7:13 a.m. — утренний выпуск новостей на ВВС.

«Радость грядущего празднования пятилетия победы во Второй Магической войне омрачена трагическими событиями: не так давно была обнаружена еще одна жертва нашумевшего маньяка, получившего в прессе прозвище «Стиратель», и это уже четвертый человек за последние полгода, которому предстоит лечение в Мунго…» — старенькое радио, перемотанное поперек обычной маггловской изолентой, натужно захрипело, слегка вздрогнуло и перешло на режим рассерженного шипения, оборвав голос Ли.

Сьюзен раздраженно глянула на вновь сломавшийся вещатель и покачала головой. Это же надо — «Стиратель». И чего только не выдумает падкая на скандалы старушка-Скитер.

Боунс макнула палец в пластиковую ванночку с остатками плавленого сыра и облизала его. Кухонные часы противно тикали над ухом, грозя опозданием, а Сьюзен вместо того, чтобы собираться на работу, продолжала сидеть в одних трусах на обшарпанном стуле и громко прихлебывать из любимой кружки остывший зеленый чай.

Она даже не пошевелилась, продолжая задумчиво сверлить взглядом шипящее радио, когда в замке входной двери заворочался ключ, и в дверном проеме показался Ли.

— Опять опаздываешь?

Сьюзен кивнула то ли в знак приветствия, то ли в ответ на вопрос и палочкой приманила из своей комнаты широкую футболку с потертой эмблемой «Холихедских Гарпий».

Ли стукнул кулаком радио, и то, жалобно хрустнув, хрипловато затянуло попсовую мелодию со случайной волны.

— Понедельник, — задумчиво протянула Боунс. — Все целители на собрании у Главного, опоздания никто не заметит.

Джордану после ночной смены на радио, закончившейся утренним выпуском новостей, было плевать, влетит ли его соседке за очередное опоздание. Ему хотелось покурить, пожрать и лечь спать.

— Слышала, нашли еще одну жертву, — осторожно заметила Сьюзен, глядя, как Ли открывает нараспашку окно и высовывается частично наружу, зажав зубами сигарету. — Никаких следов?.. — она покусала нижнюю губу, пытаясь подобрать слово получше, чем «стиратель».

— Не-а, — помотал головой Ли. — Я бы на твоем месте вообще думал, что это я маньячу — каждый раз очередной бедолага после твоей ночной смены. Мало ли, чем я тут без тебя занимаюсь, — хохотнул он, выпуская струйку дыма в пасмурное апрельское небо.

Сьюзен нервно сломала в пальцах крекер, который собиралась съесть. Подобная мысль ни разу не приходила ей в голову.

Они с Ли начали жить вместе довольно давно — где-то года полтора назад, когда случайно встретились и, разговорившись, выяснили, что у обоих проблемы с семьями, деньгами и поиском квартиры. Снимать на двоих было намного дешевле, а работа обоих в ночные смены давала возможность вести личную жизнь: пару раз, приходя утром из Мунго, Сьюзен находила оставленные женские вещицы, которые приписывала любовницам Ли, и всегда тактично не задавала вопросов.

Всегда в ее ночные смены. Вот, что начало беспокоить Боунс после необдуманных слов Ли.

— Эй, Сьюз, я шучу, — Джордан кинул окурок в импровизированную пепельницу, сделанную из старого цветочного горшка. — Херовые шутки после долгой ночи, ладно? — проходя мимо Сьюзен в свою комнату, он протянул руку, чтобы похлопать ее по плечу, и ощутил напряжение мышц под пальцами, обратил внимание на идеально прямую спину под футболкой и на то, что она слегка отшатнулась от привычного прикосновения.

— Сьюз, ты что, боишься?

Она не повернулась к нему лицом.

— Нет, что ты, Ли, конечно, нет, — торопливо пробормотала, вскакивая со стула и сбивая пустую чашку на пол. — Просто страшно как-то становится… да и на работу еще опаздываю.

— Пока, — рассеяно бросил Джордан.

Она помахала ему рукой и скрылась за дверью своей комнаты.

Уже через несколько секунд оттуда послышался тихий хлопок аппарации, хотя обычно Сьюзен ходила в Мунго пешком. Ли шепнул Reparo ее любимой кружке и вырубил раздражающее радио, вещавшее очередной выпуск новостей о том, что новая жертва маньяка так же абсолютно ничего не помнит о личности нападавшего.

– Боунс! – Сьюзен едва успела надеть лимонно-желтый костюм и усесться на пост, когда ее окликнул высокий, чуть писклявый голосок. – Видала, там новенького-то привезли уже.

