "мисс Гринграсс"!
— Мисс Гринграсс хотела бы немного пожить у нас, если ты не возражаешь.
Люциус невозмутимо согласился. Драко был рад, что он не стал расспрашивать о цели визита Дафны. Обсуждать это хотелось сейчас меньше всего.
Расставшись с отцом, Драко не спешил возвращаться в гостиную. Видеть сейчас Дафну не хотелось. "Почему я вообще иду на поводу у ее капризов? — недоумевал Драко. — Самым разумным было бы сейчас выставить эту аферистку из мэнора и забыть о ней... А с Асторией я и сам как-нибудь разберусь", — настраивал себя Драко, медленно поднимаясь по лестнице. Перила вибрировали под руками, словно живые, половицы злобно поскрипывали, под потолком носились молодые резвые пылевики, из серебряной норвежской вазы на лестничной площадке доносилось чьё-то тихое печальное завывание. Злобно рычало нечто в углу, представлявшее из себя большой ком некой серой субстанции — сколько Драко себя помнил, оно всегда было там. Порой в том же углу находили крупные обглоданные кости, но на жителей дома неизвестное существо не нападало. Над углом раскинул свои сети крупный паук, с таким красивым узором на спине, что Нарцисса Малфой так и не решалась приказать домовым эльфам уничтожить его...
Драко понемногу расслаблялся: он был снова дома, и привычная обстановка действовало на него умиротворяюще. "В принципе, ситуация с Гринграсс даже забавна, — решил Драко. — Обе сестрицы интересны на свой лад... Хотя и утомительны, особенно Дафна".
В отсутствие хозяина домовики складывали приходившую ему корреспонденцию в пасть большой висящей на стене гипсовой маски, которую привёз кто-то из предков Драко из дальнего путешествия в какую-то экзотическую страну. Сейчас там скопилась довольно внушительная кипа.
Впрочем, первые письма оказались рекламой сапог из кожи бумсланга, лака для волос со слюной дракона и магазина писчих принадлежностей "Усердный жук". Отложив их в сторону, Драко взял аккуратный светлый пергамент с сургучной печатью, на которой крупно значилось имя Адели фон Шлехтглаубер. Как только Драко коснулся печати, она с тихим хрустом треснула, и свиток сам собой развернулся. На его поверхности начала проступать вязь букв, и Драко с огромным интересом погрузился в чтение.
Тётушка Адель начала с подробных расспросов о самом Драко, его здоровье и благосостоянии его родителей, чтобы плавно перейти к краткому описанию готторфской жизни и закончить главным — ненавязчивым вопросом об успехах Драко в поисках спасения для Эрхарда. Готторфцам уже удалось и сами добиться кое-каких успехов: Адель уверяла что дементор теперь "намного сильнее напоминает человека", хотя и не уточняла, в чем это заключается. Он все так же обитал в башне, ограждённый от прочих обитателей замка крепкими заклятиями, как некогда дядюшка Гюнтер. Но дальнейшего прогресса пока не предвиделось: "Кажется, мы исчерпали наши возможности", — писала Адель.
— И теперь вся надежда лишь на меня, — задумчиво протянул Драко, доставая лепреконский башмак и разглядывая его. — Впрочем, остались ведь пустяки... Я обязательно разузнаю, как использовать эту штуку, и тогда в Готторфе снова будет все как прежде.
Следующее письмо оказалось от Мари Хексеншосс. Драко помедлил, прежде чем развернуть его. Он опасался депрессивного и обличающего послания, но Мари его приятно удивила: от каждой строчки веяло бодростью и оптимизмом. Потеряв магические силы, она вовсе не отчаялась, а — неожиданно для Драко — полным ходом готовилась к длительному кругосветному путешествию вместе с Зигфридом. Письмо пахло земляникой. Драко перечитал его три раза, время от времени напоминая себе о взятых перед Асторией обязательствах. Впрочем, следовало признать, что Мари обладала одним существенным недостатком: она не любила Драко. "То есть, совсем равнодушна ко мне она не была, и даже можно сказать, что была "совсем неравнодушна", но для настоящей любви она слишком... легкомысленная особа, тут уж даже я ничего поделать не могу", — объяснил себе Драко, пожалев беднягу Зигфрида, которому досталась невеста с таким изъяном.
— Так-так, а это что, от Нотта? — с удивлением и лёгкой надеждой — а вдруг Тео собирается приехать и забрать взбалмошную Дафну с собой? — распечатал Драко конверт из Брюсселя.
Однако Нотт озаботился письмом совсем по иному поводу: "Этот немецкий текст, что ты просил перевести, его содержание, Драко, это же просто гениально! Мы уже проверили кое-какие эксперименты — и это гениально!" — путанно писал Нотт.
Драко нахмурился. Послание напоминало громковещатель: они обычно бывали столь же экспрессивными и настолько же бессодержательными. Пришлось пропустить первую треть текста, чтобы наконец добраться до сути. "То есть, если маг находится в окружении маггловских вещей, то это многократно усиливает его магическую силу, понимаешь? — строчки прыгали то вверх, то вниз, выдавая волнение писавшего. — Некий немецкий маг, Гюнтер фон Шлехтглаубер, сотню лет назад подтвердил это в своих экспериментах, но почему-то так и не опубликовал своих результатов... Возможно, из-за магглофобии — в своих записях насчёт магглов он выражается отнюдь не лестно. А ведь такая особенность может объяснить сильные вспышки спонтанной магии у маггловских детей, которые впоследствии зачастую оказываются весьма посредственными волшебниками".
Драко скептически поднял бровь: "Зачастую? Да практически всегда!".
"Хотя пока неясно, по какому принципу это работает. Некоторые маггловские вещи особенно сильно воздействуют на нашу магию, а другие почти не влияют на неё. Так же неясно, как долго действует такой эффект, ведь сквибы, даже прожив всю жизнь среди магглов, не возвращают себе магию. С другой стороны — это только что пришло мне в голову — а вдруг мы многого не знаем о сквибах? Вдруг они скрывают от нас свои силы?" — предавался размышлениям Нотт.
Но Драко сейчас сквибы интересовали меньше всего: "А что, если это и есть возможность вернуть магию моим готторфским кузенам?!"
"Я не знаю, кому принадлежат авторские права на эти немецкие записки, но мы обязаны опубликовать их, — заявлял далее Нотт. — Это слишком важно для всего магического мира, понимаешь?"
Драко понимал, несмотря на всю неожиданность ситуации. Нельзя было упускать такой шанс. И дело было не только в Мари и Зигфриде, не только в Готторфе... "Мы прославимся. Я прославлюсь", — пришло к Драко понимание, смешанное с восторгом. Это был тот самый успех, то самое открытие, которое могло снова восстановить имя Малфоев в этом сошедшем с ума социуме, где так ценилось теперь все маггловское.
Драко больше не терял времени и сразу же набросал ответ Нотту, в котором давал разрешение на публикацию всех данных при условии, что его имя будет упомянуто первым. Об авторских правах Эрхарда и Гюнтера фон Шлехтглауберов он в этот момент как-то не подумал...
— А те случаи, когда у меня получались неожиданно сильные заклинания, неужели виной не новая, непривычная мне палочка, а близость магглов? Это представляется логичным, — вслух рассуждал Драко. Но делать окончательные выводы было слишком рано.
— Ах, какой же я молодец! — повернулся к зеркалу в углу Драко, любуясь свои отражением. Несомненно, именно так и должен был выглядеть первооткрыватель важнейших законов магии: молодой, ухоженный, привлекательный...
Неожиданный успех окрылил Драко, и его переполняли теперь энергия и желание действовать. Он пробежал взглядом оставшиеся письма: одно было из Хогвартса, насчёт выпускных экзаменов, затем пергамент от Панси, повествующий о ее развеселой американской жизни, записка от Булстроуд, предлагавшей встретиться как-либо вечером за чашкой чая... "Тоже мне, нашла приятеля!" — Драко даже не удосужился ей ответить.
Бросив тоскливый взгляд на мягкую кушетку, так и манившую перспективой послеполуденного сна, он превозмог эту минутную слабость и без промедления аппарировал в библиотеку, преисполненный решимостью довести до конца свою великую миссию по спасению Эрхарда. "Кто, если не я?" — ответственно думалось Драко.
Библиотека Малфой-мэнора являлась не просто залом со старыми книгами. Сила, пропитывающая пергамент и бумагу, была столь могущественна, что не ограничивалась книгой, а проникала в воздух вокруг неё, сплеталась с силой других книг и создавала плотное полотно магии, покрывавшее книжные полки. Поэтому расстановка книг была тщательно продумана, чтобы не допустить появления опасных зон, где любой неосторожный читатель мгновенно скончался бы, лишь протянув за книгой руку. Впрочем, осторожность не мешала в любом случае: книги жили своей жизнью, текст порой самопроизвольно менялся, и опасность его возрастала. Специально обученный домовой эльф сбивался с ног, ежедневно перепроверяя несметное множество фолиантов, а ведь следовало ещё и заботиться об их сохранности, протирать пыль, пропитывать специальными растворами, чтобы не растаяли во времени неумолимо выцветающие чернила, хранившие в своих разводах вековую мудрость.
Драко миновал украшенные цветами полки с лёгкой развлекательной литературой, заткнул уши, проскакивая мимо болтливых скоплений мемуаров, протолкнулся сквозь назойливые увесистые томики стихов, еле увернулся от пергаментов с непонятными рунами, светившимися подозрительным зеленоватым светом, обогнул запертые на заклятия, ходившие ходуном шкафы с особо агрессивными письменами и добрался до нужных ему полок с текстами о тёмномагических сущностях. Домовой эльф принес мягкое кресло, плед и чашку горячего шоколада с ароматными специями — в библиотеке было прохладно. Драко расположился поуютнее, и домовой эльф почтительно вручил ему первую книгу, а затем продолжил подавать все новые, пока перезвон часов не возвестил время ужина. Драко потянулся, окидывая взглядом кучу уже прочитанного.
— Можешь поставить это на место, — кивнул он эльфу.
Пока что ему не удалось найти даже упоминания о взаимодействии лепреконов и дементоров, не говоря уже о том, как натянуть на дементора лепреконский башмак. Но Драко не отчаивался: он просмотрел всего лишь малую часть отобранных книг.
За ужином Дафна и Люциус перебрасывались любезностями. Драко по большей части отмалчивался.
— Знаешь, в Лондоне открылась выставка восхитительных картин австралийского художника... забыла, как его, — вдруг повернулась к нему Дафна. — Если ты не против, мы могли бы сходить туда вместе.
Драко вздохнул: "Вот же репей! Теперь не отцепится... Впрочем, не все ли равно? Эти слухи о нашей с ней помолвке мне ничем не повредят — конечно, если Астория будет в курсе, что это все выдумки".
— С удовольствием, — ответил он.
Следующие пару дней Драко по большей части провёл в библиотеке, выбравшись из дома лишь ради предложенной Дафной выставки. В Лондоне он попытался встретиться заодно с Асторией, но ее отец, не особо приветливо оглядывая Драко через монокль, сообщил, что его дочь гостит у своей подруги Мелузины...
— У Мелузины? — удивлённо переспросила Дафна, которая поджидала Драко в кафе, не решившись заглянуть к родителям. — Это ведь наша бывшая няня! Занудная и придирчивая особа. Впрочем, Астория с ней всегда была на удивление близка.
Но и у Мелузины Астории не оказалось, равно как и самой Мелузины. Дверь была открыта, но безосновательное чувство страха, охватившее вдруг Драко и Дафну, помешало им войти в дом.
— Может, они пошли за покупками или на прогулку? — предположила Дафна.
Драко промолчал. "А что, если Астория, разочаровавшись во мне, покинула этот мир навсегда, переселившись вместе с Мелузиной в Атлантиду? Нет, не может быть... Она не поступила бы так со мной! Это слишком... жестоко, а Астория вовсе не жестока!" — успокоил он себя.
— Я напишу ей письмо, — предложила Дафна. — Сова уж точно ее найдёт.
Драко кивнул, хотя вовсе не был в этом уверен. "А что, если с ней что-то случилось?" — он беспомощно огляделся вокруг в тщетной надежде разглядеть в кустарниках перед домом Мелузиныочертания одной из зелёных змей. "Хотя что с ней случится? Наверное, она просто празднует в этой своей Атлантиде воссоединение чокнутых сестриц, ест пирожные среди лилий под крики попугаев и думать обо мне забыла", — обиделся наконец он.
— Я все же напишу ей, — снова сказала Дафна. — Так, на всякий случай.
— Ну пиши, — нарочито безразлично пожал плечами Драко. — А теперь мне нужно вернуться домой. Меня ждут дела.
Дафна осуждающе покачала головой:
— Ты не слишком-то заботлив для влюблённого.
— Кто сказал, что я влюблён? Не воображай, — отрезал Драко. Настроение у него окончательно испортилось.
Не добавляло радости и то, что прочитанных книг становилось все больше, но толку не было никакого. Нигде даже не упоминалось о какой-либо связи между лепреконами и дементорами.
— И здесь ничего! — отшвырнул Драко очередной фолиант, чуть не пришибив эльфа. — Ну что мне теперь делать?!
— А что случилось, милый? — раздался за его спиной голос, и Драко подскочил:
— Мама! Ты вернулась!
При виде неё все его недовольство и расстройство вмиг испарились.
— Как все прошло? Ты раздобыла столь нужное отцу наследство бедной старушки?
Нарцисса нахмурилась:
— Он рассказал тебе о смерти тетушки Велы? Зачем? Я же просила его не волновать тебя по пустякам, — с лёгкой досадой бросила она. — Твой отец иногда просто невыносим! Я поговорю с ним об этом.
— Мама, я уже достаточно взрослый, чтобы меня не волновала бренность бытия какой-то там древней старухи, — заверил ее Драко.
Нарцисса окинула взглядом раскиданные по полу книги:
— Ты что-то ищешь?
— Я... Я просто повторяю кое-что для экзаменов... — выкрутился Драко. — Ты не знаешь, у нас есть ещё книги о дементорах?
Нарцисса вздрогнула, услышав последнее слово:
— Дементоры! Какая гадость... Возможно, что-то хранится в сундуках на чердаке, но я не уверена. Спроси лучше домовых эльфов.
Драко кивнул:
— Все равно спасибо.
Нарцисса с трудом отвела взгляд от книг:
— Знаешь, милый, твой отец, конечно, считает, что тебе нужно закончить Хогвартс, но... Ты столько пережил в последние годы. Я не хочу тебя переутруждать. Если экзамены кажутся тебе кажутся слишком сложными, то...
— Вовсе нет, — даже немного обиделся Драко. — Мама, ты что, сомневаешься в моих умственных способностях?
— Я не это имела в виду! — расстроилась Нарцисса. — Ты невероятно умный, ты же знаешь! Я не хотела тебя обидеть...
Заметив ее враз покрасневшие глаза, Драко поспешил перевести разговор на другое:
— Кстати, у нас гостит Дафна Гринграсс, ты не против?
Как и ожидалось, настроение Нарциссы враз переменилось:
— Дафна? Ах вот как, — выразительно посмотрела она на Драко. — Конечно же, я не против.
"Теперь ее не разубедить, что у меня и со старшей Гринграсс что-то намечается", — усмехнулся про себя Драко. Да он и не пытался ни в чем разубеждать: по крайней мере, размышления о Дафне отвлекут мать от его заинтересованности в дементорах.
Следуя совету, он решил заглянуть на чердак — вдруг там и впрямь обнаружится нужная книга? Но в сундуках хранился только всякий хлам и уж совсем никому не нужные дневниковые записки кого-то из предков.
— А я-то думал, в нашей библиотеке есть все, — разочарованно пожаловался Драко портрету Мелиссы Малфой.
Мелисса удивилась:
— Надеюсь, ты это не серьёзно. Малфои никогда не отличались страстью к букинизму.
— И очень жаль, — буркнул Драко, забрасывая в сундук случайно выпавшие бешеные кастаньеты, уже принявшиеся было отбивать сумасшедший ритм так, что ноги невольно тянуло в пляс. — Что мне теперь, напрашиваться в чужие библиотеки в надежде, что мне там повезёт? Или снова наведаться к Буллстроуд? Вдруг в их магазинчике что-то да найдётся... Но тогда расспросов на избежать. Впрочем, Буллстроуд глупа, придумать для неё подходящее объяснение не составит труда, — прикидывал Драко.
— В Хогвартсе огромная библиотека, — напомнила Мелисса.
Драко пожал плечами:
— И кто меня туда пустит? Тем более что сейчас каникулы. Здравствуйте, это я, Драко Малфой, мне нужно полистать парочку темномагических книг...
— Возможно, тебе и не нужно разрешение, — протянула Мелисса. — Возможно, есть другой путь к библиотеке...
Драко изобразил всем своим видом величайшее внимание. Мелисса выждала эффектную паузу.
— Разумеется, мы, портреты, значим так мало для живых — пока ещё живых — людей. Нас считают лишь бледными копиями, жалкими подобиями... И это так и есть. Мы ограничены своей двумерностью, мы куда более пассивны, беспомощны. Что же до нашего внутреннего мира — то кому он нужен?
— Ты не могла бы перейти ближе к делу? — перебил ее Драко. — Что там с библиотекой Хогвартса?
Но Мелисса капризничала:
— Разве я могу что-то знать? Я же просто жалкий портрет...
— Глупости, это вовсе не так, — возразил Драко. — Ты нечто намного большее. Ты уникальна в своём роде.
— Ну что ты, я просто осыпающиеся слои краски на старом холсте, — страдальческим голосом настаивала Мелисса.
Поняв, что у портрета наступил очередной экзистенциальный кризис, Драко призвал на помощь все своё унаследованное от отца красноречие и битых полчаса доказывал Мелиссе ее особенность и важность как для семьи Малфой, так и для всего остального мира. Наконец Мелисса перестала капризничать и слегка повеселела.
— Итак, вернёмся к Хогвартсу, — напомнил Драко. — Как мне туда попасть?
Мелисса задумчиво складывала и раскладывала веер:
— Значит, и мы, портреты, на что-то ещё годимся... Хотя бы на то, чтобы хранить ценную информацию для потомков.
Драко начал терять терпение:
— Мелисса, ты ещё хуже няньки Астории! И зовут вас похоже, кстати. Давай же, рассказывай, в чем там дело?
— Кто такая Астория? — заинтересовалась Мелисса.
Драко мысленно отругал себя за длинный язык. Пришлось вкратце рассказать о "младшей мисс Гринграсс", которая помогала ему "в важных делах".
— Ах, вот оно что... — точь-в-точь тоном Нарциссы Малфой, когда она услышала о Дафне, многозначительно произнесла Мелисса, хитро улыбаясь и подмигивая Драко. — Ну что ж, приведи ее как-нибудь сюда, свою Асторию. Мне хотелось бы с ней познакомиться.
— Мелисса! Хогвартс! — отбросил всякую вежливость Драко.
— Хогвартс? Ах, Хогвартс... Ну, мне о его потайных ходах мало что известно, но вон там, в углу, среди портретов, есть один молодой человек...
Драко уже откинул прикрывающее штабель портретов бархатное покрывало.
— Этот?
— Нет, дальше... О, опять эта вредная девчонка. Дальше, — командовала Мелисса. — А вот и он. Познакомься, Драко, твою двоюродный дядя по матери, господин Ивэн Розье. Не знаю, правда, зачем его изрядно осыпавшийся лик хранится в доме Малфоев, к которым он не принадлежит, но...
Драко больше не слушал, рассматривая портрет Розье. Несмотря на слова Мелиссы, сохранился он очень хорошо, краски почти не поблекли. На Драко в упор смотрел худощавый светловолосый юноша с большими голубыми глазами и презрительным выражением на смазливом лице. Он был так похож на Нарциссу Малфой, что не распознать их родство мог только слепой.
— Здравствуйте, мистер Розье, — поздоровался первым Драко.
Портрет одарил его презрительным взглядом.
— Меня зовут Драко Малфой. Я ваш племянник.
Портрет молчал.
— Я сын вашей кузины Нарциссы, — продолжал Драко.
Портрет поджал пухлые губы.
— Мне нужна ваша помощь, — уже куда менее уверенно сказал Драко. — Мелисса... Вон тот портрет... Она сказала, что вы знаете... ну, как попасть в Хогвартс... В смысле, мне надо в библиотеку и тайно. Вы знаете?
Портрет не отвечал.
— Я просто хотел узнать... Если вас не затруднит, — Драко слегка обиделся. Что за невоспитанный тип, этот его дядюшка! — Вы что, не хотите со мной разговаривать? — наконец предположил он.
Портрет внезапно гадко ухмыльнулся:
— Как вы догадались? Неужели же по моему долгому молчанию? Браво! Вы способны к умозаключениям! Признаться, не ожидал такого от Малфоя.
Теперь была очередь Драко молчать — от услышанных оскорблений у него перехватило горло. "Наглость этой наспех намалёванной картинки переходит все границы", — пытался отдышаться Драко.
— Мистер Розье, смею напомнить вам, что ваше теперешнее бренное состояние весьма нестабильно, — срывающимся от негодования голосом выдавил он.
— Как типично для Малфоя! — всплеснул руками неугомонный Розье. — Угрожать тем, кто заведомо слабее... И пасовать перед всеми остальными. Кстати, мне отсюда не видно, у вас есть хвост?
— Хвост? — изумился Драко. — В смысле? Какой хвост?
— Ну не павлиний же! Или?.. — Розье залился совершенно идиотским, на взгляд Драко, смехом.
Драко подкосился в сторону Мелиссы. Та лишь развела руками. "Могла бы хоть попытаться мне помочь!" — рассердился и на неё Драко. Вот всё всегда приходится делать самостоятельно!
— Мистер Розье, — попробовал он снова, — мне действительно очень нужна ваша помощь.
— Какое счастье, — продолжал кривляться Розье. — Сейчас все брошу и пойду вам помогать.
— Вам и бросать-то нечего! — возмутился Драко. — Вы бессмысленно пылитесь в углу, пока на кону чья-то жизнь!
— Надеюсь, твоя, — любезно отозвался Розье. — Или твоего бесценного папочки.
Драко надоели эти препирательства.
— Приятно было пообщаться, мистер Розье, — процедил он. — И не обессудьте, если в ближайшее время наши домовые эльфы проведут на чердаке уборку и вышвырнут старый хлам, под категорию которого попадаете и вы.
— У Малфоев никогда не было чувства прекрасного, — не остался в долгу Розье.
Драко накинул на распотрошенную кучу портретов покрывало:
— Жаль, что плесень не сожрала вас раньше. Не понимаю, почему ваш портрет вообще здесь. Моя мать порой слишком сентиментальна.
Он развернулся, быстрым шагом направляясь к двери.
— Возможно, я могу вам помочь, потомок, — окликнул его из-под покрывала чей-то приглушенный голос. Говорил он на староанглийском, и Драко его еле понял.
Пришлось возвращаться и приподнять покрывало, вглядываясь в изображения:
— Кто это сказал?
— Точно не я, — заявил наглый Розье.
Драко не обращал на него более внимания.
— Это произнесено мной, — тихо донеслось с потемневшего от времени полотна. Драко склонился, пытаясь разобрать черты лица, но, кроме пятна светлых волос, было уже ничего не видно. Надпись на портрете была тоже неразличима.
— А вы кто? — осторожно поинтересовался Драко.
— Я так стар, что мое имя стерлось из моей памяти, — тяжело вздохнул портрет.
— По-моему, это Николас Малфой, — подала голос Мелисса. — Но я не уверена. По крайней мере, при моей жизни, если память мне не изменяет, этот портрет был уже весьма стар.
Драко было, честно говоря, неважно, как звали предка. Пусть будет Николас. Главное, что он хотел помочь.
— Волею случая мне известен тайный ход, ведущий в библиотеку Хогвартса, — поведал Николас. — В стене западной башни, в пяти шагах к северу от большой каменной гаргульи, есть слегка выпирающий камень. На ощупь он чуть теплее остальных. Нужно приложить к нему руку одновременно с первым лучом солнца и произнести заклинание Аллохоморы...
— Ваши сведения устарели! — бесцеремонно влез Розье. — Нет там сто лет уже никакой гаргульи! Просто отсчитай двадцать шагов от входа в башню по часовой стрелке и нажми на камень, который покажется тебе чуть теплее других... Он будет где-то на уровне твоих плеч, — прикинул Розье.
Драко подозрительно подкосился на него:
— И с чего это вы решили вдруг мне помочь?
Розье усмехнулся:
— Наверное, во мне тоже взыграли родственные чувства. Или... Постойте-ка... Возможно, этот ход так опасен, что мне доставит неимоверное удовольствие осознание, что я заманил Малфоя в смертельную ловушку?
Драко повернул голову к Николасу:
— Там действительно столь опасно?
Светлое пятно волос сместилось из стороны в сторону:
— Этого я, увы, не помню...
— О, да не трусь! Хотя... Что я говорю, ты же Малфой! — расхохотался Розье.
— Что за опасности? — требовательно интересовался Драко. — Если вы мне не расскажете, клянусь, я прямо сейчас вас уничтожу!
— Какой вспыльчивый! Ну-ну, не стоит так нервничать, — примирительно улыбнулся Розье. — Я пошутил. Нет там ничего страшного. Ну разве что парочка некромантских заклятий, возможно, — хихикнул он. — Вроде проклятья окостенения или склизкой гнили... Шучу, шучу, ты совсем побледнел, того и гляди, грохнешься в обморок!
Слушать его дальше у Драко не было сил. Он сложил портреты, не особо бережно обращаясь с ними при этом, и плотно укутал их в ткань. "Надеюсь, мне больше не придётся иметь с ними дела".
— Передавай привет своей дорогой матушке! — крикнул на прощание Розье.
Драко, разумеется, не собирался этого делать ни в коем случае.

