Этим утром Гермиона проснулась в хорошем расположении духа. Наступил новый учебный год, а это значит, что сегодня, наконец, она снова отправится в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс.

Грейнджер соскочила с кровати и вприпрыжку направилась к комоду, чтобы выбрать наряд для поездки: черные узкие джинсы выгодно обтянули бедра, из выреза голубой блузки выглядывала изрядно округлившаяся за лето грудь. Гермиона дополнила свой наряд синими туфлями и тщательно расчесала длинные струящиеся локоны, спускающиеся до середины спины.

Немного тонального крема, румяна, накладные ресницы, тушь, черная подводка для глаз, губная помада, духи Trésor Midnight Rose — и она полностью готова.

Когда Гермиона появилась на платформе 9 ¾ , Гарри и Рон открыли от удивления рты. Они с трудом узнали свою лучшую подругу, ведь из заучки Грейнджер она вдруг превратилась в горячую штучку.

Друзья обнялись и пошли искать свободное купе. Едва они устроились и начали рассказывать, кто как провел лето, Гермионе принесли записку.

— Мерлин! Ребята, я получила пост старосты школы! Мне срочно надо в вагон преподавателей. Там МакГонагалл, она расскажет, что и как.

— Гермиона, ты супер! С первого курса ты к этому шла. А я все лето мучился, не спал ночами и думал: «Интересно, кто же будет старостой?». И вот! Даже не знаю, были ли у тебя конкурентки.

В ответ Гермиона только кивнула и поспешила в вагон преподавателей, где ее уже ждала профессор МакГонагалл и… о, Мерлин, нет! Кто угодно, но только не он!

— Малфой! Как тебе удалось заполучить эту должность, хорек?!

— Грязнокровка!

— Пожалуйста, успокойтесь. Вам надо научиться общаться без ругани, потому что на вас возложена ответственная миссия — организация Святочного бала. К тому же вам придется жить вместе в башне старост.

Как только МакГонагалл вышла, Гермиона бросила на слизеринца полный ненависти взгляд и хотела уже пойти пожаловаться друзьям, но тот ей помешал.

Драко подошел вплотную, прижав ее к стеклянной двери купе. В этот момент Гермиона в первый раз обратила внимание, как манят и околдовывают его глаза цвета штормового неба.

Грейнджер задрожала от страха; Малфой удовлетворенно ухмыльнулся, оттолкнул ее и вышел, громко хлопнув дверью.


* * *
— Что? Тебе придется жить вместе с Малфоем? Надо срочно идти к Дамблдору! — завизжал Уизли.

— Дамблдор ничем не поможет, Рон. Наоборот, он надеется на установление дружеских отношений между факультетами. Ладно, мне пора, до завтра, — и Грейнджер направилась к себе.


* * *
МакГонагалл отвела Драко и Гермиону к гобелену, на котором в страстных объятиях сплелись лев и змея, и назвала пароль: «Союз».

Гостиная была оформлена в красных и зеленых цветах и выглядела очень уютной. Гермиона поспешила в свою спальню и закрылась там, чтобы перевести дух.

Вдруг в глубине комнаты она заметила еще одну дверь и, приоткрыв ее, с ужасом обнаружила, что с Малфоем ей придется делить не только гостиную, но и ванную. К тому же блондин уже был там: выходил из душа, капельки воды стекали по его бледному накачанному торсу. Гермиона не смогла отвести взгляда от этого потрясающего зрелища, хоть и покраснела, как рак.

— Наслаждаешься видом, Грейнджер?

— Что? Нет! Вовсе нет!

Заметив краем глаза, что Драко приближается к ней крадущейся кошачьей походкой, Гермиона вздрогнула. «Что он задумал?» — с ужасом пронеслось в голове. Вдруг она осознала, что уже второй раз за сегодняшний день стоит зажатая между стеной и телом Малфоя. Гермиона попыталась оттолкнуть наглого слизеринца, но безуспешно: тот был намного сильнее.

Внезапно Малфой прильнул своими губами к ее. Гермиона хотела закричать, но не смогла удержаться и ответила на поцелуй. Драко отстранился первым.

— Как с тобой все просто, Грейнджер.

Смущенная и пристыженная, Гермиона убежала к себе в комнату, где проплакала всю ночь, думая о Драко Малфое.


* * *
Дни тянулись, складываясь в недели. При любой возможности Гермиона избегала Драко, но она часто ощущала на себе его взгляд.