Элиз, санитарка лет сорока, говорила все это с горящими от восторга глазами, смакуя новость, как сладкую тягучую конфету, застревающую на зубах. Сьюзен передернуло от того отношение к пациенту и к жертве. Захотелось запихать Элиз ее неуместное удовольствие в самую глотку, так глубоко, чтобы закупорить трахею.

Боунс равнодушно пожала плечами. Ну и пусть. Пусть все говорят, что хотят, ходят глазеть на этих людей, как в цирк. Ее это не касалось. Она и сочувствия-то не испытывала, и это, пожалуй, даже немного пугало. Хотя и не так сильно, как брошенная Ли фраза.

Страх схватился холодом где-то на уровне груди и поднялся вверх по позвоночнику, скапливаясь свинцовой тяжестью в затылке. Конечно, это могла быть просто шутка. А могла быть и не...

— Говорят, маньяка вот-вот поймают, — доверительно сообщила Элиз, которую мало заботило, поддерживают с ней разговор или нет — лишь бы говорить. — Ему светит поцелуй дементора или пожизненное в Азкабане, как думаешь, а?..

У Сьюзен душа сжалась пульсирующим ужасом. Она помнила дементоров, шарящих вокруг Школы, и ей становилось дурно от одной мысли о том, каково это — ощущать их липкие прикосновения на своем лице, чувствовать покидающую тело душу.

– Тебе не страшно, красоточка? – прошептала, будто почувствовав ее состояние, Элиз и облокотилась на дежурный пост, жалобно заскрипевший деревянным голосом. – Ходит слушок, что все жертвы связаны с твоей теткой, а ее же… ну, сам… — она замялась, и от румяного потного лица отлила кровь, бледностью выдавая давний страх.

— Убил Волан-де-Морт, — холодно закончила за нее Сьюзен. — Это просто сплетни. Тебе стоит прекратить их собирать.

Элиз обиженно запыхтела, отпрянула от стола и, бормоча что-то о хамстве молодежи, зашагала в сторону палат. Только когда тучная фигура скрылась за одной из дверей, Боунс рвано выдохнула и опустила взгляд на свои трясущиеся руки. Ей и в голову не приходило, что кто-то может подумать… что все пострадавшие действительно контактировали с тетушкой.
Весь день мысли крутились вокруг того, что нападения происходили в ее ночные смены и что между жертвами действительно есть связь, о которой никто не упоминал прежде. К горлу то и дело подкатывала тошнота волнения, и пальцы мелко подрагивали от мерзкого, балансирующего на грани с паникой, страха.

— Мисс Боунс, с вами все в порядке?

Сьюзен вздрогнула и выронила карандаш. Он покатился по столу и брякнулся на пол, отпустив эхо прогуляться по длинному пустому коридору. В одной из палат часы показывали восемь вечера, а в какой-то другой — без трех минут. Сьюзен и не заметила, как осталась совсем одна, сгорбившись на посту над пачкой газет, в которых неровным прыгающим почерком выделяла статьи о «Стирателе».

— Д-да, целитель, — она торопливо прикрыла открытую газету историей болезни и так не сумела заставить себя посмотреть врачу в глаза.

— Твое дежурство закончилось полчаса назад. Ты не собираешься пойти домой?

Боунс усилием затолкала в рот воздух и проглотила вместе со страхом. Она не могла сказать целителю, что боялась идти домой. Боялась, потому что Ли думал, что она ушла на суточную смену, боялась пролистать оставшиеся газеты и убедиться, что жалкое количество намеков указывают именно на... Она запретила себе об этом думать.

Волнение толкалось внутри ее головы, билось о черепную коробку, и перед глазами то и дело темнело.

— Вы плохо выглядите. Давайте я попрошу кого-нибудь из санитаров вас проводить, — на плечо опустилась теплая и тяжелая ладонь, а голос врача доносился будто сквозь толщу воды. Сьюзен казалось — над ней целый океан, а она на самом дне, и выхода нет, она словно… попалась в ловушку собственных догадок, подозрений и фактов.

— Нет, доктор, спасибо, — произнесла она непослушными губами и растянула их в улыбке. — У меня осталось еще одно очень важное дело, которое нужно сделать по дороге домой.

Через десять минут она неторопливо вышла из больницы, и холодная апрельская ночь обняла ее мелким дождем.

От самого Мунго ей казалось — сзади кто-то шел. Она почти бежала, стараясь не оглядываться, и чувствовала, как сердце лихорадочно билось между ключицами.
Несмотря на то, что легкие болью отзывались на каждый тяжелый вдох, аппарировать было нельзя. В самый первый раз она расщепилась, и с тех пор так и не освоила это искусство, как следует. Сейчас, на бегу, в панике и без представления конечной точки, аппарация грозила закончиться болезненным разрывом на несколько частей.