Ночь у Драко не задалась с самого начала. Чуть осоловевший от сытного ужина и сладкого вина со специями, он, сославшись на головную боль и усталость, распрощался с родителями и Дафной, чтобы направиться к себе в комнату. Однако, едва поднявшись из-за стола, споткнулся о некстати сунувшегося под ноги призрака большого белого кота, принадлежавшего ещё прапрадеду Драко. Дафна, правда, вслух удивилась тому, что о нематериальное бесплотное существо можно споткнуться, и выразила невежливое предположение, что запнулся Драко лишь из-за собственной природной неуклюжести. Возмущённо покосившись на некстати вылезшую со своим никому не интересным мнением Дафну и с натянутой улыбкой заверив мать, что с ним все в порядке, Драко быстро аппарировал в свою комнату, чтобы там, обняв подвернутую ногу, вслух выразить своё недовольство призрачными котами, бывшими сокурсницами и болью в лодыжке.
— Милостивый хозяин! — некстати появилась рядом эльфийка Дейзи. — Милостивый хозяин, ах, как же вы так?!
Ещё и этого в высшей степени несправедливого укора, сквозившего в эльфийском голосе, сердитый Драко не стерпел и высказал в не самых любезных выражениях то, что он думает о лезущих не в своё дело эльфах.
— Милостивый... — только и смогла прошептать несчастная Дейзи, чьи глаза налились слезами, а морщинистое личико ещё больше скукожилось. Ее плечи поникли, она стала враз меньше ростом и тщедушнее. — Милостивый хозяин... — лепетала она, пятясь назад и вертя головой в поисках предмета, которым могла бы наказать себя.
Драко кольнуло раскаяние, крепшее по мере того, как эльфийка начинала трястись все сильнее от душащих ее рыданий. Пришлось проковылять к успевшей ухватить кочергу Дейзи:
— Нет, оставь это! Дай сюда! — досадуя на эльфийскую исполнительность и ответственность, пытался Драко отбить у Дейзи кочергу. — Я запрещаю тебе бить себя! И это я тоже запрещаю! Да что за мазохизм такой! — пробовал удержать Драко пытавшуюся оттаскать себя за уши Дейзи. Наконец ему это удалось.
Опустив голову, эльфийка прикрыла глаза ладонями и заскулила.
— Ну все, перестань! — Драко потянул ее за свисающие подобия рукавов намотанной на тощее тело материи: — Ты не виновата. Я просто на тебя сорвался..
Это не возымело должно эффекта, а даже наоборот — эльфийские всхлипы переросли в полноценный рыдания.
— Дейзи, если ты не перестанешь, я подарю тебе носок! — пришлось пригрозить Драко.
От такой перспективы Дейзи на мгновение застыла, затем на ее лице отразилось глубочайшее потрясение и ужас. Отчаянно взвыв: "Стыд! Позор! Дейзи плохая!" — она испарилась в неизвестном направлении, оставив Драко в состоянии полной фрустрации.
Пару минут он просто сидел на полу, разглядывая растрескавшийся паркет. Следовало признать, что он поступил опрометчиво, использовав с Дейзи те же приёмы, что и, например, с Бумбой. Угрожать старой эльфийке с расшатанными поколениями Блэков нервами не стоило. Решив уравновесить душевную боль телесной, Драко мученически отказался от идеи успокоить ноющую лодыжку обезболивающей мазью и вместо этого проковылял обратно к кровати. Скинув лишь рубашку и обувь, он повалился на простыни и какое-то время бездумно разглядывал еле заметный в полутьме узор на ткани полога. Настроение было хуже некуда.
— Дурацкий день! — вслух сказал Драко, тогда ещё искренне надеясь, что ночь будет спокойной. Затем он закрыл глаза и попытался уснуть.
Но сон не шёл. В темноте идея, прозвучавшая в письме Нотта — а именно о влиянии маггловских вещей на силу магов — обрела визуальное представление. Драко видел ее огромным спрутом с щупальцами, состоящими из странных и пугающих вещей, назначения которых он никогда не понимал, да и не желал понимать. Страшные металлические, угловатые штуки торчали из спрута со всех сторон, длинные гибкие шнуры и пружины свивались в змееподобные отростки, странные сцены из брюссельского метро мелькали в круглых спрутовых глазах, ярких, словно фонари в маггловских машинах... Это существо тянулось к Драко — да что там к Драко! — ко всему магическому миру, скалясь зубами из странного, легкого материала, который магглы так охотно использовали повсюду — начиная от посуды (вместо привычного Драко фарфора) и заканчивая мебелью (вместо куда более логичного дерева). Холодея от сознания того, что невольно он поспособствовал освобождению этого ужаса, Драко пытался унять учащенное сердцебиение глубокими вдохами, отчего из-за переизбытка кислорода у него постепенно возникло ощущение онемения и мурашек вокруг губ и в кистях рук. Испугавшись этого, Драко вскочил, собираясь уже писать предсмертную записку, прощаться с матерью, отцом, несостоявшейся невестой Асторией...
— Точно! Астория! — спохватился Драко, враз переключившись на иной повод для беспокойства.
"Как там она? Где она? Что с ней?! — нервно расхаживал по комнате, подволакивая ногу, Драко. — Может, пока не поздно, написать Нотту? — прыгали его мысли обратно к маггловскому монстру. — Что если это не спасение, а конец магического мира? Гнусные магглолюбцы, вроде Уизли, с радостью ухватятся за любую причину утопить отвергающее их общество в гадких маггловских вещах, преобразовать наш порядок в их хаос, уничтожить нажитую поколениями мудрость и привычный нам жизненный уклад... Да ещё и Астория куда-то подевалась! Ах, как же все сложно! Почему моя жизнь не может быть простой и спокойной?!" — страдальчески морщился Драко, натягивая на голый торс мантию. Его вновь охватило желание действовать, безрассудное, не желающее считаться с поздним временем.
Подгоняемый этим желанием, Драко, зевая, выбрался в коридор, пропетлял едва освещаемыми ходами, добрел наконец до входной двери и отлевитировал себя по ступеням террасы. Очутившись на земле, он, шаркая слетающими домашними туфлями, подошёл к ближайшему кусту и требовательно позвал:
— Серпентина!
После пары минут тщетного повторения призыва Драко попробовал обратиться к Виперии и даже — с опаской — к Мелузине.
— Эй, кто-нибудь! — обиделся на игнорирование Драко. — Значит, вот так, да?! Когда я был нужен, так сами лезли изо всех кустов, а теперь Драко сделал своё дело, Драко может уходить, да?! Это, между прочим, характеризует вас не в лучшую сторону! Знаете, в следующий раз я не собираюсь вам помогать! А следующий раз придёт, помяните моё слово! — распинался он в сторону куста. Хотелось верить, что сестры его слышат...
— Я устал, у меня болит нога, я мог бы сейчас сладко спать, а вместо этого хожу как дурак в ночи и зову зелёных змеек! — сказал сам себе Драко, и ему стало себя безумно жалко. "Что за безумный рок, что за жестокая судьба гонит меня дорогой приключений, вместо того чтобы позволить вкушать те жизненные блага, которые положены мне от рождения?" — философствовал Драко, хромая по садовым дорожкам. Понимание, что именно ему — а не какому-то там Поттеру, как думали ранее по ошибке — суждено изменить мир, одновременно холодило и горело душу. Внезапно Драко спохватился, что странные ощущения тепла и холода он ощущает и снаружи.
— Ах, вот оно что... — он с интересом устаивался на тот самый каштан, который когда-то его отец окружил ограждающими заклинаниями, после того как Драко пропал на целых два дня, забравшись на него. — Что же ты такое? — задумчиво пнул Драко табличку "Осторожно, опасная аномалия", но обращаясь, конечно же, к каштану. Страсть первооткрывателя все ещё бурлила в нем, несмотря на все сомнения. А что если и каштан сулит небывалые перспективы для магического мира? "Вдруг это новый вид порталов?" — размышлял Драко, в котором боролись природная осторожность Малфоев и безрассудность Блэков. "В любом случае, штука эта забавная", — подначивал авантюризм Розье. "Но и опасная", — угрюмо бурчал собственный здравый смысл.
— С другой стороны, ничего же со мной не случилось в детстве, — напомнил себе Драко. — За исключением того, что я вообще не помню, что со мной на этом дереве случилось, — пришлось признать ему.
Пока он так раздумывал, ноги уже подвели его к первому барьеру перед деревом, а руки осторожно водили палочкой, ослабляя барьер. Принцип действия таких заклятий был Драко известен от отца, а так как накладывал барьер тоже Люциус Малфой, то снять не составило труда. "В детстве меня ещё можно было остановить такой ерундой, но не сейчас", — самодовольно думал Драко, проскальзывая через слабину в барьере. С другими двумя пришлось, правда, повозиться. Перед последним заклятием Драко даже чуть было не сдался: "Да зачем мне, в сущности, это дерево понадобилось? Скорее всего, ничего важного и интересного в нем нет". Но тут заклятие ослабло, и Драко беспрепятственно дохромал до каштана. Вблизи дерево выглядело ещё более величественным и старым, чем издалека, но теперь никаких странных перепадов температуры Драко не ощущал. Да и вообще, ничего волшебного, таинственного и волнующего в дереве не было. Драко обошёл его, постучал по растрескавшейся коре, даже отколупал кусочек и раскрошил в пальцах. Произнёс несколько диагностических заклинаний, которые ничего не выявили.
— В прошлый раз я на него залез, — вспомнил Драко, подпрыгнул, уцепился за нижнюю ветку, приготовился подтянуться, оттягиваясь ногами...
— И куда это ты собрался?!
Меньше всего сейчас ожидал Драко услышать негодующий голос Астории и увидеть ее саму на соседней ветви. Астория сидела, свесив ноги в остроносых туфлях и одергивая подол полосатого платья. Коса свешивалась на сторону и почти задевала пальцы Драко.
"Это какой-то фантом или просто нечто приняло ее облик", — догадался Драко. С одной стороны, это значило, что дерево не так просто, как хотело казаться. С другой стороны, оно могло быть опасным, а висеть на вытянутых руках было не самой лучшей позой в момент опасности. Поэтому Драко сначала забрался на свою ветку — спрыгивать на землю он не стал, ведь "Астория" могла исчезнуть, и пришлось бы начинать все сначала.
— Ты же не она, — отдышавшись, заявил он лже-Астории. — Ты не Астория. С чего бы ей оказаться здесь? Ты не Астория, это совершенно ясно... Так почему бы тебе не принять свой настоящий облик? — Драко на всякий случай стиснул в руке палочку, приготовившись защищаться. Логика подсказывала ему, что уличённое в обмане неизвестное существо может стать агрессивным.
Но лже-Астория не собиралась нападать, а только с усмешкой разглядывала Драко:
— Не веришь? Впрочем, недоверчивость хорошее качество... Чем тебе доказать, что я — это я? Ну смотри: когда я впервые пришла с тобой заниматься, ты был обут в смешные туфли с пряжками, в виде маленьких летучих мышей. Мы вместе раздобыли башмак лепрекона. А четыре дня назад... поцеловались... — на этих словах лже-Астория мило зарделась.
Драко с сомнением покачал головой:
— Откуда я знаю, что ты не прочла мои мысли? Окклюменцию-то я сейчас не использовал. И туфли, кстати, ни капли не смешные, а очень даже красивые и модные!
Лже-Астория хихикнула:
— Конечно, красивые...
Драко не разделял ее веселья.
— Если ты Астория, то что ты делаешь на дереве? И где ты пропадала до сих пор?
Она больше не улыбалась:
— Не думаю, что ты скучал. Моя сестрица — то ещё развлечение. Наверняка вам было очень интересно вдвоём.
Драко забеспокоился. А вдруг это каким-то образом все же настоящая Астория? На всякий случай стоило прояснить ситуацию с Дафной.
— Разве она тебе не написала? Она обещала! Она должна была все объяснить! — разволновался он и чуть не слетел с ветки, в последний момент удержавшись левитацией. Да и Астория крепко ухватила его за руку — и при этом, к радости Драко, с его рукой ничего не произошло. "А ведь могло бы..." — с опаской отодвинулся он.
— Все она написала... Хотя несколько сумбурно, в общем, в стиле Дафны, но вполне понятно, — заверила Астория.
— Что именно она написала? — не успокаивался Драко. От Дафны всего можно было ожидать.
Астория прищурилась, ненадолго задумалась и по памяти процитировала:
— Как же там было... Кажется, "мне нужно ненадолго одолжить Драко в качестве жениха, но это временно и несерьёзно, как только Тео все поймёт — а он обязан понять, не дурак же, да и я на это надеюсь — Малфой будет свободен"... Ну или что-то типа того.
— "Малфой будет свободен"?! — не преминул возмутиться Драко. — Да что она себе позволяет!
— Это же Дафна, не обращай внимания, — отмахнулась Астория, однако тут же нахмурилась: — Хотя, конечно, на неё сложно не обращать внимания. Но я тебя предупреждаю: если ты вдруг настроен на серьёзные отношения с ней, то это будет вовсе не просто...
— Ты с ума сошла?! — ошарашено оборвал ее Драко. — Какие серьёзные отношения?! С Дафной?! Да у меня вообще-то эти... отношения... ну... серьёзные... с тобой, вообще-то... да... — смутился он. — То есть, если ты на самом Астория.
Она секунду помолчала, а потом со счастливым восклицанием "Ах, Драко, какой же ты милый!" соскользнула со своей ветки, чтобы через мгновение очутиться рядом с ним.
По ощущениям поцелуй с ней ничем не отличался от поцелуя четырехдневной давности, что, конечно, поддерживало версию о настоящести этой Астории. Да и обнималась она точно так же, как и прежде.
— А теперь объясни мне, где ты была? Я тебя обыскался! — после всех приятностей перешёл к упрёкам Драко, решивший пока принять на веру то, что рядом с ним находится действительно Астория. — Как ты могла пропасть, а потом вот так вот объявиться!
Она обняла его покрепче:
— Прости. Мелузина позвала меня с собой в Атлантиду, и я не могла упустить такой шанс... Ах, Драко, как же Атлантида прекрасна! И сколько возможностей она в себе таит! Это чудный, волшебный, восхитительный край, пропитанный магией... состоящий из неё!
— Что ты мне рассказываешь, можно подумать, я там не был, — ворчливо отвечал Драко. — Конечно, всякие цветочки-лилии и попугаи тебе куда интереснее, чем я.
— Не говори глупостей, — поцеловала его Астория. — Ты мне тоже интересен.
— Тоже?! Ещё скажи, что я интересен тебе почти так же сильно, как Атлантида! — буркнул Драко. — Я тут с ума схожу от беспокойства, не сплю ночами, а ты гуляешь невесть где!
Она лишь рассмеялась:
— Не занудничай. Я тоже очень скучала.
— Можно подумать, — фыркнул Драко. — Да, а зачем ты все-таки залезла на это дерево? — спохватился он.
— А ты зачем? — вопросом на вопрос ответила Астория.
Это Драко не понравилось:
— Я первый спросил! И, по-моему, ты обязана первой мне все объяснить, чтобы развеять мои сомнения. Вполне справедливые, кстати!
Он начал сердиться. Впрочем, питающая страсть к странным деревьям и исчезновениям невеста кого угодно могла вывести из себя, особенно человека с такой тонкой душевной организацией, как у него. Астория ещё и подлила масла в огонь:
— Почему это я обязана? — с деланно-невинным выражением лица поинтересовалась она.
Драко уже хотелось спать, в спину дул прохладный ветер, Астория задавала дурацкие вопросы и не давала нужных ответов, так что его настроение испортилось окончательно. Поэтому он ничего не ответил и состроил самую обиженную мину, на которую только был способен, надеясь, что ее видно в лунном свете.
Но Астория не оценила его страданий.
— Ну же, не дуйся! — воскликнула эта несносная девица.
От такого возмутительного заявления Драко потерял дар речи и движения. А Астория подло воспользовалась этим, чтобы с очередным восклицанием "Ладно, я знаю, как тебя утешить!" с силой толкнуть его в плечо так, что он потерял равновесие и, безуспешно царапнув ногтями кору каштана, полетел вниз...
Вопреки его ожиданиям, упал он на что-то мягкое и пружинистое, и мгновенно в глаза ударил яркий свет, а в ноздри — сладкие, томительные, волнующие цветочные ароматы. Зажмурившись, Драко застыл, пытаясь понять, что произошло.
— Добро пожаловать вновь в Атлантиду, — произнёс знакомый голос, и, повернув голову, Драко увидел Серпентину.
Оказалось, он уже успел забыть ее ошеломительную красоту. Синие глаза пронизывали его душу насквозь, сияли, словно сапфиры, тянули в глубину, обещали неземное наслаждение. Тело манило изгибами, волнующе вздымалась высокая грудь, а длинные, блестящие волосы сетью стягивали сердце Драко, и невозможно было дышать без Серпентины, и жить без неё было тоже невозможно...
— Зачем ты привела его сюда? — заставили его сердце ненадолго затихнуть чарующие интонации голоса другой девушки, в которой Драко узнал Виперию, хотя и видел ее в человеческом обличье лишь однажды. Ее отличали удивительные, золотые, с лёгкой, ненавязчивой рыжиной вьющиеся волосы — точь-в-точь как у бабушки Драко, Морганы Малфой, по недоразумению происходившей от одной из многочисленных ветвей презренных Уизли. Заворожённый переливами медных прядей, Драко осоловело водил головой из стороны в сторону. Зеленые, сердитые глаза мимолетно прикрыли стрелы густых ресниц, и Драко ахнул, не в силах сдержать восхищения.
— Астория, я же просила! — ещё недовольнее произнесла третья девушка с белоснежными волосами и ледяными огромными глазами на тонком лице, зовущими Драко в иной мир, обещавший великую любовь и безумные страдания...
"Я согласен", — пересохшими губами прошептал Драко. Но жажду ему не пришлось долго испытывать: в хрупком хрустальном стакане ему поднесли наичистейшей и наивкуснейшей воды на свете. В той, кто подал ему воду, Драко с трудом узнал Асторию: Атлантида изменила его будущую невесту настолько, что и невестой он сейчас не смел назвать ее, так прекрасны стали синие очи, так невесомы и легки движения, так умиротворяюща и притягивающа улыбка...
— Ты дух, ты квинтэссенция красоты, ты эфирное создание! — пронизанный поэтическим влиянием окружавшего его мира, вскрикнул Драко и неуклюже скатился со своего ложа, оказавшегося огромной лилией. В экстазе пытался он припасть к ногам Астории, а затем и остальных девушек, беспомощно бормотал стихотворные строчки, умолял о снисхождении...
— Видишь, что ты натворила? — строго сказала беловолосая девица. — Это опасно для него!
— Я уверена, он может привыкнуть, Мелузина, — непоколебимо возразила Астория. — Если он будет появляться здесь ненадолго, но часто, в итоге он привыкнет.
Драко понял, что они спорят из-за него и исступленно стал молить о снисхождении и прощении, призывал всех четырёх граций к миру и спокойствию, умолял не обращать на него, презренного, внимания...
— Я думаю, ему пора вернуться, — подвела итог Серпентина.
Эти слова показались Драко смертным приговором. В ужасе он взмолился:
— Нет, нет, не гоните меня, о, божественные! Вдали от вашего совершенства я рассыплюсь пылью, разлечусь увядшей листвой... Молю вас, оставьте меня здесь цветком, мотыльком, попугаем, но оставьте!
Но Астория прыснула со смеху и крепко взяла его за руку:
— Идём, попугай!
Ее прикосновение вскружило Драко голову и, несмотря на недавние протесты, он уже был готов идти с ней куда угодно... Даже в тот в холод, мрак и отчаяние, где они через секунду оказались... Впрочем, почти сразу же в его голове прояснилось и он сообразил, что снова находится в саду Малфой-мэнора, под каштаном.
— Ты... — Драко, повертев головой и отдышавшись, окончательно пришёл в себя, вскочил и обличающие ткнул в Астория перстом: — Ты! Зачем ты?.. — от осознания того, как по-идиотски он только что себя вёл, как унижался, сдавило горло. Но Драко продолжил, сдавленно и сипя, свою обличительную речь: — Ты выставила меня дураком! Ты специально! Как ты могла?!
Астория выглядела обиженной:
— Ты же сам хотел вновь попасть в Атлантиду! А это дерево — одно из мест, где перемещение в нее удаётся намного легче... Да, ты был не в себе, и это нормально — ее чары овладели тобой ещё с прошлого раза, и сейчас эффект усилился... Но я уверена, если ты будешь появляться там лишь на мгновения, постепенно увеличивая временной период, то вскоре привыкнешь к их действию — знаешь, как привыкают к яду, ведь Атлантида в каком-то смысле и есть яд. Сладкий яд поэзии и любви...
— Философские бредни! — резко оборвал ее Драко. — Ты могла бы предупредить! Я выглядел как придурок! Что они теперь обо мне думают, эти змеи?!
— Ты выглядел вполне обычно для человека, опьяненного Атлантидой, — возразила Астория. — Я пока не так сильна, чтобы защитить тебя от ее влияния, как, например, Серпентина защищает своего Ансельма. Но ты привыкнешь...
— Не хочу я привыкать! — вскинулся Драко. — Ещё раз выставить себя в таком неприглядном свете?! Выглядеть дураком?! Нет, спасибо! Ни одна тайна Атлантиды этого не стоит!
— Драко, ну что ты, ты не выглядел дураком! — Астория сделала попытку успокаивающе приобнять его за плечи, но Драко вывернулся.
— Оставь меня! Это ты во всем виновата! Да, а откуда тебе известно про необычные свойства этого дерева? — с подозрением уставился он на Асторию. — Ты же знала о нем с самого начала, так?! И заниматься со мной ты напросилась, чтобы иметь доступ к дереву?! Завораживала меня змеиными штучками, так, что мне казалось, что мы читаем учебники, а сама шла сюда и пропадала в свою Атлантиду?! Вот оно в чем дело! Я все понял! — обличающе провозгласил он.
— Параноик, — фыркнула Астория. — Вот просто совершенный параноик! Что ты выдумываешь?! Откуда мне было знать про дерево? Я и сейчас случайно на нем оказалась: будучи в Атлантиде, внезапно ощутила твою близость и пожелала оказаться рядом...
Драко ни на секунду не поверил ее словам.
— Ты меня использовала! — угрюмо буркнул он. — Использовала, как... как...
— Как половую тряпку? — любезно подсказала Астория и хихикнула: — Бедный использованный Драко!
— Ну почему как тряпку?! — оскорбился таким сравнением Драко. — Знаешь, тебе стоило бы извиниться, а не обзываться!
— Мне очень жаль, что так вышло, — с готовностью повинилась Астория. — Но я действительно хотела как лучше. Ты ведь так хотел снова очутиться в Атлантиде!
— Надо было сначала меня предупредить, а не спихивать в неё прямо с ветки! — занудно ворчал Драко. — Это верх бесцеремонности!
Астории пришлось использовать все своё красноречие и ещё не раз попросить прощения, пока он не соизволил ее все же простить.
— Но чтобы такое было в последний раз, — строго предупредил Драко.
— В самый наипоследнейший! — легкомысленно рассмеялась Астория.
"Ну что поделать, раз она такая несерьезная особа, — проявил снисходительность Драко. — Зато хорошо целуется. Кроме того, если у меня и впрямь получится привыкнуть к Атлантиде, то это откроет передо мной невиданные магические возможности..."
— Ладно, оставим эту тему, — любимой фразой Люциуса Малфоя решил он сменить направление разговора. — У нас есть дела поважнее, а именно — попасть в библиотеку Хогвартса...
Стараясь не упустить ни одной подробности (вдруг это впоследствии окажется важным, а две головы помнят лучше, чем одна), Драко пересказал Астории разговор с портретами.
— Возможно, это мой шанс наконец разобраться с башмаком, дементорами, лепреконами и прочей, уже, честно сказать, надоевшей мне ерундой, — закончил он свой рассказ. — В конце концов, я не какой-то там Поттер, чтобы семь лет решать в сущности довольно легкую задачу, — заявил он.
— Конечно, ты не Поттер, — поддержала его Астория, но довольно рассеянным тоном.
— Я бы на его месте справился со всем ещё на первом курсе, — пояснил Драко на случай, если она не поняла его мысли. — И тогда не было бы всех сложностей и несчастий, свалившихся на нашу семью, и...
— Но, наверное, лучше дождаться рассвета, прежде чем отправиться в Хогвартс, — невпопад речи Драко, но вообще-то "впопад" волнующей его проблеме сказала Астория.
— ...и всех остальных, — все же довёл свою мысль до конца Драко, решив прямо сейчас заняться ненавязчивым перевоспитанием Астории, ведь жена не должна перебивать мужа, пока он говорит. — Разумеется, я не собираюсь ничего предпринимать сломя голову. Сначала мне нужно выспаться, а затем тщательно подготовиться: в Хогвартсе опасно даже в обычных, ежедневно посещаемых всеми помещениях, а уж во всяких подземных ходах может кто угодно притаиться! Я же не Поттер какой-то, чтобы нестись сломя голову в запретные леса!
Астория улыбнулась — Драко предпочёл счесть эту улыбку одобрительной.
— Пойдём, становится совсем холодно, — крепко взял он ее за руку. — А обратно в твою Атлантиду я тебя сегодня больше не отпущу.
После такой насыщенной прогулки Драко уснул как убитый, и даже закинувшая на него во сне ноги Астория, которой он милостиво выделил половину своей широкой кровати, ничуть ему не помешала проспать завтрак. Разбудили их обоих лишь укоризненное бормотание эльфийки Дейзи, шокированной наличием в комнате "милостивого хозяина" непредусмотренной правилами девицы.
— Правила в этом доме диктую я! — объявил ей Драко и смущённо пояснил Астории: — Разбаловал я ее... Того и гляди, станет мной командовать. Но она такая старая, да и вообще...
Астория только рассмеялась. На взгляд Драко, она вообще слишком часто смеялась или улыбалась, оставалось лишь надеяться, что делала она это искренне, а не в насмешку над ним.
Время было уже около полудня, поэтому они довольствовались лёгким завтраком в комнате у Драко, а затем направились было в библиотеку, но тут Драко перехватила мать.
— Астория, дорогая, ты тоже здесь? — на удивление мимоходом и без особого интереса спросила она и тут же повернулась к Драко: — Нам необходимо поговорить.
Это было сказано настолько напряжённым голосом, что Драко, хотя и озабоченно взглянул на часы в углу, неумолимо приближавшие вечер, не решился возразить.
— Это очень важно, — прибавила Нарцисса, и Драко начал слегка паниковать. Такое поведение было несвойственно его матери, ведь обычно она старалась, наоборот, преуменьшить важность любой темы, чтобы не волновать сына. Заинтригованный и взволнованный, он оставил Асторию наедине с домовыми эльфами, чаем и пирожными в гостиной, а сам последовал за матерью в ее рабочий кабинет с развешанным по стенам готовым вышитым рукоделием и расставленными по полу хорошенькими корзиночками с клубками различнейших ниток. Нарцисса убрала с кушетки большой несессер, так что Драко мог сесть. Она сама расположилась в креслице, обитом желтым полосатым шелком. Когда-то давно маленький Драко проделал в обивке большую дыру, так как ему был необходим материал для воздушного змея. Тогда ему пришлось провести пару часов в отцовском кабинете, под раздражённый скрип отцовского же кресла, раздумывая над своим поведением. В итоге он уснул.
— Драко! — Нарцисса произнесла его имя с надрывом, и Драко окончательно перепугался.
"Что же случилось?! Отца забирают в Азкабан? Нас выгоняют из Малфой-мэнора? Мама неизлечимо больна?! Арестовали наш счёт в Гринготтсе? Что?!" — стиснув зубы, вглядывался Драко в расстроенное лицо матери.
— Я не знаю, с чего начать, — продолжала Нарцисса, невыносимо медленно проговаривая слова, — не знаю, как лучше преподнести эту новость...
"Отец договорился женить меня на Буллстроуд?! — от волнения мозг Драко начал генерировать безумные идеи. — Тёмный Лорд вернулся? Снейп жив? Нас превратят в домовых эльфов? Да в чем же, в конце концов, дело-то?!"
— Мама, не томи уже! — еле прошептал он из-за схваченного спазмом горла. Любая ужасная новость казалась ему сейчас хуже неизвестности...
— Да.. Да... — растерянно кивнула Нарцисса. — Но это... это сложно объяснить. То есть... Драко... дело в том, что... — она набрала побольше воздуха в грудь, округлила глаза и выдохнула: — У тебя будет сестричка.
Это превзошло самые смелые фантазии Драко. Он потрясенно воззрился на мать:
— Как... Какая... Какая ещё сестричка?!
— Новая сестричка, — таким же, как и у него, дрожащим голосом отвечала Нарцисса. — Я имею в виду, у тебя будет сестра...
Драко никак не мог постичь эту мысль.
— Какая сестра?!
— Маленькая, — несчастно пролепетала Нарцисса. — Сначала маленькая, а потом вырастет.
Драко пару раз раскрывал рот, чтобы ещё что-то спросить, и снова закрывал, пока его мозг создавал логические цепочки.
— Мама, ты что... беременна? — наконец сообразил он.
Нарцисса помедлила и кивнула. Затем кивнула ещё раз. Затем подтвердила вслух.
Драко не решался пошевелиться. Он понятия не имел, как ему следовало реагировать на такое признание. Выручили рефлексы и привитое воспитание:
— Поздравляю от всего сердца и желаю крепкого здоровья очаровательной матери и прелестному младенцу! — оттарабанил Драко заученную ещё в детстве фразу, которая, впрочем, предназначалась скорее для смотрин новорожденного.
— Благодарю, — наверняка тоже от волнения церемонно отозвалась Нарцисса и расплакалась.
Тут Драко перепугался совершенно и кинулся ее утешать.
— Мама, ну что ты, ну подумаешь, ну сестра, что я, сестёр не видел, что ли? — говорил он, осторожно обнимая Нарциссу за плечи. — Мы и не через такие испытания проходили! А сестра — это будет даже забавно!
В последнем он, впрочем, был совсем не уверен.
— Драко, это вовсе не значит, что я буду тебя любить меньше! — исступлённо заверила его мать, крепко целуя в щеку. — Это вовсе не значит!
Данную бессмысленную фразу Драко списал на стресс. При чем тут материнская любовь к Драко и появление какой-то там сестры? "Это как заявить, что с появлением луны на небе люди стали меньше нуждаться в солнце", — метафорически успокоил Драко всё же шевельнувшегося в глубине его души червячка сомнения. Возникшая угроза до сих пор, казалось бы, стабильному статусу кво их семьи выбила его из колеи и взбудоражила. Драко начала бить нервная дрожь, воздуха не хватало.
— А... как скоро? — между судорожными вдохами спросил он.
— О, я только недавно узнала, — Нарцисса тревожно вглядывалась в его лицо. — Драко, это ничего не значит для тебя. Я хочу сказать, что это ничего не изменит...
"Помнится, в детстве я угрожал сбросить братца, если таковой появится, с балкона", — вспомнил Драко. Голова кружилась, руки и ноги немели, словно их жалили сотни крохотных ядовитых хладокрылов.
— Ты совсем бледный! — Нарцисса помогла ему забраться на кушетку и поднесла к его лицу нюхательную соль. — Вызвать колдомедика?
Драко с трудом покачал головой. Паника понемногу отступала. Вместо неё навалился стыд. "Что за позорную сцену я устроил? — начал корить себя Драко, все сильнее по мере того, как приходил в себя. — Словно изнеженная барышня! Ну подумаешь... ну сестра... Да ничего страшного! Мы пережили присутствие Тёмного Лорда в нашем доме, переживем и это".
— Ничего, мама, — как можно более уверенным голосом заявил он. — Мы справимся.

