— Гарри, ты уже видел? — Кингсли Шеклболт, на ходу пожав руку подскочившему из-за стола Гарри, бросил перед ним последний номер «The Mail» и пояснил: — На третьей странице.

Гарри сел на место, быстро нашёл нужную страницу и пробежал глазами заголовки статей. Долго искать не пришлось. Он растерянно посмотрел на Шеклболта.

— Опять?

— Да, как видишь. И если прошлые случаи можно выдать за репортёрскую утку, то сегодняшний заставляет задуматься. Третий раз за последнее время. Магглы любят раздувать шумиху из подобных историй, и пока нашим людям удаётся поддерживать слухи о том, что всё это — просто розыгрыш. Но, боюсь, если дела пойдут так и дальше...

Министр развёл руками, демонстрируя своим жестом патовое положение. А Гарри лихорадочно соображал, как такое вообще могло получиться. Нахмурившись, он перечитал содержание небольшой статейки под заголовком, достойным Хэллоуина, но никак не сентябрьского обычного утра: «Дом-призрак в центре Лондона».

Нелепая ли прихоть градостроителей или настоящая мистическая история пронумеровала дома на одной из улиц города, пропустив порядковый?

В нашу редакцию поступил звонок от Джорджа Уилкинса, который утверждает, что прошлым вечером, выбежав из подъезда своего дома по адресу: Площадь Гриммо, 11, он благополучно выкинул пакет с мусором в контейнер и остановился покурить во дворе. Каково же было его удивление, когда рядом со своим домом он вдруг увидел словно вспухший из воздуха ещё один дом. Старинный особняк с грязными стенами и закопчёнными окнами, с истёртыми ступенями на крыльце и массивной чёрной дверью. Наш информатор утверждает, что успел увидеть табличку на стене странного дома: «Площадь Гриммо, 12».

Непосвящённые в архитектурные тонкости местного расположения улицы читатели скажут, что ничего удивительного в этом факте нет. Но всё дело в том, что дома с таким номером не существует в природе. Дом номер одиннадцать соседствует с домом под номером тринадцать. Двенадцатого просто нет.

Никто не может объяснить этой странности. Кто и когда напутал с документами при застройке Площади Гриммо, теперь узнать невозможно.

Что же померещилось Джорджу Уилкинсу? Редакция газеты призывает всех читателей быть внимательными к своим домам. Приглядитесь. Не скрывается ли за козырьком вашего подъезда загадочный особняк со старинной дверью?

— Нам повезло, что журналист позволил себе пошутить в конце статьи. Не знаю, что делать, — Шеклболт присел на стул возле рабочего стола Гарри.

— Три заметки за последние два месяца в разных изданиях. Мне не нравится всё это, — ответил Гарри.

— В прошлый раз нам удалось скормить журналистам информацию, что мисс Коули, которая наблюдала дом-призрак, просто пытается привлечь внимание к своей лавке канцелярских товаров, расположенной в доме номер семнадцать. Зеваки, нахлынувшие толпой после статьи посмотреть на Площадь Гриммо, так или иначе проходят мимо её магазина. Гарри, мы не можем стирать память магглам в таком количестве. Боюсь, ситуация выходит из-под контроля.

— Но мистер Шеклболт, что я могу сделать? Я и сам не рад такому наследству.

— И ты готов допустить, чтобы дом Блэков просто-напросто стал местом паломничества туристов? Не мне тебе рассказывать о Статуте Секретности. Любопытные магглы как бы случайно прогуливаются перед вашим домом, тараща глаза.

— Это же не может быть простым совпадением. Почему дом стал появляться? Столько лет он был надёжно укрыт от магглов, да и магов тоже. Его по-прежнему нет ни на одной карте.

— Да, это так. Только дом-призрак, который неожиданно появляется перед глазами магглов, — не самое надёжное место для проживания. Ты так и не нашёл документов?

— Пока нет. В Гринготтсе, в сейфе Блэков, их не было. А в доме можно сто лет разгребать завалы и так и не найти нужного предмета. Да я ещё особо и не успел.

— Значит, нужно постараться. Привлеки Кричера. Он наверняка знает секреты Ориона. Как он умудрился защитить дом так, что после его смерти все заклинания продолжали действовать? И почему именно сейчас начались проблемы?

— Наверное, проблем давно не было, — вздохнул Гарри.

— Ладно, не переживай. Если больше не будет подобных случаев, магглы переключатся на новую сенсацию. Но документы лучше найти, — министр немного помолчал и добавил: — Я понимаю, личное пространство и всё такое, но, если понадобится помощь, я выделю тебе отряд лучших авроров.

Гарри представил, как по дому ходит толпа авроров и заглядывает за каждый гобелен.

— Нет, спасибо. На выходные ко мне обещал наведаться Рон. Мы что-нибудь придумаем.

Министр пожал руку Гарри, сосредоточенно посмотрел на часы и стремительно вышел из кабинета, оставив Гарри в самых смятенных чувствах. Поразмыслить было над чем.

Гарри нисколько не лукавил, когда сказал Шеклболту, что у него практически ещё не было времени осмотреть полностью свой собственный дом. Даже расположение Кричера, искренне обрадовавшегося возвращению хозяина Гарри в мае, не могло компенсировать настороженности и враждебности, которые испытывал Гарри по отношению к дому на Гриммо. Возможно, слишком многое здесь напоминало о Сириусе, а может, виноваты были кричащие из каждого угла лозунги о чистоте крови и отношении Блэков к магглам и грязнокровкам.

Гермиона мудро заметила, что проблема не в доме, а в самом Гарри. Она мягко напомнила о Тисовой улице, на которую Гарри, кстати, пока так и не отважился наведаться. Гарри соглашался, но предпочитал лишний раз не ходить по этажам, изучая обстановку, а шмыгать в комнату Сириуса, где он устроил себе спальню. Ему совершенно не хотелось разбирать шкафы в гостиной с потускневшими дверками, смотреть на гобелен с фамильным древом Блэков и натыкаться повсюду на книги типа «Истории знатных родов» и изображения змей на люстрах, ножках буфета и кранах в ванной.