Грейнджер постоянно думала о нем, даже мечтала, и не понимала, что с ней происходит. И к тому же Гермиону очень удивлял тот факт, что Малфой перестал ее задирать и оскорблять. А по вечерам она подолгу не могла уснуть из-за раздражающих криков и стонов, доносившихся из спальни Драко. Каждую ночь он водил к себе девушек. Каждую ночь разных. Он использовал их, а затем бросал. Гермиона была уже не в силах выносить активную донжуанскую жизнь своего соседа, но все равно не решалась поговорить с ним об этом.


* * *
В один прекрасный ноябрьский день Дамблдор пригласил старших старост к себе. Гермиона никогда не опаздывала, поэтому очень удивилась, когда увидела, что все уже в сборе.

— Присаживайтесь, мисс Грейнджер. Я позвал вас, потому что приближается Рождество и вам необходимо заняться организацией бала. Удивите меня!

— Но профессор…

— Никаких возражений, мисс Грейнджер. Да, чуть не забыл, вы должны прийти на бал вместе. Танец старост на церемонии открытия — это нерушимая традиция.

Выхода не было, пришлось засунуть свою гордость куда подальше и поговорить с Малфоем. К удивлению Грейнджер он проявил активность и сразу же согласился с предложенной темой бал-маскарада. Оба с увлечением занялись подготовкой декораций, музыки и угощений, чтобы все в день праздника было идеально. Не обошлось и без помощи домовых эльфов.


* * *
Наконец, наступил день торжества. На сборы Гермиона потратила все утро; она надела пышное черно-красное платье, к которому подобрала черные туфли на шпильках и черную маску. Втайне она надеялась, что Драко оценит ее выбор. Да, именно Драко: она больше не могла называть его Малфоем или хорьком.

Гермиона встретилась со своим спутником у подножия главной лестницы и с удовольствием отметила, что тот остолбенел от удивления.

Она медленно спустилась по ступенькам, взяла его за руку и услышала шепот:

— Ты восхитительна, Грейнджер…

Казалось, что первый танец длился несколько часов. Они не отводили друг от друга взгляда. В его руках Гермиона чувствовала себя невероятно спокойно, она готова была танцевать так вечно.

Весь вечер они украдкой бросали друг на друга опасливые взгляды.

Гермиона ушла с бала очень рано, потому что мысли о Слизеринском Принце не давали ей сосредоточиться. Грейнджер и предположить не могла, что как только портрет закроется и она окажется в общей комнате, то столкнется с Драко. Малфой набросился на нее и принялся жадно целовать, затем взял ее на руки и нежно опустил на диван, а сам навис сверху, не размыкая губ. Гермиона обхватила руками его шею и со всей страстью ответила на ласки слизеринца; она обвила ногами его накачанный торс, еще сильнее притягивая к себе.

Драко тут же обнял ее в ответ, поднял с дивана и отнес в свою комнату, оформленную в зеленых тонах. Он положил Гермиону на кровать, как настоящее сокровище, потом быстро разделся и мучительно медленно стянул с нее платье.

Малфой вошел в нее практически сразу, и, несмотря на то, что Гермиона была девственницей, она не почувствовала боли, потому что Драко был восхитительным любовником.

Они без перерыва занимались любовью всю ночь, и Грейнджер испытала множество оргазмов, по меньшей мере, около пятидесяти.

Уже на рассвете, перед тем, как их сморил сон, Драко прошептал на ушко Гермионе заветные слова:

— Я люблю тебя. Я всегда думал, что из-за воспитания не смогу признаться в этом. Когда я оскорблял, называл грязнокровкой, то не думал так. Это был мой способ сказать о своей любви.

— Я тоже люблю тебя, Драко.


* * *
Эта ночь стала поворотной в отношениях Драко и Гермионы, точнее, как они теперь себя называли, Дрея и Мионы.

На публике возлюбленные продолжали изображать ненависть и всеми способами показывать обоюдную неприязнь, зато каждую ночь они проводили вместе, даря друг другу незабываемое наслаждение.

Во время уроков Гермиона особо не слушала преподавателей, потому что все ее мысли занимал блондин с серебристыми глазами. Она листала каталоги одежды и косметики, которые начала заказывать совиной почтой из Хогсмита, чтобы еще больше нравиться Драко.

Что касается Малфоя, то он избавился от всех девушек, которые ходили за ним толпами, и все больше времени уделял квиддичу, наращивая мышечную массу.