Наверное, потребовалось бы ещё немало времени, чтобы Драко окончательно пришёл в себя после услышанной новости об ожидаемом пополнении в семье, если бы посреди комнаты с тихим хлопком не возник домовой эльф и отчаянно не заголосил:
— Катастрофа! Катастрофа! Вазы высокоуважаемого хозяина Люциуса!
Эльф был никем иным, как Бумбой, а его вопль о вазах заставил Драко и Нарциссу подскочить. Дело в том, что коллекция потрясающих китайских ваз династии Хань (1) передавалась в семье Малфой из поколения в поколение и на данный момент являлась предметом как особой гордости Люциуса Малфоя, так и зависти множества коллекционеров редкого фарфора. Кроме того, что практически все вазы были абсолютно целыми, без малейших следов "Репаро", ценности добавляли в них декоративные китайские драконы-лунги, которых даже в Китае осталось не так уж много.
— Что с вазами?! — моментально позабыл о прочих проблемах Драко. — Говори же!
Но Бумба лишь бессмысленно таращил круглые глазищи и потрясал дрожащими ручонками.
— Немедленно объясни, в чем дело! — потребовала и Нарцисса, однако, опять же, безрезультатно.
Подавив желание вручить бесполезному эльфу носок и отправить его прямиком к Поттеру, Драко переместился в гостиную, где на крепких дубовых полках красовались вазы... Точнее, те три штуки, которые ещё оставались на своих местах. Ещё семь — Драко не пересчитывал, но всего ваз было десять — теперь валялись на полу...
— Мне очень жаль, — вежливо сказала Дафна Гринграсс, быстрым взмахом палочки прикрепляя к одной из ваз отвалившуюся ручку.
— Мы сейчас все исправим, — подхватила Астория Гринграсс, возвращая самую большую вазу обратно на полку и окончательным "Репаро" скрывая покрывавшую ее сеть трещин.
К счастью, Драко быстро сориентировался в ситуации, а его мать осмотрительно отдала предпочтение лестнице, а не аппарации, чтобы избежать ненужных потрясений. Поэтому, когда Нарцисса добралась до гостиной, тройными усилиями все вазы, кроме одной, уже снова мирно стояли на своих местах.
— Ах! — тем не менее воскликнула Нарцисса при виде последней вазы, у которой откололся край горлышка.
Драко постарался придать своему лицу как можно более трагическое выражение:
— Представляешь, разбилась! Хотя дефект совсем небольшой... — указал он на скол. — Как думаешь, если мы используем "Репаро", она сильно потеряет в цене?
Нарцисса молча рассматривала крошки фарфора на паркете. Драко заставил и этот повод для ее беспокойства исчезнуть.
— С другой стороны, мы ведь все равно не собираемся выставлять эти вазы на продажу, — продолжал уговаривать он. — Они так и будут передаваться в нашей семье от поколения к поколению, и маленькая, совсем незаметная под "Репаро" трещинка лишь добавит ценности богатой истории этого сосуда.
Нарцисса сдалась:
— Главное, чтобы твой отец не узнал об этом. Он расстроится, а у него больное сердце!
Драко поспешно кивнул. Посвящать отца в произошедшее с вазами ему тоже не хотелось.
— Нам очень жаль, что так вышло, — извинилась перед Нарциссой Астория. — Мы... Моя сестра, к сожалению, очень неуклюжа: она хотела лишь поправить свою прическу, но промахнулась... Ей стоит потренироваться в куафюрных заклятиях.
Дафна метнула в Асторию негодующий взгляд, однако была вынуждена подтвердить:
— Увы, я не очень искусна в такого рода магии. А так как моя дорогая сестричка разбирается в ней и того меньше, то она ничем не могла не помочь.
Драко не удержался от усмешки в ответ на такие сестринские подколки. Домовые эльфы подали чай, а к нему традиционно считающееся очень полезным, но в буквальном смысле зубодробительное печенье по прабабушкиному рецепту. Какое-то время все были заняты тем, что размачивали его в чае. Нарцисса произнесла несколько ничего не значащих любезных фраз, сестры Гринграсс ответили ей тем же. Драко не выслушивался, так как вдруг заметил, что в комнате потемнело, а за окном мелькнула какая-то длинная тень.
— ...в последнее время здесь, в мэноре, было довольно скучновато, но с возвращением Драко дом словно оживает, — уловил Драко сказанное матерью, прежде чем снова отвлечься на происходящее снаружи.
А там стало уже совсем темно. Полыхнула молния и раздался раскат грома. Не выдержав, Драко подошёл к окну и отодвинул шторы. В хмуром, предгрозовом небе мерцали силуэты лунг-драконов, нервно наворачивающих круги в небе. В суматохе, стремясь поскорее вернуть вазам изначальный вид, Драко совершенно забыл об обитавших в них драконах. В спокойном состоянии это были крохотные, милые существа, но в случае опасности они увеличивались в размерах и могли вызвать смерчи и ураганы. Наверняка падение и тряска, как и расколотые вазы, напугали лунг-драконов.
— Ну что ж, не буду вам больше мешать, — отставила чашку и поднялась Нарцисса в тот момент, когда Драко, все больше тревожась из-за изрыгающих молнии драконов и поднявшегося сильного ветра, уже готов был ей во всем признаться. — К тому же у меня немного разболелась голова.
— Ты нам вовсе не мешаешь, — вежливо запротестовал Драко, внутренне ликуя. С драконами ещё могло и обойтись. Нужно было лишь остановить их раньше, чем они подерутся между собой.
Нарцисса у порога обернулась:
— Милый, прошу, сделай что-нибудь с погодой, прежде чем отец это заметит, — и, не давая ему времени опомниться, исчезла за дверью.
Астория рассмеялась:
— А твоя мать не так проста, как кажется!
Дафна подхватила смех, но Драко не разделял их веселья. Скрестив руки на груди, он с прищуром рассматривал попеременно то одну, то другую сестру:
— И как понимать вашу попытку разнести мой дом?!
— Ах, не драматизируй, Малфой, мы всего лишь слегка повздорили, — пожала плечами Дафна.
— Совсем немного, — подмигнула Астория. — Извини.
Драко хотелось добиться от них куда более искренних извинений, но это пришлось отложить на потом, потому что драконы за окном совсем разошлись. От порывов ветра уже гнулись старые буки вокруг террасы и скрипели колонны навеса. Следующие полчаса ушли на поджигание ароматических палочек, расставление ваз в правильном порядке на ступенях и приманивание к каждой своего дракона. Драко нараспев бормотал короткие китайские заклинания, надеясь, что у него получается произнести хотя бы отдаленно похожие на нужные слова. Впрочем, драконы, пусть и нехотя, но слушались, свивались в тонкие клубы дыма, напоминающие китайские иероглифы, и соскальзывали в недра ваз. Астория ловко затыкала отверстия пробками, а Дафна относила вазы по одной на место.
— С вами, конечно, не соскучишься, — буркнул Драко Астории, покончив с последней вазой и убедившись, что Дафна в очередной раз скрылась в гостиной. — Между прочим, уже почти вечер, а ведь мы собирались сегодня в Хогвартс!
— Можем перенести на завтра, — резонно предложила Астория.
Но Драко не согласился:
— Ну уж нет! Завтра наверняка случится ещё что-то, и послезавтра, и так далее... С тобой и твоей сестрицей ни в чем нельзя быть уверенным.
— Ладно, ладно, тогда сегодня, — успокаивающе взяла его за руку Астория. — Не сердись.
— Я не сержусь, — отрезал Драко. — Но что было бы, если бы мой отец увидел последствия вашей маленькой семейной ссоры?! Ты себе не представляешь, как он может сердиться!
Астория покаянно опустила голову:
— Этого больше не повторится.
— Я надеюсь на это, — строго ответил Драко. — Как и на то, что впредь ты будешь сначала рассчитывать последствия своих... Что? Что я такого смешного сказал? — возмущённо воскликнул он, так как Астория заулыбалась.
— Ничего, прости, — она попыталась согнать улыбку.
Драко проанализировал свои слова, вновь пришёл к выводу, что ничего, вызывающего веселье, в них нет, и понял: "Это у неё просто нервное".
— В общем, я рассчитываю на твой здравый смысл и воспитанность, — поставил он точку в разговоре.
Астория послушно кивнула. Приподнятые уголки ее рта Драко предпочёл не заметить. В конце концов, бывают же такие губы с приподнятыми уголками, даже когда человек не улыбается...
— Так что, отправляемся в Хогвартс? — уточнила Астория.
— Что, прямо сейчас? А Дафна? — растерялся Драко.
— А что Дафна? Ты думаешь, моя сестрица станет беспокоиться о нашей пропаже? — нарочито удивилась Астория. — Да она даже не заметит, что нас нет... Давай, Драко, или сейчас, или никогда. Идём, — она потянула его к камину и, прежде чем Драко успел сообразить, что он не переоделся и не причесался как следует, его туфли уже оказались в золе, а Астория успела произнести адрес Хогсмида.
— Ну что ты за человек такой! — возмущался Драко, уже выбираясь из камина в скудно освещённом через толстые, старые стекла помещении. — Ты слишком импульсивна!
— А ты вечно всем недоволен, но я же не жалуюсь, — парировала Астория, осматриваясь по сторонам: — О... Кажется, я перепутала магазины. Но этот вроде бы тоже в Хогсмиде, так что неважно.
— Знаешь, у меня такое чувство, будто ты с Гриффиндора, — пробурчал Драко. — Тебе бы там было самое место. Никакого спокойного обдумывания, никакого чувства самосохранения, никакого...
— Не трогай! — оттолкнула его руку Астория, так как он уже собрался рассеянно погладить деревянную статуэтку в нише стены. — Я думаю, это страж, разбудишь — проблем не оберёмся.
Драко сконфуженно смолк. Это ж надо — не распознать стража торговой лавки! Любой первокурсник уже знает, что это за штука и почему лучше к ней не прикасаться. "Я просто совершенно измотан сегодняшними происшествиями", — оправдал себя Драко.
— Пошли, — потянула его Астория. — Время не ждёт.
"А могло бы и подождать", — мысленно капризничал Драко, печально провожая взглядом рулоны с выставленными на продажу тканями. Кажется, вон та, справа, идеально подошла бы ему на новое зимнее пальто... "Ну что ж, в жизни часто приходится жертвовать важными вещами ради ещё более важных", — философски решил он.
— Приходите ещё! — крикнул им вслед продавец, когда под бренчание дверного колокольчика они выбрались на улицу.
В Хогсмиде было непривычно пусто и спокойно. Драко привык, что по улицам деревни сновали ученики. "Ах да, каникулы", — напомнил он себе.
— Мое любимое кафе, — указала Астория на вывеску. В витрине громоздилась всевозможная выпечка, чуть ли не подмигивающая прохожим.
— Я запомню, — кивнул Драко.
Астория рассмеялась и взяла его под руку, и он тоже невольно улыбнулся в ответ.
— Ну, ты готов к приключениям и подвигам?
Драко вздохнул:
— Ты все же гриффиндорка.
— Как будто это плохо, — на взгляд Драко непозволительно легкомысленно ответила Астория. Он уже открыл было рот, чтобы снова одернуть ее, но в последний момент передумал: "У всех есть свои недостатки, и легкомыслие вовсе не самый неприятный".
За поворотом вдалеке показались башни Хогвартса. Драко замедлил шаги. Он не мог разобраться толком, что за чувства это место вызывало у него. "Наверное, всего понемногу". Астория прижалась к нему:
— Все хорошо?
Драко молча кивнул.
— Если хочешь, я пойду одна, — предложила она,
На миг Драко даже захотелось согласиться. Астория была сильным магом, да ещё и обладала таинственными знаниями Атлантиды, так что подземный ход школы и ее библиотека наверняка не представляли для неё ни малейшей опасности. А Драко мог бы избавить себя от неприятной необходимости вновь возвращаться в место, где ему пришлось столь многое пережить...
— Вот ещё, не говори глупостей, никуда я тебя одну не отпущу, — твёрдо заявил он. — Мы идём вместе. И, знаешь... Да я даже могу пойти один!
К счастью, Астория ожидаемо не согласилась с последним предложением.
— Ну и кто теперь гриффиндорец? — ехидно поинтересовалась она.
Найти тайный ход оказалось на удивление просто, хотя нужные пять шагов пришлось отмеривать несколько раз, прежде чем Драко нащупал открывающий проход камень. "У Розье шаг был шире, словно у пейзанина", — снисходительно отметил Драко. Но вот один из камней, оказавшийся чуть более тёплым на ощупь, чем другие, поддался, сдвинулся внутрь и вправо, а стены, осыпаясь каменной крошкой, мхом и ещё чем-то, накопленным за века, расступились. Драко нервно оглянулся: не привлёк ли кого шум. Однако вокруг было пусто.
— Тут темно, — первая сунулась Астория в открывшийся ход. — И осторожно, ступеньки.
Драко перехватил ее:
— Сначала проверим, безопасно ли там.
Астория усмехнулась:
— А ты считаешь меня совсем безбашенной, да? Разумеется, я никогда не полезу в незнакомое тёмное место, не убедившись сначала, что там не скрывается ничего ужасного и смертельного.
Драко ей не поверил, но решил не спорить. Вместо этого он зажег Люмос и постарался разглядеть внутренности хода так далеко, как это было возможно. Ничего необычного ему не открылось: голые неровные стены, покрытые то ли лишайниками, то ли чем-то похожим; парочка поспешно скрывшихся в расщелинах тонконогих скелетников с на редкость крупными жвалами; влажные каменные ступени, криво вырубленные в полу... На всякий случай Драко бросил вперёд лёгкие поисковые заклятия, но на большее не решился: магия Хогвартса могла отреагировать непредсказуемо, а ход был старым, того и гляди, засыплет — и прости-прощай библиотека.
— Ну? — нетерпеливо подтолкнула Астория.
Драко колебался. Ему не нравилось, что этот путь рекомендовал портрет Розье. С другой стороны, идею-то подал предок-Малфой...
— Я иду первым, — хмуро провозгласил Драко, выставил палочку, слегка вибрирующую от подготовленных боевых заклятий, и шагнул внутрь.
Ничего не случилось. Драко вновь огляделся и сделал ещё шаг. Астория взволновано дышала позади. Ступени оказались скользкими, и занятый балансированием Драко пропустил момент, когда свет внешнего мира скрылся за поворотом. Впрочем, с Люмосом это было не так важно. Астория держалась за локоть Драко, и это почему-то придавало ему уверенности в себе.
Идти оказалось скорее скучно, чем опасно. Впрочем, требовалась сосредоточенность, чтобы не споткнуться, но в остальном никаких ужасов, которыми пугал Розье, никаких тёмных заклятий и ловушек Драко не обнаружил. Они просто брели по извивающемуся коридору то вниз, то вверх, пока он не вывел их к старой, деревянной и обитой железными полосами двери.
— Алохомора? — неуверенно попробовала Астория.
Дверь со скрипом распахнулась.
— Что-то слишком легко все получается, — пробормотал Драко, выбираясь в маленькую каморку, заставленную стеллажами с книгами и сваленными в кучу стульями.
— Где мы? — завертела головой Астория. — Это похоже на кладовку.
— Тише! — приложил палец к губам Драко. — Не хватало ещё, чтобы нас застукала мадам Пинс... Или в Хогвартсе уже другой библиотекарь?
Астория заверила его, что мадам Пинс ещё переживет на своём библиотекарском посту немало поколений учеников, как и неизменный завхоз Филч.
— Я открываю? — потянула она за ручку двери.
Драко был уверен, что окажется заперто, но и здесь ошибся: дверь распахнулась без усилий.
— В чем дело? Ты идёшь? — удивлённо повернулась к нему Астория.
— Все слишком просто, — подозрительно прищурился Драко. — Это неправильно...
— Но это же школа, здесь не должно быть слишком опасно, — возразила Астория.
Драко подумал о василиске и тролле, но промолчал. "Наверняка все дело было в Поттере. Он притягивает неприятности. Нет Поттера — нет проблем".
Запретная секция библиотеки открылась им во всем своём внушительном и величественном очаровании. Стеллажи уходили ввысь и терялись в переплетении изогнутых вертикальных и горизонтальных лестниц, с помощью которых можно было без труда добраться до нужной книги — если, конечно, знать, где она находится. Лестницы покрывали красные ковровые дорожки, которые сдерживали с обеих сторон резные перила. Со стеллажей свешивались многоугольные фонари, постепенно оживавшие тихим сиянием, почувствовав присутствие посетителей. Драко разглядывал корешки книг, большинство их которых застыли в многолетнем сне. Некоторые же время от времени плавно шевелили листами, взмахивали обложками, словно крыльями. Парочка особо любопытных книг чуть ли не кубарем скатилась с ближайших полок и замерла на почтительном расстоянии.
— Смотри, какая пушистая, — указала Астория на желтую, словно цыплёнок, книгу.
Драко кивнул:
— А вон та — с рогами... Интересно, о чем она? Ах, про охоту... У нас дома я таких не видел.
Налюбовавшись книгами, они вспомнили о цели своей библиотечной авантюры.
— Кажется, нам туда, — направился Драко вправо, где пространство между стеллажами сгущалось чёрным туманом, от которого веяло холодом и гнилью. Насколько Драко мог судить по своему опыту, книги о таких созданиях, как дементоры, должны были находиться именно там. Перед тем, как вступить в туман, Драко помедлил.
— Лучше подожди меня здесь, — предложил он Астории.
Она сморщила нос:
— Вот ещё! К твоему сведению, я прекрасно разбираюсь в тёмной магии!
Драко скептически поднял брови. Астория вздернула в ответ подбородок, выдержала секундную паузу с высокомерным выражением лица, а затем прыснула со смеху, закрывая рот руками, чтобы подавить шум. Драко вздохнул, наколдовал защитные заклятия и двинулся в туман.
Ощущение было такое, словно он ступил в вязкий кисель. Видимо, эти книги давно никого не интересовали, и их магия стекла с полок, сгустилась, переплелась, сбилась в густые комки. Драко казалось, что его ощупывают чьи-то руки, осматривают чьи-то глаза. Астория, растеряв всю браваду, снова вцепилась в него, а он был этому только рад, так как и сам испытывал страх.
— Там, кажется, что-то про дементоров, — заметила Астория. — По крайней мере, если судить по рисунку на корешке и названию...
Драко покачал головой:
— Нет, так не пойдёт, книг слишком много, чтобы выискивать среди них те, что кажутся нам подходящими. Сначала посмотрим в энциклопедиях.
Но толстые тома о темномагических существах не дали им ни ответа на вопрос, как обездвижить дементора, ни даже указаний на наличие у него хотя бы подобия ноги, на которую можно было бы надеть башмак.
— Они просто сгустки дыма, — сказала Астория, задумчиво рассматривая иллюстрацию. — Может, нужно лишь кинуть в него башмаком?
Драко поёжился: вид картинки вызвал у него неприятные воспоминания.
— Если мы не найдём другого способа, придётся так и попробовать.
Часы пролетели незаметно. Пару раз особо агрессивные книги умудрились цапнуть Драко за пальцы, а у Астории выдрали клок волос. В животе у Драко настойчиво урчало, голова начала болеть, а плечи ломило от тяжести фолиантов.
— Я, кажется, уже стал специалистом по дементорам, — невесело пошутил он.
Астория собралась что-то ответить, но застыла, приложив палец к губам: в глубине библиотеки скрипнула дверь и раздались чьи-то шаги.
— Кто здесь?! — голос мадам Пинс Драко вспомнил моментально.
— Немедленно покажитесь! Вам от меня не скрыться! Если вы собираетесь что-то украсть, то лучше откажитесь от этой затеи по-хорошему!
Драко отступил назад, не отпуская руки Астории, затем повернул в боковой коридор, на цыпочках прокрался к окончанию завесы тумана и уже там кинулся бежать по лестницам — благо нужная им кладовая каморка находилась в противоположном от мадам Пинс направлении.
— Стой! — притормозила Астория, чуть не вывихнув Драко плечо. — Смотри, там ещё про дементоров!
Драко было не до этого. Он слишком боялся попасться, представляя себе в красках ожидавшее его тогда разбирательство: бывший Пожиратель Смерти, пойманный в запретной секции хогвартской библиотеки...
— Подожди, она далеко! — не отставала Астория, уже листая книгу. — Хм, а тут довольно необычные заклинания. Щит, задерживающий дементора... Модификация Патронуса... Прерывание ментальной связи с дементором...
— Это все прекрасно, но для нас бесполезно! — собрался бежать дальше Драко, однако Астория не сдвинулась с места.
— Смотри же, тут ещё и обездвиживающее! — взволнованно прошептала она. — Драко, ведь если обездвижить дементора, то...
— Всего на пять секунд? — разочарованно протянул кинувший взгляд в книгу Драко. — Да за пять секунд ты не успеешь ему под балахон заглянуть, чтобы понять, есть у него ноги или нет!
— Можно сначала принять ускоряющее зелье, и тогда за эти пять секунд можно успеть очень многое, — упрямо возразила Астория, создавая временную копию листа с описанием заклинания. — Да и вообще, ты только подумай, Драко, заклятье, обездвиживающее дементора! А если его модифицировать, попробовать усилить?
— И на ком ты будешь пробовать, чтобы узнать, не испортила ли ты его окончательно? У тебя есть знакомые дементоры? — сердито ответил Драко, буквально выдирая книгу из пальцев Астории: — Нам пора идти! Слышишь, мадам Пинс совсем рядом, а это тебе не дементор, с разъяренной библиотекаршей, на чьи дорогие книжки мы посягнули, нам точно не справиться! — произнося эту тираду, Драко уже тащил Асторию прочь.
Они едва успели скрыться в каморке, а затем — нырнуть в тайный ход, чтобы не попасться неожиданно прыткой Пинс.
— У нас получилось! — восторженно пискнула Астория на ухо Драко, одновременно наступая ему сзади на туфлю.
Сил на возмущение у Драко уже не было, потому он только нервно хихикнул.
— Ура-ура-ура! — тихонько продолжала радоваться Астория. — Драко, ты понимаешь, мы не только побывали в библиотеке, мы ещё и нашли там кое-что полезное! Осталось только подумать над тем, как это теперь применить... Хотя вариант с ускоряющим зельем мне уже нравится: мы ускоряемся, обездвиживаем дементора, ищем у него ногу или нечто похожее, а если не находим — просто запихиваем в лепреконский башмак первую попавшуюся конечность! Если не получится — всегда можно повторить!
Драко еле сдерживал слегка истерический смех.
— Разве мы не молодцы? Разве мы не умницы? Да мы просто потрясающие! — тараторила вполголоса Астория. — Мы просто... — она вдруг смолкла и ухватила Драко за плечо: — Стой!
Он сразу же остановился и нахмурился:
— Что?
Погони за ними не было слышно.
— У меня такое странное чувство... — протянула Астория. — Будто... Будто здесь есть ещё кто-то.
Драко огляделся. Ход был узкий, потолок не особо высокий. Люмос давал достаточно света, чтобы разглядеть все мелкие камушки под ногами и даже крохотную улитку на травинке около стены.
— Вроде никого, — неуверенно сказал Драко.
Астория продолжала стоять.
— Перестань, ты меня... — Драко собирался сказать "пугаешь", но признаваться в страхе не хотелось, и потому он замялся, подыскивая слова.
— Здесь что-то не так, — настаивала Астория. — Я что-то видела... Или слышала.
— Или нюхала, или ещё что-то! — попытался пошутить Драко. — Мадам Пинс не стала бы столь тихо красться после того, как она громко ломилась к нам в библиотеке. А кому здесь ещё быть? Ну не василиску же, в самом деле... — как только он произнёс это, Драко уже пожалел о своих словах. Идея о василиске была не лишена смысла. "И вообще, кто знает, что ещё за питомцы живут в недрах Хогвартса?"
— Да нет здесь никого! — возразил сам себе Драко, хотя и он уже начал ощущать чьё-то безмолвное присутствие. — Или это кто-то из призраков... Пивз? Эй, Пивз, выходи, а то позовём Кровавого Барона! — с нарочитой веселостью воскликнул он, но Астория шикнула:
— Тихо! Говорю тебе, тут что-то не так!
— Ну что тебе не так? — Драко нетерпеливо притопнул. — Давай уже выбираться, мне тоже стало неуютно от твоего нагнетания...
В это время его шеи едва уловимо коснулось нечто холодное, шершавое, мазнуло и тут же пропало. Драко завертелся, выставив палочку, едва удержавшись от бесцельных защитных и атакующих заклинаний. Но рядом кроме Астории никого не было.
— До меня что-то дотронулось... Ты не видела? — дрожащим голосом выдавил он.
— Нет, — Астория крепко сжимала палочку в кулаке. — Драко, давай отсюда выбираться.
— А я о чем говорю? — буркнул Драко и двинулся было вперед, но Астория, противореча своим словам, дёрнула его к себе.
— Ты чего?! — визгливым от подступавшей паники голосом возмутился Драко. Он не понимал, почему она медлит, почему так осматривается, почему...
— Я, кажется, знаю, — тихо пролепетала Астория. — Я знаю.
— Что ты знаешь?! — больше всего на свете Драко ненавидел бессмысленные разговоры в моменты, когда следовало либо защищаться, либо убегать, либо и то, и другое. — Говори уже! — чувство, что они здесь не одни, переросло в уверенность. Кто-то или что-то наблюдало за ними совсем рядом, близко... Драко с судорожным выдохом усилил Люмос, но по-прежнему не мог разглядеть ничего нового.
— Улитка, — сказала Астория.
Драко готов был ее стукнуть. Ну в самом деле, издевательство какое-то! Что улитка? При чем здесь улитка? "Или она какая-то магическая и это ее присутствие мы ощущаем?" — предположил он.
— Улитка на траве, — дрожащей рукой указала Астория. — Драко, откуда здесь такая высокая трава, если тут нет солнечного света? И скорее всего, не было уже очень давно. Откуда здесь улитка?
"Может, это какая-то магическая трава и магическая улитка", — попытался успокоить себя Драко, но затем не стал тратить время на дальнейшие размышления и выстрелил в сторону злополучной улитки испепеляющим заклятием...
— Она все ещё там, — прошептала Астория, словно Драко и сам не видел.
"Промазал? Нет, я не мог не попасть!"
— Фантом? — предположил Драко, холодея теперь уже от ужаса. Кто мог создать фантом в заброшенном ходе? "Тот же, кто несколько секунд назад заинтересовался твоей шеей", — услужливо подсказало воображение, и Драко, а затем и Астория, выпалили попеременно различными заклинаниями по кругу. И в ответ на это прямо около уха Драко раздался негодующий то ли клёкот, то ли стрекотание, и порыв воздуха мазнул щеку, а что-то кинулось прочь в глубь коридора... К счастью, в противоположную выходу сторону, к библиотеке.
— Драко, я знаю, что это! — взвизгнула Астория, теперь уже сама подталкивая его прочь. — Я знаю, это манипуляторы реальности, это точно они!
Драко чуть было не споткнулся, припомнив картинку из учебника, изображавшую этих самых манипуляторов реальности: человекообразных тварей с белой, шелушащейся кожей, с гладкой, как продолговатое кожистое яйцо, головой без какого-либо подобия глаз или носа. Зато конечности у них оканчивались острозубыми круглыми присосками.
— Они живут стаями, — некстати возникло ещё одно воспоминание.
— Бежим! — крикнула Астория, словно они и так уже не бежали.
"Манипуляторы реальности влияют на восприятие, подсовывая фальшивые картинки, заманивая жертву в ловушку", — продолжал припоминать Драко и резко остановился, так, что Астория налетела на него. Он едва удержал равновесие.
— Что?!
Драко и сам чуть не завопил в унисон с Асторией, но, как обычно во время сильного волнения, горло у него перехватило.
— Ты... уверена... что мы правильно... что не фантом? — просипел он. Оставалось надеяться, что Астория поймёт его мысль, потому что голос пропал окончательно.
Она поняла и принялась вглядываться, силясь вычислить какое-либо логическое несоответствие с действительностью, вроде травы в темноте...
— Там птица, — прошептала Астория, и они оба в ужасе уставились на копошившегося в углу большого голубя. Впрочем, оцепенение продолжалось недолго: синхронно вырвались заклятия, и кусок стены обвалился, скрыв фантом птицы. Снова прозвучало сердитое стрекотание, снова что-то отпрыгнуло от Драко.
— Они рядом! — Драко готов был бежать, не разбирая дороги. Но этого было нельзя делать ни в коем случае: а что, если манипуляторы реальности заманят его в тупик под видом выхода? Драко вроде бы не заметил разветвлений тайного хода, пока пробирался к библиотеке, но кто знает...
Темнота давила со всех сторон, и, казалось, Люмос сдаёт ей позиции. Продвигаться медленно, детально рассматривая стены и пол, вслушиваться, вычисляя инородные звуки в шорохе собственных шагов, в своём сбивающемся дыхании, в быстром стуке собственного сердца, было невыносимо. Драко держал Асторию за руку, не пытаясь даже представить, что чувствовал бы, окажись здесь один. Ему хотелось заговорить с ней, но он боялся теперь звуками привлечь ещё каких-то не менее опасных, чем манипуляторы реальности, существ.
— Астория... — не выдержал он, но шёпот отдался эхом.
— Мы выберемся, — ответила она тоже шёпотом. Драко ее заверение ничуть не ободрило.
— А ты не можешь перенести нас куда-нибудь магией Атлантиды? — ещё больше понизил он голос. Голые стены, впереди и позади никого, низкий потолок тоже пуст. Но Драко все ещё чувствовал чужое, неприятное присутствие рядом.
— Смешивать магии — опасно, — ответила Астория после недолгого раздумья, — особенно здесь, в Хогвартсе. Слишком нестабильно.
В данный момент Драко казалось, что более опасной сложившаяся ситуация стать не может, но...
— А если ход обвалится и нас засыплет? А если нас парализует?
При этих её словах Драко пожалел, что Астория не дура. От ее логичных предположений стало еще страшнее. При мысли о том, что их отрежет от выхода, ноги чуть не подкосились. Перед глазами от напряженного вглядывания вертелись разноцветные круги, голова слегка кружилась.
— Драко, — голос Астории прозвучал замедленно, словно издалека.
И тут же Драко обожгло, оттолкнуло, ударило о стену... Однако от удара он вновь обрёл способность ясно мыслить. Что-то мокрое ощущалось на шее.
— Он тебя укусил? — Астория уже сидела рядом, одной рукой ощупывая Драко, а другой сдерживая вибрирующую от заклятий палочку. — Драко, не молчи!
— Я в п-порядке... — заикаясь, пролепетал Драко. Все произошло так быстро, что он в этот раз даже не успел испугаться. Хотя, может, он просто уже не мог бояться сильнее.
— Вставай! — тянула его за руку Астория, и пришлось ей подчиниться. — Ты можешь идти?
— Кажется, да, — Драко на секунду поверил, что это все ему только снится, но от удара болело плечо, бедро и ободранная кисть. Да и шею начало саднить. Драко не решался дотронуться до неё: а вдруг там огромная рана?!
Клёкот, движение, прикосновение, снова заклинание... Драко истерически рассмеялся: на этот раз его приложило головой. "Если меня не убьют манипуляторы реальности, то добьёт Астория". Он усилил магические щиты, предоставляя Астории использовать нападающие заклятия. Впрочем, до сих пор щиты не особо помогали, но совсем убрать их Драко не решался. Каменная крошка сыпалась за шиворот. Оглушенный, он уже не понимал, в какую сторону идти. Люмос почти рассеялся.
— Давай, вперёд, — крикнула Астория, но Драко понятия не имел, где находится это самое "вперёд". Сбоку на глазах вырастал большой гриб с искрящейся шляпкой.
— Драко! — настаивала Астория на чем-то, что Драко не мог вспомнить. "Ах да, надо идти", — спохватился он, но она ухватила его за мантию: "Не туда!".
— Ладно, — согласился Драко. Все его усилия сейчас были направлены на две вещи: шагать и держать защитный купол. Зачем — он точно не мог сказать. Но голос Астории постепенно рассеивал туман в его голове, и растерянность снова сменила паника.
— Быстрее! — Астория могла бы его и не подхлестывать, Драко нёсся теперь, как наступивший на колючку гиппогриф. Оставалось надеяться, что разветвлений у тайного хода и впрямь не было. Драко бежал, спотыкаясь, наталкиваясь на стены. Казалось, этому не будет конца, но вот впереди забрезжил дневной свет...
— Выход! — крикнул Драко и вдруг сообразил, что не слышит больше позади топота ног Астории.
Он по инерции добежал до двери и лишь тогда оглянулся. Астории не было.
Драко сделал шаг к выходу. Инстинкт самосохранения твердил ему, что возвращаться нельзя. Он должен был как можно быстрее оказаться по ту сторону двери, отгородиться ею от преследовавших его существ. Он не мог рисковать собой. Аргументы, которые приводил разум, были логичны и безупречны. Использовать сильные заклинания против манипуляторов реальности Драко не мог из страха непредсказуемой реакции на них магии Хогвартса. Если стены не выдержат, то Драко или засыплет, или замурует. А более лёгкие заклятия манипуляторов реальности не брали. Значит, возвращаться было опасно. Смертельно опасно. И бессмысленно.
Драко прекрасно осознавал это. Астория была милой, чудесной, и он ее даже любил, но себя он любил больше. Он не должен был возвращаться. Это было бы глупо.
— Значит, я идиот, — признал Драко, отступая от спасительного выхода обратно к темноте. — Астория! — эхо пугало его по-прежнему, паника колотилась комом в горле, воздуха не хватало. — Астория! — к панике присоединилась злость: на куда-то запропастившуюся Асторию, на Хогвартс, на манипуляторов реальности, на дементоров, на немецких родичей и даже на самого себя.
— Астория! — Драко орал во все горло, уже не заботясь о том, что его обнаружат. Доводы разума и самосохранение, сдавшись, отступили. На любое подозрительное шевеление или звук Драко был готов ответить самыми тёмными из известных ему заклятий — а там уж будь что будет, пусть даже явятся авроры или Хогвартс начнёт разваливаться на части.
— Асто... — он запнулся, сообразив, что видит перед собой бледное, низкорослое существо, которое повернуло к нему плоское лицо или что там у него было вместо лица, без глаз, без рта, даже без носа или хоть какого-то отверстия.
Драко лишь чудом удержался от Авада Кедавры — заклятия, которое любые авроры учуяли бы откуда угодно, заклятия, считавшегося непростительным потому, что содержало одно единственное значение, могло использоваться с одной-единственной целью: убить. Авада Кедаврой нельзя было, как Диффиндо, нарубить дров, нельзя было использовать ее для иссушения фруктов, как Сикку, нельзя было разжечь ею костёр, как Инсендио — а ведь всеми этими заклятиями можно было тоже умертвить при желании. Но Авада Кедавра нужна была лишь для одного: для убийства, и другого применения у неё не было.
А Драко сейчас хотел убить, потому что рядом с существом лежала Астория, неподвижно, неестественно, так, что Драко сразу понял, что она мертва.
Шквалом заклинаний белесую тварь размазало в воздухе, а кинувшихся к Драко несколько других — теперь он их ясно видел — отбросило, как недавно его самого, к стене. Камни заскрипели, пошли трещинами, пол вздыбился, и было безумием сейчас пытаться вытащить тело Астории, но именно это Драко и делал. Нечто бледно-розовое, зубастое скользнуло вдоль его руки, срывая куски мантии, что-то стукнуло в висок, от пыли кололо в глазах, Астория была тяжелой и холодной... Драко вывалился вместе с ней за порог и ещё сообразил захлопнуть дверь, в которую бились то ли обваливающиеся камни, то ли собиравшиеся его сожрать твари.
Было самое время потерять сознание: непосредственная опасность миновала, а беспамятство могло хоть ненадолго оградить его от понимания, что Астории больше нет. Но сознание оставалось ясным, и Драко пришлось уложить Асторию на спину и искать у неё пульс, пытаясь нащупать хоть какое-то биение на тонких запястьях и не находить его...
— Драко? — на секунду он поверил, что это сказала Астория. Но это была Дафна.
— Малфой... Какого драккла?! — она кинулась к Астории, и Драко, задыхаясь от рвущихся наружу рыданий, уже хотел сказать ей, что она опоздала, но...
— Ты идиот! — рявкнула на него Дафна, отпихивая. — Я-то уж думала, что она мертва!
Драко растерянно отодвинулся, пытаясь постичь смысл ее реплики. "Но она же и впрямь мертва. Астория мертва", — повторял он про себя, пока не натолкнулся на взгляд Астории. Взгляд был вполне осмысленный и живой.
— Так ты не умерла? — растерянно спросил Драко и тут же накинулся на неё с объятьями и поцелуями. — Ты жива! Астория, ты жива! — тормошил он ее, а она слабо улыбалась. — Почему ты мне не сказала, что жива? Ты жива!
Он повторял это, пока Дафна не потребовала оставить ее сестру в покое. Драко подчинился, глупо хихикая. "А если бы я оставил ее там? Если бы я, думая, что она погибла, бросил ее там?" — говорил он себе, и это звучало в его голове бессмысленно и смешно. Дафна заметила, что и на нем, и на Астории, была кровь, и ее причитания тоже показались Драко смешными. Он лёг на траву и хохотал, а рядом улыбалась Астория.
— Что? Что смешного?! — возмущалась Дафна. — Нет, Астория, не вставай! Посмотри, какая ты бледная! Что вы натворили? Малфой, во что ты ее втянул?
— Может, это я его втянула, — тихо произнесла Астория, и эти слова почему-то окончательно успокоили Драко: конечно же, теперь она не умрет. Теперь все будет хорошо.
Но Дафна придерживалась иного мнения: она считала, что им необходимо немедленно отправиться в Мунго.
— Я не знаю, во что вы влезли, но выглядите вы оба препаршиво! — заявила она.
— Нет, никакого Мунго, — возразила Астория, приподнимаясь на локтях и даже пробуя сесть.
Драко тоже не хотелось объясняться с колдомедиками по поводу укусов на шее.
— Никакого Мунго, — повторила Астория, потирая шею. — Там будет слишком много расспросов. Лучше вернёмся в Малфой-мэнор. А там... — но что "там", она не договорила, так как внезапно побледнела и без сил повалилась на траву.
На этот раз Драко был безоговорочно согласен на Мунго.
  
