Лили — его любимая маленькая сестрёнка, уже от самого рождения принадлежит ему, и никому другому. Самая маленькая, самая любимая малышка Лили. Но каждая сестрёнка когда-то вырастает, и вдруг у неё появляется кто-то еще.

Кто-то, не он.

Терпи, взрослей или сначала взрослей, а потом терпи — эффект всегда один и тот же. Быть кем-то, кто не может быть всем.

Джеймс — её брат, а братья всегда вредные и заноза в заднице. Подкалывают постоянно, но когда нужно, станут за неё стеной. Лили знает, для чего ей братья, братья знают, для чего им сестра.

Что-то путается, когда приходят кошмары.

Когда что-то скребётся под кроватью, царапает постель, забирается осторожно, чтобы в конце ужасно её напугать. Хватает одного касания — и она дрожит, немая и бессильная. Пауки плетут свои сети, плетут их неустанно для того, чтобы ловить в них наивных девочек. А мертвецы только хохочут громко.

Для малышки Лили спасение никогда не приходит вовремя, всегда слишком поздно.

Тёплое молоко и объятия мамы помогают только на минутку... ведь потом нужно возвращаться в кровать. К паукам и трупам, к сетям, из которых невозможно выпутаться.

Кошмары ужасны, и они приходят только ночью, как посланцы подсознания.

Братья для того, чтобы отгонять кошмары.

Когда-то жили бабушка и дедушка, первые Джеймс и Лили, они с Джеймсом появились позже. Те, первые, умерли, позже родились они, потом и они умрут, когда наступит их время.

Иногда Лили думает, что папа сделал глупость. Не знал их, не мог, а запустил проклятье, которое что-то возвратило, хоть он и сам не знал, что. Назвал каждого ребёнка именем умершего, но они не ожили.

Те, кто ушли, уже не возвращаются. Наверное.

Если бы Гарри спросил у Воскрешающего камня, утраченного годы назад, наверное, он узнал бы, что мёртвые не любят таких афер. Мёртвые умерли, и ничто не вернёт им жизни, даже жизнь внуков.

Гарри не знал, что смерть скучна, а даже если бы знал, наверное, ничего бы не стал менять.

У мёртвых иногда есть чувство юмора.

Пауки любят мёртвых, а те любят их сети. Полный симбиоз мертвецов.

Что-то кончается...

Сёстры для того, чтобы их защищать, и Джеймс защищает её, даже если это из-за него малышка Лили плачет. И когда она смотрит невинно, не уверенная, хватит ли ей храбрости, чтобы попросить о помощи. У каждой девочки должен быть свой герой — и Джеймс стал героем для неё. Отгоняет кошмары, бьётся с пауками и вытирает слёзы.

Настоящий герой. Как папа.

Он и Ал — братья, и не оставляют сестру в беде. Когда Лили мечется в постели, кричит пронзительно, обнимают её крепко, пробуждают от кошмаров, полных мертвецов, коварных пауков и липких сетей.

Семья Поттеров держится вместе. Даже после смерти.

Она самая младшая, он самый старший. Ал не в счёт, средние всегда не в счёт.

Хогвартс должен был стать вторым домом, а стал тюрьмой. Учителя, ученики, Хьюго — они только рыщут вокруг и ничего не дают взамен. Все от неё чего-то хотят, потому что она Поттер, а те, кому ничего не нужно, вспоминают бабушку, «только глаза мамины».

Лили ненавидит бабушку, ведь та умерла прежде, чем она успела её узнать.

Ал — парень, который любит молчать, если нечего сказать. Лили молчит, когда у неё нет слов — что бывает крайне редко. Джеймс замолчит только когда умрёт.

В темноте все коты чёрные, а кошмары еще страшней. Почему женские спальни не впускают братьев? Лили с каждым днём ненавидит Хогвартс всё больше. Каждую ночь она проскальзывает в общую гостиную, сворачивается клубочком возле камина, ждёт тёплого молока, приносимого эльфами.

Даже они понимают.

Иногда Ал садится с одной стороны с книгой по Трансфигурации в руках, а Джеймс — с другой, укрываются пледом и так молчат, пока не приходит сон. Такие минуты помогают им выжить в этом мире, где их фамилия значит больше, чем они сами.