Дом отвечал Гарри взаимностью, устраивая всевозможные пакости. Во времена проживания членов Ордена Феникса на Площади Гриммо, 12, Молли здорово постаралась, чтобы избавиться от подозрительных предметов и привести дом в жилой вид, однако Орион Блэк, судя по всему, был докой в изготовлении зловредных артефактов.

Пурпурная мантия, которая когда-то принялась душить Рона, была просто детской пелёнкой по сравнению с покрывалом в спальне самого Ориона. Гарри наведался туда как раз в поисках документов на дом, раздвинул тяжёлые портьеры, в которых подозрительно что-то зашуршало, и присел на кровать, чтобы оглядеться. Он только успел понять, что это действительно личные покои Ориона Блэка, разглядывая его большой молчаливый портрет над секретером с множеством ящиков, когда тёмно-бордовое покрывало, взмахнув кисточками пыль с пола, стремительно взметнуло все четыре угла и попыталось завязать их в узел, намереваясь заключить Гарри в плен. Гарри протестующее вскинул правую руку, но тут же получил чувствительный шлепок связкой кистей, обрамляющих покрывало. Рука непроизвольно повисла, и секундного замешательства хватило, чтобы края покрывала сомкнулись и ловко завязались в крепкий узел. Гарри чувствовал себя котёнком, которого собрались топить. Хотя, скорее, — душить. Ноги с подобранными коленями затекли, руки словно приклеились к туловищу. Неизвестно, как долго бы продержался Гарри, если бы в комнату не заглянул Кричер с вопросом, не пора ли подавать ужин.

— Ох, старый хозяин горазд был пошутить! — всё причитал Кричер после вызволения Гарри.

А Гарри дал себе слово, что обязательно повыкидывает весь этот хлам, как только доберутся руки.

Но за лето он так и не продвинулся в уборке дальше своей комнаты. Здесь Гарри чувствовал себя в безопасности. Потом начались занятия в школе Авроров, и теперь уже физически не удавалось выделить день, чтобы хоть как-то начать. Джинни с Гермионой предлагали свою помощь, но пока Гарри настроился на генеральную уборку, обе девушки уехали в Хогвартс.

Единственное, что Гарри всё-таки сделал, это тщательно осмотрел секретер в комнате Ориона. Ящики с ручками в форме изящных змеек давно никто не открывал, поэтому поддавались они нехотя. Колдографии, приглашения на званые вечера, самопишущие перья, бумажные салфетки, разная мелочь от чёрных обычных солнечных очков до дорогих запонок на бархатных подушечках — ничего примечательного. Орион явно не использовал секретер в комнате как сейф для документов. Гарри с осторожностью простукал крышку, надеясь обнаружить потайной ящик, но эта затея не увенчалась успехом.

Так что Гарри Поттер являлся полноправным хозяином дома на Площади Гриммо, 12, и почти ненавидел его.

Но позволить магглам захватить особняк он не мог.

Потому что это был дом Сириуса.

Поэтому он с тройным рвением принялся разыскивать документы, прикидывая, где их можно было спрятать. Он надеялся, что там обязательно будет разгадка странного поведения дома.

Вообще, в защитных заклинаниях на жилище Гарри не очень разбирался. Как-то не было повода изучить этот вопрос подробней. Допустим, Фиделиус пропадает со смертью волшебника, наложившего заклинание доверия на дом. Но в случае с Орионом, которого не было в живых уже двадцать лет, заклинания оставались действенными. До последнего времени.

Гермиона, когда Гарри рассказал ей через камин о неожиданной проблеме, посоветовала Гарри лично накладывать дополнительные защитные заклинания на дом хотя бы раз в несколько дней. До того времени, пока он не разыщет документы.

Во времена их скитаний Гарри не раз приходилось ставить защиту на палатку, в которой они скрывались, поэтому он так и поступил, не теряя надежды поскорее решить проблему с появлением дома в поле зрения магглов.

А пока каждый вечер после занятий он старался заглянуть в неразобранные столы и шкафы, заодно наводя там порядок. Кричер радовался, что хозяин наконец решил заняться домом, и постоянно вставлял свои комментарии по поводу перебираемых вещей.

— Это ожерелье гоблинской работы. Старая хозяйка надевала его всего пару раз в особо торжественных случаях, — говорил Кричер и будто случайно вытаскивал из мешка для мусора очередную находку, пряча её под своей повязкой.

— Кричер, — вздыхал Гарри, — так мы с тобой сто лет разбираться будем. Ты лучше скажи, где Орион Блэк мог хранить документы?

— Признак хорошего домового эльфа в том, что он не лезет в дела хозяина, — отвечал Кричер. — Кричер не лез в дела старого хозяина без его на то позволения. Кричер не знает.

Пробовал Гарри выяснить местонахождение документов и у портрета Вальбурги, правда, не особо надеясь на успех.

Ей пришлось считаться с тем, что Гарри Поттер теперь хозяин дома, хочет она того или нет, что не мешало ей периодически прохаживаться по поводу происхождения Гарри и его вольнодумства. Гарри молча слушал её тирады, вздыхал и поднимался по лестнице в свою спальню, иногда даже не занавешивая портрет. Вальбурге было неинтересно ругаться с не реагирующим на её вопли Гарри, и постепенно она перестала встречать его криками.

Вот и после разговора с Шеклболтом, когда Гарри открыл скрипучую дверь, она приоткрыла глаза и лишь поджала губы.

— Что, день не задался? — с усмешкой спросила Вальбурга.

— Добрый вечер, миссис Блэк, — ответил Гарри.