 
 

Примечания:
 
1. Считается, что фарфор, изготовляемый с обжигом, впервые появился в Китае во время правления династии Хань.
http://www.vipgeo.ru/articles/interesno/kitai/Istoriya_kitayskogo_farfora/
http://www.chinaonlinemuseum.com/ceramics-han.php

Длинные коридоры внушали Драко опасение с тех самых пор, как он в детстве случайно попал в бесконечную галерею в доме Блэков, ту, что начиналась за потайной дверью в комнате тётушки Вальбурги. Хорошо, что он сообразил сначала прикрепить себя длинным веревочным заклятием к письменному столу — за это заклятие его потом и вытаскивал Кричер, когда каменный пол проворно уносил отчаянно верещащего и перепуганного Драко в противоположную входу сторону. Кричеру Драко был благодарен ровно те несколько минут, пока домовой эльф не наябедничал родителям, оставившими в наказание Драко без десерта — а между прочим, это были маринованные в яблочном соку крылья радужных мёдофеев!
"Ах, что за дурацкие воспоминания лезут мне в голову!" — спохватился Драко, с трудом отрываясь от созерцания приёмного покоя в больнице Святого Мунго, от которого под невообразимыми углами ответвлялось множество коридоров. Несмотря на щедро развешанные таблички, запутаться тут можно было легче легкого. Драко вообще подозревал, что архитектурный план Мунго содержал в себе единственную цель: не выпустить наружу однажды попавшего сюда пациента.
В Мунго было, конечно, в разы оживленнее, чем в галерее Блэков. Множество колдомедиков сновали с невероятно озабоченным видом, неожиданно выскакивая из одного коридора и тут же исчезая в другом. Некоторые из них сосредоточенно левитировали больных на узких носилках, порой опасно кренившихся и даже сталкивающихся друг с другом. На бегу колдомедики умудрялись отдавать друг другу непонятные распоряжения, вроде "Проверь электролитный спектр в ауре и добавь натриэнергетического усиления", "Куда, куда, фибринное напряжение в пятой магточке падает, что ж ты не поддерживаешь?!", "Господин Перметрин, загляните в пятую палату, вас там ждут!" или "Кромобластический панцирь начинает осыпаться, срочно в протекционную!"
Их поведение столь разительно контрастировало с неторопливостью старого семейного врача Малфоев, господина Панарициуса, что Драко суета вокруг показалась непрофессиональной. В самом деле, разве ж это медики? Медик должен держаться с достоинством, медленно выпить предложенную чашку чая, степенно размышляя над сложным случаем, а затем исполненным достоинства голосом вынести диагностический вердикт и отдать распоряжения домовым эльфам, а уж они должны показать чудеса расторопности, выполнив все за секунды. А здесь? Драко огляделся. Снующие по коридору девицы, на вид едва ли старше Астории, тощие, нескладные юноши, маленькие старички… Драко слышал, что его тётка Андромеда, покинув отчий дом со скандалом, назло всем Блэкам какое-то время работала в непрестижном Мунго. Навряд ли она была здесь полезна — мать Драко уверяла, что особыми медицинскими талантами тётка никогда не отличалась, да и тот факт, что на рабочем месте она не задержалась надолго, тоже говорил сам за себя...
Предававшийся раздумьям Драко пропустил момент, когда к ним с Асторией и Дафной начали подтягиваться колдомедики, и пришёл в себя уже в их плотном кольце. Понятное дело, рана на его шее их заинтересовала, а вскользь им упомянутое головокружение и потемнение перед глазами вызвало ажиотаж, так что от растерянности вяло протестующего Драко тут же уложили на носилки и куда-то потащили. Он пытался объяснить, что с ним ничего страшного не произошло, а здесь они из-за Астории, но один из колдомедиков — на этот раз суровый плотный мужчина с сединой в волосах — перебил его заявлением:
— У вас острое малокровие, что чревато гиповолемическим шоком и гипоксией головного мозга, молодой человек!
Фраза прозвучала угрожающе, перспектива этой самой «гипоксии», да ещё «гиповолемического шока», встревожила Драко, поэтому он отдался на милость врачей. Его занесли в комнату с белыми стенами и большими шкафами, заставленными разными коробочками, шкатулочками, мешочками и скляночками. Под потолком висели веники сушеных растений, связки лягушачьих лапок, мелких косточек и змеиных шкур. Через пару секунд шею Драко залили чем-то щиплющим, замазали вонючей мазью, налепили повязку («Спасибо, что хоть жгутом не перетянули!» — усмехнулся он, послушно допивая поднесённую целителем зеленую гадость в пиале).
— А теперь вам нужно поспать, — заявил строгий колдомедик.
— Нет-нет, ведь Астория… — попытался было возразить Драко, но колдомедик взмахнул палочкой, и на Драко навалилась невыразимая сонливость. Он ещё шевельнул ставшей тяжёлой рукой, но на большее был не способен. Его глаза закрылись, в ушах зазвучала колыбельная… «Ну и ладно», — покорился Драко, погружаясь в сон.
Его разбудила Дафна.
— Малфой! Ма-а-а-алфой! Малфой! — надрывалась она, а вибрации ее голоса, казалось, отдавались у Драко под черепом.
Он открыл глаза, лишь бы она замолчала.
— Ты в порядке? — поинтересовалась Дафна, бесцеремонно толкнув его в сторону, чтобы освободить для себя место на краю кровати. — Ты такой бледный… Впрочем, ты всегда анемично выглядишь, но сейчас ты прямо зелёный.
— Сама ты зелёная! — возмутился Драко, приподнимаясь и встревоженно оглядываясь в поисках зеркала. Не найдя, он вытащил палочку, чтобы наколдовать его.
— Астории стало лучше, — сообщила Дафна, и Драко вмиг забыл о зеркале.
— Где она? Она пришла в себя? Я хочу ее увидеть! — он сел и на секунду замер, так как вокруг все покачнулось.
— Она тут, рядом, — махнула куда-то себе за спину Дафна. — Господин Гиперурикус, целитель, сказал, что ее состояние стабильно, но его беспокоит эта… как его… пароксизмальная вентрикулярная брадикардия и повышенный тропонин! — старательно выговорила она.
Драко ничего не понял. Дафна довольно вздернула нос и прибавила:
— А ещё повышенная алькальная фосфатаза указывает на начавшийся остеолиз, поэтому ей дали костерост.
— Кому? — вконец растерялся Драко.
— Астории, конечно же! — снисходительно ответила Дафна. — Кроме того, в наличии признаки острого гепатического холестаза и…
— Хватит выпендриваться! — не выдержал Драко. — Запомнила парочку сложных слов и повторяешь их, как попугай! Говори толком: как скоро Астория выздоровеет?
Дафна нахмурилась:
— Это… пока ещё неясно… Они ждут доставки одного ингредиента для зелья-антидота к яду манипуляторов реальности. Британские его запасы очень некстати кончились, а чтобы получить из Австралии, нужно заполнить какие-то документы, в общем, обычная бюрократическая волокита. Но господин Гиперурикус пообещал, что…
— Какой ещё ингредиент? — перебил ее Драко. — Возможно, у нас, в Малфой-мэноре, он есть.
— Яд опалового скорпиона, — сказала Дафна.
Воцарилось молчание. Драко сверлил Дафну взглядом.
— Я его не брала! — быстро сказала она. — Я не брала твоего скорпиона, правда! И никому его не продавала!
Драко скривил губы. Хотелось огреть Дафну "Круцио". Он был уверен, что она лгала.
— Я не брала... — повторила она, уже менее уверенно.
Драко молчал. Дафна тоже смолкла, что-то обдумывая.
— Драко... — не выдержала она через пару минут. — Драко?
Драко сделал вид, что увлечен разглядыванием трещин на потолке.
— Она же и так выздоровеет. Ну, то есть целители наверняка успеют достать яд в Австралии... Правда?
Драко безжалостно продолжал молчать. Дафна готова была заплакать:
— Это не моя вина! Это не я потащила ее в подземелья! Я вообще сразу же кинулась вас искать, когда вы вдруг пропали из мэнора — и вовсе не из любопытства, как ты, быть может, думаешь... Драко, она же не... Она же выздоровеет?
— Я надеюсь, — процедил Драко.
Дафна еще немного помялась:
— Слушай, я не брала твоего скорпиона, но... в общем… так получилось, что этот скорпионий яд у меня есть… Из совсем другого источника, он вообще у меня уже давно. Всего один флакончик, но должно хватить…
Драко теперь созрел до Авада Кедавры.
— И чего ты ждёшь?! — не хуже любимой змеи Тёмного Лорда прошипел он, подскочив. — Он с тобой?! Давай его сюда!
Дафна попятилась:
— Нет, что ты, я не ношу такое при себе постоянно, это же запрещенная вещь... Но подумай вот о чем: ведь если мы его сейчас отдадим колдомедикам, то к нам сразу возникнут тысячи вопросов о его происхождении... Ты же понимаешь?
— Какие вопросы?! — возмутился Драко. — Твоя сестра при смерти, а ты переживаешь, что к тебе возникнут какие-то вопросы?!
— Не драматизируй, ничего она не при смерти, — возразила Дафна. — И потом, все равно скоро доставят эту их порцию официально разрешенного яда из Австралии. Все будет абсолютно легально и…
— Давай тащи сюда живо свой флакончик! — рявкнул Драко, от злости ринувшись на Дафну, невзирая на головокружение. — Немедленно! А не то!.. — он выхватил палочку. — Я тебя из-под земли достану, если с Асторией что-то случится из-за тебя!
— Из-за меня?! — начала защищаться Дафна. — Это ты ее впутал в какую-то опасную историю! Это как раз из-за тебя все произошло, из-за тебя мне пришлось вспоминать поисковые заклинания, врать колдомедикам, выдумывать всякую ерунду о «тёмных заброшенных шахтах Западного Йоркшира», в которых полно ужасных существ! А если начнут проверять?! А если меня станут допрашивать?!
— Ты думаешь только о себе! Впрочем, как и всегда! — обвинил ее Драко.
— Можно подумать, ты думаешь о ком-то другом! — фыркнула Дафна. — Знаешь, мне не очень хочется объясняться с аврорами — и, думаю, тебе тоже!
— Плевать на авроров! — завопил взбешенный Драко, забыв обо всем на свете, так громко, что в дверь заглянул колдосанитар, узнать, все ли в порядке. Пришлось понизить голос и сменить тактику:
— Дафна, здоровью твоей сестры угрожает большая опасность, — проникновенно глядя Дафне в глаза, внушал Драко. — И в твоих силах помочь ей прямо сейчас. А что, если колдомедики не успеют? Что, если какой-то дурак-чиновник потребует новую печать? Что, если…
— Да я поняла, поняла, — вздохнула Дафна. — Не один ты переживаешь за Асторию. Ох, Малфой, теперь ты и меня втягиваешь в свои авантюры! — она ещё немного поколебалась: — Имей в виду, если меня начнут расспрашивать, я расскажу, как все было — и о тебе, и о твоем скорпионе, и о том, где вы на самом деле были с Асторией.
— Да пожалуйста, рассказывай, что хочешь и кому хочешь, но только давай сюда этот дракклов яд! — безрассудно воскликнул Драко.
Дафна пожала плечами:
— Он остался в моем чемодане в мэноре.
— Тогда нам срочно надо в мэнор, — двинулся к двери Драко, удерживаясь за стену. Все вокруг шаталось и качалось перед глазами темнело. Кажется, после лечения ему стало даже хуже. Даже Дафна заметила, что с ним что-то не то:
— Нет уж, Малфой, тебе как раз никуда не надо. Если ты свалишься в обморок, придётся тащить тебя обратно к врачам, и мы потеряем столь нужное нам сейчас время. Давай, возвращайся в кровать, я сама справлюсь.
Мужество покинуло Драко. В конце концов, со всякими там «гипоксиями» не шутят, и Астория — Асторией, а кто будет ее дальше спасать, да и Эрхарда, если с Драко случится какая-то ужасная неприятность?! Пришлось отпустить Дафну одну.
— Только не торопись, но и не медли, — напутствовал ее Драко. — У тебя гостевой портключ с собой? Значит, тебя выкинет в синей гостиной, это в южном крыле… Ах, ты уже знаешь, пробовала? Хорошо… Только смотри, не попадись моей матери — она мигом распознает по тебе, что со мной что-то произошло, даже если ты ничего ей не скажешь, у неё на такое нюх.
Дафна пообещала, что ее никто из обитателей мэнора не увидит, даже домовые эльфы, достала портключ и исчезла. Драко остался один-одинешенек, усталый, больной, в крохотной комнате с неприятным больничным запахом... Чтобы скрасить ожидание и избавиться он навалившейся тоски, он начал представлять, что делает в этот момент Дафна. Вот она очутилась в синей гостиной — небольшой по размерам комнате с громоздкой старой мебелью. В одной из стен скрывался ход к цветочной теплице, которой занималась лично Нарцисса Малфой и явно не жалела на растения магии: нигде и никогда не видел Драко таких огромных и колючих роз, такого агрессивного чертополоха, такой настырной настурции и такого кусачего красного перца… «Дафна!» — напомнил себе Драко и принялся дальше представлять ее: вот, крадучись, она выходит за дверь (которая наверняка предательски скрипит — только бы домовые эльфы не услышали!). В этом время (Драко бросил взгляд на напольные часы) Нарцисса Малфой обычно читала в библиотеке, а Люциус… «Наверняка отец в кабинете, продумывает новые аферы, подписывает непонятные документы или же совещается с кем-то», — неуемное воображение Драко подкинуло ему картинку отца вместе сотрудниками Министерства Магии, договаривающимися насчёт хранения запрещенных артефактов в подвалах мэнора. На мгновение Драко даже представил себе и нынешнего министра, но тут же одернул себя: «Нет, чушь какая, всем же известно, как плохо он относится к бывшим последователям Тёмного Лорда. Так что заниматься махинациями с артефактами он наверняка не будет. И вообще, коррупция коррупцией, но должны же быть в этом мире хоть какие-то незыблемые правила, которые можно при случае и наличии особой хитрости нарушать. Вроде «слизеринцы не дружат с гриффиндорцами», «Дамблдор всегда за доброту и справедливость», «Уизли — рыжие», «министр магии неподкупен»… Иначе наступит анархия и конец света!» — объяснил своему воображению Драко и отправился мысленно дальше, следуя за воображаемой же Дафной. Вот она открывает свой большой, на крепких львиных ножках, чемодан с острыми защелками, которые опасно клацают в дюйме от ее руки. Вот ловит юркие рубашки-разлетайки, тут же выпорхнувшие из недр чемодана, суёт руку в потайной карманчик… Драко почти осязает в собственной руке прохладный, тяжёлый флакончик, вынимает его, разглядывает на свет, опалесцирующая жидкость волнуется внутри, кружится, затягивает…
— Я вернулась! — громко произнесла Дафна рядом, и Драко распахнул глаза.
— Я, кажется, заснул… — оправдываясь, пробормотал он, зевая и потягиваясь. — Это наверняка действие лекарства, мне давали его выпить и… Ты принесла? — вспомнил Драко о причине отсутствия Дафны.
Она молча показала ему флакон — чуть крупнее того, что Драко себе навоображал во сне, но проворно убрала руку, когда Драко потянулся к нему.
— Теперь ты можешь идти? — не дала ему времени рассердиться Дафна. — Вставай, нам надо торопиться.
Драко с ворчанием поднялся. Головокружение было уже не таким сильным, да и вообще чувствовал он себя куда лучше. Впрочем, первые шаги все равно дались ему тяжело — Дафне пришлось даже взять его под руку.
— Теперь налево, — скомандовала она в коридоре, — а сейчас направо и прямо, — каким-то чудесным образом Дафна разбиралась в хитроумных переплетениях ходов и выходов Мунго.
— Мы тут часто бывали, — пояснила она, в очередной раз дёрнув Драко в сторону. — Родители приводили сюда Освальда в надежде, что ему здесь помогут. Разумеется, без толку.
— Кого? — не расслышал Драко.
— Освальда, — ответила Дафна, словно это имя должно было быть знакомо любому.
Драко вскинул брови. Понятнее ему не стало.
— Эм… А это кто — Освальд?
Дафна даже остановилась:
— Освальд? Это же наш младший брат… Ах, не может быть, разве Астория тебе не сказала? Как удивительно, вы ведь вроде так близки… Или мне показалось? Я думала, у вас все серьёзно.
Драко пропустил ее последние фразы мимо ушей.
— Я не знал, что у вас есть ещё брат, — вернулся он к изначальной теме разговора.
Дафна развела руками:
— Конечно, понимаю, Астории не хотелось вдаваться в такие неприятные подробности, хотя, право же, это просто неблагоразумно с ее стороны — пытаться скрыть такие вещи. Впрочем, меня тоже вовсе не радует упоминание этого неприятного факта, но, я думаю, ты должен быть в курсе. В конце концов, раз вы с Асторией, вроде бы, встречаетесь — и, возможно, у тебя на неё серьёзные планы… Ведь так? В общем, об Освальде наша семья предпочитает не распространяться, потому что он — сквиб.
Драко не знал, как ему реагировать. С одной стороны, после знакомства с Эрхардом сквибы не казались ему уже чем-то ужасным. С другой стороны… «Это ведь не ее кузен, а брат, родной, даже не двоюродный, — рассуждал Драко, — что значительно повышает шансы Астории обзавестись ребёнком-сквибом. А ведь она моя невеста! Она должна была мне это сказать, ведь, в конце концов, это будет и мой ребёнок тоже. Нет, прямо сейчас я никакими детьми обзаводиться, конечно, не собираюсь, но ведь женятся люди именно ради наследников... А она скрыла такую важную вещь!»
— Мне так жаль, что Астория не нашла в себе мужества рассказать тебе об этом сама, — медовым голоском произнесла Дафна, погладив Драко по плечу. — Моя сестра, увы, так необязательна и легкомысленна!
«Ничего тебе не жаль, — хмуро сбросил ее руку Драко. — Но со сквибами будем разбираться позже».
— Пошли давай, мы теряем время, — вслух приказал он. — Довольно пустой болтовни.
Последние слова показались ему очень глубокомысленными и значимыми, и он мельком глянул в больничное зеркало, мимо которого они проходили. Зеркало оказалось неважного качества и кривым, так что отразило его длиннолицым, измученным, с синяками под глазами и с кожей нездорового цвета. «Надо будет прислать Мунго в подарок парочку хороших зеркал из мэнора», — щедро решил Драко.
— Мы пришли, — сообщила неожиданно притихшая за последние минуты Дафна.
Драко решительно распахнул тяжёлую дверь… И остановился. Такого он не ожидал.
Астория выглядела куда хуже его собственного отражения в зеркале. Она была вся обмотана какими-то нитями, вокруг неё клубились пары из больших медных тазов, расставленных на полу, а колдомедики растирали ее ноги губками, которые макали в тягучую красную жидкость, так что Драко на секунду показалось, что это кровь. Губы у Астории были совсем синие, а глаза казались огромными.
— Привет, — слабо помахала она рукой, в которую один из колдомедиков тут же засадил иглу шприца.
Драко стало дурно. К счастью, рядом стоял стул, на который он и опустился. Дафна присела рядом.
— Я неважно выгляжу, да? — несчастно улыбнулась Астория. — Но ничего, сказали, что после антидота я буду бодра, как молодой фестрал.
Тут Драко вспомнил о яде опалового скорпиона. Он требовательно протянул руку ладонью вверх к Дафне. На этот раз она беспрекословно отдала ему флакон. Драко сжал его в кулаке. Он больше не думал о справедливых предостережениях Дафны насчёт неприятных вопросов, которые ему наверняка зададут впоследствии, допытываясь, откуда они взяли скорпионий яд, как не думал и о дальнейших последствиях: за контрабанду и его, и Дафну вполне могли отправить за решётку. Но сейчас важнее всего была Астория.
— Драко… — тихо начала Дафна, но он не дослушал. Если она собирается рассказать ему ещё одну гадкую семейную историю — пусть ее, сейчас это ему не интересно. Пусть даже окажется, что все они сквибы, и Астория тоже… В конце концов, сейчас главное — вылечить ее.
— Вот, — Драко протянул флакончик одному из колдомедиков, который недоуменно глянул на него. — Вот… — горело у Драко сдавило, и он не в силах был внятно объяснить. — Это… Это... — только и сипел он.
— Что здесь происходит?! — громкий бас вдруг оглушил Драко, а чья-то крепкая рука схватила его за плечо. — Вы вообще кто, молодой человек? Почему в палате посторонние?! — с укором обратился бас к колдомедику, которому Драко собирался отдать флакон с ядом.
— Целитель Гиперурикус, — вмешалась Дафна, — это друг Астории, наш очень хороший друг.
У Драко голос снова появился от негодования:
— Я ее жених! — воскликнул он, указывая на Асторию. — Вовсе не друг, а жених! То есть, друг я ей тоже, но…
Астория смотрела на него открыв рот.
— Жених? — тихо переспросила она.
Драко присоединился к всеобщему удивлению:
— Ну да, жених… Разве нет?
Астория нервно хихикнула:
— Ну, знаешь, обычно сначала предупреждают невесту, что у неё есть жених.
Драко уже ничего не понимал:
