Последние дни июня 1998 года

После войны моя жизнь кардинально изменилась. Первые несколько дней я с семьей провел в Азкабане. Это был настоящий ад. От одной мысли, что я проведу там не один год, мне не хотелось жить. Я сломался. А потом нас спас святой Поттер — с одной стороны, это был шок, а с другой — какая-то странная радость. Радость от того, что мне дали второй шанс.
Отца лишили магии и сказали: «Делайте, что хотите, мистер Малфой!» Он так и сделал — собрал свои вещи, купил гигантский участок земли в Австралии, и уехал. Через несколько дней мы получили от него письмо, где отец рассказывал о своей жизни, и о том, чем он теперь занимается. Отец выращивает павлинов и лирохвостов. Говорит, что это была его давняя мечта. Хоть кто-то счастлив.
Мама была на особом положении: за нее лично просил Поттер, а мы с отцом были будто бы дополнением к ней. Поттер на процессе так распинался, что я чуть не прослезился, но благодаря этому нам удалось спасти почти все наши поместья и почти все галеоны на счетах. Пытаясь загладить свою вину перед магическим миром, мама ударилась в благотворительность.
Когда я спросил у Поттера, чем заслужил такую честь, он сказал: «Просто потому что так правильно». А я, наверное, пока не умею различать, где правильно, а где неправильно.
В течение первой недели я каждый день ездил в Министерство, чтобы они проверила палочку на применение заклинаний. Параллельно я пытался разобраться с семейным бизнесом.
С последней Битвы прошло полтора месяца, мои походы в Министерство сократились до одного по понедельникам. В один из таких понедельников меня попросил зайти к нему Министр Магии. Чем ближе я подходил к кабинету, тем больше мне казалось, что ничего хорошего мне этот разговор не сулит.
— Господин Министр, — легкий, почти уважительный кивок.
— Мистер Малфой, — он указывает на кресло напротив себя.
Кингсли Бруствер говорил долго и много, и я все никак не мог понять, к чему он ведет.
— Мистер Малфой, вы должны понимать, что общественность вам не доверяет и обвиняет лично меня в том, что вы довольно легко вышли из послевоенной ситуации. Я должен что-то с этим делать — или это навредит Министерству. Поэтому я принял решение: либо вы навсегда покидаете Британию, как сделал ваш отец, либо в самое ближайшее время обзаводитесь семьей. Желательно, чтобы это была магглорожденная или полукровная девушка. У вас есть кто-то на примете?
Я молчал — а что я мог сказать? Что девушки становятся в очередь, чтобы связать свою жизнь с осужденным Пожирателем? И я молча рассматривал кабинет Министра. На стенах висели награды, фотографии: вот Министр на праздновании победы, вот Министр с Гарри Поттером, вот Министр с семьей, а вот Министр с золотым трио… План в моей голове созревал молниеносно:
— Министр, дело в том, что у меня уже есть невеста. Мы не афишировали наши отношения, так как сами понимаете, что я сейчас не в фаворе, а вот она…
— И кто же эта девушка?
— Гермиона Грейнджер, — почти ласково сказал я, и с удовольствием смотрел на то, как менялось выражение лица Министра.

***

Героиню Войны, обладательницу Ордена Мерлина и просто золотую девочку Гриффиндора я не видел с Битвы. Она не пришла ни на одно слушанье, и я был удивлен. Иногда информация о ней мелькала в газетах, недели две назад я прочитал, что она разорвала помолвку с Уизли. Скажу честно, в тот момент я ее зауважал — на несколько секунд.
Я знал, что Грейнджер до войны стерла своим родителям воспоминания о себе и отослала их за тридевять земель, а теперь ищет способ вернуть им память, но целители из Мунго лишь пожимают плечами. И обещают, что со временем найдут способ помочь ей.
Адрес Гермионы Грейнджер благодаря старым связям я достал за несколько минут. Тут же аппарировал к ее дому и позвонил в дверь.
— Малфой? — через несколько секунд, открыв дверь, удивленно спросила Грейнджер.
— Я могу войти? Нам нужно серьезно поговорить.
— Ладно, заходи, — она открыла дверь шире, чтобы я смог зайти внутрь. Но мне кажется, когда она узнает причину моего появления, она пожалеет о своем решении…
Она привела меня на кухню. Весь стол был завален пергаментами, разными фолиантами, какими-то маггловскими книгами, поломанными перьями. Я сел на предложенный стул и смотрел, как Грейнджер ставит чайник.
— Зачем пожаловал? — она нарушила тишину только тогда, когда поставила передо мной чашку с чаем.
— Грейнджер, выходи за меня замуж.
— Малфой, ты рехнулся?
— Нет, Грейнджер, я вполне серьезно, — ответил я, с безразличным видом размешивая сахар.
— Еще скажи, что с первого курса тайно был в меня влюблен, и поэтому мечтал, чтобы василиск убил меня — ну а затем и Пожиратели? — она говорила спокойно, но испепеляла меня взглядом.
— Нет, Мерлин упаси, никакой любви не было и не будет! Простой расчет. Что скажешь, Грейнджер?
— Занятное предложение, но нет.
— Я предлагаю тебе сделку: ты выходишь за меня замуж, через две недели я предоставляю тебе деньги, редкие книги, лабораторию и свою помощь в том, чтобы вернуть твоим родителям потерянные воспоминания.
— А что из всего этого будешь иметь ты? — спросила она, закручивая на палец длинный локон.
— Жену с хорошим прошлым. И меня не выкинут из Британии.
Она закусила губу и задумалась над моим предложением, на ее лице отражалась вся гамма чувств. Сейчас в ней боролись Гермиона-которая-хочет-спасти-родителей, и Гермиона-правильная-гриффиндорка.
— Просто сделка? — переспросила она и посмотрела мне в глаза.
— Просто сделка, — подтвердил я и выдержал ее взгляд.
— Я соглашусь на это, если твои слова подтвердит магический контракт.
— Хорошо. Завтра тебя устроит?
— Да.
— Тогда сразу же после визита к нотариусу переедешь в мэнор. И Грейнджер, ты же понимаешь, что об этом никто не должен знать.
— Я знаю, Малфой.
— Послезавтра сделаем официальное заявление о помолвке.
— Хорошо, — покорно сказала она.
— И никаких чувств, Грейнджер, — предупредил я, вставая из-за стола.
— Я не влюблюсь в тебя, — она скривила губы в ухмылке.
— Взаимно, — и я ухмыльнулся ей в ответ.