Вальбурга ничего не ответила и поправила свой чепец.

— Я уже спрашивал у вас, — устало сказал Гарри, снимая ботинки, — вы не знаете, где документы на дом? Мне нужно знать, какие заклинания защиты поставил ваш муж.

— Воров боишься? После вашей шайки тут уже нечего выносить, — надменно ответила Вальбурга. — Не знаю, как Сириус умудрился передать все права наследства тебе. Наверное, сыграло роль то, что Поттеры в родстве с Блэками. Предатели крови…

— Миссис Блэк, защита пропадает. Дом видят магглы. Вы же понимаете, чем это может закончиться?

— Лжёшь!

— Увы, это правда.

Вальбурга выглядела встревоженной во время рассказа Гарри. Он без утайки поведал ей об утренней статье и разговоре с министром. Но даже после этого она не смогла ему помочь.

— Я не знаю, — озадаченно проговорила она. — Защиту в том виде, в котором она существует, Орион поставил незадолго до смерти. Раньше наш дом не видели магглы, но он был на всех магических картах. Нам незачем было прятаться! Малфои, Лестрейнджи и другие были постоянными гостями на раутах и вечерах. А потом… После исчезновения Регулуса Орион очень изменился. Мы всегда поддерживали режим тех, кто был за чистоту крови, но Орион словно отошёл ото всех дел. Я знаю, он переживал… Бедный наш мальчик…

Тут Вальбурга смахнула слезу и смогла продолжить спустя пару минут.

— Потом Орион устроил из нашего дома настоящий тайник. Теперь его невозможно было обнаружить ни на одной магической карте. Он будто исчез. Звуки, запахи — ничто не проходило сквозь стены. Я недоумевала, а он только мрачно отрезал, что так надо. На всякий случай. Вскоре он заболел и сгорел буквально за несколько месяцев. Лихорадка… Ему было всего пятьдесят! Разве это возраст для волшебника, Гарри?

Сейчас Гарри видел перед собой не выжившую из ума старуху, а измученную, сломленную невзгодами женщину. Он вдруг подумал, что и сама Вальбурга умерла далеко не в преклонном возрасте. Когда он случайно узнал, что ей было шестьдесят, он жутко удивился. С портрета обычно кричала старая карга, которой можно было дать лет сто.

Теперь разыскать документы и спасти дом захотелось ещё сильнее. И Гарри вдруг обнаружил себя вечером с чашкой чая не в своей комнате, а в уютном кресле гостиной с гобеленом древа Блэков. Кажется, он начал привыкать к дому.

Рон, как и обещал, забежал вечером в пятницу — они собирались посвятить субботу активным поискам.

— Рыжий нищеброд явился, — поприветствовала его Вальбурга.

Рон поднял брови и удивлённо посмотрел на Гарри.

— Ничего нового, — улыбнулся тот.

— Что-то она сегодня добрая. Не орёт, — констатировал Рон.

Они с воодушевлением принялись за поиски, пересказывая друг другу последние новости. Рон про работу во Вредилках, Гарри про курсы в Аврорате; Рон про Гермиону, что она свою учёбу ставит превыше всего, а он, между прочим, скучает, Гарри про Джинни, что до Рождественских каникул ещё целая вечность.

Рон хмыкнул.

— Что?

— Гарри, ты выглядишь по-идиотски.

— Сам такой, — улыбнулся Гарри.

Для порядка перерыли ещё раз тот шкаф, в котором раньше обнаружились табакерка с бородавчатым порошком и музыкальная шкатулка, пытавшаяся всех усыпить.

— Помнишь, именно тут ведь лежал медальон Слизерина, — сказал Рон. — И кольцо тут ещё было золотое, Сириус сказал, что отцовское.

— Так ведь мы в тот раз повыкидывали почти всё отсюда. И потом, документы сразу бы были заметны.

Поднялись они и в спальню к Вальбурге, где в поле их исследовательской деятельности попал старинный комод из трёх ящиков с резными ручками, выполненными, естественно, в форме миниатюрных змеек.

— И как девчонки это носят? — спросил Рон, выуживая кружевную резинку для чулок из отделения с нижним бельём.

Ответить Гарри не успел, потому что в дверном проёме показался Кричер с подносом бутербродов.

— Кричер совсем не интересуется, что молодой хозяин забыл в спальне старой хозяйки, — пробормотал он. — Молодому Уизли понравились чулки старой госпожи…

— Кричер, спасибо, — принял Гарри из рук домовика поднос. — Уверяю тебя, это не то, что ты подумал. Мы ищем документы.

— Хозяин не обязан объяснять Кричеру, чем он занят, — поклонился Кричер. — Хозяину следовало бы знать, что в спальне старой госпожи документов быть не может.

— Вот мы и проверяем, — сказал Рон, откусывая сразу половину бутерброда. — Зато будем знать наверняка.

К вечеру субботы их запал иссяк. Они честно пересмотрели все письменные столы, стеллажи в библиотеке, но нигде так и не нашли документов. Рон виновато сказал, что обещал Джорджу с утра быть в магазине, на что Гарри понимающе кивнул. У него самого был завтра ещё один выходной, он постарается использовать его с толком. Только где ещё искать, он понятия не имел. Простукивать стены? На каждом из четырёх этажей?

Гарри вышел проводить Рона в коридор, где заботливый Кричер тут же включил газовые рожки на парадной лестнице.

— Молодой Уизли слишком занят, чтобы готовить, — сказал Кричер, протягивая Рону пакет с пирожками.

— Спасибо, Кричер, — от души поблагодарил Рон, слушая ворчание удаляющегося на кухню старого домовика по поводу того, что и молодому хозяину не мешало бы заняться питанием на должном уровне — кожа и кости.