— Постой, но мы же… мы же… — он пытался найти слова.
— Мы встречаемся, но насчёт жениховства ты мне пока ничего не говорил, — прояснила ситуацию Астория.
Драко совсем озадачился:
— Так это же было и так понятно! Само собой разумеется, что ты моя невеста! Потому что… Да это и пикси понятно!
Целителю Гиперурикусу надоели их разбирательства:
— Жених или не жених, но я попрошу вас покинуть палату, так как мисс Гринграсс нуждается в интенсивной терапии и уходе! — заявил он.
— Так я же за этим и пришёл! — всеобщая недалекость начала раздражать Драко. — Яд опалового скорпиона…
— Вот именно, яд опалового скорпиона! — целитель сунул Драко под нос деревянную шкатулку, в которой, укутанный ватой, стоял флакончик с точно такой же жидкостью, что раздобыла Дафна. — Я с трудом добился срочной доставки ингредиента, а вы мешаете быстрому лечению! Я настоятельно прошу вас немедленно выйти. Обещаю, жених, что вас позовут обратно, как только это будет возможно.
Потерянный и несколько расстроенный Драко дал Дафне себя увести и усадить на лавку неподалёку от двери.
— Это какое-то сумасшествие! — он закрыл лицо руками. Темнота действовала успокаивающе. — Жених, скорпион, сквиб… Я уже ничего не понимаю!
— Тебе надо отдохнуть, — сочувственно сказала Дафна. — И тогда все снова станет на свои места.
Драко последовал ее совету, улёгшись прямо на лавке. Дафна позволила пристроить голову ей на колени.
— Имей в виду, это ничего не значит, — в полудреме пробормотал Драко. — Я жених Астории.
— Да я и не претендую, — хмыкнула Дафна. — Не такой уж ты и завидный… жених.
Драко понятия не имел, сколько он проспал, но левая рука и нога изрядно затекли. Морщась от мурашек, он одновременно обрадовался: один из целителей только что сообщил Дафне, что Астории стало намного лучше.
— Теперь вам можно, — указал целитель на ее палату.
Прихрамывая и растирая руку, Драко несмело приоткрыл дверь.
— И снова привет, — улыбнулась им с Дафной изрядно порозовевшая и пободревшая Астория. — Со мной уже все в порядке.
— Не совсем «все», — поправил ее целитель. — Пару дней придётся провести здесь, под наблюдением.
Он отвернулся, и Астория скорчила ему рожицу, всем своим видом показывая, что никакое наблюдение ей не нужно. Поражённый разительным улучшением ее здоровья, Драко молчал, зато Дафна кинулась сестре на шею:
— Ах, мы так переживали! Так переживали! Я как представила, что мне придётся надевать траурную мантию на твои похороны… Она же мне совсем не идёт!
Драко даже задохнулся от такого признания. Но Астория лишь рассмеялась:
— Перестань, сестренка, своими шутками ты пугаешь моего… жениха. Он к такому не привык.
Дафна, не оборачиваясь, ткнула пальцем в Драко:
— Он, между прочим, ещё сомневался, спасать тебя или нет, особенно после того, как узнал о нашем брате-сквибе!
— Я не сомневался! — запротестовал Драко.
— О брате-сквибе? — одновременно с ним переспросила Астория. — В смысле?
— Ах, — отмахнулась Дафна, — не бери в голову, я пошутила, что у нас есть младший брат-сквиб. Драко поверил.
Драко готов был схватиться за голову от таких шуточек.
— Ты была очень убедительна. Хотя на самом деле я сразу засомневался в твоей искренности. Просто не хотел с тобой спорить, так как торопился к Астории, — соврал он.
— Поверил-поверил! — подначивала его Дафна, но Астория остановила ее:
— Все, перестань. Драко, иди сюда. У тебя что-то серьёзное? — заметила она его повязку на шее. — Ты вообще в порядке?
Чувствовать ее рядом было столь невыразимо приятно, что Драко какое-то время не в силах был ответить.
— Нет, пустяковая царапина, — наконец сказал он и горделиво прибавил: — Шрамы даже украшают мужчин.
Дафна вытаращила на него глаза:
— По-моему, тебя покусал какой-то гриффиндорский манипулятор реальности. Что, правда, Малфой, тебя не беспокоит перспектива заполучить длинный красный рубец на твоей тощей шее?!
Драко рассердился и слегка испугался:
— Какой ещё рубец? И ничего не тощая! Снова твои дурацкие шутки, что ли?
Астория взяла его за руку:
— Не обращай внимания, это же Дафна. Который час? Где моя мантия? Копия страницы долго не продержится.
— Какой страницы? — не понял Драко. Темы разговоров и события сменяли друг друга чересчур стремительно.
Астория посмотрела на него, словно он только что спросил нечто вроде «Что такое квиддич?» или «Умеют ли домовые эльфы готовить?».
— Дафна, ты не могла бы ненадолго оставить нас наедине, — попросила она сестру. Та нехотя, но согласилась. Астория из осторожности окружила себя с Драко защитой от подслушивания, а потом снова обратилась к Драко:
— Надеюсь, ты уже вспомнил, «какой страницы». Иначе мне придется с сожалением констатировать наличие у тебя амнезии.
Драко действительно вспомнил.
— Вот, — протянул он ей мантию, из которой Астория тут же извлекла смятую страницу из книги о дементорах. Если не приглядываться, она казалась настоящей.
— Нам нужно попробовать это заклинание как можно скорее, — заявила Астория.
Драко сомневался:
— Слишком опасно. Даже с ускорителем у нас будет всего пять минут, чтобы во всех смыслах «обуть дементора», а потом отступить на безопасное расстояние.
— Всего? У нас будет целых пять минут! — оптимистично воскликнула Астория, натягивая туфли. — Ну, идём?
— К-куда? — растерялся от ее напора Драко. — Тебе нельзя вставать!
— Глупости, — возразила Астория, видимо для убедительности попрыгав сначала на одной, а затем на другой ноге. — Я совершенно здорова. Ты пойдёшь за башмаком, а я пока достану ускоритель. Встретимся… ну, например, у дома Мелузины.
— Но целители… Но тебе же… — попытался воззвать к ее разуму Драко, но Астория уже аппарировала.
Драко немного потоптался по комнате, возмущаясь поведению своенравной невесты, однако разбираться с целителями и Дафной у него не было никакого желания, и потому он в итоге последовал примеру Астории, покинул Мунго и перенесся в Малфой-мэнор за башмаком лепрекона.
Он не позволил себе задержаться, даже услышав спор родителей в соседней зале — наверняка речь шла о деликатном положении Нарциссы, но сейчас это отступило на второй план. Сунув башмак в карман мантии, Драко потребовал у эльфа Бумбы «сию же секунду» сэндвич с сыром и, впопыхах откусывая хлеб, не обращая внимания на хор стенавших о «бедном желудке хозяина» эльфов, перенесся в назначенное место.
К счастью, Астории ещё не было — Драко запоздало сообразил, что сэндвич он захватил только для себя. Поспешно проглотив последний кусок, он украдкой стёр обличавшие неблагородный поступок крошки и какое-то время рассматривал редких прохожих. В поздних сумерках, как Драко надеялся, им было его толком не разглядеть и не распознать в нем «того самого Малфоя из Пожирателей Смерти».
— А вот я! — возникла рядом Астория и помахала перед носом Драко стеклянным флаконом, точь-в-точь таким же, как с ядом скорпиона у Дафны. Драко даже сунул руку за пазуху, но флакон с ядом был на месте.
— А это нам с тобой, — Астория достала пару отчаянно дрыгающихся сырных жаб, обильно посыпанных ароматным перчичником, и протянула одну Драко. Выглядели жабы очень аппетитно, так что Драко просто не смог отказаться, даже отчаянно чихая от взметнувшейся перчичниковой крошки при особо резком шевелении жабьей лапы.
— А теперь мы перенесёмся в замок Готторф, — сказал Астория, едва успев дожевать свою жабу.
Но Драко колебался:
— Прямо сейчас?
Астория удивилась:
— Тебе разве не хочется поскорее опробовать наш метод укрощения дементоров?
Драко с сомнением покачал головой:
— Все происходит слишком быстро. Мне надо сначала подумать. У нас нет права на ошибку. Это слишком опасное дело, чтобы бросаться в него неподготовленным.
— Но мы-то подготовлены! — упрямо возразила Астория. — Ну же, Драко, ты же не струсил? — попыталась подколоть она.
Но Драко так просто было не поймать.
— Не стоит путать трусость и осторожность, — резонно ответил он. — Надо все тщательно проверить…
— Так на месте и проверим! — перебила его Астория.
— …все пункты нашего плана — которого у нас до сих пор толком и нет, — продолжал Драко. — Мы же не гриффиндорцы какие-то, и особенно — не Поттер! Сначала…
— Ах, не будь таким занудным! — снова не дала ему закончить мысль Астория. — Кто не рискует — тот не сдаёт СОВ!
— Мы не в школе, и речь не о безопасном экзамене, — не согласился с ней Драко. — Астория, твоё безрассудство поражает меня все больше. Но, вообще-то, наш спор бессмысленный: в любом случае нужно сначала забронировать переходы по международным каминам, взять билет на поезд и…
— Это слишком сложно и долго! Мы пойдём через Атлантиду, — не согласилась Астория.
Драко заинтересовался:
— Через Атлантиду? А что, через неё можно путешествовать быстрее, чем через камины?
Астория рассеянно кивнула, уже делая руками сложные пассы. Палочку при этом она не использовала. Драко хотел было остановить ее, но любопытство победило. Он внимательно следил за движениями, на всякий случай запоминая. Астория, конечно, уверяла, что путь в Атлантиду для него закрыт, да и оказаться там в одиночестве в виде экзальтированно дурачка его не прельщало, но мало ли что могло случиться!
— Когда я наберусь умений, смогу колдовать без всяких жестов, — заметила его интерес Астория. — А пока что приходится использовать вот такие «костыли».
Как Драко ни старался, он не мог различить в действиях Астории ничего, кроме едва уловимого магического волнения — и то он не был уверен, что воображение не подводило его. Тем не менее меньше чем через минуту воздух пришёл в движение, лицо Драко стал обдувать то и дело меняющий направление ветер, а перед глазами заплясали искорки. Ощущение присутствия магии усилилось.
— Ну-ка, посмотрим, — Астория неуверенно протянула вперёд руку — и та наполовину исчезла!
Астория выдернула руку обратно и захлопала в ладони:
— У меня получилось!
Драко на всякий случай отступил назад. Он не понимал этой магии, и она внушала ему вполне логичные опасения. То, что сотворила Астория, напоминало портал — но и отличалось от него, как заячья нора отличается от двери в стене.
— Ты идёшь? — позвала его Астория, явно собираясь шагнуть в портал.
Драко в раздумьях топтался на месте. Астория в последнее время казалась ему все более и более безрассудной. «А ведь когда-то я считал ее тихой и спокойной сестрицей взбалмошной Дафны Гринграсс! Как изменчива женская суть», — вздохнул жестоко обманутый Драко, мучительно выискивая в своей душе либо решимость последовать за Асторией, либо твердость отказаться. Ему одновременно снова хотелось окунуться в сладкое безумие Атлантиды и было страшно потерять контроль над собой…
— С тобой ничего не случится, я обещаю, — догадалась о его метаниях Астория.
Эти слова, разумеется, возмутили Драко. Как смеет она сомневаться в его силах и бесстрашии?! «И нечего теперь обниматься», — ворчал про себя Драко, не делая, впрочем, попыток отстраниться.
— Если хочешь, можешь закрыть глаза, — предложила Астория и, прежде чем Драко успел осмыслить ее слова, уже сделала рукой пасс, словно притягивая к себе что-то…
В следующее мгновение Драко накрыла удушливая теплота, в которой сладко пахло лилиями, его молниеносно обвили лианы с пышной листвой, и вот уже у него не было ни рук, ни ног, а стал он такой же лианой и смотрел на дробящийся, яркий мир глазами, которые принадлежали огромному жуку. Так как Драко одновременно странным образом видел себя со стороны, то он подметил и радужное сияние своих надкрыльев, и крупные жвалы, и длинные, изогнутые усы…
— Какой ты красивый, — сказала Астория в зеленом струящемся платье, поднимая его двумя пальцами и осторожно опуская на ладонь. Мир закружился и перевернулся, и Драко обнаружил себя вновь в человеческом обличье, но совсем крохотным, на ладони Астории. Придерживаясь за бороздки ее кожи, он вглядывался в синеву ее глаза над своей головой. В ушах звенело, и звон постепенно перешёл в колокольный. «Бом-бом!» — раскачивался Драко. «Бом-бом! Бом-бом! Что за звон? Где твой дом? Кто идёт? Где живет?» — вслух декламировал он рифмованную бессмыслицу.
— Почти добрались, потерпи немного, — обдало его словами Астории, так что Драко чуть ли не потерял сознание от замершего в восхищении сердца…
— Бом-и-бом! Мы вдвоём! — провозгласил он, тут же подхваченный лепестками роз, уносимый в разноцветную метель…
Пришёл в себя Драко на совершенно обычной садовой скамейке, рядом с которой росли мальвы с крупными цветами. В первую секунду он решил, что все ещё находится в Атлантиде, но все вокруг ощущалось слишком реальным. Неподалёку раздавались веселые голоса. Один принадлежал Астории, другой был тоже женским, но незнакомым Драко.
Покрутив головой, он увидел Асторию и еще одну девицу примерно того же возраста, с торчащими хвостиками.
— Привет! — помахала ему рукой девица, улыбаясь во весь рот. Говорила она по-английски, но с немецким акцентом.
— Драко, это Биби (1), моя давняя подруга, мы с ней с детства переписывались, а потом встретились, а потом… в общем, неважно, — наскоро объяснила Астория.
Драко молчал. Он ещё не знал, как ему себя с ней вести. Она командовала им, таскала в свою Атлантиду, из-за неё он терял сознание — кто знает, как это ещё отразится на его гениальном мозге! — и вообще вела себя не так, как полагалось благовоспитанной ведьме. В то же время нельзя было не признать, что ее поступки приближали их к заветной цели — превращению Эрхарда обратно в человека. Ведь, насколько Драко мог судить, они находились в Германии, по крайне мере, на это указывали акцент Биби и надпись «Willkommen» на табличке прямо перед Драко.
— Астория, — начал Драко, намереваясь строго отчитать свою плохо воспитанную невесту и объяснить, что с ним следует вести себя иначе. В конце концов, он Малфой, а это ко многому обязывает не только его самого, но и тех, кто с ним общается!
Но Астория не дала ему произнести долгую речь:
— Я знаю, я невыносима, я слишком быстро действую, не даю времени на раздумья, обращаюсь с тобой без должного почтения, я знаю, все так говорят! — протараторила она, усевшись рядом и с несчастным, но наверняка наигранным видом заглядывая Драко в глаза. — Драко, я исправлюсь! Я обещаю, что исправлюсь, я уже исправляюсь! — улыбнулась она, состроив забавную гримаску, которая, впрочем, очень ей шла.
В памяти Драко образ Астории в Атлантиде накладывался на ее теперешний, влияя на его восприятие, и Драко уже не мог сказать, что было его чувствами, а что — магическим мороком.
— Астория… — снова попытался произнести длинную тираду он.
— Да! Я согласна — больше никаких Атлантид, пока ты сам не попросишь тебя туда отвести! И я не буду использовать на тебе никаких чар без спросу! Я абсолютно с тобой согласна! — закивала Астория, чмокнув его в щеку.
Но Драко не намерен был сдаваться:
— Для начала прекрати меня перебивать! — твёрдо сказал он. — И, пожалуйста, не говори так быстро. Леди не пристало…
На этот раз ему помешало хихиканье Биби. Астория предупреждающе подняла вверх указательный палец, останавливая подругу, и снова повернулась к Драко, всем своим видом изображая полное внимание. Драко открыл рот, чтобы продолжить, но сразу же закрыл его. Их разговор превращался в фарс.
— А, ладно, — махнул он рукой, — в конце концов, в твоём ужасном характере есть что-то… эм… привлекательное.
Астория и Биби обменялись хитрыми взглядами.
— Но ты все же контролируй себя… хоть изредка, — построжничал Драко.
Астория тут же пообещала ему это.
— Кстати, Биби любезно согласилась одолжить нам мётлы, свою и своей подруги Флауипауи. На них мы и доберёмся до Готторфа — это совсем недалеко отсюда.
«Мётлы» звучало знакомо и успокаивающе, поэтому Драко сразу же согласился. Биби призвала свою метлу, которую она почему-то называла «Картофельное пюре».
— А твою метлу как зовут? — поинтересовалась она у Драко.
— Мою? Ну… Эм… Молния… или Нимбус… Смотря какую из них… — растерялся он. Давать отдельные имена мётлам Драко не приходило в голову.
— У тебя их много?! — восхитилась Биби. — Хотя... Конечно, Астория говорила, что вы, англичане, относитесь к своей метле совсем иначе, чем мы здесь. У нас это что-то вроде любимого домашнего животного, только куда полезнее. Кстати, мой совет: если ты будешь звать метлу по имени и хорошо ухаживать за ней, то и она будет тебя любить и куда лучше слушаться.
Представление о «любящей метле» показалось Драко совершенно бредовым, но он из вежливости согласился. Астория подмигнула ему. Она, кажется, тоже не разделяла пропагандировавшуюся Биби персонификацию метел. Но делать было нечего, портить отношения с Биби, не добравшись до Готторфа, не стоило, так что Драко пообещал как-нибудь на досуге придумать мётлам имена. Кажется, Биби это удовлетворило.
— Eene-mene-mauf, komm Kartoffelbrei hier, hex-hex! (2) — продекламировала она, и к ним подлетела небольшая метла, которую Биби вручила Драко. Астории досталась метла Маргаритка.
— Приятного полёта, — пожелала им Биби, и мётлы рванули вверх.
— Приятного, — буркнул Драко, едва удержавшись на «Картофельном пюре». На его взгляд, никакой особой послушности у метлы не наблюдалось. И вообще она сильно уступала по удобности, маневренности и даже элегантности привычным ему "Молнии" или "Нимбусу", да даже купленным в Любеке гоночным метлам, так что Драко даже представлять себе не хотел, какой у него на ней неуклюжий вид. Впрочем, он уже начал смиряться с фактом, что ему теперь иногда приходится выглядеть непрезентабельно. Особенно часто этот случалось в компании с Асторией…
— Давай наперегонки! — крикнула ему эта несносная девица и рванула вперёд.
Летала она плохо — это Драко было ясно по ее странным кульбитам и резким поворотам — но компенсировала недостаточные навыки рискованными взлетами и полным пренебрежением к воздушным ямам: Астория проваливалась в каждую, и штопором выходила из них, не снижая скорости… В общем, Драко, старавшийся не перегружать не внушавшую ему доверия метлу Биби и потому применявший технику «лёгкого полёта», где упор делался на выбор более удобной дороги, начал отставать. Это его, разумеется, раззадорило. Когда Астория оказалась на добрых пять метел впереди, Драко, наплевав на все методы, рванул вперёд, уже не пытаясь увернуться ни от воздушных потоков, ни от ям и даже чуть было не сбив спокойно пролетавшую мимо ворону. Обогнав Асторию, он гордо обернулся, чтобы снисходительно помахать ей рукой, к сожалению, невольно сбавив при этом скорость. Астория же, как раз устремившаяся вперёд, не успев свернуть, налетела на него. Раздался треск, и обе метлы, спутавшись прутьями, закружились на месте, а затем ринулись вниз… Драко вцепился в Асторию, пытаясь одновременно утихомирить взбесившуюся строптивую метлу, вспомнил о присказках в заклинании Биби и крикнул на немецком «Стой, хекс-хекс!», но это не подействовало. Мётлы виляли из стороны в сторону, проворачивались то по часовой стрелке, то наоборот, словно безумная карусель. Драко удалось лишь затормозить падение, так что они сначала на бреющем полёте прошлись кругами над землёй, снижаясь, но все же рухнули с добрых трёх-четырёх футов. К счастью, падение пришлось на мягкую траву, а не на остроконечную изгородь совсем рядом. Драко покатился кубарем по земле и ошалело лежал, размышляя на тему переломов и сотрясений мозга, пока мётлы, протанцевав сумасшедший степ совсем рядом, не набрали снова высоту и не скрылись с глаз.
— Прекрасно, — простонала Астория рядом с ухом Драко и повернула голову, едва не стукнувшись лбом о его подбородок. — Просто прекрасно, — повторила она. — И на чем нам теперь добираться?
Драко сел, потирая ушибленные бока, колени и локти, рассмотрел потерпевшие невосполнимый урон брюки, расстроился, решил проигнорировать другие прорехи в одежде, чтобы не впасть в депрессию, и только тогда огляделся.
— А нам и не надо никуда добираться, — одновременно удивлённо и радостно сказал он. — Смотри, вот он, замок Готторф, — указал он на здание в просвете между деревьями.
   