***

Мы победили. Но мне кажется, что еще несколько часов, а то и дней никто не мог в это поверить. Война закончилась, но начинались судебные разбирательства, восстановление Хогвартса и подсчеты потерь…
Спустя неделю после победы Рон сделал мне предложение, и я согласилась — просто потому что так было нужно, и потому что, мне кажется, я его любила.
Но еще я каждый день ходила в Мунго, чтобы найти способ, который вернет моим родителям утраченные воспоминания. Целители пожимали плечами и говорили, что они делают все возможное, чтобы это стало реальностью.
Проходил месяц безнадежных поисков, когда я решила сделать перерыв в работе и навестить пострадавших друзей. Перед палатой Лаванды Браун я нерешительно замерла — целители говорили, что она не хочет, чтобы кто-то видел ее шрамы. Отбросив все сомнения, я шагнула в палату. Сначала я не поверила своим глазам… Рон, мой милый Рон, целовался с Лавандой, и не замечал никого вокруг. Они были так увлечены друг другом, что не увидели меня, и я ушла, даже не хлопнув на прощание дверью.
Вернувшись домой, я собрала вещи Рона и выставила их за дверь. Он пытался объясниться, говорил, что сам не понимает, как так вышло, но в нем вспыхнули забытые чувства к Лаванде, жалость, сочувствие, и… Я разорвала нашу помолвку и еще усердней принялась за работу.
Когда ко мне заявился Малфой, я ожидала от него всего что угодно, но только не предложения руки и сердца. Хотя какой там руки и тем более, какого там сердца? Решая, что ответить на его предложения, я не знала, что во мне говорило — желание помочь родителям или месть Рону. Но я почему-то согласилась.
На следующий день мы с Малфоем нанесли визит их семейному нотариусу и подписали контракт. К Малфой-мэнору мы добирались на карете с их фамильным гербом.
— Нам нужно обсудить кое-какие моменты, — в мои раздумья влез раздражающий голос Малфоя.
— Думаю, для начала мы должны перестать звать друг друга по фамилии. Давай хотя бы на людях называть друг друга по имени, — неуверенно предложила я.
— Да, я тоже об этом думал, — кивнул он. — Нам нужно придумать правдоподобную историю нашей неземной любви.
— Есть какие-то версии?
— Скажем, что мы встретились в министерской библиотеке, совершенно случайно там столкнулись. Как всегда, начали ругаться, а потом разговорились. И я проникся сочувствием к твоей слезливой истории и решил помочь бедной девочке спасти родителей. Я приносил тебе редкие книги из семейного архива, а ты была до безумия мне благодарна. Мы встречались пару раз, я приносил тебе книги, ты поила меня чаем и помогала разобраться в отцовских документах. А однажды между нами…
— Малфой, что за бред ты несешь? — перебила его я, кипя от негодования. — Ты веришь в то, что говоришь?
— Главное, чтобы людям нравилось! — самодовольно заявил он.
— Тебе виднее, — я безразлично пожала плечами.
— Мама не должна знать, что все подстроено, — через несколько минут он снова нарушил тишину.
— Я поняла.
— И еще один вопрос — дети.
— Ты хочешь детей? — в ужасе спросила я.
— Хочу. Но не от тебя и не сейчас, — растягивая губы в мерзкой ухмылке, проговорил он.
— Сволочь!
— Придержи язык за зубами, Грейнджер, — прошипел он, больно хватая меня за руку и разворачивая к себе лицом. — Мы разведемся через пару лет, как только утихнет вся эта шумиха. Я найду себе чистокровную жену, и она родит мне достойного наследника. А ты отправишься на все четыре стороны.
— Хорек, — пробормотала я чуть слышно. И громче сказала: — Я думала, что магический брак — это навсегда.
— Если в течение нескольких лет у пары не появится наследник, то их могут развести, и все такое прочее, — деловито пояснил он.
— Прекрасно, — буркнула я и отвернулась к окну.
С каждой секундой я все больше и больше жалела о принятом решении. Во что я ввязалась?