— Всё же хорошо, что Гермионе так и не удалось освободить домовых эльфов, — сказал Рон, принюхиваясь к пакету. — Конечно, придётся тебе потом, Гарри, повесить голову Кричера на стенку, но, надеюсь, это случится ещё не скоро.

Рон хохотнул и посмотрел на размещённые над перилами лестницы декоративные тарелочки с прибитыми к ним головами домовых эльфов. Гарри тоже посмотрел.

Потом он перевёл взгляд на портрет Вальбурги, которая дремала и даже не удосужилась наградить Рона парой эпитетов.

Гарри снова посмотрел на декоративные тарелочки. Опять на портрет.

— Что? — непонимающе спросил Рон.

— Рон, тебе ничего не кажется странным?

— А ты яснее выражаться можешь? Иногда ты мне здорово напоминаешь Гермиону.

— Портрет… Вальбурга рассказывала мне, что его нарисовали незадолго до смерти Ориона. Как раз во времена всей этой затеи с защитными заклинаниями.

— Ты ничего не путаешь? Сколько ей тогда было? Да на портрете она старуха-старухой!

— Скажи спасибо, что она дремлет, — шёпотом отозвался Гарри. — Старуха… Вальбурга умерла в шестьдесят, а портрет написали за десять лет до этого. Только на портрете её изображение старилось вместе с ней, вот и получилось, что тут она такая, какая была в год смерти. Она сказала, что Орион лично выбирал вид задника и договаривался с художником. И посоветовал прикрепить портрет именно здесь, возле парадной лестницы.

— Ну да, здорово на зеркало смахивает, тут ведь она как раз у подножия лестницы нарисована.

— Ну? Видишь?

— Что?

— Посмотри на домовиков. На их головы.

— Ну, рыльца и рыльца. Очень похожи, — отозвался Рон, внимательнее приглядываясь к изображениям на холсте.

— Да, похожи! Только повёрнуты в разные стороны. Смотри, над лестницей их пять, и все смотрят вперёд. В смысле, прямо.

— Я понял! — поражённо воскликнул Рон, заставив Вальбургу пошевелиться.

— На портрете только один изображён как надо. Остальные как будто наклонились. В разные стороны.

— Ага, а у одного вообще рот почти на лбу.

— Думаешь, это случайность?

— Может, художник не особо старался выписывать домовых эльфов, вот и поналяпал как попало. Это же всего лишь домовые эльфы!

— Хорошо, что тебя не слышит Гермиона, — усмехнулся Гарри и поднялся на первые три ступеньки лестницы, как раз напротив первой декоративной тарелочки.

— Что ты хочешь сделать? — удивлённо спросил Рон, но его вопрос потонул в вопле, донёсшемся с одного из тёмных портретов со стены прихожей:

— Не трогай Эльми! Эта эльфийка служила ещё моей бабушке!

— Это тётушка Сириуса, Элладора, — пояснил Гарри Рону и добавил громче, пытаясь покрутить голову домовика по часовой стрелке:

— Не волнуйтесь!

— Не выходит, — чихнул Рон, разгоняя облачко пыли. — Попробуй за уши потянуть.

Гарри оставил голову в покое и повернул теперь тарелку. Раздался щелчок, словно пришёл в движение механизм, и тарелочка, а вместе с ней и голова старой эльфийки, повернулась немного вправо.

— Получается! — возбуждённо воскликнул Рон, не обращая внимания на ругань Элладоры, к которой присоединилась Вальбурга. — Ещё немного, Гарри. На портрете у неё один глаз чуть ниже.

Гарри потянул тарелочку. Снова раздался щелчок.

— Так?

— Вроде. Давай остальные попробуем.

Постоянно сверяясь с изображением на холсте, друзья развернули рыльца домовых эльфов на лестнице точно так, как они были нарисованы. Вальбурга попыталась помешать их занятию, расправив широкую юбку и стараясь загородить изображения домовиков, но Гарри объяснил, что это нужно для дела, и она, хоть и с большим недовольством, но утихла.

Все пять тарелочек были повёрнуты в соответствии с подсказкой. Но ничего не произошло.

— Мы чего-то не учли, — сказал Рон. — Может, в то время головы были именно в таком расположении, вот художник их так и нарисовал.

Но Гарри не хотел просто так сдаваться. Внимательно он сверялся с портретом и чучелами на стене, пока не заслезились глаза.

— Ничего не понимаю, — наконец признал он поражение. — Всё ведь верно! Четыре повёрнуты, а центральный смотрит прямо.

— Нос вешать не будем, — приободрил Рон. — А то будет как у этого центрального.

Гарри перевёл взгляд на портрет. Все рыльца домовых эльфов были изображены с одинаково вытянутыми кверху носами. Только у того, что в центре, нос печально свесился вниз.

Гарри подошёл к тарелочке в середине ряда и потянул нос домового эльфа вниз.

Раздался скрип. Но скрипел не нос потревоженного эльфа. Обернувшиеся на шум Гарри и Рон увидели, что портрет Вальбурги неожиданно повернулся на возникших петлях, открывая проход.

— Капут Драконис! — ошарашенно произнёс Рон, вспомнив про Полную Даму.

Они с Гарри переглянулись и без лишних разговоров направились в открывшийся проход, на ходу засвечивая палочки.

Как только Гарри с Роном вступили в неожиданно появившийся коридор, по стенам узкого прохода засветились тусклые лампы, но палочки друзья на всякий случай не убирали. Так они настороженно и вошли в квадратную комнату с каменными стенами, спустившись вниз по вырубленным ступеням.

— Холодно, как в склепе, — тихо сказал Рон.

— Ничего, терпимо, — отозвался Гарри и поёжился.

Перед ними стоял обычный письменный стол из потемневшего дерева с тремя ящиками. Всю поверхность стола занимала странная конструкция, выглядевшая слегка размытой из-за толстого стекла прямоугольной призмы, в которую была помещена.

— Что это? — спросил Рон, с удивлением опуская палочку.