 
 

Примечания:
1. Биби (с ударением на первое «и») Блоксберг — популярный персонаж культового немецкого мультсериала «Биби Блоксберг — ведьма (волшебница)». Владелица ведьминской мётлы под названием «Картофельное пюре» (Kartoffelbrei), которую она назвала в честь своего любимого блюда (не спрашивайте дальше, я тоже не понимаю этой логики). Подруге Биби, Флауипауи, принадлежит метла «Маргаритка» (G?nsebl?mchen).
 
https://m.youtube.com/user/DieBibiBlocksberg
 
https://www.bibiblocksberg.de
 
Серия на русском: https://m.youtube.com/watch?v=wKF6IRVYL3I
 
2. Заклинания Биби обычно начинаются на «эне-мене-мауф», а заканчиваются на «хекс-хекс» (от немецкого «хексен» — колдовать). « Eene-mene-mauf, komm Kartoffelbrei hier, hex-hex!» — «Эне-мене-маус, лети, Картофельное Пюре, сюда, хекс-хекс!»

— Может, мы заблудились? — негромко предположила Астория, когда Драко в очередной раз вывел ее к высокому, увитому колючим остролистом ограждению. Решетка, представляющая собой запутанное переплетение причудливо изогнутых прутьев, почти скрывалась под листьями, но, тем не менее, не оставляла никаких сомнений в своей крепости. Литые изображения воронов с открытыми клювами на ней словно бы насмехались над путниками.
— Я и не утверждал, что знаю дорогу, — огрызнулся Драко, сердито счищая налипшую землю с каблуков. — Я, знаешь ли, не посвящал своё предыдущее пребывание в Готторфе плутаниям по кладбищам, они вовсе не входят в топ местных достопримечательностей. Тем не менее, следуя логике, тропинки должны вести куда-то, и даже не «куда-то», а к выходу, а не обрываться у изгороди!
Астория промолчала, очевидно, соглашаясь с этим утверждением. Драко продолжал сетовать:
— Это просто ерунда какая-то! Мы ходим по этому кладбищу уже с добрых полчаса и все время упираемся вот в забор! — он подергал прут, но колючки остролиста оцарапали пальцы. — И магии, главное, не поддаётся! — Драко в который раз попробовал раздвинуть решетку заклинанием.
Левитация и аппарация, как они с Асторией уже успели убедиться, тоже были невозможны. Драко подозревал, что ограда была усилена модифицированным заклинанием непроницаемости, возможно, завязанным на магию крови — о чем намекали, по его мнению, сотни возможностей поцарапаться при попытках перебраться через решётку. Кто бы это ни сделал, но защитил он кладбище надёжно, так что покинуть его, кроме как через ворота, не представлялось возможным. А ворота нужно было ещё найти.
— Раньше тут точно такого не было, — ворчал Драко, шагая мимо покосившихся могильных камней и поросшим мхом плит с полустершимися надписями на них. — Хотя, как я говорил, я не рыскал по кладбищу дни напролёт. Но зачем вообще делать эту дурацкую решётку такой… эм… непреодолимой? — задался он вопросом.
— Может, чтобы его не мог покинуть кто-то, кто здесь обитает? — сразу предположила Астория.
Драко тревожно оглянулся: неужели в этом мирном месте бродит жуткое нечто, от чего надежно отгородились обитатели Готторфа?
— Глупости! — чуть дрогнувшим голосом громко заявил он. — Ничего тут нет. Иначе меня бы предупредили во время моего прошлого приезда. Не запустили же они сюда дементора, чтобы подышал свежим воздухом? — шутка вышла неудачная, Драко понял это сразу, ещё до того, как Астория уцепилась за его руку с расширившимися от страха глазами.
— Да ладно тебе, они же не идиоты, — срывающимся голосом пробормотал Драко, мысленно ругая себя за длинный язык. — И вообще… Это просто мои родственнички переусердствовали с заклинаниями. У них такое бывает. Знаешь, они сильные маги — как и все в моей семье. Вот и получилось… что получилось.
Астория недоверчиво хмыкнула, но глаза ее уже не напоминали блюдца. Драко с деланной беспечностью натянуто улыбнулся:
— Разумеется, все именно так и есть. Они довольно экстравагантны, мои родичи. Вполне в их духе оградить кладбище семейным проклятьем, например. Конечно же, все горят желанием похитить шлехтглауберовские скелеты! И с чего бы здесь заводиться чудовищам? В конце концов, это просто кладбище. И, кстати, если боишься, то держись позади меня, — благородно предложил он Астории, чем та не преминула воспользоваться.
«А между прочим, с этой ее атлантидской магией она куда лучше защищена, чем я», — спохватился Драко, но перестраиваться все же не стал: хорошо защищённый тыл тоже важен.
— Здесь тоже тупик, — констатировала Астория через пару минут, как будто Драко сам этого не видел.
— А может, попробуем подкоп? — уныло предложил он. Таскаться по кладбищу больше не было ни сил, ни желания. «А я ведь мог бы сейчас сидеть дома и пить чай с лимоном и розовым вареньем», — вздохнул про себя Драко. Мысли о доме вызвали и другие воспоминания: о новости, сообщенной ему матерью, которую Драко до сих пор так толком и не успел осмыслить. Он ещё не осознал, что означает для него появление ещё одного ребёнка в Малфой-мэноре, насколько это повлияет на его жизнь — и повлияет ли вообще…
— Осторожно, ступеньки! — предостерегла задумавшегося Драко Астория.
Драко уставился на каменные ступени, архитектурной причудой разнообразящие ландшафт.
— Ну вот кто это выдумал? Зачем они здесь? — проворчал он.
— Вы, как всегда, чем-то недовольны, — произнёс внезапно мужской голос из ниоткуда так, что Астория подскочила и ухватилась за Драко.
— Все вам не то и не так, — продолжал голос, который Драко узнал мгновенно, хотя и не слышал его с тех пор, как покинул Готторф. Сильный французский акцент просто не давал права на ошибку.
— Месье Деко, — ледяным голосом протянул Драко. — Не могу сказать, что скучал по вашему обществу. — Вы покажетесь, или правила вежливости вам по-прежнему малознакомы?
Призрак тут же сгустился из лёгкой туманной дымки и завис над тропинкой:
— Месье Малфой, — не менее неприязненно отозвался он, делая ударения на «о» в фамилии Драко, — насколько мне помнится, в последнюю нашу встречу я оказал вам неоценимую услугу одной очень важной информацией, так что у вас нет никакого повода быть недовольным. Однако же, я, вероятно, слишком многого требую от англичанина.
Драко едва справился с приступом раздражения, которое вызывал в нем этот бесплотный фат в парике, кружевном жабо и со своей неизменной оплывающей свечой в руках.
— Это ведь по вашей вине произошли некие ужасные события, последствия которых не устранены до сих пор, — возразил Драко призраку, демонстративно закрываясь от брызжущих в разные стороны капель воска.
— По моей вине?! — возмутился Деко, от возмущения жестикулируя сильнее обычного. — А разве это не вы, месье Мальфуа — о, какая же говорящая у вас фамилия! — совершили — не побоюсь этого жестокого слова — предательство по отношению к тем, кто доверял вам, кто…
— По вашему же наущению! — перебил его Драко, повышая голос. — Это же вы, спасая от мнимой опасности свою никчёмную жизнь — а жизнь ли это?! — наврали мне и…
— А вы струсили! — выкрикнул Деко, взмывая вверх, так, что теперь он нависал над Драко: — Струсили, струсили!
— А ты меня обманул! — Драко выхватил палочку, но Деко мгновенно скрылся за одним из могильных камней и уже оттуда послал ядовитое:
— А кто виноват, что вы не слишком умны и попались на мой обман?!
Драко, задохнувшись от такой наглости, собрался проклясть никчемного призрака, но тут его отвлекло сдавленное хихиканье…
— Астория?! И что здесь смешного?! — обернулся он, разочарованно глядя на ту, от которой он ожидал, скорее, поддержки.
Астория подавила очередной смешок, но никак не могла справиться с улыбкой:
— Прости… Это.. ну… нервное.
Разумеется, Деко уже куда-то скрылся. Драко с досадой притопнул ногой:
— Вот! А ведь я хотел его расспросить о происшедшем здесь за время моего отсутствия! А из-за тебя он сбежал!
Астория пожала плечами, все ещё улыбаясь:
— Мне кажется, этот твой месье Деко не был настроен на конструктивную беседу. Не переживай, мы наверняка найдем ещё кого-то более общительного… Только лучше бы сначала выбраться с кладбища.
— А это будет не так-то легко сделать, очаровательная мадемуазель, — мгновенно отозвался вновь материализовавшийся рядом с ней Деко, одаривая Асторию изысканным поклоном и вручая ей засохшую розу, которая моментально осыпалась. — Месье фон Шлехтглаубер, хозяин здешних мест, постарался на славу, чтобы сделать это прибежище угасающей плоти безопасным для живых и надежной тюрьмой для мертвых.
Драко и Астория синхронно вздрогнули, настороженно осматриваясь, придвинулись друг к другу. Деревья зашумели, тени пробежались по земле, одинокий ворон издал тоскливый клич…
— И что же сподвигло моего дядю на эти меры предосторожности? — спросил наконец шёпотом Драко, неосознанно копируя манеру речи призрака.
— О, какой правильный вопрос вы задали, месье Малфой, — вкрадчиво отозвался Деко. Его свеча внезапно зажглась крохотным пламенем. — Что же сподвигло вашего дядю? Что же могло сподвигнуть его?.. Что же?..
Голос Деко становился все тише и неприятнее, холодный ветер скользнул по спине и стих, солнце зашло за тучи. Напряжение достигло пика, и Драко уже был готов ко всему — даже к тому, что безобидный с виду призрак обернётся ужасным монстром и накинется на него, скаля зубы и протягивая когтистые конечности.
— Что же скрыто в недрах этой земли, хранящей старые кости? — тревожно шептал Деко. — Что одновременно неподвижно, но становится все ближе к нам, с каждой секундой? Что…
— Ой, ну все, хватит нагнетать! — бесцеремонно и громко перебила его Астория, заставив Драко подскочить от неожиданности. — Либо рассказывайте толком, что здесь происходит, либо покажите нам выход. А то уже надоело.
Драко и Деко с одинаковым изумлением уставились на неё.
— Ну, давайте быстрее, мы и так время теряем, — невозмутимо поторопила Астория. — Что там за ужас подземелий готов нас сожрать с потрохами?
Драко и Деко растерянно переглянулись.
— Что, теперь ваше красноречие вас покинуло? — не унималась Астория. — Давайте, рассказывайте уже.
— Какая бесстрашная юная мадемуазель! — восхитился Деко, обращаясь к Драко и делая жест в сторону Астории. — Бесстрашная, прекрасная, восхитительная юная мадемуазель!
Драко был с его словами вполне согласен.
— Я покорён вашей силой духа, — изящно склонился Деко перед Асторией. — Могу ли я, шевалье Жан-Кристоф Деко, поинтересоваться вашим именем, чтобы выгравировать его в своём сердце?
Астория ехидно усмехнулась и подмигнула ему:
— Я Астория Гринграсс, мой дорогой дедуля — ведь, насколько я понимаю, вы и есть мой прапрадед, тот самый, который изменил моей прапрабабке Виперии. Вы ведь в курсе, что у вас была дочь, а затем и другие потомки?
Деко отшатнулся и стал намного прозрачнее.
— Виперия… — пробормотал он. — О, Виперия, любовь всей моей жизни… И вы… Вы потомок нашей несчастливой любви?! Ах, мог ли я о таком помыслить? Что за причудливые кульбиты судьбы?!
Он казался совершенно выбитым из колеи происходящим, впрочем, как и Драко, который уже успел забыть о родстве Астории и призрака. Впрочем, растревоженный и виноватый вид Деко доставлял Драко величайшее удовольствие. Но призрак оправился довольно быстро.
— Мои глубочайшие извинения, мадемуазель Гринграсс, насчёт вашей прабабушки, — галантно отвесил он глубокий поклон, — смею вас заверить, лишь непреодолимые обстоятельства сподвигло меня на тот шаг, который вы — возможно, справедливо — окрестили предательством… Все мы порой ошибаемся — пусть бросит в меня первым камень тот, кто шёл одной лишь праведной и правильной дорогой! Однако же столетия существования призраком заставили меня все осознать и принять мою вину — как и мое наказание! Прошу вас, очаровательное создание, не судите меня по делам минувших дней, они давно растаяли пеплом сгоревших писем и прахом лепестков роз. А я — вот он я, изменившийся, раскаявшийся, нашедший истину. Порой обгоревшее древо куда живописнее молодой поросли, несмотря на изъян…
Драко совершенно не понравился пыл, с которым Деко оправдывал себя, как и то, как он заглядывал Астории в глаза, и чуть ли не фамильярно уже сжимал ее руку своей бесплотной рукой.
— Ну все, мы поняли, вы теперь белый и пушистый, — резко сказал Драко, вклиниваясь между Деко и Асторией. — А теперь, когда вы покаялись в своих заблуждениях и сняли тяжкий груз с совести, выведите нас за ограду.
— Какая бесцеремонность, какая невоспитанность! — укоризненно откликнулся Деко. — Моя милая мадемуазель…
— Она не ваша мадемуазель! — отрезал Драко. — Она ваша праправнучка. Хватит тянуть, Деко. Хотите помочь — помогайте, не хотите — идите прочь и оплакивайте свою несчастную судьбу.
— Моя милая мадемуазель, — настойчиво повторил Деко, демонстративно глядя мимо Драко, — я бы на вашем месте обратил внимание на то, что за грубыми речами может скрываться такое же грубое сердце!
Драко собрался было парировать, но Астория жестом остановила его.
— Я обязательно, всенепременнейше обращу на этот факт самое наипристальнейшее внимание, — вероломно пообещала она щебечущим голоском и мило улыбнулась, — но лишь после того, как мы выберемся с этого, несомненно тихого и уютного, но все же кладбища. Итак, вы укажете нам путь, дорогой месье Деко?
Призрак вскинул голову, выпятил грудь и взмахнул свечой, указывая перед собой:
— Разумеется, это не составит мне ни малейшего труда, моя милая, прекрасная мадемуазель Астория — ведь я могу звать вас по имени? В конце концов, разница в возрасте позволяет мне некие вольности… Впрочем, вы правы, мы и так провели слишком много бесценных минут в этом пристанище тающей плоти. Ну что ж, для прекрасной мадемуазель Астории скромный шевалье Жан-Кристоф Деко совершит крохотный подвиг и покажет вам выход из царства Аида, подобно Орфею — однако же, поверьте, я отнесусь к доверенной мне задаче куда более ответственно! Итак, милая, драгоценная моя Астория, отбросьте все тревоги и следуйте за мной, а выход откроется вам так же быстро и просто, как если бы вы отворили дверь в собственный будуар.
«Врет», — мрачно подумал Драко. Лживому льстецу Деко он ни капли не доверял.
— Это прожжённый обманщик и Казанова, — шепнул он Астории. — Не верь его речам, никогда и ничему.
И умница Астория не тронулась с места, невзирая на все взмахи призрачных рук.
— Только что вы уверяли нас, что кладбище защищено сильными чарами, — с сомнением произнесла она.
Деко изумлённо всплеснул руками:
— Ах, что значат эти чары для меня, Жан-Кристофа Деко?! Моя дорогая…
— Праправнучка, — ехидно вставил Драко.
Деко снова проигнорировал его слова:
— …моя дорогая Астория — нет, ну какое восхитительное сочетание звуков: «Ас-то-рия» — словно звон небесных колокольчиков!.. Так вот, дорогая Астория, поверьте, несмотря на мою призрачную сущность, я способен на многое. Например…
— Например? — переспросил из-за спины Драко низкий, раскатистый мужской голос, заставив их с Асторией подскочить.
Деко сразу же растаял в воздухе, и только его свеча с глухим стуком упала на холмик земли и скатилась к ногам Астории, которая проворно подобрала ее. В воображении же Драко уже успели восстать из могил сонмы непобедимых упырей, один из которых наверняка столь неделикатно вмешался в беседу, так что оборачиваться не хотелось, хоть и пришлось…
— Дядя Райнхардт! — ещё никогда в жизни не был рад Драко какому-либо дальнему родственнику, как сейчас. — Это вы!
Райнхардт фон Шлехтглаубер, собственной высокой и статной, хоть и слегка сгорбленной белокурой персоной возвышался на тропинке, попирая ее высокими, обвитыми цепями сапогами с отворотами. Длинная, распахнутая на груди мантия прикрывала рубашку на шнуровке, поверх которой крепилась большая брошь с гербом Шлехтглауберов. В общем, вид Райнхардт имел весьма внушительный, и Астория на всякий случай отступила назад. А Драко, все ещё радуясь появлению родича вместо ожидаемого жуткого монстра, в порыве чувств был готов даже обнять дядюшку…
Однако Райнхардт, кажется, не разделял его чувств:
— Ну, — смерил он отнюдь не любезным взглядом племянника, а затем и Асторию, — позволь полюбопытствовать: какого фиолетового гомункулуса вы здесь делаете? Здешнее кладбище — не самое лучшее место для вечерних свиданий. К тому же, мой последний наказ тебе был — не возвращаться в Готторф!
Драко запоздало вспомнил, что расстались они с дядюшкой не самым лучшим образом и что Райнхардт буквально потребовал от него убраться домой или куда подальше. Этот факт как-то успел выветриться из головы Драко.
— Эм-м… Ну-у… Это… Я… Мы… — растерялся Драко, не зная, с чего начать объяснение своего визита, и уцепился за правила приличия: — Это мисс Астория Гринграсс, моя невеста, — представил он.
— Очень приятно, — тоном, говорящим скорее об обратном, ответил Райнхардт. — Я действительно искренне рад за вас, но все ещё не понимаю, чем наше скромное готторфское кладбище обязано вашему присутствию здесь.
— Астория, это мой дядя Райнхардт фон Шлехтглаубер, — пропустил его последнюю фразу мимо ушей и тянул время Драко, собираясь мыслями. — Он… Эм… Отец Эрхарда… И всех остальных: Одетт, Одиль, Зигфрида… И муж тётушки Адель.
Астория издала некий писк, долженствующий, видимо, означать ответное приветствие Райнхардту. Драко постепенно терял остатки храбрости и самоуверенности. Он даже готов был молча отдать дяде Райнхардту башмак лепрекона и поскорее ретироваться — если только их соблаговолят выпустить с кладбища.
Но Райнхард одарил их ещё одним тяжелым взглядом из-под бровей и вздохнул:
— Хорошо, наверное, здесь и впрямь не самая подходящая обстановка для родственной встречи. Прошу! — он взмахнул палочкой, и воздух перед ним дрогнул, закружился, замерцал, а затем словно бы провалился в никуда — и это «никуда» теперь темнело овальным провалом, представлявшим из себя, по всей видимости, портал.
Райнхардт повторил приглашающий жест, и Драко, а за ним и Астория, опасливо потрусили к порталу, на расстоянии уже нескольких футов от которого ощущалась неведомая сила, словно бы оплетающая руки и ноги, перехватывающую контроль и тянущая в темноту... Был бы на месте Райнхардта кто-то другой, Драко заподозрил бы подвох, но дядюшке он решил довериться и потому покорно вступил в темноту, и тут же земля ушла из-под его ног, невидимый вихрь завладел его телом, и, дезориентировано вращаясь, Драко полетел вперед, в туннелеобразную пустоту, в которой мерцали редкие огоньки…
Движение прекратилось постепенно, свет стал усиливаться, и, ещё слегка неуверенно держась на подкашивающихся ногах, Драко обнаружил себя в той самой комнате, где когда-то имел с дядей неприятный разговор после трагического происшествия с вольпертингером. «А где остальные?!» — спохватился он, но паниковать пришлось недолго: Астория с Райнхардтом возникли из портала почти сразу же, и кольцо сгущённого воздуха медленно сжалось за ними, а затем и схлопнулось совсем.
«Какой интересный подвид портала, — не мог не отметить про себя Драко. — Надо как-нибудь выведать у дяди, как он действует и на какое расстояние». Одновременно Драко осматривался. В прошлый раз он почти ничего не заметил здесь, кроме того, что помещение было маленьким и тёмным. Теперь же, при лучшем освещении, он понял, что это впечатление было обманчивым и создавалось из-за низкого полукруглого, словно в подвале, свода. На самом деле это было нечто вроде длинного и довольно широкого коридора, впрочем, сильно заставленного массивными шкафами с плотно закрытыми глухими дверцами и нагроможденными друг на друга обитыми металлом и кожей сундуками, которые время от времени издавали протяжные стоны, а из их недр слышалось бряцание и шорох. Шкафы поскрипывали, переминаясь на тяжелых ножках, которые они то поджимали, то со стуком устало опускали на каменный пол. А под ногами самого Драко лежала большая истертая шкура, происхождение которой он определить затруднялся.
Райнхардт щёлкнул пальцами, и возникли два домовика с креслами, которые они предложили гостям. Сам Райнхардт опустился на стоящий около стены стул с высокой спинкой и некоторое время в упор рассматривал вконец оробевших Драко и Асторию.
— Мне очень жаль, что мы явились вот так, без приглашения, — осмелился наконец промолвить Драко. — И, поверьте, дорогой дядя, что мы бы не потревожили покой вашего дома без весомого повода, — подбодрённый заинтересованным взглядом Райнхардта, Драко набрал побольше воздуха в грудь и выпалил под раскатистое эхо старых сводов: — Дело в том, что у нас есть вещь, способная вернуть Эрхарду человеческий облик!..
Он и сам не знал, чего ожидал после такого заявления. То ли тишины, охватившей весь потрясённый мир, то ли шквала оваций и салютов в честь храброго, умного и благородного спасителя. К тому же то, что собирался совершить Драко с помощью башмака, переворачивало все существующие представления о дементорах. «И это не говоря уже об найденном и опубликованном мной методе возвращении магии сквибам с помощью маггловского влияния!» — мысленно прибавил Драко (о роли неизвестных экспериментаторов в обнаружении этого метода, как и об участии Эрхарда и Теодора Нотта в сортировке и публикации полученных данных, он в этот момент забыл). До сих пор у него не было достаточно времени, чтобы в полной мере осознать свою роль в истории, роль, которой провидение вознаградило несомненно достойнейшего. И вот сейчас настал этот момент величия, когда от победы Драко отделял всего один шаг… Который, кстати, он со свойственной ему скромностью с радостью возложил бы на Райнхардта, благородно поделившись с ним лаврами, а сам бы с радостью и умиротворением наблюдал бы за окончанием величайшей спасительной операции в мире.
«Ибо я спасаю не Эрхарда, но всю магию, ведь мои свершения расширяют границы возможностей магов, показывают нам, как мало ещё нам известно о мире, которому мы по праву принадлежим! Рано ещё стенать о заканчивающейся магии, о вырождении чистокровных, о доминации магглов. Мы выживем, это несомненно, и возвысимся ещё более — и все это не без моей помощи!» — просветленно рассуждал Драко в ожидании, когда его дядя тоже в полной мере осознает важность наступившего сейчас переломного момента в истории магии.
Но Райнхардт немного помолчал, а потом без особого воодушевления сказал:
— Ах вот как? Очень хорошо.
Драко подождал ещё немного, но больше дядюшка ничего не прибавил. «Очень хорошо? Да это же великолепно! Потрясающе! Чудесно! Бесподобно! Восхитительно!» — рассердился Драко на эмоциональную тупость дядюшки и его бедный словарный запас.
«Может, он все же не понял?»
— Мы можем спасти Эрхарда, — переиначил свои слова Драко. — Сделать его опять человеком. Это теперь возможно.
— Да-да, — кивнул Райнхардт.
Драко нахмурился. Дядя словно нарочно портил всю торжественность ситуации.
— Мы нашли башмак лепрекона. Знаете, эта штука может расколдовать Эрхарда, — сделал Драко ещё одну попытку достучаться до тугодума-Райнхардта.
Тот все же проявил лёгкий интерес:
— Башмак лепрекона? Никогда не слышал, что он такое умеет… Ну что ж, можно попробовать.
Странная реакция дяди и отсутствие у него всяческого энтузиазма по поводу восхитительной возможности расколдовать любимого сына не укладывались в голове Драко. Да и Астория выглядела удивленной.
Драко немного помолчал, затем осмелился спросить прямо:
— Дядя Райнхардт… Простите, но… разве вы не рады? Мы ведь теперь можем вернуть Эрхарду человеческий облик…
Тут Драко осекся, потому что сердце внезапно сжалось, а затем заколотилось в бешеном ритме, подгоняемое ужасной догадкой: а что, если он опоздал?! Вдруг… Вдруг кто-то уже расколдовал Эрхарда и уже получил все по праву заслуженные Драко лавры?! Это было бы невыносимо несправедливо. Драко замер, но Райнхардт успокоил его:
— Отчего же, — возразил он, — я рад, что в трудные минуты наши родные и друзья, вот как ты, протягивают нам руку помощи и не оставляют нас наедине со свалившейся бедой. И я рад, что ты достиг успеха в своих поисках… Но… Стоит признаться, что я потерял надежду. И это произошло не без оснований. С тех пор, как ты покинул Готторф, мы не оставляли попыток обратить вспять произошедшее с моим сыном Эрхардом. Мы с Аделью любим своих детей — возможно, даже слишком. И, чтобы вернуть Эрхарда, мы испробовали бесчисленные способы, мы пытались хотя бы достучаться до него, удостовериться, что данная нам надежда — что он там, все ещё внутри, что он не исчез навеки, а его место не заняла отвратительная тварь, которая несёт лишь смерть и муки. День за днём я листал фолианты, вызывал мудрецов и храбрецов, желавших испытать удачу, но ни одна попытка не приблизила нас хоть на шаг к желанной цели. Там, в башне, не Эрхард, а дементор — самый обычный, бесплотный и смертельно опасный. Все заверения, что моего сына ещё можно спасти — ложь, и теперь я это вижу так ясно… Теперь, но не неделю назад. Тогда мы решились с Аделью испробовать ещё одно зелье — глупая идея, но отчаяние затмевает разум! Конечно же, ничего не вышло. Точнее, стало ещё хуже: дементор стал сильнее, намного сильнее, чем раньше. Погибло множество домовых эльфов, а Адель получила страшный ожог, и я не знаю, останутся ли следы. Впрочем, я счастлив уже тем, что она жива, — Райнхардт говорил глухо и словно бы бесстрастно, но за этой бесстрастностью чувствовалось огромное напряжение. Драко и Астория подавлено молчали.