На подходе к нужному дому она резко остановилась и повернулась всем телом.

Пустая аллея мигнула ей фонарем.

Сьюзен поднималась по лестнице к крыльцу, думая о том, что предыдущие нападения происходили не чаще раза в месяц, а между последним и предпоследним, пожалуй, будет намного меньше. Сьюзен боялась.

За ее спиной кто-то был.

И дверь ей кто-то открыл.

— Petrificus Totalus, — этому заклинанию учил Гарри Поттер, герой войны. Человек чести, совести, тот, кто боролся за справедливость, тот, благодаря кому царил мир. Вот только справедливость восторжествовала не для всех. Злодеи оставались на свободе.

Из дома доносились крики, протяжные, долгие, разрывающие барабанные перепонки, бьющие наотмашь по нервам. А потом все оборвалось разом, и наступила тишина. Страшная, пугающая тишина, которая обычно повисает на поле боя после подобравшего под себя всех взрыва.

Сверкнула вспышка Obliviate.

Сьюзен вышла из дома, слегка пошатываясь.

С ее пальцев капала кровь, которая казалось черной в тусклом свете.

Она сбежала вниз по плачущим под тяжестью шагов ступенькам, опустилась на колени, и ее вывернуло прямо на ухоженный газон. На языке горчил привкус желчи и отвращения.

Ли смотрел на нее сверху вниз глазами, в которых отражалась война. Войны не было уже пять лет, а во взгляде Ли она оставалась. Сьюзен раньше не замечала. Она попыталась что-то сказать, но с губ сорвался только задушенный, сиплый хрип.

— Почему ты делала это с ними?

Она так не боялась никогда в жизни. На похоронах тети — нет. Во время битвы за Хогвартс — нет. Оставшись практически без денег на улице после перечеркнувшей жизнь ссоры с родителями — нет. И даже когда Ли и Элиза озвучили свои указывающие на ее вину предположения — нет.

Ли Джордан не сомневался в личности «Стирателя». Он спрашивал напрямую.

Ли Джордан — герой войны. Справедливый, честный и хороший парень.

Наверняка сюда уже мчался отряд авроров.

Сьюзен отведут в Азкабан, и ее поцелует дементор. Сьюзен хотелось кричать от сжирающего душу страха.

Если бы сейчас можно было отмотать время назад и не трогать всех этих людей, она бы все равно сделала это.

— Они… были причастны к смерти Амелии. Она была мне как мать, Ли, даже ближе. Я нашла ее записи, внутренние расследования — она выявила скрытых последователей Лорда в Министерстве. Ее поэтому убили. Родители… когда я рассказала им и попросила, чтобы они заявили в Аврорат, они велели мне молчать и не поднимать грязь вокруг семейного имени. Сегодня… был последний из всех, кто виноват в ее смерти.

Слова звучали рвано, вперемешку со всхлипами, сбитым дыханием, слова толкались в горле, облегченно вырываясь наружу. Сьюзен так долго хранила черную, страшную тайну, что, казалось, начала уже гнить изнутри.

Ли молчал бесконечные секунды, которые тикали в воздухе.

— Я хотел зайти в Мунго и убедиться, что ты в порядке. Ты была такая взвинченная утром. Дежурный целитель сказал мне, что ты поменялась сменами и ушла. Я успел догнать тебя, и… что-то заставило меня идти за тобой.

Сьюзен скрыла лицо в ладонях, размазывая по щекам кровь с рук и слезы.

Ее плечи тряслись, и она не издавала ни звука.

Ли потерял на войне лучшего друга и несколько родственников. Он принял тяжесть чужого секрета с пониманием, что справедливость у всех разная.

— Думаю, кому-то из нас стоит съехать.

Это было единственным, что он сказал.

С негромким хлопком собрался в воронку воздух на месте, где он стоял. Остался только едва ощутимый запах сигаретного дыма и сидящая на траве Сьюзен.

7:06 a.m. — утренний выпуск новостей на ВВС.

«Сегодня утром была обнаружена еще одна жертва пугающего весь магический мир маньяка. Связь между пострадавшими все еще не выявлена. Можем ли мы надеяться, что это последнее нападение?» — сломанное радио хрипело голосом Ли Джордана в старенькой кухоньке.

Оставался месяц до пятилетия победы во Второй Магической войне.

Для Боунс победа наступила этой ночью.

Вещей Ли в квартире не было.