— Пока не знаю, — ответил Гарри. — Это похоже на дом из песка. Дом Блэков.

Они подошли поближе, разглядывая призму. Это был огромный сосуд, фута три в высоту, разделённый перегородкой-воронкой посередине. В нижней части цветной песок полностью воссоздавал очертания дома — можно было разглядеть чёрную парадную дверь с серебристым молотком в виде змеи, мутные стёкла окон четырёх этажей и стены грязно-серого цвета. В верхней части оставались только несколько верхних рядов черепичной крыши.

— Похоже на песочные часы, — неуверенно сказал Гарри.

— Странные какие часы, — в тон ему прокомментировал Рон. — Как эта махина вообще держится на столе?

Гарри попробовал поднять конструкцию или как-то повернуть, но стеклянный ящик был не просто неподъёмным. Он была словно единым целым со столом. На боковой панели друзья разглядели небольшое овальное углубление со сложным орнаментом внутри.

— Наверное, сюда вставляется специальный ключ, — подытожил Гарри.

— Всё сходится, Гарри! Смотри, пока дом был наверху часов, ему ничего не угрожало. Надо повернуть их, вернуть песок в верхнюю часть.

— Давай в ящиках посмотрим, — предложил Гарри. — Может, что найдём.

В верхнем ящике лежали свитки пергаментов с поэтажными планами дома и историей его наследования. Гарри разложил свитки прямо на полу, и они с Роном, забыв о времени, с интересом стали рассматривать пожелтевшие ветхие страницы с именами и датами, убегавшими далеко в прошлое.

— Смотри, оказывается, из библиотеки есть тайный проход сразу в спальню на третьем этаже, — сказал Гарри, показывая на квадратики схемы. — А я и не знал! На второй полке третьего стеллажа есть специальная кнопка.

— Гермионе бы такое точно понравилось, — буркнул Рон. — Можно посреди ночи шмыгать из кровати сразу в библиотеку.

— Ладно, это мы всё ещё потом хорошенько рассмотрим, — сказал Гарри через два часа. — Давай в другие ящики заглянем.

В среднем они обнаружили огромную схему песочных часов, помеченную непонятными письменами, и магическую карту Лондона, на которой были видны не только маггловские строения, но и такие, как, например, «Дырявый Котёл Тома».

— Полезная штука, — сказал Рон. — Тут видны все точки, из которых можно попасть в магические кварталы. Так, а где тут Гриммо?

Они нашли нужное место и с удивлением заметили, что дом под номером двенадцать тоже есть на карте. Контуры его были словно смазаны, но тем не менее можно было разглядеть прямоугольник, наложенный на маггловские квадратики, с табличкой «Площадь Гриммо, 12».

— Что это значит? Защита дома пропала? — возбуждённо спросил Рон.

— Думаю, пока не до конца. Видишь, контуры ещё размытые, не чёткие. Поэтому дом и стали видеть магглы. Хорошо, что я пока накладываю магглоотталкивающие чары. Всё дело в этих часах, — Гарри кивнул в сторону стола. — Когда крыша просочится вниз, все заклинания перестанут работать.

— Вот Блэк затейник, — проворчал Рон. — И как мы будем переворачивать эту штуковину?

— На самом деле Орион Блэк был искусным умельцем, — отозвался Гарри. — Многие его штуковины, конечно, понапичканы Тёмной магией, но это уровень. Ты только представь — обмануть время. Он умер, а защитные заклинания продержалась ещё добрых двадцать лет. Наверное, он хотел передать секрет своим детям, только… В общем, не получилось.

Гарри аккуратно сложил карту так, чтобы наверху оказались очертания дома номер двенадцать, и отложил в сторону.

— Будем наблюдать. Пока дом не совсем виден, ещё не всё потеряно.

Они убрали схему песочных часов на место и открыли нижний ящик.

Здесь стояла шестигранная урна с резной крышкой. Рон достал урну из ящика и взвесил на руках.

— Тяжёлая. Похожа на урну для праха.

Они по очереди подержали урну, а потом принялись рассматривать узор на крышке.

— Какой-то треугольный чемодан с ручкой, — сделал вывод Рон, покрутив изображение во все стороны. Штук десять тёмных точек образовывали между собой рисунок геометрической формы без всякой логики. Будто случайные точки. Одна, в правом нижнем углу, была больше других.

— Подожди… — Гарри дотронулся палочкой до этой точки и прошептал: — Люмос!

Узор из точек засветился мягким мерцающим светом. Нижняя точка светилась ярче других. Вокруг геометрической фигуры вдруг появился размытый образ льва. Можно было разглядеть даже его светящуюся гриву. Возле нижней точки появилась надпись: «Regulus».

— Регулус? Но при чём тут Регулус? — удивился Рон. — И вообще… Лев? Разве Регулус был гриффиндорцем?

— Это созвездие, Рон, — ответил Гарри. — Созвездие Льва. Самая яркая звезда его называется Регулус. Блэки всегда давали детям имена астрономических созвездий.

— Странная традиция, — проворчал Рон. — Да разве эта абракадабра похожа на льва?

— Профессор Синистра нам показывала.

— Ты, оказывается, не просто в телескоп таращился, друг, — сказал Рон и похлопал Гарри по плечу. — Только я так ничего и не понял.

Он заглянул ещё раз в нижний ящик.

— Смотри, Гарри! Тут ещё письмо!

Они поскорее вытащили исписанные неровным почерком листки и переглянулись.

— Читай вслух, — предложил Рон.

«Дорогой Сириус!»

— Это письмо Сириусу! — воскликнул Гарри.

— Я понял. Читай дальше.

«Дорогой Сириус!

Я пишу тебе эти строчки в надежде на то, что однажды ты их прочитаешь. Я верю, что ты вернёшься домой. Знаю, из Азкабана не возвращаются, но моё сердце подсказывает мне, что это случится.