— Я готов был на все в погоне за несуществующей возможностью вернуть сына, — признался Райнхардт. — Я даже размышлял о жертвах… О человеческих жертвах — есть ведь такие ритуалы. Но… цена слишком высока — теперь я это вижу. Да и нет такого способа, чтобы Эрхард снова стал самим собой… Нет, скажу прямо: Эрхард погиб, а из всплеска магической энергии каким-то образом возник дементор. Все остальное — самообман… — он судорожно вдохнул воздух и медленно закончил: — В некоторых случаях… нужно… суметь остановиться… как бы ни хотелось продолжать. Остановиться, чтобы не потерять оставшееся.
Драко разочарованно нахмурился. И это та самая, знаменитая, воспетая в литературе и песнях родительская любовь? Попытались пару раз, поняли, что опасно, и все?! «Нет, ну надо быть, конечно, осторожным, но… Но я же предлагаю не просто призрачный шанс, а реальную возможность!» — возмутился Драко.
— Я, как глава этой семьи, должен взять на себя ответственность поставить точку в этом безнадежном деле, которое может привести нас всех к гибели, — сказал Райнхардт.
Драко был не согласен с его выводами. Астория, по-видимому, тоже.
— С башмаком лепрекона все должно непременно получиться, — уверенно сказала она. — Мы знаем, что делаем. У нас есть план, и он непременно сработает!
Губы Райнхардта тронуло подобие улыбки.
— Вы очень мужественная молодая леди, и я не сомневаюсь также в вашем уме и, таким образом, в логичности вашего плана. Но… не будем больше говорить о делах. Уже поздно, и вы наверняка устали и проголодались. К счастью, подошло время ужина, и никто не упрекнёт хозяина Готорфа в негостеприимстве. Голодать я вам не позволю. К тому же, я думаю, после нашего тяжёлого разговора вам просто необходима шумная и весёлая компания. Твои кузены, Драко, будут несомненно рады увидеть тебя вновь, как и познакомиться с твоей очаровательной невестой. Как хорошо, что вы ещё застали Зигфрида и Мари — они собираются на днях отбыть в кругосветное путешествие…
И, пока Драко пытался совместить понятия героического спасения Эрхарда и банального ужина, Райнхардт, непринуждённо болтая о сущих пустяках, уже развёл огонь в камине, и не оставалось ничего другого, как пройти через него и оказаться в столовой, где за большим столом расположились остальные готторфцы: удивительно подросшие за короткое время белокурые близняшки Одетт и Одиль, строгий Зигфрид, прехорошенькая, несмотря на потерю магических сил, Мари… Места Адели и Эрхарда оставались пустыми.
— У нас гости, — объявил домочадцам Райнхардт, привлекая всеобщее внимание.
Через пару секунд потрясённого взаимного разглядывания Драко оказался облеплен родственниками. Близняшки первыми сорвались с места, подскочили к Драко и с воплем в унисон «Du bist da!!!» (1) накинулись на него с двух сторон. Ошалевший от такого напора Драко мог бы и упасть, но получил уравновешивающий радушный хлопок по спине от Зигфрида, вкупе с громогласным приветствием «Hey, Kumpel, sch?n dich wieder zu sehen» (2), а шею ему уже грозила сломать повисшая на ней Мари. Все это в некоторой мере компенсировало странный приём, оказанный Драко Райнхардтом.
— Я… Я тоже рад вас видеть, — лепетал расчувствовавшийся Драко, едва удерживаясь на ногах. — Очень, очень рад!
— Ну все, все, возвращайтесь к столу, — положил конец долгому чествованию Драко Райнхардт, и все нехотя отступили, хотя никуда не вернулись, а встали полукругом.
— Я думала, что мы больше тебя не увидим! — воскликнула Мари, крепко держа Драко а руку. Другой его рукой завладели близняшки, отталкивая друг друга.
— Ты как раз успел, послезавтра нас с Мари здесь бы уже не было, — подхватил Зигфрид. — Мы ведь все-таки собрались в кругосветное путешествие — и окончательно решились на него лишь благодаря тебе!
— Мне? — удивился Драко.
— Ну конечно! — засмеялась Мари. — Кто, как не ты, опубликовал эту чудную статью о влиянии маггловского интернета на восстановление магии?
— Опубликовал… О влиянии инт… терне… Да? — ещё более изумился Драко, не очень понимая, о чем вообще идёт речь. — Ну-у… Эм…
Мари от избытка чувств захлопала в ладони:
— Ты ведь здесь, в нашей провинции, такая знаменитость! Твой друг Блейз, который без ума от нашей милой мадам Боненполь, рассказывает всем и каждому, какими друзьями были вы в школе — лишь бы примазаться к твоим достижениям! Ах, Драко, какой же ты молодец! Мы все-все прочли твою статью, и не раз, и даже кое-что проверили на практике — уж прости нас, недоверчивых…
— А мы сразу сказали, что Драко — самый умный и все правильно написал! — затараторили по-немецки Одетт и Одиль. — Сразу, сразу!
— А мы вот сомневались, — виновато сказала Мари. — Но потом Зигфрид отправился на прогулку по маггловскому Гамбургу и… и у него начало кое-что там получаться из заклинаний! И иногда кое-что исполняется даже без присутствия магглов! — Мари потянула Зигфрида за рукав: — Зигги, покажи ему!
Драко вдруг почувствовал себя очень уставшим от окружающего гама и суеты. Но все вокруг продолжали наперебой болтать, а Зигфрид махал палочкой, хотя и без какого-либо результата, но очень радостно и энергично. «Значит, Нотт опубликовал статью о влиянии маггловских штучек на магов и сквибов… Главное, чтобы мой отец ее не увидел. Хотя… Какая разница», — то ли устало, то ли бунтарски подумалось Драко.
— Я сказал: возвращайтесь к столу! — сердито повторил Райнхардт. — И будь так любезен, Драко, представь моим невоспитанным отпрыскам свою прелестную спутницу.
Только в этот момент готторфцы обратили внимание на Асторию, до тех пор молча стоявшую в сторонке. Драко, который тоже ненадолго забыл о ней, ощутил острый укол совести.
— Это моя невеста, Астория Гринграсс, — объявил он с большим, чем надо, напором, и потому прозвучало это очень громко и даже слегка агрессивно.
Тем не менее, поздоровались все с Асторией тоже очень сердечно. Затем наконец они расселись за укрытый белой вышитой скатертью стол. Астории досталось место Эрхарда. Вбежали домовые эльфы, рогатые и острозубые, разнося большущие блюда с едой — ароматной дичью, рагу, салатами и сосисками с квашеной капустой, а также кувшины с вином. Драко накрыло ощущение «d?j? v?cu», казалось, что все вернулось на круги своя, как пару месяцев назад. Все оживлённо болтали, рассказывая о жизни в Готторфе, об остзейской регате, о проказах русалок, о прибавлении стрекозлов, о предстоящем путешествии Мари и Зигфрида. Насытившийся и разомлевший Драко поддался всеобщей расслабленной атмосфере, позабыл о своей великой миссии и своем судьбоносном предназначении и, слегка захмелев от подогретого вина, полусонно внимал рассказываемым историям.
Затем они перебрались в зал с большим камином, где Райнхардт поведал пару охотничьих баек, которые становились все непристойнее, особенно когда Одетт и Одиль отправили спать. И наконец Зигфрид сопроводил Драко в знакомую гостевую комнату, ту самую, где он ночевал и раньше. Драко небрежно скинул одежду, поплескался в капризном душе и завалился на мягкую кровать с хрусткой простыней, провалившись в глубокий сон ещё до того, как голова его коснулась подушки. Ему снилось продолжение ужина, жар камина, звон бокалов с тёмным вином…
— Тик-так-ш-ш-ш, тик-так-ш-ш-ш, — раздалось вдалеке.
Во сне Драко ассоциировал этот звук с треском поленьев и не придал ему значения. Он потянулся за блюдом с фаршированными яйцами эльветритша, когда стучание и шипение повторилось:
— Тик-так-ш-ш-ш, тик-так-ш-ш…
«Нет, на полено это непохоже, — подумал во сне Драко. — Это скорее напоминает…»
— Тик-так-ш-ш-ш, тик-так-ш-ш! — прозвучало уже ближе.
«Это напоминает… что-то очень знакомое… Но что?»
— Тик-так-ш-ш-ш, тик-так-ш-ш! — от громкости Драко проснулся и сел в кровати, пытаясь сообразить, слышал ли он разбудивший его звук во сне или же он пришёл из реальности.
— Тик-так-ш-ш-ш! — с металлическим лязганьем раздалось снизу, с пола, заставив Драко инстинктивно вытянуть руку, чтобы взять палочку с прикроватного столика… Но его пальцы ухватили лишь пустоту.
С остановившимся сердце он повернул голову: палочки на столике не было.
— Тик-так-ш-ш-ш, тик-так-ш-ш, тик-таки! — бряцало, кажется, уже около ножек кровати.
Драко подавил детское желание закутаться с головой в одеяло, ущипнул себя, чтобы удостовериться, что на самом деле проснулся, и лишь затем осторожно перегнулся через край постели, чтобы увидеть источник звука.
Это оказался престраннейший предмет: большие песочные часы с сияющими в лунном свете крупинками, которые, пересыпаясь из одного отделения в другое, и создавали то самое «ш-ш-ш». Драко поразило, что крупинки падали не из верхней части часов в нижнюю, а наоборот, словно бы кто-то перевернул мир с ног на голову. Кроме того, по бокам к часам крепились металлические колесики, приводимые в действие механическими поршнями и шестернями. «Тик-так», — и колёсики поворачивались, «Ш-ш-ш», — сыпался вверх песок.
— Это что ещё за ерунда?! — пробормотал Драко, протирая заспанные глаза.
Между тем часы достигли ножки кровати, покрутились вокруг неё, и вдруг поршни и шестеренки сложились в длинные ножки, которые вцепились в край одеяла и начали по нему подтягиваться, взбираясь!
— Ах ты ж зелёный пикси! — Драко прибавил к этому возгласу ещё парочку нецензурных ругательств, вскочил на постели и, отшвырнув одеяло вместе с часами, отступил к стене.
Несколько секунд было тихо. Одеяло, упав на середину комнаты, увлекло и накрыло собой часы. Но вот ткань зашевелилась, приподнялась, из-под неё показались тонкие металлические ножки…
— Акцио палочка! — сдавленно прошептал Драко, но ничего не произошло. — Акцио палочка!!! — вскрикнул он, наблюдая, как вновь обретшие колёсики часы неумолимо приближались к кровати. Не дожидаясь, пока они достигнут цели, Драко спрыгнул на пол с другой стороны и, путаясь в слишком длинной для него ночной рубашке, кинулся к двери… Он даже добежал до неё, но, как ни толкал, как ни тянул на себя, не мог открыть!
— Тик-так-ш-ш-ш, тик-так-ш-ш, тик-так! — прозвучало позади, и, обернувшись, Драко обнаружил жуткий механизм прямо около своих босых ног.
— Мама! — завопил он, собираясь перебудить весь замок, но вместо крика из его горла вырвалось лишь сипение. — На помощь!!! — снова попробовал Драко — и снова безрезультатно.
— Тик-так, — сказали часы и остановились. Крышка заполненного верхнего отделения откинулась, и оттуда вихрем вырвались песчинки, пронеслись по комнате, рассыпались по полу, а затем собрались в большой комок. Этот комок, темнея, начал обретать сложные очертания, и вот уже на полу лежал большущий чёрный майский жук.
— Это просто кошмар, просто кошмар, — уверял себя дрожащий Драко.
Жук медленно шевельнулся, а затем стал подниматься на задние лапы, показывая металлическое брюшко, сквозь которое, к вящему ужасу Драко, явственно просвечивали проворачивающиеся шестерёнки. От жука по полу расплывалась похожая на масляную жидкость.
Драко снова подёргал дверь, а затем схватил стоявший около неё стул, повернул его ножками от себя и превратил в импровизированный щит.
— Не подходи! — просипел он жуку, решив про себя: «Я так просто не дамся! Малфои не сдаются жукам!»
А жук все увеличивался в размерах, его крупное тело удлинялось, надкрылья пошли складками, верхние лапы тоже растянулись…
— Тик-так, — прозвучало снова. — Тик-так, хи-хи! Тик-так, хи-хи! — и тиканье перешло в надтреснутое хихиканье, которое все усиливалось, пока не стало старческим смехом.
— Это же… — Драко перепугано всматривался в старческую сгорбленную фигуру с огромной головой, которую перевешивал большой нос.
— Коппелиус! — если бы было куда, Драко отступил бы, а так он лишь вжался в закрытую дверь.
Гнусный смешок был ему ответом. Коппелиус — а это бы именно он — повёл худыми плечами, взмахнул длинными руками и подпрыгнул на кривых ножках.
— Ай-яй-яй! — погрозил он Драко узловатым пальцем. — Ай-яй-яй!
Что-то двинулось под спиной Драко, и, отпрыгнув от двери, он обнаружил, что вся ее поверхность напоминает теперь открытую крышку механических часов, где скрипели пружинки и вращались разные детальки.
— Чего вам от меня надо?! — в отчаянии вскрикнул Драко, неожиданно вновь обретя голос. — Хватит издеваться! Говорите, чего вам от меня надо!!! — требовал он.
Коппелиус неожиданно изменил облик, став теперь похожим пусть на не слишком пропорционального, но уже не гротескного сухонького старичка в аккуратном сюртуке и с потрепанным свитком в руке, который он развернул перед Драко. Вверху значилось крупными буквами: «Vertrag» (3).
— А я-то думал, Малфои деловые люди, — почему-то басом, с сильным немецким акцентом заявил Коппелиус. — А оно вот как!
— Как? — пролепетал Драко, боясь пошевелиться.
— Как, как! Деньги мои взял, товар не отдал! — взмахнул свитком Коппелиус. Пергамент свился крупными кольцами, змеясь по полу.
— Товар… Ах, вот оно что! — сообразил Драко, чуть оживляясь. — Вы про скорпиона? То есть про опал? То есть про опалового скорпиона? Так я хотел вам его отдать! А вы на меня накинулись, угрожали… Все случилось так быстро! Я ничего не успел сделать…
Коппелиус недоверчиво покачал головой и опять погрозил пальцем:
— А ты не прост, не прост! Связался с саламандрой и змеёй! Не боишься попасть под стекло? Ну да это твоё решение и твой выбор. А вот что с нашей сделкой-то?
Теперь Драко ощущал себя куда более увереннее, ведь ситуация стала куда яснее и понятнее.
— Уважаемый господин Коппелиус, — важно начал он, отставив ногу и выпрямившись, — мне, право, очень жаль, что у вас создалось впечатление, будто я, Драко Малфой, обманул вас с целью наживы. Мы, Малфои, вовсе не такие, дела мы ведём честно и изворотливостью, вероломством, как и скользкостью, не славимся. Увы, наша сделка сорвалась, однако, как я уже сказал, это было не по моей вине. Я даже собирался вернуть вам эти ваши очки или расплатиться в денежном эквиваленте, — слегка покривил он душой, — но некие обстоятельства моей жизни пока что помешали этому рациональному решению. Однако же, поверьте, я не забыл о нашей сделке и в скором времени…
Но тут Коппелиус вытянул шею и зачем-то зашипел и затикал, закрутился на месте, притопнул и подпрыгнул:
— Ну уж нет! — взвизгнул он. — Мы будем играть по моим правилам! Мы заключили сделку, ты получил деньги, а где мой товар?
От мерцания песчинок в воздухе Драко стало сложно что-либо разглядеть, и он пошатнулся, а в следующую секунду рукава его ночной рубашки оказались затянутыми в металлические шестерёнки на двери. Драко дёрнулся, чувствуя себя бабочкой на булавках, но шестерёнки затянулись лишь сильнее, а крепкая ткань даже не затрещала.
— У меня его сейчас нет! — попытался донести он до чокнутого старика. — У меня его украли! Но я верну вам ваши очки! Я же сказал, что все верну! Я же предлагаю вам приемлемое решение проблемы! Давайте останемся благоразумны!
Коппелиус приблизился, обдавая Драко несвежим дыханием, и стекла его очков блеснули около глаз Драко.
— Кароши глаза! Очень кароши глаза, — оценивающе заявил он.
Колени Драко ослабли.
— Эй, давайте не будем торопиться! — пробормотал он. — Я могу достать вам этого дурацкого скорпиона. Или мы можем договориться на что-то другое. У нас в Малфой-мэноре полно ценных вещей!
Коппелиус продолжал вглядываться в его глаза и даже попытался ткнуть в левый пальцем, но Драко увернулся.
— Да вы совсем спятили! — завопил он. — Отойдите от меня! На помощь! Убивают!!!
Но никто не спешил ему помогать.
— Ну что вам ещё надо? Хотите денег? Много? Мой отец достанет любую сумму! — надрывался Драко. — Деньги, понимаете?!
Коппелиус замер, все ещё уставившись в глаза Драко. Затем медленно поднял одну ладонь, в которой оказалась горстка песка.
— Только попробуйте мне что-то сделать! Мой отец… Моя невеста вам отомстит! У неё связи в Атлантиде! — взвизгнул Драко, безуспешно пытаясь вырваться или хотя бы вывернуться из ночной рубашки. — Мои друзья и родные этого так не оставят!!!
Коппелиус лишь отвратительно хихикал.
— У меня… У меня есть яд этого вашего опалового скорпиона! — вдруг вспомнил Драко, и вытащил из кармана мантии флакончик. — Вот, смотрите. Это тоже очень ценная штука!
Коппелиус проворно выхватил флакончик, повертел, покрутил, посмотрел на свет, хмыкнул, и сунул себе в карман:
— Мало, — лаконично объявил он.
— Слушайте, ну давайте договоримся, — взмолился Драко. — Мы же разумные люди! И в разумных пределах я дам вам все, чего вы пожелаете!
Коппелиус неожиданно заинтересовался:
— Все? — переспросил он.
— В разумных пределах, — дрожащим голосом подтвердил Драко.
Ухмылка Коппелиуса враз поколебала его уверенность, что тому вообще стоило что-то давать. Но альтернативы он не видел.
— Все… — Коппелиус словно пробовал это слово на вкус. — Он даст мне все. Мальчишка даст мне все, что я пожелаю!
— В раз… разумных… пред-делах, — все же снова уточнил бедный Драко, и его перевернуло, понесло, и он оказался за столом с пером в руке.
— Подписывай, — указал Коппелиус.
Драко вгляделся в лист перед ним, но буквы прыгали, колебались, меняли места.
— Я не подписываю непрочитанные документы! — запротестовал он, едва не теряя сознания от страха.
Коппелиус хмыкнул и, кажется, даже одобрительно кивнул.
— Ты дашь мне то, чего я хочу, — сказал он. — А я хочу мальчишку.
— Какого мальчишку?! — Драко мутило, голову сдавило мигренью. — Поттера, что ли?! — удивился он. — Так я с радостью…
— Глупый, глупый Малфой! — Коппелиус разозлился и с силой стукнул по столу кулаком. Большая капля чернил сорвалась с пера в руке Драко и кляксой расплылась по пергаменту.
— Я хочу твоего сына, — прошипел Коппелиус, сверкая стёклами очков.
— Какого сына?! — простонал Драко, готовый сползти под стол. — У м-меня нет никакого с-сына!
— Ну так будет, — громко расхохотался Коппелиус и неожиданно приподнял Драко за плечи, панибратски подмигнул ему и дружески зашептал на ухо: — Да я ж даже забирать его насовсем не буду. Возьму к себе в ученики. А? Каково? Ученик Коппелиуса, получивший доступ ко всем моим тайнам! Малфой, но с такими силами, что вашему семейству и не снились!
В голове Драко все перепуталось, хотелось только, чтобы все прекратилось, чтобы его оставили в покое с этой сделкой, с этими угрозами, с этим не родившимся — и, возможно, никогда не родящимся — сыном…
«В конце концов, не захотим — и не отдадим. Пусть попробует добраться до нас в Англии», — решил Драко и одним махом подмахнул документ.
— Вот и умница, — ласково сказал Коппелиус.
И исчез.
Стало темно и тихо. Драко обнаружил себя сидящим за столом, поджимающим замёрзшие босые ноги, и он уже не был уверен, что произошедшее ему не привиделось. Сердце колотилось, во рту было сухо.
— Ерунда какая-то, — вслух произнёс он и от внезапного стука в дверь чуть не упал вместе со стулом.
Стук нетерпеливо повторился.
— Если это мои защитники, то вы опоздали, — заплетающимся языком сообщил в темноту Драко, поднимаясь и потирая ушибленные колени.
В дверь уже довольно сильно колотили, и, кажется, Драко мог разобрать девичий голос или даже голоса.
— Да подождите вы, — морщась от боли, он похромал к двери, но на полпути остановился: на прикроватном столике он увидел свою палочку, лежавшую на том же месте, где он оставил ее перед тем, как уснуть.
— Акцио палочка! — Драко с неимоверным облегчением и удовольствием ощутил в руке приятную гладкость и тяжесть полированного дерева.
— Люмос! — опробовал он, и привычное лёгкое тепло охватило его, когда магия повиновалась ему.
— Иду, иду, — Драко с опаской потянулся к ручке двери, которая теперь, к счастью, выглядела самой обычной дверью. На всякий случай он принял обороняющуюся позу и подготовил пару защитных заклятий. Но они не понадобились.
— Драко! Что так долго?! — в приоткрытую дверь моментально просочились Астория, за ней Мари, а последним — маленький домовой эльф в многослойной одежде с разноцветными латками.
Мари плотно захлопнула дверь и накинула на неё заглушающие заклятия. «После того шума, что вы уже наделали?» — скептически вскинул брови Драко, но промолчал.
Астория была полностью одета, а у Мари на шее были ещё намотаны какие-то странные ожерелья из стеклянных и деревянных бусинок, от которых веяло магической силой. Драко сообразил, что стоит в одной ночной рубашке, и, чувствуя лёгкое головокружение от неловкости, поспешно накинул на себя мантию.
Тем временем Мари бесцеремонно плюхнулась на разворошенную кровать и затараторила, мешая английские слова с немецкими:
— Итак, слушай внимательно, у нас мало времени. Я все schon объяснила Астории — у нас есть только эта ночь — так что мы должны справиться, unbedingt, но, конечно, с вашей помощью это будет куда leichter. Мы-то собирались прятать, а у вас есть план besser! (4)
«Ну почему, почему люди не изучают в детстве ораторское искусство — вот как я? — сокрушался мысленно Драко. — Тогда они излагали бы мысли чётко и ясно, а не выпаливали со скоростью вопля мандрагоры вот такие бессвязные фразы!»
— По-моему, тебе стоит объяснить ему все подробно и внятно, как мне, — перебила болтовню Мари Астория, заметив полнейшее замешательство Драко.
Мари мгновенно смолкла, набрала в грудь воздуха, надула щеки и пару секунд только вращала глазами из стороны в сторону. Затем она выдохнула и принялась рассказывать теперь уже медленно, «подробно и внятно».
Как уже знал Драко от дяди Райнхардта, с того дня, как с Эрхардом случилось несчастье, его родители были, понятное дело, одержимы идеей вернуть сыну первоначальный, человеческий облик. Но и остальные жители Готторфа от них не отставали — хотя без доступа к магии Мари и Зигфрид мало что могли поделать, близняшки были слишком малы, а домовым эльфам Райнхардт запретил без его разрешения делать что-либо, кроме рутинных домашних заданий. Но Мари с Зигфридом не сдавались. Они перерыли библиотеку Готторфа, навестили нескольких мудрых родственников и даже упросили Клару, дочь и творение Коппелиуса, обратиться к отцу за помощью. Но все было напрасно, до тех пор, пока уже с помощью Адель (и втайне от Райнхардта) не удалось связаться с какой-то совсем дальней родственницей из Баварии, которая нехотя одолжила им некие старинные артефакты, по легенде на какое-то время сдерживающие дементора. «Только какой смысл во временной неподвижности, если у нас не было способа превратить его обратно в человека?» Однако артефактам нашлось применение, когда Райнхардт пришёл к выводу, что дементора не расколдовать, что он слишком опасен, и потому нужно его уничтожить.
— Ты знаешь, дядя это может… Помнишь, как он расправился с Гюнтером? И теперь он собирается сделать то же с Эрхардом, завтра, то есть уже сегодня, на рассвете. По астрономическим прогнозам это самое благоприятное время… Дядя потерял всякую надежду и настроен решительно, его не переубедишь. Но мы так легко не сдадимся! — воскликнула Мари.
Оказалось, что она, Зигфрид и несогласная с решением мужа Адель придумали хитроумный план: они выкрадут дементора и поселят его в другом, защищённом месте, где, по их мнению, он не принесёт никому вреда.
— Мы обездвижим его амулетами и перенесём на кладбище — ты ведь уже заценил, как здорово мы обезопасили все выходы? А потом закроем и входы, так что никто из посторонних туда не попадёт. Эрхарда мы поместим в старый, но ещё крепкий склеп прабабки Брунгильды, он все равно давным-давно заброшен, — воодушевлённо рассказывала Мари. — И как же здорово, что вы появились именно сейчас! С вашей помощью все пройдёт вообще без сучка, без задоринки!
Драко потёр лоб. Создавшаяся ситуация раздражала его все больше. Вместо того, чтобы способствовать, родственники только препятствовали его героическим поступкам. Мало того, что ему предстоит такое опаснейшее и труднейшее дело, как превращение дементора в человека, так ещё и проворачивать все придётся тайком, под покровом ночи… И спешка никак не способствовала успеху столь рискованного мероприятия.
— Кстати, это Швуппдивупп — личный домовой эльф тёти Адель, — представила Мари. Домовик поклонился.
— Он единственный, кто подчиняется непосредственно ей, а не дяде Райнхардту, так что сможет нам помочь.
«Когда мы с Асторией поженимся, не позволю никаких личных домовых эльфов», — решил Драко, хмуро поглядывая на пусть и полезного, но все же предателя.