Все было хорошо, до того дня, пока Панси Паркинсон, куда более умная, чем добрая половина слизеринцев, не заподозрила неладное в поведении Драко.

Придя в бешенство от того, что какая-то грязнокровка отбила у нее драгоценного Дракошу, Панси принялась разрабатывать план мести. Для его реализации ей нужно было всего лишь найти любовное зелье и применить заклинание забвения.


* * *
Гермиона возвращалась с девичника. Она спешила в башню старост, чтобы скорее оказаться в объятиях возлюбленного.

Войдя в гостиную, Грейнджер тут же стянула с себя мантию и направилась в спальню своего Дрея.

Крик ужаса и боли сорвался с ее губ, когда она увидела Драко и Панси, занимающихся любовью.

Вид испуганной Гермионы отрезвил Малфоя, любовные чары рассеялись, и тот отпихнул от себя мопсиху Панси.

— Нет, Миона, это не то, что ты подумала! Она меня околдовала!

— Я тебя ненавижу!

— Я умоляю, прости меня! Ты женщина всей моей жизни! Я люблю тебя больше всего на свете, клянусь!

И тут Гермиона в первый раз в жизни увидела, как Малфой плачет. Слезы убедили девушку в искренности его слов; она бросилась ему на шею и крепко обняла. А Панси, кипя от ярости, убежала из комнаты обратно к себе в вольер.


* * *
Спустя два дня Драко получил письмо.

«Драко, я узнал, что ты встречаешься с грязнокровкой. Отныне ты мне не сын, я лишаю тебя наследства. Ты заслуживаешь смерти и я убью тебя».

— О, Мерлин! Дрей, это моя ошибка, нам надо расстаться, — воскликнула Гермиона, прочитав пергамент.

— Ни за что в жизни.

— Но если он убьет тебя?

— Я убью его раньше.

— Я так боюсь, Дрей… Знаю! Нам надо предупредить Дамблдора, он сможет защитить тебя, и ты станешь членом Ордена Феникса.


* * *
Дамблдор без колебаний согласился с планом Гермионы, и влюбленная парочка быстро покинула директорский кабинет с огромным запасом лимонных долек в карманах.

— Я хочу, чтобы все об этом узнали, — сказал Малфой.

На следующее утро Драко и Гермиона пришли в Большой зал вместе, держась за руки и при каждой возможности страстно обнимаясь, чем спровоцировали многочисленные обмороки среди девушек всех факультетов школы и яростные крики среди гриффиндорцев и слизеринцев.

Рон вскочил со своего места и с набитым ртом проорал:

— Как ты могла скрывать от нас такое? Я с тобой больше не разговариваю!

Гарри ограничился предупреждением:

— Я готов принять вашу любовь, но если сделаешь ей больно, я тебя убью. Гермиона мне как сестра!


* * *
Проходили месяцы, голубки, не таясь, наслаждались любовью.

Учебный год подходил к концу, приближались экзамены, а с ними и выпускной бал.

Драко и Гермиона пришли на торжество вместе, всю ночь они без устали танцевали; вдруг Драко куда-то исчез. Через пару минут он появился на сцене и кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.

— Я хочу кое-что сказать. Миона, ты — моя половинка. Я люблю тебя больше всего на свете, и, несмотря на то, что мне лишь семнадцать лет, я больше никогда никого не смогу так сильно полюбить. Поэтому здесь и сейчас, перед лицом Хогвартса, его учеников и преподавателей я хочу задать тебе вопрос: Гермиона Джин Грейнджер, ты станешь моей женой?

— О да, Дрей! Да! Я согласна! И у меня тоже есть новость: я беременна!

Драко и Гермиона слились в страстном поцелуе, а Дамблдор, глядя на них, пустил скупую слезу радости.

Свадьбу сыграли спустя два месяца, как раз когда Рон и Гермиона наконец помирились.

Через семь месяцев Гермиона родила очаровательных близнецов: девочку назвали Эмма, а мальчика — Том.

Узнав о внуках, Люциус Малфой не выдержал и скончался от сердечного приступа.

Нарцисса, в конце концов, простила сына и позволила ему жить вместе с молодой женой в Малфой-мэноре.

Они прожили долгую счастливую жизнь, и у них родилось много-много детей, которые переженились с детьми Гарри и Джинни, Рона и Лаванды, Невилла и Луны.

Драко и Гермиона скончались в возрасте двести девяносто четырех лет, двести семьдесят семь из которых они провели вместе. А впереди у них была вся вечность.