Мои дни сочтены. Мне осталось недолго. Swamp Fever — болотная лихорадка —лечится, если сразу принять меры. Но я упустил время, а значит, так тому и быть.

Но обо всём по порядку.

Сразу скажу, что твой разрыв с семьёй сильно подкосил нас с матерью. Что бы ты ни думал, ты всегда останешься моим сыном. Я бы хотел обнять тебя и попросить прощения. За многое.

Род Блэков сильный и могущественный. Но не имя делает человека. Я понял это слишком поздно.

После твоего ухода Регулус стал нашей поддержкой и опорой. Послушный, умный мальчик. Вы очень разные, и моя вина, что я не успел научить вас любить друг друга.

Твой брат всего в шестнадцать лет примкнул к Пожирателям Смерти. Мы с матерью гордились Регулусом, потому что полностью поддерживали политику Волдеморта. Как же мы были слепы…

Всю чудовищность его планов я увидел, когда начались массовые нападения на неповинных магглов. Да, я всегда считал, что магглам не место в волшебном мире, но убивать стариков и детей? К сожалению, Волдеморту нельзя написать прошение об отставке, и, однажды приняв его сторону, Регулус подписал себе приговор.

Я не знаю, что случилось. Я до сих пор всего не знаю. Я приказывал Кричеру рассказать, я видел, что он что-то скрывает, но ты знаешь законы домовых эльфов. Они не смеют ослушаться прямого приказа хозяина, а Регулус всегда был любимчиком Кричера. Всё, чего я добился, это то, что Регулус приказал Кричеру ничего нам не рассказывать.

Сначала мы с матерью надеялись, что Регулус вернётся, но время шло, а вестей всё не было. И тогда я призвал на помощь силу кольца Блэков.

Когда-то давно, после рождения Регулуса, я отдал целое состояние за эти кольца. Их два. Два перстня с геральдическим гербом Блэков. Один я намеревался вручить тебе в день совершеннолетия, другой — Регулусу. Эти перстни связаны сквозной связью, вы всегда могли узнать, где находится другой, куда бы судьба ни закинула вас. Твой перстень так и лежал у меня, ведь ты ушёл из дома в шестнадцать…

Я дождался, когда Вальбурги не было дома, вышел наружу, надел перстень и призвал парный. Аппарация была изнурительной, я очнулся на берегу скалистого морского берега. Было время отлива, внизу я разглядел пещеру. Я понял, что Регулус там, но проникнуть внутрь при помощи аппарации не получилось — стояли магические барьеры.

Путь был сложным. Но тот, кто идёт к своей цели, справится с любыми трудностями. Я сумел разгадать загадку прохода, я смог пробраться к тёмному подземному озеру, настолько огромному, что дальнего берега не было видно.

И я призвал манящими чарами Регулуса, хотя боялся того, что увижу.

Тело его, распухшее от воды, всплыло в середине озера и с трудом поплыло в мою сторону. Во-первых, лишь огромным усилием воли я не разрывал связь, а во-вторых, со всех сторон на нём повисли ужасные твари, которые всё множились, потревоженные всплеском воды. Инферналы. Их были десятки. Жуткие твари в лохмотьях с пустыми глазницами. Они тянули руки к Регулусу и не желали его отдавать. Я не мог применить Огненный шторм и Партия Темпорус (единственные, пожалуй, заклинания, которые могли отпугнуть этих монстров), потому что всё ещё боролся с манящими чарами. И некоторые твари полезли на берег. Холодные скользкие руки их цепляли меня за подол мантии и норовили стащить в воду. Они расцарапали мою ногу, разорвав штанину в клочья. Я не мог отступить подальше от воды, потому что берег озера узкий и вплотную подступает к скалистым стенам.

Наконец мне удалось вытащить тело Регулуса на берег, и я заставил себя сосредоточиться только на том, чтобы избавиться от инферналов. Я применил заклинание Огненного шторма, и твари нехотя отступили. В коридоре огня я оттащил тело сына на безопасное расстояние.

Он был совсем не похож на себя, мой красивый юный мальчик. Бесформенное тело с раздутыми конечностями. В правое запястье врезался браслет от часов — их мы подарили Регулусу с матерью на совершеннолетие…

Я плакал. Я сидел на берегу этого чёртового озера и рыдал, оплакивая все свои надежды и мечты. Смерть Регулуса была расплатой за спесь и гордыню.

Потом я подобрал гранитный осколок валуна и трансфигурировал его в урну. Тело Регулуса я превратил в прах.

Я так и не смог рассказать Вальбурге, что я нашёл нашего мальчика. Пусть она остаётся в неведении. Смерть Регулуса разбила бы окончательно её сердце.

Я создал тайную комнату и защитил наш дом такими заклинаниями, которые не позволили бы теперь найти дорогу к нему ни одному Пожирателю. Я не посмел захоронить Регулуса на семейном кладбище, но верю, что ты это сделаешь за меня, ведь времена Волдеморта неизбежно пройдут. Зло должно быть наказано.

Регулус восстал против зла и лишился жизни. Обещай мне, что принесёшь его прах в наш склеп и я встречусь с моим мальчиком.

Инферналы заразили меня болотной лихорадкой, но сразу я этого не заметил. Когда лихорадка стала прогрессировать, лечение уже было бесполезным. Это необратимый процесс.

Да, чуть не забыл. Защитные заклинания дома Блэков заключены в песочных часах. Раз в двадцать лет, плюс-минус, колбу надо переворачивать. Сделать это можно при помощи перстня с геральдическим украшением. Кольца Регулуса не было при нём. Тогда, у озера, мне было не до этого. Но остался твой перстень, парный. Я положу его на видное место, допустим, в один из шкафов.

