Ты знаешь этот взгляд. Страждущий, проникновенный, ожидающий. Красноречиво подтверждающий твои безрадостные догадки. Тебе известны его значения и последствия. И совсем этого не хочется. Ни капельки.

Тебе страшно. И самую малость — больно. Где-то глубоко в груди. С левой стороны.

Она тебя любит. Л-ю-б-и-т. Такая вот проблема. Совершенно неожиданная и принесшая с собой много неприятных мыслей. Въедливых, постоянно зудящих где-то на подкорке.

Если бы только получилось ничего не заметить, остаться в блаженном неведении и полном покое. Если бы только... то не приходилось бы следить за каждой фразой и действием, проверяя их на двусмысленность и недосказанность, чтобы, упаси Мерлин, не подарить случайной надежды. Почва-то благодатная. Как оказалось.

А ведь ничто не предвещало. Так считал ты. Так считала она. И абсолютно все вокруг.

На первый взгляд у вас с ней не было ничего общего. На второй и последующую сотню брошенных друг на друга за период учебы взглядов — тем более.

Но спустя год и четыре месяца после войны вы оказались в одном министерском кабинете. Руководство говорило, что временно. Пока не закончится ремонт. Очень хотелось возмутиться и затребовать отдельное рабочее место, но сохранить должность в Отделе магического правопорядка хотелось сильнее. Тебе, бывшему Пожирателю, она и так досталась излишне легко.

На удивление всем и — в первую очередь самим себе — вы с Грейнджер сработались. Выяснилось, что совсем не сложно мирно существовать в одном кабинете, когда за день нужно рассмотреть столько дел, сколько раньше разбиралось в Отделе в лучшем случае за месяц. На ссоры или разговоры времени не было, как, впрочем, и на еду, сон и прочие радости счастливых людей, не имеющих отношения к правовой системе магической Британии после войны.

Ты находился в Министерстве по двадцать часов в сутки и едва ли замечал Грейнджер или кого-то еще. Отдавал одни бумаги — тебе тут же приносили пачку в два раза больше прежней. Ты хотел все бросить — и продолжал листать кодексы, стоило вспомнить, как именно отличилась семья Малфоев в недавнем прошлом. Ты уставал так, что не мог ненавидеть Грейнджер или злиться на то, что ей, казалось, работалось намного проще, сил не хватало даже на мало-мальское оскорбление. Так что, когда вам с Грейнджер поручили общий проект, ты почти с облегчением согласился.

Тихо и незаметно вы свыклись со своим положением. В ничего не значащих разговорах становились заметны вы настоящие, прежде друг другу незнакомые. Вы сближались, сами того не видя.

Где-то за дверьми кабинета остались друзья, с которыми сейчас и поговорить было не о чем — жизнь проходила мимо, пока вы трудились на благо общества. Проект был завершен, но ни ты, ни Грейнджер не спешили вернуться к холодному игнорированию. Общего — событий, воспоминаний, забавных ситуаций — между вами становилось все больше. Обещанный переезд откладывался, никто не стремился его приблизить.

Ты был катастрофически невнимателен и слеп. Беспечно, не замечая тревожных симптомов, водил с Грейнджер дружбу. Что ж, Блейз тебя просветил — ему нетрудно. Последние недели он так часто посещал ваш с Грейнджер кабинет, что стал казаться частью рабочего процесса. Тебе бы задуматься, отчего Блейза так сюда тянет, но нет — незрячим быть как-то удобнее. Однако твоему другу вдруг надоело молчать.

«Долго еще собираешься мучить нашу золотую девочку?», — полушутя.

«Ты про что?»

«Не прикидывайся. Она же влюблена в тебя. А ты и рад: улыбаешься многозначительно, в глаза смотришь».

Ты рассмеялся и постарался Блейза переубедить. Ну что за бред? У вас с Грейнджер приятельские отношения. Просто сработались, несмотря на прошлое, и понимаете друг друга с полуслова. Всякое ведь бывает.

Невольно, вопреки собственным словам, ты начал анализировать поведение Грейнджер, выискивая любой намек на влюбленность. Теперь ты замечал все: как она на тебя смотрит, как старается сесть поближе и незаметно коснуться плечом, как улыбается только тебе. Нужными мгновениями вспыхивали воспоминания о последних месяцах и жгли, не позволяя откреститься от очевидного, настойчиво утверждая одно: Грейнджер в тебя влюблена.

Она чересчур озабочена тем, как складывается твоя жизнь после войны. Задает вопросы, предлагает помощь и остро переживает твои неудачи. Ей важно, чтобы Драко Малфой был счастлив.

Она тебя и правда любит. Дошло наконец.

Ее чувства до сих пор не укладываются в голове. Ты не можешь представить вас вместе. Не получается. Противоречие — куда не ткнись. Ее друзья. Семья. Кровь. Твоя семья. Статус. Круг общения. У вас настолько разные жизни, что вплести в них друг друга невозможно.

Неужели Грейнджер не понимает? Неужели ей наплевать на препятствия между вами, на невероятную несовместимость по всем пунктам? Разве можно это преодолеть? И нужно ли? Проще оставить все, как есть.

На днях ты попросил отдельный кабинет и сегодня должен переезжать, но понятия не имеешь, как сказать об этом Грейнджер.

Она смотрит на тебя тем самым взглядом — с затаенной тоской и болью, что отзывается уколами где-то у сердца. Она уже знает. Инициатор столь внезапного переезда ей известен.

Ты весь пропитан мукой, застывшей на ее побледневших губах, и все сильнее кажется, что твое бегство совершенно бездарно и безвозвратно разрушило что-то важное. Ценное. То, что могло бы случиться, не будь ты таким трусом.

Наверное, вам нужно поговорить. Ты пытаешься придумать, как объяснить Грейнджер то, что столь для тебя очевидно. Что, что сказать, чтобы стало легче? Чтобы Грейнджер поняла — почему. Чтобы поверила: так лучше.

Ты медлишь, а Грейнджер вдруг резко встает из-за стола и выходит. Хлопает дверь. Ты вздрагиваешь и ненадолго застываешь. В груди жжет, ни выдохнуть, ни вдохнуть, но все проходит через несколько секунд. Кивнув самому себе, ты начинаешь собирать вещи. За каких-то пять минут твоя здешняя жизнь оказывается аккуратно утрамбованной в коробку. Причин задерживаться нет.

Ты закрываешь дверь уже не вашего, а ее кабинета с одной единственной мыслью: «Не люби меня, Гермиона. Не надо».