Вы прошли через ад и теперь имеете полное право жить так, как считаете нужным.
Вы пережили войну извне, войну друг с другом и войну внутри каждого из вас — и теперь никто не скажет вам «Нельзя».
Даже твой отец, узнав об этом, промолчал. Скривился, невольно тронул пуговицу на уровне сердца, сдержанно кашлянул в кулак, но промолчал.
Поэтому, когда продавец в «Твилфитт и Таттинг», заворачивая твою новую мантию и красивые тёмно-зелёные женские перчатки, бросает на тебя любопытный взгляд и замечает, что миссис Малфой давно не заглядывала, ты лишь вежливо улыбаешься и оставляешь щедрые чаевые. Не объяснять же этому невежде, что книги твоей жене милее мантий. Или что она так и не сменила фамилию. В конце концов, это неспортивно — всё равно не поверят.
Она, конечно, заходит время от времени к ним, морщится от пёстрых расцветок и блестящих отделок, быстро просматривает ассортимент, выуживая из бесконечного множества «писков» моды самое нейтральное, и каждый раз отказывается записывать расходы на семейный счёт, оплачивая галлеонами из своей личной ячейки в Гринготтсе. Ей нужна иллюзия абсолютной независимости от тебя, и ты закрываешь на это глаза. Потому что изумруды, которые сияют в её фамильном перстне, бриллианты, что она не снимает с шеи, и рубины, которые надевает в уши по особым случаям, стоят гораздо больше её министерской зарплаты, и тебе давно всё ясно без слов. Равно как и ей.
У тебя было условие — переезд в Малфой-мэнор. Её же требованием было сохранение девичьей фамилии — и вы оба пошли на это. В конечном счёте, какая разница, чьей фамилией она подписывается, если на гобелене в вашей гостиной под её портретом всё равно появилась надпись «Малфой»? И так ли важно, что она упёртая гордячка, если она — твоя упёртая гордячка?
Общественность гудела, как рассерженный улей, когда всё наконец вскрылось. Репортёры дежурили у вашего дома — Мерлин, как долго ты шёл к тому, чтобы этот склеп стал «вашим домом»! — и наперебой задавали десятки вопросов, на которые все и так знают ответы. Да, женаты. Да, по обоюдному согласию. Да, давно. Потому что не хотели, чтобы журналисты совали свой нос в личную жизнь других людей. Даже если этими людьми оказались Министр магии и глава одного из отделов Министерства.
Что, протекция? Какой бред! Вы слишком самодостаточны, чтобы позволять такое. Шантаж? Должность через постель?.. А это идея, пусть и довольно глупая. И в вашем случае — абсолютно провальная. Секс — бонус, но никак не главный приз. А вот интеллект... Нет ничего более возбуждающего, чем умная и самостоятельная личность. И нет ничего хуже, когда внешность — единственное из достоинств.
Вам достаточно лет — Мерлин, для вас обоих это уже второй брак, — чтобы не идти ни у кого на поводу и не портить себе жизнь неправильным выбором партнёра. У вас было достаточно времени, чтобы присмотреться и притереться: работа бок о бок сближает сильнее, чем кровь, — ты давно в этом убедился.
Что есть кровь, если вот она — абсолютно нечистокровная, но абсолютно прекрасная, главная женщина в твоей жизни, — костерит тебя на чём свет стоит, а ты улыбаешься, как придурок?
Что есть кровь, если твой ребёнок тебя ненавидит, а её младший сын то и дело спрашивает совета, присылает открытки на праздники и зовёт на «День родителя» в школу? Что есть кровь, если...
Если всё, о чём ты можешь думать, стоя на министерском приёме, это звук её сонного голоса сегодняшним утром, шорох скинутой простыни, звук воды, разбивающейся о мрамор в вашей ванной, и запах... Умопомрачительный запах её кожи, когда она, завёрнутая в банный халат, с мокрыми волосами и босыми ногами, забирается в кровать и целует твоё плечо, шею, скулы, шепчет, что давно пора вставать, иначе ты снова проспишь.
И всё, на что ты способен, это тихо сходить с ума от неверия. От головокружительного ощущения полноценности, наполненности, правильности момента, от счастья, которое наполняет тебя — прожжённого циника, сурового руководителя, непримиримого упрямца, — стоит ей прибиться к твоему боку и встать на мель, выкинув белый флаг.
Хитрая, умная, взвешенная, чертовски привлекательная в своей цельности и уверенности женщина, доставшаяся тебе в жёны ценой невероятных усилий и долгих, бесконечно долгих споров и увещеваний, убеждений и несвойственных тебе ранее поступков, — стоит сейчас на сцене и произносит благодарственную речь.
Вы прошли этот путь вместе, рука об руку, ты — тоже часть сегодняшней победы, поэтому, когда она зовёт тебя на сцену, отпираться нет смысла. И ты идёшь. Гордо вскинув голову, смело глядя вперёд, — больше никто и никогда не скажет тебе, что ты трус, что ты чего-то недостоин, что ты не заслужил всего, что у тебя есть. Потому что вот она — твоя главная ценность, главная гордость, главная твоя победа над самим собой, — стоит рядом и счастливо улыбается, крепко держа тебя за руку. Потому что значок Министра на её мантии, почти нахально отражающий вспышки колдокамер, и обручальные кольца на ваших пальцах — и есть главное подтверждение твоему успеху.
Вашему успеху.
Вашей любви.