Я верю, что ты прочитаешь моё письмо и исполнишь мою последнюю волю. А если этого не случится, что ж... Пусть тайна дома Блэков растворится вместе с защитными заклинаниями, когда они спадут.

Прости меня, сын. Прости и меня, и маму. Я тебя очень люблю.

Всегда твой отец, Орион Блэк.

3 ноября 1979 г.»

Несколько минут Гарри и Рон сидели в полной тишине, переваривая услышанное. Это был тот случай, когда мыслей сразу много, но лучше всего просто помолчать.

Наконец Рон поднялся.

— Пойдём, — устало потянул он Гарри за руку. — К чёрту магазин. Я остаюсь здесь. Будем думать.

Он покосился на урну.

— Это пока оставим?

— Да. Вот разберёмся с домом, решим, что делать дальше.

В коридоре у подножия лестницы всегда было сыро, но сейчас, после холодного помещения тайника Ориона, воздух тут казался спасительно тёплым. Гарри прикрыл дверь, повернув портрет Вальбурги на петлях. Удивительно, но теперь, когда холст превратился в дверь, изображение Вальбурги стало неподвижным. Она не шевелилась, не спрашивала, что происходит, не сыпала едкими замечаниями.

— Давай не будем пока ей ничего говорить, хорошо? — сказал Гарри Рону.

— Давай. Никогда не любил эту чокнутую, но таких новостей не пожелаешь и врагу. И Кричеру не стоит говорить пока про Регулуса.

Гарри поднялся по лестнице и потянул нос среднего домового эльфа вверх. Дверь исчезла. На стене вновь красовался портрет Вальбурги Блэк, прикреплённый заклятием вечного приклеивания.

— Оставите вы в покое домовых эльфов? — пробурчала Вальбурга.

— Да, пожалуй, — ответил Гарри и обратился к Рону: — С чего начнём?

— Для начала надо выпить горячего чая, — сказал Рон, как только друзья прошли из коридора в кухню. — Я замёрз.

Гарри и самого колотила дрожь. Хотя, скорее, это был озноб от вдруг открывшихся обстоятельств, а не от холода.

Друзья с удовольствием уселись возле яркого камина. Кричер тут же принялся хлопотать, протестуя против чая без ужина.

— Раз уж молодой Уизли остался, он должен отведать тушёные овощи с бараниной в горшочке. Кричер старался.

Гарри с Роном пили уже по второй чашке чая, когда, наконец, разговор более-менее свернул в нужное русло.

— Я так и не понял, Гарри. Если мы не разберёмся с этой штуковиной, что будет с домом?

— Я сам не понял, — ответил Гарри. — В письме туманно всё... Нужно повернуть часы.

— Ты же читал про кольцо. Эх, это же тот самый перстень, который Сириус выкинул тогда, во время уборки, когда мама тут ещё вовсю наводила порядок.

Кричер, убиравший со стола, навострил уши.

— Кричер не смеет встревать в разговор хозяина. Кричер хочет спросить, вы говорите про кольцо Блэка?

— Слушай, Кричер, — подскочил Рон. — Ты же тогда всё время утаскивал в свою каморку разные мелочи. Ты случайно и кольцо не припрятал?

Кричер затрясся до кончиков ушей.

— Кричер не смеет трогать без разрешения имущество хозяев. Кричер не утаскивал. Кричер чистил.

— Ну хорошо. Пусть чистил. Так что? Кольца нет у тебя? — не отставал Рон.

Кричер покачал головой.

— Хозяин Сириус, несносный мальчишка, выкинул кольцо отца. Кричер не смог спасти кольцо.

— Подожди, Кричер, — вмешался Гарри. — А перстень Регулуса? Ты помнишь, у Регулуса был такой же перстень?

Глаза Кричера опасно заблестели.

— Кричеру тяжело вспоминать про хозяина Регулуса. Кричер не выполнил своего обещания.

И Кричер разразился слезами с подвываниями и причитаниями, так что Гарри с Роном пришлось добрых полчаса приводить его в чувство.

— Кричер, ты ни в чём не виноват, — в сотый раз уверил его Гарри. — Мы уже это обсуждали. Постарайся вспомнить, было ли у Регулуса в тот день кольцо?

— Кричеру не нужно стараться вспомнить! Кричер не забыл, как хозяин Регулус выкинул кольцо. Бедный мой хозяин Регулус! — буквально завопил домовик.

— Сейчас бы мамину настойку Успокоительного бальзама, — пробормотал Рон. — Выкинул? Кричер, а куда он его выкинул?

Ещё через полчаса Кричера удалось усадить в кресло, вручить ему чашку чаю, привести в чувство и заставить говорить внятно. Он всё ещё икал и иногда всхлипывал, когда пересказывал Гарри и Рону события той ночи. Многое они уже знали, но некоторые вещи слышали впервые.

— …и тогда хозяин Регулус взял с меня слово, что я вернусь домой, чтобы ни случилось. Он приказал напоить его тем проклятым зельем и забрать медальон…

Кричер передёрнулся.

— Когда хозяин Регулус выпил первый кубок, глаза его закрылись. Он стал бледным, казалось, вот-вот потеряет сознание. Но Кричер не мог ослушаться приказа и поднёс второй кубок. Хозяин Регулус выпил и впал в странное состояние. Он что-то мычал, словно ругался с кем-то, спорил. Я различал имена мистера Ориона, миссис Вальбурги и Сириуса. Он видел свою семью, он с ними разговаривал.

Кричеру было трудно заставлять пить хозяина Регулуса зелье. Когда чаша почти опустела и медальон уже можно было достать, хозяин Регулус стал невменяемым. Он расхохотался, с его губ слетела кровавая пена. Но глаза его были закрыты. Он закричал: «Вы ставите имя превыше всего! Благороднейшие и древнейшие!»

Он сорвал с пальца кольцо, которое подарил ему хозяин Орион на совершеннолетие, и бросил в озеро. Поверхность сразу заволновалась, кто-то полез из воды…

— А дальше? Кричер, что было дальше? — спросил притихший Гарри.