— Тётя Адель и Зигфрид ждут нас около башни, — Мари поудобнее перевязала ожерелья, пошебуршала чем-то в карманах. — Мы решили, что Зиг останется снаружи, сторожить, а мы все проберемся в башню. Она, конечно, охраняется чарами, но в них есть одна лазейка: внутрь можно попасть на стрекозлах! Я обнаружила это абсолютно случайно, представляешь?
— На каких стрекозлах? — Драко уже и забыл о существовании этих животных.
— А мне рассказывали, что ты специалист по стрекозлиным скачкам, — шутливо отозвалась Астория. — Неужели же преувеличивали?
— Ах, стрекозлы, — вспомнил Драко. Его уверенность успехе их миссии продолжала стремительно падать. Спешка, стрекозлы, до сих пор непобедимый дементор, дядя Райнхардт. А ещё… «Нет, нет, не может быть!» — холодом обдало Драко от ужасной догадки, желудок свело, колени ослабли. Он сунул едва слушающуюся руку в карман и выудил оттуда флакончик с ускоряющим зельем, который должен был дать им преимущество в быстроте перед дементором. «Я не мог их перепутать!» — умолял провидение Драко, судорожно сжимая флакон и раскручивая крышку… но тщетно. Сладковат аромат находящейся в сосуде жидкости было ни с чем не спутать — именно это его Драко почувствовал в Мунго, когда лечили Асторию. Он капнул жидкостью на пол: она зашипела, запузырилась, дерево стремительно потемнело.
Астория изумлённо наблюдала за его манипуляциями:
— Это… Я думала… Это же не…
— Нет, это не ускоряющее зелье. Это яд опалового скорпиона. Я перепутал флакончики, когда отдавал… — пролепетал Драко и осекся.
Астория округлила глаза:
— То есть? Что значит «отдавал»?! Кому? Драко, где ускоряющее зелье?! — тоном не хуже снейповского поинтересовалась она, уперев руки в боки. — Драко?! Ты понимаешь, что оно нам необходимо?
Драко понимал.
— Как можно быть настолько безалаберным?! Как можно?! Ты должен был беречь его как зеницу ока! Драко, что ты натворил?! — отчитывала его Астория, словно нашкодившего мальчишку.
Драко начал сердиться. В конце концов, это не только его вина!
— А нечего было давать мне одинаковые флаконы! Это все Дафна! — попытался оправдаться он.
— При чем здесь Дафна? — прищурилась Астория. — Драко, что вообще произошло?! Что ещё ты от меня скрываешь? Давай, рассказывай!
Драко скрестил руки на груди и набычился:
— Я не виноват! Это она украла моего скорпиона, а потом яд нужен был для тебя! И если бы я не отдал второй флакон, со мной случилось бы нечто ужасное! — возмутился он отсутствием сочувствия со стороны Астории.
— Я ничего не понимаю, — покачала головой она.
Но в их перебранку вмешалась Мари:
— Не хотелось бы отвлекать, только у нас ещё меньше времени, чем раньше, — напомнила она. — С ускоряющим ли зельем, без него, но мы должны идти. Рассвет все ближе…
Пришлось признать ее правоту. Не глядя друг на друга, насупившись, Драко и Астория последовали за Мари в коридор, пересекли его, через, казалось бы, тупиковую нишу в углу проникли в какое-то другое помещение, прошли несколько тёмных залов, погрузились в старое зеркало, поблуждали по стеклянному лабиринту, поднялись по витой лестнице и спустились в чем-то очень похожем на грузовой лифт для посуды. Драко слегка трясло от напряжения, злости на посмевшую ему выговаривать Асторию и отголосков пережитого страха перед Коппелиусом, как и постепенного осознания безнадёжности битвы с дементором сейчас, когда даже преимущества быстроты у них не было. Но словно во сне Драко продолжал идти за Мари, механически переставляя ноги…
В конце концов они оказались в узком ходе, потолок которого постепенно понижался, так что последние несколько минут пришлось передвигаться на четвереньках. К переживаниям и страхам Драко прибавилась клаустрофобия. Он инстинктивно прибавил ходу, дёрнулся вперёд, и… кубарём покатился по склону, врезавшись в куст! Впрочем, Астория повторила его путь, над чем Драко из вредности даже слегка позлорадствовал.
— Следуйте за мной, но смотрите под ноги! — скомандовала Мари.
«Толку-то смотреть», — буркнул Драко, в который раз спотыкаясь о неразличимые в ночной тьме препятствия. Если бы ещё Астория держалась за его локоть, как она порой это делала, ему было бы немного спокойнее и увереннее… Но противная Астория независимо шагала рядом и демонстративно игнорировала Драко!
Впрочем, идти было недалеко, и вскоре они оказались рядом с башней, где их поджидали Адель, Зигфрид и пара осёдланных стрекозлов. Адель сильно исхудала и постарела с тех пор, как Драко ее не видел, и двигалась замедленно и неуверенно, но в остальном выглядела вполне здоровой, пока Драко не увидел ее руки — иссушенные, покрытые странными пятнами, словно витилиго, они наводили на мысль о перенесённом сильном проклятье. Адель молча обняла Драко, поцеловала его в лоб, затем приветливо кивнула Астории.
— Зигфрид, ты помнишь указания? — уточнила Мари. Тот с готовностью кивнул. Тогда они обнялись и крепко поцеловались.
Драко ощутил укол зависти: вот именно так и ведут себя правильные невесты! А не дуются из-за всяких там пустяков, в которых даже нет его вины! С любым бы могло такое случиться! И она даже не расспросила, кому он отдал флакон, что с ним произошло, каким смертельным опасностям он подвергся! «Я буду умирать один, в поле, а она даже… даже… даже письмеца не напишет!» — сумбурно печалился Драко.
— Ме-е-е! — поторопил стрекозёл.
Адель пристроилась в седле позади Мари, прихватив домового эльфа Швуппдивуппа, Астории достался второй стрекозёл.
— Ну, садись уже, — бросила она Драко.
Пришлось подчиниться.
— Держись крепче, — холодно сказала Астория.
Драко нехотя обхватил ее за талию. Она чуть повернула голову, и он мог видеть абрис ее профиля. «Такая хорошенькая, но такая вредная», — подумалось ему.
— Вперёд! — скомандовала Мари…
Не так, совсем не так представлял Драко начало их подвига! Где же обмен крепкими рукопожатиями, обещания быть «один за всех и все за одного», поцелуй красавицы (а можно и двух) на удачу, мудрые напутствия, да хотя бы спокойное обсуждение плана действий? Где расстановка позиций, где план запасных действий, наконец? А как они будут отступать, если понадобится?! Будут ли стрекозлы их ждать, или есть другой путь из башни?
Все эти вопросы роились в голове Драко, пока стрекозёл, оттолкнувшись копытами и выпустив воздушные крылья, рывками набирал высоту, по спирали огибая башню. На очередном повороте у Драко даже слегка закружилась голова. Происходящее казалось ему слегка нереальным. «Может, я все же сплю?» — предположил он.
Тем временем их стрекозёл первым достиг окошка на верхней площадки башни и, не снижая хода и не давая Драко опомниться, понёсся прямо к нему. Так как габариты стрекозла и сидевших на нем людей явно превышали размер проёма, то воображение Драко моментально нарисовало красочную картину неизбежного столкновения!
— Мама… — прошептал он, вжимаясь в седло и сдавливая Асторию в объятьях: «Помирать, так вместе!»
Но, оказалось, он недооценил стрекозлиную смекалку: прямо у стены тот резко сбавил ход, извернулся, дёрнулся, вильнул в сторону… И Драко с Асторией подбросило, да с такой силой, что они вылетели из седла прямо в оконный проем и кубарём покатились по полу лестничной площадки!
Пару секунд Драко лежал с закрытыми глазами, надеясь, что не свернул себе шею.
— Ты цел? — слабо послышалось от Астории, которую он так и не выпустил во время падения, и поэтому она теперь лежала прямо на нем, упираясь коленом в какое-то чувствительное место — точно определить, какое, Драко сейчас затруднялся, потому что болело вообще-то все.
— Мне кажется, мои родственники никакие не немцы, — отстранённо сказал он, все ещё не открывая глаз. «Иначе где же пресловутая немецкая организованность и внимание к деталям?» — мысленно докончил он.
— Что? Драко, ты в порядке? — обеспокоилась Астория и больно затрясла его.
— Ай! — Драко приоткрыл глаза. Было полутемно.
— Я цел.
— Я думала, ты бредишь.
Она на удивление легко вскочила на ноги и протянула ему руку:
— Вставай.
Встал Драко после третьей попытки. Тем временем через то же окно куда изящнее, чем они с Асторией, запрыгнули Мари и Швуппдивупп. «А как же тётя Адель?» — заволновался Драко — все же возраст и комплекция уже не позволяли ей совершать кульбиты между стрекозлами и башнями. Но тётушка удивила его: ещё находясь на стрекозле, она вдруг стала полупрозрачной и лёгким облачком прошла сквозь стену.
— Амулет проникновения, — пояснила Мари, когда Адель снова стала плотной и хорошо видимой. Драко изумлённо воззрился на непримечательную веревочку с каким-то камешком на запястье тётки. О таком он никогда ещё не слышал…
— К сожалению, такой у нас всего один, и на его зарядку уходит несколько полнолуний, — прибавила Мари, прежде чем Драко успел возмутиться, почему же ему не досталось удобного амулета, а пришлось кувыркаться по жесткому полу так, что теперь наверняка останутся синяки по всему телу.
Но времени на жалость к себе не было. В конце концов, прямо за массивной дверью перед ними находилась та самая комната, где из-за сорвавшегося ритуала вызова вольпертингера теперь обитал превращённый в дементора Эрхард.
«И что-то маловато на этой двери запирающей магии, — удивился Драко, присматриваясь. — Да и вообще… Странно она выглядит», — заметил он выдранные с мясом массивные засовы, еле держащиеся на остатках гвоздей. В этот момент дверь скрипнула.
— Она вообще закрыта?! — ошарашено выпалил Драко, делая шаг назад — и вовремя.
Дверь распахнулась.
Точнее, попросту отлетела в сторону.
Не отступи Драко — она обязательно задела бы его, и в мире стало бы на одного героя меньше, с такой силой впечаталась створка в стену.
Изнутри вырывались холод и мрак.
И ужас. Сковывающий члены, сбивающий ритм сердца, оглушающий безысходностью.
Иней покрыл стены. Темнота сгустилась, разлилась по углам, угрожающе протягивая щупальца к незваным гостям.
А из средоточия темноты в полной тишине выплыло существо с человекообразными очертаниями, с ещё более тёмным, чем темнота, провалом вместо лица под мантиеобразной накидкой. Костлявые руки с серой, лоснящейся кожей медленно выдвинулись из рукавов, а из-под капюшона возникло нечто вроде лица без глаз и носа, с все шире распахивающийся щелью посередине.
Безнадежность влилась в Драко и выплеснулась из него, перемалывая его кости в желе, его сердце обращая в камень и размалывая его на крошки. Без сил упал Драко на колени, и серые руки обвили его шею, а темнота присосалась к его душе…
— Reticulum aureum! — крикнул кто-то, и темноту разрезала золотая сеть, проникая в тело дементора, сдавливая его, скручивая. Он задергался, как муха в сети, забился, и Драко снова мог дышать и видеть, и понимать, и думать… Кто-то звал его по имени и тянул прочь, и Драко инстинктивно отталкивался ногами, пытаясь ползти, но пришёл в себя лишь спустя какое-то время — ему казалось, что прошли часы. Позади он чувствовал холод каменной кладки, в которую упирался спиной, но это было ничто по сравнению с тем холодом, в который его погрузил дементор. Плечи жгли горячие руки, которые его крепко держали.
— Драко, — лицо Астории было перед ним, и выражение ее глаз пугало и успокаивало одновременно. — Драко, очнись.
Драко хотел было возразить, что он уже давно очнулся, да и вообще сознания не терял, но яркая вспышка отвлекла его. Адель и Мари стояли прямо перед дементором, которого опутывала золотая сеть. Из ожерелий-амулетов на Мари осталось лишь одно, от которого исходило мягкое сияние. Дементор бился в сети, и она трещала, разражаясь вспышками, нити рвались, лопались со снопом искр.
— Они не выдержат. Сети не выдержат, — прошептала Мари. Из-за царившей тишины ее шёпот был слышен всем.
— Тётя Адель, Швуппдивупп, создавайте клетку! — тут же приказала она. — Драко, давай башмак!
Драко вытащил из кармана лепреконовский башмак. «Нужно надеть его на дементора», — крутилась в голове логичная мысль, но заставить себя подняться и, более того, приблизиться к смертельному сгустку темноты и отчаяния, каким ему теперь виделся дементор, он не мог.
— Дай сюда, — Астория выхватила башмак у него из рук и, не успел Драко опомниться, как она уже шагнула вперёд.
Он остался сидеть, беспомощно наблюдая. Адель и домовой эльф взмахнули палочкой, и воздух свился спиралью, создавая нечто вроде большой клетки, окружающей дементора. Астория и Мари находилась между ним и сплетающимися между собой, словно живые, прутьями. «Надо им помочь», — возникла в голове Драко новая рациональная мысль, но отчего-то не мог сдвинуться с места.
Астория уже стояла вплотную к бьющемуся в сетях дементору. Она наклонилась, видимо, пытаясь найти что-то вроде ноги, чтобы нацепить башмак. Вспышки рвущихся золотых нитей участились, раздались шипение и треск, словно от догорающей свечи, на секунду все вспыхнуло фейерверком и стало темно.
Через пару мгновений тьма словно морской отлив вновь обнажила середину комнаты, но все уже изменилось.
Не было ни золотой сети, ни клетки. Адель лежала неподвижно, сжав в вытянутой руке палочку. Домового эльфа не было видно.
Дементор же был опять свободен. Он распрямился во всю свою мощь, колоссом возвышаясь перед замершими Мари и Асторией.
И протянул к ним руки. Серые, костлявые руки, которые несли безысходность и холод, и безразличие, и даже не смерть, а пустоту.
Драко поднялся. Лестница была перед ним, и был шанс, что дементор не станет его преследовать, и что внизу найдётся выход из башни, и что, наконец, явится Райнхардт и прекратит этот кошмар. Оставаться было самоубийством, и Драко, не сводя с дементора взгляд, шагнул к лестнице, на первую ступеньку, и ещё на одну, вниз, к спасению.
Астория продолжала стоять перед дементором, но что Астория? В конце концов, это все было немножко понарошку, эта игра в жениха и невесту, Драко ещё слишком молод, ему хотелось влюбиться, вот он и придумал себе… В конце концов, мало ли таких Асторий на свете?
Надо было спасаться.
Драко стоял на лестнице и плакал, не мог остановиться, и сердце сжималось и стучало — никакое оно не камень, как уверяли его дементорские тьма и холод.
Он не мог дышать. Он не мог думать. Он не знал, что ему делать.
Раздался звук, словно упало тело, но Драко не мог заставить себя посмотреть, кто это был.
Надо было спасаться.
Вниз.
Прочь.
Зелёными змеями сплетались перила, но никто не спешил на помощь.
Не существовало никакой Атлантиды. Никаких лилий, попугаев — дурацкие фантазии!
Не существовало никакой любви.
Было темно и холодно.
Он был один…
«Ну уж нет, — наверняка от отчаяния на Драко накатил один из приступов упрямства, которыми он славился в детстве. — Я не собираюсь сновать подчиняться всяким дурацким обстоятельствам! Я — Драко Малфой, и это я решаю, что и когда мне делать. Это я тут главный. Я не спасаюсь, спасаются от меня, потому что я… Потому что…»
Не хватало слов. Не хватало действий. Драко ощутил себя незначительным винтиком в странном механизме, принцип функционирования которого он не должен был понимать.
Дементор стоял вплотную к Астории и Мари, его мантия скрывала их.
Нельзя было спасти всех — это Драко понял ещё тогда, в горевшей Выручай-Комнате.
Надо было уходить. А он медлил.
Нельзя спасти всех. Надо было выбирать, снова выбирать.
— Надоели вы мне все! — истерически выкрикнул Драко. — Идите вы знаете куда с вашим выбором?!
Дементор повернулся к нему.
Зеленые змеи на ветвях, и лилии, и первый поцелуй Астории, и голос матери, и похвалы отца — все это хотел забрать он, высосать своим беззубым ртом, оставить лишь оболочку, без мечты, без желаний, без стремлений.
— Ага, конечно, на блюдечке возьми! — возмущённо взвизгнул Драко и, не совсем отдавая себе отчёт в своих действиях, выставил вперёд палочку и завопил, вкладывая в этот крик весь свой страх, освобождаясь от него:
— Экспекто Патронум!
И страх заструился по палочке, и излился светом, и свился в клубок, и развернулся, и оказался большим серебристым лисом. Его шесть светилась, а в поступи пряталась мягкость первой любви, родительской улыбки, дружеской поддержки…
Дементор попятился.
Небрежно, бесстрашно лис оббежал дементора, тронул его лапой — тот рванулся, забился в угол, сжался.
Лис оглянулся на Драко, махнул хвостом и снова приблизился к дементору. Обнюхал. Беззвучно чихнул. Снова обнюхал. Немного подумал. И пометил.
Драко рассмеялся.
Все это походило на театр абсурда. Поэтому он сделал ещё одну абсурдную вещь: он подошёл к застывшей Астории, безжизненно глядящей вдаль, взял у неё башмак и обул его вместо своего. Башмак был левым.
Драко завязал шнурки и притопнул, примеряясь. Башмак сидел хорошо, и Драко притопнул ещё раз.
И тут же грянула музыка — весёлая, безудержная ирландская музыка, и ноги сами пустились в пляс, отбивая ритм, и его подхватили все — и Астория, и Мари, и поднявшаяся Адель, и дементор, и Патронус. И взгляд Астории снова стал осмысленным, удивлённо-растерянным.
Ритм все ускорялся, а с ним и танец, так, что в кружении было уже сложно разобрать, кто где. Погруженный в танец Драко даже не удивился, когда от окна прозвучало возмущённое меканье стрекозла, и в окно повалило множество домовых эльфов, размахивающих кухонной утварью и старыми мечами, и их вопли сливались в единое: «Плохой эльф! Нельзя в башню! Плохой, хозяин запретил!».
— Я привёл! — пронзительно заверещал Швуппдивупп, ловко вскочивший на какой-то выступ стены. — Я привёл!
Эльфы, подхваченные ритмом, из нестройной толпы сразу превратились в танцующий коллектив и окружили дементора, и Драко уже не мог его разглядеть.
— Мари! Мама! Драко! — расталкивая всех, снизу, с лестницы, появился Зигфрид, а за ним и дядя Райнхардт с ошарашенным выражением лица…
Башня тряслась, и скрипели перила, и сыпались труха и каменная пыль. Их внесло в комнату, где когда-то проходил ритуал, и они заполнили ее.
— Что происходит?! — крикнул Райнхардт, но Драко не знал, что ему ответить.
— Как это остановить? — не отставал дядя, но и на этот вопрос у Драко не было ответа, а потом Райнхардта оттеснило танцующими домовыми эльфами.
Асторию Драко крепко держал за руки, чтобы не потерять. Дыхания не хватало, он изнемогал, но ноги двигали, и мелодия продолжала звучать.
— Ты можешь… прекратить? — выдохнула Астория, и Драко угадал во всеобщем гаме её слова лишь по движению губ.
Он мотнул головой. Она понимающе кивнула, слабо улыбнулась, выдернула свою руку с палочкой из его ладони и взмахнула ей…
Сноп лилий и мелких белых цветов вырвался из палочки, разлетелся метелью, а сладкий цветочный запах волной растёкся по танцующим, хрустальный звон перебил музыку.
Теперь, кроме звона, не было слышно ничего, и виделось все вокруг в стеклянном сверкании, чуть мутное и искаженное, и движения стали замедленные, пока не остановились вовсе. Драко пытался шевельнуться, но не мог, как и скованная стеклом Астория рядом с ним. Ее перепуганный вид говорил о том, что заклинание вышло из-под контроля...
Дышать становилось все труднее.
Драко смотрел на Асторию, на ее полосатое платье, и понимал, что, кажется, это последнее, что он увидит в жизни.
И тогда вспыхнула свеча — та самая, восковая, принадлежащая Деко, которую Астория опрометчиво подобрала на кладбище.
И на зов свечи явился сам призрак.
— Вот видите, не стоило связываться с месье Малфуа! — укоризненно погрозил он пальцем Астории и вздохнул: — Ну что же, дорогая правнучка, придется вас выручать. Вам повезло, что я, будучи в данном эфемерном состоянии, могу перемещаться между мирами — и Атлантида мне также доступна. Хотя, конечно, мне там вовсе не рады. Но для вас, милая мадемуазель Астория, Жан-Кристоф Деко навестит сей негостеприимный мир и приведет помощь. Не падайте духом!
После этих заверений он отвесил Астории поклон и растаял. Впрочем, Драко ни на секунду не поверил, что трус Деко им поможет. А зря.
Не прошло и вечности, как белые лилии расцвели вокруг, языки пламени с пляшущими саламандрами взметнулись между ними.
— Попал-таки под стекло! — раздался громкий, сердитый бас. — Предупреждали же!
— А я говорил, я говорил, — заверещал голос Коппелиуса.
— Ну ошиблась она немного, с кем поначалу не бывает, — возразила Серпентина, и ее зеленые глаза оказались перед Драко. Она бережно взяла его двумя пальцами, достала из пустой чернильницы с широким горлышком, в которой он сидел, и опустила себе на ладонь.
— Извините, — сказала Астория, расталкивая Коппелиуса и Саламандра, отца Серпентины. — Извините, — повторила она. — Но я его забираю. И их тоже, — она указала на ряд стеклянных сосудов на столе, в которых беспокойно крутили головами обитатели Готторфа.
Драко уже отрыл рот, чтобы спросить, что вообще происходит, но Астория протянула ладонь, а Серпентина стряхнула его в неё, и, возмущённый таким отношением к себе, Драко полетел вниз…
И обнаружил себя сидящим на полу в ритуальной комнате.
Рядом в разнообразных позах валялись домовые эльфы, охая и стеная.
— Астория!
К счастью, она обнаружилась рядом с ним.
— Получилось, — сказала Астория. И указала за спину Драко.
Он обернулся.
Дементора не было, зато был Эрхард, недоуменно оглядывающийся по сторонам.
— Эй… was ist hier los? (5) — спросил он, шагнул вперёд, но споткнулся, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и… взмыл к потоку.
Запах лилий усилился.
— У нас что, получилось? Я что, маг теперь?! — радостно заверещал Эрхард сверху.
Все внезапно разом ожили, завопили, Адель, Райнхардт, Зигфрид и Мари кинулись к Эрхарду, стащили его за ноги вниз, начали тискать в объятиях, а он отбивался и пытался добиться ответа, что же произошло, куда делся вольпертингер и почему всех вокруг так много...
Драко посмотрел на Асторию.
— Кажется, я что-то напутала в заклинании, и Эрхард теперь… так сказать… частично принадлежит Атлантиде, — виновато объяснила она.
— И… что это значит? — покосился на то и дело порывающегося взлететь родственника Драко.
Астория развела руками:
— Честно говоря, я точно не знаю, все вышло случайно. Но кое-какая магия ему теперь доступна. А так как он изначально этого и хотел, то все в порядке!
Готторфцы, включая домовых эльфов, так и толпились около Эрхарда. На Драко никто не обращал внимания.
— Эй, ты чего такой сердитый? У нас же получилось! — потрясла его за плечо Мари.
— Угу, — буркнул Драко. У них и впрямь все получилось, и во многом благодаря ему, Драко, а вот чествуют все Эрхарда, хотя уж он-то ничего полезного не совершил!
Астория пристально всмотрелась в Драко. Загадочно улыбнулась. И потянула его в сторону окна:
— Идём.
Драко не сопротивлялся. Ему было уже все равно. В конце концов, разве можно ожидать в этом равнодушном мире другого отношения к людям, ради всеобщего счастья рискующим своей — между прочим, единственной! — жизнью? «Ну и пожалуйста, получите вашего Эрхарда и распишитесь, не стоит благодарности», — накручивал себя Драко. Никто и не заметил его мужества, его самоотверженности, его смекалки…
Но вот Астория остановилась у окна, подтолкнула Драко вперёд, обняла его и провела в воздухе палочкой. В предрассветном, однако ещё темном небе вспыхнули огромные буквы: «Драко Малфой — герой дня».
Теплота и нежность затопили Драко. Объятия Астории отогрели подмороженную дементором душу, а поцелуй растопил иней на сердце.
Но что-то было не так в надписи. То ли чего-то не хватало, то ли что-то было лишнее… «Я, конечно, сегодня особенно отличился, но…» — подумалось Драко.
Астория словно прочитала его мысли.
— Нет, лучше вот так, — сказала она, хитро подмигивая.
Слово «дня» побледнело и исчезло. Осталось простое и лаконичное: «Драко Малфой — герой».
Драко счастливо улыбнулся. Вот теперь все было правильно.
 
 
  
 
 

Примечания:
1. Du bist da!!! (нем., "Ду бист да!") — Ты здесь!
 
2. Hey, Kumpel, schoen dich wieder zu sehen (нем., "Хей, кумпель, шён дихь видер цу зеен") — Эй, приятель, рад тебя вновь видеть! (букв. "Эй, приятель, хорошо тебя вновь видеть").
 
3. Vertrag (нем., "Фертраг") — контракт.
 
4. Unbedingt (нем., "унбедингт") — обязательно; leichter (нем., "ляйхтер") — легче; besser (нем., "бессер") — лучше.
 
5. Was ist hier los? (нем., "Вас ист хир лос?") — Что здесь произошло?
 
 
Авторское послесловие
Итак, после почти двух лет (а я думала, все три!) писательских мучений эта история наконец дописана.
Еще не хватает четверостиший перед главами (добавлены только к первой половине) и иллюстраций, хочется написать еще коротенькую сайдстори а ля эпилог, текст надо еще вычитать и причесать, но в целом история завершена, Драко всех спас, а все спасли его, и все хорошо и правильно.
Danke sch?n, то бишь большущее спасибо всем читателям, а особенно комментировавшим и комментирующим, потому что это мотивирует.