Семья против остального мира — так безопасней.

Наконец-то приходят каникулы. Никто, наверное, не радуется им больше малышки Лили — наконец-то она сможет спать без кошмаров, защищённая чьими-то объятьями. Дома всегда есть кто-то, готовый сторожить её сон.

Для того и дом.

Но счастье — хрупкий и нереальный зверь — ускользает слишком быстро.

А потом снова что-то начинается...

Всё всегда начинается случайно. Он твёрдый там, где не должен быть, а она мягкая там, где должна. Оба слишком боятся себя и друг друга, чтобы остановиться.

А после он мягкий, хоть и не должен, а она твёрдая, хоть и может вести себя по-другому.

Но никогда уже она не будет прежней.

Тишина — это только тишина, даже если она поёт воспоминаниями. И взгляды, которые всегда пересекались, теперь постоянно ускользают в сторону.

Второй раз всегда желанный, непреднамеренный. А после — только те взгляды малышки Лили, после которых Джеймс выходит из помещения, или взгляды Джеймса, после которых сбегает Лили.

И взгляд Ала, который всё знает, но ничего не говорит. Не знает подходящих слов, поэтому убегает в молчание.

Остальное всегда — молчание.

Если бы прекратили, не узнали бы вкуса греха. Если бы не начинали, даже не узнали бы, что грех существует.

А после никто уже не знает подходящих слов.

И конец...

Пауки уже не прядут свои сети. Мёртвые переживают о том, что прошло, живые — о том, что будет. В днях таится новое враньё, а в ночах — стоны.

А время крадется незаметно, убегая от любви, которая всё прощает — и непростительное тоже.

Лили учится — всему свое время, даже если человек забывает ждать. И тому, что враньё слишком легко верит само в себя и в то, что семья не знает всего.

А после учится, что существует любовь, которая бывает грехом.

Лили — уже не малышка.

Джеймс ничему не учится. Ему кажется, он выигрывает, не думая. Только после понимает, что даже огромное сердце может быть слишком мало, чтобы понять любовь.

И учится подражать.

Альбус учится убегать вглубь себя, к Алу, парню, который не врёт. К сыну, который обо всём рассказывает родителям — и выдаёт Джеймса и Лили. Но ведь братья и сестры всегда стоят друг за друга стеной... так что Альбус не видит, не слышит — не предаёт.

Забывает, что молчание тоже бывает предательством.

А потом жизнь продолжается...

Всякая любовь нуждается хотя бы в одном союзнике, иначе это не любовь, шепчет тихо тётя, давая ей зелёный эликсир в маленькой бутылочке, когда никто не видит. Лили глядит в непроницаемые голубые глаза и знает, что если это не любовь, то она не заслуживает прощения.

Только любовь оправдывает всё.

Любовь всегда можно назвать страхом, а страх — любовью, и в большинстве случаев это будет правдой. Лили любит Джеймса и боится его одновременно. Джеймс любит Лили и тоже её боится.

Но больше всего оба боятся самих себя.

Если бы в доме появился боггарт, единственным, кто не смог бы от него защититься, стал бы Ал — ведь он боится больше всех.

За троих.

Взросление заключается в том, что останавливаешься, когда понимаешь, что делаешь что-то плохое. Любовь заключается в том, что оправдывает грех.

Лили взрослеет и идет дальше, Джеймс любит и остается на месте... потом Лили любит, так же грешно, а Джеймс страдает так сильно, что взрослеет.

И в конце концов они равны.

За кулисами...

Враньё или грех — это неважно, только любовь имеет значение.

В это верят дети. В рыцаря в сияющих доспехах — героя — и огненноволосую принцессу с лилиями в руках. В любовь, которая длится вечность и ещё четверть часа, или возрождается из пепла, как феникс.

Их Уроборос, который никогда не сбегает — предназначение.

Джеймс и Лили, Лили и Джеймс — это слишком просто.

Она была началом, а он был концом, а может и наоборот: он был началом, а она концом. А может, они попросту были одним и ничто не могло этого изменить?

Он Джеймс, она Лили — всё остальное только паутина слов.