— Дальше Кричер не знает. Кричер поменял медальоны, как было велено, и отправился домой. А хозяин Регулус остался там.

Рон едва успел перехватить руку Кричера, которую тот протянул к кочерге, — видимо, решил наградить себя новой порцией самобичевания.

— Кричер, ты — молодец. Ты всё сделал правильно, — твёрдо сказал Рон.

Потом он посмотрел на Гарри.

— У нас есть крохотный шанс спасти дом. Надо всего-то наведаться к озеру в пещере и попробовать раздобыть кольцо.

Гарри вмиг представил тёмное озеро с зеленоватым отсветом посередине, мрачные скользкие стены пещеры и жутких инферналов, которые тянули к нему руки.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь придётся вернуться в это гиблое место, — пробормотал он.

Стратегию поисков решили обсуждать без ушей чувствительного Кричера, поднявшись в пустую комнату на третьем этаже — здесь ночевал Рон.

Они уселись на две одинокие кровати — единственное убранство унылой комнаты с серыми стенами — и крепко задумались.

— Ты ведь помнишь то место, где вход в пещеру, да? — спросил Рон спустя время.

— Конечно. Там на побережье недалеко стоит небольшая деревушка, туда привозили детей из приюта подышать морским воздухом.

— Но добраться до самой пещеры не так-то просто…

— В любом случае, — сказал Гарри, — надо сначала всё хорошенько обдумать. Хорошо, если кольцо можно просто приманить манящими чарами, тогда не нужно будет связываться с этими тварями.

— Гарри, а вдруг они ушли оттуда? Инферналы? Просочились и плавают теперь в море.

— Волдеморта больше нет, — неуверенно ответил Гарри. — Но я не знаю, спадает ли действие приказа после смерти волшебника.

— Глупый Поттер, — раздался смешок сбоку.

Гарри с Роном дружно посмотрели на стену, где висел возвращённый туда после путешествий портрет Финеаса Найджелуса Блэка.

— Добрый вечер, мистер Блэк, — вздохнул Гарри.

— Вчера его не было, — пробурчал Рон. — Чёрт, совсем забыл про этот дурацкий портрет.

— Я не обязан вам отчётом о своих делах, мистер Уизли, — хмыкнул Финеас Найджелус. — Я был в Хогвартсе. Начало учебного года — всегда приятно узнать, кто из учеников поступил на самый замечательный факультет.

— Мистер Блэк, — обратился Гарри к портрету. — Вы что-то сказали, когда мы начали разговор…

Финеас посмотрел на Гарри долгим изучающим взглядом.

— Снова тянет к неприятностям, Поттер? Зачем вам понадобилось возвращаться в ту пещеру?

— Откуда вы знаете про пещеру? — удивился Гарри.

— Поттер, мои глаза были закрыты повязкой, когда ваша подруга любезно прихватила меня в ваше недавнее путешествие, но уши-то были открыты. Сколько раз вы обсуждали пещеру и медальон?

Гарри не нашёлся, что ответить, а Рон поёрзал.

— Инферналы призваны служить воле волшебника, который их создал, — без всякого перехода продолжил Финеас Найджелус. — Они лишены инстинкта самосохранения и делают только то, что им было велено. Ни страха, ни совести. Нет нужды охранять остров в пещере, но инферналы об этом не знают. Они будут вечно служить подземному озеру, пресекая любые попытки нарушить их владения. Неважно — пришли вы туда по делу или решили искупаться.

— Значит, они никуда не делись, — подытожил Рон. — Ладно, будем надеяться, что кольцо можно будет приманить быстро.

— Могу я узнать, о каком кольце идёт речь? — спросил Финеас Найджелус.

— Нет! — воскликнул Рон.

— Конечно, — одновременно сказал Гарри.

— Всегда знал, что взвешенность решений — не ваш конёк, мистер Уизли, — усмехнулся Финеас. — Так что за кольцо, Поттер?

Гарри решил, что хуже не будет, если он расскажет Финеасу Блэку о сложившейся ситуации. Действовать вслепую не хотелось, а бывший директор Хогвартса хоть и обладал зловредным характером, мог помочь советом. И действительно, немного подумав после рассказа Гарри, Финеас Найджелус произнёс:

— Думаю, мистер Поттер, вам не помешает компания мисс Грейнджер. Не стоит пускаться в авантюру без мозгов.

Рон посмотрел на Гарри и пробормотал себе под нос:

— Сам безмозглый…

— Но Гермиона сейчас учится, — возразил Гарри. — Она в Хогвартсе.

— Я знаю, — спокойно сказал Финеас Найджелус. — Видел её в кабинете директора МакГонагалл вчера. Думаю, для начала вам просто нужно переговорить через камин.

— Мы договаривались с Гермионой о связи раз в две-три недели, — сказал Гарри. — Чтобы держать в курсе всех событий друг друга. Следующий сеанс только через неделю.

— Я могу устроить его вам прямо сейчас, — самодовольно сказал Финеас Найджелус. — Признаюсь, в этот раз я тоже заинтересованная сторона. Мне совсем не хочется висеть в каком-нибудь маггловском музее.

— Но как вы сообщите Гермионе, что нам нужно срочно с ней поговорить? — удивился Рон.

— Всё просто, мистер Уизли. Я навещу свой другой портрет в кабинете директора и попрошу Минерву МакГонагалл дать разрешение ученице Гермионе Грейнджер воспользоваться камином для разговора. Уверен, учитывая сложившиеся обстоятельства, она не откажет.

— Но уже поздно, — взглянул Гарри на часы. — Через пять минут отбой.

— Надеюсь, мадам директор ещё сидит с бумагами, — отозвался Финеас Найджелус и без лишних слов двинулся к краю рамы.